Глава I

Замок Торнор сгинул в огне.

Лицо Райка было в саже, он пытался освободить руки и в кровь разодрал их о кандалы. Голова раскалывалась. Неужели все, что он пережил, произошло на самом деле? Он видел столб дыма над стеной, там, где воины Кола Истра проломили ее тараном, и чувствовал запах гари. Что-то горело за спиной, в большом зале.

Пал владелец замка — Атор, его длинная борода слиплась от крови. В ослеплении боя Райк видел это и подумал, что вместе с лордом зашатаются и рухнут стены и башни… Но этого не случилось, стены стояли как ни в чем не бывало. Люди Райка были перебиты все до одного. Трупы валялись теперь за воротами, вмерзли в снег. Райку виделось, как весной женщины из деревни освобождают тела своих мужей и сыновей из их ледяных могил.

Голова шла кругом. Он скорчился на камнях, прикидывая, сколько защитников Торнора еще живы и как намерен поступить с ними Кол Истр. Райк был готов разделить участь своего отряда. Он не хотел смерти, но и воли к жизни не было. Со смертью Атора распался привычный порядок вещей. Наверное, Кол Истр распорядился притащить его сюда и посадить на цепь в назидание другим. Щека ощущала холод шершавого камня, тело сотрясалось от дрожи. Откуда-то издалека доносилось кудахтанье кур и крики женщин, ловивших разбежавшихся птиц. Зима установилась недавно, пару недель назад, такой холод не мог убить Райка. Вчера ночью был только второй снегопад, вяло подумал он, да нет, это, кажется, было позавчера.

Приступы зябкой дрожи сменялись забытьем.

Он очнулся от пинка в бок и посмотрел вверх. На фоне синего зимнего неба над Райком склонялось широкое смуглое лицо Кола Истра, обрамленное черными волосами и бородой.

— Пожар мы потушили, — сказал он как бы между прочим, будто разговаривал не с врагом в цепях, а с приятелем. — Эти глупцы подожгли замковые службы, не желая сдаваться. — В своем железном шлеме, похожем на старую кастрюлю, в кольчуге и с длинным мечом, Кол Истр стоял ссутулившись. От него пахло дымом. — Ну как, греешься?

— Еще как! — сострил кто-то за его спиной.

— Заткнись. — Темные глаза этого широкоплечего массивного человека изучали Райка, словно Кол Истр выбирал жертвенное животное. — Ты ловко сражался, — сказал он, — у тебя нет серьезных ран. Правда? Крепко досталось по голове? Но это спасло тебе жизнь. Кости целы, а ты еще молод. Ты куда удачливее своего господина.

Райк с трудом сел. Хотелось двинуть кандальной цепью этого доброжелателя, но не было сил даже поднять руку.

— Я не о старом лорде, — усмехнулся Кол Истр, — а о его наследнике.

— Эррел? — Дым ел глаза, Райк щурился. Он не спал двое суток и плохо соображал. Набрав в горсть снега, потер лицо. Эррел, единственный сын и наследник Атора, уехал на охоту пять дней назад, до того, как Кол начал осаду, и не возвращался. Атор и его капитаны полагали, что он избежал опасности. Райк тоже так считал. — Вам его не догнать, — просипел он.

— Да мы уже вместе. — Кол Истр кивнул головой своему спутнику. — Поднять его.

Сопровождающий Кола выскочил из-за его спины, ухватил Райка большими, грубыми руками и рывком поставил на ноги. Райк привалился к стене, унимая дрожь в ногах. Кол холодно наблюдал, совсем непохожий на военачальника. Враги всегда приходили с севера. Война кипела среди гор и выплескивалась оттуда. Вот и теперь, заключив мир с горным Анхардом, Атор Торнорский ожидал появления банд из Анхарда. Напрасно доносили ему о слухах от южных торговцев. О неком неизвестном вожде, собиравшем войска среди пшеничных полей Галбарета и взбудоражившем мирные земли Аруна. Теперь этот человек явился под стены грозного Торнора и победил.

— Пошли, — скомандовал Кол.

Они зашагали к воротам во внутреннем дворе. Под пронизывающим ветром Райк скользил на снегу. Воины Кола хозяйничали в замке. Мертвые тела сваливались под стеной в груду. Большинство убитых были в доспехах, виднелся среди них и кожаный фартук повара.

Райк упал, поскользнувшись. Двое других дождались, пока он с трудом встанет на ноги, и двинулись дальше.

