Я был в отличном расположении духа. Мне положительно нравилась новая жизнь! Какая роскошь! Какой почет! Где бы я ни появлялся, все старались угадывать и предупреждать каждое мое желание, но не оставляла тревога - ведь повсюду меня подстерегали неожиданности!
Как-то я подошел к двери моего номера и остановился в недоумении - из-за двери доносился шум! В номере были люди! Они пели и кричали, они били в барабан и извлекали из каких-то инструментов дикие, пронзительные звуки!
- Кто посмел впустить их в номер?! Немедленно покидаю ваш отель! - в ярости кричал я хозяину.
Его лицо покрылось смертельной бледностью. Сбежались коридорные, лифтеры, у всех были испуганные лица.
- Успокойтесь, господин Тук,- бормотал хозяин.- Я не понимаю, что произошло. Пойдемте и смею уверить, что тот, кто нарушил ваш покой, будет немедленно уволен.
В сопровождении хозяина и двух десятков служащих я направился к себе. Из-за двери продолжали доноситься дикие звуки.
Хозяин отеля отворил дверь. К моему изумлению, в номере никого не было. Хозяин торопливо направился к стоявшему у окна небольшому ящику, нажал на какую-то кнопку, и звуки прекратились!
- Я приношу вам свои извинения, господин Тук, - сказал хозяин отеля. - Горничная забыла выключить радио, а вы, очевидно, не любите джаз… Горничная будет уволена.
Я ничего не понял. «Радио, джаз, что это? Я себя выдал!»-обожгла меня мысль. Но на лицах толпившихся в номере служащих была почтительность, только почтительность…
Меня выручил телефонный звонок. Все поспешно ретировались. В трубке раздался голос Дингла. После двух-трех фраз о здоровье и о погоде Дингл попросил разрешения приехать по важному и притом не терпящему отлагательства делу.
В ожидании Дингла я думал об уроке, который только что получил. Мне надо было быть осторожным. Этот новый век таил для меня много неожиданностей. «Впредь ты должен всегда и везде сохранять полную невозмутимость, Гиль. И еще - ничему не удивляйся, не задавай никаких вопросов…» - твердил я сам себе в сильном волнении.
В дверях моего номера появился Дингл.
- Господин Тук, - произнес он, открывая в широкой улыбке свои искусственные зубы, - господин Тук, я хочу просить вас принять приглашение моего друга Паркинса. Паркинс выразил большое желание познакомиться с вами и сделать некоторые деловые предложения.
Директор произносил имя своего друга с таким почтением, что было ясно - речь идет о человеке влиятельном. И я принял приглашение. Разумеется, ни один вопрос не сорвался с моих уст.
Паркинс приглашал нас в свою загородную виллу.
- Как мы туда поедем?
- Моя машина ждет у подъезда, - ответил Дингл.
- Автомобиль? А нельзя ли поездом? - меня охватило беспокойство.
- Кто же едет поездом на такие короткие расстояния! - удивился Дингл.
Я не мог признаться Динглу, что боюсь садиться в автомобиль. Стремительность, с которой мчались удивительные машины, внушала мне трепет и страх. Казалось, при такой скорости автомобиль непременно на что-нибудь наткнется либо перевернется на полном ходу, и тогда гибель неминуема. Купленный мною автомобиль до сих пор стоял в бездействии, я предпочитал ходить пешком.
Но теперь надо было преодолеть страх. Я мысленно прочел молитву и, зажмурившись, решительно уселся в машину.
Автомобиль шел легко и плавно, кажется ничто не угрожало моей жизни, и понемногу страх прошел, я успокоился.
Сидя рядом с Динглом, я с интересом наблюдал, как легко и просто, едва заметными движениями рук, управляет этот тщедушный старик сложной машиной. С невольным почтением смотрел я на своего спутника. Как далеко опередили они меня, люди нового века! Что общего у меня с ними? Одно утешительно - люди этого века, как и во все времена, ценили деньги. Любовь к деньгам! Не она ли связывает века!
Стали одолевать мысли о Паркинсе. Для чего я ему понадобился? Не покушается ли он на мои деньги, какое применение он им предложит? Во все века надо хорошо придерживать свои карманы, чтоб туда никто не запускал рук!
