Некоторое время тому назад газеты всего мира сообщили, что в Турции, на склонах горы Арарат, неподалеку от советско-турецкой границы, экспедиция американских ученых ищет остатки Ноева ковчега.
«Это еще что за штука такая - ковчег? - недоумевали некоторые читатели.- И кто такой Ной? Кто-нибудь вроде загадочного снежного человека?..»
Знающие отвечали, что в одной из старых религиозных легенд рассказывается, будто в глубокой древности сорок дней и сорок ночей подряд лил дождь и произошел всемирный потоп. По воле божьей тогда будто бы потонули все люди, кроме семьи некоего Ноя. По приказу бога Ной заранее построил корабль-ковчег и взял на него семь пар чистых и семь пар нечистых зверей и птиц.
Когда дождь прекратился, вода начала спадать. (Куда вода утекала, если потоп был всемирным, легенда не объясняет.) Вскоре волны вынесли ковчег на гору Арарат. Так якобы были сохранены на земле и род человеческий и животные.
Мало кто в наши дни верит во всемирный потоп и в мнимое спасение Ноева ковчега. Смешно верить в то, чего не было и не могло быть!..
Зачем же тогда, спрашивается, американцы, люди деловые, не любящие бросать деньги на ветер, снаряжали специальную экспедицию и в течение нескольких месяцев лазили по Арарату? Разумеется, не для того, чтобы совершить очередную туристскую прогулку.
Вскоре, как и следовало ожидать, выяснилось, что никакого ковчега американцы и не думали искать, однако они лазили по высокой, крутой горе отнюдь не без толку. Первыми в этом убедились наши советские пограничники. И именно в те дни с сержантом Петром Орловым и приключилась история, которую он запомнил на всю жизнь.
* * *
Дежурный по заставе разбудил Петра и ефрейтора Михаила Савина за полчаса до полуночи. Они вскочили с коек, будто и не спали.
Во дворе, шумно раскачиваясь, спорили с непогодой горные клены, и было слышно, как полощется над крышей флаг.
- Здорово задувает! - глянув в окно, буркнул Савин.- Быть дождю!
Умывшись и позавтракав, они надели брезентовые плащи, фуражки, взяли автоматы и ровно в двадцать четыре часа вошли в канцелярию начальника заставы. Начальник, как обычно, внимательно посмотрел на них, осведомился, здоровы ли, и сказал:
- Вы направляетесь на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик…
Дальше начальник сказал, на какой именно участок границы и на какой срок Орлов и Савин должны пойти охранять границу.
Спустя полчаса Орлов и Савин были на месте, указанном начальником, и спрятались от стороннего взгляда в зарослях орешника над ворчливой горной речкой.
Ветер здесь, в ущелье, не такой сильный: то стихал, то, словно встрепенувшись, начинал перебирать ветви орешника и пел что-то тревожное, грустное. За речкой, будто черный занавес, поднималась гора - там начиналась чужая земля. Небо над ущельем было таким же черным, закрытым тучами, без малейшего просвета, сквозь который могла бы взглянуть на землю хоть одна звезда.
Часа в два ночи, как и предсказывал Савин, разразился ливень. Со склонов хребта хлынули водопады. Речка вздулась и вскоре превратилась в клокочущий, бурный поток.
Орлов и Савин не оставляли своего поста до последней возможности. Когда же вода начала затоплять заросли орешника, они, скользя, цепляясь за мокрые колючие ветки, перебрались повыше.
Темнота, и без того почти непроглядная, стала еще гуще. Рев взбунтовавшегося потока заглушал все остальные звуки. Дождь лил непрерывными, тугими, холодными струями. Даже плотные брезентовые плащи не могли спасти от воды. Казалось, что промокли и кости. И никак нельзя было унять дрожь.
Будь Орлов и Савин охотниками, они давно бы укрылись где-нибудь в пещере и отсиделись бы там, покуривая труб-ки и вспоминая всякие диковинные охотничьи истории; будь они пастухами, застигнутыми ливнем на горном пастбище, они согнали бы стадо в круг и легли бы между тесно сгрудившихся овец, накрывшись бурками; будь они жителями горного селения, они поплотнее закрыли бы ставни и расположились у очага. Но Орлов и Савин были пограничниками. Они должны были оставаться там, где были, и если бы понадобилось, они пробыли бы под этим ливнем и сутки, и двое - столько, сколько потребуется, потому что горная речка, за которой они наблюдали, была не обычной речкой, каких великое множество на нашей земле,- по речке проходила граница.
