Обратный путь прошел без проблем, и уже к обеду я въезжала на территорию СТО. А ближе к вечеру уже была на даче у генерала.

Теть Маша уже ждала меня, Дед ее предупредил.

— Ну, наконец-то, я ждала тебя еще к обеду, — обнимая меня, сказала она.

— А Дед когда обещал приехать? — спросила я после приветствий.

— А что тебе Дед? Со мной тебе скучно? Посидим, поговорим. Давай проходи, а то я тут, одна, скоро с ума сойду. Вот такая у нас, Алина, бабья доля. Думаю вот, пора уже в город перебираться. Дед же все там ночует, на квартире. Тут раз в неделю появляется.

Два дня я составляла ей компанию. Говорили обо всем. Но за всеми этими разговорами я видела, что т. Маша пробивает меня на предмет моего душевного состояния. Но прямых вопросов не задавала. И только уже на второй день, когда мы вечером, закутавшись в халаты, сидели напротив камина и тянули вино, смотря новости, она вдруг сказала:

— Вот сволочи, как они уже надоели, — указывая на экран, где показывали Дагестанское село, в котором блокировали группу боевиков.

На экране мелькали люди в масках и камуфляже. Мне показалось, что я увидела Марину, вроде как ее походка, да и винтовка в руках. И к тому же я не смогла до нее дозвониться.

— Наверное, и Марина сейчас там, — кивнула я на телевизор.

— Кто знает. Вот тоже девка, выбрала себе путь. Сидела бы дома, вышла замуж. Нет, она поперлась. Не женское это дело.

— А знаете, т. Маша, когда она была еще совсем маленькой, года три, наверное, ей было, она стащила у меня «Стечкина» и спала с ним как с куклой. А потом такой рев подняла, когда у нее его отобрали. Пришлось купить ей игрушечный пистолет. Вот что может ребенок в таком возрасте понимать? Говорит: «Мама, когда я вырасту, я буду как папа, убивать бандитов, чтобы они не убивали деток». Это ее слова. Мы с Оксаной думали, это детский лепет, но чем старше, тем все серьезней. В десять лет она уже могла разобрать и собрать автомат, с СВД уже могла стрелять. Знаете, у нее с детства на первом месте не куклы, а оружие. С девчонками вообще не играла, только с пацанами. А в переходный возраст вообще заявила, мол, не хочу быть девочкой. Оксана намучилась с ней, она постриглась под мальчика, одевалась так же. Все юбки и платья выкинула. Но, слава богу, потом это прошло.

— У многих девочек бывает такое в переходном возрасте, — сказала т. Маша. — А мать-то знает, чем она занимается?

— Марина говорит ей, что она служит связистом. Хотя, думаю, Оксана догадывается. Нужно будет навестить ее. Как у Маринки будет отпуск, с ней поеду.

— А сын твой как?

— Тоже нервы треплет матери. Совсем на Марину не похож, на первом месте деньги.

— Ну, не всем порох нюхать. Может, бизнесменом станет, — вздохнула она.

— Главное, чтобы человеком был. Нынешнему мужу Лены он совсем не нужен.

— Сколько ему? — спросила она.

— Уже девять.

— Ну, это еще, возможно, перерастет. Алина, скажи мне, как ты-то?

— А что я? Нормально, жизнь продолжается. Привыкла.

— Я вижу, что тебя что-то очень сильно гнетет. Я не настаиваю, но если решишь, поделись. Может, что я подскажу.

Я посмотрела на нее. Помолчала и, встав с дивана, прошлась по залу. Мне действительно хотелось высказаться. Но я не знала как это сделать и кому.

— Алин, скажи, ты хочешь продолжать работать у Деда? — спросила она. — Женя говорил, что ты в последнее время не можешь найти себя. Если честно, то я не вижу, чтобы ты пала духом, это хорошо.