Воинственно настроенный, я был готов отразить любое покушение на мои деньги.
Мы выехали за пределы города. По сторонам дороги тянулись аккуратно подстриженные деревья и ровные прямоугольники газонов. По временам за стеклом машины мелькали красивые виллы старой знакомой архитектуры.
И тут, забывшись, я неосторожно спросил:
- У Паркинса есть какое-нибудь предприятие?
- Не понял, - слегка наклонился ко мне Дингл, руки его уверенно продолжали делать свое дело.
- Я хочу сказать Паркинс имеет какой-нибудь завод или, например, магазин? - неуверенно поспешил я за-кончить свои расспросы. От меня не скрылось мелькнувшее на лице моего спутника выражение крайнею недоумения. В следующую секунду Дингл стал по-прежнему невозмутим и любезен.
- Вы не слышали о Паркинсе? О! - мохнатые брови Дингла полезли вверх. - Паркинс очень богатый и влиятельный человек. Ведь это ему принадлежит заслуга открытия нефти в Адонии, да и не в одной Адонии…
- Да, да, - поспешил я загладить свою оплошность. - Я помню, как у нас в Виспутии некий железнодорожный кондуктор копал колодец, копал, и вдруг - нефть!
- Вы помните открытие виспутинской нефти? - удивился Дингл. - Ведь это было более ста лет назад!
Я оцепенел от ужаса, но быстро овладел собой.
- Помню, как об этом рассказывал мой отец, вернее, мой дед, - сказал я и с независимым видом вынул портсигар и протянул его Динглу. Этот простой жест разрядил напряжение.
- Благодарю вас, не курю, - любезно улыбнулся Дингл и снова заговорил о Паркинге. Я не скоро пришел в себя. «Это должно послужить мне уроком», - настойчиво стучала мысль, сердце сжимал страх.
- Паркинс - большой друг вашей страны, - говорил между тем Дингл. - Он считает, что если бы деловые люди обеих наших стран объединили свои усилия, а не тратили их на опасную конкурентную борьбу, нам вместе удалось бы противостоять этой ужасной волне бунтов и беспорядков, охватившей нецивилизованные страны. Мы стремимся к расширению контактов с вами, очень ценно узнать ваше мнение об этом, господин Тук.
«Пропал,- с ужасом подумал я.- Если меня везут к Паркинсу, чтоб узнать мое мнение, это значит - не позже чем через час меня отправят в полицию. Что мог я им сказать! Молчание может меня еще спасти, но удастся ли мне в нужный момент его сохранить?»
Дингл не заметил моего смятения, он продолжал говорить, а я, напрягая все свои способности, старался побольше узнать и усвоить.
Из слов Дингла я узнал, что он и Паркинс имеют нефтяные предприятия в других странах и что в этих странах происходят волнения.
Я сдержался, ни о чем не спрашивал.
Наш автомобиль повернул направо и плавно подкатил к расположенному в глубине парка красивому двухэтажному дому. К этому времени хаос, царивший в моей голове, понемногу улегся, кое-что я уже понимал. Но этого было слишком мало, чтоб вести важный деловой разговор. Я мысленно прочел молитву.
Вокруг дома никого не было. В сопровождении лакея мы поднялись на второй этаж и вошли в большую круглую комнату, в которой вдоль стен стояли массивные книжные шкафы, наверху вокруг комнаты тянулась галерея, уставленная скульптурами.
Небольшой круглый стол был сервирован на троих.
Едва я успел окинуть все это беглым взглядом, в глубине ниши отворилась дверь, и в комнату быстрым легким шагом, не соответствовавшим грузной фигуре, вошел немолодой человек с обрюзгшим лицом и острыми, неспокойными глазами. Он сжал мою руку и долго тряс ее, повторяя: «Очень, очень рад!» Фамильярно потрепав по плечу Дингла и пожав его руку, он широким жестом пригласил нас к столу.
Как только мы уселись, Паркинс отпустил слуг:
- Так спокойнее, не правда ли?
Он наполнил бокалы.
В каком я был напряжении! Я ждал, сейчас меня начнут расспрашивать о моей стране, Виспутии, о ее деловых людях… Что я им буду рассказывать? Об Эллсе, каким он был сто лет назад?
