До вечера воскресенья я успешно выбрасывала Антона из головы. Впрочем, заступив на смену уборщицей в ветклинику, я тоже о нем не думала. И зря.

Вообще, зарплата в клинике была, прямо скажем, скромная. Но для денег у меня была другая работа. Сюда я ходила ради опыта и в попытках примелькаться начальству и остаться на хорошем счету, чтобы после окончания института, мне можно было сюда воткнуться. К тому же, местные ветеринары, прознав о моей учебе, с охотой натаскивали в правильности проведения манипуляций.

В обед пришла мадам с пятимесячным щенком добермана и заявив, что он хромает, впихнула мне в руки костистого песика и села на диван в приемной листая журнал. Я бы ее этим щенком избила за хамство, но последнего мне было жалко. Дежурный ветеринар только вздохнула, и сказала мне отнести щенка в лабораторию для рентген-снимка.

Спустя несколько минут я занесла неистово дрожащего в моих руках песика в смотровой кабинет.

Щенок добермана поджал хвост и, то пытался лечь и свернуться в калачик на смотровом столе, то отчаянно пытался увернуть от рук Оксаны Владимировны, ощупывающей его филейную часть.

— Лен, спроси у лаборантов, готовы ли снимки. — Велела ветеринар мне, сидящей на кушетке и наблюдающей за напуганным собачьим дитенышем.

Я послушно поднялась и вышла и кабинета осмотра. Хозяйка щенка, неприятная женщина, с ядовито красными губами, недовольно подняла на меня взгляд от глянцевой обложки журнала в своих руках.

— Ну, и? — она вопросительно изогнула нарисованную бровь.

— Ждите. Доктор посмотрит снимок. — Не скрыв эхо раздражения, ответила я, заходя в кабинет лаборантов.

На рентгене отчетливо выявлялось нехилое истончение хряща на головке бедренной кости и в вертлужной впадине.

— Дисплазия? — спросила я у Оксаны Владимировны, прижимающей снимок к оконному стеклу.

— Да. Но щенку еще нет шести месяцев, мы не имеем права выставлять дисплазию. Только подозрение на нее. — Задумчиво отозвалась она. — Как бы подвывих не случился… Эта… — Оксана Владимировна бросила взгляд на прикрытую входную дверь, очень тихо продолжила, — ебанутая курва, не только не следит за его питанием, но и бьет, судя по всему.

Мои пальцы, оглаживающие у щенка мягкую шерстку между купированных ушек, сжавшегося в комочек на смотровом столе, замерли. Я внимательно посмотрела на чуть подрагивающее тело пятимесячного щеночка, размером с крепкую взрослую дворнягу. Ребра торчали, обрубок хвоста прижат, голова спрятана. Кожа на боку сжавшегося песика собралась в складки, но не потому, что он был толстый, совсем наоборот, потому что организм рос, а обтягивать ему было нечего. Ни мышц, ни жира, которые надо прокачивать и накапливать — природой ведь заложен мощный костяк, который превращает все это в убойную силу… Но этот доходяга об этом не знал. Как и его придурочная хозяйка.

Доберманы — холерики, смелые и сильные собаки. Их щенки активные и любопытные. Но не этот. И щенки так сжимаются и трясутся, только зная, что проявлять силу бесполезно, их все равно забьют.

— Тварь. — Я зло посмотрела на дверь. — Господи, никогда к этому не привыкну. Зачем брать такого пса, если ни ухаживать ни заниматься с ним не хочешь?

— Для разведения. — Ветеринар села за свой стол и начала писать рекомендации по уходу за патологией щенка. — Щенков доберманов разбирают влет. Без документов они дешевле. То же самое и с другими породами. Только разведенцам невдомёк, что если за псом не ухаживать, он сначала становится физически калекой, а потом и психически. Особенно такие мощные породы. А потом плачут, что людей погрыз. Так из-за вашей тупости же… Собаку для любви брать нужно, а не для понтов и способа нажиться… Уходи из ветеринарке, Лен. Людей возненавидишь.

