На следующий день, как и обещал, Валерий доставил Леру в школу «Открытое окно». Саломея находилась в аудитории одна.

– Замечательно! – улыбнулась им, вставая с кресла. – Александр Васильевич сейчас подойдёт.

Валерия осмотрелась вокруг.

– Я вас, друзья, оставлю ненадолго? О'кей? Не стану мешать!

– Езжай, езжай! – вставила Саломея. – Вадик с раннего утра мается! Удочки, рюкзак полночи собирал! Езжайте, уж!

– Ты куда собрался, Валери? Ничего не…

– На рыбалку, Лера, – ответила за него Саломея. – Уверяю тебя, нам троим для общения и дня покажется мало. Познакомишься с Князевым, не пожалеешь!

Лера улыбнулась в ответ, представив мэтра Биноша, когда расскажет, с кем встретилась в России, его изумлённые проницательные серые глаза на худом смуглом лице. Дня не хватит. Хмыкнув, взглянула в лицо Саломеи.

– Говорят, для русских и сто лет не срок!

– Всё верно!

Женщины рассмеялись. В аудиторию вошёл Князев. – Глазам не верю! Валерий! И каким же ветром занесло в мою, столь скромную обитель?

– Ну, скажите тоже, «скромную». Немного американским, в основном – французским! Ещё одну ученицу доставил! – Валерий кивнул в сторону женщин. – Знакомьтесь! Валерия! – усмехнулся. – В миру, просто – Лера!

Князев взглянув, мигом оценил, кто она такая, эта Валерия. Та поднялась, шагнула навстречу.

– Ты, Валерий, преувеличиваешь! – улыбнулся женщине. – Твоя Лера никогда не станет моей ученицей, к моему глубокому сожалению. Она не ученица. Она, – снова пристально взглянул, – мастер. Мастер другой школы, не менее мощной.

Валерий, подмигнув Лере на прощание, скрылся в дверях.

Все трое устроились напротив друг друга, немного помолчавв. Князев начал первый.

– Лера, вот вы представитель Французской Школы Оккультизма. Заклинание, которое вы используете в ежедневной практике, оно предваряет молитвы, соответствующие каждому дню!

– Понимаю, Александр Васильевич, вы говорите о Заклинании, которое приводится в книге «Практическая магия» доктора Папюса. Я сравнивала перевод текстов на русский язык. Очень неудачный, надо признать. Оставляет желать лучшего. А мэтр Филипп…

Саломея спокойно слушала не перебивая, и вдруг. Филипп! Внимательно посмотрела на молодую женщину. Князев и Лера говорили о многом. Казалось, «новенькой» не терпелось выложить всё, что знала. Поделиться мыслями, собственным мнением. Саломея больше не слушала то, о чём говорили её учитель и Валерия.

– Эти силы, Знать, Желать, Сметь, Молчать. – Вновь услышала голос учителя, вынырнув из собственных мыслей, – обычно соотносятся, как вам известно, да, понимаю, с четырьмя стихиями. Согласно учению вашему, – выразительно взглянул на Леру, – Западной Эзотерической традиции, в центре креста четырёх стихий сердцевина равновесия сил. Чтобы объединить их, одухотворить, нужна пятая таинственная сила. Oro. Это означает Молиться. В современных словарях означает не только «молиться», но ещё «просить» и «говорить». А, знаете, ведь адепты понимали это слово однозначно. «Молись и работай». Таким образом, управление четырьмя стихиями невозможно без Духовности. А Духовность, моя дорогая Лера, без искренней молитвы. Искренней, я подчёркиваю! Вот о чём я хотел начать беседу с самого начала.

Александр Васильевич поднялся с кресла. Заложив руки за спину, продолжил:

– Искреннее любящее сердце, самопожертвование и самоотверженность и есть открытая дверь для вхождения в «храм». Дух и Слово Божье. Сам-то, по себе молитва, то есть её чтение – это ещё не духовность, и чтение её не привлечёт в сердце, так называемый, Дух. А вот когда молитва коснётся своей искренностью вселенских высот, тогда и ответ придёт. Оттуда! – показал пальцем в потолок.

– Искренность. – Повторила Лера и задумалась. – Вы правы!

– Любовь и искренность веры. Читая молитву, мы не так уж часто задумываемся, да и часто, почти впопыхах, совершаем молитву. А между тем, мир стал таким маленьким и тёмным, – начала Валерия.

– Вот и нет! Лера! Вы немного не правы. Человечеству не дадут погибнуть!

– Конечно! Не зря же изобрели и построили адронный коллайдер?

