Итак, вчера мне исполнился 21 год. Я был так же богат, никакой мистической фигни не происходило. С Эриком мы были «не разлей вода», он даже скинул немного лишних килограмм. Я же полностью влился в элитную жизнь. Построил два приюта для животных, больницу, в которой мы бесплатно лечили людей…

Ну что, купились? Ахах, я жил только для себя, мне было плевать на всех. У меня было столько деньг, что я мог в них купаться. Да-да, вот только не надо меня сейчас осуждать. Если бы у вас было столько денег, как у меня, вы бы, по-любому, взлетели до небес и думали только о себе. И даже спорить не надо. Каждое моё утро начиналось с рюмки коньяка или виски. Каждую ночь я спокойно зависал в самых дорогих клубах. Мои мультики о свинках стали ещё популярнее. «Джонс Сити» процветал так же, как и я. Я мог себе позволить даже наполнить бассейн шампанским.

Насчёт личной жизни, девушек я менял едва ли не каждый день. Да, согласен, я такой козёл. Но ни одна з них меня не могла зацепить по-настоящему, они все пустые. Дора, когда разочаровалась во мне, ушла, и теперь у меня новая служанка — Бри. Я видел её редко, она только убирала или же готовила. Говорить с ней? Нет, не помню такого.

Честно сказать, я даже не заметил, как быстро прошёл этот год. И вот я уже пьяный в стельку еле ползу со своей днюхи, и плевать, что она была вчера. Голова ужасно болела. А ещё меня смущало то, что я где-то потерял Эрика, только не помню где. Ладно, снял с себя один ботинок, на второй меня не хватило, я просто упал на мягкий ковёр и уснул.

— Ну что, братик. Деньги показывали, какой ты человек на самом деле?

Я не мог понять сон это или реальность, но передо мной стоял Робин, он как-то так странно светился.

— Какой я тебе братик? — внутри меня разгорелся пожар. Как он смеет? Вонючка…

Этот сон длился минут пять. Но когда я проснулся, то понял, что проспал несколько часов. И тут-таки меня посетила идея навестить свою семью. Честно, увидеть брата в моём сне — худший кошмар. Не теряя времени, я пошёл в душ. Холодная вода, которая стекала по моему телу, дала возможность трезво думать.

— Джонсик, ты где? — выйдя из душа и напяливая на себя рубашку, я увидел как мой друг скромно, без стука, забрался в мою комнату.

— В космосе, — пытаясь промокнуть воду со своих блондинистых волос.

— Ты чего такой злой? — Эрик нагло уселся на стуле и закинул ноги на стол.

Окинув его взглядом, я, медленно подойдя, сбросил его ноги.

— Да чего ты? С перепоя с головой не дружишь?

Налив себе виски, я сделал глоток.

— Да, не дружу. Мне вообще Робин снился. И теперь я себя чувствую гадом, так как забыл о своей семье на целый год.

— На шесть, вообще-то, — Эрик с дурной улыбкой поднял руку. — У меня есть идея.

— Твои идеи обычно связаны с алкоголем или они настолько глупы, что я даже не хочу их слушать, — надев джинсовый пиджак, я попытался набрать номер Робина, но в трубке опять был сбой.

— Нет, ну вообще-то да, мои идеи наркоманские, но это не то. Вали в свой Голливуд. На машине это будет один день и десять часов, — Эрик сказал это таким тоном, будто «Эй, пройдись в магазин, и всё».

— Всего-то ничего. Ладно, пошли. Бри, наверное, уже накрыла на стол, — услышав о еде, Эрик быстренько спохватился и чуть не пришиб моего французского бульдога тёмно-коричнего цвета. Вокруг глаз у него были белые пятна, которые напоминали очки. Ну, или фингалы.

— Прости, Рич.

Собака лишь вздохнула и, едва выкарабкавшись на кровать, распласталась на ней, глядя мне в глаза.

— Ладно, я помню, все кости — твои.

Пёс начал лаять и, если бы он умел говорить, то это звучало бы примерно так: «Конечно же, кости мои, идиот несчастный».

Я спустился вниз в комнату для трапезы. Ах, да в ней толком не было ничего, кроме ковра, стола на десять персон. Напротив каждого стула на столе лежала бамбуковая салфетка, так как стол стеклянный. И обои были, как и везде: до половины дерево, а вторая половина — обои нежного фиолетового оттенка. Огромное окно, на котором стояли вазоны. Бри, как обычно, не было. Странная она. Живём в одном доме, но она очень редко попадается мне на глаза. На столе был букет из живых цветов, две приличные порции картошки с мясом и салат. Из напитков был только морс. И, конечно же, десерт. Сев напротив Эрика, я принялся за картошку.

