Я с тоской просматриваю в интернете объявления о сдаче помещений в аренду и неторопливо потягиваю едва теплый чай с лимоном, глубоко и медленно вдыхая утренний воздух, витающий по открытой веранде моего кафе. Которое мне придется закрывать.

Придется. Закрывать здесь и открывать где-то в другом месте. Невольно морщусь, когда снова воспроизвожу в голове слово «закрывать».

Причина проста — мой арендодатель поднял цену на аренду, и ввиду того, что потянуть я ее уже не могла, да и, по правде говоря, не стоило оно того, мне нужно другое место. Хотя, в этой ситуации плюс все же есть — на конец июля цена аренды помещений под летние кафе, а мое было именно летним, существенно ниже, чем перед открытием сезона. Вопрос был в том, что найти новую площадку, когда все адекватные предприниматели готовятся к этому с весны ну крайне сложно. Негативный исход заключался в том, что оставшиеся почти два месяца — сентябрь в наших краях весьма себе теплый, я и мои люди, скорее всего, останемся без работы.

Поступок моего арендодателя я понимала прекрасно, он поднял цену вовсе не с пустого места, а потому что дружил с Гоги, который своими кальянными весь город опутал. И Гоги присмотрел мое место в аренду для своего заведения.

Я снова делаю глоток и невольно кривлюсь — чай совсем остыл. Оглядываюсь на стойку бара и подаю официантке знак заменить чай.

— Здравствуй, дорогая! — Внезапно гаркнули у меня над ухом, заставив от неожиданности подпрыгнуть на плетеном кресле.

Я настороженно смотрю на мужчину, упавшего за мой столик напротив меня и довольно мне улыбающегося, словно бы старой знакомой. В том, что я его не знала, была абсолютно уверена. Короткостриженый брюнет, высокий лоб, резкие скулы, глаза скрыты зеркальными авиаторами. Широкие плечи обтягивает хлопковая темно-синяя рубашка с коротким рукавом. Длинные пальцы выудили из кармана черных джинс телефон, пачку сигарет и ключи, звякнувшие о стеклянную поверхность стола.

— Прости, задержался. Пробки, чтоб их. — Произносит ровно, сверкая зубами в ласковой улыбке и стягивая авиаторы, чтобы пронзить меня взглядом странных, просто непередаваемо странных глаз непонятного, какого-то неопределяемого цвета.

И взгляд этих глаз супротив доброжелательной улыбке резок и холоден, настолько пронизывающе неприятен, что заставляет невольно оторопеть.

— Простите, кажется, вы обозна… — спустя длительную паузу, напряженно начинаю я, но он, резко подавшись вперед за столом ко мне, тихо и с таким же замораживающим как и во взгляде чувством, произносит:

— Подыграйте мне, прошу вас. Я надолго не задержу.

Я теряюсь от несочетаемой смеси просьбы и приказа в его тоне. Мне еще не доводилось слышать подобного прежде. Чувствуя внутреннее напряжение и инстинктивное желание поскорее прогнать незнакомца, я почему-то киваю. И теряюсь еще больше. Какого черта?..

Мужчина довольно улыбается и откидывается на спинку кресла, несколько нервозно барабаня пальцами по столешнице. Задумчивый взгляд его глаз прямо-таки вбуравливается в мои и, словно бы, гипнотизирует, порождая ожидание чего-то нехорошего и все большее желание попросить его уйти. Но я никаких попыток прогнать его почему-то не предпринимаю, а только лишь сижу и хлопаю глазами.

— Долго ждала? — я не сразу понимаю, что он продолжает спектакль, на который я согласилась не иначе как сдуру.

— Нет, не долго. — Бормочу я, с усилием заставив себя оторвать взгляд от его гипнотических глаз и снова смотрю в экран своего смартфона, дальше листая объявления. И тщетно пытаясь вернуть самоконтроль.

Присутствие этого мужчины очень давит, как-то необъяснимо будоражит и путает мысли. Чувствуя идиотизм всей ситуации, слегка качаю головой. Странная у меня реакция на незнакомца. Пытаюсь отбросить попытку самоанализа. У каждого свои проблемы. Может быть, его поклонница одолела, на вид он неплох. А может новый подкат такой? Я поднимаю взгляд на мужчину и мои руки трогает дрожь от его пронизывающего взгляда. Нет, едва ли, на пикапера он не похож. Хотя, кто его знает. Впрочем, какая мне разница? Ну, сидит себе мужик, не пристает и вообще ничего не делает. Ну и пусть сидит. У каждого свои проблемы. У меня вот с арендой.

