Пролог

— Она становится проблемой, — задумчиво произнёс Арес.

— Проблемой? — в голосе Афины слышалось неподдельное удивление.

— Ты знаешь о чём я. Нрав этой женщины слишком горяч и упрям, её желания очевидны.

— Очевидны…

Афина прошлась по балкону и бросила взгляд на цветущие сады и деревья, что раскинули свои кроны перед её храмом.

— Мойры высказали свою волю, но любовь Лины к сестре полководца слишком велика, она отказывается отступиться.

— Значит мы её заставим, — резко сказал Арес.

— Заставим? Ты плохо знаешь эту женщину…

 

Глава 1

Тёплая ночь окутала своим мягким пушистым одеялом спящий мир. Воздух был удивительно свежим и прозрачным, и, подняв глаза к небу, можно было увидеть глубокое чёрное небо, на котором как маленькие огоньки были рассыпаны миллиарды серебристых звёзд потрясающей красоты. Их и огромную луну, освещающую песчаный берег завоёванной римской земли.

Весна — прекрасная пора. Днём жители наслаждались тёплым солнцем, уже не таким жарким, как длинными, летними днями, но всё ещё ласковым и нежным. И только ночью, едва сумерки накроют древний город, опускалась приятная прохлада.

Дожди были явлением редким и непродолжительным, а ветер, дующий с моря, уже тёплый и весь народ с благодарностью принимали этот дар богов.

Их было двое. Двое связанные судьбой и идущих по одному пути. Греческий царь и простая женщина, изменившая всю его жизнь, и жизнь целой страны. И не было в мире более счастливых людей, резвящихся в воде как маленькие дети.

Звонкий смех разносился по пустому берегу, и он наверняка привлёк бы внимание путника, если бы он случайно оказался рядом, но его не было. А только две одинокие фигуры в бескрайнем море, на спокойной глади которого отражались миллиарды серебристых огоньков.

— Максимилиан! Так не честно! — смеялась девушка, когда мужчина вновь догнал её и поднял на руки, закружив в воде. Брызги от их игр, как маленькие жемчужины разлетались во все стороны, а мокрые золотистые волосы девушки жидким золотом спускались на её обнажённое тело.

— Милая, неужели ты думала, что сможешь скрыться от меня? — притворно удивился он, смотря в счастливые глаза жены, и убрал с её губ мокрую прядь волос. Конечно, Максимилиан всю свою жизнь провёл на берегу моря и плавал в разы лучше девушки из другого мира. Но Лина всё равно без устали убегала от своего мужа и каждый раз радовалась как дитя, очередному поражению.

Максимилиан смотрел на жену в своих руках и не мог поверить, насколько всё изменилось в его жизни. Совсем недавно мир был другим. Царь Греции и военный полководец, строгий, властный и холодный, который был известен миру, как решительный и жестокий правитель. Для него уже была выбрана жена, достойная стать матерью его детей, и вся его жизнь подчинена строгим правилам, признанным в обществе и статусу. Но Лина ворвалась в его жизнь как ураган и изменила всё, до чего смогла дотянуться, — царя и его страну.

Никому неизвестная, безродная девушка, появившаяся из ниоткуда, смогла завоевать не только холодное сердце Максимилиана, но всего греческого народа и не было в стране человека, не признавшего её. Немыслимо.

— Нет, так не честно. Ты сильный и грозный полководец, а я слабая женщина, — улыбнулась Лина, крепко обнимая мужа, и прижимаясь к его горячему телу. Она наслаждалась этим идеальным мужчиной, его сильными руками крепкими, как сталь мышцами, и тонула в его любви.

— Ты не устала? Завтра рано вставать…

— Как и всегда, — грустно улыбнулась она и посмотрела в тёмные глаза полководца. — Пошли…

Максимилиан аккуратно опустил в воду девушку, последний раз поцеловав её мягкие губы, и взял за руку, предлагая выходить на берег. Да, действительно пора уже заканчивать эти игры, на завтра было запланировано много дел.

Они молча вышли из воды и ночная прохлада нахлынула на разгорячённые и мокрые тела, напоминая о том, что лето ещё не пришло, а ночи прохладные. Максимилиан тут же накинул на плечи жены большой кусок льняной ткани, взятой с собой, и прижал к себе.

— Мне не холодно, — поспешила сказать она.

— Да? И поэтому ты дрожишь? — усмехнулся он, на что Лина только улыбнулась.

Она нежно отстранилась от мужа и потянулась за одеждой. Длинный традиционный хитон, красивого нежно-голубого цвета, мягкие сапожки на мокрые ножки, и накинула на плечи белый плащ, который очень хорошо согревал.

Лина улыбнулась своим мыслям. Белый плащ, символизирующий царскую власть, да и красный плащ генерала, так любимый Максимилианом, были невероятно удобными вещами. Ткань хоть и лёгкая, но прочная. В жару они защищали от солнца, но при этом хорошо пропускали воздух, а зимой — согревали. Плащ был достаточно большим, чтобы можно было закутаться в него целиком, или при необходимости сложить и повесить на одно плечо. Удивительно практичная и продуманная вещь.

Но, не смотря на то, что полководец практически не снимал плащ военного генерала, Лине больше всего нравился тот, который показывал её статус жены царя, — белый. Несмотря на то, что сейчас они находились в Риме.

Максимилиан с женой быстро доехали до дворца, сходили в купальню и поспешили лечь в кровать. Прошедший день был очень суматошным, впрочем, такой же, как и все предыдущие, и как только они оказались в постели, веки тут же потяжелели, а во всём теле разлилась приятная усталость.

— Лина?

— М? — уже сквозь сон ответила она.

— Завтра мы возвращаемся домой.

— Наконец-то.

На следующий день

Наконец-то!

Лина стояла на берегу и не могла скрыть свей радости. Наконец-то они собрались домой!

Валерий уехал ещё месяц назад, Кастор, царь Фракии, с сыном направились осматривать свои новые владения, так щедро отданные Максимилианом, и этот месяц был невероятно длинным и скучным. Но Максимилиан закончил все дела, нашёл где-то, как он выразился, верного человека, назначил его правителем Рима, утвердил советников, раздал поручения, пообещал приехать через четыре месяца с инспекцией и заявил, что можно отправляться домой.

— Неужели так сильно соскучилась по Афинам? — недоверчиво спросил Максимилиан, смотря на улыбающуюся жену.

Лина буквально светилась и едва подпрыгивала на месте от переполняющей её радости, и он уже опасался, как бы она не натворила глупостей в таком состоянии.

— Очень. А почему мы до сих пор стоим? — нетерпеливо спросила она и обернулась. — Левк! Хватит носиться по причалу! Деметрий понятно, он маленький, ну а ты-то чего бесишься?

— Оставь их в покое, пускай играют, — ухмыльнулся Максимилиан и притянул к себе жену. Лина была ужасно взволнованна и с самого утра кидалась на всех, кто был рядом, хотя настроение у неё было крайне хорошим, и улыбка с лица не слезала. Удивительное сочетание. И как ни странно, больше всех доставалось новоиспечённому генералу, исполняющую роль няни, и сыну заодно.

Она всем сердцем рвалась домой, но при этом почему-то настояла на том, чтобы отправиться ближе к полудню, отказавшись вставать на рассвете, и сейчас нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и всем своим видом показывала, как ей не терпится попасть на корабль.

Лодка наконец-то приплыла, все сели в неё и Лина очень красноречиво посмотрела на солдата, мол побыстрее можно? И тот усиленно заработал вёслами. О боевом характере жены царя знали все.

— Левк, а сюда ты плыл на транспортном корабле? — спросила она мужчину, который сидел ошалевший от радости, и кажется, не верил в то, что он побывает на царском Икаре. Да и всё произошедшее в последний год казалось ему сном. Только что солдат, и в другой миг в казарму заходит жена царя, выбирает его для убийственной миссии по спасению попавшего в плен генерала. Захват Рима и вот на его плечах плащ генерала.

— Конечно на транспортном, — кивнул он.

— А на транспортном корабле условия пребывания солдат лучше, чем на военном?

— Хуже, место меньше, — ответил Максимилиан, но Лина его уже не слушала, а наблюдала за реакцией недавнего солдата. Он был довольно высоким мужчиной, можно сказать, что худощавым, но с хорошо развитой мускулатурой, как и у всех солдат в Греции. Короткие чёрные взлохмаченные волосы падали на зелёные глаза, в которых отражался восторг.

— Красивый, да? — спросила она, смотря как Левк замер, рассматривая королевский военный корабль, который был немного меньше чем остальные триеры, но с невероятно большим и красивым тараном на носу.

— Да, — только и смог ответить он, пытаясь сделать вдох, ибо увидев знаменитый Икар он забыл как дышать.

Шлюпка приблизилась к судну, Максимилиан быстро поднялся на борт, за ним Левк с Деметрием и Лина последней.

— Рад вас снова видеть госпожа, — сказал Ифит, капитан корабля, и низко поклонился жене царя, хорошо помня их размолвку, произошедшую в прошлое путешествие, но впредь он был не намерен повторять ошибки.

— Я тоже рада, — кивнула она и повернулась к мужу. — Может, поплыли уже?

— Ифит, сигналь отправление, — хмыкнул он. — Левк, следи за Деметрием, чтобы он за борт не выпрыгнул, а то бегает он тут очень быстро. Плащ можешь снять, — отдал приказы он и быстро развернувшись, ушёл.

— Хорошо-то как Левк, — улыбнулась Лина, облокотившись на перила, и глубоко вдохнула солёный воздух. — Очень скоро мы будем дома. Кстати, давно хотела спросить у тебя, как солдаты из твоего отряда отреагировали на твоё назначение?

— Ну… по большей части рады, но конечно есть и такие, кто завидует.

— Надеюсь, завидуют тихо?

— Конечно, — усмехнулся Левк. — А что они могут сделать, я же генерал. Самому не вериться…

— Мне тоже. Как по мне, то ты недостоин этого плаща. Только без обид, — поспешила добавить Лина и улыбнулась другу.

— Да я и сам знаю, но очень буду стараться, — с готовностью ответил мужчина. — И я сделаю всё, чтобы Максимилиан не пожалел о своём решении.

— Молодец Левк. Ты многого добьёшься, если не зазнаешься.

— Лина, что ты такое говоришь? — тут же возмутился он, не сводя глаз с Деметрия, который заинтересовался каким-то солдатом. Он смотрел на него грозным взглядом имени Максимилиана, а солдат боялся вздохнуть лишний раз. — Дэм, иди сюда, — очень строго позвал его Левк.

— Дэм? — переспросила Лина. Она первый раз услышала такое сокращение имени сына. Но судя по тому, как Деметрий подбежал к своему воспитателю, он уже давно называл его подобным образом.

— Да… — нерешительно ответил он. — Деметрий длинное имя… и Максимилиан не против. Тебе не нравится?

— Даже не знаю. Деметрий мне как-то привычней, — с сомнением произнесла она, гладя сына по чёрным кудряшкам, которые сильно выросли и нуждались в стрижке. — Я просто не хочу, чтобы его так все называли. Деметрий это имя отца Максимилиана и его сына должны называть именно так, а не Дэмом… Ты просто не злоупотребляй им и следи за другими, чтобы среди солдат это имя не прижилось, хорошо?

— Конечно.

— А твоего сына как зовут? Я же так и не спросила, — вдруг вспомнила Лина.

Весь прошлый месяц она много времени проводила с Деметрием и Левком, но так и не удосужилась справиться о сыне молодого генерала.

— Орион, — широко улыбнулся Левк и тут же нахмурился, увидев удивлённый взгляд девушки. — Что? Хорошее греческое имя.

— Нет, нет, имя хорошее, — поспешила сказать она, улыбнувшись. — А ты знаешь, что на небе есть созвездие носящее такое же имя? Орион — одно из самых красивых и ярких созвездий зимнего неба. Я не очень хорошо разбираюсь в астрономии, но мне рассказывали, что иногда даже можно наблюдать туманность Ориона, удивительно красивое явление.

— Что такое туманность?

— Ой, там всё сложно, я не знаю, как это устроено, но выглядит как мерцающее бледное туманное пятно.

— Я не знал. Лина, я пойду, попозже поговорим, — сказал Левк и повернулся к Деметрию, который уже давно тянул его за хитон, требуя к себе внимания.

Девушка кивнула и улыбнулась, смотря на них. Да, с Левком Деметрию было гораздо интереснее, чем с кем бы то ни было. Он был хорошо образован для солдата, достаточно строг и не нянчился. Возможно, поэтому Максимилиан и был доволен им. Для Левка маленький мальчик был мужчиной и относился он к нему соответствующе.

Корабль уже набрал большую скорость и на всех парусах мчался в сторону Греции, сильно раскачиваясь на волнах. Погода вроде бы хорошая, светило яркое солнце, и ветер не слишком сильный, но море было не спокойным и крайне волнительным. Лина смотрела на удаляющийся римский берег, и было немного грустно покидать эту землю. За время, прожитое там, она успела полюбиться девушке, которая уже давно считала своим домом Афины.

Лина закрыла глаза от наслаждения, когда почувствовала, как сильные мужские руки обняли её, а нежный поцелуй в шею вызвал очень приятные мурашки по всему телу.

— Пошли, — тихо сказал Максимилиан.

— Подожди немного, — ответила Лина, обнимая руки мужа и прижимаясь к нему спиной. — Посмотри как красиво.

Максимилиан усмехнулся этим словам. Для него виды моря давно стали обыденностью, он разучился наслаждаться ими. Конечно, как и любой грек, Максимилиан любил его, ценил, уважал, но не более, а Лина так искренне радовалась брызгам солёной воды, что смотреть на это без улыбки было невозможно.

Она была чудо как хороша, большие голубые глаза светились счастьем, на милом личике играла романтическая улыбка, а золотистые волосы, переливаясь в лучах солнца, развивались на ветру. И Максимилиан никогда не устанет возносить благодарности Афине, за то, что она подарила ему такое счастье. Сражения, воины и даже покорение новых земель, всё меркнет по сравнению с тем, что он испытывал рядом с ней. Просто стоя рядом и чувствуя нежное тело под своими руками, просто вдыхая её аромат.

Он редко говорил Лине, что любит, но она и не просила этого. Она знала, знала, что нужна ему, так же как и он ей.

— Максим?

— М?

— Тигран говорил мне, что вы с самого детства вместе. Что ты тренировался с сыновьями генералов.

— Да, — коротко ответил он.

— А у твоих генералов есть дети? Ещё немного и Деметрию тоже нужно будет начинать осваивать науку полководца. Да и сейчас ему нужна компания из сверстников, он же ещё ребёнок, ему хочется играть с такими же малышами, как и он, — произнесла Лина, и Максимилиан не мог не согласиться с ней.

Разумеется, для ребёнка это очень важно. Он очень хорошо помнил себя в юности. Конечно не в таком возрасте как сын, постарше, но то, как его сторонились другие дети, как ему было тоскливо одному, и как ходил по дворцу, не находя себе места, запомнил навсегда.

— Я этим вопросом не интересовался, но, насколько знаю, у моих генералов дети уже выросли, — задумчиво сказал он. — Но я буду не против, если он станет играть с сыновьями главнокомандующих. Если эти игры не будут опасными, разумеется.

— А у мальчишек есть не опасные игры? — засмеялась Лина.

— Если бы отец узнал о наших забавах с Тиграном, то запер меня во дворце до скончания веков, — усмехнулся он. — И я даже боюсь думать о том, как будет развлекаться Деметрий, когда подрастёт.

— А как вы развлекались? Хотя зная любвеобильность Тиграна, не уверена что хочу знать это.

— Нет милая, женщины у нас появились гораздо позже, да и предаваться любовным утехам мы предпочитали с наложницами, благо их у отца было предостаточно.

— Прекрати! — воскликнула Лина и развернулась к мужу.

Он смотрел на неё насмешливо и явно наслаждался её реакцией и вдруг возникшей ревностью, и это возмущало её ещё больше.

— Я серьёзно, а ты издеваешься. Тебе это доставляет удовольствие?

— Да, — признался Максимилиан. — Когда ты злишься, то становишься ещё очаровательней.

— Ну правда, как вы играли?

— Один раз храм Аполлону подожгли, — ответил он и усмехнулся, когда увидел ошарашенный взгляд жены. — Отец ужасно разозлился на нас, и чтобы загладить свою вину и перед отцом и перед богом солнца мы построили золотую дорогу в Афинах, а я и Тигран укладывали её вместе с рабочими.

— Ты? — недоверчиво спросила Лина. — Не может этого быть.

— Правда, — засмеялся полководец, вспоминая, как они с Тиграном по три часа каждый день работали на стройке.

Конечно, это могло показаться суровым наказанием для наследного принца, но Максимилиан гордился тем делом. Прекрасная золотая дорога, дань любимому богу Аполлону, она стала чудом, на которое съезжались посмотреть со всего мира, и он не просто отдал приказ сделать её, а своими руками укладывал камни.

— Надо же, — улыбнулась она и наклонила голову навстречу руке мужа, ласкаясь об неё.

Она смотрела на него и не могла поверить, что этот прекрасный и сильный мужчина принадлежит ей. Он был идеален, и если бы кто-нибудь раньше сказал Лине, что такие мужчины существуют, то она скорей всего не поверила бы.

— Милая, если ты уже насмотрелась на море, то я хочу заняться со своей женой любовью. Вечером у нас такой возможности не будет, — произнёс Максимилиан, смотря на заинтересованный взгляд Лины.

Она часто смотрела на него, как будто видела в первый раз и сейчас изучала, стараясь запомнить, а его это забавляло.

— Может пускай Деметрий спит в отдельной комнате? Он уже большой мальчик.

— В Афинах он будет спать отдельно, — сказал он, тоном нетерпящим возражений, и девушке ничего не оставалось кроме как повиноваться.

Спустя два дня

Очередной размеренный день на корабле подошёл к концу, и Лина вышла на палубу, чтобы посмотреть на удивительно красивое зрелище, которое ценила, по всей видимости, только она одна. Солнце садилось за горизонт, окрашивая море в кроваво красный свет, а свежий лёгкий ветерок приносил прохладу, которая после дневного зноя воспринималась всеми благодарно. Корабль мерно раскачивался на волнах и медленно, не спеша шёл по водной глади вперёд в окружении небольшого количества военных кораблей. Кораблей, возвращающихся домой с войны.

Максимилиан был недоволен тем, что из-за транспортных судов вынужден был идти медленно. А как человек деятельный и нетерпящий медлительности, он, недолго думая взял необходимое количество триер себе в сопровождение и на полном ходу направился в Афины, и только на ночь скорость падала практически до нулевой.

Лина стояла на корме и смотрела на флот Максимилиана. Да, гордиться было чем. Он действительно был самым сильным в мире. Но мысли её сейчас были о другом, и не величественные корабли, ни красивый закат не могла отвлечь. В Афинах их ждала Алкмена, и о ней болело сердце девушки.

Нужно будет сразу по приезду встретиться с Алеем, узнать каковы успехи в его исследованиях. А ещё появилась одна мысль…

— Лина. Не о том думаешь, — услышала она грозный голос рядом. Обернулась и увидела рядом с собой Ареса.

— Ты пришёл, чтобы сказать мне об этом? — сказала Лина, прежде чем подумала.

— Не дерзи мне смертная, — с угрозой произнёс он. — Ты не должна вмешиваться в судьбу и тебе это хорошо известно.

— Арес, ты сам знаешь, что я не могу… Алкмена мне как сестра и я сделаю всё, чтобы спасти её.

— Нет! Полина, как ты не поймёшь! — закричал бог и как будто увеличился в размерах. — Это её судьба. Она умрёт. Так или иначе.

Лина гневно сжала губы. Ответить Аресу было нечего.

— Ты собиралась посетить Спарту, — продолжил говорить он как ни в чём небывало. — Как только вернёшься в Афины, сразу же отправляйся.

— Нет! — возмущённо крикнула Лина.

Иш хитрый какой! Его задумка была ясна, как белый день, но она не намерена идти на поводу у бога.

— Я соскучилась по Афинам и хочу побыть там, — добавила она уже более дружелюбно.

— Ты слышала мой приказ, — холодно произнёс Арес.

— А я не хочу, — ответила Лина, и в туже секунду корабль качнулся, а она, не удержавшись за перила, полетела за борт.

Мгновение и холодная вода накрыла девушку с головой, и она от неожиданности начала тут же захлёбываться. Но это ещё полбеды, хуже всего было то, что длинный хитон, который по глупости она надела сегодня, тут же намок и потяжелел, облепляя ноги и сковывая движения. Ещё немного и он утащит её на дно!

Лина всеми силами пыталась оставаться на поверхности и выровнять дыхание, но осознание того что она барахтается в открытом море, а Икар удаляется медленно, но верно, накрыло жутким липким страхом. А она не могла даже крикнуть, потому что дышала как загнанная лошадь и то и дело глотала солёную воду, которая оказалась на удивление холодной.

Агатон стоял на носу своего корабля и любовался видом заходящего солнца. Огненный диск почти скрылся за горизонтом, и он уже собрался сделать последний обход и спуститься в свою каюту, как в голове возник голос.

"Посмотри направо" — услышал он, или может быть подумал сам. Но по инерции повернув голову в указанном направлении, обомлел. За правым бортом, вдалеке на чёрной водной глади маячила маленькая светловолосая и очень знакомая головка.

— Стоять! — закричал он, командуя стоящим рядом солдатам.

Одним движением скинул с себя обувь и, не думая ни мгновения, бросился в воду.

Не может быть, этого просто не может быть. Проносилось в голове Агатона. Но думать было некогда, он чётко видел перед собой цель, которая явно не была миражом, и он что было сил, устремился к ней.

Агатон был хорошим моряком, всю жизнь провёл в море и плавал как акула, и он очень быстро приблизился к девушке, до конца не веря в то, что видел перед собой.

— О боги, Лина, это ты? — произнёс он, подхватывая её.

Она выглядела ужасно, перепуганная, захлёбывалась, постоянно уходя под воду, и держалась на плаву из последних сил.

— Я, — закашлявшись, ответила она. — Агатон, спасите меня.

— Держись за меня, давай, дорогая… Как ты тут оказалась?

— П-п покупаться решила, — ответила Лина, цепляясь руками за своего спасителя. Но толи от холода, толи от страха пальцы совершенно не слушались её.

— Покупаться? Ладно, потом расскажешь, — хмыкнул Агатон, прижимая к себе девушку.

— Агатон, только не отпускайте меня, а то я утону.

— Не отпущу. Ты что, не умеешь плавать?

— Умею, но с берега и если под ногами земля, — ответила она, а Агатон рассмеялся.

Лина была невероятно забавной. Она дрожала всем телом, ужасно напугана, а в огромных голубых глазах отражалась уже взошедшая луна, но при этом умудрялась шутить. И то, что она тут… купается, настолько необычно, что Агатон не мог скрыть улыбку.

— Наконец-то, — вдруг сказал он, замечая подплывшую к ним лодку. — Только аккуратно.

Солдаты подхватили девушку, которая наотрез отказывалась отцепляться от Агатона, и с большим трудом затянули её в лодку, следом запрыгнул и её спаситель.

— Ничего смешного Агатон, — буркнула Лина, пододвигаясь к нему ближе, и прося, чтобы тот обнял её.

— Я не смеюсь над тобой. Просто это всё так внезапно. Лина, ты должна быть осторожней, я мог не заметить тебя…

— Агатон, вы действительно думаете, что я упала? — возмутилась она.

— А что, сама прыгнула?

Лина открыла рот и тут же закрыла его. Конечно не сама, а говорить, что её уронил Арес, не хотелось.

— Давайте не будем это обсуждать. Просто поверьте мне на слово, я не падала и не прыгала.

— Как скажешь, — хмыкнул Агатон, смотря на девушку и нежно обнимая её.

Она была такой хрупкой, нежной, маленькой, и так трогательно прижималась к нему, и он даже боялся подумать, что было бы, если он не повернул голову направо…

Лодка приблизилась к кораблю, Агатон помог подняться Лине на борт и тут же пошёл разгонять любопытных солдат, повылазивших на палубу.

— Тебе всё ясно? — услышала Лина рядом с собой голос Ареса.

— Ясно, — сквозь зубы ответила она, не глядя в его сторону.

— Что? Ты что-то сказала? — спросил Агатон, подходя к девушке, и накинул ей на плечи кусок плотной льняной ткани.

— Нет. Поплыли скорей к Икару, пока Максимилиан не заметил моего исчезновения, — поспешила сказать Лина.

— Он уже заметил, — усмехнулся Агатон и отдал приказ править к кораблю царя.

— А у вас платья сухого нет? — тут же спросила Лина, надеясь, что удастся скрыть своё падение за борт.

— Нет, откуда? — улыбнулся он, смотря на Лину. Она казалась невероятно милой и беззащитной. И было видно, что вот она, настоящая. Простая девушка, а не воин. И, пожалуй, в такую можно было бы влюбиться.

Лина грустно вздохнула и посмотрела на приближающийся корабль, на котором даже издалека можно было разглядеть грозную фигуру Максимилиана.

— Он меня убьёт…

— Это вряд ли, — ответил Агатон и пошёл командовать. Икар был нетипичным кораблём, и сближаться с ним нужно аккуратно.

— Лина! — прогремел голос полководца, как только два борта поравнялись.

Он как ураган пронёсся по палубе и приблизился к жене.

— Ты где была? Как ты тут оказалась?

Максимилиан посмотрел на её мокрые волосы, посиневшие губы… Лина дрожала всем телом, и из-под куска льняной ткани, в который она куталась, были видны только огромные перепуганные глаза.

— Ты упала за борт? — очень тихо спросил он, сам не веря в то, что спросил.

— Я хочу спать, — сказала Лина первое, что пришло в голову.

— Спать? — переспросил Максимилиан. — О боги, Лина, почему с тобой всё время что-то случается? Любимая, что произошло? — спросил он очень тихо, прижимай к себе жену.

— Давай на Икар вернёмся?

— Да, пошли.

Максимилиан обнял Лину и помог ей перейти на свой корабль. Он не желал признаваться, но её исчезновение его очень напугало. Корабль вдруг резко качнуло, как будто он наткнулся на подводный камень, но пробоины нигде не было. Он продолжал идти дальше, и ничто не говорило о том, что что-то случилось.

Убедившись, что всё в порядке, Максимилиан решил разыскать жену и пойти уже спать. Лина наверняка опять засмотрелась на море и если её с палубы не забрать, то она могла простоять не двигаясь и смотреть на чёрную гладь воды всю ночь. Но обойдя корабль, он её не нашёл. Он прошёл Икар ещё раз, и ещё… И когда он изучил всю палубу и заглянул в каждый угол несколько раз, пришло осознание того, что Лины на корабле не было.

— Ифит, где она?! — кричал Максимилиан на своего капитана. — Где моя жена?

— Я не знаю…

— Найди её! Найди или я убью тебя!

Полководец как ураган носился по кораблю, поставив на уши всех, кого было только можно. Даже Деметрия разбудил и тот, почувствовав истерику отца начал громко плакать и звать маму, а Левк безуспешно пытался успокоить его.

И каково же было облегчение и удивление, когда он увидел Лину на корабле Агатона. Мокрую, дрожащую, но живую.

— Прости… — тихо сказала Лина, поднимаясь на борт Икара.

— Никогда так больше не делай, — сквозь зубы прошипел Максимилиан. — Иди сына успокой.

Но говорить это было уже без надобности, потому что как только нога девушки коснулась палубы, маленький мальчик тут же с громким плачем кинулся в объятия мамы.

— Солнышко моё, — обняла она его, — всё хорошо, я рядом.

— Мама, папа, — сквозь слёзы кричал он.

— Не плачь, пошли мама уложит тебя спать, хочешь?

— Не! — выкрикнул маленький мальчик и попросился, чтобы его взяли на руки.

— Солнышко, мама мокрая, иди к папе.

Максимилиан взял на руки Деметрия и, не обращая внимания на собравшихся на палубе солдат, все втроём пошли в каюту. Лина быстро переоделась в сухое платье и, прижав к себе сына, легла на плечо к мужу. Маленький мальчик, поняв, что всё хорошо, и мама и папа рядом, быстро успокоился и уснул, а Лина переложив его в свою кроватку, вернулась в тёплые объятия мужа.

— Как ты оказалась за бортом? — очень тихо спросил Максимилиан.

— Я… я с Аресом поругалась, и таким образом он наказал меня.

— Лина, ты в своём уме с богом ругаться? — воскликнул он и замолчал, прислуживаясь к дыханию сына. Кажется, не проснулся.

— Максим, он пожелал, чтобы я сразу по приезду отправилась в Спарту, — пожаловалась Лина, — а я хотела в Афинах побыть хоть немного. Я так соскучилась по Тиграну, Юлиану, Алкмене с Диантой.

— Малыш, когда же ты поймёшь, что есть более важные вещи, нежели пообщаться с друзьями. Тем более Арес помогал тебе бесчисленное количество раз, и ты должна ценить это.

"Вот именно" — возник в голос в голове Лины.

— Прости, я постараюсь больше так не поступать и слушаться, — ответила она им обоим.

Максимилиан прижимал к себе жену и боялся отпустить её хоть на миг.

Ну что за дерзкая женщина? Как можно ругаться с богами? Они и без того слишком терпеливо к ней относятся, но всему же есть предел. Сегодня она упала за борт, а что будет завтра?

 

Глава 2

Спустя четыре дня

Солнце только-только показалось из-за горизонта, а уже показался берег Афин. Да, без транспортных кораблей они добрались до дома значительно быстрее, чем когда их огромный флот плыл в Рим, да и дорога домой к тому же всегда короче.

Наконец-то дома… вот только нужно будет сразу же уезжать, с горечью подумала Лина.

— Максимилиан? Я хочу с собой Юлиана в Спарту взять. Можно? — спросила она, обняв мужа за руку.

— Когда ты хочешь отправиться?

— Думаю завтра на рассвете, будет лучше всего. Затягивать действительно не стоит.

— Юлиан мне нужен здесь, возьми Левка, — немного подумав, ответил Максимилиан, и Лина согласно кивнула.

Могла бы и сама догадаться. Юлиан с Тиграном заменяли царя в его отсутствие, и теперь, когда он вернулся, им потребуется достаточно много времени, чтобы рассказать о состоянии дел в Греции.

— Деметрий тебе будет мешать…

— Лина, — тут же возмутился Максимилиан, — Левк конечно хороший помощник, но он не нянька ему, и потом мы же договорились относительно его сына, Ориона кажется?

— Да, — непонимающе кивнула она.

— Ну так пускай он приходит и играет с Деметрием. Если они подружатся, разумеется.

— Конечно, я сегодня же поговорю с женой, верней не женой… ой я не знаю кем приходиться эта женщина Левку, в общем поговорю с ней, — ответила Лина, а Максимилиан нахмурил брови, пытаясь понять смысл сказанного. — Деметрия не будем будить?

— Он уже проснулся, я видел, как он делал обход вёсельников, — ухмыльнулся полководец, радуясь, что у него такой сын. Ещё совсем малыш, но задатки у него были хорошими. Из мальчика вырастит настоящий царь и великий полководец.

— Хорошо, тогда пойду переоденусь, — грустно вздохнула Лина и ушла, оставив улыбающегося мужа в одиночестве. Если конечно можно было остаться в одиночестве на корабле полным людей.

Максимилиан посмотрел вслед жене, которая даже на корабле носила плащ. Конечно она до сих пор делала вид, что не понимает всех условностей с плащами и того зачем их нежно было носить, но сама очень точно чувствовала грань между красным генеральским плащом и белым, символизирующим власть. Но сама продолжала утверждать, что белый ей нравится исключительно потому что подходит к цвету волос. Но Лина была гораздо умней и сообразительней, чем хотела казаться.

Через два часа Максимилиан, гордо прижимая к себе сына, ехал по главной дороге Афин и приветствовал свой народ. Весь город вышел встретить любимого царя, вернувшегося с победой над римлянами. Им под ноги кидали цветы, ветки оливы, яркие куски ткани, и весь народ громким криком восхвалял его.

Рядом с полководцем ехала его жена, любимая народом так же сильно, как и мужем, а уже следом генералы. Лина лучезарно улыбалась горожанам и махала рукой, приветствуя их. Максимилиан не возражал против этого, хотя подобное поведение и противоречило правилам, и она была рада этому. Афины успели стать ей родным городом, и она любила его всем сердцем, его и народ, так искренне приветствовавший их семью.

Левк, ехавший следом, ужасно робел. Он не привык возвращаться с войны вот так, верхом на лошади, да ещё и следуя за царём. Вокруг собралось так много людей, все смотрели на них… разумеется, большинство взглядов доставалось царской чете, но и генералы тоже небыли обделены.

"И Зиоса наверно тут, — подумал Левк, смотря на горожан, — "хотя наверно нет…" Орион, конечно, очень любит смотреть на военные процессии, а сегодня царь возвращался с войны с победой и по этому случаю было организованно красивое и красочное шествие, но скорей всего он тут или с друзьями или с кем-то из соседей.

Левк пытался разглядеть среди толпы знакомые лица, но это было невероятно тяжело. Все вокруг кричали, махали руками и среди этой мешанины ничего не было видно.

Царил удивительный дух праздника и веселья.

Процессия медленно пересекла город, поднялась на Акрополь, оставляя за спиной крики ликующей толпы, и въехали на дворцовую площадь. На ступенях дворца стояли Валерий с Алкменой и маленькой Фотиной. Тигран с Юлианом немного в стороне.

Максимилиан с женой приблизились к ним, и Лина не могла сдержать слёз. Принцесса выглядела прекрасно, с большим животиком, на щеках румянец, глаза горят, и ничто не говорило о том, что у неё какие-то проблемы, и она скоро умрёт.

Максимилиан покосился на жену, но промолчал. Ему была понятна её боль, да он и сам не мог поверить в то, что любая сестра, поддерживающая его всю жизнь, покинет его. Мысль об этом была невыносима.

— Я рада, что ты вернулся старший брат, — пропела она, обнимая его и целуя в щёку.

— Сестра… — ответил он, сквозь ком в горле.

— Почему Лина плачет? — шёпотом спросила Алкмена.

— Она соскучилась по тебе, — так же тихо ответил Максимилиан, — можешь поприветствовать её.

Алкмена тут же побежала обнять подругу, а Валерий недовольно нахмурился. Это противоречило правилам. Но полководец, похоже, не возражал против такого поведения и он немного успокоился.

— Лина, я так соскучилась.

— Я тоже дорогая, — сквозь слёзы ответила она и обняла подругу крепче, чем следовало бы.

— Не плачь, вы вернулись, и теперь мы будем вместе. Валерий разрешил остаться в Афинах пока не рожу наших мальчиков, — произнесла Алкмена, а Лина разрыдалась ещё больше.

Эти слова прошли через её сердце острым ножом, и не было сил остановить неконтролируемые слёзы.

Юлиан и Тигран непонимающе переглянулись и посмотрели на Максимилиана, который спокойно стоял на месте и невозмутимо смотрел на свою жену, которая была близка к истерике.

— Я опять всё испортила, простите, — тихо сказала Лина, отстранилась от подруги и вернулась к мужу.

— Милая, это Алкмена беременная и это она должна плакать, а не ты, — улыбнулся Максимилиан, обнимая её.

— Да, но я очень соскучилась, а завтра мне нужно опять уезжать и от этого становится очень грустно, — хлюпнула носом она.

— Уезжать? — тут же воскликнула Алкмена? — Как?

— Прости сестра, но Лина завтра отбудет в Спарту и эту поездку отложить нельзя, — очень строго произнёс Максимилиан и принцесса грустно вздохнула.

Официальное приветствие закончилось, полководец с Валерием и Тиграном скрылись за дверьми дворца, генералы разошлись кто куда, а Юлиан задержался ненадолго и недоверчиво осматривал Левка, а именно обновку на его плечах.

— Красивый плащ, да? — заявил он и гордо выпятил грудь.

— Максимилиан сделал тебя генералом? — с сомнением спросил Юлиан.

Конечно, Левк был хорошим солдатом, умелым, старательным. Но всего лишь солдатом… не более. И уж точно не генералом.

— Не Максимилиан, а Деметрий, это он вручил мне плащ, — с гордостью сообщил он и погладил маленького мальчика по головке, оставшегося стоять рядом с ним.

— Хватит паясничать, — сказала Лина. — Алкмена, дорогая, пошли. Левк, далеко не уходи, ты мне будешь нужен.

— Хорошо, — кивнул тот.

— Стойте, — сказал Юлиан. — Его плащ не такой как у меня.

— Да, Левк генерал, но не такой как ты. Максимилиан ввёл новое звание. Он сам тебе расскажет об этом, а сейчас иди, тебя ждут уже.

Юлиан вспомнил, что действительно сильно задержался и быстро скрылся за дверью дворца.

Спустя двадцать минут Лина и Алкмена сидели в широких креслах в детской комнате и наблюдали как Деметрий и Фотина увлечённо играли, строя большие башни из кубиков.

— Надо же, они помнят друг друга, — улыбаясь, произнесла Алкмена.

— А мне кажется, что забыли, просто им интересно играть с таким же малышом.

— Лина, а поездку в Спарту действительно перенести нельзя?

— Дорогая, я бы очень хотела, но не могу, — сказала Лина и опять почувствовала слёзы в глазах. — Давай не будем о грустном, скажи мне лучше, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Этот лекарь, которого ты оставила, Алей, он очень часто приходит ко мне и следит за моим самочувствием, — с готовностью ответила Алкмена.

То, что этот мужчина порой был слишком навязчив, она говорить не стала. Беременность двойней считалась сложной, а такое внимание к ней было обоснованным, и хотя чувствовала она себя хорошо, с лекарями не ругалась. Но очень хотелось.

— Ничего не болит? Если что-то беспокоит, сразу же говори Алею, он очень хороший лекарь.

— Не переживай, я правда в порядке.

— Да? Ну хорошо… — попыталась улыбнуться Лина.

Ей было невероятно больно смотреть на подругу, и сделать с этим что-либо было нельзя. Она так рвалась в Афины, так желал обнять её, а теперь… это было очень тяжёлым испытанием.

— Не переживай, ты же в Спарту не навсегда уезжаешь, — сказала Алкмена, видя грусть подруги.

— Конечно. Расскажи мне, что тут нового? Где Дианта?

— Ой, Дианта наверно скоро придёт. Вы так неожиданно вернулись, и она тут же побежала прибирать вашу комнату, — заулыбалась Алкмена.

Служанка Лины была невероятно трудолюбивой девушкой и к своим обязанностям относилась очень ответственно. И не смотря на дружбу с женой царя, всегда старательно выполняла свою работу.

Дианта действительно очень скоро присоединилась к девушкам, и они до вечера проболтали о всякой ерунде, перескакивая с темы на тему, и Лине с подругами было удивительно легко. Они рассказали все новости и городские сплетни, смеялись и веселились, а дурные мысли покинули её голову. Пока не появился лекарь…

— Госпожа? — услышала она за спиной мужской голос. — Вы уже вернулись?

— Да, — кивнула Лина, поражаясь тому, что Алей не знал об их возвращении и удивился её появлению. Все Афины знали, а он нет.

— Это замечательно, мне нужно с вами поговорить.

— Что-то случилось? — испуганно спросила она и увидела рядом с собой вспышку белого света.

Да что же это такое? Злилась она, появлению Афины. Они что, следят за мной?

— Нет, нет, всё хорошо, но я хочу посоветоваться с вами.

— Алей я не могу, — ответила Лина, смотря на Афину, которая просто стояла и очень красноречиво молчала. — Постарайтесь сами решить все вопросы.

— Не можете? — ошарашено переспросил он.

— Алей, я вас очень прошу… — начала говорить Лина, чувствуя, как слёзы опять начали подкатывать к горлу.

Это было невыносимо. Афина и Арес были чётко настроены мешать ей всеми возможными способами помочь Алкмене, а ведь Максимилиан говорил, что они не любят друг друга… Интересно тогда, откуда такая сплочённость и слаженность действий?

— Конечно, конечно, — начал говорить лекарь и повернулся к принцессе. — Алкмена, мне нужно осмотреть вас.

— А может не надо?

— Дорогая, пускай Алей посмотрит, а мне нужно сделать одно дело. Я постараюсь вечером ещё зайти к тебе.

— Хорошо… а ты завтра на рассвете отправляешься? — грустно спросила Алкмена и обиженно надула губки, отчего стала похожа на ребёнка.

— Да, но я не задержусь там. Только лагеря осмотрю и назад.

— Ладно.

Алкмена обняла на прощанье подругу и ушла с лекарем в другую комнату.

— Ди, с малышами побудь, пожалуйста. И я сегодня схожу к жене Левка, ой, не жене, ну не важно. У них сын есть — Орион. Максимилиан хотел, чтобы он познакомился с Деметрием. Я хочу попросить тебя, проследи, чтобы их не прогнали когда они придут во дворец, помоги им, — обратилась Лина к Дианте, очень стараясь успокоиться и не расплакаться.

— Хорошо, не переживай. Ты на долго в Спарту?

— Не знаю… Ди, я пойду, а то мы действительно засиделись, вечер скоро.

— Конечно.

Лина благодарно кивнула служанке и убежала искать Левка.

Он нашёлся довольно быстро, и по всему было видно, что он ждал её у дверей дворца уже давно, боясь отойти.

— Левк, извини что задержалась, — улыбнулась она ему. — Пошли.

— Ничего страшного, а куда идём?

— В конюшню, не видишь что ли? — улыбнулась Лина, беря под узды свою белую лошадку.

— Лина, ты знаешь, что я имею в виду, — буркнул тот, садясь за породистого военного скакуна.

— К Зиозе едим, так кажется зовут твою женщину?

— Лина! — тут же закричал Левк. — Зачем ты собралась к ней? Не надо!

— Не ори на меня, — холодно ответила она, и мужчина тут же закрыл рот. — Ваши проблемы это ваши проблемы, в них я лезть не собираюсь. Я еду к ней за другим.

— Зачем? — тихо спросил он.

— Ничего противозаконного, честное слово, — сказала Лина уже дружелюбным тоном и улыбнулась другу. — Да не бойся ты, я убиваю только врагов. Чем она кстати занимается?

— Обувь шьёт, — ответил Левк ещё тише. Эта профессия не была ни прибыльной, ни тем более значимой в Афинах и уровень жизни Зиосы был далёк от благополучного, мягко говоря, но она никогда не жаловалась на свою жизнь.

— А отец кожевенник?

— Да… Лина, скажи, что ты хотела, я сам передам. Пожалуйста.

— А в чём проблема? — повернулась она к мужчине.

— Я не хочу чтобы ты видела её, — ответил Левк, отворачиваясь от девушки.

— Ну что ты как маленький? — возмутилась Лина. — Я не покусаю её и она меня тоже.

Левк недовольно сжал губы. Спорить с этой упрямой женщиной было выше его сил, и очевидно, что она настроена решительно и разворачиваться не собирается. И ему ничего не оставалось кроме как покорно ехать вперёд и показывать дорогу.

Они проехали почти весь город, проезжая по узким запутанным улочкам. Маленький не очень богатый домик находился на окраине Афин, и добраться сюда оказалось делом не простым.

— Папа! — раздался радостный крик, как только Лина с Левком повернули в небольшой дворик. — Мам, папа вернулся!

Левк быстро спрыгнул с лошади и к нему тут же подбежал маленький худенький мальчик.

— Сын, как ты подрос, — обнял его Левк, — совсем большой.

Лина смотрела на эту незамысловатую картину встречи и не могла сдержать улыбку. Они были невероятно милыми. Маленький мальчик искренне радовался возвращению отца с войны и буквально повис у него на шее.

— Привет, меня зовут Лина, — подошла к ним она и опустилась на колени.

— Я знаю, — ответил малыш, прижимаясь к отцу.

Вокруг уже начали собираться местные мальчишки и все с интересном разглядывали жену царя, разговаривающего с Орионом.

— Орион, иди домой, — услышала Лина испуганный женский голос за спиной. Обернулась, и только хорошее самообладание позволило ей сохранить на лице приветливую улыбку. Перед ней стояла без сомнения очень красивая молодая девушка, стройная, высокая, с длинными чёрными волосами, но её лицо было изуродовано ужасным шрамом, который проходил от переносицы через щёку и спускался вниз к шее.

Она нервно вздохнула, узнав жену царя, и опустилась на колени.

— Ой Зиоса, встань, — тут же произнесла Лина, и сама поднялась на ноги. — Мы можем пройти в дом? А то тут многолюдно.

— В дом? — испуганно переспросила она, поднимаясь на ноги, и нервно покосилась на обшарпанную дверь своего жилища.

— Только не говори мне, что у тебя не прибрано, ты мою комнату не видела, — засмеялась она и подошла к дому. — Можно?

— Лина, хватит, — сказал Левк, смотря на Зиосу, которая, кажется, от страха была уже готова упасть в обморок.

— Если я тут незваный гость, я могу уйти, — холодно произнесла та.

— Нет, конечно, — воскликнула девушка. — Проходите.

Зиоса быстро подошла к своему дому и открыла перед женой царя дверь, предлагая войти. Она не могла поверить в происходящее. Лина, та самая Лина, которую боготворили все в этом городе, пришла к ней в дом, и Левк… на его плечах плащ генерала… невероятно.

Лина прошла в дом, который даже бедным было тяжело назвать. В небольшой серой комнате, вместо пола — земля, у окна стоял небольшой низкий стол, заваленный, по всей видимости, работой девушки, и две узкие серые лежанки у дальней стены. Да и сама Зиоса была одета в простой серый хитон. Чистый и довольно крепкий, но явно показывающий, что в роскоши её семья не купается.

Но Лина быстра справилась с изумлением и уверенно прошла в комнату, села на низкую лавку и бросила взгляд на стол.

— Иглы у вас какие-то не очень хорошие, — задумчиво произнесла она. — Левк закажи у Кириана новые. Ты знаешь его? Это отец Юлиана.

— Знаю.

Лина кивнула и задумалась, не зная как бы начать разговор. Она совсем не ожидала, что эта женщина живёт настолько бедно, и очень интересно, почему она отказывается выйти замуж за Левка. Он был хорошим солдатом, и его жалование пусть не очень большое, но явно больше, чем зарабатывала эта девушка.

— Зиоса, я хотела, чтобы мой сын рос и тренировался с другими малышами, — начала говорить Лина. — Я предложила это Максимилиану, и он поддержал меня, но с условием, что эти дети будут детьми генералов. А так как Левк из Рима вернулся в новом звании, я пришла к тебе с этим предложением.

— Сколько времени он должен проводить во дворце? — обречённо спросила Зиоса, отводя взгляд в сторону.

— Зиоса, ты меня не правильно поняла, это не приказ, а просьба. Это твой сын и как ты решишь, так и будет. Если он с Деметрием подружится, то может проводить там хоть целый день, а если нет, значит нет, никто тебя не осудит.

— Лина, почему ты мне не сказала? — подал голос Левк, к ногам которого прижимался маленький мальчик.

— Ты сказал, что Зиоса решает этот вопрос, вот я и пришла к ней. А ты против что ли?

— Что ты такое говоришь, как я могу быть против?

— Ну заткнись тогда, и вообще идите, погуляйте пока солнце не село, — махнула рукой она на дверь.

— Папа, пошли белую лошадку посмотрим, — тут же потянул его за руку мальчик.

— А покататься хочешь? — улыбнулась ему Лина, — Левк, покатай Ориона на Снежинке.

— Мне нельзя садиться на твою лошадь.

— Ой да ладно тебе, я же не против, ступайте, покатайтесь.

— Он ещё маленький чтобы кататься на лошади, — тут же сказала Зиоса, и испуганно опустила глаза, как будто испугавшись своей дерзости.

— Ну мама! — закричал мальчик.

— Зиоса, а ты представляешь, Максимилиан брал Деметрия с собой на войну! — воскликнула Лина. — Я когда увидела своего сына рядом с ним на лошади, чуть от страха не умерла. Годовалого малыша на поле боя… да ещё и доспехи на него надел. Кошмар!

— Я тоже, — засмеялся Левк. — А почему ты, кстати, ему ничего не сказала?

— А что я ему скажу? Максимилиан я тебе запрещаю? Так он меня и послушался!

Зиоса ошарашено смотрела на беззаботно разговаривающих Левка и жену царя и создавалось впечатление, что они друзья. Конечно, он и раньше говорил, что знаком с ней, но живя в казарме дворца увидеть Лину было не сложно, а тут оказывается, они были так близки.

— Мы покатаемся? — спросил Левк Зиосу, прерывая её мысли.

— Только осторожно.

— Ура! — закричал Орион и с новой силой потянул отца к двери.

Лина подождала, когда Левк выйдет и повернулась к испуганной девушке, казалось, что та прямо сейчас умрёт от страха.

— Да ты садись, чего стоять, — приветливо улыбнулась она ей.

— Госпожа…

— Меня зовут Лина, и предпочитаю, чтобы называли меня именно так.

— Лина, — чуть откашлявшись, продолжила говорить Зиоса, — я не понимаю.

— Что ты не понимаешь? По-моему всё предельно ясно. Есть у тебя желание, чтобы Орион общался с Деметрием, пожалуйста, я буду рада видеть его во дворце, а если нет, то нет.

— Орион простой мальчик, — произнесла она и робко присела на край лавки. Лина так красноречиво смотрела на неё, что отказаться от предложения сесть было невозможно.

— Так, подожди, давай проясним ситуацию. Левк отец Ориона? — спросила Лина и Зиоса утвердительно кивнула. — Ну так с чего он простой? Орион сын генерала.

Девушка опустила глаза и отвернулась.

— Зиоса, ваши отношения с Левком меня не касаются, и я обещала ему не лезть в ваши дела, но мне честно не понятно, почему ты отказываешься от него. Он мой друг и хороший солдат и быть его женой почётно, а сейчас так вообще крайне удачной партией стал. Любовь? В Греции мало кто женится по любви… а у вас ещё общий сын. Не понимаю я тебя, — произнесла Лина и негодующе покачала головой.

— Что тут понимать? — грустно ответила она и с вызовом посмотрела на свою гостью. — Я не нужна ему, ни я не Орион. Он тут из жалости и из-за вины, которую чувствует.

— Вины? Какой вины? — спросила Лина.

Зиоса отвернулась, не желая говорить, но Лина продолжала смотреть на неё и требовала ответа на свой вопрос.

— Левк изнасиловал меня, лишив невинности, а я забеременела от него. Но я не стала делать аборт и если бы отец не нашёл этого солдата, то его вообще не было бы тут. А знаешь, какая была его реакция, когда он увидела меня? — чуть ли не заплакав, произнесла Зиоса. — Он отшатнулся, увидев моё уродство. Разумеется, когда он меня насиловал, было темно, да и большое количество выпитого вина не позволяло ему рассмотреть моё лицо!

Лина открыла рот от удивления. Левк казался ей очень добрым человеком, честным, открытым, и такой поступок совершенно не вписывался в образ хорошего и верного друга.

— Отшатнулся? — улыбнулась Лина, справившись с изумлением. — Ты бы видела реакцию Максимилиана, когда он первый раз увидел мою спину. Хочешь посмотреть?

— Нет, — тут же ответила девушка.

— Правильно, лучше не стоит, зрелище не для слабонервных. Левк кстати тоже, как ты выразилась, отшатнулся.

— Он видел тебя без одежды? — изумилась девушка.

— Видел, и даже трогал, — пошутила Лина. — Но если серьёзно, всё что ты говоришь, это такая ерунда. Изнасиловал? Пьяные солдаты чего только не вытворяют, но могу поспорить, что Левк с тех пор больше не позволяет себе так напиваться. Твой шрам? У меня был такой же вот тут, — показала Лина на скулу. — Очень долго не проходил, думала, что так и останусь с изуродованным лицом.

Зиоса нервно сглотнула, когда Лина показала на тонкую полоску шрама. Она очень хорошо увидела её, и не могла поверить в увиденное.

— Конечно дело твоё, я не хочу вмешиваться, но Левк хороший мужчина, а твои обиды… кажутся несерьёзными, а гордость неуместной. Конечно, нужно иметь честь, — поспешила сказать Лина, увидев, как девушка открыла рот, чтобы ответить. — Но он вернулся. Зиоса, он вернулся к тебе. Я не знаю, как у вас складываются отношения, но сына он любит, и, смею тебя заверить, ни один нормальный мужчина не будет ходить к отвергающей его женщине в течение четырёх лет только из жалости.

— Но что скажут люди?

— Да плевать, что они скажут! — воскликнула она. — Зиоса, ты взрослая девушка, а в голове у тебя дурные мысли. Про меня, что только не говорят в Афинах, и что Деметрий не мой сын, и что Максимилиан украл меня у какого-то минотавра, и то, что я вообще не человек, и мне переживать из-за этого? — произнесла Лина и через мгновение дверь открылась.

— Папа, ну пожалуйста, я ещё хочу-у-у! — капризничал маленький мальчик, вырываясь из сильных рук отца, а Левк его с силой оттаскивал от двери.

— Орион, это же не твоя лошадь. В следующий раз покатаешься на моей.

— Ну папа!

— Орион иди сюда, — позвала его Лина, и, увидев утвердительный кивок мамы, мальчик подошёл к девушке. — Тебе понравилась белая лошадка? — погладила она его по голове.

— Да.

— Когда ты подрастёшь, я тебе подарю самого красивого и быстрого коня, хорошо?

— Хорошо, но я хочу сейчас, — капризно сказал мальчик.

— Если мама разрешит, то ты можешь каждый день кататься на лошади вместе с солдатом, договорились?

— Да, — обиженно произнёс он и побежал ластиться к маме, чтобы она разрешила ему это.

— Зиоса, завтра я пришлю к тебе кого-нибудь, и ты передашь ему своё решение. Если ты согласишься, то он отвезёт тебя и Ориона во дворец и привезёт обратно. Или если хочешь, даст лошадь.

— Я не выхожу дальше нашего переулка…

— Ох, что же всё так сложно? — воскликнула Лина.

— Я разберусь с этим, — подал голос Левк.

— Не разберёшься, завтра на рассвете мы отправляемся в Спарту.

— Как? Завтра?

— Да, Левк, завтра. Сама не рада, но выхода у нас нет.

— Но я не могу Ориона одного отправить во дворец, — испуганно произнесла Зиоса и прижала к себе мальчика, как будто его прямо сейчас хотели у неё отобрать.

— Зи, его там никто не обидит, — произнёс Левк, и Лина не смогла сдержать улыбку. В его голосе было столько нежности, что сердце в груди защемило. — Я приставлю к нему солдата, и по первому желанию он вернётся домой.

— Но ты можешь ехать с ним, Дианту, свою служанку, я предупредила. Она тебе всё расскажет, покажет. И вообще это не та проблема, чтобы обсуждать её так долго.

— Лина, я не могу выйти… все будут смотреть, — тихо сказала Зиоса и Лина негодующе вскинула руками.

— Когда я вернулась из персидского плена, во дворце не было ни одного человека, кто не шушукался бы за моей спиной, и даже рабы показывали пальцем. И ничего, как видишь, жива и здорова, — очень недовольно сказала Лина поднимаясь с лавки. — Левк, ты со мной или остаёшься?

— Останусь.

— Хорошо, завтра на рассвете я тебя жду. Зиоса, солдаты приедут к полудню. Левк завтра утром сам объяснишь им, как сюда добраться, и покажите мне в какую сторону ехать, а то заблужусь ещё, — улыбнулась она и открыла дверь.

— Пошли, — ухмыльнулся Левк и вышел из дома вслед за Линой. — Туда прямо до тупика, потом направо и выедешь на главную дорогу.

— Ага… — кивнула она и повернулась к стоявшей в дверях девушке. — До свидания Зиоса, была рада с тобой познакомиться, и с тобой здоровяк, — улыбнулась Лина мальчику.

— Лина, езжай, а то солнце уже садится, — сказал Левк.

— Да, да… А давай лучше через час после рассвета? — повернулась Лина к нему. — Или через два? Да, давай два. Я не уверена что смогу вылезти из постели Максимилиана раньше.

— Хорошо. Значит отправляемся через два часа после рассвета? Может, тогда я вместе с Зиосой и Орионом приеду? — тут же спросил Левк.

— Ну это вы сами решите как вам удобней будет.

Лина развернула свою Снежинку и поскакала во дворец.

Зиоса смотрела вслед уезжающей девушке и не могла поверить в произошедшее. Левк, Лина, Орион будет играть с Деметрием… а если он обидит принца? Он же ещё совсем маленький. Конечно, Орион к малышам хорошо относится и всегда защищал их, но это же дети и ситуации бывают разными.

— Мама, я завтра поеду во дворец? — спросил маленький мальчик, прерывая размышления Зиосы.

— Да, наверно…

— Зи, не бойся, всё будет хорошо. И у тебя появится повод надеть тот хитон, который я тебе подарил, — улыбнулся Левк и погладил девушку по плечу, от чего она вздрогнула.

— Левк, ты же знаешь, что я не могу, а ты уезжаешь.

— Лина права, в этом нет ничего страшного. Она, также как и ты, простая девушка, и ей, как и тебе, было тяжело жить под взглядами. И твоя проблема ничто по сравнению с тем, что ей приходится испытывать каждый день, — сказал Левк и очень постарался придать своему голосу искренности. Конечно, Лина действительно очень переживала по поводу пристального внимания к своей персоне, но это было только в самом начале, а сейчас она уже свыклась с этим.

— Ты выдел её шрамы на спине?

— Да, они ужасны. Ни одного живого места нет, а она ещё смеялась надо мной и над моей реакцией, когда я увидел, представляешь, — усмехнулся Левк. — У Лины вообще много шрамов, а недавно появился ещё один, который едва не убил её, и она им ужасно гордится.

— Пап, а ты расскажешь мне историю? — подал голос мальчик и Левк посмотрел на девушку, прося разрешения остаться.

Зиоса неуверенно кивнула.

Он часто приходил днём поиграть с Орионом и оставался на вечер, чтобы уложить его спать и рассказать какую-нибудь интересную легенду про непобедимого героя, а сын этому очень радовался.

— Конечно здоровяк, пошли, уже пора спать.

Левк взял за руку мальчика и вошёл в дом, и Зиоса вслед за ними.

Разумеется, Лина была права, она и сама видела, как Левк относился к сыну и к ней самой, но давняя обида никуда не пропала, да и то, что солдат может взять в жёны её, нищую изуродованную девушку, было странным. Но он приходил и приходил, и почти всё своё свободное время, которого у него было не очень много, проводил с ними. Левк уже перестал просить остаться на ночь, зная, что его отвергнут, и всегда уходил, уложив сына спать.

Зиоса смотрела на него, как он лежал на жёсткой лежанке, нежно прижимая мальчика к себе, и что-то тихо рассказывал ему. Он любил его, и Орион отвечал ему взаимностью и бил каждого во дворе, кто осмеливался сказать, что у него нет отца.

Орион уже давно закрыл глаза, а ровное глубокое дыхание говорило о том, что он уснул, но Левк не желал отпускать его из своих объятий. Он отсутствовал так долго, а завтра опять уезжать. Ненадолго, Спарта находиться близко, но всё равно было тоскливо.

И зачем интересно Лине потребовалось так спешно покидать Афины? Она ведь тоже жаждала вернуться домой, и так искренне радовалась родному берегу. Но что-то произошло после того странного падения за борт… Девушка, конечно, по-прежнему находилась в прекрасном расположении духа, но было видно, что что-то изменилось.

Левк очень осторожно снял головку сына со своего плеча, положил его рядом, прикрыв одеялом, и тихо поднялся с лежанки. Ничего не говоря, он вышел на улицу и сел на скамейку у дома.

Солнце уже давно зашло за горизонт, и на чёрном небе были рассыпаны миллиарды ярких звёзд. Но, несмотря на это, ночь была удивительно тёмной, и ничего не было видно вокруг, а лишь еле узнаваемые серые тени домов и деревьев. Мир стал чёрным и холодным.

Рядом послышалось движение, это Зиоса села рядом. Левк хотел было протянуть к ней руку, обнять, но вовремя остановил себя. Получить очередной отказ и ещё один удар по сердцу не хотелось, оно и без того было изранено.

— Лина рассказывала мне, что на небе есть созвездие, носящее имя Орион. Одно из самых красивый и ярких, — тихо сказал он.

Зиоса ничего не ответила, да и не нужно это было, Левк знал, что она улыбается. Эти моменты были редки, но всегда очень ценны для него. И только тогда, когда они оставались одни, и было уже темно, Зиоса улыбалась и смотрела прямо, не пряча лица. Они просто сидели и молчали, слушая звенящую тишину.

— А где ты теперь живёшь? — очень тихо спросила девушка.

— Не знаю. Наверно мне полагается дом, но не было времени всё узнать. Пока в казарму вернусь, но Максимилиан будет недоволен, если узнает, что я спал там, — ухмыльнулся Левк. — А может быть в гостевую комнату во дворце, в Риме я жил именно там… не знаю…

— А ты видел жену Тиграна? Она, правда, не очень красивая девушка?

