Придя в комнату, я молча лег в кровать. И когда я уже начал видеть сон, то дверь открылась, и вошла довольно симпатичная девушка со светлыми волосами до пояса и очень стройной фигурой. На вид ей лет 20. Одежда у нее была весьма строгая: обтягивающие бриджи до колен и топик. Войдя в комнату, она орлиным взглядом посмотрела на нас и неторопливо произнесла:

— Меня зовут Вера. С этого дня я буду вас готовить, чтобы вы стали настоящими леди, — с сарказмом произнесла она. — И вы обязаны выполнять все, что я скажу, иначе мне даже сложно представить, что с вами будет. Поверьте мне, до этого дело лучше всего не доводить.

Следом за ней вошел охранник, вкатив к нам в комнату белый столик с едой. Пропуская мимо ушей тот бред, который несла Вера, кажется, так она себя назвала, я принялся за трапезу. Пока мы ели, Вера продолжила свой монолог:

— Поверьте мне, наказание будет суровым, хотя бить вас я никому не позволю.

Мое лицо выражало удивление и пренебрежение. Бросив взгляд в сторону Марины, я заметил, что ее взгляд стал увереннее. Было ощущение, что для нее тоже так называемая училка не указ. Она стала выше сложившейся ситуацией. Неожиданно Вера изменилась в лице. Она, заметив наши взгляды, продолжила:

— Мне нельзя портить хороший товар, а вот все остальное я могу применять. В тумбочках вы найдете инструкции по вашему поведению и распорядку дня. Необходимо все соблюдать беспрекословно. За нарушение тоже последует наказание. Кушать будете в своих номерах. У нас нет кафе, ресторанов и кинотеатров, — язвительно отметила она, — а в комнатах у вас будет все, что нужно молодым девушкам. Если будете вести себя хорошо, то получите некоторые поблажки. Поверьте мне, лучше не сопротивляться. Только вам будет хуже. За 10 лет существования этого заведения из него еще никто не убегал.

Все это время охранник продолжал смеяться. Видимо, сама идея наказания его возбуждала.

«Чертов извращенец! Все вы тут извращенцы! Суки! Ненавижу! — в душе негодовал я, зная о том, что пока мое негодование останется без ответа, в пустоте… — Ха, ерунда, что никто еще не убегал. — Воодушевившись, я продолжил свою мысль: — Просто никто и не пытался этого сделать. И вообще, убегать я не собираюсь. Я уйду гордо, через ворота. Может быть, даже выеду на вашей машине, положив всю вашу контору!»

— Так что привыкайте! — сказала она, уходя из комнаты. — Да, я вам забыла сообщить, что с вами будет жить еще одна шлюшка. Скоро ее приведут. А вы, — она посмотрела на меня и Дашу, — еще раз такое устроите, будете строго наказаны.

Марина издала ехидный смешок. Вера сделала вид, что пропустила это мимо своих ушей, хотя по ней было видно, что ее это напрягло.

— Это последнее предупреждение. Впредь будете наказаны.

Она ушла, не закрыв дверь. Я снял туфли и прилег на кровать, желая подумать о дальнейших возможностях. Даша поднялась с кровати, надела туфли и вышла из комнаты. Я обратил внимание, что пока мы ели, она постоянно кидала в мою сторону влюбленные взгляды. Как ни странно, при этих взглядах я опускал глаза и, как мне казалось, краснел.

«Вот, черт, как же меня угораздило? — подумал я, но неожиданно вспомнил про свое драгоценное ожерелье. — Чертов ошейник! Поймали, как последнюю собаку! Как же от него избавиться? Пока он на мне, я ничего не смогу предпринять. Я практически бессилен. Не ровен час, и изнасилуют».

За киску я не боялся, т. к. понял, что должен остаться девственницей, а вот накормить меня от души могут. А еще у меня есть зад. Туда, если подумать, тоже могут. И еще фактор женской физиологии масло в огонь подливает. Ладно, хватит тоску нагонять. Буду действовать по обстоятельствам. Надо осмотреться.

