Устроившись поудобней в кресле, Мурзин быстро просматривал исписанные форматные листы. Евсеев в это время молча стоял у окна, наблюдая за гладью озера.

Вчера утром с дипкурьером из Эмиратов была доставлена небольшая бандероль с пометкой: «ГШ ГРУ, секретно, лично в руки Юрьеву». После вскрытия там обнаружился разобранный ноутбук. И уже к вечеру спецам удалось не только вытащить из этого хлама информацию, но и взломать почтовые ящики. И вот сейчас Мурзин знакомился с распечатанной информацией.

— Откуда это? — отодвинув папку, спросил он у Евсеева.

— Вчера еще утром из Эмиратов пришло, — глубоко вздохнув, ответил Евсеев.

— Если все так и есть, то она нас просто поимела, но я бы не стал спешить с выводами, я работал с ней… Хотя последние два года не раз были накладки, а последние полгода вообще на связь ни разу не вышла, да и гибель наших связных… Есть о чем подумать.

— И не только связных. Ты же через нее должен был внедрять агентов к Салиху?

— Через нее, — Мурзин тяжело вздохнул. — Теперь я, кажется, даже знаю, где нужно искать пропавших девушек.

— Ну вот, — начал Евсеев, — я был с докладом наверху. Там присутствовал сам Верховный.

— А ему что надо?

— Не знаю, но понимаю, что он очень интересуется нашей работай, хочет держать все на контроле. Ну это и понятно после всех событий в Осетии, когда, кстати, нас обвиняют в том, что мы не смогли заранее предупредить. Хотя не однократно докладывалось. Ладно, вернемся к нашим баранам. Что думаешь?

— Ты про это? — Мурзин кивком головы указал на папку. — Думаю, нужно убирать ее. Мы просто не имеем права закрывать на это глаза.

— Но наверху желают видеть ее живой. Но если не получится, то ликвидировать, даже снабдили меня полномочиями задействовать наши боевые корабли. Сейчас в Аравийском море находится группировка боевых кораблей во главе с БПК и морской пехотой на борту. Они готовы в любой момент взять курс в Персидский залив.

— Женя, не хочешь ли ты развязать там боевые действия ради захвата предателя? — спросил Мурзин с нескрываемой иронией.

— Нет, у меня другая идея. Через час сюда прибудут начальник аналитического отдела и начальник технической поддержки. Нам нужно выработать план действий. Вот я и хочу выслушать твое мнение.

— Ну, если тебе нужно мое мнение, то я думаю, спешить с устранением не стоит, да и к тому же это может вызвать резонанс. Как-никак она в тесном контакте с эмиром Дубая, а европейским и, тем более, американским СМИ только дай повод, они с радостью выльют на нас все помои. Я предлагаю сформировать группу и установить за ней плотный контроль. Тут, — он вновь указал на папку, — говорится о приобретении товара. Так же известен заказчик, но вот о продавце — ни слова, как и о товаре. Я уверен что это не леденцы, а судя по цене — и не автоматы также. На такую сумму можно вооружить целую армию.

— Думаешь, ядерное оружие?

— Возможно, или химическое, а самое страшное, что заказчик — сам Салих, а значить можно предположить, что этот товар предназначен для чеченских террористов. И не дай бог его нам упустить, кто знает, где он сработает, и какая цель у них. Так что, Женя, нам нужно во что бы то ни стало узнать имя продавца, где находится товар и что это за товар. И времени у нас всего две недели. Как я понял, через две недели она встречается с продавцом в Кабуле.

— Вот меня это и смущает, Кабул. Может, там и находится товар?

— Не думаю. Талибы сами бы не против заиметь ядерное оружие, если конечно речь идет о нем. Да и к тому же в Афганистане его нет. Американцы бы уже давно пронюхали. Но я бы не стал сосредотачивать внимание на Афганистане. Скорее всего, нам нужно усилить наблюдение за Средней Азией и Казахстаном. По возможности уведомить наших коллег в этом регионе. Скорее всего, оно находится где-то рядом, а Кабул — просто место встречи. Даже не факт, что оно пойдет через Афганистан, слишком рискованно. Но все равно нужно предупредить ФСБ, чтобы усилили наблюдение на Таджико-Афганской границе.

— Может, мы спешим с выводами? Может, речь идет о наркоте?

— Может, но подумай Женя, сколько это будет наркоты за такие деньги. Они что, сразу и будущий урожай покупают? Нет, Женя, это ядерное оружие, я почти уверен, очень большие деньги фигурируют. Я боюсь оказаться прав, но мне кажется, что находится оно в России и вывозить его не собираются, а будут использовать у нас.

— Ну что же, я понял твою мысль, — Евсеев встал и прошелся по комнате. — Группу мы отправим, кого думаешь назначить старшим?

— Соколова, это его профиль. Только вот набирать людей придется из резерва. Старые уже засвечены, а кто знает, какие у нее возможности в таможне. Как бы не спугнуть ее. Он установит наблюдение, будет вести ее и, возможно, она и выведет нас на продавца.

Оба замолчали, Евсеев смотрел в окно, а Мурзин достал сигарету и закурил.

— Слушай, Женя, — прервал молчание Мурзин. — А как быть с Сергеем? Я так понимаю, что теперь ни о каком внедрении речи быть не может. Значит, нужно отводить.

— О ней я тоже поднял вопрос, и давай уже определимся, как его называть. А то получается путаница, да и вещи нужно называть своими именами. Какой у него был позывной или псевдоним?

— «Ангел» — это последний позывной, а псевдоним — «Казах».

— Он что, казах?

— Нет, русский.

— Тогда пусть будет «Ангелом». Так вот там, — он указал глазами наверх, — дали добро в приказном порядке на ее отвод. Я, кстати, представил ее как твоего человека. Так что с тебя представление о награждении. И еще ее повысили в звание.

— В звание? Каком?.. Ты о чем?

