Той ночью ему так и не дали нормально поспать. Всё дело было в проклятой двери, которая не запиралась наглухо и которую запросто можно было открыть любому желающему. Не успел Сильфарин заснуть после долгой и мучительной борьбы с бессонницей и мрачными мыслями, в которых княжна Реаглинская проклинала весь человеческий род и грозилась отомстить, как покой его снова был прерван. Холодным лезвием ножа, дотронувшимся до кожи на шее. От места соприкосновения поползли по телу омерзительные мурашки.
Странно, но молодой человек даже не удивился и потому позволил себе не открывать сразу глаз, тем более рука, держащая клинок, явно никуда не торопилась. В ней чувствовалась неуверенность, чувствовалась дрожь… Глубоко вдохнув, Сильфарин затаил дыхание и слегка улыбнулся, гадая: кто? Княжна? Похоже на неё. Ведь это она, как оказалось, жаждет людской крови…
Открыл глаза, посмотрел. Его брови удивлённо поползли вверх.
Нет, это просто невозможно! Похоже, весь мир тронулся рассудком и куда-то побежал… Или это с ним одним что-то не так, раз почти на каждом шагу в его истории появляются всё новые и новые персонажи, не менее странные и важные, чем те, что были прежде них… Было такое ощущение, что Рунн, решив подшутить, собрал в кучу все необходимые для игры фигурки и теперь вываливал их прямо на голову своего сына, когда по одному, а когда – сразу толпами.
Да, раньше, тринадцать лет назад, тоже было так. Только вот в детстве это называлось иначе. В детстве это означало: «Светлый Рунн вёл их ко мне, чтобы я выполнил свой долг…» Так высоко и пафосно. Теперь – приземлённо. Фигурки, которые как с неба сваливаются. Одна за другой…
И вот теперь – снова какая-то женщина – совсем молоденькая. В темноте сложно различить цвет глаз, волос и оттенок кожи. Хорошо заметна лишь мягкость почти детских черт. «А она красивая… - ни с того ни с сего подумалось Сильфарину. – Интересно, откуда она взялась и с чего бы это ей убивать меня?» Он пригляделся внимательнее, будто надеясь в самом лице найти ответ на свой вопрос. Глаза большие, смотрящие одновременно со страхом и гневом. Нос маленький, вздёрнутый, округлые щёки, губы полные… Сильфарин подскочил как ужаленный, и девушка по-змеиному зашипела, направляя острие ножа теперь уже ему в грудь.
Родинка… Где родинка?
- Ты человек… - хрипло пробормотал юноша, всё ещё тяжело дыша.
Её глаза блеснули в темноте двумя льдинками. Хрупкое тельце напряглось, как будто девушка уже готовилась прыгнуть, наброситься, расцарапать ему все лицо… И совсем нетрудно было поверить в то, что даже кинжал не понадобится ей, чтобы покалечить юношу.
- Осквернитель рода! – сквозь зубы процедила гостья. – Предатель! Подлец!
- Ого, какая ненависть! – попытался отшутиться Сильфарин, хотя даже ему, далеко не трусу, стало не по себе от злости голодной волчицы, прозвучавшей в голосе девушки, и от её пылающего яростью лица. – Прямо страшно. Интересно, чьи слова ты сейчас повторила? Вождя Кальхен-Туфа? Или, может, самого Эйнлиэта?
Она прищурилась и не ответила. Остриё ножа всё так же упиралось Сильфарину в грудь, но он решил рискнуть и слегка отвёл в сторону её правую руку.
- Зачем это тебе? Ты ведь всё равно не собираешься меня убивать.
Девушка резко вырвала руку и снова приставила нож к горлу.
- С чего ты взял?
- А иначе я бы уже лежал здесь с перерезанной глоткой.
Она позволила себе улыбнуться.
- Просто еще не решила: вдруг ты окажешься мне полезным? – и снова гневно оскалилась, когда в ответ на её слова Сильфарин весело рассмеялся.
