Сунутая под нос для предъявления доказательств вурдалачья голова не привела старосту в восторг. Приехавшие с пашни мужики (у кого-то хватило смелости сбегать за ними) мрачно обозрели синюшную облезлую морду и почесав в затылках разошлись по домам, проведать свои семейства. С нами остались только староста и Богун. Мы стояли возле дома старосты и терпеливо ждали, когда нам заплатят.
– Мня… - неопределенно промолвил староста и, недружелюбно посмотрев на нас, уплелся в дом. Я вопросительно глянула на Богуна. Тот успокаивающе кивнул.
– Пошел кубышку открывать - шепнул он.
Я смиренно вздохнула. До вечера было ещё далеко, но всё чего мне хотелось - завалиться на лежанку в вонючем домике Ишева проповедника и понемногу прийти в себя. Хорошо Илорке - её к этому готовили.
Под эти мои размышления, Богун вытащил из-за пояса замызганный тряпичный мешочек и протянул его мне.
– Что это? - не поняла я.
– Как договаривались - объяснил он - грабушки.
Я сунула мешок в сумку. Илорка зыркнула на меня недовольно (всё же главную работу сделала она) но ничего не сказала.
Мы прождали ещё полчаса и уже решили наведаться к старосте в гости, как показался он сам. Сложив ладони лодочками, он нес на вытянутых руках горстку медных монет.
– Девятнадцать грабов. Больше нету - объявил староста и угрюмо посмотрел на Богуна. Богун скривился, я оскалилась. Илорка (очевидно решив, что с паршивой овцы…) подставила карман. Ссыпав туда деньги, староста удалился домой, с величавой поспешностью. Богун потоптался смущенно на месте.
– Ну, благодарствую. Не ожидал я…
– Чего не ожидал? - перебила Илора.
– Что справитесь…, да ещё так быстро.
– Я - эльсартиш четвертого круга - важно сказала магичка - и обычно меньше трехсот грабов за работу не беру. Советую это запомнить на будущее, чтобы не пришлось в дальнейшем самим на нежить охотиться.
Богун странно глянул на Илорку и ответил:
– Будем надеяться, что такого будущего у нас не будет.
Он развернулся и поковылял прочь.
Я выразительно глянула на свою спутницу.
– Ну, во-первых - ты всего лишь соискатель. Сама говорила. А во-вторых, чего ты на мужика напала? Он свое обещание выполнил.
– Если тебе ещё захочется острых ощущений, выбери деревню побогаче - огрызнулась Илора.
– Ладно - миролюбиво сказала я - мы как - здесь заночуем или поедем до трактира?
– Между прочим - с ехидством заметила магичка - тебе ведь обещали нечто четвероногое с копытами. Иначе на чем ты поедешь?
Я стукнула себя кулаком по лбу. Ну, староста! А я дура и забыла совсем. Решительным шагом я двинулась к воротам и принялась тарабанить по ним изо всех сил.
На крыльце появился староста, увидел меня и шмыгнул в стойло. Через мгновенье послышался грохот, треск, ржание и непритязательный набор мужицких ругательных выражений. Мы с любопытством уставились на ворота, ожидая появления, по меньшей мере, норовистого боевого жеребца, которому (ясен перец) невмоготу стало находиться в захудалой крестьянской конюшне, отчего он и взбесился.
Наконец показалась согнутая спина, штаны и лапти. Староста пятился, изо всех сил вытягивая животное наружу. Я замерла в ожидании. Лошадь неожиданно перестала упираться и подалась вперед, отчего староста, потеряв равновесие, кубарем покатился по земле.
– Ат… чтоб тебя хвороба! - с этими словами староста ухватил валявшуюся поблизости хворостину и замахнулся на выскочившее из стойла животное. Лошадь немедленно повернулась к нему задом, приготовившись лягаться. Староста немедленно передумал и, повернувшись к нам, хлебосольно взмахнул рукой.
– А вы думали - я забыл? - наигранно добродушно спросил он - вот, как и уговаривались - лошадка. Сами видели - огонь. Я бы её меньше чем за три сотни не продал. Но, уговор! А дареному коню в зубы не смотрят. Мня…
Моя рука непроизвольно потянулась к затылку и принялась избавлять его от ненужных мыслей, то есть - скрести по нему пальцами. Рыжая начала хихикать. Сначала тихо, а потом всё громче и громче. Ей лишь бы позлорадствовать.
