Тезисы Пражского лингвистического кружка (1929)

а) Представление о языке как о функциональной системе

Являясь продуктом человеческой деятельности, язык вместе с последней обладает целевой направленностью. Анализ речевой деятельности как средства общения показывает, что самой обычной целью говорящего, которая обнаруживается с наибольшей четкостью, является выражение. Поэтому к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. С этой точки зрения язык есть система средств выражения, служащая какой-то определенной цели. <…>

б) Задачи синхронического метода. Его отношение к методу диахроническому

Лучший способ для познания сущности и характера языка – это синхронный анализ современных языков. Они являются единственными данными, представляющими исчерпывающий материал и позволяющими составить о них непосредственное представление. <…>

Представление о языке как о функциональной системе должно приниматься также во внимание и при изучении прошлых языковых состояний независимо от того, предстоит ли их воссоздать или описать их эволюцию. Но нельзя воздвигать непреодолимые преграды между методом синхроническим и диахроническим, как это делала Женевская школа. Если в синхронической лингвистике элементы системы языка рассматриваются с точки зрения их функций, то о претерпеваемых языком изменениях нельзя судить без учета системы, затронутой этими изменениями. <…> Таким образом, диахроническое изучение не только не исключает понятия системы и функции, но, напротив, без учета этих понятий является неполным. <…> (Тезисы: 17–18).

 

Вилем Матезиус (1882–1945)

Чешский лингвист. Окончив Карлов университет в Праге, он становится приват-доцентом, а с 1912 г. и профессором этого университета. Филолог-англист, специалист по истории английской литературы. Основатель и первый президент Пражского лингвистического кружка. Он оставался на этом посту до конца своей жизни, последние годы которой были омрачены такими событиями, как германская оккупация Чехословакии и связанное с ней приостановление научной жизни в стране. Учёный скончался меньше чем за месяц до освобождения Праги. В историю лингвистики вошёл прежде всего как один из первых исследователей феномена «актуального членения» предложения. Разрабатывал функциональный подход к языку, рассматривающий язык с точки зрения его роли в общении. Большая часть его обширного наследия издана уже посмертно. Основными изданиями являются сборник «Чешский язык и общее языкознание» и очерк современного английского языка.

Задачи сравнительной фонологии (1947)

Историческая школа младограмматиков утверждала, что чем древнее языковая стадия, тем она ценнее, поскольку она вскрывает глубокие исторические корни последующих стадий.

Новая лингвистическая школа, а с ней и фонология, опровергает это положение и утверждает, что только современный язык может дать нам полную, искусственно ничем не упрощенную картину языковой системы. <…> Историческая школа младограмматиков выработала в качестве весьма эффективного инструмента своего исследования особый сравнительный метод, но внесла при этом очень важное ограничение. Согласно этому методу, сравниваются родственные языки, чтобы установить общий источник встречающихся в них явлений. В лингвистике, функциональной и структурной, а следовательно, и в фонологии сравниваются также и неродственные языки, поскольку при сравнении не всегда стремятся лишь к определению общих источников, но и к углублению языкового анализа, к лучшему познанию языковой структуры, которая при сравнивании языков неродственных становится намного яснее. <…>

При анализе фонологической системы возникают две немаловажные частные проблемы. Необходимо прежде всего установить, какие фонологические элементы существуют в исследуемой фонологической системе, в каком взаимоотношении они находятся и какие комбинации их возможны в пределах системы, а затем проследить, в какой мере и каким способом язык, о котором идет речь, использует фонологические элементы своей системы и их возможные комбинации.

К фонологическим элементам при этом относятся фонемы, то есть звуки, обладающие функциональной нагрузкой в исследуемой системе, и фонологические признаки, то есть свойства отдельных звуков или звуковых групп, которые используются для различения двух слов, двух групп слов или двух фонем и которые, следовательно, имеют свое функциональное значение (Задачи: 73).

Функциональное и структурное языкознание является полноправным наследником школы младограмматиков. Пренебрежение к наследию, оставленному этой школой, было бы ошибкой (Задачи: 80).

О так называемом актуальном членении предложения (1947)

Актуальное членение предложения следует противопоставлять его формальному членению. Если формальное членение разлагает состав предложения на его грамматические элементы, то актуальное членение выясняет способ включения предложения в предметный контекст, на базе которого оно возникает. Основными элементами формального членения предложения являются грамматический субъект и грамматический предикат. Основные элементы актуального членения предложения – это исходная точка [или основа] высказывания, то есть то, что является в данной ситуации известным или по крайней мере может быть легко понято и из чего исходит говорящий, и ядро высказывания, то есть то, что говорящий сообщает об исходной точке высказывания (Актуальное членение: 239).