— То есть ты считаешь нормальным ехать к людям, которые убили моё детство?

— Ну… — от того, что мой друг запихнул в себя слишком много салата, мне пришлось подождать ответ несколько минут. — Да, поезжай. Вдруг они изменились. И… честно говоря, если бы они тебя искали — они бы тебя нашли.

— Спасибо, ты умеешь подбодрить, — разрезая мясо ножиком и кладя себе в рот, я пытался вспомнить хоть что-то хорошее, связанное с моими родителями, но понял, что толку из этого, как с козла молока.

— Возможно, самолётом будет быстрее. Но, как не крути, ты будешь в дороге больше дня. А меня с собой берешь? Или оставишь жить в своём доме, чтобы Бри не расслаблялась, и присматривать за «Джош Сити»? — пока я доедал картошку, Эрик уже лопал десерт. — Кстати, где Бри? Я её в последний раз видел… Стоп, я её никогда не видел.

— В любом случае ты останешься здесь, — наконец-то приступив к десерту, я промямлил: — Да она больная. Зато готовит вкусно, — если говорить откровенно, меня Бри тоже пугала.

— Тогда я закажу билеты.

— Нет, я на машине. Ты пока заправь Nissan, а я в 18:00 уже отправлюсь. По моим расчётам в 8 утра буду в Голливуде. И не надо сопровождения, — мне надоело, что куда бы я ни ходил, вслед за мной ходили два здоровенных амбала с пушками, вместо телефона.

Несколько часов я просто лежал на кровати и смотрел в потолок, ни одна мысль не посещала мой мозг. Всё было для меня так сложно и непонятно, что я решил поехать раньше. Моя машина уже стояла у ворот. Я, конечно же, хотел попрощаться с Эриком, но того не было. Автомобиль тронулся бесшумно, и первые два часа я ехал под музыку Боба Марли и Linkin Park. Потом включил радио и, так как я победитель по жизни, по всем станциям передавали новости. Мой навигатор показывал мне дорогу красной полосой. На улице было светло, словно летом. Одной рукой я полез в карман брюк, дабы достать свой мобильный телефон, хотел спросить Эрика, где он. Но своего Vertu я не нащупал.

На улице уже темнело, на часах было 22:30. Если по правде, я захотел спать и есть. Я, наверное, не говорил, что в моей машине есть маленький телевизор, в бардачке огромная стопка дисков с такими фильмами, как «Гарри Поттер» и «Перси Джексон», и мне даже показалось, что есть «Властелин Колец». Эх… Старые добрые фильмы. Как не удивительно, но на дороге машин было достаточно, я даже 15 минут стоял в пробке, скорее всего, была авария. За 200 метров от трассы светилась вывеска «Хот-дог», и в моём животе так забурчало, что я просто не мог не остановиться. Машинально включив свет в Ниссане, я заглянул в мини-холодильник, в котором не было ничего, кроме газировки. Я даже не смотрел, в каком городе сейчас нахожусь, меня это мало интересовало.

— Здравствуйте, один кофе и два гамбургера, пожалуйста.

Женщина лет 40 мне странно улыбнулась и уже через пять минут подала заказ. Покушать я мог и на улице, где стояли зелёные столики с зонтами. Ночь была тёплой, дул лёгкий ветерок. Вернувшись в машину, я обнаружил на заднем сидении свой телефон и, набрав номер Эрика, я… я услышал музыку в машине. Сначала я подумал, что он просто забыл свой телефон. Но моему мозгу показалось, что звук идёт из багажника. Открыв его, я убедился, что смартфон моего друга в багажнике. Это показалось мне странным, но я продолжил путь.

На часах было 01:25. За всю дорогу я сделал только несколько глотков минералки, ехал в полной тишине, лишь машины, которые проезжали мимо, нарушали её. Фонари освещали ночную дорогу, а ветер тревожил сонные деревья. В 05:20 я решил съесть свои два гамбургера, которые уже были холодными, и выпил колу. Прикольно было наблюдать за звёздами, которые моментально усеяли небо и так же моментально начали исчезать, или за тем, как утреннее солнце заменяет собой луну. На остановках уже появлялись люди, которые ловили попутки. Я конечно бы мог остановиться но, так как я не ориентировался, двигался только за навигатором.