Я задумчиво зашла во двор и принялась разглядывать… то, на чем мне предстояло ехать.
Ну, во-первых, это была лошадь (насколько я понимаю). Во-вторых, лошадь была крепенькой и упитанной, полной сил. В третьих, лошадь была в полоску, как пчела или оса. Черные полоски чередовались со светло-желтыми, что и наводило на мысль о родстве животного с семейством летающих и жалящих. А в последних, лошадь был… он. Жеребец, то есть.
И вот этот самый… жеребец, стоял посреди двора, крепко уперевшись копытами в землю и настороженно следил за моей медленно тянущейся к нему рукой. К его чести надо сказать, что он не артачился и позволил себя погладить. На этом его расположение ко мне закончилось. Едва я потянула за изрядно обгрызенный повод, как конь привел в движение все четыре коле… копыта и, выдернув повод из моих рук, самостоятельно вышел за ворота. Рыжие волосы магички его явно заинтересовали. Я пожала плечами и вышла следом. Жеребец пренебрежительно покосился на меня и с умильной мордой потянулся к Илорке. Та расцвела в улыбке и засюсюкала:
– Ой, какой замечательный, чудесный жеребчик! Тебя можно погладить? Хочешь сухарик? А как тебя зовут?
С этими словами рыжая начала поглаживать довольную жеребячью морду, совать ему остатки хлеба из карманов и болтать всякий умилительный вздор. Я хлопнула себя по лбу и вернулась к воротам.
– Староста!
Мужик уже поднявшийся на крыльцо обернулся с мученическим выражением (да когда же они уедут?).
– А как его зовут? - вопросила я.
– А… э…, ну ето - староста заскреб руками по воздуху, соображая. Затем просиял.
– Хвороба! Хвороба его зовут - ляпнул он. Судя по довольному лицу - придумал на ходу.
Ну, Хвороба так Хвороба. Наверное соответствует. Интересно, позволит он на себя сесть?
Всю недолгую дорогу до дома святоши Илорка не переставала умиляться необычному раскрасу моего нового коня. Дошло до того, что она стала предлагать ему познакомиться с её Пчелкой, сводница. Пчелка, услышав такое, погрустнела и отвернула морду в сторону. Наверное, если бы лошади умели краснеть - Пчелка залилась бы краской (от возмущения) от ушей до хвоста.
Кайк, вопреки моему ожиданию встретил нас радушно. Собственноручно принял у нас лошадей, отвел их в наспех сооруженный загончик (этим он занимался, пока мы вурдалаку гоняли), принес пожертвованную кем-то охапку сена (успел и по дворам пробежаться) и пригласил нас к столу (на кухню).
Стол, по его меркам, наверное, и впрямь был - царский. Горка запеченного в угольях картофеля была основным блюдом. Крынка молока вызвала у меня не самые лучшие воспоминания. Десяток сморщенных соленых огурцов и нарезанный крупными ломтями серый хлеб завершали список выставленного угощения. Мы кисло переглянулись и, со вздохом, уселись за стол.
Выпитый у Богуна квас забулькал-завозмущался внезапным вторжением в обжитую местность плохо пережеванной картошки и серого хлеба. У меня проснулся зверский аппетит. Илора не отставала от меня, запивая (брр, я не враг своему желудку) соленые огурцы молоком. Проповедник достал откуда-то широкую плоскую бутылочку, в которой я узнала популярный в народе дешевый слабоалкогольный напиток эре, изготовлявшийся и продававшийся с разрешения Устольских властей. Горделиво водрузив на стол эту гадость (мы как-то стащили такой бутылек из шкафа отца Деметца и попробовали) Кайк провозгласил:
– Иш великий и всемогущий запрещает употреблять что-либо крепче пива, но мы не согрешим, употребив сей благословенный ИМ напиток в ознаменование достославной победы одержанной двумя ЕГО дочерьми над гнусным порождением Селата.
С этими словами проповедник разлил шипящее пойло по глиняным кружкам и пододвинул их к нам. Не дожидаясь нас, он жадно присосался к своей посудине и одним махом высосал эре до дна. Мы переглянулись и осторожно пригубили благословенный напиток. С того времени как я пробовала его впервые - эре лучше не стал.
