Вопль Миньли застыл на лету. Прямо на неё мчался огромный тигр. В оскаленной пасти сверкали клыки; когти, острые как кинжалы, целились ей в грудь. Спасения не было.

Вдруг сбоку мелькнуло что-то алое и с ходу отбросило в сторону тигриные когти. Миньли ахнула. Раздался страшный рёв – это взревел Дракон, когда когти полоснули его по лапе. Вложив в удар всю свою силу и ярость, Дракон другой лапой отшвырнул тигра прочь, да так, что тот кувыркнулся в воздухе.

– ВОН ОТСЮДА! – прогрохотал Дракон.

Миньли сжалась. Она и представить не могла, что у её Дракона бывает такой голос.

Тигр злобно зыркал исподлобья – точьв-точь избалованный мальчишка, у которого отняли игрушку. Теперь стало ясно, что это не просто тигр. Он был поистине огромный – больше лошади, больше буйвола – и мутно-зелёный, как песок на берегу, забрызганный океанской пеной. Даже в тусклом свете луны было видно, что глаза его налиты ненавистью.

– ВОН! – повторил Дракон.

Только тут Миньли поняла, что её Дракон гораздо, гораздо больше, чем этот тигр. Но из-за лютой злобы, сверкавшей в тигриных глазах, казалось, что силы у них равны.

Издав напоследок ещё один злобный рык, тигр всё-таки повернулся и ушёл прочь. Дракон по-прежнему грозно возвышался в полный рост, пока даже тигриная тень не скрылась из виду.

– Миньли, ты цела?

– Этот тигр… – медленно, точно в полусне, проговорила Миньли, – хотел меня убить.

– Знаю, – ответил Дракон. – Он очень злой. По-настоящему злой. Я сразу это почувствовал, когда ты закричала.

Сама не понимая почему, Миньли громко разрыдалась. Тигриный рык по-прежнему эхом отдавался у неё в ушах; она словно наяву видела эти страшные когти и клыки. Только теперь, когда опасность миновала, ужас настиг её.

– Всё хорошо, – Дракон нежно положил лапу ей на плечо.

И тут Миньли заметила на его лапе четыре длинных, глубоких кровоточащих пореза – следы тигриных когтей. Она вздрогнула и утёрла слёзы.

– Ты ранен…

Царапины распухали на глазах.

– Всё хорошо, – повторил Дракон. – Не волнуйся. На нас, драконах, всё быстро заживает.

Они вернулись в пещеру. Миньли промыла раны водой из кувшина и обернула лапу Дракона своим покрывалом, но кровь не унималась.

– Что-то мне не по себе, – хрипло проговорил Дракон, и взгляд его помутнел. – Я лучше посплю.

– Поспи, поспи! А когда проснёшься, тебе станет легче.

Однако в горле у Миньли стоял комок. С Драконом явно творилось неладное. Она это точно знала. Во сне он хрипел, метался и дышал всё тяжелее, а шкура была влажной. Всякий раз, разворачивая покрывало, Миньли вздрагивала и отшатывалась: раны почернели, из них сочилась ужасная на вид бурая жидкость. Миньли била дрожь, и вовсе не от холода.

«Ему всё хуже и хуже, – думала она. – Нужно бежать за помощью. Но как оставить его одного? Что же мне делать?»

Когда первый солнечный луч проник в пещеру, Дракон дышал всё так же хрипло. Миньли принялась будить его, но он не просыпался, и ей стало совсем страшно.

«Что же делать, что?! – Мысль её металась, словно вспугнутая бабочка. – Знаю! Я пойду в ту жёлтую деревню. Вдруг там найдётся кто-нибудь, кто сумеет нам помочь!»

– Я иду за подмогой, – прошептала она в драконье ухо. – Скоро вернусь. Ты только держись, ладно?

Но Дракон ничего не ответил. В глазах у Миньли защипало, и она выбежала из пещеры, даже не прихватив ничего из своих вещей.

Солнце уже поднялось, и Миньли зажмурилась от яркого света. Ветер по-прежнему яростно дул, но она, не замечая этого, со всех ног неслась вверх по склону, к жёлтому пятну, маячившему высоко на горе.