Собрав всю волю в кулак, я оторвался от желанных губ Веры, которая уже проснулась и начала охотно отвечать.

— Прости, но мне надо что-то сделать, мне сегодня вкололи какую-то дрянь, и у меня начинается, как у вас это называется, бешенство матки, — «черт, вот я и сказанул!»

Я встал и вышел на ватных ногах в кухню, дядь Коля еще сидел за столом и пил в одиночку. Может, напиться, зато вырублюсь, и секса не будет. Во всей суматохе у меня вылетели из головы слова Айболита, что алкоголь нейтрализует препарат. И, желая напиться, я думал совершено о другом, просто вырубиться.

— Наливай, отец! — сказал я и уселся на табурет, и тут же подскочил, ощутив голой задницей прохладное дерево.

«Вот, блин, надо привыкать поправлять подол», — и вспомнив, как это делают женщины, повторил процедуру. Как я сейчас завидовал этому мужичку. Ведь у него не было никаких условностей, никакого этикета, который присущ женщинам, Он мог вести себя так, как хотел, просто, без оглядки на окружающих и не боясь, что его осудят. Он мужчина, и этим все сказано.

Прожив в обществе девушек три недели, большую часть в коме, я стал понимать, что поведение, присущее мужчинам, никак не приемлемо для женщин. И хотя я и не ненавидел свое нынешнее тело, но старался вести себя, как требует этикет.

От этих мыслей меня оторвала новая волна жара. «Вот интересно, у него стоит или нет?» — мелькнула у меня мысль. И я посмотрел на дядь Колю. Меня так и толкало подойти к нему и дотронутся до его инструмента. Черт! О чем я думаю, что за бред? Снова я попытался взять себя в руки.

— У тебя стакан есть? — задал я ему вопрос, уже на грани безумства.

— Конечно, а зачем?

— Дай! — попросил я.

Он достал из шкафчика граненый 200-граммовый стакан и поставил стол. Я сразу же наполнил его самогонкой и, выдохнув, выпил залпом. Я понимал, что этот организм не привык к таким дозам, и что я быстро опьянею, так оно и получилось. У меня практически сразу закружилась голова.

Я смутно помню, как Николай взял меня на руки и понес на кровать. Наверно, это запомнилось, потому что это было не обычное чувство, когда тебя несут на руках. Я даже почувствовал дрожь от ощущения крепких мужских мышц. Николай казался хиленьким, но под одеждой чувствовались накаченные мышцы.

Уснул я только под утро, когда организм наконец-то избавился от алкоголя. Но самое главное — цель была достигнута, и мне удалось затушить огонь страсти. Уже засыпая, подумал, если так тушить страсть нужно постоянно, то я скоро сопьюсь.

* * *

Я проспал практически до вечера. Проснувшись и не открывая глаз, прислушался к себе. В голове поселилась тысяча дятлов, и она готова разорваться на множество мелких осколков. Язык не шевелился, все тело ломило, и сил практически не было. Я с трудом попытался вспомнить, что было вчера. В памяти проносились какие-то обрывки — лицо Алины, баня.

Так, как я сюда попал? Да, точно, я же попал в пробку, и Алина предложила мне ее объехать. А кто такая Вера, и вообще была ли она? У меня в голове был полный бардак. «Надо меньше пить, приснится же такое. А где я вообще нахожусь?» Открыл глаза и осмотрел комнату, сразу стало ясно, что это деревенский дом, побеленные стены и потолок. «Ну да, я же у Алины в гостях», — успокоился я. И опять задремал.

* * *

Проснулся от того, что меня кто-то нежно будил. Открыв глаза, первое, что увидел — это испуганное личико Веры.

— О!!!!!! Привет, красавица!! А ты мне снилась, — пошутил я.

— Да ну? — удивилась Вера. — Я вообще сомневаюсь, что тебе могло что-то снится, ты же была в стельку. — И вышла из комнаты.