Утеревшись рукавом, Кайк осуждающе глянул на наши полные кружки и мы не сговариваясь опрокинули их в себя. Иш знает что… Хмель ударил мне в голову, зато напряжение улетучилось и меня слегка развезло. Кайк налил ещё. Магичка тоже слегка окосела, судя по заблестевшим глазам и прорывающемуся хихиканью.
– А помнишь… хи-хи-хи… как мы от него убегали… хи-хи-хи?
Я благодушно кивнула.
– От кого? - поинтересовался святоша.
– От вурдалака… хи-хи-хи… в разные стороны. Арса визжала как поросенок… хи-хи-хи…
– Это ты визжала, а я просто закричала - обиделась я.
– Так вы давно уже вместе работаете? - проповедник приподнял свою кружку, приглашая выпить. На этот раз мы чокнулись (а точнее сказать - столкнулись) кружками, прежде чем выпить. Стало совсем хорошо.
– Нет - сказала рыжая, - мы недавно совсем… ик… познакомились.
– А много на вашем счету нечисти, если мне будет позволено полюбопытствовать? - учтиво спросил Кайк.
– Это первый - захихикала магичка - я сегодня была молодец…
– И у меня - первый - скромно призналась я.
Кайк изумленно приподнял брови и закивал головой, воздавая нам должное.
– А куда вы сейчас направляетесь, если не секрет?
– Ой, мы ищем одного мужчину - Илорка игриво стрельнула глазками на него (странно, что не попала) - его зовут Авер. Мы нашли его в центре одного ведьминого круга под Устольем.
Что-то царапнуло внутри меня мягкой кошачьей лапкой с полувыпущенными коготками: ох не надо бы ей болтать языком…
– Так-так… - святоша затряс подбородком, показывая как ему интересно, и разлил по кружкам остатки эре - очень интересно. И что он там делал?
– Ой, ну откуда же нам знать? - Илорка ткнула себя растопыренными пальцами в грудь - Мы просто шли по своим делам. Видим - лежит. Привели в чувство, подняли и проводили до ближайшего жилья…
Мда, приврать она конечно мастерица - лениво подумала я, нащупывая - обо что бы облокотиться.
Магичку понесло.
– А он - неблагодарный, даже спасибо не сказал. Просто рано утром ушел и не попрощался.
– Гмм… а в нем не было ничего необычного?
– А что должно было быть необычным? - я почувствовала себя задетой.
Кайк развел руками.
– Ну, не знаю. Всё же ведьмин круг - не самое обычное место.
– Ой, он тоже маг - призналась Илорка - Я это почувствовала. Только не знаю - какой.
– Но он благословлен единым и милосердным? - уточнил проповедник.
– Ну откуда же я знаю?
– А вы, Кайк - спросила я - расскажите о себе?
Святоша смиренно опустил глаза.
– Жизнь моя не блещет подвигами и прочими благоугодными деяниями. Она посвящена Ишу. Вот уже двадцать…, нет - тридцать лет, как я проповедую и несу слово Ишево в самые глухие уголки Пустоши.
– И есть чем похвастаться? Многих обратили? - в моем голосе прорезались довольно-таки злые нотки.
– Мне нечем похвастаться. Я всего лишь плуг…, нет - всего лишь лемех, нож взрезающий и взрыхляющий бесплодные почвы для пахаря, что идет за мной. Пахарь тот - бросит семена Ишевой истины в подготовленные его слугами пашни и взойдут нивы праведной жизни.
Я скривилась. Снова - семена Ишевы…
– Так вот и живу - Кайк ковырнул ногтем кожуру с картошины и облизнул палец. - В этой деревне уже месяц. Просто шел мимо, увидел разрушенную деревню. Жители сами по себе. Податей не платят, молитв не читают. Веруют лишь в магию (несмотря на то, что эльсартиш их стороной обходят), и в свой мужицкий рассудок. Стало быть, мне их уму-разуму учить. Значит, Иш направил меня сюда. Ведь если бы Селат успел раньше - выросло бы здесь гнездо Селатовой ереси и паскудства. Ещё по бутылочке?
