Вдалеке показалась пыль — ехала какая-то машина.

— Бегом в кусты, — скомандовал я, но подгонять их не потребовалось, они мигом забежали и присели в кустах, я даже отстал от них. Им было намного легче, да и двигались мы медленно исключительно из-за меня; они хоть и выглядели уставшими, но бодрость духа не потеряли. В отличии от меня, они могли ходить босиком. А я шел мало того что на высоком каблуке, так еще и на тоненькой шпильке, которая ну никак не приспособлена для ходьбы по рытвинам и кочкам на пойме. Постоянно проваливаясь, я полз как черепаха, боясь вдобавок сломать каблук.

Минут через десять мимо проехал «Ландкрузер», ехал он не быстро и перед каждым тальником притормаживал. Понятно было, что рассматривают кусты в бинокль. Но мы лежали в небольшом углублении и при этом вжались в землю. И вскоре джип скрылся за следующим кустарником. Я беспокоился, как бы они не обнаружили следы на том месте, где топили машину. Ведь шпилька оставляет четкий след на грунте, а какая дура попрется на речку на каблуках, кроме нас. И тогда им не составит труда нас вычислить.

Мы встали и потихоньку двинулись дальше, стараясь не выходить из кустарника. Вскоре опять послышался шум мотора, и мы увидели чудо советского автопрома: по дороге ехал «Москвич»-пирожок. Это точно не по нашу душу, но мы все-равно притаились. «Москвич» так же медленно проехал мимо и скрылся в том же направление что и джип. Определил по солнцу время — было уже часов восемь вечера. С такой скоростью мы далеко не уйдем, нужно было искать транспорт, хотя бы лодку, но и ее нигде не встречалось. Я услышал хруст ветки и сразу напрягся и приготовил оружие, а девчонки быстро юркнули в кусты. Значит, не показалось. Я прислонился к дереву и стал ждать. И тут практически метрах трех слева раздался мужской голос:

— Девушка, подожди, не стреляй! Я без оружия.

Я быстро обернулся на голос и поднял ствол. Я никого не видел. Это что, глюк? Я что, уже с ума схожу?

— Дочка, поверь, я вам не враг, и у меня нет оружия.

— Выходи, посмотрим на тебя.

И тут же из-за дерева вышел мужичек лет шестидесяти, невысокого роста и худого телосложения.

— Подожди, дочка, не стреляй! Я хочу просто поговорить и помочь.

Я, не видя явной угрозы, немного расслабился и опустил оружие.

— Вы как тут, девочки, оказались? — начал он.

— Слушай, отец, говорить тебе, что нас сюда привезли и изнасиловали, глупо, да и ты пришел не за этим. Давай ближе к делу, нам действительно нужна помощь. Если можешь, помоги.

— Да, я действительно знаю, кто вы и откуда. Мы с Галей, женой моей, живем в аккурат напротив проклятого дома, и сегодня видели, как вы удрали оттуда. Но вскоре приехали бойцы, и мы поняли, что вы скрылись от них, где-то свернули с дороги. Ну, и моя Галка как пристала: езжай, мол, ищи, пропадут ведь девки, тут только две дороги, где можно свернуть. Ну, я и поехал, сначала ту проверил, следов не нашел и поехал сюда. А тут вы, конечно, хорошо замаскировали следы, но старого опера не проведешь. Я нашел место, где утопили машину, просто дальше нет протектора шин. И, обследовав место, нашел следы от обуви, ну а кто может оставить такие следы, наши девки такую обувь не носят, да и не пойдут они сюда. Вот я и прошел по следам и вышел на вас.

— Ну это понятно, я этого и боялся... лась. Хорошо, что в джипе не обратили на это внимания.

— Сейчас они тут все обложили, там в доме был пожар, сейчас там и милиция, и прокуратура, телевиденье откуда-то приехало. Девочек всех погрузили в автобус и отправили в город. Ну ладно, вы будьте тут, а я сейчас за машиной и отвезу вас к себе домой, там они искать не будут. Да и одеться вам надо.

И он так же быстро исчез как появился. Вроде правду говорит, да и выбора у нас нет.

Подошли девчонки.

— Что он хотел, и кто это? — спросила Вера.

— Не знаю, но он приглашает переночевать. Не думаю что насильник, — сказал я и вспомнил про дрянь, которая сейчас делает меня супер-секси. Так что как бы ему не пришлось от меня ломится.