Я почувствовал боль в груди, стало сразу ясно, что это вовсе не сон. Грудь, как мне казалось, стала еще более упругой и постоянно ныла. Но развить эту мысль мне не дала еще и боль внизу живота и странное ощущение между ног, там было мокро и как-то скользко. Откинув одеяло и посмотрев вниз, ахнул. Я никак не мог поверить в происходящее: там все было в крови.

— Марина!!!! — громко закричал я и опять укрылся, не зная, что делать. Я догадался, что это месячные, но их я совсем не ждал, и вообще эта мысль мне даже в голову не приходила.

— Что кричишь? — в комнату вошла Катя.

— Катюш, что мне делать? — чуть не плача, спросил я.

— Ты можешь толком объяснить, что случилось?

— Катя, там у меня это… — я показал на живот, не зная как сказать.

— А, я все поняла, у тебя начались месячные, это нормально.

— Какой нормально? — вскипел я. — У меня эти, а ты считаешь это нормально?

— Да, — спокойно ответила она. — Когда у меня первый раз они случились, я очень испугалась, как дура ревела, пока мама не успокоила меня. Тогда она сказала мне, чтоб я привыкала. Так вот, подруга, теперь ты тоже привыкай. Поздравляю, — она хихикнула, — теперь ты женщина.

— Нет, я не хочу!!! Что делать? Катюха!!!!

— Сейчас что-нибудь придумаем, — она выбежала из комнаты, а я продолжал сидеть с открытым ртом.

— Ну, чего ты испугалась? — в комнате появились Марина и Вера. — Подумаешь, протекла, со всеми такое иногда случается. Потом, когда привыкнешь, то уже будешь знать сроки и заранее прокладку класть.

Они, видимо, решили что я расстроился из-за выпачканной постели.

— Да вы думаете, что говорите, — вскипел я. — Какую, на х…, прокладку?

— Вот как раз там она и не нужна, а тут самый раз, — спокойно перебила меня Марина.

Я опять застыл с открытым ртом, не находя, что ответить. Появилась Катя с прокладкой и со стаканом воды.

— На, выпей ношны и давай вставай, пойдем в баню, подмоешься и положим прокладку, у теть Гали тампонов нет.

Пришлось подчиниться, горюй не горюй, а от этого легче не станет.

— Ношпу будешь пить через три часа, по две таблетки, — наставляла меня Катя. — Прокладки тоже где-то так менять, первые сутки выделения очень обильные, потом ослабевают, и боль проходит. Ну, это уже на вторые-третьи сутки.

— Ужассссссссс!! — застонал я, трое суток!!!! Мама…

— Ну что, ничего не поделаешь.

Я поднялся с кровати, обнаружив, что у меня и ночнушка тоже испачкана в крови.

— Девчонки, уберите пока постель, я потом застираю, — проговорила Катя и потянула меня за собой в баню. — Раздевайся, — скомандовала она, когда мы зашли в предбанник, а сама начала готовить воду. — Заходи сюда, — услышал я и вошел в баню. — Давай я тебе полью. Ну, что стоишь? Подмывайся! — командовала она.

А я все не мог решиться протянуть туда руку, как будто это была последняя черта, после которой возврата не будет. Катя поняла это по-своему.

— Да не бойся ты, это уже твое, и выходит из тебя. Это как бы часть тебя, давай расставь ножки.

Я все же выполнил команды Кати и кое-как подмылся.

— Подмываться нужно каждый раз, когда меняешь прокладку, поняла? Алина, ты что? Посмотри на себя, на тебе лица нет. Пойми, ничего страшного не произошло, — не замолкала Катя.

«Ужас, — не мог успокоиться я. — Теперь точно пипец. Вот и с месячными знаком. Что еще будет? Осталось только замуж выйти и попасть в роддом».