Я сел на кровати, Марина сидела около зеркала и наводила красоту. Вот женская порода, главное — красота. Мне захотелось немного расслабиться. Обувшись, я подошел к ней. Посмотрев в зеркало, еще раз удивился мастерству хирурга и постоял так с минуту, разглядывая себя в зеркало. Мои волосы спутались и были похожи на солому. Марина, все это время с интересом наблюдавшая за мной, встала и, обойдя вокруг меня, положила свои мягкие руки мне на плечи, усаживая в кресло.

— Давай, я приведу в порядок твои волосы, — сказала она и начала колдовать над ними.

Вообще Марина отучилась на визажиста и парикмахера, поэтому она делала очень красивые прически.

— Слушай, Марик… — запнулся я, неожиданно осознав, что сейчас сказал, но тут же продолжил: — Марина…

Казалось, что она не обратила на это внимание. Но ее рука дрогнула, и я это почувствовал. Я начал укорять себя за очередную оговорку. Только я называл ее так, и больше она не позволяла никому, даже моим друзьям. В этот момент я осознал, что забыл то, что хотел спросить. Молчание начинало затягиваться. Марина молча расчесывала мне волосы, а я сидел и думал, что даже не знаю, о чем можно было бы поговорить с дочерью. На нее я уже не обращал внимание. Ну да, дочь ходит передо мной обнаженная. А с другой стороны, так сложились обстоятельства, и от них никуда не деться. Да и я уже как бы не мужчина, и у меня тот же набор женских прелестей, что и у нее, даже киски одинаково обработаны. И если разобраться, то мне должно быть стыдным показывать ей, в какой я теперь ситуации.

— Вот, вроде и все, — сказала Марина, рассматривая меня в зеркало. — Так, — задумчиво проговорила она, — какую тебе прическу соорудить?

— Без разницы, — отрешенно сказал я и, увидев в зеркале, как она улыбнулась и хитро на меня посмотрела, уселся в кресло поудобнее и перед тем, как вновь провалиться в свои мысли, спросил ее:

— Марина, можно только это побыстрей?

— Сиди уже! — весело ответила она. — Я буду мучить тебя столько, сколько надо.

Она выдвинула ящик с тумбочки, и первое, что я увидел, это были маникюрные ножницы. «Даже детская игрушка может стать смертельным оружием», — подумал я.

— Анджела, а давай тебе африканские косички заплетем, — предложила Маринка.

— Я не Анджела, — еще раз повторил я.

Она просто так сдаваться не желала:

— Ну и кто ты тогда? Алина, что ли? — шла она в наступление. Я не успел ничего ответить, как она уже сменила тему: — Ладно, не хочешь косички, тогда одну, но толстую, — засмеялась она, осознавая, что не оставляет мне выбора. — А знаешь, Алинка, мой папа тоже не любит ждать, ему всегда нужно, чтобы все было быстро и точно. Он даже стричься не любит, потому что надо сидеть и ждать. Поэтому всегда стрижется коротко, так быстрей.

При этих словах, я посмотрел на нее и увидел, что она очень внимательно смотрит на меня через зеркало.

— Марина, а почему твой папа с вами не живет? — задав этот вопрос, я заметил, что она на мгновение впала в ступор, но тут же я услышал встречный вопрос:

— А с чего ты взяла, что он не живет с нами? Я, вроде бы, тебе об этом не говорила.

Видимо, она задала этот вопрос, решив поймать меня на словах. Конечно, зря я задал такой вопрос. Надо было выкручиваться:

— Да, ты не говорила, — неожиданно для себя, парировал я. — Я поняла так, когда ты сказала, что мама позвонит папе, и тот приедет.

Это было правдой, и Марина ответила просто:

— Так надо было, и я его понимаю. — Она действительно понимала, да и Оксана тоже.

— Вот и все, коса готова. У тебя, кстати, хорошие волосы. И вообще, девчонки тебе завидуют. И я немного…

Я уставился на нее в зеркало.

