Глава 7

На протяжении веков рынки и частное предпринимательство развивались бок о бок. В результате ни Адам Смит, ни Карл Маркс, несмотря на все их солидные интеллектуальные достижения, не смогли отделить их друг от друга. В наши дни мы можем это сделать. Рыночные системы, как мы теперь знаем, — это не только системы частного предпринимательства. Югославия является социалистической рыночной системой одного типа; можно представить себе и другие, еще не существующие типы. Нам известно также, что в любой ныне существующей в мире системе частного предпринимательства соединяются элементы нескольких типов рыночной системы.

Смит и Маркс не предусмотрели того, что рынок может выступать инструментом централизованного планирования. Теперь мы знаем, что в принципе — и все более на практике — централизованное планирование может осуществляться двумя различными путями: методом административного, или авторитарного, планирования и методом рыночного планирования. Можно предположить, что мир находится на грани реализации огромного нового потенциала планирования и реализация этого потенциала вероятна в той же степени, как и гибель человечества от ядерного взрыва.

 

Частное предприятие

Система частного предприятия послужит отправной точкой, относительно которой мы будем рассматривать другие возможности* . Каждая промышленная рыночно ориентированная система в мире соединяет в себе две широко распространенные формы рыночной системы, первой из которых является рыночная система индивидуального или семейного предприятия. В США более 4 миллионов малых предприятий находятся под управлением индивидуальных или семейных предпринимателей. Другой пример — Япония, где действуют почти 3 миллиона одних только мелких производственных компаний. Вторая форма — это рыночная система бюрократизированного корпоративного предприятия. В промышленных системах большая часть рыночного производства находится в их руках. В Соединенных Штатах примерно 60 процентов производства — корпоративное. По крайней мере 80 процентов рабочей силы занято на предприятиях с численностью персонала 20 и более человек1 .

Хотя в министерстве обороны США и заняты более 1 млн. гражданских служащих, но крупнейшими американскими организациями являются не правительственные структуры, а корпорации American Telephone and Telegraph (AT&T) и General Motors (GM), в каждой из которых работают почти по 1 млн. человек. Это превышает численность рабочей силы многих стран мира. Ford Motor Company, в штате которой рабочих и служащих вдвое меньше, чем у AT&T и GM, тем не менее превосходит любое правительственное ведомство США, за исключением министерства обороны и почтовой службы. Все эти компании, так же, как и Exxon и General Electric, по уровню доходов превосходят правительства штата Калифорния, штата Нью-Йорк и города Нью-Йорк — гигантов по сравнению с другими правительствами штатов и городов США. Если сравнить промышленные корпорации с властями штатов и городов по объему производства, то шестнадцать из двадцати организаций с самым высоким показателем объема производства являются корпорациями2 . Объем продаж одной только General Motors превышает ВНП большинства стран мира.

В других странах корпорации меньше по размерам, но все равно очень велики как в абсолютном выражении, так и в сравнении с размерами экономики своих стран. По количеству крупных промышленных корпораций страны располагаются в следующем порядке: США, затем Великобритания, Япония, Германия, Франция и Канада3 . В несколько раз выросло число многонациональных компаний. Из ста крупнейших американских корпораций шестьдесят две ведут производство в шести или более странах. Примерно одна треть их персонала работает на заграничных предприятиях корпораций4 .

Происходящее в большей части отраслей замещение индивидуальных и семейных предприятий корпорациями является революцией — частью уже упомянутой бюрократической революции. Революции без лозунгов, флагов, столкновения сторон; революции, изменившей нашу жизнь как раз в те десятилетия, когда американцы и европейцы, не замечая происходящего, были заняты спорами о социализме, популизме, клерикализме, чартизме, свободной продаже серебра и колониализме. Эта революция свидетельствует о разрыве между ожидаемым и действительным.

В промышленных системах частного предпринимательства бóльшая доля производственной деятельности находится в руках наемных служащих — строго говоря, корпоративных бюрократов, которые владеют лишь небольшой долей акций корпораций. Еще не изобретены механизмы власти, которые побудили бы их вести себя так, как будто они являются собственниками-менеджерами. Если доход менеджера через систему премий и регулирования заработной платы поставить в прямую зависимость от изменения доходов организации, тогда у менеджера сохраняется та же мотивация, как и при отношениях обыкновенного индивидуального обмена. Тем не менее в больших корпоративных предприятиях доход менеджера не обязательно столь непосредственно зависит от доходов компании. Может существовать предписание воспринимать прибыли и убытки предприятия как свои личные прибыли и убытки. И в том, и в другом случае менеджеры обычно так и ведут себя, относясь к целям корпорации как к своим личным целям. Частное предприятие не может игнорировать прибыли, потому что без них оно перестанет существовать. Однако, добившись определенного уровня прибыльности, руководство такого предприятия может принять решение о расширении производства, увеличении продаж, внедрении инноваций, диверсификации или же, напротив, о режиме спокойной стабильности вместо увеличения прибылей. Имея такие возможности, менеджеры уподобляются государственным служащим.

 

Рыночный социализм

Рыночный социализм легко организовать — по крайней мере, теоретически — как альтернативу частному предпринимательству: достаточно уволить руководящее звено всех существующих корпораций и назначить на эти должности правительственных чиновников или вернуть тех же управляющих на прежние посты, придав им статус правительственных чиновников. Пусть они исполняют свои прежние обязанности: производить и продавать все, что приобретут покупатели, платить за все необходимые ресурсы, избегать убытков, возмещать издержки. Можно разработать такое правило: зарабатывайте деньги, но не ведите себя как монополисты* . Так как управляющие корпорациями уже являются наемными бюрократами, им будет несложно работать по новым правилам. Работа, разумеется, будет идти не очень хорошо, как это происходит в любой системе** .

Все рыночно ориентированные системы мира практикуют рыночный социализм в некоторых отраслях: чаще всего в железнодорожном транспорте и авиатранспорте, электроэнергетике, иногда в горнодобывающей промышленности. Это делается по различным причинам — как из следования социалистическим принципам, так и из желания спасти разорившееся частное предприятие. В этих системах, как мы позднее увидим, рыночный социализм не несет в себе революционных элементов и часто вызывает разочарование у его сторонников. Эти намеки на социализм значат так мало, что покупатели и служащие иногда не знают, является частной или государственной корпорация, у которой они производят закупки или на которую работают. Даже в случаях, когда обобществленные предприятия превращаются в более эффективный инструмент государственной политики развития, как это было в Западной Европе с конца 1960-х годов, радикальной трансформации системы не происходит5 .