* * *
Побуйствовав часа полтора, ливень прекратился. И почти тотчас над все еще не утихомирившейся речкой взвилась красная ракета. Она на несколько секунд выхватила из мрака часть неузнаваемо изменившегося ущелья: там, где совсем недавно высилась отвесная скала, образовался отлогий спуск - подмытая бурным потоком скала обрушилась; прибрежные заросли орешника исчезли, будто их срезало гигантским плугом; поперек речки торчали огромные камни, по которым можно, не замочив ног, перебраться на противоположную сторону.
Ракета была сигналом тревоги: она извещала, что где-то здесь поблизости через границу перешел враг. Начальник заставы предупреждал, что в случае тревоги Орлову и Савину следовало поспешить на помощь соседнему пограничному наряду. И они побежали в ту сторону, где только что погасла ослепительная красная звезда.
Вскоре к месту происшествия прискакали на конях трое пограничников во главе с самим начальником. Тщательно обыскали все ближайшие расселины и тропы, но безрезультатно. Видимо, нарушитель перешел через речку во время ливня и точно сквозь землю провалился. Нигде никаких следов- все смыто ливнем. Нет, не все! На одной скале, освещая ее карманным фонариком, пограничники обнаружили едва приметную свежую царапину, прочерченную каким-то острым предметом.
Начальник заставы внимательно осмотрел эту ничем, казалось бы, не примечательную царапину и сказал, что нарушитель границы, если он рискнул перебраться через речку в такую непогоду,- ловкий, сильный, а следовательно, и опытный, и опасный враг…
Искать нарушителя в горах - дело сложное, намного сложнее, чем где-нибудь в степи или даже в пустыне: трудно обнаружить на голых скалах следы. Особенно трудно найти следы ночью, да еще после ливня…
Пограничники разделились попарно и начали подниматься по южному склону Малого хребта. Орлову и Савину было поручено осмотреть Козью тропу, ведущую на самую крутую излучину хребта. Трудно было предположить, что нарушитель рискнет направиться ночью по этой головокружительной тропе - по ней и днем-то не каждый пройдет! - однако начальник заставы счел необходимым проверить и ее.
* * *
Над хребтом забрезжила робкая, словно неуверенная в своих силах заря. Из ущелья потянулись космы белесо-сизого тумана. Спозаранку кричала какая-то птица. До гребня хребта оставалось еще метров двести, но именно эти-то последние двести метров и были самыми трудными: Козья тропа взбиралась теперь под углом чуть ли не в шестьдесят градусов по узенькому карнизу отвесного гранитного сброса.
Орлов и Савин вскарабкались еще чуть-чуть повыше и вынуждены были приостановиться: тропу рассекала глубокая расщелина метра в три шириной - результат ночного обвала. Петр подполз к зазубренному ее краю и заглянул вниз. Дно расщелины терялось в густом сумраке.
Три метра для легконогих горных козлов - сущий пустяк, но разве может без разбега перепрыгнуть через трехметровую трещину человек!
- Пустой номер! - с досадой прошептал Савин.- Понапрасну карабкались: нарушителем и не пахнет. Не на крыльях же он перелетел!
- Он туда полез,- кивнул Орлов влево, где в толще нависшей над тропой бурой скалы темнела узкая извилистая щель. Она тянулась кверху почти вертикально.
- Здесь! - тихо, но убежденно повторил Петр и, упираясь ногами и руками в края щели, первым полез вверх…
Восход солнца застал их на крохотной каменистой террасе, усыпанной острым щебнем. Терраса переходила в новую узкую, почти вертикальную щель. Петр встал на четвереньки и, прищурившись, посмотрел поперек полого падающих солнечных лучей. Затененные углубления в щебне напоминали следы человека.
- Автомат изготовь,- прошептал Петр, перекинув свой со спины на грудь.
Новая щель вывела пограничников на воронкообразную площадку, от которой тропа набирала такую крутизну, что захватило дыхание. Савин невольно ухватился за гранитный выступ.