- Ага, значит, не так уж ты меня и ненавидишь. По крайней мере, не по-звериному. Раз прикидываешь, можно ли извлечь выгоду из меня живого. – И до того смутное беспокойство теперь окончательно отступило, и он почти забыл про нож, не опасаясь больше за сохранность своего горла. И получал явное удовольствие, наблюдая за тем, как теряется эта наивная девочка, ничуть не приспособленная к ведению сложных разговоров. – Тот, кто люто ненавидит, сразу убивает. Быстро и решительно. – И молодой человек примирительно пожал свободную руку девушки. – Так что можешь больше не притворяться, будто хочешь меня порешить.
На его удивление, она послушалась и убрала нож. Но всё-таки бросила угрюмо:
- Ты сволочь.
- Что ты здесь делаешь?
- Я не обязана отвечать на твои вопросы! – Она резко встала и направилась к выходу, но в дверях столкнулась с Норахом.
Свон изумлённо посмотрел сперва на неё, а затем на Сильфарина.
- Я услышал голоса…
Девушка попыталась прошмыгнуть мимо Нораха, но тот загородил ей проход и грубо схватил за плечи.
- Стой! Куда собралась?
- Осторожнее, Норах! У неё есть кинжал.
Но ни свон, ни странная девушка ничего не успели предпринять: из-за спины Нораха, закрытая его широким торсом и белоснежными крыльями, заговорила сама княжна Реаглинская.
- Прошу, не трогайте её! Она – ангельское создание.
- Неужели? – ухмыльнулся Сильфарин, всё еще не видя Люсмию. – Твой ангел, княжна, только что придумал мне столько ласковых имен…
- Она… Она просто… Сильфарин, ты можешь выйти? Мне нужно сказать кое-что.
- Охотно. – Сильфарин накинул поверх тонкой нижней рубашки грубую дорожную и, встав с кровати, подошёл к двери. – Давайте же выйдем, - обратился он к Нораху и юной красавице. – Не будем заставлять ждать госпожу.
Взглянув в лицо Люсмии, молодой человек прежде всего отметил её немного опухшие и покрасневшие глаза. «Ещё бы – так плакать…»
- Надеюсь, госпожа моя, ты хорошо спала… и мы тебя…
- Не нужно этого, Сильфарин, - довольно сухо прервала она. – Ты пойдёшь в Балгуш?
- Да.
- Тогда я тоже пойду.
Отпустив девушку, Норах стремительно протянул обе руки и сжал плечи Сильфарина и Люсмии.
- Вы оба сошли с ума! – чуть ли не рявкнул свон. – Так, малыш, сначала ты. Какой ещё Балгуш?! Ты в своём уме?
- Да, Норах, - спокойно улыбаясь, ответил юноша. – Если хочешь, спроси у Сайибик. Она одобрила идею.
Сын Племени Белого Пера грозно хмыкнул и повернулся к Люсмии.
- А ты, госпожа, с чего это надумала с нами лезть в пекло? Забыла об участи своего отца?
Вот это он зря сказал. Люсмия вспыхнула и вырвалась из его хватки, оттолкнув руку. Её щеки покрылись пятнами от негодования.
- Не смей, свон! – Выплеснув наружу своё возмущение, княжна быстро успокоилась. – Никогда не напоминайте мне о смерти отца…
Норах промолчал.
- Зачем тебе в Балгуш, Люсмия? – Девушка из племени людей подошла к княжне и ласково обняла её. – А как же я тут буду без тебя? За эти… восемнадцать дней, что я здесь, ты стала мне родной…
- Так надо, милая моя девочка. – Люсмия погладила её по волосам. – Если ты хочешь, пойдём со мной.
- Нет! – Она отстранилась. – Я ведь уже говорила, что не вернусь туда, откуда пришла! Никогда.
Обе долго молчали, глядя друг на друга. А Сильфарин и Норах с интересом и непониманием наблюдали эту сцену и ждали продолжения действия.
