А сейчас вернемся на двое суток назад, когда подруги выезжали из Новосибирска. Тогда же по Садовому кольцу сквозь плотный поток автомобилей пробиралась служебная черная «Волга» с военными номерами.

— Товарищ генерал, Курский вокзал, приехали, — прервал мысли Мурзина водитель.

Генерал встряхнул головой и осмотрелся.

— Хорошо, Володя. Завтра как обычно. Если что-то, я сообщу, — дал он указание водителю и вышел из автомобиля.

Дождавшись, когда «Волга» уедет, он прошел в здание вокзала. Осмотревшись, направился к эскалатору. Спустившись вниз, практически сразу поднялся наверх и, не заметив подозрительных движений, вышел из здания вокзала и направился к пригородным кассам. Купив билет на электричку до Железнодорожного, еще раз проверился у турникетов и за пять минут до отправления прошел на перрон. В вагон не стал заходить, а простоял всю дорогу в тамбуре. В Кучино, дождавшись, пока все выйдут, уже перед самым закрытием двери выскользнул на перрон. Это был надежный способ скинуть хвост. Хотя Мурзин и не заметил слежки, но он чувствовал, что его ведут. И ведут его люди Тихомирова.

Мурзин перебрал много версий, почему так засуетился Тихомиров. И теперь был уверен, что эта девушка — точно Сергей. Видимо, Тихомиров знает это и ждет ее появления рядом с ним. А иначе как можно было их связать? И это так же подтверждает, что у него (Сергея) есть что-то очень важное, что никак не должно попасть ко мне. И еще это говорит, что пока они не поймали ее или его, он не знал как думать. Но вот вопрос: откуда Тихомиров знает? Может, он причастен к этой истории? Но зачем ему все это?

* * *

Мурзин не знал одного: через два дня после побега и гибели Шархуна в Москву прибыл человек от Шаха. Это был помощник Шархуна, который, собственно, и занимался всем этим и был в курсе всего. После гибели Шархуна он рассказал все Шаху. И встретившись с Тихомировым, он сказал, кто такая эта девка. И передал даже не просьбу, а скорее требование Шаха найти ее, и чтоб она была живой: Шах хочет сам спустить с нее шкуру. Тихомиров не поверил, но ему предоставили доказательства. Ему не составило труда найти досье на Сергея, и уже через несколько дней он передавал тонкую папку своему помощнику Захарову.

— Найди ее, но помни, кто она есть на самом деле. Он в свое время был очень опасен. Думаю, что и сейчас — не менее. Пусть физические возможности не те, но мозги остались, так что будь осторожен.

— Я знаю его, мы учились вместе, — просмотрев досье, сказал Захаров.

— Знаю, и вы даже подрались из-за девки… И мой тебе совет: сразу нейтрализуй ее. Отправь людей в ближайшие города, организуй контроль на дорогах. Я не думаю, что он поедет по последнему месту жительства, но все равно отправь туда пару ребят, семью не трогать. И привлеки бандитов, назначь премию в сто тысяч долларов. Еще, у меня есть информация, что Соколов собирается в Томск, и я уверен, что он едет к нему за документами. Организуй встречу в аэропорту, пусть ребята ведут его по-тихому. Помни: документы мне нужны любой ценой. Если будет передача, то валить обоих и забирать документы.

— А как же Шах?

— Плевать на Шаха, мне нужны документы…. Если они попадут не в те руки, то и ты пойдешь по полной.

— Так может, последить за Мурзиным?

— Ты делай то, что я тебе сказал, тут я сам разберусь. Все, работай, и помни: сразу нейтрализуй ее.

Захаров пропустил мимо ушей это предупреждение и поплатился жизнью. Но Мурзин не мог знать об этом разговоре, он только собирал информацию по крупицам.

* * *

Добравшись до Железнодорожного на такси, Мурзин купил торт и проходными дворами вышел к дому с проходным подъездом, после чего уже спокойно добрался до Луговой. Обратив внимание, что петли на дверях скрепят, поднялся на площадку между первым и вторым этажом, прислушался. Постояв минут пять, он уже спокойно поднялся на третий этаж. «Да, стар я уже стал для шпионских игр», — подумал он, нажимая на кнопку звонка. Дверь открыла красивая темноволосая девушка и, сделав шаг назад, впустила его.

— Здравия желаю, товарищ генерал, — положив одну руку на голову, а вторую к виску, весело проговорила она. И, не дав ему сказать и слова, повисла у него на шее. — Дед, как я по тебе соскучилась!.. — шмыгнула она носом.

— Ну, ладно, ладно, все, не смущай старика… — он нежно обнял ее за плечи. — Иди, чайник ставь, я тут торт купил.

— Вау!! Мой любимый, а у меня чай есть, твой любимый. — И она убежала на кухню.

Генерал всегда считал ее внучкой, она выросла на его глазах, так как с ее отцом они были не просто коллеги. Их связывало нечто большее — это настоящая мужская дружба еще с Афгана. И несмотря на разницу в возрасте и в звании. Да и разница всего в 14 лет. И звание, если бы он гнался за званием, наверняка тоже уже был бы генералом, ну на крайний случай полковником. Но он всегда отказывался от учебы. Получил майора, и ладно.

* * *

Он вспомнил как однажды предложил ее отцу учебу.

