Глава первая

Даже в комнате, полной красивых мужчин, Луи Валлон несомненно привлек бы внимание. Помимо прекрасной фигуры, грациозности движений и необычного сочетания смуглой кожи с ярко-голубыми глазами и волосами цвета темного золота, кажущимися на солнце почти белыми, он обладал еще и тем неотразимым обаянием, которое французы называют шармом. Однако сейчас его глаза были наполнены гневом, а по напряженным плечам было ясно, что он пытается сдержать свою ярость — ярость человека, не привыкшего попадать в ситуации, над которыми он не властен.

— Дедушка, должно быть, спятил, раз заключил такое соглашение!

Его бабушка, к которой были обращены эти слова, кивнула, хотя ей было больно сознавать, что критика в адрес ее мужа, даже выраженная так грубо, совершенно справедлива.

— Мне кажется, Пьер и не подозревал, что дело зайдет так далеко, — сказала она. — Поначалу это казалось ему не более чем шуткой, так же, как и Генри Бентону.

— Хороша шутка! — в голосе ее внука звучала неприкрытая злость. — Теперь я должен либо выполнить их соглашение, либо вступить в открытую схватку. А она, скорее всего, кончится для нас плачевно как в финансовом, так и в политическом смысле. — Он в ярости стукнул кулаком по колену: — Даже не знаю, может, согласиться на предложение Красски.

— Ты не можешь пойти на это!

— Это почему же?

— Потому что тогда ты не сможешь не стать союзником Красски? Ради Бога, Луи, неужели ты не понимаешь, что он только этого и добивается? Иначе зачем ему ставить на кон сто миллионов фунтов?

— Для Словении это не более, чем подачка!

— Для Словении — да, но не для нас. Если мы примем эти деньги, то должны будем плясать под музыку того, кто платит!

— Я могу отказаться!

— И получить пулю в спину? Погибнуть от руки убийцы, которого, если и поймают, наверняка признают невменяемым? Луи, будь благоразумен. Постарайся мыслить логически.

— Как я могу мыслить логически, если моя жизнь разрушена?

— А ты готов принести в жертву свободу твоего народа ради одной женщины?

— Я люблю ее! — страстно воскликнул Луи.

— И ставишь выше своей страны?

Вскрикнув, он отвернулся, но в опущенных плечах можно было прочитать ответ.

— Ты права, бабушка. Я не могу принять предложение Красски. Будь проклята ситуация, в которой я оказался! Но и Запад не имеет права превращать нас в канатоходцев. Если они не хотят, чтобы мы лишились суверенитета, то взамен должны, по меньшей мере, помочь нам решить экономические проблемы.

— Они и так уже помогают нам, чем могут. Если они увеличат помощь, то Красски может заявить, что мы продались Западу. Это позволит ему «освободить» нас. А ты знаешь, что он понимает под свободой!

Луи кивнул: он достаточно насмотрелся на маленькие страны, достигшие «освобождения», чтобы знать, к каким бедствиям это приводит. Но его постоянные усилия поддерживать хорошие отношения как с Восточными, так и с Западными странами, уже начали работать против него. Кроме того, ему еще нет и тридцати. Слишком молод, чтобы в течение целых восьми лет, прошедших с момента коронации, пытаться ходить по тонкой проволоке, натянутой в высотах дипломатии. А сейчас эта проволока почти разорвалась, угрожая не только осложнить, но и полностью разрушить всю его жизнь.

— Если Запад боится увеличить размер помощи, чего же они ждут от меня? — резко спросил Луи. — У нас нет почти никаких ресурсов, кроме гор, в которых могут быть полезные ископаемые. Но у нас нет денег даже на геологические изыскания! Как же нам поддерживать экономику?

— С помощью "Бентон Групп".

— А продать им за это меня!

— Это лучше, чем продать Мотавию! — княгиня подалась вперед, пальцы в бриллиантовых перстнях стиснули черную ротанговую трость. — Женись на женщине Бентонов! В конце концов, ты всегда можешь развестись.

— Что я слышу? Ты говоришь о разводе?!

— Да, я не возражаю, если ты разведешься. Лет через пять, не раньше: придется соблюсти приличия. В конце концов, я не хочу делать тебя несчастным на всю жизнь.

— Я ценю, что ты приносишь в жертву свои религиозные убеждения, — саркастически промолвил Луи. — Но это моя жизнь, мне жалко тратить даже год, не говоря уж о пяти.

Княгиня Елена промолчала, хотя ее сердце разрывалось от боли за внука. Если бы только ее муж мог предвидеть, что такой день однажды наступит. Если бы он не продал половину прав на добычу полезных ископаемых Генри Бентону! По меньшей мере, сейчас они могли бы попытаться найти деньги где-нибудь еще, например, у американских компаний.

Впрочем, если говорить откровенно, и без этого соглашения их руки были связаны политическими обстоятельствами. Они должны делать все, что от них требуют Западные державы. В противном случае им суждено стать рабами Востока.

Ее внук уже раб — раб унаследованных идеалов свободы и независимости. Он готов ради этих идеалов пожертвовать собой. В свое время он оказался достаточно сильным, чтобы принять помощь Словении, но не стать политической марионеткой в руках правителей этой страны. Свобода Мотавии всегда была для него главным делом жизни, единственным, чем он не мог поступиться ни при каких обстоятельствах. Бентоны понимали это и хотели за свои деньги получить его самого, но не его страну. И потом, если результаты геологической разведки окажутся положительными — а Луи в этом не сомневался — Мотавия получит несравненную возможность укрепить свою экономику и достичь процветания. Тогда им больше не придется быть марионеткой в чьих бы то ни было руках.

Конечно, Элиза сделала многое, чтобы довести Луи до нынешнего состояния. Если бы не происки этой девицы, он никогда даже и не задумался бы принять помощь от Красски. Будь проклят тот день, когда она была представлена ко двору и он впервые увидел ее. Вот в Средние Века монархи всегда могли найти способ сломить непокорных подданных!

Вздохнув о тех удобных, хотя и кровавых временах, она посмотрела на внука:

— Ну, Луи, и что ты собираешься делать?

— То, что должен, — ответил он бесцветным голосом. — А что еще мне остается?

— Значит, ты едешь в Англию?

— Да. И как можно скорее. Поеду с частным визитом, чтобы избежать протокольных обязанностей.

— Следует предупредить английского посла.

— Он и так узнает, — впервые за долгое время на губах Луи заиграла легкая улыбка. — Его шпионы очень хороши, я иногда думаю, что они знают о нас больше, чем мы сами! — Он поцеловал руку бабушки: — Извини, если я опечалил тебя, ma chere. Надеюсь, ты меня понимаешь.

Княгиня кивнула.

— Ты расскажешь Элизе, что собираешься сделать?

— Конечно. Она имеет право знать.

— Ты должен быть более осмотрительным. Сейчас ты действуешь в интересах своей страны, и вовсе не обязательно рассказывать всем подряд о причине твоей женитьбы. Лучше, если твой брак будут считать браком по любви.

— Элиза никогда в это не поверит, — холодно ответил Луи. — Я не могу сказать ей всю правду, тут ты права, но и не могу сказать ей, что разлюбил ее.

Он направился к двери, но был остановлен властным голосом своей бабушки:

— А когда ты женишься на женщине Бентонов, что потом?

— Элиза останется моей возлюбленной!

Глаза старухи, такие же голубые, как у ее внука, гневно сверкнули:

— Это неслыханно!

— А почему нет? Бентоны могут купить мою жизнь, но не мою любовь.

— Но продолжать эти… эти отношения. Это чудовищно!

— Я не считаю свой будущий брак настоящим, так что позволь мне с тобой не согласиться. Я мужчина, а не монах!

— Но в соглашении сказано, что стороны должны быть в браке честными по отношению друг к другу.

— Не думаю, что Бентоны когда-нибудь волновались из-за такой незначительной вещицы, как честность. В конце концов, им нужно всего лишь заполучить для своей наследницы мужа королевской крови, так что мне вовсе не обязательно с ней спать, — он язвительно усмехнулся. — Не буду возражать, если она заведет себе любовника. В таком случае, наш брак удовлетворит и ее!

— А если она не согласится?

— Где ты видела девушку, не желающую стать принцессой? В конце концов, я предлагаю ей не какой-нибудь испанский или итальянский титул, продающийся по пенни за пару. Наш род имеет многовековую историю. Нет, — он заговорил тише, будто обращаясь к самому себе, — она не откажет. А жаль! Тогда бы я смог попытаться достать деньги в других местах. — Он печально покачал головой и прядь волос упала ему на лоб, сделав его лицо почти мальчишеским. — Бабушка, ты будешь молиться, чтобы она отказала мне?

— Нет. От судьбы не уйдешь. И потом, хотя мне и не нравится, что ты женишься из-за денег, мне бы еще меньше понравилось, если бы ты женился на Элизе.

Луи порывисто вздохнул:

— Что ж, я всегда мог полагаться на твою честность.

— Когда-нибудь ты поймешь, что я права.

Луи ничего не ответил и, поклонившись на прощание, вышел.

— Князь Луи Мотавский приезжает, чтобы увидеться со мной? — Мелисса Бентон смотрела на своего адвоката в полном недоумении. — Но зачем? Мы ведь с ним даже незнакомы, не так ли?

Последний вопрос заставил ее улыбнуться. За двадцать один год жизни она встречалась — в силу того, что была единственной наследницей огромного состояния Бентонов — со столькими важными людьми, что встреча с каким-то князем вполне могла выскочить из памяти.

— Да, — ответил Кальвин Клемент, — вы никогда не встречались с князем Луи.

— Ну и отлично. Все князья, с которыми я встречалась, были не привлекательнее бутерброда. Отправь его, Клемми! Скажи, что я больна или еще что-нибудь.

— Ничего не выйдет — вы должны его увидеть.

— Для меня не существует слова «должна», — Мелисса улыбнулась, чтобы смягчить грубость ответа. — Так всегда говорил дядя Генри, и я не советую тебе подвергать сомнению правильность его слов.

— Именно из-за вашего дяди вы и должны встретиться с князем, — адвокат произнес это очень веско, и Мелисса поняла, что за этой встречей кроется нечто большее, чем просто знакомство.

— Зачем князь хочет увидеться со мной? По частному вопросу или это связано с бизнесом?

— И то, и другое, — Кальвин Клемент закашлялся, и хотя он в силу высокого профессионализма никогда не показывал своих чувств, стало ясно, что ему надо сказать что-то такое, что он предпочел бы никогда не говорить.

Интересно, что могло так его смутить? — подумала Мелисса. Скорее всего, что-то очень важное, ведь адвокат был из тех людей, которых трудно вывести из равновесия.

— Присядьте, Мелисса. То, что я собираюсь сообщить, может удивить вас.

Она молча подчинилась. Адвокат внимательно посмотрел на маленькую хрупкую девушку, с копной каштановых волос, которая казалось слишком тяжелой для ее хрупкой шеи. Но в ее карих глазах всегда было нечто, заставляющее всех считаться с ней. Глаза Генри Бентона, подумал он, такие же бесстрашные и способные ясно видеть будущее. Именно благодаря предвиденью Генри стал одним из богатейших людей мира, а его племянница — самой желанной невестой. Впрочем, неизвестно, была ли она столь же прозорлива, как ее дядя, ведь она слишком молода, чтобы проявить себя по-настоящему. Что ж, сейчас подходящий момент для проявления способностей прорицательницы. Адвокат нахмурился, подумав о теме разговора.

Если Мелисса откажется, ему придется открыть всю подоплеку этой истории, но пока лучше держать карты закрытыми.

— Ну говори же, Клемми! — голос Мелиссы прервал его мысли. — Я страшно заинтригована.

Он резко склонился к ней:

— Что вы знаете о Мотавии?

— Не очень много. Это маленькая страна с населением около семи миллионов человек. Благодаря мягкому средиземноморскому климату, она привлекает много туристов. Главная статья экспорта — фрукты…

— Нет, постойте, — прервал ее адвокат, — я имел в виду не это.

— Ты сам спросил меня, что я знаю о Мотавии, — ее глаза недовольно смотрели на него.

— Я совсем забыл, что вы студентка. Но неужели и Мотавия входит в круг ваших интересов?

— Все входит в круг моих интересов, — она вздохнула. — Что еще мне остается делать, как не учиться? Помнишь, когда я попросила тебя подыскать для меня какую-нибудь работу, с тобой чуть не сделался припадок?

— Но вы не можете работать. Тогда вам придется гораздо чаще выходить из дома, и вас могут похитить. Мелисса, я должен считаться с такой возможностью.

Она кивнула, не желая спорить. В глубине души ей очень хотелось когда-нибудь привыкнуть к своему положению. Что толку в деньгах, какими бы большими они ни были, если нельзя реализовать свои способности?

— Расскажи мне про князя Луи, — потребовала она.

— Нет, давайте сначала поговорим о его стране, — Кальвин Клемент уселся в кресло — серый костюм, серое лицо, серые волосы — типичный адвокат. — Мотавия — нечто большее, чем рай для туристов. Она занимает в Европе очень важное стратегическое положение. Горы, расположенные на ее территории практически неприступны, что не может не интересовать военных из НАТО.

— А, знаю, у них там ракетные базы, — сказала Мелисса. — Восточный лагерь вечно трезвонит о них. Но ведь Мотавия ориентируется на Запад, верно?

— Пока — да.

— К чему ты все это?

— Ладно, не важно, — Кальвин Клемент почувствовал досаду: он слишком уклонился от темы. Но в этих глазах цвета темного золота было нечто завораживающее. Надо быть повнимательнее, так недолго проговориться. — Горы Мотавии важны по другой причине. Думаю, тебе не нужно объяснять по какой.

— Потому что моя компания имеет права на половину полезных ископаемых, — быстро ответила она. — Одна из первых крупных сделок дяди Генри. Он, правда, никогда не пытался вести там хоть какие-то разработки.

— У него были очень близкие, я бы даже сказал — дружеские, отношения с последним правителем Мотавии. Возможно, поэтому он никогда не пользовался этими правами.

— Скорее, он не надеялся извлечь из них выгоду, — усмехнулась Мелисса. — Не думаю, чтобы такая мелочь, как дружба, смогла бы помешать дяде заработать пару лишних миллиардов.

— Зачем вы так! — укоряюще воскликнул адвокат. — Вы, наверняка, сами не верите в то, что говорите.

— Почему же? Я никогда не понимала дядю Генри до конца. Сомневаюсь, что ему хоть раз в жизни довелось встретиться с человеком, похожим на него самого. Так что же, теперь Мотавией правит сын князя Пьера?

— Внук. Отец князя Луи погиб в горах. Теперь, что касается причины его желания встретиться с вами… Другая половина прав на ископаемые принадлежит Мотавии. В соответствии с соглашением, заключенным с последним принцем, если Мотавия захочет вести разработку месторождений, она должна вложить половину требуемых на это средств. Тогда они могут потребовать, чтобы мы сделали тоже самое. Если мы откажемся, они могут лишить нас прав.

— Ты хочешь сказать, что Мотавия решила воспользоваться своими правами?

— Да.

— А почему они не сделали этого раньше?

— Потому что никто не верил, что там есть хоть какие-то полезные ископаемые. Но благодаря новым методам геологоразведки, получены другие результаты. Похоже, там есть уран и золото.

— Так в чем же дело? Мы согласны внести нашу долю и…

— Все не так просто, — осмелился перебить ее адвокат. — Мотавия не может оплатить свою половину расходов. Поэтому-то князь Луи и хочет встретиться с вами.

Мелисса вскинула голову:

— Ты знаешь, я никогда не встречаюсь с теми, кто просит денег. Ими занимается Совет Директоров. В конце концов, именно для этого он и существует.

— Сначала князь Луи должен поговорить с вами, — продолжал настаивать адвокат.

— Зачем? Он что, хочет заложить мне свой дворец или фамильные драгоценности? — она усмехнулась.

— Уверена, что Совет Директоров с удовольствием примет пару скипетров, усыпанных алмазами, как знак доброй воли.

— Пожалуйста, давайте говорить серьезно.

— А я и говорю серьезно, Клемми. Я не собираюсь встречаться с ним. Это забота моих директоров. Они лучше меня разберутся, стоит ли внимания его предложение или нет.

— Он собирается предложить руку и сердце, — ответил Кальвин Клемент. — Вам.

Мелисса в недоумении уставилась на адвоката: она никогда не слышала, чтобы он шутил, тем более при обсуждении деловых вопросов.

— Жениться на мне?

— Да.

— Он что, псих? — ее глаза сузились. — Или его кто-то надоумил?

— Если кто-то и несет за это ответственность, то только ваш дядя. Один из параграфов соглашения гласит, что если Мотавия не может выплатить свою часть расходов, то старший холостой мужчина из рода Валлонов должен жениться на достигшей совершеннолетия незамужней женщине из семьи Бентонов. То есть, на вас!

Воцарилась гнетущая тишина. Когда Мелисса наконец заговорила, ее голос дрожал от ярости:

— Я никогда не слышала ничего более отвратительного и… и архаичного. Дядя Генри, должно быть, спятил! А князь Пьер… — Мелисса даже задохнулась от негодования. — Он думал, что любой его слабоумный наследник становится неотразимым только благодаря аристократической крови, так что ли?

— Конечно, — Кальвин Клемент сохранял спокойствие. — Ни одна европейская аристократка или американская миллионерша не откажет принцу Луи.

— Пусть он катится ко всем чертям, а ты больше не смей заговаривать об этом!

— Он должен сделать вам предложение. Только если вы ему откажете, он имеет право поискать деньги где-нибудь еще.

— А почему мы не можем полностью оплатить проект? — мозг Мелиссы не смотря ни на что работал в нужном направлении. — Тогда мы получим доступ к ископаемым и обойдемся без женитьбы.

— Все не так просто, — адвокат нервно поправил галстук. — Вам лучше встретиться вначале с князем Луи. Возможно, вы сочтете его привлекательным, он вам даже может понравиться. И если вы…

— Ты что-то скрываешь, — перебила его Мелисса.

— Ты не можешь всерьез думать, что я выйду за человека, которого даже не видела, только для того, чтобы стать княгиней.

— Он молод и хорош собой.

— Я совершенно его не знаю. Я не могу выйти замуж за незнакомца. Если ты…

Стук в дверь прервал ее на полуслове.

— К вам посетитель, мисс Бентон, — сказал вошедший дворецкий.

— Я никого не жду.

— Все правильно, Роджерс, — прервал ее адвокат.

— Пригласи джентльмена сюда.

Дворецкий удалился, и Мелисса гневно посмотрела на адвоката:

— Если это кто-то из правительства Мотавии, ты можешь сказать ему…

— Это князь Луи.

— Что?!

— Он прилетел сегодня утром.

— Так пусть летит обратно прямо сейчас. Я не хочу его видеть. Я однозначно отказываю ему.

— Его Высочество князь Луи Мотавский, — послышался невозмутимый голос дворецкого. Мелисса обернулась на дверь и увидела самого красивого мужчину из всех, что она встречала в своей жизни.

 

Глава вторая

Кальвин Клемент немедленно взял инициативу в свои руки.

— Ради Бога, извините, что заставили вас ждать, Ваше Высочество, — голос адвоката источал любезность, — но мы не ждали вас так скоро. Ваше посольство не известило нас о приезде.

— Я не был в посольстве, — сухо ответил князь. — Я приехал сюда прямо из аэропорта.

— Но вы остановитесь в посольстве?

Луи пожал плечами:

— Скорее всего. В отелях всегда существует проблема безопасности.

Некоторое время он продолжал беседовать с адвокатом, понимая, что тот хочет дать своей подопечной прийти в себя. Ей действительно это нужно, бесстрастно подумал он, вспомнив выражение ее лица в тот момент, когда он вошел в комнату. Несомненно, она против брака, хотя в это трудно поверить: слишком много женщин давали ему понять, что с радостью вышли бы за него. Ею же, по-видимому, владеет болезненное желание доказать свою независимость.

Бросив на нее короткий взгляд, он с удивлением понял, что она весьма недурна собой — точеная фигурка, белоснежная кожа, роскошные каштановые волосы. Он вспомнил Элизу, с которой виделся сегодня утром перед отъездом, вспомнил то особое чувство тепла и взаимопонимания, которое бывает только между влюбленными. Элиза со слезами слушала, как он клялся в любви, зная, что никогда не сделает ей предложения. И все-таки она его любила и будет любить, несмотря ни на что.

— Прими помощь Красски, — молила она его. — Он даст тебе денег, в которых ты так нуждаешься.

— Я не могу связать себя обязательствами перед словенцами, иначе моя страна лишится свободы.

— Но они же наши соседи, — возразила Элиза, глядя на него глазами, полными слез. — Наши культуры очень близки, гораздо ближе, чем любые другие. Не понимаю, почему ты говоришь о них, как о врагах.

— Они только и ждут, чтобы мы попали под их влияние, Элиза. Поверь мне, я знаю их гораздо лучше тебя.

— Ты просто повторяешь слова своей бабушки. Именно она хочет связать тебя с Англией!

— Причем тут Англия? Я не собираюсь разговаривать с их правительством, я еду повидаться с руководством Бентон Груп, а это транснациональная корпорация.

— Ее хозяева — англичане, — настаивала Элиза.

— Все равно, лучше уж с ними, чем с Красски.

— Даже если придется принести в жертву наше с тобой будущее?

— У меня нет выбора, Элиза.

Тут она безудержно разрыдалась, и Луи пришлось успокаивать ее с помощью объятий и поцелуев, хотя его сердце тоже разрывалось от боли.

Что ж, Элизу можно понять, думал принц, рассеянно слушая адвоката, ведь до вчерашнего вечера она не сомневалась, что рано или поздно станет его женой. Он вздохнул, вспомнив их первую встречу, когда она была представлена ко двору в качестве невесты богатого и престарелого графа Брина. Она сразу пришлась ко двору и довольно быстро овдовела. Ее муж скончался от сердечного приступа, так что хотя ей пришлось соблюдать траур, князь Луи мог не скрывать своих чувств к ней.

Но никто из них и не подозревал, что свободы может лишиться сам князь: через несколько месяцев после смерти графа экономическое положение страны резко ухудшилось, и Луи пришлось всерьез задуматься о женитьбе на деньгах Бентонов.

И вот он здесь, приехал сделать предложение девушке, которую даже никогда не видел. Он снова посмотрел на нее и увидел в ее взгляде неприкрытое отвращение.

— Надеюсь, мистер Клемент известил вас о причине моего визита? — обратился он к ней совершенно официальным тоном.

— Он начал говорить, но не успел закончить, — ответила девушка и отвернулась.

— Мелисса! — в голосе Кальвина Клемента было нечто, заставившее ее почувствовать угрызения совести. Поэтому она, все еще охваченная гневом, встала и сделала князю неглубокий реверанс. Все-таки он — правящий монарх, а насколько ей известно, чем меньше страна, тем больше внимания уделяют ее правители знакам почтения.

— Ваше Высочество, извините мое поведение, но, надеюсь, вы понимаете, чем оно вызвано.

Он надменно взглянул на нее из-под прикрытых век и уселся в кресло.

— Судя по всему, — сказал он, — вам не нравится причина, по которой я здесь?

Что ж, подумала Мелисса, по крайней мере он откровенен.

— Да, Ваше Высочество, — ответила она. — Думаю, нам лучше даже не начинать разговор.

— Тем не менее, вам придется меня выслушать, — равнодушно сказал он и, повернувшись к адвокату, добавил: — Я предпочел бы поговорить с мисс Бентон наедине.

Кальвин Клемент немедленно встал и направился к двери. На пороге он повернулся:

— Если я понадоблюсь вам, мисс Бентон, вы найдете меня в моем кабинете.

Она кивнула ему и, как только дверь за ним закрылась, перевела взгляд на собеседника. Князь Луи Мотавский. Титул, напоминающий книги Ивора Новелло и Франца Легара — королевство Руритания и все такое. Впрочем, человек, сидящий напротив нее, более чем реален. Он мог бы сойти за альпиниста или яхтсмена — весь так и пышет здоровьем. Невероятного цвета волосы, классические черты лица и длинные ресницы, обрамляющие ярко-голубые глаза. Могучее телосложение не бросается в глаза из-за высокого роста и отточенной мягкости движений: видимо, он активно занимается спортом. Мелисса вспомнила, что он, кажется, выступал за свою страну на Олимпийских Играх. Осознав, что он тоже изучающе смотрит на нее, Мелисса, смутившись, сунула руки в карманы платья и откинулась в кресле. Он, все-таки, правящий князь и требует уважительного обращения, напомнила она себе.

— Вы знаете, зачем я здесь, — быстро сказал он, заметив ее смущение. — Конечно, для нас обоих лучше было бы познакомиться поближе, прежде чем я сделаю предложение, но, к сожалению, время поджимает и решение надо принять немедленно.

— Даже если бы у нас было много времени, это ничего не изменило бы, — сказала Мелисса. — Мы слишком разные люди, Ваше Высочество.

— Не такие уж и разные. Мы оба имеем обязательства, вы — перед своими работниками, а я — перед моей страной и народом. Мы оба не свободны и должны делать то, что от нас ждут.

Мелисса не смогла возразить — князь говорил чистую правду. Несколько лет назад она попыталась было отказаться от наследства, но у нее ничего не вышло. Ей пришлось встать во главе огромной промышленной империи. Но все же, как он может продавать самого себя? Разве можно это оправдать какими-нибудь обязательствами?

— У меня нет выбора, мисс Бентон, — сказал он, как бы в ответ на ее мысли. — Мои министры верят, что в горах скрыто огромное богатство, которое возродит мощь и величие, утраченные моей страной много веков назад. К сожалению, их добыча — очень дорогостоящее дело, а у нас нет денег. Соглашение, заключенное между моим дедом и вашим дядей, однозначно требует от меня либо оплатить половину расходов по проекту, либо жениться на вас. Я вынужден выбрать второе.

— И принести в жертву самого себя?

— Мне кажется, вы выбрали слишком сильное выражение, мисс Бентон.

— Судя по вашему виду, так оно и есть.

— Трудно ожидать радостного настроения от человека, вынужденного жениться на незнакомой женщине.

— Значит, для вас неприемлемы оба пути, — кисло сказала она и поспешно добавила: — Ваше Высочество.

Он кивнул в ответ. Как он высокомерен, снова подумала Мелисса, сидит тут и смотрит на нее, будто она одна из его подданных, готовых выполнить любое его приказание.

— Какова полная стоимость проекта? — холодно спросила Мелисса, поднявшись с кресла.

— Это зависит от многих причин, например, от того, как скоро мы найдем точное расположение месторождений. Кроме того, придется проложить дороги и построить поселки для рабочих.

— Сколько это стоит?

— Сотню миллионов фунтов, возможно больше.

Мелисса в удивлении вскинула брови: сумма оказалась гораздо выше ожидаемой. Впрочем, ее компания сравнительно легко найдет такие деньги. Придется, конечно, вынести вопрос на заседание Совета Директоров, а они обязательно захотят посмотреть последние результаты геологической разведки. Она нахмурилась: странно, что они вдруг решили вести добычу там, где раньше ничего не было.

Она взглянула на князя: он был так же серьезен, как она.

— Вы уверены, что мы не напрасно потратим деньги? — спросила она. — Насколько мне известно, в этих горах никогда не было полезных ископаемых.

— Геологи утверждают…

— Какие геологи? — прервала его Мелисса. — Американские или английские?

— Геологи из разных стран, — пробормотал он. — По большей части из восточных.

— Из Словении?

— Красски заинтересован в этом проекте. Он предлагает полное финансирование.

— Не уверена, что мы захотим иметь с ним дело.

— Вы не сможете ему помешать, если отклоните мое предложение. В соответствии с соглашением, ваш отказ развяжет мне руки.

— И вы примете его помощь?

Он помедлил:

— Мне бы не хотелось этого делать по многим причинам. Вы представляете политическую ситуацию в Восточной Европе?

— Насколько мне известно, маленькие страны там всегда опасаются попасть в зависимость от больших.

— Мы особенно уязвимы, — грустно сказал он. — Экономическая ситуация настолько плачевна, что многие мои подданные видят единственный выход в отказе от монархии.

— А вы?

Князь снова помедлил с ответом.

— Нет. Моя бабушка тоже против.

— Вы можете лишиться трона.

— А могу и не лишиться.

Он по-прежнему казался спокойным, но Мелисса поняла, что на самом деле он разгневан. Конечно, ему не нравится этот разговор. Но он вынужден вести его, вынужден жениться на ней, потому что ставит свой долг выше своей гордости. Мелисса ужаснулась. Конечно, он сам не верит, что если словенцы окажут ему помощь, он останется на троне. Нет, его ждет участь многих свергнутых монархов — безвестность, забвение и, скорее всего, бедность.

— Вы оказываете мне высокую честь, Ваше Высочество, — медленно промолвила она, — но я не могу принять ваше предложение.

— Вы отказываете мне? — он стиснул зубы. — Не ожидал.