— Чему завидовать, глупая?

— Ну, подумай, — сказала она просто и как-то с грустью, — многие мечтают быть такими красивыми, чтобы их любили… Ладно, — неожиданно сменив интонацию на веселую, продолжила: — давай, тебе макияж наведем?

Она начала мне попутно рассказывать, что для чего, и как тем или иным предметом пользоваться. Помучившись еще минут тридцать, я услышал ее долгожданное:

— Ну, кажется, все.

Я, даже не посмотрев на ее работу, тут же пробкой выскочил с кресла, пока она еще что-нибудь не придумала, и, направляясь к двери, бросил вслед ей:

— Спасибо, Марина. Я хочу выйти в зал.

В зале были одни девушки, они о чем-то говорили. Меня это не интересовало, мне нужно было окно. Хотя я чувствовал их любопытные взгляды, скорее всего, это из-за секса в душевой. Пройдя через весь зал к окну, я отметил, что уже довольно-таки хорошо хожу на высокой шпильке, пусть и не так уверенно, как Марина или другие девушки. Встав около окна, я начал изучать прилегающую территорию.

Кроме того, что я уже видел, нового обнаружить не удалось. Постояв еще немного, выряжаясь военным языком, осуществив привязку к местности, я прошел и сел в кресло. Все попытки выработать какой-нибудь план и закрепить в голове увиденное сводились на нет. Наверное, это из-за сериала, который смотрели девчонки, или новые ощущения не дают сконцентрироваться. В голове все смешалось. Еще пару раз подойдя к окну, я пришел к выводу, что сейчас с привязкой ничего не получится. Моя голова не может запомнить элементарных вещей. Наверно, это на меня так цвет волос влияет. Будучи брюнеткой, я лучше соображал, чем сейчас, когда стал блондинкой. А может быть, отвлекали красивые попки девчонок, которые постоянно мельтешили возле меня.

Чертыхнувшись про себя, я собрался направиться в комнату, но почувствовал слабую боль внизу живота. Я уже знал, что это такое, и направился в туалет, по пути поймав себя на мысли, что в последнее время только и думаю о том событии в душе. От этого даже настроение поднялось, а душа захотела петь.

Перед туалетом мой взгляд упал на аппетитную попку девушки в белых чулочках. С мыслью, как хорошо было бы с ней в постели, я зашел в кабинку, поднял стульчак и, пристроившись, попытался взять рукой свой член. Настроение вновь упало. Чертыхнувшись и убедившись, что меня никто не видел, уселся на унитаз. Закончив дела и помыв руки, я глянул в зеркало и от неожиданности отпрянул в сторону. На меня смотрела уже совершено другая девушка. Она была более взрослая и серьезная, Это Маринкина работа с косметикой творит чудеса. Постояв так около пяти минут, я любовался своим отражением. Я даже успел влюбиться в нее и пожалеть о том, что для меня эта девушка недосягаема в сексуальном плане и достанется кому-нибудь другому. Взявшая меня досада рассеялась как дым, и я пошел в комнату.

Выйдя в зал, я даже не заметил, что все девушки стояли, и Вера им что-то объясняла.

— А тебя что, это не касается? — услышал я ее окрик и, остановившись, посмотрел на источник шума. — Тебе что, особое приглашение нужно?! — Вера медленно подошла ко мне и так же медленно обошла вокруг. — С тобой что, отдельно занимается надо? Хотя времени у тебя и так мало, поэтому сегодня и начнем. Становись ко всем.

После нескольких минут полоскания мозгов она велела всем разойтись по своим комнатам. Этот приказ все постарались выполнить как можно быстрее. Я не сильно спешил в комнату. Подходя к комнате, я увидел, что на дверях висели цветные квадратики. На нашей висел черный. И тут мое настроение поднялось. Зачем ходить в Эрмитаж, когда можно на двери полюбоваться картиной Малевича. Когда я повернулся, чтобы закрыть распахнувшуюся настежь дверь, то увидел, что Вера направилась в сторону нашей комнаты.