— Ваш чай, Ольга Дмитриевна. — Произносит Алена, ставя передо мной чашку.

Я вздрагиваю, отмечая, что пока пыталась успокоиться, то уже настолько погрузилась в себя, что даже не услышала стук ее невысоких каблучков по плитке.

— Да, спасибо. — Киваю ей, и, заметив ее краткую заминку при взгляде на моего неожиданного компаньона, спрашиваю, глядя в его лицо, с ленивым интересом осматривающим официантку, — кофе?

— Американо, пожалуйста, Алена. — Он переводит взгляд от бейджа на белой блузке Алены и вполне доброжелательно ей улыбается. Но я замечаю, что ей тоже становится не по себе, хотя виду она и не подает, кивает и уходит к бару. А он снова переводит на меня взгляд своих необычных глаз. — Оль, может в кино?

Это уже более чем странно. Я оглядываюсь на свое полупустое кафе. Заняты всего три столика. Вдали от нас, у входа, два воркующих подростка кормят друг друга мороженым. Недалеко от бара сидит мама и трое детишек. За дальним столом двое средних лет мужчин и женщина увлеченно что-то обсуждают и поедают шашлык, запивая пивом. И не было никого похожего на фанатичную поклонницу, вынудившую этого человека сесть за мой столик.

— Не туда смотрите. — Усмехается он, протягивая руку, чтобы вытянуть мой телефон из пальцев, отложить его на стол и сжать мою ладонь.

Я удивленно приподнимаю бровь и смотрю в его глаза, в которых плещется не то ирония, не то издевка. Хочу убрать руку, чувствуя, что кожу моей ладони будто жжет под его пальцами, но он сжимает мою руку крепче. Он чуть склоняет голову в сторону выхода, а когда я, инстинктивно поддаюсь этому знаку и начинаю поворачивать голову в сторону выхода, резко, но тихо предупреждает, — не так откровенно осматривайтесь. У вас застежка на обуви расстегнулась, да, Оль?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я невольно прикусываю губу, чувствуя, что меня влечет в эту азартную игру с неизвестными правилами. Он улыбается снова, но глаза его очень серьезны. Я мягко высвобождаю руку, чтобы склониться на стуле, якобы поправляя ремешок босоножек, и бросаю осторожный взгляд на выход.

Там, в нескольких метрах, на тротуаре рядом с оживленной проезжей частью стоят двое парней и один из них смотрит прямо на меня. Я торопливо отвожу взгляд и выпрямляюсь на своем стуле, в некотором замешательстве глядя на своего достаточно хищно улыбающегося соседа, вопросительно приподнимающего бровь.

— У нас есть кнопка, мы можем вызвать охрану… — тихо предлагаю я, невольно ежась под его взглядом и физически чувствуя на себе еще один, от того самого парня, что находился за пределами кафе.

— У нас? — повторяет мужчина, благодарно кивнув подошедшей официантке, поставившей перед ним кофе.

— Это мое кафе. — Когда Алена удаляется, негромко поясняю я, чувствуя, как тревожно забилось сердце. — У меня договор с ЧОПом. Приедут, самое большее, минут через десять.

Он отчего-то весьма весело расхохотался, глядя на меня с непередаваемым удовлетворением.

— Ольга, а вы часто так помогаете незнакомцам? — все так же веселясь и не повышая голоса, спрашивает он, помешивая ложечкой кофе, — а может быть, я бандит какой? И это не мне помощь нужна?

— Но это же вы подсели ко мне, и попросили подыграть, а не те люди, — чувствуя себя уязвленной от его смешливого тона, отвечаю я, пригубив чай. — Да и трое на одного…

— Не дура. Задача усложняется.

— Что? — я аж чаем давлюсь, во все глаза глядя на задумчивое лицо мужика, отложившего ложечку и оставившего свой кофе нетронутым.

