Мелисса пролежала в бреду два дня, и хотя Луи заходил к ней несколько раз, она его не узнавала.

Доктор Вири вернулся в охотничий домик и привез с собой еще одну сиделку. Она была похожа на первую — то же темное платье, строгий взгляд и умение держать язык за зубами. Последнее было особенно важным, потому что фоторепортеры, вооруженные телеобъективами, следили за домом из окрестных лесов и считали, что Мелисса не выходит из комнаты по более романтическим причинам.

Интересно, какие заголовки появятся вскоре в газетах, угрюмо подумал Луи, и как на них отреагирует Элиза.

Ее реакция не заставила долго ждать. Она позвонила на третий день и сразу же взяла быка за рога.

— Что случилось с Мелиссой? — спросила она, не потрудившись даже придумать более приличную причину для звонка.

— У нее сильный жар, — ответил князь и рассказал ей о последних событиях.

Элиза мгновенно успокоилась, и ее голос принял сочувственный тон.

— Какая неприятность для тебя, дорогой! Этой глупой девчонке не стоило отправляться в горы одной.

— Часть вины лежит на мне.

— Это почему же? — спросила Элиза таким голосом, что Луи чуть не пожалел о сказанном. Он немедленно сменил тему разговора и принялся убеждать Элизу, что любит ее даже больше, чем раньше, и что время, проведенное вдали от нее, он считает потерянным напрасно.

— Тебе не стоило устраивать такой длинный медовый месяц, — вздохнула она в ответ. — Как долго ты сможешь делать вид, что счастлив в браке?

— Бесконечно долго, — сказал он. — Главное — позаботиться, чтобы у людей не появился повод для сплетен.

— Не беспокойся об этом, — ответила Элиза и понизив голос, добавила: — Вчера ко мне приезжал Красски.

— Чего он хотел?

— Попрощаться со мной. Он уезжает домой на несколько недель. Кроме того, он хотел удостовериться, что мы по-прежнему вместе.

— И что же ты ему сказала?

— Не волнуйся, дорогой. Я была сама скрытность. Я сказала ему, что ты весьма практичный монарх и решил, что брак по любви не идет ни в какое сравнение с возможностью жениться на богатейшей женщине мира.

— Что он на это ответил?

— Он сказал, что все еще готов помочь твоей стране.

— Теперь, когда за мной стоит Бентон Груп, мне не нужна его помощь.

— Он не думает, что они выложат нужную тебе сумму. Он показал мне смету, и оказалось, что придется потратить как минимум на сто миллионов больше, чем ты планировал.

— Красски преувеличивает, — сказал Луи спокойным тоном, хотя его сердце заколотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Ему самому хотелось бы верить в свои слова, но он понимал, что Красски не станет шутить такими вещами.

— Не думаю. Я очень волнуюсь из-за этого, Луи.

— Тебе не о чем волноваться, — ему приходилось стараться, чтобы его голос звучал уверенно. — Все идет как надо.

— Надеюсь. Дорогой, мне так хочется тебя увидеть. Ты не можешь прилететь ко мне?

— Нет, это слишком опасно. Если меня увидят…

— Ты никогда раньше не беспокоился об этом.

— Мы должны соблюдать осторожность, — сказал князь умоляющим тоном. — Что обо мне подумают, если узнают, что я езжу к другой женщине во время своего медового месяца.

— Я думала, ты устанавливаешь правила, а не следуешь им.

— Пожалуйста, постарайся понять, — взмолился он. — Мне нужно выиграть время.

Элиза вздохнула.

— Прости, Луи. Я просто очень ревную тебя.

— Уверяю тебя, для ревности нет причин.

— Я поверю в это, только когда увижу тебя.

Князь положил трубку, подошел к своему столу и взял карандаш. Он всегда думал лучше, если крутил в руках какой-нибудь предмет. Итак, Красски считает, что понадобится еще сто миллионов. Громадная сумма. Луи снова подошел к телефону и позвонил Вернову. Они оба включили скремблер, позволяющий говорить, не опасаясь подслушивания, и князь поведал своему советнику о том, что он узнал от Элизы.

— Или наши эксперты круглые идиоты, или они намеренно искажают информацию, — бушевал князь. — В обоих случаях выходит, что я женился напрасно!

— Но Бентон Груп согласилась оплатить проект целиком, — поспешно ответил Вернов.

— Сумма, о которой я говорил, теперь удвоилась.