Уже в 90-х годах XIX века начали обсуждать гипотетическую возможность распространения рыночного социализма на всю систему. Эту идею выдвинули Бэроун и Парето; интересуясь только теоретическим прояснением понятия рыночной системы, они оба не были социалистами. Начиная с 20-х годов XX века данную возможность обсуждали экономисты, многие из которых придерживались мнения, что по причинам административной практичности и политической осуществимости ни одна страна не возьмется реализовывать эту модель, все больше и больше считавшуюся гипотетической6 . Многие считали данную концепцию привлекательной в основном для социалистов, следующих либеральной, индивидуалистической, демократической традиции. И тут, к их удивлению, рыночный социализм был введен в коммунистической Югославии, откуда его заимствовала Венгрия. Как и почему это происходило, мы рассмотрим в одной из последующих глав.

Рыночный социализм, разумеется, не является общераспространенной коммунистической моделью. Однако все коммунистические системы широко используют рыночную систему при распределении потребительских товаров, услуг и рабочей силы. Потребители покупают еду, одежду и другие предметы потребления, а трудящиеся предлагают свой труд в обмен на заработную плату. Однако коммунистические системы не очень активно используют рынок при принятии решений о том, что должно быть произведено и каким образом следует распределять ресурсы между различными направлениями производства. Во всех коммунистических системах, за исключением Югославии и Венгрии, руководители предприятий не просто производят все, что могли бы продать, как это делается при рыночном социализме, а производят то, что им приказывают вышестоящие власти. Ресурсы и прочие факторы производства выделяются им в административном порядке. Предприятие не может покупать их по выгодным для себя ценам. И хотя в этих системах используются цены, производство контролируется не посредством обмена, а непосредственно властями.

До тех пор, пока не началось развернутое обсуждение вопроса о рыночном социализме, экономисты считали: при определенных условиях рыночная система не сможет функционировать. Для этого достаточно запретить частную собственность в производстве, выстроить всю систему с опорой на государственные предприятия и отменить частные сделки с капиталом, а также с землей и другими природными ресурсами. Сегодня же очевидно, что государство может создать рынки этих ресурсов, даже если оно является единственным собственником. Государству приходится принимать решения о месячных или годовых объемах потребления нефти, леса и других природных ресурсов. После принятия решения государство может продавать эти ресурсы тем предприятиям, которые готовы за них платить. При этом уровень цен разрешают снижать или повышать таким образом, чтобы продажи были осуществлены. Аналогичным образом землю и капитал можно распределять не посредством административных распоряжений, а путем предоставления их любым предприятиям, которые готовы заплатить за них, и при таких уровнях арендной платы и процентной ставки, которые позволяют завершить все сделки.

Поскольку и при частном предпринимательстве, и при рыночном социализме производство контролируется рыночным спросом, можно прийти к поспешному выводу о том, что обе эти системы характеризуются так называемым «суверенитетом потребителя» (правом выбора благ). К этому термину следует отнестись как к техническому термину экономической теории, а не точному описательному термину. Ведь вполне возможно не согласиться с тем, что потребители на самом деле суверенны в такой системе, как мы увидим в последующих главах. Не придавая, однако, слишком большого значения слову «суверенитет», мы можем сказать: да, в существующих рыночных системах и во всех рыночных системах, обсуждавшихся ранее, производство действительно в основном контролируется рыночным спросом миллионов потребителей. И тем не менее ни системе частного предпринимательства, ни социалистической рыночной системе нет необходимости быть привязанной к суверенитету потребителя.

 

Рыночные системы, основанные на суверенитете плановых органов

Рынок, не привязанный к суверенитету потребителя, может быть превращен в инструмент централизованного планирования — и это настолько революционная трансформация рынка, что ее возможности до сих пор не осознаны нигде в мире. Как мы увидим ниже, у советских плановых органов нет никакой ясности в этом вопросе; китайские плановые органы вряд ли вообще рассматривали этот вопрос.

Некоторые коммерческие предприятия продают свою продукцию государству так же, как и индивидуальным потребителям (или вообще только государству). Государства покупают ракеты и услуги солдат, шоссе, парки и другие рекреационные услуги, медицинское обслуживание и многие другие потребительские товары, включая общественные блага, которые по той или иной причине не производятся (или не могут производиться) непосредственно или исключительно в соответствии с потребительским спросом. Поэтому очевидно, что государственные закупки могут столь же существенно воздействовать на производство, как и потребительский спрос. Это и есть рыночная система, основанная на суверенитете потребителя. Государство управляет производством через закупки конечного продукта, а не директивным путем. Подобная система представляет собой не реализованную до сих пор возможность централизованного планирования в масштабе всей экономики.

При полном суверенитете плановых органов производство всех товаров и услуг (в том числе потребительских благ) определяется государством, которое производит закупки, вытеснив потребителя с места «суверена». Все предприятия продают свою продукцию государству в лице чиновников, а те решают, что следует получить потребителям. Предприятия также могут продавать промежуточную продукцию другим фирмам, которые в свою очередь продают ее не индивидуальным потребителям, а государственным чиновникам. Органы государственной власти распоряжаются распределением ресурсов и производственных процессов, покупая готовую продукцию или не покупая ее совсем, покупая ее в больших или меньших количествах, но, тем не менее, государство не устанавливает квоты и задания.

Государственное планирование ограничивается лишь желаемым ассортиментом конечной продукции. Все прочее производство ставится посредством обмена в подчиненное положение по отношению к этой конечной продукции. Например, государство подает сигнал производить обувь, увеличив ее закупки; но каким образом обувь производится, с использованием какой промежуточной продукции, помещений и рабочей силы и на каком оборудовании — все это оставляется на усмотрение предприятий, действующих через рынки.

Любого человека, не знакомого с идеей суверенитета плановых органов, обязательно поставит в тупик один вопрос: каким образом в подобной системе потребитель получит потребительские товары? Ведь он больше не определяет развитие системы своими покупками. Государство может административным путем распределять товары среди потребителей, как в системе рационирования в военное время, или продавать товары населению.

Если верно последнее, то почему просто не позволить производителям обуви продавать ее непосредственно потребителям, без всякого вмешательства государства? Потому, что чиновникам нужна не та продукция, которую стали бы покупать потребители, получив возможность выбирать. Таким образом, плановики приобретают обувь и другие потребительские товары в таких количествах, которые, по их мнению, нужны для системы. Они, например, могут купить меньше автомобилей и гораздо больше продовольствия, чем это сделали бы потребители. Подобная система одновременно управляет двумя отдельными видами рыночных систем: одна — для контроля над производством, а другая — для распределения товаров среди потребителей в объемах не меньших и не больших, чем те, что определены для потребителей плановыми органами. Цены двух систем совершенно не зависят друг от друга* .