— Я говорю тебе, что представил ее как молодого лейтенанта с твоего отдела. Верховный лично присвоил ей старшего лейтенанта. Ты думаешь вот это откуда? — он указал глазами на папку. — Да, я еще и о тех бумагах рассказал.

— Так это что, информация от Серге… «Ангела»?

— Да, от него. Убив Шаха, он прихватил с собой его ноутбук. А там было все. Наши спецы вскрыли все серверы и добрались до почты. Правда, он его сильно повредил. Наши люди установили маршрут, по которому он отходил, нашли остатки компьютера. Вот и отставник твой, побольше бы таких. Сейчас он в тяжелом состоянии находится в госпитале, полиция пока потеряла след, да и люди Шаха тоже. Верней, нашим людям удалось увести их по ложному следу, сейчас они уверены, что она в Бахрейне, там подняты все на уши. Но времени мало. Рано или поздно «Пантера» поймет, что след ложный. Тем более, она поклялась отомстить. Как мы видим из этой папки, всем руководила она, Шах был прикрытием. По ходу, кроме конюшни, его ничего не интересовало. А все дела вела «Пантера», так что у нее сейчас на востоке все схвачено. И еще, я думаю, что тебе тоже нужно ехать туда и руководить всей операцией.

— Но она меня хорошо знает и сразу все поймет. Тогда точно забьется в такую нору, что не достанем.

— Решим….

* * *

Через два часа закончилось совещание. Как и говорилось ранее, на нем присутствовали всего пять человек: к двум начальникам отделов присоединился и Соколов. Было решено отправить две группы. Одна будет непосредственно вести наблюдение за «Пантерой», ей будет руководить Соколов. А вторая группа будет располагаться на борту БПК, который в одиночку войдет в пролив и встанет на входе в Персидский залив. На опасения, что появление поблизости корабля ВМФ РФ может насторожить «Пантеру», Евсеев успокоил собравшихся.

— Не думаю. Во-первых, тот район входит в план патрулирования, и наши корабли там частые гости, а во-вторых в Иран на днях должен прибыть наш гражданский сухогруз, это еще один повод для присутствия в заливе нашего боевого корабля. И в-третьих, он будет стоять в водах Омана, оттуда, если что, можно будет достать авиацией.

Вот на нем и расположится вторая группа, на которую будет возложена заключительная часть операции — это похищение «Пантеры», а в случае непредвиденных обстоятельств — ее уничтожение. Так же на нее возлагается и силовое прикрытие. На БПК будет присутствовать и сам Мурзин: осуществлять общее руководство операцией. Попасть на борт они должны будут с территории Судана. А первая группа из восьми человек прибудет в Дубай по раздельности. Так же на эту группу ложилась задача вывезти из госпиталя «Ангела» и переправить его на борт корабля, где ему будет обеспеченна полная безопасность и медицинское обслуживание.

— Но вывезти ее тихо не получится. Тогда «Пантера» наверняка может связать военный корабль с ним.

— Не беспокойся, все должно пройти тихо. Тебе останется просто забрать ее с условного места, куда ее выведут без шума. Все будет выглядеть так, что она ушла самостоятельно.

— Извините, но мы все тут не «первый год замужем», — вмешался Мурзин. — Я не припомню ни одной операции, которая прошла бы строго по запланированному графику. Большой процент случайностей от вмешательства третьих лиц. Мы не можем этого предугадать. Если вдруг поднимется шум, тогда «Пантера» точно может связать ее с появлением корабля, и ее головорезы уделят ему пристальное внимание.

— И еще, — произнес Соколов, — если придется прибегнуть ко второму варианту, его нужно будет где-то укрыть.

— Место найдем, — подумав ответил Евсеев. — Еще есть вопросы?

— Да, — вновь произнес Андрей. — Я так понимаю, что людей у меня будет минимум, а если вдруг второй вариант, то с ним кто-то должен будет сидеть. Мне будет затруднительно отрывать своего человека от выполнения основного задания, это может сказаться на слежке. И так восемь человек — это минимум для такой операции…

— Говорите конкретней ваши предложения, — уже начал раздражаться Евсеев.

— Разрешите взять в качестве сиделки его подругу, что была с ним. Во-первых, они знают друг друга, во-вторых, он ей доверяет. Если все пройдет успешно, тогда их отправим вместе.

— Я подумаю, хотя эта идея меня не радует.

— Вот и будет для нее проверка. — вмешался Мурзин. — Может, еще где используем.

* * *

На отбор людей и подготовку было отведено всего двое суток. Поэтому Андрей, не теряя времени, сразу же направился в кадры просматривать личные дела резервистов. Он так и не сомкнул глаз за эти двое суток и, лишь сидя в самолете и направляясь в Абу-Даби, он смог отдохнуть. Ну и здесь поспать толком не удалось, терзали мысли о предстоящей встрече со своим лучшим другом. То, что произошло с Сергеем, его волновало больше всего. Он никак не мог представить себе как теперь пройдет их встреча. Тем более, по последней информации Сергей сейчас был в коме.

Мурзин, также сидя в кресле самолета, летевшего в Багдад, прокручивал в голове события, происходившие уже на протяжение двух лет. Сейчас все становилось понятно. Вот уже два года они никак не могли вычислить крота в управлении. А он был совсем не там, где его искали. Четыре года назад в окружение Шаха был внедрен агент — Байкалова Ольга Михайловна, оперативный псевдоним «Пантера». Ей удалось избежать конюшни, а вскоре она стала женой Шаха. Это было два года назад. С тех пор информация, поступающая от нее, стала скудной или вообще недостоверной. Иногда поступала важная информация, но она, как правило, была связана с конкурентами Шаха. Попытки внедрить агента к Салиху, одному из крупных поставщиков оружия на востоке, проваливались. Три девушки пропали без вести, был найден только один труп — мужчины. На «Пантеру» никто не думал, ведь Шах и Салих были врагами, на этом и пытались сыграть, подключая «Пантеру».

