Он так и заснул на берегу океана – совсем один, не боясь ни холода, ни свирепого ветра, ни того, что его обнаружат люди или оборотни. Сон без сновидений теперь стал для того, кто отдал свой сангмайх, тем самым спасительным, желанным состоянием, в котором хочется остаться навсегда. Но каждое утро правда жизни, словно ледяная вода, обрушивалась на него, возвращая в реальность, где все было серо и пусто. В этом мире не хотелось жить. Ничего не любя, ни к чему не испытывая ненависти, даже обычной неприязни. Существовать, чтобы просто делать что-то для кого-то, кому не нужен, потому что ты – уже и не ты.

 Вот только на этот раз Альдер пробудился посреди лунной ночи. Его поднял на ноги яростный рык, за которым последовало ядовитое шипение. Стремительно оглядевшись вокруг себя, провидец понял, что звуки эти исходили от одного и того же существа. От мужчины, в котором Альдер с трудом, но все-таки узнал своего старого и «доброго» знакомого – князя Файлиса.

 Если только это всклокоченное и отощавшее чудище до сих пор называлось князем.

 Теперь тот, кто некогда был вассалом вождя Хакриса, больше походил на людей, которые напали на Альдера тринадцать лет назад у стен Арумана. Длинные спутанные волосы, отросшая борода, из-за которой нельзя было увидеть черного пятна на подбородке, блестящие в темноте глаза, злобный оскал, шрамы на лице. На теле – лохмотья, в трясущихся руках – кривой кинжал.

 - Вот во что превратился ты, благородный князь, - с легкой насмешкой поприветствовал бывшего господина провидец. – Жалкий раб своей собственной злобы… Ты стал тем, за кем прежде охотился, кого называл зверьем, кого резал, как скот. Ты наказан…

 - Где он? – подобно дикому коту прошипел Файлис, направляя на Альдера острие кинжала.

 - Кто?

 - Не кто, а что! – Дикие глаза сверкнули безумной яростью. – Не притворяйся, тварь. Где меч?

 Альдер показал Файлису пустые руки и обвел ими весь берег. Бывший князь снова зарычал.

 - Что это значит?

 Провидец рассмеялся – сухо и жутко, как не смеялся никогда до своего путешествия в Ханмар. Ах, эти букашки, эти ничтожные земные козявки, что мнят себя царями… Все хотят добраться до легендарного клинка, веря, что тот дарует им еще большее величие. И, пыжась, раздуваются подобно индюкам, а потом превращаются вот в таких опустившихся, вызывающих лишь жалость и отвращение подонков.

 - Любопытно: откуда же ты узнал о Небесном Мече? – все еще смеялся Альдер.

 Файлис резко метнулся вперед, прижав лезвие кинжала к горлу провидца, но тот лишь презрительно усмехнулся и фыркнул.

 - Я уничтожил его, благородный князь. Потому что не хочу, чтобы этим мечом чинх Рунна убил того, кто не заслуживает смерти.

 В налитых кровью глазах Файлиса Альдер увидел страх, но тот быстро уступил место растерянности, а затем – сумасшедшему гневу и обжигающей ненависти. С еле ощутимой тоской, с завистью смотрел молодой крихтайн-оборотень в эти глаза. Ну, как, как заставлять себя жить, когда даже у столь низкой и подлой сволочи в душе – целая буря чувств, а у тебя – ничего?..

 - Нет! – взвыл вдруг Файлис. – Не может быть!

 - Повторяю: я уничтожил Небесный Меч! И пусть Рунн теперь ищет новое оружие для своего избранного, а на это уйдут многие годы…

 Файлис, налегая со всей мочи, оттолкнул его от себя, но Альдер лишь слегка пошатнулся: за тринадцать лет, что провидец был оборотнем, он успел привыкнуть к своей недюжинной силе. Брови его насмешливо изогнулись, что еще сильнее разозлило безумца.

 - Нет! – закричал князь. – Я стольким пожертвовал ради того, чтобы заполучить его, а вместе с ним – неземное могущество! Своим именем, положением, прошлым – всем!

 - Но не тем, чем я, - холодно изрек Альдер.