Отказываться было лень…
Со слипающимися глазами я кое-как приподнялась со скамейки и отправилась спать. Илорка продолжала болтать со святошей. Я рухнула на лежанку и честно попыталась выполнить пожелание своего организма - уснуть. Как назло - сон не шел. Я провалялась в полузабытьи до утра, слыша, как хохочет Илорка и Кайк вторит ей глуховатым баском. Потом магичка приплелась ко мне (стукнувшись по пути о дверной косяк) и попыталась свалиться прямо на меня. Я недовольно замычала и получила в ответ глупое хихиканье. В голове плавали смутные мысли, не желая оформляться во что-то конкретное. Голова шла кругом и не желала останавливаться. Илорка раз пять за ночь вскакивала с постели и неверными шагами шлепала во двор, икая и шепотом ругаясь. Я - самодовольно улыбалась где-то в глубине увядшего сознания, хваля себя за благоразумность.
На рассвете мои глаза распахнулись сами по себе, и мне пришлось вставать. Под боком тихо похрапывала магичка, уткнувшись носом в замызганное и вонючее одеяло. Сквозь узкие окошки комнаты пища от натуги протискивались тощие солнечные лучи, воздух был пропитан перегаром. Комната совершенно не проветривалась, и мы за ночь так надышали, что можно было не похмеляться.
Что удивительно - я чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Осторожно выглянув из комнаты, я обнаружила неподалеку от входной двери грешное тело святого проповедника. Тот пытался вывести дуэтом носа и рта какую-то сложную музыку, но безбожно фальшивил. Замысловато искривившись, Кайк ухитрялся лежать на своей левой руке и пускал пузыри как младенец. Правая - крепко-накрепко сжимала горлышко бутылки. Но явно не вчерашняя шипучка. Тонкая струйка слюней, стекающая по щеке, довершала картину. Аккуратно перешагнув через тело, я вышла на свежий воздух.
Как всё-таки здорово! Весна. Утро. Свежий воздух. Даже запах навоза, назойливо лезущий в нос и оседающий лепешками на языке, казался прекрасным. Травник скоро закончится и зелени будет ещё больше. Я поискала глазами воду и нашла какое-то ржавое ведро. Вездесущие нахальные воробьи брызнули во все стороны с импровизированного водопоя. Я заглянула внутрь и ужаснулась. Даже в затемненной ведерным дном воде, мое лицо казалось опухшим и измятым, словно я всю ночь спала на нём, а не на подушке. Гхолл! Кстати, вспомнила я по ассоциации со своей физиономией, а куда мы дели голову вурдалака? Помнится, староста к ней и пальцем не прикоснулся. Надо будет спросить у Илорки…
К тому времени, как моя спутница пришла в себя и соизволила выглянуть на улицу, я уже более или менее привела себя в порядок. Смиренный служитель Иша кротко валялся в прихожей и мы не стали его будить. Пока Илора умывалась (издавая ужасные стоны и глухо завывая, как призрак в подвале), я пошарилась на кухне и обнаружила почти целый каравай хлеба. Покопавшись ещё (к своему удивлению) я извлекла из кучи тряпок целую палку чесночной колбасы. Вот те и святоша… Скупердяй селатов! Пожалел ведь для нас колбасы.
Завтракать в душном вонючем сарае мы дружно отказались и решили наказать жадюгу Кайка на свежем воздухе. Я сбегала к ближайшему колодцу за водой и заслужила признательный взгляд магички, немедленно припавшей к ведру. Через некоторое время от колбасы остались только шкурки да веревочка. Каравай я не осилила, а магичка только чуть-чуть поклевала и снова принялась за воду.
За ветхой оградой послышалось осторожное деликатное покашливание.
– Доброго вам утречка!
Мы нехотя обернулись и увидели женщинку лет так за сорок с хвостиком. Она быстро поклонилась и заискивающе сказала:
– Извините, Иша ради, что помешала кушать. Штоб вам вся еда на пользу пошла.
Мы продолжали молча пялиться на неё. Ведь что-то женщине надо от нас. Что?
– Ой! - спохватилась женщинка - я - Люка Зайчиха. Тут неподалеку живу. Может зайдете к нам?
Я посмотрела на Илорку. Та пожала плечами.
Короткий, но искренний вздох.
– Илорка, лошадей наших выведи. Мы скоро уезжаем.
– Ещё чего! Тут скорее всего - по моей части. Выводи лошадей, а я схожу пока.
Пока я выводила на улицу покорную Пчелку и ловила повод недовольного Хворобы, магичка уже скрылась в соседнем дворе. Я с любопытством заглянула через плетень. Мда… не самое зажиточное хозяйство. Домишко так себе, огород и того хуже - весь зарос пыреем. Слева от дома мрачно темнел курятник, чем-то похожий на кенотаф (ложную гробницу) давно уже сгинувших кур.