В 11:00 уже стало жарко, и я расстегнул свою рубашку и только сейчас додумался включить кондиционер. Дорога была очень скучной и душной. Толи от волнения, которое сжирало меня, толи от солнца, которое явно хотело превратить мой мозг в гоголь-моголь. Всю дорогу я думал, как меня встретят: расплачутся и кинутся на меня с извинениями или же начнут орать, что пропал, по моим подсчетам, на 5 лет. Страшно представить что, они могли даже устроить праздник в честь избавления от такого осла как я. А ещё я думал о Алекс, мне было интересно, как сложилась её судьба. Она для меня никто, но отпустить не могу, первая любовь как-никак.

Вот уже солнце меняется местами с луной, острый месяц освещает дорогу и отображается в реках и озёрах, мимо которых я проезжал. Машины ехали мне навстречу, некоторые водители были явно в нетрезвом состоянии. Это было понятно по пьяным пошлым песнях, которые они орали, высунувшись из люков, считая себя королями дороги. А ещё спрашивают, почему так много аварий, даже не знаю что сказать.

Время бежало как песок. На часах было 03:30. А, значит, часов в 12 утра я буду в Голливуде. С одной стороны я так хотел туда, я там родился и рос, а с другой стороны — есть ли смысл туда ехать? Моё детство — сплошной отстой, и хороших моментов я не помню. И вот наконец-то мои глаза уставились на табличку «Голливуд», я дома. Остановив машину возле одного из многочисленных отелей, я откинулся на спинку сидения. Мне нужно как-то переломать себя, оставить свою гордыню и пойти к ним. Они же моя семья.

И тут у меня в глазах начинало всё расплываться. Так бывает, когда ты сильно устаешь и смотришь в одну точку, а она словно убегает от тебя. В дороге я был почти два дня без остановок, поэтому выбился из сил. Сон охватил меня полностью. Я слышал запах жасмина. Но на этот раз я не был в квадратной белой комнате, не слышал пение, не слышал голоса. Я сидел на огромном камне у моря. Море штормило. Волны разбивались о камни на маленькие капли, образовывая пену. Вокруг меня — мокрый песок. А я просто сидел на верхушке камня и чувствовал капли на своих ногах. Мне было очень одиноко, стало так тоскливо, как будто все умерли и остался только я один на всей планете. Мне так хотелось с кем-то поговорить, но рядом было лишь море. Казалось, что и внутри меня шторм: гордыня VS добродушие.

И тут я заметил, как из моря выпрыгнула девушка и сделала там сальто. Это была не просто девушка, это была русалка. Она пыталась мне подмигнуть и манила к себе. Конечно же, я не устоял, прямо в одежде прыгнул в бушующее море и поплыл за ней. Она была так красива: густые рыжие волосы, зелёные глаза, милые уста, лицо, словно без недостатков. Я начал плыть к ней, а она от меня, причём игриво улыбаясь. Когда наконец я подплыл к русалке, она взмахнула своими волосами — и вмиг её волосы потеряли ту привлекательность, глаза стали чёрные (точнее глаз), губы сухие и старые, такие же, как и лицо. Я попытался отплыть от неё, позвать на помощь, но та всего лишь сделала возле меня круг и исчезла. Вдруг в ушах моих зазвучал голос, который говорил: «Правда обманчива, не такая, как мы её себе представляем».

— Ох, е-моё, приснится же такое, — вытерев пот со лба, я попытался отдышатся после этого «превосходного сна». У меня даже руки дрожали, и было чертовски сложно дышать. Когда я взглянул на часы, по моему телу пробежались мурашки. 6:40 — как я мог проспать весь вечер и всю ночь, даже не подозревать об этом? Ладно, всё это фигня, всё, кроме того, что я хочу жрать. Завёв машину, я проехал несколько метров, и мне в глаза кинулся вагончик с фастфудом. Кажется, мой желудок не против слопать несколько гамбургеров и выпить колу.

Когда на часах было 7:00, я уже стоял и делал заказ.

— Джош? Крис Джонс? — не дослушав мои прихоти, продавщица меня перебила. Она явно меня знала, но только откуда? Рассматривая её лицо, я не мог понять кто она. — Ты меня не узнаешь? Мы так все волновались, когда ты не вернулся из лагеря, — открыв дверцу, девушка выбежала ко мне и бросилась обнимать. Я был в ступоре. Голубые глаза девушки светились лицемерием, белые волосы, белоснежные зубы. Синяки под глазами от усталости, никакой косметики, никакого маникюра, никаких украшений.