— Что? — повторяет он, выуживая из пачки сигарету и прищуриваясь, глядя на меня, щелкает зажигалкой. — Быть такой отзывчивой, это плохо, говорю. — Выдыхает дым сторону, отводя взгляд. — В наши волчьи времена особенно плохо.

Я недовольно поджимаю губы, чувствуя себя очень глупо. Помощь ему предлагаю, а он надо мной смеется. Вот с какого рожна я вообще в этом участвую?

— Послушайте, если у вас какие-то проблемы, — вдохнув и выдохнув, серьезным тоном произношу я, на что он вызывающе усмехается, пробуждая во мне раздражение, — то вам следует обратиться в полицию. — И зачем-то добавляю, — если хотите, могу позвонить я.

Он опять рассмеялся, будто я сказала что-то весьма забавное. Я в ожидании смотрю, как он наливает в блюдце кофе и опускает туда едва прикуренную сигарету, которая с громким шипением гаснет. Смотрю на это и молчу. Сама не зная почему. Он бросает на меня острый, пронизывающий взгляд, и, протянув руку, снова сжимает мою ладонь, только опустившую чашку на столешницу. Я хочу отстранить его пальцы, но он сжимает сильнее и подносит к своему лицу. Я замираю, а он неожиданно мягко касается губами тыльной стороны моей ладони. Легкая, приятная истома пронеслась под кожей, будто происходило что-то интимное. Я приоткрываю губы, но снова молчу, падая в омут его глаз, множащих и подогревающих эту самую истому под кожей.

— Вы из вымирающего вида женщин, Ольга. — Едва слышно шепчет он, глядя на окончательно растерявшуюся меня глубоким, пробирающим взглядом, и отпускает мою руку, которую я торопливо и несколько резко дергаю к себе, ощущая жар на коже, в месте прикосновения его губ и не в силах пояснить себе причину внезапно участившегося сердцебиения.

А его глаза все больше затягивают. Зелёно-карие, внезапно понимаю я. Будоражащие кровь в сузившихся сосудах.

Дикость.

Я только разомкнула губы, даже еще не зная, что выдаст мой мозг под гнетом замешательства, когда меня снова едва не пугает голос Алены, так же неожиданно появляющейся перед столиком.

— Ольга Дмитриевна, там Владимир приехал.

Новость отрезвляет. Очень. Я сдерживаю желание закатить глаза. Владимир это мой арендодатель, который с момента, когда сказал мне о повышении арендной платы, прекрасно зная, что я ее не потяну, приезжал теперь каждый день и мешал. То, видите ли, кухня у меня грязная, то туалет не помыт, то тент на веранде порванный (где именно мы так и не нашли), в общем действуя на нервы и мотивируя съезжать еще до конца оплаченного месяца.

Владимир появляется очень вовремя и сразу направляется ко мне, по пути захватив еще один стул, и вызвав опасение, что и этот, как и предыдущий, он своей массой сломает. Благо, этот стул все же выдерживает, когда Владимир запихивает в него свой необъятный зад, полностью проигнорировав присутствие за столом моего собеседника. А того, казалось, это вполне устраивает. Он прячет улыбку за чашкой кофе, с интересом разглядывая колыхающиеся при каждом движении телеса Владимира.

— Ольга Дмитриевна, как хорошо, что я вас застал, — добродушно улыбается арендодатель, складывая свои ручищи на стол. — А то, такое впечатление, что вы и вовсе забыли, что у вас тут кафешка.

— Зато вы об этом хорошо помните. — Не сдержав раздражения в голосе, парирую я. — Владимир, у нас проплачено до конца месяца и я не съеду раньше оговоренного срока, ну сколько можно уже приезжать сюда и мучать мой персонал?

— О чем вы? — деланно удивляется Владимир, приподнимаю густые белесые брови на своем вечно багровом лице. — Я приезжаю сюда с целью прикинуть объем ремонта, чтобы пустить следующего, — он делает акцент на паузе и гадко и с выражением заканчивает, — приличного и чистоплотного арендатора, а то с нынешним у меня проблемы.

Я обомлела от возмущения глядя на этого гада. Да у меня всегда чисто! Ежедневная и текущая уборка! Повара вообще драют кухню с шуманитом. Да претензий даже не имела санэпидстанция, которую, как я подозреваю, он натравил, когда первый месяц после подъема арендной платы, я все же оплатила, наивно полагая, что цену он все же снизит. Пока про Гоги не узнала.