— Конечно, — согласилась Мелисса, — большинство женщин не упустили бы шанса стать княгиней. Но аристократические титулы никогда меня не интересовали, — она непринужденно присела на ручку кресла. — Ну, теперь ваши руки развязаны?

— Да.

— Возможно, моя компания сможет вам помочь. Я представлю на Совет Директоров результаты последних изысканий. Если они покажутся многообещающими, вы получите деньги на проект.

— Если вы потребуете слишком больших процентов, мое правительство может не согласиться.

— Нет, — быстро ответила она, — меня устроит и половина, как в соглашении. Если там действительно лежат огромные богатства, мы с лихвой окупим инвестиции.

— Насчет этого можете не беспокоиться: там богатые месторождения золота и урана. Возможно, там есть и другие минералы.

— В таком случае, проблем не возникнет.

Он поднялся и по его осанке стало ясно, что он сбросил с себя тяжелый груз.

— Впервые за последнее время у меня появилась надежда.

— Замечательно. Надеюсь, мы скоро увидимся.

— Я приеду, как только получу ваш ответ, — он вдруг смущенно замолчал. — Честное слово, не могу поверить, что вы мне отказали. Моя бабушка — а она очень мудрая и практичная женщина — не сомневалась, что вы согласитесь.

— А что, если бы вы были женаты? Как в этом случае выполнялось бы соглашение?

— Мой кузен — следующий наследник трона — сделал бы предложение вместо меня.

Мелисса весело расхохоталась:

— Надо же, у вас наготове целая толпа князей королевской крови!

Он натянуто улыбнулся. Либо страдает отсутствием чувства юмора, подумала Мелисса, либо слишком серьезно относится к своему титулу.

— Благодарите Бога, что вам не пришлось жертвовать собой, — сказала она, стараясь говорить как можно убедительнее.

— Мужчина не может считать жертвой брак с вами, мисс Бентон, — любезно промолвил он. — Уверен, вас окружает толпа поклонников.

— Да, — кивнула Мелисса. — У меня есть, что им предложить. — Она язвительно улыбнулась: — Но этого недостаточно для вас, Ваше Высочество.

— Для счастливого брака нужна любовь.

— А вы в кого-то влюблены?

Его удивление было столь явным, что она поняла: никто не осмеливался задавать ему такие вопросы. Возможно, он искренне верит, что короли и князья — помазанники Божьи!

— Да, я люблю одну женщину, — пробормотал он, — но до сегодняшнего дня и не мечтал, что смогу жениться на ней.

— Она из Мотавии?

— Конечно.

Его ответ — краткий и ясный — сразу же поставил Мелиссу на место. Кто же еще, кроме соотечественницы, может претендовать на его трон! Мелисса сочла за лучшее сменить тему.

— Как скоро вы сможете предоставить мне результаты геологической разведки, Ваше Высочество?

— Прямо сейчас. Они у моего советника.

Он вышел из комнаты, и она заметила, что он не закрыл за собой дверь. Конечно, у него есть специальные лакеи для этого. Она слышала, как он отдавал распоряжения на незнакомом языке, а затем вернулся в сопровождении невысокого человека, облаченного в военную форму.

— Мисс Бентон, позвольте представить вам моего советника. Майор Алексей Вернов.

Майор достал из кейса бумаги и передал ей. Она взглянула на них и увидела, что они отпечатаны на двух языках — мотавском и английском.

— Его Высочество остановится в нашем посольстве, — сказал майор. — Не могли бы вы сообщить, когда мы можем с вами связаться?

— Я сама позвоню вам. Я не знаю, сколько времени потребуется, чтобы решить этот вопрос на Совете Директоров.

— Хорошо.

Мелисса взглянула на князя Луи. На его лице было отсутствующее выражение, казалось, он не слышал разговора, будто они говорили о чем-то постороннем. Она снова почувствовала раздражение от такой надменности и под влиянием этого чувства сказала:

— Я постараюсь добиться одобрения Совета Директоров, но надеюсь, вы понимаете, что они хотят быть уверенными в прибылях порядка сотни процентов?

— Мне казалось, что мы уже договорились, — князь Луи снова участвовал в разговоре.

— Нет, я только высказывала предположения. Я не могу приказывать моим директорам.

— Понимаю, — он вежливо поклонился. — Мы ждем вашего звонка, мисс Бентон.

Он повернулся и быстро пошел к выходу, его советник поспешно обогнал его, чтобы открыть перед ним дверь.

Мелисса не спеша подошла к окну и увидела, как они садятся в огромный лимузин с темными стеклами. Ей, однако, удалось разглядеть за ними его золотые волосы, и его лицо стояло перед ней, когда она звонила в кабинет Кальвина Клемента, чтобы сказать, что хочет его видеть.

 

Глава третья

Войдя в кабинет Кальвина Клемента, Мелисса с удивлением обнаружила, что тот не один. Адвокат беседовал с человеком, лицо которого показалось ей знакомым. Когда он представился, Мелисса поняла, что в этом нет ничего странного: мужчина оказался министром иностранных дел Англии.

— Не стану вам мешать, — сказала Мелисса, направляясь к двери. — Подожду, пока вы закончите.

— Не уходите, — быстро сказал Клемент. — Сэр Дональд приехал, чтобы увидеться с вами.

Мелисса вернулась, охваченная недоумением: зачем такому важному члену кабинета понадобилось встретиться с ней? Недоумение рассеялось, стоило сэру Дональду заговорить.

— Мотавия, в силу своего географического положения, является важным звеном в хорошо продуманной системе безопасности Западного мира, — сказал министр. — Эта страна всегда ориентировалась на Запад, но в то же время старалась не портить отношений со своими восточными соседями. В свое время мы пытались сделать их прозападную ориентацию более явной, но у нас ничего не вышло. Причина в том, что в Мотавии всегда существовала мощная антизападная оппозиция.

— Их отношение могло бы быть иным, будь они побогаче, — резонно заметила Мелисса.

— Мы очень заинтересованы в оказании помощи этой стране, — сказал министр, — но нам приходится быть очень осторожными. Если помощь слишком явно усилится, оппозиция может заявить, что мы пытаемся купить страну.

— Вряд ли в это кто-то поверит, — сказала Мелисса.

— Умные политики могут заставить наиболее горячую часть избирателей поверить во что угодно. А сейчас в Мотавии очень много молодежи, настроенной по-боевому. Постоянная работа и гарантированный заработок, конечно, изменят их настрой, но надо сделать так, чтобы английское правительство осталось в стороне. Здесь нам может помочь Бентон Груп, — он замолчал, потому что ему показалось, будто Мелисса собирается что-то сказать, но поскольку она промолчала, продолжил: — Нам известно о причине сегодняшнего визита к вам князя Луи.

Мелисса быстро повернулась к адвокату, в ее глазах сверкала ярость, но министр продолжил:

— Соглашение между князем Пьером и вашим дядей давно известно правительству Ее Величества. Однако, мы не подозревали о готовности князя Луи выполнить его.

— Я бы не сказала, что он готов, — сухо ответила Мелисса. — Кроме того, я вовсе не собираюсь приносить себя в жертву. Так что мы решили отказаться от этой части соглашения. Если проект окажется выгодным, мы его оплатим. Женитьба тут не при чем.

— Вы ошибаетесь.

— Прошу прощения, что вы сказали?

— Если вы просто дадите денег, Оппозиционная Партия Мотавии скажет, что за сделкой стоит английское правительство.

— Это нелепо! Моя компания никогда не поддерживала связи с правительством.

— Попробуйте сказать это их политикам.

— Что же вы предлагаете — отказаться от проекта? — Мелисса посмотрела на адвоката. — Полагаю, мы можем так поступить. Мы ведь не пользовались до сих пор правами, предоставленными нам соглашением. — Она снова повернулась к министру: — Но вы, надеюсь, понимаете, что тогда проект профинансирует Словения?

— Конечно, они завтра же купят права и с радостью воспользуются выгодами, — подхватил сэр Дональд. — Но это нам вовсе не нужно!

— Так чего же вы хотите от нас, — Мелисса не скрывала раздражения. — Вы не хотите, чтобы мы отказывались от проекта и не хотите, чтобы мы его финансировали. Смею вас заверить, князь Луи не откажется от разработки месторождений.

— Надеюсь, что нет, — ответил министр. — Нам, как и жителям Мотавии, нужна сильная экономика в этой стране. Но ваша компания может вложить деньги таким способом, что оппозиция не сможет возразить.

— Как мы можем это сделать?

— Вы известны, как самая богатая женщина в мире, — начал сэр Дональд. — Если вы выйдете за князя Луи, будет вполне естественным, что вы вложите деньги в экономику его страны.

Мелисса глубоко вздохнула, пытаясь сдержать переполнявшее ее негодование.

— Вы шутите, не так ли, сэр Дональд?

— Нет, — тихо ответил он. — Сожалею, но я совершенно серьезен.

— А я сожалею, что не могу выполнить вашу просьбу, — Мелисса повысила голос. — Я не собираюсь выходить за князя. Он тоже не хочет жениться на мне.

— Он прилетел в Англию, чтобы сделать предложение. После разговора с вами он не стал этого делать. Полагаю, в вашей власти заставить его вернуться к первоначальным намерениям.

— Нет! — Мелисса топнула ногой. — Как вы смеете распоряжаться моей жизнью! Вы просите не денег, вы просите меня выйти замуж за человека, которого я даже не видела до сегодняшнего дня!

— Позже вы сможете развестись.

— Все равно — нет!

— Выслушайте меня, мисс Бентон, прошу вас, — министр старался говорить очень убедительно. — На карту поставлено очень многое. Дело не только в свободе Мотавии, вся Европа под угрозой. Если вы станете женой князя, любые инвестиции вашей компании будут рассматриваться как знак любви к народу Мотавии. В противном случае оппозиция скажет, что за этим скрывается английское правительство. Антианглийские настроения станут настолько сильными, что князю придется принять помощь Востока.

— Он не сделает этого.

— Откуда вы знаете?

— Он сам сказал.

— Он сказал это вам?!

По ее губам скользнула легкая улыбка, вызванная воспоминанием о замешательстве князя от ее прямых вопросов.

— Да. Я спросила его, почему он не хочет обратиться за помощью на Восток. Он сказал, что его бабушка против. У меня сложилось впечатление, что она более активно противится этому, чем он.

Сэр Дональд вздохнул.

— Что ж, наши опасения подтверждаются: если бы не ненависть его бабушки к Словении и лично к Красски, князь уже давно бы наладил с ними более тесные отношения. Стоит ей умереть, и он превратится в марионетку в руках Словении! Это будет ужасно.

Мелисса промолчала, и сэр Дональд откинулся на спинку кресла с таким несчастным и усталым видом, что она почувствовала жалость к нему.

— Я выполню любую вашу просьбу, — сказала Мелисса, — но только не эту.

— Я не прошу вас помочь мне, мисс Бентон, — горько сказал он, — Я прошу вас помочь своей стране.

— Не надо громких слов.

— Хорошо. — Сэр Дональд принялся внимательно изучать ладони, как будто на них было написано то, что он собирается произнести: — Если вы выйдете за князя, английское правительство полностью оплатит проект от имени вашей компании.

— Это целая куча денег, — тихо сказала Мелисса.

— Что такое деньги, если на карту поставлен мир в Европе?

— Неужели вы не можете повлиять на Мотавию другим способом? А как же хваленая английская дипломатия?

— Дипломатия требует времени, которым мы не располагаем, — министр вздохнул. — Я старый человек, мисс Бентон. За всю свою жизнь я никого не просил о такой жертве. Если бы у меня был другой выход…

Посмотрев на него, Мелисса поняла, что он говорит правду. Она подошла к окну и долго смотрела на улицу, полную людей, ее соотечественников. Если она сейчас откажется, она предаст их, предаст свою страну. Нелепая мысль, но в ней нет преувеличения. Но что за жизнь будет у нее, когда она выйдет за нелюбимого человека?

— Это ненадолго, — услышала она за спиной голос сэра Дональда. — Если все пойдет по плану, через три-четыре года мы будем владеть ситуацией.

— Я и не подозревала, что золото и уран настолько важны для вас.

— Дело не в них, — сказал сэр Дональд. — Мы уверены, что в Мотавии много нефти. Ее хватит всей Европе на следующие сто лет!

Мелисса резко обернулась. Наконец-то она поняла, почему так важна свобода Мотавии. Словения не станет предпринимать попыток захвата нефтяных месторождений, если англичанка, да к тому же очень богатая, разделит трон с князем.

— Князь ничего не сказал мне о нефти.

— Он не уверен, есть ли она там, — ответил сэр Дональд.

— А вы?

— Мы уверены. У нас свои источники информации.

— Лучше тех, которыми располагает князь?

— Более правдивые. Он верит в преданность своих советников. Мы не верим в преданность вообще.

— Невеселая у вас жизнь.

— Жизнь — вообще невеселая штука, иначе мне не пришлось бы вести с вами этот разговор.

— Вы не оставляете мне выбора.

Он пожал плечами, продолжая пристально смотреть на нее. Если бы кто-то сказал ей пятнадцать минут назад, что она выйдет за человека, которого даже толком не знает, она рассмеялась бы ему в лицо. Она ведь не обычная девушка, которой можно приказывать и которой легко помыкать. В ее руках сосредоточена огромная власть. Но власть — палка о двух концах. С какого-то момента правительство как бы признает тебя равным. Именно поэтому ей открыли секретную информацию о нефти в Мотавии и именно поэтому на нее оказывают нажим в очень лично вопросе.

— Если я соглашусь, — медленно начала Мелисса, — то вовсе не потому, что вы согласны взять расходы на себя, а потому, что это мой долг как… как гражданки Англии. Я немедленно свяжусь с князем Луи.

Сэр Дональд облегченно вздохнул.

— Вам лучше не говорить Его Высочеству, почему вы передумали, — сказал он. — Пусть он считает, что вы руководствуетесь личными мотивами.

— Почему я не могу сказать ему правду?

— Мы не уверены в его политической ориентации. Будет безопаснее, если он не усомнится, что вы выходите за него по своему желанию. И конечно, ему не стоит знать, что за этим стоит английское правительство.

— Вы не сможете постоянно держать это в секрете.

— Надобность в тайне отпадет, как только экономика Мотавии стабилизируется благодаря добыче нефти.

— После этого я смогу развестись?

— Да. Если захотите, конечно. Мотавия — прекрасная страна. Большинство европейцев, побывавших там…

— Она никогда не станет моей родиной, — прервала его Мелисса и, посмотрев на Кальвина Клемента, добавила: — Я вас очень прошу, позвольте мне сказать князю правду.

— Не сейчас Мелисса, — начал тот. — Если об этом узнает Красски…

— Князь Луи несомненно пожелает, чтобы свадьба состоялась как можно быстрее, — прервал его сэр Дональд. — Вам лучше согласиться с ним.

Мелисса вскинула голову.

— Какие еще будут приказания? — съязвила она.

— Поверьте, мисс Бентон, — сказал министр, — мы никогда не забудем вашей услуги.

Сэр Дональд встал и, поклонившись, направился к двери. Едва он ушел, Мелисса накинулась на своего адвоката.

— Ты знал! — гневно закричала она. — Ты с самого начала знал, что мне придется выйти за него замуж! Почему же ты не предупредил, тогда бы я не попала в такое глупое положение.

— Я не мог вам сказать, мисс Бентон. И потом, я надеялся, что этого не придется делать.

— Ты хочешь сказать, что я могла согласиться выйти за него без давления министра?

— Титул княгини очень привлекательная штука.

— У меня достаточно власти и без этого.

— Мелисса, это совсем другая власть. Попробуйте взглянуть на все с другой стороны. Вам всегда хотелось претворить в жизнь ваши социальные идеи. Теперь у вас есть такая возможность. Мотавия — очень отсталая страна, и именно благодаря вам она может войти в двадцатый век.

Слова адвоката достигли цели. Мелисса всегда считала, что деятельность Бентоновского Благотворительного Фонда слишком анонимна, чтобы удовлетворить ее собственный темперамент.

— С деловой точки зрения, корпорации предоставляется уникальная возможность, — продолжал Кальвин Клемент. — Если сэр Дональд не ошибается насчет нефти, мы можем заработать на этом миллиарды.

— В таких деньгах есть что-то неприличное.

— Бедность и угнетение тоже неприличны.

— Так же как и власть, — Мелисса направилась к двери. — Мне следовала это знать. Я попалась в ловушку собственной власти.

— Мелисса! — с невероятной для него скоростью адвокат догнал девушку и заглянул ей в лицо глазами, полными заботы. — Вы очень многое значите для меня, я бы никогда не сделал бы вас несчастной.

— Ты думаешь, что брак с незнакомым мужчиной сделает меня счастливой?

— Он не сделает вас несчастной, — адвокат мог играть словами с присущей всем юристом ловкостью, — и потом, это ведь не на всю жизнь. Расценивайте это как временное затруднение.

— Я недостаточно современна для этого! Я выросла с убеждением, что брак священен.

Она распахнула дверь и вышла. Адвокат не последовал за ней: она дала слово сэру Дональду и он знал, что она всегда выполняет обещания.

Выйдя из здания, Мелисса села в машину и приказала шоферу доставить ее в посольство Мотавии. По дороге она лихорадочно придумывала, что скажет князю, и пыталась предугадать реакцию этого невероятно красивого мужчины, который скоро станет ее мужем.

Жена. Княгиня. Звучит слишком невероятно, чтобы быть правдой. Но такова жизнь, и ничего с этим не поделаешь.

Автомобиль остановился в квартале от Белгравии, рядом с большим особняком, у ворот которого несли службу несколько полисменов, а над дверью развевался княжеский штандарт. Мелисса быстро вышла из машины и поднялась на крыльцо. Дверь посольства немедленно открылась, за ней стояли два вооруженных охранника. Увидев, что они держат наготове свои револьверы, Мелисса смешалась, но все же смогла выдавить:

— Я хочу встретиться с Его Высочеством. Скажите ему, что приехала мисс Бентон.

Охранники переглянулись и, помедлив, отступили, давая ей возможность войти. Мелисса оказалась в огромном холле, пол которого был выложен мрамором. В холл выходили несколько дверей, из-за которых доносился стук пишущих машинок и непрерывные телефонные звонки.

— Следуйте за мной, — сказал один из охранников и проводил ее в комнату для посетителей, уставленную прекрасной мебелью, инкрустированной перламутром.

— Пожалуйста, подождите здесь, — сказал охранник и вышел.

Слишком взволнованная, чтобы сидеть, Мелисса подошла к портрету князя Луи, висящему над камином. Художник явно хотел польстить князю и сделал из него этакого кинематографического красавца. Тишину в комнате нарушал лишь звук моторов проезжавших по улице автомобилей. Интересно, сколько еще ждать, подумала Мелисса, но тут дверь открылась и в комнату вошел майор Алексей Вернов.

— Извините, что заставили вас ждать, мисс Бентон, — сказал он, — но мы не ждали вас так скоро.

— Мне очень жаль, я, конечно, должна была позвонить, но дело не терпит отлагательств. Я хочу поговорить с князем Луи.

— Конечно, — коротко сказал майор, — Пойдемте, я провожу вас.

Они поднялись на второй этаж и вошли в комнату, окна которой выходили во внутренний дворик. Цветы в вазах, книги и журналы на столе явно указывали, что в этой комнате кто-то живет. Скорее всего посол, решила Мелисса.

— Его Высочество скоро придет, — сказал майор, и Мелисса снова осталась одна.

Однако на этот раз ей не пришлось долго ждать — через несколько минут дверь открылась и в комнату вошел Луи, князь Мотавский. От того элегантно одетого молодого мужчины, которого она видела несколько часов назад, не осталось и следа: перед ней стоял человек в безупречно сшитой военно-морской форме, высокий воротник которой подчеркивал ширину его плеч. Клемми как всегда оказался прав, подумала Мелисса, любая женщина с удовольствием выйдет за такого мужчину.

— Извините, что заставил вас ждать, мисс Бентон.

— Это я должна просить прощения, похоже, я отрываю вас от дел, — она указала взглядом на форменный китель: — Похоже, вы собирались уходить?

— Нет, нет, — он улыбнулся. — Я участвовал в церемонии награждения орденами моей страны нескольких англичан. — Он жестом предложил Мелиссе сесть. Сам он занял кресло напротив ее. — Не ожидал, что вы примете решение так скоро. Вы ведь приехали, чтобы дать ответ, не так ли?

— Да, — она нервно теребила застежку сумочки. — Я… Я изменила свое решение, — Мелисса решила обойтись без вступлений. — Я принимаю ваше предложение.

— Мое предложение? — переспросил князь Луи.

— Насчет женитьбы, — Мелисса заставила себя взглянуть на него и увидела, что выражение замешательства на его лице сменилось яростью. Мелисса даже испугалась, что он сейчас ударит ее. Но князь справился со своими чувствами и спросил спокойным голосом:

— Если я правильно вас понял, вы не собирали Совет Директоров.

— Собирала, но они не согласились, — солгала она. — Они не собираются финансировать проект.

— Что ж, придется поискать деньги в другом месте.

— Но вы не можете, — быстро возразила она, — вы связаны соглашением. Вы обязаны сделать мне предложение, и, если я соглашусь, моя компания должна полностью оплатить проект.

— Итак, вы все-таки соблазнились титулом, — голос князя был холоднее льда.

— Женщинам свойственно менять решения.

— Настоящая женщина никогда не выйдет замуж без любви! — воскликнул он.

— А настоящий мужчина? — парировала она.

— Мной движет долг перед моей страной!

— А мной движет долг перед моей компанией!

Он коротко рассмеялся:

— Только не пытайтесь убедить меня, что вы не можете обойтись без нескольких лишних миллиардов. — Его лицо вновь исказилось гневом, но оно осталось красивым. — Мой дед заключил неслыханное соглашение. Ни вам, ни мне этот брак ничего не даст: он останется только на бумаге. Так что вам лучше дать мне возможность поискать деньги в другом месте, раз уж ваша компания не хочет рисковать.

— Мы должны выполнить соглашение, — Мелисса отвернулась, чтобы не видеть его глаз. Если бы она могла сказать правду, он бы не стал ее презирать. Но сэр Дональд взял с нее слово хранить тайну, и она не могла его нарушить.

— Раз уж я стану вашей женой, — выдавила она, — проблема денег снимается автоматически. Я лично гарантирую вам это.

— Вы платите слишком дорогую цену за титул.

Она не могла его видеть, но в голосе явно слышалось презрение. Она заставила себя смириться с этим. В конце концов ею — так же как и князем — движет долг.

— Пожалуйста, поймите, что я… — Ах, если бы она не была связана обещанием. — Что же нам теперь делать? — прошептала она.

— Жениться. И чем скорее, тем лучше.

— Почему надо торопиться?

— Правящие монархи не тратят время на ухаживание, а мой народ уже достаточно долго ждет моей свадьбы.

— Жаль, что вы не женились раньше, — горько промолвила Мелисса, тогда все было бы по-другому.

— К сожалению, женщина, которую я люблю, не могла выйти за меня. Теперь, когда она свободна, я не могу жениться на ней.

— Мне очень жаль, — глядя в его лицо, искаженное отчаянием, Мелисса осознала, какую боль причиняет ему необходимость жениться на ней. Она тоже жертвует несколькими годами своей жизни, но по крайней мере, ей не приходится поступаться любовью.

— Мне, действительно, очень жаль, — повторила она.

— Но недостаточно жаль, чтобы отказать мне? — его голубые глаза потемнели, когда он прочел ответ на ее лице.

— Но ведь это не навсегда, — Мелисса с трудом заставила себя заговорить. — Через несколько лет мне надоест быть княгиней, и в один прекрасный день мы расстанемся.

— Я буду молиться за этот день, мисс Бентон, — он повернулся и нажал кнопку звонка. — Майор Вернов проводит вас до машины.

Не говоря больше ни слова, князь вышел, и Мелисса осталась одна. Она знала, что в будущем он часто будет оставлять ее одну.

 

Глава четвертая

Следовало ожидать, что она примет предложение, — сказала княгиня Елена с характерной для нее прямотой. — Не могу представить себе девушку, которая бы отказалась.

— Поначалу она как раз отказалась, — ответил князь.

— Ты плохо разбираешься в женщинах.

Князь равнодушно пожал плечами, не желая спорить.

— Когда состоится свадьба? — спросила его бабушка. — Ты уже говорил об этом с Клодом?

— Естественно. Он считает, что свадьба поднимет интерес к нашей династии.

— Будь с ним поласковее. Клод — лучший премьер-министр из всех, что у нас были.

— Он тебя тоже обожает, — ответил князь Луи. — Жаль, что не ты сидишь на троне.

— Не суди себя слишком строго, ты — отличный монарх. Если бы ты только мог выбросить из головы Элизу.

— Твоя неприязнь к ней беспричинна, — князь не пытался скрыть раздражение. — Я этого не понимаю. Она из кожи вон лезет, чтобы понравиться тебе.

— Она лезет из кожи вон, чтобы заполучить тебя, — возразила княгиня. — Ах, если бы ее глупый муж был жив!

Несмотря на гнев, князь Луи не смог сдержать улыбку.

— Ты не можешь винить беднягу за это. Ему ведь было почти восемьдесят.

— Восемьдесят два, — сухо ответила княгиня Елена. — Самый возраст для любви!

— Элиза никогда не говорила, что любит его, — возразил князь. — Она была с ним честной. Ему хотелось иметь молодую жену, хозяйку дома, а ей хотелось безопасной и обеспеченной жизни. Они заключили выгодную сделку, и Элиза ее не нарушала.

— Это ты так думаешь, — язвительно сказала княгиня. — Вспомни, как она стала увиваться вокруг тебя в самый первый день при дворе. Да она специально вышла замуж за Брина, чтобы получить возможность видеться с тобой. В противном случае она никогда не была бы представлена ко двору.

— Ты неправа, — раздраженно бросил князь. — Она ведь не могла знать, что я влюблюсь в нее.

— Она очень красива, — ответила княгиня, — и знает, как использовать свою красоту.

— Тогда ты не можешь винить меня, что я влюбился в нее!

— Ради Бога, люби, если тебе так нравится, только не женись на ней.

Князь в сердцах стукнул кулаком по ручке кресла:

— Теперь, когда я не могу жениться на ней, ты можешь радоваться.

— Зря ты так, — княгиня поднесла к глазам кружевной платочек. — Ты же знаешь, что твое счастье — самое главное для меня.

— Извини, бабушка, — князь понял, что напрасно обидел старуху. — Давай лучше закончим этот разговор.

Княгиня спрятала платок.

— Расскажи мне об этой мисс Бентон. Какая она?

— Алексею она показалась симпатичной.

— А тебе?

— Не уверен, что узнаю ее, если случайно где-нибудь встречусь. — Князь прищурился, вспоминая. — Она невысокого роста, примерно как ты, и у нее каштановые волосы.

Княгиня вздохнула. Да, судя по всему, высокая и стройная Элиза с копной белокурых локонов выглядит гораздо лучше. Интересно, знает ли эта англичанка, что Луи любит другую? Мысль о возможном скандале заставила ее вернуться к теме, которую они договорились не обсуждать:

— Ты рассказал ей про Элизу?

— В общих чертах. Она знает, что я влюблен, но не знает в кого именно.

— И она все же согласилась стать твоей женой?

— Скорее, стать княгиней, — князя снова охватила злость. — Она никогда не будет моей женой!

— Она знает об этом?

— О некоторых вещах не обязательно говорить прямо, — начал было князь, но тут, постучав, вошел лакей и объявил, что прибыл премьер-министр.

Князю пришлось уделить внимание предстоящей женитьбе. По словам Клода, его народ радовался этому событию, приветствовал княгиню, которая в скором будущем разделит трон с их государем. Все надеются, что она подарит стране наследника. Никогда, подумал князь, никогда у меня не будет детей ни от кого, кроме Элизы. Даже если этот фарс продлится пять или шесть лет, он будет достаточно молод, чтобы иметь детей.

Премьер-министр продолжал говорить, что прекрасная княгиня станет символом их страны, а ее несметное богатство только укрепит любовь народа к ней.

Интересно, подумал князь, как запел бы Клод, если бы узнал истинные причины его женитьбы. Но глава кабинета знал лишь, что половина прав на освоение месторождений принадлежит Бентон Груп, а вторая половина — правящей династии, и князь решил, что настал подходящий момент, чтобы объявить, что он собирается воспользоваться ими на благо страны.

Премьер-министр, услышав это, не смог скрыть своего удовольствия.

— Это исключительно мудрое решение, государь. Как вы знаете, оппозиция постоянно твердит об этих правах.

— Их можно понять, — ответил Луи. — На их месте я поступал бы так же. Природные ресурсы страны должны принадлежать народу. Жаль, что нам придется поделиться с Бентон Груп!

— Если мы им откажем, разразится международный скандал, — поспешно ответил Клод Леклер. — Бентон Груп — очень мощная компания, многие правительства пляшут под их дудку.

— Вы хотите сказать — плясали?

— Пляшут и сейчас. Вот почему ваш брак особенно важен. Я никогда не смел и мечтать о такой возможности.

