– Ки!.. – прошипел Дреш.

– Что такое… – пробормотала она. Когда ей удалось последний раз поспать?.. Она не помнила. Она колебалась на грани бодрствования и сна, и если что-то видела перед собой, то только потому, что Дреш не закрывал глаз, и их общее зрение посылало образы в ее мозг. Ее собственные глаза давным-давно сонно закрылись.

– Проснись, дура!

– Что такое? – повторила она, на сей раз более осмысленно. Подняв голову чародея, молодая женщина устроила ее у себя на коленях. От Дреша исходило напряжение: Ки чувствовала в своих пальцах дрожь, происходившую вовсе не от ее усталости или боязни.

– Мои руки! – отозвался Дреш. – Я чувствую прикосновение к ним прохлады… присутствие силы… Кто-то вскрыл мою коробку!

Ки подняла голову Дреша на сгибе руки. Мышцы плеча, не успевшие избавиться от застарелой усталости, отозвались тупой болью. Оба смотрели на стену, но Дреш видел куда больше, чем Ки.

– Конец игры? Да?.. – прошептала Ки.

– Нет еще. Мы подобрались слишком близко, чтобы сдаваться. Одна из них наблюдает за мной, я в этом уверен… Надо действовать! Прямо теперь!

– Ну и что мы будем делать? – спросила Ки, вставая на ноги и поднимая голову, показавшуюся ей еще тяжелей прежнего.

– Не знаю, – сказал Дреш. – Видимо, придется действовать по обстоятельствам. Так, как подскажут нам инстинкты. Вперед, Ки! За дверь, в коридор!

Ки потихоньку приоткрыла дверь кельи Заклинательницы и осторожно высунулась наружу… Только для того, чтобы сейчас же со вздохом отступить назад и высунуть вместо себя голову Дреша. Никого. Ки неуклюже повернула голову вместе с тяжелым каменным основанием в другом направлении. Тоже никого. Она торопливо прижала голову к себе и поспешила за дверь.

Но не успели они с Дрешем преодолеть и полудюжины шагов, как слуха Ки достигло шуршание одеяний и негромкий топоток босых ног.

– Кто-то идет!.. – прошипел Дреш.

Шарахнувшись в сторону, Ки врезалась плечом в дверь, которая, как это ни странно, безо всякого усилия подалась. Ки буквально ввалилась внутрь и, силясь не потерять равновесия, плотнее прижала к себе голову колдуна. Распахнувшаяся дверь упруго вернулась на место и бесшумно закрылась, ущемив Ки бедро. Первоначальный рывок, однако, вынес Ки на самую середину комнатки.

И та, что сидела в комнатке, мгновенно вскочила на ноги, потрясенно распахивая глаза. Бледные ладони сжимали что-то вроде яйца, выточенного из голубого камня.

Пока Ки пыталась устоять на ногах. Заклинательница пригнулась и осторожнейшим образом опустила яйцо на пол позади себя. Потом выпрямилась во весь рост, оказавшись, со своим деформированным черепом и высоким капюшоном, гораздо выше Ки.

Ки не стала дожидаться, пока Дреш сообразит, как действовать, и подаст ей команду. Она попросту выронила его голову и бросилась на Заклинательницу.

Загорелые руки молодой женщины крепко стиснули чешуйчатые запястья, но глазам ее, лишенным волшебного зрения Дреша, вместо Заклинательницы представала какая-то бледная башня. Башню увенчивал острый купол, и с него стекал водопад сверкающего огня. Колеблющиеся стены комнаты закружились, но Ки не ослабила хватки. Пойманная Заклинательница больше всего напоминала ей прижатую рогулькой змею: выпускать ее гораздо опаснее, чем продолжать держать. Они сражались молча. В бледной башне зияли две темные дыры, и оттуда вылетали алые искры, больно жалившие Ки в лицо.

Ладони Ки привыкли держать вожжи, смирявшие двух могучих тяжеловозов. Она с малолетства подставляла спину и плечи под увесистые мешки и пакеты, нагружая и разгружая фургон. Такое тело не больно-то легко измотать, особенно когда сил придает страх. Не обращая внимания на жгучие искры, Ки рванула свою противницу вперед и резко вниз. Башня не выдержала и рухнула, и Ки навалилась на нее. Вместе они покатились по вздымавшемуся полу…

Потом вдруг все кончилось.

Ки замерла в неподвижности. На ощупь поверженная башня представляла собой нечто теплое и податливое, притиснутое к полу ее коленями и локтями. Ее запястий Ки так и не выпустила. Из глаз, ставших теперь розоватыми, больше не летели искры, но даже и это не придавало Ки должной уверенности.

– Дреш!.. – хрипло позвала она, тут только сообразив, что, наверное, как следует брякнула его об пол. Начиная волноваться, она попробовала оглядеться, но колышущиеся полупрозрачные стены, казалось, только насмехались над ее жалкими органами чувств. А что, если от удара раскололся тот непростой камень, служивший голове основанием? Что, если голова грохнулась затылком, и Дреш был теперь без сознания, а то и похуже?..

Ей никак не удавалось его разглядеть.

Заставив себя руководствоваться логикой, Ки нашла глазами то, что могло сойти за дверь: нечто вроде более четко обозначенной складки на волнующейся стене. Опустив глаза и борясь с нахлынувшим головокружением, Ки принялась методично обшаривать взглядом каждую пядь ускользающего, дышащего пола. Но даже когда ей удалось засечь знакомый куб тьмы с его внутренней искрой, он тоже, казалось, колебался и куда-то уплывал.

Насколько она могла понять, до него было всего несколько шагов. А впрочем, кто его знает. Ки беспомощно смотрела на него, сражаясь с охватившей ее паникой. Она не могла дотянуться до Дреша, не выпустив при этом пленницу. Но, не добравшись до Дреша, она не узнает, можно ли ее выпускать.

Тело под ней было по-прежнему безвольным. И по-прежнему внушало Ки ужас.

– Дреш!.. – окликнула она снова. В ответ ей послышался какой-то звук: уж не был ли он приглушенным ответом?.. Кое-как она приподнялась с пола, потом перехватила одной рукой оба запястья Заклинательницы (по крайней мере, она очень надеялась, что это были именно запястья). Чувствуя себя до смерти перепуганной дурой, она вытянулась во всю длину, стараясь достать кубик тьмы, который был Дрешем. О том, что будет, если ее жертва вздумает прийти в себя прямо теперь, она старалась не думать.

Как она ни тянулась, коснуться Дреша ей так и не удалось. И она не могла понять, далеко еще до него было на самом деле или же нет. Она потащила бесчувственную Заклинательницу за собой, с усилием волоча ее по полу. Снова потянулась к Дрешу и опять не достала. Еще четыре раза ей понадобилось повторить эту попытку, прежде чем кончик ее пальца коснулся-таки головы Дреша. И тотчас же привычный мир вернулся на свое место.

