Ночью было душно. Спалось плохо, тревожно. Снились какие–то кошмары: то Аркадий Эдуардович, кричавший из гроба Погремушкину: 'Если не отыщешь преступника, я тебя самого с могилой познакомлю' (Елисей Федулович стоял тут же, протягивая сыщику руку). То Вика, примерявшая хомут на шею Полынцева — удавила бы обоих. То Вахтанг в образе тыквенного чудовища. В общем — бр–р. Хорошо, что наступило утро.

 Опять болела голова — знакомо. Если на тумбочке не окажется кружки с лимонным чаем, то будет полный ажур… Ее не оказалось. Полный ажур. Ладно, хоть Вика не успела сбежать — есть, кому водички поднести.

 Едва Юля раскрыла рот, чтоб кликнуть подругу, как за стеной раздался истошный вопль.

 - А–а! Убили!

 Виктория подпрыгнула на постели.

 - Ты чего орешь?

 - Это не я, это у Янки, — испуганно пролепетала красавица.

 Девушки, не сговариваясь, накинули халаты и выскочили в коридор. Увидев сверкающие пятки горничной, побежавшей на вахту, они осторожно заглянули в открытый номер эстонки.

 В комнате был настоящий погром: стулья опрокинуты, стол перевернут, продукты и посуда разбросаны. А на полу… О, ужас! Подруги сцепились руками.

 Безвольное тело Яны сломанной куклой лежало у кровати, в луже загустевшей крови. Искаженное уродливой гримасой лицо ее было обращено к двери и, казалось, своим жутким видом говорило: 'Вот такое я без маски, трепещите'. И, признаться, было от чего: побелевший, безгубый рот хищно скалился. Веки мстительно щурились. Брови, острые, будто заточенные, вонзались копьями в сморщенную переносицу и тем довершали образ злобной фурии, в которую превратилась Яна после смерти. А ведь интересной женщиной была при жизни, вон какие длинные ножки из–под задранного платья выглядывают. Что это рядом? Колготки? Действительно, колготки. Неужели, изнасилование? И нож под правой рукой. Защищалась?

 - Вы что тут делаете? — вбежала в номер крючконосая дежурная. — Ну–ка, быстро освободите помещение, до приезда милиции ничего трогать нельзя.

 - Мы и не трогали, — дуэтом ответили подруги, медленно пятясь к выходу…

 

 Поднявшись на 4–й этаж, Полынцев увидел Погремушкина в окружении сотрудников милиции. Они что–то горячо обсуждали, показывая друг другу приемы освобождения от захватов. Похоже, моделировали какую–то ситуацию.

 - А вот и еще один герой вчерашней пьянки заявился! — воскликнул плешивый, отделяясь от толпы. — Хорошо же вы отдыхаете, господа курортники, каждый день по трупу. Сколько там до конца отпуска осталось? Всю компанию успеете схоронить, нет?

 - Очень смешно, — протянул руку Андрей. — Кто на этот раз?

 Смахнув с лица иронию, Погремушкин сухо пожал его ладонь.

 - Эстонка.

 - Опять глухарь?

 - Пока да.

 - Зацепки какие–нибудь есть?

 - Так, иди–ка ты, друг мой… лучше объяснение пиши, ничего я тебе не скажу. Еще неизвестно, какой стороной ты сам здесь прислонился.

 Полынцев заглянул в комнату Яны. Ее уже увезли, на полу остался только меловой абрис тела. Хотел осмотреть место детально, но дверь перед носом захлопнул эксперт–криминалист. Правильно — бродят тут всякие, потом улики пропадают. Пришлось зайти в номер к девчонкам.

 - Располагайся, где удобно, Андрюша, я сейчас тебе кофе налью. — Приветливо встретила гостя Вика.

 - Вот такие вот дела, — пробурчала сидевшая на кровати Юля, теребя в руках поясок голубого халатика. — Интересно, кто будет следующим?

 Андрей опустился на стул.

 - Думаете, убийства как–то связаны между собой?

 - Откуда мне, бедной девушке, знать. Вы же там с Погремушкиным секретничаете. Вон, досекретничались уже, — она кивнула на соседний номер.

 Полынцев виновато потупился.

 - Он и мне теперь ничего не рассказывает. Хоть вы просветите, а то я вообще не в курсе дела.

 Юля оживилась и, спрыгнув с кровати, подсела к нему за стол.

 - В общем, вчера, после твоего ухода, все сразу разбежались. Мы с Викой приняли душ, попили чайку и спать легли. Ночь прошла, вроде бы, спокойно. А утром вдруг слышим крик за стенкой: 'Убили, убили!' Мы сразу туда. А там… жуть! Яна лежит с таким страшным лицом, что мурашки по коже: рот ощерился…

 Андрей упредил ее недовольным взглядом.