Они не согласятся на такие расходы. Слишком крупная игра для них.

— А вот Красски готов сыграть, — сказал советник.

— Конечно, он ведь собирается купить Мотавию!

Вернов промолчал, и князь понял, что впервые открыл своему советнику истинные цели их восточного соседа.

— Поговори с руководителем проекта, — приказал князь, — и пусть он даст точный и недвусмысленный ответ — прав Красски или ошибается.

Положив трубку, Луи снова взял карандаш, намереваясь поработать, но никак не мог собраться с мыслями. Он знал, что не успокоится, пока Вернов снова не позвонит ему, а на это может уйти несколько дней. Что ему делать, если Красски прав? Придется все-таки принять помощь Словении. Если бы он знал, что дело повернется таким боком, он бы никогда не женился на Мелиссе.

Вечером, устав от беспокойства, он решил выпить кофе с Мелиссой. Она все еще не выходила из комнаты, хотя иногда уже вставала с постели.

— Мы с вами были наедине в гостиной, когда у меня начался бред, — сказала она. — Надеюсь, я не вела себя слишком глупо?

— Вы танцевали передо мной в ночной рубашке.

— Правда?

— Да, и выглядели весьма привлекательно под полупрозрачной тканью!

— Хлопок вовсе не прозрачен!

— Зато рубашка оказалась очень короткой, и она так мило развевалась вокруг вас.

Мелисса чуть не выронила чашку, но сумела справиться с собой и аккуратно поставила ее на стол.

— Вы все выдумываете.

— Хотите, чтобы я рассказал вам, что увидел?

Ее глаза сверкнули.

— Уверена, что вы в ваши годы знаете, как устроены женщины, так что легко сможете дать описание.

— Вас трудно смутить, верно? — рассмеялся Луи и поднявшись с кресла, подошел к окну.

Разговор взволновал его. Он не понимал, что с ним происходит. Становится все труднее думать о Мелиссе, как о женщине, к которой он никогда не прикоснется.

— Что случилось, Луи? — услышал он за спиной ее голос. — Вас что-то тревожит.

Он сразу вспомнил про Красски. Впрочем, не стоит ничего говорить ей, пока все не выяснится до конца, решил князь.

— Ничего особенного, — ответил он и повернулся к ней. — Доктор Вири сказал, что вы сможете встать завтра. В конце недели мы с вами сможем отправиться на прогулку.

Мелисса прикусила губу. Хоть она совершенно не умеет притворяться, подумал князь, я даже не представляю, о чем она сейчас думает. Что она думает о нем? Смирилась ли она с тем, что они не будут близки, или надеется, что со временем они смогут полюбить друг друга? Эта мысль взволновала его, и, чтобы справиться собою, он встал и направился к двери. Надо продержаться, пока Мелисса не поправится окончательно. В платье и туфлях она выглядит не такой соблазнительной.

— Вам надо идти? — спросила она.

— Я думал, вы устали.

— Больше всего я устала лежать в постели.

Она уселась на кровати и на неожиданно хорошем мотавском попросила его подойти и сесть рядом с ней.

— У вас прекрасное произношение, — сказал князь, выполняя ее просьбу. — Через несколько месяцев вы будете говорить, как коренная жительница.

— У меня способности к этому. Я бегло говорю на пяти иностранных языках. А еще у меня есть степень по истории и социологии.

— Вам нравится учиться?

— Это позволяет мне не умереть от скуки.

— Вы заставляете меня чувствовать себя рядом с вами недоумком, — князь был явно изумлен неожиданно открывшимися способностями Мелиссы. — Я, правда, учился в Оксфорде, но с большим трудом переходил с курса на курс.

— Вы слишком скромничаете. Насколько мне известно, вы были в первой Двадцатке выпускников. И вдобавок, насколько мне известно, выступали на Олимпиаде?

— Что еще вы обо мне знаете?

— Больше ничего.

Самое время рассказать ей про Элизу, подумал князь, но тут же отбросил эту мысль. Не слишком благородно рассказывать жене о своей любимой.

— Я видела, как вы возвращались во дворец утром накануне свадьбы, — тихо сказала Мелисса.

— Утром? — повторил он.

— На рассвете. Я знаю, что вы были у графини Брин.

— Я и не подозревал, что вы видели меня.

— Это вышло случайно. Я стояла у окна, когда вы приехали, — помедлив, она добавила: — Вы собираетесь встречаться с ней и дальше?