— Товарищ генерал, — тогда ответил он. — Вы где-нибудь видели генерала, ползающего на брюхе с автоматом? Я — боевик, и помру им. Мне без разницы, какое звание. Пусть я капитан, но мне доверяют люди, верят мне и побольше, чем многим генералам. И я им верю, я знаю, с кем я иду в бой, они всегда прикроет мою спину так же, как и я им. Для меня главное дружба, это выше всяких званий, до звания ДРУГ намного сложнее дослужится, чем до генерала армии. И знаете, какая самая дорогая у меня награда? Нет, не золотая звезда, а доверие и дружба моих бойцов. Я знаю, они всегда придут мне на помощь. А служу я, наверно потому, что мне скучно на гражданке. Утром на работу, вечером с работы, дома жена ворчит, дети ревут, так и хочется напиться. Идешь в парк к таким же горемыкам и напиваешься. Владимир Семенович все это в песне отобразил: «Зин, ведь я не пью один.» Детям своим я не пожелаю такой адский путь, но если вдруг выберут, пусть идут.

* * *

— Ну, дед, ты где? Чайник уже закипел, — выдернул его из воспоминаний голос девушки.

— Иду, иду. Дай только, руки помою.

Зайдя в кухню, он снова вспомнил ее отца. Взгляд с легким прищуром.

Накрыв на стол, она уселась напротив и сразу стала серьезной, зная, что генерал приехал о чем-то поговорить, а о чем — она догадывалась. Он и так часто приезжал в гости, но не тогда, когда дел было выше крыши.

— Ну, давай рассказывай, как ты попала в эту историю? У вас что, это семейное, что ли, находить неприятности? — начал он и попробовал торт.

— Это не мы их находим, это они нас находят. Я вообще ничего не искала, училась себе, тут вызвал начальник училища. Когда пришла, он мне сообщил, что меня хочет видеть человек из ГРУ. Ну, я думала, это Вы, да и вообще, мало ли какие вопросы могут быть, я ведь учусь по вашему направлению и служить буду у вас. А когда увидела полковника Свиридова, я вообще подумала, что он по вашему заданию; я ведь не знала, что Вас отстранили. Он мне и сказал, что, мол, моя кандидатура утверждена на выполнение особого задания. Как я могла отказаться? Вы сами знаете, что будет, если я откажусь: потом всю жизнь буду бумажки из кабинета в кабинет перемещать. Потом несколько недель подготовки, и меня отвезли обратно в Омск, а там уже в эту клинику. Я, правда, не понимала, почему через криминальные каналы, ведь у вас свои возможности намного мощней. Вот и все. Но самое главное, — она замолчала подбирая слова. — Дед, ты не поверишь… Пообещай, что не будешь смеяться и не подумаешь, что я с ума сошла.

— Я знаю, Марина, мы тоже тут не сидели сложа руки, и помог нам твой отец сам.

Она широко открыла глаза.

— Так вы знаете? Значит, верите?

— Честно, хоть это и невероятно, из области фантастики, но сомнений уже нет. Много фактов говорят об этом, ну а что скажешь ты? Ты была с ней, видела ее, что можешь сказать? Я, собственно, и приехал поговорить об этом. Как ты догадалась?

— Мы с ней были в одной комнате, еще когда ее привезли после операции, у меня сразу как-то сердце защемило. Я не знала эту девушку, но мало ли, там ведь делают пластические операции. Может, подруга моя. Но чувство было, как будто это родной человек.

— Ты сказала, операцию? — Он достал из внутреннего кармана фото и положил на стол. — Это она?

— Нет, может и она, но выглядит сейчас она по-другому. Она задумалась, потом встала и вышла в зал. Через минуту вернулась, неся два DVD-диска. — Вот, теперь она так выглядит.

Генерал прочитал названия: «Александр» и «Особо опасен».

— Что дальше?

— А дальше я думала, что с ума сойду. Она неделю была в бреду. Ей каждый день делали какие-то уколы. Марина не сказала, какие, хотя и знала. В бреду она воевала, говорила такое, чего по возрасту просто знать не могла. Ты, дед, знаешь, что я изучаю психологию. Так вот, бред, обычно — это пережитое человеком, его прошлое, которое не дает ему покоя. А она не могла этого пережить, она, как и я, родились уже, когда Афган закончился. А Чечню и Африку мы также не можем знать, но самое главное: она называла имена всех папиных друзей, твое, дед, в том числе, иногда по званию, иногда по имени-отчеству. А когда пришла в себя и увидела меня, сразу закричала: «Марина, ты что тут делаешь? Где мама?» И вот тогда у меня сердце оборвалось. Я не находила себе места.

Мы там ходили, так сказать, — она замолчала, подбирая слова, — ну, не совсем одетые. И она, когда увидела меня, очень смутилась и покраснела. И вообще в дальнейшем старалась на меня не смотреть даже при разговоре. Хотя с других девушек глаз не сводила. Я начала догадываться, ведь у нее были сплошные проколы, да одежду она как будто первый раз видела, на каблуках вообще ходить не могла. Конечно, можно подумать, что девушка с какой-нибудь глухой деревни, где понятия не имеют что такое шпилька или… ну, не важно. Так тело-то у нее ухоженное, на ногах — педикюр, на руках — маникюр, и не плохой. Да и вообще, она не могла пользоваться ни косметикой, ни прическу уложить. Ну, в общем, ничего, что знает любая девушка ее возраста. И я решила проверить, как в детстве: я притворялась спящей, папа ложился, я выжидала, а потом потихоньку подкрадывалась к нему, все время хотела его напугать, и прыгала на него, а он разворачивался и ловил меня. Я так и сделала, она тогда была очень уставшей, я подкралась и прыгнула и…. она меня поймала. Тогда мы и поговорили, все встало на свои места. А потом он… мы сбежали. И я еще раз убедилась, что это папа. Он оставил нас наверху, но я спустилась и следила за ним. Не может девушка так хладнокровно убивать, не моргнув глазом. Нет, может, но не так, здесь весь ее вид говорил, что ничего личного, просто работа. Этому долго надо учиться, чтоб так действовать. Я понимала, что срываю операцию, но я боялась ему сказать и пришлось бежать с ним, потом я позвонила Раулю, попросила, чтоб они помогли Вере, я хотела чтоб их обеих спрятали, но не получилось. Я отправила Веру в магазин, а в это время Рауль организовал нашу поимку. А Веру их человек придержал возле магазина, а потом он же увез ее. Я тогда уже знала, что операция свернута, и чтоб нас не искали, вы хотите тихо вывести. Ну, вот и все, потом нас привезли сюда.