— Я сюда и пришла, потому что ненавижу. — Усмехнулась я, пытаясь приласкать затюканного щенка, все так же опасливо не поднимающего головы. — Теперь, видимо, еще сильнее начну. Ну что ты, малыш?.. Я не обижу. Посмотри на меня.

Но щенок не смотрел. Его хозяйка с неприязнью выслушала Оксану Владимировну, и задала главный для нее вопрос:

— Ну щенят-то он заделает?

Карандаш в моих пальцах переломился. Я старательно не поворачиваясь в сторону дверного проема, боясь не удержаться. Ей только что сообщили, что если она не начнет лечить мальчишку, он с такой прогрессей патологии к полутора годам ходить перестанет, а ей, блять, лишь бы навар на нем сделать, ведь случки же платные. И чем красивее потенциальный папаня, тем он дороже. Плюс, у кобелей нет циклов, как у сук, и оплодотворить они могут в любой момент, так что по всему городу можно целый день возить. От одной течной суки до следующей. И считать купюры.

— При случке, кобели упор держат на задних лапах, на них же и приходится вся нагрузка. Если он не сможет стоять, то и спариваться тоже. — Попробовала хоть так склонить эту овцу к лечению Оксана Владимировна. — Начинать нужно сейчас, потому что у него очень выражен дефицит…

— Я сейчас не могу. — Нагло перебила доктора эта свинья в человеческом обличии. — Мне на работу. И завтра тоже. Отпуск через месяц только.

— Вы можете оставить у нас на дневном стационаре, мы произведем необходимые инъекции, поставим капельницы, и вы сможете забрать его в конце рабочего дня.

Повисла нехорошая пауза. Я выглянула в проем и узрела обрюзгшее лицо хозяйки щенка в глубокой задумчивости жующую свои страшные губы. Ей хотелось и пряник съесть, поимев на кобеле деньги, и на хуй сесть, не вкладывая бабло в его здоровье. Но, взглянув на чек, протянутый ей Оксаной Владимировной, она все же кивнула, видимо, уготовив прижимающемуся к ее ногам доходяге судьбу быка-осеменителя.

Ассистентка Оксаны Владимировны, быстренько оформила щенка в стационар и провела оплату. Я пошла за ветеринаром в комнаты пустующего сейчас дневного стационара, чтобы помочь с бедолагой. Он снова сжался на столе, но совсем не возражал, когда я фиксировала его лапу к краю, нащупывая вену для заряжаемой ветеринаром капельницы.

— Сто к одному, не вернется она за ним. — Негромко сказала ветеринар, правильно располагая мои руки, чтобы сразу попасть иглой в вену. — Я специально чек отписала в два раза ниже, чтобы она только согласилась. Отдадим пацана Светке, она его пристроит в хорошие руки. А то у этой овцы и до года не доживет.

Я попала в вену вскинувшемуся собачьему ребенку, которого фиксатор все-таки удержал и успокаивающе чмокнула его в холодный мокрый нос. Он обалдело на меня посмотрел, а я рассмеялась, свободной рукой потрепав его у уха. Ему понравилось и он, напряженно глядя на меня, чуть склонил голову к моей руке, осторожно наслаждаясь, наверное, первой для него лаской. Закрепив иглу на лапе пластырем я протянула свободную руку, оглаживая уже оба его уха. Щенок во все глаза смотрел на меня, видимо боясь сморгнуть чудесное видение человека, проявляющего к нему доброту. Он немного расслабился даже, вытянув свое худое тело и не складывая его в калачик. Господи, и как рука-то поднялась на такое чудо? Мы с ним так и просидели, пока капельница не кончилась.

Как и предвещала Оксана Владимировна, хозяйка не явилась за доберманом, достаточно быстро освоившимся в помещении, и поджав хвост обнюхивающим каждый угол. Телефон эта овца дала неправильный. Мужской голос на том конце провода изумленно сообщил, что знать не знает ни о каком щенке, и что я ошиблась номером. Даже не удивительно

Светка, местная активистка и волонтер, неуемно спасающая бездомных животных и таскающая их к нам стадами, чуть не плача в трубку, говорила что взять ей некуда и у всех знакомых тоже передержка забита. А рабочий день между тем близился к концу. Оксана Владимировна, сидящая на кушетке в приемной и потягивая кофе со значением изогнула бровь, глядя на меня.