– Ну и видок у тебя, – заметил колдун.

Ки увидела себя его глазами: зрелище и впрямь было неутешительное. Из левого уголка рта даже сбегала тоненькая струйка крови. Голова Дреша, по-видимому, лежала на боку, и оттого кровь стекала не вниз, как ей полагалось бы, а в сторону.

– Надеюсь, ты не пострадал? – извиняющимся тоном осведомилась Ки.

– Учитывая все обстоятельства, могло быть и хуже, – заверил молодую женщину чародей. – Выпусти ее, Ки. Разве ты не видишь, что она без сознания?

– Нет, не вижу. И потом, еще не хватало доверять Заклинательнице! – с вернувшимся ожесточением в голосе ответила Ки. Но жертву свою все же оставила. Самое скверное заключалось в том, что, как она теперь видела, ее противница была ей едва по плечо. Высоту ей придавал разве что этот омерзительный капюшон.

Дреш словно подслушал ее мысли:

– То, что ты видела своим собственным зрением, в данном конкретном случае больше соответствовало истине. Ее аура сияет гораздо большей мощью, чем можно предположить для особы ее ранга. Но еще более странное впечатление производит некое ограничение, которое я в ней ощущаю. Хм! Она как будто притворяется существом более низкого посвящения, чем она есть на самом деле. Удивительное дело. Сколько знаю Заклинательниц, никогда ничего подобного не встречал. Да, все так, как ты говоришь: еще не хватало им доверять. Когда они посылают земледельцам дожди, как знать, делают ли они это из милосердия и любви или только затем, чтобы получить налог пожирней?..

– Оставь свои умствования для толпы в харчевне, Дреш, – посоветовала ему Ки. – Давай лучше вернемся к нашим баранам. Что мы собираемся с ней делать? Когда она очухается, она наверняка переполошит весь улей…

Дреш прищелкнул языком:

– Ответ ясен, Ки. Зачем ей приходить себя? Вытолкнем ее наружу сквозь любую стену, и вся недолга.

Ки ползком подобралась к Дрешу вплотную, продолжая видеть сама себя – все крупнее и ближе. Странно было видеть свои же руки, неуверенно тянувшиеся к его голове. Тут уж его зрение мало чем могло ей помочь. Осторожно ощупав, что где, она обеими руками поставила его голову в нормальное положение. Потом снова взяла ее на колени, отвела волосы с лица и прошлась по нему пальцами, стараясь выяснить, насколько сильно Дреш пострадал. В волосах, прямо надо лбом, уже намечалась изрядная шишка.

– Хватит! – сказал Дреш. – Меня немного оглушило, когда я упал, но только на мгновение. И, если бы мне нужна была твоя забота, я бы так и сказал. Не теряй времени попусту! Надо избавиться от Заклинательницы, пока она вправду не очнулась…

– Тебе, может, и надо, а мне – нет, – твердо сказала Ки. – Я не могу сделать такую вещь… Хладнокровные убийства, знаешь ли, не по мне. Я еще понимаю, когда мы дрались… В запале да с перепугу я ее действительно могла грохнуть. Но так… выпихнуть ее в то нигде, через которое мы прыгали… – Ки зябко передернула плечами, мотнула головой и повторила: – Нет, не могу!

– Что за глупости! – возмутился Дреш. – Мы же не убьем ее. Мы только «приостановим» ее жизнь. Рано или поздно ее найдут, и жизнь продолжится. Ну, представь, что ты нашла у себя под одеялом гадюку…

– Я вытащу ее наружу вместе с одеялом и вытряхну где-нибудь в лесу.

– Да, дура вроде тебя, пожалуй, именно так и поступит. И гадюка на другой день тебя цапнет в благодарность за твою доброту. Ну ладно, хоть свяжи ее, что ли, если ни на что большее не способна…

Ки встала и подняла голову Дреша, и как раз в это время Заклинательница, лежавшая на полу, шевельнулась. Поле зрения Ки сузилось: Дреш удивленно прищурился, разглядывая обратившееся кверху лицо.

– Э, да ведь я знаю эту особу, – пробормотал он, наполовину про себя. – Только тогда на ней было далеко не ученическое облачение. Ки! Помоги найти голубое яйцо, с которым она возилась, когда мы вошли…

Нервничая, Ки повернулась кругом, давая ему оглядеть комнату. Неужели он не видит, что Заклинательница силится приподняться?.. Ки разрывалась между Желанием чем-нибудь шандарахнуть ее снова – или бежать.

Ко всему прочему, негодяй Дреш снова не спросясь перехватил власть над ее телом. Рука Ки протянулась и подхватила голубое каменное яйцо еще прежде, чем Ки успела осознанно заметить его. У Дреша вырвался хриплый вскрик торжества.

– Ага! – ликовал он. – То-то мне сразу показалось, что это не кристалл для медитаций! Больно уж темна его синева! А теперь, дорогая моя, изволь объяснить, кто это позволил ученице в белых одеждах играться с говорящим яйцом? Что такого жизненно важного тебе удалось разузнать, что твоя Мастерица Ветров доверила тебе эту игрушку? А?..

Ки подняла в руке таинственный предмет, показывая его пленнице. Камень был размером примерно с яблоко, но имел форму яйца. Он сиял прозрачным голубым цветом, если не считать одной-единственной белой искры, словно вмороженной в глубину. Больше всего предмет напоминал Ки голову Дреша, какой она видела ее на этом плане существования. Ки попыталась предположить, из чего было сделано необыкновенное яйцо, но так ничего и не придумала. Для своих размеров оно казалось Ки слишком тяжелым. И, несмотря на хрустальную прозрачность, поверхность его поразительно напоминала кожу. Живую, шершавую кожу.

Но тут Дреш оторвал взгляд от яйца, чтобы скрестить его со взглядом темных глаз распростертой на полу Заклинательницы. Она к тому времени успела приподняться и сесть, осторожно разглаживая над высоким лбом белую ткань куколя. Когда она опустила руку, стало заметно, как она дрожит. Рот ее приоткрылся, как если бы она собиралась заговорить… Впрочем, она тут же крепко сомкнула губы, а взгляд вспыхнул гневом.

– Давай, давай, – подначивал ее Дреш. – Я видел тебя в обществе Шиэлы, той, из Высшего Совета, и в тот раз твой наряд был синее моря на рассвете. Так как же тебя зовут, маленькая навевательница сквозняков?

Женщина на полу уже с неприкрытой яростью взирала на Дреша. Однако внезапно злобное выражение пропало с ее лица: казалось, облако сбежало с лика луны. Когда она наконец заговорила, ее голос оказался необыкновенно музыкальным контральто. Никакого чувства этот волшебный голос, впрочем, не отражал.

