Председатель Губернской Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией Никитин в эту ночь опять не сомкнул глаз: ночь сменилась рассветом, а он всё еще работал. За двое суток даже не прилег на стоявшую за ширмой койку. Обед и завтрак - тут же в кабинете, на скорую руку, без всякого аппетита, по необходимости.

Секретарь Губчека Павел Чумак не мог понять: как способен председатель работать без сна и отдыха? Сам он приучился спать сидя. Часика три-четыре днем да поспишь. По ночам наступала особенно горячая пора: то и дело звонил телефон, приходили с докладами начальники отделов, следователи, уполномоченные; поступали донесения из районов города и уездов, телеграммы, шифровки; почти каждый вечер заседала коллегия, надо было вести протоколы, потом оформлять документы. С ног можно свалиться, а Никитин какой-то двужильный - держится! И всегда-то он всех подгоняет: «Скорее, скорее!» Всё помнит, всех проверяет, а то еще и самолично отправится на операцию по вылавливанию какой-нибудь контры.

В комнату вошла девушка из столовой.

- Завтрак председателю!

Чумак отмахнулся от нее.

- Прогонит меня председатель с твоей кашей, сердитый он нынче…

Никитин и в самом деле был расстроен, так как прошедшие сутки принесли крупные неудачи.

Неудача постигла даже одного из самых опытных уполномоченных Губчека Макара Репьева. По данным из Раздельной, там сел на киевский поезд Яшка Лимончик, а Репьев упустил его да вдобавок к тому повредил себе ногу.

С пограничного поста из Люстдорфа только что сообщили, что туда приплывала под утро шхуна контрабандиста грека Антоса Одноглазого. Антос кого-то высадил на берег, убил пограничника Самсонова и безнаказанно ушел. В районе Одессы он появляется второй раз на неделе. Конечно, пограничников мало, а Одноглазый не уведомляет их о своем приходе визитной карточкой… Но все же если не смогли изловить Антоса, так хотя бы задержали его пассажиров и груз!…

Да тут еще эта история с АРА - с американской администрацией помощи голодающим. Детям дают ложку маисовой каши, а в потайном убежище одной из разгромленных контрреволюционных банд чекисты обнаружили сотни пудов масла, муки, сахара и консервов - всё американское. Полно американских продуктов и на черном рынке. Сотрудники АРА, безусловно, снабжают врагов советской власти и спекулируют, но как это доказать? Мистер Уайт, уполномоченный АРА по Одессе и Николаеву, в ответ на заявление губисполкома о необходимости пресечь спекуляцию сообщил, что он-де не подотчетен Советам и не желает говорить на эту тему.

Пойди проверь склады и отчетность этой АРА!…

Город наводнен фальшивыми деньгами Миллиарды фальшивых кредиток расползаются из Одессы по всей Украине. Губчека раскрыла потайную типографию, печатающую деньги, но фальшивые кредитки по-прежнему продолжают откуда-то поступать. Сегодня опять нашли в подвале одного из домов на Пушкинской три ящика новеньких стотысячных билетов.

Дзержинский потребовал во что бы то ни стало ликвидировать фальшивомонетчиков.

Не причастны ли к этому делу эсеры?

Нахмурившись, Никитин посмотрел в прищуренные глаза сидящего напротив эсера Чирикова. Вот уже третий час этот наглец упорствует и не отвечает толком ни на один вопрос, А как он говорит! Высокомерно, с нескрываемой издевкой:

- Вся моя жизнь принадлежит народу.

- Народу?! - Никитин едва удержался, чтобы не повысить голос.

Нет, криком только унизишь себя. И перед кем!… Никитин хорошо знал эсеров еще до революции. Много раз ему приходилось сталкиваться с «ими на рабочих собраниях. Если раньше, прикрываясь революционными фразами, они фактически были ярыми защитниками кулачества, то теперь превратились в явных агентов иностранной буржуазии,

- Значит, вы утверждаете, что никогда не служили буржуазии? - внешне спокойно спросил Никитин. - Отрицаете, что Борис Савинков командировал вас в Россию для организации в Одессе отделения своей контрреволюционной шайки, именуемой «Народным союзом защиты родины и свободы»? Тогда зачем же он снабдил вас сим мандатом. - Никитин, не торопясь, выдвинул ящик стола и вынул оттуда лоскуток полотна. - Зачем вам понадобилось вшивать этот мандат в подкладку пиджака? Тут же ясно сказано, - продолжал комиссар, - что вы, член партии социалистов-революционеров, Петр Чириков, командируетесь в Россию для организации повстанческих и террористических отрядов, то есть для выполнения преступных замыслов буржуазии…

- Я не преступник, а военнопленный, - перебил Чириков. - Я воюю с большевиками во имя народа.