Они миновали внутренние ворота, пройдя под железными клыками решетки. Часовые никак не реагировали на это. Они стояли, увешанные трофеями с гербом Зильского замка-крепости на востоке в трех днях пути от Торнора. Возможно, лорд Осэл и его многочисленная семья тоже пополнили список жертв. В пространстве между внутренней и внешней стеной бродили воины Кола. Один, с пучком стрел, старательно обламывал наконечники — южане ничего не понимали в стрельбе. Если бы стрел было побольше, крепость могла продержаться в осаде. Оружейники Торнора не позабыли своего ремесла, просто не слишком усердствовали после заключения мира.

Да какое теперь это имело значение.

Над внешней стеной все еще реяло знамя Атора — красная восьмиконечная звезда на белом поле. На глазах Райка черная фигура взобралась по шесту и сорвала полотнище. Он почувствовал взгляд Кола Истра и отвернулся. Кандалы вонзались в запястья, каждый шаг причинял боль. Они шли вдоль южной стены. Здесь, на солнечной стороне, был выгорожен кольями вольер для собак, накрытый полотняным навесом. За частоколом, на камнях, перемазанных собачьим дерьмом, лежал Эррел. Он вытянулся под грязной попоной, грудь вздымалась и опадала — юноша был еще жив.

— Не слишком хороший вид, — объявил неизвестный Райку спутник вождя.

— Пришлось с ним посчитаться, — пояснил Кол. — Мои ребята захватили его по дороге на запад, к замку Облаков. Из своего длинного лука он успел положить четверых.

— Чего ты хочешь? — Райк боролся с желанием вцепиться в глотку Кола. Тот покачивался, перекатываясь с пятки на носок, и насмешливо улыбался. Под кольчугой на нем была кожаная куртка, шитая из кусков, а из-под нее выглядывала льняная рубаха. Кольчуга была северной работы — легкая и прочная.

— Могу убить его или сделать своим слугой, скажем, свинопасом. Или на цепи держать.

— Чего ты добиваешься, отребье? — выкрикнул Райк.

Спутник Кола ударил так, что он отлетел к стене. Перед глазами плыли круги. Подавив приступ тошноты, Райк поднялся.

— Будет с него, Хельд.

Услышав приказ вождя, нападавший отступил. Кол стоял, задрав голову.

— Небо ясно. Когда пойдет снег? Отвечай! — Он держался за меч, будто это прибавляло ему уверенности. Кожаные ножны были отделаны металлом. Похоже, у него тезеранский меч — лучшая оружейная сталь. И владельца этого меча интересовал не Эррел, а снегопад.

— Дней через пять, может, через четыре. Или раньше, если поднимется ветер с востока.

— Съестное придется брать в деревне, а я не хочу, чтобы там пухли с голода. Что найдется для моих воинов в закромах Атора?

— В подвалах полно зерна и солонины. — Язык плохо слушался после удара. Райк коснулся им щеки и почувствовал соленый вкус крови. Хельд бил крепко. — Припасов может и не хватить. Атор рассчитывал на две сотни едоков, не считая его приближенных. Вас больше. — Он пытался быть безразличным и не мог.

— Это тебя бесит, не так ли? — осведомился Кол. Над внешней стеной ползло вверх его знамя: красный меч на черном фоне. Та же эмблема красовалась на груди завоевателя.

— Смотри на меня, Райк.

Пленник встретил его взгляд. Этот человек умел принуждать.

— Вот так. Воины должны быть воздержаны в еде, когда это необходимо. Вода в здешней реке пригодна? — Кол посмотрел на запад. Там катил свои воды Руриан. Питаемый горными ручьями, он, говорят, так и бежал до самого моря, только становился все шире. Река была почти у замковых стен и служила основным источником воды.

— Она чиста, это талые горные снега, — ответил Райк. — Что еще?

— Ты спрашивал, чего я хочу. Так вот, мне нужен ты. Свой человек в замке и в деревне. Ты должен служить мне. В обмен я помилую твоего господинчика, дам ему кров и еду. — Он кивнул за ограду на Эррела.

«Что ответил бы Атор» — подумал Райк, но его лорд был зарезан как баран и уже никому ничего не ответит.

— А если я скажу «нет»? — спросил он.

Кол Истр усмехнулся.

— Полюбуешься, как Хельд оторвет ему руки. — Он говорил, не повышая голоса, но так, чтобы юный лорд тоже расслышал, если только Эррел был в состоянии что-либо понимать. По крайней мере он не шевельнулся. Грудь мирно колебалась. Его голове здорово досталось. От таких побоев можно умереть или от мороза…

— Сколько у тебя капитанов? — спросил Райк.

— Три.

— Назначь четвертого.

Кол схватил себя за бороду.

— Четвертого, — протянул он.

Хельд дернулся за его спиной, но смолчал.

— Выпустите Эррела из клетки, — сказал Райк.