Вскоре послышалось дребезжание старого москвиченка и рев мощного движка «Таеты». На дороге показался тот же джип, он уже ехал в обратном направлении и, подрезав «Москвич», остановил его, из салона вышли двое в камуфляже и о чем-то стали спрашивать деда, затем, проверив его будку, быстро сели в джип и, поднимая пыль, поехали в деревню. Выждав время, москвиченок подкатил прямо к нашему укрытию.

— Ну что, бабоньки, прошу в мой лимузин, — он открыл будку. Делать нечего, и мы залезли вовнутрь. — Сидите тихо, если будет проверка, я стукну в стенку, — и он закрыл двери.

Ехали довольно долго, трясло ужасно, а нежные девичьи тела не привыкли к такому дискомфорту. Я, кстати, тоже это ощутил, у меня болело уже все тело. Наконец, машина остановилась, хлопнула дверь, что-то заскрипело, и мы опять поехали, но почти сразу остановились, опять скрип, и наконец-то дверь открылась. Опять так же, как и в мою последнюю поездку, в глаза ударил свет. Нас встречали.

Да, нас встречали, только на этот раз не вооруженные головорезы, а женщина лет пятидесяти невысокого роста, нельзя сказать, что она была полная, но и худенькой назвать нельзя, с аккуратно уложенными волосами, которые уже начала брать седина. На ней был простой домашний халат и тапочки на босу ногу. Простая деревенская женщина.

— Ой, девоньки, ну, наконец-то приехали, я так за вас переживала. Проходите в дом, я уже баньку протопила. Знала, что Коля вас найдет, вот как чувствовала. Давайте проходите, — причитала она. И тут же накинулась на мужа: — А ты что зеньки выпучил, девок голых не видал?

Мы быстро прошли в дом, и я сразу плюхнулся на стул, девчонки тоже молча расселись, кто где был.

— Зовите меня тетей Галей, а этот бесстыдник, глаза б мои его не видели — дядя Коля. Господи, что же творится в этом проклятом доме, сколько уже жаловались, и все без толку. А однажды даже пришли и предупредили, что хату сожгут. Ой, — спохватилась она, — что ж я все говорю и говорю, давайте в баньку, там места много, вы все поместитесь.

Да! Сходил я последний раз в баньку, тоже было все красиво, вот только утром сам стал красивым…

Мы встали и поплелись за тетей Галей. В баню можно было попасть прям из хаты, не выходя на улицу.

— Можете прям здесь раздеваться, этот охламон не зайдет.

Я снял каштан и положил на лавку, затем халат и остолбенел, увидев, в каком я состоянии: чулки все разорваны, в поясе заткнуты магазины, нож и пистолет. Только сейчас увидел, что на мне нет ни трусиков, ни лифчика, на животе и ноге засохшая кровь, чья — не знаю, но точно не моя. Я посмотрел на тетку и чуть не засмеялся, до того был ошарашенный у нее вид.

— Вот так, теть Галя, иначе никак, кругом насильники и маньяки, как еще слабой девушке защититься? — с улыбкой сказал я. Девчонки, увидев ее, прыснули смехом. «Это хорошо, что смеются», — подумал я.

— Ой, доченька, зачем же тебе это все? Тебе рожать надо, а ты такие железки там таскаешь.

«Вот только и осталось мне, что родить», — подумал я.

Раздевшись прям в доме, мы скинули всю порванную и грязную одежду в кучу, и теть Галя проводила нас в баню. Какое это было блаженство! Я сидел на полке и грелся, растирая тело. И так увлекся, что не заметил, как начал себя ласкать, а когда это понял, то было уже почти поздно: тело уже ответило на ласки и требовало продолжения банкета. Да что это такое, я не могу остановиться, я стал каким-то озабоченным. Может, это уже гребаный препарат действует, или просто нравятся новые ощущения, но как бы там ни было, я продолжал мять себе грудь.

— Тебе помочь? — услышал я как во сне голос.

Открыв глаза, увидел улыбающихся девчонок. Рядом стояла Вера и, прикусив свой указательный пальчик, пальчиком второй руки водила по моему бедру, приняв при этом застенчивую позу. И вдруг отошла, крикнув «Давайте, девочки!», и я почувствовал холодный водопад, который окончательно привел меня в чувство: они окатили меня холодной водой. До этого момента я и не думал, что теперь тоже умею визжать. И после этого были слышны только визги и смех, мы начали обливаться водой, совершено забыв об опасности. И глядя на меня со стороны, наверное, никто бы не поверил, кем я был три недели назад, и даже в то, что сегодня утром эта девушка поставила на уши всех, кто имел отношение к этому дому. А видел бы просто легкомысленную девчонку, которая дурачится с подружками.

