Фрэнсис открыла глаза, и яркий солнечный свет ударил ей в лицо, превратив балдахин над кроватью в пылающее зарево. Еще не совсем проснувшись, Фрэнсис раздвинула прозрачную ткань и обрадовалась, увидев Ориану, сидящую на высоком шестке. Заметив, что ее хозяйка проснулась, птица взмахнула крыльями, стараясь обратить на себя внимание. Фрэнсис улыбнулась, потрепала соколиху по спине и снова откинулась на подушки.

Боже, как давно она не спала на чистых простынях! Бегство от испанцев, невероятные приключения в Париже, тяжелое плавание через Ла-Манш – все это медленно проплывало у нее в голове, пока она не вспомнила все.

Она лежит в постели Чарльза, и если он застанет ее здесь, то примется настойчиво играть на ее желаниях до тех пор, пока она не отдаст ему свое тело и не пообещает выйти за него замуж! Нужно поскорее встать и одеться.

Фрэнсис резко села на постели, откинула полог и тут же услышала знакомый голос:

– А я уж подумал, не проспишь ли ты весь день.

Она обернулась и увидела Чарльза, сидящего в дальнем конце комнаты. Его темные волосы влажными прядями падали на лоб, подбородок и щеки были чисто выбриты, бакенбарды аккуратно подстрижены. Все это свидетельствовало о том, что он только что принял ванну и воспользовался услугами цирюльника. Мягкая шелковая рубашка цвета сбитых сливок мягкими складками облегала его торс, подчеркивала мускулатуру. Он скрестил ноги, откинувшись на спинку кресла, голову слегка склонил набок, разглядывая Фрэнсис, и поражал своей мужской привлекательностью.

А она сидела в постели в ночном одеянии.

Фрэнсис осознала, что сидит перед ним в одной прозрачной ночной сорочке, и поспешно натянула покрывало до самого подбородка.

– Как давно ты здесь сидишь? – требовательно спросила она, инстинктивно поджав ноги и стараясь справиться с охватившим ее волнением.

– Около часа. Ты проспала время обеда. Как ты себя чувствуешь?

Теплые нотки в его голосе немного успокоили ее. Если он и сердит до сих пор, то хотя бы не подает вида.

– Много лучше, – отозвалась она, радуясь, что он не стал говорить ни о предстоящем замужестве, ни о почтовых птицах. – Как я выгляжу?

Чарльз критическим взором оглядел ее.

– Синяк на щеке уже почти незаметен, хотя волосы растрепаны как всегда. – Он ухмыльнулся, заметив, что Фрэнсис начала машинально приглаживать непокорные локоны. – Сейчас тебе совершенно необходимо хорошо поесть. Не вставай. Я принесу тебе в постель.

Чарльз поднялся с кресла с какой-то кошачьей грацией, которой Фрэнсис раньше не замечала и которая заставила ее вздрогнуть под покрывалом. Вскоре он уже устраивал поднос у нее на коленях и подтыкал подушки ей под спину. Потом он уселся на кровати рядом с Фрэнсис, попирая все ее представления о приличиях. В конце концов, они уже не прячутся от погони на старой барже, они находятся в доме его сестры! Фрэнсис совсем не хотелось, чтобы ее застали неодетой в постели Чарльза. Но, украдкой взглянув на него, она благоразумно решила не затевать новую ссору, а сначала как следует подкрепиться.

Чарльз наблюдал, как Фрэнсис поглощает овсяную кашу, политую кремом и медом, не забывая при этом то и дело отправлять в рот кроваво-красные вишни, лежащие на соседней тарелке. Все время, пока она спала, его раздражение ее поведением нарастало, так что он готов был взорваться. Но прежде чем он выскажет ей все, что думает о ее фокусах, пусть сначала поест.

– Никто не собирается отнимать у тебя пищу, – заметил он, наблюдая, с какой скоростью мелькает ее ложка. – Если будешь глотать не прожевывая, испортишь себе желудок.

Фрэнсис состроила одну из тех гримасок, которые приводили его в бешенство.

– Ты покормил Ориану? – спросила она.

– Покормил. Она съела цыпленка у меня с руки и, судя по всему, готова хоть завтра охотиться. Сегодня она слишком сыта.

Чарльз следил за тем, как Фрэнсис утоляет свой голод, и не мог оторвать от нее глаз. Облаченная в ночную сорочку его сестры, она казалась воплощением чистоты и целомудрия: белоснежные кружева оттеняли белоснежную кожу. В нем закипело страстное желание сорвать с нее покрывало, а затем и эту сорочку… Пришлось потрясти головой, чтобы отогнать наваждение.

– Когда ты насытишься, я прослежу, чтобы ты приняла ванну и вымыла голову, – бесцеремонно объявил он. – Я велел согреть полотенца, приготовить горячую воду и лавандовое мыло.