 Файлис вцепился в его грудь, обнажив почерневшие зубы.

 - Ведьма рассказала мне о мече, который даст его обладателю невиданную силу, уверяла, что поможет мне его заполучить! А еще обещала поймать мальчишку без родинки. Взамен я должен был подсобить ей, чтобы уничтожить вождя людей. Но первый из двух недоносков ускользнул от нас, а второго слишком хорошо охраняли… И эта старая карга пленила меня, опутала своим колдовством, а про меч и забыла. Это она, паршивка, сделала из меня… это! Я заплатил всем, а она меня обманула! Но нет… - брызжа слюной, Файлис стал бешено вращать глазами. – Нет! Я отомщу сполна и ей, и ее поганому сынку, будь он проклят, и тебе! Да, и тебе, провидец! Думаешь, я забыл о том, что ты меня предал, дрянь? Я все равно заполучу то, что хотел. Отдай мне меч!

 - Я уничтожил его, Файлис! – теряя терпение, воскликнул Альдер.

 - Мерзавец! – Князь замахнулся клинком, но провидец обратился серым волком, с помощью своей силы ускорив перевоплощение, и набросился на противника.

 Файлис успел только слегка задеть кинжалом переднюю лапу оборотня, а тот уже сомкнул челюсти у него на животе. Князь издал страшный, истошный крик. Только этот резкий, неприятный звук, пронзивший густую пелену в помутившемся после превращения сознании, не дал Альдеру окончательно потерять самообладание от привкуса горячей плоти и крови, сбегающей по клыкам. Напрягшись, он тряхнул головой, кроша хрупкие кости. И отбросил тело князя в сторону, окропив кровью берег, укрытый белой периной. Словно зимние ягоды на снег бросил.

 Приняв привычный облик, провидец медленно подошел к жертве и сплюнул на землю сладкую кровь: в этот раз она, как никогда прежде, вызывала отвращение и дурноту.

 - Кажется, твой сюзерен говорил тебе, благородный князь: не надо недооценивать врага, иначе издохнешь в пасти волка.

 Файлис закашлялся и попытался что-то сказать… Альдер наклонился ближе, напрягая слух.

 - Торо… торопись… - захлебываясь кровью, прохрипел умирающий. – Она заключила сделку… с человеком-коршуном. Этой ночью… Чтобы убить вождя… и того, другого. Торопись…

 Склонив голову к земле, он затих. Провидец опустился на колени и закрыл князю остекленевшие глаза, с трудом подавив болезненный вздох. Страх впился ледяными когтями в рассудок, грозящийся взорваться от тошнотворного привкуса на языке, что сводил с ума. Человек-коршун… Эйнлиэт. Он любит обращаться этой кровожадной птицей. Но зачем ему?

 Потом будешь думать, зачем, Ученик Великого.

 - Покойся с миром, вассал моего вождя, - шепнул провидец. – Боги простят тебя за то, что, умирая, ты сделал доброе дело…

 На мгновение зажмурившись, Альдер подскочил на ноги и стремглав бросился к просыпающемуся Балгушу. Вождя в городе нет. Значит, к Альфе…

 На рассвете Алькаол пал. Будто со страхом выглянув из-за горизонта, солнце увидело на месте красивого городка, которым много лет любовалось, лишь картину страшного побоища: разрушенные до основания крепостные стены, сожженные дома, тела павших воинов обеих сторон… И испугалось, спряталось за облаками, и только тонкие лучи его, находя путь среди зыбкой белой пелены, дарили тепло холодной от смертей земле. Сколько же греющих ее жизней, сколько душ покинуло поднебесный мир в эту ночь…

 Женщин, детей и стариков люди Кальхен-Туфа погнали на запад, прочь с тех земель, что раньше звались восточным Фистамандом. Полсотни воинов под началом Ламры остались на месте сечи, чтобы отыскать тяжелораненых и с почестями похоронить погибших. Остальных же Рагхан повел в Балгуш, вздыхая про себя: слишком много потерь. Слишком много жен, не сомкнувших глаз всю ночь, так и не дождутся своих мужей, слишком много будет слез…