- Ах, вот как! Следовательно, вы тайно перешли советскую границу и организовали свою банду на любви к народу? Из любви к народу ваша шайка подло из-за угла убила на Пересыпи восемь рабочих-коммунистов и вырезала у них на груди звезды? В Тирасполе вы сожгли элеватор с зерном, обрекая людей на голод. Это все из любви к народу? Может быть, из любви к народу вы и шпионите в пользу Антанты и подготавливаете почву для новой интервенции? Вы могли рассказывать эти басни в лондонских и парижских кафе, под крылышком у господ Черчиллей и Пуанкаре. Они тоже рядятся в спасителей русского народа, а сами мечтают о бакинской нефти да донецком угле. Скажите, зачем же тогда ваш главарь Савинков взял с вас присягу вредить, убивать, шпионить, действовать тайно, хитростью и лукавством?

- Валите, валите всё в кучу! - Чириков злобно усмехнулся. - Что же вы не бьете меня? Власть пока еще ваша…

- Вы сами себя бьете! - Никитин вынул из ящика стола обрывок бумаги. - Растерявшись, вы не успели проглотить это зашифрованное письмо целиком. - Никитин процитировал: - «Передаст двести фунтов…» Речь идет об английских фунтах стерлингов, конечно? «Ваш отчет ожидаем…» Кто должен передать вам валюту?

Эсер молчал.

- Кто ваши сообщники? Где ваши явки?

- Я не буду отвечать, - глухо произнес Чириков. Никитин нажал под крышкой стола кнопку звонка.

- Улики налицо. До завтрашнего заседания коллегии Губчека ровно сутки. У вас есть еще время, чтобы поразмыслить в одиночестве.

- Чем больше я скажу коллегии, тем больше будет смягчающих вину обстоятельств?

Чириков усмехнулся и после короткой паузы язвительно спросил:

- Вас, гражданин чекист, когда-нибудь допрашивали в царской охранке? У вас нет никакой школы. Какой же политический сыск без школы! Поморите меня голодом, бросьте в карцер…

- Хватит паясничать! - оборвал Никитин разглагольствования эсера.

В этот момент хлопнула дверь, и Чириков вздрогнул.

«Ага! Ты не так-то уж спокоен!» - удовлетворенно отметил Никитин и сказал вошедшему в кабинет секретарю:

- Уведите арестованного…

Оставшись один, он откинулся на спинку стула и просидел так несколько минут.

В мае в Одессу приезжал проверять работу Губчека товарищ Дзержинский, и Никитин до мельчайших подробностей вспомнил сейчас последний разговор с председателем Всероссийской Чрезвычайной Комиссии.

Накануне ночью ударом ножа в спину был убит секретарь Пролетарского райкома партии.

Никитин и секретарь губкома сидели за столом, а Феликс Эдмундович быстро ходил по кабинету и гневно, взволнованно говорил. Он спрашивал: до каких пор будет так продолжаться? Сегодня под самым носом у Губчека убили секретаря райкома, завтра могут убить секретаря губкома, а послезавтра самого Никитина. Кто же, если не Губчека, будет бороться с контрреволюцией? Нет сомнения, что в Одессе орудуют не только эсеры и уголовники и что контрреволюционными заговорщиками наверняка руководят через каких-нибудь новых локкартов или сиднеев рейли иностранные хозяева. Губчека должна найти и поймать их с поличным.

Дзержинский погасил папиросу, тотчас достал новую и, не закурив, сказал:

- Мы выдвинуты на передовой пост, на линию огня, и мы обязаны - в этом наш партийный долг - всегда быть начеку, не спускать глаз с врагов революции ни днем, ни ночью!…

Как он сказал это! Он весь был в этой фразе: вся его душа, все сердце, весь разум, вся воля большевика…

Феликс Эдмундович, как всегда, прав; ясно, что эти чириковы только исполнители, хитрые, ловкие, подлые, но исполнители. Недаром Савинков объездил все европейские столицы в поисках военной и финансовой помощи и недаром, конечно, его принимал господин Черчилль. Почти наверняка можно сказать, что эти эсеры служат английской разведке - Интеллидженс сервис. Но каковы их планы? Где находится их гнездо? Дзержинский прав: на Одессщине явно орудует несколько контрреволюционных организаций. На какую из этих организаций работает контрабандист Антос? Не связной ли он?…

Никитин не мог пока еще ответить на эти вопросы. Это мучило его. Надо лучше работать, быстрее действовать, точнее наносить удары. Революция не может ждать!…

Чекист свернул очередную «козью ножку» и, затянувшись крепкой махоркой-самосадом, стал перечитывать заявление комсомолки из портовых мастерских. Вот этого зато никогда не было и не могло быть ни у царской охранки, ни у Рейли с Локкартом, этого нет и не может быть ни у одной разведки мира: чекистам помогает народ!

