— … Так что, это все в отчет вносите и подаете. — Ровно сказал он, чуть прищурено разглядывая только что написанные собой строчки.

О да, он пришел, как и сказал. Я сначала начала вроде как продолжать эти флиртующие замуты, но они остались без внимания абсолютно. Он просто сказал Тоне погулять. Сказал таким тоном, что она пошла на заплетающихся ногах, потом повернулся ко мне, мигом отбив у меня и без того не слишком твердое желание брачные игры устраивать и заморозил для верности взглядом. Сел в кресло и накатал мне список автомобилей, прямо заметно, что брал их от балды, придумывая прямо на ходу, а потом сказал мне внести все это в отчет.

— Но по факту этих машин не было. — Сглотнув и сгоняя нехорошее чувство засевшее промеж лопаток, смотрела на придвинутый ко мне листок с фальшивыми машинами.

— Не было. — Взгляд спокоен, расслаблен.

— А если будет проверка…

— Она будет. — Согласно кивнул он, отвечая на пришедшую ему смс.

— … то возникнут вопросы, почему в отчете есть, а по другим документам их нет.

— Верно.

— Вопросы может задать прокуратура. — Многозначительно глядя на Казакова, отложившего телефон, уточнила я.

— Может, но не задаст. — А его явно веселила моя нервозность. — Так, Полина Викторовна, смотрите как мы будем с вами работать — я вам говорю что писать и вы пишете. Последствия я знаю, возьму их на себя, даю гарантию. Вопросы возникнут, да, согласен, но это мне и нужно. Сделайте то, что я вам сказал.

— Я могу поинтересоваться для чего? — негромко произнесла я.

Для Зимина возникновение любых вопросов после сдачи отчетов было индикатором того, что сделали мы их халтурно и на отъебись и он это воспринимал всегда как личное оскорбление, за что снимал с нас по три шкуры, заставляя впредь усердно стараться и добиваться идеала. К этому он и приучил, к перфекционизму в работе. Здесь же от меня требовали ровно противоположного результата и цель мне была не понятна.

— Пока внимание определенной группы лиц будет поглощено этим вопросом, я решу парочку других. — Казаков со своим давлением и его гребанной иронией в глазах уже не пугали. Они раздражали.

Его где-то учили, что ли, отвечать так, что вопросов только больше становится?

— Полина Викторовна, — вздохнув так, как будто разговаривал с просто непроходимо тупым человеком, он сменил положение, чуть подавшись на стуле к моему столу и давяще глядя в глаза. — На бис: делайте то, что я вам говорю, последствия вас не коснутся. Что непонятного?

Мне показалось, или он едва сдержал «блять» в конце?

У нас контракт, там пункт о компенсации в случае если фирма Казакова понесет потери по вине аутсорсинга. И компенсация серьезная. Он ее вот удвоил на днях. Спецом для этого, что ли? А ему выхлоп какой?.. Нет, это бред, тут логики нет. Господи, я не смогу… Зимин… Что делать-то?..

Он прицокнул языком и снова откинулся на спинку кресла, как будто подведя итог, что я просто безнадежна.

И у меня едва не бомбануло. Во-первых, мне Зимин шею свернет!

Мать твою, Казаков! Ты что, Дамблдор, что ли? Как ты наколдуешь то, что вопросы будут, но последствия нет?! Это было раз. Во-вторых, я занимаюсь бухгалтерией. Я! Не надо мне говорить, как делать мою работу! Мой гуру просто удавил бы тебя за это на месте! В-третьих… а в-третьих я бы от всего этого отказалась и высказала причины вслух, если бы не была связана обязательством с Ерохиным. И согласно этим обязательствам мне нужен был компромат на СТО Казакова. Но как этого добиться, если он мне не будет доверять и соответственно не даст сунуть нос в черную бухгалтерию?..

Глубоко вздохнула, сверля взглядом перечень фальшивых машин, которые мне нужно будет дописать.

Н-да. Пока мне удается собрать компромат только на себя.

Подняла на Казакова взгляд и невольно похолодела от легкой иронии в его глазах и едва заметной полуулыбке, тронувшей губы. Казалось бы, он прекрасно слышал мой внутренний протест, словно бы я действительно проорала его вслух. Меня мимика подвела? Да быть не может. Тогда в чем дело?

— Мне подождать? — негромко спросил он, вопросительно приподняв бровь.

— Чего подождать? — слишком нервозно взяла листы и это не осталось для него незамеченным — его улыбка стала отчетливой. Унизительной.

— Вашей новой попытки соблазнения, Полина Викторовна. Или сегодня вы не будете меня веселить?

Сука.

Как мне с ним обращаться? Вот как? Он вообще не воспринимает меня всерьез, еще и глумится. Сука.

— Ну, так и? — Казаков вопросительно посмотрел на меня, находящуюся в полном замешательстве. Снова прицокнул языком, чуть откинул голову и, глядя на меня сквозь ресницы, немного устало произнес, — Полина Викторовна, давайте с вами откровенно. К чему были эти ваши попытки вызвать у меня эрекцию? Зачем я вам?