– Неужели ты в самом деле думаешь, Дреш, будто я вот так прямо наделю тебя властью над собой, сказав свое имя?

– М-да. Не намерена сдаваться без боя, а, Ки? Ну да в любом случае она нам не скажет ничего такого, о чем мы не способны догадаться и без нее. Например, о том, что Рибеке и не подозревает о ее истинном положении в среде Заклинательниц Ветров. Этим и объясняется то самоограничение, которое я чувствую в ней и за которым она, так сказать, прячется. И обрати внимание на ее полное молчание, Ки. Ни звука, когда мы вломились к ней в комнату, и даже потом, во время замечательного маленького борцовского поединка. Загадка, надобно полагать, весьма проста: лучше подвергнуться нападению незнакомцев в одиночку, чем быть застигнутой с говорящим яйцом в руках. Итак, Ки, перед нами – скорпион в гадюшнике, или, иначе говоря, соглядатайка, подосланная шпионить за своими же!

На лице Заклинательницы не дрогнул ни один мускул. Разгладив как следует свой капюшон, она принялась поправлять рукава одеяния. Потом посмотрела в глаза Дрешу (а вместе с ним Ки). Она не улыбалась.

Их взгляды снова скрестились, словно клинки.

– Может быть, тебе еще удалось бы убить Ки и спрятать концы в воду, – сказал Дреш. – Но вот если ни с того ни с сего вдруг исчезнет моя аура, тебе придется-таки давать объяснения обеим Мастерицам. И опять же, не думаю, чтобы никого грознее Рибеке на тебя не нашлось. Кто бы ни была та, что ждет от тебя сообщения через яйцо, – о, она будет поистине страшна в своем гневе. Так что лучше отложи, милая, отравленную иголку, которую ты только что незаметно вытащила из рукава. Она тебе все равно не поможет.

Заклинательница смотрела на него кошачьими немигающими глазами. Иголка тоненько зазвенела, упав на каменный пол. Заклинательница медленно поднялась.

Ки ощутила, как остатки мужества покидают ее, собираясь в трепещущий комок где-то в глубине живота. Ум ее лихорадочно пытался осмыслить опасности, громоздившиеся одна на другую. Мало ей было просто Заклинательниц, в самое гнездо которых они с Дрешем благополучно забрались. В гнезде оказалась еще и шпионка. И наконец (а может, и не наконец?..), неведомое, но наверняка жуткое существо, которое и подослало сюда их собеседницу. Но даже если предположить, что Дрешу удастся отвоевать похищенные у него части тела, если сама она невредимой вернется в свой родной мир, к обычному человеческому существованию, – не придется ли ей иметь дело еще и с опасностью, исходящей от самого Дреша?..

– Спокойно, Ки, – пробормотал Дреш, ни дать ни взять уловивший ее сомнения и опасения. – Нам попало в руки оружие, куда более смертоносное, нежели любой клинок, доступный человеческой руке. Ибо, по крайней мере, на некоторое время наши интересы вполне совпадают с интересами этой предательницы.

– Ты предлагаешь союз? – Тонкие темные брови Заклинательницы поднялись вверх почти до самого куколя, но фразу эту она произнесла не как вопрос, а скорее как утверждение.

– Именно, – сказал Дреш. – Ты поможешь мне отыскать и перехватить мои ящики. А я взамен не стану выдавать тебя Рибеке.

– Не вижу особенной выгоды…

– Ну как хочешь. Мы оба знаем, что мое присутствие на этом плане бытия рано или поздно будет обнаружено. Рибеке наверняка приставила кого-нибудь высматривать мою ауру. Они засекут меня и устроят облаву. Явятся искать и обнаружат меня здесь, в твоем приятном обществе, у тебя в келье. И, уж конечно, говорящее яйцо навряд ли будет обойдено их благосклонным вниманием. Нам с Ки на этом придет конец, это понятно. Но в качестве последнего желания мы попросим дать нам послушать, как ты будешь выпутываться. В глазах Рибеке ты – шпионка. Высший Совет, скорее всего, тебя подославший, тоже навряд ли захочет выручать оскандалившегося подсыла…

– Моя покровительница могущественна! Что бы я ни совершила, Рибеке не посмеет поднять на меня руку!

Ки почувствовала движение – это Дреш попытался покачать головой, укрепленной на каменном постаменте. Потом он прищелкнул языком:

– Плохо же ты, как я посмотрю, знаешь Рибеке. Наверное, ты здесь совсем недолго. Сначала она раздерет тебя на части, а уж потом задумается, нет ли за всем этим высокой политики. Еще когда она была человеком, нрав у нее был что бритва. И если я что-нибудь понимаю, жизнь в качестве Заклинательницы эту бритву только отточила…

Женщина переступила с ноги на ногу… Просто переминалась – или ей стало все-таки не по себе?.. Ки оставалось только гадать. Дреш молчал, и тишина в комнате мало-помалу становилась гнетущей. Ки самой смертельно хотелось потоптаться на месте, но она усилием воли принуждала себя стоять неподвижно. Из глубин памяти всплыла картина детства: ее отец торгуется, покупая лошадей, а она стоит рядом, отчаянно томясь, всей душой жаждая и не будучи в силах помочь.

– Когда ты прервал мое общение с говорящим яйцом, я уже…

– Э, давай лучше прекратим вранье, даже и не начиная его. Если бы ты успела начать говорить, яйцо уже разогрелось бы настолько, что Ки мигом заработала бы волдыри на ладонях, – она ведь не обучена. Нет, милая моя, ты ни с кем не успела перемолвиться.

Заклинательница прикусила губу. Затаенная ярость вспыхнула в глубине темных глаз, но тут же снова исчезла.

– Я все-таки не вижу своей выгоды, чародей. Если Рибеке дознается, что я за ней шпионила, она, может, и убьет меня, как ты говоришь. Но если я помогу тебе захватить твое тело и бежать, тут меня настигнет не только ее гнев, но и гнев моей покровительницы. Как быть с этим?

Ки невольно нахмурилась (глаза у нее по привычке были закрыты), но голос Дреша по-прежнему источал мед:

– Все правильно, но только если они узнают, чья это работа. Мне, однако, кажется, что коли уж ты до сих пор столь успешно вела двойную игру, то, верно, не надорвешься, поиграв немножко в тройную. Подумай над этим, вызывательница сквозняков. Я ведь от тебя многого и не требую. Все, что мне надо, – это чтобы ты проводила меня безопасным путем туда, где содержится мое тело, и отвлекла стражу. Дальше я все сделаю сам.

– Не сомневаюсь, – язвительно ответствовала Заклинательница. – Может, мне тебе еще луну с собой завернуть?