Я повернулась и подошла к дивану, взяла бокал вина и вновь отошла к окну. Сделав глоток сказала:

— Человек привыкает ко всему, вот и я привыкла. Но только к телу, к его особенностям, не скажу что от всего в восторге, но жить можно, со временем и это не будет казаться неудобством. Проблема в другом, я не вижу в себе женщину. Внутри я мужчина и смотрю на мир с этой точки зрения. Был момент, когда я пыталась заставить себя быть женщиной, думать как женщина, поступать как женщина. Но загнала себя в еще больший тупик. Ведь я не знаю, как думает женщина, чем она руководствуется при принятии того или иного решения. Вы вот сказали, что я стала красиво одеваться, пользуюсь косметикой. Понимаете, на все это я смотрю не с точки зрения женщины, а с точки зрения мужчины. Мне всегда нравились женщины хорошо выглядевшие. У меня к неряхам и опустившимся женщинам всегда было отвращение. Я просто не хочу, чтобы и ко мне было отвращение. Да и все же в зеркало смотрюсь иногда. И когда вижу себя неухоженной, это вызывает тоже какое-то отвращение. Я на себя смотрю как на постороннюю девушку. Я это делаю скорее для себя, а не для окружающих.

— Вот, женщина тоже следит за собой в первую очередь для себя. Любая уважающая себя женщина хочет видеть себя красавицей.

— Но у нее это инстинкт — понравиться мужчине.

— Извини, женщины в большинстве вообще самокритичны. Они более подвержены самокритике, чем мужчины. Женщина может уверенно себя чувствовать на улице в том случае, если она нравится в первую очередь себе. От этого она и отталкивается. Вот пример, возьмем нижнее белье, ведь его не видно, но женщины все равно выбирают красивое. Казалось бы, зачем? Хотя его и не видно, но это придает ей уверенности в своей привлекательности. Просто прошло мало времени, ты поймешь, о чем думает и чем руководствуется женщина. Главное, что ты движешься в правильном направлении. И не надо заставлять себя или пытаться повторять женские поступки. Женщины так же, как и мужчины, все индивидуальны, каждая думает и поступает так, как она поступает. Конечно, логика отличается от мужской, в этом женщины похожи, но тебе не стоит торопить события. Возможно, ты и не поймешь никогда женской логики. Но это не страшно. Оставайся такой, какая есть. Я повторюсь: женщины индивидуальны. У тебя все будет хорошо. Я могу смело сказать, что ты справилась. Самое главное, что ты перестала стесняться своего тела, своей фигуры, а она у тебя очень красивая. Я даже рискну предположить, что ты даже ей гордишься.

— С чего Вы взяли?

— Ой, Алиночка, ты хочешь меня обмануть? — она улыбнулась. — Я же видела вчера, когда мы ходили в магазин. Да и спинку ты уже не горбишь, как поначалу, а даже наоборот.

— Да ладно Вам, — смутилась я.

— Ладно, извини, — она улыбнулась, допила вино и взяла бутылку. — Тебе еще налить?

— Можно, — я подошла и поставила бокал.

— Алин, можно я тебе еще вопрос задам? Не совсем корректный, ты уж прости меня, старуху. У тебя мужчина был?

Я посмотрела на нее и, взяв бокал, выпрямилась. Не ответила, а просто кивнула головой.

— Я догадалась, — сказала она.

— И как же? — спросила я и, отвернувшись, пошла к окну.

— Как ты смотрела вчера на парня в магазине.

— Разве я смотрела?

Она встала и, взяв бокал, подошла ко мне и встала рядом.

— Не переживай так, все я понимаю, — она обняла меня за плечо. — Кем бы ты не была внутри, но организм требует своего.

Я повернула голову и посмотрела ей в глаза. Я была чуть выше ее, взгляд получился сверху вниз. Мне вдруг захотелось рассказать ей именно то, что меня больше всего мучило. Сделав глоток вина, я вновь посмотрела ей в глаза.

— Тебя что-то еще мучает, не стесняйся, расскажи. Секс?

Я кивнула головой. И отрезала пути отступления. Вздохнув, я допила вино.

— Теть Маша, это между нами, хорошо?

— Не сомневайся, женские секреты я хранить умею, — ласково улыбнувшись, сказала она и, допив вино, направилась к столику. — Давай, еще выпьем!

— Давайте. Вино хорошее.

— Мое любимое, — ответила она, наливая в бокалы.

— Т. Маша, мы так с Вами накушаемся… — сказала я.

— Ну и ладно. Когда еще так можно посидеть и поговорить.