Зайчиха вовсю жаловалась на боли в пояснице, но к моему удивлению просила вовсе не об излечении.
– Вот госпожа ведь…, ну то есть эльса… Так прихватило, так прихватило. А хозяйство-то ухода требует. Огородик наш уж совсем травой зарос. Мужик мой какую уже неделю в шинке проводит. А вернется - всё с меня горемычной спросит. Вы уж помогите, Иша ради…
– Иша ради - не помогаю - мрачно отозвалась Илорка - так чего вы от меня хотите? От болей избавить? Мужика от кружки отвадить? Или огород за вас прополоть?
– Ой! - радостно подхватила Зайчиха, прижимая обе руки к груди - как вы, госпожа ведьм…, кхе…, в точку попали! А нельзя ли так сделать, чтобы огородик мой от пырея избавить, и чтобы урожай был хорошим - заговорить, и чтобы огурцы прям щас повылазили?
Илорка страдальчески возвела очи к небу и вздохнула.
– Сколько заплатите?
– Ой, ну откуда ж у меня бедной грабы? - застонала-заохала Зайчиха - сами с хлеба на воду перебиваемся. Вы уж Иша ради помогите… Вот и отец святой Кайк говорит: Ишу угодное дело тот сделает, кто безвозмездно ближнему поможет и спасиба ждать не станет.
– Угу - буркнула неприязненно Илорка, понимая, что просто так баба от неё не отвяжется - я всегда знала, что фраза "не жди благодарности, будь благодарен" - какая-то однобокая.
Я изо всех сил замахала ей свободной рукой. Да сделай ты ей, что она просит. Иначе до обеда здесь проторчим.
Рыжая кисло взглянула на меня и неохотно кивнула.
– Ладно. Только вы, Люка, в дом зайдите и не выходите, пока не позову.
– Ой, спасибочки вам, госпожа ведьма - баба принялась мелко кланяться и, не совсем правильно, показывать Илорке оттопыренный средний палец.
– В дом! - рявкнула магичка и Зайчиха, мелко семеня, юркнула в дверь. Илора подошла к плетню и шепнула мне:
– Что делать?
– Колдуй.
– Что колдовать-то? У меня по магии земли не очень получается.
– Ну, выдерни этот пырей, а потом что-нибудь пробубни вслух и рукой взмахни.
– Ага, легко сказать - процедила магичка и обернулась к огороду - Арса, лошади готовы?
– Ну?
– Сейчас отойди подальше, а когда я выбегу из калитки - сразу уезжаем. Хорошо?
– Угу - сказала я, подозревая что-то нехорошее и поспешно уводя лошадей на середину улицы.
За покривившимся плетнем взметнулись вверх девичьи руки и Илоркин голос забормотал какую-то белиберду. Сначала ничего не происходило. Затем я почувствовала, как задрожала земля под ногами. Лошади встревожено дернулись и начали рваться наутек. Я еле их сдержала, с невольным восхищением наблюдая, как с шумом и гулом, в облаках пыли поднимается в воздух приличный пласт земли с огорода Зайчихи.
Небольшой смерч закружил над землей, расшвыривая вокруг мелкие песчинки. Я сплюнула и чуть не набрала полный рот земли. В деревне началась паника. Из соседских окон высовывались встревоженные лица. С грохотом захлопывались ставни, щелкали на дверях запоры. Кто-то из мужиков бегал по улице с вилами наперевес, ничего не понимая, но точно зная - что-то в деревне неладно. Внезапно всё стихло.
Я осторожно подкралась к плетню и заглянула во двор. Магичка оторопело застыла столбом, взирая на дело рук своих. Огромный ковер, сотканный из корневищ, плюхнулся на крышу дома и свисал, закрывая окна и дверь. Огород был абсолютно чист. Земля в нем казалась просто пуховой. Тщательно перебранная и очищенная, ни одной травинки, ни листочка. Стоп! А почему - ни травинки? А где же…?
Илорка вжала голову в плечи и прокралась к калитке.
– Я же говорила - пискнула он, хватаясь за Пчелкины поводья. Я уже сидела на коне.
Смех смехом, а могут ведь и на вилы посадить.
Мы галопом вынеслись на околицу, слыша за спиной набирающий силу крик.