Все рыночно ориентированные системы отчасти являются системами суверенитета плановых органов просто потому, что правительство является покупателем многих видов готовой продукции. Государство, например, приобретает шоссейные дороги, медицинские и образовательные услуги, а затем распределяет их — бесплатно или по субсидированным ценам. Другой метод достижения суверенитета плановых органов состоит в предоставлении предприятию субсидий, изменяющих его эффективные цены, или во введении налогов, изменяющих эффективные цены, которые должны платить потребители. Например, предоставление авиакомпании субсидии, основанной на объеме ее услуг, увеличивает эффективную цену, получаемую авиакомпанией, тем самым сигнализируя о повышении объема оказываемых услуг до уровня, превышающего потребительский спрос. Это в какой-то степени заменяет государственное управление рынком готовой продукции на потребительское.

В рыночной системе суверенитета плановых органов государственные чиновники покупают товары и услуги у государственных или частных предприятий. Поскольку существуют две формы конечного контроля над производством (предпочтения потребителей или государственные предпочтения) и две формы собственности (частная или государственная), то можно выделить четыре типа рыночных систем (таблица 7.1). При этом следует помнить, что на бумаге все они выглядят гораздо более простыми и эффективными, чем на практике.

Таблица 7.1. Четыре типа рыночных систем

	Системы суверенитета потребителя (производство реагирует на потребительские предпочтения на рынке)	Системы суверенитета плановых органов (производство реагирует на предпочтения плановых органов на рынке)
Частное предприятие	1. Обычные системы частного предпринимательства, как в странах Западной Европы и Северной Америки	2. Образуются в тех отраслях экономики в системах частного предпринимательства, продукцию которых государство покупает, облагает налогами или субсидирует с целью контролировать спрос
Государственное предприятие	3. Югославия и в некоторой степени Венгрия	4. За нее выступают некоторые реформаторы в СССР и странах Восточной Европы

 

Математически рассчитанная рыночная система

Возможны и другие типы рыночных систем. Так, возникает теоретический, а для европейских коммунистических систем после Второй мировой войны и практический, вопрос о том, можно ли с помощью математических расчетов, применяя электронную вычислительную технику, значительно повысить качество планирования. Эта проблема открывает несколько возможностей. Чтобы быстрее разобраться в них, рассмотрим такой вопрос: возможно ли посредством математических и электронных вычислений улучшить существующие рыночные системы, рассчитав эффективные цены, вместо того чтобы по-прежнему выявлять их в процессе покупок и продаж на рынках? В подобном предложении нет ничего внутренне непоследовательного и нелогичного. Постепенно создается необходимая математическая база — на основе линейного программирования, созданного в СССР Л.В. Канторовичем, а в США — Дж.Б. Данцигом и Т.Ч. Купмансом (в 1975 году Канторовичу совместно с Купмансом была присуждена Нобелевская премия за эти работы). Большинство экономистов, однако, заявляют, что в системе суверенитета потребителя выполнение этой задачи и невозможно, и бессмысленно. Невозможно потому, что эффективные цены должны отражать миллионы потребительских предпочтений, а это больше, чем доступно наблюдению и оценке; кроме того, единственный способ выявить предпочтения потребителя состоит в том, чтобы дать ему возможность совершать покупки в условиях рынка и тем самым узнавать его предпочтения. Бессмысленно же потому, что реальный процесс покупок и продаж выполняет эту задачу с гораздо меньшими затратами, чем любые попытки расчетов.

 

Построение рыночной системы суверенитета плановых органов путем вычислений?

Для системы рынка с суверенитетом плановых органов задача расчета цен решалась бы проще. Наблюдать и учитывать нужно будет только предпочтения плановых органов. Однако все, в общем, согласны, что даже эти значительно более простые расчеты невозможно осуществить на практике, а некоторые экономисты утверждают, что это невозможно в принципе7 .

Цены можно устанавливать в централизованном порядке: советское правительство, по одной оценке, устанавливает 8 миллионов цен8 . Возникает, однако, вопрос о практичности установления эффективных цен. Для расчета таких цен необходим огромный объем технической информации о том, каким образом изменения потребляемых в производстве ресурсов всех видов воздействуют на производство продукции всех видов. Для получения подобного объема информации нужно задействовать значительную долю всей рабочей силы страны9 . Кроме того, данную информацию потребуется постоянно обновлять. Данные текущего года из-за технических инноваций уже не отражают ситуацию в будущем году. Более того, изменения в предложениях плановых органов ведут к изменениям технологических соотношений. Например, если в течение ряда лет спрос на сталь возрастет столь резко, что вынудит перейти на использование более бедных руд, изменится соотношение между добычей руды и выпуском стали.

Даже если нужная информация будет собрана, ни в одной стране не найдется компьютеров и подготовленных программистов в количестве, необходимом для осуществления расчетов цен. Когда в СССР была оценена потребность в компьютерах и программистах для проведения некоторых более простых вычислений, выяснилось, что понадобилось бы 14 000 компьютеров вместо имеющихся нескольких сотен. Для подготовки нужного количества программистов при нынешних высоких темпах обучения понадобилось бы 100 лет — при том, что такие вычисления намного проще, чем обсуждаемые нами расчеты цен10 . Оценки подобного рода ни в коей мере не являются точными. Но они помогают сформировать представление о масштабах возможных проблем.

Трудности проведения вычислений — это еще не все. В принципе, необходимая математическая технология имеется, однако задача выведения уравнений или создания модели экономики весьма масштабна, чревата ошибками и в действительности превосходит пределы компетентности любой научной специальности. Кроме того, данная задача требует значительных людских ресурсов, хотя точный их объем и невозможно оценить. Но если сложить воедино задачи сбора информации, разработки математических моделей (и их наполнения информацией) и вычислений, то общая численность рабочей силы, необходимой для компьютеризированного ценообразования, будет такова, что на производстве рабочей силы почти не останется.

 

Вычисления распределения ресурсов для невычисляемого набора конечной продукции?