Мы помолчали. Она выжидающе смотрела на меня, но не торопила. Я вновь отошла к окну и, постояв, глядя в темноту, повернулась и, опершись о подоконник, сказала:

— Когда со мной все это произошло, меня держали в так называемой школе, но по сути это клиника, где девочкам придавали требуемую внешность. Я тоже попала под скальпель. Но я сама виновата, думала, что смогу на месте выкрутиться, но просчиталась. Да и разве я могла тогда адекватно соображать. Разряд электрошокера, и очнулась уже вот такая.

— Надо же, замечательный хирург, а служит злу. Его бы талант да в правильное русло!

— Это не так важно. Возможно, его заставили. Я не знаю что им двигало. Веру вообще там собрали из разных женщин.

— Это как? — удивилась она.

— Лицо, нос — одной, губы — другой, как-то так. Получилось то, что получилось. Одним словом, там лепили облики. Все зависело от желания заказчика.

— Если честно, я и не знала, мне ведь никто не говорил. Я даже не знала, что и ты подверглась пластике. Первый раз я не обратила внимания, это только вчера заметила, как ты удивительно похожа на одну актрису.

— Вы ведь понимаете, для чего нужны были эти девочки: рабыни, служанки. Думаю, и в бордели тоже поставлялись. А такие девочки всегда должны быть готовы к употреблению, извините, — я вздохнула и сделала глоток. — Одним словом, вкалывали какую-то химию, и девушки практически превращались в… ммммм… — я замолчала, подбирая слова.

— Ты хочешь сказать, всегда возбужденные?

— Да, мне тоже это вкололи, — я замолчала и отвернулась. — Я могу какое-то время контролировать себя, недели две, от силы три, но это редко. А потом просто теряю контроль над собой. Разум отключается. Вы видели кошку, которая просит кота? Мы превращаемся в таких же.

— Ужас! Этого не может быть!

— Может. И я не знаю, что с этим делать. Это можно сравнить с эпилепсией: не знаешь, где и когда ты потеряешь контроль. Вот, т. Маша, такая проблема.

Она подошла и обняла меня за плечи.

— Ты правильно сделала, что рассказала. У меня есть знакомый профессор, он занимается в этой области. Правда, он наоборот, бьется над тем, чтобы повысить чувствительность женщин. Но сможет помочь. Ты не против, если я с ним поговорю?

— Нет, не против. Только Деду не говорите.

— Конечно.

— Вот видите как? Одни женщины так мучаются с фригидностью, что профессора занимаются этим вопросом. А какой-то химик-самоучка придумал препарат, который заставляет женщину вечно течь. Если бы он попал в нужные руки, возможно, его бы усовершенствовали. А так химик убит, а дом сгорел. Возможно, формула где-то и осталась, но где ее искать? Единственное, когда я не думаю об этом — это когда работаю.

Я не стала говорить, что сперма тоже на какое-то время глушит позывы, даже течь прекращается. Мы еще долго говорили, допили вино и уже за полночь разошлись по комнатам спать. Я как будто сняла с себя груз. Стало намного легче на душе. И я совсем не жалела, что открылась т. Маше. Но еще долго не могла уснуть.

Я не слышала, когда приехал Дед, но утром, когда вернулась с пробежки, он уже встретил меня во дворе. Пообщаться удалось совсем короткое время. Он коротко обрисовал ситуацию в Рыбинске. Моя информация подтвердилась. Сейчас там уже работает ФСБ. По моей работе все чисто, версия та, под которую я и работала — внутренние разборки.

— Что по мне? На базу? И, кстати, я дома могу появиться?

— Думаю, да. На следующий день таким же образом расправились с этим Севашовым. И где ты их только находишь?

— Они сами меня находят, — спокойно ответила я.

— Сами!! Потому что везде лезешь, нет бы промолчать!

— Знаете, товарищ генерал, когда меня принимают за… ну, в общем, Вы поняли, я не могу молчать.

— А раньше за кого тебя принимали? Ладно, горбатого могила исправит. Будь на связи, в часть ехать не надо. Если менты что-то предъявят, попробуй сама выкрутиться. Если нет, позвонишь Андрею.

— А что они мне могут предъявить?

— Кто их знает. Ну все, машина приехала. На связи.