Затем были убиты несколько агентов и уничтожены несколько явочных точек. На «Пантеру» опять никто не подумал, а она перестала идти на контакт, мотивируя отказ тем, что очень опасно, и что в управление крот. Последний связной, который должен был с ней связаться, погиб в аварии. И главное: все следы так умело заметались, что даже СВР ничего не накопала. И только теперь стало ясно, что Салих и Шах были врагами только для вида. На самом же деле они занимались общим делом. Шах закупал оружие, а Салих доставлял. Но практически Шах был только прикрытием, всем занималась «Пантера», она же и убирала агентов. Видимо, кто-то из резидентов узнал о ее двойной игре, и сразу были уничтожены несколько явок, к которым он имел отношение.

* * *

— Вы уже проснулись? А я собиралась Вас разбудить, — я сразу узнал голос Сабрины. — Вы, наверное, очень голодны? Весь день не ели. Я привезла обед, но, скорее, уже ужин.

— Нет, я святым духом питаюсь, — сдерзил я, но тут же пожалел, что нагрубил ей.

Она или не поняла мою иронию или сделала вид, что не поняла, и спокойно продолжила:

— Вам сейчас нужно хорошо питаться, набираться сил.

С этими словами она разложила столик на кровати и выставила несколько блюд и большой стакан с соком. Вот его я и осушил в первую очередь. Пока я поглощал то, что она привезла, особо не разбираясь, чем тут кормят, решил кое-что выяснить.

— Сабрина, а ты не знаешь, кто меня сюда привез?

— Тебя ночью привезла наш доктор. Она, правда, работает на выездах в отдаленных селениях, но тут часто появляется.

— А ты тогда не дежурила?

— Да, тогда я дежурила и Мишель — это тот хирург, что делал тебе операцию.

— Понятно, а скажи, при мне какие-нибудь вещи были?

— Кажется, нет, на тебе даже одежды толком не было. Ночная рубашка, и та вся порвана и окровавлена.

— А оружие? Ну там еще какие-нибудь обломки от компьютера?

— Нет, я не видела, а кажется на бедре были ремни и за один из них была засунута обойма от пистолета, — она задумалась. — Кажется, больше ничего. А что, что-то пропало?

— Да, кое-что пропало, но это не важно. А скажи, у всех такие палаты как у меня, то есть на одного человека?

— Нет, есть и на несколько человек, а такие принадлежат военным.

— А почему меня сюда положили?

— Ну это еще и реанимация. Да и военные потребовали поместить вас отдельно. Они, кстати, тоже что-то искали, ты о тех же вещах спрашивала?

— Похоже, что да, — Вздохнув, ответил я. — Значит, никакого оружия у меня не было?

— Кажется, нет, но я не видела. Если бы и было, то, наверное, никто бы не обратил внимание. А ты спроси у доктора, у Мишеля, он тебя из машины принимал. Я уже после с каталкой прибежала, минут через пять.

— Хорошо, спрошу. А вообще, где мы находимся?

— Мы на берегу залива недалеко от Кайвайна. Это в 50 милях от Дубая.

— А эти люди кто? Ну те, кто ко мне сегодня заходил…

— Кажется, военные. Оони тут редко появляются, только когда вот такой случай, как с тобой, ну когда раненых привозят.

— А полиция сюда заглядывает?

— Бывает, приезжают. Начинают что-то искать, перевернут все и уедут, прям как дикари. Но нас не трогают. А раз был у нас один больной, его арестовали.

— Понятно, успокоила ты меня.

Я съел все, что она принесла, даже лепешку, я ее, даже будучи мужчиной, не мог осилить. Когда она выходила с посудой, я попросил принести еще сока. И вскоре она вернулась с кувшином.

— Это свежий, только что выжала.

— Спасибо, Сабрина. А скажи, я могу сходить в душ или что тут есть? Кстати, а где тут туалет? — спросил я, чувствуя, что мочевой пузырь начинает болеть.

— Все вот тут, — с этими словами она открыла одну из двух дверей. — Но мыться тебе нежелательно, у тебя еще рана не полностью затянулась, да и можешь упасть.

— Но можно же рану чем-нибудь замотать, пленкой или еще чем.

— Хорошо, я поговорю с доктором и сама помогу тебе.

— Спасибо.

Она вышла, а я встал и направился в туалет. Посмотрев на унитаз, снова с грустью вспомнил о своем утраченном достоинстве. Чертыхнувшись, задрал больничную рубашку. И только сидя на унитазе, вдруг подумал: «А как я все эти дни ходил в туалет?» Ведь я не мог все это время терпеть. Но тут понял, для чего предназначалась трубка, которую, как мне показалось, вытаскивали из меня, когда я пришел в себя.

Я решил не дожидаться разрешения помыться и, отодвинув занавеску, пустил воду в ванную. Подвигал плечом, на котором, кстати, уже не было бинтов, только сзади чувствовался стягивающий кожу пластырь. То, что я ощутил в плече, меня порадовало: острой боли не было, она была какая-то ноющая и то только при сильном напряжении. Я даже иногда не замечал, что освобождаю руку из люльки, висевшей через правое плечо. Сделав несколько несложных упражнений, остался доволен.

— Вы что? Вам опасно одной, вдруг поскользнетесь… — в ванную вошла Сабрина. — Доктор хотел с Вами поговорить, он будет минут через десять.

— Вот как раз успею помыться. Сабрина, мне кажется, что я сильно воняю… — взмолился я.

— Ну, хорошо, доктор не против, но только, чтобы я помогала. Сейчас водостойкий пластырь принесу.