— Нет. Ну куда я его возьму? В общагу? — хмуро произнесла я, правильно расценив ее немое предложение. — Через неделю семестр начнется, и вторая работа… Да как?

— Ну возьми хотя бы на неделю Лен, — поддержала ветеринара ассистентка, угощая собачьим лакомством малыша, забившегося в угол при ее приближении. — Светка обязательно его пристроит. К тому же смотри, уже четыре часа прошло, а он ни одной лужи не оставил. Джентльмен!

— Хоть к чему-то эта овца его обучила. — Согласно кивнула Оксана Владимировна, отставляя чашку с кофе на подлокотник дивана. — Правда, страшно представить, какими методами. Лен, пора включаться в коллектив. А то мы все уже к себе брошенок устраивали. Одна ты остиплась. С боевым крещением, что ли!

Тяжко вздохнув, я поймала взгляд ни в чем не повинного собачьего ребенка и удрученно кивнула. Ну не выбрасывать же его на улицу, в самом деле! Пока я смахивала полы перед закрытием клинике, ассистентка собрала мне пакет со всякими собачьими ништяками. Оксана Владимировна выдала препараты и объяснила как и в какой последовательности их давать. Потом предложила подождать минут сорок, когда приедет ее муж и они бы меня с моими обретенным питомцем, увлеченно таскающим поводок по вымотому, еще мокрому полу, добросили бы до общаги.

— Да здесь с час всего идти. — Отмахнулась я, скидывая рабочий халат и натягивая кожаную куртку. — Заодно прогуляемся.

— Ты машину-то в ремонт отдала? — спросила ветеринар, заполняя документацию на стойке администратора.

— Нет. — Мрачно усмехнувшись себе в зеркале, ответила я, и пошла ловить песика. — Так во дворе и стоит. Как зарплату выдадут так отгоню в сервис.

— Жалко. А что там, не знаешь? У меня сын ремонтом занимается, может ему позвонить? По знакомству дешевле.

На работе я соврала, что моей машины на парковке клиники не видно потому, что она что-то не заводится. А не потому, что я по своей тупости влетела в бэху адвоката, который потом меня едва не трахнул на моей второй работе. Вот бы коллектив удивился. И скорее всего совсем не моей невнимательности на дороге.

— Нет, спасибо, Оксана Владимировна, — я присела у щенка, увлеченно мусолившего косточку. — Сама как-нибудь.

— Ну и зря ты Лена, помощь ни от кого не принимаешь. — Вздохнула женщина, откидывая черную косу за плечи. — Ладно люди. Но мы же ветеринары. Мы своих всегда выручаем.

Я усмехнулась и подняв поводок с пола, пращавшись, мягко потянула в сторону выхода. Щенок на удивление быстро сориентировался и даже неуверенно махнул хвостом, выходя со мной на крыльцо, медленно погружавшееся в ранние вечерние сумерки. Ну, значит к поводку тоже приучен. Уже неплохо.

Сбежав по крыльцу вниз, щенок терпеливо дожидался, пока я, ежась на холодном ветру, спущусь вслед за ним, застегивая куртку.

До общаги дошли достаточно быстро, к моей радости щенок выдавил из себя все физиологические отправления, на которые был способен, а значит до утра можно спать спокойно.

Перебежав по пешеходному переходу оживленную трассу, мы с щенком направились к моему подъезду и почти дошли до него когда за спиной прозвучал мучительно знакомый голос:

— Привет.

Я резко обернулась. Антон выходил из своей машины, припаркованный в паре метров от входа в в подъезд. Его взгляд скользнул по моему смелому защитнику, спрятавшемуся за мои ноги и храбро оттуда тявкнувшему. Антон насмешливо посмотрел на моего питомца.

— О, привет, жертва Бухенвальда. Надо к тебе кирпич привязать, а то ветром шатает, того и гляди унесет. — Дружелюбно сказал он моему питомцу, и снова посмотрел на меня, при это глаза его лукаво блеснули. — Скажи, у тебя как дела с совестью? Я уже вторую неделю с разбитым бампером езжу.