- Пошли, пошли! - прошептал Петр. Он хотел еще что-то сказать и не успел. Откуда-то сверху послышался гул, нарастающий с такой стремительностью, что друзья едва успели прыгнуть в разные стороны.
По крутому склону, подпрыгивая, катились камни. Один из них ударил Петра по колену, едва не сбив с ног. Петр окликнул Савина, но тот не расслышал товарища. А со склона неслась уже целая грохочущая лавина. Это был камнепад. Петр прикрыл голову руками и притиснулся к скале. Огромные глыбы камня с пушечным гулом плюхались совсем рядом, на площадку, снова подпрыгивали и, подгоняя одна другую, низвергались в ущелье, круша все на своем пути.
Наконец сумасшедший грохот, отраженный многоголосым эхо, постепенно замер. Лишь туча густой пыли да огромная груда щебня, переполнившая площадку, напоминали о только что обрушившемся камнепаде.
Поморгав, осторожно протерев забитые мелкой, колючей пылью глаза, Петр выждал несколько минут, с трудом выбрался из груды и увидел, что Савина на площадке нет.
Петр метнулся к краю пропасти, едва удержавшись на ногах; снизу поднималось густое облако пыли.
А нарушитель границы, враг? Неужели враг уйдет? Петр посмотрел вверх и полез туда, обдираясь об острые камни. Гимнастерка и брюки изорвались в клочья, из порезов на руках и ногах сочилась кровь, ушибленное колено распухло, каждое движение вызывало резкую боль, а он все полз и полз, напрягая силы, широко раскрывая рот, тяжело дыша, забыв и о боли и обо всем на свете, кроме того, что Миши Савина уже нет в живых, и о том, что нужно догнать врага.
И вдруг из груди Петра чуть было не вырвался крик: впереди, метрах в сорока, по гранитному карнизу осторожно пробирался высокий, широкоплечий мужчина с рюкзаком за плечами ц альпенштоком в руке. Миновав карниз, мужчина присел на камень, вытащил что-то из рюкзака, стал торопливо жевать, а затем прильнул к фляжке.
Весь дрожа от волнения, стараясь не производить шума, Петр пополз от камня к камню, волоча зашибленную ногу.
А нарушитель, видимо убежденный, что сейчас-то уж он в полной безопасности, встал и не торопясь полез дальше.
Петр карабкался следом. Когда уже стали отчетливо различимы складки кожи на загорелой, мускулистой шее врага, он прицелился и негромко скомандовал: «Руки вверх! Не оборачиваться!..»
Нарушитель, будто только и дожидаясь этой команды, медленно поднял над головой руки, тотчас стремительно прыгнул вправо и скрылся за скалой…
Прячась за камнями, противники несколько раз безрезультатно обстреляли друг друга. Нарушитель упорно продолжал взбираться на хребет и вскоре совсем исчез из виду.
Сначала Петр находил след по пятнам крови на камнях- значит, враг все-таки ранен! - но вот и следов не стало: наверно, враг ухитрился перевязать рану.
* * *
Никогда еще Петр не попадал в такое отчаянное положение: он висел над бездной. Цепко, до боли в ногтях, ухватившись левой рукой за острый гранитный зубец -в правой был автомат,- он прильнул к почти отвесной скале. Подбородок и губы уткнулись в выщербленную, бугристую поверхность гранита, носок здоровой правой ноги опирался на небольшой выступ размером с папиросную коробку. Солнце пекло обнаженную голову, пот застилал глаза. Но Петр не мог стереть пот - он боялся пошевелиться.
Прошло не больше минуты, а рука занемела. Что же будет дальше? Неужели он так бессмысленно погибнет? А враг уйдет!
- Ну нет!
Посмотрел вверх: гребень утеса и бескрайняя синь неба.
Еще плотнее прижавшись к скале, Петр повернул голову вправо: на снежной вершине сумрачная, темно-синяя туча - верный признак приближающейся грозы. Поглядел вниз и невольно зажмурился: скала, на которой он держался, нависла над глубокой пропастью. На дне ее серебрился под солнцем неслышный с высоты бурный поток.
Поборов чувство страха, Петр снова глянул в бездну. Метрах в семи под ним парил орел. Еще ниже и чуть правее, на небольшой скалистой площадке, темнело гнездо, сложенное из хвороста и сухой травы. На краю гнезда что-то ярко зеленело.