 - Давайте без художественных описаний, только факты и действия.

 - Что, неприятно про мертвецов слушать? А говорил, что привык.

 Полынцев, кашлянув, деловито закинул ногу на ногу, взял в руку чашечку кофе, любезно поднесенную Викой, пижонски отставив в сторону мизинец и мило улыбнулся.

 - Юля, а приходилось ли вам когда–нибудь видеть черное, сгнившее до пластилиновой каши лицо, в котором копошатся вот такие вот черви? — он образно пошевелил тем самым пижонски отставленным мизинцем.

 Получилось довольно мерзко. Девушка брезгливо поморщилась.

 - А распухший, как дирижабль, труп в ванной, который на ваших глазах лопается и наполняет ее до верху гноем? А белые, в крови и желтой слизи, кишки, плавающие в разодранном брюхе?

 Юля мысленно сблевнула, но виду не подала. Даже если б сейчас перед ней сидел самый красивый мужчина планеты, то и он, наверное, показался бы ей противным. Женщины брезгливы и пугливы по натуре, и оба этих качества успешно пробудил в ее тонкой душе этот гнусный плебей Полынцев.

 - А вы знаете, что вспоротая человеческая шея похожа на срез переспелого граната? — продолжал смаковать тему Андрей. — С такими же пленками и жилками, сочащимися кровавыми соплями, черным ввалившимся, нутром. А обглоданные до костей трупы, гнойные и вонючие, как сто помоек…

 - Ну, хватит уже! — взвизгнула Юля, сообразив, что решила напугать военного игрушечным пистолетом.

 - Вот именно, — удовлетворенно крякнул черный рассказчик. — Поэтому, только факты и действия. Художественных отступлений не надо.

 - Хорошо, все по порядку, — согласно кивнула красавица. — Вошли в номер, увидели окровавленную Яну. В ногах ее валялись снятые колготки, в руке, точнее, под ней, лежал столовый нож. Смерть, по словам Погремушкина — мы–то сами не поняли — наступила от удара затылком об угол кровати. По всему видно, была борьба — все вокруг разбросано, перевернуто. Наверное, ее толкнули — упала, разбилась. Думаю, хотели изнасиловать. Вот.

 На этих словах раздался требовательный стук в дверь, и на пороге возник вышеупомянутый Погремушкин.

 - Так, девушки, пойдемте еще раз комнату осмотрим, не пропало ли там чего.

 Подруги, молча, переглянувшись, нехотя вышли из номера.

 Полынцев отхлебнул кофе. По таким скудным данным даже приличную версию выстроить невозможно. А в детали его на этот раз посвящать никто не будет. И правильно, он сам не любил, когда в дело совали нос посторонние. Кажется, праздник закончился: два трупа в одной компании — это уже невесело. Юля думает, что убийства как–то связаны между собой. Она, разумеется, дилетант, но им бывает виднее, потому что взгляд не замылен, как у профессионалов. Итак, что здесь общего? Во–первых, оба курортники. Это, положим, ерунда, их тут больше, чем местных жителей. Во–вторых, из одной компании. Ну так… ни о чем еще не говорит. В–третьих, убиты… Нет, убиты по–разному — не в цвет. В–третьих, связь с Прибалтикой. Уже теплее. Эстонская тайна? Вполне возможно. Только не было, почему–то, желания ломать голову над криминальными шарадами. Отсутствовало в душе такое никчемное и вредное для службы качество, как любопытство. Его ампутировали еще в армии, на курсах молодого бойца. Там с этой болезнью расправлялись быстро. На первый вопрос: 'зачем?', вы получали исчерпывающий ответ - 'один наряд вне очереди'. На второй: 'за что?', следовало разъяснение - 'два наряда'. Те, кто пытал счастье по третьему кругу (умным хватало и двух), награждались абонементом на уборку туалетов, и там окончательно избавлялись от гражданского недуга. В общем, не хотелось сейчас заниматься тем, чем можно было не заниматься.

 - Достал он меня своей простотой, — неожиданно быстро вернулась с осмотра Юля. — Откуда мы знаем, что там у Янки из имущества пропало, она же нам свои чемоданы не показывала.

 - Не заводись ты, — успокоила подругу вошедшая следом Виктория, — у него работа такая, тоже не позавидуешь.

 - Он версию ограбления отрабатывает, — со знанием дела подсказал Полынцев. — Может, вор через балкон залез, а хозяйка в этот момент проснулась, шум подняла. Типичный, можно сказать, случай.

 - Да? — задиристо воскликнула красавица. — А колготки?

 - Хотел, наверное, совместить приятное с полезным, невозмутимо пояснил Андрей. — Тоже не редкость.

 - Интересно, что здесь для тебя приятное, а что — полезное?