- Тогда нам придётся проститься, - прошептала, наконец, Люсмия. – Но я пойду в Балгуш.
Девушка закрыла лицо обеими руками и убежала прочь по длинному и тёмному коридору.
- Пойдёшь с нами? – будто уточняя, подал голос Сильфарин. – Ну, это мы ещё подумаем, брать тебя с собой, или не брать.
- Что это значит? – возмутилась княжна.
- Подожди до утра, госпожа. Ты ведь не против того, чтобы подождать, верно? А мы пока посоветуемся с остальными.
Он был почти уверен, что Сайибик откажет Люсмии. После того, что он и его наставница слышали ночью, во дворе…
Но Великая на него словно ушат ледяной воды вылила.
- Отлично, пусть собирается в дорогу.
- Что? – переспросил не менее удивлённый ответом Сайибик Норах.
Сильфарин, забыв о почтении к учителю, схватил наставницу за локоть и отвёл в сторону.
- Зачем?
- Пусть идёт, раз ей это нужно. – Великая казалась совершенно невозмутимой.
- Но она… Она идёт за тем, чтобы отомстить, - шёпотом напомнил Сильфарин. – Не забыла её вчерашних молитвенных слов?
- Нет, не забыла. Вот поэтому-то я и хочу, чтобы она пошла. Знаки говорят, что из неё выйдет хороший спутник и союзник.
- Да она же готова самому Рагхану горло перерезать! – Сильфарин чуть не сорвался на крик.
Великая опустила глаза в землю.
- Что ж, если так случится, хоть это и маловероятно, будет только легче…
Это был самый сокрушительный удар за всё сумасшедшее утро.
- Что ты сказала? – Юноша не верил своим ушам. – Будет легче?! Да как ты… как ты могла произнести такие слова?..
- Он всё равно должен умереть, Сильфарин. Ты не сможешь…
- Перестань! Я не верю, что ты… желаешь ему смерти.
- Но я служу Рунну, мой мальчик. – Сайибик ласково провела ладонью по его щеке, сдерживая слёзы. – А кому служишь ты, его сын?
Сильфарин отнял её руку и отвернулся. Ярость, негодование, детская растерянность и смутный страх клокотали в его груди, подступая к горлу, сдавливая гортань, мешая дышать. Как она может? Сайибик, его добрая, милая наставница… Нет, она не в себе, она сама не понимает, что говорит. Очень скоро она всё поймет. Поймёт, что…
- Я никогда не убью его.
Для убедительности он повторил это ещё три раза – только почему-то шёпотом.
- Тогда… - Сайибик с трудом подавила вздох. – Тогда он убьёт тебя.
Юноша издал нечленораздельный звук, в котором слышалось отчаяние, и, схватившись за голову, принялся нервно расхаживать по двору то в одну, то в другую сторону. Сайибик терпеливо ждала, когда он успокоится. Очень терпеливо. Она просто закрыла глаза и даже не позволяла себе вздыхать – хотя невыносимо хотелось избавиться от тяжести, сдавившей грудь. Как нелегко… Учитель и ученик – они явно не понимали друг друга.
Наконец Сильфарин заставил себя угомониться и, несколько раз шумно выдохнув, остановился напротив Великой. Он как раз намеревался продолжить спор, но Сайибик его опередила:
- Сильфарин, в тот вечер, когда ты появился в Талавире… Ты помнишь?
Он в который раз закрыл глаза, помимо своей воли окунаясь в прошлое. Как не помнить? Могилки у стены города, молчаливые вумианы, Абха – Мудрейшая из Великих… А потом побег, оборотни, Тенкиун, полёт, горы… И такое неприятное чувство, от которого холодело всё внутри – ощущение того, что ты всё, всё делаешь не так, как надо. Что нельзя останавливаться – ни в коем случае нельзя! А судьба упрямо и безжалостно отбрасывает тебя назад…
- Сильфарин!
Он вынырнул на поверхность омута, жадно глотая воздух и, как за тростинку, хватаясь за спасительный голос Сайибик.