– Ты говоришь со мной так, словно я твоя новая игрушка, – нахмурилась Фрэнсис. – А я вовсе не твоя игрушка.

Чарльз сжал зубы, но возражать не стал. Очевидно, она права: темная волна вожделения, поднявшаяся в нем, разрушала все доводы рассудка. То, чего он боялся больше всего, свершилось – он впустил женщину в свою жизнь. И теперь приходилось бороться изо всех сил, чтобы обуздывать слепое вожделение, которое она будила в нем.

– Какие новости об испанцах? – спросила Фрэнсис, когда молчание стало слишком уж тягостным.

Этот вопрос снова напомнил ему о ее непозволительном поведении. Удовольствие, с которым он любовался ею, полуобнаженной, в постели, растаяло. Он встал, взял со столика листок бумаги и бросил его ей на колени.

– Ты не могла бы объяснить мне, что это такое? Но учти: объяснение должно быть исчерпывающим.

Фрэнсис взглянула на листок, и на лице ее появилось виноватое выражение. Когда же она посмотрела на Чарльза, глаза ее расширились от страха.

– Я пересекаю половину Франции, Ла-Манш, рискую своей жизнью ради твоей безопасности, а что делаешь ты? – закричал он, уже не сдерживаясь. – На следующий день после твоего появления в Лондоне все улицы оказываются обклеенными секретным, официальным докладом командующего Армадой испанскому королю! Теперь этот доклад обсуждают в каждой лавке, в каждой таверне, а мне ты не сказала ни слова о секретном документе, который таскала при себе все это время!

Фрэнсис опустила глаза и некоторое время молчала. Когда же она снова посмотрела на Чарльза, взгляд ее был холодным и строгим.

– Мне очень жаль, но я поступала так, как считала правильным, – невозмутимо сказала она.

– Что?! – взорвался он, не веря своим ушам. – Я, значит, еще не заслужил твоего доверия? Надо было, чтобы меня разрезали на мелкие кусочки ради тебя, только тогда ты изволила бы мне сказать, чем ты занимаешься? Неужели ты считаешь, что было бы хуже, если бы я знал обо всем?

– Безусловно, – чопорно отозвалась она, заставив его сжать кулаки, чтобы ненароком не убить ее. – Потому что в этом случае ты отнял бы у меня мою сумку и стал бы с таким тщанием охранять ее, что испанцы сразу же догадались бы, что в ней что-то ценное. А поскольку ее носила я, они думали, что в ней всякие женские мелочи. У меня и были там разные мелочи на случай, если они поинтересуются. Щетка для волос, носовой платочек… В конце концов, я ведь только женщина!

«Да уж, это весьма заметно», – подумал Чарльз, чувствуя, как все его тело напряглось от ее присутствия и это напряжение к тому же подогревается яростью. Очертания ее бедер под легким покрывалом будили в нем хищника, который видит добычу. Черт бы ее побрал, но Фрэнсис всегда творит с ним такое! Сначала разжигает в нем пламя, и он сгорает от желания овладеть ее телом, а потом провоцирует, пока он не разозлится.

– Ну вот что, моя дорогая. Запомни, что больше таких фокусов не будет, – холодно заявил Чарльз, полный решимости подчинить ее раньше, чем она подчинит его. – Отныне ты будешь вести себя как следует – тем более когда мы поженимся. Я настаиваю на этом, а в противном случае вынужден буду принять меры.

– Как следует?! – Фрэнсис выпрямилась, разозленная его приказным тоном. – В том, как я веду себя, нет ничего неприличного. Это ты зачем-то уложил меня в собственную постель, а теперь явился сюда и компрометируешь меня в глазах своей сестры. Вот это и в самом деле неприлично!

– Ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь меня! – Чарльз наклонился над ней, чувствуя, что еще немного – и он сойдет с ума. – Я хочу, чтобы ты прекратила совершать безрассудные, рискованные поступки. И очень надеюсь, что теперь, когда ты выполнила волю своего дяди, у тебя не будет для этого поводов.

– А, Чарльз, ты здесь!

Дверь распахнулась, и в комнату вошла его сестра Розалинда. Она холодно глянула на него, явно недовольная тем, что находит его в спальне вместе с незамужней гостьей. Кроме того, она, вероятно, слышала, как они ссорятся, и это ей тоже не понравилось.

С породистым аристократическим лицом и короной густых каштановых волос, Розалинда выглядела очень привлекательной, но Чарльз с раздражением подумал, что внешность ее обманчива. Его сестре уже исполнилось тридцать пять, она была матерью троих детей, но по-прежнему бралась за дела, которые, по его мнению, должны делать мужчины. Он с неудовольствием осознал, что они с Фрэнсис очень похожи друг на друга. До сих пор это не приходило ему в голову.

– Очень рада видеть вас в своем доме, мисс Морли, – Розалинда приветливо улыбнулась гостье. – Я заглядывала к вам и раньше, но подумала, что лучше дать вам выспаться, поскольку… Но что это?! – Она оборвала себя на середине фразы, с ужасом глядя на Фрэнсис. – Дорогая, что случилось с вашим лицом?