Увидев орла, Петр еще отчетливее ощутил исключительность своего положения: орлы строят гнезда лишь в самых недоступных местах. Но что это там зеленеет? «Фуражка! Моя фуражка!»
Минут пять назад Петр полз по гребню гранитного утеса. С трудом волоча распухшую ногу, сжимая в руке автомат, настороженно осматривал находящуюся справа впадину. Солнце спешило к закату, и через каменистую впадину протянулись длинные зубчатые тени. Где-то там враг!..
Карабкаясь на утес, Петр не сомневался: путь избран правильно, только с этого утеса и возможен спуск по северному склону Малого хребта в долину, куда, безусловно, и стремится нарушитель границы. Спуск невероятно трудный - крутой склон изрезан глубокими трещинами,- но все-таки спуск! Когда же обнаружилось, что на утесе никого нет, Петр понял: враг ошибся и пошел по впадине. Как же теперь поймать его? Где он там притаился?
Будто в ответ на мысли Петра, внизу, между глыбами камня, метнулась знакомая высокая фигура. Петр вскинул автомат, но враг успел выстрелить первым и опять спрятался.
Пуля сшибла с головы фуражку. Раздумывать некогда: из-за укрытия враг изрешетит его, как мишень. Петр ухватился за первый попавшийся гранитный зубец, скользнул на западную сторону гребня и очутился над пропастью…
Надо что-то предпринимать. Предпринимать не только для спасения своей жизни, а и для того, чтобы перехитрить и захватить противника. Вероятнее всего, тот полагает, что ему удалось убить пограничника. Проверить это он не в состоянии: из впадины на утес не взобраться. А раз так, он, безусловно, станет некоторое время выжидать, и если даже Петр сможет подтянуться на руках, то враг, конечно, обстреляет его.
И тут возник дерзкий план. В первую очередь нужно освободить правую руку. Петр покрепче ухватился другой за гранитный зубец, чуть-чуть отодвинулся от скалы и передвинул автомат с груди на спину. После этого он протянул правую руку вверх, нащупал небольшой выступ и ухватился за него.
Все это заняло не больше минуты, но минута показалась часом. Облегченно вздохнув, Петр опустил занемевшую ле~ вую руку, попутно смахнув со лба пот.
В то же мгновение над головой что-то прошумело. Большая тень пронеслась по скале. Петр поднял глаза и увидел: на гранитный гребень, рядом с кистью его руки, сел огромный орел. Длинные, круто загнутые когти цепко впились в твердый камень. Приплюснутая голова с крючковатым клювом нацелилась на человека.
Петр встретился взглядом с холодно-черными глазами птицы. Стоит орлу вцепиться когтями или даже клюнуть его в руку - и лети в бездну. Впрочем, для этого будет достаточно и двух-трех ударов могучих крыльев.
Многие, очутившись на месте Петра, начали бы отгонять птицу, но Петр не сделал этого. Он знал, что если поблизости находится гнездо, то не к чему злить и без того встревоженного хищника.
В то же время нельзя было и не оценить невольную услугу, оказанную ему орлом: конечно, враг сейчас тоже наблюдает за птицей, и ему и в голову не придет, что та спокойно сидит рядом с человеком. Враг окончательно убедится, что пограничника на скале нет.
- Чего уставился? - прошептал Петр птице.- Лети!
Словно вняв настойчивому совету, орел медленно расправил крылья, взмахнул ими и легко взмыл над пропастью.
- Так-то лучше! - пробормотал Петр и ухватился за гранитный выступ второй рукой.
Держаться стало легче, и можно было приступать к осуществлению задуманного. Правее, метрах в семи от того места, где находился Петр, скала спускалась более отлого, и оттуда можно будет сползти к площадке с гнездом. От гнезда пробраться к основанию утеса и затем постараться незаметно спуститься на его восточную сторону - во впадину.
Главная и самая трудная задача - преодолеть именно первые семь метров. А это можно осуществить только одним способом: поочередно перехватываясь руками от выступа к выступу. Так, вися над пропастью, напрягая остатки сил, Петр преодолел несколько метров.