Марина замолчала и посмотрела на генерала. Встала, включила чайник и, подойдя к нему и положив руку на плечо, тихо спросила:

— Дед Женя, скажи, они живы?

— Кто? А да, еще как живы. Почему они?

— Ну эта девушка, Вера, они вместе. Папа нашел ее?

— Знаешь, внучка, — он своей ладонью накрыл ее ладонь, — не хочу тебя обманывать, мы ничего не знаем, где он и с кем, только так, догадки. Он назначал встречу, но Андрей уже звонил, он не появился, вообще никто не появился. Приедет — узнаю больше. Но известно одно: он еще жив и на свободе, это я могу сказать точно. А что за документы у него были?

— Ой, совсем забыла! Он говорил, что это бомба, которая может поставить на уши все спецслужбы. Там компроматы на некоторых высокопоставленных чиновников, и еще флешка, но что на ней, не знаю. Еще он сказал, что мы уже подписали себе приговор, только увидев, если кто из тех людей узнает про это.

Генерал задумался: «У него нюх, что ли, на такие сведения? Если что-то добудет, то обязательно бомба». Генерал посмотрел на Марину, перевел взгляд на стол и посмотрел на диски, опять на Марину. Он никак не мог представить Сергея в таком образе. Пытаясь разложить все по полочкам у себя в голове, он постоянно сбивался.

— Марина, у нас даже нет его фото. Ты думаешь, что они похожи? — он указал на диски.

— Я не думаю, я знаю. Они — копия, даже фигуру подогнали, а про лицо и говорить не стоит.

Генерал опять попытался представить Сергея, но опять ничего не вышло.

— Дед, не ломай голову, когда увидишь, то представишь, — сказала Марина.

— Я не пойму, у вас, видимо, семейное не только в истории попадать, но и мысли читать. Давай, лучше чай попьем.

— И что, даже нет версий, где они могут быть? — опять спросила Марина.

— Надеялись, что встреча состоится.

— Товарищ генерал, — обратилась к нему Марина, — я думаю, он не стал рисковать, а залег на дно. Возможно, поехал домой, ведь там еще Максим, мой брат, и теперь он будет его охранять. Пусть не в открытую, но будет где-то рядом.

— Мы выяснили, сын сейчас у бабушки на все лето, и он это тоже знает, тоже уже приезжал.

— Ну тогда он должен быть на «Митсубиси поджеро». Если он был дома, то обязательно взял ее. Она у него заряжена.

— Молодец, — немножко оживился генерал, — буду иметь в виду. Ладно, Маришка, отдыхай. Я думаю до конца этой истории тебе не стоит возвращаться в училище.

— А как же учеба? Меня же отчислят, — испугалась она.

— Не беспокойся, тебя вывели для выполнения задания, поэтому по возвращению ты ничего не теряешь, а по окончанию учебы возможно присвоение старшего лейтенанта. И, я думаю, так и будет.

— Но… А как папа?

— Разберемся. Когда найдем, первая узнаешь, — он чмокнул ее в лоб. — Мне пора ехать. И никакой самодеятельности, а то я тебя знаю. Пойми, мы имеем дело с профессионалами, тебя могут узнать. Обещай, что не поедешь к нему домой.

Она шмыгнула носом.

— Обещаю…

Он встал, но тут зазвонил телефон.

— Слушаю… — произнес он и вышел в коридор.

Пока он разговаривал, Марина пыталась понять о чем речь, она очень беспокоилась за Алину или за отца (она тоже не могла определиться, кем его считать). Она слышала, как генерал произнес слово «подкидыш». Она знала, что оно означает. Это когда делают так, что граната взрывается в воздухе. Это опасное занятие, ведь нужно отпустить рычаг, держать гранату в руках определенное время и только потом бросать. Когда генерал закончил разговор, Марина вышла в прихожую и пристально посмотрела на него в надежде, что разговор шел по их теме.

— Не смотри на меня так. Это только предположение: сегодня в Новосибирске в подъезде дома взорвалась граната. Эксперты утверждают, что это был подкидыш. Квартиру рядом снимали две девушки, но их не нашли. Это может быть совпадением — испугались и сбежали.

— Это они, я чувствую, это они.

— Не факт…

— Но подкидыш — его могут сделать только спецы. А отец мог его делать.

— Ладно, Мариш, разберемся. У тебя есть просьбы? Что-нибудь надо? — он достал конверт. — Вот, чуть не забыл, это, так сказать, за проделанную работу.

Марина взяла конверт и заглянула.