Надурачившись и помывшись, мы вышли в предбанник. На лавке лежали четыре свежих полотенца и четыре ночные рубашки, а туфли мои ушли. Марина помогла мне намотать полотенце на волосы.

— Все, обрежу их, надоели.

— Я тебе обрежу, — перебила меня Маринка. — Даже и не думай!

— Ты что, совсем? — подхватила Катя и посмотрела на меня с обидой.

— Ладно, уговорили, — сдался я и, подойдя к Кате, попросил прощения и пообещал, что всегда буду носить длинные волосы и красить в ее родной цвет.

— Нет, тебе идет быть блондинкой, — обрадовалась она. — Я тоже хотела перекрасится.

— Ну ладно, будет так, как ты хочешь. — И мы засмеялись.

Я никогда так безрассудно себя не вел, как сейчас. Я даже не представлял, с чем это связано. Я мог просто бесшабашно проводить время, смеяться неизвестно над чем, мог возбудиться практически без причины. Я никак не мог этого понять.

Когда мы вошли в дом, то я сразу уловил запах жареного мяса, и тут впервые желудок дал о себе знать. За столом все ели молча. Я наблюдал за Верой, смотрел как она хищно разрывает своими пальчиками с коготками мясо курицы и также с жадностью его поглощает. Да и другие девчонки ничем не отличались. Я просто никогда не задумывался, а кто такая женщина? Для меня всегда было так: женщина — это вот которая с сиськами и которую можно трахать. А ближе я практически их не видел, нет не из-за того, что я к ним плохо относился, как-то не задумывался над этим. Что они думают, как живут, как решают проблемы, как питаются. Я всегда думал, что женщина из другого теста. Меня совершено не интересовал их мир. Только теперь я стал замечать, что женщины как и мужчины тоже бывают голодны, и что у них такое же чувство голода, и что они так же могут разрывать плоть и поглощать, женщины в этом случае ничем не отличаются от мужчин, такие же хищницы. Мне еще предстояло узнать мир женщин, какой он, похож ли он на мужской? Или мы одинаковы только в пище? Все это было впереди, в будущем, только вот будет ли оно, это будущее.

— Я вам постелила в дальней комнате, там две кровати, но они широкие, места хватит, — хлопотала теть Галя.

Нас они ни о чем не расспрашивали, видя, наверное, наше состояние. А то, что было в бане, это, видимо, выплеск накопившейся энергии. И сейчас девчонки поужинали и практически сразу уснули. А я продолжал сидеть за столом в одной ночнушке.

— Дядь Коль, — обратился я к хозяину, — у тебя водка есть?

Он сначала опешил, но тут же ухватился за возможность выпить.

— Водки нету, есть самогонка, первачок. А если что, можно и за водочкой сбегать, тут недалеко.

— Ай! Давай, неси самогонку, пока теть Гали нет.

Пока он бегал в сени, я взял у него сигарету и закурил. Я видел, что они хотят с нами поговорить, но не решаются, да и мне нужен был мужской разговор, да и просто я хотел напиться.

Он быстро опять накрыл на стол и разлил по стопкам самогон. Взяв стопку, я выдохнул, вылил ее в себя одним глотком и затянулся сигаретой. Он аж опешил и с подозрением посмотрел на свою стопку, потом на бутылку. Я улыбнулся:

— Нормальная самогонка, отец, крепкая.

Он с недоверием понюхал ее, потом попробовал. Тут пришла теть Галя и сразу начала на него бурчать:

— Ты что, старый хрыч, девчонку решил споить?

— Да а… я… — он начал заикаться.

— Теть Галь, давайте с Вами выпьем, а то мужики долго микрофонят.

Она тут же принесла еще одну стопку и поставила к мужу:

— Наливай.

— Если бы не вы, я даже не представляю, что бы мы делали, Вы нам очень помогли, и я в долгу не останусь.

Я опять одним глотком выпил, правда взял кусочек сала и закусил.

— А что там в этом доме? А как вы удрали? — начала задавать вопросы теть Галя после как отдышалась.

Я не хотел говорить на эту тему, но, видимо, не избежать. И я решил просто сказать правду, скрывать мне нечего, кроме одного. Вскоре теть Галя захмелела и ушла спать.

— Слушай, отец, — обратился я к нему. — Вы нам действительно сегодня помогли, но мы не можем долго тут сидеть. Завтра мы должны уйти, так будет безопасней и для нас, и для вас.

— Да куда вы пойдете, они проверяют все машины, прочесывают пойму. Сидите пока.

