Где-то возле Озера Корлан, Северная Элара

Незадолго до рассвета выжившие эларийцы отступили от Стены Монтвейла. Их пороховницы опустели, а мушкетный огонь, магия и темнота сократили их ряды. Но свою задачу — держать противника подальше от наших позиций и не дать им раскрыть наш истинный план — они выполнили.

Позади них несколько полков эларийской пехоты всю ночь шумно маршировали, старательно изображая отступление. Они действительно отступили, но не к дорогам, а к новой линии укреплений, где отмеряли порох, точили штыки или беспокойно дремали прямо на том месте, которое будут защищать с первыми лучами солнца.

Мы же не смыкали глаз. Тариэль с Кэладэшем часами беседовали c опытнейшими из выживших артиллеристов. Когда выдавалась свободная минута, мы с Миллоуэнд и Рамстанделом без зазрения совести пожирали всё, что попадалось под руку. Мамин план тянул на полтора пирога.

Тусклая медь солнца пробивалась сквозь угольно-чёрную пучину пасмурного неба. Струйки дыма вились над лагерем Железного Кольца, предвещая их войску горячий завтрак перед атакой на нас. Генералу Ворсталу пришлось обречь своих людей на холодную ночь, дабы сохранить видимость того, что ночью основные силы эларийцев ушли к югу. Нам, волшебникам, еду готовили кухонные бесы, связанные договором с Миллоуэнд. Их сморщенные зелёные лица смотрелись нелепо под красными кожаными колпаками, но их печи очень кстати располагались в другом измерении.

Солнце поползло выше, и войска Железного Кольца начали строиться. Знамёна полков трепетали как паруса над тёмным беспокойным морем. Над машиной развернулся гордый флаг — голубой круг внутри серого на чёрном поле — символ городов Железного Кольца, собственные владения которых занимали берега огромных заледеневших озёр в месяце ходьбы к северу от Элары.

В десятом часу утра они бросили на нас всю свою мощь и коварство.

— Похоже, пора узнать, кто мы: всего лишь дураки, или же дураки, которые в итоге побеждают, — произнесла Миллоуэнд. Впятером мы заняли свою боевую позицию, и растущее волнение почти избавило нас от усталости. Как у нас заведено, мы принялись за свои маленькие ритуалы, бодрящие и торжественные: обнимались, пожимали руки, добродушно дразнили друг друга. Моя мать поправила мне шляпу и смахнула пыль с моего мундира.

— Рамстандел, — спросила она, — не считаешь, что сейчас самое время отыскать твою вечно пропадающую шляпу?

— Конечно нет, капитан.

Он потёр своё необъятное брюхо и улыбнулся:

— Я предпочёл бы умереть, как и жил — невыносимым красавцем.

Моя мать ответила на красноречивое замечание лишь движением бровей. Затем запустила нужное сигнальное заклинание, и мы приготовились.

Пятьсот эларийских сапёров, уже и так истощённых целой ночью напряжённой работы, ухватились за верёвки и цепи.

— ПОДНИМАЙ! — скомандовала генерал Алуна и бросилась помогать ближайшей бригаде. Подъёмные блоки скрипели, канаты трещали. Дрожа и шатаясь, над эларийским командным шатром поднялся пятидесятифутовый треножник из дерева и металла. Мы сидели в продолговатой деревянной коробке на его вершине и чувствовали себя так, словно нами заряжают катапульту.

Конструкция раскачивалась, но её удалось выровнять и поставить более-менее прямо. Тысячи глоток по всему лагерю разразились ликованием. Мушкетёры повставали из своих укреплений и редутов, нарушая маскировку. В утреннем свете североэларийская боевая машина встала во весь рост, и даже посвящённые в наш план махали шляпами и кричали, как будто не веря своим глазам.

Конечно же, это все от и до плохая мистификация. Машина Железного Кольца была продуктом месяцев работы, холодными металлическими пластинами, приспособленными к специальным опорам, крепкой и просторной, придавленной реальной броней. Наша же была безвкусной подделкой, подпрыгивающей вверх сторожевой башней, короткой, узкой и шатающейся, как пьяница на бальных танцах. Вся эта деревянная конструкция была накрепко соединена в критически важных местах захватами и скрепляющими металлическими пластинами. Всё это являлось плодом импровизации эларийских кузнецов. Корпус был бронирован только бревнами, и нашим единственным оружием оказалась чугунная шестифунтовая пушка, оснащенная специальным откатывающимся приспособлением, которое обслуживали Кэладэш и Тариэль.

— Надо привлечь их внимание, — сказала Миллоуэнд. — Заряжай!

Тариэль с Кэладэшем засыпали тройной заряд пороха, который мы усилили тщательно отобранными из наших драгоценных алхимических запасов веществами. Рамстандел передал им шестифунтовое ядро, магические символы на котором обеспечивали долгий и ровный полёт. Кэладэш загнал его шомполом в ствол, а Тариэль выглянула в переднее окошко и посмотрела в импровизированный прицел, сделанный из дерева и проволоки.