 - Извините, не так выразился. Просто бывает, что первоначальный умысел направлен на одно преступление, а конечный — совсем на другое.

 Юля задумалась. Может и правда — ограбление. Янка ведь небедной женщиной была: и наряды у нее дорогие, и в номере жила одна. Очень удобно для жуликов. На четвертый этаж по балконам взобраться — минутное дело. Тогда выходит, что кто–то из пансионата наводку на комнату дал. Интересно, кто?

 - Я вспомнила! — вскрикнула она, хлопнув в ладоши. — Утром у нее на тумбочке фотоаппарат лежал, а под ним билеты на концерт, сейчас там ни того, ни другого. Вика, ты это заметила?

 - Кажется, — неуверенно подтвердила подруга.

 - Погремушкину сообщи, — посоветовал Андрей. — Пусть к делу пришьет.

 - Он уже уехал на другое происшествие, — махнула рукой красавица. — Им по рации передали. Сказал, сам потом всех вызовет.

 - Как уехал?! — подпрыгнул на стуле Полынцев. — Я же объяснение еще не написал. Побегу, может, внизу перехвачу. — Поблагодарив Вику за кофе, он быстро выскочил из номера.

 - Нужно ему твое объяснение, — хмыкнула вдогонку Юля. — Он на этот раз даже Вахтанга с Елисеем впопыхах допрашивал. Хотя у них лица в кровь искорябаны.

 - У нас с тобой не лучше, — вступилась за мужчин Виктория. — Ему же объяснили, что это после экскурсий.

 - А я бы все равно проверила — мало ли.

 Андрей выбежал из пансионата и увидел только дымный хвост отъезжающей машины. Догонять не стал. Надо будет — сами пригласят. От него все равно толку, что с козла молока: не видел, не слышал, не знает. Да и есть ли тут тема для разговора? Не простая ли это случайность? Прибалтийские корни? Вряд ли. Жулье распоясалось — вот и вся разгадка. Одного ограбили, вторую хотели ограбить. И при чем здесь, спрашивается, корни? Обычный криминал, не более того. Если б Юля со своими тайнами тень на вчерашний день не наводила, то и думать было бы не о чем.

 На воздухе мысли начали светлеть, развеиваться, отходить от мрачных дел. Назад возвращаться не стал. Зачем людей беспокоить, утомились, наверное, отдыхать сейчас лягут. Решил пойти в санаторий, поваляться часик–другой на кровати.

 Городские улицы, разодетые в яркие цветочные наряды, помахивали над головой веерами пальм, обдували грудь тенистой свежестью. Люди, поодиночке и парами, с детьми и в шумных компаниях, гуляли, веселились, фотографировались с обезьянками, сидели в кафешках под открытым небом. Андрей решил заглянуть в одно из них, огороженное декоративным, под деревенский плетень, заборчиком, оборудованное небольшой сценой, на которой под аккомпанемент синтезатора что–то мурлыкала худощавая блондинка. Не успел он опуститься за столик, как над ухом прозвенел нежнейший колокольчик.

 - Что будем заказывать?

 Прехорошенькая официантка в короткой зеленой юбочке, сверкнув перламутровыми зубками, приветливо тряхнула золотистыми локонами.

 - Разве можно ими есть? — растерянно пробормотал Полынцев.

 - Кем? — изумилась девушка.

 - Вашими зубами.

 - У вас нет своих, и вы решили пообедать моими? — лукаво спросила она.

 - Да нет, что вы, — засмущался он, — извините, вырвалось. Просто, красивые очень.

 Он хотел отвесить еще какой–нибудь комплимент (если первый можно было считать таковым), но тут прочитал на бэйджике девушки имя 'Юля'. Вот так совпадение. Везло же ему на этих самых Юль, точнее, наоборот, не везло. Почувствовав угрызения совести перед питерской подружкой (хотя, с чего бы — ведь, не давал никаких обязательств), дальше любезничать не стал. Заказал суп–харчо и картошку–фри с бараниной…

 Когда Полынцев выбежал на улицу, Юля посмотрела в окно — догнал ли? Не успел. Хорошо. Значит, скоро должен вернуться… Но нет, постоял у входа, покурил и отправился в город. Неужели он, правда, начал терять к ней интерес? В другое бы время и Бог с ним. Но не теперь, когда совершены два непонятных убийства, когда преступник остается на свободе и может в любое время наведаться снова. И потом, какой материалище сам в руки плывет. Можно себе представить глаза коллег, когда они узнают, как она провела отпуск. У кого–нибудь из них был такой? Нет! А у нее вот, пожалуйста — страшный, романтичный, с приключениями и счастливым концом. Но для последнего не хватало одного — мужественного плеча. А оно пока не горело желанием приниматься за расследование. Что ж, придется как–то выкручиваться. Быстро переодевшись, Юля отправилась вслед за Полынцевым.