- Да, наставница. Я помню, я… слушаю тебя.
- В тот вечер Абха обратилась к Знакам, чтобы помочь тебе отыскать Свет. – Сайибик смотрела на темную полоску леса на горизонте. – Но, как ты уже сам знаешь, она не обнаружила его в пространстве. Зато… - Она отвернулась и скрестила руки на груди. – Став единым народом, люди обрели невероятную силу и мощь. И теперь я боюсь, что начинает сбываться увиденное моей сестрой…
- А что… что увидела в Знаках Мудрейшая? – едва слышно спросил Сильфарин, боясь приблизиться к наставнице и заглянуть ей в лицо.
- Люди, поклоняющиеся Ганнусу, заполонят тьмой весь Амарис. И почти сотрут с лица земли рельмов, крихтайнов и вумианов. Они проглотят свет, утопят его под чёрными топями зла… и разрушат весь мир. Не останавливаясь ни перед чем, они пойдут в бой с именем дьявола на губах. И… - Она запнулась. – Правда никогда не настанет. Никогда…
Сильфарин сполз по стене на землю.
- Но такого не может быть… Не может, просто не может…
Сайибик присела рядом и приобняла его за плечи.
- Такое будет. Если не остановить их. Понимаешь? Они пойдут вперёд, чтобы уничтожать, а… А ты уже знаешь, кто поведёт их…
Легко поднявшись, она подошла к низенькой ограде и провела рукой по перилам, собирая в ладонь снег и наблюдая за тем, как он таял. Потом вновь повернулась к ученику.
- Помни о том, что я только что тебе сказала.
- Оставим эту тему, - не своим голосом произнёс Сильфарин. – Вернёмся к княжне.
- Позволь ей идти с нами.
Он долго и пристально вглядывался к глаза Великой. А она стояла и дрожала от внезапно нахлынувшей слабости: теперь, когда мальчик превратился в юношу, даже в мужчину, не так-то просто было вынести этот пытливый и тяжёлый взгляд, обнажающий сильную и громко кричащую душу.
Но в конце концов Сильфарин просто прошептал:
- Я тебе верю, наставница.
Когда Сильфарин наконец-то отыскал княжну, она о чём-то спорила с девушкой-человеком, но говорили они шёпотом, так что слов разобрать не получилось.
- Я не помешаю вам, дамы?
Люсмия лишь слегка повернула голову и едва заметно повела бровью, а вот её подопечная взглянула на молодого человека с холодной яростью и напряглась, как будто хотела вцепиться ему в глотку.
- Ты принял решение, Сильфарин? – немного дрогнувшим голосом поинтересовалась княжна.
- Разумеется. Мы будем рады принять тебя в свой отряд, госпожа моя.
Она очаровательно улыбнулась и полностью развернулась к Сильфарину, крепко держа за руку юную подругу.
- Надеюсь, вы не будете против, если она пойдёт с нами…
И она тоже?! Что заставило её передумать? Юноша поколебался, пристально осматривая девушку. Теперь, при свете солнца, роняющего искрящиеся бусины на белый снег, она казалась ещё милее и нежнее. Если бы только не эта дикая ненависть в красивых глазах… Она смело встретила его изучающий взгляд и гордо вскинула заострённый подбородок.
- Лично я буду только рад, - усмехнулся, наконец, Сильфарин. – Мы подружимся. Верно, сестра?
Девушка отвернулась, а Люсмия, вновь превратившись в мягкую и женственную, виновато улыбнулась Сильфарину: должно быть, не понимала, отчего так невзлюбила юношу её «милая девочка».
- Мне нужно собраться и сообщить Валькену, - сказала княжна. – Я надеюсь справиться как можно быстрее. Где вы будете?
- Думаю, мы будем здесь, - ответил Сильфарин, беря девушку-человека за локоть.
Та резко дёрнулась, но не смогла вырваться. А юноша только рассмеялся.