Дреш жестко улыбнулся:

– Спасибо, не стоит. – И заставил Ки поднять руку с говорящим яйцом: – Я вполне удовлетворюсь и вот этим.

Женщина стояла неподвижно, быть может, к чему-то прислушиваясь. Взгляд темных глаз слегка затуманился: она напряженно размышляла, и мысли ее, похоже, были весьма темны. Ки все-таки переступила с ноги на ногу: держать одновременно голову и яйцо было не очень-то легко, нужно было хотя бы принять удобную позу.

– Мое время не безгранично, – предупредил Дреш. – Если наш спор слишком затянется, другие примут решение вместо тебя. Либо соглашайся, либо будешь обнаружена!

– Думаешь, я не понимаю этого, ты, болтливая голова? – холодно поинтересовалась Заклинательница. Подняв изящную руку, она коснулась уголка губ. – Жди меня здесь!

И с этими словами она исчезла, двигаясь бесшумно и быстро.

– Сейчас весь гадюшник сюда приведет… – пробормотала Ки.

– Пока яйцо в наших руках – ни в коем случае. Более того: в надежде получить его назад целым и невредимым она сделает все что угодно. Но и нам ничего иного не остается, кроме как довериться маленькой изменнице. Если она в самом деле обманщица не последнего разбора, чего доброго, еще и отберем у них мое тело…

– А если нет? – бесцветным голосом спросила Ки.

– Тогда, милочка, приготовься швырять эту игрушку. Погибая сами, мы откроем дыру, сквозь которую к ним сюда ворвется ВНЕШНЕЕ. Так что мы недешево продадим наши жизни.

– Большое утешение, – хмуро ответила Ки. И вновь переступила с ноги на ногу, поудобнее устраивая голову и яйцо. Тяжелое яйцо положительно оттягивало ей руку. Спина и плечи отвратительно ныли. Разум испытывал непривычное напряжение, почти все время пользуясь зрением Дреша. Причины, побудившие ее отправиться с ним в это ужасающее путешествие, казались ей теперь розовыми соплями идеалистки. Гордость и честь представлялись пустыми побрякушками, когда речь шла о сохранении жизни. Она даже спросила себя, уж не воздействовал ли Дреш как-нибудь на ее сознание, убеждая ее помочь. Тот поцелуй… вот вам и доказательство, что он мог воздействовать, если хотел. Да еще как мог. И коли уж он позволял себе так принижать ее свободную волю, значит, он ее вовсе ни во что не ставил. Она для него – всего лишь орудие. Бессмысленный инструмент, предназначенный для исполнения его прихоти. Что, собственно, лично она имела против Заклинательниц?.. Какие-то глухие подозрения, таившиеся за гранью здравого смысла, – она не могла даже толком облечь их в слова, – потом некие обвинения, на которые расплывчато намекал отец, ну там еще глупейшее предприятие, в которое пустился Вандиен… и многословные поношения из уст самого Дреша. А на деле…

– Ки, если ты позволишь яйцу усыпить свою бдительность, да еще прямо сейчас, – мы оба пропали.

Молодая женщина вмиг вернулась к реальности. Сонные паутины, начавшие было оплетать ее разум, рассыпались. Шаткие пирамиды доводов рухнули под тяжестью ее собственных выводов. Она поднесла было яйцо к глазам Дреша, но тот немедленно отвел взгляд. Их общий взгляд.

– И так слишком плохо, что тебе приходится держать его незащищенной рукой, касаясь его кожи своей, – сказал колдун. – А уж вглядываться в его глубину, не имея должной сноровки, – глупость непростительная. Его верность принадлежит Заклинательницам, которые питают его. Начни к нему прислушиваться, и оно прикажет тебе расшибить себе голову о стену. Или перерезать себе горло. И ты послушаешься. Сосредоточься лучше на том, что нам предстоит.

Ки тряхнула головой. Мысленно она ощущала нечто вроде паучьих лапок, которые щекотали край ее сознания, пытаясь привлечь внимание. Ну уж нет! Она заставила себя думать о том, что видел перед собой Дреш, и вместе с ним уставилась на пол комнаты.

– Она возвращается, – прошептал Дреш.

Ки затаила дыхание, вслушиваясь, но ничего не услышала. Тем не менее, дверь бесшумно раскрылась, и в комнату заглянула «их» Заклинательница.

– Идемте, только быстрее, – сказала она. – Я увела всех, а последнюю отправила следом за Рибеке, сообщив ей, что та ее якобы вызывала. Тело твое – только бери. Но поспеши, потому что мой обман не может длиться вечно. Идемте!

Ки подняла свою ношу и последовала за ней. Заклинательница вывела их в коридор. Осторожничая, Ки повернула голову Дреша сперва в одну сторону, потом в другую, убеждаясь, что там никого нет. И пошла за ненадежной союзницей. Губы ее скривились в невольной улыбке: она использовала голову Дреша наподобие факела. Вот и настал его черед быть орудием!

Вскоре сделалось ясно: то, что она сперва посчитала коридором, было на самом деле частью сложного лабиринта. Когда Заклинательница свернула налево и открыла какую-то дверь, Ки шагнула следом за ней, но вместо ожидаемой комнаты увидела перед собой другой коридор, в точности подобный только что пройденному. Казалось, путь их тянулся сквозь целую вселенную угрюмых стен и гладких дверей, абсолютно похожих одна на другую. Ки попробовала запомнить, сколько дверей они миновали и когда в какую сторону поворачивали, но почти сразу безнадежно запуталась и отказалась от этой попытки. И даже фыркнула потихоньку, сообразив простую вещь: даже если бы она сумела проделать весь путь в обратном порядке, куда бы это их привело? В комнату шпионки – убежище очень, очень сомнительное…

Вот так и вышло, что окончание пути застало Ки врасплох. Их проводница шагнула в очередную дверь и внезапно остановилась. Ки, слегка отупевшая от блуждания по лабиринту, наступила на край ее одеяния и потом только сообразила – все, пришли. Бормоча извинения, она отступила назад, давая возможность голове Дреша быстро обозреть комнату.

Смотреть было особенно не на что, тем более что на «окна» Ки решила не обращать внимания. Из мебели были только два табурета для наблюдающих. И черный столик, на котором красовались руки Дреша, высвобожденные из коробки. Зрелище было, что говорить, жутковатое; у Ки екнуло сердце – почти так же, как тогда, когда она увидела живую голову Дреша, лишенную тела. Ту самую голову, которую она теперь как ни в чем не бывало тащила под мышкой. С той только разницей, что теперь ее впечатлила не одна магия Дреша, но и поразительное искусство Заклинательниц, сумевших с нею справиться.