В комнате Вера еще раз внимательно меня осмотрела и сделала комплимент:

— Ну что, макияж неплохо наложен, а вот ходишь ты, как деревенская баба.

Девчонки были в комнате и стояли рядом со мной. Я заметила, как Марина внимательно за мной наблюдает. Неужели она догадывается, но просто не верит своим глазам? В это невозможно поверить. Вера, тем временем, начала что-то объяснять. Не дослушав ее фантазии до конца, я задал конкретный вопрос:

— Девочка, слушай, мне нужно сходить в душ, а ошейник мешает. Что делать? — с иронией произнес я вопрос, на который она не ответила, а я, чтобы она знала, кто здесь хозяин, продолжил свой победоносный марш: — Ну что? Ты, видать, не понимаешь по-хорошему? А может быть, глухая? — мое лицо сияло.

Какая-то девушка, да мне, офицеру ГРУ, будет еще мозги промывать. Я хотел, было, продолжить, но тут же осекся, вспомнив, что нахожусь не в том положении, чтобы так себя вести. И «калаша» у меня нет… По ее орлиному взгляду было видно, что моя речь произвела на нее сильное впечатление, на что она с желчью в голосе ответила:

— Хорошо, в душ ты сегодня обязательно сходишь, причем не один раз.

И уловив мой взгляд, ехидно улыбнулась и вышла из комнаты. Через несколько минут в комнату вошли два охранника. Один из них направил в мою сторону пульт. Это подействовало на меня как на быка красная тряпка. Даже находясь на таких высоких шпильках, я выстрелил как сжатая пружина, пульт вылетел из его руки, и в ту же секунду он поймал несильный, но точный удар в солнечное сплетение и, захрипев, опустился на колени. Второй даже не успел что-либо понять, как получил ощутимый удар шпилькой в коленную чашечку. Ойкнув, он наклонился и практически сразу получил такой же несильный, но хорошо поставленный, короткий и точный удар в челюсть, после чего кулем упал на пол вниз лицом. Вера стояла на входе и удивленно смотрела на все произошедшее. Я взглянул на нее, как хищник обычно смотрит на добычу. Я даже увидел в ее глазах страх.

— Не надо, — услышал я Марину, но я уже был неуправляем. Вера успела подобрать пульт, это ее и спасло.

* * *

Когда я пришел в себя, меня на руках вынесли в зал. Посередине зала стояла кожаная скамья, наподобие скамьи для тяжелоатлетов, но опоры раздвинуты шире, подобно козлам. Сооружение сделано надежно, и хром ярко отблескивает. После электрошока у меня практически не было сил, и о каком-то ни было сопротивлении не могло быть и речи, но я даже предположить не мог, что меня ждет.

Мысли отчаянно бьют в виски, вместе с прилившей к голове кровью. В ушах отчего-то стоит звон, по телу разлилась слабость от безысходности и обиды. В это время девчонки высыпали из своих комнат и встали полукругом. Со стыдом начинаю понимать, для чего здесь все собрались, и всю бесполезность моих попыток сопротивления. Внезапно ноги подкашиваются, и, обмякнув, я повисаю на их руках. Они вынудили меня встать на колени на пол в конце скамьи. Один из них стал затягивать широкий кожаный ремень мне вокруг талии. Надежно прикрепил меня к скамье. Другой держит мои ноги, пока первый закрепляет второй ремень вокруг спины, ниже моих рук. И сразу подтянули вниз кисти моих рук и привязали к опорам скамьи, по два ремня вокруг каждого запястья и по два ниже локтей. Широкие кожаные ремни плотно обхватили меня, не впиваясь в тело. Тут они уделили внимание моим ногам. Один из них регулирует скамью, перемещая тыловые опоры, после этого закрепляет мои ноги к этим опорам, по одной с каждой стороны, так, чтобы раздвинуть колени более чем на полметра. Закрепляет по ремню вокруг каждого бедра чуть выше коленей, а другой — поверх бедер. Теперь я выставлена полностью голой на всеобщее обозрение и доступна для просмотра всех моих женских прелестей. Я вне себя от ярости, а эти двое продолжают закреплять мои лодыжки к двум брускам, которые отходят горизонтально от опор скамьи так, что я уже не могу даже пошевелить ногами. Зачем-то впереди меня, под наклоном, размещают большое зеркало. В него я вижу все пространство позади меня. Девчонки притихли и внимательно смотрят на мои разверзнутые прелести.