— А что, у вас в баксах платят? — спросила она удивлено.

— Бери, это из расходов на твой отвод, бюджетом предусмотрено. Что-то еще?

— Да, что будет с девушками, что приехали со мной?

— Ничего не будет. Выяснят, кто такие и отправят домой.

— У меня есть просьба: там одна девушка, у нее как бы нет дома, — она вздохнула. — Папа находится в ее теле. Можно ей помочь? Ей просто некуда ехать. Домой она не может, сами понимаете, а где жила настоящая Катя, она не знает, да и как она поедет туда, если даже выяснят адрес. Пусть она пока тут поживет, у меня.

— Добро, можешь привезти ее, я потом с ней побеседую. А сейчас мне пора, — он обнял Марину и вышел.

Он и сам был уверен: граната — дело рук Сергея. Нет, не из-за подкидыша, мало ли кто может его сделать, его больше волновало, что среди погибших человек Тихомирова, а это кое о чем говорило. Он не сказал об этом Марине.

Приехав домой, он помылся и, поужинав, рассказал все жене. Услышав эту историю, она не удивилась. Подойдя к нему, обняла и тихо сказала:

— Слава богу, жив.

С тех пор как погиб их единственный сын, она привязалась к Сергею и любила его как своего собственного, а Марину и Максима всегда считала внуками. А когда Сергей исчез, она не находила себе места. И вот теперь успокоилась. Ей, в отличие от генерала, было не важно, что с ним произошло, главное, его душа жива.

Утром собрал совещание, на котором присутствовали только три человека. Все они хорошо знали Сергея, это были его друзья. К этому времени уже пришло сообщение от Рауля, где подтверждалось, что взрыв действительно дело рук Сергея. Рауль тоже был уже в курсе. И так же он сообщил, что их загнали в тайгу. И сейчас привлекают вертолет для их поиска. Он передал координаты. А Андрей отчитался о своей командировке в Томск. Также сказал, что его вели все время.

Обсудив ситуацию, пришли к выводу: в тайге Сергей сможет уйти, это его стихия. Но вот куда он пойдет? Нужно было предугадать и постараться встретить его там и прикрыть. Березин вдруг вспомнил, что недалеко от Тары живет их бывший сослуживец, сейчас он работает егерем. Изучив карту той местности, определили, что их разделяет около тысячи км. Да еще болотистой местности. Но пришли к выводу, что это самая ближняя точка, где он может укрыться. И что пешком займет около недели.

Но они не знали одного: что Сергей сейчас не в том состоянии, чтобы делать такие марш-броски. Так же они не знали, что у него даже нет подходящей одежды. И что на каблуках, без которых он не мог, по тайге и болоту не то что бегать, ходить не возможно. Но они знали точно, что он выкрутится.

Прикинув примерный маршрут, решили под видом охотников и рыбаков выслать навстречу разведчиков из его группы во главе с Андреем.

Пока разрабатывали план действия, секретарь принес распечатанные фотографии, взятые с подходящих по ракурсу кадров из фильмов.

Увидев их, Андрей тут же задал вопрос:

— Это что, шутка?

— А ты считаешь, тут одни шутники работают? — взъелся генерал. — Ищем ее. Надеюсь, я понятно говорю? Но не в Америке, а в Сибири. Всем все понятно? Он посмотрел на притихшего Соколова. Все, работаем, докладывать мне обо всем. Свободны.

Когда все вышли, он открыл окно и закурил. Вот теперь картинка сложилась, можно действовать. Главное — опередить Тихомирова. То, что они привлекли авиацию, генерала нисколько не беспокоило: Сергей не из тех, кого можно засечь с воздуха даже на открытой местности. Он разведчик, и это о многом говорит.

* * *

Я понимал, что вагончик — это ловушка. Успокаивало одно: он срублен из толстых бревен, а значит, это хорошая защита от пуль. Даже если у них есть ПК, то и он бессилен в этой ситуации. Можно только поджечь.

Пока я подбивал боеприпасы, «газушка», гремя разбитыми траками на гусянках, на большой скорости проехала мимо и скрылась за деревьями. Мы переглянулись.

— Что это было? — почти шепотом спросила Вера.

Я пожал плечами.

— «Газушка».

— А куда она поехала?

— Туда!!! Короче, нужно осмотреться и выдвигаться. Ты пока возьми в машине консервы и воду, а я осмотрюсь. И еще: не используй воду для умывания, я видел бочку возле дверей, вот с нее и возьмем. Питьевой воды осталось три литра.

Мы намазались мазью от комаров и вышли из вагона. У меня сразу же провалились каблуки по самую подошву.

— Твою мать!!!! — смачно выругался я, соображая, как мне вообще передвигаться в этой болотине.

Кое как обследовав местность, я пришел к неутешительному выводу: единственная дорога, по которой можно проехать на джипе, это та, по которой мы приехали, и то после дождя это будет сложно сделать. И доехать можно только до мостика, который я так благополучно сжег. Сами себя загнали в ловушку. Чтоб ехать в том направление куда скрылась «газушка», не могло быть и речи, там и в сухую погоду не проехать. Там дорога, если ее так можно назвать, вообще спускалась вниз и проходила по краю болота. Джип увязнет моментально. А больше дорог я не нашел.

