Герман Остгоф и Карл Бругман

К. Бругман (1849–1919) – немецкий лингвист, специалист в области сравнительного языкознания и индоевропеистики, один из ведущих представителей школы младограмматиков. В 1867–1871 гг. учился в Халле и Лейпциге. Преподавал в Висбадене, Лейпциге и Фрайбурге. С 1887 г. – профессор санскрита и сравнительного языкознания в Лейпциге. В Лейпциге Бругман наряду с Лескином и Остгофом стал ведущим представителем школы младограмматиков. Совместно с Остгофом Бругман выпускал продолжающееся издание «Морфологические изыскания» («Morphologische Untersuchungen», 6 томов, 1878–1887); предисловие к 1-му выпуску считается «манифестом» младограмматиков.

Г. Остгоф (1847–1909) – немецкий лингвист, доктор наук (1869), профессор, представитель школы младограмматиков. Труды по исторической фонетике и морфологии индоевропейских языков. Учился в университетах Берлина, Тюбингена и Бонна; работал в Лейпцигском университете под руководством А. Лескина. С 1877 г. – профессор Гейдельбергского университета, преподавал санскрит и сравнительное языкознание.

Предисловие к книге «Морфологические исследования в области индоевропейских языков» (1878)

<…> Никто не может отрицать, что прежнее языкознание подходило к объекту своего исследования – индоевропейским языкам, не составив себе предварительно ясного представления о том, как живет и развивается человеческий язык вообще, какие факторы действуют при речевой деятельности и как совместное действие этих факторов влияет на дальнейшее развитие и преобразование языкового материала. С исключительным рвением исследовали языки, но слишком мало – говорящего человека <…> (Предисловие: 147).

<…> во всех исследованиях внимание было постоянно направлено в сторону праязыка. <…> Более поздние периоды развития языков рассматривались с известным пренебрежением, как эпохи упадка, разрушения, старения, а их данные по возможности не принимались во внимание. <…>

Мы должны намечать общую картину характера развития языковых форм не на материале гипотетических праязыковых образований и не на материале древнейших дошедших до нас индийских, иранских, греческих и т. д. форм, предыстория которых всегда выясняется только с помощью гипотез и реконструкций. Согласно принципу, по которому следует исходить из известного и от него уже переходить к неизвестному, эту задачу надо разрешать на материале таких фактов развития языков, история которых может быть прослежена с помощью памятников на большом отрезке времени и исходный пункт которых нам непосредственно известен. <…> (Предисловие: 149).

Важнейшими методическими принципами «младограмматического» направления являются два нижеследующих положения.

Во-первых: каждое звуковое изменение, поскольку оно происходит механически, совершается по законам, не знающим исключений, т. е. направление, в котором происходит изменение звука, всегда одно и то же у всех членов языкового сообщества, кроме случаев диалектного дробления, и все без исключения слова, в которых подверженный фонетическому изменению звук находится в одинаковых условиях, участвуют в этом процессе.

Во-вторых: так как ясно, что ассоциация форм, т. е. новообразование языковых форм по аналогии, играет очень важную роль в жизни новых языков, следует без колебаний признать значение этого способа обогащения языка для древних и древнейших периодов <…> и применить этот принцип объяснения так, как он применяется для объяснения языковых явлений позднейших периодов. <…> (Предисловие: 154).

 

Герман Пауль (1846–1921)

Немецкий лингвист, профессор, идеолог школы младограмматиков, один из выдающихся лингвистов XIX в. Труды по истории немецкого и других германских языков и по методологии исторического изучения языка. Выдающийся специалист по истории немецкого языка. Среди его трудов: «Исследования в области германского вокализма» (1879); вводные главы «Основ германской филологии» (1896); «Словарь немецкого языка» (1896); пятитомная «Грамматика немецкого языка» (1916–1920).

Принципы истории языка (1880)

<…> Выяснение условий исторического становления наряду с общей логикой образует основу методологии, которой следует руководствоваться при установлении каждого факта в отдельности. <…> (Принципы: 27).

Исторические науки в широком смысле мы делим на две основные группы: естественно-исторические и культурно-исторические науки. Важнейшим признаком культуры необходимо считать участие психических факторов. Таков, как мне думается, единственно возможный способ точного отграничения данной области от объектов чистого естествознания.

