Серафим Ковальчук затосковал. Может быть, он просто устал: такая жизнь - ни сна, ни отдыха! Домой скоро дорогу забудешь. Шкалика с друзьями выпить некогда, словом перекинуться.
Сегодня утром, улучив минутку, Серафим попытался было побеседовать с Андреем Ермаковым по душам и откровенно признался, что ему надоело чуть ли не круглые сутки мотаться на шхуне у прибрежных скал: «По настоящему делу душа тоскует». Ермаков озлился: «Какого еще настоящего дела тебе захотелось? Водку, что ли, давно не пил?…»
«А неужто грех пропустить стаканчик? С голоду да с устатка и два не повредят! Одна радость на «Валюте», что в море…»
В таком настроении боцман возвращался под вечер из финансового отдела, где получал денежное содержание для команды шхуны. На Канатной улице его окликнули:
- Сима Пулемет! Здоров, старик!
Ковальчук оглянулся. Его догонял Фомин, которого списали с «Валюты». «Ишь ты, франтом каким вырядился: новое пальто построил, кепку фасонистую напялил».
- Ты откуда взялся?
- С работы без пересадки! - отшутился Фомин. - До гроба буду тебя помнить, сосватал меня к Альбатросу.
- А ты, видать, не горюешь?
- С чего мне горевать? Была бы шея - хомут найдется!
- Где теперь? Уж не воруешь ли?
- За кого ты меня, Сима, принимаешь? Или я у тебя из веры вышел? - обиделся Фомин. - Ты со мной не шути, я теперь в ответственных работниках - магазином заведую… А ты как живешь? Водку пить не разучился? Пришвартуемся у Печесского. Иля зарок дал?
- Да у меня всего час времени. В час не обернешься. - ответил Ковальчук. Соблазн был велик, но не лежало у него теперь сердце к Фомину.
- За час бочку выпьешь! А мы по маленькой… И дело есть важное, я было тебя уже разыскивать собрался. Вас, чекистов, касается…
Появление Симы Пулемета в подвальчике Печесского вызвало восторженное удивление: «Сима Пулемет с того света!», «Сима, Сима! К нам причаливай!»
Оркестр прекратил вальс и заиграл песенку:
Ай, да, Сима, Сима, славный парень,
Сима наш нигде не пропадет.
Симу в церковь тянут на аркане,
А наш Сима знает водку пьет…
И польщенный Сима пил водку, целовался с дружками - безработными матросами, отплясывал «яблочко» и часа в два ночи в обнимку с Фоминым еле выбрался на улицу, к скверу, где друг против друга сидели чугунные лев и львица.
- Прощай, друже! Я потопаю на «Валюту».
- «Валюта» не Манюта, не убежит! - захохотал Фомин. - А про дело-то забыл? Я о деле тебе не успел еще сказать, - и потащил Серафима в ресторан Робина…
Проснулся Ковальчук от того, что ему в лицо плеснули холодной водой. Он лежал на диване в какой-то незнакомой комнате. Хотел было вскочить, да не тут-то было: крепкая веревка туго стягивала руки и ноги. У стола сидели Яшка Лимончик и Фомин.
Лимончик смотрел насмешливо, но без злобы. Перекинув языком папироску из одного угла рта в другой, он вытащил из жилетного кармана хронометр.
- Четыре часа! Боцман опоздал на вторую вахту. Ай-ай, как нехорошо! Что скажет капитан Ермаков?
Лимончик с деланной укоризной покачал головой и кивнул Фомину:
- Развяжи гостя… Вы, милый друг, буянили, потому, извините, пришлось лишить вас свободы действий.
Фомин быстро развязал Ковальчука.
О чем только не передумал в эту минуту Серафим! Стоит Яшке повести бровью - и прощай жизнь! Да, копейка ей цена, если позволил себя напоить и увести, как слепого щенка.
Какой позор обрушил он на свою голову - вовек не смыть! Разметать бы всю эту шпану, придушить Лимончика, да где там: самого скорее придушат.
Яшка налил из бутылки водки, протянул стакан:
- Опохмелься, Сима!
Ковальчук взял стакан, не переводя дыхания, выпил водку, вытер ладонью губы, крякнул: «Хороша чертовка!» А сам всё думал, как бы выбраться из этого логова.
- Герой! - одобрил Яшка и кивнул Фомину: «Выметайся!»
Плотно притворив за Фоминым дверь, Яшка присел рядом с Симой на диван.