Скривившись, я потянула за собой образец собачьей доблести, быстро засеменивший рядом с моими ногами и пугливо оглядывающийся на белобрысого. Мы подошли к заднему бамперу белоснежной БМВ Антона. Целый. Вообще намека нет на трещину. Я, скептично приподняв бровь, вопросительно посмотрела на ничуть не смущенного ублюдского адвоката.

— Ну, хорошо-хорошо. — Фыркнул он, захлопывая дверь и подходя ко мне на расстояние вытянутой руки. — Я просто искал повод.

— Ну-ка, обоссы его. — Угрюмо приказала я своему верному заступнику, снова спрятавшемуся за мои ноги. — Ну ничего. Если он будет и дальше появляться в нашей жизни, мы выучим с тобой эту команду.

Договаривая слова, я поставила пакет на асфальт и рылась в сумке в поисках кошелька. Отсчитала сорок восемь тысяч и протянула Антону. Он расхохотался и отрицательно мотнул головой.

Вообще у меня в сумке лежала конверт с хорошей суммой. Вчера в клубе зарплату выдали и сегодня после работы я планировала дойти до банкомата и положить деньги на карту. Тогда общая сумма моего счета была бы достаточной, чтобы оформить первый взнос за ипотеку. В понедельник я планировала подойти к директору ветклиники, с которым была в неплохих отношениях, и попросить выдать мне справку о зарплате, с чуть подправленными цифрами… Вадик скоро выйдет из тюрьмы. И выгонит меня из общаги. Надо успеть…

Ну, коли пьянка такая пошла, придется отложить до следующей получки с клуба. Все равно я собиралась загасить коммунальный долг Гельки, а там явно они не пять тысяч должны, так что отложить на месяц ипотеку все равно бы пришлось.

Мои пальцы сжали конверт.

Когда я в него влетела, он сказал о тридцати тысячах, кажется. Я снова зарылась в сумке, и не вынимая из нее конверта отсчитала положенную сумму. И все вместе вновь протянула Антону.

Он, усмехнувшись, достал из кармана приталенного пиджака пачку сигарет и прикурив, облокотился бедром о крышку багажника.

— Не возьму. — Выдыхая дым в сторону, произнес он.

— Выброшу. — Холодно предупредила я, все так же стоя с протянутой рукой.

— Давай.

Мои пальцы разжались пуская семьдесят восемь тысяч по ветру в буквальном смысле. Отодвигая свидания с ипотечными кредиторами. Ну, еще раз проверю свой пакет документов, время теперь есть. Лизка, одна из танцовщиц, в том году трешку оформляла, так ее месяц мурыжили, то это не так, то другое не в порядке, то третьего не хватает. Так что бог с ним, с этими деньгами, все равно, про большому счету сорок восемь это подачка, а тридцатка реальная цена за мою тупость. За последнее платить, конечно, не хотелось, я даже симку для этого выкинула в день аварии. Но судьба злодейка, мать вашу…

Антон не отрывал задумчивого взгляда от моих глаз, внешне оставшись равнодушным к моему поступку. Думал, шучу, видимо. Зато теперь он больше не имеет права появляться в моей жизни. Пауза во время наших сцепившихся взглядов затягивалась. Послышался визг шин, когда купюры, гонимые ветерком, покатились по дорожному полотну. Затем громкий звук удара металла о металл, скрежет и звон битого стекла.

Я обернулась на дорогу. Какая ирония. Снова одна машина догнала другую в зад. Мужики выбежали из своих автомобилей и начали орать друг на друга, одновременно хватая Грановские деньги катящиеся по асфальту.

— Теперь поговорим? — хмыкнул Антон, тоже посмотрев на творившуюся на дороге вакханалию.

— Не о чем. — Я отвернулась от него и пошла прочь, требовательно дернув поводок запоздало засеменившего за мной щенка.

— Есть о чем. — Донеслось до меня его насмешливое возражения, когда я отошла приблизительно на метр. — Что сделает ректорат, узнав, где трудится студентка?