 Но никто из них не посмотрит на него со злобой. Они просто будут улыбаться и вытирать руками мокрые глаза, когда воины провозгласят: «Да здравствует народ людей! Да здравствует наш вождь!» И долго будут восхвалять его, Рагхана, за еще один загубленный город. За еще одно преступление…

 Добрая половина уставшего, потрепанного войска постепенно отделилась от основной части, разбрелась по мелким деревням, разбросанным вдоль океанского побережья. Иные опередили вождя, спеша осчастливить родных, и вскоре уже великий Кальхен-Туф медленно и понуро брел позади всех. Пока голос, ненавистный, заставляющий вздрагивать и дрожать от злости и волнения одновременно, не окликнул его:

 - Рагхан!

 Он встал как вкопанный. Не глядя, бросил:

 - Чего тебе?

 - Надо поговорить.

 - Не собираюсь с тобой разговаривать. – Сжав кулаки, вождь продолжил путь, но Сильфарин преградил ему дорогу.

 - Да слушай же, ты! Боги желают, чтобы мы с тобой сразились в личном поединке.

 Внутри все подпрыгнуло и сжалось, чтобы в следующий миг взорваться упоением. Кожа лица будто загорелась.

 - Надеюсь, ты понимаешь, Сильфарин: это – все, чего хочу! Больше всего на свете.

 - Да неужели? – издевательски изогнул брови сын Рунна.

 И рассмеялся, а Рагхану дико захотелось ударить его по лицу, но вождь сдержался, только скрежетнув от ярости зубами. Нет, всю свою ненависть к врагу он оставит на потом, чтобы выплеснуть ее в решающий час такой желанной битвы.

 - Теперь ты видишь, сын Рунна: не один только Эйнлиэт хочет нашей вражды.

 - Я вижу лишь одно, Рагхан: вижу перед собой сильного, но глупого человека, который живет одной безумной жаждой доказать себе, что он не достоин ни счастья, ни света. Так нелепо, не правда ли?

 Рагхан не успел ответить. Он ощутил неладное обветренной кожей на правой скуле, кончиками пальцев. Знакомый могильный холод сковал нутро. Уж кто-кто, а вождь людей знал, от кого исходит такая пугающая ледяная сила. Мгновение – и он развернулся лицом к западу, почти позабыв о Сильфарине рядом с собой, и увидел: со стороны равнины Фистаманда к ним стремительно приближался, стелясь по холмам, черный туман, и в недрах его копошилось нечто живое.

 - Что за черт? – негромко выругался Сильфарин, становясь бок о бок с Рагханом.

 Где-то в десятке шагов от молодых людей ползущее нечто остановилось, замерло… и начало развеиваться по ветру. Оттуда, из сердца распадающегося облака, ринулись вперед живые люди из плоти и крови, с искаженными яростью лицами, с тускло мерцающими кривыми клинками. Рагхан отшатнулся, выхватывая меч. Это были люди его племени… или уже нет.

 - Смерть самозванцу! – выкрикнул один из нападающих, первым занося изогнутый ятаган.

 Вождь принял удар, заглядывая в глаза мятежника, и содрогнулся, понял вдруг: они безумны, и это Он, Хозяин, завладел ими. Но зачем?.. Эх, если бы не то нападение двух предателей двумя днями ранее, не так легко поверилось бы Рагхану в правдивость всего происходящего. Впрочем, ему итак начало казаться, что мир окончательно сошел с ума.

 Они не могли меня предать, не могли. Это все Эйнлиэт…

 Все это вихрем пронеслось в голове вождя, а в следующее мгновение он понял, что на выручку ему подоспели преданные воины, не успевшие вернуться в город. Оттолкнув противника, Рагхан сделал молниеносный выпад, и лезвие меча насквозь пробило худое тело. Человек захрипел, а вождь выдернул окровавленный клинок, передернув плечами от отвращения к самому себе. Убить соплеменника… Нет, сейчас нельзя думать. Ни о чем, кроме схватки.