— Цельтесь куда угодно и стреляйте как только будете готовы, — сказала Миллоуэнд.

Наши стрелки, не мешкая, навели пушку на стоящую в отдалении вражескую машину, и Тариэль свистнула саламандре, которая ненадолго сменила место жительства. Огненный дух заплясал вокруг запального отверстия, и орудие грянуло так громко, что не справились даже наши шумоподавляющие заклинания.

У меня звенело в ушах, ноздри разъедал дым от взрыва. Я подскочил к окну и проследил за зелёной дугой, оставленной магически усовершенствованным ядром, летящим в направлении врага. Вспышка и клубы желтоватого дыма на поверхности цели говорили о попадании.

— В яблочко! — крикнул я.

Мы только что испортили пушечный ствол и потратили много магической силы, и всё ради одного точного выстрела с невероятного расстояния. Наносить ущерб мы и не думали, даже если это застало бы их магов врасплох. Просто старомодный жест, вроде перчатки в лицо.

— Идут, — сказал Кэладэш. — Прямо на нас.

Противник принял наш вызов, отлично! Машина на машину — бой быков за судьбу Северной Элары — сражение как раз в духе Железного Кольца. Что уж там, такое сражение пришлось бы по вкусу и нам, не будь наша "машина" дешёвой подделкой.

— Шагом марш! — скомандовала моя мать, и мы с Рамстанделом встали рядом с ней. Придётся нам несладко. Мы взялись за руки и настроились на нужный лад.

У нас не было времени разработать для нашего устройства какую-нибудь систему управления. Вместо этого на полу перед нами была закреплена его точная деревянная модель двух футов высотой. На ней мы могли сосредоточить энергию и худо-бедно управлять соответствующими деталями оригинала. В некотором смысле, в нашей машине и вправду был кукольный двигатель.

Представьте, что тащите на цепи груз в двадцать фунтов, задействуя лишь брови. Представьте, что пытаетесь сдвинуть с места своё неподвижное бесчувственное тело с помощью пальцев ног. Такое же неимоверное усилие требовалось, чтобы заставить наше устройство со скрипом сделать очередной шаг.

Энергия лилась из нас как жизненные соки. Мы стонали, мы дрожали, мы кричали и богохульствовали самым недостойным образом. Кэладэш и Тариэль изо всех сил прижались к стенке, ибо тряска была совершенно немыслимой. Всё происходящее было как в бредовом сне какого-нибудь сумасшедшего: мы трясемся будто в лошадиной упряжке над землей на высоте пятнадцати футов; а на нас надвигается вражеская армада и ведет по нам сильнейший огонь из пушек.

Приходилось только надеяться, что наши эларийские наниматели строго выполнили распоряжение расчистить запланированный нами маршрут. Не было никакой возможности взглянуть вниз и сделать остановку, если вдруг какому-то незадачливому вояке посчастливится сыграть роль раздавленной букашки под нашим каблуком.

Вражеские ядра с резким звуком пронеслись мимо. Одно из них сорвало часть нашей крыши, оставив дополнительное слуховое окно. Всё ближе и ближе ковыляли мы, беспомощные жулики. Всё ближе и ближе тяжело подступала машина Кольца с ужасающе искренними намерениями.

Даже сытые, откормленные колдуны не предназначены подолгу делать то, чем занимались мы. Невозможно было отличить слёзы от пота: и то и другое стекало с нас ручьями. Лица Тариэль и Кэладэша показались мне невероятно забавными, и вдруг я понял почему — я ни разу не видел этих бывалых храбрецов до смерти перепуганными.

Прогремел ещё один залп. Наше судно покачнулось и задрожало от удара в нижнюю часть. Я пытался подавить желание спрятаться. Больше ничего не сделаешь; прямое попадание скорее всего превратит всю кабину в щепки, которые вмиг нас растерзают. Пара секунд и нас смогут достать маги, сидящие во вражеской машине, а мы не в состоянии им противостоять. Нас спасёт лишь удача.

Удача и несколько секунд или ярдов в любом направлении.

— Сейчас упадут! — закричала Тариэль, — Сейчас упадут!

Раздался грохот, как будто мир разошёлся по швам с вибрирующим звуком, как от удара по барабану, усиленный человеческими криками и скрежетом металла. Всё вокруг закачалось, и мгновение я был уверен, что Тариэль ошиблась. Это нас наконец-то подбили, и мы сейчас упадём, войдя в учебники истории, как нелепая деталь на пути к возвышению империи Железного Кольца.

Мамины планы, однако, имеют обыкновение срабатывать. Чаще всего. С учётом удачи, нескольких секунд и нескольких ярдов в любом направлении.

Сам я ничего не видел, но хорошо представляю себе эту картину по дюжине собранных позже описаний. Нам оставалось не более тридцати ярдов безопасного расстояния, когда машина Железного Кольца задела край ловушки. Это была усовершенствованная волчья яма, которую вырыли сапёры генерала Алуны, а после замаскировали брезентом, ветками и парой палаток. Бригада из тысячи человек трудилась всю ночь, чтобы убрать с глаз долой выкопанную землю, кое-где мы помогли колдовством. Неважная могила для вражеского устройства, скорее нехилая колдобина глубиной в тридцать футов.