Исключат. Я остановилась, загоняя в себя желание выцарапать ему глаза.

— А они узнают? — я снова повернулась к нему, не скрывая неприязни.

— От тебя зависит. — Он выбросил окурок и повернувшись ко мне, чуть склонил голову на бок, испытывающе вглядываясь в мое лицо.

— Серьезно? — хохотнула я, с вызовом глядя на него. — Шантаж? Пиздуй и рассказывай, я под твою дудку плясать не собираюсь.

— Я в курсе. — Скучающе проронил он, блеснув льдистыми глазами. — Мне просто нужно было чем-то оборвать твою попытку красиво уйти в закат.

Не сдержавшись, я хохотнула, внимательно рассматривая его лицо. Он красив. Старше меня. Около тридцати, может быть. И довольно занятный. Хоть и сука. Чутье подсказывало немедленно отвернуться и уйти. Ибо ничем хорошим это явно не закончится. Но подлый азарт от его легкого признания, заставил меня стоять на месте.

— И зачем все это? — негромко спросила я.

— Сходи со мной на свидание.

Я выжидательно на него смотрела, но нет, он сказал это серьезно. Больной, что ли?

Антон, не дождавшись моей ответной реакции, закатил глаза и отошел от машины, направляясь ко мне с непонятным выражением в глазах. Остановился достаточно близко, чтобы вечерний ветер донес до меня ослабевший запах его парфюма. Легкая насмешка в глазах. Одним быстрым рывком дернул меня на себя и впился в губы. Меня словно снова бросило в полумрак вип-комнаты, когда я, растекаясь у него на коленях, отдала бразды правления безумию. Яркому, затягивающему, бескомпромиссному. По сосудам заструился жар, испепеляя любые попытки разума вырвать придурочную меня из хаоса диких ощущений. Я даже не поняла, как мои руки оказались на его шее, и почему я прижалась к его груди, послушно откинув голову, когда он чуть потянул меня за волосы, одновременно делая поцелуй грубее и глубже, рождая внизу живота набирающие силу волны томления.

Его вторая рука мягко надавила на поясницу, вынуждая придвинуться еще ближе. Нога дернулась в попытке лечь на его бедро, сделав контакт уже просто вызывающим. Я испуганно поставила стопу на землю. Нет… Хватит!..

— Хватит!.. — я рывком отстранилась, но отодвинуться от него полностью помешали его руки. Одна в моих волосах, вторая на талии. — Хватит, я сказала!

— Не хватит. — Негромко, с хрипотцой возразил он, улыбнувшись и высвободив руку из моих волос цапнул пальцем за подбородок, одновременно теснее прижимая к себе мое тело второй рукой. — Я жду правильного ответа на свое предложение.

— Нет!

— Не правильный ответ! — довольно хохотнул он, проведя языком по моим зло сжатым губам, вызвав этим ватную слабость в ногах.

— Хватит! Люди смотрят! — ну, это навскидку, из-за его широких плеч ничего не видно.

— И что? — он снова потянулся к моим губам, но вывернуть свой подбородок из его пальцев у меня не получалось. И, судя по всему, не особенно и хотелось.

Ибо руки, которыми я пыталась его оттолкнуть скользнули к его шее вовсе не с целью придушить.

— Завтра в шесть. Заберу. — Он отстранился, почти не дав мне погрузиться в ебучее сумасшествие и на последок шлепнув по ягодице пошел к своей машине.

— Хрен тебе! — разозлено выкрикнула я ему, испугавшись мыслей о том, что мне одеть. — У меня смена в клубе!

— Значит ее не будет. — Антон распахнул дверь, блеснув зубами в хищной улыбке и сел в салон.

Белая бэха лихо вырулила с парковки и посигналив мне ушла на шоссе. Я очумело посмотрела ему вслед и запоздало показала фак.

Спустя час, когда я в комнате отмывала в алюминиевом тазике своего доходягу, уже обвыкшегося с моим присутствием, и пытающимся сожрать пену и залить соседей, мне позвонил Рубен.

