Очерки об эволюционном учении
(Пересмотрены и рекомендованы в качестве пособи» для всех: специально переработаны для школ штата Теннесси)
За последнее время наши школы, по-видимому, вновь оказались перед рядом серьезных трудностей, возникших в связи с преподаванием эволюционного учения. Одно из двух: либо этот предмет преподается совершенно неправильно, либо с ним самим не все обстоит благополучно. Нам казалось, что положения эволюционной теории уже давным-давно повсеместно получили безоговорочное признание, а потому потеряли всякую притягательную силу для широкой публики. Их давно изучают наравне со сферической тригонометрией и сравнительной историей религий, и никому не приходило в голову придавать эволюционной теории значение большее, чем, скажем, антропологии.
И вдруг что-то случилось. В одной из школ Канзаса ученик швырнул на пол книгу и заявил, что, если его еще раз назовут простейшим, он не станет ходить на занятия. Какой-то папаша из Остабула (Оклахома) подал местному школьному начальству заявление о том, что не может допустить, чтобы его детей учили, будто они произошли от обезьяны, ибо это бросает тень на его репутацию. Волна протестов прокатилась по всем школам.
Ученики высыпали на улицы с плакатами, на которых было написано: «Разве мы павианы? Обезьянам – ура!»
Ротари-клубы разных городов один за другим стали рыносить решения о том, что они не могут поддержать (или понять?) учение о законах биогенеза и предлагают его упразднить.
В Уиноне (Юта) женский клуб «За культуру» потребовал, чтобы в учебниках их штата имя Чарлза Дарвина было заменено именем У. Дж. Брайена. «Общество борцов против пивных» постановило, чтобы количество учебных часов, отводимое в школах на дарвинизм, не превышало половины процента общего их числа.
Предлагаемые «Очерки об эволюционном учении» были задуманы и написаны именно в связи с создавшимся затруднительным положением. Автор ставил себе целью пересмотреть и переработать железные законы эволюционной теории таким образом, чтобы сделать ее приемлемой для всех без исключения.
Совершенно очевидно, что начинать подобный курс надо с изложения того, какой вид имела эволюционная теория до появления первых протестов. В то время у каждого из нас еще со школьных лет в общих, может быть несколько расплывчатых, но все же вполне определенных чертах хранились в памяти основные положения дарвинизма.
Некоторые смутные воспоминания об эволюционном учении, вынесенные из школы. Мы все произошли от обезьяны, но это было так давно, что теперь этого можно больше не стесняться, примерно две или три тысячи лет тому назад и, должно быть, после, а не до Троянской войны.
Не надо забывать, что существует много пород обезьян: обыкновенная обезьяна, которую мы часто видим на улицах с шарманкой (communis monacus); бабуин, гиббон (не Эдуард!); умный, веселый крошка шимпанзе; волосатый длиннорукий орангутанг. Возможно, нашим предком был именно он.
Однако происхождением человека от обезьяны вопрос далеко не исчерпывается. На более ранней ступени развития человек не был даже обезьяной. Начинал он, вероятно, с простого червя, потом перешел в устрицу, из устрицы – в рыбу, потом – в змею, из змеи – в птицу, из нее – в летучую белку и уже только тогда – в обезьяну.
Так же развивались и все остальные животные. Все они произошли друг от друга. Оказывается, лошадь – это на самом деле птица, совершенно такая же, как ворона, и разница между ними чисто внешняя. Если бы у вороны были бы еще две ноги и не было перьев, она отличалась бы от лошади только величиной.
Все эти изменения были вызваны так называемым естественным отбором. Змея, которая жалила злее других змей, имела больше шансов выжить. Все живое должно было или приспособиться, или погибнуть.
Так, жираф разработал себе шею. Еж отрастил иголки. Аист развил ноги. Вонючка тоже приобрела особые полезные качества. Словом, все животные, каких мы привыкли видеть вокруг нас: вонючка, жаба, осьминог, канарейка, – исключительно отборная публика.
Это изумительное открытие было сделано Чарлзом Дарвином. Вернувшись в Англию после пятилетнего плавания на «Бигле» по южным морям в качестве натуралиста, Дарвин написал книгу, известную под названием «Sartor Resartus», в которой доказал происхождение человечества от метрической системы обезьян.
Нельзя не признать, что в таком виде теория Дарвина едва ли могла серьезно оскорбить чьи-либо чувства. Поэтому естественно было бы предположить, что недавние ожесточенные нападки были вызваны не теорией как таковой, а тем, как ее изложил сам Дарвин. Но и это предположение едва ли верно. У меня сейчас нет под рукой книг Дарвина, но, в общем, я достаточно хорошо помню, что он писал, и могу легко все пересказать.
Что писал об этом сам Дарвин
(Мои личные воспоминания о труде великого естествоиспытателя)
«На Антильских островах у обыкновенной вороны, или декапода, две лапы, тогда как у вида, обитающего на Галапагосских островах, – три. Однако, по-видимому, третья лапа используется не для передвижения, а для переговоров. Во время пребывания на Галапагосских островах доктор Андерсон, служивший на «Невыразимом», видел на дереве двух ворон. Одна была явно крупнее другой. В Эквадоре доктор Андерсон видел также ящерицу, у которой не хватало одного пальца. В общем, он приятно провел время.