— Нет, твердо сказал я, — они потом могут начать по домам ходить, а нам этого не надо. Если дороги перекрыты, то Иртыш как? В общем так: завтра узнай, есть ли проверки на реке, и, может, кто катер продает или лодку.

— Да Витька Хромой катер продает, но дорого. А катер хороший, даже каюты есть. «Ярославец». Я ему сам движок собирал, завтра узнаю, продал или нет.

— Только ты когда будешь узнавать, скажи, что у тебя в Омске родственник хочет купить, у тебя там есть кто-нибудь?

— Ну, конечно же, зять с дочкой там, вот и скажу, что он хочет.

— Правильно. А еще нам нужна одежда, — я вздохнул, вспомнив, кто я. — Правда, тут ты не помощник.

— А что одежда? Вон, Галка даст.

Я улыбнулся и кивнул на бутылку. Вот эта одежда нам точно не подойдет. Я представил, как мы будем выглядеть.

Мы выпили и закурили.

— Ты говорил, у тебя дочь в городе?

— Да, Настя наша.

— А сколько ей лет?

— Да она еще молодая, 27.

Это был вариант.

— Дядь Коль, а ты сможешь в город съездить и попросить Настю, чтобы она купила для нас вещи? Деньги — не проблема. А муж где работает?

— Съезжу, конечно, тут ехать 40 минут, а Виталя работает в милиции. Может, он вам поможет.

— Стоп, ему ни слова про нас, хорошо? И дочь пусть не говорит пока.

— Да ты что, он хороший человек.

Я постарался объяснить ему как можно мягче:

— Понимаешь, я ничего не имею против него, но с этим домом не все так просто, его курируют менты и федералы. И поэтому не надо, чтобы он знал. Вдруг он захочет раскрутить это дело, и тогда для него это может плохо кончиться.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Я вот никак не пойму, смотрю на тебя, слушаю тебя, а если не секрет, сколько тебе годков?

— 18 полных, — абстрактно ответил я.

— Ну вот, ты же хотела сказать, что не доверяешь ему, а сказала так, чтоб меня не обидеть. Но если дом курируют менты и федералы, я бы на твоем месте тоже не доверял бы сотрудникам милиции. Вот только не пойму, как они вместе уживаются.

— Я тоже этого не мог понять, когда услышал информацию, не поверил…ла… Но, видимо, они прикрывают друг друга. Здесь же не только девочки, но и наркота, и оружие, а это уже более серьезно. И я думаю, что и прокуратура не отстала. Они могут иметь каждый свой интерес, но и прикрывать друг друга. Других объяснений я не вижу.

— Я вот смотрю на тебя, дочка, ты молодая, красивая, милая, совсем еще ребенок, а когда смотришь в глаза, даже пугаешься, у тебя взгляд битого жизнью и опытного человека, да и рассуждаешь ты не как девочка-подросток. Я не знаю, где ты всего этого набралась, и даже спрашивать не буду.

— Понимаешь, трудное детство, деревянные игрушки, — с улыбкой сказал я.

— Когда я подошел к вам в лесу, я видел не тебя, сейчас ты другая, а там от тебя веяло смертью, взгляд у тебя как у хищника. Ты совсем не простая девочка, и теперь я понял, кто устроил заварушку в том доме.

— Может, выпьем и поговорим о деле, — предложил я, устав слушать его болтовню. — А кто я такая, ты, отец, не поймешь. Я и сам…а понять не могу. Давай лучше выпьем.

Мы договорились с ним, что утром он поедет в Омск.

— Девочки тебе напишут, что надо взять, укажут размеры, дадут деньги. Ты все отдашь дочери, и она сама со всем разберется, ты только провезешь ее по магазинам.

— У нее у самой машина есть.

— Это еще лучше, тогда она сама и привезет.

Я начинал ощущать уже знакомый зуд в киске, и как налились и потяжелели груди. Соски были как каменные, и даже ночнушка не скрывала их. Я вспомнил про инъекцию.

— Все, я спать, — пошатываясь от выпитого, я побрел в комнату, чувствуя, как возбуждение нарастает с каждой секундой, Марина и Катя спали вместе, значит, мне к Вере, черт, я же сейчас подниму на уши и этот дом, только уже своими криками и стонами. И уже с трудом контролируя свою страсть, я впился губами в Верины губы. И она сквозь сон начала мне отвечать. А я не мог насладиться ее сладкими и нежными губками, так она мне нравилась. Мной овладела действительно безумная страсть, и что теперь будет со мной, я понятия не имел, ведь я потерял то, что называлось фиксатором Яна Тендева.