Исходный пункт высказывания и его ядро, если они слагаются из нескольких выражений, сочетаются по-разному в предложениях. И все же, как правило, можно определить, какая часть предложения относится к исходному пункту высказывания и какая – к его ядру. При этом обычным порядком является такой, при котором за исходный пункт принимается начальная часть предложения, а за ядро высказывания – его конец. Эту последовательность можно назвать объективным порядком, ибо в данном случае мы движемся от известного к неизвестному, что облегчает слушателю понимание произносимого. Но существует также обратный порядок: сначала стоит ядро высказывания, а за ним следует исходный пункт. Это порядок субъективный, при нем говорящий не обращает внимания на естественный переход от известного к неизвестному, ибо он так увлечен ядром высказывания, что именно его ставит на первое место. Поэтому такая последовательность придает ядру высказывания особую значимость. <…> Средства, удовлетворяющие потребностям выражения объективного и субъективного порядков при актуальном членении предложения, почти в каждом языке различны, и изучение их весьма важно (Актуальное членение: 244–245).

 

Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938)

Русский лингвист, философ и публицист. В 1908 г. окончил экстерном гимназию и поступил в Московский университет. В 1912 г. окончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на университетской кафедре; командировался в Лейпциг, где изучал младограмматическую школу. После революции 1917 г. уехал в Кисловодск; затем некоторое время преподавал в Ростовском университете. В 1920 г. эмигрировал в Болгарию; преподавал в Софийском университете. С 1922 г. до конца жизни – профессор Венского университета, с 1930 г. – член Венской академии наук. Писал на русском, немецком, французском языках. Один из крупнейших теоретиков структурализма. В конце 1920-х годов вместе с Р. Якобсоном и В. Матезиусом он стал основателем Пражского лингвистического кружка, ставшего одним из центров мировой науки о языке. Наиболее известен своими исследованиями по фонологии, обобщенными в итоговом труде «Основы фонологии», изданном посмертно на немецком языке в 1939 г. В статье «Вавилонская башня и смешение языков» (1923) сформулировал (в развитие идей Бодуэна де Куртенэ) понятие языкового союза – объединения неродственных или отдаленно родственных языков, на которых говорят народы, имеющие тесные контакты и культурную общность. Трубецкой занимался также сравнительно-историческим языкознанием, изучал славянские и кавказские языки.

Мысли об индоевропейской проблеме (1939)

<…> Понятие «языкового семейства» отнюдь не предполагает общего происхождения ряда языков от одного и того же праязыка. Под «языковым семейством» разумеется группа языков, которые, кроме ряда общих черт языкового строя, представляют собой также еще ряд общих «материальных совпадений», то есть группа языков, в которых значительная часть грамматических и словарных элементов представляет закономерные звуковые соответствия. <…>

Таким образом, нет, собственно, никакого основания, заставляющего предполагать единый индоевропейский праязык, из которого якобы развились все индоевропейские языки. С таким же основанием можно предполагать и обратную картину развития, то есть предполагать, что предки индоевропейских ветвей первоначально были непохожи друг на друга и только с течением времени благодаря постоянному контакту, взаимным влияниям и заимствованиям значительно сблизились друг с другом, однако без того, чтобы вполне совпасть друг с другом. История языков знает и дивергентное и конвергентное развитие. Порою бывает даже трудно провести грань между этими двумя видами развития. Романские языки, несомненно, все восходят к одному латинскому (вульгарнолатинскому) языку. Но эпохе усвоения вульгарнолатинского языка иберами, галлами, лигурами, этрусками, венетами, даками и т. д., несомненно, предшествовал период приспособления языков всех этих племен к латинскому языку, период, когда все эти языки насыщались словарными заимствованиями из латинского и видоизменяли свою грамматику и синтаксис в направлении, сходном с латинским. И не подлежит сомнению, что и сам латинский язык именно в этот же период переживал сильнейшие изменения, вызванные процессом встречного приспособления к варварской речи. А в результате, когда варварские языки в разных частях бывшей Римской Империи исчезли, уступив место латинскому, этот латинский язык в каждой провинции оказался несколько иным, так что полного языкового единства, собственно, так и не получилось. После же вытеснения варварских языков латинским провинциальные разновидности этого языка стали развиваться в разных направлениях и в конце концов породили современные романские языки, настолько отличающиеся друг от друга, что представители двух разных романских языков (а зачастую и двух говоров одного и того же романского языка) уже не понимают друг друга. В то же время в целом ряде частностей те же романские языки (особенно языки литературные) представляют и в дальнейшей своей истории тенденцию к взаимному сближению. Таким образом, здесь конвергенция и дивергенция с самого начала переплетаются друг с другом. <…>

Таким образом, языковое семейство может быть продуктом чисто дивергентного, или чисто конвергентного развития, или, наконец, продуктом сочетания обоих типов развития в разных пропорциях. Критериев, вполне объективно указывающих на то, какому именно типу развития обязана своим происхождением данная группа языков, по-видимому, нет или почти нет. Для семейств, состоящих из языков настолько близких, что почти все словарные и грамматические элементы каждого из этих языков находятся (с закономерными звуковыми изменениями) во всех или в большинстве других языков того же семейства, – для таких семейств чисто дивергентное развитие, конечно, более вероятно, чем чисто конвергентное. Быть может, некоторые указания можно почерпнуть и из внутреннего членения данного языкового семейства. Существуют языковые семейства с се-тевидным (или цепевидным) членением. Таковы, например, славянские языки. Здесь почти каждый язык является как бы связующим звеном между двумя другими, и связь между соседними языками осуществляется переходными говорами, причем нити связи тянутся и поверх границ, между группами. <…>