— Маленькая, рыжая, с очень большой грудью и крайне скверным характером, — тихо засмеялся Левк и повернулся в девушке. — Зи, я вернусь из Спарты, куплю дом, переезжайте ко мне с Орионом.

— Я… я не знаю…

— Зи, пожалуйста.

Левк нежно взял за руку девушку и, едва касаясь губами, поцеловал её, радуясь, что она не одёрнула её. Он целовал её пальцы, исколотые иголкой, ладонь, огрубевшую от работы с кожей и нежное запястье, а она совершенно неожиданно обняла его в ответ.

— Левк, я боюсь…

— Ничего не говори, — коснулся он её губ, притягивая к себе. Коснулся губами щеки и почувствовал солёные слёзы. — Милая моя, дорогая, не плачь, — начал шептать он, покрывая её лицо поцелуями и наслаждаясь невероятным мгновением. Зиоса не отвергала его, первый раз за такой долгий срок она позволяла целовать себя, и Левк был готов кричать от счастья.

Руки дрожали и плохо слушались хозяина, и движения были слишком нервными и торопливыми, а девушка такой нежной и желанной. И она отвечала ему.

Левк хотел её, хотел безумно и безудержно, но боялся лишним движением выдать своё желание. Он слишком хорошо помнил свою ошибку, и каждый день проклинал себя за тот случай.

Нет, он не сделает ей больно ещё раз, никогда… больше никогда в жизни. И сейчас он просто дарил ей свою любовь. Целовал щёки, солёные от слёз, нежные губы, шею, плечи, руки.

— Левк, пошли в дом, нас тут увидят, — прошептала Зиоса, теряя голову от горячих поцелуев мужчины. Она не подпускала его к себе и никогда и ни от кого не видела такой нежности и страсти, и это дурманило.

Он подхватил девушку на руки и в мгновение ока оказался в доме. Положил на жёсткую лежанку и замер в нерешительности. В её глазах отражались огоньки от бледной свечи, стоявшей на столе, а испуганное личико было прекрасно как никогда.

Сказать ей об этом? Сказать, что он любит её, что она самое прекрасное создание на свете? Нет, она не поверит ему, считая себя изуродованной. И он только всё испортит этим признанием.

Левк нерешительно поцеловал нежные губы, как будто прося разрешения продолжить, и Зиоса ответила ему.

Он потянулся к её хитону, желая снять его, но остановился, едва пальцы коснулись грубой ткани. В голове звучал её голос. "Нет! Нет! Прошу вас, пожалуйста… не надо!", голос который очень часто снился ему в кошмарах.

— Прости меня, — прошептал он, — Зи прости, я так виноват перед тобой. Я люблю тебя.

— Шшш, — коснулась она его губ, — ничего не говори. Поцелуй меня.

Зиоса сама сняла с себя хитон и притянула мужчину к себе. Она первый раз в жизни хотела быть его женщиной, хотела, чтобы он обладал ею, а его нерешительность и страх только усиливали это желание.

Левк быстро разделся и нервно сглотнул, увидев обнажённое тело девушки. Она была прекрасна как богиня. Смуглая кожа в свете лампы казалась медной и как будто светилась изнутри, а небольшие холмики груди идеальны.

Осторожно, боясь потревожить совершенство, он коснулся губами её тела, и возликовал от радости, когда услышал тихий, едва слышный стон наслаждения. Сдерживать себя было невероятно тяжело, но нет, он не будет грубым с ней. Слишком долго Левк ждал возможности подарить этой женщине свою любовь, нежность, а не животную страсть.

С колотящимся сердцем Зиоса наблюдала, как мужчина покрывал поцелуями её грудь, живот и спускался ниже к бёдрам. Он медленно целовал, как будто смакуя её тело, и упивался им. Острое наслаждение пронизывало живот, и девушка задрожала от болезненного желания ощутить его в себе.

— Остановись, — задыхаясь, прошептала она. — Левк, иди ко мне, быстрей.

Просить дважды мужчину не пришлось, всё его тело дрожало, желая продолжить. Он аккуратно устроился между ногами девушки и медленно, очень медленно вошёл в неё.

Зиоса тихо охнула от острого наслаждения, смешавшегося с болью, и Левк испуганно остановился, боясь сделать хоть движение.

— Я сделал тебе больно? — прошептал он.

— Нет, нет, всё хорошо, — ответила она тихо и обняла его ногами, прося продолжить начатое.

Слишком долго у неё не было мужчин, слишком долго она не позволяла дотрагиваться до себя. Тело никогда не знало ласк мужчины, и сейчас как никогда раньше Зиоса желала этого. Желала быть женщиной Левка.

 

Глава 3

На следующий день

— Милая, тебе пора, — услышала Лина голос мужа сквозь сон и почувствовала его нежные и сильные руки, на талии.

— Ой, забыла тебе сказать, я решила ехать через два часа после рассвета, — сонно прошептала она и уткнулась носом в широкую грудь.

— Плохо, что забыла, — строго сказал Максимилиан. — Все тебя уже ждут. Так что вставай.

— Левк приедет только через два часа… и до этого времени я из постели не вылезу, — произнесла Лина, прижимаясь к мужу ещё сильней, но тот совершенно неожиданно вырвался из её объятий, встал и пошёл одеваться.

— Как хочешь, — холодно произнёс он.

Лина недовольно сжала губы, продолжать лежать в кровати без любимого мужа, желания не было.

— Ты где была вчера вечером?

— Ездила с сыном Левка знакомиться… Максимилиан, я не знала, что в Афинах есть такие трущобы. Ты говорил, что Афины богатый город и до вчерашнего дня я думала, что это действительно так, но на окраинах очень много нищих.

— Лина, в любом городе есть нищие, больные и голодающие. Надеюсь, ты туда не одна ездила?

— Нет, с Левком, — ответила она, вставая с кровати.

— Он там живёт? — тут же спросил Максимилиан и посмотрел на жену, как будто та в чём-то провинилась.

— Нет, живёт он в казарме, раньше жил, по крайней мере, но… знаешь, мне кажется, нам не стоит обсуждать личные проблемы Левка. Пусть он сам разбирается, — поспешила сказать Лина, видя, как меняется настроение мужа.

Он явно был недоволен тем, что сын его генерала был бедным и жил в трущобах.

— Лина, то, что Орион живёт в нищете это недопустимо, и это не его личные проблемы, как ты выразилась, — холодно произнёс Максимилиан, провожая жену взглядом до небольшой комнаты, примыкающей к спальне, из которой она сделала гардеробную.

— Максим, ну Левк же твой генерал совсем недавно, дай ему возможность самому разобраться в этой проблеме. И потом быть бедным это не преступление, — сказала она и выглянула из-за угла.

Максимилиан стоял с крайне недовольным видом, и молча что-то обдумывал.

— Орион сегодня приедет познакомиться с Деметрием. Он очень хороший мальчик.

— Хорошо, — ответил Максимилиан и вышел из комнаты, и по его тону сказать что-либо конкретное не представлялось возможным.

Лина глубоко вздохнула, очень надеясь, что он ничего плохого не сделает. Быстро одевшись в ещё вчера приготовленный дорожный костюм, состоящий из красной туники, красных просторных штанов и белой, почти прозрачной юбки сверху, накинула на плечи красный плащ и вышла вслед за мужем.

На улице кроме небольшого отряда, собравшегося сопровождать жену царя в пути, не было никого, в том числе и самого царя, который так рьяно поторапливал. Ну и ладно, подумала Лина и, развернувшись обратно во дворец, пошла к комнатам Алкмены. И как только она приблизилась к спальне, едва не ударив по лбу, открылась дверь, и на пороге появился Валерий.

Ну слава богу. Вваливаться в спальню, в которой спала бы супружеская чета, ей совсем не хотелось.

— А ты что тут делаешь? — тут же спросил македонец и недоверчиво нахмурил брови. Отвечать, что вообще-то она живёт в этом дворце и иногда ходит по нему, Лина не стала, а только улыбнулась македонскому полководцу.

— Хотела с Алкменой попрощаться. Я скоро уезжаю, и не хотела, что бы она вставала из-за этого. Можно?

— Конечно, но она уже проснулась и собралась идти к тебе, — благожелательно кивнул он.

Лина благодарно улыбнулась мужчине и зашла в комнату принцессы.

— Ой, Лина, ты сама ко мне пришла? — воскликнула Алкмена.

Она была невероятно милой, — сонная, с растрёпанными чёрными волосами и казалось очень маленькой на необъятной кровати.

— Да. Я ненадолго, ложись обратно, время ещё раннее.

— Спасибо. А то спать и правда очень хочется, — согласилась девушка, натягивая на себя одеяло.

Лина подошла к подруге и крепко обняла её. Липкий слезливый комок опять начал подступать к горлу, но она поспешила придушить его, чтобы не расплакаться. Слабая психика беременной девушки была без того растревожена, и совсем не хотелось, чтобы после её отъезда подруга вспоминала лишь слёзы.

— Как ты себя чувствуешь? Малыши толкаются?

— Ох, ещё как, — засмеялась Алкмена. — Мне иногда кажется, что они соревнуются между собой, кто сильней меня толкнёт.

— Это хорошо, — улыбнулась Лина.

— У тебя опять грустные глаза. Что-то случилось?

— Нет, дорогая. Просто я очень соскучилась и хочется побыть с тобой, а мне нужно уезжать, — заверила она подругу и решила, что нужно уже уходить, а то и правда начнёт плакать.

— Не переживай, я никуда не уеду и дождусь тебя.

— Спасибо.

Лина последний раз обняла Алкмену и поспешила вернуться на дворцовую площадь.

— О! Как тут многолюдно, — изумилась она, открывая дворцовую дверь. Её не было всего несколько минут, а за это время народу тут значительно прибавилось. Можно даже сказать, что образовалась толпа. Пришли Юлиан с Диантой, Тигран с Зоей, Хрис, Валерий, Максимилиан и Деметрий. Надо же… это они все решили её проводить?

— Лина, мы вчера так и не успели поздороваться, — грустно улыбнулся Тигран и подошёл к девушке. На его ногах уже не было гипса, но передвигался он пока что очень медленно и осторожно.

— Да тигр, мне очень жаль. Как ты? Я смотрю, крепко стоишь на ногах? — спросила Лина и обняла друга.

— Да, но пока бегать не могу.

— Ничего страшного, переломы долго заживают, — заверила она его и повернулась к Юлиану с Диантой. — А вы чего встали так рано?

— Тебя проводить.

— Вы меня тут провожаете как в последний путь, даже страшно становится, — хмыкнула Лина, смотря на довольно внушительную толпу.

— Не говори ерунду, — тут же сказал Максимилиан. — Где Левк?

— Я ему сказала, что мы отправляемся через два часа после рассвета.

— Он уже едет, я видел их у подножья Акрополя, — ответил инструктор солдат.

— Их? Он едет с сыном?

— Наверно, я видел две лошади, — пожал плечами Хрис.

— Две лошади, значит он с женой, ой не женой, ну в общем с женщиной своей, матерью Ориона, — сказала Лина, а Тигран и Юлиан нахмурились, но уже через мгновение в дворцовые ворота въехали Левк с сыном, сидящим перед ним и на второй лошади действительно сидела Зиоса.

"Интересно где они вторую лошадь взяли", — подумала Лина.

Девушка взглянула на собравшихся людей у ступеней дворца и совсем засмущалась. Она ехала, низко опустив голову, боясь даже смотреть на грозного Максимилиана и его генералов, и как она при этом не свалилась с лошади, было загадкой.

Они быстро приблизились к ступеням дворца, Юлиан тут же к ним подошёл и снял Ориона с лошади, следом за ним спрыгнул Левк, и пошёл к Зиосе.

Лина широко улыбалась, смотря на этих двоих. Они были невероятно смешными. Девушка одета в довольно хороший хитон тёмно синего цвета, с чёрными волосами, красиво собранными в причёску, но просто ужасно застенчивая, да и сам Левк, прижимавший к себе сына, был, мягко говоря, смущённым.

— Наконец-то, — подал голос Максимилиан. — Левк, мы тебя уже давно ждём.

— Лина же сказала на рассвете слишком рано, и просила приехать попозже.

— Ой да ладно, — тут же сказала Лина. — Знакомьтесь, это Зиоса, — подошла она к девушке и обняла её за плечи. — А этот маленький мальчик Орион. Иди сюда, не бойся, — нагнулась она к нему.

— А я не боюсь. Я уже большой, — сказал он.

— Конечно большой, — погладила Лина его по головке. — Зиоса, это Дианта, она тебе всё расскажет и покажет, — продолжила она, показывая на служанку, но девушка явно была не в состоянии воспринимать информацию, не говоря уже о том, чтобы просто поднять голову.

Максимилиан терпеливо стоял, скрестив руки на груди, и с интересом разглядывал Ориона. И, по всей видимости, он ему понравился. Мальчик уже успел познакомиться с Деметрием и сейчас увлечённо рассказывал, чем отличаются камушки под ногами, от тех, что у него рядом с домом.

— А можно как-то сократить количество народа на площади? — повернулась Лина к присутствующим, и Максимилиан тут же махнул рукой, разгоняя всех. Он и сам не любил, когда его провожали в поход слишком долго и с большим количеством народа.

— Ди, останься, — крикнула Лина служанке, когда та пошла вслед за мужем.

— Заканчивай, — холодно сказал полководец, и Лина грустно вздохнула. Ей и самой эта вся сцена знакомства не слишком нравилась, но видя, в каком состояние находится Зиоса, она не могла просто всё бросить и уехать, да и Левк тоже заметно нервничал из-за этого.

— Зиоса, посмотри на меня, пожалуйста, — очень строго произнесла она и девушка подняла на госпожу полные ужаса глаза. Но надо отдать должное и Максимилиану и Дианте, они ничем не показали, что их удивил шрам на её лице.

— Всё хорошо, не бойся, — очень тихо сказала Лина и погладила её по плечу. — Если тебе что-то потребуется, обращайся к Дианте, она тебе поможет, договорились?

— Да, — едва слышно ответила она и краем глаза Лина увидела, как Максимилиан негодующе покачал головой, но промолчал.

— Ди, сама разберёшься, что и зачем?

— Конечно, — тут же кивнула она. — Орион у нас на весь день?

— Как Зиоса решит. Если им тут не понравится или Орион с Деметрием не подружатся, то они могут уехать, когда сочтут нужным.

— Они уже нашли общий язык, — усмехнулся Левк, смотря на резвящихся мальчиков.

— Тогда поехали уже. Сил моих уже нет прощаться.

— Давно пора, — кивнул Максимилиан.

— Только Ди, Зиоса с Орионом живут далеко, им нужно или лошадь дать или солдата, который будет привозить их и отвозить обратно домой.

— Они могут жить во дворце, пока Левк не вернётся, и езжай уже Лина, — взмолился Максимилиан. — Меня судья ждёт.

— Конечно.

Лина быстро подбежала к мужу, обняла его, поцеловала и пошла к своей белой лошади, уже ожидавшей хозяйку. Левк тоже поцеловал Зиосу, что-то шепнул ей на ухо, запрыгнул на своего скакуна и они наконец-то отправились в дорогу.

Глубоко вздохнув, Лина не выдержала и обернулась, едва они доехали до дворцовых ворот, но Максимилиана на ступенях уже не было, а только Дианта и Зиоса смотрели им вслед.

— Молодец что уговорил Зиосу приехать, — повернулась Лина у Левку, как только они покинули Афины и выехали на дорогу, ведущую к Спарте. — И хитон такой красивый, это ты ей подарил?

— Да, — грустно кивнул тот.

— Не переживай, Дианта позаботится о ней. А с Зоей, так вообще не соскучишься.

— Лина, о чём ты вчера говорила с ней?

— Левк, прости, — начала виновато говорить Лина. — Я обещала не вмешиваться и очень старалась, честно, но у Зиосы такие дурные мысли… но я ничего плохого не говорила и не уговаривала ни на что. Я что-то не то сказала, да?

— Я не знаю… но в любом случае спасибо.

— За что? — не поняла Лина.

— Просто спасибо.

— Ладно, — улыбнулась она, вспоминая, что Левк приехал вместе с Зиосой и Орионом. По всей видимости, он остался у неё, а она не прогнала его.

Спустя четыре дня

— Ты был в Спарте?

Небольшой отряд уже въезжали в город, но границы его были сильно размыты, и понять где он начинался, было довольно тяжело. Ещё за долго до самой Спарты начинались небольшие имения — дома с участком земли, и чем ближе они приближались к центру, тем теснее становились постройки. Хотя уже в самом городе можно было увидеть более-менее хорошую дорогу, выложенную серым гладким камнем.

— Нет, но я много читал. Говорят, что здесь самая сильная армия в Греции, самые лучшие военные академии и практически каждый мужчина солдат. А ты раньше тут бывала?

— Да и мне не понравился этот город. Он как будто закрытый со своими правилами, устоями, и люди, проживающие в нём тоже какие-то своеобразные, довольно грубые мужчины и слишком мягкие женщины. Максимилиан сказал, что в Греции для женщины выйти замуж за солдата — честь, а в Спарте их много как нигде, вот все и спешат сюда… это как-то мелко, — поморщилась Лина. — И правитель местный тоже странный.

— Странный?

— Да. Тигран называл его жёноненавистником, и как я поняла, в Спарте все такие поголовно. А дворец здесь тоже находится на Акрополе, как и в Афинах.

— Госпожа! — вдруг к ним подбежал запыхавшийся солдат. — Госпожа, господин Хилон просит вас немного подождать, он пока не готов вас принять.

— Нет, ну ты это слышал Левк? — изумилась Лина. — Интересно где мне нужно ждать, в местной таверне? Или у ворот постоять?

Посыльный испуганно смотрел на жену царя и не знал что ему делать.

— Хорошо солдат, пожелания твоего правителя я услышала, — ответила она. — Поехали.

И мужчина тут же сломя голову побежал обратно во дворец, по всей видимости, предупредить Хилона.

— А мы же отправляли солдата известить, что едем, — сказал Левк, смотря в след несчастному мужчине, который явно на последнем дыхании бежал вверх на Акрополь.

— Ой, Левк, я не знаю… Мне казалось, что мы нашли с Хилоном общий язык, но, по всей видимости, я переоценила свои возможности и опять придётся кидать в него ножи.

— Ты в него ножи кидала? — воскликнул Левк, громче, чем следовало бы.

— Ага, — ответила она и замолчала. Их маленький отряд миновал дворцовые ворота и уже въезжал на площадь.

Хилон, правитель Спарты, мужчина средних лет, с длинными светлыми волосами, встречал гостей на ступенях своего дворца. Как и в прошлый раз, он был одет в доспех, но без коня. По всей видимости, его не успели ему привести, и именно поэтому он попросил Лину подождать.

— Я рад тебя видеть в Спарте, Лина, — чуть поклонился он, как только девушка приблизилась к нему. Но его взгляд тут же переместился на Левка и на его плащ генерала.

— Здравствуйте Хилон. Это Левк, новый генерал Максимилиана, — представила она мужчину рядом с собой, и правитель Спарты недоверчиво сузил глаза.

Лина сразу поняла, что его смутил плащ. Прожжённый глаз воина, который очень трепетно относится к правилам, сразу увидел то, что застежка на нём была простой, а это было грубым нарушением формы.

— Хилон, Максимилиан ввёл новое звание, но пока не успел официально о нём объявить. Левк первый кого он наградил, — объяснила Лина, видя взгляд спартанца, и тот облегчённо вздохнул.

— Левк, уже поздно, предлагаю вам с дороги отдохнуть и посетить бани с наложницами, — произнёс он уже другим голосом. Генерал, значит высокопоставленный военный, и относиться к нему следовало подобающим образом.

— Если ты оргии не любишь, то советую отказаться, — очень тихо сказала Лина.

— Купальню я посещу один, — ответил Левк правителю и повернулся к девушке. — Лина, я бы от ужина не отказался.

— Я тоже.

— Хорошо, я сейчас же распоряжусь. Лина, я провожу тебя, — тут же заявил Хилон.

— Не нужно, покажите лучше Левку его комнату, а я помню куда идти, — произнесла Лина и улыбнулась мужчине своей самой обворожительной улыбкой.

— Но в прошлый раз ты была с Максимилианом в комнате на мужской половине, — запротестовал Хилон.

— Я помню.

— Но может быть на этот раз тебе стоит разместиться на женской половине? — очень настойчиво сказал правитель Спарты с явным акцентом на слове "женской".

— А что так комнаты лучше? — заинтересованно спросила она.

— Нет… хуже.

— Хилон вы издеваетесь надо мной? Может быть, вы меня сразу в казарму пошлёте, чтобы я не оскверняла своим присутствием ваш дворец? — закричала Лина так, что у всех вокруг заложило уши. — Или мне нужно всюду ходить с мужем, чтобы ко мне проявляли хоть каплю уважения?

— Нет, — испуганно прошептал правитель Спарты. — Госпожа, вы можете разместиться, где пожелаете.

— Я бы вообще не хотела оставаться в вашем доме, Хилон. Вы совсем не гостеприимный хозяин. Но Максимилиан будет очень недоволен, если узнает, что я ночевала в таверне, — холодно произнесла Лина. — Завтра к полудню соберите учителей, отвечающих за военное воспитание в спартанских лагерях, и пусть подготовят программу обучения. На счёт ужина я распоряжусь сама.

Девушка развернулась и пошла во дворец и, дойдя до двери, замерла, как будто вспомнив что-то.

— Хилон, вы говорили мне, что я никогда не увижу и не услышу от вас неподобающего отношения к себе, и мне казалось, что вам можно верить. Жаль, что я ошиблась, — тихо произнесла Лина и скрылась за дверью. А правитель Спарты остался стоять на месте, желая провалиться сквозь землю. Да, он действительно это говорил… и что дёрнуло его настаивать на женской половине дворца? Знал же, что Лина не простая женщина, которой можно командовать и указывать, что делать.

Но этот её неожиданный приезд смутил Хилона, а когда узнал, что она одна без мужа, то просто не знал, как ему относиться к ней. Да, Лина была женой царя, но по статусу она считалась ниже его, а он привык чётко следовать общепринятым правилам. Но они были не применимы к этой женщине.

Хилон, правитель Спарты и сильный воин, стоял на ступенях своего дворца и ещё никогда в жизни не чувствовал себя таким грязным.

— Я поговорю с ней, — подал голос Левк, и Хилон повернул голову, смотря на нового генерала полководца. Он был очень молодым, даже слишком. Неужели он успел заслужить плащ генерала? Свой он получил только в сорок лет, а этому мальчику на вид было не больше двадцати.

— Поговоришь?

— Лина, очень вспыльчивая женщина, но быстро отходит от гнева.

— А ты надо думать хорошо разбираешься в этом? За какие заслуги ты получил свой плащ и что это за новое звание? — с вызовом спросил Хилон, плохо контролируя свои слова. Он чувствовал себя виноватым перед Линой, а этот молодой генерал, посмевший предложить свою помощь в этом деле, просто попался под горячую руку.

— Я генерал без права управлять армией, но точные мои полномочия пока не известны. Мы, как только вернулись из Рима, на следующий день отправились в Спарту, — спокойно ответил Левк, игнорируя резкий тон мужчины.

— Не известны? — ядовито спросил Хилон. — Так может ты простой солдат?

— Может… — ответил Левк и прошёл мимо него к дверям дворца.

Продолжать этот бестолковый разговор не было желания. Разумеется, он был не полноценным генералом, но Лина очень доходчиво объяснила, что только на войне он должен подчиняться приказам главнокомандующего, и только во время сражения он солдат, в остальное время он генерал, который может гордиться своим званием.

— А ну стой! — гневно выкрикнул Хилон, одёргивая молодого мужчину за плечо, и через секунду в руке Левка был кинжал.

Правитель Спарты тоже выхватил свой меч, но вовремя себя остановил. Этот Левк был явно не простым воином. Его рефлексы были выше всех похвал, а то, что в его руке оказалось оружие, которым никто кроме Лины в Греции не пользовался, наводило на разные мысли. Например такие, что он очень опрометчиво его оскорбил. Он сделал шаг назад, и убрал меч.

— Прошу меня… извинить, — через силу произнёс Хилон.

— Всё в порядке, — ответил Левк. — С Линой я поговорю.

Хилон благодарно кивнул.

— Левк? Тебе известна причина её приезда? — окликнул он молодого мужчину.

— Нет.

Через час Лина и молодой генерал сидели в небольшом зале дворца и пытались поужинать.

Левк смотрел, как девушка бесцельно расковыривала кусок мяса и смотрела в тарелку, но видела она там что-то другое, нежели свой ужин. Её настроение явно было не из самых лучших, и ему хотелось как-то помочь ей, но он не знал как.

— Какие планы? — спросил Левк, прерывая размышления Лины.

— Я завтра целый день проведу с военными инструкторами, а ты можешь посмотреть город или наложниц у Хилона возьми… — задумчиво ответила она. — Не знаю. Будет видно.

— Хилон мне показался достойным правителем, зря ты так на него набросилась.

— Я знаю. Максимилиан мне тоже говорил, что я должна уважать его, но Левк, я не умею уважать людей, если они относятся ко мне как к пустому месту.

— Это не так. Ему непривычно относиться к тебе как к равной, но он старается.

— Я не хочу об этом думать Левк. Дорога была очень утомительной, и я пойду спать, — сказала Лина и встала из-за стола. — Тебе показали твою комнату?

— Да, рядом с твоей.

Лина кивнула и пошла по тёмным дворцовым коридорам в спальню, в которой их разместили с мужем в прошлый раз. Конечно ей было всё равно где спать, и даже жёсткая походная лежанка не вызывала отторжения, но такое неуважение Хилона казалось обидным. А она уже понадеялась, что он действительно поменял своё отношение к ней.

Лина быстро сходила в купальню, смыла дорожную пыль с тела и волос и поспешила вернуться в свою комнату.

"Интересно, удастся ли поспать нормально в этом дворце?" — думала она, кладя свои кинжалы на стол, стоящий рядом с кроватью, но тут же схватила их, почувствовав движение за спиной. И только хорошее самообладание позволило ей сохранить спокойное выражение лица, когда увидела своего гостя.

— Что вам здесь надо? — холодно спросила она Хилона. — Вы передумали и решили силой меня отвести на женскую половину?

— Что? — ошарашено спросил он, смотря на кинжалы в руках девушки. — Нет конечно! Я… хотел принести вам свои извинения.

— Ещё раз? — притворно изумилась Лина, сдерживая себя из последних сил. Она понимала, что слишком взволнована и плохо контролировала свои слова, но ничего не могла с этим поделать.

— Да, второй раз и последний. Больше этого не повторится.

— Хорошо, — кивнула она. — А теперь покиньте мою спальню.

Хилон поклонился жене царя и вышел за дверь, а через секунду услышал гневный крик и звук ударяющейся о стену медной чаши.

Лина закрыла лицом руки, пытаясь успокоиться. Это было невыносимо. Алкмена умрёт меньше чем через два месяца, а она была вынуждена отправится в Спарту, и вместо того, чтобы искать вместе с Алеем способ помочь подруге, терпеть оскорбления этого спартанца!

Хотя он, конечно же, был не виноват. Трезвым умом она это понимала, вот только успокоиться было очень, очень тяжело.

Спустя два дня

Солнце уже взошло, и свежий ветерок доносившейся из окна, игриво пытался подлезть под одеяло, в которое куталась Лина, но вставать совсем не хотелось.

Она опять не выспалась, и глаза отказывались открываться и смотреть на прекрасный мир.

Нужно поскорее со всем этим закончить и ехать домой. С этой мыслью глубоко вздохнув, Лина поднялась с кровати и решительно направилась в купальню. Находиться в Спарте дольше, чем это было необходимо, она не желала, и уже через час свежая и относительно бодрая девушка искала по дворцу Левка, который куда-то запропастился.

Она два дня безвылазно просидела с советниками по военному обучению, слушая отчёты о том, как проходят занятия, об успехах и проблемах лагерей, а новоиспечённый генерал за всё это время ни разу не попадался на глаза.

— Госпожа, я могу вам чем-то помочь? — спросил Хилон, когда Лина уже третий раз заглянула в маленький тронный зал, в котором правитель Спарты с кем-то разговаривал.

— Я ищу Левка, вы его видели?

— Наверно он на тренировочной площадке за дворцом, — с готовностью ответил он, вспоминая, как ему докладывали, что этот генерал ходит туда каждое утро.

— Да? И где это площадка?

— За дворцом, — ответил Хилон и почувствовал себя ужасно глупо.

Лина недовольно сжала губы, развернулась и ушла. Спрашивать ещё раз, где конкретно находилась эта площадка, она не стала. Быстро выйдя из дворцовых дверей, осмотрелась и пошла направо.

— О боги, что за женщина, — тихо ругнулся себе под нос правитель Спарты и, оставив своего советника одного в тронном зале, поспешил вслед за девушкой. — Лина, не туда, — крикнул Хилон, понимая, что опять ошибся, когда не ответил чётко на поставленный вопрос. Сам дворец был не слишком большим, но территория, примыкающая к нему, довольно обширной и запутанной.

— А куда? — повернулась она к мужчине.

— Я провожу.

Лина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Да, действительно, достаточно было уже нервов.

Хилон, какими-то хитрыми путями, сворачивая в самых неожиданных местах, дошёл до небольшой тренировочной площадки, где никого, кроме Левка не было. Спрашивать каким образом она должна было найти это место самостоятельно, Лина не стала.

— Левк! — крикнула она.

— О, Лина, ты решила отдохнуть немного? А может, сразимся? — улыбнулся он и поймал ошарашенный взгляд Хилона.

— Левк, с тобой драться не интересно, — засмеялась Лина. — Долго не простоишь.

— Давай проверим. Я много тренировался с тех пор, как мы дрались в последний раз.

— Ну я же видела тебя в бою, Левк. Ты хочешь быть поверженным? — спросила Лина, окончательно развеселившись. Левк всегда был невероятно забавным и весёлым мужчиной, и всегда мог поднять ей настроение.

— Как ты говоришь, сильному противнику и проиграть не жалко. Ну давай, пару подходов.

Девушка усмехнулась, посмотрев на недавнего солдата, скинула плащ и вытащила из-за спины свои кинжалы. А он широко улыбался, уже предвкушая хороший бой. Пусть и не долгий, но хороший.

Лина сделала первый выпад, который был тут же отбит, и следом за этим противник кинулся в атаку, быструю и яростную. Девушка отпрыгнула в последний момент от клинка, не ожидая такой прыти от Левка, и увидела его довольную улыбку.

Нет, дорогой мой, тебе меня не одолеть, ухмыльнулась Лина и одним не очень сильным, но чувствительным ударом ногой в бок, дезориентировала его и совершила ряд стремительных выпадов. Через мгновение Левк был уже на земле с кинжалом у горла.

— Так не честно. Ты мне даже сопротивляться не дала возможности, — заулыбался поверженный и поднялся на ноги.

— Левк, сколько раз я тебе говорила, если ты решил атаковать, не думай, атакуй. И защита вот тут, — ткнула она его в левый бок, — слабая.

— Давай ещё раз.

— Давай, но последний. Дел куча.

— Только сильно не наседай.

Лина негодующе покачала головой, а стоящий за спиной Хилон, не мог поверить в то, что видел. Эта женщина как будто родилась с этими кинжалами в руках и дышала движениями, грациозными и невероятно опасными. Каждый её взмах клинка был удивительно красив, быстр и продуман. Она очень, очень опасный противник, и сила её была не только в поразительном мастерстве, нет, она не была похожа на воина, и любой, кто её видит, уже заранее проиграет, просто недооценив эту женщину как соперника.

И этот Левк, он же тоже был хорош, конечно, не на столько, чтобы победить его, но для своего возраста весьма неплохо.

В воздухе вновь раздался звон столкнувшихся клинков, свист рассекаемого воздуха. Опытный глаз Хилона видел все попытки Левка пробить защиту девушки, и то, как она улыбалась ему в ответ. Для неё этот бой был игрой, не более, и ему стало очень интересно какова сила этой женщины. Насколько она сильна.

До него доходили слухи, что она якобы убила персидского царя, и Тит тоже пал от её руки, а они были очень сильными воинами и мало кто может сравниться с ними в честном бою. Но слышать и видеть две большие разницы. И ему очень хотелось, также как и этот молодой генерал, сразиться с ней, но благоразумно не стал просить об этом.

Клинки Левка со свистом рассекают воздух, но Лина, видя опасное движение противника, перехватила его руку, уходя от удара, и резко дёрнула к себе, попутно ударив мужчину коленом в грудь, от чего он глупо плюхнулся на землю, выронив кинжалы.

— Я их держу, — тут же скал он, хватая их руками и пытаясь откашляться. Но Лина была очень, очень недовольна, а Хилон нахмурился, не понимая причины такой резкой смены настроения.

— Благодари богов, что ты генерал Левк, — тихо сказала она.

— Да это первый раз!

— Левк, выроненное оружие, это смерть, запомни. И на поле боя второго шанса не будет, тем более у тебя очень слабый рукопашный бой.

— Ну нельзя же быть сильным во всём, — обиженно произнёс он, вешая кинжалы себе на пояс.

— Левк, не говори глупости. Всё зависит только от твоего желания, и хватит уже. Поехали лагеря посмотрим и домой.

— Вы поедете смотреть лагеря? Сейчас? — тут же спросил Хилон.

— Да, — не оборачиваясь ответила Лина и подобрала свой плащ.

— Но я никого не предупредил о вашем приезде…

— А зачем предупреждать? Вам есть что скрывать?

Хилон открыл рот, не зная, что ответить на эти вопросы.

— Предупреждать никого не надо. Я хочу посмотреть, как проходят повседневные тренировки, — продолжила говорить Лина, игнорируя взгляд спартанца. — Дайте мне солдата, который покажет дорогу к лагерям, и можете не волноваться, ничего дурного я делать не собираюсь.

Правитель Спарты покорно кивнул.

Через двадцать минут Лина с Левком и тремя солдатами уже выехали за пределы города и направились на север, где располагались два лагеря для юношей старшего возраста, для которых была скорректирована программа обучения на четыре года, а не на десять, как для остальных. Находились они не очень далеко от города, и через два часа отряд должен был уже прибыть на место.

— Я так понимаю, на ночь мы останемся там? — спросил Левк, косясь на дорожные палатки за спинами солдат.

— Да, во дворец вернёмся только перед отбытием в Афины. А может и нет… посмотрим.

— Лина, ну что ты так взъелась на Хилона?

— Не знаю Левк. Давай не будем об этом, — ответила Лина. — Он постоянно заставляет меня нервничать, и я не хочу обсуждать это. Расскажи мне лучше про Зиосу. Какая она? Ты правда её любишь? — спросила Лина, смотря на Левка, а он тут же заулыбался и замолчал, думая как можно было рассказать о девушке, без которой не мог представить свою жизнь.

— Наверно это странно, — начал говорить он и опустил взгляд. — Любовь… все о ней говорят, восторгаются этим чувством, но сейчас ведь практически никто не женится по любви. Брак это взаимовыгодное сотрудничество двух семей, это известно всем, но при этом греческие философы воспевают эту самую любовь, прославляют её, как самое светлое чувство на свете… чувства, которого никто не видел.

Левк замолчал, собираясь с мыслями, и был рад, что Лина молчала и просто слушала его, не комментируя произнесённые им слова. Она как-то рассказывала на лекциях, что если своей проблемой или переживаниями поделиться с другом, то становится легче. Душа освобождается от тяжёлого бремени и проблемы перестают терзать её. Но сильному воину не пристало жаловаться, пусть даже и другу. Это было слабостью, а в Греции не любили слабых.

Он долго думал над этим. Ведь Лина всегда учила быть сильными, терпеть боль, мучения, но при этом признавала исповедь другу… Значило ли это, что поделиться своей ношей, не слабость вовсе?

— Сначала я просто хотел помогать ей, ведь она не сделала аборт, родила моего сына…

— Она принимала помощь?

— Деньгами нет, но я покупал еду, одежду, кожу, чтобы Зиоса могла работать. Она, конечно, не желала этого, но когда им приходилось совсем худо, а Ориона нужно было как-то кормить, то не отказывалась. О боги, это было ужасно… сейчас они ещё более-менее нормально живут, но было время… даже вспоминать страшно, — покачал головой Левк. — А я же солдат, верней был солдатом, и мог отсутствовать очень долго.

— А отец? Я так поняла, что он с ними не живёт? — спросила Лина, желая поменять тему разговора. Слушать, как эта женщина с малышом голодали было слишком тяжело.

— Он выгнал Зиосу из дому, когда она отказалась делать аборт. Он иногда заходит к ней, продаёт кожу, но практически не помогает. Хотя я его не очень хорошо знаю, и разговаривал с ним всего один раз, когда просил отдать за меня Зиосу.

— А он? Отказал что ли? — изумилась Лина.

— Если не вдаваться в подробности, то да, отказал… — усмехнулся Левк, вспоминая, как громко отец Зиосы на него кричал и ругался. И казалось, что все в Афинах узнали, что он обесчестил его дочь. — Но Зиоса не прогоняла меня. Верней сначала она была против моих визитов, но потом смирилась с тем, что я не уйду, и позволяла видеться с сыном.

— А сама Зиоса? Мне она показалась очень милой девушкой.

— Она чудесная, — ответил он, и на его лице заиграла романтическая улыбка. — Я четыре года до неё не дотрагивался. И даже не намекал, точно зная, что она отвергнет меня. Но я не мог бросить их. И дело было не только в сыне. Конечно, он очень дорог мне, но я хотел Зиосу. Хотел видеть её рядом с собой, ждал, что она простит меня… Она ведь рассказала тебе?

— Да, — кивнула Лина, понимая о чём он спрашивал.

Левк тут же погрустнел и опустил взгляд.

— Но я не осуждаю тебя, — поспешила сказать она. — Разумеется, подобный поступок очень скверный, и я даже не поверила ей, но Левк… то, что ты не бросил эту девушку и помогаешь ей, говорит о многом. И для меня это знание ничего не изменило, я по прежнему считаю тебя своим другом.

— Спасибо, — тихо ответил он. — И Лина… я не знаю, что ты сказала ей, но за четыре года Зиоса первый раз разрешила мне остаться на ночь, и только ради этого можно умереть.

— Ну умирать тебе рано, — улыбнулась она в ответ. — У вас всё только начинается. Вы ещё молодые. А как она шрам получила? — вдруг вспомнила она.

— Я не знаю. Зи мне не рассказывала, а я не спрашивал, но четыре года назад он у неё уже был, — пожал плечами Левк. — Но я ей сотни раз говорил, что он нисколько не уродует её, что она молодая красивая девушка, и этот шрам не повод жить затворнической жизнью.

— Да, я ей тоже это сказала и даже похвасталась своим, — засмеялась Лина и показала пальцем на скулу.

— Он был большим?

— Да, на пол лица. Я ужасно переживала из-за этого, но как видишь, зажил и почти не видно.

— А где ты его получила? Боевое ранение?

— Можно и так сказать, — усмехнулась она. — В плену. Молодая была, неопытная, неудачно пробралась на вражескую территорию. Нужно было выкрасть планы врага, но меня поймали и пытались выбить расположение нашей армии. Выбивали плетью и ножами.

— Это ужасно! — воскликнул Левк. — И как ты выбралась оттуда?

— Они выкинули меня, подумав, что умерла. И когда я очнулась, вернулась к ним и всех убила. Но я не хочу вспоминать ту жизнь, она кажется мне чужой, нереальной.

— Ну вот, только я хотел спросить как ты раньше жила, а ты говоришь, что не желаешь вспоминать, — грустно вздохнул Левк.

— Жизнь моя была сплошной войной, в ней было слишком много крови… и я действительно не хочу даже думать об этом.

Левк понимающе улыбнулся, Лина не любила хвастаться своими подвигами и достижениями, усердно делая вид, что она простой солдат. Даже странно. Он уверен, что гордиться ей было чем.

— Госпожа, мы подъезжаем, мне предупредить главнокомандующих о нашем прибытии? — спросил один из солдат.

— А сколько ещё ехать?

— Минуть десять не больше.

— Предупреди тогда, — кивнула Лина, и солдат тут же умчался вперёд.

 

Глава 4

Через положенные десять минут небольшой отряд въехал в лагерь, который с первого взгляда казался похожим на простой военный. Но только с первого взгляда. Приглядевшись можно было увидеть, что солдатские палатки не маленькие как во время похода, а довольно большие, скорее похожие на маленькие казармы, человек на пять, не меньше и гораздо добротнее сделаны. Они все стройными рядами стояли справа, а с другой стороны находились тренировочные площадки с разнообразными снарядами, и пустые. И было удивительно тихо, ни тебе криков военных инструкторов, ни тренирующихся солдат. Жутковато…

Лина нервно сглотнула. Да уж… только что Левку говорила, что не хочет вспоминать прошлую жизнь, но, только въехав на территорию лагеря, нахлынули давние воспоминания, и по спине прошёлся холодный пот.

Но Лина ничем не показала своих переживаний и, подъехав к ожидавшему их мужчине, спрыгнула с лошади. Он тут же опустился на колени.

— Встаньте, — поспешила сказать она и улыбнулась ему. — Добрый день, меня зовут Лина, и настоятельно прошу называть именно так.

— Хорошо Лина, — с готовностью сказал мужчина, поднимаясь на ноги. — Меня зовут Гелен, этот и соседний лагеря под моим руководством.

— А номера какие? — спросила она, вспоминая, что забыла поинтересоваться об этом заранее.

— Девятый и десятый.

— Они отличаются от седьмого и шестого? Хотя ладно, я сама посмотрю… Да вы не переживайте Гелен, — улыбнулась Лина напрягшемуся мужчине. — Я не с инспекцией приехала, а просто посмотреть, как всё тут у вас устроено. А то я только слышу, а хочется же своими глазами увидеть. Вы мне покажете ваш лагерь?

— Этот лагерь ваш госпожа… Лина. Я всего лишь руковожу им.

— Ой, хватит разглагольствовать, пошлите, посмотрим уже, — махнула рукой она, предлагая идти к низким серым палаткам. — Покажите мне сначала, где солдаты живут.

— Каждая казарма рассчитана на семь, восемь человек, — начал говорить Гелен, как только они дошли до палатки, и открыл полог. — Лежанки обыкновенные, как везде.

— Тесно тут… — сказал Левк, заходя в помещение и осматриваясь.

— Нормально, они тут только спят. Да и вообще условия более чем хорошие, — ответила Лина.

— Да, вы правы, в течение всего дня солдаты или тренируются или учатся военному делу и грамоте, — кивнул Гелен.

— Тренируются они все вместе?

— Нет, мы решили, что гораздо эффективней тренировать солдат небольшими группами. Семь восемь человек, они живут вместе, тренируются, учатся, обедают.

— Всё верно, — кивнула Лина, и мужчина облегчённо выдохнул. Оказывается, он не дышал, когда всё это говорил.

— Сейчас время обеда, желаете посмотреть?

— Конечно, — ответила Лина, понимая причину, почему в лагере было так тихо. — И Гелен, расслабьтесь, пожалуйста, мне тяжело находиться рядом с вами, когда вы так переживаете.

— Прошу меня простить, ваш визит стал неожиданностью для меня.

— Ну и чего? — усмехнулась она. — Я же не бить вас приехала. Посмотрю и уеду, долго вас тревожить не буду.

Гелен хотел что-то сказать, но передумал, а только махнул рукой, предлагая идти дальше. Немного в стороне, за импровизированными казармами, располагалось что-то вроде полевой кухни, а рядом на простых соломенных настилах, под открытым небом, сидели солдаты и ели свою порцию обеда. Но увидев жену царя, они тут же начали опускаться на колени.

— Встаньте мальчики, — улыбнулась она им, проходя мимо.

Приблизилась к месту раздачи еды и заинтересованно заглянула в большой казан.

— Лина, ты же не собираешься это есть? — очень тихо произнёс Левк, смотря, как она потянулась за тарелкой.

— А что? — тут же возмутилась девушка, накладывая себе немного еды, игнорируя ошарашенного солдата, стоявшего на раздаче, и попробовала неожиданно вкусную кашу, в которой даже попадались куски мяса, и довольно заулыбалась. — Очень вкусно, между прочим. Попробуй. Я такой кашкой Деметрия кормлю.

Все вокруг открыли рты, и образовалась гробовая тишина.

— Насколько я помню питание тут трёх разовое? — спросила Лина, не обращая внимания на обратившиеся на неё взгляды.

— Да, завтрак сразу после подъёма, в полдень обед и ужин уже вечером, — чуть откашлявшись, ответил Гелен.

— Замечательно. Хотите? — предложила Лина ему кашу.

Он так смотрел на тарелку в её руках, что могло бы создаться впечатление, что он голодный. Хотя это, конечно же, было не так.

— Нет, благодарю, я уже обедал.

— А я ещё не завтракала, — широко улыбнулась она, засовывая в рот очередную порцию действительно вкусной каши.

— Лина, так что же ты не сказала? — тут же воскликнул Левк.

— Времени не было. Ладно, пошлите, покажите мне тренировочные площадки. Они сейчас пустые я так понимаю?

— Не все. Одна из групп сейчас там, — кивнул Гелен и повёл делегацию обратно к казармам и дальше прямо.

Лина с интересном осматривалась по сторонам. Не очень большие площадки, но разнообразные, и хорошая, добротная длинная полоса препятствий, собранная по её чертежу. Она-то девушку и заинтересовала.

— Постойте, Левк, не хочешь попробовать? — улыбнулась Лина молодому генералу, который с опаской осматривался по сторонам, как будто они находились в логове врага, а не в спартанском лагере.

— Что? — непонимающе спросил он.

— Пройти полосу препятствий. Ты же никогда не пробовал?

— Нет, и не хочу…

— А вы Гелен? — посмотрела она на местного управляющего. — Давайте наперегонки? Кто быстрей до финиша. Я хочу опробовать это испытание.

— Это приказ? — осторожно спросил он, и Лина не смогла сдержать грустного вздоха.

— Нет, это предложение. Не хотите, не надо. Дайте мне какого-нибудь солдата, если вы боитесь, — отвернулась она от мужчин, задрав нос, а они тут же начали глотать воздух от возмущения.

— Я не боюсь! — закричал Левк, опередив Гелена на мгновение. — Что нужно делать?

— Пошли, — хмыкнула Лина. — Выполняется без оружия. Дистанция, сколько тут, четыреста метров? — посмотрела она на управляющего.

Тот кивнул.

— Исходное положение — стоя в траншее. По команде метнуть копьё в щит, но я этого не умею, поэтому мы будем кидать ножи. При непопадании в цель с первого раза продолжать метание до поражения. Далее выскочить из траншеи, пробежать прямо, — махнула Лина рукой на дорожку, выложенную крупными камнями, — дальше по пенькам, осторожно ногу не сломай. Обежать флажок и перепрыгнуть ров. Пробежать по проходам лабиринта, перелезть через забор, забраться по вертикальной лестнице на мост, пробежать по балкам, перепрыгнув через разрыв, и соскочить на землю. Далее добежать до щита, и из-за укрытия метнуть копьё, а в нашем случае нож в чучело. После этого пролезть в пролом в стене, прыжком преодолеть следующую преграду, взбежать по наклонной лестнице на снаряд, — указала она на узкое бревно, подвешенное на верёвки. — Далее вперёд, не упади, оно качается сильно. Спрыгнуть. После опять наверх по ступеням лестницы, пробежать по балкам, перепрыгивая через разрывы, и спуститься по наклонной доске. После перепрыгнуть ров и вернуться на исходную позицию. Ничего сложно, в общем.

— И откуда ты это всё знаешь? — ошарашено спросил Левк, осматривая путь, по которому ему предстояло пройти. И не просто пройти, а пробежать и при этом не опозориться.

— Я же это всё проектировала. Ну так чего? Осилишь?

— Да, но не уверен, что хорошо справлюсь с этим заданием с первого раза.

— Не спеши, — произнесла Лина, поднимая подол не очень длинного хитона и снимая с основания ноги пояс с ножами, — с первого раза никому не преодолеть это испытание. Главное шею не сверни себе.

Лина подняла голову и заметила, что вокруг них уже начали собираться солдаты. По всей видимости, обед закончился, и они пришли тренироваться.

Что ж, значит у них будут зрители. Ну и ладно. Ей было всё равно. Хотелось пройти эту полосу, так как что-то подсказывало, что инструктора этого не делали, а значит, не знали возможные проблемы и недочёты этого испытания. Да и просто очень хотелось размяться.

Гелен невозмутимо взял из рук девушка ножи и отнёс к месту, с которого нужно будет их метать. Она встала на исходную позицию, посмотрела на Левка, который был уже серьёзен и собран, и кивнула Гелену, чтобы тот командовал.

Он махнул рукой, и Лина с Левком метнув свои ножи в цель, выскочили из траншеи и понеслись вперёд.

"Быстрее! Быстрее!" слышала она голос своего инструктора в голове. "Кто упадёт, ноги переломаю!". И они бежали, зимой, летом, осенью под снегопадом и проливным дождём, очень стараясь не поскользнуться на мокрых досках, так как наказание за падение или заминку было очень суровым.

Да, те тренировки вспоминать без содрогания было нельзя, и Максимилиан, разумеется, был прав, это другой мир, и ту жестокость переносить сюда было бы не правильно.

Но отбросив не к месту возникшие мысли и воспоминания, Лина сосредоточилась на полосе испытания. Она, пусть и была не очень сложной, но всё же мест, где можно было сломать ногу по неосторожности, было достаточно.

Пробежав лабиринт, она в одно движение перескочила забор и позволила себе оглянуться. Как и предполагалось, Левк замешкался. Да, лабиринт без определённого навыка быстро не пройти. Но через мгновение Лина уже залезала на мост, хорошо помня, что на этом испытании очень важен заданный ритм. Даже короткая остановка сбивает и дыхание, и сам настрой, а после этого начинаешь ошибаться.

В три больших шага преодолев бревно, Лина спрыгнула на землю, далее вверх, вперёд, вниз, ров… и через несколько секунд она уже вернулась на исходную позицию и наблюдала за тем, как Левк безуспешно пытался преодолеть бревно. Но после пятой попытки этот снаряд ему сдался и, закончил испытание и запыхался как загнанная лошадь.

— Понравилось? — спросила Лина, не обращая внимания на изумлённый взгляд Гелена.

— В Афинах нужно сделать такой же. Я бы потренировался, — кивнул он.

— Сделаем. Гелен, — повернулась она к управляющему, — нужно полосу подправить немного.

Лина махнула рукой, предлагая пройти прямо.

— Рвы сделать немного пошире, эти и со сломанной ногой можно перепрыгнуть, щит для метания копья подальше поставить, а бревно или заменить на более широкое, или опустить ниже к земле. Сейчас это очень опасное место. Тут тренируется чувство равновесия и не важно на какой высоте снаряд.

— Хорошо, — кивнул мужчина. — А заборы достаточно высоки?

— Нормально. Конечно, для уже подготовленного солдата можно сделать и повыше, но на данном этапе можно оставить эти. Кто здесь занимается с солдатами?

— Я и Евод.

— Он здесь?

— Евод! — крикнул Гелен и к нам тут же подошёл молодой мужчина, которого Лина бы ни за что не приняла бы за инструктора. С первого взгляда он мало отличался от солдат, в таком же простом сером хитоне, как и все ученики, но глаза, казались строгими и суровыми, а по его движениям можно было сказать, что он был очень сильным и опытным воином. Этот мужчина Лине понравился с первого взгляда.

— Госпожа? — поклонился он.

— Вы сами проходили это испытание? — посмотрела она на него.

— Да, — ответил он, и Лина удовлетворённо кивнула.

— Евод, Гелен, я хотела сказать, что здесь важно не просто гонять солдат, а ещё объяснять им как проходить эту полосу. Это будет гораздо эффективней, чем ждать пока они сами додумаются.

— Хорошо, я это учту, — холодно кивнул он, и Лина не смогла сдержать предательскую улыбку, которая вылезла совершенно не к месту, чем и смутила мужчину. Ему явно было не понятно, что тут смешного.

— И Гелен, наверно не стоит сразу после обеда здесь прыгать.

— А чем им заниматься? — тут же спросил он.

— Пускай ходят. Полчаса, час, — сказала Лина, а Евод недоверчиво сузил глаза, но промолчал.

— Показывайте, что тут ещё интересного у вас есть.

— А там это что? — вдруг спросил Левк, смотря куда-то в сторону.

Лина проследила его взгляд и улыбнулась.

— А это очень интересно. Пошли, посмотрим, — кивнула она на соседнюю площадку.

Немного в стороне на высоких брёвнах, примерно в половину человеческого роста, стояли шестеро мужчин. И со стороны совершенно не понятно, что они делали.

— И что это? — спросил Левк тихо, приближаясь к солдатам, которые стояли не двигаясь и, кажется даже не дышали.

Лина обратила внимание, что ноги у некоторых мужчин были в синяках от ударов палки и противный холодок прошёлся по спине. Она очень хорошо помнила, какими болезненными были удары палками, и как долго заживали такие вот синяки.

Рядом с ними находился, по всей видимости, их инструктор, который опустился на колени, как только делегация приблизилась к нему.

— Встаньте, — тут же сказала Лина, увидев, что стоящие на брёвнах солдаты, неуверенно замялись, не зная, что им делать. — Сколько они уже стоят?

— Со вчерашнего вечера госпожа, — ответил их смотритель, поклонившись, и Лина удовлетворённо кивнула.

— Я не понимаю, — подал голос Левк.

— Это занятие призвано воспитать в мужчине выносливость и терпимость. Очень, очень важно научиться терпеть Левк, иногда даже важнее владения оружием.

— И ты… — начал говорить он и замолчал, боясь закончить предложение, но Лина понимающе кивнула ему.

— Да. Двадцать часов без движения, — ответила она, осматривая солдат, и не поверила своим глазам, когда увидела среди них знакомое лицо. — Тирсей? Это ты?

— Я госпожа, — тихо ответил один из мужчин, брат Зои и сын пекаря Антипа, с которым она познакомилась после сражения за Афины.

— Когда вы планировали их отпустить? — повернулась Лина к их инструктору.

— Уже скоро. Обычно они стоят до полудня, но сегодня дольше, потому что один из них сдался.

— Сдался? — брезгливо сморщилась Лина. — И какое наказание его ждёт?

— Лина, с этим учеником у нас возникла проблема, — начал говорить Гелен. — Он не хочет тренироваться и учиться, а наказания совершенно не воспринимает, а только скулит как собака, желая уехать. Я думал, он соберётся с силами, возьмётся за ум, увидев, что его соратники мучаются из-за его слабости, но ему всё равно, и я не знаю, что с ним делать.

— Уехать значит… и много таких?

— Есть. Не много, но есть.

Лина задумалась. Конечно, было против правил покидать лагерь, это одно из основных условий пребывания тут, и юноши знали об этом. Но они же пришли учиться, а не в тюрьму.

— Вечером обсудим этот вопрос, и отпустите их, — махнула она рукой на солдат, которые как только услышали приказ своего инструктора поспрыгивали с брёвен и на негнущихся ногах повернули в сторону полевой кухни.

— Тирсей задержись, — остановила Лина одного из них.

— Госпожа? — низко поклонился он, из-за всех сил пытаясь скрыть дрожь в ногах, которая неизбежно появлялась от многочасового стояния на бревне.

— Ты не пожалел о своём решении? — спросила Лина молодого мужчину.

С тех пор как она его видела последний раз, он изменился. Она хорошо помнила, как этого мальчика к ней привёл отец, уверенного в своих силах, с горящими глазами, но совсем юного… но за время, проведённое тут, он окреп, возмужал, и как будто стал другим человеком. Это не могло не радовать.

— Нет, ни на мгновение, — с готовностью ответил Тирсей.

— Молодец. Будь сильным, — Лина улыбнулась ему и погладила по плечу. — А у меня для тебя новость.

Тирсей насторожился.

— Зоя замуж вышла, — заявила Лина, наслаждаясь реакцией молодого мужчины. — За Тиграна, — добавила она, и тот открыл рот от удивления, глотая воздух.

— За кого?

— За Тиграна. Ты знаешь его, это генерал Максимилиана.

— Не может быть, — тихо прошептал он.

— Да, это странно, но действительно так, — усмехнулась она. — Полгода назад они сыграли свадьбу. Я передам ей твои поздравления.

— Спасибо госпожа, — нерешительно ответил молодой мужчина.

— Ладно, иди. На обед сегодня очень вкусная каша.

Тирсей низко поклонился и быстро ушёл в сторону полевой кухни.

— Так это правда? Что Тигран женился? — тут же спросил Гелен.

— Да, и на самой простой девушке, дочери пекаря, — заулыбалась Лина. — Здорово да?

— Говорят, что она не слишком… красивая?

— Ну о вкусах не спорят, но мне нравится. Очень милая девушка, только язык длинный.

— Кто бы говорил, — засмеялся Левк.

— Мне можно, — заявила Лина и повернулась к инструктору, который слушал их, выпучив глаза. — Как занимается Тирсей?

— Он очень старается, из него вырастит сильный воин, — с готовностью кивнул мужчина.

— Хорошо. Ой, проследите, пожалуйста, чтобы его не наказали за опоздание. Я же его задержала.

— Конечно, — ответил он и тут же убежал.

По всей видимости, возможность наказания была весьма реальной.

— Ну что, пошлите дальше? — улыбнулась Лина мужчинам и взяла под локоть Левка.

Ей не терпелось всё тут осмотреть и потрогать.

Весь день Лина ходила по лагерю в сопровождении Левка и Гелена. Осматривала инвентарь, чучела и снаряды для занятий, наблюдала за тренировками и порой сама опробовала те или иные испытания, чем смущала всех окружающих неимоверно.

И когда солнце уже начало садиться, мужчины с облегчением вздохнули, услышав от Лины — "на сегодня всё, пошли есть кашу".

— Левк, распорядись, чтобы наши палатки поставили.

— Госпожа… простите, Лина, вы можете остановиться в штабе, там вам будет комфортнее, — поспешил сказать Гелен.

— Нет, не хочу. Меня наша палатка устроит. А в штабе за ужином я бы хотела обсудить проблему с тем солдатом, если конечно вы не против, что я буду присутствовать на нём, — улыбнулась Лина, хорошо помня, что теоретически ей, как женщине, не положено было присутствовать на мужских собраниях, в том числе и ужине. Только если этот мужчина не её муж, разумеется.

— Конечно не против, — тут же сказал Гелен. — Я сейчас распоряжусь обо всём.

— А виноград есть? — спросила Лина.

— Я найду.

Через час Левк и Гелен уже сидели в шатре и ждали жену царя, которая зачем-то захотела переодеться. Стол был уже накрыт, но начинать без девушки никто не решался.

— А каша где? — вдруг спросил Левк.

— Так она не шутила что ли?

— Может и шутила конечно, но наверняка спросит, — ухмыльнулся Левк, смотря на мужчину, который не находил себе места от волнения. — Не переживай, Лина иногда бывает слишком резкой, но она хорошая женщина.

— Хорошая… — задумчиво потянул Гелен. — Я никогда не видел её раньше. Она действительно удивительная. И эта полоса препятствий… Лина с такой лёгкостью её прошла, да и другие испытания совсем не вызывали у неё трудностей, даже бревно подняла. Она же сильный воин, да?

— Нам с тобой её не одолеть, — согласился Левк, зная, о чём думал этот мужчина.

Конечно, Лина не выглядела серьёзным противником, и казалась нежной девушкой. Маленькая, с большими голубыми глазами, но через некоторое время начинаешь замечать, что её плечи и руки были хорошо развиты, тело подтянуто, а рефлексы как у очень хорошего солдата. Всё в ней говорило, что она не так проста, какой кажется.

— Говори за себя, — тут же ответил Гелен. — В Спарте мало кто может сражаться со мной на равных.

— Что обсуждаете? — раздался голос Лины за спиной. Она подлетела к столу как ветерок, свежа и прекрасна, как будто не было утомительной дороги и ещё более утомительного осмотра спартанского лагеря.

— Тебя, — ответил Левк и заулыбался, увидев недовольный взгляд Гелена.

Он всем своим видом показывал, что молодому генералу стоило помолчать.

— Да? И чего интересного наговорили?

— Гелен говорил, что он один из самых сильный воинов в Спарте, — нагло заявил Левк и удостоился ещё одного гневного взгляда мужчины, который был проигнорирован, так же как и первый.

— Ну и хорошо, а от меня ты чего хочешь, чтобы я сразилась с ним? Обойдёшься, я устала и хочу спать, — усмехнулась Лина, откусывая от горячей лепёшки кусочек и закусывая его виноградом.

Задумка хитрого Левка была ей ясна как белый день, вот только настроения сражаться действительно не было.

— Да? И поэтому ты надела хитон, в котором обычно тренируешься?

— Левк, то, что я собираюсь делать, это моё дело, — уже другим тоном сказала Лина.

— Прости.

