Граф Северная Пещера нашел себя желающим, что бы его сын Павел не был далеко на действительной службе. Он хотел бы, спрятать его за занавеской где-то и показать ему, как ловкий ход был проделан.

Трое из тех, кого он собирал к себе, ответили на его вызов. Только Джин Марроу отказалась, послав сообщение, что она "переезжает на Сфинкс и уходит из общественной жизни".

Неважно. Несмотря на ее великолепие в некоторых областях, действительно, она была мелкая рыбешка. Селтман, Гвиннер, и Хауэлл, однако, изучали его, когда его дворецкий разносил чай и кексы. Глаза Хауэлла были тусклыми, как если бы он принял смертельный удар. Селтман и Гвиннер, все же… они по-прежнему проницательны и подозрительны.

Когда они расселись и изолировали комнату (за исключением его собственного записывающего оборудования, конечно), он потер свои тучные руки друг о друга, в пародии на веселого толстяка.

— Я собрал вас здесь, чтобы отметить, что через мои собственные каналы мне стало известно об определенных ваших действиях.

Он обрисовал их встречи, их связь с Падрэйком Довером, приобретение определенных скрытых электронных деталей, тайную поездку Селтмана в пустыню в день смерти короля Роджера. Неведомо даже для себя, он предоставил больше данных, даже чем разнюхал Даниэль Чоу (хотя по справедливости, для Чоу действия Довера сделали такое разнюхивание не нужным).

Когда он закончил, он приостановился, довольный собой.

— Я могу сделать эти данные открытыми, — сказал он, — но я чувствую, что это прерогатива Короны.

Он сально засмеялся. — Однако они могут прийти в определенные уши в тайной форме… Возможно к ЛеБрану, граф Хауэлл? Я просто хочу, чтобы вы знали это, в случае если мне нужна будет от вас, скажем так, услуга.

— Я ухожу из парламента, — сказал Хауэлл твердо.

— Но аристократ никогда действительно не уходит, не так ли? — Он одарил Гвиннер ухмылкой. — Или аристократка.

Гвиннер оскалила свои зубы в пародии на улыбку. — К сожалению, мой долг Короне ведет меня на Василиск. — И не слишком скоро, ты старая трясина, добавили, казалось, ее глаза.

— Мило, — мурлыкал граф. — Возможно я свяжусь с вами, если я окажусь не на том пути. Еще чая или кексов? Я вижу, что мы понимаем друг друга. Будете вдумчивее теперь, не так ли? Пока, мой интерес соответствует интересу Короны. Я не хотел бы видеть, чтоб ее политиков поставили под угрозу.

Он сосредоточил свою тонкую улыбку на Селтмане. — Король Роджер был очень популярным. Я уверен, что любое доказательство, что вы приложили руку к его смерти может иметь плачевные последствия.

Селтман вздрогнул, тысячи планов для его политического воскрешения умирают под этим холодным взглядом.

— Конечно, — сказал он. — Ваши интересы и интересы Короны едины.

Граф Северной Пещеры посмотрел вокруг его великолепно проведенного урока. — Народной Республике Хевен нет дела ни до аристократии, ни до личных амбиций. Мне, скорее, есть, и так же будет для моего сына, Павла, когда я передам дела дальше. Запомните это, так ведь?

Когда другое предложение чая и кексов было отклонено, он вызвал дворецкого, указавшего им на дверь. Другая дневная работа сделана хорошо.