— Я уже говорил вам об этом. Ничего не изменилось. Впрочем нет, кое-что все-таки изменилось. Мелисса, мне кажется будет лучше, если мы попробуем стать друзьями.

Наступила тишина. Потом он почувствовал, что Мелисса взяла его руки в свои. Он посмотрел на них. Ногти были без лака и коротко подстрижены. Он вспомнил длинные ногти Элизы, ее пальцы, унизанные кольцами. На пальцах Мелиссы не было украшений, только небольшие часики на изящном запястье.

— Вы стараетесь выглядеть скромно, — сказал он. — При вашем богатстве это, по меньшей мере, странно.

— Считайте это извращенной формой снобизма. Она снова быстро нашлась с ответом, лишний раз напомнив князю, что он имеет дело с весьма умной девушкой.

— Жаль, что вы унаследовали ваше богатство, Мелисса. Мне кажется, вам больше понравилось бы самой сколотить состояние.

— Возможно, у меня ничего бы не вышло.

— Обязательно бы вышло.

— Это комплимент или оскорбление?

— Сам не знаю.

— Что ж, по крайней мере, вы честны.

Он шутливо поклонился.

— Рад угодить, Ваше Высочество!

Она засмеялась.

— Приходите ко мне завтра. Если день будет солнечным, вы сможете взять меня на прогулку.

К концу недели Мелисса окончательно поправилась. Князь держался с ней приветливо, но иногда, даже посередине разговора, уходил в себя. Она понимала, что в такие моменты он вспоминает Элизу. И все же он оказался отличным компаньоном, прекрасно знающим природу окрестных гор и способным часами увлекательно рассказывать о населяющих их животных. Но гораздо больше Мелиссу удивила любовь князя к музыке. Его любимыми композиторами были Бетховен и Моцарт, но часто они слушали произведения современных авторов, особенно Берга и Ганса Вернера Хенца. Вдобавок Луи прекрасно играл на пианино, Мелиссе это особенно нравилось.

— Я совершенно не способна к музыке, — призналась она однажды, после того, как он весь вечер играл ей Бетховена, а потом исполнил собственное произведение. Оно было очень ярким, но почему-то в нем слышались нотки грусти.

— А у вас был хороший учитель?

— Лучший, — усмехнулась она. — Профессор Парижской консерватории прилетал ко мне каждую неделю, пока не упросил дядю прекратить это издевательство. Издевательство над ним, разумеется, — добавила она.

Князь откинул голову и заразительно расхохотался. Звук его смеха наполнил Мелиссу необъяснимым волнением, и, чтобы справиться собой, она отошла от пианино и уселась на кушетку.

— Пожалуйста, поиграйте еще.

Князь заиграл другое свое произведение. Как и первое, оно было полно печали, и Мелисса с удивлением почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Она повернула голову, чтобы князь, случайно взглянув на нее, не заметил бы ее состояния. Комната освещалась приглушенным светом ламп, создающим очень интимную обстановку. Какое прекрасное место для медового месяца, подумала Мелисса, не для такого, как у них, а для полного настоящей любви.

Она почувствовала дрожь в руках и сильно сжала их. Как бездарно она потратит несколько лет своей жизни. Если бы она смогла отказать сэру Дональду! Хотя, с другой стороны, что она делала бы сейчас? Принимала гостей на очередной светской вечеринке или летала бы по всему свету, навещая друзей? Насколько близки ее друзья, где кончается их дружба и начинается интерес к ее положению? Такие вопросы постоянно встают перед ней и не позволяют сблизиться с людьми по-настоящему. Очевидно, у Луи те же проблемы, но она инстинктивно чувствовала, что он никогда не сомневался таким образом по поводу Элизы. Влюбленный мужчина — глупый мужчина.

Князь закончил играть и, подойдя, сел рядом с ней.

— Я не усыпил вас своей музыкой? — мягко спросил он.

— Нет, что вы. Я думала о вашей жизни. Она так похожа на мою.

Князь сразу понял, что она имеет в виду.

— Да, мы с вами несем тяжелое бремя. У вас — богатство, у меня — власть. Нам пришлось учиться нести его с достоинством.

— Приходится, — поправила она его. — В таком деле прошедшее время не уместно.

— Вы правы, — согласился он. — У нас впереди еще много трудностей.

— Когда мы уедем отсюда?

— В субботу утром. На понедельник назначено заседание кабинета министров, мне нужно там присутствовать.