Но гостеприимный хозяин не задал мне ни одного вопроса. Казалось, его интересует лишь мое мнение о винах. Паркинс оказался большим знатоком и ценителем вин. Мои опасения стали рассеиваться, но, когда разговор зашел наконец о делах, меня снова охватило беспокойство.
Паркинс преобразился. Он весь подобрался, глаза его, маленькие и острые, впились в меня. Без всяких предисловий он предложил мне войти в недавно основанное акционерное общество по разработке нефти в далекой стране, маленьком королевстве Эклогии.
Судя по тому, что говорил Паркинс, Эклогия была в большой дружбе с Айландией. Эта дружба особенно окрепла, когда айландцам удалось в земле, овеянной древними легендами страны, найти огромные залежи нефти.
Я вспомнил то, что услышал в автомобиле от Дингла.
- Вы ее навсегда получили, нефть? - спросил я.- Ее у вас не отнимут?
Паркинс и Дингл быстро переглянулись:
- Но, господин Тук, Эклогия - это же не колония, где могут возникнуть беспорядки! Это независимое государство, с которым у нас договорные отношения. Мы подписали контракт на девяносто девять лет.
Эгот срок меня устраивал.
- Но в этой стране спокойно? - Меня все еще одолевали сомнения. - Нашим делам ничто не будет угрожать?
- Относительно спокойно, - медленно произнес Дингл.
- Но мы же не можем исходить из такого рода соображений! - воскликнул Паркинс. - Если искать спокой-ствия, надо отовсюду убраться. Где же теперь можем мы вести дела спокойно! - Он недовольно передернул толстыми плечами. - Эклогия - очень благоприятная для нас страна. Наша давняя с ней дружба… Ее войска - королевский легион - вот уже тридцать лет находятся под командованием айландского генерала, большого моего друга. Да и наши войска находятся там… Это самые надежные гарантии в наше неспокойное время! - развел короткими руками Паркинс.
- Да, да, разумеется, - поспешил я с ним согласиться.
Я уже понял: мне предлагают очень выгодное дело. Но я также понял, что, вступив в это дело, лишусь покоя, как лишены его сидевшие за столом мои новые знакомые.
Что мне оставалось? Разумно ли было отказываться от миллионных барышей!
А Паркинс, как будто догадываясь о моих сомнениях, продолжал убеждать:
- Мой друг, - сказал он, положив свою пухлую руку на мое колено. - Эклогия - это золотое дно. Нефть там залегает настолько неглубоко, что ее добыча будет обходиться очень дешево*
Паркинс, дымя сигарой, торжествующе откинулся в кресле.
- Я бы хотел обратить внимание господина Тука на то,- ровным тихим голосом заговорил Дингл,- что мы сможем понизить цену на нефть.
Дингл помолчал немного.
- Я полагаю, вы представляете себе, какие это сулит выгоды. Если мы будем продавать нефть по цене ниже существующей…
- Это означает, что в случае успеха мы вытесним наших конкурентов,-вмешался Паркинс.- Мы уже начали предварительные переговоры с вашими соотечественниками, с концерном «Петролеум», но вы - наш друг, и мы охотнее приняли бы вашу поддержку, господин Тук.
Паркинс дал мне понять, что с решением следует торопиться. Я протянул ему руку, потом обменялся рукопожатием и с Динглом.
Мы пили за процветание только что рожденного акционерного общества, за его блестящее будущее. Много раз наполнялись и осушались бокалы.
Пора было уезжать.
Когда Дингл поднялся со своего места, он мне показался очень вытянувшимся. Голова его была под самым потолком, и ее окружало сияние. Два лакея взяли меня под руки и свели с лестницы с удивительно запутанными ступеньками. В машине я вздремнул. В отеле портье проводил меня до постели, раздел, уложил и прикрыл одеялом. Я себя почувствовал, как когда-то в детстве, тепло и надежно и, крепко закрыв глаза, провалился в черную пустоту.
Голова трещала и, казалось, разламывалась на части. Каждая часть болела по-своему, § ушах стоял гул, ломило виски и тупо отдавало в затылок.
Я с трудом поднял веки. Постепенно, как из густого тумана, всплывало воспоминание о вчерашней встрече.