Она вновь исчезла. А я тем временем снял сорочку. Уставившись в зеркало, я как будто первый раз видел свое отражение. Волосы выглядели как солома, свисая спутанными взъерошенными прядями; даже не понять, какой у них цвет. Черный цвет еще не сошел, а светлый, так сказать родной, уже отрос. Глаза провалились, отчего стали совсем маленькими, окруженные синими мешками. Щеки также слегка ввалились, отчего нос и подбородок заострились. Синеватые губы казались огромными. «Ну и уродина, приснится такая ночью, трусами не отмашешься. Знала бы та половина мужчин, как может выглядеть их секс-символ, которую они видят на экранах во всей красе».

С телом тоже произошли изменения: талия и ноги, особенно бедра, стали еще тоньше, отчего грудь казалась нереальной, а в промежности щель стала еще больше, что даже стали видны половые губы. Мне показалось что они висят, я даже запустил туда руку и погладил их. Так и есть, они отвисали и даже показались отяжелевшими.

«Ну и как тебя приводить в порядок? И вообще, это возможно? — спросил я у отражения. — Мне помнится, ты выглядела совсем иначе, даже когда я тебя на трассе подбирал. А потом еще лучше. И где теперь Вера, что с ней, жива ли?»

Я вдруг вспомнил Веру, она всегда меня заставляла следить за внешностью. «Забудь, что ты был мужчиной. Теперь ты девушка и выглядеть должен неотразимо», — вспомнил я ее слова и даже уже начинал с ней соглашаться. Да что там греха таить, мне начинало нравиться. Видела бы она сейчас меня. И вообще, это еще хорошо, что я так выгляжу, а мог бы уже и червей кормить после всех этих передряг. Да и вообще, «были бы кости, а мясо нарастет», — так говорила моя бабушка.

Вернувшаяся Сабрина сменила мне пластырь, и я наконец-то смог сесть в ванную. Плескался я долго, минут сорок. Сабрина все это время была рядом. Она, видя мое истощение, также подбадривала меня. Я рассказал ей о своей проблеме с ногами и попросил найти подходящею обувь. Вскоре она принесла белые босоножки с ремешками, застегивающимися аж на голени.

Наплескавшись и вымывшись, я, облаченный в легкий халат и обутый, вышел в палату и тут же улегся на кровать. Наконец-то я смог немного расслабиться. Вроде в данный момент ничего не угрожало, но на душе было неспокойно, ощущение чего-то нехорошего, какой-то опасности не покидало меня и даже усиливалось. Но усталость брала свое, и вскоре я задремал, а потом даже увидел сон, он был из моей прошлой жизни. Я опять был в Грозном, нас зажали со всех сторон, мы идем на прорыв. Уже прорвав кольцо, попадаем под ураганный огонь ОМОНовцев. Даже слышу как свистят пули, меня что-то бьет в грудь, нет сил устоять, все смешалось, я уже вижу лицо генерала Мурзина и слышу его слова: «Держись сынок, еще немного, ты выживешь, мы рядом».

Проснулся я от того, что кто-то гладил меня по волосам. Это была Сабрина.

— Ты мой ангел? — задал я вопрос. — Я что, уже умер?

Она испугано уставилась на меня.

— Тебе наверное кошмар приснился, сейчас сделаем успокоительное.

— Нет не надо, я в порядке, — придя в себя, произнес я. — Я что-то говорил... а?

— Да, но я не понимаю. Кажется это был русский.

— Но я же русская, — я осмотрелся. Кажется, с того момента ничего не изменилось. — Я долго спала?

— Минут десять. С тобой хочет поговорить тот военный.

— Пусть говорит.

Она вышла, а на пороге появился Джон.

— Как наше самочувствие? — улыбаясь, спросил он.

— Как Ваше, я не в курсе, а мое хреново. И хочу сказать сразу: я не могу вспомнить, где то, что вы ищите. Может, осталось в машине, в той, в которой меня привезли.

— Там нет, — покачал он головой. — Вы же должны понимать, что своим упрямством делаете себе только хуже. Неужели Вам не хочется, чтобы весь этот кошмар закончился? Вам нужно только отдать то, что Вам не принадлежит, и все, я гарантирую Вам безопасность. Вы когда-нибудь слышали о защите свидетелей? Насколько мне известно, у Вас в России такая программа не работает.

— А так Вы не гарантируете мою безопасность?

— Сами поймите, в этой стране свои законы, мы не можем диктовать им свои условия. Если о Вас узнает полиция, мы не сможем Вас защитить и будем обязаны выдать Вас как преступницу, как оно и есть на самом деле.

— А если я вспомню, что изменится?

— Тогда мы спрячем Вас, тайно вывезем… скажем, в Израиль. А дальше… Вы понимаете.

— Нет, не понимаю, да и что об этом говорить, я все равно не могу дать Вам то, что Вы просите.

— Есть еще один вариант, — он помолчал и продолжил: — Вы, наверное, слышали о Гуантанаме?

— Первый раз слышу.

— Я скажу коротко: мы можем поместить Вас в эту тюрьму и продержать там, пока не получим то, что нам надо. Вы можете оттуда вообще не выйти.

— Я что, террористка?

— Ну вот, а говорите, что не слышали. — Раздался телефонный трекот. Он медленно достал телефон и, ответив, внимательно выслушал. — Скоро буду, — коротко бросил он и, отключив, убрал телефон. — Еще раз Вам говорю, Алина, подумайте хорошо. Мы не торопим, но времени у Вас до утра. Зачем Вам губить свою жизнь? Вы молода, красива…

— Шутите?

— Почему, мы же знаем, как Вы выглядите на самом деле. Так же знаем, что Вас похитили и хотели продать. Даже знаем, что Вам сделали пластическую операцию. Надеюсь, дальше не надо рассказывать? Если хотите, мы можем помочь Вам вернуться в Россию.

Он говорил все это на русском языке и почти без акцента. Но удивило меня не это, а его осведомленность и его вежливость. Но за всей этой вежливостью скрывался хищник. И что им еще известно?

— У вас есть, — он посмотрел на часы, — 19 часов, чтобы принять решение и выбрать один из трех вариантов.