— Владимир, это переходит уже все границы!.. Дайте нам месяц спокойно доработать и мы съедем! — Мои пальцы непроизвольно сжимают столешницу, чтобы не наградить негодяя пощечиной. — Полтора года у вас не было ко мне никаких претензий!..

— Полтора года вы вели себя как приличный арендатор. — Мерзко улыбается Владимир, с вызовом глядя мне в глаза.

— Уважаемый, — вопреки обращению, уважения в этом тоне успешно позабытого нами мужика совсем не чувствовалось, — сколько у вас эта площадь стоит? Миллиона три я б за нее дал.

Владимир и я одновременно в бесконечном удивлении уставились на мужика, внимательно смотрящего моему мерзкому арендодателю в глаза.

— А вы кто вообще? — с подозрением спрашивает Владимир и я солидарно киваю, обзывая себя идиоткой за то, что этот единственно рациональный вопрос задала не я, предпочитая этому свои странные реакции на прикосновения и взгляды от человека, которого вижу вообще впервые в жизни.

— Потенциальный покупатель. — Усмехается он, мазнув по мне веселым взглядом и пригубив кофе. — Так что, три ляма? Хотя… — Он задумчиво оглядывается. — Хотя нет, на три не тянет. Сколько тут квадратов? Восемьдесят навскидку. Плюс строение хлипенькое, это же летняя кафешка, да? Так-так, собственного заезда нет, проходимость только летом неплохая и то, из-за лесопарковой зоны, хотя она и не близко… Нет, три это многовато. За два семьсот вполне себе… Оля, я тебе, конечно, могу в качестве предсвадебного подарка этот загон купить, но перспектива здесь слабая. Хотя знаешь, дорогая, — мужик переводит взгляд с охреневающей меня на не менее охреневающего Владимира, — принцип дороже денег. Три сто мое последнее предложение, соглашайтесь.

Мы с Владимиром недоуменно переглядываемся. Мужик мягко наступает на мою ногу под столом, намекая очевидно, сохранить театр. Только вот смысл спектакля я как не понимала, так и не понимаю.

— Я… — Владимир оглядывается на стойку и просит у Алены стакан воды, потом берет салфетку со стола и вытирает потный лоб. — Я вообще-то не планировал продавать…

— Уверены? — усмехается мужик. — Мне казалось, вы отрабатываете последний сезон, потому что строительная компания «Сокол» выкупает всю территорию у муниципалитета и вы тут оказываетесь, как бы… скажем в зоне риска… — Мужик, чуть склонив голову, пристально и неожиданно по деловому смотрит в настороженное лицо Владимира, нахмурившего свои кустистые брови. — И вы прекрасно понимаете, что работать вашим арендаторам все равно не дадут. Поэтому цену подняли в текущем сезоне, верно? Чтобы хоть что-то поиметь. — Он сухо улыбается и берет сигарету.

Я изумленно перевожу взгляд со своего арендодателя на незнакомца и не могу поверить услышанному. Крайне напряженно обдумывая сложившуюся ситуацию и утирая лицо, покрывшееся крупными бисеринами пота, Владимир бормочет:

— Тут вообще-то нельзя курить.

— Так это мое кафе, нет? — ухмыляется мужик, стряхивая пепел на салфетку. — Или вы отказываетесь от трех миллионов ста тысяч? Имейте в виду, дальше я буду играть исключительно на понижение, пока не дойду до двух семьсот, а затем и вовсе откажусь от своей затеи, если мы с вами так и не придем к консенсусу.

Владимир дураком не был, поэтому, залпом выпив принесенную воду, дает согласие. Мужик, представившись Александром, подмигивает растерянной мне, и назначает встречу Владимиру в каком-то бизнес центре для оформления продажи. Александр поднялся из-за стола, достал портмоне и, кинув пару купюр на столик, протягивает мне руку.

— Поехали, Оль.

Я, глядя на его пальцы, силюсь понять, что именно только что произошло и не сразу осознаю значение этого жеста и его слов. Хрипло отвечаю, что я на машине.