Математика и вычисления могут быть более полезными для авторитарных систем, чем для рыночных. Отвлечемся на минуту, чтобы обратить внимание на возникающие возможности. Первая состоит в том, что плановики, дабы избежать трудностей вычисления эффективных цен, могут, не обращаясь ни к ценам, ни к рынкам, принять решение о том, какая продукция им нужна, а вычисления затем проводить с одной только целью — осуществить эффективное плановое распределение потребляемых в производстве ресурсов для выпуска желаемого набора продукции. Никаких рынков. Никаких цен. Одни только вычисления. Однако, чтобы рассчитать эффективное соотношение потребляемых в производстве факторов, потребуется тот же объем информации об изменяющихся технологических соотношениях, как и для компьютеризированной рыночной системы. Помимо этого, необходимы те же самые методы математического программирования, то есть возникают уже упомянутые трудности.

Более того, если плановые органы намерены добиваться эффективного использования ресурсов, им будет недостаточно информации об оптимальном распределении потребляемых в производстве ресурсов, с помощью чего может быть произведен запланированный набор продукции. Им потребуется знать, что еще можно произвести из тех же ресурсов. Таким образом, на практике им потребуется информация о том, от какой ныне выпускаемой продукции им нужно отказаться для производства новой. Возникает известная экономическая проблема: от чего отказаться, чтобы что-то получить взамен? Короче говоря, плановым органам необходимо знать стоимость каждого продукта. Но если так, то им, в конце концов, нужны цены.

 

Согласованное планирование посредством вычислений?

Практическое использование математических и компьютерных вычислений в экономическом планировании (например, в СССР) велось не в целях организации компьютеризированной рыночной системы или оптимизации нерыночного планирования. Предполагалось, что эти методики будут способствовать достижению «сбалансированного» плана, в рамках которого будут использоваться все имеющиеся ресурсы. При этом, несмотря на неправильное их распределение, ни один из видов ресурсов не распределялся с нарушением баланса. Пустая трата ресурсов неизбежна, но такой план «работает» в том элементарном смысле, что он внутренне согласован.

Предлагаемая процедура состоит в составлении межпродуктового баланса, в котором для каждой продукции рассчитываются нормы расхода ресурсов, указывающие объемы ресурсов, необходимые для производства единицы продукции. Для любого заданного набора продукции могут быть вычислены потребности в ресурсах, исходя из которых можно определить, являются ли те или иные ресурсы достаточными или дефицитными. В любом из этих случаев можно проводить серии уточняющих расчетов до тех пор, пока потребности в каждом виде ресурсов не сравняются с имеющимся в наличии объемом ресурсов на каждый рассматриваемый период времени.

Поскольку в этом процессе плановые органы стремятся определить только один согласованный набор соотношений, им не нужна информация обо всех возможных соотношениях между ресурсами и продукцией — более или менее эффективных. Но получение даже такого относительно небольшого объема информации — дело очень дорогостоящее. Нетрудно, например, определить прямой расход стали на один автомобильный кузов. Однако для производства собственно стали требуется использование такого ресурса, как электроэнергия. Производство электроэнергии, в свою очередь, нуждается в ресурсах в виде автомобилей, принадлежащих электроэнергетическим компаниям, а следовательно, в дополнительной стали. Подсчет этих косвенных воздействий — вторичных, третичных и так далее — становится очень трудоемким.

Матрицы межпродуктовых балансов рассчитывались только для систем, включающих не более 250 наименований, — напомним, что в СССР устанавливается около 8 миллионов цен. Над составлением матрицы только на один год исследовательские группы и в США, и в СССР, а также в других странах трудились несколько лет; постоянное обновление матриц было признано невыполнимой задачей11 . Математические и компьютерные методы могут повысить эффективность и согласованность отдельных решений12 . Однако до сих пор ни СССР, ни Китай не использовали в масштабной плановой работе матрицы межпродуктовых балансов или какую-либо более претенциозную форму математического планирования13 .

 

Вычислять или претворять в жизнь?

Один из факторов, затрудняющих центральным плановым органам сбор данных для необходимых расчетов, на который мы до сих пор не обращали пристального внимания, состоит в том, что предпочтения потребителей и плановых органов не являются эмпирическими явлениями, доступными наблюдению и измерению, как, например, уровень осадков или распространенность алкоголизма. Это «не факты, которые нужно собирать, а выбор, который нужно сделать». Тот, кто делает выбор, сам не знает своих предпочтений, пока не наступит собственно момент выбора. Сомнительно, что сам человек осознает свои предпочтения до того, как окажется в ситуации не гипотетического, а реального выбора. Поэтому выбор в рыночных системах не может быть заменен ничем, в том числе и вычислениями.

Различие между произведением вычислений и совершением выбора является частным случаем базового феномена, который более подробно мы рассмотрим позже. Так или иначе, все общества сочетают два метода формирования желаемой социальной организации — анализ решения проблем и социальное взаимодействие с целью решения проблем. Люди не только размышляют над тем, как решать проблемы, но и принимают те или иные меры.

 

Альтернативные формы частных предприятий и собственности

Вернемся теперь к более привычным рыночным системам. Знакомые нам индивидуальные и корпоративные частные предприятия — не единственные формы частной собственности в рыночной системе. Есть и другие: производственные кооперативы, потребительские кооперативы, некоммерческие организации (такие, как больницы, колледжи и фонды). На бесприбыльные рыночные предприятия различных видов, включая кооперативы, в США приходится менее 1 процента ВНП14 . В других рыночных системах их доля более значительна. В потребительских и производственных кооперативах во Франции занят всего 1 процент наемных работников, в то время как в Финляндии — 10, а в Израиле — 30 процентов15 .

Возможно, весь мир еще удивится тому, что предприятиями станут управлять наемные работники. Недовольство привычными властными отношениями в торгово-промышленных предприятиях доходит до точки кипения. Югославия пошла на чрезвычайные шаги, введя рабочее самоуправление в промышленности. Это движение распространяется и в Западной Европе.

Если бы владение и капиталом, и самим предприятием было сосредоточено в руках рабочих и служащих этого предприятия, то «средства производства», с одной стороны, и рабочая сила, с другой стороны, более не принадлежали бы двум разным группам. Распределение дохода предприятия могло бы измениться, как и властные отношения в рамках предприятия* .

Другая возможность — это предприятие, которым владеют рабочие, не являющиеся собственниками предоставленного им капитала. Предприятием управляют рабочие, а не собственники капитала. Они учреждают фирму и направляют ее работу. Они принимают решения о том, что производить, где, как, с помощью каких технологических процессов и с каким количеством рабочей силы. Они «нанимают» не служащих и рабочих, а капитал. Они платят инвесторам за использование денежных средств и как наемные работники получают доход от предприятия не в виде заработной платы, а в виде прибылей.