Солнце скрылось за тучей, стало холодно, сильнее подул ветер. Только на западе, где ущелье переходило в широкую долину, было по-прежнему солнечно и стояла предвечерняя тишина. На склонах гор зеленели пастбища. Еще дальше, внизу, раскинулись сады, табачные плантации, виноградники и среди них веселые белые домики приграничного села и блестящая гладь пруда у колхозной гидроэлектростанции. По дороге пылила колонна автомашин.
Ветер внезапно утих. Вокруг потемнело. Первые крупные капли дождя упали на голову, дробно застучали по утесу. Чуть ли не за самой спиной оглушающе треснул гром. До намеченной Петром точки осталось еще метра четыре.
И опять, второй раз за сутки, грянул ливень.
Казалось, все обернулось против Петра. А он, оглушенный непрерывным громом, ослепленный молнией, мокрый, изнемогающий от напряжения всех сил, продолжал сантиметр за сантиметром продвигаться к цели.
Вот молния снова осветила ущелье. Гнездо внизу. Петр разжал пальцы и стремительно съехал по мокрому шершавому граниту, ударившись больной ногой о хворост.
…Как он добрался до основания утеса, он не мог бы толком рассказать, думал все время об одном: враг может уйти!
Ливень затопил дно каменистой впадины. Не предполагая этого, Петр неожиданно окунулся в холодную воду. Вынырнул, держа над головой автомат. Скоротечная гроза уходила на запад, к Черному морю. Вспышки молний и раскаты грома становились все слабее и слабее. А больше ни малейшего звука! Тогда Петр снова погрузился в воду: в воде слышнее. Легкое шарканье отчетливо прозвучало в ушах.
- Ага, шагаешь… Ну, держись!
* * *
Начальник заставы, Михаил Савин и еще двое пограничников нашли сержанта Орлова на рассвете вторых суток.
Он сидел на камнях, вытянув больную ногу, держа палец на спусковом крючке автомата. Нарушитель лежал лицом вниз, со связанными руками.
- Жив?! - только и мог произнести обрадованный Петр, увидев Савина.
- Меня прямо в пещеру сбило,- прошептал Михаил.- Страху натерпелся! А ты как этого типчика заарканил?
- Притаился за уступом, а когда он мимо шагал, я его малость прикладом…
- На заставе побеседуете,- перебил друзей начальник.
Савин тщательно обыскал сначала одежду и обувь нарушителя, потом рюкзак.
- Пистолетов два - американские, к ним семь обойм,- перечислял начальник.- Компас в герметическом футляре - английский… Часы ручные, со светящимся циферблатом - швейцарские. Фотоаппарат «Минокс» - тоже американский… Автоматическая ручка фирмы «Паркер».
Начальник снова осмотрел ручку, усмехнулся:
- Хитро,но старо: однозарядный пистолет, а не ручка…
Враг поглядывал то на дула, наставленные на него, то на офицера в погонах с зелеными просветами, то совсем мельком, исподлобья на молодого сержанта в мокром, порванном о камни обмундировании.
- Кофе в таблетках - все размокло,- продолжал начальник.- Карта Кавказа, двухверстка на русском языке… Чеснок… Галеты… Десять ампул с жидкостью коричневого цвета. В лаборатории определят, что сие значит…
- Товарищ капитан, разрешите обратиться? Это что за прибор? - Савин протянул начальнику какую-то коробочку о дугообразной шкалой и стрелкой.
- Это? - Начальник взял коробочку.- Это электро-контактный взрыватель. Для туриста штука явно бесполезная.
- Ну и персона! - не, удержался Петр, зло глянув на врага.
- Три персоны,- поправил начальник, рассматривая извлеченные Савиным из-под подкладки куртки нарушителя два фальшивых советских паспорта и мореходную книжку…
Рана у нарушителя оказалась легкой - он мог идти сам. Петр же не был в состоянии сделать ни шагу.
- Фуражку мою достаньте,- попросил он, когда его подняли сильные руки товарищей.- Она там, за утесом, в орлином гнезде…
* * *
На допросе нарушитель границы рассказал, что он приехал в Турцию в составе американской экспедиции, якобы ищущей на Арарате Ноев ковчег.
- Они не идиоты - искать вчерашний день,- зло ухмыльнулся нарушитель.- Арарат - гора высокая, оттуда отлично можно фотографировать советскую территорию и изучать подступы и подходы к вашей границе. Не ученые в экспедиции, а военные разведчики…