Вдруг один из охранников освободил меня от кляпа. «Должно быть, они сомневаются и хотят со мной посоветоваться», — подумал я с сарказмом, настроившись на переговоры. Я толком не успеваю сделать большой вздох и облизать губы, как они стали примеривать мне другое устройство. Оно сделано из двух частей. Сначала они приспособили кольцо внутренней части, сделанное из стали, охваченной каучуком. В конце добавили металлические стержни, расходящиеся в разные стороны и оканчивающиеся кожаными ремнями. Устройство подобно паре солнечных очков для Циклопа. После того, как мне в рот поместили кольцо между зубами, они сильно затянули ремни позади головы.

В результате я могу почти полностью сомкнуть губы. Углы рта при этом принимают естественное положение, а кольцо лишь не позволяет сомкнуть во рту зубы. Мужчина, раздвинув мои губы, покрутил пальцами в отверстии кольца, коснулся неба и языка и, удовлетворенный положением кольца, отошел в сторону. На все мои попытки протестовать, издаваемые в виде мычания, они не обращают внимание. Смотрю, а ко мне подносят маленькую металлическую раму с двумя коротенькими опорами. Ее размещают надо мной, поперек спины, вставив опоры в гнезда с обеих сторон скамьи. Вижу в зеркале, что она вогнутая в центре. Мне оттянули голову и, поддерживая, закрепляют в центре рамы, ремнем вокруг лба. И регулирует опоры так, что я теперь не могу пошевелить головой и смотрю прямо вперед, что почти удобно, поскольку рама принимает на себя почти весь вес.

Девушки в зале взволнованно зашептались, а мне как бы дали передышку, оставив лежащей в этой немыслимой позе, в положении в раскорячку. Боже мой, что же будет дальше. Чтобы понять, я напряженно прислушиваюсь. Какой же я дурак! Зачем я вообще сюда попал! Ведь мог же сбежать! Надо бежать, пробую дергаться или хотя бы двигаться, но понимаю, что ничего не получится.

И в этот унизительный для меня момент я понял, насколько сильно я раздразнил этих выродков, тем самым подставляя под удар мою любимую дочь. Моя тактика должна быть другой. Я должен вытерпеть эту пытку, не теряя своего достоинства. Моя Марина, Даша и другие девчонки надеются на меня. От мыслей, что меня публично насилуют, обиды и беспомощности на глазах невольно проступили слезы. Но я тут же взял себя в руки.

Дверь, находящаяся в левой стороне зала, открылась, и в зал вошла Вера. Она пристально посмотрела мне в глаза, а затем повернулась лицом к девушкам.

— Я же вас предупреждала, что если вы ослушаетесь, то будете наказаны. Вижу, что одних слов вам мало! Тогда перейдем к наглядным действиям. В нашем стаде завелась непослушная овца, — и, посмотрев мне в глаза, продолжила: — шлюшка, которая решила, что она самая умная и очень сильно отличается от стада.

«Пиздец, — подумал про себя я. — Страшный сон, и я сейчас проснусь».

— Я ускорю твое воспитание, ты будешь у меня в назидание остальным самой послушной, — с ухмылкой на лице произнесла она. — Пора девочке поиграть в любовь. — От этих слов ее лицо расцвело. Она подошла ко мне сбоку, достала шприц и что-то мне вколола. Оглядев собравшихся вокруг меня девчонок, она спросила: — Есть еще несогласные?