* * *

Я тоже не стала долго задерживаться и через час также выехала в город. По пути заехала в автосалон подержанных автомобилей, присмотреться. Пора было свою машину покупать, не все же время на служебной ездить. Хотя ее пока никто и не требовал.

Двигаясь в плотном потоке МКАДа, по разделительной полосе меня попытался обогнать черный «мерседес», но ему дорогу перегородило ограждение, и водитель не придумал ничего лучшего как вклиниться передо мной, но зацепился за мой кенгурятник и вырвал себе задний бампер.

— Бля! — выматерилась я и приготовилась. Вспомнила утрешний разговор с Дедом. Вот на ровном месте нашла приключения.

Но я ошиблась. Водитель вроде начал возмущаться, но вышедший пассажир успокоил его. Это был высокий мужчина, лет тридцати семи — сорока. Строгий, с иголочки, костюм, длинное кашемировое пальто. Волосы зачесаны назад.

— Извините, девушка, — сказал он и замолчал, остановив на мне взгляд. Я заметила легкий акцент, не то французский, не то английский.

— Вы что, не видите куда едете? — спросила я.

— Извините, — он как будто вышел из ступора. — Мой водитель виноват. Давайте, мы с Вами так договоримся. Сколько Вы хотите за ремонт?

Я посмотрела сначала на свои повреждения — это поцарапанный никель на кенгурятнике, а потом на их оторванный бампер и развороченное крыло.

— Оставьте себе. Если у Вас нет претензий, то давайте разъедемся, мне некогда.

— Я согласен, — он вновь задержал свой взгляд на мне. — Тогда скажите, я могу Вас отблагодарить, ну, в смысле, как-то компенсировать?

— Как? Я сказала: если нет претензий, освободите дорогу, — я развернулась и пошла к своей машине.

— Подождите, девушка, как Ваше имя? Меня Алекс зовут.

Я остановилась и посмотрела на него.

— Меня Алина. Все?

— Нет, я хочу пригласить Вас куда-нибудь.

Под его взглядом я стала чувствовать себя неловко, он как будто гипнотизировал меня. Я почувствовала, как у меня начинает шуметь в голове, и вот, черт, внизу живота, где-то внутри началась пульсация.

— Понимаете, я поражен Вашим сходством, я ее кумир с детства. Мне нравятся такой тип женщин.

Я молча села в машину.

— Подождите, так как насчет вечера?

— Никак, — коротко бросила я и, включив передачу, вклинилась в ряд, объезжая «мерседес».

* * *

А на следующий день меня ждал сюрприз. Когда вышла из подъезда, дорогу мне тут же перегородил черный «гелендваген». Меня остановило только то, что вышедшие двое мужчин не проявили агрессии, а поинтересовались:

— Самбурова Алина Викторовна?

— Допустим. Че надо? — настороженно спросила я.

— Капитан Скугарев, ФСБ. Прошу проехать с нами.

— ФСБ? — я посмотрела его ксиву, повернулась ко второму. Тот тоже раскрыл и показал ксиву. — И что надо от меня ФСБ?

— Садитесь в машину, скоро все узнаете. Нам приказано доставить Вас.

«Так, и где я могла заинтересовать ФСБ? — садясь в машину, думала я. — Может, все-таки где-то прокололась на ликвидации? Нет, там должно быть все чисто. Но вот гостиница… Там да, прокол, для местных ментов это не по зубам, но вот ФСБ вполне могли меня и вычислить. Тогда что они хотят? Явно не арестовывать. Нет, скорее всего, не это. Если бы они что-то и пронюхали, то, скорее всего, вели бы себя грубее, прислали бы не двух оперативников, а группу захвата. Тут что-то не то. Возможно, вчерашний инцидент на дороге».

— А могу я поинтересоваться, Вы какой отдел представляете?

— Алина Викторовна, потерпите, скоро все узнаете, — ответил тот, что сидел рядом с водителем.

Ехали мы минут сорок. Заехали в парк и остановились на набережной. Тут стояли «Ауди А 8» и «Галендваген». По дорожке прохаживались несколько человек, внимательно осматривая территорию.

— Подождите в машине, — вновь сказал капитан и направился к берегу. Вскоре он вернулся. — Вас ожидают. Сумочку оставьте в машине.