Крышка коробки с руками стояла на полу. Возле второго табурета виднелся прямоугольный ящик, в котором покоилось тело. Быстрый взгляд Дреша охватил «окна», прошелся по роскошным шкурам, брошенным на пол. Высокий потолок комнаты терялся в потемках, но свет, лившийся непонятно откуда, наводил на мысль о предвечернем солнечном сиянии. Нет, свет шел не из «окон»: в иных царила кромешная ночь, в других – едва занимался рассвет. Ки не стала тратить время, пытаясь осмыслить то, что, как она теперь знала, было всего лишь иллюзией. Она продолжала поворачивать голову Дреша, ища другие выходы из комнаты…

– Да уймись же ты!.. – проворчал волшебник. – Крутанешь еще разок, и меня затошнит, насколько вообще может тошнить голову без тела!.. Я и сам умею двигать глазами! Ко всему прочему, у нас нет времени озираться. То, что я должен сделать, требует времени. Даже при самых благоприятных условиях. Теперь у нас нет права даже на малейшую ошибку, ибо, как ни плодовит ум нашей очаровательной подружки, вряд ли даже ей удастся выдумать ложь, которая удержит Рибеке вдали отсюда достаточно долго…

– По крайней мере, руки они за тебя уже раскупорили, – заметила Ки.

– Непременно скажу Заклинательницам за это прочувствованное спасибо. Поднеси меня к ящику… Сейчас мне снова потребуются твои руки.

– А она как же? – спросила Ки, качнув голову Дреша в сторону их невольной союзницы.

– Она? Ты что же, предлагаешь покараулить ее, пока я буду творить свои заклинания? Подумай, Ки! Если она вдруг завопит и ринется вон, что ты будешь с ней делать? Кинешься ее ловить, держа мою голову как попало, а когда поймаешь, опять же как попало грохнешь меня об пол? Благодарю покорно. Не-ет, мы ее и так привязали к себе достаточно крепко. Причем ее же собственной паутиной. И еще таким маленьким голубеньким яичком… Все, хватит! За дело!

Но, когда они подошли к сундуку, возникло новое затруднение. Одну руку Ки занимал Дреш, другую – яйцо; нажимать разноцветные камни было попросту нечем. После некоторой возни Дреш зажал яйцо под подбородком и вместе с ним поместился у Ки на сгибе одной руки. Ки набрала полную грудь воздуха и, чувствуя, как бегут по коже мурашки, положила руку на эмалевую крышку.

И опять, как тогда возле костра, ее рука зажила собственной жизнью. Глядя глазами Дреша, Ки видела, как ее пальцы плясали над самоцветами, вделанными в крышку. Наконец прямо посередине возникла тонкая трещина. Ки развела в стороны половинки крышки, добираясь до тела. Оно лежало свернувшись, компактно вписываясь в кубический объем ящика. Шея и запястья оканчивались аккуратными квадратиками черного камня в красных прожилках. Ки взяла яйцо правой рукой и приподняла голову Дреша повыше, для лучшего обозрения.

– Ну и что теперь?.. – шепотом спросила она чародея.

– Теперь приступим к делу, – пробурчал Дреш. – Отойди немного, Ки. Мне нужно место.

Она отступила от ящика с телом. Она, в общем, примерно знала заранее, что произойдет, но все же мало радости было смотреть, как из коробки неуклюже высовывается рука с камнем вместо кисти. Потом появилось плечо, обтянутое коричневой рубашкой. Рывок – и приподнялся торс, опять-таки с камнем вместо головы.

– Кто бы знал, до чего трудно удерживать равновесие, когда голова отдельно… – пробормотал Дреш.

Тело между тем неловко оперлось обрубком руки о край ящика и кое-как поднялось на ноги. Последовал неестественно высокий шаг, – тело двигалось, как марионетка в руках новичка, – и одна нога, преодолев бортик коробки, ступила на пол. За ней последовала другая, и тело, лишенное головы и рук, пошатываясь, выпрямилось. Голова Дреша, а вместе с нею и Ки, оглядела его сверху донизу. И молодая женщина поймала себя на том, что готова признать: да, Дреш не соврал, он действительно был сложен что надо. Коричневая, цвета желудя, рубашка доходила до бедер; обнаженные руки усиленно двигались, разминаясь, и крепкие мускулы так и перекатывались под кожей. Сильные, стройные ноги были облачены в облегающие штаны – тоже коричневые, только более темного оттенка. На ступнях красовались легкие кожаные башмаки. Да, сложен был Дреш просто на заглядение. Если бы еще шея и оба запястья не оканчивались этакими пеньками черного, в кровавых прожилках камня. Ки слегка замутило, когда она заметила, что грудь тела слегка приподнималась и опадала. Не было причин сомневаться, что там, внутри, трепыхалось живое сердце.

Тело вдруг протянуло Ки увенчанный камнем обрубок руки.

– Тело, это Ки. Ки, познакомься с моим телом, – сказал Дреш. – Пожми ему руку, или там как-то еще…

И колдун разразился каким-то кладбищенским смехом. Ки содрогнулась и невольно сделала шаг назад.

– Все, хватит шуточек! Нет времени на дурацкое веселье! – рявкнул вдруг Дреш таким тоном, словно Ки, а не он, все это начала. – Итак, все части у нас. Надо лишь сложить головоломку и вернуться обратно в наш мир. Для начала нам нужен коричневый мелок. Там, в моем поясном кошеле, должен быть кусочек. Поставь мои руки у моих ног. Потом нарисуй мелом круг поперечником в мой рост. Да поторопись же, во имя Повелителя Рыб!

Преодолев себя, Ки осторожно обшарила тело Дреша в поисках мелка. Когда она переносила руки и ставила их у ног, ей снова пришлось устроить яйцо под подбородком у чародея. Одна из рук вдруг зашевелилась и похлопала ее по запястью. Нельзя сказать, чтобы этот жест показался Ки ободряющим.

– Вложи яйцо мне в руку. Надо думать, я с ним не оплошаю, – весело сказал Дреш.

Ки уже начала себя спрашивать, а не сошел ли он малость с ума. Однако его безумное веселье оказалось заразительным. Крепко прижав к себе его голову, она поползла задом наперед на четвереньках, старательно чертя круг мягким мелком на полированном камне пола.

– А теперь что? – спросила она, когда черта уже готова была замкнуться.

– А теперь поставь голову на пол и отойди прочь от нее, смертная! – прозвучало со стороны двери.

Глаза Дреша метнулись на голос. Там стояла рослая Заклинательница в одеяниях густейшего синего цвета. Карие глаза ее были окружены широкими белыми ободками – знак полного Посвящения. Взгляд этих глаз был полон насмешки, от которой у Ки кровь заледенела в жилах. Она так и застыла на четвереньках, судорожно прижимая к груди голову Дреша и держа на весу мелок, готовый замкнуть линию круга.