— Каких? — я старался говорить меньше.

— Повторю. Вы отдаете нам то, что нам надо, и переходите под нашу защиту, или же мы Вас помещаем к преступникам, или отдаем местным властям, — с этими словами он встал и, улыбнувшись, направился к выходу.

— А Вы не боитесь, что я сбегу?

— Не смешите, в таком состоянии далеко не убежите. Вы это сами прекрасно понимаете. И не советую даже пробовать, тут кругом наши люди. — Он вышел из палаты.

«Ну и что делать? Он не верит. А я бы поверил? Наверное, тоже бы нет. И куда же все делось?»

— Как у Вас дела? — в палату вошел доктор, кажется, Мишель. Француз, что ли? Он отлепил мне пластырь и, осмотрев рану, произнес: — Как на собаке, так, кажется, говорят в России?

— Говорят еще много что, а Вы вот скажите: Вы же меня принимали из машины?

— Да, я, мне Алекс позвонила и сказала, что везет раненную девушку, и что срочно нужна операция…

— Ну, это понятно. А скажите, где вещи, что были при мне?

— Вещи? При вас, кроме обоймы от пистолета, ничего не было. Это я Вам говорю точно, да и одежды на Вас практически не было.

— Не может быть…

— Так что извините, мисс, но ничем помочь не могу. Вы лучше скажите, как плечо? Сильно болит.

— Не очень, так, ноет иногда.

— Ну вот и хорошо. Вам нужно набираться сил, даже можете после ужина, когда спадет жара, погулять по берегу. Я попрошу сестру, чтобы она взяла коляску и погуляла с Вами. Морской воздух пойдет Вам на пользу. И я думаю, что Вас уже можно перевести из реанимации.

Ближе к вечеру, когда солнце уже начало клониться к закату, сестра, это уже была другая девушка, кажется, китаянка, помогла мне немного привести себя в порядок и прикатила кресло-каталку. На выходе я обратил внимание, что за стойкой сидит мужчина. Его вид не давал усомниться, кто это такой. «Оставил все-таки охрану. Боится, что сбегу».

Выйдя на крыльцо, слева я увидел то, что уже видел из окна палаты. А вот вправо уходила неширокая подъездная дорога. Не доходя до обрыва метров 50, она круто сворачивала влево, и там я увидел ворота. Воротами их можно было назвать условно, просто въезд на огороженную территорию.

Добравшись по выложенной из гранитной плитки дорожке до самого обрыва, я, извинившись, попросил девушку оставить меня одного. И дождавшись, когда она уйдет, встал с кресла и перебрался в один из шезлонгов, стоявших у самого обрыва. Посмотрев вниз, я определил, что высота метров 30, не меньше. Слева, начиная от ворот, склон переходил в плавный спуск, а вот вправо тянулся, казалось, до бесконечности, насколько я мог видеть. Значит, все равно идти через ворота. Но там, скорее всего, кто-то будет сидеть в машине и пасти. Значит, нужно поискать другой выход, а он где-то должен быть. Нужно будет погулять вокруг.

Я стал наслаждаться свежим ветром, дувшим с залива. Тонкая материя халата позволяла в полной мере насладиться его игрой с моей нежной кожей. Я даже приоткрыл грудь, позволяя ему забираться и туда. В этот момент мне совсем не хотелось о чем-то думать, мысли стали путаться, грудь вдруг потяжелела и стала горячей. Стало как-то все равно, что будет со мной. Я просто не хотел думать об этом. В голове зашумело, низ живота начал наливаться расплавленным свинцом. От нахлынувшего на меня чувства мысли унесли меня в Новосибирск, в ту мою первую ночь, когда я просто потерял реальность. И тут я вспомнил грубый секс с охранниками Шаха, от этого воспоминания по всему телу прокатилась мелкая дрожь. Я вдруг понял, что мне это понравилось, и что я хочу повторения. Я даже почувствовал член во рту. Казалось, что своим языком я чувствую каждый бугорок.

«Стоп!! Куда это меня понесло?» — я попытался осознать реальность, и это мне с трудом, но удалось. Я нахожусь на волоске от смерти, а думаю о том, как бы трахнуться. Что со мной происходит?

Скрестив руки на груди и закрыв глаза, постарался максимально расслабиться, и вскоре опять отрешился от реальности, только на этот раз ни о чем не думал. Сколько прошло времени, точно не знаю, но очнулся от голоса:

— Нам пора возвращаться.

Открыв глаза, с удивлением увидел, что солнце уже село, а рядом стояла та же девушка, что и провожала меня сюда. Не обращая внимания на ее уговоры сесть в каталку, я решил пройтись своими двоими, нужно было проверить свой двигательный аппарат. В принципе, я держался на ногах уверенно, даже босоножки на высоком и широком каблуке не вызывали неудобств. «Надо же, я уже хожу на каблуках так, как будто в них родился». Но тут же понял, что так оно и есть. Ведь я обречен ходить на каблуках с тех пор, как проснулся в этом теле.

По пути обратно еще раз осмотрел территорию. Видимо медитация помогла, и я сразу смог привязаться к местности, прикинул расстояние от дверей в здание до ворот и возможные укрытия. От моего внимания также не ускользнуло то, что на парковке возле ограды стоят с десяток авто. А когда зашли вовнутрь, я обратил внимание, что дежурного на месте нет. Значит, можно будет выйти незаметно.

Моя палата располагалась на первом этаже, третья от входа, значит, можно будет вычислить момент, когда дежурный покинет пост. А что, если эти ЦРУшники будут дежурить? Нужен был запасной вариант. Оставшись один в палате, я сразу обследовал окно.

— Ха! А ларчик-то просто открывался… — увидев, что окно открывается без проблем, порадовался я.

Я уже твердо решил уходить и уже даже знал как. Я все же решил навестить те явки, которые знал, только так я мог выбраться. Помощь могла прийти только от своих. Но я не мог знать, что все известные мне явки знала и «Пантера», и они уже уничтожены. Это было связано не со мной, она сама рубила концы.