— Ах да, я и забыл. — Вполне себе правдиво лжет Александр, который знать об этом не мог, и, склонившись, вскользь проводит мне губами по скуле, окатив слабым запахом вкусного парфюма и пробуждая внутренний озноб. — До вечера, дорогая, я пару дел завершу и приеду домой.

Когда он покинул пределы кафе, я запоздало замечаю что трио, на которое Александр указывал исчезло.

— Ольга Дмитриевна… — неожиданно смущенно зовет меня Владимир, вытирая лицо ладонью, потому что все салфетки перевел. — У тебя водка есть?

Я отрицательно мотаю головой, все еще глядя перед собой и пытаясь переварить случившееся.

— Пиво сейчас не поможет… — продолжал бормотать Владимир. — Ольга Дмитриевна… Вот уж удружила ты, так удружила! И чего только ныла два с половиной месяца, я не понимаю… Взяла бы своего хахал… жениха, да сразу ко мне с таким предложением, разве я бы отказал? Полтора года ведь сотрудничали без проблем!.. Как бы я вам отказал?..

— Ага, — только и выдавливаю я, залпом допивая оставшийся холодный чай.

* * *

День клонился к закату. Саше казалось, что несмотря на ополовиненный флакон парфюма, в кабинете все еще витал противный запах пота от хряка Владимира, который вместе со своим туповатым юристом утром знатно потрепал ему нервы.

Саша откинулся на спинку кресла в своем офисе и бросил взгляд на наручные часы. Без десяти девять, опаздывает. Впрочем, он обещал к девяти, значит и будет в девять, пунктуальности ему не занимать. Саша вынул из кармана брюк свой телефон, решив скоротать время. Усмехнувшись, отослал по вотсаппу очередной мем на избитую тему, которой так любил доводить своего адвоката до белого каления. Почти одновременно с этим действием дверь его офиса распахнулась, впуская долгожданного позднего посетителя.

— Помяни черта… — Резюмировал Саша, отложив телефон и потягиваясь в кресле, — вечер добрый, Антон Дмитриевич. Что-то вы выглядите не очень.

Антон устало отсалютовал ему рукой, не отрывая взгляда от экрана мобильного в своей руке и, недовольно прицокнув языком, подошел к стеллажу в углу кабинета, чтобы взять оттуда бутылку хорошего бренди и пару бокалов.

— Вот скажи мне, Зорин, — чуть хрипло, с легким эхо раздражения произнес Антон, усаживаясь в кресло для посетителей и наполняя бокалы, — ты же знаешь, что у меня телефон на прослушке и все мои переписки отслеживаются?

— Я же тебе об этом и рассказал, — Саша благодарно кивнул, принимая протянутый бокал и повел уголком губ, сдерживая саркастичную усмешку, — так что нет, разумеется, я не в курсе.

— Тогда какого хрена ты мне такое отправляешь? — буркнул Антон, смерив Зорина тяжелым взглядом и кивнув на свой телефон, отложенный на край стола.

— Мне же нужно как-то тебя поддержать. — Саша негромко рассмеялся, чокаясь с Грановским бокалом и отпивая бренди.

— Поддержать? — Антон одним глотком осушил свой бокал, и, бросив взгляд на экран своего мобильного, процитировал слова с картинки, которую ему отправил Зорин, — «отношения не делают человека счастливым, а кокаин делает». Ты серьезно, да?

— А что тебе не нравится? — снова рассмеялся Саша, едва не поперхнувшись алкоголем от мрачного взгляда Грановского. — Господи, уймись. Что ты нервный такой? Тебя же всегда это веселило.

— Да уж, весело. — Антон снова наполнил бокалы и устало прикрыл глаза, заталкивая в себя такой ненужный и такой немотивированный приступ злости. Отметив, что с каждой неделей ему все больше сил приходится тратить на самоконтроль, откинулся на спинку кресла, несколько нервно играя плеском жидкости в бокале на подлокотнике. Удрученно улыбнулся и, не открывая глаз, негромко произнес, — иногда я забываю, насколько ты циничный тролль, Зорин. Хотя, твоя дерьмовая шутка про расширение мне понравилась.

— Про расширение? — Саша сдержал желание зевнуть и скользнул задумчивым взглядом по излишне бледному и осунувшемуся лицу Антона, все так же расслабленно сидящему в кресле с закрытыми глазами. — Про какое расширение?