— Гелен, я долго думала над проблемой с желающим покинуть лагерь и считаю, что его нужно отпустить, — сказала Лина, повернувшись к управляющему, отпила из бокала и недовольно сморщилась. Вино было слишком густым, крепким и совсем не вкусным.

— Отпустить? Но из лагеря нельзя просто уйти, если тебе не понравилось.

— Всё верно. Но тут не тюрьма, юноши сами сюда пришли заниматься, добровольно, и держать их тут против воли неправильно. Но, — поспешила вставить Лина, увидев желание мужчины ответить. — Но он уйдёт отсюда с позором.

— Я не понимаю, что значит с позором?

— Клеймо. К завтрашнему дню нужно изготовить некий символ, который будет символизировать то, что он с позором был выгнан из спартанского лагеря. Мы отпустим этого мужчину заклеймив его, чтобы каждый знал, что он слабак и трус. Это моё предложение. Или убить.

— Как убить? — спросил Гелен.

— Чтобы у других не возникало подобных желаний. Разумеется, вы правы и я не могу не согласиться с вами. Этот лагерь создавался как суровое испытание для юношей, и методы воспитания, которые тут используются, не скрывались, были известны всем. И действительно, это не то место, куда можно прийти, поучиться немного, и если не понравилось уйти, а потом всем рассказывать как тут плохо, и он ушёл от скуки, — беззаботно произнесла Лина, недоверчиво смотря на кусок мяса в своей тарелке. — А при таком варианте мы всей Греции расскажем о том, что человек с этим клеймом не смог выдержать трудностей, что он сдался. Убить, это радикальный способ, но если вы подтвердите, мы так и поступим.

— Нет, убивать мы его не будем. Но предложение с клеймом мне нравится.

— Хорошо. Но это нужно сделать официально, при присутствии советников по военному обучению. Распорядитесь, чтобы завтра они и Хилон прибыли сюда, и желательно в первой половине дня.

— Лина, ты же испортишь этому мужчине всю жизнь, — подал голос Левк.

Ему это всё казалось каким-то диким и не правильным. Разумеется, он и раньше знал, что солдаты тут проходят суровое обучение, но то, что он увидел сегодня, поразило его. А то, чтобы уйти отсюда можно или с позором или мёртвым казалось чрезмерно жестоким.

— Левк, мы сейчас говорим не об одном человеке, а о судьбе всех спартанских лагерей. В них вложено слишком много сил, времени и денег, и я не допущу, чтобы один трусливый человек, переоценивший свои силы, всё испортил.

— А чего ты взяла, что он испортит?

— Я в этом уверена. И Левк, давай не будем это обсуждать. Это решение мне и без того далось очень тяжело. А где каша? — вдруг спросила Лина. — Ничего не осталось, да? — подняла обиженные глаза она и надула губы.

— А рыба и мясо тебя не устроит? — улыбнулся Левк, поражаясь такому быстрой смене настроения.

— Это я могу и в Афинах поесть, а кашу мне там не дадут. Представляешь, что мне Максимилиан скажет, если увидит её на своём столе?

— Даже представлять не хочу, — засмеялся он в ответ. — Он на меня волком смотрел, когда я Деметрия кашей пытался накормить, но слава богам молчал.

— Да уж… Интересно Орион с Деметрием подружились? Он же ещё совсем маленький, с ним наверно не очень интересно играть, — грустно сказала Лина, расковыривая рыбу.

Надо было поесть, но аппетит куда-то испарился, и стало ужасно тоскливо.

— Орион хорошо ладит с малышами, защищает их, учит, сказки придумывает для них, не переживай.

— Да, он очень хороший мальчик, и тебе обязательно нужно уговорить Зиосу переехать к тебе. Ой, а куда к тебе? Ты же дом ещё не купил, — вдруг вспомнила Лина.

— Да это не проблема. Дом можно за один день купить, а вот уговорить её жить со мной, это сложнее…

Гелен нерешительно откашлялся, напоминая, что он всё ещё рядом. Он заслушался удивительно дружеской беседой, и по всему было видно, что жена царя очень хорошо относилась к этому странному молодому генералу. Хотя она вообще казалось очень доброй девушкой, и с ним самим и с тем солдатом, Тирсеем, разговаривала очень приветливо, как будто с равными. Это было странным и удивительным.

Но Лина и Левк разговорились, и он боялся услышать лишнее, то, что не предназначалось для его ушей.

— Ой, Гелен, простите, вам наверно скучно с нами, — улыбнулась Лина. — Я пойду прогуляюсь немного, не буду вам мешать, ужинайте.

— Ну что ты глупости говоришь, как ты можешь помешать? И куда ты собралась идти? Солнце уже давно село, — тут же запротестовал Левк.

Но Лина его уже не слушала, она откинула полог палатки и вышла.

Густой влажный воздух был прохладным, и напомнил, что лето пока ещё не наступило, а майские ночи были пока ещё холодными. Вокруг оглушительно тихо, только вдалеке слышались чьи-то тихие голоса. А может быть и нет…

Чёрное небо над головой, затянутое тучами, песок под ногами, серые тени тренировочных площадок… и воспоминания прошлого, яркими вспышками, возникающие перед глазами, вызывали дрожь во всём теле.

Лина сегодня целый день носилась по лагерю, желая забыться и без сил упасть и уснуть, чтобы призраки прошлого не мучили её, но нет… не получилось. И сейчас она снова была той маленькой напуганной девочкой, которая после тяжёлого дня не желала идти спать в казарму, и слушать, как плачут подруги. И снова она чувствовала на спине и на ногах синяки от палки инструктора, снова дрожали руки, уставшие от напряжённых тренировок, и снова хотелось забиться в угол и реветь от боли и тоски.

— Левк?

В полог палатки генерала просунулась голова Гелена, чем очень удивил молодого генерала. Время было уже позднее, и он давно лёг спать, как и все в этом лагере.

— Наверно мне не следует вмешиваться, но там Лина… она так и не вернулась к себе, а просто сидит на земле, и как будто плачет.

— Лина плачет? — изумился Левк. — Не может быть.

— Я не знаю. Ты бы сходил, посмотрел.

— Хорошо, спасибо, — кивнул он и решительно поднялся с лежанки. — Гелен, только это должно остаться между нами.

— Разумеется, — тут же возмутился мужчина.

Левк вышел из своей дорожной палатки и осмотрелся. Как он и думал, была уже глубокая ночь, лагерь спал беспробудным сном, и никого не было видно вокруг. Только маленькая одинокая белая фигурка, сидевшая в стороне от всех, не вписывалась в мирный пейзаж.

Левк тихо приблизился к ней, а девушка вздрогнула, услышав движение за спиной.

— Это я, — тихо сказал он, сел рядом и обнял за плечи. — Ты вся дрожишь, замёрзла? — испуганно спросил Левк, почувствовав дрожь Лины.

Она выглядела неважно, сидела на голой, мокрой от росы земле обхватив колени руками, а на щеках блестели слёзы. Лина действительно плакала. Но Левк ничем не показал своего удивления, а просто покрепче обнял её, желая согреть.

— Я не замёрзла, — тихо прошептала она.

— Почему ты тут сидишь? Ты вся промокнешь от росы, уже поздно и пора спать.

— Я не могу… я думала что справлюсь, но не могу, — тихо заплакала Лина, уткнувшись лицом в колени.

— Ты вспоминаешь свой лагерь?

— Да. И я боюсь вернуться в палатку и увидеть там подруг, с которыми училась. Их уже нет в живых, но я как будто вижу их. Не хочу ложиться спать и закрывать глаза, потому что боюсь проснуться там…

— Всё прошло. Лина, это всё давно прошло, — тихо произнёс Левк, гладя девушку по спине, и не зная, как ещё мог утешить её. Он видел её мучения, чувствовал боль, но успокаивать женщин не умел, и эта роль была непривычна ему.

— Я знаю. Левк, я всё знаю, но я как будто слышу голоса… Зачем он меня послал сюда? — сквозь слёзы прошептала она.

— Кто? Максимилиан?

— Нет… Максимилиан тут не причём, — ответила Лина и вовремя остановила себя, чтобы не сказать лишнего. — Левк ты же мне друг?

— Конечно, — с готовностью ответил он.

— Можно я сегодня буду спать с тобой в палатке? Пожалуйста. Я одна не могу…

— Можно, — ответил Левк, стараясь не думать о том, что скажут спартанские инструктора и солдаты, если увидят их вместе.

Он помог Лине подняться на ноги и она, ухватившись за его руку ледяными пальцами, нервно вздохнула. Ничего не говоря, они быстро дошли до генеральского шатра, прошли внутрь и Левк нерешительно остановился, не зная, что подразумевала Лина под "спать в твоей палатке". Лежанка была хоть и добротной и широкой, но одна, и как ему поступить в этой ситуации, он не знал.

Но Лина, кажется, не была смущена. Она очень быстро забралась под одеяло прямо в одежде и ожидающе уставилась на мужчину, и при этом взгляд её был ужасно испуган.

Левк, промедлив всего мгновение, взял плотную дорожную накидку, лежавшую в углу, постелил рядом и нерешительно лёг.

Максимилиан меня убьёт, он меня убьёт, если узнает, проносилось в его голове, когда Лина взяла его руку и положила к себе на талию, требуя объятий. Но та девушка, которую он сейчас обнимал, совсем не была похожа на жену царя, — своенравную, а порой слишком дерзкую. Нет, той Лины, что он знал раньше, не было, и сейчас Левк очень хорошо понимал слова Юлиана, сказанные тогда в Риме, и был согласен с ними.

"Лина не такая каменная, какой кажется на первый взгляд, конечно она очень сильная, но как и простой человек часто боится. Что она ненавидит это всё, что устала убивать и постоянно держать в себе страх, устала, но умеет контролировать себя".

И сейчас эта женщина лежала под его рукой, и он чувствовал, как она дрожала всем телом, как дышала через раз, словно пугаясь звуков своего дыхания… о боги, это было ужасно.

— Шшш, всё хорошо, — тихо прошептал Левк, нежно гладя её по плечу и замечая, что она начала немного успокаиваться и сильнее прижалась к нему.

Он тихонько поглаживал её, едва слышно говорил какие-то ничего незначащие слова, пока не услышал, что дыхание девушки стало ровным и глубоким.

— Максим, не уходи, — чуть слышно прошептала она, когда Левк поднялся, чтобы перелечь на постеленную рядом дорожную накидку.

— Я рядом, — ответил он, немного ошарашено.

— Я люблю тебя.

Лина прижалась щекой к обнимающей её руке и уснула ещё крепче.

На следующий день

— Левк! — зашипела Лина, отталкивая от себя сонного мужчину, которого, едва открыв глаза, обнаружила рядом с собой в постели. — Ты с ума сошёл?

— Чего?

— Ты что тут делаешь? — спросила она, и замолчала, вспоминая, что вчера была немного не в духе и сама напросилась к нему в палатку. Но одно дело спать в одном шатре, и совсем другое обниматься. А он уж очень откровенно прижимал её к себе.

— Верней, что ты делаешь в моей постели? — поправилась Лина.

— Это моя постель и ты сама не желала меня отпускать. Так что я жертва, — заявил Левк, немного придя в себя от резкого и грубого пробуждения.

Лина нахмурилась, пытаясь восстановить в памяти события вчерашнего вечера, но всё помнилось лишь какими-то бессвязными отрывками.

— Надеюсь, я не приставала к тебе ночью? — осторожно спросила она.

— Приставала, но я выстоял, — широко улыбнулся Левк, наслаждаясь смущением Лины.

Её щёки раскраснелись, а личико стало невероятно милым.

— Я серьёзно.

— Только в любви признавалась и обнималась, ничего плохого, в общем.

— Какой кошмар… Левк прости… — произнесла Лина, сгорая от стыда.

— Не переживай, всё нормально, тебе хитон принести?

— Да… — тихо ответила она и закрыла лицо ладонями.

Левк кивнул, вышел из палатки, и через минуту пришёл уже с платьем и плащом.

— Отвернись, — смущённо произнесла Лина, забирая свою одежду из рук мужчины.

— Я пойду Гелена отведу подальше, а то он рядом ходит. Наверно тебя ждёт.

— Спасибо, — сказала она, радуясь, что Левк не стал напоминать, что без одежды он её уже видел, и не раз.

Через двадцать минут Лина уже входила в штабную палатку и ничто не говорило о её недавнем плохом настроении. Она была свежа, весела, и очень благодарна молодому генералу, что он ни словом, ни делом не показывал своих мыслей.

— Доброе утро, — поздоровалась она с Левком и Геленом. — О кашка! Это для меня?

— Конечно, кроме тебя это никто добровольно есть не станет, — усмехнулся Левк. Он уже окончательно свыкся с ролью генерала и с удовольствием пользовался всеми привилегиями нового звания. В том числе хорошей едой и вином.

— Ой спасибо, — улыбнулась Лина, пододвигая к себе тарелку. — Когда планируется приезд делегации из Спарты?

— Чего? — непонимающе спросил Гелен.

— Когда приедут советники по военному обучению? — перевёл Левк, и девушка благодарно улыбнулась ему. Она не любила, когда её не понимали.

— На рассвете я послал солдата, но он пока не возвращался.

— Ну а вы сами как думаете, сколько времени потребуется? Здесь же не далеко ехать, если галопом, то меньше чем за час можно добраться.

— Да, но я не уверен, что они будут так спешить, — сказал Гелен и отвернулся, желая скрыть свою неуверенность. Он, конечно же, просил передать, что Лина хотела видеть их как можно быстрее, но она хотя и была женой царя, но всё-таки женщиной, а значит, её желание не имело значение.

— А вы к Хилону гонца отправили?

— Конечно, к кому же ещё?

— Ну вот смотрите, полдень у нас через два часа, и по моим расчётам он должен скоро появиться, если конечно не дурак. Ой, простите Гелен, — поспешила сказать Лина, увидев возмущённый взгляд управляющего лагерем, — я ничего дурного не имела в виду. Просто мы с Хилоном повздорили немного, и сейчас очень рассчитываю на то, что он одумается и поменяет своё отношение ко мне.

— Лина, он может приехать и завтра. Правитель Спарты не обязан бежать к тебе по первому требованию, — очень недовольно произнёс Левк.

— Левк, может и хочет это разные вещи. Гелен, вы нашли то, чем мы будем клеймить нашего беженца?

— Лина, иногда ты так говоришь, что ничего не понятно, — сказал молодой генерал, наливая себе ещё вина, и был удостоен осуждающего взгляда. Лина считала неправильным потребление большого количества вина по утрам, и уже неоднократно говорила об этом другу.

— Да, клеймо уже изготовлено, — поспешил ответить Гелен девушке, которая уже вернулась к своей тарелке с кашей, и казалось, что её ничего уже не волновало кроме неё. А он смотрел на Лину, и всё никак не мог понять своего отношения к ней и Левку заодно. Этот мужчина был слишком молодым и легкомысленным для генерала, но он явно ценился женой царя очень высоко. Да и сама Лина казалось как будто простой девушкой, без мании величия, но при этом была воином и не слабым. И когда она предложила убить того солдата, он не сомневался ни на секунду, что Лина это может сделать. А то, что она провела ночь в палатке Левка, было очень, очень странным. Но она не изменяла Максимилиану, это было совершенно точно, Лина была не так глупа, здесь дело было в другом.

Но вдруг полог палатки резко откинулся и, прерывая мысли Гелена, в помещение ввалился запыхавшийся солдат.

— Хилон… и его… советники… скоро будут… — сбивчиво произнёс он.

— Прекрасно! — воскликнула Лина, подпрыгивая на месте. — А Левк? Что я тебе говорила!

— Да…

Лина поднялась из-за стола и направилась на выход встречать гостей, которые судя по виду солдата, были уже у ворот.

Так оно и оказалось. Как только девушка подошла к дороге, подъехали Хилон и рядом с ним четыре советника по военному обучению солдат, которых Лина уже знала.

— Госпожа? Что-то случилось? — тут же произнёс правитель Спарты, довольно опасно спрыгивая с лошади, даже не дождавшись полной её остановки.

— Можно сказать, что ничего страшного Хилон, — произнесла Лина и подарила мужчине одну из своих самых очаровательных улыбок. — Спасибо что приехали так быстро. Нужно решить одну проблему, и я хотела бы, чтобы вы присутствовали при этом.

— Проблему?

— Да, пошлите, я всё расскажу, — махнула рукой она, приглашая всех войти в шатёр.

Через час, всё обсудив и получив одобрение Хилона и его советников, Лина в сопровождении семи мужчин вышла из шатра и пошла к тренировочной площадке, на которой сейчас занималась группа того самого несчастного солдата.

Разумеется, Лине было жаль его. Хотя обучение здесь было не таким жестоким, как у неё в лагере, но для простого греческого юноши всё равно являлось суровым испытанием, и, конечно же, сломаться мог каждый из них, но в данном случае скидку на это делать было нельзя…

Да тяжело, да непривычно долгое время проводить вдали от родного дома и день ото дня тренироваться, и осваивать военную науку было делом непростым, но они сами выбрани этот путь, и им было известно, что обучение здесь совсем не похоже на Гимнасий.

— Встать! Я сказал встать! — слышалось издалека грозный голос инструктора солдат, и, подойдя ближе, Лина уверилась в своём решении.

Нет, определённо то, что она увидела, было недостойным поведением для мужчины.

Крепкий, можно даже сказать здоровый мужик, которого назвать юношей не поворачивался язык, сидел на коленях перед Еводом, суровым инструктором с которым Лина познакомилась вчера, и отказывался выполнять его приказания. Нет, он не скулил как собака, как было сказано ранее, он вполне осознанно смотрел на своего учителя и буквально сочился злобой, принимая сильные удары его палки. И взгляд его совсем не был похож на взгляд замученного или сломавшегося человека.

— Евод, остановитесь, — крикнула Лина, прерывая избиение мужчины, и подошла к ним.

Остальные ученики этой группы отрабатывали метание копья по движущимся мишеням, и было не понятно, что в этом было сложного, и почему этот солдат отказался выполнять задание.

— Госпожа? — поклонился он и тут же повернулся к своим ученикам, которые встали на колени. Он открыл было рот, чтобы приказать им продолжить тренировки, но вовремя опомнился. Не ему поднимать их с колен.

— Это тот самый солдат, о котором вы говорили?

— Да, но он пока ещё не солдат, и вряд ли им когда-нибудь станет, — холодно произнёс Евод.

— Значит, ты хочешь покинуть лагерь? — спросила Лина у сидящего на коленях мужчины, пытаясь скрыть на лице брезгливость. Она всю жизнь презирала слабость, боролась с ней, а этот человек вызывал у неё отвращение.

— Да госпожа, — тихо ответил он, не поднимая глаз.

— Хорошо, — сказала она, а Евод изумлённо открыл рот. Но Лина не обратила на него внимания и повернулась к управляющему. — Гелен, соберите всех учеников этого и соседнего лагерей, пожалуйста.

Управляющий поклонился и быстро убежал выполнять поручение.

— Вы просто отпустите его? — недоверчиво спросил Евод.

— Нет конечно, не просто. Ой, встаньте, — произнесла Лина, замечая, что солдаты всё ещё сидят на коленях. — У нас есть ещё время, и вы можете пока потренироваться.

Евод вопросительно посмотрел на Лину, прося объяснений, но она усиленно делала вид, что не замечает этого, а очень увлечена наблюдением за занятиями учеников. Но времени оказалось не так много, как Лина думала, Гелен вернулся очень быстро и сказал, что ученики и учителя уже собрались на центральной площадке, где обычно проводились общие сборы, и все проследовали туда.

— Гелен, вы сможете сделать это? — очень тихо спросила Лина, когда они подходили к площадке, в центре которой уже горела жаровня с раскалённым клеймом внутри.

— Конечно, — кивнул он.

— Спасибо, а то я боюсь, у меня рука дрогнет, — благодарно улыбнулась она.

Хилон с советниками, Левком и всеми инструкторами обоих лагерей остались стоять с краю, а Лина и Гелен с несостоявшимся солдатом под пристальными взглядами прошли в центр.

Лина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и попыталась успокоиться. Всё это было очень волнительно и непривычно для неё. Она никогда не была хорошим оратором, и в подобных ситуациях до этого не оказывалась.

Но делать было нечего.

— Я собрала вас здесь для того, чтобы вы посмотрели на этого мужчину! — начала очень громко говорить Лина, показывая пальцем на сидевшего на коленях рядом с ней ученика. — Эти лагеря были организованны недавно, и вы все были удостоены чести стать первыми учениками и изучить в этом месте военное дело. И каждый из вас заранее был предупреждён о том, что обучение здесь не похоже на райскую жизнь, хотя как по мне, вы тут больше отдыхаете, чем тренируетесь. Но сейчас не об этом… Вы находитесь в спартанском лагере, где воспитывают сильных, выносливых и умелых воинов, которые непременно станут гордостью греческой армии! Но приехав сюда, я увидела это, — Лина резко выхватила из-за спины кинжал и показала им на мужчину у своих ног. — И мне стало противно, — добавила она уже тише. — Противно, потому что в Греции ещё остались такие слабаки и трусы, которые посмели осквернить это место! Почему ты хочешь уйти? Скажи нам. Скажи, чтобы все слышали!

— Я устал… — тихо прошептал он.

— Что? Ты устал? — не поверила своим ушам Лина. — Устал?!? Сколько ты здесь? Два года?

— Да.

— И ты устал? Я десять лет провела в лагере, который был гораздо более суров и жесток чем этот, а ты устал за два года? — гневно выкрикнула Лина, опасно взмахнув кинжалом и едва не убив непутёвого ученика.

Продолжать скрывать, что она проходила подобное обучение, было уже бессмысленным, об этом знали все в Греции.

— Ты тренировался двенадцать часов в день, в то время, когда я не меньше двадцати! Ты спал в чистой и тёплой постели по восемь часов каждый день, тогда когда я всего лишь три. Десять лет без сна! И я ни разу, ты слышишь? Ни разу даже не подумала, что устала!! — оглушительно закричала Лина и замолчала, пытаясь угомонить бешено стучащее сердце.

— Первой моим желанием было убить тебя, чтобы ты не позорил ни Грецию, ни армию Максимилиана, но можешь поблагодарить своих учителей, они отговорили меня от этого. Я позволю тебе уйти, как ты желаешь, но уйдёшь ты с позором! И каждый человек в Греции, в Македонии, Фракии и Риме будет знать, что ты трус и слабак! — выкрикнула Лина и подала знак Гелену.

Юношу тут же схватили двое инструкторов, один за руки, второй за волосы и подняли ему голову, а Гелен вытащил из жаровни раскаленное клеймо.

— Нет! Нет! — закричал пленный и забился в руках. — Ааааа! — оглушительно заверещал он, и в воздухе послышался запах жареного мяса.

Лина сжала челюсть и отвернулась, не в силах наблюдать за этим. Но собравшись с духом, она всё же посмотрела на мужчину у своих ног.

— То, что ты визжишь как свинья, только доказывает, что ты не достоин даже находиться здесь, — произнесла она и схватила его за волосы, показывая всем клеймо на лбу — перечёркнутый иероглиф в виде зигзага в круге.

Вокруг образовалась звенящая тишина.

— Кто ещё хочет покинуть лагерь?

Все молчали.

— Хорошо, — кивнула Лина, и, помолчав немного, добавила: — Тяжёлые испытания делают нас сильней, боль закаляет характер и волю, а тренировки делают из нас воина. И только так! Только занимаясь на пределе своих возможностей, падая от изнеможения и невыносимой боли, вы научитесь быть сильными. Вы больше никогда не будете горожанами или простыми солдатами, нет, теперь вы спартанцы! И имя это будет передаваться из уст в уста по всему миру, а враг бежать в страхе, увидев перед собой непобедимого воина! — выкрикнула Лина и через секунду все вокруг начали опускаться на колени перед женой царя.

Она глубоко вздохнула, осматриваясь по сторонам. Все до единого склонили головы, и ей стало как-то не по себе.

— Можешь идти, — тихо сказала она мужчине, сидевшему у её ног, развернулась и быстро пошла к штабной палатке.

— Лина, можно?

В полог палатки просунулась голова Левка. Он уже давно ходил рядом вместе с Геленом, Хилоном и его советниками, и никто не решался зайти к девушке.

— Конечно, долго вас ещё ждать? — ответила она, не поднимая головы и рассматривая в своей руке чашу с вином, которое было ужасно невкусным.

Левк тут же зашёл, а вслед за ним все остальные.

— Хилон, позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы все знали о значении этого клейма, — тихо произнесла Лина, не поднимая головы, пытаясь успокоиться, и привести мысли в порядок. Это оказалось сложнее, чем она думала раньше.

— Конечно, — ответил правитель Спарты.

— Хорошо… — задумчиво потянула она. — Левк, командуй сборы, мы уезжаем.

— Куда? — глупо спросил он и тут же замолчал, увидев тяжёлый взгляд девушки. Она сейчас как никогда раньше была похожа на своего мужа, и по всему видно, что перечить ей было очень нежелательным.

— Дальше, эти два лагеря не единственные, — ответила Лина и повернулась к правителю Спарты. — Хилон, подпишите всё, что там будет нужно, это правило с клеймом касается всех лагерей. Уйти можно, но только с позором. И нужно изготовить одинаковые клейма.

— Я всё сделаю госпожа, — низко поклонился он, а Лина недовольно скривилась.

— Ой, хватит меня так называть… у меня имя есть, и оно мне нравится. А вы садитесь, садитесь, что стоите? — попыталась улыбнуться Лина, но получилось плохо.

— Вы уже уезжаете, так быстро? — подал голос Гелен.

— А что мне тут делать? У вас всё тут хорошо, я бы конечно добавила ещё ночные тренировки и усилила нагрузку, но это на ваше усмотрение.

— Усилить? — тут же спросил один из советников. — В целом или на каких-то отдельных участках?

— Ой, я не знаю. Я же не учитель… просто я увидела, что вечером солдаты бодры и веселы, а значит, место для дополнительных занятий есть. Но я не настаиваю, это ваше дело. Главное не забывайте ученикам читать лекции про любовь к родине, они должны выйти отсюда патриотами и никак иначе.

— Конечно, — кивнул Гелен. — Мы за этим следим.

— Хорошо Гелен. На самом деле у вас всё хорошо, я ожидала худшего, — улыбнулась Лина мужчине. — И полосу препятствий не забудьте подправить.

— Уже всё сделано.

— Да? Ну и отлично. Хилон, спасибо ещё раз, что приехали так быстро, я не хотела задерживаться тут, может быть, сегодня успею посмотреть ещё следующий лагерь.

— Он тут не далеко, меньше часа на лошади, — кивнул один из советников.

Лина благодарно кивнула ему и вышла из шатра.

Очень, очень сильно хотелось вернуться в Афины, обнять мужа, поцеловать его, вдохнуть дурманящий аромат сандалового дерева, которым пахло его тело, но нельзя… нужно было осмотреть все лагеря, посмотреть на инструкторов и насколько хорошо оборудованы тренировочные площадки, как проходят тренировки…

Это было важным делом, которое нельзя было просто так бросить.

 

Глава 5

Спустя один месяц

— Неужели мы домой возвращаемся?

Левк ехал рядом с Линой и не мог поверить, что на горизонте видел Афины. Стены, знакомые с детства, освещало тёплое летнее солнце, и душа ликовала, смотря на прекрасный и величественный город. Время уже давно перевалило за полдень, и только хорошая выдержка не позволяла ему припустить коня, и как можно быстрее доехать до дворца.

Это недолгое путешествие оказалось очень тяжёлым для Левка, и, с виду, безобидные осмотры спартанских лагерей превратились в долгий и невероятно напряжённый месяц.

Лина как одержимая ездила между этими лагерям, возвращаясь по несколько раз в одни и те же места, и целыми днями испытывала на себе всё, чему учились солдаты. Кроме побоев, разумеется, которых на взгляд молодого генерала было слишком много. Да и вообще, Левк был, мягко говоря, шокирован увиденным. Обучение было невероятно тяжёлым, но это понятно, там воспитывали солдат, но то, как жестоко наказывались ученики за допущенные ошибки, стало неожиданностью для него. Но Лина, разумеется, это жестоким не считала, называя спартанские лагеря неким домом отдыха, и оставалось только гадать, как воспитывалась она.

— Ох, Левк, сама не верю. Но мы с тобой сделали хорошее дело, — ответила она, и на её лице заиграла довольная улыбка.

— Не мы, а ты. Я только рядом стоял, — усмехнулся Левк, вспоминая, как Лина уговаривала его составить ей компанию в прохождении разнообразных испытаний. Но ему одной полосы препятствий хватило и он, ссылаясь то на одно, то на другое, отказывался от этого сомнительного дела. И был очень благодарен, что Лина не настаивала на его участии.

— Ты мне очень помог Левк. Без тебя мне было бы тяжело.

Они молча пересекли город, поднялись на Акрополь и въехали на дворцовую площадь. И Лина не смогла сдержаться и припустила коня быстрее, желая как можно скорее поцеловать Максимилиана, ожидавшего её у ступеней дворца, почему-то в гордом одиночестве.

Она спрыгнула с лошади и кинулась в объятия мужа, наслаждаясь его сильными руками, обнимающими её. Тихо застонав от наслаждения, Лина уткнулась носом в широкую грудь и почувствовала аромат сандалового дерева, без которого она уже представляла свою жизнь.

— Я тебя уже заждался, — тихо произнёс Максимилиан, прижимая к себе нежное тело, по которому соскучился.

Он совсем не ожидал что, что эта поездка затянется так сильно. Но ему регулярно приходили новости о местонахождении Лины и её бурной деятельности, и полководцу было приятно знать, что жена была занята делом.

— Прости, нужно было всё закончить, — тихо ответила она, смотря на мужа.

Он улыбался, и видеть это было очень приятно.

— А почему ты один? Где Алкмена, Деметрий?

— Алкмена с Валерием, я не стал их тревожить, а Деметрий где-то носится по дворцу с Орионом. Я послал за ними, — ответил он, смотря в счастливые глаза жены. Это было удивительным, и полководец каждый раз поражался тому, как искренне Лина радовалась ему.

— Папа! — вдруг раздался за спиной радостный крик.

— Орион, сын, — заулыбался Левк, отвлекаясь от созерцания милой картины встречи двух влюблённых, и сел на колени, чтобы обнять подбежавшего к нему маленького мальчика. — Как ты подрос. А где Деметрий?

— Он за мной бежал, — обеспокоенно оглянулся он. — Вон!

— Мама!

Из-за угла выбежал маленький черноволосый мальчик.

— Солнышко моё, как я по тебе соскучилась, — произнесла Лина и взяла сына на руки. — Максимилиан, так не честно. Меня не было всего месяц, а Деметрий стал ещё больше похож на тебя.

— По крайней мере, боевой характер и упрямство у него твои, — усмехнулся он, польщённый словами жены. Хотя разве что слепому не было видно, что маленький наследник просто копия своего отца.

— Как Алкмена себя чувствует? — очень тихо Лина задала вопрос, который волновал её весь этот месяц.

— Хорошо. Лекарь говорит, что родит скоро.

— Боже мой… — тихо произнесла Лина, чувствуя, как из глаз потекли неконтролируемые горячие слёзы.

— Шшш, тихо милая, вполне возможно, что всё будет хорошо. Этот твой лекарь, он глаз не сводит с Алкмены. Да и сама она прекрасно выглядит, — поспешил сказать Максимилиан, прижимая к себе жену и целуя её мягкие губы.

— Может, — хлюпнула носом она и опустила на землю вырывающегося Деметрия, и он тут же побежал к Ориону, требуя продолжить игру. — А где Зиоса?

— Лина, что за вопросы? — возмущённо воскликнул Максимилиан. — Где то во дворце, наверно с твоей служанкой. Откуда мне знать? Пошли.

— Куда? — непонимающе спросила Лина и едва успела вбежать в дверь вслед за Максимилианом.

— В купальню, — коротко ответил он.

Максимилиан лежал на боку и перебирал пальцами мягкие золотые локоны жены. Её прекрасные голубые глаза были грустными, и она как будто ничего не замечала вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Ему были известны её переживания, да и он сам не мог выкинуть дурные предчувствия, и постоянно возвращаясь мыслями к сестре. И каждый день Максимилиан проводил с Алкменой всё больше и больше времени, не веря в то, что она скоро умрёт.

Такая молодая, счастливая, красивая… ничто не говорило о том, что она неважно себя чувствует, и что могут возникнуть осложнения во время родов, но это пророчество…

— Сегодня за ужином расскажешь мне как дела в Спарте, — произнёс Максимилиан, отвлекая от беспокойных мыслей Лину и себя заодно.

— А чего рассказывать? Рассказывать нечего, всё нормально у них, — тут же ответила она, и Максимилиан не смог сдержать ухмылку. Целый месяц провела там, а рассказывать ей нечего. Каждый раз из Лины нужно было информацию клещами вытягивать, и порой, это очень злило.

— Они понравились тебе?

— Да, но сказать что-то конкретное можно будет, только оценив первых солдат, вышедших оттуда. Но ты прав, уже сейчас они гораздо сильнее простого мужчины.

— А что там за история с клеймом? — спросил Максимилиан.

— Ну ты же и без меня всё знаешь, — капризно сказа Лина и надула губки, но увидев требовательный взгляд мужа, глубоко вздохнула и продолжила. — Один ученик захотел покинуть лагерь, но это не то место, откуда можно просто так уйти, даже если тебе не понравилось. А оставлять его там принудительно тоже не хотелось, он показывал дурной пример другим. Вот я решила, что если вдруг будут появляться такие вот… ученики, то они могут покинуть лагерь, но только с клеймом на лбу, говорящим о том, что он слабый и немощный мужчина, который был выставлен из спартанского лагеря с позором. Ничего более умного я не придумала, — сказала она и грустно пожала плечами, а Максимилиан еле не смог сдержать улыбку.

Конечно, сперва эта идея с клеймом его смутила. Клеймить свободных людей было не принято в Греции, да и рабов таким образом помечали тоже не слишком часто, ограничиваясь браслетами, но в данном случае это действительно было хорошее решение проблемы. Хотя он бы убивал этих трусов.

— А у вас как тут дела? Где кстати Тигран?

— Он в Фессалии, на днях вернётся.

— А как ведёт себя Орион? Я так поняла, они с Деметрием подружились?

— Да, они быстро нашли общий язык, и Деметрию с ним интересно проводить время, — улыбнулся Максимилиан. — Только Орион очень уж озорной, хотя надо отдать ему должное — послушный и знает, куда лезть не стоит. К Деметрию он относится хорошо, а это самое главное.

— Мальчишки все озорные. Максимилиан, я бы хотела с Алкменой поздороваться, пока солнце не село.

— Хорошо, но я жду от тебя отчёта о спартанских лагерях, — произнёс Максимилиан и очень постарался придать своему голосу строгости. Но это было очень тяжело. Лина лежала перед ним такая прекрасная, желанная… её ясные глаза светились счастьем, а маленькая нежная ручка ласкала его грудь.

— Давай завтра после обеда? — с надеждой спросила она, и он утвердительно кивнул.

Лина глубоко вздохнув, нехотя поднялась с кровати и потянулась за своей одеждой.

— Лина… — начал говорить Максимилиан и замолчал, не зная как спросить интересующую его вещь. Вместе с информацией о местоположении жены, ему доносили, что во время путешествия по лагерям она якобы проводила ночь вместе с Левком. Поначалу он отказывался в это верить, но это было не одно сообщение и не два, об этом говорили очень часто…

Лина повернулась к мужу, спрашивая, что он хотел спросить.

— Это правда, что ты… с Левком…

— Да, — утвердительно кивнула она, не дав Максимилиану закончить фразу, и тот изумлённо посмотрел на свою жену, теряя дар речи и не веря, что она вот так просто говорит о том, что спала с другим мужчиной.

— Но ничего дурного, — поспешила добавить Лина. — Четно!

— Объясни, — только и смог сказать Максимилиан.

— Иногда я просила Левка ночевать в его палатке, так как одной… — начала говорить она и нерешительно замялась, отводя взгляд в сторону, — одной мне было страшно. Я не знаю как объяснить, но эти лагеря… Когда солнце садилось… Максим, прости меня, ничего плохого мы не делали, честно. Он просто был рядом и не давал мне забыться, — очень виновато произнесла Лина и села на край кровати. — Ты можешь мне верить.

— Хорошо милая, — сказал Максимилиан, погладил её по нежной щеке и поцеловал.

— Спасибо, — тихо пискнула Лина.

— Иди, скоро вечер. Алкмена расстроится, если ты не поприветствуешь её.

Лина кивнула, соглашаясь с мужем, быстро оделась и выскочила из спальни, а Максимилиан вышел следом. Через двадцать минут он уже сидел за столом в зале и ждал Левка, и ему не терпелось услышать, что скажет он обо всём этом.

Недавний солдат не заставил себя ждать и явился довольно быстро.

— Садись, — приказал Максимилиан. — Рассказывай.

— Что? Вообще всё рассказывать? — попытался пошутить он.

— Нет. Только то, как ты спал с моей женой, — сказал Максимилиан, и улыбка с лица Левка вмиг пропала.

— Я с ней не спал, — тут же сказал он. — Иногда она проводила ночь в моей палатке, но не более.

— Рассказывай, — повторил Максимилиан свой приказ.

— Лина… она говорила, что не может находиться одна, что слышит голоса подруг… Максимилиан, может она сама расскажет это? — с надеждой спросил Левк.

— О причинах своего поступка она расскажет мне сама. От тебя я хочу услышать, что делал ты.

— А я только и делал, что всю ночь отодвигался от Лины подальше и очень старался, чтобы её руки оставались на месте, — произнёс он как будто обижено, а Максимилиан нахмурился и посмотрел на него, требуя объяснить свои слова.

— Она во сне вас искала и говорила… ну вы сами знаете, что она говорит обычно, когда спит, — произнёс Левк и отвернулся, скрывая своё смущение, а Максимилиан не смог скрыть улыбку.

Да, во сне Лина очень часто говорила всякие сентиментальные глупости, которые обычно от неё не услышишь, и в этот момент она была невероятно милой и нежной. Вот только то, что этот мужчина был рядом с ней в эти моменты, ему совсем не нравилось.

Но Лина пришла к нему сама и не за любовными утехами, а за поддержкой, а он был ей другом и не мог прогнать, и наказывать этого недавнего солдата было не за что.

— Об этом никому не рассказывать. Узнаю, убью, — очень строго сказал Максимилиан.

— Я, конечно, старался скрывать это, но так понимаю, что информация уже просочилась…

— Это не важно. Ты должен всё отрицать. И женись на своей женщине.

— Но она против…

— Это не обсуждается. Свободен.

Левк низко поклонился и вышел из зала. Нужно было срочно поговорить с Линой. Он со своими проблемами разберётся сам, но о том, что Максимилиан мог наказать Лину за её поступок, даже подумать боялся. Может быть, не стоило говорить, что она приходила к нему сама? Может, стоило придумать какое-нибудь оправдание? Он же её подставил… Но врать царю чревато серьёзными проблемами, да и не воротишь уже сделанного, а о том, чтобы заранее придумать что-нибудь в оправдание они как-то не подумали.

— Лина? — нерешительно спросил Левк, заглядывая в сад, в котором сидели Алкмена с Линой.

Девушки о чём-то весело разговаривали, и ему стало неловко за то, что ворвался к ним и потревожил.

— Что случилось?

— Простите, но мне нужно поговорить с тобой.

— Говори, — улыбнулась она и рукой махнула на кресло рядом с собой, а Левк ругнулся про себя. Говорить при свидетелях он не рассчитывал. Но девушка очень красноречиво смотрела на него и ничего другого, как рассказать о цели своего визита, ему не оставалось.

— Максимилиану известно, что мы…

— Я знаю, — кивнула она, перебивая его, и молодой генерал открыл рот от изумления. Знает?? — Неужели ты думал, что полководец не узнает? Ему всегда всё и обо всех известно. Он сильно ругался на тебя?

— Нет, — немного ошарашено произнёс он. — Я за тебя переживал.

— Левк, Максимилиан верит мне, и знает, что я скорее умру, чем предам его, — очень серьёзно сказала Лина.

— Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? — звонко воскликнула Алкмена, которая слушала разговор, понимая, что обсуждается что-то очень интересное, но никак не могла понять, что именно.

— Когда мы с Левком путешествовали по Спарте, иногда я ночевала в его палатке, потому что в моей всё время ползали змеи, а я их ужасно боюсь, — пожаловалась Лина подруге и состроила искреннее лицо. — Только ты никому не говори, ладно?

— Ладно… ну а проблема в чём?

— Левк испугался, что Максимилиан разгневается, узнав об этом.

— Ой, только человек со слабым умом может думать, что кто-то может быть лучше Максимилиана, — беззаботно махнула рукой Алкмена и повернулась к Левку. — А где Зиоса? Она уже освободилась?

Мужчина изумлённо открыл рот и начал глотать воздух как рыба, не зная, что ответить на это.

— Дорогая, пусть она побудет с… ой я даже не знаю, пусть будет мужем, — сказала Лина.

— Мужем, мужем, она согласна, — довольно заулыбалась Алкмена. — А может быть, вечер с ней проведу я, а тебе отдам её на ночь? А?

— Вы подружились? — заинтересованно спросила Лина.

— Да, она чудесная девушка и мы с ней шьём прекрасные платья и мне новые сапожки. А то Дианта вдруг вспомнила, что ей надо учиться и теперь всё свободное время пропадает в университете, Зоя слишком громкая и то и дело говорит о Тигране, она меня утомляет, а мне скучно.

— Я передам ей, что ты желала её видеть, — кивнул Левк с плохо скрываемым изумлением.

Когда он вернулся, то сразу же пошёл к Зиосе, очень радуясь, что она воспользовалась предложением Максимилиана и на время его отсутствия поселилась в гостевой комнате дворца. И зайдя к ней, Левк её не узнал. У девушки было прекрасное настроение, одета была в красивый длинный хитон, который можно было носить только благородным дамам, волосы были красиво уложены, и уверенный, полный радости взгляд.

Это было настольно непривычно и удивительно видеть радость от встречи с ним… и она так искренне обняла его, что он был готов умереть от счастья. Его не было всего один месяц, а она так изменилась.

Спустя два дня

— Куда ты так спешишь? — спросил Максимилиан, изумлённо смотря на жену, которая вскочила с кровати, и побежала одеваться, как только первый лучик солнца показался из-за горизонта.

— С Алеем поговорить. Я же тебе больше не нужна? — с надеждой спросила Лина, смотря на мужа, который уже был одет, и в очередной раз поразилась его умению всё делать быстро.

Она два дня практически безвылазно просидела в зале, в котором проводили все советы, рассказывала полководцу всё, что видела в спартанских лагерях, и свои мысли относительно этого, и не было никакой возможности пообщаться с лекарем, а он уже несколько раз подходил.

— Нужна, но можешь идти, — кивнул Максимилиан.

— Ага… — произнесла она, накидывая на плечи плащ, и замерла на месте.

Перед ней стояла Афина.

— Ты никуда не пойдёшь, — холодно произнесла она.

— Почему?

— Что? — переспросил Максимилиан и замолчал, увидев, что взгляд Лины был устремлён в пустоту. По всей видимости, она разговаривала с кем-то из богов.

— Ты не должна приближаться к Алкмене.

— Она рожает? — закричала Лина и как ветер вылетела из спальни и понеслась по коридорам. Но как только показался коридор, ведущий на половину принцессы, она со всего размаху врезалась в невидимую стену.

— Ты слышала приказ! Не приближайся к ней! — прогремела Афина.

Лина упала на колени, не устояв на ногах, и ощупывала руками невидимую преграду перед собой. А по всему дворцу уже разносились крики Алкмены, которые пробирали до самого сердца.

— Пожалуйста, Афина… — сквозь слёзы прошептала она, не обращая внимания на мужа, стоящего за спиной.

— Нет.

— Госпожа, — прибежал запыхавшийся молодой лекарь, — Алей зовёт вас.

— Передай ему, что он должен справиться сам, — ответил Максимилиан, видя, что жена не в состоянии разговаривать с кем бы то ни было. Она судорожно что-то трогала перед собой и шептала сквозь слёзы, умоляя Афину пустить её.

Лекарь низко поклонился и в мгновение ока убежал, а полководец попытался поднять Лину с колен, но она забилась в его руках как рыба.

— Нет! Нет! Она не может умереть!

— Успокойся милая, — тихо сказал Максимилиан, но Лина оттолкнула его и бросилась в сторону коридора, но не смогла сделать и шага.

Крики начали стихать и довольно быстро прекратились совсем. Вокруг образовалась оглушительная тишина, и были слышны только тихие всхлипывания девушки, сидевшей на полу.

Максимилиан настороженно прислушивался. Неужели это всё? Неужели Алкмена умерла?

Он посмотрел на жену, перевёл взгляд на коридор, и не знал, как поступить. Нужно было узнать, что случилось, почему Алкмена перестала кричать. Она не могла родить на столько быстро… А рядом на полу, выложенном красивой мозаикой, сидела Лина, и она явно была не в себе, но трогать её сейчас не стоило.

О боги, что же делать?

Нет, нет, если бы Алкмена умерла, то ему бы сообщили об этом. Скорей всего этот лекарь Алей сейчас помогает ей родить.

И приняв решение, полководец сел рядом с женой и притянул к себе, нежно обнимая её. Она покорно прижалась к широкой груди, и закрыла глаза. Её всхлипывания превратились в тихий стон, а потом и вовсе стихли. И только непрекращающиеся горькие слёзы текли из её глаз.

— Лина? Милая, — услышала она через черноту, — Алкмена жива. Слышишь?

Лина подняла затуманенный взор на Максимилиана, пытаясь понять, что он хочет от неё.

— Что? — осипшим голосом спросила она.

— Алкмена жива, — повторил он. — Алей просил передать, что операция прошла успешно, и он преклоняется перед тобой, за неоценимую помощь и знания, которые ты ему дала, — улыбнулся Максимилиан.

— А мальчики?

— Один, к сожалению, родился уже мёртвым, но второй очень крепкий.

— Это чудесно, — прошептала Лина, задыхаясь от слёз. На этот раз слёз радости. — Это чудесно…

— Милая, пошли в кровать. Ты весь день провела сидя на полу, — сказал Максимилиан и требовательно потянул её за руку, поднимая на ноги.

Девушка покорно ухватилась за руку мужа, прижимаясь к нему и медленно пошла в спальню. Ноги плохо слушались, и рук она практически не чувствовала, но это было уже не важным. Алкмена была жива. Жива!!!

 

Глава 6

Проснулась Лина от того, что ей было неудобно… Нет, даже не так. Ей было очень, очень неудобно лежать. Под спиной как будто находились острые камни, больно впивающиеся в рёбра, руки и ноги, а под головой вместо мягкой подушки солома.

Солома? Странная мысль, ворвавшаяся в сознание, прогнала остатки сна окончательно. Лина совершенно чётко слышала запах соломы. Да ладно с этой соломой… напугало другое. Вокруг была мёртвая тишина. Нет, конечно в афинском дворце тоже было достаточно тихо, но до ушей всегда доходили какие-то звуки. Или шёпот ветра, доносящийся из окна, или журчание воды из небольшого фонтанчика, стоящего недалеко, или тихие разговоры слуг… и даже глубокой ночью можно было услышать хоть что-то.

Но пугаться неизвестно чего самое последнее дело и она нерешительно открыла глаза.

В первый момент показалось, что зрение пропало. Вокруг было невероятно темно, и только какие-то неясные тени проплывали перед глазами.

— О, смотрите, очнулась, — послышался незнакомый мужской голос, и Лина тут же села, пытаясь сориентироваться в пространстве.

Через несколько секунд глаза привыкли к темноте, пелена спала, и она смогла более-менее осмотреться. Но то, что открылось перед взором, ей совсем не понравилось. Лина совершенно чётко помнила, что засыпала в постели с любимым мужем, и эта постель была во дворце в Афинах, и это не вызывало сомнений. Но сейчас же её странное ложе из камней вперемешку с соломой и песком находилась в очень тёмном помещении. Хотя нет, чёрное глубокое небо над головой, говорило о другом.

Но больше всего не нравились то, что её окружила огромная толпа мужчин.

Лина медленно осмотрелась, пытаясь понять, что происходит, но ничего разумного в голову не приходило. Перед ней были греческие солдаты, в этом не было сомнения, но почему они так смотрели?

— Привет, — поздоровалась Лина.

— Ты как тут оказалась? — задал вопрос самый шустрый из них. Он стоял в центре, и, не стесняясь, разглядывал девушку перед собой с ухмылкой на губах, и буквально раздевал глазами.

— А здесь это где? — осторожно спросила она, осматриваясь по сторонам и себя заодно. От красивого ночного платья не осталась и следа, — его сменил простой солдатский хитон. — Это военный лагерь?

За спинами солдат виднелось какое-то невообразимо большое количество низких серых навесов и солдатских лежаков, чуть в стороне слева стоял большой штабной шатёр, а рядом с ним ещё один, а дальше ещё… Это всё было похоже на греческий военный лагерь, очень, очень странный лагерь.

— Можно и так сказать, — хмыкнул мужчина. — А ты кто? Солдат? — недоверчиво спросил он.

— Кто?? Да как ты смеешь! — воскликнула Лина, резко поднимаясь на ноги. Рука сама потянулась за спину, но кинжалов там почему-то не обнаружилось и ей не оставалось ничего другого, кроме как гневно смотреть на дерзкого солдата.

— Следи за своими словами!

— А то что? — нагло спросил он и все вокруг засмеялись, как будто услышали удачную шутку.

— Ты не узнаёшь меня? Вы не знаете, кто я? — спросила Лина у собравшихся солдат.

— Нет, но мы готовы познакомиться с тобой поближе, — сделал шаг в сторону девушки наглый мужчина. Её плечо нервно дёрнулось, интересно, куда делись кинжалы, но недолго думая, она схватила наглеца за руку, и резко вывернув её, завалила, вдавливая коленом в землю.

— Мальчик, не играй со мной, — гневно прошипела Лина. — Где штаб?

— Там, за спиной, но тебе туда нельзя.

— Мне можно, — сказала она, поднялась на ноги и быстрым шагом направилась к штабным палаткам.

"Что здесь вообще происходит? Где я? Как я тут оказалась и почему эти солдаты разговаривали со мной подобным образом? Они как будто не знают меня. Безумие какое-то".

Лина как ветер вбежала в ближайший шатёр и тут же замерла на месте, от открывшейся картины. Ого! Он был полон мужчин, и, судя по их плащам, они все были генералами. Человек тридцать, не меньше. Да и сам шатёр, казавшийся с виду маленьким, внутри просто огромный и крайне хорошо обустроенный. Помимо большого стола в центре, Лина увидела стоявшие вдоль стен широкие удобные диваны с подушками, скамейки и кресла.

— Тигран! — крикнула она, заметив знакомое лицо среди всех, и тут же подбежала к нему. — Тигран! Что тут происходит?

— Чего? — возмутился он и отшатнулся от девушки, как только она протянула к нему руку. — Ты кто такая? И как ты посмела зайти сюда?

— Тигр, это не смешно! — толкнула Лина его в грудь. — Где Максимилиан? Что это за лагерь?

Лина смотрела в глаза друга, и вдруг поняла, что на его теле не было ран от римского плена. Глаз на месте, шрам на щеке отсутствует, и стоит он на своих двоих вполне уверенно, но хуже всего было то, что он смотрел на неё и не узнавал.

— Сын, кто эта женщина? — подошёл к нему другой мужчина, очень похожий на Тиграна и в таком же плаще генерала.

— Я… не знаю её… — сказал он, недоверчиво и брезгливо посмотрел на девушку перед собой. — Ты спросила, где Максимилиан?

— Да! Я спросила где он! Где мой муж?! — закричала Лина, чувствуя, как к горлу начала подступать паника.

— Муж? Ты в своём уме? — засмеялся мужчина рядом.

— Тигран… — тихо прошептала Лина, — что тут происходит? Где мы?

— Малышка, это царство Аида, — ответил мужчина, назвавший Тиграна сыном.

— Аида? Это того, что хозяин подземного мира? — спросила она.

Нет, нет… этого не может быть…

— И да. Макса тут нет, он ведь жив… — криво улыбнулся Тигран.

— Конечно жив, — тут же согласилась Лина. — И я жива, и ты.

— Нет, меня убили под Митавой, — покачал он головой.

— Митавой? — не поняла девушка. — Бой под Митавой выигран! Тигран, ты что, не помнишь, римляне ударили с левого фланга, Максимилиан взял их в кольцо, потом я убила Марка… а потом враг отступил…

— Тебя как зовут? — задал совершенно неуместный вопрос отец Тиграна.

— Лина, — сквозь ком в горле ответила девушка.

— Лина, покинь этот шатёр. Здесь могут находиться только генералы, — холодно произнёс он и все окружающие молча с ним согласились, всем своим видом показывая, что им мешают.

— Я жена царя! Я могу находиться где угодно! — выкрикнула Лина уже сквозь слёзы.

— Тогда где твой белый плащ?

— Оставила где-то… не знаю.

— Ты не можешь его где-то оставить, здесь каждый одет в соответствии со своим статусом и никак иначе. Так что пошла вон отсюда!

Лина открыла рот от возмущения, но не успела и пискнуть, как её грубо вытолкали из шатра.

Безумие какое-то! Что тут происходит?

Она посмотрела под ноги, обыкновенная земля, такая же, как и везде. Небо? Небо просто чёрная яма, без звёзд, без луны. Вокруг была полная тьма и тишина, но приглядевшись, можно было увидеть, почувствовать, что она не была пугающей. Нет, это была тьма и тишина, дарующие покой… вот только от осознания этого лучше не становилось.

— Афина!!! — во всё горло кричала Лина, ходя по мёртвому лагерю. — Афина! Явись мне! Афина!!!

— Она тебя не слышит, — услышала Лина голос за спиной и вздрогнула от неожиданности. Обернулась и увидела перед собой высокого мужчину средних лет, с длинными чёрными, как смоль волосами, глазами цвета грозового неба и как две капли воды похожего на Максимилиана.

Лина замерла на месте и даже перестала дышать. Умом она понимала, что если это место действительно царство мёртвых, то этот мужчина в белом плаще, скорей всего отец Максимилиана, вот только поверить в это было невероятно тяжело.

— Вы… Деметрий? — недоверчиво спросила она.

— Да, а ты кто? Почему беспокоишь моих генералов? — очень строго спросил он, и в голосе его слышалось величие. Он был царём.

Деметрий внимательно смотрел на странную невысокую девушку с волосами цвета солнца и испуганными голубыми глазами и никак не мог понять кто она. Совсем недавно она просто появилась в лагере, а не приплыла на лодке с Хароном как все. Но за короткий срок пребывания здесь успела побеспокоить всех вокруг, и солдат и генералов.

— Я? Я Лина… — заплакала девушка, не зная, что ещё ответить.

— Лина? Ты солдат? Что ты делаешь в этом лагере?

— Я жена Максимилиана, и не знаю, почему оказалась здесь. Я не умирала, и Тигран не умирал… Боже мой, я не понимаю что происходит…

— Жена? У моего сына нет жены, — уверенно и немного с насмешкой произнёс Деметрий, — да и белого плаща я на тебе не вижу. Ни плаща, ни браслетов.

Браслеты? Лина схватилась за своё запястье. Где браслеты?

Деметрий криво улыбнулся, смотря на её нервные движения.

— Мне нужно поговорить с Афиной, она мне объяснит что происходит.

— С чего бы это? — засмеялся мужчина.

— Это наверно очередное задание, нужно убить кого-то, да? — с надеждой спросила Лина и посмотрела на отца Максимилиана.

— Тут и так все мертвы, — хмыкнул он. — И тебе нужно смериться с тем, что ты тоже мертва.

— Нет, Деметрий, нет… вы можете мне не верить, но я правда не умирала, и это всё так странно. Я не могу остаться тут, в Афинах у меня остались муж, сын, друзья. И тут это где? Это Тартар?

— Нет, это Аид, лагерь для павших воинов.

— А я думала что Аид, это бог подземного царства.

— Да, но так же называется и его мир, в котором он правит, а Тартар — это глубочайшая бездна. Лина, нельзя быть настолько безграмотной, — недовольно произнёс мужчина и с упрёком посмотрел на девушку, незнающую элементарных вещей, и при этом называющей себя женой царя.

— Да какая разница? Мне здесь не место!

— Пошли, посмотрим на Максимилиана, может быть, тогда ты успокоишься и перестанешь тревожить лагерь.

Деметрий развернулся и направился куда-то в глубь лагеря, и Лине ничего не оставалось кроме как последовать за ним. В голове крутились бесчисленное количество вопросов, и ни одного разумного ответа на них не было. Да и поверить в происходящее девушка отказывалась. Это всё было похоже на сон… кошмар…

Пройдя совсем немного, они приблизились к небольшому озеру, вода которого была густой и чёрной как смола, и прошли по небольшой деревянной пристани.

— Здесь мы можем наблюдать за миром живых, — произнёс Деметрий. — Но лучше этим не увлекаться. Нужно отпустить свою прошлую жизнь.

Он уверенно прошёл по деревянным доскам и остановился на самом краю. А через мгновение чёрная непроницаемая гладь пошла рябью и на ней сначала маленькими искорками, а потом всё больше и больше начала проявляться картина. Сперва, это были лишь неясные очертания, но вскоре они становились всё ярче и чётче, и уже через мгновение на водной глади, как будто открылось окно в другой мир.

Максимилиан, в окружении трёх солдат ехал на своём чёрном скакуне по главной улице Афин в сторону Акрополя, и на его лице была холодная маска военного полководца. Люди вокруг, как и подобает, расступались перед своим царём и в почтении склоняли голову. На нём были надеты тёмно бордовые с чёрным орнаментом доспехи, в которых Лина видела его в день их первой встречи. Всё та же чёрная туника, всё тот же плащ генерала.

— Максим… — протянула Лина руку, желая коснуться его, но Деметрий тут же её поймал.

— Не трогай, — очень строго сказал он. — Максим? Так его никто не называл, кроме матери.

— Да? Он мне не рассказывал… А что с его рукой? — спросила она, заметив, что Максимилиан держал поводья одной рукой, а вторая хотя и была прикрыта плащом, но было видно, что она не двигается. Но он смотрел перед собой невидящим взглядом, и казалось, не замечал, этого досадного неудобства.

— Он был серьёзно ранен под Митавой, — ответил мужчина, смотря на сына с отеческой любовью. — Тигран прикрыл его своей грудью, и позволил ему покинуть поле боя, отделавшись лишь ранением.

— Что за бред! — тут же воскликнула Лина. — То сражение было выиграно.

Но Деметрий не стал ничего отвечать на дерзкий выпад Лины. Эта женщина была очень странной, и ему было самому интересно кто она такая и почему смеет называть себя женой Максимилиана.

Тем временем полководец поднялся на Акрополь, приблизился к своему дворцу, спрыгнул с коня и быстро пошёл к себе в спальню, в которой была… Лина открыла рот от изумления.

— Мильто! — возмущённо закричала она и нагнулась к озеру так, что чуть не свалилась туда. — Я же убила её! Что она делает рядом с моим мужем?

— Это его гетера, — ответил Деметрий, хватая девушку за плечо и предупреждая её падение в воду.

— Да я знаю кто это! Но почему она там? Я же придушила эту тварь, — кричала Лина.

— Придушила?

— Да, когда за Тиграном в Рим ходила, а она была любовницей этого, как там старшего сына Тита звали.

— Авреол.

— Да, Авреола, и я совершенно чётко помню, что я их обоих убила. Боже мой! — вдруг испуганно воскликнула Лина. — Деметрий, где Деметрий?!

— Лина, я здесь, — ответил мужчина и уже засомневался в здравомыслии этой странной женщины.

— Да не вы, где мой сын?

— Твоего сына зовут Деметрий? — удивлённо вскинул брови он.

— Да, мы назвали его в вашу честь, Максимилиан был очень рад, — заулыбалась Лина, но то, что она увидела в глазах мужчины, ей совсем не понравилось. — Где мой сын? — дрожащим голосом спросила она.

— У Максимилиана нет детей, — уверенно сказал Деметрий, смотря, как девушка менялась в лице. Неверие, ужас, боль, отчаяние сменяли друг друга поразительно быстро.

Лина повернула голову обратно к озеру и тут же кинулась к нему. А Деметрий поймал её буквально в последний момент.

— Ах ты тварь! Отойди от моего мужа, не прикасайся к нему! — кричала она, смотря, как Мильто страстно целовала Максимилиана, лаская руками его грудь, плечи, и прижимаясь к нему всем телом.

Деметрий крепче ухватил вырывающуюся девушку и оттащил от воды.

— Я убью тебя! Ты слышишь меня, я убью тебя!

— Успокойся, — строго произнёс он, выводя её с причала.

— Что происходит? Я не понимаю? — заплакала она, садясь на песчаный берег и пряча лицо в ладонях. — Почему я здесь, а Мильто жива? Где мой сын? Афина! — вдруг закричала Лина. — Афина!