К воде спускались бетонные ступени, а у самой воды была бетонная площадка, видимо, когда-то используемая для швартовки лодок. Возможно, ей и сейчас пользуются в этих целях. У самой воды стоял человек в длинном пальто и в кепке. Я остановилась от него в шаге и стала ждать.

— Здравствуйте, Алина Викторовна, — сказал он, не поворачиваясь, продолжая кормить хлебом уток.

— Здравия желаю, Иван Федорович. Извините, не знаю вашего полного звания.

— Ну, как поживаете? — задал он дежурный вопрос и повернулся.

— Живем, — коротко ответила я.

— Вы, наверное, думаете, зачем Вы понадобились нам?

— Вы угадали. Я даже голову ломать не буду. Но примерно уже догадалась.

— Хорошо, — он протянул мне фото, и я сразу узнала человека, с которым вчера говорила на МКАДе. Алекс, кажется. — Вы его знаете?

— Вчера пересеклись на МКАДе, — ответила я и выжидательно посмотрела на него.

— И до этого Вы с ним никогда не встречались? — задал он вопрос и цепко посмотрел на меня.

— Нет. Или у Вас есть другое мнение? — ответила я.

— И не знаете, кто он? — спросил он, не сводя с меня цепкого взгляда.

— Вот теперь мне уже самой интересно, кто он, раз им интересуется ФСБ, — не сводя с него такого же взгляда, ответила я.

Он отвернулся и посмотрел вдаль.

— Алекс Брукс, гражданин США. Нам нужно, чтобы Вы, Алина, согласились с ним встретиться, вошли в контакт. Нам не удается подвести к нему своего человека. А теперь появился шанс. И это Вы.

— Я так и думала, — я встала рядом с ним и тоже посмотрела вдаль.

— Он ищет Вас.

— Я даже не знаю, что Вам ответить. Вы хотите, чтобы я вошла к нему в доверие?

— Да.

— Я не люблю, когда меня используют. А подкладывая меня к нему в постель, Вы этим и занимаетесь. Вы, наверное, забыли, я боевик, а не шлюха.

— Я знаю, майор, кто Вы. И я не собираюсь Вас подкладывать. Вам и не надо будет этого делать. Нам главное — его ноутбук, верней информация.

Я даже не обратила внимание на слово «майор». Его, скорее всего, пасли и писали. Был записан наш разговор, и естественно сняли на камеру. После поработали спецы, фото легло на стол Ивана Федоровича, он узнал меня. С этим все понятно. Но вот почему они думают, что я смогу приблизиться к нему настолько, чтобы говорить об информации с ноутбука? Где гарантия, что я ему нужна не на одну ночь? И что он меня вообще подпустит?

«А вот тут, девочка, все зависит от тебя, — вновь прошептал кто-то у меня в голове. — Тот самый случай, когда нужно действовать на грани. Не как ты привык, а очень тонко. Тот самый случай, когда на поверхность должны выйти обаяние и женская хитрость. Тот самый случай, когда из боевого офицера ты должна превратиться в шлюху, но не лечь с ним в постель, а только сыграть роль».

«Это не возможно. С моей пиздой это не возможно. Я сразу потеряю контроль над собой, а это уже провал. Но не говорить же об этом генералу! И где выход? Так работать мне еще не приходилось».

«Ты многое что делаешь впервые, Серега», — вновь услышала я голос.

— Ну так что Вы думаете? — спросил генерал.

— Почему Вы решили, что он меня подпустит? — задала я вполне логичный вопрос.

— Это не я решил, это аналитики так думают, а я с ними согласен. Он из тех людей, у которых есть идеал женщины. Это есть у всех мужчин, но некоторые относятся к этому особо серьезно. Скажу коротко: он зациклен на внешности одной актрисы, на которую Вы похожи как две капли воды, именно в таком возрасте.

— Видимо, не он один такой.

— Видимо, да.

— Хорошо, если я соглашусь, как должна произойти наша встреча? Я бы не поверила в случайность. И второй вопрос: мое начальство в курсе?