Как я сейчас ненавидел всю эту женскую жизнь со всеми этими проблемами, с этой одеждой, в которой всегда чувствуешь себя голым и беззащитным. И где этот гребаный колдун? Да и где искать свое тело? А тут еще нужно как можно скорее попасть к себе в город, ведь там сын. Шархун, я не думаю, что врал, и, значит, мой сын в опасности. Если мы с Мариной уже хапнули горя, то сына нужно оградить любой ценой, но как бывшей жене объяснить, кто я, и какая опасность им угрожает? Но чтоб это объяснять, нужно, по крайней мере, добраться до них первому. Ведь если Шах быстро оправится от потрясения по поводу смерти его брата, то он сразу направит туда людей. И вообще, Шах знает, кто я…? Сказал, интересно, ему Шархун, или хотел сделать сюрприз. Если так, то и про сына Шах может ничего не знать.

Ладно, разберемся, зря я завалил Шархана, хороший бы язык получился, ведь он сам по себе очень труслив и знает очень много. Верней, теперь уже знал. А раскрутить его мне бы труда не составило. Конечно, чтоб вернуть свое тело, речи быть не могло, мало ли что он придумает. И опять вспомнив про сына, вдруг понял, что Шархан собирался с ним поступить так же, как со мной, а не делать операции. Вот, черт, теперь времени совсем нет. Если Шах в курсе, то я могу сына уже и не найти. Верней, я след возьму все равно, землю буду рыть, но найду, только кого уже? Это вопрос.

— Ну, что стоишь? — окрикнула меня Катя. — Одевай! — она подала мне черные трусики с вложенной туда прокладкой. — Прокладка должна лежать так, чтоб середкой как раз закрывать твою щелку, поняла? Следующий раз сама все будешь делать, прокладки всегда покупай большие, потому что выделений очень много. Правда, на третий день можешь поменьше класть и менять реже, ну а лучше пользуйся тампонами. Ты все поняла? — спросила она и проверила, как я одела трусики. — Хорошо, на, одевай, — она подала мне белый лифчик. — Грудь сейчас нежелательно без поддержки, и старайся ее сильно не тревожить, поболит пару дней и пройдет, — продолжала она меня наставлять. — Держись, подружка, у всех нас когда-то это было первый раз, но потом привыкаем и живем с этим, ведь это природа.

От всех этих мыслей, от безысходности я вдруг заплакал.

— Ну что ты, Алинка? — Катя нежно обняла меня. — Ну вот видишь, у тебя и настроение плаксивое, так тоже бывает.

Я положил голову ей на плечико и ревел, она пыталась успокоить меня, гладя нежно по голове и от этого мне вдруг стало как-то очень даже спокойно, я почувствовал ее тепло, ее ласку и начал успокаиваться. Что я разнылся, как баба? Даже девчонки и то держатся, а я ною. Конечно, им легче, но жизнь продолжается, и нужно выживать в любых условиях.

— Ну все, успокоилась? Тогда иди в дом, а я застираю ночнушку и постель, а то неудобно получится. И на будущее, если случится авария…

Я посмотрел на нее удивленно…

— Ну, если будет протечка, ты поняла, как сейчас, — продолжала Катя, — то застирывай сразу, так легче отстирать. Все, иди, пусть Марина поможет тебе с волосами.

Я уже направился к выходу, но она опять окликнула меня:

— Алиночка! — она подошла и тихо проговорила: — Ты выполнишь одну просьбу?

— Да, Кать, конечно, — я посмотрел на нее.

— Алин, пожалуйста, не обрезай волосы. Хочешь, я всегда буду рядом и буду помогать тебе, только не обрезай. Я так хотела, чтоб у меня были длинные и красивые волосы, долго растила их и ухаживала. Ну, если чуть-чуть подрезать, то можно. Я, правда, и сейчас отращу такие же волосы, но у тебя — это особенные. — У нее на глазах показались слезы.

— Катенька, — я как можно нежнее обнял и прижал к себе, — я понимаю твои чувства.