— Потому что вы богатый. — Паузу затягивать было нельзя, поэтому я брякнула первое, что пришло мне на ум.

Фейспалм я сделать не успела. Потому что Казаков, закативший глаза, умел удивлять неожиданными выводами:

— То ли это попытка бывалой хищницы взять меня искренностью, то ли осечка женщины имеющей какую-то другую цель, но избравшей такую избитую стратегию для прикрытия основного мотива.

А вот тут мне стало не по себе. Его срочно надо уводить от этого второго вывода. Поэтому я, тщательно пытаясь сделать голос кокетливым, хлопнула ресничками и по-дурацки хихикнув, произнесла:

— Я же девушка, Владислав Игоревич, у меня всегда много мыслей на уме, одни перебиваются другими, формируя множество противоречивых мотивов и так далее…

А в мозгу билась паническая мысль — пожалуйста, поверь, что я дура! Умная, но дура! Типа вроде шарю, по пиздец тупая! Ну, пожалуйста, мать твою!

Долгий испытывающий взгляд мне в глаза. Я чувствовала, как холодеют мои ладони, но продолжала мило улыбаться, думая, что у меня вот-вот сведет челюсть от напряжения.

— М-м. Все же меркантильная сука. Жаль. Был бы второй вариант, я бы сам с охотой упал в твои сети, Межекова. Люблю задачки на логику. Что ж, — у меня аж коленки задрожали от облегчения, что он поверил в то, что я тщательно ему втюхивала. — Сегодня, в семь вечера, Шевченко семьдесят шесть, первый подъезд. Как подъедешь, позвони.

— Зачем? — не поняла я.

— Зачем любовница нужна? — вот снова это. Снова ровный голос, но отчетливое чувство, что над тобой сейчас заржали. — У тебя же цель захомутать богатого мужика. Разумеется, брак и дети тебе со мной не светят, но в любовницы со всем полагающимся вполне подойдешь. Ты же мне искренне ответила, я тебе тоже. Что не так? От меня цацки-бары-рестораны, все как полагается, ничем не обижу. От тебя то же, что полагается от женщин твоего уровня — круглосуточно говорить мне «да», как только мне приспичит. И на все, что мне приспичит. Пойдем по классике — машину тебе надо?

— У меня есть.

— Какая?

— БМВ, эм пятая.

— Новый кузов?

— Да.

— Значит, максимум прошлого года и стоит от семи лямов. — Он смотрел на меня оценивающим взглядом, а у меня на языке так и вертелось язвительное «потянешь такую шлюху, Владислав Игоревич?» — Подарили, верно?

— Да. — Честно ответила я и мне почему-то стало очень смешно. — Тоже богатый мужик. Был.

— Разорился и ты ушла?

В принципе… можно сказать, что душевно разорился и я ушла. Так что я смело кивнула, и, не удержавшись прыснула, хотя ситуация, в общем-то была печальная — меня тут как шлюху позиционируют и общаются со мной соответственно, а я сижу радуюсь. Пиздец. Но правда смешно.

Казаков мой настрой воспринял по своему, вероятно, как довольство, что мне милостиво позволили с ним трахаться за деньги, скучающе зевнул и встал из-за стола, накидывая на плечи куртку и одновременно роясь в телефоне.

— Так, пара моментов, раз уж мы тут откровенно разговариваем. — Не поднимая на меня взгляд произнес он деловым тоном. — Работаешь в прежнем режиме, зарплату плачу. От тебя, как уже сказал, слышу только слово «да» в любое время и на все, что я тебе говорю. В сексе я по настроению, могу и жестко трахнуть, могу и лирический настрой словить со всеми вытекающими. Не люблю резкий парфюм, люблю красивое белье и никаких волос кроме как на голове. А, да, справки о состоянии здоровья привези, может без барьерный метод защиты изберем, таблетки там всякие или что у вас еще там помимо презервативов. Решу в общем.

— Владислав Игоревич. — Окликнула я, когда он уже взялся за ручку двери.

— Что? — повернул голову в профиль, скучающе глядя на кадку с фикусом.

— Я сегодня не приеду, мне же отчеты готовить. — Подавляя истерику, произнесла я и помахала листами. — Вечер посвящу этому, вы же сами сказали работать хорошо.

— Тогда завтра. Заеду к десяти, есть еще одно дело. Или к одиннадцати, тут уж как выведу. В общем, заеду с утра. На всякий случай возьми сменный комплект одежды и все необходимое, скорее всего укатим. Дня на три, не больше.

Дверь за ним закрылась, а я рассмеялась. Смеялась весело так, задорно, наивно полагая, что ситуация и вправду смешная сложилась. Горькая, но такая смешная.

Какая же я наивная была в тот день, в тот час, в ту минуту.

Я думала тогда, что ад у меня начался с момента как Андрей уволил, потом изменил и отобрал все в ожидании когда на коленях приползу, и Света еще…

Нет. Я ошибалась. Ад начался именно в ту секунду, когда я сделала первую единственную ошибку — не восприняла Казакова всерьез. Больше я этого не повторяла никогда, но, тем не менее, основного положения вещей это так и не изменило — ад все же начался.