У него будет свободное воскресенье, день, который он проведет с Элизой. Эта мысль оказалась настолько болезненной, что она вскочила на ноги.

— Спокойной ночи, Луи, — пробормотала она и выскочила из комнаты.

Она пробежала половину лестницы, когда князь окликнул ее. Остановившись, она перегнулась через перила и увидела, что он стоит задрав голову и на его лице написано недоумение.

— Что-то не так?

— Все в порядке.

— Тогда почему вы убежали?

Она покачал головой, но промолчала, и он молниеносно взлетел к ней по лестнице. Он похож на юношу, спешащего к своей первой возлюбленной, неожиданно подумала Мелисса. Она постаралась отбросить эту мысль, но у нее ничего не вышло.

— Все в порядке, Луи, — повторила она. — Не стоит беспокоиться.

— С вами все в порядке?

— Я просто устала. Спокойной ночи, — сказала она и, повернувшись, побежала в спальню.

Она быстро разделась и прыгнула в постель, но образ Луи стоял у нее перед глазами. Она никак не могла отделаться от этого. Она представила, что сейчас он войдет в комнату и ляжет рядом с ней, нежно улыбнется и…

— Нет! — закричала она. — Я не люблю его. Не люблю!

Но она понимала, что это неправда. Когда она впервые увидела Луи, то была очарована его красотой, и позже ее все более тянуло к нему. Он был красив, отлично сложен, многое знал и умел поддерживать беседу, и главное — он был честен с нею. Мелисса вздохнула. Честность. Странно, что она считает честным человека, который женился на ней, хотя любит другую. И все же горькая правда лучше сладкой лжи. Мелисса зарылась лицом в подушку. Она знала, что большинство знакомых мужчин считает ее привлекательной. Считается, что все мужчины любят высоких блондинок, но это не более, чем сказки. Элизе просто повезло, что она первой встретила князя. Однако похоже, что графиня считает это само собой разумеющимся.

Слезы текли по щекам Мелиссы, но она не вытирала их. Бедный Луи! Он слишком ценит свою свободу, и разве смеет она признаться ему в любви? Мелисса почти услышала, как он говорит ей: "Что ж, вы имеете право любить меня"

Воображаемые слова полоснули ее по сердцу, словно нож. Он не должен узнать правду. Никогда.

В ту ночь Мелиссе так и не удалось заснуть. Любовь, которую она испытывала к Луи, оказалась для нее совершенно новым чувством. У нее был опыт общения с мужчинами, но ни разу дело не зашло так далеко, чтобы всерьез рассматривать возможность брака. Но ее чувство к Луи было другим. Ей хотелось любить и быть любимой, хотелось делить с ним печали и радости, хотелось защищать его.

Когда ее родители умерли, она была еще совсем маленькой, но навсегда запомнила те неразрывные узы, что были между ними. Эта связь, крепче которой нельзя и придумать, проистекала в равной мере из душевной и физической близости. Генри Бентон любил свою сестру и был готов положить к ее ногам весь мир. Конечно, он предлагал ее мужу легкую и денежную работу, но тот отвечал неизменным отказом, предпочитая заниматься любимой антропологией. Зато, благодаря частым экспедициям, в которые Джон Поувелл всегда ездил с женой, Генри Бентон смог настоять, чтобы племянница жила с ним.

А после трагической смерти родителей Мелисса совсем перебралась к нему, и он ввел ее в мир финансов и бизнеса, в котором все подчинялось законам, установленным им — законам более строгим, чем любые другие. Мелисса согласилась принять фамилию дяди и продолжить его дело, но ей всегда хотелось встретить в своей жизни мужчину, который бы, как ее отец, не связывал успех с количеством заработанных денег.

Поначалу ее насторожила кажущаяся страсть Луи к деньгам, но потом она поняла, что за этим кроется осознание долга перед страной. Однажды он сказал, что если бы мог, то стал бы врачом. Он даже признался, что под руководством одного известного врача сумел стать бакалавром медицины, но ему пришлось забросить любимое дело из-за возросших государственных обязанностей.

Хорошо, что Мотавии приходится бороться за независимость, иначе они с Луи никогда бы не встретились. Впрочем — нет, скорее всего, встреча состоялась бы, все-таки они оба принадлежат к одному весьма узкому кругу, но он никогда бы не женился на ней. Он бы уже был женат на Элизе.