— Блэр? — и тут внутри меня что-то ожило. Моя гордыня зашкаливала, как же я мечтал, как же я ждал этого момента. Словно, между прочим, я покрутил на своей руке швейцарские часы, они, наверное, стоят больше чем эта дешёвка — Блэр. Но одно я узнал точно: я был в лагере и не вернулся.

— Ты так изменился, ты стал таким красивым. Я слышала о твоих успехах в Вирджинии-Бич, я рада за тебя, — Блэр как всегда улыбнулась. Знаете, в школе там бы у всех парней уже, наверное, слюна потекла, но мне было плевать.

— Да, спасибо, жаль, что о тебе я ничего такого сказать не могу. — Ох, я эту фразу всегда тренировал перед зеркалом.

— Ммм… — губы Блэр расплылись в ядовитой улыбке, и в глазах мелькнул гнев, но сразу же пропал.

— Мы могли бы с тобой пообедать? — после этих слов я выдал триумфальный смех, от чего мускулы на лице Блэр вздрогнули.

— Блэр, ты так низко упала, — запустив руку в свои волосы, я отвёл от неё взгляд на фургон. — Дождусь ли я своего завтрака? — в моей душе заиграли нотки триумфа. Я прекрасно помнил, как в школе она была круче всех. Люди были для неё ничем, а меня-то она как любила, не упускала возможности задеть, морально задеть. А теперь? Работает за копейки, в то время как я купаюсь в деньгах.

— Крис, может мы могли бы провести время вместе? Например, сходить в кафе? — Блэр игриво вскинула бровью.

— Боюсь, что нет… Знаешь, воспоминания со школы и всё такое, — помотав головой я, пошёл в машину так и не забрав еду.

— Крис, да сколько лет с того времени прошло?

— А обида не прошла, — посигналив несколько раз, я завёл свою машину. Я даже слышал, как Блэр кричала мне вслед. А ещё мне показалось, что между её зубами дырка. Нет, не показалось, там реально дырка, только сейчас это понял. Когда она говорила со мной, то была максимально близка и обрызгала меня слюной. Фу, бациллы. Нужно было дать ей немного денег на пломбу, а хотя… Она бы мне и кусок хлеба не подала, даже если бы я стал бомжом.

Итак, для чего я прибыл в Голливуд? А да точно, поведать Алекс. Ой, я хотел сказать, родителей, да. Я проезжал мимо таких знакомых домов и переулков. У меня не было чувства ностальгии и не было радости, что я дома. Остановив машину, направился в подъезд. Первое время я стоял как придурок под этими чертовыми дверями, за которыми перестал считать себя человеком.

Ну, ладно, вытянув руку и набрав воздух, я постучал несколько раз. Ведь был уверен, что за пять лет моего отсутствия замок вряд ли починили, а хотя. А вдруг там живёт уже какая-то другая семья? Я хочу напомнить, что по какой-то магической штуке попал на пять лет вперёд, и всё, что происходило за это время, из меня явно вышибли.

Дверь не открыли. Ка-а-ак гостеприимно, ладно, я не гордый, сам зайду, без разрешения. Войдя в узкий коридорчик, осторожно приоткрыл шкаф, и что я вижу? Вещей моих нет. Да и шмоток Робина я не нахожу, а ещё нет этого дьявольского аромата, который исходил от моего братца. Неужто он женился? От этой мысли меня попёрло на смех. Я вошёл на кухню, где сидели мои мама и папа.

— Кто Вы? — Фрея приподняла бровь. Могу сказать, что на её голове появились седые волоски и несколько морщин на лбу. Она сидела в цветочном халате и пила кофе в добавку с коньяком. Отец был в серой неопрятной футболке и таких же шортах, точнее семейках. Свет от лампочки отображался на его лысой башке. Да, могу сказать теперь смело, что я бесчувственная скотина.

— Крис, Крис Джонс, — пожав плечами, я попытался улыбнуться. Меня разрывало изнутри ожидание того, какая у них будет реакция.

— Ммм… — просопел Мерлин, видите не отец, а Мерлин, ага, вот такой я гад. — Ну, привет, сынок, — отпив кофе, отец смерил меня недобрым взглядом, от чего я сглотнул слюну и по горлу пошли судороги, последний раз такое было на алгебре. — Что же ты, сынок, каким ветром тебя сюда занесло? — за то, как он говорил «сынок», я просто хотел треснуть себя по лбу сковородкой.