 Лишь краем глаза он отметил смятение своих воинов, осознавших, что их предали бывшие друзья. Но, видя, что вождю грозит смертельная опасность, они забыли о прежнем единстве человеческой расы и с яростными криками бросились вперед. Один из этих несчастных бойцов заслонил своей грудью Рагхана, принял на себя страшный удар – и мешком упал на снег.

 - Мой вождь… - простонал перед смертью этот храбрый паренек.

 Рагхан быстро присел, чтобы закрыть ему глаза, а потом с новой силой, с новой злобой кинулся на врагов. Теперь, когда он увидел смерть и кровь, легче было назвать убийц врагами.  И ненавидеть было легче. Ведь это ты, ты сам, учил меня ненависти, Хозяин. Что ж, хоть теперь я могу сказать тебе горькое «спасибо» за это.

 Горькое…

 При воспоминании об Эйнлиэте Рагхан ощутил внутри себя огонь такого бешенного, ледяного, ядовитого гнева, что на краткое мгновение забылся, пропустив удар врага. К счастью для вождя, предатель в спешке промахнулся, и острие длинного кинжала оставило лишь глубокий порез вдоль всего правого предплечья. Отдернув руку, Рагхан перебросил оружие в левую ладонь и тут же опять встретил натиск мятежников, чувствуя себя жутко неловким и медленным. Могучий и длиннобородый воин с хищным огнем в маленьких темных глазах бросился к нему с топором, но в самый последний момент был остановлен быстрым и точным ударом легкого и изящного меча.

 Резко крутанувшись, спаситель высвободил клинок и оказался лицом к лицу с вождем.

 - Это был первый раз, - низко выдохнул Сильфарин, белый, как земля вокруг. – Первый раз, когда я убил разумное существо.

 Только первый… А он, Рагхан, уже много лет назад сбился со счета.

 - Мой вождь! Мой вождь! – Рядом внезапно появился Удно.

 Здоровяк схватил Рагхана за локоть и потянул за собой – за спины защитников. На лице парня читалось беспокойство.

 - Что такое, Удно?

 - Город… В городе ужас что твориться! Люди без всякой причины нападают друг на друга, на женщин, на детей, жгут дома… Кажется, почти половина Балгуша с ума сошла!

 Рагхан с трудом удержался от тихого вскрика отчаяния, уже готового вырваться из уставшей груди. Значит, с двух сторон сжимает их зараза проклятого демона. Весь Балгуш уже изъела, как червь…

 - В городе достаточно защитников? – стараясь успокоиться, спросил вождь.

 - Да там не разберешь уже! Все смешались. Где свои, где чужие, не понять. Слава богу, хоть оборотни со своей огромной силищей защищают мирных жителей. Они еще до нападения в город ворвались, как будто, заранее знали…

 - Хоть волки Као порадовали, - мрачно заметил Рагхан, оглядываясь.

 «А Эйнлиэт постарался, сил не пожалел, - подумал он, видя еще одну смоляную тучу, приближающуюся с севера, оттуда, где еще этой ночью стоял Алькаол. – Не удивлюсь, Учитель, если ты и твои жалкие рабы теперь везде…»

 Везде… и даже к югу отсюда, там, где спутники Сильфарина…

 Не сразу до него дошел весь ужасный смысл его же собственных мыслей. Но их суть едким, удушающим дымом добралась до сознания, стиснула гортань. Темные круги затанцевали перед взором, белые искры горячо и больно били по готовому расколоться черепу. Рагхан пошатнулся, от страха сердце, казалось, вот-вот остановится.

 - Сильфарин!

 Тот мгновенно обернулся, едва не пропустив удар меча от одного из мятежников. Не обращая внимание на следующего по пятам Удно, вождь пробился к сыну Рунна через нестройные ряды своих грозных воинов.

 - Где Галлу?

 Сильфарин, как будто и не слышал вопроса, отмахнулся от вождя, как от надоедливого насекомого, поглощённый пламенем яростной схватки. Он сцепился с очередным верзилой, нанося удары быстро и ловко, но не в полную силу, словно танцевал или играл с противником. Неопытность его в отнимании жизней была на лицо, а вот искусности можно было позавидовать. Впрочем, красота поединка волновала Рагхана как раз меньше всего. Гневно прорычав, вождь быстро и безжалостно заколол мятежника и грубо схватил немного расстроенного сына Рунна за плечо.