– Повинуйся, смертная!

Голос Заклинательницы подавлял самую мысль о сопротивлении. Ки потянулась поставить голову чародея… и не двинулась с места. Руки, которым ее разум посылал приказ опуститься, по-прежнему держали голову у груди. Ноги, которым следовало бы уже пятиться подальше от Дреша, и не подумали разгибаться в коленях. Она почувствовала, как под пальцами шевельнулись лицевые мускулы Дреша: волшебник улыбался.

– Меди! – воскликнул он. – Какая встреча! Не ждал увидеть тебя здесь, право, не ждал. Бьюсь об заклад, тебя наверняка привело сюда нечто куда поважнее такой мелочи, как мое расчлененное тело. Нет, нет, незачем смотреть с такой угрозой на бедную Ки. Ты что, собралась убить корову из-за того, что ее пастух тебе досадил?

– Корову убивать незачем, Дреш. А вот боевого коня, несущего на себе воина… Итак…

Меди воздела руку, и что-то ослепительно засверкало на кончиках ее пальцев. Ки еще плотнее зажмурила веки, но Дреш продолжал смотреть за них обоих. Жуткое предчувствие заставило Ки съежиться…

Ей показалось, что Меди сделалась еще выше ростом. Мгновение, пока Меди грозно высилась перед нею, властно простирая карающую десницу, длилось целую вечность. Карие глаза, обведенные белыми кругами, были невероятно широко распахнуты и смотрели в упор. Чешуйчатые губы беззвучно зашевелились, и вдруг… поднятая рука заколебалась, и, словно рослое дерево, пораженное молнией, Меди рухнула лицом вниз. Она тяжело ударилась об пол, не сделав ни малейшей попытки опереться хотя бы на руку. То, что сияло вокруг ее пальцев, рассыпалось, искрясь, по полу, потом исчезло. Меди лежала неподвижно и молча.

Ки вновь обрела способность дышать.

– Что ты над ней сотворил?.. – потрясение прошептала она.

– Я? Ничего, – так же тихо отозвался Дреш. – Меди мертва, Ки. Не просто в обмороке, но мертва. Такое не по мне…

– А по мне – как раз! – через порог шагнула предательница, она же их союзница поневоле, и наклонилась над телом Меди. Желудок Ки угрожающе поднялся к горлу, когда убийца вытянула из пышных складок синих одежд длинный, тонкий клинок. С утонченной аккуратностью маленькая Заклинательница двумя пальчиками стерла с клинка кровь и промокнула их об одеяние Меди. И с улыбкой посмотрела чародею прямо в глаза.

– Вот теперь-то ты и поставишь его голову на пол и отойдешь в сторонку, – с полным хладнокровием сообщила она Ки.

– Подумай еще раз, навевательница сквозняков, – сказал ей Дреш. – Меди больше нет, но вот как ты собираешься избегнуть мести Рибеке? Ибо теперь она будет жаждать твоей крови еще больше прежнего. Сделаешь глупость – сама потом пожалеешь.

Та лишь выгнула тонкие брови, глумливо изображая невинное удивление:

– Отнюдь, колдун, отнюдь. Рибеке мне еще спасибо за это скажет. Или я не расправилась с изменницей Меди, подосланной Высшим Советом с намерением заставить Рибеке наговорить лишнего и заманить ее в ловушку? Не у тебя ли в руках говорящее яйцо, которое послужит вещественным подтверждением моих слов? Или, может быть, не Меди собрала здесь расчлененное тело волшебника Дреша, чтобы присвоить его силу себе и передать Совету? Нет, колдун, я думаю, что заслужила не месть Рибеке, а ее глубокую благодарность. Поставь голову возле ног тела, ты, девка!

Резкий приказ хлестнул, словно кнутом, но воля Дреша снова удержала тело Ки в неподвижности. Молодая женщина по-прежнему стояла на коленях у разрыва незавершенного круга, мертвой хваткой держа его голову.

– Ты вправду думаешь, ветрогонка, что так легко надуешь Рибеке? О, да ты совсем ее не знаешь, как я погляжу. Даже пока она была смертной женщиной, Рибеке обладала недюжинным ясновидением и была в сорок раз хитрее лисицы, уводящей собак от своих малышей. Человек не успевал открыть рот, а она уже знала, что он намерен сказать. Ребенок не успевал сделать движения, а она уже знала, что за шалость взбрела ему на ум. Ты сама прошла учение, так что понимаешь, как развились теперь эти ее способности. И ты со своими жалкими выдумками хочешь противостоять ЕЙ?..

– Умолкни, голова! – окрысилась Заклинательница. – Пусть возчица повинуется мне, либо так и умрет, сжимая твой пустой череп. Впрочем, не вижу большой разницы: вам обоим так и так недолго осталось…

Дреш продолжал напряженно смотреть в глаза предательнице. Что до Ки, то она, оцепенев от страха, и думать позабыла про свою правую руку. А та, будучи вне поля зрения Заклинательницы, продолжала быстро и незаметно действовать мелком. Не успела Заклинательница договорить, как воля Дреша буквально вдернула Ки внутрь замкнувшегося круга. Быстрый взгляд – и Ки успела заметить у своих ног на полу крохотную руну, нанесенную все тем же мелком.

В комнате установилась тишина. Она почему-то напомнила Ки тучу пыли, медленно оседающую в жаркий день на дороге, по которой проехала тяжело нагруженная повозка.

– И ты хочешь произвести на меня впечатление столь дешевыми фокусами? – вновь подала голос Заклинательница. – Может, еще пожонглируешь тремя яйцами или сотворишь из воздуха пригоршню цветных стеклянных бус? Давай, ничтожный колдун, давай, а я посмотрю. Как по-твоему, долго ли продержится руна земли, сотворенная в чертогах Заклинательниц Ветров?

– Достаточно долго! – мрачно заявил Дреш.

Ки помалкивала, чувствуя себя очень маленькой и беззащитной. Она казалась сама себе куклой на ниточках, двигающейся тогда, когда отдает приказ невидимая рука. Даже вздумай она заговорить, эти двое попросту не услышат ее слов. Игра здесь шла на такие ставки, которые ей даже не снились. Ее жизнь была мелкой разменной монетой на их игорном столе. Ки молча заскрипела зубами, посылая проклятие сразу всей магии, какой бы стихии та ни принадлежала, – воздуху, земле или воде. Чего бы она только сейчас ни отдала, чтобы снова ощутить под рукой жесткую и такую родную гриву кусачего Сигурда, вдохнуть милые сердцу запахи фургонной кабинки и придорожного костра… сердце болезненно щемило даже при воспоминании о едком злословии Вандиена. Потом она подумала о рапире, что висела, абсолютно бесполезная, в своих ножнах где-то в другом мире. Столь же бесполезна она была бы и здесь. А я, подумала Ки, я могу только умереть. Странное дело, но эта мысль ее отчасти утешила.