<…> Психическое начало – важнейший фактор всякого движения культуры, все вращается вокруг этого фактора. Психология является поэтому главной базой культурно-исторической науки во всей полноте ее содержания. Сказанное не означает, однако, что психический фактор – единственный. Культуры на чисто психической основе не существует <…>. Но стоит нам вступить в область исторического развития, как рядом с психическими появляются еще и силы физические. Чтобы произвести какой-либо продукт культуры, человеческий дух должен постоянно взаимодействовать с человеческим телом и окружающей природой. Свойства продукта культуры и способ его возникновения в одинаковой мере зависят как от физических, так и психических условий; знание всех этих условий в равной мере необходимо для полного понимания исторического процесса. <…> (Принципы: 29–30).

Как только исследователь переступает за пределы простой констатации единичных фактов, как только он делает попытку уловить связь между явлениями и понять их, так сразу же начинается область истории, хотя, быть может, он и не отдает себе ясного отчета в этом. Научное оперирование материалом возможно, конечно, не только тогда, когда перед нами различные ступени развития одного языка, но и тогда, когда материал дан в виде ряда сосуществующих фактов. Всего благоприятнее дело обстоит, если нам при этом известны некоторые родственные языки или диалекты. Тогда задачей науки является не только констатация взаимных соответствий в родственных языках или диалектах, но и по возможности реконструкция исходных форм и значений на основе засвидетельствованных данных. Тем самым сравнительное изучение языков явно превращается в историческое. <…> (Принципы: 43).

Подлинным объектом языкового исследования является совокупность проявлений речевой деятельности всех относящихся к данной языковой общности индивидов в их взаимодействии. Все звуковые комплексы, которые когда-либо произносил, слышал или представлял себе какой-либо индивид, все ассоциированные с ними представления, символами которых они являются, все многообразные отношения, в которые вступают между собой элементы языка в душах отдельных лиц, – все это относится к истории языка, и без учета всего этого невозможно, собственно говоря, достичь полного понимания развития. <…>

К числу историко-языковых процессов относятся не только говорение и слышание и не только всплывающие при этом представления и смутно мелькающие в сознании языковые образования. Самым значительным достижением современной психологии является, быть может, открытие, что многие психические процессы протекают не вполне осознанно и что все побывавшее в сознании остается как потенция в сфере бессознательного. Эта истина имеет величайшее значение и для языкознания, и Штейнталь весьма широко применял ее в языковедных целях. Все проявления речевой деятельности вытекают из смутной сферы бессознательного. Все языковые средства, используемые говорящими, и можно сказать даже кое-что сверх того, чем он пользуется в обычных условиях, хранятся в сфере бессознательного в виде сложнейшего психического образования, состоящего из разнообразных сцеплений групп представлений. <…> (Принципы: 46–47).

Прежде всего необходимо уяснить себе, что вообще следует понимать под звуковыми законами. <…> Понятие звукового закона не следует употреблять в том смысле, в каком мы говорим о законах в физике или химии <…>. Звуковой закон не содержит в себе указаний на то, что непременно должно наступить всякий раз при данных общих условиях, он констатирует лишь регулярность определенной группы исторических явлений. <…>

<…> под последовательным действием звуковых законов следует понимать лишь то, что в процессе звукового изменения в данном диалекте все единичные случаи, характеризуемые одинаковыми звуковыми условиями, протекают вполне одинаково. <…> (Принципы: 87–88).

Если при звуковом изменении, осуществляемом путем многократной подстановки незаметных различий, возникновение нового сопровождается отмиранием старого, то при изменении значения слова возникновение нового не исключает возможности сохранения старого. Здесь на первых порах новое, как правило, присоединяется к старому, а если впоследствии, как это часто бывает, старое и уступает место новому, то это уже совершенно другой процесс, не вытекающий с неизбежностью из первого.

Однако в другом отношении изменения значений слов очень сходны с звуковыми изменениями; так же как и последние, они осуществляются путем отклонений в индивидуальном употреблении узуального и путем постепенного превращения такого индивидуального употребления в узуальное. <…> (Принципы: 93).

<…> в нашей психике происходит взаимопритяжение отдельных слов, вследствие чего слова образуют в ней множество более или менее крупных групп. Это взаимное притяжение всегда основано на частичном совпадении звучания или значения отдельных слов, либо и звучания и значения одновременно. <…>

В группы объединяются не только отдельные слова, но также и аналогичные пропорции между различными словами. Толчком для образования таких групп пропорций, представляющих собой в то же время своего рода пропорциональное уравнение, является прежде всего только что упомянутое перекрещивание вещественных и формальных групп. <…> (Принципы: 128–129).