 - Где Галлу? – повторил требовательнее.

 - А я откуда знаю? Не отвлекай!

 - Она была с вами, чёрт тебя побери! Ты… должен помочь мне ее найти!

 Сильфарин не без труда отцепил от себя руку Рагхана, недовольно хмурясь.

 - Хорошо, - проворчал он. – Бежим: найдём твою любимую, великий вождь.

 До лагеря они втроем (верный Удно увязался все-таки следом), добрались быстро. Здесь, где оказалось больше восставших, царили переполох и паника: воины не могли разобрать, кто где; из города, чуть ли не сбивая с ног вождя и его спутников, бежали испуганные женщины с детьми; их пронзительные крики пронзали и слух, и неспокойное сердце. Почти не осознавая того, куда бегут, эти несчастные натыкались на бойцов, но не могли знать, кто они – враги или защитники. Видя впереди блеск мечей и ненавидящих глаз мятежников, они поворачивали назад, но отступать было поздно. Кругом все метались из стороны в сторону, морозный воздух наполнился запахом крови и страха, стонами умирающих, плачем младенцев. Среди бесконечного мелькания чьих-то тел Рагхан выхватил взглядом потухший, разнесенный по бревнам костер и нагромождение поломанных бревен, которым не суждено было стать домом. Значит, где-то здесь…

 Он бросился вперед, но был повален на землю одним из предателей. Возле лица сверкнул широкий нож, жилистая рука, что сжимала его, метнулась ниже, к горлу, но Рагхан вовремя перехватил широкое запястье, напрягая все свои силы, чтобы удержать врага, сбросить с себя… Но тут противник захрипел, изо рта его на лицо вождя полилась кровь, рука с ножом ослабла, и молодой человек с легкостью отшвырнул прочь пронзенное чьим-то копьем тело. Потом быстро поднялся на ноги.

 - Жив, парень? – усмехнулся рельм, дружок Сильфарина, бросая вождю окровавленное копье. – Держи, пригодится!

 Не дожидаясь ответа, мужчина быстро скрылся в гуще сражения, а Рагхан, вновь забыв о своей безопасности, принялся выискивать глазами знакомую фигурку.

 Он увидел ее рядом с двумя свонами: оба, израненные, с перебитыми крыльями, старались защитить девушку от мятежников, но один из них, тот, что постарше, упал. Галлу подхватила беднягу, чуть не свалившись с ног вместе с ним, осмотрелась по сторонам… В этот момент Рагхан и приблизился к ней, встретив блестящий от тревоги взгляд. Боже, какой она выглядела растерянной, какой беззащитной! В ее красивых глазах отразилась теплая радость – но тут же погасла.

 - Галлу, сюда! – крикнула, опережая Рагхана и перекрывая ему дорогу, какая-то женщина, в которой он почти сразу узнал Тайшу.

 Рядом с ней тут же появилась еще одна – та самая, что на днях хотела убить вождя. Размахнувшись, она изо всех сил ударила налетевшего на нее человека коротким кинжалом, и лезвие вошло в мягкую плоть по самую рукоятку. Целительница даже бровью не повела, только вырвала свое орудие убийства и, заткнув за пояс, вместе с Тайшей подхватила на руки раненого свона. Вдвоем они оттащили его в сторону, чтобы оказать помощь, наконец-то освободив Рагхану путь к Галлу.

 Она по-прежнему стояла рядом с оставшимся на ногах своном, и только теперь вождь увидел в ее правой руке отливающий рубиновым кончар. Острие, роняя на землю темные капли, дрожало…

 Шагнув к девушке, Рагхан быстро прижал ее к себе, ощутив сильный трепет, охвативший это хрупкое тельце. Но тут же отстранился и с тревогой заглянул в лицо.

 - Ты цела?

 Она просто кивнула, словно не находя нужных слов, во влажном и мягком взгляде можно было прочитать страх – но страх не за ее жизнь.