— Ну, это уже деловой подход. Начну со второго вопроса. Да, Евгений Юрьевич в курсе. И скажу больше, он заинтересован. А как произойдет встреча? Вы правы, случайности быть не должно. Он сам Вас найдет. В этом мы ему поможем. Он сейчас активно занят вашим поиском через МВД. Но думаю, на этом не остановится. Даже назвал сумму в 10000 долларов за информацию.

— Ого, серьезно он заинтересовался.

— В том-то и дело. И это шанс.

— А если он предложит мне руку и сердце?

— Тогда придется выйти замуж. — серьезно произнес он.

— Вы серьезно?

— Я не думаю, что Вы согласитесь.

— Само собой. Еще вопрос. Вы, надеюсь, не собираетесь выводить его на мой фактический адрес?

— Ни в коем случае. Вы поживете в другой квартире, с другой фамилией. Документы сегодня же будут готовы. Вам покажут квартиру. Ваше дело — вести себя естественно, дополнительные инструкции будете получать по каналу связи, который Вам тоже дадут. Кстати, он очень хороший специалист в компьютерных технологиях, ну это Вы сами ознакомитесь с его досье. Так что с домашнего компьютера — никакой связи. Мы дадим вам ноутбук, связь только через него. Он не должен будет знать о его существовании. Это на тот случай, если он решит Вас пробить. Ну, пока все. Легенду Вы получите. Досье его почитаете в машине на обратном пути. Вопросы есть?

— Есть. Если Вы считаете, что он опасен и представляет угрозу, почему бы его не арестовать?

— Я удивлен таким вопросом. Это Вы привыкли все решать силой. У нас на него ничего нет. Он тут совершенно легально, противоправных действий не совершает. К тому же он инвестирует несколько НКО. Конечно, мы знаем, откуда у него деньги, но этого мало. Нам нужно знать все о деятельности этих НКО. Их задачи. Конечно, можно выслать его, но на его место приедет другой инвестор. Поэтому нам нужна информация с его компьютера. Неплохо было бы, если бы и Вы оказались в какой-нибудь из таких организаций. Имея такого покровителя, быстрее можно подняться наверх. Надеюсь, теперь Вы понимаете суть?

— Да, тут коленку не прострелишь. Но работа, скажем, под прикрытием, подразумевает и личные отношения. А я уже сказала свое мнение.

Он вздохнул.

— Я понимаю тебя, но иногда приходится переступать через себя. Мы все чем-то жертвуем. И если уж встал на этот путь, то должен быть готов к любым ситуациям. Ты это не хуже меня знаешь. Но пока такая задача не стоит, это так, на перспективу. Есть еще вопросы?

— Пока нет.

— Ознакомишься с личностью, потом поговорим уже более детально. Переехать тебе лучше сейчас, так как мы сегодня же разместим информацию о тебе в базе данных ФМС. Она будет и в МВД.

— Только не забудьте ее потом оттуда изъять.

— Само собой. И если больше вопросов нет, тогда до связи. Не прощаюсь, вечером я Вас навещу, — он развернулся и пошел к машине. Остановившись возле капитана, дал инструкции и уехал.

Я еще минут пять стояла и смотрела вдаль, думая, правильно ли я поступаю. А разве у меня был выбор? Кто-то скажет, что выбор есть всегда, но не в этом случае. Ведь стоит раз отказаться, и на тебе поставят крест. Я ни разу за всю службу не отказался. Даже если чувствовал и видел, что операция обречена на провал, я говорил «есть», а действовал по-своему. Ведь победителей не судят. А как выполнен приказ — это уже не важно.

Правда, находились горе-стратеги, которые были недовольны, что я не исполнял их провальные планы. Доходило и до угроз, и депеши летели в центр, но наверху сидели люди, а не тупые генералы. Большинство из них прошли Афган в чине капитана или майора и прекрасно знали цену человеческой жизни, в отличии от тех, кто учился командовать на бумаге. Даже разбитая морда генерала сошла с рук. Временный арест — это ничто по сравнению с тем, что могло быть. Правда после этого мне выше капитана подняться было не суждено. Майора — только при увольнении в запас или выходе на пенсию. Так и получилось…

По сути, это та же самая боевая операция, пусть в других условиях. И еще неизвестно, где легче. Все мы ходим под пулями.