Осмотр техники оптимизма также не прибавил, если только самую малость. Большинство выглядело вполне рабочими. Но вот даже попробовать завести их не было не какой возможности. Даже там, где были аккумуляторы, то уже давно сели. Но все же я осмотрел один МТ-ЛБ, Двигатель был полностью в сборе, радиатор, правда, сухой, но масло — уровень. Да и покачав помпой солярку, понял, что и топливная система в порядке. Но вот попробовать завести, увы, не было никакой возможности. Я вернулся к вагончику и обречено уселся на бревно.

«Как я устал! — думал я, — Устал от всего, устал бегать, устал бояться, устал от этого тела, от этих шаров на груди, от этих висюлек в ушах, от длинных волос, которые постоянно спадали на глаза, от этих каблуков. И вообще жить устал.

Стоп, хватит ныть, в натуре как сопливая девчонка, распустил нюни. Соберись, И что из того, что ты баба, у тебя мозги твои же. Будь все как раньше, будь ты в своем теле, что, тоже бы сейчас сопли пускал? Как бы ты действовал? Подумай. Что бы ты предпринял в этой ситуации. Да, пешком далеко не уйдешь, и что? Все? Думай, майор, думай… Ты не можешь тут сидеть вечно, у тебя каждая минута на счету. Погоня будет здесь, ну максимум часов через пять-шесть. Их задержали дождь и мост. Но они скоро найдут вездеход и будут тут. Да и вообще, ты не знаешь, какие у них возможности. «Вертушка» будет тут минут через сорок, если они могут ее задействовать. А если учесть, что работает ФСБ, то это само собой. Да и за деньги можно и без приказа сверху организовать вертолет. Думай, майор, думай… времени в обрез».

Это уже не первый раз: когда я не видел выхода, и наступала апатия, в голове как будто что-то включалось, и во мне начинал говорить кто-то другой, в котором я узнавал себя, того себя, которым был.

А голос продолжал: «Подъем! Работать, майор, ты солдат, и ты можешь. Вспомни, ты не один, с тобой девушка, которой, в отличие от тебя, еще тяжелей. Ведь она ни разу не была в такой грязи, для нее все это дикий ужас, но она терпит, в отличие от тебя, не раскисает, и, самое главное, она хочет жить, ее жизнь в твоих руках. Где твои принципы? Соберись и думай, выход есть, ты его видел. Помни, что тебе доверили свою жизнь».

Я поднял голову и посмотрел на Веру. Она стояла передо мной с открытой банкой консервы и удивленно смотрела на меня.

— Это что сейчас было? Ты сама с собой говорила.

— Бывает… Кажется, я схожу с ума, — ответил, беря у нее банку консервы и хлеб.

В голове крутилось, что я упустил что-то важное. Ведь не зря же голос сказал, что выход есть. Я просто упустил его из виду. Это какая-то мелочь, на которую я не обратил внимания. Тут мой слух уловил еле слышный рокот.

— Тихо! — я насторожился.

Через полминуты и Вера тоже начала озираться. Этот рокот я не спутаю ни с чем. Он был иногда такой долгожданный и желанный, а сейчас он внушал страх. И уже через минуту сомнений не было: «вертушка». Я схватил оружие.

— Быстро под деревья!

Но Вера и так уже побежала к деревьям. Прикрыв двери в вагон, я, спотыкаясь, кинулся за ней.

— И что делать?

Я увлек ее за собой под пушистую ель.

— Прижмись к стволу и не шевелись.

Сам встал под соседнее дерево. Вертолет появился неожиданно, шел он над дорогой, по которой мы приехали, так низко, что чуть ли не цеплял верхушки деревьев. Появившись над поляной, круто взмыл вверх и, заложив крутой вираж, развернулся и с высоты устремился на поляну. Метрах в двадцати над поляной резко затормозил, при этом опустив хвост и задрав кабину под большим углом. Я сразу узнал технику пилотирования: это военный пилот, бывавший в горячих точках. Мне даже показалось что сейчас он начнет «каруселить». Может, он даже когда-то и меня с ребятами вытаскивал, но сейчас он для меня враг.

Тем временем вертолет выровнялся и медленно развернулся вокруг своей оси. Сделав полный оборот, он накренился на правый борт и прошел по кругу над поляной. И так же не снижая скорости и не набирая высоту, стал удаляться в ту сторону, куда уехала «газушка».

Они ищут машину, где машина там и мы. Не зря я загнал ее в лес насколько это было возможно и прикрыл ветками и мхом.

— Они вернутся, — тихо произнес я и еще раз осмотрел поляну.

И тут меня осенило, я даже что-то крикнул типа «Вау!». Осматривая технику, я зациклился на МТЛБ, ведь это танк, нам только и мечтать о таком подарке, вот я и обрадовался. Попытался его оживить, а когда не получилось, приуныл и не подумал о другой технике. Ведь тут еще стоят два трелевощника и челюстник. А это трактора, и им не нужны аккумуляторы, чтоб заводиться, у них есть пускачи.

— Вера, за мной!

И бросился к технике. Осмотрел один, тут кое-чего не хватало, но попробовать можно. Второй оказался более скомплектованный. Убедившись, что в радиаторе солярка, я намотал найденный шнур на шкив пускача. Правда поцарапал руки.

Да майор, ручки у тебя — только за чей-нибудь х…й держаться. Прилагая немалые усилия, я все-таки смог дернуть. Но результатов — ноль. Провозившись минут пять, я понял, что завести не получится. Я уже выбился из сил, болели руки.

— А там бензин, или на чем он работает, есть? — вдруг задала вопрос Вера.