 - Кто эти люди? – выдавила наконец. – Как…

 - Не сейчас! – выкрикнул Рагхан, вовремя заметив предателя, набросившегося на них с увесистым тесаком.

 Хотелось крикнуть ей: «Беги!» Да только куда? Куда бежать? Нет, пусть лучше держится рядом… Рагхан знал: Галлу не из тех, кто боится держать в руках настоящее оружие, и несколько лет назад он даже давал ей уроки фехтования, но… этого было слишком мало. К тому же ее недавнее ранение… Никогда еще вождю не приходилось быть таким внимательным и быстрым, как теперь. У него не было даже времени, чтобы посмотреть на Галлу, удостовериться, что она не ранена или, не дай бог… Но слух его внезапно обострился настолько, что он слышал ее дыхание, переплетающееся с его.

 Она дышит. И кажется, нет ничего важнее.

 Нет. Нет…

 Разум отказывался верить в то, что за этот день он, кого называют сыном Рунна, убил стольких людей – тех, кого хотел спасти, одарив Светом. Хотел, обещал, должен был… Убил. И еще убьет.

 Затуманенными глазами, Сильфарин искал товарищей. Плевать, что вокруг все обезумели, что каждый второй на этом жутком поле – враг. Главное – убедиться, что с друзьями все в порядке, это должно придать новых сил его надломленной душе, а руке – твердости.

 Он знал, что Норах и Улдис тяжело ранены и находятся под присмотром Тайши и Люсмии, видел, что Шагхара, измученный после вчерашней битвы с демоном, уже еле заставляет себя поднимать меч. Сайибик и Палнаса, пытающихся применить свою силу Великих, мятежники оттеснили дальше к югу, но за них сын Рунна не так беспокоился. Здесь, рядом с ним, остался только Ругдур, верный, добрый друг… Но даже его молодой человек на время потерял из виду.

 - Где же ты?..

 - Сильфарин!

 Кто-то сбил сына Рунна с ног, и в это же мгновение копье пронзило воздух в том месте, где он только что стоял. Чудом спасся… Вернее, это внезапно налетевший незнакомец сохранил ему жизнь. А быть может, и не незнакомец вовсе…

 - Альдер! Ты?

 - Будь осторожнее и не зевай. – Альдер оттащил юношу чуть в сторону, подальше от самого сердца схватки. – Они хотят убить тебя.

 Сильфарин мрачно рассмеялся.

 - Это я уже понял.

 - Нет, не до конца. Они охотятся именно за твоей головой. Именно за твоей. И еще Рагхана. – Альдер крепко сжал голову Сильфарина в мозолистых ладонях. – Это серьезно, Идущий За Светом, это не просто какой-то мятеж, который скоро будет подавлен. За сегодняшней резней стоит Эйнлиэт, и он не оставит…

 - Эйнлиэту не нужна моя смерть, - возразил сын Рунна.

 - С чего ты взял?

 Хм… Да, с чего бы это? Вчера демон уже был готов,… но тогда он просто жутко разозлился. Из-за чего-то…

 - Ему Ганнус приказал оставить меня в живых, потому что я…

 - Чинх, верно? Я знаю. Но, кажется, Эйнлиэту теперь уже наплевать на Поединок, Сильфарин. Он хочет убить и тебя, и вождя!

 - Зачем?

 - Я еще не понял. Но пойму.

 Бросив быстрый холодный взгляд за спину Сильфарина, Альдер вскочил и с голыми руками кинулся на кого-то. Сын Рунна даже не успел обернуться, а уже услышал хруст позвонков и дикий, едва ли человеческий крик, граничащий с истошным визгом. Дрожь пробежала по телу: не верилось, что это тот самый, постоянно витающий в облаках провидец теперь с такой легкостью и решимостью сворачивал врагам шеи.

 Влажная от пота ладонь замерзла, Сильфарин поспешно вытер ее о штанину и, еще крепче стиснув рукоять меча, с новыми силами ринулся в бой. Но почти тут же замер: метко и мощно пущенное копье с коротким и толстым древком насквозь пробило грудь Альдера под левой ключицей. Провидец по-волчьи взвыл, но выстоял и резким движением выдернул копье. Выйдя из оцепенения, Сильфарин подскочил к нему.