— Она тебя не слышит, — тихо сказал Деметрий, и притянул к себе эту странную женщину. Она так горько плакала, и так искренне верила в свои слова, что ему хотелось утешить её.

— Почему?

— Это царство Аида, а оно слишком далеко от Олимпа.

— И что же мне теперь делать? Я не могу оставить Максимилиана одного…

— Я тоже так думал, но он вырос и стал прекрасным царём и полководцем.

Максимилиан чувствовал нежные поцелуи и руки, и тело охотно отзывалось на ласки опытной гетеры, но он не хотел её. Да, эта Мильто была чрезвычайно опытна, и каждое её движение было идеально. Она хорошо знала, что нравится греческому царю и как возбудить его тело… тело, но не душу.

— Достаточно, — оборвал он её.

— Что? Достаточно? Но я же вижу, что ты хочешь меня, мой полководец, — прошептала она, обжигая своим дыханием и прокладывая дорожку из поцелуев по шее и дальше вниз к груди.

— Я сказал достаточно.

— Как скажешь мой полководец, — уже совсем другим тоном произнесла Мильто. Она сделала шаг назад, слегка поклонилась своему царю и быстро вышла из комнаты, оставив его одного.

"Нужно будет её опять отослать в Олимпию, эта гетера становится слишком навязчивой и требовательной", — подумал Максимилиан, ложась на кровать, и опять почувствовал этот странный, едва уловимый сладкий аромат, преследовавший его сегодня с самого утра. Дурманящий аромат, который заставлял сердце тревожно сжиматься. Но природа его была не известна, и это беспокоило.

Максимилиан решительно поднялся на ноги. Хватит, не время отдыхать. На сегодня было запланировано ещё очень много дел, и быстро вышел из своей комнаты. Но направился он не в тронный зал, где его уже ждал судья, нет… ноги сами принесли его в сад сестры. Место, которое до сих пор хранило её удивительный дух. Весёлый и жизнерадостный.

"О боги… за что вы прогневались на меня? Всего три года назад всё было более чем хорошо, а сейчас? Лучший друг погиб, Алкмена умерла родами, генералы погибают один за другим, союз с Македонией рушится, а Кастор, царь Фракии, отказался вступать в состав Греции… конечно… он прав. Греция сейчас слаба, как никогда раньше, персы с одной стороны и римляне с другой, да и вдобавок ко всему рука отказывается слушаться".

Максимилиан гневно кинул чашу с фруктами в фонтан, и хотелось кричать от безысходности! Но нет, он не позволит трудностям сломить его, Греция будет великой. Будет…

Восемь дней спустя

Афина сидела на своём шикарном троне, больше похожем на маленький диван, и была погружена в свои думы. У ног её лежали шлем, щит и копьё, те самые атрибуты, с которыми греки желали видеть свою любимою богиню. Но она не любила ходить в доспехах, да и вообще представление о ней было, мягко говоря, неточным, но богиню это волновало мало. Смертные могли думать всё что угодно.

Она уже несколько дней не выходила из своего прекрасного храма, обдумывая сложившуюся проблему, и даже некоторые боги начали беспокоиться о её состоянии. Все на Олимпе знали о хитрой задумке Афины, и о том, что она воспитывала женщину-воина из другого мира, и даже поддерживали её, понимая то, что Греция угасает и олимпийских богов очень скоро забудут, но мало кто верил, что всего одна смертная может повернуть историю целого мира. Они не помогали Афине, но и не мешали. Наблюдали.

Но как не удивительно, всё получилось более чем удачно… Даже удивительно. Если бы не одна ошибка. Всего одна ошибка, испортившая всё.

— Как ты посмел появиться в моём храме? — очень тихо спросила Афина, не поднимая головы и не желая смотреть на своего гостя.

— Мы ещё можем всё изменить, — уверенно произнёс Арес и посмотрел на свою давнюю соперницу.

— Нет, — коротко ответила Афина и вдруг резко встала со своего трона. — Что я сделал не так? Где я ошиблась? Я очень долго выбирала девочку на эту роль, я наблюдала за ней с младенчества. Ты знаешь, как было тяжело разбудить в ней воина?! — гневно выкрикнула она, запуская молнию в мозаичную стену своего храма, снося вместе с ней половину зала, но уже через мгновение она снова была как новая. — Я убила её родителей, убила её подруг… я каждый день, каждый час испытывала её волю, силу! И вот она выросла прекрасным воином, сильным, умелым, но при этом осталась женщиной, — произнесла Афина и прошлась по своему прекрасному залу, а непонятно откуда взявшийся порывистый ветер, явно передающий настроение богини, яростно трепал её белоснежные одежды и волосы.

— Я каким-то чудом уговорила мойр наградить Максимилиана и Полину брачными браслетами, и сама подтолкнула её к полководцу, зная, что сама она на это не решится, — уже тише добавила она. — Всего три года и Греция возвысилась как никогда! И что теперь? — спросила она у Ареса, своего давнего врага. — Всё напрасно.

— Он её помнит.

— Это невозможно, — оборвала Афина его и отмахнулась как от назойливой мухи. — Мойры перерезали её нить. Слава реке Стикс, что она осталась жива, и мне удалось пристроить её к Аиду.

— Значит, её нить не перерезана, — усмехнулся бог войны. — Твой полководец чувствует её, не помнит до конца, но чувствует.

Афина недоверчиво посмотрела на Ареса и его уверенные и чёрные как ночь глаза, взмахнула рукой, и перед ней появилось большое белое облако, в котором отразился Максимилиан. Он бесцельно ходил по коридорам своего дворца и пытался понять, что терзало его душу. Что мешало сосредоточиться и наконец-то заняться государственными делами, которых было невероятное количество. Но он не мог. И даже его генералы замечали, что полководца что-то беспокоит, тревожит, и на военных советах он всего лишь присутствует, не более.

Сам не замечая того, он снова оказался в гостевом крыле рядом с женскими комнатами на втором этаже. Сердце колотилось как ненормальное, а ноги сами несли его в одну из комнат. Ничем не примечательную, такую же, как и все остальные, но в ней особенно ярко витал тот самый сладкий аромат, дурманящий голову. Аромат, пробирающийся в самое сердце.

— Не может быть, — недоверчиво произнесла Афина, смотря на своего полководца, и видя смятение в его душе. — Эти три стервы не перерезали нить Лины, они просто её стерли из судьбы мира. Всё ещё можно исправить.

— Почему? — спросил Арес.

— Откуда мне знать! — воскликнула она и взмахнула рукой, развеивая облако. — Этих Мойр никогда не поймёшь. Может быть просто, чтобы наказать нас за непослушание, они не любят когда им перечат, а может, в очередной раз пожелали показать свою силу и напомнить нам, что мы всего лишь мусор возле их ног, а возможно они преследовали какие-то свои цели.

— Исправить? Но как?

— Не знаю…

Спустя четыре дня

— Лина, ты опять сидишь тут? — спросил Деметрий, подходя к девушке, сидящей на деревянных досках неподвижно как тень. Она всё время проводила на причале и наблюдала за миром живых, и Максимилианом, но вела себя спокойно и в воду уже не кидалась, только иногда тихо плакала.

— Ты должна отпустить свою прошлую жизнь.

— Деметрий, я же говорила вам, что не умирала, это наказание, — тихо произнесла она, не поднимая головы.

— Что ещё за наказание? — спросил мужчина, садясь рядом, и посмотрел на сына. Максимилиан радовал отцовское сердце, он стал прекрасным царём, и сейчас без устали носился по полю, по всей видимости, проводил учения солдат и демонстрировал непревзойдённый талант полководца.

— Я ослушалась Афину. Она запретила мне вмешиваться в судьбу Алкмены, она предупреждала меня, что своими действиями могу нанести колоссальный вред этому миру, а я не послушалась.

— Алкмена? Я не понимаю, причём тут моя дочь? Она умерла недавно…

— В том-то и дело, что она умерла! — закричала Лина и из её глаз потекли слёзы. — Всё было зря!

— Что зря? Лина не кричи, объясни мне, что ты имеешь в виду? — очень настойчиво произнёс Деметрий.

— Я узнала, что Алкмена снова беременна, мальчиками, двойняшками, — улыбнулась Лина, — но Афина сказала, что она умрёт родами, так же как и мать Максимилиана. Ой, простите, — поспешила добавить она.

— Ничего страшного, продолжай.

— Афина сказала, что это её судьба, что её сын станет великим… А Афина и Арес, они требовали прекратить мои попытки спасти Алкмену. Но я не могла просто дать ей умереть. Я люблю её как сестру, Максимилиан её любит, Валерий…

— Валерий? Македонец? — засмеялся Деметрий. — Да ты что? Он проклял тот день, когда согласился взять в жёны Алкмену.

— Нет, нет. Я не знаю что в этой ненормальной реальности, что я вижу сейчас в этом озере, но Валерий очень любит Алкмену. Я видела его глаза, и когда он узнал о нападении на Афины…

— О боги, Лина, я не понимаю тебя, — взмолился мужчина. — О каком нападении ты говоришь?

— Здесь этого не было, но в той другой реальности, когда римляне пошли войной на Фракию, Максимилиан собрал армию и отправился помогать Кастору. А в это время на Афины напали… А Алкмена тогда беременная была и я тоже, но это не важно. Так получилось, что Максимилиан забрал всех, и город защищать было некому… ой, Деметрий, можно я не буду всего пересказывать? Это было давно, и то сражение оказалось тяжёлым для меня, — жалостливо попросила Лина и, увидев утвердительный кивок мужчины, продолжила. — Мы каким-то чудом отбились, я… я собрала армию по соседним городам, народное ополчение, но римлян было слишком много и они всё-таки вошли в Афины. Часть города была разрушена, Пирей уничтожен. Но суть не в этом, Валерий очень любит Алкмену, действительно любит. Она подарила ему дочку Фотину, и снова забеременела, — затараторила Лина. — А я из своего мира принесла много медицинских книг…

— Из своего мира? — нахмурившись спросил Деметрий, стараясь из сбивчивого рассказа девушки вычленить основное и понять о чём она говорит.

— Да, я не из этого мира. Меня Афина прислала… но это сейчас не важно! — резко сказала она. — А важно то, что я ослушалась приказа не вмешиваться в судьбу, и спасла Алкмену. А это наказание.

— Как же ты её спасла, если она умерла? — недоумевающе спросил Деметрий, игнорируя резкие выпады девушки.

— Не знаю, но она была жива, когда я была там. Всё было хорошо, я засыпала в постели с мужем, а сейчас я тут… и смотрю на этот странный мир, и меня там как будто никогда не было. Сражения, которые были выиграны с моей помощью, проиграны, Греция разваливается, Византий захвачен персами… это ужас какой-то, — прошептала Лина, закрыв лицо руками. Она всё время, проведённое здесь, изучала этот мир, и не могла поверить, насколько всё изменилось. Греция была совершенно другой страной, маленькой и слабой. Её дни были сочтены.

— А у тебя было как? — заинтересовано спросил Деметрий.

— Всё было иначе… На момент моего исчезновения Македония и Фракия были в составе Греции…

— Фракия? — воскликнул Деметрий. — Не может быть.

— Почему? Кастор очень хороший человек, правда его старший сын — Лисимах, мне совершенно не понравился, слишком надменный, не видит меры, но сам царь Фракии очень сильный воин и талантливый полководец. Это по словам Максимилиана, я его на поле боя не видела. Он меня похитить хотел, представляете? — засмеялась Лина, — Максимилиан говорил мне, что он давно просился к нему под крыло. Что ему тяжело совладать с разрозненными племенами… Ордана, царя персов, я убила, Византий всё ещё наш, он и довольно большая часть персидской территории.

— Ордана? Ты убила его? — недоверчиво спросил Деметрий, прерывая увлекательный рассказ девушки.

— Да, хотя это было не просто, — улыбнулась Лина. — Он очень хорош. Я до сих пор сомневаюсь в правильности решении вступить с ним в честный бой. Надо было убить его во сне, целее была бы, — пробубнила она. — Почему вы все сомневаетесь во мне? Разве что Хрис уважает.

— Хрис?

— Вы помните его? Максимилиан говорил, что он был вашим другом.

— Разумеется я помню своего лучшего генерала, — возмутился Деметрий.

— Как он справляется со своими оболтусами, по ошибке названными солдатами? — улыбнулась Лина. — Я бы их переубивала уже. Но он удивительно талантливый инструктор и хороший человек, помогал мне бесчисленное количество раз.

Лина задумалась на мгновение, как будто что-то вспоминая, и продолжила:

— Ну так вот Византий Максимилиан решил отдать Евпатору. Не сейчас конечно, а когда правитель их умрёт. Говорят он болеет.

— Фракийцу?

— Да… но это всё не главное. Деметрий, мы совсем недавно покорили Рим. Теперь он наш, — сказала Лина и улыбнулась, наслаждаясь реакцией Деметрия. Он удивлённо открыл рот, и недоверчиво улыбнулся. Но быстро справился со своим изумлением.

— Скажите, а вы действительно Максимилиана, когда он был маленьким, возили с собой на войну? — вдруг спросила Лина.

— Конечно, только так можно было воспитать из него полководца, — уверенно кивнул он, немного откашлявшись.

— Ох, а я когда узнала, что муж собирается взять нашего сына на боле боя, чуть не умерла от страха. Годовалого малыша… да ещё доспехи для него изготовил. Но кажется Деметрию даже понравилось. Он совсем не плакал и внимательно за всем наблюдал. Максимилиан сказал, что это его первая победа, и потом, когда он подрастёт, может рассказывать всем, что взял Рим.

— Но сейчас всё иначе, — сказал Деметрий.

— Да, иначе, — грустно вздохнула девушка и опять посмотрела на водную гладь, в которой отражался Максимилиан. — Даже удивительно на сколько всё по другому… Но он помнит меня.

— Что-то не похоже, — усмехнулся Деметрий.

— Садитесь, — махнула рукой Лина, — скоро учения закончатся, и вы сами всё увидите.

Деметрий сел рядом и в очередной раз поразился этой странной женщине, и тому, как она смотрела на Максимилиана. Лина могла говорить невероятные вещи, в которые было очень тяжело поверить, но то, как она смотрела на полководца, говорило о многом. Она любила его, безумно сильно любила. И он даже не мог представить себе, какую она чувствовала боль.

— Какой он? — вдруг спросил Деметрий.

— Пожалуйста, не спрашивайте, а то я сейчас опять расплачусь, — отвернулась Лина от мужчины. — Я не могу поверить в то, что больше никогда не коснусь своего мужа, не почувствую его сильных рук, аромата сандалового дерева, которым пахнет его тело, — уже сквозь слёзы прошептала она. — Это слишком жестоко наказывать подобным образом. Максим же ни в чём не виноват, ни он, ни Тигран, почему они должны страдать из-за моей ошибки? Лучше бы Афина просто убила меня, но оставила тот мир прежним…

— Шшш, не плачь, — обнял Деметрий девушку, желая утешить её.

— Я бы хотела сказать, что он похож на вас, но Максимилиан другой, — продолжила говорить Лина. — Он очень строгий, холодный, властный. Всегда следует общепринятым правилам и не любит, когда я их нарушаю, особенно на людях. И постоянно говорит мне, что Деметрий, которому всего один год и девять месяцев, ведёт себя лучше, чем я. Вы может гордиться своим сыном, он вырос действительно хорошим царём, и я каждый раз поражаюсь его работоспособности, — улыбнулась Лина, смотря, как Максимилиан подъезжал к дворцу. — Смотрите.

Деметрий переключил своё внимание на сына, который соскочил со своего чёрного коня и быстрым шагом направился… в гостевое крыло?

— Я не понимаю, — тихо сказал он, смотря, как полководец зашёл в одну из гостевых комнат на женской половине и, не раздеваясь, прямо в доспехах, лёг на кровать.

— Это моя комната, — произнесла Лина сквозь ком в горле. — Он не помнит меня, но чувствует.

— Ты живёшь в гостевой комнате?

— Раньше жила, но после того как мы поженились, Максимилиан разрешил мне оставить её за собой, — ответил Лина, на что Деметрий только ухмыльнулся этому странному поступку и не мог отвести взгляд от сына. Неужели это правда? Всё что рассказывала Лина… Нет, этого просто не может быть.

Но она совсем не была похожа на робкую и послужную гречанку, в ней чувствовался дерзкий характер, и наверняка управляться с этой женщиной было делом непростым. Неужели Максимилиан полюбил её? Полюбил на столько, что вопреки традициям и правилам взял в жёны простую женщину, которая хотя и была достаточно мила, но далека от греческих канонов красоты.

Но как бы то ни было, Лина была тут, в Аиде, и выхода от сюда не было.

— А здесь всегда так? Темно, тихо, без ветра, без тумана… — вдруг спросила она.

— Да, это же мир мёртвых, и природа тоже мёртвая.

— Деметрий, а хотите, я вам расскажу легенду о славном герое Геракле? Максимилиан очень любил слушать их, возможно и вам понравится, — сказала Лина, и наконец, оторвалась от созерцания водной глади.

— С удовольствием, — широко улыбнулся мужчина и подал руку девушке, предлагая ей подняться.

 

Глава 7

Максимилиан лежал, закрыв глаза, и не мог понять, что опять его привело в эту гостевую комнату, и чем она отличалась от прочих. Но только тут он чувствовал покой в душе, покой и в тоже время тоску, рвавшую душу на части.

"Мне нужна новая комната" вдруг возник незнакомый голос в голове. Максимилиан резко открыл глаза, но никого рядом не было.

"О боги, я схожу с ума. Мне уже мерещатся незнакомые запахи, голоса, чьи-то шаги… и всё это заставляло сердце болезненно сжиматься. Но почему?"

Вот и сейчас, Максимилиан как будто чувствовал кого-то рядом с собой, чувствовал нежный любящий взгляд. Он как будто ласкал его, согревал. Закрыл глаза, не в силах это вынести, но совершенно неожиданно почувствовал движение рядом с собой. Повернулся… о боги!

Перед ним стояла Афина. Это была точно она, в этом не было сомнения, Максимилиан её узнал сразу, хотя видел до этого всего раз в жизни. Давно, когда ему было девять лет, во время прощания с отцом. "Будь сильным. Теперь ты царь. Докажи им, что ты достойный сын своего отца" — сказала она тогда. Слова, ставшие главными в жизни молодого царя. И сейчас Афина стояла перед ним, божественно прекрасная, в длинном белом струящемся хитоне и пронзительно зелёными глазами.

— Здравствуй полководец, — улыбнулась она ему.

Максимилиан поспешил встать с кровати и опуститься на одно колено, приветствуя любимую богиню.

— Встань, не пристало великому воину стоять на коленях, — покровительственно протянула Афину руку, и Максимилиан осмелился подняться и посмотреть на неё. Это было невероятно!

— Я знаю, почему ты здесь, — произнесла она. — Я знаю, что терзает твою душу.

— Что? — только и смог спросить он.

Но Афина не стала ничего отвечать, а лишь взмахнула рукой, и вокруг Максимилиана мир как будто потерял чёткость, покрываясь белым туманом, а пол под ногами начал уходить. Но уже через секунду он по-прежнему стоял в той же гостевой комнате рядом с Афиной, но они были уже не одни. На кровати лежали…

— Афина кто это? — спросил Максимилиан, смотря на красивую девушку с волосами цвета солнца и мужчину рядом с ней, как две капли воды похожего на него самого.

— Это ты и твоя жена.

— Жена? Это моё будущее?

— Нет, это прошлое.

Прошлое? Как это могло быть прошлым?

Максимилиан смотрел на… себя и девушку в своих объятиях. О боги, какими они были счастливыми. Голубые и удивительно ясные глаза девушки как будто светились, её нежные коралловые губки припухли, явно говорящие о недавнем страстном поцелуе, а маленькие пальчики ласкали мужскую грудь.

Дотронулся до себя, почувствовав их на своём теле, но уже через секунду мир снова потерял чёткость и окружающую комнату, словно сдуло ветром. Она сменилась дворцовой площадью. Теперь они с Афиной стояли на ступенях и смотрели, как другой Максимилиан въезжал в дворцовые ворота. Рядом ехал Тигран, а за спиной генералы. Живые… они все были живы… И Тигран, Аргос, Приас и Тимон.

Они возвращались с войны, это Максимилиан понял сразу. Тяжёлая медная кираса, шлем, закреплённый к попоне лошади и плащ, грязный от дорожной пыли. Но мысли его прервала широко распахнувшаяся дворцовая дверь, которая едва не слетела с петель. И оттуда выбежала та самая девушка, которую он только что видел в своих объятиях в гостевой комнате.

Её золотые волосы развивалось на ветру, а странное белое платье струилось лёгким шлейфом, оголяя прекрасные стройные ножки. Эта девушка неслась к тому, другому Максимилиану как ветер, и как только его ноги коснулись земли, она бросилась в его в объятия, прижимаясь всем своим телом и страстно целуя в губы.

"Максим, наконец-то ты вернулся" — услышал он её нежный голос в голове, но через секунду площадь пропала, сдунутая невидимым ветром. Вокруг них выросли стены, голубое небо сменилось высоким потолком, украшенным фресками, они уже стояли в богато украшенном тронном зале, заполненном людьми.

Это была брачная церемония. Максимилиан и та самая девушка стояли возле двух тронов, а он снимал с её головы священную золотую накидку матери, перевешивая её на плечо, и надевал на голову золотой венок, символ царской власти. Жена… Невероятно… Максимилиан видел перед собой жену, которую даже не помнил.

Она была чудо как хороша, прекрасные золотистые волосы заплетены, оголяя стройную шею. Белое подвенечное платье было богато украшено золотыми украшениями, нежные коралловые губки слегка приоткрыты, а большие голубые глаза испуганно смотрели на мужа.

Он улыбнулся. Девушка была невероятно мила. Невысокая, едва доходящая мужчине до плеча, хрупкая, но тело её было не таким, как он привык видеть у наложниц. Оно было подтянутым, нежные ручки хотя и маленькие, но сильные, красивые плечи… и шрамы. Едва заметные, но стоя так близко к ней, Максимилиан их увидел. Тонкая полоска на скуле, и такая же на шее, как будто её перерезали горло.

Но уже через мгновение все из тронного зала пропали. Хотя нет, не все. Максимилиан повернул голову и увидел себя, сидящим на троне, а на коленях у него был маленький черноволосый мальчик.

— Афина это… — начал говорить он, боясь продолжить предложение.

— Это твой сын, — ответила она, и в ту же секунду картинка вновь исчезла. Невидимый ветер стёр всё, не дав рассмотреть сына. Сына…

Исчез тронный зал, дворец и они оказались на поле боя? Это было поле боя!

Максимилиан начал нервно осматриваться по сторонам, пытаясь сориентироваться и понять, где он находится. Перед глазами была выстроена его армия, всего несколько отрядов, а за спиной… Рим? Это были стены Рима! И греческая армия штурмовала его стены. Большая, величественная и непобедимая армия! Но Афина коснулась плеча Максимилиан, возвращая его внимание, и повернув голову, он увидел себя.

Вот она мечта! Максимилиан грезил этим годами…

Он ехал вдоль своего войска, осматривая их, прижимал к себе сына, и собирался завоевать ненавистный город.

"Сына… о боги, это был мой сын! И он сидел со мной!"

— Сама в шоке… — услышал Максимилиан рядом уже знакомый ему мелодичный голос. Повернул голову и увидел ту самую девушку, жену, и её ошарашенный взгляд, обращённый на другого Максимилиана с сыном. Она была облачена в странные тонкие доспехи, без шлема, без щита. И стояла она в рядах его армии. Волосы взлохмачены, почему-то вся в крови, и с ножами в руках. Похоже, что она дралась вместе со всеми, а сейчас просто ждала, когда штурм стен закончится и можно будет вернуться в сражение. Тонкие полоски бровей были недовольно нахмурены, губы сжаты, и по всему её виду можно было сказать, что она не одобряет того, что рядом с мужем на лошади сидел сын.

— Но Максимилиан говорит, что отец тоже таскал его на все сражения. Может поэтому он такой хороший полководец? — произнесла она и Максимилиан не смог сдержать улыбку. Но вдруг поле боя начало терять очертания, покрываясь белым туманом, и уже через мгновение он вновь стоял у кровати в гостевой комнате своего дворца. Мир снова стал серым, глухим, и уже ничто не напоминало о недавних ведениях. Только пустота в сердце.

— Афина, что это всё значит? Кто эта девушка? Это её я чувствую? — начал спрашивать Максимилиан, очень стараясь сдерживать себя, чтобы не начать кричать.

— Имя этой женщины Лина. Она разгневала мойр и была наказана за это, — очень строго произнесла Афина, но увидев непонимание на лице полководца, добавила уже мягче. — Ей было запрещено вмешиваться в судьбу Алкмены, но она хотела спасти её любым способом, за что и была стёрта из судьбы этого мира.

— Я… я не понимаю, Афина. Скажи, где она? Почему ты говоришь мне всё это? — спросил Максимилиан слишком резко, чем следовало бы. Но увидев всего лишь отрывки другого мира, он почувствовал, насколько нынешняя жизнь ущербна. И он наконец-то понял… понял чего душе не хватает, почему наложницы и гетера не радуют, что терзает сердце. Он ждал её, и в ожидании её рук ныло всё тело. Эту девушку Максимилиан видел впервые, и хотя Афина сказала, что она его жена, он не знал её, не знал, но чувствовал, что она нужна. Нужна как воздух.

— Сейчас она в царстве Аида и я не могу спуститься туда за ней.

— Она умерла? — обречённо спросил Максимилиан.

— Нет, она не умирала, и поэтому ты можешь забрать Лину оттуда, — произнесла она, и Максимилиан открыл рот от изумления. Забрать из Аида?

— Ты готов спуститься в царство мёртвых и вызволить свою жену? — очень строго спросила она.

— Да, готов, — уверенно ответил Максимилиан. — Когда мне следует отправиться?

— Подожди полководец, не спеши, — улыбнулась Афина, явно довольная ответом полководца, и как будто облегчённо вздохнула. Хотя наверно показалось. — Сперва я попробую договориться с мойрами. Забрать Лину недостаточно, её нужно вернуть в этот мир, а это будет посложней, чем пройти мимо Кербера, охраняющего вход в царство Аида.

— Афина, — окликнул Максимилиан богиню, заметив, что она собралась уходить. — А мне что делать?

— Иди, отдыхай полководец, ты очень устал, — покровительственно улыбнулась она, и в комнате стало светлей от её улыбки. — И я тебе советую с Мильто не встречаться, Лина наверняка наблюдает за тобой, и ты делаешь ей больно, — произнесла Афина и исчезла.

А Максимилиан остался стоять в пустой комнате и пытался осмыслить произошедшее.

У него была жена, прекрасная девушка с голубыми глазами и волосами цвета солнца, и сын… маленький сын. На вид ему было не больше двух лет, совсем маленький.

— … медленно, злобно осматривая своего противника и с силой хлеща себя хвостом по бокам, из пещеры вышел огромных размеров лев, — громко рассказывала Лина одну из своих самых любимых легенд. — Тот час же три стрелы Геракла пропели в воздухе, но отскочили от твердой, как бронзовый панцирь шкуры чудовища. Лев зарычал, возмущаясь такой наглости человека, присел, готовясь к смертельному прыжку, но сын Зевса успел опередить его. Как молния мелькнула тяжелая дубинка в руках Геракла, и её сокрушительный удар пришелся прямо в голову страшного зверя! — произнесла девушка, махнула рукой, разя невидимого противника, и грозно топнула ногой, наглядно показывая, насколько грозным был противник.

Её звонкий голос разносился по всему лагерю словно колокольчик, и казалось, все в лагере собрались послушать удивительный рассказ странной женщины, взявшейся из ниоткуда. Хотя и держались на расстоянии, опасаясь пересекать невидимую черту, между палатками простых солдат и шатрами главнокомандующих.

— С криком разбегались люди при виде Геракла с оскаленной львиной пастью на голове. Он надел шкуру зверя на себя, и теперь пугал всех вокруг ею. А трусливый царь Эврисфей, забившись в дальний угол тронного зала, кричал: "Уходи! Уходи! И впредь не смей приближаться к моему дворцу! Мои приказания тебе будет передавать глашатай!" — произнесла Лина, заканчивая свой рассказ, и низко поклонилась Деметрию, который сидел с широкой улыбкой на устах и радовался как дитя.

— Лина, это чудесно! — громко рассмеялся он, чем напомнил ей Агатона. Он также искренне и открыто наслаждался этими историями, рассказанными на борту его корабля, и не скрывал своей радости.

— Я рада, что вам понравилось, — ещё раз поклонилась она и заметила стоящего в стороне Тиграна. Его явно тоже привлекла легенда о Геракле, но он не решался подойти ближе, и, так же как и все, держался на расстоянии.

— О, тигр, ты тоже пришёл! Деметрий, вы не будете против, если Тигран присоединится к нам?

— Не буду, — повернулся он к генералу.

— Я, пожалуй, пойду, — пробурчал он в ответ и отвернулся, желая покинуть небольшую поляну, на которой разместились Лина и Деметрий.

— Котик, ну постой, — Лина догнала его и коснулась плеча, останавливая, но Тигран резко и неожиданно дёрнулся, и она буквально в последний момент отпрыгнула от его меча, взявшегося из ниоткуда. — Ты что? Сдурел? — закричала она, смотря на взбешённого мужчину и не понимая такой резкой смены настроения.

— Следи за своим языком женщина! — рявкнул он.

— Тигран, не зли меня. Я один раз уже победила тебя, не вынуждай меня снова это делать.

— Что? Да как ты смеешь? — взревел тот как раненый зверь и решительно пошёл на Лину, крепче сжимая своё оружие в руках.

— Ой, ты же не собираешься напасть на безоружную женщину? — широко улыбнулась она, припоминая, что где-то это уже было, и показала ему свои пустые руки.

— Ты думаешь, меч тебе поможет? — засмеялся Тигран, заводясь всё сильнее, но Лина его уже не слушала, она быстро сходила к солдатам, стоящим в стороне, и взяла у них два ножа.

— Потанцуем, котик? — спросила она и игриво закусила нижнюю губку.

Тигран, не ожидавший такой наглости, тут же пошёл в атаку на женщину, яростно и сильно, махнув мечом наотмашь. Но Лина совершенно неожиданно ушла с линии удара и одним резким движением ударила противника коленом в бок.

— Ну же, ну же, давай тигр, ты же можешь лучше, я знаю, — подзадоривала она его, хорошо помня, что Тигран очень сильный противник, его тренировали лучшие учителя, он всю жизнь провёл в боях. А движения его были идеальны, выверены годами тренировки, и победить она могла этого воина, только выведя его из себя.

Тигран, зарычал и тут же кинулся на наглую женщину, желая убить. То, что в этом лагере все мёртвые, он в тот момент не думал.

Деметрий стоял в стороне и не мог поверить своим глазам. Эта женщина билась с лучшим генералом Максимилиана на равных. Её движения были грациозными, быстрыми как ветер и продуманными, и каждый, кто наблюдал за этой схваткой, получал истинное наслаждение от происходящего. Лина была серьёзным противником, очень серьёзным. Она не дралась, а танцевала.

— Прекратить! — вдруг раздался голос, оглушая всех вокруг, и Лина с Тиграном разлетелись в разные стороны. Очень высокий и очень мрачный мужчина в чёрном длинном хитоне быстро пересёк площадку, на которой только что была драка, и приблизился к девушке.

— Лина! Что ты тут устроила? — гневно спросил он.

— А ты кто такой? — задала она совершенно бестактный вопрос, и заметила ошарашенный взгляд Деметрия.

— Я Аид, — ответил он, явно недовольный тем, что девушка не узнала его.

— Ой, Аид! Как хорошо, что ты зашёл! — тут же воскликнула Лина, поднимаясь на ноги и отряхивая хитон от земли. — Может, ты мне объяснишь, что я тут делаю а? Я же не умирала.

— Верно, ты не умирала, но причина, по которой ты здесь находишься, тебе известна, — уже спокойно ответил тот, но в голосе его отчётливо слышался металл.

— Это наказание Афины?

— Да как ты смеешь произносить её имя после того как так подвела её! — тут же оглушительно закричал бог.

— Подвела?… — непонимающе спросила она.

— Тебя предупреждали, что вмешиваться в судьбу нельзя? Сколько раз тебе Афина говорила, чтобы ты занималась мужем и сыном, и оставила Алкмену в покое? И чего ты добилась? Гнева мойр? — кричал Аид и как будто увеличивался в размере, а его страшный голос как раскат грома проносился по всему лагерю мёртвых.

— Я… я всё могу исправить…

— Ты! Больше ничего не можешь! Тебя больше нет! И не смей волновать этот лагерь своими выходками, иначе отправишься в Тартар! Всё понятно?

— Да, — тихо произнесла Лина.

— И зачем я только согласился взять тебя, ведь знал, что ты та ещё заноза… — пробурчал себе под нос Аид и пропал, оставив после себя звенящую тишину. А Лина стояла посредине поляны и не знала что делать. Это был конец, и выхода не было видно…

— Прости, это я виноват, — подошёл Тигран и протянул руку, чтобы коснуться девушки, но она резко увернулась от него и очень быстро ушла в сторону солдатских палаток, виднеющихся неподалёку.

"Тебя больше нет, тебя больше нет — проносилось в её голове. — Больше ничего не исправить, и во всём виновата только я… я одна".

Маленькие серые навесы тянулись бесконечной вереницей, уходящей к чёрному горизонту, и бесчисленное количество солдат отдыхали тут от суматошной жизни. Все они с опаской смотрели на странную гостью и боялись даже приближаться к ней. Крик разгневанного бога слышали все без исключения, но кем была эта странная женщина, по-прежнему оставалось загадкой.

Лина добрела до каких-то странных непонятно откуда тут взявшихся серых деревьев, стоявших небольшим редким лесом, на которых даже листья были безжизненными, села на землю и расплакалась. Сдерживать слёзы не было ни сил, ни желания.

— Простите меня, простите, — еле слышно шептала она.

Деметрий стоял немного в стороне и молча смотрел на Лину. Всё что она говорила правда, невероятно… Она действительно жена Максимилиана, и не просто жена, Лина ещё сильный воин, была… была женой и сильным воином. Но её больше нет. Неужели это наказание, за то, что она хотела спасти жизнь Алкмене?

— Лина? — тихо позвал он её и подошёл вплотную, но девушка не обращала на него внимания, а только тихо всхлипывала, стараясь не поднимать головы и не показывать своих слёз. — Лина, посмотри на меня, — уже более настойчиво потребовал он, и в его голосе появились властные нотки.

— Деметрий, пожалуйста, оставьте меня, — тихо сказала она, отворачиваясь от мужчины. — Я вас больше не побеспокою.

— Возьми себя в руки, ты ведёшь себя неподобающе жене царя, — произнёс мужчина, и Лина подняла на него заплаканные глаза.

— Жене царя? Вы издеваетесь надомной? — прошептала она. — Я больше не жена ему, он не помнит меня. Его постель согревает гетера, а сын мой никогда не рождался. Это конец.

— Лина, такая слабость непростительна, — холодно ответил Деметрий.

— Можете меня наказать за это, а сейчас я хочу побыть одна.

— Хорошо Лина, хорошо…

Деметрий развернулся и направился обратно к генеральским шатрам. Он не мог даже представить, что чувствовала эта женщина, никто не мог. Да, разумеется, практически каждый, кто попадал в этот лагерь, тяжело переживал свою смерть, отказывался верить, а потом бесчисленное количество времени проводил у деревянного причала, и наблюдал за своими семьями, за жизнью… но такую боль, такое горе и отчаяние, которое отражалось в глазах этой женщины, он видел впервые.

Опытный глаз великого царя и талантливого полководца сразу разглядел в Лине силу. Нет, не физическую, и непревзойдённое владение оружием тоже было не причём, она была сильна духом. В ней чувствовался твёрдый стержень. Но сейчас она была на грани, ещё немного и сломается, и смотреть на это было невероятно больно.

Он быстро шёл вперёд, стараясь не оглядываться, но совершенно неожиданно рядом со своим шатром увидел Тиграна, генерала, которого Максимилиан называл братом.

— Так это всё правда? То, что эта женщина говорила, что она жена Макса, — спросил он.

— Сам же всё слышал…

— Да что я слышал? Я ничего не понял, — недовольно пробурчал Тигран, и скрестил руки на груди.

— Да, она была женой Максимилиана, и у них был сын, но это было в какой-то другой реальности. В которой Греция была большой и сильной страной, в которой Рим пал, в которой ты жив, — произнёс Деметрий, сам до конца не веря в свои слова.

— Жив? — недоверчиво спросил он.

— Странно да?

— Да уж. Но она ведь действительно знает меня как будто мы с ней давние друзья и разговаривает совершенно неподобающим образом.

— Что-то мне кажется, что она разговаривает подобным образом со всеми, — усмехнулся Деметрий, — и справиться с этой непослушной и дерзкой женщиной дело не из лёгких.

Сколько она просидела возле этого странного дерева, неизвестно. Здесь время идёт совершенно не так как обычно. Не было ни восходов, ни закатов… Ни голод, ни жажда, и прочие плотские проблемы не волновали. Даже спать не было желания. День, два, неделя, год? Время незаметно шло, а Лина просто сидела и не знала, что делать.

Неужели это всё? Конец? Неужели так и закончится жизнь? Из-за желания помочь подруге? Всё стёрто…

И теперь одна. Опять одна. Без друзей, без мужа, без сына… Всё было напрасно, вся жизнь была перечёркнута всего одной ошибкой. А Алкмена всё равно умерла.

Всё верно, если её в этом мире никогда не было, то и судьба самого мира пошла по другому пути. Ордан — царь Персов не пал от её руки, и пребывает в здравии. Захватил Византий и довольно большой кусок греческой земли, Македония независимая и сильная страна, а Валерий, которому просто отдали Алкмену, капризную и непослушную принцессу, проклял тот день, когда согласился связаться с гречанкой. Да, всё верно… их любовь просто не успела родиться.

"Если ты хочешь получить её, то тебе, полководец, придётся завоевать её сердце" — Лина очень хорошо помнила эти слова… и то, как Максимилиан ругался узнав, что его жена посмела сказать их македонцу. Но это стоило того. И сейчас это было очевидно. Валерий завоевал её… и влюбился сам.

Левк простой солдат, так и ходит к Зиосе по вечерам, рассказывает сказки сыну и уходит в ночь. Дианта работает служанкой во дворце и живёт в отчем доме, содержа на своё жалование и отца и его любовницу. Римляне покоряют мир, а сражение под Митавой проиграно… Тигран мёртв и Юлиан скорей всего тоже. Ведь Лина его не вызволяла из плена.

Может найти его? Хотя какая разница, он же тоже её не помнит. Жену греческого царя никто не помнит.

Лина молча поднялась на ноги и пошла к солдатским палаткам. Хоть посмотрю на него.

Боже мой, как же тут много солдат… неужели они так и будут тут сидеть до скончания веков и не пройдут перерождение? Или как там это называется.

Всё вокруг было в серых навесах, справа, слева, они были всюду, и края этому морю не было видно. Солдаты, по большей части, просто лежали на своих походных лежанках, но были и те, кто сидел небольшими группами у маленьких и бледных костров, что не согревали, и не освещали. Они тихо разговаривали о чём-то своём солдатском и не обращали внимания на странную гостью, проходившую рядом словно тень.

Сколько Лина бродила по этому странному тёмному лагерю, всматриваясь в незнакомые лица, может два часа, может два дня. Её ноги не чувствовали усталости, и глаза перестали воспринимать реальность. Это было похоже на полусон. Всё смешалось, а она просто шла вперёд. Но вдруг взгляд зацепился за довольно большую компанию солдат, сидевшую у костра, и среди них Лина увидела знакомую светловолосую голову.

Юлиан, улыбнулась она себе, и замерла, не решаясь приблизится к нему. Аид запретил беспокоить солдат, и Лина не стала подходить к ним, решив ограничиться взглядом со стороны. Но Юлиан как будто почувствовал, что на него смотрят и поднял глаза.

— Нет, нет… я уже достаточно нарушила правил, — пробурчала Лина себе под нос и поспешила отвернуться от друга. Или уже не друга… но это в данном случае было не важно, нужно было уходить.

— Привет, — услышала она за спиной.

— Здравствуй Юлиан, — ответила Лина мужчине и не смогла сдержать улыбку.

Несмотря ни на что, она была рада видеть его.

— Ты знаешь, как меня зовут?

— Да. И тебя и Кириана, твоего отца, и Аврору. Прости, я не должна тебя тревожить. Я просто хотела увидеться с тобой.

— Это на тебя кричал Аид?

— На меня, — грустно улыбнулась девушка. — Я подралась с Тиграном, а ему это не понравилось, — сказала она, и Юлиан широко улыбнулся, а у меня больно защемило сердце. Ей хорошо была известна эта улыбка, добрая и открытая. Так улыбаться мог только он.

— Меня сложно потревожить. Ты сказала, что хотела увидеть меня? А кто ты? На солдата не похожа, хотя и в простом хитоне.

— Я солдат Юлиан. Я простой солдат, — сказала Лина и погладила его по плечу. — Посидишь со мной немного?

— Конечно, — сказал он. Взял девушку за локоть и отвёл к небольшим палаткам, стоящим немного в стороне.

— Юлиан, я знаю, что ты не помнишь меня, но пожалуйста, не прогоняй меня. Я здесь совсем одна… — начала говорить Лина, но почувствовав знакомые руки, обнимающие плечи, замолчала. Он не знал её, но был готов утешить. Юлиан был хорошим человеком. Был.

Юлиан смотрел на странную женщину, прижимающуюся к нему, и не мог понять, что происходит. То, что она пришла именно к нему, было очевидно. Она искала его.

— А откуда ты меня знаешь? — задал он волновавший его вопрос.

— Ты же слышал, что кричал Аид?

— Да, ты прогневала мойр и… тебя больше нет. Только я не понял, что это значит, — ответил Юлиан.

— Я была женой Максимилиана, но совершила ошибку, и меня стёрли из реальности, и все с кем я была знакома, дружила, меня забыли.

— И я?

— И ты Юлиан. Ты был моим другом и самым молодым генералом полководца. И, несмотря на то, что Кириан желал видеть тебя оружейником, он гордился тобой. И Дианта, твоя жена… Вы очень любили друг друга. А ты всё переживал, что она бросит тебя, потому что у тебя не может быть детей. Но Ди хорошая девушка, послушная и трудолюбивая, как и полагается быть гречанке, — сказала Лина, а Юлиан открыл рот от изумления.

Он генерал и женат? Не может быть! Но то, что эта женщина знала о том, что отец хотел, чтобы тот стал оружейником и то, что он не может иметь детей было странно… об этом он никому не рассказывал.

— Дианта? Красивое имя, оно означает цветок, — сказал он совсем не то, что хотел. Но расспрашивать о том другом мире желания не было. Да и вообще попадая сюда, начинаешь забывать жизнь, забывать чувства, которые испытывал, будучи живым.

— Да? А я не знала, — улыбнулась Лина, — а в этом лагере только воины? — вдруг спросила она.

— Конечно, это загробный мир для воинов. Но кто хочет, может пройти суд, но на Елисейские поля претендовать всё равно не приходится, — усмехнулся Юлиан. — А здесь неплохо, спокойно. И всегда можно пройти перерождение, кто хочет, разумеется.

— Но это же лучше, чем тут без дела слоняться.

— Как сказать… Не известно какой будет другая жизнь, а тут действительно хорошо. Но если тебе тут не нравится, попроси новую жизнь, в этом никому не отказывают.

— Я не умирала Юлиан, — очень тихо сказала Лина. — И давай не будем это обсуждать.

Лина просто сидела и наслаждалась компанией друга, который её не помнил. Он молчал, и она молчала тоже, и не было желания что-то говорить.

Лина прижималась к нему как единственной соломинке в этом океане мёртвых, и сколько прошло времени, было неизвестно, но она почувствовала, что Юлиан хотел уйти, что она тяготила его. И это разрывало ей сердце.

Но она отпустила его и пошла обратно к тем странным деревьям, у которых сидела в прошлый раз. Прислонилась спиной к одному из них и закрыла глаза. Продолжать существовать в этом загробном мире, не было смысла.

 

Глава 8

Спустя семь дней

— Зачем ты опять пришёл в мой храм? — тихо, и очень недовольно произнесла Афина, не поднимая головы. Но Арес не стал ничего отвечать. Он просто стоял в центре белоснежного зала и смотрел на богиню, сидевшую на своём роскошном троне, и погружённую в мысли. Она уже почти неделю сидела не двигаясь и обдумывая сложившуюся ситуацию.

Конечно, Аресу, как богу вероломной и коварной войны, не понять богиню мудрости и её думы, но время идёт, и она явно видела решение сложившейся проблемы, но почему-то медлила.

— Я знаю, почему нить Лины не перерезана, — вдруг произнесла она, разрывая тишину, и Арес удивлённо поднял брови, требуя объяснений. — Потому что она связана с Максимилианом. Связана мойрами, и обрезав её нить, мойры погубят полководца. А убивать его в их планы не входило.

— Это значит, что мы можем просто вызволить её из царства Аида и всё?

— Нет, этого не достаточно… — задумчиво потянула Афина и вновь погрузилась в свои мысли, забыв о присутствии Ареса.

— Афина? — произнёс он, и богиня подняла глаза, на незваного гостя, который мешал ей думать. Но он проигнорировал красноречивый взгляд хозяйки, и уходить не собирался.

— Нужно уговорить мойр вернуть её в мир, — уверенно произнёс он.

— Как уговорить? У тебя есть, что предложить им? — грубо ответила Афина и с вызовом посмотрела на своего давнего врага, который так нагло ворвался к ней в дом и беспокоил.

— У меня нет, а вот у тебя есть, — довольно усмехнулся он.

— Что?

— Гефет, — коротко ответил Арес.

Афина гневно сжала губы. Да, это была давняя, очень давняя история. Тысяча, а может уже две тысячи или три… время было не так важно, эта история случилась очень, очень давно. Мойры предрекли Афине стать супругой Гефеста, и бог огня и покровитель кузнечного ремесла, обрадованный этим известием, попытался овладеть Афиной. Но она ему отказала. Отказала и разгневала мойр. Никто до этого момента несмел ослушаться их. Богиня мудрости и организованной войны была первой.

Они не стали наказывать Афину, а всего лишь сказали, что настанет время, когда она придёт к ним со своей просьбой, и они напомнят ей о непослушании и о том, что их пророчества должны сбываться. Напомнят, что с богинями судеб не стоит сориться.

— У Гефеста и без того достаточно жён!

— А это не имеет значения, — усмехнулся Арес, и Афина не могла не согласиться с ним. Разумеется, это было неважным. И то, что возможно Гефесту уже не нужна была гордая богиня. Хотя это вряд ли… Но в данном случае только желание мойр было главным, и не было ещё случая, когда они ошибались, и, по всей видимости не будет.

Афина гневно сжала кулаки и в её храме значительно похолодало.

— А ты видно будешь рад видеть моё унижение, — сквозь зубы прошипела она, смотря на своего врага, который даже не скрывал свою улыбку.

— Мне всё равно с кем ты будешь спать, — грубо ответил он. — Я не готов покинуть Олимп, но я вижу наш скорый конец. Греция разваливается, Рим начинает свой поход, захватывает новые земли, и уже очень скоро они принесут новую религию. Нас забудут! А я не хочу повторения тех историй! Это последний мир, где поклоняются нам, и ты это знаешь!

— Да, я это знаю… — обречённо произнесла Афина, — и это знают все, в том числе мойры.

— Да им плевать на нас! Эти стервы думают только о своих нитях! — выкрикнул Арес и его глаза стали ещё чернее.

— Мне нужно подумать, — тихо произнесла Афина и отвернулась от своего гостя, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и Аресу ничего не оставалось, кроме как покинуть жилище богини. Но как только он исчез, в ту же секунду Афина перенеслась к подножью храма Зевса, где любили бывать три богини судьбы. Арес был прав, да она и без того знала это, но принять правду было слишком тяжело. Тяжело переступить через гордость.

Как она и подразумевала, три сестры находились там, и как обычно были заняты своей работой — пряли нити судьбы.

— Мы уже давно тебя ждём, — посмотрела на гостью одна из мойр и наклонила голову, как будто изучала её.

— Клото, ты предрекла мне девственность, а сейчас говоришь мне, что рада видеть меня? — приветливо улыбнулась Афина, стараясь скрыть своё настроение. — Ты же знаешь, зачем я пришла.

— Знаю, — благосклонно кивнула мойра и вернулась к своей работе, как будто рядом никого не было.

— Вы согласны? — спросила богиня войны и мудрости, не обращая внимания на подобное пренебрежение её визиту, и недовольно сжала губы, увидев желание сестёр, чтобы она произнесла вслух своё предложение. Разумеется, думать она может всё что угодно, а озвученные слова приобретают силу.

— Клото, Лахесис, Атропос, я прошу вас вернуть в мир Полину, женщину, прогневавшую вас. Её помыслы были чисты.

— Нас не интересуют её помыслы, — отстранённо сказала Антропос.

— Да, разумеется… — кивнула Афина. — Я согласна исполнить вашу волю и стать женой Гефеста, если Полина будет возвращена в мир, — произнесла она и увидела довольный блеск в глазах мойр.

Стервы! Какие же они стервы! Проносилось в голове богини, но на лице её не дрогнул ни один мускул. Только благожелательная улыбка.

— Мы согласны, — кивнула Клото. — Как только эта женщина покинет царство Аида, она вернётся.

Афина молча развернулась и ушла. Говорить спасибо не было желания. Эта милость, оказанная мойрами, стоила ей слишком дорого.

Максимилиан сидел на очередном военном совете и слушал отчёт о том, как римляне захватывают земли, продвигаясь на восток. Они взяли Иллирию, часть Фракии и были уже рядом с греческими границами, и это, казалось бы, должно было волновать царя Греции, но тот не мог сосредоточиться, не мог проникнуться проблемой. Перед глазами стояла девушка с голубыми глазами.

Умом Максимилиан понимал, что поступает неразумно, незнакомая ему Лина завладела всеми мыслями, сердцем, душой… и она была всего лишь женщиной.

Афина явилась, показала другую жизнь и пропала. Пропала на семь дней, оставив в душе смятение и тревогу. А он не мог решить ни один государственный вопрос, дела росли как снежный ком, Максимилиан видел, как его страна рушилась, но не мог ничего сделать. Не было сил, не было желания. Это было невыносимо!

— Максимилиан, — услышал он настойчивый голос Арима — одного из советников.

Он поднял глаза, спрашивая, что тот хотел.

— Ты примешь его?

— Кого? — спросил Максимилиан, понимая, что опять прослушал, о чём он говорил.

— Тита, он требует встречи, — ответил Арим, ничем не показав своего удивления невнимательностью царя.

— Цель его визита известна?

— Он о ней не говорил, но догадаться не сложно.

Да, разумеется… Тит ехал с предложением заключить союз, а именно отдать ему Грецию без боя. Ведь то, что греческой армии не выстоять против его огромной армии, было очевидно.

Но отдаться римлянам? Нет… лучше смерть.

— Что вы думаете? — спросил Максимилиан своих советников.

— Мы должны сражаться, мы не беспомощны и армия наша сильна…

Но вдруг он увидел рядом с собой белую вспышку.

— Свободны! — в тот же миг махнул рукой Максимилиан своим генералам, оборвав одного из них на полуслове. Они на мгновение замерли, не ожидав от царя такого поступка, но увидев его взгляд, поспешили покинуть зал. И как только закрылась дверь, Максимилиан тут же повернулся к Афине.

— Наконец-то! Я уже начал думать, что это всё мне привиделось.

— Успокойся полководец. Сейчас тебе нужна холодная голова, — покровительственно улыбнулась она, и Максимилиан понял, что действительно находится на взводе и плохо контролирует свои слова.

— Я могу отправляться за Линой? — спросил он уже тише.

— Да, но прежде выслушай меня, — очень строго произнесла Афина. — В царство Аида пойти легко, а вот выйти оттуда будет сложно. Мир мёртвых полон мрака и ужасов. Это не место для живых. Там во тьме бродят ужасные существа, но ты не должен их боятся, они под властью Гекаты, и невинным не причинят вреда, но только до тех пор, пока ты не попытаешься вывести оттуда Лину, — начала говорить Афина, а Максимилиан слушал её, стараясь не пропускать ни слова.

— Спуститься туда ты сможешь из любой глубокой пещеры, можешь воспользоваться той, что позади Акрополя.

— Как? — тут же спросил Максимилиан. Осознание того, что он живёт рядом с входом в загробный мир, смутило, мягко говоря.

— Не перебивай меня, — строго сказала богиня, и Максимилиан поспешил замолчать и позволить Афине продолжить свой рассказ.

— Разумеется эта пещера ничем не отличается от других, простой путник, забредший туда никогда не найдёт входа в Аид, но я тебе помогу.

Максимилиан благодарно кивнул, боясь сказать хоть слово.

— Возьми с собой три золотые монеты. Харон не повезёт тебя бесплатно. Одна монета, чтобы переплыть Стикс в одну сторону, и две, для тебя и Лины, чтобы вернуться, — произнесла Афина, махнула рукой, и через секунду Максимилиан был облачён в свой доспех. — Это отдашь Лине, — протянула она руку, в которой было два ножа, те самые, с которыми он видел её на поле боя у стен Рима.

Максимилиан уж было хотел спросить, зачем они ей в Аиде, но передумал и послушно взял клинки с нестандартной рукоятью, сделанные специально под маленькую женскую ручку и начал осматривать их.

Ножи были великолепны, и явно были сделаны рукой Тирея, легендарного греческого оружейника. Длиннее простого ножа, и его можно было бы назвать очень, очень коротким мечём, если бы не тонкое изящное лезвие.

"Они бесподобны, правда?" — услышал он женский голос в голове, и поспешил закрепить их у себя на поясе и собраться с мыслями. Сейчас не время расслабляться. И посмотрел на Афину, которая терпеливо ждала, пока он разберусь с оружием, а её милая улыбка говорила о том, что она прекрасно знала о смятении, царившем в душе Максимилиана.

— Спустишься в пещеру, туда, куда не проникает солнечный свет, и закроешь глаза, они могут помешать тебе, и пойдёшь прямо, — продолжила говорить Афина. — Ты должен чётко знать, куда ты направляешься, и желать туда попасть. Страх и нерешительность отбрось в сторону, иначе твои блуждания продлятся не один день. Ты почувствуешь, когда окажешься у порога в подземный мир, тогда и можешь открыть глаза. Двери охраняет Кербер, трёхглавый пёс. Он пропустит тебя в царство Аида, но вот выйти будет очень сложно, но я верю, что ты справишься, мой полководец.

Максимилиан нервно сглотнул.

— Старый Харон, перевозчик умерших душ, перевезёт тебя через мрачные воды Стикса. Ему не нужно говорить, куда ты направляешься, ты воин, а значит, повезёт он тебя в лагерь павших воинов. Там ты и найдёшь свою жену.

— А Аид, он отдаст её? — осмелился спросить Максимилиан.

— Лина не умирала, он не может её держать у себя, но тебя должен волновать не он, а другие обитатели подземного мира, ибо как только ты вознамеришься забрать Лину, станешь добычей для них. Тебе всё ясно?

— Да, — сказал Максимилиан, хотя ему не было ясно абсолютно ничего.

— Хорошо, — улыбнулась Афина, и через секунду он оказался возле входа в пещеру, едва не упав от неожиданности. Но глубоко вздохнув, Максимилиан проверил на месте ли меч, ножи для Лины, деньги для Харона и сделал первый шаг.

Страх и нерешительность отбросить… легко сказать… Ему никогда в жизни не было так страшно, но и уверенности было также предостаточно. Всего несколько мгновений той, другой жизни, и теперь Максимилиан был готов на всё, чтобы увидеть те голубые глаза, коснуться золотистых волос Лины и обнять сына.

Чтобы вернуть ту жизнь нужно спуститься в Аид? Значит, он спустится туда и заберёт оттуда свою жену.

Пройдя немного вперёд, Максимилиан глубоко вздохнул, закрыл глаза, и вытянул перед собой руки. Первый шаг дался тяжело, второй уже легче, и уже через некоторое время он уверенно шёл вперёд. Спотыкаясь о камни и проваливаясь в лужи по колено, и очень стараясь не думать о ямах и ущельях, в которые мог упасть. Нет, сейчас он страстно желал попасть в царство Аида.

Не известно сколько времени бродил Максимилиан по бесконечному лабиринту пещеры, упираясь в нескончаемые тупики, разворачиваясь, и снова идя вперёд. Он уже потерял счёт времени, и казалось, что уже бесконечно долго блуждает по пещере, как вдруг вокруг образовалась оглушительная тишина. Разумеется, в пещере и без того было не слишком шумно, только звуки воды слышались где-то вдалеке, да громкие шаги и нервное дыхание, но вдруг всё как будто пропало. Пропал мир.

Максимилиан открыл глаза. О боги, он стоял на пороге загробного мира, в этом не было сомнения. Пред ним была огромная арка, подходящая скорее для титана, нежели для простого человека, и черная дыра за ней.

Но, убедившись, что меч с ним, Максимилиан твердо прошёл вперёд, оставив нерешительность позади, и как только пересёк арку, чернота, казавшаяся непроницаемой, расступилась в туже секунду, и он оказался на широком песчаном берегу.

— Священный Стикс, — тихо прошептал Максимилиан, зачарованно смотря на водную, бескрайнюю гладь воды, раскинувшуюся передо взором.

Вокруг было невероятно темно, темно и тихо. Но тишина, окружившая со всех сторон, не давила на уши, как обычно бывает после сражения, когда звуки боя затихают, солнце скрывается за горизонтом и становилось тихо. Оглушительно тихо. Нет, эта тишина была другой, приветливой, спокойной, но мёртвой. И как ни удивительно в черноте, которая окружала Максимилиана, всё было видно очень чётко. Под ногами мелкий песок, наступая на который ноги не проваливались в него, как следовало бы ожидать, а крепко держались на поверхности. Чёрное бездонное небо над головой без звёзд пугало и завораживало одновременно. Да уж, место было невероятно мрачным.

Максимилиан сделал ещё один шаг и почувствовал движение рядом с собой. О боги! Только хорошее самообладание не позволило ему закричать. Перед ним лежал Кербер, а это был он, в этом не было сомнения. Огромный как храм Афины во дворце, с тремя головами и прикован толстой цепью к скале. Одна из его голов лениво взирала на полководца, широко зевнув и оголив острые как кинжалы зубы. Но Максимилиан его, по всей видимости, не интересовал, и он лёг обратно на свои здоровые лапы, закрывая глаза.

Полководец заставил себя отвернуться от этого чудовища и решительно пошёл прямо к виднеющейся вдалеке лодке, стоявшей у берега.

Высокая скрючившаяся фигура, сидевшая на корме маленького деревянного судна, вдруг ожила.

— Максимилиан, настало и твоё время? — прокряхтел старик. — Но постой, ты же жив, — удивлённо воскликнул он. — Хотя мне нет дела до твоих проблем.

Он протянул высохшую и белую как снег руку, требуя плату.

Максимилиан, как и положено, положил ему в ладонь одну золотую монету, плату за проезд, и, собравшись с духом, сел в лодку, внимательно осматривая сурового, старого Харона, перевозчика душ умерших. Интересно, зачем ему тут деньги, и на что он их тратит?

Но не к месту возникшие мысли быстро выветрились из головы полководца, как только он понял, что не может рассмотреть своего перевозчика. Его очертания терялись, оставляя перед глазами лишь смутный образ старика в рваном сером балахоне и длинными спутанными чёрными волосами, за которыми не было видно лица.

— Боишься? — вдруг спросил старик, отталкиваясь от берега, и уже через секунду странное судно уже было на середине реки, вода которой была густого чёрного цвета, сквозь которую ничего не было видно.

— Конечно, — согласился Максимилиан, спорить с очевидным было глупо и он никогда в жизни ещё не испытывал такого ужаса. Но уверенность давала ему сил, и он точно знал, куда идёт и зачем это делает. И здесь разве что глупец будет чувствовать себя комфортно, да и то, сомнительно, и, пожалуй, он согласится с теми, кто называл это место царством мрака. Никогда не проникают сюда радостные лучи яркого солнца, и даже лёгкого дуновения свежего ветерка не было. Здесь всё было мёртвым.

Лодка медленно плыла по широкой реке мимо бескрайних полей, которые сменялись высокими берегами, и крутыми каменистыми скалами, от которых отражались тихие, едва уловимые стоны, подобные шелесту увядших листьев. И звуки эти пробирались к самому сердцу, вызывая холодный пот на спине.

— Это бесплотные тени сетуют на свою безрадостную жизнь. Не сидится им на своём месте, вот и носятся здесь, — пробурчал Харон, как будто прочитал мысли полководца. — Выходи, — махнул он рукой, на взявшийся из ниоткуда берег.

— Спасибо, — кивнул Максимилиан своему перевозчику и спешно сошёл с лодки.