- Вообще-то говоря, на моем месте ни один порядочный человек не стал бы тобой заниматься. За старую драку бока бы еще наломали, а мне тебя жалко, дитё ты большое! И как же тебя угораздило напиться! Гляди, до чего себя довел: где твоя военная роба?
Ковальчук настороженно слушал бандита, ожидая какого-нибудь подвоха. Слова Лимончика заставили взглянуть на одежду. Мать честная! Вместо морского кителя и форменных брюк на нем какой-то рваный пиджак с короткими рукавами, засаленные ярко-оранжевые штаны, а на ногах вместо сапог худые сандалии. Где же бушлат, фуражка и все документы и деньги?!
- Пропил всё? Эх, голова садовая! - Лимончик налил стакан водки и выпил, также ничем не закусив. - Что же ты теперь делать будешь? Куда пойдешь? Расстреляют товарищи чекисты. Я тебя, Сима, держать не стану, а они, как пить дать, расстреляют.
Минуту назад Ковальчук только и думал о том, как бы удрать от бандитов и явиться на «Валюту» с повинной, но как явиться? В таком виде мать родная из дома выгонит. И главное - без единого документа и без денег. Ведь в кителе было тринадцать миллионов! Теперь только пулю в лоб.
Яшка расхохотался:
- Эх, ты! Потерял, что ли, чего? Бумаженции, небось.
- Деньги! - невольно прошептал Серафим. - Деньги для команды.
- Тю-тю! - свистнул Яшка. - Много ли?
- Тринадцать…
- Миллионов?… Тоже мне разговор! Могу одолжить под расписочку. - Лимончик стянул с пальца два золотых кольца с рубинами. - Заложу пару - вот и твои миллионы. А ребяткам деньги вернуть надо, обязательно даже. Экий негодяй Фомин! Сам нахлестался и друга не уберег!
Потрясенный Ковальчук молчал. Конечно, Ермаков и Репьев решат, что он пропил казенные деньги и сбежал. Дело табак!
- Чего же ты молчишь? Язык отняли? - насмешливо спросил Лимончик. - Твою дурью башку спасти хотят, а ты чванишься! Ну, шут с тобой, выкручивайся, как знаешь! - Яшка постучал кольцами по стакану. - Я в институте благородных девиц не обучался, за твои черные глаза денег дарить не собираюсь. Услуга за услугу, товар за товар: я тебе деньги ссужу, через мальчиков своих документы твои и робу разыщу, а ты мне…
- Чего зря болтаешь! - огрызнулся Ковальчук. - Деньги, документы вернешь? Чего я начальству скажу? Чем отлучку оправдаю?
- Пустяк! - усмехнулся Лимончик. - Главное твоя добрая воля, остальное - моя забота.
Боцман исподлобья посмотрел на Яшку: «Разве можно верить этому бандиту?» Но тот говорил с такой уверенностью, что подумалось: «А вдруг и впрямь можно из беды выкрутиться?»
- Чего от меня требуется?
- От тебя требуется, чтобы команда «Старой черепахи» получила месячный отпуск.
- Я по-серьезному спрашиваю…
Лимончик легонько стукнул пальцем по голове боцмана:
- Перестали работать винтики! Отгадай загадку: по какому случаю всей команде дают отпуск?… Не знаешь? Отпуск дают по случаю неотложного капитального ремонта судна. Ну, допустим, мотор вдруг сломался… - Лимончик насыпал из стоящей на столе коробочки горсть чаю, протянул боцману: - Жуй подольше! Водкой вонять не станет.
Серафим стал жевать чай, соображая, что единственный способ выбраться отсюда - хотя бы для виду согласиться с предложением бандита. Он не подозревал что в чай всыпано снотворное
В шестом часу утра рабочие завода Марти нашли на Военном спуске, под Сабанеевым мостом, до полусмерти избитого моряка-пограничника. Бушлат и китель моряка были в нескольких местах распороты кинжалом, но, к счастью, кинжал едва задел тело. На голове кровоточила рваная рана, - от левого виска до уха. Моряк был в бессознательном состоянии.
Провизор аптеки на улице Старостина, куда рабочие притащили моряка, сделал ему перевязку и привел в чувство.
Моряк тотчас же схватился за карман кителя: «Всё на месте!…»
- Рана у вас не опасная, - оказал провизор. - Очень удачно вас ударили Кость цела, кожу только содрали.
Вскоре в аптеку прибежал запыхавшийся Ермаков.
- Жив, Серафим?!
- Я что, деньги целы!… - пробормотал Ковальчук.