Вы даже не представляете как я ее целовал, после ее вопроса. Пока заливали бензин, опять появился вертолет. Но на этот раз он шел километрах в трех к северу. В один момент звук двигателей изменился, затем он, видимо, также завис. Повисев пару минут, стал удалятся. Видимо, там тоже есть дорога, ведь они там что-то рассматривают.

Повозились еще минут пять: так как у меня уже не было сил дергать за шнур, мы делали это вдвоем. И тут пускач завелся, разрывая тишину своим ревом. Мы от неожиданности даже испугались. А через минуту и двигатель, выпустив черный клуб дыма, тоже ожил.

Прикладывая немало усилий, я подогнал его к МТЛБ. Найдя какое-то ведро, мы натаскали воды в радиатор и, исцарапав руки и вымазавшись, подцепили трос.

Да!!! Скажу честно, не женское это дело — таскать троса и вообще ездить на такой технике. Со стороны это, наверное, выглядело смешно: две худенькие девчонки, надрывая животы, таскают трос, который толще, чем у них ручки.

Объяснив Вере, что делать, я залез в танк. И!!! Слава лешему, МТЛБ завелся. Грязные, мокрые, растрепанные, но счастливые, мы радовались как дети. Вера была в неописуемом восторге, что ей подчинился трактор.

Потратили еще около часа на то, чтобы перенести вещи и оружие и перелить солярку с другой техники, благо нашлась ручная помпа. И еще раз убедившись в том, что у меня теперь очень нежная кожа — об этом говорили мозоли на ладонях — мы заполнили баки и прихватили бочку.

Включив навигатор, я установил свою точку и вывел изображение со спутника. Так и есть: в пяти километрах к северу просматривалась просека. Возможно, это зимник. Обследовав ту дорогу, по которой мы приехали, обнаружили несколько ответвлений. Это не обязательно дороги, могли быть просто просеки. Более точной информации навигатор, к сожалению, не мог дать. Так же как не мог отобразить какое-либо движение на дороге.

— Смотри, что я нашла, — Вера протянула мне карту. — Вот тут лежала, — она указала на карман за спинкой.

Определив наше место на карте, выяснилось, что мы находимся в 150 км от деревни Вдовино, это самый ближний населенный пункт, но мы оттуда приехали. Конечно, МТЛБ — легко бронированный танк и вполне может защитить от осколков и пуль стрелкового оружия, в том числе и АКМ, и СВД. Но вот от гранатомета… Хотя навряд ли у них они есть, ведь они не на войну ехали, а всего за двумя девками. Но вот гранаты, возможно, и найдутся. Ведь в «Нисане» нашлись же. Так что рисковать не стоило. Я просмотрел еще варианты.

— А вот сюда мы не сможем проехать? — вдруг задала вопрос Вера. Меня уже не удивило, что она даже не рассматривала обратный путь.

Деревня — кордон, там уже есть дороги. Я задал маршрут в навигатор. Зависнув на минуту, он показал примерный маршрут — 250 км по бездорожью. А другого пути у нас и не было. С востока дышит в спину погоня, на Север — там начинаются топи, на Юг — до первого населенного пункта больше пятисот верст. А тут еще нет топей, так что на МТЛБухе проскочить можно.

Я хотел еще оставить сюрприз, в виде растяжки, но передумал: ведь может и сторож или кто там, кто-то же проехал мимо. И вообще, все это хозяйство кто-то должен охранять. Может, на рыбалке или охоте.

На моих часиках, которые после тех, к которым я привык, казались игрушечными, было уже около десяти утра, когда я включил передачу, и вездеход, взревев ЯМЗовской восьмеркой, рванул на северо-запад. Я удивился когда увидел время, по моим представлениям уже должно быть не раньше полудня.

Вскоре выяснилось, что если автомобилем в туфлях на высоком каблуке можно управлять без особых проблем, то вот чисто военная техника к ним вообще не приспособлена. Или, верней, наоборот.

Мы очень сильно рисковали, углубляясь в тайгу. Ведь мы не знали, насколько надежная эта техника. Если где-то откажет двигатель и еще что-то, это будет ж….а. Но пока, поднимая высокие фонтаны грязи, МТЛБуха несла нас по бездорожью, увозя все дальше от преследователей.

Мы с Веркой не могли знать, что опережаем их всего на 35 минут. Через 20 минут после того, как мы уехали, на поляну ворвались два ГТТ — «газушка» и вездеход на базе «Нива», с шинами низкого давления. Тридцать вооруженных бойцов из охранной фирмы. Быстро обследовали все вокруг, нашли «Нисан». Также им не составило труда выяснить, на чем мы уехали и в каком направление. И, ревя двигателями, они ринулись в погоню. Мы, конечно, этого не знали и наслаждались ездой по бездорожью. Вера даже вылезла в верхний люк и ловила ветер. Разве мог я раньше быть таким легкомысленным! Так недооценивать противника может только идиот, кем я и являлся, верней идиоткой.

Я даже поддался Вериному настроению и, выставив ручной газ, тоже вылез в люк. И сразу ощутил разницу между тем, как я раньше воспринимал встречный ветер, сидя на броне БТРа, и как сейчас. Ветер ударил в лицо и, подхватив волосы, начал с ними игру. Мне стало приятно от таких ощущений, но еще большее удовольствие пришло, когда тот же ветер забрался ко мне в декольте и обласкал мне груди. Я так же закричал от наслаждения. Обернувшись назад, я так и остался с открытым ртом, Буквально в двухстах метрах нас догоняла «Нива». Скорость у нее явно превосходила нашу.