- Нам надо поговорить по душам. Уверяю, что всё будет хорошо, - заверил он Люсмию, и княжна, коротко кивнув, исчезла в доме. – Да, ладно, ладно… Отпускаю.
Как только он разжал пальцы, девушка отскочила в сторону, но далеко убегать не стала – наверное, Люсмию ждала. Подошла к крыльцу и уселась на ступени, уперев руки в колени и положив на них подбородок. Решив так просто не сдаваться, Сильфарин присел рядом.
- Ну, и как тебя зовут?
- Ты жалкий пёс! – выкрикнула она ему в лицо. – Подлая гадюка!
- Хватит! – сухо бросил Сильфарин. – Я всего лишь спросил твоё имя. У тебя ведь есть имя? Эй…
Девушка отчего-то смутилась и опустила ресницы.
- Галлу, - дрогнувшим голосом ответила она.
- Как ты сказала? – Сильфарин придвинулся чуть ближе. – Повтори-ка!
- Галлу…
- Хм… Нет, скажи ещё раз.
Она вышла из себя.
- Ты что, не можешь расслышать всего одно слово?
Сильфарин снова рассмеялся.
- Я услышал его с первого раза. Просто пытаюсь понять, что такого особенного в том, как ты его произносишь…
- Ничего особенного, - проворчала Галлу, обнимая дрожащие колени.
- А вот и нет! Ты называешь своё имя так, как будто… эээ… вместе с ним отдаёшь что-то очень ценное, самое сокровенное, что вызывает особенный трепет и греет душу тёплыми воспоминаниями…
Её вдох получился судорожным, похожим на всхлип. И нескоро она ответила:
- Так у всех людей. Имя – первое, что определило нас как разумных существ.
- А плакать-то зачем, Галлу?
По щекам девушки и в самом деле катились слёзы. Но после слов Сильфарина она решительно смахнула их тонким пальчиком.
- Галлу, я тебе не враг.
- Враг! – вновь взорвалась она.
- Тихо, тихо… - Сильфарин во время перехватил взметнувшиеся к его лицу руки. – Не надо так кричать.
Она вырвала запястья и отвернулась, тихо всхлипывая от страха.
- Ты враг, враг… Ты сын Рунна.
- Да, и что с того? Я хочу помочь твоему племени.
- Нам не нужна твоя помощь, - жёстко отрезала Галлу. – Мы верны Ганнусу, и он своей милостью дарует нашему народу величие.
Сильфарин вздохнул и провёл руками по лицу. Надо было что-то делать, что-то предпринять, сказать, убедить… Надо было войти к ней в доверие, переманить на свою сторону. Сайибик ведь давно уже говорила: у него ничего не получится, если он не узнает людей лучше, если не станет ближе к ним. Как Кальхен-Туф.
Несчастный брат… Как много он отдал им, не оставив ничего самому себе!
Несчастный брат…
- Я просто очень… очень хочу помочь твоему вождю…
Эти слова вырвались из самой глубины его сердца и не были рассчитаны на то, чтобы привлечь Галлу, но они произвели на девушку впечатление гораздо большее, чем он мог надеяться. Она повернулась к нему с глазами, блестящими от слёз, горящими тёплой нежностью, такая растроганная и прелестная; её губы приоткрылись в лёгкой улыбке, а голос вновь стал мягким, тонким, трепещущим и ещё сильнее задрожал.
- Помочь… Рагхану?
- Да, - ответил слегка растерянный таким преображением Сильфарин.
Галлу вдруг схватила его руку и прижалась к шершавой ладони губами, мокрыми от повисших на них слезинок.
- Ты чего? – опешил юноша.
Она выпрямилась.
- Ты говоришь это искренне, сын Рунна? Скажи правду: искренне?
Сильфарин кивнул, и Галлу снова поцеловала его руку.
- Я сделаю всё, что ты мне скажешь, - прошептала она. – Всё! Только спаси его от Эйнлиэта. Умоляю! Спаси его…