Между тем молодая Заклинательница вытащила откуда-то из своих одежд небольшой кубик синего мела. Она уселась вне круга, как раз напротив руны Дреша, и тоже принялась чертить по полу вереницы клубящихся символов. Дреш не стал тратить времени, наблюдая за ней. Он заставил тело Ки подобраться к своему собственному и вновь взять в руку голубое яйцо.

– Может, попробуем составить тебя?.. – нерешительно выговорила Ки. Благо Дреш, пользуясь ее телом словно своим, о ее разуме как будто позабыл.

– Безнадежно, – констатировал чародей. – Когда происходит такая борьба сил, осуществить нужные превращения весьма затруднительно. Я неминуемо погибну. Так сказать, прямо на операционном столе. Это столь же очевидно, как и то, что теперь мы оба погибнем. Если только… если только…

Его глаза вновь обратились ко входной двери. Меди по-прежнему лежала там же, где и упала. На спине ее было небольшое пятно, где темно-синие одежды потемнели еще больше. Ки затрясло: ей показалось, что череп, укрытый стоячим колпаком, от удара об пол размягчился. Ки не в первый раз видела смерть, но потрясение от этого не было меньше. В животе стало пусто и холодно…

Тут Дреш снова посмотрел на их врагиню. Заклинательница как раз внесла заключительный штрих в свои символы и с торжеством вскинула взгляд…

И в это время тишину в комнате прорезал ледяной голос:

– Принимаешь гостей, Гриелия? Как вышло, что ты взялась развлекать их, не посоветовавшись со мной?

На лицо Гриелии, словно занавес, мгновенно опустилась маска невинности, скрыв прорвавшееся было торжество. Все глаза, в том числе и зажмуренные глаза Ки, обратились туда, откуда прозвучал голос. Рибеке вошла бесшумно, никем не замеченная, наклонилась над телом Меди и теперь выпрямлялась. Какое-то мгновение она разглядывала алую кровь, запятнавшую кончики ее длинных пальцев. Потом простерла руку к Гриелии. Жест был так величествен и красноречив и содержал столько вопросов, что Гриелия дрогнула и попыталась ответить сразу на все.

– О, она предала тебя, госпожа! Я застала ее здесь, над телом расчлененного колдуна, с говорящим яйцом… Я услышала, как она произносит вызывающие слова, которые призвали бы Высший Совет. Я… я догадалась о ее измене, Мастерица Ветров. И я убила ее, чтобы она не могла навредить той, кого я так люблю. Я умоляю тебя о прощении…

Из черных глаз Гриелии ручьями лились слезы. Она медленно опустила голову, и стоячий куколь поник, скрывая лицо. Рибеке стояла молча, но Ки до глубины души поразил ее взгляд. Который Дреш, впрочем, выдержал не дрогнув. Ки вмиг постигла язык их молчания, но не сразу смогла поверить услышанному душой. Такой печали в глазах Заклинательницы она еще не видала.

Дреш начал говорить – негромко, доверительным тоном:

– По-моему, Рибеке, неплохо бы спросить ее для начала, какого хрена она рядится в белые одежды ученицы, если ей известны слова, приводящие в действие говорящее яйцо. Еще можно было бы задаться вопросом, откуда у дитяти вроде нее познания, достаточные, чтобы нарисовать небесные руны, которые мы видим тут на полу. Как, впрочем, и то, откуда при ней синий мелок знатока Рун Ветра. Не хочешь расспросить ее обо всем этом, Рибеке?

Рибеке негромко вздохнула:

– Зачем тратить время на расспросы, когда все ответы и без того очевидны? Уж кому, как не тебе, Дреш, знать, впервые ли я сталкиваюсь с изменой… Встань, обманщица! Взгляни на Мастерицу Ветров, павшую от твоей руки, и попробуй представить, что ожидает тебя саму.

Гриелия поднялась. Вид у нее был безразличный. Узкие ладони разгладили налобную повязку, державшую капюшон. Маленький рот холодно улыбнулся Рибеке:

– Ты не посмеешь убить меня. Меня ограждает благосклонность Совета! Рибеке расхохоталась. Смех вышел отрывистым и коротким. Глаза ее обратились к неподвижному телу Меди. Они подозрительно заблестели, когда она вновь подняла взгляд на Гриелию.

– Благосклонность Совета? Ты мне еще расскажи о холоде солнца. Ничего себе благосклонность – отправить тебя сюда исполнять неисполнимое. Они же понимают, что ты, Гриелия, орудие обоюдоострое, а рукоятки у тебя и вовсе нет. Такое орудие опасно, в особенности для руки, которая его держит. Ты что же думала – они тебя выучат, используют, да еще и жить после этого оставят? Нет, они знали даже и то, что им самим расправляться с тобой не придется. Они знали, что я сделаю это за них. И тем самым вынесу себе приговор. Они просчитались только в одном: я не собираюсь делать глупость и сама отдаваться им в руки. У меня свои собственные понятия о том, как поступать с такими, как ты…

Ки видела, как округлились глаза Гриелии, как заметался ее взгляд, устремляясь с Рибеке на Дреша и назад.

– Посмотри сюда, Гриелия, – со вздохом сказала Рибеке. Ее тонкие пальцы вычертили в воздухе некий знак. Ки, смотревшая глазами Дреша, заметила клубящуюся синюю руну, какое-то время висевшую в пространстве. Гриелия невольно уставилась на нее… и продолжала смотреть в ту же точку, даже после того, как Ки перестала видеть магический знак.

– Это займет ее на то время, пока я буду разбираться с тобой, – сказала Рибеке. – А ты умница, додумался смешать свою ауру с аурой возчицы. И правда, кто бы мог заподозрить, что у нее вообще аура есть?.. Эта загадка на некоторое время задержала меня у пруда. Увы, этого времени оказалось достаточно, чтобы погибла Меди, Дреш… – В прекрасно поставленном голосе появилась легкая хрипотца. – Дреш, Дреш… – Рибеке закашлялась. Ее гордо развернутые плечи поникли. – И зачем только ты мне все это устроил?

– Я? Тебе? Нет, Рибеке, ты сделала выбор за нас обоих. Не я же облачил тебя в синие одежды, взгромоздил тебе на голову колпак Заклинательницы и мазал твое тело их вытяжками, чтобы появилась чешуя? Не я же отнял у тебя твою человеческую женственность… Хотя, впрочем, на этот счет я бы…

– Нет! – вспыхнула Рибеке. – Я сама все это над собой совершила. Потому что в ином случае я была бы всего лишь любовницей колдуна. Я бы робко наблюдала из темного уголка, как ты вызываешь Силы Земли, а потом ахала и восторгалась твоими успехами. За это ты дарил бы мне всякие бальзамы, чтобы продлить телесную юность. Чтобы я подольше была красивой игрушкой, с которой ты развлекался бы в свободное время…

– Гораздо худшая доля, чем носить чешую Заклинательницы и быть игрушкой Высшего Совета, – сказал Дреш. – Так, Рибеке?