— Верка, быстро вниз, — крикнул я, скрываясь в люке и закрывая его. — Закрой люк, — сказал я Вере, когда она оказалась внутри.

— Сможешь управлять им?

— Я не знаю, попробую, — уже испугано ответила она.

Мы ехали по какой-то пойме, болотом тут не пахло, поэтому я передал рычаги Вере, а сам перелез в моторный отсек, открыл люк и, прихватив автомат, выбрался наверх. Стоять на каблуках при такой тряске и качке… Ужас! Это было что-то! Стоя по пояс в люке, я вскинул АКС. Также заметил, что нас догоняют еще три единицы техники, на разобрать, что это, пока было не возможно.

Из «Нивы» открыли огонь. Я заметил сверху закрепленный пулемет. Пули прошли где-то выше, но вскоре несколько пуль щелкнули о задние двери. Раздалась еще очередь. Сначала я услышал щелчок пули о люк позади себя и только потом почувствовал, как мне обожгло голову чуть выше правого уха. В глазах заплясали круги. Я чувствовал, как теплая струйка начинает течь за ухом и, стекая по щеке на подбородок, капает на грудь. Ноги подкосились, и я, буквально цепляясь зубами за воздух, свалился в люк, ударившись при падении. Потряс головой. Судя по тому, что я еще в сознании, можно предположить, что ранение касательное, а головокружение можно списать на легкую контузию. Ведь касание было. И, судя по стекающей крови, ее немного. Значит, жить еще будем.

— Алинка, у тебя кровь, что случилось?

Верин крик привел меня в чувство. Она, бросив управление, стала перелазить ко мне.

— На место, держи рычаги, дура… я сам, — крикнул я и стал подниматься. — Ну, держитесь суки! — я зло откинул приклад. — Вера, тормози!

— А как? Я не знаю, — прокричала она в ответ.

«Нормально едем, — подумал я, — даже не знаем, как ее остановить». И тут мы резко встали. Меня опять уронило на пол, а двигатель заглох.

«Да я что тут, половая ветошь, что ли? Уже весь пол собой вытер! — матерился я, пытаясь встать. Когда высунулся в люк, «Нива» была уже совсем рядом, метрах в 40. Не дав им опомниться, я открыл прицельный огонь. Я видел, как пули задрали железо на капоте, машина вильнула, уходя в сторону. Вторая очередь досталась человеку, который поворачивал пулемет в нашу сторону. Я выпустил весь магазин, превратив кузов «Нивы» в решето.

— Заводи!

— А как?

— Да ебать!

Я прополз сам и повернул ключ, молясь всем святым, чтоб аккумуляторы уже взяли зарядку. И движок завелся с пол оборота. Показав Вере, куда нажать ногой, я включил скорость. Вера бросила педаль сцепления, и меня опять уронило на пол, только теперь с другой стороны двигателя. «Ну только тут еще осталось протереть пол», — снова матерился я, поднимаясь на ноги. Выглянув в люк, я уже смог различить и остальные вездеходы. И это меня порадовало. Среди них не было МТЛБ. А значит, у нас превосходство и в броне, и в скорости!

— Держись! — закричала Вера.

И я почувствовал, что мы летим. И тут же удар, меня снова роняет на пол, да с такой силой, что я теряю сознание. Но очнулся я быстро, Вездеход стоял, задрав нос вверх, двигатель не работал. Я, ойкая и охая, перевернулся и, встав на четвереньки и превозмогая боль во всем теле, пополз к кабине.

— Двигайся, — сказал я суетившейся подруге. Она быстро уступила мне место. — Где они? — спросил я, выключая передачу.

Кажется, я выбил или сломал руку.

— Отсюда не видно, — Вера выглянула в люк.

А я завел двигатель и осмотрел себя.

— Вера, ты не знаешь, в какую мясорубку я попал?

Вид был ужасный. Платье, если эту пропитанную мазутом и грязью ветошь можно так назвать, порвано. Молния на спине так же порвалась, одна бретелька оторвалась, правая грудь полностью обнажилась левая видна на половину. Все в крови в грязи, волосы от солярки и крови превратились в сосульки. А запахххх… Обалдеть! Мечта любого токсикомана!

— Ну вот, теперь можно и в клуб идти, — улыбнулся я. — Точно не кто не вы…бит.

— Что у тебя с головой? — испугано спросила Вера, не обращая внимание ни на мой вид, ни на мой сарказм.

— Ерунда, царапина.

— Надо обработать, а то заражение начнется.

Я знал, что мой организм был устойчив к таким царапинам, а вот как у Алины с этим, я не знал.

— Поищи аптечку, — сказал я и включил скорость.

А случилось вот что. Вера не заметила спуск к ручью и прямо с обрыва угодила в ручей. Двигатель на повышенной передачи не смог выбраться наверх и заглох.

Кое-как выбравшись, я снова набрал скорость.

— Мы долго стояли? — спросил я.

— Нет, минутки три, а ты что, сама не помнишь? — спросила она удивлено.

— Я бы посмотрела, как бы ты помнила, если бы тебя столько раз роняло на пол. Я там весь пол вытерла уже, — я даже не замечал за собой, когда я говорю в женском роде, а когда в мужском; для меня были естественны оба варианта.

Я вылез из люка и осмотрелся. Вездеходы не догоняли и не приближались. Но это не означало, что они отказались от того, чтоб нас догнать. Просто у нас скорость немного больше, и они потеряли немного времени у «Нивы», а затем у ручья.