Уже лежа в кровати, я вдруг почувствовал под подушкой какой-то твердый предмет. Осторожно приподняв ее, я увидел небольшую коробку. Приподняв ее, определил вес — чуть больше килограмма. У меня сразу разыгралось воображение, ведь тяжесть была очень знакомой, я даже во сне определю такую тяжесть.

Осторожно открыв коробку, я от неожиданности вздрогнул, а потом чуть не завизжал от радости: там лежал «глок», рядом обойма на 18 патронов и глушитель. Тут же увидел листок бумаги. Развернув его, увидел текст, написанный от руки, на русском языке:.

«Ночью возможен концерт в твою честь. Джон понял, что у тебя ничего нет, и приказал сообщить о тебе в полицию. В час ночи на стоянке будет ждать серый «форд фокус». Это твои друзья, они тебе все объяснят. В здании находятся два человека из ЦРУ, уходи без церемоний. Капсулу выпьешь по необходимости. Это наркотик, он придаст тебе сил и снимет боль. Удачи тебе. Надеюсь, еще увидимся».

Еще там были наручные часы и зажигалка. Зажигалкой я воспользовался скорее по инерции, чем осознано. Встав и зайдя в туалет, я поджег записку и смыл ее в унитаз. Вернувшись в кровать, я практически вслепую собрал оружие и задумался, что бы это значило. Если это ловушка или проверка, то кому это надо? Американцам? Не думаю, они, конечно, клоуны, но чтобы пойти на такую провокацию, да и зачем оно им надо? Тем более, тут два их человека. А в записке сказано «уходить без церемоний» и даже оставили пистолет. А может, он не исправен?

Я приподнял ствол и нажал на спуск. Пистолет дернулся, лязгнув затвором, а в стенке появилась выбоина. «Ну вот, испортил казенное имущество».

Нет, это не они, а кто тогда? Полиция или люди Шаха? Но это тоже не вяжется? Есть один вопрос: зачем все так усложнять? Ведь они могут без церемоний ворваться и захватить меня. А может, боятся ЦРУшников? Тоже не сходится, почему они их должны бояться? Полиция как никак власть, а люди Шаха — отморозки, им плевать, кого валить. Тем более, они унижены мной. Нет, эти все отпадают.

Можно предположить, что это действует ГРУ или, может, ФСБ? Но какой интерес у ФСБ? ГРУ — понятно, если предположить, что Вера и документы были Лешим доставлены по назначению, то Вера все рассказала, ребята взяли след и вышли сюда, но вот как они узнали, что я здесь, в Эмиратах?

Стоп, что-то я совсем туплю, а еще про мужиков говорят «хуй стоит, башка не соображает». Тут оказывается тоже: киска течет, а голова не варит. Я упустил два момента: первый — убийство Шаха, меня все ищут, фото гуляет по городу, неужели бы это осталось незамеченным для разведки? Конечно же, Вера могла и внешность мою им дать, а сравнить фото может и дурак. А второе — тут в госпитале работает человек центра, он и сообщил, где меня искать. Возможно, и вещи уже ушли по назначению.

Меня начала колотить мелкая дрожь, видимо от осознания того, что скоро встречусь со своими боевыми товарищами и предстану перед ними девкой. Вот такой вот беспомощной и запуганной. А вообще, кто сказал, что я запуганная? «Ладно, была не была, я же не добровольно пол сменил, и вообще, что они меня, убьют за это?» — пытался я успокоить себя. Немного успокоившись, прикинул, кто это может быть еще. Но как не старался, никак не мог представить, кому еще выгодно так действовать.

От этих мыслей меня отвлек какой-то шум за окном. Сначала мой слух уловил еле различимый гул, через пару минут уже отчетливо слышался гул нескольких автомобильных двигателей. Вскоре я даже определил, что их два, работают в разных тональностях, один мощнее, похож на «джип», а второй — чуть слабее, больше подходит «седану». Часы показывали 22–46.

«Ну вот, кажется и обещанный концерт, правда без заявок. И, видимо, придется принять в нем участие в качестве солиста, или солистки. Если выберусь, пойду в шоу-бизнес петь песни. Ну что, майор, твой выход», — я глубоко вздохнул. А автомобили тем временем уже въезжали на территорию госпиталя.

Подумав несколько секунд, я все же решил воспользоваться капсулой из коробки, хотя боль в плече была терпима, но рука ослабла, и я не мог действовать ей в полную силу. Да и весь организм нуждался в допинге. Запив ее соком, я быстро обулся, туже затянув ремешки босоножек, и, одев халат, так же туже затянул пояс морским узлом. Проделывая все это, я услышал, как у входа, скрипнув тормозными колодками, остановились автомобили, захлопали дверцы, раздались голоса на арабском. Я понял несколько слов: «Ведите ее сюда».

Вдруг меня осенила догадка: а что, если это все подстроено, и с оружием, и с якобы ждущей машиной на парковке. Ведь они знают, что я опасен, могу оказать сопротивление, дали мне оружие, обнадежили, и в то же время — капсулу якобы с наркотиком, который должен придать мне сил и убрать боль. А на самом деле это снотворное, и я сейчас усну, а они возьмут меня. Меня пробил страх, я стал думать, что они со мной сделают? И почему-то боялся смерти, готов был на все. «Может, не убьют, может, отправят в «конюшню», сделают беговой лошадкой? Только бы не убили».

Я тряхнул головой: «Нифига себе приход, это что было? И вообще, бред какой-то, зачем тогда давать мне оружие?.. Стоп, я вообще о чем?» Только тут я увидел, что стою в нише справа от дверей с пистолетом, направленным на вход. В теле чувствовалась необычная легкость, даже намека на боль не было. «Похоже, действительно стимулятор, а может, я просто уже сплю, и это все сон?» — меня снова стал одолевать страх.