– Адронный коллайдер? Ну, это ещё вопрос! Таково моё мнение. А вообще! Всё зависит от человека, от каждого из нас. – Отвернулся, затем задумчиво произнёс:

– Чтобы наше будущее не утонуло в унижении и пошлости, – Иисус говорил «начни с себя…». Кстати, будучи под римской, как сейчас бы сказали, – оккупацией, так вот, будучи под римской оккупацией, он не поднимал евреев на борьбу, а призывал: «Возлюби ближнего как самого себя»…

– Саломея? – встрепенулся, вдруг учитель, – что с тобой? О чём-то, вижу, думаешь? А ну, присоединяйся! Кстати! Помнишь наш разговор до отъезда в Сибирь? – Обратился к Лере:

– Она сообщила, чем занимается? И что вы на это скажите? – кивнул головой в сторону Саломеи.

– Невероятно! – воскликнула Валерия. – В голове не укладывается! Это же опасно!

– Начало-о-ось, – иронично, с улыбкой, протянула Саломея. – Теперь и ты, Лера!

Не обратив внимания на иронию бывшей ученицы, Князев продолжал:

– Не представляешь, Лера, какую работу проделала Саломея. Историю целой семьи, вернее членов этой преступной семейки, представь себе, раскопала, проанализировала. Параллельно раскрыв, неожиданно, ряд преступлений, совершённых после войны…

– Александр Васильевич! – одёрнула немного расстроенная Саломея. – Не так уж всё безоблачно в моей новой работе. Вам известно мнение Пашкова и его коллег. – Вздохнула. – Никому это неинтересно! И не так важно, как оказалось!

– Ты, милая, давай-ка, работай! Поняла? А насчёт «мнений»? Мы, кажется, обсудили.

Учитель предложил женщинам прохладного сока, воды. За окном уже стоял полуденный зной. Аудитория, в которой они находились, была довольно просторной. Единственный кондиционер явно не справлялся с работой, к тому же, здание было старым, и стены его быстро нагревались.

– Так вот, к разговору тому, до отъезда. – Протянул стаканы. – Помнишь, Саломея? Мы говорили о карме и реинкарнации! О той девочке, которая, – быстро взглянул на Леру. – Ты ещё удивлялась. Как такое могло повториться через столько лет! Вспомним Ницье. Или, как его называли в народе, Мастер Филипп. Знаете, а ведь карма и реинкарнация занимали особое, очень важное место в системе взглядов Ницье. Да – а! Он говорил, что не Бог судит нас, а мы сами судим себя: «Мы имеем хранителя, который регистрирует все наши мысли и действия. Многих наших поколений. Там всё записано, и в момент смерти мы читаем, то есть, вспоминаем то, что сделали!».

– Философия Ницье очень напоминает восточную, – произнесла Саломея. В памяти вспыхнули недавние видения: «Мэтр! Мэтр Филипп! Из Лиона!». Город – название латинское L. Ну, как же! Точно! Именно оттуда «та» незнакомка!

– Ничуть! – возразил Князев. Затем громко: – Саломея! Да о чём ты всё думаешь? Тебя, вижу, просто здесь нет! Я прав?

– Извините!

– Так вот, продолжаю. Ницье потому не одобрял кремацию. Мудрый человек этот мэтр Филипп! Он считал, что человек должен вернуть земле то, что она дала ему и земля должна совершить превращение трупа в прах. Считал, что те, кто были кремированы, будут бесконечно долго ждать своего возвращения. Он не был также согласен и с христианством. С тем, что акт Крещения обеспечивает человеку место в раю. Разве мало детей умирает сразу после рождения. Говорят, – он попал в рай. Да лучше бы он жил лет семьдесят, или больше. Чтобы было время страдать, иметь проблемы, даже несчастья, но – жить. И этим, в какой-то мере оплатить свои долги.

Снова прошёлся, слегка помассировал шею. Внезапно предложил:

– А не желаете ли, дорогие дамы, провести сеанс…

– Желаем, желаем! – нетерпеливо перебила Лера. – Извини, Саломея! Я об этом мечтала с самого начала!

Они снова сели напротив друг друга.

Во время сеанса Саломея вновь увидела двух женщин. Одна из них была пожилая, вторая – совсем юная. А это кто, в тени? Знакомая молодая женщина «из Лиона» где-то, в стороне от этих двоих. Саломея и та, из тени идут навстречу. Протягивают друг другу руки. Незнакомка просит о помощи. Нет, предупреждает Саломею об опасности. Совсем лёгкое прикосновение кончиков пальцев.

Саломея открывает глаза. Валерия пристально смотрит ей в лицо.