Вытирая об себя мокрые руки, я торопливо взяла трубку и прижимая ее плечом к уху, пыталась засунуть щенка обратно в тазик без катастрофических последствий.

— Май лавели герл Элен. — Вдохновенно начал Рубик, и закончил как-то совсем не в своем стиле. — Тут, короче такая херня — завтра в обед у тебя тренировка. Смену я перенес на среду.

— Это с какого такого хрена лысого, май свит тиче? — глухим от злобы голосом, спросила я. — Чтобы не мешать охмурять меня козлу, под которого ты меня с Луизой подкладывал?

— Элен, ю крэйзи бич! — Взвизгнул Рубик с армянским акцентом. — Никто тебя не подкладывал! А смену перенес, потому что Таньк… Тэйлор из отпуска вышла, андестенд, блять?

— Андестенд-андестенд. — Хохотнула я, доставая щенка, и кутая его в старое махровое полотенце. — Вери хорошо андестенд. Рубик, раз вы с Луизкой попрали собственные принципы…

— Я Роберто! Роберто! — Заистирил стрип-менеджер с такой силой, что я чуть трубку не выронила. — Никто ничего не пропир… не порпир! Чизас! Короче, так вышло, и ни о каком охмуряющем козле я понятия не имею! И если ты ищешь повод не подчиниться уставу заведения…

— Этот я еще ищу повод?! — у меня аж челюсть отвисла. — Да, я так понимаю, это еще и намек! Что, либо подчиняйся тому распорядку, который для меня через вас уготовил этот сучий адвокат, либо вылетишь с работы! Руб… Роберто! Ты под кого прогнулся-то?!

Рубик утробно зарычал и неожиданно выдал что-то на армянском. Зная его, явно матерное.

— Все, хорош уже! — следом рявкнул он. — Завтра в два жду в зале! И попробуй только не явиться!

Он отключился. Я, взвыв от злости, запустила телефоном в подушку. Щенок, совершенно мной позабытый, тихо сидел на моих коленях. Я устало посмотрела в настороженные темные бусины глаз. И тут, заворочавшись в попытке встать, он высунул нос из полотенца и осторожно лизнул меня в щеку. Пробно проявив заботу, готовый в любой момент сжаться калачиком в ответна привычную для него грубость. Я смотрела в насыщенно карие беспокойные глаза и чувствовала желание заплакать. Непонятно почему.

Я нервно хихикнула, огладив мокрую шерстку между ушек. Щенок, зажмурившись, когда я протянула руку к его голове, ожидая, видимо удара, удивленно на меня посмотрел. И уже вполне смело повторно лизнул меня в щеку и замотал купированным хвостом. И такая ласка в такой момент, полностью выбила меня из колени. Я обняла худое, мокрое, но такое теплое и пахнущее травяным шампунем тельце и прижала к себе. Щенок завилял хвостом сильнее и положив мне голову на плечо приоткрыл пасть, щекоча жарким дыханием мою шею. Улыбается.

Я невесело усмехнулась. Вот мы с тобой и нашлись, дружок. Два существа, которых постоянно пинают почти всю жизнь.

— Ну, мы им ноги еще пообломаем, да, малыш? — негромко произнесла я, поцеловав щенка в нос.

Тот поставил передние лапы мне на плечи и хрюкая от восторга принялся лизать лицо. Я рассмеялась, пытаясь увернуться, но он начинал слюнявить мои волосы.

Позже, покормив его, я приглашающе хлопнула рукой по дивану. Он запрыгнул и, лизнув мне стопу, свернулся калачиком в ногах. Поел от пуза, впервые, наверное. Ибо аж глаза боялся закрыть, жадно треская корм из миски и безостановочно виляя хвостом. Если аппетит сохранится, он быстро наберет в весе. Я задумчиво смотрела на обвисшую кожу на его боке, собирающуюся в складки.

— Назову тебя Гармошкой. — Я потянулась к кнопке торшера в изголовье дивана и комната погрузилась во мрак. — Не возражаешь?

Песик махнул хвостом и снова лизнул мою ногу. Явно согласился.