Луи горько ухмыльнулся:

— Вы хотите сказать, что мой трон будет в большей безопасности?

— Несомненно. С ее богатством мы сможем…

— У мисс Бентон нет приданого, — прервал его князь. — Ее компания профинансирует разработку месторождений и больше ничего.

— Как скажете, государь.

Тон, каким были сказаны эти слова, ясно давал понять, что премьер-министр остался при своем мнении. Клод не будет терять времени, решил князь, и постарается вытянуть из мисс Бентон побольше средств. Можно даже предсказать, на что он попросит денег в первую очередь. Бесплатная детская больница. Клод уже много лет пытался изыскать средства для этого. А затем последует колледж, где будут готовить медсестер. Князь вздохнул: он и сам хотел воплотить все это в жизнь, у него были и другие идеи, но пока казна пуста, планы остаются лишь словами.

— Я немедленно пошлю руководителя придворной пресс-службы в Лондон, — услышал он голос премьер-министра. — Чем скорее люди узнают о вашей свадьбе, тем лучше.

— Скажите, чтобы он не терял чувства меры, — приказал князь. — Я не хочу превращать свою свадьбу в балаган.

— Сделаем все возможное, государь, но ведь к нам будет приковано внимание всего мира. Ничто так не нравится простым людям, как любовные истории о сильных мира сего. Мисс Бентон следует немедленно приехать сюда.

— Сомневаюсь, что мисс… что моя невеста поспешит с приездом, — предупредил его князь. — Она, знаете ли, не привыкла получать приказы.

— Какой же невесте не хочется быть рядом со своим суженым? — нерешительно улыбнулся Клод.

Луи прикусил язык: слишком уж встревоженно смотрел на него Клод. Конечно, рано или поздно, его кабинету станут известны истинные причины женитьбы, но лучше, по возможности, оттянуть этот момент.

— Хорошо, постарайтесь привезти мою невесту поскорее. И вообще, позаботьтесь о свадьбе, я хочу, чтобы все было как надо.

Позже, бесцельно бродя из угла в угол, князь поддался унынию. Каким радужным казалось ему будущее, и как бездарно потратил он время, прошедшее после смерти мужа Элизы. Ему казалось, что у них впереди вся жизнь, и он не спешил, оттягивая желанный момент. Разве мог он предвидеть, что в результате страшной насмешки судьбы ему придется жениться на незнакомой девушке, в руках которой находится процветание его страны.

Положение, в котором оказалась Мотавия за последние годы, иначе, как кошмарным, не назовешь. И главное, нет никаких перемен к лучшему. Когда Красски нанес ему полуофициальный визит и предоставил результаты геологических изысканий, князь сразу понял, что выход найден. Однако, он до сих пор не знал, насколько правильно поступил, отказавшись от помощи словенцев. Если бы его бабушка не противилась этому!

Луи охватил голову руками. В глубине души он был с ней согласен, но в то же время не мог заставить себя отказаться от Элизы. Вспомнив ее, он чуть не застонал от боли.

— Как я буду жить без тебя, — невнятно пробормотал он. — Любовь моя…

Когда теплый весенний день сменился холодным ветреным вечером, князь, усевшись в свой серебристый автомобиль, направился в сторону холмов, лежащих к северу от столицы, где жили самые богатые люди Мотавии. Он остановился около небольшого, но симпатичного особняка.

Ему не пришлось звонить у двери: стоило ему подойти к ней, и она открылась, как по волшебству. Пройдя быстрым шагом через холл, князь открыл дверь в музыкальную комнату и сразу же оказался в объятьях Элизы.

— Любимый, — прошептала девушка, — я так по тебе скучала.

Но вдруг она разжала объятья, медленно опустила руки и, нежно, но твердо отстранившись от него, села на кушетку, обитую розовым шелком. Круг света, отбрасываемый лампой подчеркнул совершенство ее фигуры и лица. Казалась, она сошла с фресок Фрагонара. Ее красота напоминала красоту придворных дам средних веков, когда барды и менестрели расхаживали по земле, распевая песни о прекрасных женщинах.

Однако, князь знал, что под прекрасной внешностью кроется незаурядный ум, такой же, как у его бабушки. Но, в отличие от нее, Элиза была более уступчивой, она знала, когда можно спорить, а когда лучше согласиться. Мягкостью и приветливостью она добивалась гораздо большего, чем старая княгиня своей неукротимостью.

Князь знал об этом, но любил Элизу, ведь все ее стремления и желания были посвящены ему. Бабушка не любит ее только потому, что она вышла замуж за старика, чтобы вырваться из тисков бедности. Князь не мог винить ее: такая красота имела право на роскошь. Граф Брин умер счастливым, зная, что все его богатство достанется женщине, достойной любви и восхищения.

— Тебе нравится эта безделушка? — спросила она, и Луи увидел, что Элиза протягивает ему брелок в форме шара. Несомненно, его сделал талантливый ювелир: верхняя часть озарялась мягким светом жемчужин, а из нижней исходило теплое сияние рубина.

— Прекрасно, — восхищенно сказал князь. Ему очень хотелось спросить, откуда у нее такая драгоценность, но он промолчал.

— Я знала, что тебе понравится.

— Похоже, очень дорогая вещь.

Она пожала плечами.

— Мне подарил это Красски.

— Мне не нравится, что ты принимаешь подарки от мужчин! — сердито сказал князь. — Тем более, от Красски.

— Вот уж к нему меня не стоит ревновать. Он подарил мне это, чтобы понравиться тебе. Этот глупец думает, что я могу влиять на тебя.

— Можешь, — тихо сказал Луи и нежно поцеловал ее пальцы.

— Правда? — прошептала она. — Я этого не чувствую.

— Потому что я пытаюсь это скрыть, — также тихо ответил князь и выпустил ее руку.

Ему было жаль нарушать очарование момента, но он знал, что с плохими новостями не следует тянуть. Постоянно прерываясь, чтобы перевести дух и подобрать слова, он рассказал Элизе о поездке в Лондон и о том, что мисс Бентон приняла его предложение.

— У меня не было выбора, — закончил он. — Ты же понимаешь это, правда?

— Нет, не понимаю. Ты разрушил свою жизнь неизвестно из-за чего. Какое право имеет компания — какая бы большая она ни была — распоряжаться половиной богатств твоей страны? Ты должен был отказать им.

— Я не мог. Между нами существует совершенно законное соглашение.

— Мотавия может сама устанавливать законы! Порви контракт и пошли им обрывки. Скажи им, что иностранцы не могут распоряжаться нашими природными богатствами.

— Красски тоже иностранец, и лучше иметь дело с заграничной компанией, чем с другим правительством. Для тебя Красски — очаровательный мужчина, делающий подарки, а для меня — жестокий и безжалостный политик, желающий контролировать мою страну.

— Но ведь ты останешься князем! — воскликнула она. — Красски не сможет лишить тебя власти.

— Да, пока я буду удовлетворять его, — князь понимал, что Элиза говорит такие вещи только под влиянием чувств. Она не может всерьез выступать за интересы чуждой им страны. — Давай лучше прекратим этот бесплодный разговор. Я уже принял решение. Клод согласен со мной.

— Еще бы, — бросила Элиза. — Он ведь заодно с твоей бабушкой, но они оба глупы. — Она обхватила его руками. — О, Луи, разве ты не видишь, что делаешь? Ты ломаешь наши жизни ради чьих-то амбиций.

— Нет, ради моей страны! Я люблю тебя всем сердцем, но не могу жениться на тебе. Я должен исполнить свой долг.

— Ты просто идешь на поводу у своей бабушки! — глаза Элизы наполнились слезами. — Поговори еще раз с Красски, послушай, что он тебе скажет. Он же пытается спасти нас от влияния других стран, неужели ты этого не понимаешь?

— Элиза, это неправда. К тому же, я уже принял решение и ничто не может изменить его.

— Тогда нам лучше расстаться.

— Никогда! — он крепко обнял ее. — Мы никогда не расстанемся! — страстно повторил он. — Я люблю только тебя.

— Теперь ты не можешь ожидать того же от меня, — выдавила она сквозь слезы.

— Но мы любим друг друга. Ты знаешь, почему я женюсь на другой. Разве это что-то изменит в наших отношениях?

— Это все изменит, — Элиза отстранилась от него, ее глаза сверкали гневом. — Я была твоей возлюбленной, потому что любила тебя, потому что верила, что мы поженимся, как только кончится мой траур. А теперь ты собираешься жениться на другой… — Элиза замолчала, пытаясь справится с нахлынувшими чувствами. — Я не собираюсь встречаться с тобой после того, как ты женишься на ней! — решительно закончила она.

— Элиза, ты не можешь так просто выгнать меня!

— Это приказ? — язвительно спросила она. — Я должна подчиниться своему государю?

Князь сделал глубокий вздох, чтобы преодолеть охватившую его ярость.

— Ты — единственная женщина, которую я люблю, — сказал он почти спокойно. — И единственная, которую я хочу.

Не обращая внимания на сопротивление, он прижал ее к себе и зарылся лицом в ее прекрасные волосы. Он почувствовал, что желание переполняет его. Если бы не его бабушка, он никогда бы не причинил боли Элизе. Но женщина, которая воспитывала его с одиннадцати лет и выполняла обязанности регента, пока он не стал достаточно взрослым, чтобы самому занять трон, имела на него очень большое влияние. Он всегда выполнял все, что она говорила, выполнит и сейчас, хотя ему будет очень трудно.

— Ты не должна покидать меня, — взмолился он.

— Я люблю тебя. Ты мне нужна.

— Что у меня будет за жизнь? — заплакала Элиза.

— Все ждали нашей свадьбы, а теперь ты женишься на иностранке… — Внезапно она принялась стучать кулачками в его широкую грудь: — Я ненавижу тебя, Луи! Ненавижу!

— Нет! — воскликнул он. — Не говори так! Через несколько лет все изменится. Даже бабушка согласна, что этот брак не навсегда.

— Она так сказала? — переспросила Элиза.

Князь кивнул:

— Да, страна станет сильной, а я свободным. Через несколько лет. Потом мы соединим наши жизни навсегда.

Элиза вздохнула и прижалась к нему.

— Мне почти жаль эту Бентон. Ей предстоит узнать, что титул — не более чем безделушка, если не можешь обладать мужчиной, который его носит.

— Я принадлежу только тебе, — хрипло сказал князь и, страстно поцеловав ее в губы, подкрепил свои слова.

 

Глава пятая

Мелисса прилетела в Мотавию на личном самолете князя. В аэропорту ее встречал почетный караул, которым командовал сам князь. Спускаясь по трапу, Мелисса в очередной раз спросила себя, чего ради она ввязалась в это дело.

Из Лондона Мотавия казалась страной из сказки. Воины, облаченные в старомодную форму и треуголки, скорее всего вызвали бы смех в другой обстановке, но сейчас они казались весьма свирепыми. Они прошли мимо нее в торжественном марше, и солнце отражалось в клинках, которые они несли на плечах. Толпа, собравшаяся встречать свою будущую княгиню, ревела так, что Мелиссе показалось, что у нее завибрировал позвоночник. Да, ей приходится не только выйти замуж за незнакомца, но и считать чужую страну своим домом.

Князь подошел, чтобы поприветствовать ее, и Мелисса посмотрела на него с нескрываемым восхищением. Она почти забыла, как он красив. Его форма могла бы сойти за опереточную, но носил он ее с таким достоинством, что не возникало никаких мыслей о театральности. Высокие ботфорты, узкие кавалерийские брюки, под которыми угадывались мощные мышцы бедер, грудь в орденах. И все-таки, он не так спокоен, как хочет казаться, подумала Мелисса с удовлетворением.

Понимая, что сейчас на них нацелены камеры репортеров, которых с трудом сдерживал строй дюжих полицейских, князь подошел к Мелиссе и прикоснулся губами к ее щеке. Защелкали блицы, чтобы весь мир мог увидеть этот торжественный момент. Газеты уже давно склоняли на все лады их женитьбу, пытаясь пролезть во все закоулки личной жизни князя и его невесты. Мелиссе это не нравилось, но она всякий раз напоминала о долге перед родиной и даже стала считать себя кем-то вроде разведчика.

Она прошла под руку с князем к машине с открытым верхом. Предвидя ее опасения по поводу безопасности, князь сказал:

— Мой народ ожидает именно этого. Ему нужно видеть вас.

— Я знаю, — быстро ответила она. — Майор Вернов снабдил меня подробными инструкциями. Я даже не подозревала о существовании такого количества правил.

— А я тем более.

Двусмысленность его ответа взбесила Мелиссу. Да, он — князь и может не знать о правилах, выдумываемых другими, чтобы оказать ему почтение, но чего стоит его титул без ее денег? С самого начала он старался указать ей на место, как какой-то служанке. Мелисса сжала губы. Она ничем не хуже его. В его жилах течет голубая кровь, а она распоряжается огромными деньгами. Они друг друга стоят. Последняя мысль заставила Мелиссу разволноваться еще сильнее: надо же, у нее с князем есть что-то общее, несмотря на всю разницу в происхождении.

Легким прикосновением князь Луи дал понять, что следует сесть в машину.

— Хорошо, что вы одели шляпку с узкими полями, — сказал он, усевшись рядом. — Люди смогут как следует вас рассмотреть.

— Грейс, княгиня Монако, говорила мне о важности выбора шляпки, когда я была еще ребенком, — пробормотала она. Он пожал плечами:

— Как вы однажды сказали, положение накладывает на монарха определенные обязанности. Появляться на публике — одна из них.

Мелисса вспомнила, в какую ловушку попали они оба из-за своего положения, но заставила себя отбросить печальные мысли.

— Мотавия всегда управлялась монархом? — спросила она.

— Да. Единственная европейская страна, где правящая династия насчитывает непрерывную пятивековую историю.

— А как же Англия? — спросила Мелисса, но тут же вспомнила Кромвеля и беднягу Карла, лишившегося головы. — Все равно, монархия — это анахронизм.

— Тогда почему вы так хотите стать княгиней? Уверен, вы могли бы надавить на Совет Директоров, чтобы они дали нам денег и без женитьбы.

Мелисса покраснела от гнева и, чтобы не проговориться, отвернулась. Машина тронулась, и князь, улыбаясь только губами, стал приветствовать своих подданных взмахами руки.

— Машите вместе со мной, — тихо сказал он, почти не шевеля губами. — Улыбайтесь. Постоянно улыбайтесь.

Когда кортеж достиг дворца, Мелисса уже с трудом шевелила руками, и губы отказывались ей повиноваться. У дворца, высоко вздымающегося в голубое небо своими высокими узкими башнями, похожими на минареты, опять стоял почетный караул. Воины отсалютовали им саблями, казавшимися более безобидными, чем сами солдаты. Проехав через высокие стальные ворота, машина пересекла огромный двор, но не остановилась, а через каменную арку проехала дальше — в небольшой внутренний дворик. Они вышли из машины и через небольшую дверь князь провел ее в холл шестиугольной формы, откуда, миновав бесчисленное множество коридоров с замысловатыми воротами, они попали в жилую часть дворца. Повсюду в вазах стояли цветы странной формы, источавшие волшебный аромат.

— Мотавские розы, — пояснил князь, заметив, что Мелисса с наслаждением сделала глубокий вдох. — Их еще называют трубными, потому что их форма напоминает этот музыкальный инструмент. В некотором смысле, они — символ страны.

— Невероятно, — Мелисса вспомнила, что на дворе середина весны. — Как долго они цветут?

— Как минимум, девять-десять месяцев в году. Последние годы зимы были мягкими, и они цвели постоянно.

Мелисса подошла поближе, чтобы повнимательнее разглядеть цветок. Лепестки, охватывая друг друга, как у чайной розы, расширялись кверху, что делало цветок похожим на трубу. Она замерла, любуясь цветком. Ее стройная фигура, подчеркнутая длинным шелковым платьем, каштановые волосы, сверкающие в луче солнца, проникшем через окно, и прекрасный цветок рядом с губами, выглядели потрясающе.

Луи, не отрываясь, смотрел на нее. Она оказалась даже меньше, чем он думал — не более пяти футов, но на каблуках, подчеркивающих стройность ее длинных ног, казалась гораздо выше. Она повернулась и пошла к нему. Он не мог оторвать от нее взгляд, такой красивой она казалась этим весенним утром. Но внезапно князь вспомнил Элизу, и Мелисса заметила, что в его глазах появилась боль.

— Вам нужно познакомиться с бабушкой, — бросил он и, повернувшись, вышел, даже не посмотрев, идет она за ним или нет.

Не проронив ни слова, они прошли в восточное крыло дворца и остановились перед дверью из красного дерева. Только тут князь обернулся и, не глядя на нее, сказал:

— Бабушка сменит резиденцию после нашей свадьбы.

— Почему? Разве она кому-нибудь помешает?

— Так принято, — коротко сказал князь и, открыв дверь, пропустил ее вперед.

Одного взгляда на княгиню Елену было достаточно, чтобы понять, что она принадлежит к правящей династии. Несмотря на возраст, княгиня сохраняла царственную осанку, благородство в движениях и блеск в черных глазах. На ней было серое платье с кружевным воротником, деликатно скрывающим морщинистую шею, а поверх воротника лежали три нитки жемчуга совершенно невероятных размеров. Алмазные перстни украшали скрюченные пальцы. Такое количество драгоценностей в это время дня на любом другом человеке казалось бы, по меньшей мере, странным, но глядя на княгиню Елену, становилось ясно, что это ее повседневный набор украшений.

Атмосфера сложилась напряженная. Князь предпочел не участвовать в разговоре и молча потягивал поданный чай. Он не пытался скрывать свое раздражение от происходящего. Мелисса пожалела, что запретила Кальвину Клементу сопровождать ее, и начала считать дни, когда снова сможет увидеть его. Он должен был прилететь позже и привезти с собой необходимые документы, подтверждающие намерения сторон по совместной добыче ископаемых в горах Мотавии. Вместе с ним прилетит сэр Дональд, чтобы представлять Англию на свадебной церемонии. Ожидались также несколько членов правящей английской династии. Мысли об этом только добавили волнений, и Мелиссе с большим трудом удалось удержаться, чтобы не выбежать из комнаты. Она осторожно поставила чашку на стол и сжала руки. Сидя в огромном кресле, она напоминала маленькую девочку, смущенную и растерянную.

— Вы оказались моложе, чем я вас себе представляла, — княгиня безупречно владела английским, только слова произносила очень гортанно.

— Мне двадцать три.

— Я точно знаю, сколько вам лет, мисс Бентон. Я знаю, что вас воспитывала гувернантка, что дядя нанимал для вас учителей, чтобы вы учились на дому, и что ваша мать была его единственной родственницей, кроме вас, разумеется.

Мелисса в замешательстве взглянула на князя и, увидев, что он иронично усмехается, отвернулась.

— Я тоже знаю достаточно много о династии Валлонов, — пробормотала она. — Не столь интимные подробности, конечно, а только важные вещи.

— О нашем финансовом положении, несомненно, — сказал князь Луи. — Для вас это самое главное, не так ли?

— Я ведь оказалась здесь только из-за моих денег, — сказала Мелисса сладким голосом и с удовольствием увидела, что его лицо заливает краска гнева.

— Я покажу вам ваши комнаты, — сказал князь и немедленно поднялся с грациозностью пантеры. — Ты отобедаешь с нами? — спросил он у бабушки.

— Конечно. Сегодня последний вечер, который мы сможем провести без посторонних, — ее глаза остановились на Мелиссе. — Начиная с завтрашнего дня начинаются приемы, на которых вам будет представлен кабинет министров и двор.

— Разве нужно устраивать для этого специальные приемы? — спросила Мелисса. — Мы ведь все равно познакомимся, рано или поздно.

— Требуется официальное представление, — строго ответила княгиня. — В противном случае, они оскорбятся. Я также наняла вам учителя мотавского языка. Профессор Миро начнет с вами заниматься послезавтра.

— Я думала, здесь все знают английский.

— Да, в школах он преподается как второй язык, — холодно сказала княгиня, — но как жена князя Луи вы обязаны знать мотавский.

Мелисса укорила себя за несдержанность. Ей следует научиться держать язык за зубами. Она приехала сюда не в гости, не на несколько недель, а на долгие годы. Ей придется научиться находить общий язык со всем ее новым окружением, иначе жизнь станет невыносимой. Она должна измениться, чтобы жить здесь.

Осознание этого, пришедшее как вспышка, как озарение, повергло ее в ужас. Началась паника: грудь как будто сжала чья-то тяжелая рука, стало трудно дышать, воздух не проходил через горло, в глазах стояла красная пелена. Ей надо немедленно покинуть дворец, покинуть эту страну, положить конец чудовищному фарсу.

— Домой! — прохрипела она и вскинула руки, как бы защищаясь от невидимой опасности.

Инстинктивно, князь Луи поймал ее прежде, чем она упала на пол. Ее лицо заливала мертвенная бледность. Князь отнес ее на кушетку и положил так, чтобы голова покоилась на подушке.

— У нее был трудный день, — мягко сказал он и тут же рассердился на самого себя за проявление жалости. — Даже для наследницы огромного состояния нелегко чувствовать себя княгиней, — добавил он.

— Развяжи ей пояс, — посоветовала ему бабушка, не обращая внимания на его слова.

Она протянула князю пузырек с янтарной жидкостью.

— Я не могу ей это дать, пока она обмороке, — возразил он.

— Подожди, скоро она немного придет в себя. Расстегни платье, может быть, для нее здесь слишком жарко.

Он расстегнул несколько верхних пуговиц, пытаясь не обращать внимания на мягкость ее белоснежной кожи.

— Наверное, стоит позвать доктора, — сказал Луи.

— Чего ради? Обыкновенный обморок. Если мы позовем доктора, эта история через час будет во всех газетах. Еще напишут, что она беременна!

— Перестань, бабушка!

— Перестань, Луи! — в тон ему ответила старуха. — Как ты наивен. Ты полагаешь, люди не задумываются о причинах столь поспешной женитьбы?

— Задумываются, конечно. Но ведь причина лежит на поверхности — деньги!

— Скоро они начнут думать иначе, — княгиня Елена как-то странно посмотрела на внука. — Вглядись повнимательнее, неужели она никого тебе не напоминает, Луи?

Князь нахмурился. Лежащая на кушетке девушка казалось слабой и беззащитной. Она слегка повернула голову, медленно открыла глаза и князь посмотрел в их золотую глубину.

— Анна, — прошептал он и услышал, как за его спиной глубоко вздохнула княгиня.

— Ты тоже увидел. Когда она вошла в комнату, мне показалось, что Анна вернулась.

— Поэтому ты и говорила с ней так натянуто? — спросил Луи.

— А что мне оставалось делать — заплакать? — ответила княгиня и отвернулась, как только Мелисса села.

Луи продолжал смотреть на девушку. Да, бабушка права, она поразительно напоминает его тетю, первого ребенка княгини Елены, погибшую в автокатастрофе в свой двадцать седьмой день рождения. Ему тогда было всего шесть, но он хорошо запомнил тетю — всегда полную жизни и готовую рассмеяться. Поначалу он даже не верил, что ее больше нет. Он любил ее даже сильнее, чем мать, которая больше внимания уделяла королевским обязанностям, чем своему сыну.

Странно, что он только сейчас заметил сходство. Впрочем, ничего удивительного, ведь к этой девушке он с самого начала относился с неприязнью. Он снова посмотрел на нее. Она уже встала и поспешно застегивала платье. Затем она выпила предложенный княгиней бокал вина, и на ее лицо снова вернулись краски.

— Никогда не падала в обмороки, — пробормотала она.

— Рад слышать, — холодно сказал князь. — Монархи не могут себе позволить иметь слабое здоровье.

— Не беспокойтесь, я не отстану от вас по части присутствия на церемониях.

Князь стиснул зубы. Как она смеет так говорить с ним! Разве она не знает, кто он?! Как бы в ответ на его мысли, она усмехнулась. Рассерженный еще больше, князь резко повернулся и направился к двери.

— Мисс Бентон, пожалуйста, следуйте за мной. Я покажу вам ваши комнаты.

 

Глава шестая

Следующая неделя выдалась напряженной — Мелиссе казалось, что перед ней непрерывным потоком текут люди, называя свои имена и заверяя в личной преданности. Только постоянно напоминая себе, что она в некотором смысле служит на благо своей родины, ей удалось выдержать напряжение и естественно держаться на аудиенциях. Она постоянно боялась снова лишиться чувств, и обязательное присутствие на приемах князя Луи или княгини Елены только усиливало этот страх. Но постепенно она стала привыкать к своей новой роли — роли будущей княгини Мотавской. В конце концов, короля делает его свита, не так ли?

Хотя Мелисса не ощущала недостатка в прислуге, состоящей из местных жителей, она все же вызвала из Англии свою горничную, рассудительную шотландку, которая нянчилась с ней, когда она была еще ребенком, и которая искренне считала, что ее госпожа оказывает князю честь, согласившись выйти за него замуж.

Князь, конечно же, не разделял подобную точку зрения. Его настроение колебалось между унынием и гневом, и Мелисса стала побаиваться, что он откажется от соглашения, невзирая на последствия. При таком развитии событий ее компания сразу же обратится в международный суд, но дело, скорее всего, затянется на годы. За это время Красски успеет подмять под себя Мотавию, и тогда уж никакой суд не вернет им права на недра страны. Впрочем, Мелиссу интересовало не это. Мотавия лишится свободы, вот что главное.

Теперь понятно, почему сэр Дональд настойчиво просил не откладывать свадьбу. Очевидно, он тоже опасался, что князь изменит решение в последний момент.

Впрочем, нельзя недооценивать влияние княгини Елены. За короткое время, проведенное при дворе, отношение Мелиссы к старухе поменялось. Если поначалу она ее побаивалась, то теперь она ей даже нравилась. В чем-то они были похожи: внешняя холодность скрывала приветливый характер. Вчера, например, княгиня, пожелав Мелиссе спокойной ночи, по-матерински поцеловала ее, к вящему неудовольствию князя.

— Луи, — Мелисса произнесла это имя вслух, чего никогда раньше не делала. Даже в мыслях она называла его "князь Луи". Два слова слились в ее сознании в одно, потому что ей казалось, что он неотделим от своего титула и положения. Но князь был человеком, и, как каждый человек, испытывал страдания и боль, из которых построил непреодолимый барьер между ними.

Только сдержанность, привитая Мелиссе дядей, удерживала ее от того, чтобы узнать у княгини Елены имя женщины, которую любит князь. Когда-нибудь они встретятся, и она сама все узнает.

С тяжким вздохом Мелисса взяла учебник мотавской грамматики и направилась во внутренний дворик, где улеглась в гамаке с книжкой в руках. Хорошо смазанные пружины мягко приняли на себя ее вес. Здесь все хорошо смазано, подумала она, и, живя в дворце, трудно представить, насколько бедна эта страна.

— Личное состояние семьи Валлонов очень велико, — сказал как-то князь, когда они заговорили об этом. — По сравнению с вами, мы, конечно, нищие, но по мотавским меркам — богачи.

— Вы хотите сказать, что все это содержится на ваши деньги? — Мелисса взмахом руки обвела роскошную обстановку комнаты, в которой они находились.

— Мы оплачиваем примерно половину. В противном случае мы не смогли бы содержать достаточно слуг. — Князь мрачно обвел взглядом прекрасную старинную мебель и картины древних мастеров, висящие на стенах. — Мне иногда кажется, что мы выбрасываем деньги на ветер. Какой смысл жить в пятидесяти комнатах и содержать сотню слуг!

— Это необходимо! — раздался голос княгини Елены, неожиданно вошедшей в комнату. — Ты — князь Мотавский, и твой народ считает, что ты должен жить в роскоши. Им это нравится.

— По-твоему, им нравится знать, что я ем черную икру, в то время как они питаются черствым хлебом.

— Не преувеличивай! Ты не ешь одну икру, а у твоих подданных обед состоит не только из черствого хлеба.

— Ты знаешь, что я имел в виду!

— Конечно, знаю. И я предупреждала тебя, чтобы ты выбросил из головы подобные мысли. Людям всегда нужно кем-то восхищаться, будь то Господь Бог, король, или папа римский. А для своего народа ты как раз и есть король и папа римский.

— Тогда я должен вести их к лучшей жизни, — огрызнулся князь.

— Ты именно этим и занимаешься. Как только у нас появится своя промышленность, все изменится, — княгиня посмотрела на Мелиссу. — Надеюсь, больше не будет задержек с проектом?

— Такие вещи требуют времени, — отозвалась она.

— Мелисса имеет в виду, — быстро ответил князь, — что ее компания не даст денег до свадьбы.

Жестокость этих слов поразила ее. Она почувствовала, что еще немного, и она разрыдается. К счастью, зазвучал гонг, сзывающий к обеду, и неприятный разговор прекратился сам собой. За обедом, проходящим в присутствии слуг, они говорили на общие темы. Но Мелисса оставалась расстроенной. С точки зрения князя, его предложение было продиктовано долгом, а вот ее согласие основывалось на жажде славы. В результате, она, идя на поводу своего тщеславия, разрушила его жизнь.