Но тут распахнулась дверь, и в палату ворвались трое. Один быстро подошел к кровати и откинул одеяло. Я как во сне нажал на спуск, «глок», лязгнув затвором, дернулся, выплюнув сталь. Мне казалось, что я не владею своим телом, кто-то это делает за меня, или же все это происходит на экране, причем в замедленном действии. Я вижу, как у бойца у кровати брызгает фонтан крови из головы, и он медленно заваливается на кровать, а ствол уже направлен на вход и затвор лязгает два раза. Все происходит как в компьютерной игре, я только вижу, как дергается ствол, а самого толчка не ощущаю. «Черт, может передоз?» — мелькает мысль.

Зато мозг работал в авральном режиме. Пока я думал, что со мной происходит, как вдруг обнаружил себя уже у трупа, снимающим с него разгрузку. Схватив АКС, я подбежал к окну и, держа дверь постоянно на прицеле, выглянул, насколько это было возможно. Увидеть ничего не удалось. А ведь окно могут держать, и стоит мне только показаться, как они нафаршируют меня свинцом. Ну что ж, если шуму не избежать, значит, без церемоний.

Вот сейчас мысли уже работали заодно с действиями. Убрав в один из карманов на разгрузке пистолет, я взвел затвор АКСа и, откинув приклад, положил его на плечо и прижался щекой к ствольной коробке. Указательный палец правой руки выбрал свободный ход курка, левой рукой плотно обхватил цевье. Теперь чувствую себя одним целым с автоматом, он как мое продолжение. Набрав полные легкие воздуха и присев, я шагнул за порог.

Справа — чисто. Слева — чисто. На полусогнутых ногах начинаю движение влево к выходу. Ну вот почему заранее не ознакомился с планом здания?! Может, есть и другой выход? Справа по ходу замечаю приоткрытую дверь, лестничный марш. Продолжая держать под прицелом угол коридора, боком направляюсь к лестнице. Осторожно заглядываю. Так и есть, лестница на второй этаж. Но что это мне даст? Только загоню себя в ловушку. А сейчас они наверняка не ждут от меня контратаки, так что есть шанс. Продолжаю движение к выходу, даже ноги ставлю бесшумно: несмотря на высокие каблуки, не издал еще ни одного звука! Опыт не пропьешь, это я знаю, а теперь знаю, что опыт и каблуками не испортишь.

Подойдя к самому углу, останавливаюсь, перевожу дыхание, откидываю автомат за спину и достаю пистолет, от него шума меньше. Опять набираю воздух и делаю шаг в «пропасть». У вахты замечаю одного вооруженного человека, второй стоит у самого входа. Оба расслаблены, АКСы висят на плечах. Первым получает пулю тот, что у входа, второй только и успел, что протянуть руку к автомату. Теперь я уже ощущаю толчки «глока» и слышу его слабые хлопки. Тот, что стоял у стойки вахты, падая, цепляет горшок с цветком. Раздается грохот.

Я молнией кидаюсь к выходу и сталкиваюсь с вбегающим бойцом. Оружие у него на изготовке. Меня, возможно, спасла реакция. За секунду до выстрела я начал крутиться вокруг своей оси, таким образом уходя с линии огня. Оказавшись почти рядом с ним, но чуть-чуть сбоку, не нахожу другого варианта и бью его ногой в пах. Удар не совсем точен, но он приводит его в замешательство, этого времени мне хватает довести на него ствол. Тихий хлопок, выстрел практически в упор в голову. Его откидывает назад, а меня забрызгивает кровью и содержимым головы. Ну, к такому у меня уже давно выработан иммунитет.

Быстро ухожу в сторону под прикрытие стены, и вовремя. Снаружи раздается дружный треск автоматов. Ну, и сколько вас там еще? По звукам — вроде, трое, но могут быть и сюрпризы. Я обшарил разгрузку, висевшую на мне, а затем и на трупе, что лежал у моих ног.

— Ну, вот почему нет гранат? Вы куда, вообще, собирались? — воскликнул я.

Ну, тогда так. Быстро выглянув из-за угла, я успел заметить три фигуры, запомнить их примерное расположение и тут же спрятался. Мгновенно раздались выстрелы. Открытая половина двери вдруг начала закрываться, и ее тут же прошили пули. Ну, это мне на руку. Перекатившись, я лег на спину ногами к выходу. В такие минуты не до суеверий. Дверь распахнулась вновь, и сразу прозвучала длинная очередь. Он просто поливал огнем все пространство, но не ожидал, что я буду не убегать, а окажусь внизу. Практически в упор я всадил ему две пули в подбородок. Его оттолкнуло на второго бойца. Но тот пока стрелять не мог, был закрыт падающим телом, да и я не видел его полностью, он был пока прикрыт. Еще секунда, и тело упадет, либо он его поймает и прикроется им. Я видел только ноги второго, и решение пришло мгновенно: опустив ствол, я выстрелил ему в колено — после такого ранения уже не до стрельбы. Его срубило как подкошенного, я же стрелял как на охоте. Упал он уже с пулей в голове. Но вот в третьего промахнулся, тот успел уйти под прикрытие стены. Понимая, что моя позиция уже опасна, я опять перекатился за стену. Я не знал, сколько еще осталось человек. Прикинув, сколько трупов, по моим подсчетам их осталось двое, максимум трое. Но где тогда еще? Я видел только одного.

Я закрыл глаза и вспомнил все выстрелы, их было девять, значит пол обоймы. Даже меньше, из-за необдуманного выстрела в стену. Где-то в глубине справа по коридору раздались тяжелые шаги: кто-то бежал. «Это еще кто?» Шаги гулкие, значит человек и не пытается прятаться. Из-за угла выбежал мужчина в штатском и, увидев меня, начал поднимать на меня пистолет. Я на секунду опередил его, разбираться было некогда. «Видимо, это один из ЦРУшников», — подумал я, поэтому стрелял в правую сторону груди. Ранение опасное, но, учитывая, что мы в госпитале, то не смертельное. А возможного бронежилета я не опасался, зная, какие патроны использую. Пуля со стальной оболочкой, подобная нашему патрону СП, способна пробить любой легкий бронежилет.