Подобные организации встречаются редко, но не потому, что они незаконны, невозможны на практике или не совместимы с рыночной системой. Проблема в том, что так исторически распределилось богатство. Когда потенциальные поставщики капитала, с одной стороны, и потенциальные поставщики труда, с другой стороны, обдумывают объединение друг с другом в предприятие, у поставщиков капитала оказывается в распоряжении достаточно денежных средств или сильные позиции на переговорах, чтобы настоять на сохранении власти в своих руках, а не в руках рабочих. Не в силу логики, а исторически владельцы капитала стали собственниками предприятия. Маркс видел это более ясно, чем классические экономисты.

Многие характерные черты знакомых нам систем частного предпринимательства свойственны не частным предприятиям и частной собственности как таковым, а этой конкретной исторической форме частного предприятия и собственности, где не рабочие, а собственники капитала владеют предприятием. Даная форма имеет огромное значение для распределения богатства и власти, права на труд, отчуждения и характера социальных конфликтов.

Частнопредпринимательским рыночным системам приписывается множество других особенностей — таких, как незащищенность, неравенство доходов, классовый конфликт, неблагоприятная ситуация в образовании, неравенство доступа к политической жизни и политического влияния. Но, как мы увидим впоследствии, правильнее будет отнести данные особенности на счет не самого частного предпринимательства, а исторически сложившегося неравенства в распределении богатства. Все рыночно ориентированные системы мира унаследовали это неравенство. Ни в одной из данных стран не зашли достаточно далеко в экспериментах по организации такой частнособственнической рыночной системы, в рамках которой были бы уничтожены все последствия серьезного неравенства в распределении богатства. И все же такие рыночные системы можно себе представить. Они коренным образом отличались бы от любой существующей рыночной системы.

 

Нерыночные и рыночные системы

Все вышеупомянутые рыночные системы более четко можно представить в виде списка, где они перечисляются наряду с некоторыми нерыночными формами, как реальными, так и гипотетическими16 .

1. Власть без цен. На этой крайней позиции находится центральная власть без денег, цен и рынков. Это чисто авторитарная организация. Ни в одной стране мира экономика не организована подобным образом, хотя Ленин и пытался ввести такую систему17 в 1918—1921 годах.

2. Авторитарно установленные цены и производственные планы без денег или реальных рынков. Приближаясь к крайней позиции, государство расчетным путем устанавливает «рынки», вместо того чтобы организовать реальные рынки. Оно калькулирует искусственные или теневые цены и другие величины в попытке установить оптимальное распределение вещественных ресурсов и производимой продукции. Такие системы в реальности не существуют.

3. Авторитарное централизованное планирование с использованием цен как вспомогательного средства. Далее следует авторитарное определение задач производства как готовой, так и промежуточной продукции одновременно с авторитарным же распределением ресурсов. Однако все это смягчается использованием денежных платежей и цен. Таковы, как мы увидим, методы советского, восточноевропейского, кубинского и китайского коммунизма. Цены совершенно не отражают потребительских предпочтений и не применяются при распределении, то есть не играют роли, присущей им в рыночных системах; экономикой управляет центральная власть. Однако потребительские товары и услуги продаются на рынках; там же нанимают рабочую силу.

4. Рыночная система суверенитета плановых органов. Централизованная власть государства распространяется лишь на покупку готовой продукции, причем все промежуточные стадии производства координируются рынком. Такие системы до настоящего времени существуют только в виде сегментов реально функционирующих рыночных систем.

5. Рыночная система суверенитета потребителя. Государство не управляет производством. Производство реагирует на рыночный спрос потребителя. Это основной компонент существующих рыночно ориентированных систем.

6. Коммуны. Ни государство, ни рынок не организуют производство. Вместо этого децентрализованные, в высокой степени самообеспечивающиеся, небольшие производственные единицы функционируют, находясь в свободной связи друг с другом. Эти устремления частично реализовались в малом масштабе в кибуцах в Израиле.

Каждая из рыночных систем (в нашем списке это номера 4 и 5) подразделяется на следующие системы:

А. Государственная собственность и управление.

Б. Частная собственность и управление. Она, в свою очередь, подразделяется на:

(1) Привычные формы: управление собственника и корпоративное управление.

(2) Рабочий контроль.

(3) Кооперативы и некоммерческие предприятия.

Если этот список покажется полезной классификацией, следует запомнить, что это только набросок. Из следующей главы станет ясно, что смешанными являются не только реально действующие системы. Существуют такие различия систем, которые совершенно не учтены в данном наброске, — например, культурные различия, в силу которых одна система частного предпринимательства процветает, в то время как другая деградирует; в одной системе темпы технических инноваций высоки и качество жизни повышается, в другой — столь замедлены, что приводят к нищете и убожеству; или, как мы подробно рассмотрим в последующих главах, страсть к симметрии и порядку в одних странах и безграничный и хаотичный оппортунизм в других.

 

Глава 8

Оглядываясь в прошлое, можно прийти к выводу, что Западная Европа стала рыночно ориентированным обществом в конце XVII-начале XIX веков, Северная Америка — в XIX веке, Австралия и Южная Африка — чуть позже в том же XIX веке, а Япония — в XX веке. Другие страны Азии, Латинской Америки и Африки также находятся на пути к превращению в рыночно ориентированные общества. Если не считать Югославии, все они являются частнопредпринимательскими. И в то же время везде наблюдается смешение с альтернативными системами, упомянутыми в предыдущей главе. Помимо уже известных особенностей, им присущи иные, менее четко понимаемые черты. Вот их краткое описание, в котором мы воспользуемся концепциями и разъяснениями, знакомыми вам по предыдущей главе.

1. На деле они не являются системами с доминированием рынка (как ни одна существующая система). Эти системы были такими всегда; это не результат каких-либо недавних действий государства. В этих системах жизнь и работа протекают в рамках семьи, коммерческих предприятий и государственных учреждений. В каждой из этих структур необходима внутренняя координация, которая осуществляется нерыночными системами. Жизнь семьи организуется властью родителей и неформальными взаимоотношениями членов семьи между собой. В странах, где население в основном живет за счет натурального сельского хозяйства, производство большей частью организовано в рамках семьи. Но даже в индустриальных системах семейное производство составляет значительную часть хозяйственной деятельности, несмотря на то, что не учитывается при подсчетах национального продукта и дохода. В США, например, нерыночное семейное производство составило бы, по ориентировочным подсчетам, почти четвертую часть ВНП1 .