Качаясь в гамаке, Мелисса в который раз подумала, что они оба несчастны. Впрочем, как можно рассуждать о счастье, когда в дело вступает политика. Ими двигал патриотизм, он заботился о Мотавии, а она — об интересах Англии и мире в Европе.

Шорох одежды заставил ее поднять голову. Перед ней стаяла самая красивая женщина, которую она когда-либо видела. Сходство ее с Луи было поразительным — те же золотые волосы и голубые глаза. Но женщина повернулась, и сходство исчезло. Волосы оказались просто белыми, а глаза скорее серыми, чем голубыми. Длинные ресницы скрывали их выражение. Однако, она, несомненно, принадлежала к аристократии, о чем недвусмысленно говорили благородные черты лица.

Женщина подошла ближе. На ней было шелковое платье цвета магнолии, почти не отличавшееся от цвета ее кожи. Вот она — возлюбленная князя, сразу же догадалась Мелисса, с присущей всем женщинам проницательностью.

— Вы Мелисса Бентон? — спросила она голосом, похожим на детский, что не вязалось с неприветливым выражением ее глаз. — Я — графиня Брин.

Мелисса поднялась с гамака и почувствовала себя маленькой рядом с этой высокой, стройной блондинкой. Кроме того, от женщины исходило сознание своей власти, основанной на красоте.

— Вижу, вы догадались, кто я, — продолжила графиня мягким голосом. — Уверена, что Луи не говорил обо мне.

Мелисса продолжала молчать. Она пожалела, что не оделась более официально, не сознавая, что ее платье табачного цвета отлично гармонирует с мягким блеском каштановых волос и кожей, успевшей немного загореть. Ей казалось, что она похожа на воробья рядом с павлином.

— Я рассчитывала найти здесь Луи, — продолжила графиня.

— Он на заседании Тайного Совета, но если вы хотите увидеть княгиню Елену…

— Нет уж, избавьте меня от этого, — голубые глаза графини сверкнули, — она терпеть не может незамужних женщин при дворе. По ее мнению, все они должны как можно скорее повыходить замуж и забеременеть. Впрочем, она скоро изменит свое мнение. После женитьбы князя ей не придется защищать его от женских чар. — Графиня искоса посмотрела на Мелиссу: — Вы думаете, что я недостаточно осторожна, раз говорю такие вещи?

— Я бы скорее назвала вас нетактичной, — не могла не ответить Мелисса.

— Да, нам всем троим не помешало бы иметь чувство такта, — полуприкрытые веки скрывали выражение глаз графини, но ее чувства ясно читались на лице. — Не имеет смысла притворяться — мы с вами знаем, чем вызвана ваша женитьба.

Мелисса кусала губы. Она не рассчитывала на любовь князя, но надеялась, что он не станет обсуждать подоплеку событий со всеми подряд. Впрочем, он любит эту женщину и, конечно же, не станет скрывать от нее правду.

— Я не виню вас, что вы приняли его предложение, — продолжила графиня, — на вашем месте я поступила бы так же. Но не могу сказать, что я в восторге от этого.

— Мне не интересны ваши чувства, — ответила Мелисса. — Я вас не знала и предпочла бы не знать никогда.

— К счастью, даже ваши желания не всегда осуществляются, — улыбнулась графиня. — Мы не могли не встретиться, раз уж вы сюда приехали. Если бы я избегала встреч с вами, пошли бы слухи.

— Слухи все равно пойдут!

Графиня продолжала улыбаться:

— Надеюсь, вы понимаете, что князь никуда меня не отпустит. Даже если я уеду из страны, он приедет ко мне. Представляете, что скажут люди!

Мелисса подивилась, как под такой красивой внешностью может скрываться столько язвительности. Впрочем, горькая правда всегда лучше сладкой лжи. Сложись все по-другому, и эта женщина стала бы невестой князя.

— Извините, если моя откровенность не понравилась вам, — продолжала графиня сладким голосом, — но, мне кажется, стоило прояснить положение, в котором мы оказались. Кроме того, для Луи будет лучше, если мы станем друзьями. Не стоит демонстрировать при нем взаимную неприязнь, ему и так нелегко. Приходится бороться со многими обстоятельствами.

— О каких обстоятельствах вы говорите?

— Как мало вы знаете о Мотавии. Луи ходит по канату. С одной стороны Англия, с другой — Словения, а под ним — Оппозиционная Партия, жаждущая его крови.

Внезапно послышались чьи-то шаги, и Мелисса, подняв голову, с облегчением увидела князя, пересекающего дворик. На полпути он понял, что не один, и поднял голову. На его лице промелькнула радость, когда он увидел графиню. Впрочем, это выражение мгновенно исчезло, и, поприветствовав Мелиссу с неизменной вежливостью, он повернулся к графине.

— Не ожидал встретить тебя, Элиза.

— Должна же я была засвидетельствовать почтение твоей невесте.

Князь бросил взгляд на Мелиссу, но та отвернулась.

— Я собираюсь дать бал в честь моей невесты, — тихо сказал он. — Думал, что там вы и познакомитесь.

— На виду у всех? Нет, это было бы слишком неприятно для нас обеих. Все равно мисс Бентон знает, кто я, и мы решили, что нам не стоит притворяться, когда мы наедине. — Неожиданно, глаза графини сверкнули: — Я понимаю, что на людях вы должны вести себя подобающе, — воскликнула она, — но неужели тебе надо так вести себя, когда мы одни?!

— Я и не предполагал, что мы все трое встретимся, — быстро ответил князь.

— Разве могло быть иначе, — голубые глаза Элизы наполнились слезами. — Или ты собираешься отослать меня? Тогда я немедленно уеду!

— Элиза, ради Бога, — князь неосознанно шагнул к графине, бросив на Мелиссу смущенный взгляд.

Она снова отвернулась. Если князь захочет продолжать свою связь с Элизой, она не сможет ему помешать, но, по крайней мере, может рассчитывать на его благоразумие. Такие вещи следует тщательно скрывать, чтобы не стать посмешищем всего двора и, без сомнения, целой страны. Мелисса посмотрела на графиню. Та продолжала плакать, но казалось, что слезы вызваны не столько любовью к князю, сколько горечью от потери своего положения. Но разве она могла сказать об этом, ведь она сама, по общему мнению, выходила за князя ради титула.

— Ты знаешь, я никуда тебя не отпущу, — говорил тем временем князь, — но я не хочу, чтобы ты страдала. Скоро свадьба, приедет много гостей, об этом будут писать все газеты. Может быть, тебе, действительно, лучше уехать на время, чтобы не расстраиваться лишний раз?

— Я расстроюсь гораздо больше, если не смогу присутствовать при этом. У меня есть утешение — я знаю, что ты женишься не по своей воле.

— Тебе нужны подтверждения? — в голосе князя было столько боли, что Мелисса почувствовала себя лишней и сочла за лучшее немедленно уйти.

Только оказавшись в своей спальне, она позволила себе расслабиться и обдумать ситуацию. Ей казалось странным, что связь князя с Элизой так ее задевает. Впрочем, он ведь никогда не скрывал своей любви к другой женщине, так же как не скрывал причин, по которым он сделал предложение. Он был честен и делал все, чтобы у нее не возникло беспочвенных надежд по поводу будущего.

Она вскочила и принялась мерить комнату шагами. Почему же она так расстраивается из-за этой графини? При других обстоятельствах князь никогда бы не сделал ей предложение. Но даже если бы и сделал, она бы ему решительно отказала! Его почти средневековый образ жизни ей не нравился.

Она подошла к окну. За ним можно было видеть западную часть дворцового сада, с ухоженными лужайками и могучими древними деревьями. Но она не замечала красот природы, ее слишком занимали собственные мысли. А каким должен быть человек, с которым она могла бы связать жизнь? Ну, прежде всего, его положение должно основываться на его личных способностях и успехах, а не на праве рождения. И он должен любить ее как женщину, а не как хозяйку гигантской компании. Но по иронии судьбы, человек, который скоро станет ее мужем, не подходил ни к одному из этих требований.

Она снова попыталась заставить себя рассматривать свой брак как политическую необходимость, но не смогла. Что такое Англия, Европа, мир во всем мире, когда речь заходит о живых людях, людях из плоти и крови. Знал ли сэр Дональд об Элизе, надеялся ли, что со временем Мелисса сможет привыкнуть к князю, а он — к ней. Стерпится — слюбится, так ведь говорится? В таком случае, он — совершенно бесчувственный человек.

Только сейчас Мелисса осознала, что все еще держит учебник мотавского в руке. Она раздраженно бросила книгу на кровать. Как она недавно узнала, в мотавском отсутствовало понятие «любовь», вместо него использовались слова «согласие» и «единство». Но, по словам профессора Мори, ее учителя языка, даже они употреблялись очень редко.

— Мы — логичный народ, — объяснял он ей только вчера. — В других языках слово «любовь» используется так часто, что теряет свое истинное значение. "Я люблю музыку, я люблю мороженное, я люблю женщину". Мотавцы никогда не станут использовать один и тот же глагол для описания трех столь разных эмоций.

— Но у вас даже нет слова «любовь», — воскликнула она. — Вы не верите в нее?

— Наоборот, мы верим в нее так глубоко, что не можем выразить словами.

— Но как же быть, если надо точно знать — любят тебя или нет?

Профессор посмотрел на нее с таким недоумением, что Мелисса прикусила язык. Напрасно она спросила, он, как и все вокруг, верил, что она выходит за князя по любви.

— Я-то как раз уверена, — поспешно добавила она. — Просто мне интересно.

Вспомнив этот разговор, Мелисса подошла к кровати и взяла книгу. В конце концов, «любовь» — слово, которое вряд ли когда-нибудь понадобится ей в этой стране.

 

Глава седьмая

Последние недели перед свадьбой были наполнены событиями, слившимися в одну яркую шумную цепь. Обеды, ланчи, чаепития сменяли друг друга, перед Мелиссой прошло уже столько народа, что она отчаялась запомнить кого-нибудь. Почти на всех мероприятиях присутствовала Элиза, видимо, она занимала при дворе особое положение.

Мелисса редко оставалась наедине с Луи. Она все еще стеснялась называть его по имени, и, хотя ей приходилось это делать, когда они были на людях, она никогда не называла его так с глазу на глаз. В остальном их отношения пришли в норму. Князь считал, что раз уж она выходит за него ради титула и положения, ей должны нравиться церемониальные мероприятия, которыми жизнь во дворце наполнена с утра до вечера.

С утра обычно приезжали делегации из провинций страны, встречи с ними заканчивались около двух часов. Затем Мелисса и княгиня Елена отдыхали до трех, а князь занимался государственными делами. К трем приезжала новая волна посетителей, а с четырех до пяти, когда князь встречался с премьер-министром, Мелисса занималась мотавским.

Вечером, как правило, давался официальный обед, на котором присутствовали зарубежные гости, причем степень важности гостей возрастала по мере приближения свадьбы.

Мелисса надеялась, что после свадьбы дворцовая жизнь изменится, станет более частной. Однажды она спросила об этом Луи, но тот саркастически ответил, что она сама купила себе такую жизнь, лишний раз напомнив ей, сколь осторожной ей следует быть в разговорах с ним.

— Я покупаю титул, а не эту невыносимую скуку, — ответила она тогда.

— Они неразделимы.

— Для вас — возможно. Но не для меня.

— Для вас тоже, — заверил он ее. — Вы станете моей женой, мой народ станет вашим народом, стало быть, у вас появятся обязанности по отношению к нему.

— До тех пор, пока будет продолжаться наш брак.

— Лучше бы он не начинался! — он сжал руки в кулаки. — Я не могу понять вас, Мелисса. Брак со мной для вас — не более, чем игра. И вы решили сыграть в нее, разрушив тем самым мою жизнь.

— Оставьте ваш драматизм.

— Я люблю Элизу! — воскликнул он. — Мне ненавистна сама мысль о том, что приходится связать жизнь с вами.

— Но ведь это вы сделали предложение, — едко напомнила ему Мелисса.

— У меня не было выбора. Если бы вы мне отказали…

— Тогда бы моя компания не стала бы финансировать ваш проект, — резко прервала его Мелисса. — Совет Директоров согласился, только когда узнал о нашей помолвке.

— Когда-нибудь вам надоест играть роль княгини — и что тогда?

— К тому времени станет ясно, насколько прибыльны наши инвестиции.

Князь, поджав губы, нервно барабанил пальцами по столу.

— Вы считаете, что прибыли стоят титула?

Мелисса отвела глаза.

— Не каждая девушка может купить себе королевство.

— Зачем вам королевство, если вы не любите его народ?

— Зато люблю очарование помпезности.

— И подобострастие, конечно, — продолжил он.

— Почему вас это так удивляет?

— Потому, что я никогда не считал вас снобом. Вы не считаетесь с людьми, вы только используете их. В этом мы с вами похожи.

— Но вам нравится ваше положение! Вы же не собираетесь отрекаться от престола.

— К сожалению, я не могу этого сделать. Полдюжины политических партий сразу же начнут грызню за власть, а кончится это вводом словенских войск. — Он задумчиво покусал губы и тихо добавил: — Тогда, по крайней мере, люди перестанут голодать.

— Но они лишатся свободы! — воскликнула Мелисса. Она вспомнила вдруг просьбу сэра Дональда рассказывать ему о политических намерениях князя и сказала: — Вы однажды сказали, что только бабушка удерживает вас от поворота в сторону восточного блока. Это правда?

— Какая разница? Бабушка еще жива, я уже принял решение и не собираюсь его менять. Давайте больше не будем говорить об этом, — не добавив ни слова, князь вскочил и вышел из комнаты.

Вспоминая позже этот разговор, Мелисса не могла отделаться от ощущения, что князь при случае сблизится с Красски. В этом он совершенно не походил на свою бабушку, чья ненависть к восточным соседям и различным местным революционерам была широко известна.

На следующий день Мелисса смогла проверить это и одновременно узнать некоторые тревожные вещи об Элизе.

На следующий день, после последней примерки подвенечного наряда, княгиня Елена повела кутюрье посмотреть на украшения, которые она пообещала дать Мелиссе на свадебную церемонию. В королевском хранилище стояло несколько огромных витрин, в которых сверкало и переливалось великое множество камней. Глядя на их великолепие, Мелисса поняла, зачем столько вооруженной охраны постоянно несет службу вокруг дворца и около двери этой комнаты. Большая часть богатства Мотавии лежала сейчас перед ней: жемчуга, бриллианты, рубины, сапфиры, всего и не перечислишь.

— Полагаю, это будет смотреться со свадебным платьем особенно хорошо, — сказал кутюрье, вытаскивая из витрины нитку розового жемчуга.

— Нет, — быстро возразила она, вспомнив, что Элиза любит носить жемчуг.

— Тогда примерь эти рубины, — посоветовала княгиня.

Мелисса взяла ожерелье и приложила его к шее. Взглянув на свое отражение, она поняла, что лучше трудно представить: казалось, камни светились на ее золотой коже. Огненные сполохи пробегали по волосам, отчего те казались почти рыжими, и подчеркивали тепло темно-золотых глаз.

— То, что нужно, — восхищенно пробормотал француз. — Только это ожерелье. И больше ничего.

— Я слишком маленькая, чтобы носить много украшений, — улыбнулась Мелисса. — А то стану похожей на новогоднюю елку.

— У мадмуазель слишком хороший вкус, чтобы потерять чувство меры в одежде, — последовал галантный ответ.

Поцеловав Мелиссе руку и пообещав придти завтра, чтобы помочь одеть свадебное платье, кутюрье удалился. Мелисса вдруг осознала, что завтра в это время она уже будет женой князя и княгиней Мотавской. От этой мысли она так сильно побледнела, что княгиня Елена встревожилась.

— Что случилось, дорогая моя? — воскликнула она.

— Ничего особенного. Просто не могу поверить, что завтра моя свадьба.

— Это нормально, все девушки переживают перед свадьбой. Главное, помни, что ты — основа добрых перемен.

— Вы имеете в виду мои деньги? — тихо спросила Мелисса.

— Я говорю о своем внуке. Ты нужна ему. — Мелисса было подумала, что княгиня заговаривается, но та, как бы прочитав ее мысли, сказала:

— Я не сошла с ума, дитя мое. Я знаю, что говорю. Если Луи женится на тебе, он не женится на этой… этой…

Мелисса хотела промолчать, но ей показалось странным, что такая аристократка, как княгиня, предпочитает ее — чужестранку неблагородного происхождения — мотавской графине. Поэтому она осторожно сказала:

— Графиня Брин очень красива и тоже свободна. Почему вы настроены против нее?

— Из-за ее политических взглядов. Она считает Красски нашим другом.

— А вы?

— Я — нет!

— Луи, похоже, не согласен с вами.

Глаза княгини сузились:

— Он сам это сказал, или это ваши предположения?

— И то, и другое. Вообще-то, он не думает о Красски как о друге, но и не считает его врагом.

— Это влияние Элизы, — княгиня чуть ли не кричала. — Из-за нее он скоро лишится способности трезво рассуждать! Любовь иногда влияет на мужчин именно таким образом, если его чувство можно назвать любовью.

— А разве его можно назвать иначе? — спросила Мелисса.

Черные глаза старухи сверкнули.

— В мотавском нет слова «любовь». Мы используем понятия «единство» и "согласие".

— Я знаю.

— О каком единстве духа можно говорить применительно к моему внуку и такой женщине, как Элиза? Вы немного представляете, что он за человек. Вы можете поверить, что он может жить в согласии с женщиной, которая думает только о себе?

Мелисса помедлила с ответом, опасаясь, что графиня передаст его Луи. Не стоило ее будущему супругу знать ее мнение об его возлюбленной.

— Я предпочла бы не отвечать, Ваше Высочество, — пробормотала она. — Мне не хочется ввязываться в семейные раздоры.

— Но завтра вы станете членом этой семьи. Какую отговорку вы тогда придумаете?

Мелисса улыбнулась:

— Осторожность заставляет меня молчать сегодня, а преданность мужу заставит хранить молчание завтра.

Княгиня стукнула своей тростью по полу.

— Ты умная девочка. У тебя реалистичный взгляд на вещи, что вообще-то редкость для людей простого происхождения. Вдобавок у тебя такой же прямой характер, как у твоего дяди.

— Я и не подозревала, что вы его знаете, — удивленно сказала Мелисса.

— Много лет назад, еще до твоего рождения, он частенько гостил в этом дворце. Моему мужу нравилось его общество, так же как и мне. Жаль, что позже он превратился в затворника.

— Вы не правы, он не был затворником в обычном смысле слова. Хотя он и не покидал дом, но знал обо всех событиях в мире.

— Вы были счастливы, когда жили с ним? Мелисса в задумчивости нахмурила брови.

— Вообще-то, да. Мы часто ссорились, но я любила его.

— Его было за что любить, — согласилась княгиня, — особенно если он был в хорошем настроении.

Мелисса рассмеялась, и по огромной комнате прокатилось веселое эхо.

Князь Луи, вошедший в комнату за забытыми бумагами, услышал его и подумал, что, как ни странно, до сих пор он не слышал смеха Мелиссы. Он, конечно, знаком теперь с ней гораздо ближе, чем раньше, легко может ее описать — небольшой рост, смуглая кожа, каштановые волосы — но вряд ли узнает ее, встретившись с ней на улице, полной людей. Это заставило его повнимательнее приглядеться к своей будущей жене. Ее фигурка была так пропорционально сложена, что только стоя рядом с ней можно было понять, что в Мелиссе не более пяти футов роста. Платье цвета молодой зелени, надетое на ней сегодня, прекрасно гармонировало с копной ее роскошных волос. Она напомнила ему Золушку. Эта мысль заставила его улыбнуться. Если эта Золушка и имеет дело с пылью, то только с золотой. Он снова посмотрел на нее и на этот раз заметил, что есть в ней что-то и от заблудившегося ребенка. Может быть, потому, что в ее больших глазах всегда стоит удивление, смешанное со смущением? Или потому, что эти роскошные волосы кажутся слишком тяжелыми для ее шеи? Он заметил, что она тоже исподволь наблюдает за ним, и, хотя ее руки в смущении теребят застежку платья, в ее глазах нет страха.

— Ты что-то хотел, Луи? — послышался голос княгини.

— Я оставил здесь кое-какие документы, — в подтверждение своих слов князь подошел к столу и взял бумаги. — Я не думал, что помешаю вам.

— Ты не помешал. Составь нам компанию.

— Не могу, слишком много дел. Надо разобраться с кучей бумаг, а потом встретиться с Клодом.

— Так поздно?

— Он считает, что мне не следует заниматься делами в медовый месяц, — при этих словах князь в упор посмотрел на Мелиссу, — и хочет разобраться со срочными вопросами до свадьбы.

Вопреки ожиданиям, Мелисса осталась совершенно спокойной. На ее месте Элиза покраснела бы или рассмеялась, но Мелисса казалась погруженной в себя. Князь раздраженно повернулся и вышел из комнаты.

Как только дверь за ним закрылась, она повернулась к княгине.

— Нам придется уехать из дворца на время медового месяца?

— Конечно, в противном случае это будет выглядеть весьма странно. Кроме того, вам с Луисом не помешают несколько недель наедине. Хорошая возможность узнать друг друга получше.

— Наш брак будет ненастоящим, — с губ Мелиссы сорвались слова, которые она давно собиралась сказать, просто раньше не было подходящего момента. — Мы женимся не по любви.

— Понимаю, — сверкнула глазами княгиня. — Но запомни, дитя мое — не стоит противиться чувствам, а тем более стыдиться их.

— Но я никогда не стыдилась своих чувств.

— Тогда, если ты знаешь, что они означают, не скрывай их.

Смысл этой фразы ускользнул от Мелиссы. Позже, когда лежа в кровати Мелисса перебирала в памяти события прошедшего дня, она так и не смогла догадаться, что хотела сказать княгиня. Впрочем, княгиня Елена никогда не говорит просто, чтобы сотрясать воздух, поэтому оставалась надежда, что в один прекрасный день смысл этих слов станет ясен.

Вздохнув, Мелисса в ночной рубашке подошла к окну. Восток уже окрасился зарей, предвещая новый день — день ее свадьбы. Она никогда не была сентиментальной, но сейчас всем сердцем хотела, чтобы клятва, которую они с Луи дадут завтра в соборе, имела бы для них значение. По крайней мере, клятва перед Богом — единственная реальная вещь во всем этом фарсе.

Интересно, спит ли сейчас Луи, убаюканный мыслями о том, что сделал все возможное для блага своего народа, или, как и она, мучительно пытается заглянуть в будущее? Но не успела Мелисса задать себе этот вопрос, как послышался слабый шум мотора и серебряный автомобиль остановился во дворе. В мужчине, вышедшем из него, Мелисса узнала Луи. Казалось, он, как тяжело больной человек, не сознает, где находится. Но вот он вскинул к небу в жесте отчаяния обе руки и, постояв так несколько секунд, поспешно вошел во дворец.

Потрясенная, Мелисса отошла от окна. Она точно знала откуда приехал князь: выражение невыносимой муки на его лице красноречиво свидетельствовало об этом.

 

Глава восьмая

Утро выдалось солнечным, казалось, над всей Мотавией не было ни облачка. Мелиссе так и не удалось заснуть, но благодаря волнению она не чувствовала себя усталой. Кутюрье в сопровождении нескольких горничных пришел ни свет ни заря, чтобы помочь ей облачиться с свадебный наряд.

Вскоре к дворцу подали свадебный кортеж. Помимо несчетного числа дорогих автомобилей, на которых ехали придворные, иностранные гости и прочая знать, в него входили две старинные кареты, каждая из которых вполне могла служить украшением любого исторического музея. На козлах сидели кучера в княжеских ливреях, на запятках стояли лакеи, которые на самом деле были телохранителями.

Выйдя из дворца, Мелисса села в одну из карет, зная, что Луи поедет в другой. Вместе с Мелиссой поехал Кальвин Клемент; старая княгиня и Алексей Вернов должны были ехать вместе с князем. Такова традиция — молодожены едут в церковь отдельно, а возвращаются вместе и уже не расстаются до конца жизни. Хорошая традиция, подумала Мелисса, жаль, что ко мне она не имеет никакого отношения. И она, и Луи отлично понимают, что проведут следующие несколько лет, в лучшем случае, вежливо здороваясь, и каждый из них будет с нетерпением ждать момента, когда можно будет развестись, не нарушая приличий.

Приличия! Мелисса снова вспомнила, где князь провел эту ночь. Его автомобиль знают многие жители города, не говоря уже о придворных и охране, так что его поездки скорее всего нельзя будет долго держать в секрете. Поползут слухи, и она станет посмешищем для всей Мотавии. Мелисса почувствовала, что ее снова охватывает гнев, но тут подали команду, кучера хлопнули кнутами, и шесть белоснежных лошадей пошли широкой рысью. Карета, мягко качаясь на рессорах, повезла ее навстречу будущему.

Толпа, которая полностью занимала огромную соборную площадь и все прилегающие улицы, расступилась под натиском полицейских, и кортеж беспрепятственно подъехал к собору. Мелисса, сопровождаемая Кальвином Клементом, вошла в здание. Ей было не до красот архитектуры этого древнего сооружения — больше всего она боялась, что грохнется в обморок. Она медленно шла по проходу к алтарю, рядом с которым ее уже ждал князь. Лучи яркого солнца, пробиваясь сквозь витражи, причудливо освещали ее. Великий Боже, подумал невольно князь, как она красива. Конечно, каждую невесту красит свадебное платье, но ему казалось, что к нему приближается совершенно другая женщина, чем та, которую он знал.

Она подошла и встала рядом. Если священник и волновался, то сумел это скрыть. Церемония шла заведенным порядком, вспыхивали блицы фотоаппаратов, в соборе стоял приглушенный ропот собравшихся гостей. Наконец, все было кончено. Луи стал мужем Мелиссы, а она — его женой. Выйдя их церкви, они, как и положено супругам, сели в одну карету. Князь посмотрел на Мелиссу. Наваждение рассеялось — рядом с ним сидела та самая девушка, которую он впервые увидел месяц назад. Но он знал, что новый образ Мелиссы, который сегодня явился ему, останется в его памяти на всю жизнь.

— Ну, теперь вы, наконец, довольны? — спросил он Мелиссу нарочито грубо. — Желанная цель достигнута, вы — княгиня.

— А вы довольны? Ведь и ваша цель достигнута, вы — богаты, — Мелисса лишний раз напомнила князю, что не лазит за словом в карман.

Князь с трудом подавил вспышку гнева.

— Надеюсь, вы понимаете, что наш брак является фиктивным во всех отношениях, — сказал он почти спокойным голосом. — Я не стану покушаться на вашу девственность.

— Вам, видно, хватает графини? Интересно, это она вас надоумила сказать мне это, да еще столь оскорбительным тоном?

— Вас не касается, о чем мы с ней говорим.

— Ошибаетесь. Теперь я ваша жена и могу рассчитывать хотя бы на соблюдение приличий с вашей стороны. Если вы не станете вести себя подобающим образом, вы пожалеете.

— И что же вы сделаете? Попросите кого-нибудь вызвать меня на дуэль?

— Я привлекательна, — сказала Мелисса, не обращая внимания на его сарказм, — мне не составит труда найти себе любовника, забеременеть от него, а потом распустить слухи, что вы ко мне даже не прикасались.

Она сказала это столь спокойно, что князь поначалу даже не осознал всю серьезность угрозы. Но потом понял и ужаснулся. Как он сможет оправдаться, если она заведет себе любовника и забеременеет от него? Если станет известно, что он не выполняет свои супружеские обязанности, над ним будет смеяться весь мир. Возможно, начнутся сомнения по поводу его мужских способностей. Вдобавок, сразу же припомнят огромные суммы, которые Бентон Груп инвестировала в Мотавию, и революционеры смогут обвинить его в том, что он прикрыл браком сделку с английским правительством. Тогда неизбежны политические беспорядки, а их следует избегать любой ценой. Так что князь решил попридержать язык в разговорах с Элизой. Она знала, что его брак вызван целесообразностью, но ей вовсе не обязательно знать, что он решил никогда не прикасаться к Мелиссе.

— Вы не осмелитесь. Если вы попытаетесь сыграть со мной такую шутку, я…

— Я сделаю это, если вы вынудите меня! — ответила она.

— Каким образом я могу вынудить вас?

— Если станете открыто поддерживать связь с графиней Брин. По крайней мере, вы должны скрывать ваши отношения!

Князь понял, что ему поставлен ультиматум и что ему ничего не остается, как принять его.

— Я никогда не афишировал эту связь. И не ради вас, Мелисса, но ради моей страны!

Тем временем карета, въехав во внутренний дворик, остановилась, и лакей подбежал к дверце, чтобы помочь Мелиссе выйти. Под руку с князем она вошла во дворец, внезапно осознав, что теперь он стал ее официальным домом.