Комсомолка сообщала, что заметила во время обеденного перерыва в ночной смене под верстаком одного слесаря стопу чистой бумаги. После ухода слесаря с работы бумаги на месте не оказалось, а в руках он ничего не выносил. Слесарь этот приехал в Одессу в апреле текущего 1921 года из Ростова, живет на Малой Арнаутской с женой и двумя детьми.

К заявлению был приложен образец отличной белёной бумаги, точь-в-точь такой, на какой печатались бланки губернского исполкома. Откуда у этого рабочего такая хорошая бумага? И зачем она ему? Почему он тайком вынес ее? А может быть, ему подложил бумагу кто-то другой?…

Никитин вызвал секретаря.

- Товарищ Чумак, выясни в секретной части губисполкома, где они хранят бумагу для бланков. Вот такую. Как они ее учитывают. И не заметили ли пропажи? Это первое.

Никитин взял заявление комсомолки и, списав адрес слесаря на отдельный листочек, протянул его секретарю.

- Второе - надо узнать, давно ли и откуда этот человек прибыл в Одессу. И третье - как только приедет начальник Люстдорфского поста, пусть сразу зайдет ко мне.

Чумак ушел, а Никитин вновь раскрыл дело Чирикова.

Нет, фамилии, указанной комсомолкой, здесь не упоминалось. Впрочем… Адрес слесаря: Малая Арнаутская, дом номер семь. В этом же самом доме и даже в одном подъезде жил и Чириков… Совпадение?… Почему этот слесарь приехал из Ростова в Одессу? Кстати, в Ростове была довольно значительная эсеровская организация, там долго гнездилась контрреволюция. Надо разгрызть этот «орешек» и посмотреть, что в нем за начинка. Задача не из легких, но она будет решена, в этом нет сомнения. Никитин работал в Чека без малого четыре года. За это время чекистам, приходилось разгрызать «орешки» и покрепче. Намного покрепче. Недаром Никитину вспомнились и Брюс Локкарт и Сидней Рейли. В августе 1918 года он участвовал в ликвидации заговора трех послов. Раскрытие заговора было одной из первых блестящих побед ВЧК. Что получилось бы, если бы ВЧК не разоблачила замыслов трех послов и с беспощадной стремительностью не обрушилась на них?! Сколько народной крови пролилось бы тогда!

Нет, этого никогда не забыть…

Никитин зажег потухшую самокрутку. «Они ненавидели, ненавидят и будут ненавидеть нас до тех пор, пока будут существовать, пока коммунизм не сметет их с лица земли…»

В памяти возник август 1918 года.

Англия, Америка и Франция не признавали советского правительства, но их послы Локкарт, Френсис и Нулланс все еще находились в России, пользовались всеми дипломатическими правами и вели гнусную подрывную работу. Их посольства и миссии были руководящими центрами шпионажа, диверсии, терроризма.

На подмогу послам Лондон прислал одного из самых прожженных агентов Интеллидженс сервис Сиднея Рейли, Вашингтон - мастера шпионажа Каламатьяно, Париж - некоего Вертамона. С лихорадочной поспешностью разрабатывается хитроумно сплетенный план свержения советской власти, превращения России в колонию англофранцузского и американского капитала.

Рейли, Каламатьяно и Вертамон вербуют подручных и палачей среди белых офицеров, националистов, меньшевиков и в первую очередь среди эсеров. Ненависть к коммунизму объединяет их в одну банду.

Основные пункты плана: антисоветские восстания во всех крупных центрах страны, левоэсеровокий мятеж в Москве, арест советского правительства и убийство Ленина Свердлова.

Сам Черчилль - шеф Интеллидженс сервис и военный министр Великобритании - одобряет план. Он требует лишь скорейшего осуществления его. Советам осталось жить не более месяца. Так считали заговорщики, В Лондоне, Вашингтоне и Париже заранее идет дележка: кто получит Баку, кто Донбасс, кому достанутся хлеба Украины и сибирский лес.

Всё готово! Но нити заговора попали в руки Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. Эсеровские мятежи в Ярославле и Москве подавлены, взрывы мостов предотвращены, контрреволюционные отряды разоружены, главари их арестованы.

Тогда враг сбрасывает маску: 2 августа английские войска захватывают Архангельск, через два дня - Баку и вскоре вместе с японцами высаживаются во Владивостоке. 15 августа к ним присоединяются два полка американской морской пехоты. Интервенция началась без объявления войны.

Тем временем господа Локкарт и Нулланс собираются на тайное совещание у американского посла Френсиса. Три посла принимают новый вариант плана, разработанный Сиднеем Рейли.

28 августа в Москве должен открыться пленум Центрального Комитета РКП(б). Лучшего момента не придумать. Рейли предлагает арестовать весь состав большевистского ЦК - Советская Россия будет обезглавлена одним махом.