На обратном пути я изучала досье этого гражданина США. Видимо, он уже давно был в разработке ФСБ, так как были известны даже многие интимные подробности. Изучив по дороге его досье, я передала папку капитану.

Квартира находилась в Марьиной роще, недалеко от станции метро. Это была двушка. Мебель не очень новая, но в отличном состоянии. Нельзя было сказать, что это временное жилье. В зале даже висела плазма. Дорогой компьютер, на кухне — холодильник, тоже не старой модели, как и стиральная машинка, встроенная в кухонный гарнитур. По легенде я приехала из провинции учиться. Учусь в МГУ, квартиру снимаю. Живу на то, что присылают родители. Отец у меня предприниматель и неплохо зарабатывает.

Я заглянула в холодильник.

— И что я жрать должна? — посмотрев на капитана, спросила я.

— Не переживайте, с голоду помереть не дадим.

Затем меня отвезли домой.

— Возьми самое необходимое и можешь сегодня переезжать.

— Разберемся, — я вышла из машины и подождала, когда она выедет со двора.

Брать много вещей я не стала, в случае чего я могла приехать. А то, что гардероб полупустой, так квартира съемная, да я и не собиралась приводить его туда. Да и вряд ли он захочет. Хотя было опасение, что он заявится сам, когда узнает, где я живу. Поэтому нужно было создать жилую атмосферу.

Стоя у окна и глядя на оживленный внизу проспект, я пыталась вникнуть в ситуацию в которой оказалась, дав согласие на помощь в разработке этого Алекса. И только сейчас, анализируя весь разговор с ФСБшником, я вдруг вспомнила его слова: «Я знаю, майор, кто вы». Откуда он может знать? Хотя добыть информацию для него не такая и проблема. К тому же, очень много народу в курсе.

Я вздохнула, сходила до холодильника и вернулась назад с бутылкой пива. Все, вроде, правильно, обычная работа спецслужб: подводят человека, тот втирается в доверие и начинает качать информацию. Ничего нового. Но мне казалось, что меня просто используют, подкладывают, как и многих агентов женского пола. И это мне не нравилось. Я уже жалела, что согласилась на эту авантюру, но пути назад уже не было.

Оставалось надеяться, что информацию, ради которой все затеяно, удастся добыть раньше, чем я лягу с ним в постель. Смущала меня даже не сама постель, для меня это было не ново, а тот факт, что это будет происходить под контролем ФСБ, к тому же с врагом. Я привыкла к другому. А сейчас у меня практически не было свободы маневра. Полный контроль. Я знала, что буду под наблюдение все 24 часа.

И еще, тут нужен совершенно другой подход. Как бы вела в такой ситуации настоящая женщина? О чем бы она думала? Принять сразу его приглашение? Это может вызвать подозрения. Хотя сейчас такое время, что отказ встретиться с богатеньким может вызвать еще большее подозрение. Я вздохнула, прошла в ванную и включила воду, набирая ванну. Раздевшись, посмотрела в большое зеркало: «Ну что, девочка, справимся?»

Сейчас я как-то по другому смотрела на свое отражение. Наверное, впервые пришло осознание, что вижу себя. Я уже смотрела без вожделения, даже как-то изучающе. Я тяжело вздохнула, обратив при этом внимание, как приподнялась и опустилась грудь. Это было вызывающе. И практически на глазах начали увеличиваться соски. И самое интересное, что я это почувствовала. Подняв руки, я обхватила ладонями груди, слегка приподняв их. «Ну, зачем вы такие большие? — спросила я неизвестно у кого. — Хотя бы второй размерчик, если уж без этого никак. Ладно, сейчас медицина решает такие вопросы. Нужно будет заняться этим».

Опустив руки, я вновь обратила внимание на соски и прижала их пальцами. «Вот интересно, ребенку удобно будут такие сосать?» Я уже более критично осмотрела себя, повернувшись боком, а потом и спиной. «Ну ниче, под низ пойдет». Я добавила пены и легла в ванну. Моя рука тут же оказалась промеж ног. Мне кажется, я даже кричала. Или стонала, но громко…

Иван Федорович приехал уже после 22 часов. Привез документы, узнал как устроилась, дал инструкции и каналы связи. Посоветовал съездить в университет, на всякий случай ознакомиться со зданием.