Кол кивнул Хельду. Тот отпер дверь и за ноги выволок длинное тело из загона. Райк встал на колени. Чтобы не упасть ничком, он вытянул руки вперед и едва удержался. Кучка чернобородых солдат остановилась, любопытствуя. Кол шагнул вперед и зажал ладони Райка в своих. Слуга владетеля Торнора не собирался связывать себя той же клятвой, что давал своему благородному лорду.

— Вручаю тебе свою верность, — произнес Райк, — пока Эррелу не будет причинено никакого вреда.

Этого оказалось довольно. Кол отступил, давая ему подняться.

— Хорошо. — Вождь обернулся к Хельду. — Этого отнести к лекарю. — Хельд окликнул пару солдат: один поднял юношу за плечи, другой — за разбитые ноги. — Скажешь Гаму и Опрану, пусть выделят людей для четвертого отряда, ты — тоже. — Хельд нехотя кивнул. Кола не интересовало недовольство его капитана, он снова повернулся к Райку. — Пошли. В кузнице с тебя снимут цепи.

Он подождал за порогом кузницы, чтобы проводить новичка до казарм.

— Ты получишь отряд, равный другим — около сотни человек.

— Скольких ты привел сюда?

— Пятьсот. Пятьдесят остались охранять Зильскую крепость и столько же погибли при штурме. — Райк тайком обрадовался потерям Кола на стенах Торнора, но одернул себя. Теперь он на службе у этого человека. — Порядок назначения в караул твоих людей я объявлю за ужином. Держи их покрепче и поддерживай порядок. Через пару месяцев сойдут снега, и мы пойдем на замок Облаков. Он не устоит, когда придет его час.

Замком Облаков владел Берент Одноглазый. Свое увечье он получил девять лет назад в войне с Анхардом. Пострадал от случайного камня, вылетевшего из-под лошадиного копыта. Райка удивляла осведомленность Кола о слабости замка Облаков. Видимо, в его войске были северяне — перебежчики, доносившие обо всем.

— Затем будет замок Пел?

— Да, с ним придется потруднее. Даже тяжелее, чем здесь. Сиронен не глуп. Он будет ждать нашей встречи.

Во дворе упражнялись воины. Скользкий снег не мешал им размахивать боевыми топорами, тренироваться с мечами и ножами. В каждом горном замке, большой деревне или городке на Руриане, вплоть до Кендры-на-Дельте, были площадки для военных занятий. Каждый мальчишка с тринадцати лет ежедневно проводил в упражнениях по несколько часов. Без такой подготовки Арун давно пал бы под ударами Анхарда. Райк слышал, что на юге стали пренебрегать этой традицией. Крестьяне могли себе позволить — главный удар принимали на себя замки.

Они загляделись на пару, сошедшуюся в поединке. Прежде на площадке был наставник, лучший в искусстве владения оружием. Он обучал мальчиков, приглядывал за остальными и давал советы. В Торноре этот обычай перевелся. Кол огляделся. На площадке были его люди, и зоркие глаза ничего не пропускали. Действия пары, размахивавшей деревянными мечами вблизи, не понравились ему. Кол проворчал:

— У него никудышная защита.

Потом заорал на воина. Тот ответил что-то, не прерывая схватки, и поднял щит повыше.

Кол вдруг утратил интерес к упражнениям и повернулся к кузнице.

— Я этим занимался, — сказал он.

— Ты кузнец?

— Как и мой отец, и отец моего отца. Мы из деревни Иста. Слышал о такой? — Райк покачал головой. — Есть такое пятнышко у озера Аруна на Великой Южной дороге. Я глядел на господ из замков, путешествующих с гор в Кендру-на-Дельте и обратно, и хотел быть таким же. Завидовал их конюхам. Имя да старый боевой топор — вот и все, что я захватил из дому. — Он засунул большие пальцы за пояс. — С твоими людьми возможны сложности, ты северянин и недавний враг. Делай что хочешь, они должны быть послушны и управляемы. Посмотрим, как это у тебя получится. — Он двинулся к каменным казармам. — Пожалуй, отряд собран.

Райк пошел за ним вдоль стены, в которой за десять лет изучил каждую трещинку.

В юго-западном углу казармы сбилось в кучу около сотни людей. Место было самое неудобное, холодное, вдали от кухни. Оттуда несло жареной ветчиной. При виде своего вождя сидевшие поднялись. У Райка во рту пересохло. Здесь он чужак — выше ростом, светлокож, светловолос. Во враждебной толпе, как лисица на белом снегу. Что же сообщил про него Хельд?

Кол Истр объявил:

— Это Райк. Он тут прежде командовал. Теперь это ваш капитан. Обладает властью, как любой другой военачальник. — Кол покачался на носках, оглядывая сборище. — Ясно? — Стоявшие вблизи согласно заворчали. — Это все. — Он повернулся к выходу, одарив Райка желчной усмешкой.