Несогласных не нашлось, все стояли молча и наблюдали. Тут я почувствовала, что внизу живота начала появляться уже известная мне истома, а из раскрытого влагалища потекло. Видимо, она применила какой-то возбудитель. В ответ я начал подавлять свои ощущения и эмоции. Как нас раньше учили, надо отключить все нервные окончания, сохраняя спокойствие и самообладание, но я так и не мог найти подход к телу, оно не слушало мой разум. Не прошло и минуты, как я начал осознавать, что про особенности женской физиологии нам забыли рассказать. Я не могу контролировать свое возбуждение. Моя кожа покрылась пупырышками, соски стали каменными, и из влагалища начало течь, как из ручья. Это сразу же заметила Вера:

— Посмотрите, а сучке начинает нравиться происходящее! — любуясь проделанной работой, воскликнула Вера.

Вокруг было тихо. Все молчали, пораженные эффектом, произведенным возбудителем на меня. Я с большим трудом сдерживал себя, чтобы не дать им возможности наслаждаться моей беспомощностью. Я опять повернул голову к девчонкам, они стояли совершено подавленные. Мне показалось, что даже Марина была подавлена. Тогда я нашел в себе силы и подмигнул ей. У меня не должны проявляться эмоции. Они будут потом, а сейчас нельзя показать, что меня сломали. Марина, уловив мой взгляд, подмигнула мне в ответ. В тот момент я знал только одно, что если они меня сейчас отвяжут, то будет очередной труп, а может и два.

— Девочки, поторопимся! Через 15 минут начинаем занятия! — послышался голос Веры. — Марш по комнатам!

Неожиданно все быстро разбежались. Вера еще раз взглянула на меня и подошла поближе к моему влагалищу. Необходимо отметить, что когда она дотронулась до меня своими нежными руками, я был на грани. Краем глаза я увидел, что охранники оголяются. Мужчины снимают свои штаны, потом трусы, потом пуловер с рубашкой и остаются совершенно голым. От этого моя киска еще больше возбудилась. «Я что? Я сошла с ума? Мне что, на самом деле хочется заняться сексом с этими уродами? — крутилось у меня на уме снова, снова и снова. — Я мужик или баба?! Я не должен давать им повода поиздеваться надо мной! Я обязан покорить эту чертову физиологию. И чем же бабы думают?»

— Не скучай, позже увидимся, — сказала Вера, увидев, что я уже готов кончить, и удалилась в направлении моей комнаты.

В этот момент я замечаю, что мужской орган насильника начинает тереться о промежность. Издав протяжный стон, я вновь покрылась мелкой сыпью из «гусиной кожи» и почувствовала, что где-то внутри меня начинает рождаться стон. Женский стон! Мои мычанья не возымели никакого последствия, а наоборот — подбадривали. Он стал меня лапать с еще большим аппетитом. Он то и дело хватал меня то за груди, то за попку, то гладил живот. Я извивалась, пытаясь вырвать руки из опутавших их ремней, но из этого ничего не получалось. Видимо, насытившись ласками, насильник решил перейти к активным действиям. Он пристроился ко мне спереди и потихоньку начал вводить свой член в мой рот. Когда он вошел туда полностью, то начал плавно работать поступательными движениями, постепенно наращивая темп.

В зеркало, находящееся сбоку, я, как в замедленном кино, увидела, как ко мне сзади подошел второй и начал намазывать зад моей же смазкой. «Что за оскорбление! Во что бы то ни стало я должен вырваться!» — кричала моя мужская половина, а женская — постепенно брала верх, нежно прислушиваясь к своим ощущениям и спрашивая: «Что это? Что это за ощущение? Как все необычно и приятно!» Тут я заметила, что мои глаза закрылись, а по телу начали бегать волны необычных для меня ранее ощущений. При каждом вхождении члена вглубь хотелось напрячься и выгнуться, но связанные руки и ноги сковывали движения, отчего чувство возбуждения только усиливалось. В это время второй охранник закончил размазывать мою смазку и вошел в меня.