Организационные задачи, которые возникают в ходе деятельности коммерческих предприятий и государственных учреждений, решаются бюрократическими властными методами, как это делается во всех современных системах. Однако крупные фирмы используют в этих целях также и внутренние рынки. И только при решении проблем внешней координации, то есть взаимной координации деятельности различных групп (семей и коммерческих предприятий, коммерческих предприятий между собой, государственных учреждений и коммерческих предприятий или предприятий и профсоюзов), на первый план выдвигается рынок.

Но и в этих ситуациях в координации участвуют как рынок, так и государство, которое осуществляет авторитарную координацию некоторых аспектов экономики и жизни общества и играет на рынке роль более важную, чем любой другой его участник. В этих системах государство обычно превосходит всех по уровню расходов, выданных кредитов и полученных займов. Государство — самый крупный работодатель, владелец недвижимости, арендатор и страховщик. И его роль в экономике постоянно возрастает. В США доля государственных расходов в ВНП выросла втрое — с 10 процентов перед Великой депрессией 1930-х годов до более чем 30 процентов в 1970-х годах. Парадоксально, но лучший способ охарактеризовать такие рыночно ориентированные системы — продемонстрировать, насколько велика роль, которую играет в них государственная власть2 .

Роль государственной власти в такой политико-экономической системе проявилась, например, в постепенном формировании современных ландшафтов Америки. Высокие налоги на недвижимость вытеснили жителей и бизнес из центральных кварталов американских городов — и эти районы пришли в полный упадок. Субсидии домовладельцам способствовали созданию огромных массивов частных жилых домов в пригородах. Старая федеральная программа строительства дорог, стимулировавшая автомобилизацию, и последовавшая за ней программа строительства скоростных трасс, соединивших между собой разные штаты, настолько увеличили мобильность американцев, что во многих регионах исчезли различия между городской и сельской местностью. Строительство шоссе и транспортных развязок изменило облик холмов и долин. По всей сельской местности теперь разбросаны промышленные предприятия, так как местные власти конкурируют за налоговые поступления. Все это, часто называемое рыночным хаосом, в значительной мере вызвано активной деятельностью сильного государства в рыночных системах. Заслугой государства являются и некоторые выдающиеся достижения этих систем: среди прочего, почти полное искоренение чумы, брюшного тифа и малярии; грамотность населения и всеобщее образование; обеспечение умеренного уровня доходов пожилых людей; высадка человека на Луне.

Доля общих государственных расходов в ВНП, согласно оценкам, составляет (в %)3 :

Даже просто перераспределяя доходы, государство выступает в роли крупнейшего координатора экономики, например финансируя бесплатное образование и выплачивая социальные пособия. Только доля выплат социальных пособий, пенсий и субсидий (не включая расходы на образование) в ВНП является, по оценкам, следующей (в %)6 :

Весьма существенную сферу экономической деятельности государства часто называют «государственным регулированием деловой активности». Это действительно очень обширное поле деятельности. Но данный термин неверен. На самом деле речь идет о поддержке бизнеса государством, формы которой бесконечно разнообразны. Поддерживающая роль государства имеет настолько жизненно важное значение для других основных характеристик этих систем, что ее надо анализировать в отдельной главе; поэтому в настоящий момент мы оставим это положение в виде гипотезы, подлежащей рассмотрению в дальнейшем.

2. Во всех этих системах нерыночный государственный авторитарный контроль над производством (независимо от коммерческих предприятий) соединяется с тремя формами контроля над предприятиями: «прямой» авторитарный контроль, «косвенное» манипулирование их рынками и суверенитет плановых органов (как особая форма «косвенного» контроля).

Нерыночный авторитарный контроль, осуществляемый независимо от коммерческого предприятия, организован в виде государственного управления производством силами государственных служащих. Привычный образ мысли мешает осознать тот факт, что все государственные учреждения — это производственные организации. Судьи «производят» судебные приговоры. Агенты службы по распространению сельскохозяйственных знаний «производят» технические консультации. Конгрессмены «производят» законы и расследования. Армия и флот оказывают ряд услуг: завоевание, разрушение, террор, национальная оборона, а иногда— установление мира. То, что все они являются производителями, доказывается готовностью граждан оплачивать их услуги, внося налоги. И тем не менее для этих производительных услуг нет рынка; их производство приходится организовывать административными методами — так же, как организовывают производство в системе советского образца.

Размеры этого сектора за вычетом вооруженных сил часто ориентировочно определяют путем подсчета численности гражданских государственных служащих (за вычетом рабочих и служащих государственных предприятий) как процента от всех работающих по найму7 :

Прямой контроль государства над предприятиями осуществляется в форме запретов, разрешений или приказов: например, запрет на импорт или выдача лицензий на него, требование нанимать на работу инвалидов, конкретизация процедур по размещению новых выпусков ценных бумаг, запрет на увольнение профсоюзных активистов, утверждение бланков бухгалтерского делопроизводства и отчетности или запрещение слияний. Этот список бесконечен.

Чтобы сохранять контроль над крупными корпорациями, решения которых оказывают все большее влияние на всю экономику страны, государственные чиновники все более искусно распространяют свои властные полномочия на другие сферы. Американские президенты расширяют свои полномочия по проведению расследований, преданию гласности различной информации, налогообложению и предоставлению контрактов, что дает им возможность угрожать руководителям корпораций. В результате некоторые корпорации, прежде чем объявлять о повышении цен, согласовывают данный шаг с Белым домом.

Косвенный контроль осуществляется путем установления минимальных или максимальных цен (например, в виде законов о минимальном уровне заработной платы), или через правительственные закупки и продажи (например, закупки фермерской продукции с целью поддержания цен, устанавливаемых фермерами), или в любых других формах обеспечения прибыльности деятельности предприятий.

Одной из многих форм косвенного контроля является практика суверенитета плановых органов, то есть контроля путем государственных закупок готовой продукции. Государство, например, заключает контракты на покупку вооружений или прокладку шоссейных дорог. Такая практика существует давно, правда, раньше ее не называли суверенитетом плановых органов. И тем не менее до 1950 года самую крупную статью бюджета США составляли выплаты заработной платы, и только с 1950 года их превзошли выплаты по контрактам. Это изменение ознаменовало переход от использования государством авторитарных или административных методов управления к рыночному управлению путем закупок у предприятий готовой продукции8 .