Тем временем снаружи раздался шум подъехавшей машины. «Ну вот и помощь подоспела». Я вскочил на ноги и, прижимаясь к стенке, быстро направился обратно от входа. Проходя мимо раненого, я не забыл подобрать его оружие. «Ну и куда теперь? Что будем делать, командир? Не помирать же тут? А почему нет? Ты же не хочешь жить девкой. Ну давай выйдем навстречу пулям, и весь вопрос!!!»

Но, кроме этих мыслей, одновременно в моей голове крутились и другие: «Не ссы, прорвемся, а вот чтобы выйти навстречу противнику — это мысль. Подумай сама, чего они от нас ждут? И чего меньше всего опасаются? Правильно! Атаки. Но вот только выдержит ли твое тело такие нагрузки?» — «Выдержит, ты же знаешь, как правильно распределить силы». Во мне опять говорили два человека. Я поначалу боялся, что это раздвоение личности, но потом привык, мне даже стало легче от такого общения. Всегда есть с кем посоветоваться.

Я стоял за углом, прижавшись спиной к стене и прислушиваясь к возне у входа. Судя по топоту ног, не меньше пяти человек, хотя мог и ошибиться. В окно нельзя, остается только тыльная сторона, но и там могут быть секреты: кто-то наверняка уже ушел туда. Ну и какой выход?

«Есть…» — но додумать мне не дали: в коридор влетела дымовая шашка и, ударившись о стену, отлетела практически к моим ногам. Пока я это осмысливал, она глухо хлопнула, и все пространство начало заполняться белым дымом. «Хорошо, хоть не боевая», — облегченно подумал я и выдохнул воздух. Закрыв глаза, быстро убрал пистолеты и вскинул автомат. Решение пришло сразу, если секунду назад еще и пытался искать более безопасный выход, то сейчас времени на это не было. Или я, или они!!!

В вестибюле уже слышались шаги. Видимо, в противогазах. Начали зачистку, думая, что я или уже окочурилась, или убегаю. Я оттолкнулся от стены и сделал шаг навстречу судьбе. Мне было все равно, я не испытывал даже элементарного чувства страха. Для них оказалось полной неожиданностью мое появление из густого дыма, вернее, огонь длинной очередью. Я продвигался к выходу по памяти, поливая все пространство перед собой из автомата, пока он глухо не щелкнул, давая понять, что магазин пуст. Отбросив его в сторону, достал пистолеты и при этом открыл глаза, я успел осмотреться, пока их не начало резать. Увидев выход, ринулся к нему.

Появившись на крыльце, понял, что меня тут точно не ждали. Два бойца по разным сторонам входа следили за окнами, даже не приготовив оружие. Это быстро решило их судьбу, но вот еще двое, неожиданно появившиеся из темноты, были уже готовы. Недолго думая, я направился им навстречу, ведя огонь с обеих рук. Я даже не пригнулся. Они также двинулись мне навстречу, ведя огонь на ходу. Я видел, что у одного «калаш», а у другого — короткий ПП, какие обычно использует спецназ полиции. Да и одет он был в каску и бронник. Ведя кинжальный огонь, мы с каждым шагом сближались. Тот, что был с «калашом», вдруг споткнулся и, постояв секунду, завалился на бок. Теперь мы остались один на один, и я перевел на него огонь уже обоих пистолетов. Я даже не считал выстрелы. Он тоже вел огонь длинной очередью. Я слышал, вернее, ощущал всей кожей, как рядом пролетают пули, я даже ощущал их тепло, а иногда даже легкое прикосновение.

Неожиданно один пистолет замер с открытым затвором, показывая тем самым, что патронов больше нет, и тут же то же самое продемонстрировал и второй пистолет. И практически сразу замолчал его автомат. Между нами были несколько шагов, и тут он допустил ошибку: начал менять магазин. А я же в тот момент, когда замолчал второй пистолет, швырнул их в его сторону и, выхватив нож, бросился к нему. Оказавшись в шаге от него, нанес режущий удар в область гортани. Он успел среагировать и отклонился от удара. Учитывая разницу в росте, мой удар только достал до груди, полоснув по бронежилету. Но этот промах не выбил меня из колеи: сделав оборот вокруг оси, я перехватил нож и уже колющим нижним ударом вогнал лезвие в пах. Этого хватило, чтобы он прекратил сопротивление.

«Сзади!!!» — вдруг прозвучал голос в голове. И, выдернув нож, быстро разворачиваюсь, практически не целясь, и метаю его в мелькнувший силуэт. Тут же слышится глухой удар и хрип. Но рассматривать, куда попал, нет времени. Быстро присел возле первого бойца с «калашом». Подобрав оружие, осмотрелся. Все было тихо. Из здания продолжал валить густой белый дым. И только тут почувствовал, как слезятся и щиплет глаза, и еще я до сих пор не дышу. Разжав губы, начал хватать воздух ртом.

Переложив два полных магазина к себе в разгрузку, двинулся к самой дальней машине, надеясь, что она не пострадала при нашей кинжальной дуэли. Стараясь держать все пространство под контролем, я не обращал внимание на резь в глазах. Также обратил внимание, что несколько человек в форме полицейских. Но мне было уже все равно кто это, для меня это уже не имело значения.

«Ленд-ровер» завелся сразу, и уже через минуту я ехал по неширокой трассе прочь от госпиталя. Иногда по сторонам попадались силуэты каких-то зданий, некоторые были похожи на руины. Дорога петляла между небольших холмов, уходила то вверх, то снова спускаясь к заливу. На одном из холмов я увидел огни большого города, до него было километров 50, не меньше…