— Как там было-то… — Антон вяло махнул рукой едва не выронив бокал. — Ты на той неделе мне присылал. А, вот, вспомнил: кокаин вызывает кратковременное расширение зрачков и круга друзей.

Саша, снова пригубив бренди фыркнул и отвел взгляд от Антона, мельком отметив слабый тремор на кончиках пальцев его руки, лежащей на подлокотнике. Это Зорину не понравилось. Он уже видел подобное и это свидетельствовало о нехорошем.

— Ты плохо выглядишь, Антон. — Негромко и осторожно произнес Саша, прекрасно зная, что у Грановского в такие моменты частенько случаются внезапные перепады настроения, а мозг Антона, его чутье и профессионализм сейчас нужны Зорину как никогда.

— Это ненадолго. — Спустя незначительную паузу ответил Антон, с кряхтением поднимаясь с кресла и направляясь к окну. — Мне впервые в жизни времени просто катастрофически ни на что не хватает. — Поднял жалюзи, распахнул окно и оперевшись бедром о подоконник, выудил из кармана приталенного блейзера пачку сигарет. Щелчок зажигалки, долгая затяжка и тихое пояснение, — это следствие усталости, а не того, о чем ты подумал. Соображаю я хорошо. А в связи с твоим форс-мажором даже лучше чем обычно, так что будь спокоен.

Саша сдержал желание нервно побарабанить пальцами по подлокотнику своего кресла. В голове скреблась одна сердобольная мысль, но он знал, что ничего хорошего из этой самой мысли не выйдет, а если даже случится чудо и выйдет, Зорину сейчас совсем не с руки будут последствия. Поэтому предложение помощи так и осталось не озвученным.

Чувствуя некоторую неловкость за задушенный порыв, Саша одним глотком допил алкоголь и, отставив бокал, поднялся и подошел к Антону. Грановский молча толкнул к нему пачку сигарет на подоконнике, не отрывая взгляда от закатывающегося за высотки багрового круга солнца, красящего небо в насыщенные оттенки рубина и розового вина.

— Не нашел еще свою сбежавшую невесту? — негромко поинтересовался Саша, щелкнув зажигалкой и затягиваясь дымом.

— Как сквозь землю провалилась… — Антон протяжно выдохнул дым и, прикрыв глаза, с силой помассировал висок пальцами с зажатой сигаретой, невольно поморщившись. — Твою мать, мигрень одолела, что сил уже нет… — Усмехнулся, упреждая Зорина взглядом от возврата к замятой теме. — Три месяца уже шерстим, а все без толку. Устал, как собака, работы валом… Когда найду ее, по заднице надаю.

— Три месяца это сильно для двадцатилетней девочки без связей, не находишь, Антон?

— Нахожу. Тоже подозреваю, что там не без покровителя. Просто логика спотыкается на этом. Впрочем, ладно, лирика это все. — Антон снова сдержал приступ безосновательного раздражения так и желающего выплеснуться на Зорина, который ему совсем недавно оказал действительно большую услугу, — кстати, все забывал сказать тебе спасибо за то, что местных маклеров потряс. А то город у вас большой, у меня с этим здесь явно бы проблемы нарисовались. Так что спасибо, Сань.

— Да было бы за что. По итогу информации-то никакой. — Зорин перевел взгляд на задумчивое лицо Антона и предложил, — если хочешь, могу еще на Тихоходке спросить, тоже связи есть.

— Насколько тесные? — Антон заинтересованно повел бровью, оглядываясь в поисках чего-то, обо что можно было бы затушить докуренную сигарету, но не найдя ничего подходящего, пожал плечами и затушил об пачку, поднимая на задумчивого Сашу выжидательный взгляд.

— Не сказать, чтобы прямо дружеские, но и выше разряда просто знакомых. У Коваля на даче вместе бухали и на охоту в Башкирию пару раз ездили. — Саша сбил ногтем тлеющий остаток с сигареты в открытое окно, и, выдохнув дым, выкинул окурок, проследив за его полетом. — Да и с Пашкой можно поговорить, он мужик нормальный, лишних вопросов не задаст. Итого еще две-три территории просканируешь.