Часы показывали десять. В это время приходит мой секретарь Перси. Как только я подумал о нем, раздался легкий стук в дверь, и в комнату вошел Перси, свежий, с юношеским румянцем во всю щеку. Пожелав мне доброго утра, он вопросительно посмотрел на меня, ожидая поручений.
Мне захотелось поговорить с Перси, проверить некоторые свои впечатления.
- Перси, закажите мне кофе со сливками и дайте сюда зеркало.
Юноша подал лежавшее на туалетном столе зеркало и, бесшумно ступая, вышел заказывать завтрак.
После юношеской свежести Перси, мое лицо показалось мне просто неприятным. Опухшее от сна, как бы налитое водой, с дряблой, землистого цвета кожей и темными кругами под усталыми и потерявшими свой цвет мутными глазами, спутанные на лбу волосы… Любопытно, сколько мне лет? - подумал я. - Судя по моему виду, лет сорок пять, сорок восемь. А судя по прожитому… Горькая усмешка скривила мои губы.
Я принялся за завтрак без аппетита. Перси, присев к столу, уткнулся в газеты.
Перси окончил университет, где он изучал историю искусств, и не мог найти работу до того дня, когда я его взял к себе в секретари.
Юноша поражал осведомленностью, казалось, он знает решительно все. Перси был единственным, перед кем я не стеснялся обнаруживать свое невежество, я рассчитывал на его скромность и на то, что он дорожит своим местом.
От Перси я исподволь узнавал обо всем, что случилось в мире за то время, через которое я сделал скачок. Многое из того, что мне рассказывал Перси, поражало меня. Например, недавняя кровопролитнейшая война, в которой участвовали все страны. Начала войну Ристландия. Она была разгромлена, и теперь в этой стране находились войска победителей.
Понять это было нетрудно, войны всегда бывали. Но когда же бывало так, чтобы люди перед тем, как начать войну, вооружались не только сами, но еще предварительно вооружали своих врагов! В нынешнем веке это как раз и произошло. Оказывается, Ристландию вооружали виспутинские дельцы на виспутинские деньги. А потом она против Виспутии и воевала.
Еще более удивительным было то, что виспутинцы снова решили вооружать Ристландию и уже достигли в этом выдающихся успехов.
- Предполагается, что на этот раз Ристландия будет нашим союзником, - рассказывал Перси.
- А перед прошлой войной разве предполагалось, что она будет нашим противником? Если у ристландцев в руках будет сильное оружие, они, наверное, снова не станут советоваться с нами, с кем и против кого воевать.
«Странный, удивительный век, - подумал я. - Пойму ли я его когда-нибудь?»
Я стал расспрашивать Перси о делах компании Дингла в Эклогии. И вот что рассказал мне мой секретарь.
Все там обстояло совсем не так гладко, как это представил Паркинс. Оказывается, эта страна вовсе не так уж дружила с айландцами. Правда, Айландия в свое время заключила с Эклогией договор о дружбе, но нефть король отдал в концессию виспутинцам. Как только король это сделал, его и двух его сыновей тут же убили. Новый король решил быть предусмотрительнее и уже собирался передать нефть айландцам, но не успел, так как его тоже убили. Нефть снова должна была перейти к виспутинским дельцам. Но вмешались айландские войска, они заняли страну, и нефть получил Дингл.
Конечно, мне, некогда скромному галантерейщику из Эллса, было лестно сознавать, что я стал компаньоном людей, ради которых свергались короли и рушились престолы. Но не кроется ли тут какая-нибудь хитрость? И не будет ли свергнут еще какой-нибудь монарх для того, чтобы кто-нибудь, воспользовавшись моими деньгами, избавился от меня?
Разговор с Перси расстроил. Я понял, что в этом неспокойном веке не так-то просто сохранить, а тем более увеличить свой капитал.
Головная боль не проходила, и я решил отправиться погулять в надежде, что почувствую себя лучше.
Стоял ясный день, солнце припекало. Недалеко от отеля я увидел большой парк, манивший тенью недавно одевшихся в летний убор деревьев. Миновав открытую калитку, я вступил на широкую аллею.