Медленно они шли вдоль гостей, выстроившихся в ряд, чтобы поприветствовать их, останавливаясь, чтобы сказать пару слов каждому из них. Мелисса почувствовала, что ее правая рука скоро разболится, ведь каждый либо пожимал ее, либо подносил к губам для поцелуя. Она покосилась на Луи. Казалось, он не испытывает никаких неудобств. Тайком вздохнув, но продолжая улыбаться, она снова протянула руку для пожатия. Впереди было еще очень много гостей.

Лишь через несколько часов, когда прием стал менее формальным, ей удалось поговорить с Кальвином Клементом.

— Надеюсь, сэр Дональд остался мной доволен, — пробормотала она.

— Он в восторге. Когда вы входили в собор, мне показалось, что он закукарекает от гордости!

— Лучше ему попридержать свои восторги несколько месяцев. Все не так просто, как кажется.

— Но ведь худшее уже позади. Теперь, когда свадьба состоялась, вы сможете без проблем держаться в тени. Уверен, что князь поможет вам…

— Он поможет мне сделать мою жизнь по возможности труднее, — перебила его Мелисса. — Он ненавидит меня, Клемми!

— Вовсе нет, — адвокат дружески погладил ее руку. — Вы говорите так потому, что слишком утомлены и взволнованы. Князь достаточно умен и будет благодарен вам за то, что вы для него сделали.

— Ты ошибаешься, Клемми. Если бы я могла сказать ему, что только благодаря просьбе сэра Дональда я вышла за него, он стал бы относиться ко мне лучше. Но пока он думает, что я всего лишь хотела стать княгиней…

— Вы не должны говорить ему о сэре Дональде, — воскликнул Кальвин Клемент. — Страшно предположить, что будет, если князь догадается, что за вами стоит английское правительство.

— Он не скажет Красски.

— Вы не можете быть в этом уверены. Мелисса вспомнила свой спор с Луи и не смогла возразить адвокату.

— Скорее бы все кончилось, — только вздохнула она.

— Мне этого хочется даже больше, чем вам. Но сейчас вам следует подумать, как укрепить свое положение. — Адвокат помедлил, подбирая слова. — Вы обладаете способностью очаровать любого мужчину, и я уверен, что князь…

— Князь любит другую!

Кальвин Клемент скосил глаза, не поворачивая головы.

— Вы говорите о той блондинке?

— Ты всегда отличался догадливостью!

— На этот раз мне сказал сэр Дональд.

— И ты осмелился предположить, что я стану после этого соблазнять князя? Как ты можешь быть таким гадким?!

— Я не имел в виду ничего такого! — запротестовал он. — Вы сами прекрасно знаете, что красивы и умны, вы гораздо лучше этой графини.

— Я никогда не стану соревноваться с другой женщиной. Никогда! Луи без ума от нее. Он совершенно не представляет, какая она на самом деле!

— Она считает словенцев друзьями, это несомненно, — сказал адвокат. — Что еще вы о ней знаете?

— Она имеет сильное влияние на Луи. Именно поэтому княгиня Елена так рада, что он женился на мне.

— Пожалуйста, Мелисса, постарайтесь не ссориться с графиней, — адвокат пустил в ход самые убедительные интонации. — Нам нужно знать о ней как можно больше.

— Но ведь она не может причинить никакого вреда, верно?

— Трудно сказать наверняка. Оппозиционная Партия может обратиться за помощью к Красски и попытаться свергнуть князя.

— Но народ любит его!

— И, вдобавок, ненавидит свою бедность.

— Они станут жить гораздо лучше, когда страна получит свою нефть… — Мелисса понизила голос: — Работы уже начались?

— К тому времени, когда вы вернетесь из свадебного путешествия, — так же тихо ответил адвокат, — в горах будет работать около пяти тысяч человек.

Мелисса вспомнила эти слова Кальвина Клемента, когда вместе с князем садилась в вертолет, ожидавший их на лужайке перед дворцом, чтобы отправиться в уединенный охотничий домик, где княгиня Елена проводила свой медовый месяц пятьдесят лет назад.

Сейчас, когда на них больше не были направлены взгляды сотен глаз, улыбка сошла с лица князя. Перелет продолжался три часа, и все это время он мрачно смотрел в иллюминатор на проносящийся внизу горный ландшафт.

Чем дальше уносил их вертолет от столицы, тем больше нервничала Мелисса. Обручальное кольцо с огромным бриллиантом, надетое на ее палец, отнюдь не уменьшало ее страхов. Она была одинока, несмотря на то, что рядом с ней находился мужчина, которого она пообещала любить "пока смерть не разлучит их". Но этот мужчина совершенно не интересовался ни ей самой, ни ее чувствами. Она мельком взглянула на него. Его губы были плотно сжаты, будто он боялся, что ему придется говорить. Интересно, подумала Мелисса, о чем он сейчас думает? Годы, которые ей предстояло провести с ним, пугали ее, и она была переполнена плохими предчувствиями.

— Вы устали? — услышала она голос князя и, подняв голову, встретилась с ним глазами. — Вы так тяжело вздыхаете, — пояснил он.

— Нет, я не устала. Я размышляла.

— О своем триумфе, конечно.

— Разве я похожа на триумфатора?

— Но вы же добились, чего хотели. Княгиня Мелисса Мотавская. Звучит неплохо. Скажите, это ваш дядя дал вам имя?

— Не думаю, что он собирался выдать меня замуж за вас, когда я родилась, — сухо ответила она. — Соглашение с вашим дедом скорее всего было заключено под влиянием момента. У дяди Генри было своеобразное чувство юмора.

— Вы называете это юмором? — быстро спросил Луи. — Тогда они подшутили надо мной.

В этот момент вертолет начал снижаться, и возросший шум двигателей сделал дальнейший разговор невозможным. Выглянув, Мелисса увидела огромное плато, казавшееся сверху большим куском зеленой бумаги, окруженное холмами, покрытыми лесом. На одном из холмов она разглядела каменный дом.

— Это и есть охотничий домик? — спросила Мелисса и, повернув голову, столкнулась с князем лицом к лицу. Он стоял так близко, что она могла разглядеть текстуру его смуглой кожи. Впервые за сегодняшнее утро она заметила, как он красив. Она быстро отогнала эту мысль и, резко отвернувшись к иллюминатору, стала смотреть на приближающуюся землю.

Вертолет мягко коснулся земли, и несколько человек, одетых в форму, кинулись к нему, несмотря на то, что лопасти еще вращались. Дверь открылась, и Луи, на лице которого снова появилась улыбка, вышел из вертолета прежде нее.

Сначала Мелисса удивилась, но потом поняла, что это не проявление невежливости, а требование протокола: раз уж она стала княгиней Мотавской, князь теперь не только ее муж, но и ее государь, следовательно, должен всегда идти впереди. Теперь их отношения на публике должны измениться, знаки внимания, которые обычный мужчина оказывает женщине, отныне не имеют места.

Внезапно, она вспомнила Элизу. Надеется ли она продолжать связь с князем после свадьбы? Сама бы она рассматривала брак любимого человека как конец всех отношений с ним, но насчет Элизы такой уверенности не существовало. Теперь ей придется жить в страхе, что однажды эта история может всплыть.

Да, мы живем в необычное время, думала Мелисса. Если супруги живут вместе долгие годы, то вовсе не потому, что они должны так делать, а потому, что им так хочется. Так или иначе, графиня не отступится от князя по доброй воле, она красива и достаточно умна, чтобы умело пользоваться своим обаянием. Кто угодно мог с помощью графини влиять на князя, и она ничего не сможет с этим поделать. И вряд ли захочет, ведь она вышла за него замуж по вполне определенной причине.

— Мелисса? — его голос, мягкий, но настойчивый, напомнил ей, что он ждет ее, стоя на верхней ступеньке трапа, и она поспешила присоединиться к нему.

— Улыбайтесь, — шепнул он ей, и ей ничего не оставалось, как подчиниться и последовать за ним.

Охотничий домик не был виден отсюда, но короткая поездка в открытом автомобиле привела их прямо к его массивной, обитой железом двери. Здесь их снова встретили солдаты, выстроившиеся для отдания почестей, но, в отличие от стражи дворца, они носили не армейскую форму, а специальные мундиры, означающие принадлежность к личной охране князя. Тем временем Луи уже поднялся на крыльцо и, когда Мелисса догнала его, взял ее за руку и они оказались в темном прохладном холле.

Она ожидала увидеть на стенах головы убитых зверей, а на полу их шкуры, но, к ее радостному изумлению, дом скорее напоминал английскую усадьбу. Меблировка состояла из антикварной мебели, говорящей об отличном вкусе хозяев, а на стенах висели картины, которым бы мог позавидовать любой музей.

— У вас слишком много роскошных вещей для такой бедной страны, — заметила Мелисса.

— К сожалению, они несъедобны, — криво ухмыльнулся князь.

— Но их можно продать.

— Съесть национальное достояние? — голубые глаза князя сверкнули. — Мой народ предпочтет поголодать.

Сознавая, что ее поставили на место за дело — в конце концов ее замечание отличалось редкостной бестактностью и плохим тоном — Мелисса прошла за князем в огромную комнату, занимающую всю юго-западную часть первого этажа. Стены здесь были обиты деревянными панелями, пол скрывался под превосходными коврами ручной работы. В дальнем конце виднелся вход на кухню, оборудованную самой современной техникой.

— Иногда я приезжаю сюда на несколько дней, чтобы побыть одному. Тогда я сам готовлю себе еду, — пояснил князь, перехватив ее взгляд. — Это дает возможность отпустить слуг.

По его глазам Мелисса поняла, что кое-кто разделял с ним это одиночество.

— Если бы вы могли, — неожиданно спросила она, — вы женились бы на графине Брин?

— Вы — моя жена, — резко ответил он. — Бесполезно говорить о том, что могло бы случиться.

— Я думала о будущем. Мы ведь не проживем вместе всю жизнь.

— Я не намерен обсуждать с вами мое будущее. Мои чувства вас не касаются.

— Конечно, — пожала она плечами. — Но раз уж нам придется жить вместе, будет лучше, если мы установим определенные отношения.

— Не вижу необходимости, — он подошел к камину и неожиданно пнул поленья, сложенные рядом с ним.

— Вы собираетесь все время грубить мне, когда мы одни? — Мелисса резко вскочила с кресла и наткнулась на холодный взгляд князя.

— Зато вы можете рассчитывать, что я буду вежлив с вами на людях, — ответил он. — Я неоднократно говорил вам, что считаю вас недалекой женщиной, соблазнившейся аристократическим титулом. И потом, соглашение обязывает меня жениться на вас, но не обязывает вас любить.

— Я не прошу вашей любви. Но вы могли бы вести себя повежливее.

— Если вам нужна вежливость, — возразил он, — убирайтесь из моей жизни.

Она резко повернулась и направилась к двери.

— Куда вы идете? — спросил он.

— В свою комнату. Я пообедаю там.

— Как хотите.

Он снова отвернулся к камину, и Мелисса быстро вышла и закрыла за собой дверь. Перед ней тут же выросла служанка и сделала глубокий реверанс. Эти люди ничего не знают, подумала Мелисса, для них она их новая княгиня, возлюбленная жена их государя.

— Я хочу пройти в мою комнату, — сказал Мелисса по-мотавски.

Женщина поклонилась и показала рукой на лестницу. Она поднялись на второй этаж и через длинный коридор прошли в большую угловую комнату в восточном крыле дома. В ней стояла роскошная кровать под балдахином, а на полах лежали такие же прекрасные ковры, как в гостиной.

— Меня зовут Сарда, — сказала женщина на плохом английском. — Я — горничная Вашего Высочества. Желает ли Ваше Высочество принять ванну и переодеться?

— Я приму ванну и лягу в постель. Я очень устала, — Мелисса почувствовала, что ее щеки горят, но лицо женщины оставалось бесстрастным. — Принесите мне через час чего-нибудь перекусить.

Мелисса действительно чувствовала себя усталой. День выдался длинным и тяжелым, а вспышка злости, продемонстрированная князем, совсем выбила ее из колеи. Через некоторое время Мелисса поела, а около десяти часов услышала в коридоре шаги князя. Вопреки ее ожиданиям, он не зашел к ней, а сразу прошел в свою комнату, расположенную на том же этаже.

Так прошла неделя. Мелисса завтракала и обедала в одиночестве, встречаясь с князем только в столовой за ленчем. Сразу же после ленча князь молча уходил. Иногда они сидели в библиотеке, молча потягивали вино и так же молча расходились. Мелисса стала опасаться, что прислуга, заметив такое поведение, начнет сплетничать, но не решалась поделиться опасениями с князем.

В конце недели дворецкий предложил ей поездить по окрестностям, и Мелисса с радостью согласилась. В субботу и воскресенье она каталась на лошади по окружающим дом лесам в сопровождении грума, который не говорил по-английски. Ее познания в мотавском были слишком поверхностны, чтобы поддерживать беседу, так что она решила в следующий раз отправиться на прогулку в одиночестве.

В понедельник грум ждал ее в конюшне и очень изумился, когда она сказала, что собирается поехать одна. Несмотря на его замешательство, она вскочила на лошадь и поскакала к лесу, понимая, что стоит ей скрыться из виду, грум немедленно сообщит всем о случившемся, так что, скорее всего, кто-нибудь отправится за ней. Поэтому она поехала не по обычному маршруту, а повернула в противоположном направлении, направив лошадь на узкую каменистую тропинку, по краям которой росли высокие кусты, составляющие живую изгородь.

Углубившись в незнакомый лес, она остановила лошадь и прислушалась. В отдалении раздавался стук копыт и перекликающиеся голоса, так что ее предположение о погоне оправдывалось. Удерживая лошадь на месте, она дождалась, пока звуки смолкнут.

Впервые за последнее время она осталась действительно одна. Даже когда, будучи во дворце, она уходила в сад, за ней следили бдительные глаза охраны. Но сейчас она была по-настоящему свободна. Она снова Мелисса Бентон и может делать, что хочет. Переполненная чувствами, она послала лошадь в галоп.

Через некоторое время Мелисса остановила лошадь и спешилась. Она совершенно не представляла, где находится. Присев на траву, чтобы отдохнуть, она пожалела, что не захватила с собой питья: день выдался жарким и солнце немилосердно пекло ее непокрытую голову и плечи. Надо бы поискать какую-нибудь воду, решила она, в горах обязательно должен быть ручей.

Она поднялась и с удовольствием пошла по траве, поглощающей звук ее шагов. Когда она вышла на опушку, ее глазам открылась прекрасная долина, лежащая далеко внизу. Стало быть, охотничий домик находится гораздо выше, чем ей казалось. Интересно, можно ли тут кататься зимой на лыжах? Она решила при случае спросить об этом Луи. Нет, лучше Сарду. Чем меньше они с Луи разговаривают, тем лучше для них обоих.

Побродив по лесу, Мелисса оставила надежду наткнуться на ручей. Она, прожившая всю жизнь в городе, совершенно не представляла, где искать воду. Жажда охватила ее с новой силой, и она не могла избавиться от мыслей об огромном стакане лимонада.

Мелисса решила вернуться, но где-то ошиблась. Она вышла на такую же поросшую мягкой травой поляну, но там не было ни лошади, ни каких-либо следов. Мелисса решила вернуться и найти нужное место, и через полчаса, когда уже думала, что окончательно заблудилась, неожиданно вышла на поляну, где оставила лошадь, но ее там не оказалось. Она выкрикнула ее кличку и прислушалась. Тишину нарушал только щебет птиц — ни стука копыт, ни ответного ржания. Хорошо, что сейчас только середина дня, подумала она, неизвестно, сколько времени займет обратная дорога.

Ругая себя, что не привязала лошадь, она отправилась в обратный путь. По крайней мере, она надеялась, что это обратный путь, поскольку местность казалась ей совершенно незнакомой.

Через час Мелисса поняла, что ошиблась. Чтобы не запаниковать, она заставила себя сосредоточиться на чувстве жажды. Сейчас она готова была отдать королевский выкуп за стакан воды. Княжеский выкуп, поправила она себя и рассмеялась. Действительно, она — княгиня, и ее несомненно уже ищут.

Остановившись, она прислушалась. Тишину не нарушали ни голоса, ни стук копыт. Даже странно, что она оказалась в таком положении. Дядя никуда не отпускал ее без трех специально обученных телохранителей. А сейчас, став княгиней Мотавской, она заблудилась в горах собственной страны.

Пройдя еще немного, она очутилась в такой глуши, что не удивилась бы, если бы наткнулась на Спящую Красавицу. Кроны огромных деревьев закрывали солнечный свет, а землю устилал толстый слой листьев, полностью гасящий звук шагов. Мелисса заставила себя идти дальше, понимая, что если присядет отдохнуть, то уже не сможет встать от усталости.

Через некоторое время на небе стали собираться тучи. Опускаясь все ниже и ниже, они покрывали горы тяжелым и влажным одеялом. Только бури мне не хватало, устало подумала Мелисса, и решила спрятаться от дождя под ближайшим деревом. Может быть, ей удастся собрать немного воды и напиться?

Дождь шел всего несколько минут, так что напиться не удалось, зато вымочил он ее до нитки. Пришлось даже разуться: идти в мокрых туфлях, облепленных грязью, было тяжелее, чем босиком. Скоро в лесу показался просвет, и Мелисса, охваченная надеждой, пробежала последние метры. Но вид, открывшийся ей, оказался совершенно незнакомым. Казалось, что здесь не жили даже животные, не говоря уже о людях. Вряд ли ее найдут здесь. Глаза наполнились слезами отчаяния. Дрожа от холода и страха, она продолжала идти.

Прошел час, потом еще один. Всякая надежда оставила Мелиссу, слезы катились по ее щекам. Зачем она не взяла с собой грума, зачем поехала в другую сторону? Теперь ее ищут совсем в другом месте. Она вытерла слезы рукой, но они все равно мешали видеть, так что она, споткнувшись о корень, упала. Казалось, не осталось сил, чтобы подняться, но Мелисса вспомнила, что скоро ночь и, вскочив, побежала. Ночью в горах очень холодно и, кроме того, здесь могут быть дикие звери.

Не обращая внимания на усталость, она бежала, разбрызгивая грязь. Камни больно ранили босые ноги.

— Помогите! — крикнула она сквозь слезы. — Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне!

 

Глава девятая

Мелисса бежала не разбирая дороги, и слезы заливали ее лицо, когда Луи наконец нашел ее.

В то утро он отправился в горы позаниматься скалолазанием, и это несколько улучшило его настроение — мышечная нагрузка всегда благотворно влияла на него. Он решил, что ведет себя с Мелиссой по-детски. В конце концов, именно он приехал в Англию, чтобы сделать предложение, и хотя она поначалу отказала, он не мог ее винить за то, что позже она изменила решение. Любая девушка прыгала бы от радости, если бы ей представился шанс выйти за него. Она не виновата, что он ошибся в ней, это лишь показывает, что он плохо разбирается в людях. Так или иначе, она его жена, и останется ей на несколько лет, значит, ему следует вести себя с ней подобающим образом. И потом, Элиза еще с ним. Слава Богу, что она не разорвала их отношения — он не смог бы ее винить, если бы она сделала это — и согласилась хранить их связь в тайне, пока обстоятельства не изменятся и они не смогут официально объявить на весь мир о своей любви.

Что подумает обо всем этом его народ? — в который раз спрашивал он себя, сидя на вершине скалы и задумчиво глядя на долину, лежащую далеко внизу. Мелисса в одночасье превратилась из обычной — пусть и очень богатой — женщины в жену правителя целого государства, и люди рассматривали это как доброе предзнаменование. Кто знает, возможно их детям тоже когда-нибудь улыбнется удача, думали они. А то, что она англичанка, только добавляло любви: люди помнили времена, когда Мотавию и Англию связывала тесная дружба и предпочитали Запад Востоку.

А как народ отнесется к его браку с Элизой? Разводы хотя и не запрещены официально, крайне непопулярны среди мотавцев. Когда он разведется, в этом скорее всего обвинят другую женщину. А ведь Мелисса по-своему красива. Странно, что он заметил это только во время собственной свадьбы, когда она шла навстречу ему в соборе. Страх в ее глазах придал им особую глубину. Конечно, в ней не было той бросающейся в глаза чувственности, которой отличается Элиза. Нет, ее красота более мягкая, но не менее привлекательная.

Князь вернулся в дом как раз вовремя, чтобы принять душ и переодеться к ленчу. Войдя в столовую, он с удивлением обнаружил, что Мелиссы там нет, и послал одного из слуг разыскать ее и узнать, почему она опаздывает. Оказалось, что она еще не вернулась с прогулки. Пришлось ему поесть в одиночестве. Мелисса так и не появилась. Тогда он приказал послать за ней, и только тут выяснилось, что сегодня она уехала одна, без сопровождения.

Негодование по поводу ее легкомыслия мгновенно уступило место страху за ее безопасность. Разве она знает, насколько опасны местные горы? Он представил себе, что она упала с лошади и теперь лежит где-то в лесу без сознания. Образ, нарисованный им был столь красочным, что он немедленно поднял охрану по тревоге, и они отправились на поиски.

Когда он в сопровождении полудюжины воинов подъехал к опушке леса, навстречу им попалась лошадь Мелиссы, неспешно бредущая к дому. Его страхи приобретали зловещее подтверждение. Они тщательно прочесали лес, координируя свои действия с помощью портативных передатчиков, не зная, что лошадь вышла с другого направления, чем то, в котором уехала Мелисса.

— Если мы не найдем ее через час, — сказал князь своим людям после трех часов бесплодных поисков, — я подниму вертолет.

Ему вовсе не хотелось этого делать, потому что тогда инцидент непременно попадет в газеты. Он был уверен в способности своих телохранителей держать языки за зубами, но вовсе не был уверен в пилотах и обслуживающем персонале вертолетов. Но если Мелисса вскоре не найдется, у него не будет выбора, ночные горы — не место для молодой девушки.

Князь решил отправиться в противоположную сторону. Конечно, ни один человек, знакомый с местностью, не сунулся бы туда в здравом уме, но ведь Мелисса не знала этих гор, так что вполне могла очутиться в той стороне.

Проехав достаточно далеко, он уже решил поворачивать назад, когда, обогнув огромный валун, увидел впереди человеческую фигуру. Поначалу ему показалось, что это незнакомая женщина, но, подъехав ближе, он узнал Мелиссу. В ней не осталось ничего от той знающей себе цену владелицы огромной корпорации, теперь она походила на маленькую девочку, плачущую от испуга и отчаяния. Князь соскочил с седла и кинулся к ней со всех ног.

Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и, подбежав к лошади, осторожно усадил ее в седло. Сам он сел позади нее и взял поводья, стараясь одновременно придерживать ее руками, чтобы она не упала.

— Теперь вы в безопасности, — прошептал он ей на ухо и осторожно тронул лошадь.

Прикоснувшись губами к ее щеке, он заметил, что она вся горит. Она, по-видимому, сильно замерзла, и теперь у нее высокая температура, подумал князь, и как бы в подтверждение его мыслей Мелисса задрожала всем телом.

Вскоре они подъехали к дому. К ним на помощь тут же кинулась охрана. Князь приказал отнести Мелиссу в ее комнату и оставить на попечение служанок. Затем он немедленно прошел в гостиную и позвонил Алексею Вернову.

— Немедленно пришлите сюда доктора Вири, — приказал он, как только советник снял трубку.

— Нет, — ответил он на взволнованный вопрос Вернова, — Ее Высочество ничего себе не сломала, похоже, она просто простудилась.

Бросив трубку, он принялся мерить комнату шагами, слишком усталый, чтобы переодеться. Никогда еще время не тянулось так медленно. Несколько раз он подносил часы к уху, чтобы убедиться, что они не встали, и, наконец, не выдержал и направился в комнату Мелиссы.

— Она приняла ванну и легла в постель, — сказала ему служанка, открывшая дверь на его стук. — Если Ваше Высочество желает войти…

— Нет, — прервал он ее. — Я не хочу сейчас беспокоить мою жену, подожду, пока приедет врач.

Ему пришлось прождать больше часа, пока, наконец, не послышался рокот приближающегося вертолета. Доктор сразу же прошел к Мелиссе и лишь потом спустился в гостиную, чтобы успокоить князя.

— Не стоит волноваться, государь, — сказал он, войдя в комнату. — Ее Высочество поправится через несколько дней. У нее просто немного поднялась температура, но ничего более серьезного я не обнаружил.

— Слава Богу! — воскликнул Луи. — Если бы я не нашел ее…

— Не думайте о том, что могло бы случиться.

Главное, что все обошлось. Я привез с собой сиделку, она присмотрит за Ее Высочеством и сразу же вызовет меня, если возникнет такая необходимость. Луи облегченно вздохнул.

— Я всегда мог полагаться на вас. Вы умеете успокаивать.

— У меня большой опыт в таких делах, — доктор Вири явно был польщен. — Я ведь лечил вас, когда вы были совсем маленьким. Кстати, вам не мешало бы как следует поесть и немного выпить.

Луи решил последовать совету старого врача. Позже, сидя у камина, он понял, что вся вина за случившееся лежит на нем. Только из-за него она была вынуждена большую часть времени проводить в одиночестве. Он не любит ее, но все же должен вести себя достойно, раз уж им пришлось связать свои жизни.

Постепенно его мысли обратились к государственным делам. Как все-таки здорово, что в Мотавии обнаружились запасы нефти. Существует реальная возможность поднять экономику и занять подобающее место среди европейских стран.

Он подумал о помощи со стороны Красски. Приняв ее, он получил бы Элизу, но потерял бы страну. Рано или поздно ему пришлось бы плясать под дудку Словении, что привело бы Мотавию в пучину революции.

Вздохнув, он поднялся и направился на второй этаж. Около комнаты жены он остановился. Его жена. Он впервые назвал так Мелиссу. Раньше это слово неразрывно было связано с Элизой, и воспоминание об их последней встрече накануне его свадьбы вернулось к нему. Однако, он нашел в себе силы отделаться от этих мыслей и, постучав, вошел в комнату Мелиссы.

Лежа на огромной кровати, Мелисса казалась ребенком. Привыкнув к полупрозрачным пеньюарам Элизы, князь удивился, увидев, что на Мелиссе надета скромная ночная рубашка из хлопка. Она села, оперевшись на подушки, и тут он заметил, как тонкая ткань обрисовывает ее соблазнительное тело. И все же, благодаря трогательной белой ленте в волосах и полному отсутствию макияжа, она казалась девочкой.

— Я хотела бы поблагодарить вас за мое спасение, — прошептала она, задыхаясь.

— Вы заставили нас поволноваться, — князь остановился рядом с кроватью и еще раз посмотрел на нее. Его глаза совершили длинное путешествие, начавшееся у роскошных каштановых волос, а закончившееся у маленьких изящных ступней, выглядывающих из-под рубашки. Она очень стройная, подумал князь, странно, что раньше я этого не замечал, и в ней есть что-то от амазонок — та же сила духа и острый язычок.

— Почему вы улыбаетесь? — спросила она.

— Улыбаюсь? — он решил не говорить ей о настоящей причине. — От облегчения. Если бы я не нашел вас, вам пришлось бы провести очень неприятную ночь.

— Но сейчас я в безопасности, и единственное, что меня беспокоит, это моя глупость. Мне следовало получше привязать лошадь.

— Вам не следовало ехать одной.

— Я знаю. Поверьте, я раскаиваюсь, что так глупо себя вела. — Она вздохнула: — Но я заплатила за это. Ненавижу болеть и лежать в кровати. Это напрасная трата времени.

— Если вы лежите одна, — ляпнул Луи и с удивлением заметил, что ее лицо залила краска смущения. Привыкнув к фривольному нраву Элизы, он не предполагал, что вполне безобидный намек может так смутить современную девушку.

— Вы так невинны, — сказал он в замешательстве.

— Я думал, что у такой девушки, как вы, было много мужчин.

— Вы правы. Но они были друзьями, а не любовниками.

— Вы никого не любили?

— По-настоящему — нет, — ответила она, помедлив. — Мне, как и вам, наверное, хочется, чтобы меня любили за то, какая я есть, а не за мое положение.

— И все же вы вышли замуж за человека, который знает о ваших деньгах.

— Мои ухажеры не могли дать мне того, что дали вы, — холодно сказала она. — Титул княгини и прилагающийся к нему трон.

— Это многое значит для вас?

— Конечно.

Тон, каким она произнесла это слово, заставил князя рассердиться. Мелисса повернулась, и лампа полностью осветила ее лицо. Он заметил большие круги у нее под глазами: очевидно, приключение далось ей гораздо тяжелее, чем она хочет показать. Не слишком благородно с его стороны судить ее столь строго. За свои двадцать три года она просто не могла набраться жизненного опыта.

— У вас остались родственники после смерти Генри Бентона?

— Несколько двоюродных братьев и сестер. Но я их почти не знаю. Дядя Генри был не очень общительным человеком.

— Но вас он любил.

— Конечно, он ведь вырастил и воспитал меня, — Мелисса слегка улыбнулась. — Главный его урок заключался в том, что самое лучшее для меня — следовать его советам.

— Он настаивал на этом?

— Иногда, и только в последние годы жизни. — Ее улыбка угасла. — Он ни с кем не общался, кроме меня и Клемми.