— Не за что меня благодарить, — усмехнулся он и повернул своё судно назад.

— Харон! — окликнул Максимилиан старика. — Как мне вернуться назад?

— Назад? — засмеялся он скрипучим голосом. — Если рискнёшь вернуться назад, пересеки долину, ту, что за лагерем, пройди высокие скалы через ущелье и увидишь реку. Позови меня, и я приплыву. Но никому нет возврата из этого царства, Максимилиан. Никому, — сказал он и растворился в темноте.

— Нет, Харон, я вернусь, — сказал Максимилиан уже в пустоту. — Вот только найду жену, которую у меня отняли, и вернусь.

Глубоко вздохнув, он решительно развернулся, но сделав всего два шага, изумлённо остановился. Перед взором открылась странная картина. Вот что Максимилиан не ожидал тут увидеть, так это простой военный лагерь. Довольно большой и добротный, но как-то это не укладывалось в голове… царство мёртвых, и лагерь. Справа, как и полагается, находились солдатские палатки, навесы и простые лежаки под открытым небом, которых было неимоверное количество. Они серым морем уходили за горизонт, и понять количество солдат, находившихся здесь даже приблизительно, не представлялось возможным. Слева несколько штабных шатров, а прямо, немного в стороне ото всех, шатёр царя.

— О боги, — прошептал Максимилиан. — Отец…

Он здесь, отец, которого он похоронил двадцать пять лет назад, который был для Максимилиана всем.

Нервно вздохнул и решительно направился в лагерь, но не успел пройти и десяти шагов как к нему выбежал Тигран.

— Брат! Тебя убили? — начал кричать он. — Не может быть!

— Нет, Тигран. Я жив, — улыбнулся Максимилиан, радуясь встрече с давним другом. Другом, который отдал свою жизнь, прикрывая друга.

— Жив? Макс, я не понимаю. Что ты тогда тут делаешь? — недоверчиво спросил он и даже отошёл на шаг назад, как будто опасаясь.

— Я пришёл за женой.

— За Линой? — понимающе спросил он, и Максимилиан тут же нахмурил брови, не ожидая услышать такого ответа.

— Ты знаешь её?

— Её тут все знают, — усмехнулся он, немного расслабившись. — Единственная женщина в лагере, да ещё с таким буйным характером. Может, ты хоть объяснишь мне, в чём тут дело? Она называет себя твоей женой, говорит, что у вас есть сын… Она знает меня… Макс я ничего не понимаю. А подойти к ней нельзя, она кидается как фурия на каждого, кто приблизится к ней, — произнёс Тигран, и Максимилиан удивлённо улыбнулся. Вот так женщина. Ему уже не терпелось увидеть её.

— Да я и сам не понимаю, брат. Афина сказала, что она прогневала мойр, поэтому мы её забыли… Не знаю.

— Здравствуй сын, — услышал Максимилиан рядом, знакомый с детства голос, и повернул голову.

— Отец! — радостно воскликнул он и крепко обнял его.

Как давно Максимилиан мечтал об этом! Мечтал обнять его, так как не успел этого сделать перед его отбытием на войну… Отец, который был великим человеком, полководцем, каких свет никогда не видел, и правителем, каким Максимилиан надеялся когда-нибудь стать.

— Сын, как же так. Ты умер? — недоверчиво спросил он и посмотрел на Максимилиана встревоженными глазами. Он внимательно осмотрел доспехи сына, и когда его взгляд остановился на красном плаще генерала, нахмурился. Сам Деметрий был облачён в белый плащ, символизирующий царскую власть, хотя Максимилиан хорошо помнил, что отец, также как и он сам, предпочитал надевать его только на официальные церемонии, представая перед народом как военный полководец, а не правитель.

— Нет отец, я жив, — ответил Максимилиан, очень стараясь, чтобы его голос не дрожал от волнения. — И я пришёл за Линой. Она здесь?

— Здесь, пошли, — немного удивлённо ответил тот и потянул сына за локоть. — Максимилиан, эта женщина рассказывала удивительные вещи. Ты помнишь её?

— Нет, я её не помню. Но Афина показала мне тот мир, в котором она была моей женой, сына… сказала, что я могу всё вернуть.

— Вернуть? — тут же воскликнул Деметрий. — Максимилиан, верни. Верни его. Если хотя бы часть из того что она рассказывала правда, то я готов умереть ещё раз ради этого!

— А что она рассказывала? — недоверчиво спросил Максимилиан. Такая бурная реакция отца насторожила. Было что-то, чего он не знал?

— Греция была великой страной, а Рим пал от твоей руки, — коротко сказал он, подводя его к небольшому редкому лесу, и показал рукой, на маленькую белую фигурку, сидевшую у дерева.

Это была она… О боги, это была Лина. И даже не видя лица, Максимилиан узнал её.

Её длинные волосы золотым водопадом спадали на поджатые к груди колени, а короткий серый солдатский хитон совсем не скрывал красивые подтянутые ножки.

— Она всё время сидит тут и не подпускает к себе никого, — сказал Деметрий и положил сыну руку на плечо. — Она любит тебя… Безумно любит. Забери её отсюда, ей не место среди мёртвых, — подтолкнул Максимилиана он в спину и он не чувствуя почвы под ногами пошёл к жене, которую даже не помнил.

— Лина? — позвал он её осипшим голосом, и тут же откашлялся, прочищая горло.

— Пошёл вон, пока я тебя не убила ещё раз! — гневно выкрикнула она, не поднимая головы.

— Лина, я пришёл за тобой, — уже более уверенно произнёс Максимилиан, и в ту же секунду она подняла свои большие и голубые как небо глаза.

— Боже мой, Максим! — воскликнула Лина, подлетая к мужу как ветер, едва не сбив его с ног, и он почувствовал тот самый дурманящий сладкий аромат, который так долго не давал покоя.

Она очень пылко и страстно начала целовать Максимилиана, в губы, щёки, глаза и обнимала дрожащими руками, трогала его лицо, зарываясь своими маленькими пальчиками в волосы, и как будто желала убедиться, что перед ней не видение.

— Максим, это ты? Это правда ты? — шептала она. — Боже мой, я не верю, это правда ты?

— Я милая, — тихо сказал Максимилиан и поймал рукой подбородок, поднимая головку, желая разглядеть лицо.

— Ты… ты не помнишь меня? — спросила она дрожащим голосом и отстранилась от Максимилиана, а в глазах её появилось столько боли, что сердце сжалось в груди.

— Нет, — не стал врать Максимилиан. — Но я пришёл за тобой. Афина сказала, что всё можно вернуть. Я не знаю, что это значит, но я в любом случае заберу тебя отсюда.

Лина с надежной посмотрела на полководца и робко улыбнулась. Протянула свою маленькую ручку и дотронулась до щеки, даря свою любовь, которая прошла через его тело тёплой волной. А он поймал её ладонь и коснулся губами нежного запястья, вдыхая сладкий пьянящий аромат, упиваясь им.

— Обними меня, пожалуйста, — попросила она едва слышно и прижалась к Максимилиану всем телом, но уже через мгновение снова отстранилась. — Что с твоей рукой?

— Ранение…

— А да… под Митавой, — понимающе сказала Лина и нежно прогладила его по плечу.

Максимилиан удивлённо улыбнулся. Даже не сколько от её знания, откуда у него ранение, а от того, какое наслаждение подарило его это незамысловатое движение.

— А ты с отцом уже встретился? Он чудесный. Я очень рада, что познакомилась с ним, — продолжила говорить Лина, как ни в чём небывало, и уже ничто не говорило о её недавней истерике. Только держалась она за полководца крепче, чем следовало бы. Но то, что она интересовалась его отцом, Максимилиану понравилось.

— Да, я встретился с ним, — ответил он, и ему стоило больших усилий продолжать говорить спокойно. Её мягкие ручки уже забрались под плащ и нежно гладили по спине, вызывая удивительные волны удовольствия.

— Ой, а откуда у тебя мои кинжалы?

— Афина просила тебе предать, — улыбнулся Максимилиан.

Эта женщина нравилась ему всё больше и больше. Она заметила ножи на поясе, надо же…

— Да? — с сомнением спросила Лина. — Она сильно злится на меня?

— Злится? Можно и так сказать…

Она грустно вздохнула и взяла в руки клинки, взмахнув ими.

— Спасибо, без оружия чувствую себя голой.

Лина с явным наслаждением держала к руке эти ножи, которые почему-то называла кинжалами, и, по всей видимости, умела ими пользоваться. Спрятала их себе за спину, и едва улыбнулась, заметив удивлённый взгляд Максимилиана.

— Я не верю, что ты здесь. Пришёл за мной, хотя и не помнишь… Почему? Не надо, не отвечай, — тут же сказала она и коснулась своими пальчиками его губ. — Я не хочу знать. Ты здесь, рядом со мной. Ты ведь заберёшь меня отсюда?

— Конечно, милая.

— Так это всё правда? — тихо спросил Тигран, подходя к Деметрию.

— А ты всё ещё сомневался? — усмехнулся он, наблюдая за тем, как Максимилиан прижимал к тебе девушку. Прижимал, как самое большое сокровище на земле.

Он её не помнил… не помнил, но спустился в царство Аида, чтобы забрать её. Удивительно.

— Если честно, то мне до сих пор как-то не верится.

— Ты всегда был недоверчивым Тигран, — сказал Деметрий и повернул голову к лучшему другу Максимилиана. — Это твоя сильная черта. Максимилиан! — громко крикнул он. — Может быть, потом будешь обниматься со своей женщиной и уделишь время отцу?

— Ой, простите Деметрий, — тут же воскликнула Лина и отстранилась от мужа. — Я должна была подумать об этом.

Максимилиан смотрел в испуганные глаза девушки и не мог заставить себя отойти от неё. Казалось, что если он сейчас покинет её, то она умрёт от горя.

— Иди к отцу, — произнесла Лина и попыталась улыбнуться. Но получилось плохо.

— Пошли с нами.

— Мне нельзя на ту половину, на мне нет генеральского плаща, — грустно сказала она и убрала непослушный чёрный локон, который всё время падал на глаза, тёмные как грозовое небо.

Максимилиан снял с себя плащ и набросил на плечи Лины.

— Теперь можно?

— Я не уверена. Аид сказал что отошлёт меня в Тартар если я кого-то побеспокою в этом лагере… Давай лучше я тебя тут подожду, — сказала она, а губы предательски задрожали.

Даже сама мысль, что Максимилиан уйдёт, пусть даже недалеко и не на долго, терзала душу и вызывала панический страх.

— Малыш, я хочу, чтобы ты пошла со мной, — уверенно сказал он и взял Лину за руку.

Они прошли мимо солдатских палаток, не обращая внимания на обращённые на них изумлённые взгляды, пересекли небольшой пустырь, отделяющий их от генеральских шатров, и уверенно пошли к шатру царя.

Деметрий откинул полог, приглашая всех входить.

— Может, я всё-таки тут останусь? — нерешительно спросила Лина, боясь сделать хоть шаг.

— Если драться ни с кем не будешь, то можешь войти, я не против, — хмыкнул Деметрий.

— Ты с кем-то подралась? — тут же спросил Максимилиан и недоверчиво посмотрел на девушку, которая смущённо отвела взгляд.

— С Тиграном… — улыбнулась она. — И уже не первый раз, кстати. Слышишь котик, я тебя уже побеждала.

— Зачем ты его злишь? — взвился полководец, смотря на закипающего друга.

Он хотя и держал себя в руках и вроде бы даже хорошо относился к этой женщине, но Лина как будто специально задевала его за больные места.

— Нет конечно. Тигран мне как брат.

— Что-то не похоже.

— Да? Стала бы я иначе за ним в Рим ехать, чтобы из плена вызволить, — пробурчала она обижено. — И Тигран, между прочим, тоже не один раз мне говорил, что любит меня как сестру. И вообще хватит это обсуждать, мы же не за этим пришли сюда.

Лина недовольно нахохлилась и села прямо на пол у стены, всем своим видом показывая, что они могут начинать разговаривать, а она готова ждать сколько угодно. На что Максимилиан только негодующе покачал головой. По всей видимости, характер у этой женщины не самый лёгкий.

Немного подумав, Тигран сел рядом, дав возможность отцу и сыну немного поговорить.

— Мир? — тихо спросила Лина и протянула ему руку.

— Мир, только котиком меня не называй больше.

— Почему? Ты не возражал раньше, — изумилась Лина и удивлённо посмотрела на друга. Неужели он всё это время терпел и не говорил, что это имя ему неприятно?

— Не называй и всё, — недовольно ответил он и отвернулся, не желая обсуждать эту тему.

— Хорошо Тигран, я больше не буду, — серьёзно сказала Лина, погладив мужчину по большому плечу, и легла на него, очень радуясь, что Тигран не стал прогонять её.

Он был хорошим человеком, добрым и открытым, и видеть его тут, в загробном мире было невероятно тяжело для неё.

— Тигран, — тихо позвала Лина его, — в том, другом мире ты жив.

— Жив?

— Угу, и женат, — сказала она и улыбнулась, услышав недоверчивую ухмылку. — Её зовут Зоя. Она дочь пекаря, маленькая, с рыжими волосами и с очень длинным языком.

— Не может быть, — тихо засмеялся он. — Чтобы я женился, да ещё и на дочери пекаря… нет, это невозможно. Хотя рыжие мне нравятся, жаль только у Макса наложницы почти все с чёрными волосами.

— А Феба? Она и рыжая и очень страстная девушка. Как тебе нравится.

— А ты откуда знаешь?

— Я знаю всех наложниц мужа, — ответила Лина и улыбнулась, смотря на разговаривающих Деметрия с Максимилианом. Отец и сын… они встретились.

Сколько они так просидели, неизвестно, время в загробном мире течёт совсем не так как на земле. Да и не спешит тут никто и никогда. Души умерших людей отдыхают в этом месте, а когда такое бессмысленное существование им надоедает или они превращаются в тени, от слишком долгого пребывания в подземном мире, проходят перерождение. И никаких переживаний или беспокойств. Нет, это место было лишено тревог. Только покой, покой мёртвых.

Максимилиан тихо разговаривал с отцом, и изредка ревностно поглядывал на Лину, которая сидела в объятиях Тиграна и прижималась к нему всем телом. А Тигран же в свою очередь, закрыл глаза, наслаждаясь забытыми ощущениями, которые дарили нежные пальчики девушки, ласкающие его руку. Но вдруг совершенно неожиданно, разрывая эту идиллию, в центре шатра появился Аид. Хмурый и грозный. Лина испуганно вжалась в Тиграна, а тот её обнял, как будто желая защитить от гнева бога.

— Максимилиан, — очень недовольно начал говорить он, — забирай свою жену и уходи. Тебе здесь не место.

— Конечно, — тут же сказал он.

— Дорогу найдёшь сам, если сможешь, — усмехнулся Аид и пропал, а Лина тут же подскочила и подбежала к мужу.

— Отец, нам пора, — повернулся Максимилиан к Деметрию, обнимая жену.

— Конечно сын, — кивнул он и улыбнулся девушке, прижавшейся к нему. — Лина, был рад познакомиться с тобой.

— Я тоже очень рада Деметрий, и надеюсь, что наш сын не просто носит ваше имя, но переймёт ваши таланты.

— Нашего сына зовут Деметрий? — тут же спросил Максимилиан.

— Да, вот только пока он больше похож на тебя, нежели на твоего отца, — засмеялась Лина, на что полководец только улыбнулся и прижал к себе крепче жену, которая едва заметно подрагивала в его руках.

Он уже жаждал поскорее покинуть это царство мёртвых и увидеть сына, обнять его. Аид прав, ему тут не место, и не стоит тревожить мёртвых, а они тут явно задержались.

— Пошли Лина, нам пора, — сказал Максимилиан и уверенно потянул девушку за руку.

Они вышли из шатра Деметрия, и Максимилиан не оборачиваясь, крепко держа жену за руку, быстрым шагом направился куда-то направо, по всей видимости, чётко зная, куда надо было идти. Откуда у него такая осведомлённость о царстве Аида Лина решила не спрашивать, а лишь очень старалась не отставать от мужа.

Лина смотрела на него, такого большого, сильного, но другого… да, сейчас он был больше похож на того полководца, с которым она первый раз встретилась на главной дороге Афин. Такой же, но ещё более холодный, ещё более грубый. Но то, что Максимилиан был здесь, пришёл за ней, было удивительным. Он же не помнил её, она это видела совершенно ясно. Тайком разглядывал, трогал, как будто изучая, и это всё было каким-то неправильным, непривычным.

— Максимилиан?

— Что? — довольно грубо ответил он, не оборачиваясь в сторону девушки и продолжая идти вперёд.

— Я люблю тебя. Молчи, не надо ничего говорить, — поспешила сказать Лина, увидев, что он хотел что-то ответить. — Я знаю, что сейчас я для тебя чужой человек, но ты должен знать, что можешь быть уверенным во мне. Ты моя жизнь, и я умру за тебя, — сказала она и улыбнулась, увидев, как поменялось лицо мужа. Конечно, холодный и решительный взгляд военного полководца остался на месте, но в глазах появилась та самая нежность, с которой он обычно смотрел на неё.

— Ты знаешь куда идти? — спросила Лина, поспешив поменять тему разговора, чтобы не раскиснуть окончательно. Липкий слезливый ком, смешанный с безумным страхом, уже начал подступать к горлу, но сейчас было не подходящее время, чтобы позволять слабости овладеть собой, и она всеми силами старалась отогнать его и трезво смотреть на происходящее.

Да, они в подземном царстве мёртвых. Да, муж её не помнит. Да, мир, который успел полюбиться, который был домом, исчез… но была возможность всё вернуть. Но то время, проведённое в лагере павших воинов, очень сильно сказались на мировоззрении девушки…

Когда рядом с ней появился муж, сын, друзья, они наполнили жизнь смыслом, и Лина каждую минуту боялась потерять это всё, боялась, как никогда раньше умереть. И вдруг это всё исчезло. В один момент она потеряла всё что любила, и это действительно конец. Больше не будет ничего. Она больше никогда не прикоснётся к любимому мужу, у него есть гетера. Не поцелует сына, он никогда не рождался. И друзья, которые, казалось бы, были рядом, не хотели разговаривать с ней, для них она была чужой. Жизнь была стёрта в мгновение и, как Лина не боялась признаться себе, но от решительного, сильного и жестокого воина, которого в ней воспитывали всю жизнь, не осталось и следа.

Она боялась, боялась как никогда в своей жизни.

— Да, Харон сказал, что нам нужно пересечь долину, а за скалами будет река. Там мы сможем его найти, — с готовностью ответил Максимилиан, беря жену за руку уже с большей нежностью, и потянул, предлагая продолжить путь.

— Харон? А кто такой Харон?

— Лина, это перевозчик умерших душ, — почему-то возмутился он и посмотрел на девушку, как будто сомневался в её здравомыслии.

— Да? Ну ладно, — беззаботно сказала Лина, ухватившись за руку мужа покрепче, и пошла вперёд, временами переходя на бег, так как его огромные шаги были несравнимы с её маленькими.

Они шли по странному бескрайнему полю, сплошь заросшим бледными цветами, похожими на тюльпаны. А они как будто расступались перед ногами чужаков, спасаясь от грубых шагов, не желая быть сломанными. И это место можно было бы назвать красивым, если бы только не понимание того, что это мрачное царство Аида, и никогда оно не видело ни тёплых лучей солнце, ни свежего ветерка.

Но волновало Лину другое… справа и слева, то возникали, то исчезали странные белые тени. Они как будто что-то говорили, шептали, но она не понимала их, да и пропадали они слишком быстро, носясь по полю бесплотным лёгким дымом.

— Тихо, малыш, не бойся, это всего лишь тени умерших, — сказал Максимилиан, видимо почувствовав как она вцепилась ему в руку. — Они не причинят нам вреда.

— Ты в этом уверен?

— Нет, — ответил он, и как будто в подтверждении его слов перед ними появилось плотное белое облако, которое вмиг сформировалось в человеческую фигуру и превратилось в красивую и очень, очень бледную женщину.

Лина мёртвой хваткой вцепилась в мужа.

А эта женщина просто стояла и наблюдала за тем как они подходят к ней. Она заинтересованно наклонила в бок голову, как маленький ребёнок, когда ему что-то интересно. На её устах играла лёгкая улыбка, по которой нельзя было ничего сказать, кроме того, что её что-то заинтересовало. Но только Максимилиан потянул Лину за руку, чтобы обойти её, она вдруг резко изменилась в лице, став больше похожей на злую старую ведьму, или вампира, нежели на милую женщину. Она медленно, и необычайно легко оторвалась от земли, а волосы её как будто зажили своей жизнью, превратившись в длинных и страшных змей, как на голове гидры. И уже через мгновение призрак пронзительно закричал и бросился на Лину.

Лина не успела сделать и вдоха, как белый туман прошёл сквозь её тело, окатив мертвецким холодом и ужасом. Не устояв на ногах, Лина отпустила руку мужа и упала на луг, плотно заросший странными белыми цветами.

— Лина! Милая, что с тобой? — тут же бросился к ней Максимилиан, прижимая девушку к себе. — Окрой глаза, посмотри на меня.

— Я… я в порядке, наверно, просто испугалась, — спустя некоторое время ответила она, пытаясь понять, что произошло. Сердце бешено стучало, пытаясь выпрыгнуть через горло, а в груди стоял леденящий холод, но сильные руки мужа, крепко обнимали, и Лина начала немного успокаиваться и приходить в себя.

— Пошли скорей, — сказал Максимилиан, поднимая на ноги девушку, — нам нужно быстрей пересечь этот луг. Тут слишком много беспокойных душ и им не нравится, что мы живые.

— И откуда ты это знаешь? — буркнула Лина, прижимаясь крепче к мужу.

— Это же очевидно. Солдаты в военном лагере не носятся здесь белыми тенями и не стенают о своей безрадостной жизни, а эти, по всей видимости, не могут успокоиться, — сказал Максимилиан, а Лина изумлённо посмотрела на него. Тоже мне большой специалист по мёртвым душам. Но он не обращал внимания на красноречивые взгляды, а крепко обняв Лину за талию, быстро пошёл вперёд.

Вокруг них действительно наблюдалась довольно большая активность белых теней, которые заинтересовано наблюдали за чужеземцами, пока держась на расстоянии. Но это совсем не успокаивало Лину, она видела, что они их действительно волнуют, и очень надеялась, что они не чувствуют страх, как собаки, иначе сейчас здесь соберутся все неспокойные души в округе.

— Вон и скалы, немного осталось, — ободряюще сказал Максимилиан.

До чего конкретно осталось немного, спрашивать Лина не стала. Видя, что атак со стороны бесплотных теней больше не предвидится, они, чуть ли бегом понеслись через поле, желая поскорее добраться до скал, за которыми предположительно находилась река.

— Полководец, стой, — потянула Лина за руку Максимилиана, заметив, что беспокойные души спешно куда-то уплывали, как будто испугавшись кого-то.

— Что случилось?

— Я не знаю. Мне кажется, там что-то впереди есть… — с сомнением сказала она, вглядываясь вдаль.

Вдалеке, почти на границе этого странного поля, у подножья скал, наметилось какое-то движение. И это явно был не бесплотный дух, а что-то более чем материальным, и оно двигалось в их сторону. Рука Лины потянулась за кинжалом.

— Я сам… — очень тихо сказал Максимилиан, отводя девушку за свою спину.

— Ты ранен, а я не беспомощная женщина, — тут же возмутилась она.

"Никогда не пряталась за спинами, и не буду", — грозно подумала она, но ноги начали предательски дрожать, а в горле пересохло, когда увидела надвигающееся на них на огромной скорости существо. И когда оно приблизилось совсем близко, Лина забыла, как дышать от вида этой огромной… как было назвать эту тварь, наверно всё-таки змеи. Так как хвост этого существа был явно змеиным. Толстый, длинный, извивающийся и невероятно страшный хвост. Он очень плавно переходил в женское тело, поднимающееся от земли, но почему-то без рук.

"Странно, где руки?" — подумала Лина и поспешила откинуть бестолковую мысль, возникшую в больной голове. В самом деле, какая разница, где руки, один её хвост чего стоит, и… зубы. Огромные зубы, больше похожие на клинки, которые даже во рту у этого странного создание не помещались. А длинные зелёные волосы, спускающиеся на чешуйчатую грудь, очень гармонично завершали образ страшного безрукого чудовища.

— Лина, это приказ, — тихо произнёс Максимилиан, отталкивая жену и вытаскивая из-за пояса короткий меч. — Ко мне не подходить.

Она уж было хотела возмутиться в очередной раз, но эта тварь вдруг кинулась на Максимилиана, распрямившись в воздухе во всю свою немалую длину.

Бог мой! Да в ней наверно метров тридцать! Пронеслось в её голове. Но полководец очень ловко отскочил от неё и уже через секунду был за её спиной, намереваясь нанести удар.

Змея резко развернула в его сторону, гневно шипя, но вдруг, совершенно неожиданно, потеряла к нему интерес, переключив своё внимание на девушку, стоявшую в стороне. А она как заворожённая смотрела в чёрные глаза этого существа и как будто провалилась в бездну. Перестала чувствовать руки и ноги, да и всё тело как будто чужое, и казалось, что падает в бездну. Лина замерла, и только два чёрных бриллианта, смотревшие на неё, сейчас имели смысл. Они были прекрасны. Где-то вдалеке послышались тихие звуки моря, лёгкий свежий ветерок, неизвестно откуда взявшийся, нежно приласкал кожу, а перед глазами начала появляться прекрасная картина — ночное море и небо, усыпанное миллиардом серебристых звёзд.

Я хочу туда… хочу ощутить под ногами прохладную воду, окунуться в неё…

Но вдруг эту идиллию разорвал страшный, душераздирающий нечеловеческий рёв, пронёсшийся оглушительной волной по царству мёртвых. И даже странные бледные цветы, раскинувшиеся белым ковром под ногами, пригнулись, как будто пытаясь спрятаться от страшного вопля.

— Лина! — закричал Максимилиан и резко дёрнул её за плечо, выводя из оцепенения. — Я тебе приказал не подходить! Зачем ты приблизилась к ней?

— Что? Я на месте стояла… кажется, — неуверенно произнесла она, смотря на поверженную змею лежащую у ног и пытаясь понять, что произошло. Судя по огромной ране на груди, полководец проткнул её мечом. Вот только ни крови, но другой заменяющей её жидкости, почему-то не было видно.

— Она задурманила тебя? — спросил полководец, нежно проводя рукой по щеке девушки. — С тобой всё в порядке?

— Всё хорошо. Пошли отсюда. Тут слишком открытое пространство, — поспешила сказать она, собираясь с силами.

— Да, нам нужно дойти до конца поля, — согласился он, взял Лину за руку и они очень быстро направились к скалам, которые всё ещё маячили на горизонте.

— Максимилиан, если бы ты разрешил мне тебе помочь, то этого бы не произошло, — спустя несколько минут сказала Лина.

— Я не для того спустился в Аид, чтобы тебя убили на моих глазах, — тут же ответил он и ещё быстрее потянул её вперёд, переходя на бег.

— Полководец, Афина не просто так передала мне мои клинки. Я умею ими пользоваться и не знаю как твоей в ненормальной реальности, но от моей руки пали Тит с сыновьями и Ордан!

— Что? — недоверчиво воскликнул Максимилиан. — Ты убила персидского царя?

— Да, его и римлян тоже. Так что не надо недооценивать меня.

— Тита? Лина, что за бред? Тит очень сильный воин, тебе не одолеть его.

— Полководец, твоё неверие просто оскорбительно! — обиженно воскликнула Лина. — Когда память к тебе вернётся, то тебе будет стыдно за свои слова.

— А Кастора ты не убивала? — заинтересованно спросил полководец, а она открыла рот от удивления и такой резкой смены настроения.

— А Кастор то тебе чем не угодил? Он хороший человек и хороший правитель своих земель.

— Хороший… вот только он собирается объединиться с македонцем, — сказал Максимилиан, явно недовольный этим фактом.

— Полководец, Кастора мало кто может убить в честном бою, и не я это уж точно, но если мы вернёмся, тебя это уже не будет волновать. Фракия больше года назад вошла в состав Греции.

— Когда вернёмся Лина, когда. Никаких "если", — произнёс он, замедляя шаг.

Поле со странными бледными тюльпанами осталось за спиной, а сейчас впереди возвышались скалы со множеством узких ущелий, уходящих куда-то вглубь.

— Нам туда? — шёпотом спросила Лина, очень стараясь не показывать своего страха, который вновь начал пробираться в душу. Да уж, тут и без того было довольно мрачно и безрадостно, а эти скалы выглядели просто ужасающе и идти туда совсем не хотелось.

— Будем надеяться, что да, — также тихо ответил Максимилиан и решительно потянул Лину вперёд.

Как же тут тихо… Оглушающе тихо и мрачно. Вот уж действительно подземное царство мёртвых, в котором всё было мёртвым. И воздух, и земля и даже камни. Серые, грозно нависающие над головой камни, чёрное, как бездонная дыра, небо, и даже песок под ногами тоже был безжизненным.

Они молча шли вперёд по широкому ущелью, боясь потревожить это место. Беспокойных духов тут не наблюдалось, а только нервное дыхание Максимилиана и Лины разбавляло это угрюмое место. Полководец был крайне сосредоточен и внимателен.

Их шаги были на удивление беззвучны, хотя Лина точно чувствовала как под ногами маленькие камни тёрлись друг о друга, а если учесть, что они находились в ущелье, от стен которых звуки должны были отражаться и усиливаться, то становилось жутко.

Сколько времени прошло неизвестно, час или пять часов, а они всё шли и шли, и казалось, что не будет конца этим бесконечному ущелью. Пейзаж был крайне однообразным, серые скалы, большие и маленькие, вырастающие из земли, и можно было бы забыться, смотря на это унылое место, но маленькая нежная ручка, с силой вцепившаяся в плечо, не давала впасть в забытье Максимилиану.

Ему хотелось спросить у Лины, кто она такая, как появилась в его жизни, и какая Греция в том, другом мире, который был стёрт. Каким был их сын? Лина сказала, что он похож на него…

Но нет, сейчас не время расспросов, главное выбраться из этого жуткого места. Жуткого и очень опасного. И как будто в подтверждении мыслей Максимилиана впереди замаячила странная фигура. И это был точно не бесплотный дух.

Недолго думая, он схватил Лину и вместе с ней спрятался за ближайшей скалой, закрыв ей рукой рот.

Конечно, не пристало благородному воину прятаться от врага за углом, но сражение с огромной змеёй с человеческим телом показало, что сейчас не время играть в благородство и его доблестной смерти тут никто не оценит. Максимилиан готов был выйти один против легиона римлян, это его не пугало, но вот то странное чудовище было необычным противником. Необычным, страшным и поразительно быстрым. И если бы оно не переключило своё внимание на Лину, неизвестно кто бы из них вышел победителем. Да и Лина напугала полководца, когда пошла к ней. Лицо её выражало полную покорность, а на губах лёгкая романтическая и крайне неуместная улыбка…

Так что нет, благородству сейчас точно не место, и если можно избежать схватки с очередным обитателем этого жуткого подземного мира, то это будет к лучшему.

— Шшш, — тихо сказал Максимилиан на ухо Лине, почувствовав, что она начала вырываться, и девушка замерла.

Он крепко прижимал к себе жену, стараясь не дышать, и злился на то, что шагов тут не было слышно, и определить приближение врага было невозможно.

Да уж, не хотелось бы увидеть неожиданно выскочившее из-за угла чудовище, готовое растерзать всех на своём пути… а ведь оно было слишком далеко для того, чтобы можно было бы оценить его как противника, но, кажется, он не заметил нарушителей, иначе бы уже был тут.

И в подтверждении мыслей полководца, мимо них прошёл тот, кого он увидел вдалеке. Лина испуганно вжалась в Максимилиана, а он сильнее зажал ей рот, боясь, что она может вскрикнуть от страха и выдать их. А испугаться тут было чего.

Огромный, в три человеческих роста, монстр. Густо заросший длинной грязно коричневой шерстью двигался как шут на ходулях, немного неуклюже и делая большие размашистые шаги. Вместо ног у этого существа были огромного размера копыта, а на руках длинные чёрные когти. Они как чёрные сабли были загнуты, отблёскивая как уголь, и даже слабый умом человек смог бы разглядеть в них страшное оружие.

Это существо медленно прошло мимо укрывшихся за скалой Максимилиана и Лины, демонстрируя длинный хвост скорпиона, который совершенно не подходил ему и казался слишком большим и неудобным. Но этот факт чудовище нисколько не смущал, и он уверенно шёл вперёд, а за ним шлейфом плыли белые тени, очень много белых теней — души умерших людей, оглашающие своим стенанием всё ущелье.

Они прошли мимо, не заметив их, и их уже не было видно, а они так и стояли за скалой, боясь выйти. О боги, сколько тут ещё таких чудовищ? И как выглядит сама Геката, если одного взгляда на порождённых ею тварей, кровь стынет в жилах.

— Максим? — тихо прошептала Лина, убирая его руку от своего рта. — Пошли.

— Подожди, — поспешил сказать Максимилиан и осторожно выглянул из-за угла, осматривая ущелье. — Никого нет.

— Боже мой… страшно то как, — дрожащим голосом сказала Лина. — Я никогда в жизни так не боялась.

— Пошли малыш, надеюсь, нам немного осталось, — ободряюще улыбнулся Максимилиан и очень постарался придать своему голосу уверенности, которой у него было не слишком много.

— Максим, это я во всём виновата, прости меня, — тихо прошептала она и уткнулась носом в грудь мужа. — Я всего лишь хотела спасти Алкмену, а испортила всё. Я… я больше никогда не ослушаюсь тебя.

— Не плачь, всё ещё можно исправить, — сказал он, прижимая к себе девушку, чувствуя, что ей это необходимы объятия. Да и вообще за то недолгое время, что они были знакомы, Максимилиан заметил, что для Лины был очень важен тесный контакт, она нуждается в этом как в воздухе.

— Я браслеты потеряла…

— Ничего страшного, милая.

— Пошли, — вдруг отстранилась она, — некогда раскисать.

Максимилиан не смог сдержать улыбку. Удивительная женщина. Он с ней провёл так мало времени, но она вызвала такое количество улыбок, сколько за последние три года не появлялось на лице полководца.

Взяв за руку Лину, он уверенно пошёл вперёд.

Они всё шли и шли, и не было видно конца этим серым скалам, устремляющимся к небу, которое было больше похоже на чёрную дыру. Очень хотелось поговорить, чтобы как-то разбавить окружившую настороженную тишину, но делать этого Лина, разумеется, не стала. Слишком опасное тут было место, и привлекать к себе внимание было неразумным. Вот и оставалось лишь прижиматься к мужу, который её не помнил, и идти вперёд.

Спрашивать Максимилиана "а долго ли ещё идти" было бесполезно, он и сам не знал, а лишь доверился словам некого перевозчика мёртвых душ, который оказался реальным, а не частью легенд, которые Лина любила рассказывать на досуге мужу.

— Пришли, — сказал полководец, вырывая её из размышлений.

Лина подняла глаза и осмотрелась. Да, скалы закончились, это совершенно точно, и теперь они стояли на широком песчаном берегу, а впереди простиралось бескрайнее море с чёрной водой, очень похожее на то, в котором она наблюдала за миром живых.

— Куда? — задала Лина глупый вопрос.

— Харон! — очень громко крикнул Максимилиан, вместо ответа, а она испуганно вздрогнула. Глубоко вздохнула. Да, по всей видимости, что-либо объяснять он был не намерен, и то, что на его голос к нам могут сбежаться все местные жители, не думал.

— О, Максимилиан, ты всё-таки решил рискнуть покинуть Аид, — вдруг послышался скрипучий голос буквально через мгновение. Лина повернула голову и открыла рот от изумления. Она была уверенна, что только что тут никого не было, а сейчас видела перед собой, мерно качающуюся на несуществующих волнах лодку и странного старика сидящего в ней.

Наверно тот самый Харон — перевозчик умерших душ. В бесформенном балахоне, сгорбившийся, а лицо его пряталось за длинными спутанными волосами.

— А это кто? — вдруг спросил он. — Я не помню, что бы перевозил эту женщину… и тоже живая? Хотя мне нет дела до ваших проблем, — прокряхтел он и протянул высохшую и белую как снег руку.

Максимилиан невозмутимо положил в неё две золотые монеты, зашёл в лодку и ожидающе посмотрел на жену.

— Аааа… — глупо потянула она, смотря на странное судно и Максимилиана в ней.

— Лина, ты решила остаться тут? — спросил он, и она тут же поспешила сесть в эту лодку, очень надеясь, что она не потонет. Выглядела эта конструкция не слишком надёжно. Но делать нечего. Сев рядом с мужем, Лина уж было открыла рот, чтобы узнать, а куда собственно они плывут, но передумала. Прижалась к широкой родной груди Максимилиана, и мягко поцеловала обнявшую руку. Его нежные объятия всегда странным образом успокаивали, а сейчас ей это требовалось как никогда.

Они плыли по широкой реке с чёрной водой мимо мрачных серых берегов, которые сменялись чёрным лесом и высокими безжизненными скалами быстрей, чем можно было бы себе представить, и только белые полупрозрачные фигуры, снующие всюду, пугали. Они как будто преследовали их, зная, что они намереваемся покинуть это царство и не желали отпускать.

Максимилиан крепче прижал Лину к себе, почувствовав её страх, и успокаивающе погладил по плечу. А она благодарно положила ему голову на грудь, очень стараясь отстраниться от мрачных видов, проносившихся за бортом странного судна и думать о хорошем. О том, как они вернутся домой, как обнимет сына, друзей… Но просто не обращать внимания на окружающий мир было тяжело, вокруг разносился еле различимый шёпот, который порой превращался в гневное шипение или грустные завывания, стенания, и это ещё больше нагнетало и без того мрачную обстановку. Хотелось выть. Но Лина этого делать, разумеется, не стала, а лишь взяла ладонь мужа и прислонилась к ней щекой, наслаждаясь его нежностью.

— Приехали, — прокряхтел старик, и в ту же секунду рядом с лодкой оказался берег. — До скорой встречи, полководец.

— До скорой? — нахмурился Максимилиан, поднимаясь на ноги.

— Ещё никому не удавалось покинуть царство Аида. Кербер хороший охранник, — ответил Харон и отвернулся, как будто рядом никого не было.

Максимилиан ничего не стал отвечать, а взяв Лину за руку, сошёл на берег.

— Кербер? — испуганно спросила она. — Он говорил о том самом Кербере, который трёхголовый адский пёс?

— Да, малыш… он самый… — ответил Максимилиан.

Лина нервно сглотнула, повернула голову и увидела его.

— Бог мой!

Сказать, что эта была собака, можно было с очень, очень большой натяжкой. Да, головы у него были определённо собачьи, целых три… три огромные головы, которые смотрели на пришельцев из мира живых и скалились. Хвост у этого создания оказался совершенно обыкновенным, а не змеиным, как Лина читала в легендах, и ростом он был крупнее простой собаки раз в десять, не больше. Шерсть, хоть и стояла дыбом, но была вполне нормальной, тёмно-серого цвета, вот только это нисколько не улучшало общего впечатления, ибо таких собак не бывает.

— Максим, нам просто нужно пройти? Так?

— Да, пройти в ту арку, за его спиной.

— Может он нас пропустит? Мы же живые… — с надеждой спросила Лина, хотя ответ был известен заранее.

Этот пёс стоял на своих огромный массивных лапах, смотрел на них, и всем своим видом показывал, что пройти не удастся.

— Лина, я его отвлеку, а ты уходи, — тихо сказал Максимилиан, и она открыла рот от возмущения.

— Я уйду только вместе с тобой!

— Лина, приказы не обсуждать!

— Вот ещё! Я тебя тут не брошу! Можешь потом меня наказать за неповиновение, но я без тебя не уйду, — сказала Лина, и Максимилиан гневно сжал губы и сузил глаза, посмотрев на жену. Но Она проигнорировала его красноречивый взгляд и добавила уже тихо:

— У тебя есть план, полководец?

— План? Я не знаю насколько ты хорошо владеешь оружием.

— С тобой не сравнюсь, конечно, но примерно как Тигран, может немного лучше, — с готовностью ответила Лина, радуясь, что Максимилиан смирился с тем, что она одна не уйдёт. — Только он более медлительный.

— Да? — с сомнением спросил Максимилиан и осмотрел жену так, как будто пытался найти подтверждение её слов.

— Полководец, может, хватит уже болтать, и делом займёмся? А то домой очень хочется, — произнесла Лина, доставая из-за спины клинки, и глубоко вздохнула, пытаясь хоть немного успокоиться.

Но это было очень тяжело, сердце билось как ненормальное, норовя выпрыгнуть из груди, руки дрожали, а ноги подгибались от страха. Она явно была не готова к схватке, но медитировать и приводить мысли в порядок тут не было никакого желания. Это место производило гнетущее впечатление, и закрывать глаза Лине совершенно не хотелось.

— Я не хочу тебя потерять. Ты нужна мне живой.

— Я себе тоже нужна, — улыбнулась Лина, — и мне нужна вся моя жизнь, чтобы прожить её с тобой, мой полководец.

— Хорошо, — уже холодно произнёс Максимилиан, надевая на своё лицо холодную маску царя. — Кербер прикован к скале, видишь? — спросил он, показывая пальцем в сторону противника, и Лина кивнула. — И цепь его не очень длинная, поэтому ты заходишь справа, чтобы иметь возможность, сделав несколько шагов в сторону, оказаться вне зоны поражения. По всей видимости, он опасен только спереди, его оружие зубы и когти на лапах, следи за ними. Я зайду слева, а ты держись правого угла арки. Я обойду Кербера и когда приближусь к тебе, мы вместе покинем Аид. Всё ясно?

— Ясно… Только вот не ты ни я долгой схватки с ним не выдержим, и его нужно постоянно отвлекать, я от тебя, ты от меня, чтобы у него не было одной цели. Убить, мы его всё равно не убьём…

— Да, — коротко ответил Максимилиан. — Готова?

— Нет, но выбора у нас нет.

— Это не смешно! — тут же взвился полководец.

— Прости, Максимилиан, я готова, — сказала Лина, и пошла вправо.

Кербер тут же тихо зарычал и повернул все свои головы в сторону девушки. Она аккуратно обошла его на приличном расстоянии, отворачивая его от Максимилиана, и когда он встал параллельно вожделенной арки, ведущей на выход, начала приближаться к, краем глаза замечая, как полководец направился ему в хвост, которым он усиленно махал из стороны в сторону, хлеща себя по бокам.

Главное не позволять страху завладеть телом, не дать ему поглотить… но это сложно, это было очень сложно.

Одно дело сражаться с противником, когда видишь его движения, видишь глаза, можешь предугадать его дальнейший выпад, но у этого адского пса не было мыслей, он был совершенно непредсказуем, и три пары пустых глаз были тому в подтверждение. Но Лина старательно твердила себе, что это просто большая собака, очень, очень большая собака.

— Ну понеслась… — сказала она сама себе, увидев, что Максимилиан на своём месте и бросилась в атаку.

Кербер тут же щёлкнул зубами, но девушки уже не было на этом месте, она быстро пробежала ему под головы, надеясь, что ему будет тяжело поразить её в том месте. Да, это действительно было так. Пёс начал пятится назад, не в силах изогнуть головы себе под ноги, но при этом старательно задом прикрывал арку, так, что Максимилиану не было ни малейшей возможности пройти к ней.

Но уже через секунду Кербер яростно зарычал, это Максимилиан ранил его куда-то в заднюю часть туловища. Конечно, ранил, это сильно сказано, но привлёк внимание это точно. Он в туже секунду развернулся в сторону обидчика, едва не придавив Лину задней лапой, в которую она тут же ткнула кинжал, и сделала два шага в сторону арки, приблизившись к ней ненамного.

Кербер, почувствовав укол, а может быть среагировал на движение, тут же развернулся, а Максимилиан, воспользовавшись моментом, в три больших шага приблизился к арке почти вплотную. Но адский пёс, как будто почувствовал, это и его уже перестали волновать тычки кинжалом Лины, которые его даже не ранили, он был намерен разорвать человека, посмевшего покинуть царство Аида.

Он с рёвом развернулся задом к девушке и яростно принялся нападать на Максимилиана, и полководец уже с трудом отбивался от трёх голов. Речи о том, чтобы поразить противника уже не шло, нет, только выжить. А это было тяжело. Короткого меча для этого, было явно недостаточно, да и давнее ранение давало о себе знать, и Лина, поняв, что адский пёс был не намерен отвлекаться на неё, пока не покончит со своей жертвой, быстро приблизилась к арке и побежала вдоль неё.

— Уходи! — закричал Максимилиан из последних сил, прогибаясь под яростным натиском трёхголового адского пса. Благо, что они не могли нападать все вместе, цель перед ними была маленькой, и они мешали друг другу, но это нисколько не помогало полководцу.

— Я без тебя не уйду, — сквозь зубы, скорее для себя, ответила она и сломя голову бежала к мужу, видя, что тот держится из последних сил, попутно раня Кербера в бок.

Но он не реагировал! Три зубастые пасти непрерывно нападали на Максимилиана, не давая ему ни мгновения на передышку. И казалось, что бежала она целую вечность!

Но наконец, Лина приблизилась к мужу и закрыла его своим телом, давая ему время перевести дух. И в первые несколько секунд Кербер как будто не заметил смены противника, и пытался разорвать уже её, но довольно быстро заметил Максимилиана.

Лина не видела его, он был за её спиной, но, по всей видимости, полководец сделал шаг в сторону арки, чем и привлёк внимание пса.

Он оглушительно зарычал всеми тремя головами, и к атакующим зубам подключилась ещё и лапа, когти на которой действительно оказались очень грозным оружием. Он широко ей замахнулся, отгоняя полководца от вожделенной арки, но при этом не переставал пытаться съесть девушку. Максимилиан отскочил в последний момент, послышался противный скрежет когтей по металлу. Но манёвр этот оказался весьма неудачным, и, спотыкнувшись об песок, он упал на спину.

Плохо, это было очень плохо. Не думая ни секунды Лина воткнула в одну из пастей свой кинжал, в надежде отвлечь адского пса хоть немного, и кинулась к полководцу. За секунду до того, как Кербер занёс свою лапу для очередного удара, она прикрыла мужа своим телом, подставляя спину под страшные когти чудовища.

Острая боль прошла через всё тело, и мир погас.

 

Глава 9

Всё прошло за доли секунды, вот только что Максимилиан отбивался от трёхголового пса, видя тщетные попытки Лины отвлечь его на себя, вот она побежала к нему, ослушавшись приказа, хотя совершенно чётко слышала его. Через мгновение она уже стояла перед ним, приняв атаку адского пса на себя, и у полководца появилась возможность перевести дух. Но только Максимилиан сделал шаг к арке, уже готовый схватит Лину за руку и покинуть царство Аида, как Кербер нанёс неожиданный удар лапой.

Отпрыгнув от неё в последний момент, и услышав скрежет острых когтей полоснувших его по нагрудному доспеху, он очень неудачно упал на спину. И вновь давняя рана дала о себе знать, рука не слушалась, и быстро подняться на ноги не удалось, а это были драгоценные секунды. Секунды, от которых зависела жизнь.

И уже через мгновение Максимилиан вновь видел летящую на него огромную лапу со страшными когтями, и уйти от удара не было никакой возможности. Это конец. И когда уже было очевидно, что удара не миновать, на него упала Лина, нежно обнимая за шею.

— Ааааа… — тихий стон раздался из её уст, и она обмякла в его руках.

Нет, нет! Ураганом пронеслось в его голове. Она не может умереть! Только не сейчас, когда выход так близко!

Он крепко схватил жену, и из-за всех сил отталкиваясь ногами от зубастых пастей, продолжавших атаковать их, и не обращая внимания на острую боль, пересёк вожделенную арку.

Мир вмиг поменял свой цвет. Глухой безжизненный чёрный стал просто тёмным, а свет в конце туннеля говорил о том, что они вернулись. И Максимилиан вспомнил всё.

— Афина! — оглушительно закричал он, увидев, что Лина на его руках всё ещё без сознания и истекает кровью. — Афина, помоги!

Богиня явилась в туже секунду и быстро приблизилась к своим подопечным.

— Она жива? — срывающимся голосом спросил Максимилиан.

— Да, полководец, она жива, — улыбнулась Афина и, проведя рукой по спине девушки, заживила кровоточащие раны, оставленные адским псом.

— Спасибо, Афина, спасибо, — начал говорить Максимилиан, очень стараясь, чтобы голос его не срывался и не выдал истерики, которая едва не захватила его. Он дрожащими руками прижимал к себе бесчувственную жену, и только присутствие богини останавливало его от поцелуев, которыми он желал покрыть каждую частичку её тела.

— Лине нужно время, чтобы прийти в себя, а ты поторопитесь, — очень строго сказала Афина. — Алкмена скоро начнёт рожать, и ты должен не допустить к ней лекаря.

— Конечно, — ответил полководец, понимая, что имеет в виду богиня.

Алкмена должна умереть. Это её судьба. И умрёт она в любом случае.

Афина удовлетворённо кивнула и исчезла.

Максимилиан смотрел на Лину, лежащую на его руках без сознания, и не мог поверить в произошедшее. Он помнил всё. И то, что как он жил в другом мире, и то, что было в этом. Невероятно. И сейчас его жена лежала перед ним без чувств, едва не умерев у него на глазах… умерев, прикрывая его своей грудью.

Она действительно была готова отдать свою жизнь за него, и это не было пустыми словами.

Максимилиан, поднял искалеченную руку, которая совсем недавно не слушалась его, и она была в полном порядке. Всё верно, в этом мире сражение под Митавой было выиграно и не было того ранения, и Тигран жив…

Но времени было мало, Афина сказала, что нужно поторопиться, иначе всё напрасно и он попытался встать, и зарычал от неожиданно острой боли. О боги, все ноги изорваны острыми зубами Кербера и не было ни одного живого места на них. Но, собрав силу воли в кулак, он взял жену на руки и поднялся, превозмогая невыносимую пытку. Ничего страшного, это всего лишь раны, кости целы, а значит, дойти до дворца он сможет, и решительно пошёл к свету.

Солнце на небе приветливо освещало мир своим мягким светом, а тёплые лучи, пробивающиеся через кроны деревьев, играли с тенями в прятки. Лес, куда выходила пещера под Акрополем, был удивительно свежим и красивым, как будто после дождя. Где-то пели птицы, ветер перешёптывался с листьями деревьев, кто-то рядом смеялся, и только раненный царь Греции с бесчувственной женой на руках не вписывался в мирный пейзаж. Простой солдатский хитон Лины был весь окровавлен, а золотистые взлохмаченные волосы, спускающиеся волнами к земле, только подчёркивали её бледный цвет лица.

Максимилиан шёл медленно, но уверенно, хотя каждый шаг давался ему невероятно тяжело, и отзывался звенящей болью во всём теле. Кербер нанёс ему тяжёлые раны, глубокие, кровоточащие, и за полководцем тянулась вереница кровавых следов. Но это его не волновало. Он вернулся, вернулся с Линой, а это было главным.

Милая, любимая, ты моя… только моя…

— О боги! Вам помочь? — подбежал к нему стражник, патрулировавший улицы, как только Максимилиан вошёл в город.

— Не трогай мою жену! — сквозь зубы прошипел, он, прижимая к себе драгоценную ношу. — Ступай, позови Юлиана. Быстро! — прикрикнул он на замешкавшегося солдата, и тот в мгновение ока побежал ко дворцу.

Первая мысль, конечно, была про Тиграна, но тот и сам был ранен, и просить его о помощи было бы глупо. А подъём на Акрополь дело не из лёгких, тем более на недавно переломанных ногах.

Солдат убежал, а Максимилиан шёл прямо по гладким камням, которыми были выложены все улицы Афин, даже окраины.

Эта часть города не слишком плотно населена, рядом находился лес, в котором обитали дикие звери, да и та самая пещера, из которой полководец вышел, пользовалась дурной славой. Но как только царь наступил на брусчатку, горожане вмиг повылезали из своих домов и, раскрыв рот, наблюдали за странным шествием.

Но Максимилиан не обращал внимания на их взгляды, в них не было ничего осуждающего. И он знал, что афиняне любили своего царя и его жену, и они находились здесь не ради праздного любопытства, каждый из них сопереживал и сочувствовал. А ещё они боялись… боялись за жизнь этой странной женщины, завладевшей холодным сердцем греческого царя, и Максимилиан это чувствовал.

Со стороны, конечно, всё выглядело крайне плачевно. Платье Лины было всё пропитано кровью и кровавыми ошмётками спускалось со спины. Бесчувственная девушка лежала на руках своего мужа, и ничто не говорило о том, что она жива. Да и сам Максимилиан выглядел не лучшим образом, его кровавые следы, оставляемые с каждым шагом, явно говорили всем, что он серьёзно ранен и испытывает адскую боль.

— Максимилиан? Лина! — подбежал Юлиан, и тут же кинулся к полководцу.

— Возьми, — протянул он своему генералу жену. — Только осторожно. Уронишь, убью.

— Что случилось? — тихо спросил он, принимая из рук Максимилиана драгоценную ношу.

— Тебе лучше не знать этого, — ответил полководец, и Юлиан нервно сглотнул.

Он совершенно чётко помнил, что совсем недавно видел Лину рядом с комнатой Алкмены. Да и сам полководец находился в тронном зале, решал свои государственные дела… Что могло случиться за столь короткий срок? И что они делали за Акрополем? А то, что Лина была без чувств вся в крови, а полководец в очень плохом виде, и почему-то в боевых доспехах исполосованных как будто от когтей, ему очень не нравилось. Но спрашивать он, разумеется, ничего не стал.

Они молча дошли до дворца и под пристальными взглядами прислуги и солдат, повылазивших из казарм, скрылись за его дверьми.

— Юлиан, быстро найди лекаря с которым в последнее время Лина общалась, его имя Алей кажется.

— Да, Алей, — согласился он. — Я сейчас позову его.

Юлиан аккуратно положил Лину на кровать полководца и быстро убежал.

— Лина? — тихо позвал жену Максимилиан, как только они остались одни.

Он опустился на колени перед кроватью и коснулся рукой её нежной бледной щеки.

— Милая, открой глаза.

Но нет… она оставалась без чувств и Максимилиан зарычал от беспомощности. Афина сказала, что ей нужно время, чтобы прийти в себя… Но сколько?

Но она была жива, её грудь еле заметно поднималась и опускалась, и это, казалось бы, должно было успокоить Максимилиана, но было слишком тяжело.

Дверь в спальню резко распахнулась, и в комнату быстро вбежал главный лекарь Афин, а вслед за ним перепуганный Тигран.

— Макс, что случилось? — начал орать тот прямо с порога и замер, увидев бесчувственную девушку в кровати. Но Максимилиан не обращал внимания на его крики, и повернулся к лекарю.

— Алей, будь с Линой, — очень строго сказал он, — и к Алкмене не подходить.

— Но… она скоро родит… — испуганно сказал он.

— Я сказал не подходить! Всё ясно?

— Да господин, — покорно поклонился Алей испуганно смотря на окровавленную девушку в кровати…

Максимилиан удовлетворённо кивнул и, позвав за собой Тиграна, вышел из спальни.

— Поставь у дверей охрану, этот лекарь не должен приближаться к спальне Алкмены, — сказал полководец, как только они оказались в коридоре.

— Макс, что произошло? Что с Линой? Ты объяснишь мне, когда ты успел получить эти раны? — затараторил Тигран. — Ты же только что вышел из тронного зала.

— Брат, нам не стоит это обсуждать, — ответил Максимилиан и генерал открыл рот от возмущения. — По крайней мере сейчас.

— Скажи мне хоть кто тебя… я даже не знаю, как это назвать… как будто покусал.

— Кербер, и нам действительно не стоит это обсуждать.

Тигран недоверчиво нахмурился, и хотел было уже возразить, но увидев серьёзный взгляд полководца, передумал.

— Пошли к лекарю, Макс, — чуть откашлявшись, произнёс он. — Тебе нужно обработать раны.

— Успею… я хочу попрощаться с сестрой.

— Попрощаться? Макс, говори ясней. Алкмена родит с минуты на минуту, — недовольно пробурчал Тигран. Но эта информация была уже без надобности. Крики принцессы были слышны, казалось, даже на окраине Афин.

Максимилиан не стал ничего отвечать, а очень быстро пошёл к спальне принцессы. У её дверей стоял Валерий, лицо которого было белее снега, и он нервно дёргался при каждом крике жены.

Не дайте боги оказаться на его месте, подумал Максимилиан, приближаясь к нему.

— Как она?

— Первый мальчик родился, — осипшим голосом ответил македонец. — Но там какая-то проблема, мне никто ничего не говорит. Максимилиан, посмотри, — с надеждой попросил он.

Полководец коротко кивнул и открыл дверь.

Великая Афина! Это было ужасно!

Измученная Алкмена лежала изнемогая от жары, и даже широко открытое окно помогало мало, а рядом стояла повитуха и держала на руках мёртвого ребёнка.

— Мы ничего не смогли сделать, — испуганно прошептала она, уже готовая принять на себя гнев царя. Но Максимилиан даже не смотрел на неё, он быстро приблизился к кровати сестры и встал перед ней на колени.

Кровать Алкмены вся была залита кровью, пропитав простыни и бесчисленное количество полотенец, а сама девушка лежала на ней, невероятно маленькая и бледная. Она истекала кровью, и как ни старался лекарь, ему не удавалось остановить кровотечение. Это был конец.

Но Максимилиан до сих пор не мог с этим смириться, принять это. Все существо его протестовало против смерти сестры, протестовало яростно и страстно. Он знал, что это её судьба, знал, что она умрёт в любом случае, но не мог… не мог смотреть, как угасают глаза младшей сестры.

— Алкмена? Ты слышишь меня? — дрожащим голосом спросил Максимилиан, дотрагиваясь до холодной щеки девушки.

— Старший брат… — побелевшими губами прошептала она. — Я умираю, да?

— Да, милая, — тихо сказал он, чувствуя горячие слёзы на своих щеках.

— Я хочу увидеть Валерия, где мой муж?

— Позовите Валерия, — приказал я и через секунду вбежал македонец.

— Любимый?

— Я тут, я рядом любимая, — срывающимся голосом произнёс он, целуя бледную руку жены.

— Я люблю тебя, Валерий. Не забывай меня, воспитай из нашего сына полководца, — еле слышно прошептала Алкмена и постаралась улыбнуться мужу.

Он пытался ответить, но не смог, его душили слёзы.

— Не оставляй меня, Алкмена! — произнёс он, наконец, крепче прижимая её к себе.

— Я боюсь, Валерий. Не хочу умирать, но я видела Афину. Она сказала, что наш сын станет великим.

— Любимая, я не смогу жить без тебя… Не покидай меня.

— Ты нужен нашей дочери, сыну, — практически неслышно прошептала Алкмена ослабевшим голосом.

— Нет! Алкмена! Не умирай! — закричал македонец, освобождая своё горе, но девушка его уже не слышала.

Она умерла с лёгкой, еле заметной, улыбкой на устах. А два великих полководца и сильных воина склонились перед ней, оплакивая жену и сестру.

Спустя три дня

Всё тело болело ужасно, как будто разрывалось на куски. И плюс к этому в голове была звенящая боль, которая оглушала.

— Госпожа? — услышала Лина знакомый голос через черноту, но не смогла вспомнить, кому он принадлежал.

Собрав всю силу воли в кулак, она открыла глаза, но кроме белой пелены ничего не увидела, и только какие-то неясные силуэты, отдающие резью в глазах.

Где я? Что произошло?

Мысли скакали от одной к другой, отдаваясь безумной головной болью, и понять что-либо не представлялось возможным.

— Кто здесь? — тихо спросила Лина и не узнала свой голос.

— Алей госпожа, — с готовностью ответил голос, и она посмотрела в сторону, откуда он исходил.

Белый туман начал неохотно рассеиваться и тёмный силуэт уже приобретал более определённые черты.

— Алей? — спросила Лина, и посмотрела на уже немолодого мужчину с длинной бородой, нехарактерной для греков, и вдруг всё вспомнила.

Лекарь, Алкмена, Аид, Кербер…

— Максимилиан! — закричала она, как не в себе, — где мой муж?

— Тихо, тихо, не волнуйтесь, — поспешил сказать лекарь. — Он скоро придёт, я за ним уже послал.

— Он жив? Мы в Греции? — испуганно спросила Лина, озираясь по сторонам и пытаясь понять где она находится. Но в голове был полный беспорядок, и голова отказывалась воспринимать реальность.

— Конечно! — почему-то возмутился лекарь. — Но вот… Алкмена… — начал он говорить неуверенно и отвёл взгляд в сторону.

— Она умерла? Да?

— Да, Максимилиан запретил мне помогать ей…

Лина закрыла лицо руками, сдерживая своё горе, которое рвало душу изнутри.