Мы ехали по кромке леса, даже когда навигатор указывал путь в лес. Но вскоре пришлось заехать в лес, и скорость упала: приходилось пробираться через кусты и искать более мелкие деревья, А у преследователей появился шанс: они шли уже по пробитой дороге. И я решил этим воспользоваться. По другому не уйти.

— Верка, там в сумке гранаты, дай одну.

— Ого, какая тяжелая! — удивилась она.

Остановившись, я вылез наружу и, придавив сваленным деревом рычаг, осторожно выдернул кольцо.

— Забирайте ее обратно, — сказал я и, ойкая от боли во всем теле (правая рука сильно болела в плече), залез в кабину. Отъехав с километр, я позволил Вере обработать рану на голове и перевязать.

— Ну вот, куда теперь в таком виде? — слабо улыбнулся я.

Морщась от боли, прощупал плечевой сустав. Вроде вывиха нет, и на перелом не похоже, как и на то, что выбито. Скорее всего, ушиб. Я с трудом поднял и опустил руку. И тут раздался взрыв.

— Ну вот сюрпрайззззз, — проговорил я. — Думаю, это поубавит их пыл. Теперь будут более осторожнее.

Учитывая то, что у нас скорость больше, и нам не надо опасаться подрыва, у нас появился реальный шанс уйти в отрыв. Конечно, я знал, что в живой силе, они наверняка потерь не понесли. Это ведь не мина. Мой расчет был прост: подрыв гранаты под гусеницей наверняка порвет ее. Если повезет, оторвет каток, повредит лодку, да мало ли что, но самое главное — разобьет гусеницу, а это время. Даже если они и оставят поврежденный тягач, и то уже легче. На всякий случай я оставил еще одну ловушку недалеко от места, где застала нас темнота.

Но и нас тоже ожидал сюрприз: у нас не оказалось света. Пришлось останавливаться, ведь ехать в темноте — это полный бред.

Мы успели перебрать одежду, которую насобирали по машинам. Она вся была большая по размеру, но это лучше, чем то, в чем мы были одеты. И, тем более, Верина юбочка и топик могли еще пригодиться, ведь нужно будет в чем-то идти в магазин. А про мою накидку и говорить не приходилось. Подобрав брюки и энцифалитки, с помощью проволоки мы подогнали их под себя. Так намного лучше, и мест, открытых для комаров, стало меньше.

— Вот теперь точно можно на танцы идти, — пошутил я.

И только успели съесть последнюю банку тушенки, как раздался взрыв.

— Они что, тупые? — спокойно спросила Вера, облизывая ложку, и, повернувшись ко мне, удовлетворенно улыбнулась.

Увидев ее довольную мордашку, не смотря на то, что у меня было хреново на душе, мне захотелось сказать ей что-нибудь приятное.

— Я тебя сейчас съем, — и, превозмогая боль, я дотянулся, поцеловал ее в губы и, прикусив нижнюю губу, улыбнулся.

— Ты не делай так больше.

— Как? — удивился я.

— Не улыбайся так, как сейчас, а то я тебя сама съем или трахну, — она улыбнулась. — Надо же, уже научилась загадочно улыбаться.

— Ладно, поехали. Вот тебе два фонаря, они мощные, на аккумуляторах. Садись на броню и свети вперед.

— Как на бр…? Куда? — заикаясь, переспросила она.

— Ну можешь просто высунуться из люка и светить. Вот тебе бушлат, чтоб не замерзла.

Так мы и двинулись. Когда взошла луна, Вера смогла на открытых участках залезать вовнутрь, чтоб погреться.

На навигаторе показалась полоса, напоминающая речку. И вскоре мы уже стояли на берегу не очень широкой, но, видимо, глубокой речки. Включив свет в кабине, я сверился с картой.

— Это, наверное, Ича, от нее еще километров сто, если верить навигатору. Ты плавать умеешь? — спросил я у Веры.

— Да, а ты? — испугано спросила она.

— Раньше умел, а сейчас — понятия не имею.

— А что? Ааааа, как это? — она постучала по панели. Мы что, пешком потом пойдем? Может, объедем?

Я взял фонарь и прошел в моторный отсек. Проверив кингстоны и солярку, я вернулся.

— Ну что, посмотрим, как эта малышка плавает. Главное, чтобы лодка была целая. Но Вера ничего, видимо, не поняла из всего сказанного. Она с испугом смотрела, как приближается вода.

— Если начнем тонуть, плыви к берегу, но только к тому.

Но переправа прошла успешно, правда пришлось спуститься на пару км вниз, чтоб выбраться на берег. Лодка выдержала отлично, даже нигде течи не обнаружилось.

Вскоре попалась какая-то дорога; видимо, рыбаки или охотники. Погони даже видать не было, оторвались хорошо. А если учесть, что две машины разорвали гусеницы и, скорее всего, пробили лодки, то им речка станет серьезным препятствием. Под утро, когда уже рассвело, я разогнал малышку уже до семидесяти км/ч, а Вера даже уснула. Вскоре начали попадаться наезженные дороги. Было видно, что ими регулярно пользуются. Увидев наконец дома, я свернул на какую-то дорогу и, проехав километров пять, остановился. Выбрав подходящее место, загнал тягач задом в лес и заглушил двигатель.

«Ну что, кажется, выбрались. Тут было много следов от гусениц, так что вычислить нас по следам будет не так и просто. Мы ехали почти сутки. Интересно, откуда силы берутся?» — уже засыпая, подумал я.