— У вас, должно быть, была трудная жизнь.

— Да, нелегкая, — согласилась она. — Он постепенно превращался в параноика, подозревал буквально каждого. В последний год его жизни я была единственным человеком, которого он допускал к себе. Мы тогда жили на острове у берегов Шотландии, он охранялся, как военная крепость.

— Его смерть принесла вам облегчение? — спросил Луи, тщетно пытаясь представить себе жизнь, которую она вела.

— Она принесла облегчение дяде, — ответила Мелисса, — а меня она заставила пообещать себе, что деньги никогда не заменят мне самого главного.

— А что для вас главное?

— Дружба. Способность познать себя и разобраться в других. Деньги обычно мешают этому.

— Власть тоже, — ответил Луи. — А теперь у вас есть и то, и другое!

Ему показалось, что она рассердилась, и поэтому он поспешил сказать:

— Я вовсе не виню вас в предательстве собственных идеалов, Мелисса. Трудно устоять перед возможностью купить себе князя.

— Да, — прошептала она и закрыла глаза. — Я очень устала, Луи, и хотела бы поспать.

Понимая, что она обиделась еще больше, он пробормотал "спокойной ночи" и отправился в свою комнату. Князь все меньше понимал причину поступков Мелиссы. Он готов поклясться, что она не кривила душой, говоря о своем желании строить с людьми отношения на основе личных качеств, и в то же время хладнокровно вышла замуж за человека, который любит другую.

Внезапно ему до боли захотелось позвонить Элизе, просто, чтобы услышать ее голос. Но подумав, он решил воздержаться от этого. Хоть она и пообещала держать их отношения в тайне, тщеславие могло заставить ее рассказать кому-нибудь, что князь звонит ей даже во время медового месяца. Не стоит понапрасну рисковать.

Уже переодевшись в пижаму, он понял, что слишком устал, чтобы спать. Тогда он, накинув халат, решил спуститься в гостиную и пропустить на ночь стаканчик. Возможно, ему удастся забыться в объятьях алкоголя.

Он успел налить себе виски, прежде чем заметил, что в его частной кухне горит свет. Он подкрался поближе. Свет исходил от открытого холодильника, из-под двери которого можно было разглядеть две изящные ступни.

Луи расхохотался. Дверь немедленно закрылась, позволив увидеть Мелиссу, сжимающую в руке огромный кусок шоколадного торта.

— Охотитесь за калориями? — отсмеявшись, спросил он.

— Я проголодалась, — смущенно пояснила Мелисса.

— Вы можете найти что-нибудь получше.

— Зачем? — она откусила большой кусок. — Это достаточно вкусно.

Он посмотрел на ее босые ноги.

— Тогда сядьте на кушетку с ногами. Вовсе не обязательно ходить по холодному полу без обуви.

— Я не нашла тапочки и мне не хотелось будить сиделку.

— Ей не положено спать, — сурово сказал князь. — Утром я…

— Это не ее вина, — прервала его Мелисса. — Меня смущало ее присутствие и я отправила ее спать.

— Она должна выполнять распоряжения доктора, а не ваши.

— Я приказала ей.

Луи не мог удержать улыбку, заметив в ее глазах озорные искорки.

— Вы приказали, правда?

— Естественно. Какой смысл быть княгиней, если не можешь отдавать приказы? Ваши желания закон для меня, — Ваше Высочество, — сказала она измененным голосом, пытаясь, по-видимому, передразнить сиделку. — Вот я и пожелала!

Внезапно князь понял, что что-то не так. Он подошел поближе и внимательно присмотрелся. Глаза Мелиссы лихорадочно сверкали, а щеки раскраснелись. Он осторожно прикоснулся к ее руке — кожа оказалась чересчур горячей и сухой.

— Вы должны лечь в постель, Мелисса, — князь испугался, что она может заболеть пневмонией, если уже не заболела. — Вы нездоровы.

— Я чувствую себя хорошо, — пробормотала она и принялась танцевать пред ним, что-то напевая.

Князь мгновенно подскочил к ней и, не обращая внимания на ее протесты, поднял на руки и понес в спальню.

Там он уложил ее на кровать и принялся непрерывно звонить в колокольчик, пока в комнату не вбежала испуганная сиделка.

— У Ее Высочества жар, — сказал князь. — Вы не должны оставлять ее одну.

— Но Ее Высочество приказала мне…

— Когда моя жена больна, — взорвался князь, — она ваша пациентка, а не госпожа. Если вы еще раз оставите ее, я заставлю вас пожалеть об этом!

Он в ярости вышел из комнаты и направился в свою спальню. Беспокойство о Мелиссе заставило его забыть о выпивке. Сейчас, когда болезнь разрушила ту стену, которая стояла между ними, он не мог понять, кто она на самом деле: робкая девочка, ищущая друзей и понимания или хладнокровная женщина, способная любой ценой добиваться своей цели. Возможно, в ней поровну и того и другого.

Он пролежал без сна до утра, наблюдая, как звезды начинают постепенно гаснуть, и небо из черного становится серым, а потом голубым.

 

Глава десятая

Мелисса пролежала в бреду два дня, и хотя Луи заходил к ней несколько раз, она его не узнавала.

Доктор Вири вернулся в охотничий домик и привез с собой еще одну сиделку. Она была похожа на первую — то же темное платье, строгий взгляд и умение держать язык за зубами. Последнее было особенно важным, потому что фоторепортеры, вооруженные телеобъективами, следили за домом из окрестных лесов и считали, что Мелисса не выходит из комнаты по более романтическим причинам.

Интересно, какие заголовки появятся вскоре в газетах, угрюмо подумал Луи, и как на них отреагирует Элиза.

Ее реакция не заставила долго ждать. Она позвонила на третий день и сразу же взяла быка за рога.

— Что случилось с Мелиссой? — спросила она, не потрудившись даже придумать более приличную причину для звонка.

— У нее сильный жар, — ответил князь и рассказал ей о последних событиях.

Элиза мгновенно успокоилась, и ее голос принял сочувственный тон.

— Какая неприятность для тебя, дорогой! Этой глупой девчонке не стоило отправляться в горы одной.

— Часть вины лежит на мне.

— Это почему же? — спросила Элиза таким голосом, что Луи чуть не пожалел о сказанном. Он немедленно сменил тему разговора и принялся убеждать Элизу, что любит ее даже больше, чем раньше, и что время, проведенное вдали от нее, он считает потерянным напрасно.

— Тебе не стоило устраивать такой длинный медовый месяц, — вздохнула она в ответ. — Как долго ты сможешь делать вид, что счастлив в браке?

— Бесконечно долго, — сказал он. — Главное — позаботиться, чтобы у людей не появился повод для сплетен.

— Не беспокойся об этом, — ответила Элиза и понизив голос, добавила: — Вчера ко мне приезжал Красски.

— Чего он хотел?

— Попрощаться со мной. Он уезжает домой на несколько недель. Кроме того, он хотел удостовериться, что мы по-прежнему вместе.

— И что же ты ему сказала?

— Не волнуйся, дорогой. Я была сама скрытность. Я сказала ему, что ты весьма практичный монарх и решил, что брак по любви не идет ни в какое сравнение с возможностью жениться на богатейшей женщине мира.

— Что он на это ответил?

— Он сказал, что все еще готов помочь твоей стране.

— Теперь, когда за мной стоит Бентон Груп, мне не нужна его помощь.

— Он не думает, что они выложат нужную тебе сумму. Он показал мне смету, и оказалось, что придется потратить как минимум на сто миллионов больше, чем ты планировал.

— Красски преувеличивает, — сказал Луи спокойным тоном, хотя его сердце заколотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Ему самому хотелось бы верить в свои слова, но он понимал, что Красски не станет шутить такими вещами.

— Не думаю. Я очень волнуюсь из-за этого, Луи.

— Тебе не о чем волноваться, — ему приходилось стараться, чтобы его голос звучал уверенно. — Все идет как надо.

— Надеюсь. Дорогой, мне так хочется тебя увидеть. Ты не можешь прилететь ко мне?

— Нет, это слишком опасно. Если меня увидят…

— Ты никогда раньше не беспокоился об этом.

— Мы должны соблюдать осторожность, — сказал князь умоляющим тоном. — Что обо мне подумают, если узнают, что я езжу к другой женщине во время своего медового месяца.

— Я думала, ты устанавливаешь правила, а не следуешь им.

— Пожалуйста, постарайся понять, — взмолился он. — Мне нужно выиграть время.

Элиза вздохнула.

— Прости, Луи. Я просто очень ревную тебя.

— Уверяю тебя, для ревности нет причин.

— Я поверю в это, только когда увижу тебя.

Князь положил трубку, подошел к своему столу и взял карандаш. Он всегда думал лучше, если крутил в руках какой-нибудь предмет. Итак, Красски считает, что понадобится еще сто миллионов. Громадная сумма. Луи снова подошел к телефону и позвонил Вернову. Они оба включили скремблер, позволяющий говорить, не опасаясь подслушивания, и князь поведал своему советнику о том, что он узнал от Элизы.

— Или наши эксперты круглые идиоты, или они намеренно искажают информацию, — бушевал князь. — В обоих случаях выходит, что я женился напрасно!

— Но Бентон Груп согласилась оплатить проект целиком, — поспешно ответил Вернов.

— Сумма, о которой я говорил, теперь удвоилась.

Они не согласятся на такие расходы. Слишком крупная игра для них.

— А вот Красски готов сыграть, — сказал советник.

— Конечно, он ведь собирается купить Мотавию!

Вернов промолчал, и князь понял, что впервые открыл своему советнику истинные цели их восточного соседа.

— Поговори с руководителем проекта, — приказал князь, — и пусть он даст точный и недвусмысленный ответ — прав Красски или ошибается.

Положив трубку, Луи снова взял карандаш, намереваясь поработать, но никак не мог собраться с мыслями. Он знал, что не успокоится, пока Вернов снова не позвонит ему, а на это может уйти несколько дней. Что ему делать, если Красски прав? Придется все-таки принять помощь Словении. Если бы он знал, что дело повернется таким боком, он бы никогда не женился на Мелиссе.

Вечером, устав от беспокойства, он решил выпить кофе с Мелиссой. Она все еще не выходила из комнаты, хотя иногда уже вставала с постели.

— Мы с вами были наедине в гостиной, когда у меня начался бред, — сказала она. — Надеюсь, я не вела себя слишком глупо?

— Вы танцевали передо мной в ночной рубашке.

— Правда?

— Да, и выглядели весьма привлекательно под полупрозрачной тканью!

— Хлопок вовсе не прозрачен!

— Зато рубашка оказалась очень короткой, и она так мило развевалась вокруг вас.

Мелисса чуть не выронила чашку, но сумела справиться с собой и аккуратно поставила ее на стол.

— Вы все выдумываете.

— Хотите, чтобы я рассказал вам, что увидел?

Ее глаза сверкнули.

— Уверена, что вы в ваши годы знаете, как устроены женщины, так что легко сможете дать описание.

— Вас трудно смутить, верно? — рассмеялся Луи и поднявшись с кресла, подошел к окну.

Разговор взволновал его. Он не понимал, что с ним происходит. Становится все труднее думать о Мелиссе, как о женщине, к которой он никогда не прикоснется.

— Что случилось, Луи? — услышал он за спиной ее голос. — Вас что-то тревожит.

Он сразу вспомнил про Красски. Впрочем, не стоит ничего говорить ей, пока все не выяснится до конца, решил князь.

— Ничего особенного, — ответил он и повернулся к ней. — Доктор Вири сказал, что вы сможете встать завтра. В конце недели мы с вами сможем отправиться на прогулку.

Мелисса прикусила губу. Хоть она совершенно не умеет притворяться, подумал князь, я даже не представляю, о чем она сейчас думает. Что она думает о нем? Смирилась ли она с тем, что они не будут близки, или надеется, что со временем они смогут полюбить друг друга? Эта мысль взволновала его, и, чтобы справиться собою, он встал и направился к двери. Надо продержаться, пока Мелисса не поправится окончательно. В платье и туфлях она выглядит не такой соблазнительной.

— Вам надо идти? — спросила она.

— Я думал, вы устали.

— Больше всего я устала лежать в постели.

Она уселась на кровати и на неожиданно хорошем мотавском попросила его подойти и сесть рядом с ней.

— У вас прекрасное произношение, — сказал князь, выполняя ее просьбу. — Через несколько месяцев вы будете говорить, как коренная жительница.

— У меня способности к этому. Я бегло говорю на пяти иностранных языках. А еще у меня есть степень по истории и социологии.

— Вам нравится учиться?

— Это позволяет мне не умереть от скуки.

— Вы заставляете меня чувствовать себя рядом с вами недоумком, — князь был явно изумлен неожиданно открывшимися способностями Мелиссы. — Я, правда, учился в Оксфорде, но с большим трудом переходил с курса на курс.

— Вы слишком скромничаете. Насколько мне известно, вы были в первой Двадцатке выпускников. И вдобавок, насколько мне известно, выступали на Олимпиаде?

— Что еще вы обо мне знаете?

— Больше ничего.

Самое время рассказать ей про Элизу, подумал князь, но тут же отбросил эту мысль. Не слишком благородно рассказывать жене о своей любимой.

— Я видела, как вы возвращались во дворец утром накануне свадьбы, — тихо сказала Мелисса.

— Утром? — повторил он.

— На рассвете. Я знаю, что вы были у графини Брин.

— Я и не подозревал, что вы видели меня.

— Это вышло случайно. Я стояла у окна, когда вы приехали, — помедлив, она добавила: — Вы собираетесь встречаться с ней и дальше?

— Я уже говорил вам об этом. Ничего не изменилось. Впрочем нет, кое-что все-таки изменилось. Мелисса, мне кажется будет лучше, если мы попробуем стать друзьями.

Наступила тишина. Потом он почувствовал, что Мелисса взяла его руки в свои. Он посмотрел на них. Ногти были без лака и коротко подстрижены. Он вспомнил длинные ногти Элизы, ее пальцы, унизанные кольцами. На пальцах Мелиссы не было украшений, только небольшие часики на изящном запястье.

— Вы стараетесь выглядеть скромно, — сказал он. — При вашем богатстве это, по меньшей мере, странно.

— Считайте это извращенной формой снобизма. Она снова быстро нашлась с ответом, лишний раз напомнив князю, что он имеет дело с весьма умной девушкой.

— Жаль, что вы унаследовали ваше богатство, Мелисса. Мне кажется, вам больше понравилось бы самой сколотить состояние.

— Возможно, у меня ничего бы не вышло.

— Обязательно бы вышло.

— Это комплимент или оскорбление?

— Сам не знаю.

— Что ж, по крайней мере, вы честны.

Он шутливо поклонился.

— Рад угодить, Ваше Высочество!

Она засмеялась.

— Приходите ко мне завтра. Если день будет солнечным, вы сможете взять меня на прогулку.

К концу недели Мелисса окончательно поправилась. Князь держался с ней приветливо, но иногда, даже посередине разговора, уходил в себя. Она понимала, что в такие моменты он вспоминает Элизу. И все же он оказался отличным компаньоном, прекрасно знающим природу окрестных гор и способным часами увлекательно рассказывать о населяющих их животных. Но гораздо больше Мелиссу удивила любовь князя к музыке. Его любимыми композиторами были Бетховен и Моцарт, но часто они слушали произведения современных авторов, особенно Берга и Ганса Вернера Хенца. Вдобавок Луи прекрасно играл на пианино, Мелиссе это особенно нравилось.

— Я совершенно не способна к музыке, — призналась она однажды, после того, как он весь вечер играл ей Бетховена, а потом исполнил собственное произведение. Оно было очень ярким, но почему-то в нем слышались нотки грусти.

— А у вас был хороший учитель?

— Лучший, — усмехнулась она. — Профессор Парижской консерватории прилетал ко мне каждую неделю, пока не упросил дядю прекратить это издевательство. Издевательство над ним, разумеется, — добавила она.

Князь откинул голову и заразительно расхохотался. Звук его смеха наполнил Мелиссу необъяснимым волнением, и, чтобы справиться собой, она отошла от пианино и уселась на кушетку.

— Пожалуйста, поиграйте еще.

Князь заиграл другое свое произведение. Как и первое, оно было полно печали, и Мелисса с удивлением почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Она повернула голову, чтобы князь, случайно взглянув на нее, не заметил бы ее состояния. Комната освещалась приглушенным светом ламп, создающим очень интимную обстановку. Какое прекрасное место для медового месяца, подумала Мелисса, не для такого, как у них, а для полного настоящей любви.

Она почувствовала дрожь в руках и сильно сжала их. Как бездарно она потратит несколько лет своей жизни. Если бы она смогла отказать сэру Дональду! Хотя, с другой стороны, что она делала бы сейчас? Принимала гостей на очередной светской вечеринке или летала бы по всему свету, навещая друзей? Насколько близки ее друзья, где кончается их дружба и начинается интерес к ее положению? Такие вопросы постоянно встают перед ней и не позволяют сблизиться с людьми по-настоящему. Очевидно, у Луи те же проблемы, но она инстинктивно чувствовала, что он никогда не сомневался таким образом по поводу Элизы. Влюбленный мужчина — глупый мужчина.

Князь закончил играть и, подойдя, сел рядом с ней.

— Я не усыпил вас своей музыкой? — мягко спросил он.

— Нет, что вы. Я думала о вашей жизни. Она так похожа на мою.

Князь сразу понял, что она имеет в виду.

— Да, мы с вами несем тяжелое бремя. У вас — богатство, у меня — власть. Нам пришлось учиться нести его с достоинством.

— Приходится, — поправила она его. — В таком деле прошедшее время не уместно.

— Вы правы, — согласился он. — У нас впереди еще много трудностей.

— Когда мы уедем отсюда?

— В субботу утром. На понедельник назначено заседание кабинета министров, мне нужно там присутствовать.

У него будет свободное воскресенье, день, который он проведет с Элизой. Эта мысль оказалась настолько болезненной, что она вскочила на ноги.

— Спокойной ночи, Луи, — пробормотала она и выскочила из комнаты.

Она пробежала половину лестницы, когда князь окликнул ее. Остановившись, она перегнулась через перила и увидела, что он стоит задрав голову и на его лице написано недоумение.

— Что-то не так?

— Все в порядке.

— Тогда почему вы убежали?

Она покачал головой, но промолчала, и он молниеносно взлетел к ней по лестнице. Он похож на юношу, спешащего к своей первой возлюбленной, неожиданно подумала Мелисса. Она постаралась отбросить эту мысль, но у нее ничего не вышло.

— Все в порядке, Луи, — повторила она. — Не стоит беспокоиться.

— С вами все в порядке?

— Я просто устала. Спокойной ночи, — сказала она и, повернувшись, побежала в спальню.

Она быстро разделась и прыгнула в постель, но образ Луи стоял у нее перед глазами. Она никак не могла отделаться от этого. Она представила, что сейчас он войдет в комнату и ляжет рядом с ней, нежно улыбнется и…

— Нет! — закричала она. — Я не люблю его. Не люблю!

Но она понимала, что это неправда. Когда она впервые увидела Луи, то была очарована его красотой, и позже ее все более тянуло к нему. Он был красив, отлично сложен, многое знал и умел поддерживать беседу, и главное — он был честен с нею. Мелисса вздохнула. Честность. Странно, что она считает честным человека, который женился на ней, хотя любит другую. И все же горькая правда лучше сладкой лжи. Мелисса зарылась лицом в подушку. Она знала, что большинство знакомых мужчин считает ее привлекательной. Считается, что все мужчины любят высоких блондинок, но это не более, чем сказки. Элизе просто повезло, что она первой встретила князя. Однако похоже, что графиня считает это само собой разумеющимся.

Слезы текли по щекам Мелиссы, но она не вытирала их. Бедный Луи! Он слишком ценит свою свободу, и разве смеет она признаться ему в любви? Мелисса почти услышала, как он говорит ей: "Что ж, вы имеете право любить меня"

Воображаемые слова полоснули ее по сердцу, словно нож. Он не должен узнать правду. Никогда.

В ту ночь Мелиссе так и не удалось заснуть. Любовь, которую она испытывала к Луи, оказалась для нее совершенно новым чувством. У нее был опыт общения с мужчинами, но ни разу дело не зашло так далеко, чтобы всерьез рассматривать возможность брака. Но ее чувство к Луи было другим. Ей хотелось любить и быть любимой, хотелось делить с ним печали и радости, хотелось защищать его.

Когда ее родители умерли, она была еще совсем маленькой, но навсегда запомнила те неразрывные узы, что были между ними. Эта связь, крепче которой нельзя и придумать, проистекала в равной мере из душевной и физической близости. Генри Бентон любил свою сестру и был готов положить к ее ногам весь мир. Конечно, он предлагал ее мужу легкую и денежную работу, но тот отвечал неизменным отказом, предпочитая заниматься любимой антропологией. Зато, благодаря частым экспедициям, в которые Джон Поувелл всегда ездил с женой, Генри Бентон смог настоять, чтобы племянница жила с ним.

А после трагической смерти родителей Мелисса совсем перебралась к нему, и он ввел ее в мир финансов и бизнеса, в котором все подчинялось законам, установленным им — законам более строгим, чем любые другие. Мелисса согласилась принять фамилию дяди и продолжить его дело, но ей всегда хотелось встретить в своей жизни мужчину, который бы, как ее отец, не связывал успех с количеством заработанных денег.

Поначалу ее насторожила кажущаяся страсть Луи к деньгам, но потом она поняла, что за этим кроется осознание долга перед страной. Однажды он сказал, что если бы мог, то стал бы врачом. Он даже признался, что под руководством одного известного врача сумел стать бакалавром медицины, но ему пришлось забросить любимое дело из-за возросших государственных обязанностей.

Хорошо, что Мотавии приходится бороться за независимость, иначе они с Луи никогда бы не встретились. Впрочем — нет, скорее всего, встреча состоялась бы, все-таки они оба принадлежат к одному весьма узкому кругу, но он никогда бы не женился на ней. Он бы уже был женат на Элизе.

Имя этой женщины, вторгшееся в мысли, заставило Мелиссу вздрогнуть. Как слеп Луи! Неужели он не может разглядеть сущность графини под ее бархатной оболочкой? Впрочем, ее жесткость он может расценивать как силу, а ее амбиции считать проявлением патриотизма.

А может, это она слепа в своей любви к нему? Может его грызет жажда власти, и он готов пойти на все, лишь бы его страна вошла в число самых влиятельных Западных государств? Хотя вряд ли, тогда бы он избрал более легкий путь и попросил бы помощи Словении, войдя в Восточный блок и заставив тем самым считаться с собой страны Запада. Вместо этого он пошел по трудному, но благородному пути — принес в жертву своей стране личное счастье. Если он не обманывается по поводу месторождений, его план скорее всего исполнится. Но если он проиграет, он лишится всего, и трона в том числе. Неудивительно, что Элиза так настойчиво просит его принять помощь Красски прямо сейчас, тогда у него появится шанс остаться у власти хотя бы номинально. Интересно, каким способом она его убеждает? Мелисса почти увидела длинные белые руки графини, обвивающие князя.

Ревность оказалась слишком сильным чувством. Мелисса вскочила с постели, оделась и, пользуясь тем, что слуги еще спали, выскользнула на улицу.

На траве лежала роса, но Мелисса все же не решилась идти по дорожке: ее туфли слишком громко стучали по камню. Вместо этого она пересекла лужайку, раздвинула кусты, составляющие живую изгородь, вышла на соседнюю поляну и увидела Луи.

Он не заметил ее приближения, и она, вглядевшись в его лицо, поняла, что он очень печален. В черных брюках и облегающем свитере он был потрясающе красив, но уголки его прекрасного рта были опущены, а лицо исказила гримаса отчаяния. Вдруг он почувствовал, что не один, и резко обернулся. Его лицо сразу же приняло обычное выражение, и он, улыбнувшись, подошел к ней.

— Доброе утро, Мелисса. Рановато вы сегодня проснулись.

— Я не спала — так же, как и вы.

— Но я ведь встаю в шесть утра каждый день.

Ответ князя показал ей, как мало еще она знает о нем.

— А вы, похоже, принадлежите к тем людям, которые просыпаются только после шестой чашки кофе, — продолжил князь.

— Вы ошибаетесь, мне легко даются ранние подъемы. Правда, окончательно я просыпаюсь только к полудню, когда проголодаюсь.

— А зачем вы заставляете себя голодать?

— Если я стану есть, сколько захочу, я стану толстой, как шар.

— Не могу в это поверить, у вас слишком тонкая кость для этого.

Комплимент доставил Мелиссе удовольствие.

— А вы любите есть? — спросила она.

— Обожаю. Предпочитаю французскую кухню, но больше всего люблю настоящий английский пудинг.

— В самом деле?

— Истинная правда. Иногда я готов заложить душу за сливовый пирог. — Он неожиданно схватил ее за руку и потянул прямо в заросли кустарника. — Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.

Заинтригованная, она не сопротивлялась. Они пересекли поляну, перепрыгнули через ручей и оказались на небольшом лугу. Сквозь утреннюю дымку Мелисса разглядела, что на нем пасется прекрасная лошадь, рядом с которой, трогательно перебирая тонкими ножками, бегает жеребенок.

Мелисса подбежала к нему и обвила его шею руками, чувствую под пальцами мягкость его шерстки. Ее глаза наполнились необъяснимыми слезами. Похоже, что Луи тоже был растроган, когда он подошел к ней, в его глазах светилась нежность.

— Вы любите животных, — пробормотал он.

— Да, особенно детенышей.

— Человеческих тоже?

Она кивнула, и слезы еще сильнее полились из ее глаз, когда она поняла, что у нее никогда не будет детей от любимого человека.

— У вас будет много детей, — ласково сказал князь. — Уверен, вы станете им отличной матерью.

— Откуда вы знаете? — сумела она выдавить сквозь стоящий в горле комок.

— Вижу по вашим глазам.

Ей показалось, что он насмехается над ней, но взглянув на него, она не увидела и тени иронии. Жеребенок тоже поднял голову, и Мелисса неловко сделала шаг назад. Луи поддержал ее, но когда она восстановила равновесие, не убрал руку с ее плеча.

— Вы такая стройная, что даже жеребенок может сбить вас с ног, — сказал князь, ласково улыбаясь.

Их глаза встретились, и они одновременно поняли, что испытывают одни и те же чувства. Князь поцеловал ее в губы.

Голос разума твердил Мелиссе, что она должна сопротивляться, но вместо этого она обвила его шею руками.

Их тела сблизились, и князь обнял ее талию. Его губы становились все более требовательными, и по телу Мелиссы пробежала волна страсти. Ее целовал любимый мужчина, ее муж!

— Ты как жеребенок, — прошептал он, — такая же мягкая и доверчивая.

— Луи, Луи…

Внезапно он мягким, но решительным жестом освободился от ее рук и отступил на шаг назад.

— Извините, Мелисса. Я не должен был целовать вас. Я не имею права.

— Вы — мой муж.

Любовь лишила ее гордости, и она уже не могла контролировать свои слова. Но казалось, что князь не понял, что она почти объяснилась ему в любви.

— Вы слишком сентиментальны, Мелисса, — сказал он, нахмурившись.

— Вы говорите со мной, как с ребенком.

— Нет, что вы. Вы не ребенок, а прелестная девушка, которая готова лишиться свободы ради княжеского титула. — Его глаза наполнились болью. — Зачем вы это сделали, Мелисса? Зачем вы разрушили наши жизни?

Последний вопрос внезапно отрезвил ее, в ней снова проснулась гордость.

— Почему вы считаете, что я соблазнилась титулом? — холодно спросила она. — Быть может, я хотела именно вас. Вы ведь весьма красивы.

— Не говорите так. Это недостойно вас.

— А то, что я позволяла вам целовать себя, это тоже недостойно?

Он молча смотрел на нее, и его глаза ярко сверкали на побледневшем лице. Не дожидаясь ответа, она повернулась и побежала к дому. Он догнал ее на полдороги и схватил за руку, заставив остановиться.

— Не сердитесь на меня, Мелисса.

— Я вовсе не сержусь.

— Тогда простите, что я обидел вас.

— Вы не можете меня обидеть.

Он заглянул ей в глаза.

— Мне кажется, мы оба можем причинить друг другу боль. Но мне хотелось бы этого избежать.

— Я уже причинила вам боль, заставив жениться на себе.

— Мне было гораздо больнее, когда я понял, что ошибся в вас. Мне почему-то кажется, что вы играете в какую-то игру. — Он погладил ее руку. — Вы играете со мной, Мелисса?

Только благодаря воспитанию, полученному от дяди, Мелисса удержалась, чтобы не сказать правду. Вместо этого она промолчала.

— Скажите, вы вышли за меня по какой-то другой причине? — продолжал настаивать Луи.

— Как насчет любви с первого взгляда?

— Не надо шуток.

— Это правда, — просто сказала она. — Но вы все равно мне не поверите.

Он медленно отпустил ее руку. Князь явно был в замешательстве. Они дошли почти до самого дома, не проронив ни слова.