— Всё правильно Алей, — сказала она, поднимая глаза, и утешающе погладила по плечу расстроенного мужчину. — Это её судьба. Она должна была умереть, и не нам, простым смертным, решать, кому жить, а кому умереть.

— Надо же, какие мудрые слова, — послышался уже другой голос рядом. Лина повернула голову и увидела рядом с собой очень, очень недовольную Афину.

Только она могла одним лишь взглядом передать всё, что думала и чувствовала.

— Алей, выйдите, пожалуйста, — попросила Лина, нервно сглотнув горький ком в горле, и через мгновение лекарь быстро скрылся за дверью.

— Афина, прости меня… — начала говорить она, но богиня не была настроена слушать извинения и девушка поспешила закрыть рот.

— Ты себе даже не представляешь, насколько ты провинилась, и чем мне пришлось пожертвовать, чтобы дать возможность Максимилиану всё вернуть, — произнесла она, и Лина опустила глаза.

Разумеется, она была виновата… и спорить с этим было глупо.

— Лина, это последний раз, когда я помогаю тебе, — уже другим голосом добавила Афина. Как будто отчитывала ребёнка. — Ты не должна забывать, что этот мир — бесценный подарок, который у тебя могут забрать, если ты не будешь ценить его.

— Я всё поняла, Афина, — тихо сказала она. — Этого больше не повториться. Я больше никогда не ослушаюсь тебя.

— Хорошо, — сказала она и исчезла, и в ту же секунду в комнату вбежал Максимилиан.

— Лина, наконец-то ты очнулась, — сказал он и в три больших шага приблизился к жене. — Милая, как ты себя чувствуешь?

— Нормально… А я долго была без сознания?

— Три дня. Я переживал за тебя, — тихо произнёс Максимилиан и коснулся бледной щеки, а Лина посмотрела на мужчину перед собой и видела в нём своего мужа, родного, любимого. Он помнил её, и это было счастьем.

— Деметрий…

— Всё хорошо, не переживай, — поспешил сказать он. — Лина, я знаю, что сейчас неподходящее время, ты только пришла в себя, но мне стоило больших трудов уговорить Валерия задержаться в Афинах и дождаться когда ты очнёшься.

— Как он? — спросила она совсем не то, что хотела.

— Он любил её, — грустно ответил он, смотря куда-то в сторону. — Это так странно… в том, другом мире, Алкмена ненавидела Валерия, и он отвечал ей взаимностью. Я тысячу раз пожалел о том браке. Из-за него отношения с Македонией испортились окончательно, а тут… Лина, ты даже не представляешь, насколько ужасен был тот мир, без тебя, — сказал Максимилиан и очень серьёзно посмотрел на неё. — Ты нужна не только мне, ты нужна Греции.

— Максим, когда ты так говоришь, мне становится как-то не по себе, — робко улыбнулась Лина. — Но я очень прошу тебя, давай не будем вспоминать ту, другую реальность… я видела её, видела тебя, Мильто…

— Милая не надо, — тут же сказал он, понимая о чём говорит жена.

— Помоги мне встать, — протянула она руку мужу, и попыталась подняться с кровати, но голова вдруг сильно закружилась и в глазах потемнело.

— Лина? — испуганно воскликнул полководец, хватая девушку в объятия. — Ложись обратно.

— Нет, всё в порядке, я просто слишком резко встала, сейчас всё пройдёт, — поспешила сказать она, прижимаясь к широкой груди мужа.

Рук и ног Лина практически не чувствовала, они были как будто чужими, да и оставаться в вертикальном положении было достаточно тяжело, но лежать в постели — это последнее, что сейчас нужно.

— Уверенна? Выглядишь ты довольно болезненно…

— Всё хорошо, — соврала Лина. Рассказывать, что всё тело ломило от боли, и голова раскалывалась на миллионы маленьких кусочков, она не стала.

— Поможешь мне с купальней? А то голова немного кружится.

— Да, конечно, только давай поторопимся. Валерий знает, что ты очнулась и уже готов к отбытию.

— Хорошо… — сказала Лина, заходя в купальню и скидывая на ходу с себя платье. — А почему он так торопится?

— Лина, на его месте я бы тоже рвался домой, — сказал Максимилиан и посмотрел на жену, удивляясь её непонятливости.

— А я бы осталась среди друзей, — сказала она, проигнорировав его взгляд.

— Здесь у него нет друзей…

— Максим, мы же, как семья, — посмотрела Лина в тёмные глаза мужа с упрёком. — Вы можете играть в холодных и чёрствых полководцев сколько угодно, но поддержка нужна всем, и в этом нет ничего зазорного.

Максимилиан не стал ничего отвечать на это, да Лина и не надеялась, а просто быстро ополоснулась в тёплой ароматной воде и поспешила выйти.

Через десять минут они уже входили в спальню Алкмены, в которой с нетерпением их ждал Валерий. На его лице была холодная маска полководца, и ничто не говорило о его переживаниях, ничто кроме глаз, в которых отражалась вселенская скорбь. Рядом с ним на столе стояла урна с прахом.

— Валерий, спасибо, что дождался меня, — тихо произнесла Лина, подходя к нему, и не смогла сдержать слёз, которые ручьём полились из глаз.

Она коснулась кончиками пальцев урны и тут же убрала руку. Это было слишком тяжело.

— Лина… — послышался за спиной голос Максимилиана.

— Простите.

— Лина, ты была в загробном мире? — вдруг спросил Валерий, и она удивлённо посмотрела на македонца.

Да быть того не может, что Максимилиан ему всё рассказал! Обернулась, и полководец еле заметно покачал головой, говоря, что он тут не причём.

— Да, — ответила Лина, решив не врать.

— Как там?

— Валерий, я была только в лагере для павших воинов, прости… — коснулась Лина его плеча.

— И как в том лагере?

— Там спокойно, — сказала она сквозь слёзы, которые остановить было невозможно. — И солдатам и генералам нравится, а Аид очень строго следит за тем, чтобы их покой не был нарушен.

Валерий благодарно кивнул девушке, а она обняла его. Полководцы могут говорить всё что угодно, но держать боль в себе нельзя. Поддержка — это очень важно. Важно для любого.

— Она видит нас, — дрожащим голосом сказала Лина, — не забывай её, не забывай, что ты не один. У тебя есть семья, и мы всегда поддержим тебя, независимо ни от чего.

— Спасибо, Лина, — так же тихо ответил Валерий, и она улыбнулась, почувствовав его руку на своей спине. Он принял слова утешения.

Максимилиан стоял на причале, держал на руках сына и второй рукой обнимал жену. Он чувствовал её прерывистое дыхание, и то, как она всеми силами пыталась не расплакаться, но получалось плохо.

Македонец забрал дочь, новорождённого сына и спешил скорее оказаться в Пелле.

— Я свои кинжалы потеряла, — вдруг сказала Лина.

— Тирей тебе сделает новые.

— Не хочу новые, — расплакалась она, — и плакать тоже не хочу… Да что же это такое?

— Мама плакать, — произнёс маленький Деметрий.

— Нет, солнышко моё, мама не плачет. Иди ко мне, я обниму тебя, — сказала Лина, и Деметрий попросился слезть с рук. Обниматься он предпочитал исключительно стоя.

— Милая, всё хорошо. Мы дома, — тихо сказал полководец. — И твои браслеты нашлись.

— Да… Максимилиан, езжайте во дворец, а мне действительно стоит сходить к Тирею. Не могу же я без оружия ходить.

— Может, потом сходишь? Ты неважно себя чувствуешь, — с сомнением произнёс Максимилиан, смотря на жену. Она, конечно, старалась не показывать своего скверного самочувствия, но он успел хорошо изучить её, и видел, насколько ей сейчас было тяжело. Руки дрожали, походка изменилась, превратившись в осторожную и боязливую поступь, вздрагивала от каждого громкого звука, а ещё глаза… это были глаза загнанного зверя, и в них отражался страх.

— Я не хочу идти во дворец, дай мне солдат, я прогуляюсь немного, развеюсь.

Максимилиан удивлённо вскинул брови, услышав такую просьбу, Лина впервые просила охрану, но комментировать ничего не стал, а лишь кивнул солдатам за спиной, приказывая сопровождать его жену. Лина благодарно улыбнулась, запрыгнула на свою белую лошадь и направилась в город. Да отвлечься определённо стоило.

Через двадцать минут она уже входила в лавку к оружейнику, который успел стать легендой, и оружие, изготовленное его рукой, ценилось невероятно высоко.

— Добрый день Тирей, — улыбнулась она мужчине, — здравствуйте Агапия.

Сестра Тирея тут же подпрыгнула со своего места, желая поклониться жене царя, но передумала, вовремя вспомнив, то Лина не любила этого.

— Лина, дорогая. До нас доходили страшные слухи, — тут же начал говорить мужчина, очень обеспокоенно смотря на девушку. Хотя она приветливо им улыбалась, но по всему видно, что была не в лучшей форме. Под глазами синяки, бледная и явно плохо себя чувствовала. А то, что говорили в городе, пугало его.

Ходили слухи, что жена царя умерла, что были очевидцы, видевшие, как Максимилиан выносил бесчувственное окровавленное тело девушки из пещеры под Акрополем. Да и сам царь был сильно ранен.

— Тирей я потеряла свои кинжалы, подберите мне новые, пожалуйста, — улыбнулась она, проигнорировав изумлённые взгляды.

— А можно узнать, где вы их потеряли?

— Вы уверены, что хотите это знать? — очень строго спросила Лина, посмотрев на оружейника, и тот понял, что она может рассказать, вот только это знание ничего хорошего ему не принесёт.

— Нет, — покачал головой оружейник и открыл дальнюю дверь, ведущую в соседнюю комнату, в которой хранил свой арсенал.

Девушка прошла в небольшое помещение, в котором ничего не поменялось за три года, нерешительно подошла к стойке с кинжалами и вытащила первый попавшийся под руку, но тут же выронила его.

— Лина, вы ранены? — испуганно спросил Тирей, вспоминая, что Лина попросила подобрать ей оружие, а не разрешения выбрать его.

— Нет, не ранена, просто руки не слушаются, — недовольно заворчала она, смотря на кинжал, лежавший на полу, и не решаясь подобрать их. — Надеюсь, что это пройдёт довольно быстро. Так вы поможете мне?

— Да, конечно, — спохватился Тирей, вытащил из стойки четыре клинка и положил их перед девушкой.

Лина протянула руку и вдруг входная дверь за спиной громко хлопнула, а она подпрыгнула, испугавшись резкого звука, и прижалась к стойке с оружием. А Тирей изумлённо открыл рот. Вместо того чтобы выхватить оружие, как обычно поступала Лина, она испугалась, как простая женщина. Но самым странным были её глаза… глаза полные ужаса. Но она быстро справилась с этим и уже через секунду ничто не говорило о её недавней слабости.

— Тирей, я надеюсь, что вы не будете распускать слухи о моём не очень хорошем самочувствии? — спросила Лина, прочистив горло.

— Нет, конечно! — возмутился он.

— Я возьму эти, — показала она пальцем на два крайних клинка. — Отдайте их солдатам, с которыми я пришла.

— Хорошо, — согласно кивнул Тирей и взял в руки ножи, очень стараясь не смотреть на девушку.

— Лина, мы… верней я могу вам чем-то помочь? — услышала она голос сестры оружейника. Женщина стояла в дверях и явно разделяла беспокойство брата.

— Агапия, а вы, как я посмотрю, лекарем стали? — довольно грубо ответила Лина. — Или может быть, вы знаете, как лечить посттравматический синдром?

— Нет, — испуганно прошептала она.

— Тогда не лезьте не в своё дело!

— Прошу меня простить, госпожа, — низко поклонилась женщина и скрылась за дверью, а Лина глубоко вздохнула и закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться.

Да, это был он… Она очень хорошо помнила. Так же как после клинической смерти, пережитой ещё в другой жизни, которая вспоминалась как дурной сон, испытывала подобное. Неконтролируемые выплески ярости, страх, преследовавший всюду и везде, и неспособность держать оружие в руке. Пока это только начало, и не так явно для окружающих, но с каждым днём будет становиться только хуже. Он будет расти как снежный ком.

— Тирей, никто не должен узнать, что я не могу сражаться. Я справлюсь с этой проблемой… не сразу, но справлюсь, и мне очень хотелось бы остаться в живых к этому времени.

— Лина, вы можете быть уверены что ни от меня, ни от Агапии об этом никто не узнает, — уверенно сказал Тирей. — Но информация просочится в любом случае, во дворце очень много глаз и ушей.

— Спасибо, — кивнула Лина и поспешила покинуть лавку оружейника. Солнце уже клонилось к горизонту, и нужно было поторопиться вернуться засветло. В груди уже просыпалась тревога и предательский липкий комок страха.

Она быстро запрыгнула на свою Снежинку и направилась в сторону Акрополя.

Максимилиан бесцельно ходил по дворцу, злясь на себя, что разрешил Лине одной отправится к оружейнику. И дело было даже не в её болезненном состоянии, Лина была сильной женщиной и могла справиться с этим. Нет, дело было в неуверенности в её глазах, неуверенности и страхе. Она хорошо скрывала его, а возможно даже сама до конца не осознавала этого, но он ещё никогда не видел её в таком состоянии. Хотя нет… видел. Не совсем так, но очень похоже. После сражения под Митавой, когда они вернулись в Афины, сразу после захода солнца она кидалась на каждую тень и видела несуществующих врагов.

Максимилиан посмотрел в окно. Дневной зной уже отступал, воздух стал свежей и чище, а красивый закат озарял своим светом прекрасный город. Его город.

Почему, почему судьба Алкмены умереть? Она же ещё так молода, прекрасна… Её жизнь только началась. Любящий муж, дети… и всё вдруг закончилось. Как жестоки игры богов, и как страшно их наказание за неповиновение.

Сердце больно сжалось в груди, а ком в горле мешал дышать. Его Алкмена, любимая младшая сестра, которая всю жизнь была опорой… Как жить без неё?

Максимилиан смотрел, как красное солнце садилось за горизонт, и вспомнил о жене. Она так и не вернулась, и быстро вышел из комнаты, решив дождаться её на площади. Да, ему стоило больших трудов бороться с желанием всё время держать Лину подле себя. После того что произошло… после того, как он видел мир без неё, помнил свою жизнь без любви. А потом она едва не умерла, прикрывая его своим телом… И сейчас Максимилиан хотел чтобы жена была всегда рядом, видеть и быть уверенным, что с ней всё в порядке. Но это, разумеется, было невозможным. Он царь, а Лина не та женщина, которая согласится жить под надзором.

Максимилиан вышел на дворцовую площадь, и буквально сразу же в арке показалась Лина, а он не смог сдержать улыбку. Его жена была прекрасна, и она, пожалуй, была права, когда говорила что лошадь с белой шерстью подходит ей. Лина быстро приблизилась к нему, спрыгнула со Снежинки и тут же бросилась к мужу, крепко обняв, и зарывшись своими нежными пальчиками в его волосы.

— Что случилось? — спросил Максимилиан, чувствуя её дрожь.

— Можно я сегодня буду спать с тобой? — пошутила она, и Максимилиан широко улыбнулся, вспоминая, как больше трёх лет назад, после сражения под Митавой, она произнесла те же самые слова.

— Конечно малыш.

— И забери, пожалуйста, мои кинжалы, — кивнула Лина на одного из солдат за своей спиной. Максимилиан удивлённо поднял брови, но спрашивать ничего не стал и просто выполнил просьбу жены.

— Хорошие ножи, — сказал он, смотря на оружие, сделанное рукой Тирея.

— Да, наверно… — как-то странно потянула она. — Максимилиан, у тебя есть ещё дела сегодня?

— Да, я хотел встретиться с советником по торговле.

— Можно я с тобой пойду? — тихо спросила она и быстро добавила, — я буду тихо сидеть и не помешаю.

— Я могу отменить её, — тут же сказал Максимилиан, глядя в перепуганные глаза жены, и она посмотрела на него с такой надеждой, что сердце защемило.

— Не надо… наверно… я подожду тебя в спальне.

— Пошли, с советником я могу и завтра встретиться. Ты желаешь лечь спать?

— Да, но сперва я хочу заняться со своим мужем любовью. Это возможно? — тихо прошептала она ему на ухо, обжигая своим дыханием, и у Максимилиана в глазах потемнело от желания. Ничего не говоря, он схватил её за руку и уже буквально через мгновение они были в спальне.

Максимилиан лежал на спине и наслаждался ласками жены. Солнце село уже давно и была глубокая ночь, но вопреки своим словам, Лина не спешила засыпать. Она нежно перебирала пальцами короткие чёрные волоски на груди мужа и тёрлась щекой о плечо, на котором лежала и тихо, едва касаясь губами, целовала его. А порой испуганно вжималась в него, но успокаивалась, едва слышала его голос.

Она боялась, очень, очень боялась, но чего, полководцу было не понятно.

— Что такое, милая? — тихо спросил он. — Ты не хочешь спать?

— Почему так тихо? — испуганно прошептала она в ответ.

— Ночь, вот и тихо… Тебе страшно?

— Я… я боюсь закрывать глаза. Мне кажется, что я возвращаюсь туда. В том лагере тоже было тихо.

— Хочешь, я позову музыканта? — улыбнулся Максимилиан, стараясь развеселить жену, но она не развеселилась, а вместо этого поднялась на кровати и очень внимательно посмотрела на мужа.

— Хочу. Талию, она хорошо играет на арфе, — сказала Лина и посмотрела на полководца глазами голодного щенка.

Конечно то, что она сама просила позвать наложницу мужа к ним в спальню, было странным, но спать в полной тишине было невыносимо страшно.

— Арфа? Милая, ты же ненавидишь арфу. Хорошо, сейчас я её позову, — добавил Максимилиан, видя, что Лина абсолютно серьёзна.

Он быстро сходил, отдал соответствующее распоряжение и вернулся в кровать к жене, которая тут же вцепилась в него мёртвой хваткой.

— Максим, а ты помнишь, как мы занимались любовью вместе с наложницами, когда мне было нельзя?

— Конечно, — усмехнулся он в ответ, не понимая, почему Лина вдруг вспомнила о тех днях.

— А ты думал о том, чтобы… ещё раз…

— Думал, — ответил Максимилиан, — но я не хочу. А почему ты спрашиваешь? Тебе уже не достаточно меня?

— Конечно же нет! — тут же возмутилась она. — Просто я подумала, что ты же привык к разнообразию, и возможно я тебе уже надоела, ведь опыта у меня не так много…

— О боги, Лина, как это тебе в голову пришло? — закричал он, но замолчал, так как дверь в спальню открылась и на пороге появилась наложница, а вслед за ней двое служащих дворца с огромной арфой.

— Господин, — низко поклонилась она и тихо ойкнула, заметив в кровати Максимилиана Лину.

— Привет, — улыбнулась она смущённой девушке. — Талия, поиграй нам, пожалуйста. И если получится, не очень громко.

— Конечно, — низко поклонилась она, села за инструмент и через мгновение по комнате разлилась тихая мелодичная музыка.

Мягкий, чарующий звук арфы накатывал волнами, и через мгновение уже отступал, становясь больше похожим на нежное дуновение ветерка.

Лина не любила этот инструмент, так как он ассоциировался у неё с Мильто, которую она очень хорошо помнила лежащую перед Максимилианом в прозрачных одеждах. Под аккомпанемент арфы она рассказывала занятные истории об Олимпии. Но это было давно, и сейчас, когда эта предательница была мертва, а Лина стала женой греческого царя, этот прекрасный инструмент перестал волновать её, как раньше.

Лина лежала на плече мужа, а тихая мелодичная музыка убаюкивала.

— Максим? — тихо позвала она мужа.

— Что милая.

— Я так виновата перед тобой… Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

— Любимая, я тебя уже давно простил, — тихо ответил он, нежно целуя Лину в макушку. — Ты моё сокровище. Спи.

На следующий день

Максимилиан проснулся от того, что вдруг стало холодно. Он протянул руку, в надежде обнять жену, но её рядом почему-то не оказалось.

— Малыш? — тихо позвал он её и открыл глаза, почувствовав лёгкий комок страха, зародившейся в груди.

Лина стояла у дальнего стола, абсолютно обнажена, и смотрела на свои кинжалы, лежавшие перед ней. Её красивые волосы золотыми волнами спускались на спину, прикрывая глубокие шрамы от плети и когтей адского пса, а маленькие нежные ручки, которые были способны подарить неземное наслаждение, нервно сжимались.

— У меня проблемы… — очень тихо произнесла она.

— Что случилось?

Лина не стала ничего отвечать, а молча протянула руку и взяла кинжал, и он тут же звонко упал на пол. Максимилиан нахмурился.

— Лина, я не понимаю.

— Я не могу держать оружие в руках! Что тут непонятного! — гневно выкрикнула она. — Прости… прости меня, — тут же добавила она, закрывая лицо руками.

— Не кричи. Ты можешь нормально объяснить мне, что всё это значит? Почему не можешь?

— Психологическое состояние, которое возникает в результате психотравмирующих ситуаций, выходящих за пределы обычного человеческого опыта и угрожающих физической целостности человека. Проявляется в период от шести месяцев до десяти лет и более после перенесения однократной или повторяющейся психологической травмы, — выдала вызубренное определение Лина. — Но самое ужасно это то, что сейчас я беззащитна как ребёнок и убить меня может любой, а я не знаю, кто в этом мире может мне помочь.

— Что значит в этом мире? У тебя уже это было? — тут же спросил Максимилиан, убирая волосы с лица девушки. Он абсолютно ничего не понял из сказанного, но то, что Лина знала в чём была проблема, обнадёживало.

— Да, после клинической смерти. Но там у меня был генерал Майоров, а он знал как это… лечить.

— Лина, посмотри на меня, — очень строго произнёс Максимилиан, и коснулся подбородка жены, поднимая её голову. — Ты это преодолела тогда, и сейчас справишься. Ты же помнишь, как он помог тебе?

— Максимилиан, ты не понимаешь, это не так просто, и ты… тебе не понравятся методы, — очень тихо ответила Лина, даже боясь подумать о том, что будет, когда Максимилиан узнает, как проходила её реабилитация.

— О боги, милая, из тебя всё клещами вытаскивать? Говори уже! — воскликнул он и провёл пальцем по тонкой полоске шрама на скуле девушки. — Как это можно вылечить?

— Агрессивность, приступы ярости, бессонница и тревога. Со всем этим я смогу справиться. Не сразу конечно, но смогу. Но то, что руки не слушаются… у Майорова был свой способ лечения, действенный, но жестокий. Он доводил меня до такого состояния, когда я… когда я… была вынуждена взять оружие в руки и защищаться.

— Как? — спросил Максимилиана, а Лина отвела взгляд, не желая отвечать. — Как Лина? Он тебя бил?

— Я тебе сказала, что тебе методы не понравятся, — очень тихо ответила она.

— Должен быть другой способ.

— Какой? — выкрикнула она, и оттолкнула от себя мужа. — Ты знаешь? Говори, раз такой умный!

— Я не знаю человека, который смог бы ударить тебя, — немного помолчав, ответил Максимилиан.

Он понял, о чём говорила Лина, и понял, что для неё такая слабость равносильна смерти, и потому проигнорировал резкие выпады в его сторону.

— Я тоже не знаю… — грустно вздохнула она и замерла на мгновение. — Хотя нет. Есть один инструктор солдат в одном из спартанских лагерей, я с ним познакомилась, когда инспектировала их. Е… Е… как же его звали… Греческие имена такие сложные, — недовольно скривила губки Лина, пытаясь вспомнить того мужчину, и прижалась к Максимилиану, нежно обнимая его. — Евод, точно, его звали Евод. Я видела, как он проводил тренировки с солдатами, и если ты позволишь ему, то он наверняка сможет помочь мне.

— О боги, Лина ты понимаешь, о чём просишь?

— Да.

Полководец крепко прижимал к себе жену, чувствуя под руками нежное тело, которое ещё недавно так охотно отзывалось на его ласки, и вдыхал сладкий дурманящий аромат волос. Он слишком хорошо помнил ту другую жизнь без Лины, ту пустоту в душе. И сейчас она тут, рядом, в его руках. Он вернул её из царства Аида, вернул, чтобы тут же позволить какому-то инструктору… нет, даже думать об этом было невыносимо.

Но как иначе? Есть ли другой выход?

— Максим, если прикажешь ты, Евод приедет гораздо быстрей, — тихо сказала Лина и отстранилась от мужа, не видя особого энтузиазма на его лице.

— Я не позволю ему даже прикоснуться к тебе, — холодно ответил полководец.

— Я сама не справлюсь…

— Милая, я не знаю ни одной болезни, которую бы лечили ударами палки.

— Это не болезнь, это психологический блок, его нужно сломать. Пожалуйста, мне нужна помощь, — умоляюще произнесла Лина и посмотрела на мужа.

— Может быть, тебе стоит забыть о войне? Воспитывать сына и быть послушной женой?

— Ни за что! — резко ответила она.

Максимилиан гневно сжал челюсть.

— Хорошо. В каком он лагере?

— В девятом. Я пойду с Диантой поздороваюсь, а то они наверно все переволновались, — улыбнулась она, как ни в чём небывало, и потянулась к одежде. — А то вчера я так и не нашла времени к ним зайти.

— Постарайся чаще показываться в Афинах, в городе начали говорить, что ты умерла, — произнёс Максимилиан уже холодным тоном и тоже пошёл одеваться.

— Да? — удивилась Лина. — Я же у тебя так и не спросила, как мы вернулись домой?

— Как только покинули Аид, оказались в пещере под Акрополем.

— Ясно, — ответила она, хотя этот ответ ничего толком не объяснял. Но расспрашивать мужа об этом желания не было.

Быстро надев длинный традиционный хитон светло голубого цвета, украшенный тёмной, почти чёрной вышивкой, и синие сандалии, Лина вышла из спальни и направилась в гостевое крыло, в надежде найти свою служанку там. И как она и думала, Дианта вместе с Зиосой сидели в её старой комнате и разбирали новые ткани.

— Привет, — поздоровалась она с девушками. — Ди мне нужна помощь, я не могу справиться с этими складками.

— Ой, Лина. Мы так перепугались за тебя… — Дианта тут же подлетела к подруге и обняла её. — Это всё так ужасно. Алкмена умерла, а тебя Максимилиан принёс всю в крови… Вы где были? Говорят под Акрополем…

— Тебе этого лучше не знать, и давайте не будем это обсуждать?

— Конечно, — тут же сказала служанка, и принялась старательно драпировать красивые складки на хитоне Лины, усиленно делая вид, что никакого разговора вовсе не было.

— Зиоса, как у тебя дела? Как Орион? — повернулась Лина к девушке, которая скромно сидела на диване, как будто пытаясь слиться с ним. Она сильно изменилась с тех пор, как Лина видела её в последний раз. На ней был надет очень красивый хитон модного тёмно зелёного цвета с богатой золотой вышивкой, волосы красиво уложены в высокую причёску, вот только взгляд, такой же напуганный. Хотя Лина была уверенна, что это только перед ней она так робеет.

— Всё хорошо. Они с Деметрием очень подружились, и Орион теперь желает проводить во дворце весь день. Я хотела спросить, не тяготит ли его присутствие? — очень тихо спросила она.

— Нет конечно. Только пусть к Максимилиану не пристаёт.

— Ни в коем случае!

— Вот и отлично, — улыбнулась Лина. — А Левк дом уже купил? И я надеюсь, ты переедешь к нему?

— Наверно…

— Почему наверно? Зиоса, не будь дурочкой. Левк любит тебя, действительно любит, не отвергай его. Жизнь длинная, и ты хочешь прожить её одна?

— Нет, конечно, — произнесла девушка и отвернулась.

— Зиоса, прости, я обещала не вмешиваться… но Левк мой друг и мне тяжело видеть как он мучается.

— Ты всегда вмешиваешься, — подала голос Дианта, заканчивая свою работу, и поправила белый плащ за спиной подруги.

— Ой, Ди, тебе вообще грех жаловаться! — ответила Лина, а та широко заулыбалась в ответ.

— А я не жалуюсь. Мы с Юлианом до конца своей жизни будем благодарить тебя.

— Так, хватит. Пошлите в город, погуляем? Или может, в театр сходим?

— Пошли, — тут же кивнула Дианта. — Представление как раз начнётся через три часа, позавтракать успеем. Но все увеселительные мероприятия запрещены, так что показывать будут только трагедию.

— Не важно, нужно хоть немного отвлечься, а то все вокруг начнут говорить, что жена Максимилиана — плакса, — ответила Лина и улыбнулась. — Неси завтрак и пошли кого-нибудь за Юлианом и Левком, может быть, ваши мужчины тоже согласятся составить нам компанию.

— Юлиана нет в Афинах, он вчера уехал в Марафон по поручению Максимилиана.

— Я… я не могу пойти с вами, — испуганно произнесла Зиоса.

— Почему? — спросила Лина и обиженно надула губы, — у тебя дела какие-то?

— Нет.

— Ох, что же всё так сложно? Зиоса ты опять начинаешь? Да? Вы что все сговорились, чтобы поиздеваться надо мной? — начала кричать Лина и в её голосе появились истерические нотки, а Дианта с Зиосой изумлённо замерли на месте.

— Лина нет, — тихо ответила Дианта и обняла подругу. — Мы ничего плохого не хотели.

— Я знаю Ди. Иди за завтраком и римского вина принеси, пожалуйста, а то пить местную гадость нет желания.

Служанка робко улыбнулась и вышла из комнаты.

— Прости, я готова сопровождать тебя, — тихо пискнула Зиоса, боясь поднять глаза.

— Если не хочешь, можешь не ходить. Только подумай о том, что ты будешь вспоминать спустя двадцать, тридцать лет? Как трусливо пряталась по углам? Или то, как ты дышала полной грудью и радовалась каждому дню? — произнесла Лина, не поворачивая головы. — Хорошо подумай. Я умирала два раза и знаю, о чём говорю, знаю как дорога жизнь, и насколько тяжело, когда остаёшься одна.

Зиоса испуганно охнула, но ничего говорить не стала, а лишь с суеверным ужасом посмотрела на жену царя.

Спустя двадцать минут вернулась Дианта с завтраком, а вслед за ней вошёл Левк, на лице которого была смесь радости и настороженности.

— Лина, ты как?

— Жива. Мы в театр собрались, пойдёшь с нами?

— Я лучше с Зи останусь, — тут же ответил он и посмотрел на девушку.

— Но я тоже хотела пойти с Линой и Диантой, — поспешила сказать Зиоса.

— Да? Здорово! Я тогда с вами, — заулыбался Левк и обнял Зиосу. — А вы тут завтракаете?

— Угу, присоединяйся, — кивнула Лина, расковыривая свои любимые мидии, и с умилением смотря на молодого генерала и девушку, они были невероятно симпатичными и хорошо смотрелись рядом.

— Не хочу. Ты лучше скажи что случилось? Я видел твой хитон… там вся спина изорвана, как будто когтями.

— Ну скажем так — у меня прибавилось шрамов.

— И всё? Больше ты ничего не скажешь?

— Левк, есть вещи, которые знать не следует, — очень строго сказала Лина и мужчина грустно вздохнул.

В городе говорили, что Максимилиан вынес мёртвое тело жены из пещеры под Акрополем, что и сам царь был серьёзно ранен. Да он и без этих слухов видел, что ноги Максимилиана были все в глубоких порезах, но Лина… Кроме её болезненного состояния ничто не говорило о том, что она пострадала.

— Ди, а почему ты работаешь служанкой? — вдруг спросила Лина. — Раньше понятно, платить за университет надо было, и как-то жить, но сейчас же у тебя муж генерал.

— Что за вопросы, Лина? — возмутилась девушка. — Мне нравится моя работа, и как ты тут без меня будешь обходиться? Ты ведь даже хитон надевать не умеешь. Хотя уже пора бы научиться.

— Это да… без тебя я пропаду. Но это же получается ты благородная дама, а работаешь служанкой.

— Не простой служанкой, а у тебя и с хорошим жалованием.

— Никогда не поверю, что ты тут из-за денег, — засмеялась Лина и обняла подругу. Единственную подругу, которая осталась в этом мире. В обоих мирах.

Вечером, когда девушки уже вернулись из театра, Зиоса уединилась с Левком, а Дианта вернулась домой, Лина пошла в комнаты принцессы.

Солнце пока ещё не село, но прохладный ветер, бесцеремонно гулявший по пустым коридорам и заглядывавший в каждый уголок, говорил, что ночь обещает быть прохладной.

Лина молча зашла в спальню Алкмены, которая была чисто убрана и уже ничто не говорила о трагедии, которая случилась здесь совсем недавно, провела рукой по гладкому, отполированному до блеска камню большого стола, стоявшего у стены, на котором принцесса раскладывала свои украшения, пренебрегая шкатулками. Деревянным шезлонгам, сидя в которых подруги часами разговаривали обо всё на свете. Подошла к огромной кровати, в которой принцесса казалась особенно маленькой и хрупкой и опустилась перед ней на колени, тихо заплакав.

Неконтролируемые слёзы душили, мешая сделать хоть вздох, а горе разрывало душу на части.

Почему, почему? Проносилось в её голове. Она была так молода, прекрасна, счастлива… Перед глазами стояла она, маленькая девушка, с чёрными как смоль волосами, невероятно похожей на Максимилиана и удивительно весёлая и жизнерадостная. У неё была вся жизнь впереди, долгая и счастливая. А теперь её не стало.

Умерла, не начав жить.

 

Глава 10

Спустя семь дней

— Выше ногу! Выше! — кричала Лина на одного из своих учеников, и ей было невероятно трудно сдерживать свою ярость, клокочущую внутри. Она буквально разрывала, требуя выхода. Но регулярные дыхательные упражнения и медитация давали свои плоды, и она могла контролировать себя, в большинстве случаев, разумеется.

Занятия с солдатами пришлось возобновить, чтобы не поползли разговоры о плохом самочувствии жены царя, да и надо было развеять слухи о её смерти, которые всё ещё ходили по городу и с каждым днём обрастали таинственными и мистическими подробностями. Но Мелистей, министр по безопасности, говорит, что волноваться на эту тему не стоит, так как люди пусть и охотно обсуждают якобы её кончину, но на самом деле не верят в неё. Народу всегда нужны байки о царской семье, и они всегда будут сочинять небылицы, и есть на то повод или нет, было в данном случае не важно.

— Солдат, где у противника голова? — выкрикнула Лина, одёргивая мужчину за плечо и разворачивая к себе.

— Тут, — робко показал он на голову тренировочного чучела.

— А ты бьёшь в грудь! Ещё раз! — толкнула она его, и солдат принялся по новой отрабатывать удар, а Лина еле сдержалась, чтобы не придушить его, видя его тщетные попытки поднять ногу. — В чём проблема?

— Он очень высокий.

— Высокий? — заорала она на него, пуще прежнего, и одним сильным ударом ноги разбила нос солдату, который был её выше на голову. — Прошёл вон! И чтобы я тебя здесь больше не видела! Хрис, кого вы мне приводите всё время? Их даже мужчинами назвать нельзя! — повернулась она к инструктору солдат, стоявшему в стороне, и открыла рот от удивления. Рядом с Хрисом стоял Евод, который наконец-то приехал из Спарты.

— Хороший удар, — произнёс он, и на его устах появилась лёгкая тень улыбки, хотя глаза остались холодными и внимательными.

— Добрый день Евод, — чуть откашлявшись ответила Лина.

— Лина, вы знакомы с моим сыном? — произнёс Хрис и в его глазах появились весёлые искорки.

— Сыном? — глупо переспросила она, смотря на высокого мужчину, и поняла, что он действительно был невероятно похож на Хриса. И только сейчас это сходство было столь очевидным.

— Да, Евод мой младший сын, — с гордостью сообщил мужчина, а Лина начала вспоминать, что Хрис как-то говорил ей, что родом из Спарты, а от Максимилиана узнала, что там у него осталось двое сыновей и дочь.

— Надо же, какое совпадение, — заулыбалась она. — И такой же хороший инструктор солдат, как и вы Хрис, можете им гордиться.

— Ну если вы так говорите, дорогая Лина, то это действительно так, — засмеялся мужчина. — Я так понял, он здесь по вашей просьбе?

— Да, но прошу меня простить, я вам не могу ничего рассказать. И пожалуйста, посмотрите за этими лентяями, — кивнула Лина себе за спину, — пусть тренируются пока солнце не сядет.

— Хорошо, — кивнул Хрис и она благодарно ему улыбнулась.

— Пошлите Евод, посмотрим, освободился Максимилиан, или ещё нет.

— Госпожа…

— У меня есть имя, — тут же сказала она, грубо перебивая мужчину.

— Простите, Лина, солдат сказал, что вы срочно желаете видеть меня. Что-то случилось? — осторожно спросил он.

— Случилось? Даже не знаю… наверно, всё-таки ничего не случилось, просто мне нужна ваша помощь в одном деле.

— Я не понимаю.

— Евод, здесь слишком много ушей, подождите, пожалуйста, и я всё вам объясню, — сказала Лина и заглянула в тронный зал, в котором Максимилиан сидел в гордом одиночестве и был прекрасен и величественен. Впрочем, как всегда.

— Что ты хотела? — тут же спросил он, и Лине захотелось пнуть его, за такой пренебрежительный тон.

— Поговорить. Евод приехал, — сказала она очень спокойно, но на улыбку сил не хватило.

Максимилиан благосклонно махнул рукой предлагая заходить, а девушка гневно сжала губы.

— Если ты занят, то я лучше попозже приду.

— Нет.

— Проходите, — сказала Лина, приглашая гостя, и глубоко вздохнула. По всей видимости, у Максимилиана настроение было не самым лучшим.

Евод тут же открыл дверь пошире, быстро пересёк зал и низко поклонился царю, приветствуя его. Лина встала рядом с троном мужа, как и полагается.

— Почему ты мне не сказала, что это сын Хриса? — произнёс полководец тоном, как будто жена совершила какую-то очень страшную ошибку и сейчас же будет наказана.

— Я не знала.

— Могла бы догадаться.

— Максимилиан, ты издеваешься надо мной? — тут же воскликнула она. — Какое это имеет значение?

— Успокойся, — очень холодно ответил он. — Можно было Хрису поручить… это дело. Он хороший учитель.

— Хрис не справится.

— А Евод справится? — ядовито спросил полководец, а мужчина, стоявший напротив, недоверчиво смотрел то на Лину, то на Максимилиана, явно не понимая, что о чём идёт речь.

— Да, если ты ему это позволишь, и не будешь мешать! — выкрикнула она и вовремя себя остановила. — Прости, но я действительно считаю его человеком, способным решить мою проблему.

— Хорошо, — обречённо произнёс Максимилиан и поднял глаза на Евода, а тот заметно напрягся. — Всё что ты услышишь здесь, не должно выйти за пределы этих стен. Это понятно?

— Да.

— Лина, сама ему всё объясни, а я даже слушать это не желаю, — сказал Максимилиан, поднимаясь со своего трона. — Надеюсь, ты знаешь что делаешь.

— Я тоже надеюсь.

— Это не смешно! — тут же закричал он и через мгновение оказался рядом с женой.

— Прости, я так же переживаю, как и ты, но другого выхода у нас нет. И времени тоже. Слишком много желающих убить меня, — тихо ответила Лина и обняла мужа. — Только не мешай, я тебя очень прошу.

— Хорошо, милая.

Максимилиан, едва касаясь, поцеловал Лину в губы и, надев маску грозного и холодного царя, вышел из зала, а она повернулась к ошарашенному мужчине.

— Не переживайте Евод, я вам сейчас всё объясню.

Спустя двенадцать дней

— Полина! Я сказал встать! — как раскат грома разносился мужской голос по пустынным окрестностям. Солнце уже давно село, но летняя жара никуда не отступала, а всего лишь душной росой опускалась на землю, облепляя её липким одеялом.

— Я не могу… — тихо ответила девушка, сидя на коленях перед мужчиной, грозно нависающим над ней.

Они были далеко от Афин, на одном из полей, на которых Максимилиан проводил учения солдат, и рядом не было ни одной деревни, а только чистый луг и одинокие деревья, растущие немного в стороне, которые смиренно наблюдали за странным действием.

Крупный и сильный мужчина заставлял маленькую девушку, измученную и грязную от земли на которой сидела, взять в руки кинжал, лежавший перед ней.

Евод замахнулся и ударил её по рукам, которые она тут же спрятала за спину, и в очередной раз усомнился в правильности своих действий.

— Бери оружие и защищайся! — выкрикнул он и ещё раз нанёс удар на этот раз по рёбрам. Сильный и болезненный, хорошо помня, что в этом месте у Лины большой кровоподтёк, оставшийся с прошлых занятий.

Девушка тихо вскрикнула и испуганно попятилась назад, смотря на своего мучителя огромными испуганными глазами.

— Стоять, Полина, — грозно произнёс Евод и ногой подтолкнул нож к руке девушки. Она кинула на него встревоженный взгляд и снова посмотрела на приближающегося к ней мужчину и палку в его руках.

Сердце стучало как ненормальное, норовя выскочить из груди, тёмная ночь стала ещё черней, и Лина ничего не видела перед собой, кроме как страшное орудие, причинившее ей так много боли. Орудие и сильные мужские руки, крепко державшие его.

— Не подходи, — дрожащим голосом произнесла она, судорожно ища в земле тот самый нож, который видела рядом с собой. — Нет… — уже сквозь слёзы прошептала она.

Евод остановился, не дойдя всего три шага, и посмотрел на клинок в руке девушки. Её глаза были полны ужаса, губы дрожали, а в маленькой грязной ладошке кинжал, который Лина держала неумело, но крепко.

— На сегодня всё, — тихо сказал Евод, и Лина в тот же миг легла на землю, тихо заплакав.

Он быстро сходил к лошади, повесил на седло своё орудие и поспешил вернуться к девушке, у которой уже начиналась истерика.

Сначала ему была непонятна такая реакция на конец занятия, но потом он заметил, что подобное происходит только если их тренировки проходят ночью, а днём такого не было. Она боялась темноты. Темноты и куда-то вернуться. Евод так и не смог понять куда конкретно, но Лина всё время спрашивала где она, жив ли Максимилиан. Это было очень странным… странным и страшным.

— Тихо, тихо, я рядом, — успокаивающе произнёс он, поднимая девушку с земли и прижимая к себе. — Мы дома в Афинах, всё хорошо.

— Я знаю… я знаю. Я дома, — повторяла она как мантру и спустя некоторое время её дрожь начала уходить.

Евод поднял на руки Лину, чувствуя, что она почти успокоилась, и пошёл к лошади.

Тёплый ветер, доносившейся из открытого окна, был слишком горячим, летняя лунная ночь, слишком тёмной и мрачной, а постель одинокой.

Её опять не было рядом. Она опять весть вечер и ночь проведёт с этим инструктором солдат и вернётся только под утро… вся потрёпанная, заплаканная и с новыми синяками на теле.

Максимилиан зарычал от беспомощности. Это было невыносимо!

Евод оказался совсем не таким как отец, и полководец понял, почему Лина обратилась именно к нему. Хрис, пускай и колотил своих учеников, но не слишком сильно и любя, но не Евод. Он был очень жесток в своём воспитании. Но неужели её проблему можно решить только таким способом? Неужели не было другого способа?

Дверь в спальню тихонько открылась, и Лина, очень стараясь не будить мужа, прошла в купальню.

После этих странных тренировок она всегда возвращалась невероятно грязной, и Максимилиан даже боялся подумать, чем они там занимались. Он как-то хотел посмотреть на них, но вовремя одёрнул себя. Видеть избитую жену было и без того тяжело, но наблюдать за этим действом и оставаться безучастным он бы не смог. А Лина взяла с него обещание не вмешиваться. Вот полководец и остерегался смотреть на эти сомнительные занятия, и избегал встречи с Еводом. Хотя тот и сам старался не показываться на глаза царю, понимая его чувства.

Спустя десять минут Лина вышла из купальни и осторожно легла рядом с любимым мужем, а он тут же обнял прохладное, ещё влажное тело, чувствуя его дрожь. Всегда когда она возвращалась, её трясло как в лихорадке, но Лина никогда не жаловалась и всеми силами пыталась успокоиться и не выдать своего состояния, которое явно было не лучшем.

— Милая, — тихо прошептал Максимилиан, целуя нежные губы жены, а она болезненно дёрнулась, когда он дотронулся до её бока.

— Максим, обними меня, пожалуйста, — поспешила сказать Лина, когда он убрал руку, боясь не причинять ей боль.

Максимилиан нежно прижал к себе жену, сдерживая свою ярость из последних сил. Он был готов убить Евода, и умалять Лину прекратить издеваться над собой, но ответ ему был известен.

На следующий день

— Полководец, пора вставать, — тихо шептала Лина и чуть касаясь губами, целовала уголок глаза и скулу мужа, спускаясь ниже к губам и покрывая его лицо нежными поцелуями.

Максимилиан улыбнулся, только Лина его так будила. И каждый раз, он испытывал ни с чем несравнимое наслаждение от её удивительный ласк. Он чуть приоткрыл глаз и увидел прекрасное лицо жены. Её ясные голубые глаза светились, а коралловые губки словно просили поцелуя. — У тебя встреча с градостроителем, не забыл?

— Подождёт, — коротко ответил он и требовательно притянул девушку к себе. Она буквально излучала хорошее настроение, и ему было очень интересно, что её так радовало.

— Говори, — улыбнулся он, видя, что её уже самой не терпится что-то рассказать.

— Я его взяла.

— Кого? — не понял Максимилиан.

— Кинжал. Я взяла его в руку, — счастливо произнесла она.

— Да? — тут же воскликнул он. — Прекрасно! Наконец-то эти занятия закончатся.

— Нет, Максим, это только первый шаг, — поспешила сказать Лина. — Я его взяла, но не чувствую его, не могу управлять своей рукой. Это только начало…

— Начало? О боги, Лина!

— Не кричи, пожалуйста.

— Не кричи? Лина, я не могу видеть тебя такой, боюсь прикасаться к тебе, потому что твоё тело всё изранено…

— Не можешь, не надо! — выкрикнула она и резко поднялась с кровати. — Никогда не думала, что тебя интересует только моё тело.

Лина быстро отошла от кровати, и на её спине и руках отчётливо были видны огромные синяки от ударов палки.

— Что за бред! — воскликнул Максимилиан, встал вслед за женой и довольно грубо развернул её к себе, но она совершенно неожиданно испуганно отшатнулась от него и вжалась в стену. А в глазах её появился такой ужас, что сердце полководца больно сжалось.

— Милая, я напугал тебя…

— Всё хорошо, — глубоко вздохнув, ответила Лина и опустила глаза. — Я пойду… у меня тренировка с солдатами.

— Подожди.

Максимилиан обнял жену, очень стараясь не смотреть на синяки на её теле и сильный кровоподтёк на боку, и поцеловал макушку. Его Лина, маленькая, нежная. Сердце разрывалось от любви к этой женщине. Когда же это всё закончится?

— Максим, пожалуйста… я не хочу опять плакать. Глаза уже болят.

— Я люблю тебя, ты моё сокровище. Никогда больше не говори, что мне нужно только твоё тело, слышишь?

— Прости, я сказала это сгоряча, — улыбнувшись мужу, произнесла Лина, и убрала с чёрный локон с его тёмных глаз. Она быстро надела тунику с длинными рукавами, хорошо скрывающими синяки на руках и длинную юбку. — Помоги мне с кинжалами.

Максимилиан молча закрепил за спиной ножи Лины и передал ей белый плащ, который она очень любила и в последнее время носила его постоянно. И, несмотря на стоявшую жару, плотно закутывалась в него.

Это радовало его. Приятно было видеть, что Лина гордилась быть его женой и очень старалась вести себя достойно. Хотя и получалось это довольно плохо.

Она благодарно кивнула и поспешила на тренировочную площадку. Пока Деметрий спал, Лина успевала провести первое занятие, не очень длинное, зато оно настраивало солдат на нужный лад и днём они занимались гораздо продуктивнее.

— Евод? Доброе утро, вы решили тоже поучиться? — приветливо улыбнулась она мужчине, который совсем недавно избивал её. Но ни жестом, ни взглядом не показала своего страха перед ним и быстро прошла мимо него к своим ученикам.

Евод часто приходил на её занятия, и его сегодняшнем появлении было ничего необычного.

— Посмотреть, — коротко ответил он, но Лине это было уже без надобности. Она подошла к своим ученикам, сняла плащ и начала свой урок. За её спиной мирно покоились кинжалы, которыми она не могла пользоваться, но если бы их там не было, то все очень быстро догадались, что с женой царя что-то не так. Всем в Греции было известно, что Лина даже в купальню ходит с оружием.

Евод любил наблюдать за тренировками этой женщины, и то, как она тренировала солдат, и то, как сама тренировалась, пыталась тренироваться, но это в данном случае было не важно. Он чувствовал её силу, её дух, и наслаждался этим.

Сильных воинов в Греции не так много как кажется на первый взгляд, а женщин нет вовсе. И ещё тогда, когда она прибыла в его лагерь, он уже обратил внимание что она не простой солдат. Да сильная, умелая, но не это завораживало… нет, она дышала своими движениями, это было в её крови. Неужели она и правда отмеченная Афиной?

Когда Лина объяснила Еводу что от него требуется сделать, он отказывался поверить в услышанное. Разумеется, он неоднократно слышал о такой болезни, о которой говорила Лина и сам видел не однократно, как солдаты, вернувшись с войны, теряли себя, забывали как держать меч в руке, а чаще всего наоборот не желали его выпускать из рук и нападали на каждого встречного, видя врага даже в друге, но то, о чём говорила Лина… это даже лечением было назвать тяжело.

— Евод, я очень на вас рассчитываю, — говорила она. — Мне больше не к кому обратиться.

Но то, что она просила, было не только очень странным и весьма сомнительным, но и страшным.

Он никогда не бил женщин, и в отличие от большинства спартанцев уважал их. А сейчас перед ним была не просто красивая девушка, она была женой царя, и то, что он останется в живых после того как поднимет на неё руку, пусть даже и по её просьбе, было очень сомнительным, и первые дни Евод просто не знал что ему делать.

И это странное имя, которым она почему-то просила называть себя во время занятий… Полина… Это было её настоящим именем? До сегодняшнего дня он думал, что жену царя звали Аполлинария, а Лина это всего лишь сокращение. Хотя конечно было странным то, что она буквально требовала называть себя именно так, и никак иначе.

Но переборов себя он начал проводить эти странные тренировки, которые порой сводились к простому избиению, а он всё не мог понять, что нужно было делать. Нож не держался в руке Лины, она кричала, плакала, но не могла его взять… до вчерашней ночи. И он понял. Понял, в чём была суть и что от него требовалось.

Лина говорила о каком-то блоке, который нужно было сломать. О неизвестном ему психологическом состоянии, о неком посттравматическом синдроме, но до этого это было для него простыми, ничего не значащими словами, а сейчас понял. Нет, бить и мучить эту девушку было недостаточным, нужно ввести её в исступление. Пробиться через страх и боль, чтобы она потеряла самообладание, заставить действовать на инстинктах. И с этой целью он пришёл на сегодняшнюю тренировку.

— Резче солдат. И ты должен бить не само чучело, а сквозь него, — говорила Лина, нервно оглядываясь за спину. Она буквально чувствовала взгляд Евода на своей спине, и он ужасно нервировал её, пробуждал внутри тревогу.

— Евод, отойдите в сторону, — повернулась она к нему.

— Нет.

Лина гневно сжала челюсть. Ладно, нет, значит нет. В конце концов, он не мешает, а всего лишь смотрит. И постаравшись отстраниться от него, продолжила тренировку с солдатами.

Но его тяжёлый взгляд жёг спину, и было невероятно трудно просто оставаться на ногах. Хотелось спрятаться, убежать, забиться в самый дальний уголок дворца и не выходить оттуда.

"Нет, нет, здесь слишком много народу, чтобы истереть и ругаться с этим мужчиной, — повторяла она себе. — И к тому же я не смогу просто приказать ему, наверняка вскроется то, что мне страшно находиться рядом с ним, что он вызывает во мне неконтролируемые приступы паники".

Но это было слишком тяжело… тяжело дышать, тяжело двигаться, а перед глазами начал появляться тёмная пелена, которая заволакивала всё вокруг, стирая реальность, и даже окружающие звуки слились в один шум, который ушёл куда-то на задний план, и Лина слышала только своё нервное дыхание.

За спиной послышалось движение, и уже через мгновение Лина с силой вдавливала колено в грудную клетку Евода, прижимая его к земле и кинжал в её руке замер в миллиметре от его сонной артерии. А он железной хваткой держал её за руку, не позволяя завершить удар.

Она моргнула, сбрасывая с себя наваждение и приходя в себя.

— Евод! Вы с ума сошли, зачем вы так тихо подошли ко мне со спины? Я могла убить вас! — начала кричать Лина, убирая кинжал от его шеи и поднимаясь на ноги.

— Я был готов к этому нападению, — ответил он с плохо скрываемой улыбкой на губах.

— Чего вы улыбаетесь? Я серьёзно, — возмутилась девушка и запнулась, смотря на свою руку, в которой было оружие. И через секунду она с криком бросилась на шею мужчины, буквально повиснув на нём.

Её звонкий смех и радостные крики, как колокольчик проносился по тренировочной площадке, отражаясь от каменных стен, и все кто был рядом, с изумлением наблюдали за странной картиной.

— Лина? У вас всё в порядке? — послышался голос Хриса.

— Лучше и быть не может! — ответила Лина, широко улыбаясь, и отошла от Евода. Она вытащила второй клинок из-за спины, желая убедиться. Да, руки вновь её слушались, и это было чудесно.

— Евод, что происходит? — спросил он на этот раз у сына, который тоже улыбался, смотря на девушку.

— Всё хорошо отец.

— Да? — с сомнением спросил Хрис. — Что-то не похоже…

— Ой Хрис, отстаньте, — махнула рукой Лина и побежала во дворец.

Через минуту, она как ветер влетела в тронный зал, перепугав всех, кто там был, в том числе и Максимилиана, и, не останавливаясь, побежала к трону, бросившись в объятия мужу.

— Всё, Максимилиан, теперь точно всё, — тихо зашептала она.

— Что?

— Ну о чём мы с тобой сегодня утром говорили?

— Ты серьезно? — очень тихо спросил он. — Или это твой очередной шаг?

— Нет, это всё. По крайней мере, что касается этих занятий, а с посттравматическими признаками я справлюсь сама, — так же тихо прошептала она на ухо мужу, незаметно целуя его в нежное место за ухом и спускаясь вниз к шее.

— Хорошо, — кивнул он, очень стараясь сохранять спокойное выражение лица. — Можешь идти.

Лина поднялась на ноги, низко поклонилась царю и повернулась к изумлённому градостроителю, который кажется, уже был готов покинуть тронный зал и не мешать Максимилиану обниматься с женой.

— Прошу меня простить.

Мужчина неуверенно кивнул, и Лина абсолютно счастливая выпорхнула из тронного зала. Хотелось петь и танцевать. Но вдруг вспомнила, что вообще-то у неё тренировка с солдатами и их пора было уже отпускать и идти к Деметрию, который уже наверняка проснулся и ищет по всему дворцу своих лучших друзей Левка и Ориона.

— Свободны, — махнула она рукой, проходя мимо своих учеников, и приблизилась к Хрису с сыном, который даже не скрывал своей широкой улыбки и заинтересованного взгляда.

— Евод, вы даже не представляете, что сделали для меня, — очень тихо произнесла Лина. — Так быстро. Это невозможно! В прошлый раз я почти полгода пыталась… не важно, в общем, — поспешила добавить она, смотря на Хриса, ловившего каждое её слово.

— В прошлый раз? Так это не впервые? — тут же спросил Евод.

— Нет, во второй.

— И тогда… ты также…

— Да, только у моего генерала рука была потяжелее, — усмехнулась Лина. — Не думайте об этом. Как я могу отблагодарить вас?

— Мне ничего не нужно, — тут же ответил Евод, и выпрямился, всем своим видом показывая, что он старался не ради денег.

— Не спешите, подумайте. Я не отпущу вас до тех пор, пока вы не выберете себе награду, — очень строго сказала она.

— Я знаю, что он хочет, — подал голос Хрис, и Евод возмущённо округлил глаза.

— Отец!

— Что? — тут же спросила Лина.

— Отец, не надо!

— Наложницу Максимилиана, — заулыбался инструктор солдат, а его сын покраснел как рак и смущённо отвёл глаза.

— Одну? Двух?

— А можно двух? — спросил Хрис и заулыбался ещё шире.

— Отец, прошу тебя, хватит.

— Да хоть всех. Я скажу сегодня Максимилиану, а вечером можете выбрать, кто вам приглянётся, — сказала Лина. — Муж к ним всё равно не ходит, Тигран тоже перестал, как только женился, так что я думаю, они даже рады будут сильному и красивому мужчине.

Евод смущённо замялся, а Хрис всё никак не мог убрать улыбку с лица.

Это всё было так странно… неожиданный приезд сына, таинственные тренировки, далеко за Афинами, после которых Евод чуть ли не на руках нёс Лину, и всегда до дверей спальни. Полководец, который отводил взгляд, если вдруг случайно встречался с ним. Но при этом все делали вид, что ничего не происходит, и вели себя как обычно…

А сегодня Евод спровоцировал Лину, а она едва не убила его. И это совершенно не вписывалось в характер взрослого и рассудительного мужчины. А ведь кажется, что уже каждый в Греции знает, что к жена царя может убить любого, кто подойдёт к ней со спины. Но самым удивительным из всего то, что Лина так искренне радовалась случившемуся, да ещё и награду предлагает…

Да, что-то произошло там, в пещере под Акрополем.

Он очень хорошо помнил тот день, когда Максимилиан принёс Лину. Её хитон окровавленными ошмётками спускался к земле. Бледная, без чувств, и ни что не говорило о том, что она жива. Но пролежав без сознания три дня, поднялась, хотя и в крайне плохом состоянии, но живая и без ран.

— Пойду с сыном поиграю, а то он так полюбил Левка и его сына, что мне совсем не достаётся его внимания, — грустно вздохнула девушка, и добавила: — или кинжалы новые заказать?

— Лина, а женщина, со шрамом, она его жена? — спросил Хрис. — Не помню, чтобы этот солдат, точнее уже генерал, был женат. И этот мальчик, который бегает по всему дворцу, Орион, он называет его отцом.

— Да, он его отец, но с Зиосой они пока не женаты. И Хрис, я вас очень прошу, не называйте её так.

— Как?

— Женщиной со шрамом, — с упрёком сказала Лина. — Она очень переживает из-за этого, а я всё время ей повторяю, что шрам это не та вещь, которой нужно стесняться. У меня их столько, что на всю армию хватит, и я горжусь каждым из них.

— А на шее? — спросил Евод. — Как будто тебе перерезали горло.

— Да, только неудачно, как видите, — засмеялась Лина, удивляясь тому, что он заметил эту едва заметную полоску. — И вообще перерезать горло одним движением и так, чтобы человек умер очень сложно, я не умею.

— Могу научить, — усмехнулся мужчина.

— Не надо, мне это без надобности. Вечером после тренировки подходите, пойдём наложниц смотреть.

— Это не обязательно, — тут же сказал Евод.

— Пожалуйста, не мучайте меня. Если у вас есть другое пожелание, говорите. Хотите дом, деньги, или мою Снежинку забирайте… А хотите всё сразу, что пожелаете, только не заставляйте меня вас уговаривать. У меня дел и без того хватает.

Мужчина уверенно кивнул, и Лина успокоившись развернулась ко дворцу, но остановилась.

— Евод, я сейчас к оружейнику собираюсь, вам меч новый не нужен? — обворожительно улыбнулась она мужчине.

— Нужен! — почти выкрикнул Хрис, чем неимоверно удивил сына.

— Отец…

— Нужен, ему обязательно нужен меч, — оборвал его он и ещё шире улыбнулся Лине. А казалось что уже дальше некуда.

— Пошлите тогда, если вы сейчас свободны, конечно.

— Свободен, — кивнул Хрис и толкнул сына в спину. — Идите.

— Ох, Хрис, вы его пугаете, — засмеялась девушка и махнула рукой ошарашенному мужчине, предлагая идти за ней.

Они быстро приблизились к конюшне, Лина запрыгнула на свою белую лошадь и ожидающе посмотрела на Евода, который нерешительно стоял у входа.

— Ну поехали уже, время идёт, а я ещё с сыном хотела поиграть. И хватит уже мяться как мальчик, я вас ни к чему не принуждаю, не хотите, можете не брать меч, но компанию мне составьте, пожалуйста.

— Конечно, — тут же кивнул Евод, скидывая с себя оцепенение, сел на породистого военного скакуна и они направились к дворцовым воротам.

— Хрис говорил мне, что у него два сына, — начала разговор Лина, когда они выехали на главную дорогу, выложенную камнями цвета солнца. — А где сейчас ваш брат?

— Ты его знаешь, это один из советников по военному обучению в Спарте. Его зовут Глеб.