И хотя мне волосы действительно сильно мешали, я пообещал ей не трогать их, и что буду только обрезать кончики и держать одну длину, чтоб не выросли до пяток.

— Спасибо, все, иди, — сказала она и зашла в баню.

А я повернулся к зеркалу и стал рассматривать волосы. Действительно, волосы были густыми и очень красиво смотрелись. Я перекинул их вперед и стал рукой разглаживать. Они даже казались шелковистыми и переливались, теперь я был яркой блондинкой. «Ну что, неплохо», — покрутился перед зеркалом, пока не появилась Марина с постельным бельем.

— Во!!! — воскликнула она, ты уже и перед зеркалом крутиться научилась. Видишь, что цикл с тобой делает, — она хихикнула и забежала в баню.

Я еще какое-то время постоял перед зеркалом, посмотрел, как на мне сидит платье. Тоже неплохо, оно хоть и было простенькое, но хорошо вырисовывало всю женственную фигурку, облегало грудь, подчеркивало талию. Я залюбовался и еще раз пожалел, что девушка в зеркале никогда не будет моей.

— Ну что, налюбовалась? — услышал я голос Марины. — Пойдем, красавица, красоту наводить.

И следующие полчаса я был во власти Марины, сидя уже более спокойно и даже проявляя интерес к косметике. Дождавшись, пока Марина приведет меня в порядок, а она это делала основательно, как будто я иду на свидание, я вышел на кухню. Теть Гали не было, девчонок тоже. И куда все подевались? Подойдя к столу, уже по-хозяйски включил чайник и залез в холодильник.

— Марин! А где все? Ты есть будешь?

Пока мы пили чай, появилась Галина с девчонками. Они ходили доить пришедшую с пастбища корову и, как я заметил, были в восторге от увиденного.

Я решил ознакомиться с бумагами из сейфа и с первого листа понял, что разозлили мы их не на шутку. Только ради этих документов они будут землю рыть, но не успокоятся, пока не найдут. И мне стало ясно, что в живых нас уже не оставят. В голове всплыл мотивчик песни, и я напел слова: «А помирать нам рановато, есть у нас еще дела».

Я нашел свои документы, верней Алины. Я не знаю, зачем, но тут кроме двух новых паспортов, внутреннего и загранпаспорта, правда на имя Аникиной Анджелы Алексеевны, с новой фотографией, так же лежали и старые — паспорт и водительское удостоверение на имя Алины. Так же тут обнаружились и документы Кати и Марины. На Веру ничего не было. Почти во всех папках были по две фото, на многих я узнавал известных личностей, это были актрисы, певицы.

Ну что, документы мы похитили, тем самым сорвали все планы. Теперь им нужно будет все восстанавливать, а на это потребуется время, либо они будут нас искать с удвоенной, а то и утроенной энергией.

Так же тут обнаружилась интересная схема. Это был лист из автомобильного атласа. На нем была схема дорог республики Саха. И на полосе, означающею дорогу Калыма-Магадан, были нанесены отметки, приведены кое-какие направления по азимуту и написан масштаб дополнений. А это могло означать несколько вариантов: золото, или неизвестный рудник платины, или прииск, но, скорее всего, это места схронов украденного золота. Мне уже приходилось сталкиваться с черными старателями, которые прячут незаконно намытое золото, а потом потихоньку, не привлекая внимания, вывозят его оттуда или же составляют подробную карту и продают ее. Мли мало ли как она тут оказалась. Так что в любом случае это нам смертный приговор. И еще я надеюсь, что об этом не узнает братва.

Но и это еще были цветочки по сравнению с тем, что находилось в следующей папке. Когда я открыл ее, то просто потерял дар речи. Я увидел фото известных политиков и руководителей силовых структур, практически всех рангов. И, пробежав глазами компроматы, мне стало ясно, что вот теперь мы попали действительно по-крупному.