— Что, сучка, нравится? Да! Я вижу, что тебе нравится, когда тебя трахает такой самец, как я! Это не то, что какой-то Пит! — бормотал охранник, видимо, готовый уже кончить. — Вот, я а… Я… щас, тебя… — вырывались у него реплики, но внезапно они прервались, а его член извергся большим фонтаном прямо в меня.

Я чуть было не захлебнулся и закашлялся, сперма хлынула даже через нос, а он не спешил освобождать мне рот, не давая возможности даже сглотнуть. Вот именно сейчас я больше всего боялся захлебнуться. Наверное, эта сучара целый месяц копил. Наконец, он вытащил свой член, и мне удалось сглотнуть, освободив дыхательные пути.

Второй охранник тоже не заставил долго ждать и кончил сразу после первого. Неожиданно в этот момент у меня тоже настала кульминация, и я провалилась в пустоту.

* * *

Когда пришла в себя, то лежала, вся покрытая потом. И с трудом понимала, что сейчас произошло. Это было большое унижение, но, одновременно женская половина предательски возражала, что было очень даже приятно. Я с ужасом подумала о том, что в результате изменения физиологии, возможно, секс с мужчинами мне в скором времени начнет нравиться, а осознание того, что я еще смогу забеременеть и стать матерью, придаст этой ситуации еще больше экстрима и возбуждения. Женщина побеждала во мне все больше и больше, отодвигая все мужское в самый дальний угол моего подсознания. Сейчас я ощущала себя настоящей самочкой, которой только что овладел сильный мужчина. Почему-то ощущение беспомощности ей понравилось, но я не могла понять, почему. Анализируя новые ощущения, а точнее, как сохранять хладнокровие и твердость духа в облике женщины, я понял, что женщины очень эмоциональны, и к ним нужен особый подход. В этот раз победила женская половина, но теперь я знаю, как ей противостоять.

— Все, сучка, наслаждайся в одиночку, — сказал один из охранников, и они оставили меня наедине с собой.

В течение следующей половины дня ко мне никто не подходил. За исключением Веры, которая следила за моим воспитанием. Когда я находила силы сопротивляться своему женскому началу, она подходила ко мне, издевательски наставляла что-то, нежно лаская меня везде. Когда я в очередной раз сильно заводился, она, видя это, завершала наставления и уходила, оставляя меня наедине с собой. Мне не было даже времени собраться с мыслями. Меня пробивал один оргазм за другим. Так долго не могло продолжаться, и после нескольких поражений я взял верх. Никакие действия Веры и охранников не могли меня сломить. «Вы все трупы! Вы можете делать сейчас со мной, что захотите! Я в долгу не останусь!» — думал я, подавляя все свои женские порывы.

Даже когда в конце дня действие средства почти закончилось, и Вера, собрав девочек в холле и заставив ублажать меня, тем самым считая, что это укрепляет их командный дух и ломает мои убеждения, мне было видно — она проиграла. По сравнению с Верой и ее прихвостнями, девочки обратили внимание на мою непоколебимость, незаметно показывая мне свое уважение и восхищение. А у меня на душе была только одна мысль: «Могли бы придумать что-нибудь поизвращенней!!! А то, что они сделали, можно назвать избиением младенца. Они себя сейчас героями чувствуют, наверно всем рассказывают о своем подвиге. Как девчонку привязали и трахнули в две тяги. А то, что она до этого их чуть к праотцам не отправила, наверно, молчат. Как же они могут такое рассказать, они же супермены, Они даже не заметили, как я обуздал себя и даже не чувствовал действие возбудителя. Ха! Супермены в гареме! Смеется тот, кто смеется последним!»