— Эм… Ну я подумал, что вы бы хотели меня увидеть, ведь 5 лет прошло с того момента, как я не приехал с лагеря, — Блэр сказала, что я не вернулся с лагеря, интересно, что за лагерь?

— Тебе показалось, — мама мило улыбнулась, и глаза её наполнились слезами. Ну, хоть какая-то реакция на моё возвращение, аллилуйя. — Робин погиб!

— Что? — я решил переспросить, так как настроился на то, что на меня кинутся с обнимашками и т. д.

— Погиб. От передозировки. Ты знал, что он употребляет? — Мерлин пристально смотрел на меня своими постаревшими глазами, а вот мама, закрывшись руками, плакала.

— Я… я не знал, — мои ноги подкосились, и я просто сел на расшатанный стул, прокручивая все свои 15 лет. Я, конечно же, знал, что Робин немного того, но думал, до наркотиков дело не доходило.

— Говорят, ты стал человеком, не то, что твои родители? Бизнесмен? Чай и кофе предлагать не буду, ты, наверное, одной красной икрой питаешься, — мама ядовито улыбнулась, вытирая свои глаза полные ненависти.

— И не только красной, — съязвил в ответ. — Я вижу, моё появление никак не повлияло на вас, — я уже поднялся, чтобы выйти и поскорее смотать от этого, пока мои глаза не стали мокрыми от слёз, но мама меня остановила.

— Крис, ты понимаешь, что нам нужен… ремонт. Посмотри, у нас уже стены зацвели.

От этих слов мои белые волосы стали дыбом, и, открыв свой портмоне, я кинул на стол все деньги, которые там были, а поверьте, их там было не мало.

Отец злобно потёр руки, а мама подошла и, обняв меня, пропела:

— Крис, мы так скучали. Где же ты пропадал?

— Мда, — опустив голову, я хотел просто бежать, сломя голову, но решил заглянуть в свою комнату. Всё та же двухэтажная кровать на пружинах, окно, ковра не было, то же кресло, только уже без одежды Робина. Я, наверное, ещё до конца не понял, что мой брат умер, или я просто уже разучился что-либо чувствовать. На нижнем этаже кровати лежало четыре письма. И, так как они лежали на моём этаже, я решил их прочитать. Каково же было моё удивление, когда я заметил, что письма не прочитаны, не открыты и в отправителях моя фамилия и моё имя. Взяв в руки первое письмо за 2010 год, я уселся на кровать, пружины которой меня бросили вниз, и я немного перевернулся, начиная читать:

— Привет, мои папа и мама. Мои дни в лагере проходят неплохо. Но хочу сказать, что я скучаю по дому. Я здесь уже 18 дней, а это значит, что через 3 дня буду дома. Очень классно, что путёвка досталась именно мне, а не Робину. А ещё я нашёл друга Эрика, правда он немного странный, и у него сильная страсть к еде. Но это же не главное, что он похож на поросёнка, я вот, например дрыщ. Вожатые у нас хорошие. Мы с ними побывали несколько раз в лесу, посещали аквапарки и бассейны. Ходили в музеи и на выставки. Я бы хотел узнать, почему вы не приезжали на родительский день? Он каждую субботу, надеюсь, у вас на это были причины. Так как иногда мне кажется, что вы обо мне забыли. И ещё… на телефон мой даже не звоните, я случайно утопил его в море. Неудачный эксперимент. Ладно, прощайте, — свернув письмо, я откинулся на холодную стену.

— Ну и почерк у меня, — потерев красные глаза, я только что осознал, что моим родным на меня действительно плевать Я им писал, писал, а они даже не читали. Просидев несколько секунд, думал, открывать второе письмо или нет. Я немного поплакал, но всё же открыл письмо за 2011 год.

— Простите, что не писал. Я был у родителей Эрика, я вам писал о нём в предыдущем письме. Так случилось, что, когда всех детей забирали из лагеря, то, наверное, из-за очень важных дел вы не приехали за мной, так же, как и родитель Эрика. Автобус попал в страшную аварию, о ней даже писали в газетах. Нам с Эриком пришлось долгое время жить в лесу у одной знахарки, можно сказать, она привела наше здоровье в порядок, — мне не хотелось читать это грёбаное письмо, на душе было так паршиво. И, может, хорошо, что я не знаю, как жил все эти 5 лет. Моя душа, кажется, покинула меня. Мне хотелось поскорее убраться от сюда к чёртовой матери! Могли хотя бы из уважения прочитать эти дурацкие письма.