Имя этой женщины, вторгшееся в мысли, заставило Мелиссу вздрогнуть. Как слеп Луи! Неужели он не может разглядеть сущность графини под ее бархатной оболочкой? Впрочем, ее жесткость он может расценивать как силу, а ее амбиции считать проявлением патриотизма.

А может, это она слепа в своей любви к нему? Может его грызет жажда власти, и он готов пойти на все, лишь бы его страна вошла в число самых влиятельных Западных государств? Хотя вряд ли, тогда бы он избрал более легкий путь и попросил бы помощи Словении, войдя в Восточный блок и заставив тем самым считаться с собой страны Запада. Вместо этого он пошел по трудному, но благородному пути — принес в жертву своей стране личное счастье. Если он не обманывается по поводу месторождений, его план скорее всего исполнится. Но если он проиграет, он лишится всего, и трона в том числе. Неудивительно, что Элиза так настойчиво просит его принять помощь Красски прямо сейчас, тогда у него появится шанс остаться у власти хотя бы номинально. Интересно, каким способом она его убеждает? Мелисса почти увидела длинные белые руки графини, обвивающие князя.

Ревность оказалась слишком сильным чувством. Мелисса вскочила с постели, оделась и, пользуясь тем, что слуги еще спали, выскользнула на улицу.

На траве лежала роса, но Мелисса все же не решилась идти по дорожке: ее туфли слишком громко стучали по камню. Вместо этого она пересекла лужайку, раздвинула кусты, составляющие живую изгородь, вышла на соседнюю поляну и увидела Луи.

Он не заметил ее приближения, и она, вглядевшись в его лицо, поняла, что он очень печален. В черных брюках и облегающем свитере он был потрясающе красив, но уголки его прекрасного рта были опущены, а лицо исказила гримаса отчаяния. Вдруг он почувствовал, что не один, и резко обернулся. Его лицо сразу же приняло обычное выражение, и он, улыбнувшись, подошел к ней.

— Доброе утро, Мелисса. Рановато вы сегодня проснулись.

— Я не спала — так же, как и вы.

— Но я ведь встаю в шесть утра каждый день.

Ответ князя показал ей, как мало еще она знает о нем.

— А вы, похоже, принадлежите к тем людям, которые просыпаются только после шестой чашки кофе, — продолжил князь.

— Вы ошибаетесь, мне легко даются ранние подъемы. Правда, окончательно я просыпаюсь только к полудню, когда проголодаюсь.

— А зачем вы заставляете себя голодать?

— Если я стану есть, сколько захочу, я стану толстой, как шар.

— Не могу в это поверить, у вас слишком тонкая кость для этого.

Комплимент доставил Мелиссе удовольствие.

— А вы любите есть? — спросила она.

— Обожаю. Предпочитаю французскую кухню, но больше всего люблю настоящий английский пудинг.

— В самом деле?

— Истинная правда. Иногда я готов заложить душу за сливовый пирог. — Он неожиданно схватил ее за руку и потянул прямо в заросли кустарника. — Пойдемте, я хочу показать вам кое-что.

Заинтригованная, она не сопротивлялась. Они пересекли поляну, перепрыгнули через ручей и оказались на небольшом лугу. Сквозь утреннюю дымку Мелисса разглядела, что на нем пасется прекрасная лошадь, рядом с которой, трогательно перебирая тонкими ножками, бегает жеребенок.

Мелисса подбежала к нему и обвила его шею руками, чувствую под пальцами мягкость его шерстки. Ее глаза наполнились необъяснимыми слезами. Похоже, что Луи тоже был растроган, когда он подошел к ней, в его глазах светилась нежность.

— Вы любите животных, — пробормотал он.

— Да, особенно детенышей.

— Человеческих тоже?

Она кивнула, и слезы еще сильнее полились из ее глаз, когда она поняла, что у нее никогда не будет детей от любимого человека.

— У вас будет много детей, — ласково сказал князь. — Уверен, вы станете им отличной матерью.

— Откуда вы знаете? — сумела она выдавить сквозь стоящий в горле комок.

— Вижу по вашим глазам.

Ей показалось, что он насмехается над ней, но взглянув на него, она не увидела и тени иронии. Жеребенок тоже поднял голову, и Мелисса неловко сделала шаг назад. Луи поддержал ее, но когда она восстановила равновесие, не убрал руку с ее плеча.

— Вы такая стройная, что даже жеребенок может сбить вас с ног, — сказал князь, ласково улыбаясь.