 Проглотив кусочек ароматного лаваша, Андрей чуть не поперхнулся, увидев на пороге кафе свою синеглазую, а если говорить точнее, красноносую подружку.

 - Ты почему не вернулся? — с претензией в голосе спросила она, усаживаясь на стул рядом.

 - Вы тоже здесь обедаете?

 - Нет, за тобой пришла, мы ж еще не все вопросы обсудили.

 - Я думал, что вам теперь не до меня.

 - Да? А ты не подумал, что нам сейчас наоборот поддержка нужна, а может быть, и защита.

 - К последнему всегда готов, было бы от кого.

 - Считаешь, что бегающий на свободе преступник — это пустячок?

 - Считаю, что вам ничего не угрожает. На ночь балкон закрывайте и не гуляйте допоздна. И потом, у вас там есть свои защитники.

 Тем временем златовласая Юля принесла второе, и, смерив оценивающим взглядом неожиданно возникшую гостью, безулыбчиво поинтересовалась.

 - Будете заказывать?

 - Спасибо, — придвинула к себе тарелку Юля синеглазая.

 Официантка сочувственно блеснула зубками Полынцеву и молча удалилась.

 Андрей мысленно похвалил себя за то, что не стал с ней заигрывать. Каким бы идиотом он сейчас выглядел перед обеими девушками.

 - Я тут подумал на досуге, — сказал он, неприлично облизав ложку, — и пришел к выводу, что в этих убийствах нет ничего таинственного — обычная корысть. Прибалтийские корни — фикция, простое совпадение. Путаться под ногами у своих коллег не собираюсь. Тем более что пользы все равно не принесу. Поэтому считаю разговор в номере законченным. Очень жаль и Яну, и Аркадия, но им теперь уж не поможешь. Следствие ведется, преступников ищут. Заниматься самодеятельностью не имею права. Вот такое мое мнение.

 - Прям все так официально, аж противно, — прошамкала Юля набитым ртом. — Тебе сколько лет, дедушка?

 - Двадцать два.

 - Так ты нормально, как парень, разговаривай, а не как дядя в кабинете. Я вот на досуге тоже пораскинула своим скудным умишком и поняла, что в этих преступлениях все же есть общее зерно… Именно, как ты выражаешься, корысть. Фотоаппаратик–то у Янки дорогущий был. Помнишь, к нему Аркадий все приглядывался? Так вот, украли его из номера уже утром. И я знаю кто.

 - Ну?

 Юля отложив в сторону вилку, промокнула губы салфеткой и, откинувшись на спинку стула, с загадочным видом начала.

 - Ты не запрягай, а лучше послушай. Грабители в первую попавшуюся комнату не полезут, верно? Мало ли кто там живет. Значит, есть наводчик, верно? Он может быть, как среди отдыхающих, так и среди персонала. Второе, вероятней всего. По крайней мере, в нашем случае. Так вот, когда происходили убийства, работала одна и та же дежурная. Она позвонила сообщникам, увидев, как Аркадий выходил из пансионата, мол, пьяненький с денежкой за бутылкой побежал — можно тряхнуть. И она же сообщила им о наших посиделках у Янки - почему бы пьяную бабу ни обчистить. Но это были б только догадки, если бы тетка не прокололась на фотоаппарате. Ночной грабитель, скорее всего, не слишком–то поживился, потому что все пошло не по плану. Так вот, крючконосая решила, хоть с паршивой овцы шерсти клок содрать — умыкнула дорогую вещицу, а может и еще кое–что, мы ж не знаем. В общем, выдала себя с головой. Короче, брать ее нужно и пилить или, как там у вас говорят…

 - Колоть.

 - Ну, да. И она приведет нас к банде. Ясно?

 - Во многом притянуто за уши, даже не хочу разбирать по пунктам. Да и Погремушкин в любом случае отработает это направление, если оно разумно.

 Юля расстроилась. Когда Полынцев говорил о преступлениях, он, во–первых, переходил на официальный тон, от чего становился деловым и серьезным, а во–вторых, собственные догадки начинали казаться ей глупостью. И как же теперь быть? Упрямый ты мальчик, Андрюша, ох, и упрямый. Но что–то же можно придумать?

 - Понимаю, — грустно сказала она, опустив глаза. — Была бы я такой же красавицей, как эта официантка со вставными зубами, ты, наверное, взялся бы за любое дело, только, чтоб вместе. А так… извини, что оказалась не в твоем вкусе. — Она поднялась из–за стола и понуро побрела к выходу.

 Полынцев опешил. Ему это послышалось?! Она не считает себя красавицей?! Вот же идиот, не заметил в девушке такую тонкую душу! Быстро расплатившись с официанткой (и что в ней было красивого?), он бросился вдогонку за Юлей.