Поскольку новообразование по аналогии представляет собой решение пропорционального уравнения, то ясно, что для составления такой пропорции необходимо наличие по крайней мере трех подходящих для этого членов. Каждый из них должен в чем-то сопоставляться с другим; в данном случае это означает, что с одним из членов он должен быть схож в отношении вещественного элемента, с другим – в отношении элемента формального. Так, например, в латинском можно составить уравнение animus: animi = senatus: x, но не animus: animi = mensa: x. Поэтому флексия того или иного слова может испытать на себе аналогическое воздействие со стороны флексий других слов лишь в том случае, если это слово обладает одной или несколькими формами, образование которых совпадает с образованием таких же форм у других слов. <…> (Принципы: 139).

<…> мы должны отличать психологическое подлежащее (или соответственно сказуемое) от грамматического, поскольку <…> они не всегда совпадают. <…> Психологическое подлежащее – это та совокупность представлений, которая с самого начала имеется в сознании говорящего (думающего) и к которой затем присоединяется другая совокупность – психологическое сказуемое. <…>

В изолированном предложении психологическое сказуемое является более важным элементом, вносящим нечто новое, и поэтому на него всегда падает более сильное ударение. По-видимому, мы вправе рассматривать это явление как закон, общий для всех времен и народов. Вторым средством различения мог бы стать порядок слов. <…> (Принципы: 147–149).

<…> звуковое изменение неизбежно является врагом и разрушителем симметрии системы форм. Трудно себе представить, сколь бессвязным, запутанным и непонятным в конечном счете оказался бы язык, если бы он терпеливо сносил все разрушения, производимые звуковыми изменениями, если бы ничто не противодействовало этим разрушениям. Фактором, противодействующим разрушительному действию звуковых изменений, является образование по аналогии. С его помощью язык непрестанно добивается более регулярных соотношений, более прочной спайки и целесообразной группировки форм как в склонении и спряжении, так и в словообразовании. В истории языка мы наблюдаем постоянную борьбу двух противоположных тенденций. За каждым разъединением следует воссоединение. Чем сильнее было разрушительное воздействие звуковых изменений, тем активнее деятельность новообразования. <…> (Принципы: 240).

<…> Среди всех членов предложения наиболее резко выделяется психологическое сказуемое, поскольку оно является важнейшим элементом, целью сообщения; благодаря этому на него и падает самое сильное ударение. <…>

Наряду с психологическим сказуемым среди прочих членов предложения особо выделяется психологическое подлежащее. По своей значимости, а следовательно, и по силе ударения, которое на него падает, оно в наибольшей мере приближается к психологическому сказуемому. Остальные члены выступают в качестве связующих; они осуществляют связь между подлежащим и сказуемым и уточняют характер этой связи. <…> (Принципы: 339–340).

 

Бертольд Дельбрюк (1842–1922)

Немецкий языковед. Получил образование в университете Халле (филология), затем в Берлине (санскрит). В 1866 г. защитил диссертацию о синтаксисе в «Ригведе». Преподавал в Галле и в Иене (сравнительное языкознание, санскрит), в 1908–1913 гг. – ректор университета в Иене. Заложил основы изучения сравнительного синтаксиса индоевропейских языков. Многие его наблюдения и выводы не утратили своего значения и по сей день. Издал «Ведийскую хрестоматию».

Введение в изучение языка (1893)

<…> Неизбежность действия аналогии в языке становится очевидной, если уяснить себе, что слова в душе говорящего являются в значительно большей части своей не обособленно, но в тесной связи (ассоциированные) с другими. <…> (Введение: 187).

<…> Звуковые законы, устанавливаемые нами, суть <…> не что иное, как единообразия, возникающие в известном языке и в известное время и имеющие силу только для этого языка и времени. <…>

Но я не могу помириться с определением звуковых законов как законов природы. С химическими или физическими законами эти исторические единообразия, очевидно, не имеют никакого сходства. <…> (Введение: 190).

 

Задания и вопросы

1. За что критиковали младограмматики своих предшественников?

2. Как понимается ими звуковой закон?

3. Что должно являться объектом изучения в науке о языке, по мнению младограмматиков?

4. Поясните, как действует принцип аналогии в языке. Приведите примеры, опираясь на знание истории изучаемого языка.

5. Какими другими терминами могли бы вы заменить термины «психологическое подлежащее», «психологическое сказуемое»?