— Похоже, я ошибался в вас, — сказал наконец князь. — Вы все-таки прельстились титулом, как любая девушка.

Мелисса почувствовала разочарование и облегчение одновременно.

— Давайте хотя бы останемся друзьями, Луи. По крайней мере, это поможет вам спутать планы ваших врагов.

— Каких врагов?

— Красски.

— Враг — слишком сильное слово для него. Я не согласен с его политикой, но…

— Вам приходилось бывать в Словении?

— Еще нет, но в следующем месяце у меня запланирован официальный визит туда.

— Вы не говорили мне об этом.

— Приглашение пришло за день до нашей свадьбы. Я просто не мог выбрать время, чтобы сказать вам.

— Я тоже приглашена?

— Естественно, вы же моя жена.

— Тогда вам придется придумать объяснение, почему я не приехала. Я не собираюсь ехать в Словению.

— Но вы не можете отказаться, — сердито сказал князь. — Протокол требует…

— Скажите им, что я беременна, — перебила его Мелисса.

От изумления князь даже остановился.

— Но ведь беременность должна проявиться через несколько месяцев. Что мы им скажем тогда?

— Скажем, что была ложная тревога.

— Вы готовы солгать?

— Конечно, Ваше Высочество. В этом вопросе я не отличаюсь от других женщин. Ложь — наше оружие.

— Но в отличие от других женщин, вы признаете это, — рассмеялся князь.

— Это часть моего арсенала. Ничто так не обезоруживает, как честность.

— Да, — пробормотал князь. — Меня вы уж точно обезоружили.

 

Глава одиннадцатая

Утром в субботу Луи, несмотря на то, что планировал вернуться в столицу, предложил Мелиссе отправиться на пикник в горы.

Они решили обойтись без охраны и, оседлав лошадей, поехали в лес, покрывающий склоны окружающих гор. Мелисса не могла налюбоваться окрестностями: в ярком солнечном свете долины казались изумрудно-зелеными, а вдалеке, насколько хватало глаз, возвышались еще более величественные горные пики.

— Именно там мы станем добывать ископаемые, — сказал князь, когда они наконец спешились и привязали лошадей. — Алексей сказал, что проект постепенно набирает обороты.

— Вы каждый день разговариваете с ним?

— Да. Если бы не он, сюда бы частенько наведывался Клод.

— Я думала, что в наше время монархи больше не занимаются непосредственным управлением страной.

— Да, многие думают так же. Но сейчас моей стране как никогда нужна сильная власть.

— В вашем лице?

— Да. А потом меня сменит мой сын.

При этих словах Луи резко отвернулся, но Мелисса успела заметить тень, пробежавшую по его лицу. Опять вспомнил Элизу, раздраженно подумала она.

Интересно, какой будет его реакция, если она признается, что сама хочет родить ему сына? Вчера он сумел остановить всплеск страсти, охвативший их обоих, но это вовсе не значит, что так будет всегда. Блеск бриллианта на обручальном кольце напомнил ей, что она жена этого человека. Как можно признаться в любви тому, кто считает свою жену не более, чем тяжелым, хотя и необходимым бременем? Нет, она слишком горда для этого.

Обернувшись, Мелисса с удивлением увидела, что князь стоит прямо у нее за спиной, протягивая стакан с какой-то непрозрачной жидкостью кремового цвета.

— Что это? — спросила она.

— Наш национальный напиток. Считается, что он способствует выполнению желаний.

— В нем есть алкоголь?

— Я не собираюсь напоить вас, а потом соблазнить, — усмехнулся князь.

— Да уж, этого я точно могу не бояться, — сказала Мелисса и, взяв стакан, осторожно отхлебнула. Жидкость оказалась терпкой, но сладкой.

— Хотя идея неплохая, — сказал князь, глядя прямо в ее глаза.

— Какая идея? — не сразу сообразила Мелисса.

— Соблазнить вас.

Ее сердце сильно забилось.

— Мне кажется, вы потом будете жалеть об этом, Луи, — тихо сказала она. — Или вы считаете, что мужчины имеют право на многоженство?

По тому, как изменилось его лицо, она поняла, что князь вспомнил Элизу.

— Все мужчины многоженцы, пока не влюбятся по-настоящему, — сказал он и, забрав из ее рук опустевший стакан, поставил его в корзину для пикника.

Не глядя в ее сторону, Луи опустился на траву. Он сердился на самого себя. Что заставляет его вести себя столь опрометчиво? Почему он не может сдержать внезапно появившееся желание? Неужели он способен утратить над собой контроль при одном виде стройной фигурки и красивого лица? Луи вспомнил вчерашний вечер. Ему пришлось сильно сжать руки в кулаки, чтобы не выдать охвативших его чувств. Он не должен так вести себя с женщиной, которая знает, что он любит другую. А ведь он в самом деле любит Элизу. Князь попытался воскресить в памяти ее образ, но с удивлением обнаружил, что это ему не удается.

Он недоуменно покачал головой. Ведь он любил Элизу с того самого дня, когда покойный граф впервые представил ее ко двору. Какой фурор произвела она своим появлением, и как быстро стала лидером наиболее яркой и веселой части придворных. Устраиваемые ею приемы и вечеринки вскоре стали настолько модными, что виднейшие аристократы считали за честь получить на них приглашение. Он, как и многие мужчины, сразу же постарался завоевать ее расположение, но, в отличие от других, ему это удалось. Позже она призналась, что сразу же влюбилась в него, и он ни разу не задался вопросом, что было бы, если бы он не был князем.

Он многому научился от Элизы. Она сильно отличалась от других девушек при дворе. Многие из них тоже были недурны собой, но их настолько строго опекали, что даже его положение не помогало избавиться от специальных нянек, призванных оберегать честь своих подопечных. Но когда дело касалось замужней женщины, мотавские блюстители нравственности по традиции закрывали глаза. В конце концов, раз уж у женщины хватило ума выйти замуж, значит она сможет позаботиться о себе сама. И Элиза никогда ни на кого не полагалась. Она всегда добивалась всего сама: будь то престарелый граф, способный ввести ее в свет и подарить состояние, или молодой красивый князь, ее государь. Какими же чарами нужно обладать, чтобы заставить его пренебречь явным недовольством самого близкого ему человека — его бабушки?

Князь посмотрел на Мелиссу. Она стояла к нему боком, и ее прекрасный профиль вырисовывался на фоне ясного неба. Она похожа на девочку, в который раз подумал Луи, но обладает очень острым умом. Поначалу она показалась ему слишком самоуверенной. Еще одна избалованная богачка, подумал он тогда. Но сейчас он понял, что ошибался. Даже если бы она была нищей, она никогда бы не стала никому подчиняться.

Ему нравилось просто говорить с ней. Она старалась по возможности не касаться вещей, которые, как ей казалось, ему неприятно обсуждать. Но тем не менее, именно благодаря ей, он окончательно принял на себя роль монарха. До недавнего времени он всерьез подумывал об отречении, но сейчас знал, что если сделает это, то не сможет избавиться от чувства вины. Сейчас он был твердо уверен в своих силах и останется на троне, пока народ Мотавии нуждается в нем.

Надо же, вдруг подумал князь, как далеко ушли его мысли. Как же все-таки быть с Элизой? Мысль о ней не давала ему успокоиться. Все-таки нечестно по отношению к Мелиссе поддерживать связь с другой женщиной. Хотя какое ей дело? Они поженились по причинам весьма далеким от любви.

Он неожиданно вспомнил, с какой готовностью ответила вчера Мелисса на его поцелуй. Она могла сколько угодно твердить, что вышла за него только ради титула, но все же его что-то тянуло к ней. И это не просто физическое желание, иначе он испытывал бы подобное к любой более или менее привлекательной женщине.

Он женился на Мелиссе только ради денег Бентонов, а теперь, похоже, все равно придется обращаться к Красски. Еще сто миллионов фунтов. Конечно, Бентон Груп потянет и не такие расходы, но зачем им рисковать, вкладывая довольно большую даже для них сумму в маленькую страну. А вот Словения готова на это, ведь она одновременно приобретает практически неограниченное влияние в Мотавии. Если бы он только мог обратиться за помощью к Англии! Но однажды он пытался сделать это и наткнулся на твердый отказ.

— Мы дадим вам помощь только в том случае, — сказал ему тогда английский министр иностранных дел, — если вы открыто заявите о вашей ориентации на Западные страны. В противном случае будет казаться, что мы пытаемся вас купить.

— А если я сделаю, как вы просите, то покажется, что вы уже купили меня!

Министр улыбнулся.

— Тогда мы по, крайней мере, будем знать вашу позицию. А сейчас вы похожи на жонглера.

— Я не смогу заявить о приверженности Западу. Оппозиционная партия ориентируется на Словению, и они пойдут на все, вплоть до революции.

— Если вы не рискнете, мы не сможем вам помочь. Вообще-то Луи почти был готов пойти на риск, но Элиза сумела повлиять на него, и он решил поступить в соответствии с соглашением, заключенным между Генри Бентоном и князем Пьером. А результатом стала его женитьба на Мелиссе.

Он вскочил на ноги и подошел к ней. Она стояла неподвижно, как изящная статуэтка, но когда он положил ей руки на плечи, то ощутил теплоту ее кожи. Он не мог объяснить даже самому себе, зачем он обнял ее. Что в ней заставляет его чувствовать себя так, будто они знакомы уже много лет?

— С вами так легко, Мелисса, — тихо сказал он. — Все вопросы уходят куда-то сами собой.

— Просто я стараюсь принимать вещи такими, какие они есть.

— Я только что решил поступать точно так же.

Она рассмеялась.

— Это признак мудрости. Давайте присядем, Луи, и вы что-нибудь расскажете мне.

— Еще одну сказку из истории моей страны? Вы интересовались Мотавией раньше?

— Нет.

Он присел на траву рядом с ней и почти час рассказывал об истории Мотавии. Затем они, оседлав лошадей, отправились дальше в горы и через некоторое время достигли небольшого домика, спрятанного среди скал. У него было только три стены, а четвертая представляла собой склон горы, из которой струился родник и падал в красивую каменную вазу. Обстановка была самой незатейливой: кровать, несколько стульев, простой стол и шкаф, наполненный посудой.

— Неужели это твой домик?

— Нет, Алексея. Иногда он приезжает сюда ненадолго, чтобы поохотиться на птиц.

— Он убивает птиц? — Мелисса казалась такой рассерженной, что Луи не мог удержаться от улыбки.

— Нет, он охотится на них со специальной камерой. Он неплохой орнитолог. Никогда не говори с ним о птицах, иначе он заговорит тебя до смерти.

— Я люблю птиц. Надо будет попросить Алексея показать несколько своих фильмов. Они хорошо у него получаются?

— Да, Би-Би-Си охотно показывает их. Если хочешь, мы сможем посетить в городе питомник.

— Я не люблю, когда птицы томятся в клетках.

— Тогда мы поедем туда и выпустим их на волю.

Она горько усмехнулась.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил князь.

— Луи, ты никогда не задумывался, что твой дворец — такая же клетка для меня?

В ее глазах блестели слезы.

— Не надо плакать, — тихо произнес Луи и подойдя к ней, положил ее голову себе на грудь. Он гладил ее по голове, как маленькую девочку, пытаясь успокоить.

— Мы выпустим птиц, как только вернемся домой, — повторил он.

— Они все равно не станут свободными.

— Почему?

— Потому что питомник — единственный дом для большинства из них. Твоя бабушка сказала мне, что многие птицы родились в нем.

— Но почему ты сравниваешь себя с ними, у тебя же есть дом, в который ты можешь вернуться.

— Я говорю чепуху, — сказала она сквозь слезы.

— Не обращай внимания.

Она попыталась освободиться, но он не разжал объятья.

— Мелисса, — прошептал он. — Ты не птица в клетке. Ты вольна покинуть меня, как только захочешь.

— Я не могу, — Мелисса уткнулась ему в плечо и разрыдалась.

Внезапно князь подхватил ее на руки, отнес на кровать и сам прилег рядом.

— Мелисса, — прошептал он. — Не плачь.

Он больше ничего не смог сказать, потому что она обняла его за шею и их губы слились в поцелуе. Слова стали не нужны, за них говорили их руки и тела.

Мелисса проснулась первой. Сперва она не могла понять, где находится, но потом все вспомнила. Рядом с ней спал Луи, его лицо казалось совсем мальчишеским. Красивые чувственные губы, прямой тонкий нос и высокий лоб, который пересекала морщинка. Его волосы, цвета темного золота, разметались по подушке, и она вспомнила, как впервые ощутила их мягкость на своей груди.

Почему он овладел ею здесь, в маленьком домике, затерянном в горах? Роскошные кровати в доме не идут ни в какое сравнение с этой узкой деревянной лежанкой, да и сама она выглядела не лучшим образом в джинсах и простенькой блузке.

Она оперлась на локоть, и это движение разбудило Луи. Он медленно приоткрыл глаза и посмотрел на нее наивным взглядом ребенка. Но вот в них появилось осмысленное выражение: он тоже все вспомнил. Мелисса ждала, что он обнимет ее, но вместо этого князь отвернулся, сел на кровати и, склонив голову, пробормотал какие-то извинения.

Почему он извиняется? Что постыдного они совершили? Или он опять вспомнил Элизу?

— Не стоит извиняться, — сухо сказала Мелисса. — Половина вины за случившееся лежит на мне.

— Не надо использовать слово "вина".

Он обошел кровать и сел рядом с ней. Ей пришлось напрячься и отодвинуться, чтобы не броситься ему на грудь.

— Не бойтесь меня, Мелисса, — сказал князь, расценив этот жест как проявление страха. — Я больше не притронусь к вам.

— Я и не боюсь.

— Но вы были девственницей.

Она покраснела, и князь, окончательно смешавшись, принялся бормотать:

— Я не знаю, что на меня нашло. Вы так плакали… Вы были похожи на… на…

— Пожалуйста, — сказала она ломким голосом. — Постарайтесь обо всем забыть. Я уже забыла.

Он посмотрел на нее, будто собираясь что-то добавить, но она подняла руку в жесте, призывающем к молчанию. Луи встал и вышел из домика.

Она медленно оделась. Ее кожа еще чувствовала тепло его прикосновений, грудь была переполнена желанием. Ей до боли захотелось обнять его, услышать, как он бормочет ей на ухо милые глупости. Господи, как она ненавидит себя за эту слабость. Она вскочила на ноги и вышла следом за ним.

Холодный воздух охладил ее горящие щеки. Налетевший ветерок, забравшийся ей под блузку, напомнил ласковые пальцы Луи. Великий Боже, неужели теперь все будет напоминать ей об этом дне?

— Если мы уедем прямо сейчас, мы сможем вечером улететь в столицу, — услышала она голос Луи. — Вертолет ждет нас.

— Это по-королевски.

— Неужели Бентон Груп не имеет собственного вертолета?

— Нет, обычно мы используем для путешествий реактивные лайнеры, — Мелисса одним махом вскочила на лошадь, не дожидаясь его помощи.

— Ты все еще сердишься на меня? — спросил он, схватив ее лошадь под уздцы.

— Нет, Луи. Давай больше не будем говорить об этом. Я хочу забыть случившееся.

— Я не предохранялся, — неожиданно грубо сказал он. — Ты знаешь об этом?

Она кивнула. Даже если бы от этого зависела ее жизнь, она не смогла бы вымолвить ни слова. Луи отпустил поводья, и она послала лошадь в галоп.

Он быстро догнал ее, и они молча доехали до дома.

Позже, когда все было готово к отъезду, Мелисса решила напоследок зайти в гостиную. Вряд ли она когда-нибудь снова увидит эту комнату. Она не собиралась возвращаться туда, где закончился ее брак, так и не успев толком начаться.

Уже опустились сумерки, когда они поднялись в вертолет. Он сразу же стартовал и помчался к столице. Обратная дорога показалась Мелиссе гораздо короче — ничто так не сокращает путь, как невеселые мысли, а ей было о чем подумать. Как глуп Луи, если по-прежнему думает, что она вышла за него только из-за титула. Ей не нужно никого, кроме него, а ему нужна Элиза.

 

Глава двенадцатая

По возвращении во дворец Мелиссе пришлось поселиться в княжеских покоях. Они состояли из двух спален, к каждой из которых примыкали две ванные комнаты и гостиные, большого салона, где можно было принимать близких друзей, и небольшой столовой с кухней, которая напомнила Мелиссе личную кухню князя в охотничьем домике. Там тоже стояло современное оборудование, среди которого выделялся огромный холодильник, под завязку набитый различными деликатесами.

Развлекался ли он в этих покоях с Элизой? Мелисса не могла избавится от этой мысли. Ревность — страшное чувство, подумала она, рассеянно слушая, как Луи рассказывает ей о заведенных здесь порядках.

— Но ведь мы редко будем пользоваться кухней, не так ли? — спросила она его. — У нас не так много друзей. У меня их совсем нет.

— Но ведь когда-нибудь появятся.

— Среди придворных? Нет, я никогда не приближаю к себе подхалимов.

— Но ведь среди них тоже встречаются вполне достойные люди. Например, Фиби — жена Алексея. Она просто очаровательна, как и две ее сестры.

— Думаю, с ними я смогу подружиться, — задумчиво сказала Мелисса, вспомнив задорную Фиби и двух ее взбалмошных сестер. Они ей сразу понравились. Ей придется обзавестись друзьями, ведь впереди годы жизни в этом дворце, и вряд ли Луи станет уделять ей много внимания. Ей этого и не хотелось. Даже когда она просто находилась рядом с ним, она с трудом владела собой.

— Какие у меня будут обязанности? — спросила она.

— Ваша фрейлина будет присылать вам список каждые три месяца. Кстати, в ближайшее время вы будете заняты. Планируется посещение нескольких фабрик и больниц. И еще, вам придется стать президентом местного отделения Красного Креста. Пока этот пост занимает бабушка, но…

— Она больше не может?

— Да. И дело не в ее возрасте, просто на этом посту должна быть жена правящего монарха. Фиби объяснит вам все поподробнее. Кстати, как вы смотрите, если она и сестра Алексея станут вашими фрейлинами?

— А как насчет Элизы?

У него буквально отвисла челюсть.

— Это не смешно, Мелисса.

— Я просто пыталась облегчить вашу задачу. Мне казалось, что вы сами хотите это предложить. Но она в любом случае будет каждый день появляться при дворе, не так ли?

— Естественно, — сухо ответил он. — Но вас это не касается.

— Просто, я бы меньше волновалась, если бы она жила во дворце, — едко сказала Мелисса и, резко повернувшись, вышла из комнаты.

Следующие две недели пролетели на удивление быстро. Ей чуть ли не каждый день пришлось посещать больницы, школы, дома престарелых, многие из которых располагались достаточно далеко от столицы.

Ей пришлось устроить официальный прием в качестве нового президента Красного Креста. На нем присутствовали жены аккредитованных в Мотавии послов. К удивлению Мелиссы, на приеме развернулась подспудная, но недвусмысленная борьба за ее расположение. Особенно старались жены Красски и американского посла. Мелисса сочла это еще одним подтверждением выгодного стратегического расположения Мотавии.

Мелисса вовсю старалась соответствовать своей новой роли жены правящего монарха и была польщена, когда Фиби, придя к ней как-то на обед вместе с Алексеем, заметила это.

— Вы так ловко справились с женой Красски на том приеме, — сказала Фиби. — Иногда она становится просто назойливой.

— К счастью, я заметила группу англичан, — пояснила Мелисса, — и когда подошла к ним, они сразу же меня окружили. Мадам Красски просто не смогла ко мне пробиться.

Алексей усмехнулся.

— Я, кажется, видел ее. Она постоянно окружает себя женщинами, которые готовы хихикать по любому поводу и носят шляпы с перьями.

— У нее было самое большое перо на шляпке, — заметила Мелисса. — Честно говоря, она выглядела просто отталкивающе.

— Большинство женщин выглядят отталкивающе по сравнению с вами, — сказал Конрад Толкин.

Конрад был другом Луи и лишь недавно вернулся из Америки. Как выяснила Мелисса, он считался в Мотавии ведущим невропатологом. "Не он ли привил Луи любовь к медицине?" — подумала она, впервые встретившись с Конрадом. Он казался человеком, способным уговорить любого. Сегодня она видела его третий раз, и надо сказать, ей нравилась его компания. Он много ездил по свету и оттого казался почти иностранцем на фоне своих соотечественников.

— Впервые слышу, как Конрад отпускает комплименты женщинам, — улыбнулся Луи.

— Красота Ее Высочества может затмить кого угодно, — ответил врач. — Исключая Фиби, разумеется.

— Вы чересчур тактичны, — рассмеялась Фиби. — Красота Ее Высочества уже прогремела на всю Мотавию.

Мелиссе до сих пор казалось странным, что ее называют в третьем лице. Конечно, это привилегия монархов, но создавалось впечатление, что ее присутствие просто не замечалось.

Увидев ее смущение, Конрад сменил тему. Позже, когда обед закончился и они перешли в гостиную, он снова сел рядом с ней. Мелиссу очень интересовало, знает ли он, что ее брак с Луи — не более, чем фарс, но спросить она, конечно, не могла. Они с Луи были близкими друзьями уже много лет, но, возможно, он по каким-то причинам не счел возможным поведать Конраду об истинной причине его женитьбы. Но тут открылась дверь, и в комнату вошла графиня Брин. Одного взгляда на Конрада было достаточно, чтобы понять, что он все знает.

Мелисса впервые встретилась с графиней после медового месяца. Как ни странно, она вспомнила именно тот, последний день, когда она первый и последний раз делила с Луи постель. Ее охватила непроизвольная дрожь, так что Конраду пришлось взять ее за руки.

— Вы не знали, что Элиза придет сегодня?

— Нет… Должно быть, Луи забыл сказать мне.

— Или просто решил не говорить, — с присущей ему прямотой ответил Конрад. — Я люблю вашего мужа как брата, но ему не мешало бы научиться обращаться с такими женщинами, как Элиза.

— Не будем об этом, — в голосе Мелиссы ясно слышалась боль.

— Однажды вам все равно придется столкнуться с этим лицом к лицу. Впрочем, я согласен, сейчас не время для подобных разговоров.

Он поднялся, когда Элиза подошла к ним. В черном шелковом платье, алмазном ожерелье и таких же алмазных серьгах, она казалась Королевой Ночи.

— Простите мне мое опоздание, Ваше Высочество, — сказала она низким голосом, — но я только час назад прилетела из Парижа и нашла дома приглашение от Луи.

Не успела Мелисса ответить, как к графине подошел Луи, и они рука об руку отошли в дальний конец комнаты. Мелисса, вздохнув, повернулась к Конраду, надеясь, что никто не заметит ее состояния. Только что ее любимый мужчина и законный муж на глазах у всех предпочел ей другую женщину.

Отсюда нельзя было услышать их разговора, но до Мелиссы иногда доносился смех, и одного взгляда на их улыбающиеся лица было достаточно, чтобы понять, что они наслаждаются обществом друг друга.

К полуночи вечеринка подошла к концу, и Луи, подойдя к Мелиссе, пробормотал, что проводит Элизу до машины. Мелисса заметила, что Алексей и Фиби обменялись быстрыми взглядами, но ни один из них, конечно же, не проронил ни слова.

— Не забывайте, у вас тоже есть власть, — сказал ей Конрад, когда Луи вышел. — Элиза может командовать его сердцем, но вы должны заставить его быть лояльным по отношению к вам.

— Это вовсе не просто.

— Любить вообще не просто.

— При чем тут любовь?

— Но ведь вы любите Луи. Вы по особому смотрите на него, вздрагиваете всякий раз, когда он проходит мимо. Но не бойтесь, похоже, кроме меня, никто не догадался.

— Ошибаетесь. Фиби и Алексей все знают. Больше никто. Хотя это слабое утешение.

— Поговорите об этом с Луи, — сказал врач, целуя на прощание ее руку. — Ему необходимо напомнить, что такое обязанности.

Проводив гостей, Мелисса направилась в спальню. Она была слишком взвинчена, чтобы спать и, накинув халат, принялась мерить комнату шагами. Помимо воли она прислушивалась, не послышатся ли шаги Луи. А вдруг он уехал с Элизой? Но вот она услышала, что князь идет по коридору и, даже не успев осознать, что она делает, выскочила из спальни и окликнула его.

Если он и удивился, то сумел это скрыть. Выглядел он неважно. Казалось, из него ушли все жизненные силы. Видимо, он плохо спит, подумала Мелисса, и по ночам мечтает о графине.

— Я не предполагала, что вы посмеете пригласить свою любовницу в наши апартаменты, — сухо сказала она.

— Что в этом такого? Графиня входит в число придворных.

— Я хочу, чтобы это прекратилось.

— Почему? — князь равнодушно пожал плечами.

— Мне казалось, что мы все обсудили перед свадьбой.

— Тогда пусть ее визиты будут связаны только с официальными обязанностями, — взорвалась Мелисса. — Не ждите, что я с радостью буду встречать ее на обедах, которые устраиваются для близких друзей. Я — ваша жена и могу рассчитывать на уважение.

— Не я выбрал вас в жены.

— Так или иначе, но я — ваша жена!

— Во имя… — Луи прикусил губу. Он понял, что не сможет сказать это вслух. Внезапно по ее телу прокатилась горячая волна: она вспомнила тот единственный раз, когда они были вместе. Она часто слышала, что девушка, теряя девственность, не может получить удовольствие, но с ней все было по-другому. Луи был так нежен и так хорошо понимал требования ее тела, что ей казалось тогда, будто они спят вместе много лет.

— Вы правы, Мелисса, — неожиданно согласился князь. — Элиза больше не войдет в наши апартаменты. Но я не могу запретить ей появляться во дворце.

— Надеюсь, она сама захочет держаться подальше. Не хочет же она, чтобы пошли слухи?

— Конечно, хочет! А как бы вы поступили на ее месте?

— Мне трудно ответить на ваш вопрос. Я не знаю, как она к вам относится.

— Она — моя возлюбленная, — сухо сказал князь. — Каких чувств вы от нее ждете?

Не говоря ни слова, Мелисса повернулась и вошла в спальню.

Вскоре подошло время официального визита в Словению. Неожиданно Луи согласился оставить Мелиссу в Мотавии. Она не знала, какие объяснения он предоставил, но казалось, что словенцы удовлетворены ими. Посол Словении посетил ее вечером перед отъездом.

— Надеюсь, вы сможете поехать, когда Его Высочество в следующий раз окажет нам честь, — сказал он.

Она дала осторожный, ничего не значащий ответ. Хотя Мелисса и не была искушена в дипломатии, ей помогли уроки дяди. Тот отлично умел хранить молчание.

— Лучше всего позволить людям говорить, — говорил Генри Бентон. — А ты просто улыбайся в ответ. Тогда они прочтут в твоей улыбке то, что им нужно.

Красски уехал сразу после обеда, который Луи давал в апартаментах княгини Елены, расположенных в противоположной части дворца. Старая княгиня еще жила во дворце, и Мелисса любила заходить к ней в гости. Казалось, она окуналась в прошлое: на стенах висели фотографии родителей Луи и его тети, под стеклом специального шкафчика хранились награды князя Пьера и стояла мебель из давно ушедших времен.

Но ум княгини все еще был весьма остер, и она неизменно расспрашивала Мелиссу о происходящих при дворе событиях. В тот вечер, когда гости разъехались, княгиня, конечно же, завела разговор о предстоящем визите ее внука в страну, которую она всегда считала вражеской.

— Как продвигается твой проект? — спросила она, когда они уже собрались уходить.

— Уже начато строительство нескольких шахт, — ответил Луи. — И еще… Кажется, потребуется больше денег, чем мы предполагали.

— Насколько больше?

— Пока не знаю.

Мелисса по каким-то неуловимым признакам в его поведении догадалась, что он лжет. А когда они вернулись в свои апартаменты, Луи попросил уделить ему несколько минут для разговора.

Они прошли в салон, и она молча ждала, когда он начнет говорить.

— Похоже, инженеры ошиблись в расчетах, — наконец выпалил он.

— Насколько?

— На сто миллионов фунтов, возможно больше. — Он скрестил руки на груди. — Так что наш брак оказался пустой затеей. Ваша компания все равно не захочет вкладывать такие деньги. Риск слишком велик.

Мелисса принялась размышлять. Конечно, если бы дело касалось только ее компании, она, почти наверное, отказала бы. Но за ней стоит английское правительство, и кто знает, возможно, они готовы выложить такую сумму. Надо посоветоваться с сэром Дональдом, решила она.

— Я свяжусь с Кальвином Клементом, — сказала она наконец. — К вашему возвращению из Словении я смогу дать определенный ответ.

— Все совпало довольно удачно. Во время визита я смогу намекнуть им, что готов принять их помощь.

— Но вы же уже отказались.

— Тем скорее они ухватятся за такую возможность.

— А почему бы вам не попросить помощи у английского правительства? — помедлив, спросила Мелисса.

— Оппозиционная партия устроит переворот.

— И вы потеряете трон? — Она посмотрела ему в глаза. — Неужели единственное, что вас тревожит, это ваша личная власть?

