Джакомо приходил на все большие праздники, пять или шесть раз в сентябре. Ох, как же все монахини и послушницы ждали его появления! Как только одна замечала, что он погружает руку в святую воду у входа в церковь, тотчас же мчалась к остальным.
— Он вернулся! Пойдем… быстрее!
Монастырь только и гудел о нашем загадочном посетителе. И юные девы, и старые монашки — никто не мог удержаться, чтобы не посплетничать о нем.
— Наверное, у него умерла жена, бедняжка. Он ходит сюда помолиться за нее. Ему так одиноко!
— Нет-нет… он страдает меланхолией. И намеренно избегает общения с внешним миром.
— А может быть, он приходит сюда найти себе новую возлюбленную? — Все визжали и хлопали в ладоши.
Кроме Марины. Она держалась в стороне от подобных разговоров, от всех досужих домыслов.
Меня так и подмывало рассказать остальным, кто он такой, но всякий раз я одергивала себя. А оставшись одна, надувалась от гордости. Мой супруг приходит только для того, чтобы я могла его видеть. На большее не стоит и надеяться. И никакого вознаграждения для себя самого. Как же мне повезло, что меня так искренне и сильно любят!
Наступил конец сентября. Большинство дней каменные скамьи храма пустовали. И от канала уже не так воняло, в церкви во время заутрени было студено. Наступали холода.
В одну из сред Кончитта вернулась без письма от Джакомо. Раньше такого не случалось. Он всегда знал, что в среду надо ждать от меня письма.
— Что ты имеешь в виду, говоря: «Его не оказалось дома»?
— Я пошла относить ваше письмо; его дома не оказалось. Я вернулась еще раз спустя два часа. Его все еще не было дома. Я же не могла ждать, как идиотка!
— А слуга его был дома?
— Нет. Дом Брагадини был пуст.
Я села на кровать, не зная, что сказать. Кончитта попыталась было взбить мне подушку, поправить простыни и одеяло. Я протянула ей две монеты. Она ушла.
В ближайшие несколько дней Джакомо в церкви так и не появился. Меня охватила паника. В следующую среду я написала ему:
«Мой Джакомо,Твоя К.»
я всю неделю себе места не нахожу! Что случилось? Ты сердишься на меня? Молю тебя, напиши мне, развей мои тревоги, заверь, что ты в добром здравии, что между нами ничего не изменилось.
Я люблю тебя всем сердцем!
Я, как коршун, набросилась на письмо, с которым Кончитта вернулась из Венеции.
«Успокойся, ангел мой! Ты не бережешь свое здоровье, мучаясь от тревоги. Я не сержусь на тебя. И все же вынужден поделиться с тобой неприятной новостью: больше я не смогу навещать тебя на Мурано. Занят серьезными делами.Твой Джакомо»
Adieu [51] , моя возлюбленная Катерина! Целую тебя тысячу раз.
Что это означает? Я заплатила Кончитте четыре монеты, чтобы она на следующий же день отнесла ему мой ответ.
«Мой любимый Джакомо!Твоя К.»
Ты лишаешь меня величайшей радости, пока я здесь, — тайком видеть тебя. Какие такие важные дела могут тебя задерживать? Напиши мне все, я приму любые объяснения, только люби меня… приди ко мне вновь… молю тебя!
Он не ответил.
Все девушки сохли по нему. Пошли слухи, что его видели в монастыре. Неужели это его видели в частной комнате для свиданий с одной старухой? Стоял на коленях и плакал у алтаря в церкви?
Я не знала, во что верить.
Единственное, в чем я не сомневалась, — в том, что меня бросили.