Когда меня отвязали, то сил сопротивляться у меня не было. От долгого нахождения на одном месте тело затекло, и усталость давала о себе знать. Охранники положили меня на кровать и вышли. В комнате никого не было. Только сейчас я начал ощущать, как у меня мокро между ног, засохшая сперма была на лице, волосах, грудях и бедрах. Также она была на поясе и чулках. «Жаль, что это не мой стройный и накачанный торс», — подумал я и, собрав силы, отстегнул и снял чулки с поясом, кинув их на тумбочку. Но все равно сперма неприятно стягивала нежную женскую кожу, и во рту стоял ее терпкий неприятный вкус. Облизав губы, я подумал: «Вот это денек выпал!» Для меня нет разницы, в чулках я или полностью голый, поэтому, собрав свои силы и показав в камеры средний палец, я пошел в душевую комнату, при этом заметив, что камера повернулась в мою сторону. «Как хотите, суки, давайте дрочите, извращенцы, — думал я, — мне плевать на ваши наказания. Хотя с завтрашнего дня я буду действовать хитрее».

Душевая была освещена лампой, горящей в сосуде из розового богемского стекла, верхнее отверстие прикрыто, дабы избегнуть смешения дневного света и искусственной подсветки, окрашивающей окружающие предметы в неестественно красивые тона. Слева у стены стояла раковина и вешалки для белья. На них висели белоснежные полотенца. У стены напротив входа был унитаз с позолоченными украшениями, а рядом — не уступающее по красоте биде. Чуть правее — джакузи. А правая стена представляла собой стеклянную перегородку финской малогабаритной сауны.

Охватив все это чудо взглядом, я сделал шаг внутрь. «Вот только неудобно, что здесь нет занавесок», — подумал я, чувствуя тепло нагревающегося пола. Комната наполнилась легким паром от горячей воды, греющей мне спину и с тихим звоном утекающей в воронку. Я зажмурился, расслабляясь. На резной подставке было мыло с ароматическими добавками. Я его взял и начал наносить на тело. Было очень приятно, даже ошейник ушел на задний план. Душ дал мне возможность расслабиться и ощутить нежность моего женского тела. Я начал им любоваться. По телу побежали мурашки, и теплая волна неги окутала меня. Раньше я не замечал, что мое тело, оказывается, так чувствительно, что только от одной мысли о нежности я могу сильно возбудиться. Хотя это может быть остаточным действием возбудителя. Я присел на колени, так как не было никаких сил стоять на носочках, демонстративно повернулся к камере и начал подмывать «девочку». Чувствуя, что влага течет из меня ручьем, я слегка развела ноги и, хотя все еще была немного напряжена, нежно дотронулась до влажных губок. В ответ мое тело начало разливаться в приятной теплой истоме. Я неумело дотронулся до клитора. Было немного неприятно, но когда палец немного освоился, то тело начало вступать в гармонию с душевными порывами. Я чувствовала, что моя тесная пещерка расслабляется, а волны блаженства все сильнее и сильнее накатывают. Я начал двигать пальцем еще медленнее и нежнее. Постепенно все неприятные ощущения исчезли. Им на смену пришло чувство возбуждения и какой-то странной истомы внизу живота. Мне было очень приятно, и я застонала так, что напугала саму себя. Мне казалось, что до этого момента неизвестные и непонятные чувства разрывают меня на множество мелких кусков, готовых превратиться в одно целое и по-настоящему нежное.

Кульминация пришла почти сразу. Сил и так уже не было, а тут еще и оргазм. Я упал на пол. Не знаю, сколько прошло времени, я собрал всю волю в кулак и помылся, натерев себя гелем. Достав новую зубную щетку, минут пять приводил рот в порядок. Выключив воду и вытираясь, я увидел на полке различные тюбики и, сам не зная почему, подошел и начал их рассматривать. Увидев крем для лица, я машинально воспользовался им. Просто мне не хотелось возвращаться в комнату. Я надеялся, что Марина с Дашей уснут и не увидят меня таким. «Полотенцем обмотаться, что ли? — мелькнула мысль. — Да пошли все в жопу! Кто тут еще голой бабы не видел! Пусть смотрят и облизываются!»