– Это следы ухаживания наших друзей испанцев, – насмешливо ответил Чарльз. – У нас обоих было несколько не слишком приятных встреч с ними. Но больше они не будут доставлять нам беспокойства. Мы порвали с ними раз и навсегда.

– Чарльз! Это ужасно! – Розалинда обняла брата. – Я не представляла себе, что это путешествие может оказаться таким опасным для тебя. Я непременно пришлю для мисс Морли целебную мазь. Она поможет вам, дорогая. Я бы сама показала, как ею пользоваться, но, к сожалению, мне нужно отправиться в гавань. Мы ожидаем прибытия трех кораблей с грузом из Индии.

– Моя сестра взяла на себя заботу о благосостоянии семьи и очень любит свои обязанности, – язвительно объяснил Чарльз Фрэнсис.

– Ты сам занимаешься только тем, что тебе нравится, так что не тебе меня осуждать, – отпарировала Розалинда. – Мисс Морли, воду для ванны вам уже греют, пока мы здесь разговариваем. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь к миссис Фетиплейс, моей старшей горничной. Обедать мы садимся в семь вечера. А теперь, миленький братец, уходи отсюда и дай возможность этой бедной девушке принять ванну. Не позволяйте ему мучить вас, – добавила она, обращаясь к Фрэнсис. – Уверяю вас, он большой мастер по этой части. Младшие братья все таковы, но он был самым худшим из них.

Чарльз встал и дернул Розалинду за прядь волос, которая выбилась из пышной прически. Когда он был мальчиком, она командовала им, но с тех пор он научился обращаться с ней.

– Дорогая моя сестрица, мы с тобой не виделись целую неделю, я вернулся из полного опасностей путешествия, как ты сама изволила заметить. И что за прием я встречаю? Конечно, ты моя старшая сестра, но это еще не дает тебе права обращаться со мной как с сопливым мальчишкой.

– Ты говоришь так, словно мне сто лет, – проворчала Розалинда. – А на самом деле я не настолько уж старше. Ну вот, из-за тебя я потеряла свою шпильку.

– Иногда ты и ведешь себя так, словно тебе сто лет. – Чарльз нашел шпильку и заколол выпавшую прядь. – А теперь я покину вас, чтобы вы могли от души посплетничать. Но позднее мне нужно будет поговорить с тобой, Розалинда, – добавил он. – И с тобой тоже, Фрэнсис. Будь добра, не забывай то, что я тебе сказал.

Все время, пока Чарльз пикировался с сестрой, Фрэнсис сидела тихонько, как мышка, уставившись на них широко открытыми глазами в густых ресницах. Чарльз подумал, что, будучи единственным ребенком, она, наверное, не привыкла к словесным перепалкам взрослых родственников. Это напомнило ему о мальчишках, оставшихся на его попечении.

– Ты, вероятно, будешь рада узнать, что Пьер и Луи прекрасно отдохнули, – сообщил он ей, с отвращением вспоминая борьбу, которую ему пришлось с ними выдержать. Мальчики были поражены элегантностью этого городского дома и так возбудились, что ему пришлось насильно отвести их в спальню и удерживать там, пока наконец усталость не взяла верх и они не уснули. – Я их накормил, вымыл и вообще привел в порядок. Теперь они чуточку чище, чем были раньше.

– Совершенно верно, – вставила Розалинда. – Чарльз держал мальчиков, пока миссис Фетиплейс по очереди их отскребала. Я объявила им, что в моем доме не должно быть вшей и, если обнаружу хоть одну, они окажутся на улице. Но у них хватило смелости ответить, что они предпочитают оказаться на улице, наглые проходимцы! Где вы их отыскали, мисс Морли? Я удивилась, что их крики не помешали вашему сну. Можно было подумать, что их убивают, а не купают.

Чарльз воздел глаза к потолку, когда Розалинда углубилась в пространные описания того, как отмывали мальчиков, с упором на выдающуюся роль, которую в этом деле играл Чарльз. Он знал, что, раз уж его сестра увлеклась рассказом, останавливать ее бесполезно, и решил поскорее ретироваться.

Когда он спускался по мраморной лестнице, его мысли обратились к мастеру Дикону и Арктурусу. Как бы хотелось ему сейчас оказаться в компании своего любимого сокола и старика, научившего его всем тонкостям соколиной охоты! Но он не мог уехать в Дорсет без разрешения королевы.

Ему хотелось увидеть мастера Дикона еще и по другой причине: обсудить с ним собственное состояние и попросить совета. Может быть, мудрый старик объяснит ему, как получилось, что он изменил своей священной клятве – оставаться холостяком?

Но до поры до времени Чарльз отогнал эти мысли и отправился на розыски Джонатана. Ему было о чем поговорить с братом.