– Я тебя видела! «Там»!

Саломея улыбаясь ей:

– Вот ты какая, женщина из Лиона, ученица мэтра Филиппа! Будем знакомы ещё раз! Что ж, добро пожаловать к нам!

– Не ожидал! – потёр руки Князев. – Быстро, как говорят в народе, управились! Умницы обе! Большущие умницы!

– «Ученица мэтра Филиппа»? Слишком громко сказано. Уверяю вас! – неожиданно смутилась Лера. – Но могу ли я звать себя и вашей ученицей, Александр?

И тут раздалась мелофония сотового Саломеи.

– Слушаю!

– Вы можете говорить? – интересуется Пашков. – Если есть время, не могли бы приехать? Я жду вас!

Недоумённо посмотрела на сотовый, словно перед ней – живое существо. «Ни «добрый день!», ни «извините». Да, ладно!», – мотнула головой.

– Пашков! Извините, ехать надо! – стала извиняться.

– Вот и мне – пора! Дела! – Развёл руками Князев и тоже поднялся. – О детях не беспокойся! Блэкки и Моня – тоже, в полном порядке!

– О, Господи! Ради бога, простите, Александр Васильевич! Ну, какая я мать? А? Даже не спросила! Как только они надоедят, отправляйте назад, домой!

– Лучше ты с Вадиком приезжай на выходные! – Затем поцеловал руку Лере. – И вас, Валерия, жду с Валерием! Шашлыки, костёр, песни под гитару! Не пожалеете, ей-богу!

– Саломея, – робко обратилась Валерия, когда они покинули школу, – о какой девочке идёт речь? Ну, расскажи! – она увидела почти детскую мольбу в синих глазах. Усмехнулась:

– Вижу, Лера, не отвяжешься! Ну, не знаю, с чего начать. Сама знаешь, – вздохнула, захлопывая дверцу автомобиля. – В наши дни, к великому сожалению, мир полон насилия, люди прибегают к насилию, и даже не задумываются. О'кей! – стала разворачиваться, глядя в зеркало заднего вида. – Расскажу первую половину этой истории, вторую – сама знаешь!

– Тяжеловато, – вздохнула в конце, – скажу я тебе прямо! Но не я объявила эту войну, и я сделаю всё, что должна сделать!

– Храбрая ты, Моля! Я бы не смогла, ни за что! – резко поправила короткие волосы. – Моля! А может, и я на что сгожусь, а?

Саломея усмехнулась снова:

– Кстати, милая! А давай-ка и, правда, – со мной! Посидишь в кафе, напротив, подождёшь!

– С превеликим удовольствием!

За столом – Крошеминников, Игорь Вольнов. Без улыбки, короткое приветствие в её адрес. Пашков, сутулясь, заложив руки назад, – совсем как недавно, Князев, – нервно меряет шагами кабинет, о чём-то размышляя. У всех мужчин, – напряжённые, озабоченные лица. Саломея терпеливо ждёт, хотя и так ясно…

– За последние сутки, Саломея, – обратился к ней генерал, не поворачивая лица, очень сурово, – три трупа. Женских. Серия? Эксперты установили: молодая женщина убита так же, как шестеро из тех, девяти. А вот две другие жертвы, старше, лет сорока, убиты…

Три фотографии легли на стол. «И всё же, – окончательно решила про себя Саломея, – есть он, этот, будь он неладен, алгоритм!». Вслух довольно оптимистично, – чем вызвала недоумённые взгляды «коллег», – произнесла:

– Подводим итог. Из серии, так называемой, семь из девяти убито одним человеком. Две других кем-то ещё! Правильно? Так! – Глядя на снимки, лежащие перед ней, рассуждала: – Ещё три жертвы. Итого, – двенадцать. Но мы знаем точно, – четыре жертвы… – Постучала пальцем по фотографии. – Нас уводят, пытаются сбить со следа! Ничего удивительного!

– Вы, Саломея, и теперь будете утверждать, – она снова, как в первый раз, уловила в голосе Крошеминникова, язвительные нотки, – что эту чудовищную работу проделала женщина? За одни сутки? Вернее, ночь?

– Буду! И настаиваю!

– Да мы уже поняли, – начал Пашков, примеряя стороны, – кто-то пытается увести следствие? Но кто он?

– Она! – тихо, но твёрдо поправила Саломея.

– Доказательства? – повернул к ней голову. – Я их что-то не нахожу!

Саломея легко сбежала по ступенькам. Вдохнула раскалённый воздух. Лера ждала её в кафе неподалёку.