— Пока я у власти, я могу влиять на события.

— Вы обманываете самого себя!

Он вздохнул и отвернулся.

— Если бы я только знал, что будет лучше для моей страны, — глухо сказал он.

Она поняла, что он не ждет ответа, да она и не могла его дать. Восток или Запад. Какой бы путь он ни предпочел, ему придется самому делать выбор.

— Я поговорю с Клемми, — повторила она.

Он пожал плечами, а потом неожиданно подошел к ней и взял ее за руку.

— Я улетаю на рассвете. Давайте попрощаемся сейчас.

— До свидания, Луи. — Она осторожно высвободила руку. Его прикосновения так взволновали ее, что она сказала первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать. — Как вы объяснили Красски мое отсутствие?

— Вы сами придумали объяснение.

Казалось князь хотел добавить что-то еще, но вместо этого, взмахнув рукой, вышел из комнаты.

Мелисса спала беспокойно, и ее разбудили звуки княжеского кортежа, отбывающего в аэропорт. Она немедленно встала с кровати и оделась. Ей нужно срочно поговорить с сэром Дональдом, а для этого придется ехать в посольство Англии. Он предупреждал, что ее телефон может прослушиваться.

Вскоре она, выскользнув из боковой двери дворца, приехала в посольство. Выслушав ее, посол пообещал отправить сэру Дональду шифровку.

— Куда мне прислать ответ, во дворец? — спросил он.

Она кивнула:

— Пожалуйста, позвоните мне немедленно, как только что-нибудь выяснится.

Время текло очень медленно, и Мелисса, чтобы скрасить ожидание, решила пообедать в компании княгини Елены. Та завела разговор о делах давно минувших дней, и Мелисса слушала ее в пол-уха. Но вскоре разговор зашел о Луи, и Мелисса прислушалась повнимательнее.

— Я надеялась, что со временем вы станете близки, — сказала княгиня, — но ваши отношения остаются натянутыми. Луи переживает из-за вас.

Если бы княгиня употребила другое слово, Мелисса возможно и промолчала бы. Сердится, злится, ненавидит — все что угодно, только не переживает.

— Поверьте, я знаю, что говорю, — ответила княгиня на ее возражения. — Я хорошо знаю своего внука. Он ведет себя так, будто играет роль.

— Мы оба играем роли. Нам приходится показывать, что мы нравимся друг другу.

— Мне кажется, что он вам действительно нравится.

Темные глаза старухи внимательно смотрели на нее, но Мелисса решила не отвечать. Что толку рассказывать кому-то о своей любви к Луи. Она просто сменила тему разговора, и княгиня сделала вид, что ничего не заметила.

День только перевалил за середину, когда она вернулась к себе. Ей было одиноко без Луи. Он не часто баловал ее своим вниманием, но сама мысль о том, что он рядом, наполняла ее каким-то болезненным удовольствием. Она попробовала читать, слушать музыку, но не могла ни на чем сосредоточиться. Ее мысли крутились вокруг единственного человека — Луи. Где он сейчас, что делает, принял ли он решение обратиться за помощью к Красски? И тут зазвонил телефон — посол просил ее немедленно приехать.

Войдя в посольство, она с удивлением обнаружила, что там ее ждут сэр Дональд и ее верный Клемми собственной персоной. Не успела она расцеловать на радостях адвоката, как министр перешел к делу.

— Считаете ли вы, что князь поехал в Словению единственно с целью просить о финансовой помощи? — спросил сэр Дональд.

Она покачала головой:

— Нет, я так не думаю. Визит был запланирован задолго до того, как выяснилось, что потребуются дополнительные средства. Луи спрашивал меня, может ли Бентон Груп удвоить финансирование, но я не могла ему ответить, не посоветовавшись с вами. Поэтому он собирался намекнуть Красски, что может принять его помощь.

— Сейчас я не готов ответить: мне надо сперва обсудить этот вопрос в правительстве. Но политические условия изменились. Похоже, мы больше не будем поддерживать князя.

Новость шокировала Мелиссу, но она постаралась это скрыть.

— Почему вы изменили ваши планы? — спросила она ровным голосом.

— Видите ли, существует вероятность, что князь все равно станет ориентироваться на Словению при решении политических вопросов.

— Тогда я сама профинансирую проект. Для этого придется продать мой пакет акций Бентон Груп, но…

— Вы не сделаете этого, — перебил ее Кальвин Клемент. — Если князь станет марионеткой в руках Красски, вы не сможете оставаться здесь.

— Станет или нет — еще не известно. Я готова рискнуть. — Мелисса повернулась к сэру Дональду. — Вы ведь не будете мне мешать?

— Нет. Но я согласен с мистером Клементом, что вы поступаете опрометчиво. — Помедлив, он добавил: — Я освобождаю вас от вашего слова. Теперь вы можете оставить князя, когда захотите.

— Я никогда этого не захочу, — отрезала Мелисса.

— Девочка моя, — сэр Дональд был растроган. — Извините меня, если сможете.

В ответ она лишь пожала плечами. Когда она вышла, Кальвин Клемент выбежал за ней, чтобы попытаться уговорить изменить решение.

— Он не сможет оставаться нейтральным, — говорил адвокат. — Если страна останется бедной, начнется бунт, и тогда Красски придет и «спасет» князя, а если Мотавия станет богатой, то Красски ее просто завоюет. Поймите, Мелисса, деньги решают далеко не все. Князь должен обладать мужеством и стойкостью, чтобы суметь удержаться у власти.

— Клемми, он пока сам не знает, как ему поступить. Я просто хочу выиграть для него время.

— От него все равно ничего не зависит. Решения тут принимает народ Мотавии.

— По крайней мере, они имеют право надеяться, что их государь сделает для них все возможное.

— Тогда я надеюсь, что он примет правильное решение.

— Я тоже, — сказала Мелисса. — Ох, Клемми, как я на это надеюсь.

 

Глава тринадцатая

В тот вечер по телевизору показывали отбытие князя в Словению, и Мелисса решила посмотреть передачу вместе с княгиней Еленой. Луи, как всегда потрясающе красивый, шел вдоль строя солдат, стоящих в почетном карауле. Рядом с ним шел Красски. Он походил на сытого кота, и Мелисса не удивилась бы, если бы услышала в динамиках его мурлыканье.

Рядом с Луи шли Алексей и Фиби: по протоколу князя должны были сопровождать в поездке виднейшие придворные. Мелисса чуть было не пожалела, что отказалась ехать. Все-таки, интересно было бы взглянуть на страну, о которой столько слышала, но еще ни разу не видела.

Камера дала общий план, княгиня Елена вскрикнула, и Мелисса, вглядевшись в экран, увидела в свите князя грациозную фигурку Элизы. Она шла совсем рядом с Луи и вошла в самолет следом за ним.

Не в силах совладать с собой, Мелисса вскочила и выключила телевизор. Как мог Луи взять с собой графиню, ведь он обещал соблюдать приличия?! Неужели он не понимает, что теперь не избежать сплетен? Неужели так трудно ограничиться посещением Элизы у нее дома? И, все-таки, князь взял графиню с собой, и этот поступок был столь же глупым, сколь и жестоким.

— Вы не знали, что Элиза поедет с ним? — спросила княгиня.

— Нет. Мы с Луи договорились не обсуждать его частную жизнь.

— Это глупо. Вам следует настоять, чтобы эта женщина не появлялась больше при дворе.

— К сожалению, я не могу этого сделать. Дядя научил меня, что если хочешь что-то потребовать, за тобой должна стоять сила.

— Но у вас есть эта сила. Луи послушает вас, если вы захотите.

— Как я могу повлиять на него? Разве только пригрозить чем-нибудь, но тогда он меня еще больше возненавидит.

Внезапно на глаза набежали слезы, и Мелисса отвернулась. Она не хотела, чтобы княгиня Елена видела их. Надо же, как иногда поворачивается судьба, подумала Мелисса, чуть больше двух месяцев назад увидела человека и вот уже плачет из-за него.

— Так что вы собираетесь делать? — услышала она голос княгини.

А ведь она ничего не знает ни о визите сэра Дональда, ни об изменениях в английской политике по отношению к Мотавии, внезапно вспомнила Мелисса. Стало быть, ее вопрос относится только к их с Луи взаимоотношениям. Но пока Элиза может влиять на Луи так, как этого хочет Красски, от их отношений зависит будущее этой страны.

— Вряд ли я что-нибудь могу сделать, — ответила Мелисса. — Остается надеяться, что однажды у князя откроются глаза, и он увидит истинное лицо графини.

— Если это случится не скоро, он разрушит свою жизнь, да и вашу тоже.

Не в силах ответить из-за стоящего в горле комка, Мелисса лишь махнула рукой. Старая княгиня тут же сменила тему и заговорила о предстоящем приеме, который устраивает французский атташе по поводу приближающегося дня ее двадцатичетырехлетия.

Мелисса вернулась в свои апартаменты около девяти, и ей тут же доложили о том, что приехал мистер Клемент. Он только что отобедал с Конрадом Толкиным. Как оказалось, они познакомились несколько лет назад, когда невропатолог лечил одного из сотрудников фирмы. Не успел он войти, как Мелисса поинтересовалась, насколько успешно продвигается продажа ее акций. Адвокат тяжело опустился в кресло напротив нее.

— Такие вещи не делаются за один вечер, — сказал он.

— Не тяни, Клемми. Я собираюсь дать эти деньги Луи, хочет он того или нет.

— Что ж, деньги ваши, поступайте как хотите, — тихо сказал Кальвин Клемент.

— Так сделай это поскорее!

Она вскочила, не в силах усидеть на одном месте. Одна только мысль занимала ее: Элиза сейчас рядом с Луи. Она готова пожертвовать ради него всем, а он проводит время с другой женщиной. Возможно, они прямо сейчас занимаются любовью!

— Сэр Дональд уже уехал в Лондон? — спросила Мелисса, просто чтобы не молчать.

— Еще нет.

— Почему?

— У него здесь остались кое-какие дела, — туманно ответил адвокат. — Он очень переживает, что ваш брак не привел к желаемым результатам.

— Надо же, «переживает», — горько сказала Мелисса. — Плевать мне на результаты, этот брак связал меня с человеком, который только и ждет, чтобы избавится от меня!

Позже, уже лежа в постели, Мелисса думала о том, что ей придется уехать в Англию, если Луи во время поездки договорится с Красски.

— Я не стану ждать, пока он попросит меня убираться, — прошептала она, глядя в темноту широко открытыми глазами, полными слез. — Если он настолько глуп, что послушает Элизу, он недостоин моей любви!

Но сердцу не прикажешь, и Мелисса понимала это. Уткнувшись в подушку, она разрыдалась от обиды и отчаяния.

Луи вернулся в столицу в пятницу к вечеру. Никто не предложил ей отправиться встречать его в аэропорт — возможно потому, что придворные поверили в ее мнимое недомогание, а может быть, все решили, что теперь их с князем ничто не связывает.

Мелисса провела весь день у окна своей комнаты. И вот в три часа послышался рев истребителей воздушной поддержки, сопровождающий самолет князя, и Мелисса переоделась в свое любимое шелковое платье персикового цвета: она знала, что он очень идет к ее волосам. Ее щеки горели от волнения, и она немного припудрила их. Но прошло два часа, а князя все не было. Мелисса уже стала думать, что он поехал к графине прямо из аэропорта, но тут дверь открылась, и он вошел в ее комнату.

Он сильно изменился — выглядел бледным и очень усталым. Он подошел к ней поближе, и она заметила морщины на его лице.

— Здравствуйте, Луи! Надеюсь, все прошло успешно?

— Да.

— Луи, вам не нужна помощь Красски. У вас будут деньги, которые вам нужны.

Ей не хотелось говорить это таким образом, но он выглядел столь несчастным, что она не могла удержаться. Хорошие новости — лучшее лекарство от всех болезней. Но вопреки ее ожиданиям, Луи не обрадовался, казалось, он вообще не слышал ее слов.

— Вы не поняли меня, Луи? Я сказала, что нашла для вас деньги.

— Мне они не нужны.

— Вы хотите сказать, что…

— Я хочу сказать, — перебил ее Луи, — что Мотавии больше не придется жить в изоляции. Я принял решение. Теперь…

Он не договорил, потому что дверь внезапно распахнулась и в комнату вбежал Алексей Вернов.

— Премьер-министр хочет видеть вас! Вы были правы насчет оппозиции, Луи. Они…

— Я знаю! — сказал Луи и выбежал из комнаты следом за своим советником.

Мелисса пошла за ними, но когда она вышла в коридор, то увидела, что они уже спускаются по лестнице. Пришлось вернуться в комнату.

Она больше не нужна здесь. Луи сделал выбор. Как просто оказалось влиять на него с позиции силы. Если бы он обратился к Западным странам, все могло бы быть иначе. Но теперь ей ничего не оставалось, как позвонить в посольство и попросить к телефону сэра Дональда.

— Вы уже знаете? — спросил он вместо приветствия.

— Да, — краешком сознания Мелисса успела удивиться, насколько быстро распространяются новости. — Я хочу уехать из Мотавии. Пожалуйста, устройте это.

— Но…

— Вы должны мне помочь! Я вышла за Луи по вашей просьбе. Вчера вы сами сказали мне, что я могу уехать, как только захочу.

— Я думаю…

— Я хочу уехать, и как можно скорее. Если вы не поможете мне, я свяжусь с прессой. Вы понимаете, что они с радостью ухватятся за такую сенсацию?

— Не надо! — похоже, сэр Дональд принял ее слова всерьез. — Я все устрою. Но вы должны уехать тайно, а это требует кое-какой подготовки.

— Я уверена, что вам не составит труда решить все проблемы.

— Это займет время. Я позвоню вам попозже.

Ей пришлось прождать три часа. Когда телефон зазвонил, она была так взвинчена, что не могла говорить. Сэр Дональд сказал, что все готово, и что он пришлет за ней автомобиль через час. К тому времени она должна уже собраться. Ехать придется налегке.

— А может, вы все-таки останетесь? — спросил он напоследок.

Неужели он надеется, что она согласится жить с людьми, которых ненавидит? — подумала Мелисса. И неужели он не понимает, что Луи все равно найдет способ отослать ее из страны?

— Я буду ждать через час у Северных ворот, — сухо сказала она. — Проследите, чтобы машина не опоздала.

Она переоделась в черное платье и такое же пальто. На голову она решила надеть шляпу с широкими полями. На официальных фотографиях она всегда появлялась без шляпы, так что у нее был шанс остаться в аэропорту неузнанной.

Уже спустившись вниз, она вспомнила, что забыла часы в салоне. Ей подарил их дядя, и она не собиралась оставлять их здесь. Только дойдя до середины комнаты, она заметила, что в ней кто-то есть. Женщина сидела к ней спиной, но Мелисса узнала ее и остановилась в изумлении. Что Элиза делает здесь?

— Если вы ждете Луи, — холодно сказала она, — то он сейчас в комнате для совещаний.

— Мне не нужны ваши советы!

Мелисса даже задохнулась от такой дерзости.

— Вы могли хотя бы дождаться, пока я уеду. Или вы боитесь, что Луи успеет найти себе другую?

— Я не знала, что вы уезжаете, — в глазах графини стоял лед.

— Неужели вы думали, что я могу остаться?

Элиза пожала плечами.

— Вы любите его. Я ожидала, что вы станете за него бороться.

— Еще не родился мужчина, за которого я стала бы бороться.

— Тогда вам никогда не удастся завоевать Луи.

— Полностью с вами согласна.

Не проронив больше ни слова, Мелисса повернулась и вышла. К ее счастью, все слуги куда-то подевались, так что она беспрепятственно прошла к северному крылу дворца. В холле перед выходом никого не было, даже охрана стояла лишь снаружи. Мелисса не могла не порадоваться этому обстоятельству, ведь даже несмотря на шляпу, ее легко узнали бы. Однако, в аэропорту, среди множества людей, она надеялась сохранить инкогнито.

Сердце бешено колотилось в груди. Интересно, сколько времени прошло? Мелисса стала подумывать, а не позвонить ли еще раз в посольство, но тут к выходу подкатил лимузин. Шофер вышел из машины. Он был в незнакомой форме, но когда Мелисса прошептала имя сэра Дональда, он кивнул и жестом предложил ей садиться.

Они медленно выехали со двора. На улице машина прибавила скорость. Мелисса напряженно смотрела в окно: улицы, по которым они ехали, были ей незнакомы.

Наконец машина замедлила ход и остановилась у большого дома, сложенного из серого камня. Мелисса, ожидавшая увидеть английское посольство, в недоумении окликнула водителя.

— Это не посольство, — сказала она, когда тот, полуобернувшись, посмотрел на нее. — Зачем вы привезли меня сюда?

Не говоря ни слова, шофер вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверь. Мелисса не спеша вышла, уверенная, что ее похитили. Она посмотрела на шофера. Тот явно старался держаться поближе к ней, делая невозможной любые попытки к бегству.

В сопровождении шофера она подошла к дому. Дверь мгновенно открылась, видимо их ждали. Мелисса вошла и увидела Вернова.

— Вы! — воскликнула она.

— Добро пожаловать в мой дом, Ваше Высочество.

— Зачем меня привезли сюда, Алексей. Я собиралась… — Мелисса прикусила язык, поняв, что чуть не проговорилась.

Вернов, казалось, не заметил этого. Он открыл дверь, расположенную справа от входа и жестом пригласил ее войти.

Мелисса повиновалась и оказалась в комнате с опущенными шторами. Там царил полумрак, и она поначалу не могла ничего разглядеть. Но потом ее глаза привыкли к освещению, и она увидела, что в кресле сидит мужчина. Это был Луи. Но если раньше он выглядел усталым, то сейчас казался просто опустошенным.

— Что вы здесь делаете? — спросила Мелисса в замешательстве.

— Я приехал поговорить с вами.

— Но почему здесь?

— Мне не хотелось делать это в английском посольстве или в аэропорту. Здесь я могу быть уверенным, что нам не помешают.

— Нам не о чем говорить. Вы приняли свое решение, а я приняла свое.

— Какими соображениями вы руководствовались, когда принимали решение? — спросил Луи.

— Не будьте таким дураком! — воскликнула Мелисса. — Извините, Луи, — тут же добавила она, увидев, как он вспыхнул. В конце концов, он был князем, и не стоило этого забывать. — Пожалуйста, позвольте мне уехать. Разговоры — только пустая трата времени.

— Вы рассердились, что я отказался от ваших денег?

— Нет, вы же сказали, что они вам не нужны. Теперь у вас их и без меня более чем достаточно.

— Дело не в деньгах. Я давно бы поступил так, если бы не был трусом.

— И что же добавило вам храбрости? — саркастически спросила Мелисса.

— Вы.

— Если вы пытаетесь шутить…

— Неужели вы думаете, что я способен шутить такими вещами. Я люблю вас, Мелисса. Разве вы не знали?

Он замолчал и посмотрел на нее так, будто ждал какого-то ответа. Но она лишилась от удивления дара речи. Она совершенно не ожидала услышать от Луи признание в любви. Может, ей это послышалось? Только Богу известно, как хотела она услышать эти слова, возможно, напряжение последних дней сыграло с ней злую шутку? Она посмотрела ему в глаза, надеясь найти в них ответ.

— Я люблю вас, Мелисса, — повторил князь. — Я хочу навсегда связать с вами мою жизнь.

— Нет! — воскликнула она. — Это неправда. Если бы вы любили меня, вы бы никогда… — ее голос прервался, и она была вынуждена сделать глубокий вдох. — Я — как и вы — хотела, что бы Мотавия была свободной. А вместо этого вы стали марионеткой!

— Вы думали, что я продал страну в рабство? И поэтому вы так поспешно убегаете? — Он прочел ответ на ее лице. Голубые глаза сверкнули. — Что ж, мне горько сознавать, что вы такого низкого мнения обо мне.

— Давайте не будем спорить, — прошептала она. — Самое лучшее, что мы можем сделать — это разойтись.

— Значит, сэр Дональд был прав. Мы с вами с самого начала преследовали разные цели.

— Вы видели сэра Дональда? — Она почувствовала, что кровь отхлынула от ее щек. — Теперь понятно, откуда вы узнали, что я уезжаю. Но он не имел права говорить вам!

— Он не собирался мне этого говорить, мы встречались по другой причине. Но потом все же сказал.

— Я и не подозревала, что он может так просто предать меня, — горько сказала Мелисса.

— Не судите его слишком строго. Он сказал о вашем отъезде, когда я признался, что люблю вас.

— Вы с ним и об этом говорили?

Князь усмехнулся.

— Поступок, недостойный князя, верно? Но знаете, как-то забываешь о приличиях, когда стоишь на пороге гражданской войны.

Ужас, которым повеяло от этих слов, заставил Мелиссу забыть о личных обидах.

— Так вот зачем вас хотел видеть премьер-министр.

— Да. Но, к счастью, все обошлось. Армия осталась преданной мне, и оппозиция проиграла.

— Но зачем они затеяли смуту? Мне казалось, что они будут только рады, если вы станете союзником Красски. — Она в недоумении покачала головой. — Я не понимаю.

— Позвольте мне все вам объяснить.

Он взял ее под руку и подвел к кушетке. Когда она села, он опустился рядом с ней. Они сидели так близко, что касались друг друга плечами.

— Выслушайте меня, Мелисса. Если после этого вы захотите уехать, я не стану вам препятствовать. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — Когда я вернулся сегодня в столицу, я принял окончательное решение — связать будущее Мотавии с Западом. Но, судя по вашим действиям, вы подумали прямо противоположное. Я не виню вас в этом, во всем виноват я сам. Если бы я сразу признался вам в любви, вам бы не пришлось во мне сомневаться.

— Я не верю вам, — воскликнула она. — Луи, я не слепая. Я встретила Элизу во дворце меньше часа назад. Как вы можете ждать, что я поверю вам после этого?

— Но мне приходилось скрывать свои чувства. Поверьте, один взгляд на нее вызывает во мне отвращение.

— С каких это пор? — насмешливо спросила она.

— С тех пор, как я женился на вас. Поначалу я немного запутался, мне самому было трудно разобраться в своих чувствах. Но потом, после того дня в горах, все стало предельно ясно.

— Почему вы не сказали мне? — с болью в голосе спросила Мелисса.

— Поймите, я влюбился в женщину, которая вышла за меня только из-за моего титула, — он смущенно посмотрел на нее. — Непросто отделаться от таких мыслей.

Мелисса тяжело вздохнула.

— Но когда мы вернулись из охотничьего домика, вы снова стали встречаться с Элизой.

— У меня не было выбора. Алексей сумел доказать, что она на службе у Красски и…

— Вы хотите сказать, что она шпионка?

— Давайте лучше скажем, что в ней нет преданности Мотавии, — усмехнулся князь. — Похоже, что ее покойный муж вовсе не был баснословно богат, как все считают. Когда Красски обнаружил это — а такие, как он, без труда могут найти слабое место у любого человека — он предложил помочь ей, если она поможет ему, — Луи вздохнул. — Мне пришлось притворяться, чтобы она поверила, что может мною помыкать.

— Я тоже в это поверила.

— Я знаю, и от этого мне было еще тяжелее. Но мне приходилось притворяться дальше, чтобы они были уверены, что близки к своей цели. Мне пришлось продолжать игру, пока я не убедился, что могу справиться с Оппозиционной партией.

— И вы справились, — вздохнула Мелисса.

— Да, я победил.

— Но сэр Дональд… — пробормотала она. — Как вы узнали, что он здесь?

— Я и не знал. Когда все кончилось, я попросил Алексея договориться о встрече с английским министром иностранных дел. Тут и выяснилось, что он в Мотавии, так что я смог поговорить с ним в посольстве. И он сказал мне, что вы уезжаете. — Луи придвинулся ближе, и она почувствовала жар его тела. — Если вы уедете, я не смогу поехать с вами. Мне придется остаться здесь, чтобы окончательно уладить дела. Но потом я последую за вами и не успокоюсь, пока не завоюю вашу любовь.

— Я и не предполагала, что вы рассматриваете любовь в качестве объекта для военных действий.

— Не говорите так! Сэр Дональд все рассказал мне, — он схватил ее руку. — Я много не понимал. Я чувствовал, что вы совершенно не такая, какой хотите казаться.

— Мне тоже приходилось притворяться. Слава Богу, что теперь все кончилось.

— Нет, не все. Пожалуйста, Мелисса, останьтесь. Дайте мне шанс.

— Элиза сейчас во дворце.

— Вы ошибаетесь. Когда мятеж был подавлен, она поняла, что я притворялся, — князь усмехнулся. — Наверное, ей было трудно смириться с тем, что я оказался столь же хорошим актером, как и она!

Но Мелисса никак не могла избавиться от сомнений. Князь понял это по ее лицу и вздохнул.

— Большинство мужчин влюбляются впервые рано или поздно. Впрочем — нет, обычно это случается рано. Но свои юные годы я посвятил подготовке к вступлению на трон. У меня, просто, не было времени на глупости. Чтобы быть монархом, надо много учиться. Поэтому-то Элиза и смогла так легко меня окрутить, — он вздохнул. — К счастью любовь к вам открыла мне глаза на нее.

Мелиссе очень хотелось верить ему, но сомнения продолжали терзать ее душу.

— Но ведь она даже ездила с вами в Словению.

— Я не приглашал ее, это сделал Красски. Она перестала интересовать меня, как только я женился на вас.

— Вы не можете заставить меня поверить в это! — взорвалась Мелисса. — Элиза вовсе не так глупа. Вы были ее любовником. Значит, чтобы она поверила, вы продолжали с ней спать, не так ли?

Луи покачал головой.

— А вы, оказывается, ревнивы.

— А вы чего ждали?

— Мелисса! — воскликнул он и попытался обнять ее.

— Не прикасайтесь ко мне! Вы не ответили на мой вопрос. Вы продолжали с ней спать?

— Нет, — князь явно казался смущенным. — Я, знаете ли… В общем, я заставил ее поверить, что я импотент.

Мелисса от изумления открыла рот. Князь усмехнулся.

— Я сказал ей, что слишком серьезно отношусь к клятве, данной мной в соборе, и у меня развился комплекс, который и привел к импотенции. Честно говоря, я не ожидал, что она поверит в этот бред.

— Я бы точно не поверила, — рассмеялась Мелисса.

Услышав ее смех, князь осмелился взять ее за руку.

— Если бы я больше доверял своим чувствам, чем глазам, — прошептал он, — я бы уже давно признался вам в любви.

— Хорошо, что сэр Дональд все вам рассказал.

— Я бы сам догадался рано или поздно. В день перед отъездом в Словению мне даже показалось, что вы начинаете любить меня.

— С чего вы взяли?

— Когда я сказал вам, что объяснил ваше отсутствие беременностью, что-то в ваших глазах показало, что вы хотите, чтобы это было правдой.

— Я… Я не… — она не знала, что ответить.

— Так будет, Мелисса, — в голосе князя слышалась страсть. — Но не сейчас. Сначала я хочу, чтобы вы полюбили меня. А потом мы устроим еще один медовый месяц — на этот раз настоящий.

— Ох, Луи, я все еще не могу поверить, что вы любите меня.

— Я люблю вас такой, какая вы есть, — прошептал он. — И мне вовсе не хочется, чтобы вы рисковали из-за меня своими деньгами.

— Сэр Дональд рассказал и об этом? Лучше бы он этого не делал.

— Нет, он поступил правильно. Теперь между нами нет секретов.

Она подняла на него глаза.

— Жаль, что дядя Генри не может нас видеть. Давай назовем нашего первого ребенка Генри. Или Генриетта, если родится девочка.

Луи крепко обнял ее, и она почувствовала, как сильно колотится его сердце. Он перестал быть для нее сказочным принцем из волшебной страны. Он оказался мужчиной, который способен как на хитрую игру, так и на открытую борьбу, который может в одиночку схватиться с врагами и выиграть. Но враги остались, может, как раз сейчас они строили планы, как лишить его трона, а то и жизни.

— Я люблю вас, Луи, — набежавшие слезы мешали ей говорить. — Мне все равно, останетесь вы у власти или нет. Мне кажется, что я была бы счастливее, если бы вы были простым человеком. — Она прижалась к нему. — Вы так уязвимы.

Князь понял, что она хочет сказать. Он заговорил, стараясь, чтобы слова звучали как можно более убедительно.

— Я пожаловал прощение лидеру Оппозиционной партии. Возможно, он войдет в новый состав правительства. Для моей страны будет лучше, если я научусь любить врагов.

— Да, так будет лучше, — прошептала Мелисса. — Только, чур, Элизы это не касается.

— Вся моя любовь принадлежит только тебе. Навсегда. — Он нежно поцеловал ее в губы. — Поедем домой. Раз уж я поцеловал тебя, то уже не смогу остановиться.

— Между прочим, это приводит к проблемам, — сказала она, думая о будущем ребенке.

— Ты напомнила мне любимое выражение одного моего школьного приятеля, — сказал князь, думая о том же.

— Какое?

Он улыбнулся.

— Мне бы такие проблемы.