Это были дни, полные почти нечеловеческого напряжения. В течение короткого времени мне надо было повернуть вспять пущенную мною огромную машину. Были фирмы, в которые я уже чуть было не вошел, соглашения ждали лишь последней подписи. Эта подпись на них так и не появилась.
Вилькинс, которому принадлежали знаменитые айландские текстильные фабрики, получил от меня решительный отказ. Гиппорт посоветовал купить у Вилькинса его фабрики.
- Убедите Вилькинса, его все равно задушит наша конкуренция. А вас мы поддержим, - обещал Гиппорт.
Мы с Гиппортом договорились, что, если мне удастся уломать Вилькинса и купить его фабрики, я возьму в это дело компаньоном Уоджера.
Вилькинс и слышать не хотел о продаже фабрик.
- Не хочет продавать вам фабрики, пусть делает на них спички! - кричал Гиппорт. - Мы ему не помешаем. А текстиль не-ет! - помахал он перед моим носом своим длинным пальцем.
С Вилькинсом я просто порвал, а вот концерну Дорна, на заводах которого производилось вооружение, поставил новые условия.
- То, что вы требуете, не ново, - стучал о пол своей палкой Дорн. - Этого давно добивается Гиппорт. Но я не согласился…
Я разводил руками: мои предложения случайно совпали с предложениями Гиппорта, но я забочусь лишь о себе, о своих капиталах. Я могу вложить нужную сумму в предприятия концерна только при условии, если на предприятиях будут мои контролеры с широкими правами, которые я специально оговорил. Это требование человека, дорожащего своим состоянием и, заметьте, находящегося в чужой стране… И Дорн капитулировал.
Что касается компании Дингла, так тут мои требования шли пока не очень далеко. Гиппорт считал, что здесь нужно проявить осторожность. Вечером того же дня, когда я заявил о них на заседаний правления, ко мне явился Паркинс. Приземистый, в светлом летнем пальто и светлой шляпе, он казался почти квадратным. Держа в пухлой руке шляпу и отирая взмокший лоб большим платком, Паркинс положил на стол трость с белым костяным набалдашником, изображавшим голову птицы, и развалился в кресле.
Паркинс не был на заседании правления и теперь заехал, чтоб услышать, как он сказал, из первых уст о тех неожиданно новых условиях, которые я выставил.
Я коротко повторил то, что уже говорил утром Динглу и остальным:
- Обстановка в Эклогии не внушает мне доверия.
Я не могу рисковать, я должен иметь уверенность, что наши предприятия в этом опасном районе однажды не взлетят на воздух.
- В прямом или фигуральном смысле? - доверчиво улыбнулся мой собеседник.
- В обоих, - сухо ответил я.
Итак, я потребовал, чтоб Паркинс добился от айландского парламента приглашения виспутинских войск в Эклогию.
- Но, дорогой Тук, - Паркинс был очень встревожен,- там же достаточно айландских войск… Наши политические позиции в Эклогии весьма устойчивы… Мой друг генерал командует королевским легионом…
- Меня политика не касается, - прервал я его. - Я предприниматель, лицо частное, и, как частное лицо, имею право выбирать для охраны моих предприятий те войска, которые меня больше устраивают, доверия больше внушают. Вы меня поняли?
- Это все, господин Тук? - вместо ответа спросил Паркинс, он был подавлен, но старался скрыть это от меня.
- Нет еще, - сказал я. - Двадцать пять процентов всей добываемой в Эклогии нефти компания будет поставлять по пониженной цене «Петролеуму». Если господ акционеров это не устраивает, я выхожу из дела.
Мы сидели молча, Паркинс отчаянно дымил. Впервые я его видел без добродушной маски, он был растерян.
За ужином Паркинс старался выяснить, насколько тверд мой новый деловой курс; конечно же, эта старая лиса уже обо всем узнала.
- Я не буду вмешиваться в ваши дела, мой друг, но не могу не высказать своего глубокого огорчения по поводу вашего разрыва с Вилькинсом… Вы отказались от великолепных, ве-ли-ко-леп-ных, - раздельно повторил он, - перспектив. Будет очень жаль, если Вилькинс найдет другого компаньона…
- Никого он не найдет, - прервал я Паркинса. - С этим делом у него ни черта не выйдет. Спички, спички пусть делает!