– Что там новенького, Моля? – Лера подвинула ближе к ней высокий стакан. – Что-то не так? – глядя на уставшее, печальное лицо, участливо спросила.

– Спасибо! Холодного не пью. – Показав на горло. – Недавно лечилась.

– Кофе? Горячий! – задорно дёрнула головой. – Думаю, в самый раз! – Лера окликнула официанта. Энергичные жесты, ужимки. Даже причёска. Маленькая птичка. Стриж. И как сразу не обратила внимания на это поразительное сходство Леры с её близкой, ушедшей из жизни, подругой? Вот почему Валерий полюбил эту женщину. Одёрнула себя, прекратив разглядывать Леру.

– Снова трупы?! Да ты что?! Ну, как? Скажи? Ну, как такое вообще может быть?! Кто остановит этого зверя?

– Двух зверей! – поправила Саломея. – Один совершает преступления, другой, заметая следы первого, тоже совершает преступления! Покрывает, таким образом, и, как кажется этому другому, – спасает! Совершает, «своё» милосердие! – Саломея огляделась вокруг. – Как такое возможно? Феномен безнаказанности! Так, кажется, выражаются психологи? Или что-то в этом роде! – Ещё раз осмотрелась. – Слушай, стриж! Случайно, сигареты не носишь?

Лера удивлённо: – Ты разве куришь?

– Да не курю я! И не курила никогда! Даже в молодости, в университете, когда все вокруг дымили…

– Вот я смотрю на тебя, Моля! – беззастенчиво, как всегда, перебила Лера. – Какая ты, всё же умная! Добрая и красивая, ко всему…

Было не до веселья, но слова Леры позабавили. Она рассмеялась.

– Ну, ты и сказала! Извини, конечно! – Краешком салфетки осторожно промокнула кончики ресниц. Снова хохотнула.

– Что смешного такого я… Ты знаешь, дорогая, а ведь ты у нас могла бы стать миллиардершей! – Снова повторила, совсем как недавно в гостях у Саломее, Лера. – Да – а! С таким талантом, даром…

– Ой, не могу, Лерка! – закатилась в хохоте Саломея. – Прекрати! Я эту красоту наводила с раннего утра, а ты! Посмотри, в кого ты меня превратила? – достала пудреницу.

– Нет, правда, Моля! Хороший ты человек, как это по-русски? Не помню. Но ты людей понимаешь и чувствуешь. Серьёзно! Не смейся. Я тебе очень благодарна!

Саломея удивлённо вскинула брови: – За что?

– Ты встретила меня, как сестру. Признаюсь тебе. Думала, ну, знаешь, как у нас, женщин, бывает. Марина была тебе близкой подругой, женой Валерия. А теперь – я. Вместо неё. Тебе это не было неприятно. Я почувствовала сразу. И за Валери и за себя, за нас обоих, благодарю тебя! – Саломея протянула руку через стол, коснулась пальцев Леры, тихо произнесла:

– Когда ты познакомилась с Валерием, он уже был разведён с Мариной. По её инициативе. Ты здесь ни при чём! И потом… Ты очень похожа на неё! Извини, конечно! – Через секунду: – Погоди! Я не поняла! Ты говоришь так, словно прощаешься!

Лера согласно, молча кивнула головой. Немного помолчали.

– Не представляешь, как я счастлива! Теперь у меня в России, есть друзья! Да какие! Ты, Вадим, Александр Князев. Близкие друзья! А ты. Ты особенная. Ты чувствуешь людей. – Повторила. – Сочувствуешь. Даже тем, кто убивает. Ищешь причину их поступков. Ты как-то сказала: что-то толкает человека на эти преступления, мол, просто так ничего не случается. Не каждому это дано…

– Послушай, девочка моя! Ты зубы мне не заговаривай! Валька ничего не сказал насчёт отъезда, а ты…

– У нас с Валери будет ребёнок! – улыбнулась Лера. – Только – тебе, по секрету!

– Ну – у! Поздравляю!

Лера кивнула. – К тому же, его срочно отзывают из отпуска. Последний раз, завтра ужинаем у тётушки и, как говорится, – в дорогу!

– Вот это неожиданность! Жаль! Только познакомились. – Саломея сокрушённо покачала головой. – Ничего не поделать! Будем перезваниваться!

– А Инет для чего? Веб – камера?

– Отсталая я баба, – слегка хлопнула ладонью по столу Саломея, – совсем забыла! Как-то всё не могу привыкнуть, да и Вадика привлеку заодно, поможет!

Они подъехали к гостинице. У дверей попрощались.

– Будь осторожна! Береги себя! – Уже садясь в автомобиль, услышала грустный голос Леры.