— Да? Но я, к сожалению, не знаю их по именам, — грустно вздохнула она, даже примерно не представляя о ком говорит Евод. — Но Хрис действительно может гордиться вами, у него прекрасные сыновья.

— Да… наверно, — тихо ответил он. — Лина, а тебе не кажется, что мы тут уже проезжали? — вдруг спросил он, осматриваясь по сторонам.

— Возможно, я всегда путаюсь где находится эта лавка, — недовольно пробурчала она.

— А разве оружейники и кузнецы не должны находиться рядом с храмом Гефесту?

— Этот не такой как все…

Найти лавку Тирея было делом не простым. А всё из-за этих непонятных узких переулков города и того, что Тирей не держал лавку, как все уважающие себя кузнецы в переулке за храмом, а забрался куда-то на окраины.

— А вот и он! Наконец-то, — заулыбалась Лина, увидев знакомую вывеску, и спрыгивая с лошади на ходу.

— Добрый день Агапия, — улыбнулась она сестре оружейника, как только открыла дверь.

— Госпожа, — низко поклонилась она.

— Ой, перестаньте. Я в прошлый раз была не в духе и накричала на вас, но это не значит, что теперь меня нужно называть госпожой.

— Лина! — услышала Лина радостный голос за спиной. — Очень рад вас видеть. Вы с сопровождением? — заинтересованно спросил Тирей, разглядывая мужчину за спиной девушки.

— Да, это сын Хриса, Евод.

— Спартанец? Прекрасно, — заулыбался оружейник, а Евод насторожился.

— Евод, это Тирей, он лучший оружейник в Греции, — представила Лина мужчину и его лицо вмиг поменялось. Разумеется, знаменитого оружейника знал каждый в стране, тем более военный.

— Дорогая Лина, я правильно понимаю, вы привели мне клиента?

— Ну изначально да, я так думала, но я так и не поняла, нужен ему меч или нет…

— Вы хотите изготовить его на заказ или выбрать из готового оружия? — уже другим тоном спросил Тирей, скинув с себя смешливость в мгновение ока.

— Если я найду подходящий мне из готового оружия, то готов взять его, — уверенно ответил Евод.

— Прекрасно, — заулыбался Тирей. — Лина, а вы?

— А мне нужны метательные ножи, сюрикены и изготовить новые кинжалы.

Мужчина серьёзно кивнул, выслушав заказ, и удалился за дальнюю дверь, а Евод тут же коснулся плеча Лины, привлекая её внимание.

Девушка вдруг вздрогнула, испугавшись неожиданного движения, и выхватила из-за спины кинжал.

— Не делайте так никогда, — зашипела она на него.

— Прости… я хотел спросить, почему ты не сказала, что оружейник Тирей?

— Не захотела, вот и не сказала, что за вопросы? — гневно выкрикнула Лина, тщетно пытаясь успокоиться. Всего одно касание совершенно выбило её из колеи.

— Лина? Вы чего тут шумите? — из-за двери показалась голова Тирея.

— Ничего… — потянула она, смотря на клинки в руках оружейника.

— Я осмелился изготовить для вас новые кинжалы, не дожидаясь заказа, — немного смущённо сказал он и протянул оружие девушке. — Но если вам не понравится, то я сделаю другие.

Лина приняла из рук оружейника клинки, и они легли в ладонь как влитые.

— Тирей, они прекрасны, — широко взмахнув ими, произнесла Лина. Кинжалы действительно было лучше всех похвал. И даже маленький эфес, сделанный на левом клинке, совсем не мешал руке.

Оружейник облегчённо вздохнул. Эти ножи он сделал другими, не похожими на те, что Лина потеряла. Лезвие немного шире и короче, больше похожи на короткий меч, да и они сами стали тяжелее, но девушку это похоже не смутило.

— Спасибо, — широко улыбнулась она.

— Дорогая Лина, это вам спасибо. Спасибо что вы с нами, — очень серьёзно произнёс Тирей. — Метательные ножи и сюрикены будут готовы через пять дней.

— Хорошо, и Тирей, я могу позволить себе заплатить вам за вашу работу, может всё-таки вы…

— Нет, — тут же ответил он. — И если вы ещё раз заведёте этот разговор, я обижусь.

— Ладно, больше не буду, — засмеялась Лина. — Давайте тогда вернёмся к Еводу. Он мне очень помог и я думаю, что он заслужил хорошее оружие.

— Конечно, — очень серьёзно кивнул Тирей и повёл спартанца в соседнюю комнату, в которой хранил свой арсенал.

День оказался на редкость плодотворным, вернувшись от оружейника, Евод ошалевший от радости, пошёл к отцу хвастаться новым мечом, а Лина успела поиграть с сыном и Орионом, которые носились по дворцу и прилегающей к нему территории как угорелые. После этого она наконец-то нашла время навестить Кириана и Агапию, родителей Юлиана, и уже ближе к вечеру с чувством выполненного долга пошла на тренировку с солдатами.

Ученики её радовали. Они самозабвенно занимались, а сегодня старались вдвойне, наслаждаясь тренировкой с оружием. Разумеется, никто ничего не говорил, но так долго заниматься только рукопашным боем им всем надоело.

Почувствовав движение за спиной, Лина оглянулась и увидела стоящего рядом Евода, и вдруг вспомнила, что совсем забыла поговорить с мужем. Он конечно вряд ли откажется отдать одну или двух наложниц, но мало ли… предупредить всё равно нужно обязательно.

— Евод, посмотрите за моими солдатами, мне нужно отойти ненадолго, — произнесла Лина и улыбнулась самой невинной улыбкой в своём арсенале.

— Конечно, — кивнул тот, и девушка бегом побежала к мужу, у которого сейчас как назло проходил военный совет.

Ругнувшись на себя за забывчивость, Лина открыла дверь в зал с большим столом, за которым полководец предпочитал проводить все советы, обеды и ужины, и нерешительно заглянула в него.

Да… по всей видимости она зашла не вовремя. Мужчины что-то ожесточённо обсуждали, но тут же замолчали, увидев девушку в дверях.

— Прошу меня извинить, — тихо пискнула она и посмотрела на мужа.

— Что ты хотела? — холодно спросил он, всем своим видом показывая, что её присутствие тут нежелательно.

Но Лина не стушевалась, а быстро приблизилась к мужу и наклонилась к его уху.

— Прости, не хотела тебя беспокоить, но я обещала Еводу наградить его за помощь мне, а он захотел твою наложницу, — очень тихо прошептала она, а Максимилиан поднял изумлённые глаза. — Можно?

— Не ожидал от него подобного желания. Он недостоин такого щедрого подарка, — так же тихо ответил полководец, буквально сочась негодованием.

— Нет, он сказал, что ему ничего не надо, — тут же добавила Лина, — и вообще, Максимилиан, какая тебе разница? Тебе наложница дороже жены? — прошептала она слишком громко и ближайшие генерала тут же повернули головы в их сторону.

— Не говори ерунду. Пусть берёт, — ответил он и добавил уже громко. — Можешь идти.

Лина поклонилась, тихо прошептав "спасибо" и поспешила вернуться на тренировочную площадку.

— Свободны, — крикнула она солдатам и широко улыбнулась Еводу. — Пошлите, выберем вам подарок. Кстати, вы сейчас живёте в лагере?

— У меня там есть палатка, но жить предпочитаю в Каре, у меня там дом и это совсем рядом с лагерем, на лошади минут двадцать, не больше, — ответил мужчина, понимая причину этого вопроса. Конечно, наложницы хотя и не имели прав, приравниваясь к рабыням, но всё-таки заставлять жить одну из них в лагере было бы жестоким.

Лина удовлетворённо кивнула, проводя мужчину по коридорам дворца, поднялась наверх на женскую половину и открыла дверь, ведущую в комнаты девушек.

— Девочки, привет! — громко поздоровалась она.

Девушки поздоровались с женой царя и заинтересованно посмотрели на мужчину, пришедшего вместе с ней, и по их взгляду Лина поняла, что была права. Он им понравился.

— Смотрите, слева на право. Агата, очень умная девушка, образованная, любит поговорить и послушать, но в любовных играх не самая лучшая и довольно холодна, — тихо начала представлять наложниц мужа Лина. — Каликэ — покорная и готовая выполнить любое пожелание, но страсти от неё так же дождёшься. Следующая Феба, она сидит на подушках, она же наоборот, очень горячая и страстная девушка, и если дать ей волю, она будет готова заниматься любовью день и ночь, а фантазия её безгранична. Сира, очень искусная наложница, знает, что нужно делать, а чего нет, но дурочка, каких мало.

Лина довольно долго рассказывала прелести и недостатки девушек, а Евод, спрятав своё удивление подальше, вызванное такими знаниями наложниц мужа, очень внимательно слушал. И когда Лина закончила и глубоко вздохнула, он уже знал, кого хотел.

Конечно, больше всего ему приглянулась молодая девушка, высокая, стройная и длинными каштановыми волосами, которая смотрела на него, не отрывая глаз, но она была девственницей, и он не решился попросить её. Взять наложницу Максимилиана было и без того очень щедрым подарком…

— Талия, — сказал Евод, смотря на девушку, которую Лина представила как покладистую, и довольно образованную, умеющую играть на арфе. С не очень хорошими знаниями в любовных играх, но быстро осваивающую эту науку.

— Да? А мне показалось, что вам Хлоя понравилась? — улыбнулась Лина и по взгляду Евода поняла, что не ошиблась. Молодая девушка действительно запала ему в душу.

— Лина, я не могу её взять…

— Пусть берёт обоих, — послышался голос Максимилиана за спиной.

— С чего это такая щедрость? — заулыбалась Лина и прильнула к мужу, положив голову ему на грудь. Но тот проигнорировал вопрос жены и посмотрел на мужчину, который явно не знал, нужно было ему опуститься на колени перед своим царём, или всё же нет.

— Евод, ты очень помог моей жене и в качестве награды можешь взять двух наложниц, если хочешь, конечно.

— Почту за честь, — поклонился он.

Максимилиан коротко кивнул, развернулся и быстро скрылся за дверью.

— Хлоя, Талия, — позвала девушек Лина. — Этого мужчину зовут Евод. Он из Спарты…

— Ну вот! — тут же возмутилась одна из наложниц, оказавшихся невостребованными. — Как девчонкам повезло. Красавчик, да ещё и спартанец, — сказала она, и другие начали её поддерживать, образуя ужасный гул.

— Тихо! — выкрикнула Лина. — Евод, забирайте свою награду и идите пока вас тут не съели.

— Лина, в Афинах я остановился в казарме, — неуверенно сказал он, беря девушек за руки.

— Ой, Евод, ну оставьте их в гостевой, а лучше сами в гостевую комнату переезжайте, — ответила она. — Только давайте вы сами решите этот вопрос? Солнце уже село, а я хотела бы её поужинать с мужем.

— Конечно, — кивнул он.

Через десять минут Лина уже входила в зал, в котором недавно проходил военный совет, и увидела Тиграна с Максимилианом, сидящими за столом.

— Ой, тигр, — воскликнула Лина, крепко обнимая друга. — В последнее время мы совсем не видимся, а я ужасно соскучилась по тебе.

— Да, Макс меня совсем загонял, — пожаловался он, широко улыбаясь.

Максимилиан деловито пил вино и делал вид, что ничего не слышал.

— Тигран, я давно уже хочу тебе сказать… — начала говорить Лина и замолчала на мгновение. — Прости, я не знала, что тебе неприятно, когда я называю тебя котиком. Я больше не буду.

— Откуда ты узнала? — осторожно спросил он.

— Не важно…

— Лина, — перебил Тигран её. — Сначала это действительно было так. Это имя казалось мне фамильярным и оскорбительным, но сейчас я так уже не думаю.

— Спасибо. Но я всё равно больше не буду. А что вы тут обсуждаете? — поспешила сменить тему она.

— Тиберий умер, — коротко сказал Максимилиан. — Завтра мы отправляемся в Византий.

— И… Грациан займёт его место? — осторожно спросила Лина, хорошо помня, что полководец обещал это место младшему сыну Кастора — Евпатору.

— Нет, и нам нужно решить, как его незаметно для всех убрать.

— Я могу это сделать, но… мне нужно спросить у Афины, — очень тихо ответила она, стараясь не выдать своего настроения и страха. После произошедшего, Лина боялась даже шага лишнего сделать, боялась ошибиться. Но уже через мгновение услышала в голове голос богини.

"Можешь убить Грациана, он мне не нравится".

— Хорошо, — тут же кивнула она. — Она разрешила, я уберу его.

Мужчины изумлённо открыли рты от такой резкой смены настроения. Но Лина на них уже не обращала внимания и пододвинула к себе чашу с фруктами с чётким намереньем съесть весь имеющийся виноград.

Дверь тихонько открылась, и Максимилиан очень осторожно, стараясь не разбудить жену, прошёл в спальню. Была уже глубокая ночь, и он только освободился, просидев с Тиграном допоздна, обсуждая дела, а Лина в последнее время практически не спала, и сейчас ему очень не хотелось её беспокоить.

— Вы уже закончили? — услышал он голос жены и ругнулся про себя.

— Я тебя разбудил?

— Нет, я не спала. Думаю… Нам обязательно отправляться завтра? Можно отложить хотя бы на день? — тихо спросила Лина и повернулась к мужу, как только он лёг в постель.

— Задерживаться нежелательно. А что-то случилось?

— Нет, просто я совсем не успела подготовиться, а мы же отправляемся как всегда на рассвете?

— Не обязательно, можем и в полдень, — тихо прошептал Максимилиан, наклоняясь к нежным губам жены. Когда Лина была серьёзной и задумчивой, то всегда становилась невероятно соблазнительной.

Беспокойные мысли тут же начали отступать, едва она почувствовала поцелуй, мягкий, дурманящий, с ароматом сандалового дерева. В самом деле, какая разница? Она профессионал и на месте разберётся, что к чему. Гораздо важнее был муж, которого Лина желала сейчас всем своим существом.

Максимилиан склонился над девушкой и услышал, как изменилось её дыхание. Жар её тела согревал, а гладкая кожа ласкала его пальцы. Она была прекрасна.

— Я люблю тебя, — прошептал он, не отрываясь от поцелуя, рукой раздвигая стройные ножки жены, и коснулся пальцами влажного места, которое уже жаждало принять его.

Лина изогнулась как от разряда тока, и глухо застонала, поднимая бёдра и требуя продолжить.

— Максим, жизнь моя… не оставляй меня, — произнесла она совсем не то, о чём думала.

— Никогда. Ты моя Лина, и только моя, — тут же ответил полководец, чувствуя собственническое настроение. Он принялся с упоением ласкать нежное податливое тело жены, наслаждаясь тем, как оно отзывалось на каждый поцелуй, каждое касание, а сладкие стоны, сорвавшиеся с её губ, стали музыкой для его ушей.

Но как только он спустился к животику, покрывая его поцелуями, Лина вдруг мягко, но настойчиво перевернула его на спину, одним сильным, но нежным движением насадилась на его возбуждённую плоть и закричала от наслаждения, прошедшего через всё тело.

Она начала двигаться неистово, страстно, и была невероятно похожа на дикую тигрицу, а её длинные волосы и при каждом движении ласкали мужскую грудь.

— Давай милая, быстрей, — рычал Максимилиан, впиваясь руками в простыни, оттягивая свой оргазм, и стараясь растянуть этот прекрасный момент, но почувствовав сильную пульсацию вокруг себя, не смог сдержаться и присоединился к жене, разделяя с ней потрясающий миг наслаждения.

Лина громко вскрикнула, впиваясь в его грудь своими коготочками, ещё раз качнулась, и уже через мгновение упала на своего полководца без сил.

— Какая же ты у меня быстрая, — сбивчиво прошептал Максимилиан, прижимая к себе разгорячённое тело, и был готов кричать от счастья.

Она крепко обнимала его, руками ногами и едва касаясь губами, целовала, как будто благодаря за подаренное удовольствие. И сейчас как никогда раньше она была похожа на то Лину, с которой он познакомился. Робкую и немного пугливую.

 

Глава 11

— Я поеду с тобой!

Раздавался звонкий женский голос на весь дворец, разносясь эхом по коридорам, и отражаясь от каменных стен.

— Зоя, я сказал нет!

— Я твоя жена, а значит поеду с тобой!

— Ты моя жена, а значит, будешь сидеть дома, и ждать меня! — рявкнул Тигран в ответ.

— Вы чего раскричались? — спросила Лина подходя к Тиграну, раскрасневшемуся как рак, и его жене, которая сейчас была больше похожа на мегеру, нежели на милую маленькую девушку.

— Я хочу поехать в Византий с мужем, — безапелляционно заявила Зоя и скрестила руки на груди.

— А муж разрешает?

— Нет! Я не разрешаю! — тут же выкрикнул Тигран.

— Значит ты останешься в Афинах, — холодно ответила Лина, а Зоя начала возмущённо глотать воздух ртом. Но она уже не обращала на девушку внимания и повернулась к другу. — Тигран, я хотела попросить тебя взять с собой бинокль, прибор ночного видения и маленький арбалет, который тебе изготовили по тем чертежам, что я привезла из другого… ну ты понял в общем, — сказала она, вовремя себя останавливая. Говорить о другом мире при посторонних, пусть даже и жене друга, не стоило.

— Хорошо, — кивнул мужчина, и примирительно обнял Зою, видя её негодование. Но она только ещё больше нахохлилась и обиженно отвернулась.

— Зоя, ты ведёшь себя неподобающим образом. Тигран твой муж, и ты должна слушаться его, — очень строго произнесла Лина. То, что она видела, ей совсем не понравилось и казалось, что с замужеством эта дерзкая девчонка стала ещё более неуправляемой, и Лина уже не раз пожалела, что познакомила их. Хотя Тигран был рад…

— Ты ведёшь себя так же, — фыркнула она в ответ, — только я перечу генералу, а ты царю.

Лина открыла рот от такой наглости, а Тигран испуганно прижал к себе жену, замечая, как рука девушки нервно дёрнулась по направлению спины, за которой покоились её кинжалы.

Несмотря на то, что Зоя дерзила постоянно и порой вела себя просто возмутительно, но он всё равно очень любил её, а вот отношение Лины к ней было неоднозначным.

— Зоя, ты даже не представляешь о чём говоришь, — гневно прошипела она, и Тигран заметил, как её глаза заблестели от слёз. — Тебе это всё кажется забавным? Но ты всего лишь маленькая наглая девчонка, демонстрирующая всем свой дурной характер, в то время как моё упрямство всегда имело цель. Спасти армию, спасти страну, жизнь… и не тебе меня упрекать! — выкрикнула она и добавила уже совсем тихо: — И в отличие от тебя мне известна цена, которую порой требует судьба, за непослушание.

— Лина…

— Прости Тигран, — оборвала Лина друга, и убрала за спину кинжал, который всё-таки выхватила в пылу ярости. — Я пойду… пока не убила никого.

Быстро развернувшись, она направилась на тренировочную площадку. Времени уже совсем не осталось, и нужно было уже отправляться в путь, но Лина не могла показаться мужу и сыну в таком состоянии. Требовалось снять напряжение.

— Тигран, прости… я не должна была… — тихо произнесла Зоя, прижимаясь к широкой мужской груди. — Наверно нужно пойти успокоить Лину?

— К ней сейчас опасно приближаться, она в последнее время очень агрессивная. Зоя, — вдруг резко сказал Тигран. — Лина мне как сестра, а тебе стоит лучше следить за своими словами.

— Я всё поняла тигр, правда. Прости, — тихо пискнула девушка и поцеловала плечо мужа.

— Тигран! — вдруг раздался громкий голос Максимилиана, от которого все вокруг вздрогнули. — Хватит обниматься с женой, мы отправляемся. Где Лина?

— Наверно на тренировочной площадке. Макс, только осторожней с ней! — крикнул уже вдогонку Тигран. Но полководец его уже не слышал, он быстро вышел из дворца и повернул направо, злясь на то, что жену приходится искать.

Долго искать Лину не пришлось. Её крики разносились по всей тренировочной площадке, отражаясь от каменных стен и усиливаясь в многочисленных открытых коридорах дворца.

Максимилиан быстро приблизился к маленькой тренировочной площадке за дальней казармой, сделанной специальной для Лины и не смог сдержать вздоха.

Ну что, что могло произойти за десять минут, что он не видел её? Только что она была в прекрасном настроении, улыбалась, шутила и была готова к отбытию в Византий. А сейчас? Сейчас Лина своими ножами яростно терзала соломенное чучело, носясь вокруг него со скоростью смерча, и каждый свой удар сопровождала громкими истерическими криками.

Почувствовав за спиной движение, она резко дёрнулась, и уже следующий удар был направлен на Максимилиана. И только молниеносная реакция спасла ему жизнь. Он быстро ушёл с линии атаки, попутно выхватывая меч, а уже через мгновение защищался от жены.

Она сражалась как безумная, кидаясь на противника яростно и неистово, и стоять под этим натиском было довольно сложно. Да, её мастерство определённо выросло, но самым скверным было то, что её удары не были тренировочными. Каждое выпад был направлен на то, чтобы поразить, и Максимилиан даже начал сомневаться, а сможет ли он совладать с этой безумной женщиной, не ранив её.

Но играть по правилам Лины Максимилиан был не намерен, и, увернувшись от очередного удара, резко дёрнул её за руку и прижал спиной к себе.

— Лина, успокойся, — строго сказал он, крепко удерживая девушку в объятиях. Но она явно была не в состоянии разговаривать, а только сдавленно дышала, вздохи её начали превращаться в истерические всхлипы, и уже через несколько секунд Лина задыхалась от слёз, а из груди вырывался громкий плач. Она обмякла в руках мужа, а он подхватил её на руки и сел на землю, прижимая к себе.

О боги, что опять у неё случилось?

Её сдавленные крики были полны такой боли, таким отчаянием, что сердце его разрывалось на части.

— Милая моя, любимая, пожалуйста, успокойся, — шептал Максимилиан ей, покрывая её лицо поцелуями и пытаясь заглянуть в него. Но всё тело Лины было натянуто, как струна и казалось, что она не видит никого вокруг себя.

Рядом показался Тигран, он также был крайне обеспокоен, и также как и Максимилиан не знал что делать. И казалось, что этой безумной истерике не будет конца, но спустя некоторое время Лина начала успокаиваться, а может быть, у неё просто закончились силы. Она просто легла мужу на руки и продолжала тихо плакать, задыхаясь от своих слёз.

— Лина, милая, посмотри на меня, — тихо попросил Максимилиан. — Лекаря позвать?

— Да, — осипшим голосом произнесла она, и Тигран, увидев кивок друга, тут же побежал за ним.

Максимилиан погладил мокрую щёку, поцеловал припухшие губки и попытался повернуть голову жены к себе, но она упорно отказывалась смотреть на него, пряча лицо.

— Что болит? Скажи мне.

— Душа… Максим, у меня болит душа… я хочу умереть, — прошептала она, и эти слова словно острый нож прошли через сердце. Умереть? Она с ума сошла? После того что произошло… как она вообще может думать об этом?

— Вы даже не представляете, что я чувствую, вам всем плевать на меня, — продолжила говорить Лина.

— Лина, что за бред! — прошипел Максимилиан, еле сдерживаясь, чтобы не начать кричать, но из-за угла появился лекарь с Тиграном и он замолчал.

Лекарь, слава богам, ничего не стал спрашивать, видимо зная, что произошло, а просто подошёл и опустился на колени.

— Госпожа, выпейте это, — протянул он чашу с каким-то отваром, от которого ясно слышался запах трав. — Вам станет легче.

— Спасибо Алей, — прошептала она, беря дрожащими руками напиток.

— Максимилиан, Лине нужно лечь в постель, ей необходимо успокоиться.

— Нет, — тут же сказала она. — Я готова к отбытию.

— Но… — начал говорить лекарь.

— Хватит! — оглушительно закричала Лина, выплёскивая на себя остатки отвара. — Хватит… — уже совсем тихо она прошептала и опять заплакала, закрыв лицо руками.

Максимилиан махнул рукой, отсылая лекаря, и посмотрел на друга в немом вопросе. А тот только пожал плечами, не зная что делать.

— Максимилиан, ты хотел на Икаре плыть? — вдруг неожиданно спросила Лина.

— Да.

— Можно мы с Агатоном отправимся?

— Почему? Тебе не нравится Икар?

— Пожалуйста, — тихо пискнула она, вместо ответа. — А на Икаре Левка с Деметрием отправь… я бы не хотела, чтобы наш сын видел меня в таком состоянии, — добавила уже совсем тихо.

— Левк и Деметрий остаются в Афинах, — сказал Максимилиан, и глаза Лины вновь зажглись огнём.

— Ты издеваешься надомной? — гневно прошептала она, сквозь вновь начинающуюся истерику. — Мой сын остаётся здесь, а я об этом даже не знаю?

— О боги, Лина, успокойся, — уже взмолился Максимилиан. Такая затяжная истерика была слишком тяжёлым испытанием. Она теперь из-за каждого слова будет впадать в ярость? А ведь только что всё было в порядке, да и вообще Лина довольно хорошо справлялась с собой, хотя и предупреждала, о возможных проблемах…

— Я спокойна, — сквозь слёзы ответила она. Подобрала с земли свои кинжалы и направилась к выходу. — Можешь плыть на своём Икаре, я тебя не побеспокою, — не оборачиваясь сказала она и скрылась за поворотом.

— Лина!

— Оставь её в покое, ей нужно успокоиться, — одёрнул его Тигран. — Я присмотрю за ней, а ты ступай на корабль.

— Что с ней случилось? Она едва не убила меня… в неё словно вселился демон, — произнёс Максимилиан, смотря на друга, который явно знал больше него, и то, как он отвёл взгляд, было тому в подтверждение.

— Ну, у нас накануне небольшой конфликт произошёл, — уклончиво ответил он. — Это я виноват Макс.

— Нет брат, ты тут не причём. С тех пор как мы вернулись, она изменилась. Конечно, Лина осталась всё той же женщиной, но иногда у не случаются приступы неконтролируемой ярости… я не знаю что это… не знаю как с этим бороться.

— Это пройдёт Макс. Я присмотрю за ней.

Максимилиан благодарно кивнул Тиграну и пошёл в конюшню. Пора было уже отправляться. И что-то подсказывало, что сейчас Лина неслась как ветер в сторону Пирея.

— Эгоисты… вы все эгоисты… самовлюблённые, бесчувственные… — гневно шептала Лина, забившись в угол маленькой каюты, в которой три года назад она с Максимилианом проводила удивительные ночи, во время не очень долгого путешествия в Византий. И сейчас вспоминая то время, хотелось вернуть всё назад, испытать ещё раз те чувства, когда она была ещё не женой, но уже любовницей, а полководец так яростно желал её. Действительно удивительные времена.

А сейчас? Все с кем она встречается, что-то хотят от неё!

Разумеется, умом Лина понимала, что этот психоз, это одно из проявлений посттравматического синдрома, и скорей всего окружающие её люди небыли такими плохими как ей казалось. Но было невероятно тяжело успокоиться и начать мыслить трезво.

— Лина? — услышала она голос рядом.

— Тигран, пожалуйста, оставь меня в покое.

Мужчина стоял в проёме двери и не знал, как ему поступить. Лина сидела уткнувшись лицом в коленки, закрыв голову руками, в которых были кинжалы. Странное сочетание. Странное и страшное. Да и то, что она набросилась на мужа, заставляло лишний раз подумать, а стоит ли приближаться к этой женщине.

— Малышка, иди ко мне, — тихо прошептал Тигран и нежно обнял девушку.

— Не называй меня так. У тебя теперь жена есть, — пробурчала Лина, покорно прислоняясь к широкой груди друга.

— Ты ревнуешь?

— Да. Раньше хотя бы ты любил меня, а сейчас я никому не нужна.

— Лина, что за бред? — улыбнулся мужчина. — Я по-прежнему люблю тебя, и Юлиан, и этот солдат, ставший генералом, а муж…

— Хватит, — сквозь слёзы прошептала она. — Хватит тигр. Вы все меня любите, потому что всё у вас хорошо. А я видела другую жизнь!

— Другую?

— Да, и я видела другого Юлиана, он не знал меня, и не желал быть мне другом, — тихо сказала Лина, а Тигран замер, понимая, что она рассказывала о том, что было там, под Акрополем. — Я видела другого тебя… твоего отца, и я была не нужна тебе, вы вышвырнули меня из штабной палатки как собаку. И ты снова напал на меня, желая убить, — уже сквозь слёзы произнесла она. — Я видела Максимилиана в объятиях Мильто. Понимаешь? Я видела, как они занимались любовью, потому что муж меня не помнил!

Тигран крепко прижимал к себе девушку и не мог поверить в то, что она говорила. Это было дикостью.

— И я не знаю кому теперь верить, — продолжила Лина. — Я видела ваши души, эгоистичные и чёрствые. А Максимилиан… ему нужна его Греция, а не я. И спустился он в Аид только ради своей страны.

— Ты не права, — только и смог произнести Тигран, соглашаясь с тем, что обсуждать это действительно не стоит. Это не те знания, которыми он хотел владеть. И он даже не представлял, как Лина может спокойно жить с такой ношей на плечах.

— Не права? Тигр, я считала тебя братом, а сейчас… я не верю тебе. Я вам никому не верю.

— Малышка, ты разрываешь мне сердце, — произнёс Тигран. — Мне не известно, что было там, но я знаю точно, что в этом мире любой готов жизнь отдать за тебя. И я в том числе.

Лина уткнулась лицом в сильное плечо, исполосованное страшными шрамами, оставшимися после плена, и закрыла глаза. Конечно, Тигран был прав, да она и сама об этом знала, но не желала признаваться себе. И даже в Аиде, и Юлиан, и Тигран были готовы оказать ей поддержку.

— Ты самое чудесное создание на свете, — тихо произнёс он, гладя девушку по мягким волосам.

— Ты говоришь как Кастор, — улыбнулась Лина.

— Кастор? Он тебе говорил это?

— Ага, и хотел меня похитить, представляешь? Только Максимилиану не говори, — поспешила добавить она, злясь на свой длинный язык. Неверно всё-таки не стоило рассказывать это Тиграну.

— О боги, Лина. Макс же хочет фракийцу Византий отдать, а ты говоришь такие вещи!

— Ну и что? Он же хороший человек. И потом мы с ним поговорили, и он пообещал мне, что больше не вернётся к этой мысли. Но мне было приятно слышать, что я желанна как женщина не только для мужа.

— Ты ненормальная, Лина… — усмехнулся Тигран. — Ненормальная и действительно самая прекрасная женщина на свете.

— На свете… в Аиде ты говорил иначе…

— Малышка, ну что ты глупости говоришь? Как я могу доказать тебе, что ты дорога мне как сестра, и я готов на всё ради тебя?

— Поцелуй меня.

— Что? — ошарашено спросил Тигран.

— Я хочу чтобы ты поцеловал меня, — очень серьёзно произнесла Лина и, развернувшись, села верхом на мужчину, обвив его ногами.

Она требовательно смотрела на израненное лицо друга и ждала.

— Зачем?

— Когда ты просил меня о том же в Риме, я тебя не спрашивала.

Тигран нервно сглотнул, спорить с этим доводом было глупо, нерешительно обнял её и потянулся к губам Лины, которые были нежными, сладкими и дурманящими, так же как и тогда.

Он и сам не знал зачем в тот раз попросил поцеловать его, сексуального влечения к Лине не испытывал, хотя она и была очень красивой девушкой. А то, что тогда она не отказала ему, много значило для него.

Но если тот поцелуй был больше дружеским, то сейчас Лина завладела его губами страстно, и требовательно, а мужское тело тут же отреагировало на это.

— Хватит, — произнёс Тигран, с силой отрывая от себя Лину. — Я не буду заниматься любовью с женой брата. — Холодно сказал он.

— Прости… — тут же сказала она, слезая с него. — Прости тигр. Я не знаю что со мной происходит. Верней я знаю, но не могу справиться с этим…

— Я могу помочь тебе?

— Просто побудь со мной.

— А ты расскажешь мне историю про славного Геракла?

— Конечно, — широко улыбнулась Лина, радуясь, что может угодить другу. В голове был полный сумбур, мысли скакали от одной к другой, и каждая вторая заканчивалась суицидом. И ещё ей было стыдно… стыдно за этот импульсивный поступок.

Да, надо было отвлечься, и рассказывать любимые с детства древнегреческие легенды подходили для этого как никто.

Спустя два дня

Лина открыла глаза, а вокруг было темно… темно и только в маленьком окошке были видны яркие вспышки и раскаты грома, а пол под ногами качался так, что понять где верх, а где низ у корабля не представлялось возможным.

— Максим, — очень тихо прошептала она, напрочь забыв, что муж плывёт на другом корабле.

— Лина, спи, — тут же ответил мужской голос, в котором она узнала друга.

— Тигр, что случилось? Что с кораблём? — испуганно произнесла Лина, и схватила за плечо Тиграна так, что тот болезненно сморщился.

— Ничего страшного, просто шторм, небольшой.

— Небольшой?? — взвизгнула она. — Тигран!!! Я хочу на берег!

— Какой берег? Лина, спи, — пробурчал он в ответ, не понимая, чего она так переволновалась.

— Агатон!!! — оглушительно закричала она.

— Он тебя не слышит. Малышка, успокойся, шторм-то совсем маленький… так, волнение моря. Ложись. Агатон скоро придёт.

— Тигран, а мы не потонем?

— Нет конечно. Иди ко мне, — ухмыльнулся мужчина и притянул Лину к себе. Она дрожала всем телом, а в огромных перепуганных глазах отражались всполохи молнии. — Ты что, грозы боишься?

— Нет, но корабль так качает… кажется что он сейчас перевернётся, — произнесла она уже тише. Крепкие руки друга, обнимающие её, успокаивали, хотя обстановка к этому совсем и не располагала. Вокруг было невероятно шумно, раскаты грома, оглушительные звуки дождя и скрежет дерева, заставляющий усомниться в целостности корабля.

— Малышка, у Макса очень хорошие корабли, и от дождя они не развалятся.

— Да? Ну ладно… а то было бы довольно глупо утонуть.

Тигран не стал ничего отвечать на это. В такие моменты Лина становилась невероятно милой, и то, что она так искренне боялась небольшого шторма, было забавным. Но смеяться над ней он, разумеется, не стал, а только крепче прижал её к себе и радовался, что её дрожь начала уходить.

— Тигран, стоит мне выйти, так ты сразу с женой Максимилиана начал обниматься? — послышался голос Агатона.

Лина сонно открыла глаза, пытаясь понять, что происходит. Она уснула и даже не заметила этого. Звуки грозы были уже далеко, и, кажется шторм начал стихать.

— Агатон, что у вас за корабль такой неустойчивый? Того и гляди перевернётся, — сонно пробурчала она.

— Что? Перевернётся? — засмеялся он в ответ.

— Наша грозная и воинственная Лина испугалась шторма, — тут же заявил Тигран.

— Да ну вас, — обиженно сказала она и, отвернувшись к стенке, уснула.

Спустя три дня

День выдался на редкость пасмурным, дождливым и больше подходящим для поздней осени, нежели для конца лета. Но это нисколько не портило прекрасного настроение царя Фракии, который стоял на пристани Византия вместе с младшим сыном и смотрел на прибытие величественного Икара. Да, он действительно был прекрасен. И почему интересно этот корабль до недавнего времени стоял без дела в порту?

Взгляд фракийца упал на рядом стоящего Грациана, облачённого в официальные одежды правителя Византия.

Надо же каков наглец, гневно подумал он. Отец умер всего семь дней назад, а он уже нацепил на себя этот плащ, да ещё и осмелился показаться в нём царю.

Но внимание Кастора вновь привлёк Икар, который уже подходил к берегу. Он и ещё одна триера. Фракиец недоверчиво сузил глаза и с интересном наблюдал за вторым кораблём.

— Лина? — очень тихо прошептал Евпатор.

— Где? — тут же спросил Кастор сына.

— На триере. Там Лина, — ответил он и тут же замолчал, так как с Икара сошёл Максимилиан, и задержался на мгновение. С триеры в сопровождении генерала и лучшего друга полководца сошла его жена и присоединилась к мужу. Но смутило царя Фракии не только это, Лина выглядела, мягко говоря, не важно. Конечно, она была одета в идеальный традиционный греческий хитон, волосы как обычно распущенны, но красиво уложены, и как положено на плечах белый плащ, вот только глаза у неё были как будто заплаканными. Нежные коралловые губки припухшими, да и в целом девушка казалась какой-то помятой. И хотя Лина держалась хорошо, и ничем очень старалась ничем не показать своего настроения, Кастор хорошо видел её состояние, потому что глаза этой девушки говорили о многом, в отличие от полководца, выдержке которого можно было позавидовать.

Максимилиан с женой приблизились к встречающим и Кастор едва смог сдержать улыбку, когда увидел его взгляд, обращённый на Грациана. Разумеется полководцу не понравилось, что тот был одет не по статусу.

— Я не помню, чтобы назначал тебя правителем Византия, — властно произнёс он, и казалось, что от его ледяного тона замёрзло всё вокруг.

— Прошу меня простить, я подумал, что оставлять город без управления было бы не правильно, — низко поклонился мужчина своему царю, и Кастор про себя ухмыльнулся. Хитрый гадёныш.

— Мне не нужен белый плащ, чтобы управлять страной, — сказал он. — Снимай с себя всё.

— Что? — глупо переспросил Грациан, и Лина негодующе покачала головой, но промолчала. Даже удивительно

— Раздевайся, ты не достоин этих одежд, — ответил Максимилиан и на его лице не дрогнул ни один мускул. — Приветствую тебя Кастор, царь Фракии, — произнёс он официальное приветствие, поворачиваясь к мужчинам рядом. — Евпатор, младший сын, — кивнул он фракийцу.

Кастор ответил Максимилиану, как полагается, тот удовлетворённо кивнул, и вновь повернулся к Грациану.

— Почему ты всё ещё одет?

— Мне раздеться здесь?

— Ты дурак что ли? — вдруг воскликнула Лина, делая шаг в сторону мужчины. Но он совершено неожиданно выхватил из-за пояса короткий меч, и уже через секунду падал на доски деревянного причала, захлёбываясь кровью. Его горло было пробито одним, отточенным годами тренировок смертельным ударом.

— Ой, — тихо произнесла Лина, смотря на окровавленный кинжал в своих руках, и подняла испуганные глаза на мужа. — Я… не хотела убивать его. Я нечаянно.

Вокруг образовалась мёртвая тишина. Все смотрели на жену царя, только что убившую наследного принца.

За спинами фракийцев стояли советники и военные генералы Византия, собравшиеся встретить своего царя, да и простых горожан было достаточное количество.

Максимилиан тоже молчал, не зная что делать.

— Лина, ты защищалась, — произнёс Кастор, и его голос эхом отозвался в образовавшейся тишине, — и меч в руках Грациана тому подтверждение.

— Меч? — недоверчиво просила она. — А… а зачем его вытащил?

— Этого мы уже не узнаем, но то, что он его выхватил, когда ты приблизилась к нему, это мы видели все, — сказал фракиец не очень громко, но его услышали все.

— Лина, ты должна лучше контролировать свои рефлексы, — очень недовольно произнёс Максимилиан.

— Прости, я готова понести наказание, — тихо прошептала она, опуская взгляд.

— Поехали во дворец, там поговорим.

Максимилиан, не смотря на жену, быстро направился к приготовленным для них лошадям, а Лина нервно вздохнула.

— Однако не думал, что всё получится гладко, — очень тихо произнёс Кастор, подходя к девушке и беря её под локоть.

— Вы издеваетесь? — обиженно произнесла она. — Я действительно в последнее время крайне вспыльчивая, и вот… человека убила.

— Лина? Всё в порядке? — вдруг услышала она за спиной голос Тиграна, который смотрел на Кастора очень настороженно, как будто икал в его действиях тайный смысл.

— Да тигр. Пожалуйста, иди к Максимилиану, узнай, он сильно сердится на меня?

Тот неуверенно кивнул, ещё раз посмотрел на фракийца, недоверчиво сузив единственный глаз, и пошёл к полководцу.

— Зачем ты ему рассказала? — тут же сказал Кастор.

— Не знаю… так получилось, — виновато произнесла Лина, удивляясь такой проницательности. — Но он Максимилиану ничего не скажет. Не переживайте.

— Лина! — оглушительно закричал обсуждаемый. — Ты заставляешь меня ждать!

— Простите Кастор, пойду к мужу.

Фракиец кивнул, помог Лине сесть на лошадь и вернулся к своему скакуну.

Лина молча ехала рядом с мужем и никак не могла понять что же она чувствовала. С одной стороны Кастор прав, всё получилось довольно гладко. Нужно было убрать Грациана, и вот он мёртв. И убит он не при сомнительных обстоятельствах ночью в своей постели на следующий день после приезда царской четы, а… а как? То, что он хотел напасть на жену царя, было глупостью, в это даже слабоумный не поверит. Грациан не так глуп, чтобы нападать на глазах у всех, во время приветствия своего царя.

Нет, конечно, ему было за что злиться, Максимилиан приказал ему раздеться и фактически унизил его, но не такой же он дурак, чтобы начать мстить сию же секунду, да ещё таким способом. Но в его руках был меч!

Да, Лина действительно сейчас плохо контролировала свои рефлексы, и справляться с депрессией тяжело, но даже в таком состоянии она бы не убила безоружного и невиновного.

Или убила?

Как всё сложно…

Да ещё и Максимилиан ехал с гипсовой маской на лице, и сказать что-то конкретное о его мыслях не представлялось возможным. Просто царь, просто едет прямо.

Лина гневно сжала поводья в своих руках, пытаясь совладать с яростью.

— Лина, успокойся, — очень тихо произнёс полководец, и она в очередной раз поразилась тому, как он может так хорошо видеть и всё замечать вокруг, при этом смотря прямо.

— Я… я спокойна, — ответила она не своим голосом, и поняла что плачет. Да что же это такое! Сколько можно реветь?! Хватит уже.

Максимилиан повернул голову и посмотрел на жену тёмными, как грозовое небо глазами, в которых проскальзывали искорки нежности.

— Я люблю тебя, — одними губами прошептал он. Лина благодарно улыбнулась ему и отчётливо услышала, как с души упал камень, рассыпавшись на мелкие осколочки.

Она тоже любила его. Любила больше жизни.

Царская процессия быстро доехали до дворца, Максимилиан очень нежно подхватил жену за талию и снял с лошади, но лицо у него при этом было такое, как будто он собирался её убить прямо тут на месте, без суда и следствия, но ей было уже всё равно. Лина знала, что это всего лишь маска.

Все, кому было положено, прошли во дворец вслед за своим царём, и далее в тронный зал. Встали по своим местам. Советники, министры — вдоль стен в соответствии с чёткой иерархией, Кастор с сыном рядом с троном и Лина с другой стороны. И лицо её выражало полную покорность и готовность принять наказание.

Максимилиан молчал, и в зале образовалась оглушительная тишина.

Лине были не понятны все эти сложности. Он был царём, служили в этом дворце верные ему люди, и какая, в самом деле, причина смерти этого трусливого и скользкого типа, который всего лишь по праву рождения должен был стать правителем большого города. Почему нельзя было просто назначить другого?

Но и Максимилиан, и Тигран смотрели на неё как на дурочку, когда она спросила это, и, по всей видимости, этот вопрос являлся не простым.

— Лина, — вдруг сказал Максимилиан, и она подпрыгнула от неожиданности. — Твоя вина не вызывает сомнения и ты должна понести наказание.

— Но в руках Грациана был… — начал говорить Кастор, но тут же замолчал, увидев тяжёлый взгляд Максимилиана.

— Кастор, ты действительно думаешь, что этот слабак хотел напасть на мою жену?

— Нет. Конечно же нет, — обречённо ответил фракиец. — Но обвинять Лину в том, что она хороший воин и рука её разит того, кто поднял на неё меч нельзя.

Лина удивлённо подняла глаза на Кастора. Неужели он будет защищать её перед мужем.

— Это ничего не значит, — ледяным тоном ответил Максимилиан. — Грациан умер от её руки и Лина должна понести наказание. Но я учту твои слова, — добавил он, видя как Кастор снова открыл рот, чтобы возразить. — Лина ты согласна?

— Да, я согласна, — покорно ответила та и увидела, как глаза царя Фракии запылали огнём.

— Сейчас нам нужно решить другое, — продолжил говорить полководец. — Византий остался без правителя.

— Я готов взять на себя это тяжёлое бремя, — с готовность сказал один из советников, а Максимилиан очень внимательно посмотрел на него, и Лина была уверенна, что он знал его, так же как и всех более-менее значимых людей в своей стране.

— Бремя? Управлять Византием бремя? — недоверчиво переспросил, а в его голосе послышались нотки угрозы. И он махнул рукой, приказывая замолчать мужчине, уже приготовившемуся ответить. — Я принял решение. Все советники останутся на своих местах, — уже громко заявил Максимилиан, — а правителем Византия станет младший сын Кастора — Евпатор.

Все громко ахнули.

— Евпатор, ты готов принять город? — ни на кого не обращая внимания, спросил он фракийца.

— Готов. Это будет честью для меня, — тут же сказал он и склонился перед царём Греции.

— Но как же так? — тихо спросил кто-то из советников.

— Ты сомневаешься в моём выборе?

— Нет, но он ведь даже не грек…

— Так сомневаешься или нет? — выкрикнул Максимилиан и голос его как раскат грома пронёсся по залу, отражаясь от стен.

— Нет, ваша воля — для нас закон, — покорно произнёс мужчина.

— Евпатор, ты назначаешься временным правителем Византия сроком на один год. Если за это время ты докажешь мне, что ты достоин этой должности и верен Греции, то войдёшь в полные права.

Фракиец уверенно кивнул, соглашаясь со словами полководца.

— Все свободны. Лина останься, — холодно сказал Максимилиан, как только девушка сделала шаг по направлению к двери.

— Да, мой повелитель, — тихо произнесла она.

Кастор услышал её слова, и его голова нервно дёрнулась, но всё же вышел из зала вместе за всеми. И как только закрылась дверь, Лина тут же подлетела к мужу.

— Максим, прости… я убила его случайно.

— Всё хорошо милая, не переживай. То, что он умер у всех на глазах да ещё и с мечом в руках даже лучше, — ответил Максимилиан, и в голосе его было столько нежности, что сердце разрывалось от любви к этому мужчине. — Но все должны думать, что ты понесёшь наказание.

— Конечно, я всё поняла, — с готовностью ответила она.

— Иди ко мне малыш, я пять дней тебя не видел, — тихо прошептал он, требовательно прижимая жену к себе и начиная нетерпеливо покрывать поцелуями её губы, шею, плечи. В глазах тут же потемнело от желания, и Лина сама не заметила, как оказалась на высоком подлокотнике трона. Она страстно прижимала ногами к себе мужа, и голова кружилась от его горячих губ, а он убрал длинные волосы, оголяя шею, и начал целовать её, нежно и в тоже время страстно.

— Максим, пошли в спальню…

— Нет, я хочу тебя, — довольно грубо ответил он, но злости в его словах не было, только безумное возбуждение.

Максимилиан одним быстрым движением расстегнул застёжку на плече, белая ткань упала, оголяя спину, и тело обдало прохладным воздухом. И уже через мгновение он повыше поднял подол платья Лины, раздвигая шире ноги, и вошёл в неё, нежно, мягко, заполняя целиком и даря острое наслаждение, а нежная рука, приласкавшая обнажённую грудь, усилила его.

— Ааааа, — не смогла она сдержать стон.

Кастор ходил под дверью тронного зала как дикий зверь, не в силах успокоиться.

Неужели Максимилиан действительно накажет Лину? Но он же любит её, фракиец знал это совершенно точно, он видел, как полководец смотрел на свою жену, ласкал взглядом. А сейчас? Сейчас всё как будто изменилось, они приехали на разных кораблях, и после того как они сошли на берег, Лина даже не смотрела на своего обожаемого мужа. Да и сам Максимилиан был крайне холоден.

И это убийство… оно явно было не запланировано. Конечно, Грациан должен был умереть, но не так, не у всех на глазах от руки чрезмерно импульсивной жены царя.

Нет, нет… он не может наказать её, проносилось в голове Кастора. Только не Лину.

— Ааааа, — услышал он за дверью сдавленный стон, и в ту же секунду, не думая ни мгновения, ворвался в тронный зал, готовый убить полководца, посмевшего поднять руку на эту прекрасную женщину.

— Максимилиан! Не трогай… — очень громко воскликнул Кастор, резко открывая дверь, и вдруг замер, увидев совсем не то, что ожидал.

Маленькая, хрупкая девушка, сидела на подлокотнике трона, оголёнными ножками, богато покрытыми синяками, прижимая к себе мужа. Часть её платья упало, и на спине глазу открылись страшные глубокие раны от плети и как будто от когтей огромного зверя и сильные кровоподтёки.

Милое личико Лины раскраснелось, а коралловые губки припухли, и это всё явно не из-за побоев. Но самыми прекрасными были её глаза, испуганные и смущённые одновременно, полная противоположность глазам Максимилиана, которые просто источали гнев и решительность. Да, пожалуй, он действительно сейчас был готов убить.

— Кккк… Кастор, вы чего? — испуганно прошептала Лина, прижимаясь к мужу. Её рука по инерции продолжала гладить чёрные волосы Максимилиана, но опомнившись, неуклюже принялась подхватывать платье, желая прикрыть обнажённую грудь.

— Я… я думал он тебя бьёт, — произнёс царь Фракии, и скривился от того как глупо это прозвучало.

— Вы с ума сошли? Как вам это в голову вообще пришло?

— Прошу меня простить, — ошарашено ответил Кастор, не в силах оторвать взгляд от прекрасного тела девушки. Его изгибы были идеальны, хорошо развитые плечи, руки, крепкие стройные ноги. Но откуда такие страшные следы побоев?

— Почему ты всё ещё здесь? — гневно прошипел Максимилиан, и фракиец вдруг опомнился. Он нервно поклонился, вспомнив, что кроме Лины тут был ещё и её муж, и очень быстро покинул тронный зал. Так стыдно ему ещё никогда не было.

 

Глава 12

На следующий день

Как только показались первые лучи солнца, Максимилиан поднялся с кровати и тут же убежал по своим государственным делам, предварительно дав обещание жене, что не будет гневаться на Кастора. Хотя это и было крайне неприятным, и то, что Кастор так рьяно защищал Лину весьма сомнительным, он дал слово, что забудет об этом неприятном инциденте.

Оказалось, что официального и пышного назначения на пост правителя Византия не будет и все мероприятия по этому поводу отменены. И лишь через год, если Евпатор оправдает ожидания царя Греции, он его утвердит в новой должности, и только после этого будет большой праздник по этому случаю. И время, которое Максимилиан планировал провести в этом городе, с трёх дней увеличилось до недели.

Примерно столько полководец планировал потратить на ознакомление с местными делами и передачу их фракийцу, а Лине всё это время надобно было ходить со скорбным выражением лица и усиленно делать вид, что она несёт страшное наказание.

Ну что ж, надо, значит надо, грустно вздохнула она. Закутавшись в шёлковый халат, Лина подошла к столу, на котором лежали её клинки. Да… даже прицепить их некуда. Но не идти же в купальню без оружия.

Взяла один из клинков в руку и открыла дверь. У спальни, как и полагается, стояла внушительная охрана, но здороваться с ними было бесполезно, они были больше похожи на статуи, и Лина пошла вперёд, в сторону женской половины. Но не успела пройти и пяти шагов, как из-за угла показался царь Фракии.

— Ох, Кастор, хватит уже, — тут же воскликнула девушка.

— Лина, я же ещё ничего не сказал!

— А вы хотели сказать, что случайно проходили мимо и вот, какая неожиданность, тут появилась я? — съязвила Лина, прекрасно понимая, что Кастор её тут ждал и наверняка знал, что Максимилиан сейчас в тронном зале с Евпатором.

— Нет, конечно…а куда ты собралась в таком виде? — вдруг спросил он, смотря на девушку плотно закутанную в халат и ножом в руке.

— В купальню. Я же наказана и не могу пользоваться купальней мужа, — пробурчала в ответ Лина, недовольная этим фактом. — Вы хотите пойти со мной?

— А можно? — засмеялся фракиец, явно оценив шутку девушки.

Лина криво улыбнулась в ответ и пошла прямо по коридору, в конце которого располагалась лестница, ведущая на второй на женскую половину и купальни.

Дворец был красивым, богатым. Большое количество фресок со сценами из местных мифов и легенд, но в основном просто изображение красивых девушек и юношей, слава богу одетых. После Рима у Лины появилась какая-то странная мания, она терпеть не могла изображение голых людей, ей это казалось слишком пошлым, и даже в Афинах планировалась тщательная инспекция всех фресок во дворце. И узнав о планах жены, Максимилиан только негодующе покачал головой, но спорить с женой не стал.

Кастор молча шёл рядом и не знал как сказать Лине то, что он держит свои обещания, что вчерашний инцидент ничего не значит. Хотя, конечно, это было очень, очень сложно. Он хотел эту женщину. И возможно даже рискнул бы похитить её, или даже убить Максимилиана, но он очень хорошо помнил слова, сказанные ей в беседке римского сада "я скорее умру, чем ещё раз позволю мужчине завладеть собой против моей воли". И эти слова запали в его душу. Неужели кто-то посмел обидеть эту женщину, изнасиловать… не может быть.

И вчера, когда Кастор увидел Максимилиана и Лину вместе… Они любили друг друга, действительно любили. И даже холодный и властный взгляд полководца, не мог скрыть той нежности, с которой он прижимал к себе жену. Обнимал как самое большое сокровище в своей жизни. Между ними был не грубый секс, нет, они занимались именно любовью.

— Максимилиану повезло, что у него такая жена, — тихо произнёс Кастор.

— Пожалуйста, хватит…

— Нет, Лина, выслушай меня, — оборвал её царь Фракии и в его голосе появились властные нотки. — Максимилиан сказал, что накажет тебя и был очень убедителен, а накануне вы прибыли на разных кораблях… — сказал он и был вынужден замолчать, так как Лина с силой пихнула его в грудь, резко толкая себе за спину. А через секунду раздался гневный женский крик, который тут же сменился на визг, пронёсшийся оглушительным эхом по дворцу.

Кастор в ту же секунду выхватил меч, и моргнул, пытаясь сориентироваться и понять, что произошло. Перед ним стояла Лина, и она прижимала… верней даже не прижимала, а вдавливала лицом в стену какую-то молодую девушку. Ничего не понятно.

— Лина?

— Стоять смирно! — крикнула она в ответ и Кастор замер, но через мгновение понял, что это было адресовано не ему.

— Я убью тебя! Убью! Убью! — визжала пленённая девушка.

— Кастор, может быть, вы поможете мне? — очень недовольно спросила Лина, поворачиваясь к Фракийцу.

— Чем? — изумлённо спросил он, не понимая, что происходит, откуда взялась это странная девушка и почему она не понравилась Лине.

— Нож заберите например!

— Нож?

Кастор опустил глаза и увидел, что в руке, которую Лина заламывала за спиной своей пленницы, был клинок.

— Быстрей! Пока я не перерезала ей горло! — крикнула она и фракиец, сбрасывая с себя оцепенение, быстро приблизился к ним и обезоружил… убийцу? Эта молодая девушка была убийцей?

— Ты стерва, шлюха, тварь… — лились бесконечным потоком оскорбления от странной пленницы, но лишившись ножа, прыти у неё поубавилась. Лина отпустила её, и девушка просто стояла у стены, заливаясь слезами, и гневно смотрела на жену царя, пытаясь прожечь её взглядом.

— Заткнись! — рявкнул Кастор, и девушка вмиг замолчала, вот только огонь в её глазах угасать и не думал.

— Лина, кто это? — изумлённо спросил он.

— Откуда я знаю? Я её первый раз вижу.

— Ты кто такая? — уже совсем другим тоном спросил Кастор девушку, и сразу стало понятно, что он действительно царь, царь большой и сильной страны. Столько властности и требовательности в голосе Лине не слышала даже у Максимилиана. Даже страшно стало.

По всей видимости, на несостоявшуюся убийцу это тоже произвело впечатление, и она испуганно сжалась.

— Моё имя Гелия, а она убила моего жениха! — гневно выкрикнула девушка.

— Жениха? — изумлённо улыбнулась Лина. — У Грациана не было невесты, а только бесчисленное количество любовниц.

— Нет!!! Нет! Он любил меня! Тебе никогда не понять этого! — завизжала она в ответ и дёрнулась вперёд, но уже через секунду Кастор схватил её за горло и прижал к стене. Девушка тут же начала задыхаться и безуспешно пытаться высвободиться из железной хватки мужчины.

— Кастор, вы её задушите, хватит, — поспешила сказать Лина, и дотронулась до его руки.

— Лина, она же хотела убить тебя.

— Да, но лишь от безысходности…

— Ты действительно веришь в то, что этот червь был способен на любовь? — усмехнулся фракиец, убирая руку, и девушка тут же упала на пол, захлёбываясь воздухом.

— Я… я не знаю, но я ведь правда убила его. Достаточно смертей. Я не хочу, — ответила Лина, смотря на пленницу, заливающуюся слезами. Почему-то ей стало жаль её. Она выглядела невероятно несчастной, и вполне возможно действительно любила Грациана.

— Как скажешь, но я бы убил эту… Гелию. Стража! — оглушительно закричал Кастор и через минуту рядом с ними появились солдаты. — Отошлите эту женщину за пределы Византия и проследите, чтобы она больше не появлялась в городе.

— Но это же… — начал говорить один из солдат и резко замолчал, увидев клинок царя Фракии у своего горла.

— Не смей мне перечить.

— Конечно. Мы всё сделаем, — тут же ответил он и низко поклонился. Солдаты подхватили всхлипывающую девушку за руки и потащили дальше по коридору.

— Надо было убить её, ведь нападение этой женщины вполне могло удаться. А как ты её заметила? — вдруг спросил Кастор, вспоминая, что Лина его очень вовремя оттолкнула, да ещё и своим телом прикрыла вдобавок.

— Почувствовала… услышала — пожала плечами она. — Её сердце билось так, что можно было оглохнуть. Проводите меня до купальни?

— Конечно.

Кастор махнул рукой на коридор, предлагая идти, и в очередной раз поразился этой странной женщине, и тому, что она помиловала несостоявшуюся убийцу. То вспыльчивая и жестокая, то слишком мягкая… удивительное сочетание.

Она шла медленно, а взгляд её был устремлён в пустоту, и только когда они приблизились к дверям купальни, нерешительно замерла.

— Кастор, я бы не хотела, чтобы между нами осталось недопонимание, — начала говорить она. — Я люблю мужа, а он любит меня. И то что мы прибыли на разных кораблях, не перебивайте меня, пожалуйста, — сказала она, заметив, что мужчина открыл рот, желая что-то сказать. — Вам ведь не известны причины, по которым я решила плыть с Агатоном.

— С кем?

— Агатон, это мой друг, на его корабле я приплыла, но это не важно. Кастор, в каждой семье есть проблемы, но эти проблемы наши, понимаете? Они наши и я вас очень попрошу не вмешиваться и не забывать о данном вами обещании, — произнесла Лина и подняла глаза на фракийца.

— Конечно, я как раз хотел сказать тебе, что произошедшее было лишь мимолётней слабостью, и этого больше никогда не повторится, — уверенно сказал он, и очень старался, чтобы голос не выдал его волнение.

Да он желал думать так, желал выбросить мысли об этой женщине, и трезвым умом понимал, что она никогда не будет его. Но перед глазами выплывали те сцены… когда Лина сидела на подлокотнике трона, наполовину обнажена, и даже ужасные шрамы на спине не портили её прекрасного тела. Она была словно богиня.

Он бы всё отдал, только ради того, чтобы оказаться на месте грека, что бы его она прижимала к себе обнажёнными ножками, чтобы в его волосы зарылись маленькие нежные пальчики… И было невероятно тяжело находиться рядом с ней и не обладать. Но он не позволит своим чувствам испортить всё.

— Спасибо Кастор, — тихо произнесла Лина и скрылась за дверью в купальне.

Мужчина немного постоял в пустом коридоре и, развернувшись, ушёл.

Быстрым шагом мимо Максимилиана прошёл фракиец, не заметив его присутствия, а он едва улыбнулся. Да, много лет прошло с тех пор, как он так вот шпионил из-за угла. Когда-то это было его с Тиграном излюбленным развлечением подсматривать за отцами, и подслушивать генералов, советников.

Но сейчас Максимилиан тут стоял не из-за праздного любопытства, ему было очень интересно, что происходит между женой и Кастором. А то, что они не просто знакомые он заметил уже давно. Точнее сама Лина относилась к нему как к хорошему другу, не больше. Шутила, улыбалась… но вот взгляд фракийца Максимилиану совсем не нравился.

Хотя он его умело скрывал, полководец видел с каким вожделением Кастор смотрит на Лину, а то, что он ворвался вчера в тронный зал, с целью не допустить наказания, удивило.