Паркинс понял, что я теперь избегаю его советов, и перешел на другие темы.
Я был доволен собой. Так чувствует себя полководец, выигравший сражение.
* * *
За партией бильярда я не мог удержаться, чтоб не похвастаться моими успехами перед Гарри Гентом.
С Гарри Гентом мы познакомились в бильярдной отеля, куда я иногда заходил после ужина, чтоб сыграть одну-другую партию. Каждый раз мне встречался этот человек, лет сорока, небольшого роста, с манерами небрежными и высокомерными. Его лицо было изрыто не то сливающимися следами оспы, не то мелкими шрамами. Веки, как будто припухшие, наполовину прикрывающие глаза, создавали впечатление, будто Гарри всегда хочет спать. Но движения его были быстры и не лишены изящества.
После первой же партии на бильярде, в которой Гарри без труда меня обыграл, мы почувствовали взаимную симпатию. В эту ночь мы обошли так много всяких баров и так много пили, что очнулся я только утром в доме Гарри, не помня, как туда попал.
Гарри жил один в роскошно обставленном, хотя и небольшом особняке. Стены всех комнат были увешаны фотографиями знаменитых лошадей, многие из этих красавцев принадлежали Гарри Генту. Он был готов везти меня тотчас же смотреть его питомцев, но я, сославшись на нездоровье, отказался. В то же утро он предложил мне свои услуги. У Гарри Гента были обширные связи. Он помог мне приобрести акции Адонийской нефтяной компании, - для нее нашел некогда в Адонии нефть мой друг Паркинс.
С Гарри Гентом я проводил теперь все свободное время.
Гент владел многими языками и уже успел побывать во множестве стран. Родился он на юге Галонии. Отец его был из Виспутии, там в доме деда Гарри и вырос. Другой дед был из Айландии, одна из его бабушек - ристландка. Поэтому Гарри во многих странах чувствовал себя как дома. Таков был мой новый друг Гарри Гент.
Подробно рассказал я ему о разговоре с Паркинсом.
- Бог мой, - процедил сквозь зубы Гарри, тщательно прицеливаясь в шар. - Вы же одержали победу над лежачим. Вот уж удивили!
Он с силой ударил по шару и не попал в лузу. Это с ним бывало редко, но когда случалось, то всегда выводило его из себя. Он бросил кий на сукно и, подхватив меня под руку, потащил в ресторан.
Я в этот вечер не пил, но Гарри усердствовал,
- Не сердитесь, Гиль, на то, что я вам высказал в бильярдной, - болтал Гарри. - Но не воображаете ли вы, что вам удастся купить Айландию?
- Сказать по правде, я не вижу надобности платить за то, что лежит рядом, стоит только протянуть руку…
- Руку, а не кошелек, Тук? - паясничал Гарри. - *Вы современный деловой человек, для вас этот взгляд
на чужое вполне естествен.
Я готов был многое простить Генту за то, что он назвал меня современным деловым человеком. Неужели мне удалось наконец догнать этот ускользавший от меня удивительный век… Слова Гарри были первым свидетельством моих успехов.
- Скажите, Гиль, - продолжал между тем болтать Гарри, - у вас есть духовник?
- Духовник? - удивился я.
- Ну да, духовный наставник. Я бы дорого заплатил, чтобы узнать, в каких грехах исповедуется такой делец, как вы, - потешался надо мной Гент.
- Но, Гарри…
Гент замахал руками.
- Помолчите, Гиль, и слушайте, что я вам скажу. Не нанимайте духовника, духовники уже устарели! В наш запутанный век их заменили психиатры. Хотите, я вам порекомендую отличного психиатра: разрешает все сомнения, укрепляет дух и заодно отпускает грехи. Послушайтесь моего совета, Гиль!
Я увидел, что Гарри пьян. У него была удивительная способность сильно пьянеть совершенно внезапно, без промежуточных состояний.
- Гиль, я вас поведу на вечер к настоящей леди, к госпоже Ваф! Вы же, наверное, никогда не видели настоящей леди! - пока еще связно говорил Гент. - Поедем сейчас к госпоже Ваф! - вдруг вскочил он со стула. Стул с грохотом упал.
На этот раз я не отвез Гента домой. Я был раздражен и бросил его на попечение кельнеров.