Где-то возле озера Корлан, Северная Элара

Однако через полчасика они не явились.

День клонился к закату. Противник, видимо, решил, что уже поздно начинать генеральное сражение. Машина стояла на страже у Стены Монтвейла, а из-за неё доносился стук и крики артиллерийских команд, приказы и топот сапог возвращавшихся в лагерь солдат. Свет тысячи костров поднимался от захваченных эларийских заграждений и создавал зловещее зарево, придавая тучам цвет теплящихся углей.

Мы предавались размышлениям и спорили в эларийском лагере. Чем больше затягивался совет, тем меньше терпения оставалось у его участников.

— Не то чтобы нельзя копать, — говорила генерал Алуна, от её хороших манер почти ничего не осталось, — но в десятый раз повторяю: чёртова машина умеет ходить! Мы можем всю ночь работать как проклятые, вырыть такую шахту, чтобы наверняка похоронить эту штуку, а на утро, заметив опасность, она отойдёт на пять шагов в сторону. Вот и вся ловушка.

— Ты когда-нибудь видела "волчью яму"? — спросила Тариэль, пренебрегая правилами поведения. — Её обычно маскируют…

— А то я не знаю! — огрызнулась генерал Алуна, — но опять же, машина может пойти куда вздумается, атаковать с любого угла. Никакими средствами нам не загнать её в ловушку, даже замаскированную.

— У этой штуки, что, вообще нет слабого места, ни трещин в броне, ни вентиляционных отверстий, на которых можно было бы сосредоточить огонь? Или магию? — поинтересовался Ворстал, поглаживая бороду. — Какой механизм приводит её в движение?

— Уверяю вас, у меня была возможность рассмотреть всё как можно ближе, — сказала Миллоуэнд. — Хоть что-то полезное удалось сделать во время той вылазки. В устройстве нет ни механизмов, ни двигателя, ни рычагов, ни поршней. Оно тупо управляется колдовством. Волшебник имитирует нужные движения, а машина их повторяет, прямо как кукловод и огромная марионетка. Кукольная машина, если хотите. Это изнуряющий труд, волшебниками наверняка приходится часто сменять друг друга. Тем не менее, пока один из них управляет машиной, его защищает броня и мастерство товарищей. Легче сразу уничтожить машину, чем добраться до них.

— Сколько орудий нам удалось восстановить после вчерашнего поражения? — спросил генерал Ворстал.

— Четыре, — ответила генерал Алуна. — Четыре боеспособные шестифунтовые пушки, команду набрали из нескольких выживших легкораненых и добровольцев.

— На это нельзя возлагать надежды, — вздохнул Ворстал. — Пятая часть того, чего и раньше было недостаточно.

— Можно попробовать дым, — предложил Рамстандел. Во время военного совета он занимался своей бородой, добавляя на неё маленькие тучки, водяные смерчи, и гибких морских змеев с длинной шеей. Плавать в водах Дельты Рамстандела стало небезопасно. — Что-нибудь что выкурит их оттуда. Горючую щёлочь, серную кислоту в бутылках, сероводород, духов воздуха с запахом разложения.

— Колдуны смогут нейтрализовать их раньше, чем они нанесут вред, — возразил я. — Мы бы с тобой смогли.

Рамстандел театрально пожал плечами. Прямо под подбородком у него сверкнула молния.

— Значит, отступление, — с горечью, но решительно произнес Ворстал. — Если мы ещё раз столкнёмся с этой штукой и с остатками их войска, нашей армии не станет. Я не могу этого допустить. На время поменяемся позициями. Мне нужна сотня добровольцев, чтобы отвлечь внимание на Стене Монтвейла, а мы пока начнём потихоньку сворачиваться.

Он обернулся, заглянул в глаза каждому из своих офицеров.

— Все офицеры, включая меня, предоставят своих лошадей на нужды санитарного обоза.

— При всём уважении, сэр, — возразила генерал Алуна, — вы знаете, сколько сторонников Железного… в смысле, когда вести об этом дойдут до парламента, вас отстранят. И возложат белый флаг к ногам этой треклятой машины раньше, чем мы успеем восстановить армию, не говоря уже о её пополнении.

— Конечно, отстранят, — согласился Ворстал. — Может, даже арестуют. Я буду рассчитывать на тебя, ты сохранишь армию и используешь вырученное время, на то, чтобы что-нибудь придумать. Ты всегда была умнее, Люсьена.

— Железное Кольцо просто так не согласится на мирное урегулирование, — произнесла Миллоуэнд, и я с удивлением заметил, что она применила едва уловимое заклинание убеждения. Её голос зазвучал чётче даже в дальних углах командного шатра, её тень стала длиннее и темнее, а глаза засветились пламенем. — Вы портили им кровь, месяцами не давая продвигаться. Вы спутали все их планы. Теперь их требования будут безжалостны и безоговорочны. Если эта армия отступит, они закуют ваш народ в цепи и предадут Элару огню, пока на их пути не останется лишь пепел. А вот если бы машину уничтожили, смогли бы вы справиться с остатками вражеской армии теми силами, что в вашем распоряжении?

— Если бы уничтожили?! — воскликнул Ворстал. — ЕСЛИ БЫ! Да если бы мой член оброс чешуёй и подрос ещё на девяносто футов, это был бы дракон. ЕСЛИ БЫ! Миллоуэнд, вы и ваш отряд сделали для нас невозможное, но медлить больше нельзя. Как бы то ни было, я прослежу, чтобы вам заплатили и выдали документы на беспрепятственное передвижение.

— У меня есть свежая идея, — сказала моя мать. — У нас будет долгая и бессонная ночь, если это вообще возможно. Всё, что мне надо сейчас услышать — сможете ли вы встретить армию Кольца, если мы спишем эту машину со счетов, или нет.

— Однозначно нет, — медленно произнёс Ворстал. — Но у нас всё ещё есть вторая линия заграждений, и это шанс захватить ещё одну, если бы только всё было так, как вы сказали.

— Для этого нам понадобятся ваши инженеры, — ответила Миллоуэнд. — Кузнецы, плотники, бригадные подряды из всех тех, кто в состоянии держать лопату или топор. Те добровольцы у Стены Монтвейла тоже понадобятся для прикрытия, ценой своей жизни, если придётся.

— Что вы задумали? — спросила генерал Алуна.

— Ловушка, как вы и сказали, не сработает, пока мы не убедимся, что машина в неё попадёт. — Миллоуэнд изобразила шаги машины пальцами. — Так какую приманку нам использовать, чтобы точно обеспечить её движение в нужном направлении? Что должно появиться на поле, чтобы заставить их запустить машину и атаковать в лоб?

Сделав в меру драматическую паузу, она всё нам рассказала.

Вот тогда мы начали кричать и спорить по-настоящему.