— Буду признателен, Сань. — Антон благодарно посмотрел на Зорина и, вернувшись к столу, достал из дипломата стопку бумаг. — Что по части уже твоих просьб, я все подготовил. Юридически комар носа не подточит. Там можно, конечно… Хотя нет, там тоже не подточит. — Антон фыркнул, вспоминая недовольное лицо Зимина, бурчащего, что когда-нибудь такие «шабашки» от Антона его, бедного бедного бухгалтера, в могилу сведут. — Как я понимаю, твое третье лицо не в курсе твоего коварного замысла?

— Не-а. — Зорин, повернувшись к окну спиной, слегка прищурено смотрел на бумаги, ощущая странное, сосущее чувство где-то в районе солнечного сплетения от осознания, что все — пан или пропал. Обратного пути нет. — И я бы предпочел, чтобы она и далее оставалась в неведении.

— А вот с этим есть некоторая заминка. — Антон нахмурено скользил взглядом по стопкам бумаг, распределенным на столе. — Если ты перепродаешь ей якобы только одну кафешку, то объем вот этого всего скрыть будет сложно. Хотя, если только по последнему листку впихивать… — Антон прикусил губу, испытывающее глядя на договоры. — Ты эту Ольгу Дмитриевну набухай что ли, или напугай, чтобы эмоционально нестабильна была, следовательно невнимательна и твой театр не погорел.

— Набухай. — Повторил Зорин и весело фыркнул с иронией глядя на Грановского. — Там леди, хотя… глазами интересно зыркает…Знаешь, что говорит, когда кто-то на нее наезжает? «Это переходит все границы!» — Саша очень похоже передразнил тон Ольги и расхохотался. — Я, когда это услышал, кофе пил и он у меня чуть носом не пошел. Шекспировская мадам. Но очаровательна, надо признать.

— Ты смотри там, не влипни. Я тоже сначала подумал, что моя просто очаровательна, а теперь, блять, по всей стране ищу и успокоиться не могу. — Усмехнулся Антон. — Ты в ней уверен? А то знаешь, какие бабы пошли… Вспомнить хотя бы историю с бывшей Зимина.

— Я в людях не ошибаюсь, Антон.

Зорин, в который раз за день набрал номер Ольги, но снова вместо вызова нажал на отбой. Рано. Нужно продумать абсолютно все. Рисковать больше нельзя. Хотя, по сути, что может быть большим риском, чем то, что он делает сейчас? Саша усмехнулся и, подойдя к Антону, наполнил бокалы, внимательно слушая пояснения Антона, раскладывающего все по полочкам.

Когда все вопросы были утрясены, Саша сидел на подоконнике цедил бренди из бутылки и ухмыляясь смотрел на Антона, самозабвенно что-то помечающего в документах и иногда четрыхающегося.

— Тоша, хочешь анекдот? — Зорин подкурил сигарету и по-злодейски поиграл бровями.

— Сань, если снова… — страдальчески закатил глаза Антон.

— Ты просто послушай, «-Алло, здравствуйте, можно заказать дорожку? — Сколько грамм? — Ой, а это не боулинг?».

— Зорин, я иногда подумываю сдать тебя мусорам. — Отсмеявшись, ухмыльнулся Грановский, и бросил на друга многозначительный взгляд. — Посчитать, на сколько лет ты тогда сядешь в совокупности?

— О, я еще один анекдот вспомнил!

— Твою-то ма-а-а-ать…

— Маму не трогай! Но это не анекдот, а скорее, так сказать, современная народная мудрость. Спрошу потом у тебя, правдиво это или нет. — Давясь смехом, произнес Саша, с удовольствием глядя на упавшего в кресло Антона, прикрывшего ладонью глаза. — Вот, слушай: рассыпать соль — к несчастью? Люди, которым доводилось в панике высыпать килограмм кокаина в унитаз считают, что вы ничего не знаете о несчастьях. Ну что, Тоша, правда это, нет?

— Не знаю, блять, не проверял. — Не сдержавшись, Антон прыснул, с укоризной глядя на ухахатывающегося друга.

— Еще один анекдот вспомнил!

— Я тебя сейчас из окна выброшу.

— Там про Иуду, слыхал?

— Про Иуду нет, валяй. — Горестно вздохнул Антон, чиркая зажигалкой и подкуривая сигарету.