Он пусть и не был образцом выдержки, но свои эмоции контролировал крайне хорошо, показывая собеседнику именно то, что желает, не более и не менее. А тут такой импульсивный поступок…

Максимилиан дождался пока Кастор скроется за поворотом, и открыл дверь в купальню, куда зашла жена.

— Стой, где стоишь, — услышал Максимилиан голос Лины, как только зашёл в купальню, и не смог сдержать улыбку. Маленькая воинственная девушка, тут же схватила кинжал, лежавший возле её руки, и была уже готова защищаться от нежданного визитёра. По всей видимости, нападение этой странной женщины, выбило её из колеи, и теперь она будет кидаться на каждую тень.

— Это я.

— Максим? Ты напугал меня, — обиженно произнесла она, откладывая клинок в сторону, и повернулась, улыбнувшись мужу, а в купальне словно стало светлее.

Максимилиан приблизился к Лине и встал сбоку от неё. Она уже расслабилась, видя, что угрозы нет, и опустилась в ароматную воду.

— О каком обещании ты говорила? — задал он волновавший меня вопрос.

— Чего? — сморщила она свой изящный носик и надула губки.

— Милая, я хочу знать, о каком обещании ты говорила с Кастором, — сказал Максимилиан как можно мягче.

— Полководец! — тут же начала кричать она. — Ты следишь за мной? А тебе не кажется, что ты переходишь все разумные границы?

— Лина, ты моя жена, и желаю знать всё, что касается тебя.

— Я всё время, которое нахожусь рядом с тобой, доказываю тебе, что мне можно верить, а ты!! Я… я даже говорить с тобой не хочу! — воскликнула она и в её голосе появились первые признаки истерики.

"О боги, — подумал Максимилиан, когда же это всё закончится и Лина сможет нормально и адекватно воспринимать окружающее?" Конечно, она и раньше была очень вспыльчивой, но всегда быстро успокаивалась, но только не в последнее время.

— Любимая, тебе я верю, но я не знаю как мне относиться к Кастору, — ответил он очень осторожно, отмечая про себя, что даже с Деметрием разговаривать проще. Он, в отличие от этой женщины, всё понимает.

— Максим, ты можешь просто поверить мне на слово, что ничего дурного Кастор не затевает и не думает? Что ты можешь относиться к нему, так же как и раньше?

Полководец гневно сжал губы. Это действительно был вопрос на веру и то, насколько он доверяет своей жене. Но одно дело Лина, и совсем другое фракиец…

— Ты в этом уверенна?

— Максимилиан, в этой жизни я уверенна только в тебе, но пожалуйста, не ищи врагов там, где их нет. А если вдруг что-то и произойдёт, то всю ответственность я готова взять на себя.

— Хорошо, — ответил Максимилиан и развернулся, чтобы уйти, но услышал, как жена окликнула его.

— Постой.

Она смотрела на него большими голубыми глазами и как будто что-то хотела сказать, но почему-то молчала.

— Что ты хотела?

— Побудь со мной.

— Меня ждут советники и Евпатор.

— Значит, что бы шпионить за мной время ты нашёл, а как поцеловать, так тебя ждут?

— Нет милая, целовать тебя я готов всегда, — улыбнулся он и наклонился к нежным горячим губам.

— Я люблю тебя, — тихо прошептала Лина, гладя мужа мокрой ручкой, — никогда не сомневайся во мне.

— Никогда.

Спустя пять дней

Было невыносимо жарко и душно. Густой воздух раскалился до каких-то немыслимых температур, и даже каменные стены дворца лишь ненамного улучшали обстановку. Но хуже всего было то, что Максимилиан практически безвылазно сидел в тронном зале и создавалось впечатление, что это он принимает управление городом, а не Евпатор.

— Лина, почему ты всё время ходишь в тёплых одеждах? — спросил Тигран с улыбкой смотря на сидевшую рядом девушку. Она, как и все изнемогала от жары, но при этом почему-то носила закрытую одежду, так не характерную для неё. Обычно всё было наоборот, Лина одевалась открыто, и порой её наряды были даже слишком откровенны для её статуса, но только не в последнее время.

— Мне есть, что скрывать тигр, и давай ты не будешь спрашивать что? — засмеялась она в ответ и потянулась за очередной веточкой винограда. Рассказывать, что всё её тело было покрыто синяками, ссадинами и огромными кровоподтёками от палки, желания не было.

Они лежали в широких шезлонгах во внутреннем дворе, а рядом весело журчал небольшой фонтанчик, от которого шла лёгкая, еле уловимая прохлада. Но даже ей Лина была рада.

— В последнее время ты стала странной, — тихо сказал Тигран. — Как будто закрытой, чужой.

— Прости тигр, но я до сих пор не могу прийти после того происшествия. Боюсь закрывать глаза… всё время вспоминаю то, что чувствовала, как мне было страшно. Не дай бог кому-то пережить это.

— Страшно? Тебе? — недоверчиво улыбнулся он.

— А я что, не человек? — тут же взвилась Лина, и Тигран мысленно ругнулся на себя. Знал ведь что она сейчас очень вспыльчивая, и всё равно не удержался от едкого вопроса.

— Лина, а почему ты всё время говоришь бог, а не боги? — поспешил сменить тему он. — Ты поклоняешься только Афине?

— Максимилиан меня тоже об этом спрашивал, правда давно это было, — улыбнулась Лина и задумалась о том, как ответить на вопрос. Полководцу в тот раз она ответила, что исповедует другую религию, что Афина для неё скорее наставник, нежели богиня. Но прожив больше трёх лет в Греции в другой реальности, всё поменялось. Мировоззрение, отношение к богам, отношение к миру… всё.

— Лина? — прервал размышления девушки Тигран.

— Привыкла… просто привыкла. Там откуда я родом, только один бог.

— А сейчас? Ты же поклоняешься олимпийским богам.

— Тигран, давай не будем обсуждать религию, а?

— Ладно, — ухмыльнулся он, наблюдая за тем, как Лина подбирает последние ягоды винограда из чаши с невероятно разочарованным выражением лица.

И как она могла есть его в таких нереальных количествах, для него оставалось загадкой.

— Пошли прогуляемся?

— В такую жару? — тут же возмутился Тигран, но покорно кивнул, видя умоляющий взгляд девушки. — Ладно, пошли… а то и правда, надоело на месте сидеть. Кастор кстати уезжает сегодня.

— Да? И не зашёл попрощаться? — грустно вздохнула Лина, поднимаясь на ноги.

Царь Фракии после того разговора перед дверьми купальни пять дней назад усиленно избегал её и в редкие моменты встречи вёл себя официально и строго, как будто они небыли знакомы вовсе. Наверно это было правильным, но невероятно обидным.

— Да он сейчас как раз и отбывает, если мы поторопимся, то возможно застанем его на дворцовой площади.

— Ну пошли скорей тогда! — воскликнула Лина и как ветер понеслась по коридорам, распугивая прислугу, совсем забыв, что у Тиграна переломы ног пока ещё не до конца не зажили и бегать он не может, и буквально вылетела из дверей дворца.

— Ой, — тихо пискнула она, когда на неё, как по команде повернули голову все, кто был на площади. А именно Максимилиан, Кастор с сыном, двое неизвестных мужчин, судя по всему советников, и довольно большой отряд фракийский солдат, собранных для сопровождения своего царя. — А почему меня не позвали? — спросила Лина робко.

— Лина, ты не забыла, что ты наказана? — очень тихо и настойчиво спросил Максимилиан, всем своим видом показывая, что находиться ей тут не полагается. И все кто стояли рядом с ним, с упрёком смотрели на неожиданно появившуюся девушку.

— Я помню, — прошептала она, не зная, что делать дальше. Наверно всё-таки было бы правильным покинуть площадь. — Прошу меня простить… — начала говорить Лина и собралась было уже развернуться обратно к дворцовым дверям, как рядом с собой увидела белую вспышку света.

Афина. Легка на помине.

Но говорить что-либо она не стала, а лишь протянула руку и пальцем показала на какое-то серое здание, стоящее неподалёку.

Лина повернула голову в указанном направлении и нахмурила брови, не понимая, что богиня хотела сказать ей. Дом как дом… обыкновенный. Маленький, низкий, не красивый, с плоской крышей… крыша!!! На крыше стояла та самая девушка, что напала на неё недавно, а в руках её был арбалет, и целилась она не в неё, нет… в Максимилиана!

Не думая не секунды, Лина сорвалась с места, едва не поскользнувшись на мелких камнях, рассыпанных на мраморных ступенях дворца, и понеслась к мужу.

Только бы успеть, только бы успеть! Проносилось в её голове ураганом, и казалось, что она бежала бесконечно долго, а краем глаза была видна летящая стрела. Как же она быстро летит!

Быстрей!!!

В последний миг, Лина подбежала к мужу, обняла его, и улыбнулась. Успела. В глазах тут же потемнело от острой боли, появившейся в груди и расплывающейся по всему телу.

Максимилиан как заворожённый смотрел, как Лина совершенно неожиданно и довольно опасно спрыгнув с высокой лестницы, со скоростью света устремилась к нему. С невероятной силой расталкивая попавшихся ей на пути солдат, она бежала вперёд, а в глазах её был страх.

О боги, что опять случилось? Только и успел подумать Максимилиан, и в тот же миг Лина бросилась ему на шею, нежно обняв его. Счастливая улыбка появилась на её устах, а вслед за ней сильный толчок и боль в груди. Боль? Что… Но не успел он подумать, как Лина начала падать.

— Лина! — услышал он оглушительный крик Кастора. — Лекаря! Быстро!

Максимилиан ошарашено смотрел на жену у своих ног со стрелой, торчащей над грудью.

— Где лекарь? — продолжал орать Кастор, удерживая Лину на своих руках, и его нарядный белый хитон с традиционным фракийским ярким орнаментом вмиг окрасилась в красный цвет, пропитавшись кровью.

На негнущихся ногах полководец опустился на колени и не мог поверить в происходящее. Она умирала, о боги, его жена умирала. Её розовые губки побелели, а изо рта вырывалось сдавленное прерывистое дыхание.

— Лина, ты слышишь меня? — кричал Кастор.

— Да не орите вы, — еле слышно прошептала она и все вокруг облегчённо вздохнули. — Где мой муж?

— Я тут родная, — тут же ответил Максимилиан и коснулся бледной щеки.

— Я успела?

— Успела любимая, но ты не должна была этого делать, — ответил он дрожащим голосом, не осознавая до конца, что произошло. Только что всё было нормально, мгновение, и Лина лежит перед ним вся в крови.

— Должна, полководец, — ответила она и попыталась улыбнуться обескровленными губами. — Мне кто-нибудь вытащит стрелу?

— Где лекарь? — заорал Кастор пуще прежнего.

— Не орите вы, оглохнуть можно. Рана не смертельная… наверно, — покряхтела Лина.

Боль была невыносимой, и оставаться в сознании было невероятно тяжело, но смотря на двух перепуганных мужчин рядом с собой, закрывать глаза не хотелось. Но проанализировав своё состояние, она поняла, что жизненно важные органы были не задеты, стрела пробила грудную клетку достаточно высоко, а вот от потери крови умереть было бы довольно глупо.

Через несколько секунд прибежал лекарь, а вслед за ним ещё двое. Они начали очень быстро и очень нервно осматривать жену царя.

— Идиоты! Вытащите стрелу и наложите давящую повязку, нужно остановит кровь! — прошипела Лина из последних сил, а Максимилиан гневно сжал кулаки.

— Господин, мне нужно осмотреть вас, — услышал он голос рядом и обернулся.

— Что?

— Вы ранены.

Максимилиан опустил глаза и увидел, что его хитон тоже был весь пропитан кровью. Одна стрела, ранила их обоих, поэтому он и почувствовал боль в груди.

— Потом осмотришь, — ответил он и вздрогнул, услышав крик жены.

Это лекарь вытащил стрелу.

— Максим, ты где? — заплакала она, через мгновение, и начала нервно шарить рукой рядом с собой в поисках мужа.

— Я здесь милая, я рядом, — тут же сказал он, целуя бледную холодную ручку.

— Максим, не уходи.

— Я тебя не оставлю, я с тобой. Только не закрывай глаза.

— Сильнее дави, я сейчас кровью истеку, — повернулась Лина к лекарю. — Максимилиан, найди нормальных лекарей, эти недоумки какие-то.

— Конечно, конечно, только не умирай.

— Господин, мы её поймали, — услышал он за спиной голос и повернулся. Перед ним стояли два солдата и держали девушку, которая даже не скрывала своей радости. Она смотрела на Лину и торжествующе улыбалась.

— Что с ней делать?

— Убить! — почти выкрикнул Кастор, который выглядел ненамного лучше Лины. Такой же бледный. Но Максимилиан поднял руку, останавливая его. Фракиец уже был готов сам наброситься на пленницу, и придушить голыми руками.

Но нет, эту тварь он убьёт сам.

Максимилиан схватил за горло женщину и посмотрел в её наглые глаза.

Она тихо охнула, когда почувствовала холодный металл у своей груди, но уже через секунду в её взгляде вновь горела ненависть. Да, она была готова умереть и присоединиться к своему любимому Грациану в загробном мире.

— Ты не умрёшь быстро, — гневно прошипел ей на ухо Максимилиан. — Ты будешь лежать на дороге как собака, и чувствовать, как жизнь уходит от тебя. Чувствовать, как мир чернеет. Ты будешь умирать, и знать, что никто не удостоит тебя погребения и твоя грязная душа никогда не найдёт покоя.

В глазах девушки отразился испуг, а уже через секунду она почувствовала горячую кровь на своём теле.

Полководец оттолкнул её от себя, и она упала на площадь, истекать кровью.

— Максимилиан! — закричала Лина. Он повернул голову и увидел, как Лину подняли на носилках и понесли во дворец.

— Иди к ней, — тут же сказал Кастор. Максимилиан кивнул и побежал к жене. — Иди… она любит тебя, ты ей нужен, — добавил он уже тише.

Максимилиан крепко сжимал маленькую холодную ладошку жены в своей руке, пока лекари обрабатывали рану. Но Лина не корчилась и не вздрагивала, хотя боль испытывала ужасную. Её лоб покрыли мелкие капли пота, и дышала она через раз, но мужественно терпела. Терпела и, не отрываясь, смотрела в глаза мужа.

Лина хотела сказать ему, что любит, сказать спасибо за то, что он рядом, но не могла. Силы были на исходе, и она чувствовала, что сознание уходит от неё, и только тёмные глаза Максимилиана не давали забыться.

— Госпожа, вам нужно отдохнуть. Рану мы обработали, перевязали, теперь только ждать.

— Продезинфицировали? — очень тихо спросила Лина.

— Да.

— Хорошо. Идите.

Лекари низко поклонились и вышли из комнаты.

— Ты ранен? — спросила Лина, смотря на окровавленный хитон мужа.

— Ерунда.

— Покажи мне.

— Лина…

— Максим, пожалуйста, не спорь, мне очень тяжело говорить… сними хитон.

Полководец послушно разделся и показал на груди глубокий прокол от стрелы, прямо напротив сердца.

— Не страшно, только надо обработать, — еле слышно прошептала она, чувствуя, как сознание покидает её.

— Милая? Лина! — слышала она уже через черноту.

— Что же вы все так орёте…

Максимилиан испуганно замер, но через несколько секунд уже облегчённо выдохнул. Лина уснула… всего лишь уснула, а глубокое ровное дыхание было тому подтверждением.

— Спи любимая, — поцеловал он её в бледные губы и вышел из спальни.

На следующий день

Лина проснулась от того, что кто-то рядом тихо разговаривал. Сначала голоса казались едва различимым шёпотом, но это было не так. Придя в себя, стало очевидно, что разговаривали они довольно громко, и это были явно мужчины… и не один.

Нет, ну они издеваются! Подумала она, приоткрывая один глаз. Ну разумеется! Всё было именно так, как Лина и думала. Кастор с сыном, Тигран, Агатон и Максимилиан, можно сказать, что лежали на большом ковре, расстеленном на полу, и что-то увлечённо обсуждали, совершенно не смущаясь того, что рядом спала она.

И странным было даже не то, что они не сидели за столом как нормальные люди, и не то, что перед ними был накрыт богатый стол и разложена карта, судя по очертаниям Византия, и его окрестностей… нет. Сам факт их присутствие в этой комнате возмутил девушку до глубины души.

— Мальчики, а вы комнатой не ошиблись? — спросила она, натягивая одеяло повыше.

Все тут же замолчали и повернули голову в сторону кровати, от чего Лина засмущалась ещё больше.

— О, наша раненая очнулась, — заулыбался Тигран.

— А что вы тут делаете? Другого места для своего совета не нашли? — возмутилась тут же Лина.

— Мы переживали…

— Агатон! И вы туда же! Идите все вон отсюда! — гневно выкрикнула она, поднимаясь на кровати, но скривилась от боли и была вынуждена вернуться в лежачее положение.

Мужчины начали нерешительно вставать со своих мест и проходить к выходу.

— Прости малышка, мы все очень волновались за тебя, — тихо произнёс Тигран, обнимая девушку, и улыбнулся, увидев завистливый взгляд Кастора. Но фракиец говорить ничего не стал, а лишь задержался на мгновение у двери.

— Кастор, а почему вы не уехали? — спросила Лина, когда Тигран поднялся с её кровати.

— Ты едва не умерла у меня на руках… как я мог уехать?

— Вы так кричали, что я просто была обязана остаться в живых, — улыбнулась она в ответ, и мужчина кивнул, благодаря её за эти слова.

За двадцать часов, что Лина была без сознания он и все остальные едва не сошли с ума от волнения. Максимилиан сидел у кровати жены, не отпуская её руки, и никого не желал видеть рядом… Но потом к нему присоединился Тигран, убедив его, что вдвоём переживать легче, затем появился тот самый Агатон, о котором говорила Лина. Он, как только узнал о её ранении, тут же прибежал и буквально потребовал пустить его к девушке, а полководец, на удивление согласился. А уже после к ним было разрешено присоединиться и Кастору с сыном, так как без конца заглядывали в комнату.

Поступок Лины потряс всех без исключения… то, что она, не задумываясь, была готова умереть ради мужа, было невероятным. А Максимилиан сидел мрачнее тучи и обмолвился случайно, что это уже не первый раз, когда она прикрывает его своим телом, рискуя жизнью.

— Макс, ты не сможешь убедить её не вмешиваться и смотреть, как тебя убивают, — говорил Тигран.

— Не смогу, но пока ей везёт, но что если она умрёт? Брат, я не могу потерять её, — отвечал он и все, кто был в комнате, поддерживали его.

— Максимилиан, что вы тут устроили? — обиженно спросила Лина, когда за дверью скрылся последний мужчина.

— Лина, они действительно переживали за тебя, — ответил он немного виновато, хорошо понимая, что со стороны это конечно выглядело не лучшим образом. Сам бы он ни за что не хотел бы оказаться на её месте.

— Переживать не обязательно было в этой комнате, — надула губки Лина и недовольно нахохлилась. — Я же жива, да и ранение, несмотря на то, что выглядит страшным, не смертельное… А вы тут все собрались, а я непричёсанна…

— Милая, не говори ерунду. Ты прекрасна как всегда, — улыбнулся Максимилиан, понимая почему она начала ругаться. Несмотря на то, что Лина была сильным и жестоким воином, она оставалась женщиной, тщательно следившей за своей внешностью. Конечно, согласно своим странными представлениям о нормах приличия, но никогда не позволяла показаться на людях неопрятно одетой или грязной.

— Это тебе ерунда, а как я теперь Агатону в глаза буду смотреть? Или Катору? Хотя ладно… какая теперь разница, в самом деле, — сказала она, смотря как Максимилиан улыбался, смотря на неё. Он нежно погладил бледную щёку, спустился к губам, и провёл пальцем по их контуру, как будто изучая.

— Ты проголодалась наверно?

— Да, очень, — честно ответила Лина. — У вас там есть что-нибудь вкусненькое? — спросила она, смотря в сторону ковра, на котором сидели мужчины.

— Конечно, — кивнул Максимилиан и пошёл за большим блюдом, на котором лежали куски мяса, мёд и хлеб. Взял с него самый аппетитный кусочек и положил в рот жене. — Вкусно?

Полководец смотрел на свою жену и не мог сдержать улыбку, как она откровенно наслаждалась незамысловатой пищей и тем как он кормил её. Лина захватила его пальцы губами и нежно приласкала их языком, и это было лучшим ответом на его вопрос.

— Больше никогда так не поступай, — очень серьёзно произнёс Максимилиан, положив ей в рот очередной кусочек пищи.

— Нет, и ты сам знаешь, что просишь невозможное…

— Я не прошу, а приказываю!

— Значит, я ослушаюсь твоего приказа, и полководец, хватит уже об этом. Если ты собираешься упрекать меня, то лучше Тиграна позови, он хотя бы не такой упрямый как ты, — пробурчала Лина и сама потянулась за следующим куском мяса.

Максимилиан хотел кричать и ругаться. Почему, почему она такая своенравная и дерзкая? Всё время перечит. И такая любимая… желанная. Да, пожалуй, если бы она была послушной и покладистой как большинство гречанок, то не была бы такой прекрасной и очаровательной.

Да, именно эта дерзость делает её особенной, не такой как все. Хотя надо отдать ей должное, Лина довольно сильно изменилась за то время, которое провела рядом с ним. Она всеми силами пыталась стать ему достойной женой и вести себя как положено жене царя. Получалось это не всегда, но от той женщины, которая так откровенно хамила всем окружающим и при любом удобном случае, осталось мало. Лина стала его женой.

— Что с рукой? — вдруг спросил Максимилиан, обращая внимания, что Лина, хотя и выглядела довольно скверно, но очень резво копалась в принесённой тарелке, выбирая кусочки мяса и хлеба, не измазанные в мёде, но почему-то только правой рукой…

— Кажется нерв какой-то повреждён, — грустно ответила она и подняла левую руку, показывая, что она плохо её слушается. — Пальцев практически не чувствую.

— Пройдёт…

— Нет, не думаю, — тут же сказала Лина и улыбнулась, очень стараясь скрыть в своём голосе грусть по этому поводу. Жить с практически парализованной рукой тяжело, не говоря уже о том, чтобы сражаться. А сила её техники боя была именно в том, что кинжала два и у каждого имелась своя роль во время сражения. И то, что рука восстановится, было маловероятно.

— Да ты не переживай, у меня ещё вторая осталась.

Максимилиан нежно взял в руку маленькую ладошку жены и поцеловал её. Внутри него пылал бешеный огонь, и он едва мог сдерживать его в себе. Он мог потерять её… в очередной раз. А Лина так пренебрежительно говорила об этом, как будто она гуляла, упала и ушибла ногу.

Перед глазами стояла Алкмена. Как она умирала, умирала на руках своего мужа, как он кричал, от горя… Нет, Максимилиан не желал для себя такого же испытания. Лина должна жить, она слишком много значит для него, для народа, для Греции.

— Максим, я полежу немного, голова сильно кружится. Если у тебя нет важных дел, побудешь со мной немного?

— Конечно милая. Ты моё сокровище, никому тебя не отдам, — ответил он и лёг рядом с женой, прижимая её к себе, и улыбнулся, почувствовав нежный поцелуй на своей руке.

Спустя семь дней

Максимилиан сидел за большим столом, в пол уха слушал, что говорил Евпатор и смотрел на жену, которая безуспешно боролась со своими любыми ракушками, пытаясь раскрыть их. Но получалось плохо, пальцы на левой руке её не слушались, и она уже начинала нервничать из-за этого.

— Лина, давай помогу, — предложил Кастор, который сидел рядом и тоже с интересном наблюдал за потугами девушки.

— Вы вынуждаете меня нахамить вам, — буркнула она в ответ и отвернулась, всем своим видом показывая, что в помощи не нуждается, и Максимилиан понимающе ухмыльнулся. Лина не любила любое проявление слабости, но когда они оставались наедине, с удовольствием принимала помощь от мужа, даже тогда, когда в ней не нуждалась. — И когда мы уже в Афины отправимся? Деметрий нас уже заждался наверно.

— Как только ты поправишься и сможешь без опасений плыть на корабле, мы сразу же поедем домой, — ответил полководец, а Лина изумлённо открыла рот. Она-то думала, что у мужа тут дела ещё остались, а оказывается вот оно как.

— Тогда сегодня же и отправимся.

— Лекарь говорит, что ты пока ещё нездорова.

— Максимилиан, местные лекари не слишком умные, — довольно грубо ответила Лина. — И я одна знаю больше, чем они все вместе взятые. Так что я готова к отбытию. И Кастора нужно отпустить домой.

— А его никто тут никто не держит, — пробубнил полководец, очень стараясь не смотреть на фракийца, которому уже давно следовало бы покинуть Византий. Но он почему-то домой не торопился, и практически всё свободное время проводил с Линой, развлекая её историями из своей жизни. Ничего плохого, в общем-то, и ни одного лишнего жеста или взгляда Максимилиан не видел, но всё равно было неприятно.

— Лисимаху полезно оставаться одному. Он собирается стать царём, а значит должен научиться справляться с проблемами самостоятельно, без моей помощи, — ответил Кастор, прекрасно понимая о чём думал грек. Но слишком свежи были воспоминания о крови Лины на руках, её слезах… как она звала своего мужа.

Кастор в очередной раз убедился, что эта женщина не для него, что она принадлежит другому, и телом, и духом, но уехать всё равно не мог.

— Завтра отправимся, — кивнул Максимилиан.

— Хорошо. Я хочу сходить к морю…

— Лина, раз мы завтра уезжаем, то мне нужно заняться делами, а одной я тебе покидать дворец не разрешаю.

— Кастор, составите мне компанию? — улыбнулась она фракийцу.

— Конечно, — поспешил ответить тот, увидев, что Максимилиан открыл рот от возмущения и хотел уже возразить.

Лина поднялась из-за стола, схватив попутно с него гроздь винограда, и пошла к мужу обнять его.

— Идите, у меня сегодня ещё много дел.

— Только долго не задерживайся, я хотела бы заснуть вместе с тобой, — шепнула она ему на ушко и незаметно поцеловала, зная, что Максимилиан не любит при посторонних подобного, но он вдруг обнял её и впился в нежные губы страстным поцелуем. Лина от неожиданности села ему на колени и инстинктивно обняла его за плечи.

— Максимилиан, если ты не остановишься, то о делах можешь забыть, — звонко рассмеялась она, отстраняясь от мужа. — Мне же одного поцелуя мало, и я потребую продолжения.

— Можешь идти, — уже холодным тоном сказал он, отпуская Лину и нежно погладив её по талии напоследок.

Кастор еле сдерживал улыбку. Полководец вёл себя словно неопытный и ревнивый юноша, и как будто видел рядом с собой соперника. И было не важно, что он царь Греции и эта женщина его жена.

Лина окончательно засмущалась, заметив взгляды в свою сторону, накинула на плечи белый плащ, и поспешила выйти из зала вслед за фракийцем.

— Как дела у Евпатора? — спросила она, когда они подошли к конюшне. — Он познакомился с городом?

— Разумеется… Лина, наверно тебе не стоит садиться на лошадь. Твоё ранение довольно тяжёлое, а ты так пренебрежительно относишься к нему…

— Ну а чего? Пешком что ли идти? — недовольно сморщилась она.

— Почему пешком? Колесницу можно взять.

— Колесницу… даже не знаю… не люблю я их, — потянула Лина и недоверчиво посмотрела на Кастора. — А вы хорошо управляетесь с ней? Мы не свалимся?

— О боги Лина, что ты такое говоришь? — засмеялся он в ответ и махнул рукой конюху, приказывая запрячь лошадей.

Через несколько минут перед ними уже стояла не очень большая закрытая конструкция на двух колёсах и Лина в очередной раз поразилась тому, насколько она была не похожа на классическую колесницу в её понимании. Она отличалась от военной, которую видела до этого на поле боя. В той было всего два огромных колеса и перекладина для возницы, и эта также довольно сильно отличалась от большой дорожной, на которой они с мужем возвращались из Фракии. Колесница, стоявшая перед ней была какой-то треугольной, с мордой дракона на носу и лапами сзади.

— Ох… — только и смогла сказать Лина и, стараясь не показать своей неуверенности, встала на подножку и уцепилась здоровой рукой за поручень.

Кастор усмехнулся такой нерешительности, встал за спиной девушки и взялся за поводья, стеганув их немного. Лошади медленно начали движения и как только дворцовые ворота миновали и выехали на главную дорогу, начали разгоняться.

— Кастор, уберите руку, — возмущённо произнесла Лина, когда мужчина уж слишком откровенно обнял её за талию.

— Не о том думаешь, — усмехнулся он. — Ты упадёшь, если я не буду держать тебя.

— Ну вы держите, а не обнимайтесь, — пробурчала она уже тише.

Хотя Кастор и прижимался к ней очень тесно, но действительно держал крепко, а это было делом не из лёгких. Руки у него было всего две, и второй он держал поводья, и при этом ему удавалось крепко стоять на ногах.

Фракиец только улыбнулся в ответ. Лина могла ворчать сколько угодно, но ему было всё равно, он наслаждался удивительным мгновением, зная, что это больше никогда не повторится. Золотистые волосы девушки переливались на солнце, а сладкий дурманящий аромат щекотал нос, напоминая о цветах.

В его руках побывало много женских тел, пышных, стройных, маленьких, больших, но Лина была другой. Под рукой он чувствовал подтянутый животик, к его груди прижималась крепкая спина, плечи и руки её были хорошо развитыми, сильными, и при этом она казалось удивительно нежной и мягкой.

Хотелось коснуться губами оголившейся шеи, попробовать на вкус её кожу, но нет. Пора уже заканчивать с этими желаниями.

Колесница быстро доехала до дальнего песчаного пляжа, и Кастор остановил коней.

— Ну вот, ничего страшного, — улыбнулся он, помогая девушке сойти на песок.

— А я и не боялась, — буркнула Лина в ответ, снимая сандалии на ходу, и пошла к морю, наслаждаясь горячим песком под ногами.

Кастор просто шёл рядом с девушкой и молчал. Она бесцельно прогуливалась по пляжу, мочила ноги в воде и казалось, что мысли её были где-то очень далеко.

— Искупаться бы… — грустно произнесла Лина.

— Рану нельзя мочить, тем более солёной водой.

— Да, я знаю… Кастор, а Евпатору понравился Византий? — вдруг спросила она и подняла на мужчину серьёзные глаза.

— Я не понимаю. Что значит понравился? — усмехнулся он.

— Ну вот вы любите свою страну?

— Да, разумеется.

— И Максимилиан любит Грецию, свой народ, а они любят его. Ведь нельзя управлять городом или страной искренне не любя её. А Евпатор? Понятно, что он не успел полюбить этот город, но ему хотя бы он нравится?

— Лина, ты очень странная женщина, — засмеялся Кастор. — Порой мудрая не по возрасту, а иногда невероятно наивная и очень часто границы между этими двумя качествами не видно.

— Это комплимент такой?

— Можешь считать это комплиментом… Нравится? Да, можно сказать, что этот город ему понравился. Но не своей архитектурой, — усмехнулся фракиец, — а своим потенциалом. Здесь интересные люди, разнообразные задачи. Он другой…

— Это хорошо… — задумчиво потянула Лина, поднимая подол платья и наслаждаясь тёплой волной, накрывшей ноги. — Знаете, что я думаю? — вдруг спросила она, немного помолчав, и увидев недоумевающий взгляд Кастора, продолжила. — Те, кто родился на берегу моря, не ценят его, не умеют наслаждаться им, и мне всегда стоит больших усилий уговорить кого-либо составить мне компанию в прогулке на побережье. Жаль…

— Лина, когда ты ещё носила Деметрия, вы с Максимилианом пропали, а появились уже с ребёнком, а вслед за этим в Греции прошло много реформ, появились новые изобретения… ты была дома? — спросил Кастор и посмотрел на девушку, которая подняла на него встревоженные глаза. Она явно не понимала такой резкой смены темы, но он очень много думал об этом и сейчас, когда наконец-то представилась возможность, решил спросить. Не на прямую, нет… он успел хорошо изучить Лину и понял, что та никогда не расскажет откуда она приехала, из какой страны, и почему так хорошо владеет греческим языком.

— Да, дома, но нам не стоит это обсуждать, — осторожно произнесла она, боясь сказать лишнее. Слишком свежи были воспоминания об Аиде и наказании за непослушание богам.

— Почему?

— Кастор, я и без того слишком много напортачила, и мне всё сходило с рук, но сейчас… сейчас я боюсь даже думать. Боюсь ошибиться… Не спрашивайте пожалуйста.

— Хорошо, но я хочу знать… — начал говорить он и запнулся. — Хочу знать, кто это сделал.

— Что? — не поняла Лина.

— Кто тебя… изнасиловал, — почти выдавил из себя Кастор, понимая как тяжело ей это вспоминать.

— Зачем?

— Я убью его.

— Кастор, я уже убила его, и потом это было так давно…

— Кто? — оборвал он её, требуя ответа.

— Мой первый генерал и я действительно не хочу вспоминать и тем более обсуждать то время.

— Ты просто убила своего генерала, и тебе ничего за это не было? — не унимался Кастор, игнорируя просьбу Лины. — И он просто овладел тобой и его не наказали за это?

— Через его руки прошло много солдат, а жаловаться на своё руководство, у нас было не принято. И да, мне ничего не было за его убийство, хотя я была уже готова принять наказание.

— Какое?

— Смерть! Кастор, смерть! За это у нас расстреливали! И я больше не желаю это обсуждать! — выкрикнула Лина и гневно посмотрела на фракийца глазами полными слёз.

— Прости, — тихо произнёс он и протянул руку, чтобы обнять девушку за плечи.

— Не трогайте меня! — закричала она в ответ. — Хватит! Хватит…

Кастор смотрел на Лину и не мог понять, что с ней произошло. Неужели этот вопрос так сильно взволновал её? Она явно сдерживалась из последних сил, чтобы не разреветься. Разумеется, он был не прав, что начал настаивать на ответе, растревожил давние раны, но такая реакция от этой женщины, которая казалась ему несгибаемой, казалось страной.

— Возьми себя в руки, ты уже не та маленькая девочка. Ты жена царя, — очень строго произнёс он и Лина испуганно замерла. Она могла поклясться, что услышала голос Майорова, генерала, под чьим руководством училась, а потом служила.

"Полина, ты солдат! Ты должна быть сильной! Трудности и испытания в жизни должны делать нас сильней, а не ослаблять", — слышала она его голос в голове.

— Да, — уверенно произнесла Лина. — Я с этим справилась, и буду вам очень признательна, если вы не будете напоминать мне о прошлой жизни. В ней было мало хорошего, и как вы правильно сказали, сейчас я жена царя, а не ваша… не знаю кем вы меня считаете… раз так настойчиво расспрашиваете.

— Другом, Лина. Я бы хотел видеть тебя другом. И я больше не стану будоражить твои раны. Мир? — протянул он руку и хитро улыбнулся.

— Мир, — ответила она и обиженно нахохлилась, а Кастор рассмеялся, искренне и открыто.

— А у вас только двое сыновей? — спросила Лина, желая сменить тему.

— Да, Лисимах и Евпатор, но буквально за день до нашего отъезда в Византий я узнал, что служанка беременна от меня.

— Да? Это же замечательно, — улыбнулась она. — Значит, скоро у вас появится ещё один малыш.

— Лина, она же служанка, — произнёс Кастор и посмотрел на девушку, как будто сомневался в её здравомыслии.

— Ну и что? Алкмена тоже была дочерью служанки, но Деметрий её не бросил, и она выросла рядом с Максимилианом как законнорожденная сестра.

— Да, я слышал… но Деметрий был странным человеком. Великим, необычайно талантливым, но странным, — ответил он, отворачиваясь к морю, и посмотрел на белые волны, накатывающие на берег, и оставляющие после себя белую пену.

— Не говорите так, — тут же произнесла Лина. — Отец Максимилиана был прекрасным человеком.

— Ты так говоришь, как будто знала его лично, — усмехнулся Кастор и замолчал, когда увидел взгляд девушки. — Лина, ты не могла знать его… Деметрия убили, когда Максимилиану едва исполнилось девять лет.

— Я… я недавно встречалась с ним. Конечно, мне неизвестно каким он был при жизни…

— О боги, Лина, что ты такое говоришь? — тихо произнёс фракиец, не зная, что и думать. Толи молиться на эту женщину, толи показать лекарю, лечащему душевные болезни.

— Ничего, забудьте. Просто вы первый начали говорить об этом, и я думала, что вам интересно, — обиженно ответила она и отвернулась.

— Разумеется, интересно. Какой он?

Лина подняла глаза и посмотрела на Кастора. Лицо его было абсолютно серьёзным и ничто не говорило о том, что он смеётся над ней.

— Внешне очень похож на Максимилиана, только старше, и черты лица более мягкие. Но по темпераменту совсем другой. Он открытый, добрый, но при этом строгий. Чем-то похож на Хриса. Вы знакомы с Хрисом?

Кастор неуверенно кивнул, смутно припоминая, что так звали главного инструктора солдат в Афинах и давнего друга Деметрия.

— Я рада, что мне удалось познакомиться с ним, хотя он наверно не помнит этого.

— Почему?

— История поменялась… — туманно ответила Лина.

— Они видят нас?

"Хватит" — услышала Лина голос Ареса в голове и испуганно подпрыгнула.

— Что случилось? — тут же спросил Кастор, смотря, как девушка поменялась в лице.

— Прости… я молчу, — прошептала она едва слышно, и добавила уже громко — Не спрашивайте меня больше ни о чём, пожалуйста.

— Хорошо, — ответил он.

— А по поводу малыша подумайте. Служанка та девушка или нет, не важно, в этом ребёнке течёт ваша кровь, если конечно вы уверенны, что он точно от вас.

— Уверен.

— Она вам нравится?

— Кто? — не понял Кастор.

— Ну девушка та, кто же ещё? — засмеялась Лина.

— Лина, нельзя всё делить на нравится или не нравится, — пробурчал он в ответ, не желая отвечать на вопрос, а она понимающе усмехнулась.

— Я всё в своей жизни делю именно таким образом и людей в том числе. Возможно это неправильно, но я иначе не могу.

— Я бы хотел дочь, жаль, что Мали не успела подарить мне её, — сказал Кастор.

— Мали, это ваша жена?

— Да, но она умерла десять лет назад.

— Мне очень жаль…

— Не стоит, — отмахнулся он. — Я её даже толком не знал. Её задачей было родить мне наследника, и она с этим справилась.

— Ох, Кастор, вы всё время меня удивляете. Какая разница какова была её задача? Я тоже приехала в Грецию как солдат, но это не помешало Максимилиану полюбить меня и взять в жёны. Я тогда очень долго не могла поверить в то, что он пошёл на это.

— Да уж, — улыбнулся он.

— Так что вы подумайте про малыша.

— Хорошо Лина, я обязательно подумаю, — серьёзно произнёс Кастор и посмотрел на девушку. Она действительно переживала за судьбу ещё не родившегося ребёнка, даже удивительно. Хотя она как мать это всё воспринимает ближе к сердцу, нежели остальные.

— Отвезите меня во дворец, пожалуйста. Солнце сегодня слишком жаркое.

— Конечно.

Лина с Кастором молча дошли до колесницы, сели в неё и неспешно поехали в сторону города.

— А как вы узнали, что она беременна? — тихо спросила Лина, когда они выехали на главную дорогу.

— Увидел, — засмеялся Кастор. — Она не говорила мне, но живот её уже подрос и скрывать его дальше было невозможно. Хотя она и очень старалась, но без одежды он очень уж явный.

— Вы наверно ругались?

— Конечно! Как она могла умолчать подобное? — возмутился он.

— Поэтому и умолчала. Знала, что вы будете ругаться. Знала, что ребёнка ей растить одной. Зачем волновать отца, если ему этот малыш не нужен? — произнесла Лина, и Кастор не знал, что на это ответить. Она была права.

Они быстро пересекли город и приблизились ко дворцу, у дверей которого стоял Максимилиан. И он очень ревниво смотрел на руку, обнимающую талию жены и как она не задымилась от этого взгляда, было загадкой.

Как только колесница остановилась, он тут же приблизился к Лине и буквально на руках снял её.

— Ты уже освободился?

— Да. И я давно тебя жду, корабль готов, мы отправляемся в Афины.

— Здорово! — радостно взвизгнула Лина, крепко обняв мужа, и тут же скривилась от боли.

— Милая, аккуратней, твоя рана ещё не зажила, — тут же сказал Максимилиан и его тон сменился с холодного на тёплый и любящий.

— Ой, да ладно, поехали скорей, — потянула она его за руку, и повернулась к царю Фракии, стоявшему рядом с колесницей. — Кастор, а вы когда домой?

— Завтра на рассвете.

— Хорошо, до встречи Кастор. Спасибо за компанию.

Фракиец кивнул и не смог сдержать улыбку, насколько необычной была сцена прощания. Максимилиан тянул жену за руку, а Лина повернулась к нему и махала на прощанье.

Через час Максимилиан стоял на корме своего корабля, прижимал к себе жену и смотрел на удаляющийся берег Византия.

— Я люблю тебя, моя Лина, — тихо прошептал он и поцеловал в нежное место за ушком.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она, откинув голову назад, и поймала взгляд мужа. Взгляд полный любви и нежности. — Пообещай мне, что ты будешь со мной всегда, что ты не оставишь меня.

— Милая, что за дурные мысли у тебя? — улыбнулся Максимилиан.

— Просто пообещай.

— Обещаю любимая. Ты будешь всегда со мной. Помнишь? Клянусь вечно идти с тобой рядом, и в жизни и после смерти.

— Клянусь.

Спустя восемь лет

Лина ходила между своими учениками и придирчиво смотрела на их тренировку. Солдаты очень старались. Даже, пожалуй, слишком. Из-за этого они совершали досадные ошибки. Это была новая группа, и сегодняшнее занятие всего лишь третье по счёту, но попасть в эту группу было невероятной удачей, и они всеми силами старались хорошо показать себя, хорошо зная, насколько это важно. Боевой характер жены царя Греции уже успел стать легендой, и солдата, который разочарует её, она могла выгнать в туже секунду. Или покалечить. Кому как повезёт.

— Мам, мы с Орионом к морю пойдём, — услышала Лина за спиной голос Деметрия.

— Идите, только осторожней, далеко не заплывайте, — ответила она, смотря на сына, который был невероятно похож на Максимилиана. Чёрные как смоль волосы, которые были небрежно собраны в хвост, и тёмные как грозовое небо глаза, такие же, как у отца.

— Конечно. А, забыл сказать, македонец приехал. Скоро появится.

— Деметрий, с этого начинать надо было, — возмутилась Лина. — Иди, надевай плащ, пойдём встречать.

— Мам, я не хочу, мы на море собрались…

— Деметрий, пока отец отсутствует, мы должны встретить Валерия как подобает. Ты же знаешь, как он щепетильно относится ко всему этому, — очень строго сказала она.

— Дааа, знаю… — грустно вздохнул он, помогая матери надеть белый плащ, который весел на одном из тренировочных манекене. Она в последнее время выглядела довольно болезненно, и левая рука слушалась её всё хуже. И хотя и не признавалась в том, что плохо чувствовала себя, было видно, что что-то не так.

— Тихон! Замени меня, — громко крикнула Лина солдату, занимавшемуся со своей группой неподалёку.

Он тут же подбежал, весело помахал рукой Деметрию и уверенно кивнул, а Лина улыбнулась. Надо же… кто бы мог подумать, что этот озорной солдат, которого она вытащила с поля боя больше десяти лет назад, когда его ранили, станет хорошим инструктором солдат. А ведь ничто не говорило о том, что в нём скрываются такие таланты, и до последнего он казался слишком несерьёзным, слишком молодым, слишком невнимательным, да и вообще в нём всё было слишком… Но сейчас он являлся одним из лучших инструкторов в Греции, и даже Хрис называл его своим приемником.

— Он приехал с Филиппом? — спросила Лина, поворачиваясь в сторону дворца.

— Да, и с Фотиной, — кивнул Деметрий и кинул взгляд на пояс матери, на котором висел короткий и очень красивый меч, который он у неё уже давно выпрашивает. Из странного белого металла, похожего на серебро, а рукоять его, как будто сплетена из удивительных узоров, спускающихся к самому клинку и растворяющимися в нём. Отец рассказывал, что он из сокровищ Махея, найденных во Фракии около двадцати лет назад, и был дарован за спасённую жизнь Лисимаха.

Вот бы хоть одним глазком посмотреть какой мама была тогда, когда обе руки её слушались… думал про себя Деметрий и буквально сгорал от любопытства. Он очень часто наблюдал за её тренировками, и тем, как она сражалась с отцом… и это было потрясающе. И Деметрий с друзьями каждый раз поражались тому, насколько легко давались ей движения. Как будто она родилась с оружием в руках.

Отец рассказывал, что она раньше дралась двумя короткими кинжалами, и учила этому своих учеников, но её мастерства не удалось никому достичь, даже Левку. И это вызывало великое уважение у Деметрия. Уважение и любовь к матери.

Через десять минут Лина с сыном уже стояли на ступенях дворца и ждали прибытия Валерия.

Жаркое летнее солнце припекало, и, несмотря на то, что был уже вечер, и оно садилось за горизонт, освещая площадь тёплым оранжевым светом, находиться под его лучами довольно тяжело. И даже лёгкому ветерку Лина была бы рада…

— Мам? Забыл сказать, с Валерием отец возвращается, — улыбаясь сказал Деметрий, на что Лина только негодующе покачала головой. Эта дурная привычка сына, появившаяся недавно, выводила её из себя. А ведь он никогда и ничего не забывал, так же как и Максимилиан, но ему почему-то казалось забавным таким образом подшучивать над матерью. И только над ней. С отцом он такого себе не позволял.

— С Тиграном?

— Ага. Наконец-то Трой приедет.

— Да уж… — глубоко вздохнула Лина.

Когда Деметрий, Орион и Трой собирались вместе, шалости этих мальчишек становились действительно безумными, и самым озорным из них был как раз сын Тиграна.

Когда же они приедут? Ворчала она себе под нос, и оглянулась назад на ступени дворца, которые выглядели очень соблазнительно, чтобы на них присесть, но Максимилиан будет недоволен, если увидит.

В воротах наконец-то появились Максимилиан с Валерием, и Лина облегчённо вздохнула. Ну наконец-то. Вслед за ними ехали Филипп с Фотиной, далее Тигран с сыном, и солдаты замыкали эту длинную процессию. Лина как подобает, поприветствовала всех, чётко следуя иерархии, Максимилиан удовлетворённо кивнул, и на этом официальную часть можно было считать завершённой.

— Фотина, иди я обниму тебя, — улыбнулась она, прижимая к себе молодую черноволосую девушку, которая была невероятно похожа на свою мать. Такая же маленькая, хрупкая, и только тёмные зелёные глаза были как у отца, строгие и внимательные. — Ты стала уже совсем взрослой.

Девушка робко улыбнулась и немного склонила голову, приветствуя жену царя, хорошо зная, что отец не любит, когда нарушаются правила.

— Валерий, очень рада тебя видеть. Можно мне обнять тебя? — спросила Лина, улыбаясь ещё шире.

— Можно, — ответил он, сам протянул руки к девушке, чему она неимоверно обрадовалась. С тех пор как не стало Алкмены, они очень сблизились, и македонец стал ей как брат, и только с ней позволял себе отступать от общепринятых правил.

— Я так по вам соскучилась. Филипп, какой ты здоровяк, Валерий, он всё больше и больше похож на тебя, — сказала Лина, гладя мальчика по плечу. Объятий он не любил, и она очень хорошо помнила это.

— Всё? — спросил Максимилиан, наблюдая за женой и нетерпеливо ожидая своей очереди. Он почти на месяц уехал в Византий, и сейчас, вернувшись домой, желал поцеловать и обнять жену, по которой успел соскучиться.

— Если всё, то я пошёл, — тут же заявил Деметрий. — Трой, мы с Орионом купаться пошли. Приходи.

— Пап, а мне можно с мальчиками? — спросила Фотина, поворачиваясь к отцу.

— Солнце уже садится.

— Филипп, пошли с нами, а? — сказал Трой. — И за сестрой присмотришь.

— Иди, — кивнул Валерий сыну и положил руку на плечо.

Ему часто казалось, что мальчик растёт слишком строгим, холодным и совсем не умел веселиться. Конечно, с другой стороны, македонцу нравилось, что он не проказничал и всегда вёл себя подобающим образом, но всё-таки Филипп был ребёнком, и, помня себя в его возрасте, он желал дать сыну не только образование, но и детство. Хорошо, что Деметрий с друзьями часто приезжали в Пеллу. Вот только Орион как-то странно смотрел на Фотину, и заставлял Валерия всё время нервничать.

— Спасибо отец, я с удовольствием, — кивнул Филипп.

— Так, всё закончили. Деметрий идите, но не долго, — громко сказал Максимилиан, взял за руку Лину и повёл её во дворец, желая как можно скорее оказаться с ней в постели.

Все эти долгие приветствия были слишком утомительными и бестолковыми, другое делом — нежное и желанное тело жены.

— Как дела в Византии? — тихо спросила Лина, нежно гладя мужа по широкой груди, и наслаждаясь короткими чёрными волосками, ласкающими подушечки пальцев. Во всём теле ощущалась приятная истома, а в воздухе витал дурманящий аромат сандалового дерева, который уже успел стать родным.

— Хорошо, — задумчиво ответил он и поднялся с кровати. — В целом хорошо… Вот только Кастор совсем плох, Евпатор поехал во Фракию проститься с ним.

— Неужели это всё?

— Не знаю, но Лисимах уже готов официально занять его место.

Лина грустно вздохнула. Странная болезнь подкосила царя Фракии ещё год назад, и его старший сын фактически взял всё управление на себя, пока отец не поправится. Вот только Кастору становилось только хуже, и уже месяц он не встаёт с постели. Благо, что любимая жена была рядом. И когда Лина навещала его, он шутил, что в её объятиях и умереть не жалко. Вот только сама Алуна не разделяла его сомнительных желаний, и практически не отходила от постели мужа и ждала его выздоровления. Она и его дочь, которую он любил безумно.

Когда восемь лет назад Кастор взял в жёны беременную служанку, это стало для всех шоком, но слухи очень быстро утихли, ибо фракиец не задумываясь убивал каждого, кто хотя бы косо посмотрит на его женщину. И даже старшие сыновья смирились с ней, боясь гнева отца. Но со временем приняли и даже полюбили молодую жену отца.

— Лекари говорят, что он угасает. Жаль, — грустно произнёс Максимилиан, надевая на себя чёрный хитон и красный плащ генерала. — А Левк когда возвращается? Он мне нужен.

— Я думаю дней через пять, — с готовностью ответила Лина. — Он сейчас должен быть во втором лагере, а после возвращается в Спарту.

— В следующий раз свои лагеря поедешь сама смотреть, — недовольно пробубнил Максимилиан. — Мне мои генералы нужны здесь.

— Хорошо, — ответила она, и примирительно поцеловала мужа в щёку. Он удовлетворённо кивнул и вышел из комнаты.

Лина глубоко вздохнула и тоже пошла одеваться. Впереди был ещё целый вечер и много незавершённых дел, требующих внимания.

На следующий день

— Ты куда? — сонно прошептал Максимилиан, открывая один глаз и смотря на спешно одевающуюся жену. Хотя первые признаки рассвета уже начали появляться на небе, но за окном было всё ещё темно и слишком рано.

— Максим, спи. Мне нужно кое-куда сходить…. Я быстро, — улыбнулась Лина. И поцеловав мужа, выскочила из спальни.

Быстро прошла по длинным дворцовым коридорам, в которых сонные слуги уже неторопливо принимались за работу, вышла на площадь и пошла к небольшому, но очень красивому храму, находящемуся на территории дворца. Но дойдя до него, нерешительно остановилась.

Очень, очень давно она не разговаривала с Афиной, и сейчас боялась встречи с ней, боялась услышать ответ на вопрос, с которым пришла к ней.

Лина села на прохладные ступени и глубоко вздохнула, пытаясь унять беспокойно стучащее сердце.

— Здравствуй дитя моё, — услышала она за спиной мелодичный голос и вздрогнула от неожиданности. Обернулась и увидела Афину, как всегда, божественно прекрасную в белом струящемся платье с роскошными золотисто-каштановыми волосами и пронзительно зелёными глазами. Она улыбнулась девушке покровительственной улыбкой и жестом предложила ей подняться.

— Здравствуй Афина. А я вот в гости решила зайти…

— Да, — коротко сказала богиня.

— Что да?

— Ответ на свой вопрос. Уже три месяца. И да, ты сможешь выносить и родить свою дочь, — ответила Афина.

— Дочь? Родить? Сама? — немного ошарашено спросила Лина.

— Не сама разумеется. Но у тебя же есть лекарь, который может помочь тебе, — произнесла богиня таким тоном, что стало понятно, что она очень хорошо помнит то, как восемь лет назад Лина ослушалась её и попыталась спасти Алкмену от смерти. — И иди уже к своему полководцу. Он переживает.

— Спасибо Афина, — дрожащим голосом произнесла она. — Спасибо тебе за всё.

Богиня кивнула и исчезла, а Лина в ту же секунду побежала обратно во дворец.

Невероятно… это было невероятно… Целый месяц она не находила себе места, замечая у себя признаки беременности, и целый месяц боялась в это поверить.

Деметрий был даром Афины, и родить его было невероятно тяжело. А сейчас? Опять возвращаться в тот мир? Да и сможет ли она выносить малыша?

Афина сказала, что всё будет хорошо, и это было невероятно…

Лина летела по коридорам дворца как ветер, пугая всех на своём пути, и едва не сшибла с ног мужа, выходившего из спальни.

— Девочка… — только и смогла сказать она.

— Что? — переспросил Максимилиан, смотря в перепуганные глаза жены. — Милая, что случилось?

— Девочка, у нас будет девочка, — повторила Лина, задыхаясь от слёз, которые предательски начали появляться на глазах.

— У нас? Я не понимаю тебя…

— Я беременна, Максимилиан! Что тут не понятного? — уже выкрикнула она, и добавила совсем тихо — И у нас будет девочка.

— О боги, Лина! — закричал он в ответ, подхватывая жену на руки. Не веря своему счастью, он кричал и смеялся, оповещая всех во дворце о своём счастье.

— У меня будет дочь!

Спустя шесть месяцев

— Я не хочу умирать, пожалуйста, Максим… — шептала сквозь слёзы Лина, нервно хватаясь пальцами за руку мужа, и скривилась от новой схватки.

— Всё хорошо милая, ты не умрёшь, — отвечал Максимилиан, целуя солёные щёки, и пытался успокоить жену, которую колотила мелкая дрожь. — Я тебя не отпущу, и если надо будет, я снова спущусь в Аид за тобой, слышишь?

Лекарь нервно покосился на царя, услышав эти слова, но благоразумно промолчал. Ему сейчас предстояло провести очень сложную операцию, и лишние волнения были ни к чему.

Восемь лет назад Алей под руководством Лины изучал нетрадиционный метод родов, и достиг не малых успехов в проведении этой операции. Последние годы он активно оттачивал своё мастерство и передавал опыт и бесценные знания, данные этой женщиной, юным лекарям. Но процент смертности всё равно был слишком высок.

— Я не чувствую ног. Я умираю да? — испуганно прошептала Лина.

— Нет, нет госпожа, это наркотик начинает действовать, — поспешил сказать лекарь. — Максимилиан, я попрошу вас выйти, нам пора начинать.

— Постой Максим, — тут же схватила его за руку она. — Если вдруг я умру…

— Лина нет!

— Не перебивай меня. Если я умру, ты помни, что я любила тебя и я счастлива, что смогла подарить тебе наследника.

— Я тоже тебя люблю, и ты нужна мне, не смей умирать.

— Максимилиан… — тихо сказал Алей, видя, как Лина закрывает глаза.

Полководец кивнул и поспешил выйти из комнаты.

У дверей было многолюдно. Девять пар взволнованных глаз смотрели на него, прося сказать хоть что-нибудь.

— Нам остаётся только ждать, — тихо произнёс он и сел на широкую лавку у стены рядом со всеми.

— Отец, всё будет хорошо. Она не может умереть. Мама сильная, — сказал Деметрий и положил руку на плечо отцу.

Максимилиан посмотрел на сына, и перед глазами выплыли картины из прошлого. Как почти десять лет назад он наблюдал за его рождением. Это было чудом.

Он никогда не забудет, как первый раз увидел маленького малыша, отчаянно кричавшего, оповещая всех вокруг, что он родился. Родился! "Папочка, поздравляю, у вас родился сын" слышал он в голове голос лекаря из другого мира. Сын. Наследник.

Максимилиан крепко обнял Деметрия, благодаря его за слова поддержки. Он вырос умным и сильным мужчиной, и Максимилиан гордился им.

Казалось, что прошла целая вечность, пока они сидели в коридоре. Дианта испуганно прижималась к Юлиану, а тот гладил её по руке. Тигран с Зоей наоборот, девушка из-за всех сил пыталась успокоить мужа, которого колотила дрожь, и он никак не мог унять её, а Зиоса с Левком сидели белее снега.

За дверью раздался плачь ребёнка. Максимилиан нервно дёрнулся, но вовремя себя остановил.

— Поздравляю, у тебя родилась сестрёнка, — произнёс Орион, а Деметрий криво улыбнулся другу. И вновь образовалась звенящая тишина.

Прошёл ещё час, два… и дверь наконец-то открылась.

— Всё прошло успешно, — улыбнувшись, сказал главный лекарь Афин. — И Лина и ребёнок чувствуют себя хорошо.

— Слава богам… — тихо прошептал Тигран, нервно выдохнул.

— Но она пока спит, не стоит её волновать, — поспешил сказать Алей, увидев, как Максимилиан и Деметрий подскочили, желая войти в комнату.

— Когда? — коротко спросил полководец.

— Завтра утром вы сможете поговорить с Линой, а малышка сейчас в детской под наблюдением лекарей. Можете посмотреть. Если желаете конечно.

— Разумеется! — тут же воскликнул Максимилиан и быстрым шагом направился в соседнюю комнату, желая немедленно увидеть дочь.

В старой кроватке Деметрия, привезённой из другого мира, в окружении трёх лекарей, мирно спала маленькая светловолосая девочка. Она еле заметно дышала, и если бы не подрагивающие губки, можно было подумать что это куколка, а не живой ребёнок.

— Какая маленькая, — тихо прошептал Деметрий, боясь разбудить девочку. — И у неё такие же волосы, как и у мамы.

— Она прекрасна, — согласился Максимилиан.

— Как её назовём?

— Елена, — тихо ответил полководец. — Она будет сиять и светить как солнечный свет.

Лина лежала с закрытыми глазами и боялась открыть их.

А вдруг я умерла, вдруг это конец? Проносилось в её голове. Вокруг было оглушительно тихо и темно… но тупая боль, отзывающаяся во всём теле говорила об обратном.

Она прислушалась к ощущениям, пытаясь понять своё положение в пространстве, и почувствовала на коже тонкую ткань одеяла, а лёгкое дуновение ветра на коже плеча было самым прекрасным ощущением на земле.

Боже мой, как страшно открывать глаза…

Веки были тяжёлые от наркотиков, которые использовались вместо анестезии, и плохо слушались хозяйку, а во рту стояла горечь, но собрав силу воли в кулак, Лина открыла глаза и улыбнулась, увидев рядом с собой спящего мужа, такого прекрасного, сильного, властного. Сейчас он был спокоен, но даже во сне был грозным полководцем, её полководцем. Он был рядом.

Лина улыбнулась своим мыслям, и протянула к нему руку, погладив по щеке. Кончиками пальцев коснулась его губ и прошептала — "просыпайся полководец".

Он улыбнулся, открывая глаза.

— Я люблю тебя, Максимилиан.

— Лина, сокровище моё, я никому не отдам тебя, — ответил он, смотря в прекрасные голубые глаза жены. — Ты моя жизнь.

— Она жива? — спросил Арес усмехаясь.

— Да, — коротко ответила Афина, не сводя глаз со своих подопечных.

— Но ведь Полина выполнила своё предназначение… путь Греции определён, и вера в олимпийцев сильна и таковой останется. Она больше не нужна.

— Эта женщина заслужила жить, Арес, — холодно сказала богиня, даже не удосужившись посмотреть на своего давнего врага, который лишь на короткий миг забыл о вековых распрях, преследуя свои личные цели.

Да, он помогал всеми силами и активно участвовал в реализации плана Афины, а сейчас, когда его место на Олимпе крепко, поменял своё отношение.

Разумеется, что мог знать бог вероломной войны о чести, любви, дружбе…

— Да, она сильный воин и хороший человек, и мне было бы жаль, если бы ты её убила, — произнёс совершенно неожиданную вещь Арес.

Афина изумлённо повернула голову, но бога рядом уже не было.

Только Лина и Максимилиан, сердца которых были полны чистой и светлой любовью.