Их глаза встретились, и они одновременно поняли, что испытывают одни и те же чувства. Князь поцеловал ее в губы.

Голос разума твердил Мелиссе, что она должна сопротивляться, но вместо этого она обвила его шею руками.

Их тела сблизились, и князь обнял ее талию. Его губы становились все более требовательными, и по телу Мелиссы пробежала волна страсти. Ее целовал любимый мужчина, ее муж!

— Ты как жеребенок, — прошептал он, — такая же мягкая и доверчивая.

— Луи, Луи…

Внезапно он мягким, но решительным жестом освободился от ее рук и отступил на шаг назад.

— Извините, Мелисса. Я не должен был целовать вас. Я не имею права.

— Вы — мой муж.

Любовь лишила ее гордости, и она уже не могла контролировать свои слова. Но казалось, что князь не понял, что она почти объяснилась ему в любви.

— Вы слишком сентиментальны, Мелисса, — сказал он, нахмурившись.

— Вы говорите со мной, как с ребенком.

— Нет, что вы. Вы не ребенок, а прелестная девушка, которая готова лишиться свободы ради княжеского титула. — Его глаза наполнились болью. — Зачем вы это сделали, Мелисса? Зачем вы разрушили наши жизни?

Последний вопрос внезапно отрезвил ее, в ней снова проснулась гордость.

— Почему вы считаете, что я соблазнилась титулом? — холодно спросила она. — Быть может, я хотела именно вас. Вы ведь весьма красивы.

— Не говорите так. Это недостойно вас.

— А то, что я позволяла вам целовать себя, это тоже недостойно?

Он молча смотрел на нее, и его глаза ярко сверкали на побледневшем лице. Не дожидаясь ответа, она повернулась и побежала к дому. Он догнал ее на полдороги и схватил за руку, заставив остановиться.

— Не сердитесь на меня, Мелисса.

— Я вовсе не сержусь.

— Тогда простите, что я обидел вас.

— Вы не можете меня обидеть.

Он заглянул ей в глаза.

— Мне кажется, мы оба можем причинить друг другу боль. Но мне хотелось бы этого избежать.

— Я уже причинила вам боль, заставив жениться на себе.

— Мне было гораздо больнее, когда я понял, что ошибся в вас. Мне почему-то кажется, что вы играете в какую-то игру. — Он погладил ее руку. — Вы играете со мной, Мелисса?

Только благодаря воспитанию, полученному от дяди, Мелисса удержалась, чтобы не сказать правду. Вместо этого она промолчала.

— Скажите, вы вышли за меня по какой-то другой причине? — продолжал настаивать Луи.

— Как насчет любви с первого взгляда?

— Не надо шуток.

— Это правда, — просто сказала она. — Но вы все равно мне не поверите.

Он медленно отпустил ее руку. Князь явно был в замешательстве. Они дошли почти до самого дома, не проронив ни слова.

— Похоже, я ошибался в вас, — сказал наконец князь. — Вы все-таки прельстились титулом, как любая девушка.

Мелисса почувствовала разочарование и облегчение одновременно.

— Давайте хотя бы останемся друзьями, Луи. По крайней мере, это поможет вам спутать планы ваших врагов.

— Каких врагов?

— Красски.

— Враг — слишком сильное слово для него. Я не согласен с его политикой, но…

— Вам приходилось бывать в Словении?

— Еще нет, но в следующем месяце у меня запланирован официальный визит туда.

— Вы не говорили мне об этом.

— Приглашение пришло за день до нашей свадьбы. Я просто не мог выбрать время, чтобы сказать вам.

— Я тоже приглашена?

— Естественно, вы же моя жена.

— Тогда вам придется придумать объяснение, почему я не приехала. Я не собираюсь ехать в Словению.

— Но вы не можете отказаться, — сердито сказал князь. — Протокол требует…

— Скажите им, что я беременна, — перебила его Мелисса.

От изумления князь даже остановился.

— Но ведь беременность должна проявиться через несколько месяцев. Что мы им скажем тогда?

— Скажем, что была ложная тревога.

— Вы готовы солгать?

— Конечно, Ваше Высочество. В этом вопросе я не отличаюсь от других женщин. Ложь — наше оружие.

— Но в отличие от других женщин, вы признаете это, — рассмеялся князь.

— Это часть моего арсенала. Ничто так не обезоруживает, как честность.

— Да, — пробормотал князь. — Меня вы уж точно обезоружили.