На площадке, недалеко от входа, мое внимание привлекла небольшая группа людей, над которой возвышался человек преклонного возраста, горячо говоривший. Я подошел поближе. Оратор, высокий, худощавый с продолговатым лицом и глазами, устремленными в небо, убеждал слушателей разделить свое богатство между ближайшими соседями-бедняками. Он утверждал, что, если бы удалось убедить в этом всех людей, человечество достигло бы полного счастья и вечного процветания.
Его слушали спокойно и сосредоточенно, словно он говорил что-то дельное, и слушатели были готовы тут же последовать его безумному совету.
Рядом со мной стоял одетый в мешковатый темный костюм человек, седой, с лицом, изборожденным морщинами. Сложив на животе большие усталые руки, он, казалось, думал о своем.
Я решил обратиться к нему.
- Будьте любезны, - тронул я его за рукав. - Не можете ли вы объяснить, что здесь происходит?
Человек поднял на меня небольшие проницательные глаза.
- Вы здесь впервые? Здесь решительно ничего не происходит… Здесь просто говорят. Посмотрите, сколько этих говорунов.
Действительно, повсюду виднелись группы людей, толпившихся вокруг ораторов.
- Здесь предлагается каждый день множество рецептов, как сделать человечество счастливым. От этих речей абсолютно ничего не меняется.
- А что должно меняться? - не понял я.
Мой случайный собеседник смотрел на меня с явной насмешкой.
Вы недовольны вашим положением? - догадался я. - Сколько вы зарабатываете?
Незнакомец обвел рассеянным взглядом толпу и вдруг показал на приземистого человека с невыразительным лицом.
- Вот мы с ним вместе имеем тысячу в неделю.
- Это же большие деньги, вы богатый человек! - воскликнул я. - Чем же вы недовольны?
- Только тем, что из этой тысячи он, как директор фабрики, получает девятьсот, а я - все остальное. Именно этим я и недоволен,- в упор разглядывая меня, сказал незнакомец. - Честь имею. - И, приложив руку к шляпе, он отошел, оставив у меня чувство смутной тревоги.
«Нет, не будет у меня в новом веке спокойствия, не будет», - уже не впервые думал я, усаживаясь на скамью в боковой аллее.
- Это вы, Тук! - Передо мной стоял Паркинс. - Прогуливаетесь? Очень рад вас видеть.
- И я рад, - ответил я. Мне хотелось поближе познакомиться с этим человеком. Я рассчитывал, что он мне поможет выгодно пристроить деньги, большая часть их еще лежала в бездействии в банковском сейфе.
Паркинс как будто угадал мои мысли. Оживленно стал он рассказывать о деловой жизни Вэлтауна, с готовностью предлагая воспользоваться его знаниями и опытом.
Паркинс посоветовал мне вложить деньги в несколько весьма выгодных предприятий.
Наедине Паркинс был проще и казался искренним.
- Вам нужно, дорогой Тук, глубоко войти в нашу деловую жизнь. Если вы не пренебрежете моей дружеской помощью, я буду счастлив связать вас с людьми, среди которых вы займете подобающее место.
Я поблагодарил Паркинса, но от чувства смутной тревоги не освободился. Оно вернулось ко мне, как только я расстался с моим новым другом.
* * *
В течение нескольких дней передо мной, как в калейдоскопе, мелькали люди, предлагавшие свою дружбу, свои банки, самих себя, всю Айландию, только бы я давал им деньги…
В моей конторе - я уже обзавелся конторой с многочисленными служащими - толпились представители фирм, акционерных обществ, трестов…
По утрам, в один и тот же час мне звонил Паркинс. Выразив неизменную заинтересованность в моем здоровье и особенно в том, хорошо ли я ночью спал,- здоровый сон без сновидений - это главное, господин Тук!- он подробно осведомлялся о ходе моих дел.
- Достигли ли вы вчера соглашения с Вилькинсом? О, предприятия Вилькинса имеют большие перспективы. - И далее неслись из трубки советы - Паркинс был на них неистощим: здесь войти в компанию, там ограничиться покупкой акций…
Казалось, Паркинс был более всего заинтересован в том, чтоб я как можно выгоднее для себя поместил мои деньги. Подобно радушному хозяину он заботился о том, чтоб его гость чувствовал себя в его стране как можно лучше.