Однако при сопоставлении славянских языков с прочими индоевропейскими это цепевидное членение прекращается. Не подлежит сомнению, что из всех других индоевропейских языков ближе всего к славянским стоят языки балтийские (литовский, латышский и вымерший древнепрусский). Но нельзя сказать, какой именно балтийский язык ближе всего к славянским и какой именно славянский ближе всего к балтийским. Вместо цепевидного членения здесь имеется иной тип членения, который можно было бы назвать кирпичевидным. И, возможно, что эти разные типы членения групп «родственных» языков связаны с разными типами возникновения этих групп, то есть, что цепевидное членение развивается при преобладании дивергенции, а кирпичевидное – при преобладании конвергенции.

Как бы то ни было, индоевропейское языковое семейство не представляет особо тесной связи между отдельными своими ветвями. Каждая из ветвей индоевропейского семейства обладает значительным числом словарных и грамматических элементов, не имеющих точных соответствий в других индоевропейских языках, – в этом отношении индоевропейское семейство сильно отличается от таких языковых семейств, как тюркское, семитское или семейство языков банту. А при таких условиях предположение, что индоевропейское семейство получилось благодаря конвергентному развитию первоначально неродственных друг другу языков (предков позднейших «ветвей» индоевропейского семейства), отнюдь не менее правдоподобно, чем обратное предположение, будто все индоевропейские языки развились из единого индоевропейского праязыка путем чисто дивергентной эволюции. <…>

Соседние языки, даже не будучи родственны друг с другом, как бы «заражают друг друга» и в результате получают ряд общих особенностей в звуковой и грамматической структуре. Количество таких общих черт зависит от продолжительности географического соприкосновения данных языков. Все это применимо и к языковым семействам. В большинстве случаев языковое семейство представляет определенные особенности, из которых одни объединяют его с одним соседним семейством, а другие – с другим, тоже соседним. Таким образом, отдельные семейства образуют целые цепи. Так, угрофинские языки и тесно с ними связанные языки самодийские представляют целый ряд структурных особенностей, общих с языками «алтайскими» (т. е. тюркскими, монгольскими и маньчжуро-тунгусскими). Алтайские языки в свою очередь некоторыми структурными особенностями напоминают языки корейский и японский, а этот последний, наряду с чертами, сближающими его с алтайскими языками, обладает и другими чертами, сближающими его с языками малайско-полинезийскими. С другой стороны, алтайские языки имеют общие черты и с так называемыми «палеоазиатскими» языками («одульским» – юкагирским, «нивхским» – гиляцким и камчатской группой, состоящей из «ительменского» – камчадальского, «нымыланского» – корякского и «луораветланского» – чукотского), а эти языки (в особенности их камчатская группа) по структуре явно напоминают язык эскимосский и через него соединяются с некоторыми другими североамериканскими языками. <…> (Трубецкой).

 

Богуслав Гавранек (1893–1978)

Чешский языковед, славист, академик Чехословацкой АН. Профессор университета в Брно (с 1929), Карлова университета в Праге (с 1945). Внёс большой вклад в разработку функционально-структуральной теории Пражской лингвистической школы. Изучал чешский язык в разных аспектах. Автор работ по сравнительной грамматике и сравнительно-историческому изучению литературных славянских языков. Редактор научных журналов «Славия», «Слово и словесность», «Наша речь» и др. Государственная премия ЧССР (1957).

Задачи литературного языка и его культура (1932)

(Гавранек: 365).

Различие между функциональным языком и функциональным стилем заключается в следующем: функциональный стиль определяется конкретной целью того или иного высказывания, то есть «речи» (parole), в то время как функциональный язык определяется общими задачами нормативного комплекса языковых средств и является функцией языка (langue) (Гавранек: 366).

 

Задания и вопросы

1. Покажите, что Пражскую школу не случайно называют школой функциональной лингвистики.

2. Каково отношение пражцев к определению роли синхронической и диахронической лингвистики? В чем вы видите расхождение взглядов между пражцами и Ф. де Соссюром по этому вопросу?

3. Как определяется фонема в Пражском лингвистическом кружке?

4. Назовите, кто до пражцев высказывал идею об актуальном членении предложения.

5. Что такое объективный и субъективный порядок построения предложения? Приведите примеры на родном и изучаемом языках.

6. Найдите в словарях значения терминов дивергенция, конвергенция.

7. В чем суть взглядов Н.С. Трубецкого по проблеме индоевропейского праязыка?

8. Что такое языковой союз, по Н.С. Трубецкому? Сравните подходы неолингвистов и пражцев к решению этого вопроса.

9. Как понимается функция в теории Пражской лингвистической школы?

10. Ознакомьтесь со статьей «Пражская лингвистическая школа» в Лингвистическом энциклопедическом словаре или с информацией на сайтах, посвященных ПЛШ (например, http://www. krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/lingvistika/PRAZHSKI_LINGVISTICHESKI_KRUZHOK.html) и назовите другие положения, разработанные пражцами, которые сыграли важную роль в развитии языкознания.