Всё, хватит! Когда я поднялся, все письма, лежащие у меня на коленях, попадали вниз. Окинув комнату взглядом, в котором ностальгии и вовсе не было, поспешил покинуть квартиру. Я в последний раз посмотрел на родителей, на комнаты, на двери от подъезда и понял, что здесь больше никогда не появлюсь. В одну минуту моя жизнь оборвалась. Она как будто болталась, болталась на ниточке — и тут хрясь, ни ниточки, ни жизни.

Всё, к чему я так стремился, всё, что я приобрёл, потеряло смысл. Я спустился по лестнице, на которой стоял отвратительный запах алкоголя и сигарет, причём дешевых. Когда мне было паскудно, я всегда катался на машине, но в этот раз машина мне удовольствия не принесла. Через полчаса я уже стоял на одном из кладбищ. «Робин Мерлин Джош. 1992–2015. Светлая память».

Я сам не знаю почему, но я плакал. Ведь я не чувствовал от него никакой поддержки, он меня избивал все 14 лет. Я очень часто желал ему смерти, серьёзно, не просто так, сгоряча, а действительно, от чистого сердца. Да, знаю очень низко с моей стороны.

А сейчас что? Робина нет, а я сижу и плачу. А плачу, потому что… Мне жаль не от того, что он погиб. Это не важно, люди погибают каждый день, жизнь — не вечна. Мне жаль, что все 23 года своей жизни он прожил напрасно. Он не добился ничегошеньки: не создал семью, не почувствовал радости. А его вечные гулянки, увлечение наркотиками и алкоголем можно легко объяснить. Счастливый человек для того, чтобы ему стало хорошо, не будет гробить своё здоровье, он просто будет жить. Но с другой стороны родители Роба любили, а хотя… Кто знает, что творилось в его голове?

На памятнике было фото, фото, где тот улыбается. Честно говоря, я никогда не видел, как он улыбается. А то, что Роб приходил пьяный и весёлый это не то, это просто алкоголь. На могиле не было цветов, только завялые розы и растрёпанные венки. Засунув руки в карманы, я почувствовал три шарика. Вытащив их, я понял, что это жвачки, круглые жвачки, которые так любил Робин.

Честно говоря, я понятия не имею, откуда они там, но, откинув все свои мысли, я положил три шарика на тарелку у могилы. И цвета такие красивые: ярко-фиолетовый, солнечно-жёлтый и тёмно-коричневый. Я помню, как он приходил со школы, и у него был целый пакет таких разноцветных штучек. Роб сидел и лопал их до тех пор, пока его не стошнит, в прямом смысле. И, конечно же, он давал мне одну жвачку, только одну из 25, вот гавнюк.

Ухмыльнувшись, я поднялся и решил пройтись к своей школе. Нет, что вы! Я не хотел туда заходить, мне просто было интересно, изменилось ли там что-то. По дороге я увидел свою учительницу химии, она из тех людей, которым скажешь «добрый день», а она морду кирпичом и прёт куда ей нужно, поэтому я просто улыбнулся.

И тут я задумался. Мне же 21 год с виду, а внутри меня сидит 15-летний подросток. Когда я приблизился к школе, на спортивной площадке была девушка, которая играла в баскетбол. Это была она. Это была Алекс. Сердце в груди бешено застучало. Я просто стоял как придурок и не мог оторвать от неё глаз. Те же короткие тёмные волосы, карие глаза. Не знаю, долго ли я так стоял, но увидел, как мяч летит в мою сторону, и умудрился его поймать. Алекс с улыбкой пошла в мою сторону. Наверное, у меня потекла слюна, когда я так близко увидел её за все эти годы.

— Спасибо. Не знаю, как я так умудрилась его запустить, — Алекс взяла в руки мяч.

От её голоса с природной хрипотцой мои кишки скрутились в узелок, я не мог не улыбаться, у меня даже задрожали руки. Я понимал, что если сейчас что-то не скажу, то просто потеряю прекрасный момент хотя бы поболтать с ней.

— Алекс?

Прищурив глаза, она улыбнулась и кивнула головой, явно не помнила меня. И это не удивительно, я же лузер.

— Я Крис, Крис Джонс, — ой, какой же я болван, она, наверное, забыла меня давным-давно. Я уже был готов просто выпить яду и провалиться сквозь асфальт.

— А, ты из параллели, почему же не помню? Помню.

Я смотрел на её улыбку, на ямочки на щеках, светлые брови и не мог выдавить ни слова.