Ниже приводятся примерные оценочные сведения о государственных закупках у коммерческих предприятий (за вычетом новых капиталовложений) в виде доли ВНП (в процентах). В эти данные не включены закупки ресурсов обобществленными предприятиями9 :

Тем не менее видимость суверенитета плановых органов иногда маскирует прямой административный контроль над предприятием. Например, суверенитет плановых органов военной промышленности США сопровождается прямым административным контролем. Это явление Сеймур Мелман называет пентагоновским капитализмом10 . Двадцать тысяч военных и гражданских служащих Службы оборонных заказов Пентагона самым тщательным образом контролируют работу предприятий, выполняющих заказы министерства обороны США. Их власть распространяется, в том числе, на вопросы страхования, упаковки продукции, соблюдения требований техники безопасности, выполнения производственных графиков и представления отчетности, получения комплектующих от субподрядчиков, ведения описей, осуществления испытаний и инженерных исследований11 . Это весьма важная новая форма политико-экономической организации, реализованная в крупном секторе американской экономики, превосходящем по объему производства ВНП многие страны, например Индия, и почти равном ВНП Канады.

3. После Второй мировой войны государства с рыночно ориентированными системами частного предпринимательства начали проводить в своих рыночных системах определенную политику, именуемую национальным экономическим планированием. Их мероприятия очень далеки от форм планирования, практикуемых в коммунистических системах, где «планирование» означает авторитарный нерыночный контроль над производством. Планирование является одним из основных методов оказания помощи бизнесу государством — новым методом, ставшим очень популярным после Второй мировой войны. Ниже мы увидим, что плановые органы не ставят перед собой такие цели, как ограничение коммерческих предприятий, планирование производства или изменение базовых характеристик экономики, сельской местности или культуры.

4. Во всех этих системах в определенной мере практикуется рыночный социализм. Однако государственные корпорации в этих системах мало чем отличаются от частных корпораций. Они функционируют посредством примерно таких же бюрократических корпоративных структур, как частные корпорации под руководством наемных управляющих, которые обязаны избегать потерь и обеспечивать прибыли. Нет никаких заметных различий между руководством государственных и частных корпораций.

Государственная собственность некогда являлась ключевым институтом социалистической модели общества; она по-прежнему занимает центральное место в коммунистической системе. Но за годы, прошедшие после Второй мировой войны, демократические социалисты утратили весь энтузиазм в отношении государственной собственности. Более многообещающими стали выглядеть другие методы и институты, особенно налогообложение, ведущее к перераспределению доходов, в комплексе с программами социального обеспечения и кейнсианскими технологиями поддержания высокого уровня занятости. Кроме того, социалисты убедились, что упорядоченное приобретение государством коммерческих предприятий путем покупки, а не конфискации, не влияет существенным образом на распределение богатства (в демократических обществах, как правило, считают необходимым именно покупать). Демократические социалисты, живущие в недемократических системах, не видят никакого смысла в передаче предприятий государству. И даже в демократических государствах выгода от передачи предприятий в руки государственной, а не частной бюрократии с течением времени подвергается все большим сомнениям, особенно по той причине, что основной контроль над предприятием осуществляется рыночными методами.

В результате после приступа социалистической лихорадки в конце Второй мировой войны дело обобществления предприятий снова перешло в руки несоциалистов. Я говорю «снова» потому, что инициатива и самых ранних, и позднейших попыток организации государственных предприятий принадлежала вовсе не сторонникам социализма, которые проводили бы ее по принципиальным или идеологическим мотивам. Например, государственные монополии на табак, соль, спички, алкоголь создавались меркантилистами в качестве легких источников государственных доходов. В XIX веке проводилась национализация муниципальных коммунальных предприятий, железных дорог, телефона, телеграфа, предприятий по снабжению электроэнергией. Эти меры были вызваны трудностями осуществления контроля над «естественными монополиями», порожденными новыми технологиями. В конце Второй мировой войны в Великобритании началось движение социалистов за национализацию; часть мероприятий по национализации во Франции (например, национализация компании Renault) была проведена для наказания коллаборационистов. В Италии большое количество промышленных предприятий в руках государства было наследием фашистского режима. В 1960-х и 1970-х годах в Западной Европе проводились мероприятия по национализации, считавшиеся полезными для экономического роста; они вызывали позитивные эмоции у работников плановых органов, бюрократов и бизнесменов, но не у социалистов.

До сих пор так и не ясно, станет ли государственное предприятие практическим инструментом экономического роста. Планирование в том виде, как его осуществляют в рыночно ориентированных системах, то есть в основном через косвенный рыночный контроль, может применяться и к государственным, и к частным предприятиям. Государственными предприятиями управляют в режиме суверенитета потребителя, а не суверенитета плановых органов и не методами прямого авторитарного контроля, поэтому они не очень приспособлены для реагирования на директивы государства. В прошлом часто задавали вопрос о том, в силах ли центральное правительство осуществлять существенно более эффективный контроль над государственными предприятиями, чем над частными корпорациями. Во Франции, например, поведение частных «железодобывающих предприятий и сталелитейных заводов также зависело от политики правительства, как и поведение национализированных депозитных банков или находившейся во владении государства компании Renault». А «в Италии национализированная нефтяная промышленность зависела от распоряжений государственных органов не меньше, чем полностью находившаяся в частной собственности химическая промышленность»12 . Утверждалось, что национализация центральных банков в Великобритании и Франции не привела к усилению государственного контроля над ними13 .

Рыночный социализм не соперничает с обычной структурой власти коммерческого предприятия; меры по реформированию организации рабочих мест и корпоративного управления проводятся на частных предприятиях столь же активно, как и на государственных. Не отмечено на государственных предприятиях данных стран и каких-либо инициатив руководства в отношении прибыли и общественных интересов. Во Франции руководители государственных корпораций являются членами ассоциаций работодателей, и «общий менеджерский дух» уничтожает любые различия, наличие которых можно было бы предполагать14 . Руководителей частных корпораций во многих странах назначали управляющими государственных корпораций.

Государственные предприятия также проводят политику, сходную с той, что практикуют частные предприятия. Французская компания Renault, находящаяся в государственной собственности, вступила в сговор со своими конкурентами — частными компаниями с целью взвинтить цены. То же самое государственные корпорации делают в Италии. В Великобритании председатель правления находящейся в государственной собственности сталелитейной корпорации продемонстрировал, что изменилось немногое, заявив о своих возражениях против стимулирования конкуренции между подчиненными ему заводами: «Но ведь тогда в выигрыше окажутся потребители»15 . Чтобы войти в братство менеджеров, руководители государственных предприятий, очевидно, должны ассимилироваться среди своих более многочисленных коллег — менеджерами частных предприятий. Однако по причинам, которые мы рассмотрим ниже, в системе с преобладанием государственных предприятий, где большинство составляют их директора, ситуация может стать совершенно иной.