А в доме № 11, на Большой Лубянке, Дзержинский инструктирует своих соратников. Голос председателя ВЧК звучит твердо, мысль ясна и отточена.

«Мы нанесем удар врагу в самое сердце!…»

С волнением слушает Дзержинского Никитин. Он готов на бой, как и все.

Неожиданно для трех послов открытие пленума ПК РКП (б) откладывается на девять дней.

31 августа главари заговора собрались на одной из своих конспиративных квартир, чтобы обсудить создавшееся положение. Вдруг распахнулись двери, и в квартиру вошли чекисты. Засада! Никитин обыскивает Локкарта, высокого шотландца с холеным лицом. С каким ужасом смотрел этот прожженный шпион на молодого чекиста, бесцеремонно выворачивающего его карманы! У него даже язык отнялся. Слова не мог вымолвить.

Видел Никитин и арестованного чуть позже Каламатьяно. Из трости американского агента чекисты извлекли списки шпионов, адреса и шифры…

Но Сиднея Рейли увидеть не пришлось. Рейли успел убежать, хотя во всех газетах и расклеенных по Москве извещениях ВЧК я сообщались его подробные приметы.

Случайная цепь разрозненных воспоминаний, сопоставлений - и вдруг неожиданный вывод… Никитин. даже вскочил со стула. Как он раньше не подумал об этом! Ведь Сидней Рейли родился и вырос здесь, в Одессе, где долгое время жил его отец.

Никитин подошел к окну. Опять вернулся к столу.

Из Москвы Рейли бежал в Ригу, потом его видели на юге, в штабе Деникина. Не может быть, чтобы он не посетил при интервентах Одессу. А раз так, то здесь должны быть его дружки - тайные агенты. Надо снова допросить этого Чирикова…

Стук в дверь прервал размышления чекиста.

- Прибыл начальник погранпоста Люстдорф, - доложил Чумак.

- Пусть заходит!

Кудряшев тихо вошел в кабинет и, взглянув на Никитина, сразу понял, что тот явно не в духе.

- Слушаю вас, товарищ председатель!

Никитин встретил Кудряшева резко:

- Опять, значит, вы там прошляпили? Красиво, очень красиво получилось! Человек ты вроде боевой, закалка у тебя пролетарская, а какую промашку допустил…

Никитин встал из-за стола и заходил из угла в угол, Кудряшев впервые видел его в таком возбужденном состоянии и молчал. Он уже дважды просил откомандировать его обратно в 44-ю дивизию: «Не получится из меня чекист…»

И оттого, что Кудряшев молчал, Никитин рассердился еще больше:

- Может, ты принес третий рапорт? «Не могу работать, не умею», - председатель почти зло посмотрел на пограничника. - Учиться надо, дорогой товарищ! Мы все, батенька, учимся. На то и большевики. Думаешь, мне легче? - Никитин сел за стол. - Никаких рапортов я больше от тебя не приму. Рассказывай, как случилось, что вы опять упустили Антоса…

Кудряшев сообщил все сведения о дерзком контрабандисте, которые ему удалось собрать.

- Так, говоришь, шхуну видел председатель поселкового совета Фишер?… - переспросил Никитин. - Не по душе мне эти колонисты. Я думаю, что кто-то из них и убил красноармейца Самсонова и помог пройти Антосову пассажиру, а может, и укрыл его…

- Товарищ председатель, а не помогают ли Антосу рыбаки из артели Тургаенко с Тринадцатой станции? - высказал предположение Кудряшев. - Я слыхал, не по средствам живет Тургаенко, у него чуть ли не каждый вечер пьянка. Я бы его арестовал и допросил.

- Так сразу бы и арестовал! А какие у нас основания? Водка еще не улика… - Никитин что-то записал в блокнот. - Ну, теперь говори, какие у тебя неотложные просьбы, только без запроса.

Поняв, что председатель немного «отошел», Кудряшев осмелел:

- Товарищ Никитин, у меня народ совсем разут: на троих красноармейцев одна пара сапог. А ведь зима скоро. И главное - с оружием беда: на весь пост восемь винтовок. Еще бы штук десяток…

Кудряшев с тревогой наблюдал за выражением лица председателя: «Опять откажет. Наверняка откажет!»

- Еще что?

- Пулеметик бы…

- Пулеметик?

Никитин помолчал.

- Насчет пулеметика и сапог не обещаю, а винтовками к зиме всех вооружим. У каждого будет винтовка… Так, говоришь, Тургаенко живет не по средствам?. Какой это Тургаенко? Такой грузный, седые брови?…

Не постучав, в кабинет вошел Чумак. Никитин недовольно посмотрел на него:

- Что там еще стряслось?

- Только что позвонили из тюрьмы, товарищ председатель, сообщили, что подследственный Чириков повесился…