 - Ты как?

 - В порядке, - хмуро ответил Альдер, глубоко кашлянув и сплюнув на землю вязкую кровавую жижу. – Выживу. Наверное…

 Он пошатнулся и потерял сознание, но сын Рунна подхватил его падающее тело и потащил к месту, где женщины под защитой Рагхана и Шагхары перевязывали раненых. Стиснув зубы и едва слышно рыча от досады на весь этот чумной день, порожденный проклятой ночью, Сильфарин превозмогал усталость и твердил самому себе: «Ты должен его спасти. Должен! Он отдал самое дорогое, чтобы тебе помочь…»

 Впрочем, он сомневался, что будет теперь лучше и желаннее для умершего душой провидца – жизнь или смерть. Но это пусть сам Альдер решает, когда поправится.

 Еще усилие – и до слуха донесся низкий, надтреснутый голос княжны Реаглинской:

 - Сюда! Скорее тащите сюда!.. Тайша, тряпки!.. Терпи, воин. Терпи!

 - Люсмия! – крикнул Сильфарин, добравшись, наконец, до целительниц. – Прими раненого.

 Княжна обернулась, бледная, изнуренная, взлохмаченная. Но все еще полная сил и желания лечить. Не обращая внимания на слезы, блестящие на щеках, она вытерла окровавленные руки о тряпку, гордо распрямилась, глубоко вдохнула…

 Посмотрела на Сильфарина, будто говоря: мы выстоим. И перевела взгляд на еле дышащего Альдера.

 Покрытая алыми разводами тряпица прижалась к губам Люсмии, заглушая судорожный, надрывистый возглас. Закатились потемневшие глаза, и княжна без чувств упала на землю перед Сильфарином. Проклиная женскую чувствительность, молодой человек положил Альдера на снег, метнулся к бедняжке,… но был остановлен молниеносной догадкой. Она поразила его ум настолько быстро, что уже не оставила времени на сомнения. Вот только…

 «Нет… Этого не может быть, ведь Люсмия говорила, там, еще в Андагаэне, что он умер… И Галлу говорила тоже. Он умер: люди убили его. Этого не может быть. Но это так, так! Я просто знаю, что это так…»

 Он вздрогнул, только-только осознав, что Тайша хлопает его по щекам.

 - Сильфарин! Что с тобой? Ты в порядке?

 - Да… Да, в порядке. Помоги моему другу, ладно?

 Тайша закивала.

 - Да, конечно, милый. С ним все будет хорошо.

 Сильфарин улыбнулся ей и, поднявшись на ноги, развернулся к полю битвы: мятежники понемногу отступали обратно в туман, и только кое-где оторванными друг от друга очагами еще шла упорная борьба.

 Сил не осталось никаких. Пульсирующая боль вытеснила из головы все ясные мысли, оставив лишь: «Нет, не одолеть вам меня, твари! Не одолеть». И только иногда мелькало, быстро и уже почти безразлично: «Эх, пробиться бы к своим…»

 Они, кажется, отступают. Только вот это уже ничего не изменит. По крайней мере, для него, Ругдура, точно. Потому что он стоит у них на пути, а посторониться… Еще чего! Не будет он сторониться каких-то людишек. Да и не смог бы, при всем желании.

 Он уже и не помнил, сколько ударов пропустил. Главное, не выронить меч из рук, а иначе – позор. А умирать ведь всем хочется красиво… Хотя нет. Никому не хочется умирать. Никак.

 Все хорошо, старина Ругдур. Ты с самого начала верил и знал, что все будет хорошо. Еще один удар? Вот и славно: быстрее покончим с этим. Покончим… Беги, беги, жалкий человечишка! У меня уже нет ни сил, ни желания мешать тебе и твоим дружкам. И меня не волнует, что будет с тобой – меня другое беспокоит: я слово давал. И не сдержал. Из-за тебя, гнида.

 Прости меня, Сильфарин. Я обещал, что всегда буду рядом и пойду за тобой до самого конца. Но у меня не вышло. Прости… Я самонадеянно посчитал себя сильным.

 Но смерть сильнее.