Как бы то ни было, ловушка сработала. На глазах у всех до единого вражеских солдат величайшее в мировой истории чудо колдовского машиностроения атаковало ничтожного с виду противника и вдруг споткнулось, описав смертоносную дугу. Его бронированный панцирь разбился, как у краба, которого сбросила сверху голодная морская птица, поднимая вокруг клубы пыли и дыма, не оставив экипажу шансов выползти из него живыми.

Мы с Миллоуэнд и Рамстанделом упали на колени в кабине нашей поддельной машины, дыша так тяжело, как будто нас вытащили из воды за десять секунд до утопления. Всё плыло и кружилось — мы трое в буквальном смысле потеряли слишком много плоти. Мы не знали, радоваться нам тактической победе или просто тому, что мы всё ещё живы. Мы бессовестно предались и тому и другому, пока шум битвы снаружи не напомнил нам о том, что работы ещё полно. На воздушных змеях Рамстандела мы спустились на землю и присоединились к уже начавшейся битве.

Бой был нелёгкий. Потеря машины привела солдат Кольца в смятение, им не удалось развернуться в боевой порядок. Они-то надеялись ударить по обессиленному лагерю вслед за своим неуязвимым талисманом. Толпой они шли под огонь из укреплений. Но всё же это были сильные, хорошо обученные бойцы, а большинство эларийцев были лишь ополченцами, измотанными ночными приготовлениями.

Я оставлю другим историкам разбираться в истинных причинах победы в Битве при Озере Корлан. Мы участвовали в ней, потому как вражеские маги всё ещё представляли опасность. Мы носились по всему полю боя, используя лошадей, волшебство и собственные несчастные ноги. Под тенью брошенной нами кукольной машины мы сражались, помня об оплате и о нашей клятве. И когда солнце за вуалью порохового дыма сделалось красным, мы и десять тысяч эларийцев с восторгом лицезрели, как армия Железного Кольца наконец разбилась о наши ряды как волна о берег, распадаясь на части и отступая исчезла во тьме.

И это после шести месяцев мелких набегов, незначительных успехов, побед по договоренности, шести месяцев безвыходного положения, увенчанных ужасом совершенно нового пути войны. Элара бросила в путаницу войны армию вдвое больших размеров из собственного тыла, и, в конечном счете, почти проиграла.

Их война не закончена, а число погибших чудовищно. Но эта победа уже что-то. Она принесла надежду, и, по правде говоря, нанимая отряд Красных Шляп, именно этого от нас и ожидают.

После сражения я, занимаясь кое-каким колдовством для поиска деталей в госпиталь, случайно споткнулся, пьяный от заклятий и потрясений, на краю зияющей ямы, теперь служащей могилой для могущественной военной машины и ее пассажиров.

Должен признать, что предавался грустным мыслям, изучая её обломки. Непросто будет сделать такую же, но вполне возможно, были бы волшебники, умелые инженеры, горы стали и золота. Попытается ли Железное Кольцо снова? Будут ли другие народы строить подобные устройства сами? Неужели будущее колдунов вроде меня — служить источником энергии для неуклюжих металлических чудищ и своими жизнями питать их двигатели?

Я, Сторожевой Пёс, стану куском угля, охапкой хвороста в растопке.

Я покачал головой тогда, и качаю головой сейчас. Война — моё ремесло, но иногда я чертовски от неё устаю. Ответов у меня нет. Я держу свою клятву, веду свои записи, получаю свои деньги и защищаю своих товарищей от опасности. Думаю, все мы лишь куски угля в какой-нибудь печке.

Остальных я нашёл в разной степени полного изнеможения возле растоптанного, тлеющего командного шатра генерала Ворстала. У нас было не так-то много вариантов, где собирать нашу машину, и к несчастью, её маршрут пролегал через лагерь эларийского верховного командования.

Кэладэш лежал в отключке, оторванное колесо от фургона служило ему подушкой. Тариэль уснула, сидя в обнимку с мушкетом. Моя мать попивала кофе и разглядывала Рамстандела, который храпел как пещерное чудовище. В его бороде сверкали электрические разряды, характерные для непогоды. Подушкой он назначил одного из своих фамильяров, маленького пузатого демона в форме летучей мыши. Тот молча стоял, держа лысую голову Рамстандела над землёй, как атлет штангу.

— Так безмятежно спит, правда? — прошептала Миллоуэнд. Она что-то буркнула, сделала нужный жест, и новенькая красная шляпа появилась из воздуха и мягко опустилась Рамстанделу на лоб. Он и ухом не повёл.

— Так-то! — сказала она без всякой радости. — Обязательно напиши об этом в своём дневнике, Сторожевой Пёс.

Читатель не даст соврать, я с удовольствием подчинился.