Как ни старалась Ки сделаться по возможности меньше и незаметней, у нее все-таки вырвался судорожный вздох. Странный разговор между Рибеке и Дрешем был достаточно пугающ и вдобавок отдавал святотатством. Но в этой комнате приходилось опасаться не только их. Ки заставила себя открыть глаза и оглядела комнату, сразу ставшую чужой и незнакомой, пытаясь примирить увиденное с той картиной, которую показывало ей зрение Дреша.

– Верно, Дреш, Высший Совет далек от идеального. Тут я с тобой согласна, – проговорила Рибеке. – Отважусь сказать тебе даже больше: они извратили самое предназначение Заклинательниц. Но это вполне может быть исправлено. Кем? Такими, как я. И я полагаю, что это – более достойная цель в жизни, чем подмазываться и подкрашиваться в попытке удержать твою благосклонность…

Ки посмотрела вниз, на свои руки. Глазам ее предстала лишь бездонная пустота куба тьмы, которая была Дрешем. Его поддерживали две тонкие бледные струны. Оставалось только предполагать, что такими в здешнем измерении представали ее собственные руки. Из куба тьмы исходил голос. А может, и не голос, а просто поток мыслей.

– Хорошенького же ты обо мне мнения, Рибеке. Ты говоришь так, словно я любил одно только твое тело. Да пусть бы она увядала, твоя плоть, как то и пристало с возрастом. Я все равно любил бы… так же, как, может быть, я и сейчас…

Вновь воцарилась тишина. Ки продолжала озираться по сторонам. На глаза ей попалась бледная башня, показавшаяся странно знакомой. Ну да, сообразила она, так это же Гриелия. Вот они, две алые точки на месте ее глаз… Э, да никак они двигаются, понемногу поворачиваясь в сторону Ки? Не может быть! Рибеке обездвижила предательницу своей воздушной руной. Ки присмотрелась… Нет, бледная башня определенно двигалась. Двигалась по направлению к кругу, начертанному Дрешем. Крохотными, почти незаметными шажками… но все-таки двигалась!

– «Может быть»? – резкий голос Рибеке разбил хрупкую тишину, и от неожиданности зрение Дреша снова перехватило мозг Ки. – «Может быть»! Ты что думаешь, Дреш, мне можно бросить кость, точно голодной собаке? Или ты просто хочешь устроить так, чтобы мой долг тяготил меня еще больше? Я и так уже потеряла Меди. И вместе с ней – ее силу. И от этого мне тем более необходима та сила, которую накопил ты. Ибо у меня есть цель. Сама по себе я никогда бы не причинила тебе зла. Нет, я не стану препираться с тобой и не заставлю тебя теряться в догадках. Мои чувства к тебе еще не совсем умерли, Дреш. Но позволить им повлиять на мое решение вернуть Заклинательницам Ветров их подлинное предназначение?.. Чтобы я упустила дарованную мне возможность, позволив тебе опутать меня паутинами слов?.. Нет. Я сделаю то, что должна сделать, и чем скорее, тем лучше. Зачем продолжать эту взаимную пытку…

Тут Ки, ощутив, что руки вновь начали ей повиноваться, повернула голову Дреша в направлении Гриелии. И точно!.. Та сдвинулась!.. Хуже того: она стояла внутри круга. И торжествующе ухмылялась. Рука ее была воздета, в кончиках пальцев сверкала искрящаяся смерть. И целилась она – в Рибеке!..

Ки действовала быстро. Так быстро, что Дреш не успел перехватить власть над ее телом. Она швырнула голубое яйцо, метя Гриелии в голову. Швырнула со всей силой, порожденной отчаянием и испугом…

Дреш закричал, пытаясь предостеречь Рибеке, но крик предостережения тотчас сменился воплем ужаса: он увидел, как яйцо соприкоснулось с капюшоном предательницы. То, что было дальше, походило на кошмарный сон. Яйцо прошло сквозь лицо и череп Гриелии, не встретив видимой помехи, как стрела, угодившая в перезрелый фрукт. Осколки кости брызнули в разные стороны вперемешку с ошметками плоти, и Ки показалось, будто они зависли в воздухе, точно жуткое кровавое облако. Миновав начавшее оседать тело Гриелии, яйцо ударилось в стену.

Стена гулко взорвалась и исчезла, оставив после себя ревущее облако голубого огня. За ним была пустота.

Безжизненное тело Гриелии первым утянуло в дыру, в НИЧТО, заглянувшее в комнату сквозь пробитую стену. Маленькая предательница начала проваливаться в никуда, заставив Ки подумать о сломанной кукле, которую выбросили в бездонный колодец. А в следующий миг и ее саму поволокло туда же. Беспощадный вихрь подхватил ее и понес, и размахивающий руками торс Дреша полетел следом за ней. У Ки закружилась голова. Тело неуклюже обхватило ее обрубками рук. Руки чародея успели вцепиться в одну из ног, а голову Дреша она по-прежнему судорожно прижимала к себе. Так они все вместе и вылетели во тьму.

В памяти Ки запечатлелась Рибеке, смотрящая им вслед; в глазах Заклинательницы мешались мука и изумление. Потом их отнесло прочь, и стена комнаты сама собой затянулась за ними. Рибеке исчезла из виду. Ки и Дреш, кувыркаясь, летели в никуда. Некоторое время спустя Ки ощутила, что больше не дышит, но эта мысль лишь слегка обеспокоила ее засыпающий разум. Она еще подумала о том, что этот сон уже снился ей однажды. Да, вот они впереди, знакомые точки яркого света. Волосы Ки снова заклубились, касаясь лица, тревожимые неощущаемым ветром. Ки не чувствовала не то что страха – даже и интереса к окружающему. Она плыла сквозь беспредельную пустоту, держа в руках голову чародея, и тело чародея обнимало ее обрубленными руками. Ну и что? Будущее не волновало ее, ибо у нее не было ни прошлого, на которое она могла бы опереться, ни настоящего, чтобы вести отсчет. Ее вполне устраивало то небытие, в котором она пребывала, – ни усилий, ни мыслей, ни даже дыхания. Голова, которую она держала в руках, пыталась вмешаться, замутить своим волнением безмятежную чистоту ее души. Ки не собиралась этого допускать. Его мысли порождали всего лишь легкую рябь на поверхности, которая тут же и рассеивалась.

Тишина. Беспредельная тишина, и в сознании, и вовне.