В США рыночные предприятия, находящиеся в собственности и управлении государства, играют очень незначительную роль — на них приходится менее 2 процентов национального дохода и занятости16 . Снабжение электроэнергией частично национализировано. Многие муниципалитеты — а крупные почти все — владеют собственными системами водоснабжения. Национализированы некоторые железные дороги и большая часть внутригородского транспорта, а также значительная доля страховой отрасли (посредством введения обязательного страхования по старости и от безработицы). Федеральные и местные власти владеют жильем и арендуют его. Многие штаты обобществили оптовую и розничную торговлю крепкими спиртными напитками. Вода для орошения продается в основном федеральными властями. Власти штатов управляют платными шоссейными дорогами. Существует огромное число государственных структур, владеющих и управляющих складами, верфями, конвейерами, элеваторами и другими сооружениями транспортных терминалов. Все они продают свои услуги на рынке17 . Суммарный уровень продаж военторгов PX’s — специализированных магазинов розничной торговли — выше, чем у таких сетей магазинов, как Woolworth’s, J.C. Penney или Montgomery Ward18 . По некоторым оценкам, общее число государственных предприятий в США составляет 18 000.

В других рыночно ориентированных системах управляемые государством рыночные предприятия обычно играют более важную роль. Ниже следует информация об их доле (в процентах) в общей занятости19 :

5. Во всех этих системах профсоюзы во многих отношениях не интегрированы в систему. Силы профсоюзов в разных странах неодинаковы. Ниже следуют оценочные сведения о доле членов профсоюза в общей численности рабочей силы (в процентах)20 :

Большинство людей не считают профсоюзы производственной организацией — такой, как семья, предприятие и государственное учреждение21 . Их функцию не рассматривают как общественно необходимую — считается, что их узкая задача состоит в защите особых интересов собственных членов. Сами руководители профсоюзов часто именно так и формулируют цели своей деятельности. В этом они отличаются от лидеров бизнеса, которые никогда не высказывают сомнений в осуществлении ими общественных функций, даже если при этом их мотивация ограничивается получением прибыли. Забастовки, снятие определенных ограничений для рабочих и более высокие расходы на заработную плату, которых иногда удается добиваться профсоюзам, часто придают им амплуа разрушительного, а не созидательного социального института. Что касается работодателей, то даже те, кто привержен принципу коллективных переговоров, обычно продолжают смотреть на профсоюзы как на подрывную силу, противостоящую традиционной структуре корпоративной власти.

Члены профсоюзов зачастую сами враждебно настроены по отношению к своему профсоюзу. Последние десятилетия ознаменовались для европейского профсоюзного движения сдвигом процесса принятия решений о распределении работ и праве на работу от руководства профсоюзов, где действовали уже установившиеся профсоюзные процедуры, к спонтанно возникавшим обсуждениям на уровне низовых профсоюзных организаций22 . В некоторых профсоюзах отношения между руководством и рядовыми членами не лучше, чем между работниками и работодателями. Что касается США, то там уже несколько лет идет фактическое сокращение численности членов профсоюзов как доли рабочей силы23 . Сам тред-юнионизм все больше подвергается критике за свой эксплуататорский характер, поскольку его победы в виде увеличения заработной платы достигаются за счет не членов профсоюзов24 .

Тем не менее тред-юнионизм часто является основой трудового законодательства. Он изменяет процесс утверждения заработной платы на рынке. Организуемые профсоюзами обсуждения и переговоры, процедура которых отработана до мельчайших деталей, заменили два применявшихся ранее способа установления размеров заработной платы: через конкурентные спрос и предложение, а также через монопольную власть работодателей25 . Как на крайний пример, обратим внимание на Швецию, где переговоры о заработной плате для всей страны в целом проводятся на встречах одной организации рабочих и служащих с одной организацией работодателей. В США, напротив, переговоры проводятся на уровне предприятия или отрасли экономики. Каков бы ни был уровень коллективных переговоров, в результате определение размеров заработной платы оказывается в руках двух противостоящих групп, каждая из которых обладает свободой принимать решения по вопросам заработной платы.

В результате ставки заработной платы (цена труда) могут значительно отклоняться от эффективных цен, что может обусловить неэффективное распределение ресурсов и, хуже того, вызвать инфляцию и безработицу. Экономисты расходятся во мнениях относительно того, являются ли в наше время коллективные переговоры основной причиной инфляции и безработицы. Однако представляется, что правительства не испытывают в этом никаких сомнений. Они стремятся убедить профсоюзы смягчить свои требования по заработной плате, экспериментируют с участием представителей государства в переговорах об уровне заработной платы или прямо инструктируют участников таких переговоров26 . Экономический упадок Великобритании часто относят на счет требований профсоюзов, повышающих издержки выше уровня, который может позволить себе экономика страны (хотя информация, имеющаяся по данному вопросу, неоднозначна).

Конфликт между рыночной системой и тред-юнионизмом — ключевое явление для политико-экономической организации. Это, однако, лишь факт, а не суждение. Вопрос о том, каким образом конфликт будет разрешен, остается открытым.

6. Ни одно государство не умеет использовать рынок как инструмент демократической публичной политики. Это предположение мы также пока оставим в виде гипотезы. Но подумайте: рыночная система исторически (и, как мы видели, совершенно без какой-либо необходимости) была привязана к частному предпринимательству и частной собственности на производственные фонды. До недавнего времени государства, оказывая поддержку, использовали ее такими способами, которые защищали эти институты. Рыночная система также ассоциировалась с упрощенной идеологией. Эти и другие обстоятельства позволяют сделать вывод, что частнопредпринимательским системам позволили возобладать над другими институтами (включая государство), и усомниться в том, что государственные политические деятели искусно используют данные системы в целях демократии27 .

7. Как бы плохо ни использовался рынок для целей демократии, сама политическая демократия возникает только в рыночно ориентированных системах* . Не все рыночно ориентированные системы демократичны, но все демократические системы — рыночно ориентированы. Очевидно, что по причинам, не выясненным до сих пор, политическая демократия не может существовать иначе, как в комбинации с рынком. Это предположение пока подтверждалось без единого исключения.

В части IV мы рассмотрим основные процессы контроля со стороны населения и подойдем к частичному объяснению связей между демократией и рынком.