Конечно, нельзя утверждать, что ворона и ящерица – это одна и та же птица, хотя тем не менее нет никакого сомнения в том, что последний шейный позвонок ящерицы имеет строение, сходное с зачаточным спинным плавником вороны. Однако я говорю об этом весьма осторожно и полностью отдаю себе отчет во всех возможных роковых последствиях подобного утверждения.
Я позволю себе заметить, что, когда мне самому довелось в 1923 году посетить на «Невозможном» Пищеводные острова, я своими глазами видел стаю пернатых, получивших у моряков название подхвостников, которые сидели, держась лапами за снасти. В общем, я наблюдал множество интереснейших явлений подобного рода.
Помнится, плавая на «Бигле», мы однажды высадились на Маркизских островах, где наш капитан и его помощники побывали в гостях у губернатора, который угощал их цыплятами и бататами. После пиршества несколько туземок стали танцевать хула-хула, а я пошел бродить по лесу и собрал неплохую коллекцию жаб.
На другом острове, пока капитан и офицеры смотрели, как танцуют хичи-хичи, мне удалось поймать несколько весьма примечательных экземпляров ящериц и набрать полный карман колорадских жуков».
Ознакомившись с этим ясным и четким изложением того, что писал сам Дарвин (или, по крайней мере, того, что запомнилось автору), всякий, безусловно, согласится, что нет никакой необходимости лишать этого ученого права на его великие открытия.
Но, чтобы внести в вопрос еще большую ясность, напомним читателю, в какой форме эволюционная теория преподается у нас в школах. У меня в руках изложение основных принципов этого учения, которое было сделано по требованию прессы одним выдающимся биологом в то время, когда полемика была в самом разгаре. То, что он говорит, сводится к следующему или примерно к следующему:
«Оставив в стороне спорные вопросы, мы должны, во всяком случае, признать существование продолжительного морфологического видоизменения протоплазмы…» (Я со своей стороны считаю, что это совершенно справедливая, смелая констатация объективного факта…) «Цитология пока еще не вышла из младенческого состояния…» (Это, конечно, плохо, но ведь она еще вырастет.) «Но она, по крайней мере, допускает возможность основных соответствий, что устраняет всякие априорные затруднения, которые встают на пути эволюции». Что и требовалось доказать. Теперь, во всяком случае, всем станет ясно, что больше в школах не будет никаких недоразумений по этому вопросу.
Период развития. Хотя мы и пришли к определенному мнению относительно характера процесса, в результате которого на земле зародилась и постепенно развилась жизнь, вопрос о продолжительности этого процесса все еще остается открытым. Какими единицами времени он измеряется? Иными словами – как однажды в минуту столь характерного для него мгновенного прозрения поставил этот вопрос Анри Бергсон, – сколько это заняло времени?
Согласно первым данным ученых-эволюционистов возраст человека исчисляется примерно в 500000 лет. Это до смешного мало. За это время человек не успел бы по-настоящему развиться. Гексли смело увеличил эту цифру до 1000 000 лет. Лорд Келвин при всеобщем одобрении довел ее до 2 000 000 лет. Но едва смолкла буря восторгов, как сэр Рей Лэнкестер снова поразил вселенную, заявив, что человеку ни более ни менее как 4 000000 лет. Спустя два года какой-то профессор из Смитсоновского научно-исследовательского института увеличил возраст человека до 5 000 000 лет. Затем эта цифра была, в свою очередь, пересмотрена и увеличена до 10 000 000 лет. Но и эта последняя из года в год возрастает при бурном одобрении всего мира.
Согласно недавним сообщениям, некий ученый из Высшей технической школы в Скенектеди установил, что возраст человека равен 100 000 000 лет. Таким образом, деловой человек не сделает грубой ошибки, если в качестве рабочей гипотезы (для чисто практических целей) примет, что современному человеку примерно от 100000 000 до 1000 000 000 лет. Ночные сторожа, возможно, несколько старше.
Послесловие. Новейшие поправки к теории Дарвина. Ко всему вышесказанному мы с большим удовлетворением должны добавить, что еще большую ясность в дискуссию по вопросам эволюционной теории внесло то обстоятельство, что современные ученые-биологи принимают, оказывается, отнюдь не все положения Чарлза Дарвина. Мне удалось установить, что они жаждут внести в его эволюционное учение значительное количество поправок.
Теперь становится ясным, что Дарвин придавал чрезмерно большое значение так называемому естественному отбору и борьбе за существование. Современные ученые полагают, что ни то, ни другое не имело существенного значения. Далее Дарвин, по-видимому, переоценил роль наследственности. Более того, сама идея изменчивости видов была в корне ошибочной. Вполне возможно также, что у него было совершенно неправильное представление об обезьяне. Кроме того, сомнительно, совершил ли он в самом деле путешествие именно на «Бигле». Может быть, это был «Финеас К. Флетчер» из Дулута. Наконец, пока еще не установлено, действительно ли фамилия великого натуралиста была Дарвин.