Новый командир стоял, сложив руки на груди. Люди ждали, что он скажет. Пятна света лежали на стенной росписи. От жирной копоти воины на старых фресках сделались трудноразличимы. На ближайшей лучники стреляли в завоевателей из Анхарда. Роспись пострадала и от меча. Верно, какой-то пьяный воин рубил врагов на стене. Штукатурка выкрошилась, от анхардцев в остроконечных шлемах мало что осталось. Живые враги стояли вокруг — бывшие враги. Среди смуглых южан выделялись бледные северные лица. Их владельцы были из Зельской крепости, взятой Колом штурмом, обманом или подкупом. Они ему и про Райка рассказали.

Райк дошел до среднего ряда солдатских постелей. Выбрал место.

— Я буду спать здесь, — объявил он, спихнув вещи с койки. Из толпы шагнул мускулистый рыжеволосый парень. — Имя? — бросил Райк этому явному заводиле.

— Варго, — лицо и руки рыжего покрывали веснушки. На левом бедре болтались пустые ножны от боевого топора. Он смотрел с вызовом. — Это моя постель.

Райк указал место по соседству.

— Вот это твоя. Будешь моим помощником.

Воины оживленно зашептались. Варго был озадачен — драка не состоялась — и стоял, облизывая губы.

— За ужином Кол объявит порядок нашего заступления в караул. Перед этим соберетесь здесь для проверки. У вас целый день, все должны быть в порядке. Погляжу, нельзя ли достать еще одеял. Варго остается, остальные свободны.

Воины разбрелись кто куда, некоторые сбились в кучки и обсуждали последние события. Райк сел на койку, Варго сделал то же самое.

— Ты их знаешь. Расскажи, кто ленив, кто бестолков…

Перед ужином отряд был выстроен во внутреннем дворе перед казармой. Любопытные судомойки высовывались в окна. Райк обходил ряды, осматривал оружие, заглядывал в глаза. Один из воинов стоял ссутулившись, одежда была засалена, оружие не чищено. Варго говорил, что его имя Эфрем, с ним возможны проблемы. Обрюзгший, темноглазый, похожий на вола человек уставился на Райка.

— Ты слышал приказ?

Детина пожал плечами.

— Я был занят.

Его наглость вынуждала действовать.

Эфрем стоял непринужденно, руки висели плетьми. Райк отступил и с разворота ударил в челюсть. В перчатке у него был гладкий кузнечный гвоздь. Голова Эфрема дернулась, он грохнулся на холодные плиты двора.

Райк двинулся дальше и скоро закончил осмотр. Эфрем оставался недвижим. Райк ткнул пальцем в шеренгу:

— Ты и ты, отнесите его на койку.

Солдаты поспешно вытащили Эфрема из рядов. Кухонная прислуга разглядывала поверженного наглеца. Его товарищи топтались на месте. Райк намеренно медлил. Он хотел понять самочувствие своих людей, как опытный ездок понимает коня. Эфрема волокли в казарму. Это зрелище привлекло немногих. В конце концов они тоже обернулись к капитану. В тишине завыла собака за крепостной стеной. «Наверное, волкодав Атора ищет хозяина» — подумал Райк и скомандовал:

— Вольно!

Перед ужином Кол объявил порядок караулов. Новый отряд заступал на службу с восходом.

За столом Райк оказался вместе с Колом и остальными капитанами. На стене над ними еще недавно висело боевое знамя Атора. От главного стола отходили еще три, образуя как бы трезубец. За ними сидели воины. В крови бродило веселье победы. Кол предупредил войско о будущих ограничениях в рационе. Сегодня же он позволял солдатам, так отличившимся при штурме, попировать всласть. Поварят шатало от тяжести подносов. Свиные окорока, козлятина, две овцы, зажаренные целиком, сыры, колбасы и вина низвергались на стол. Пили за здоровье Кола и командиров, пили друг за друга, поминали павших. О двух сотнях Атора, лежавших под стеной, речи не было.

Райк не пил.

Остальные капитаны поглядывали на него: Опран — украдкой, старый Гам, глава всадников и конюший, — приветливо, Хельд — угрюмо и недоверчиво. Кол, если и видел это, предпочитал молчать. По стенам зала висели трофеи, добытые в боях с Анхардом: копья, топоры, дротики, мечи и доспехи в серебре и золоте; взятые у одних разбойников, теперь они достались другим. Трофеи частью потемнели и потускнели от времени.

Райк вспомнил набег, в котором Атор Торнорский уложил главаря нападавших. В то лето Райку исполнилось восемнадцать. Тогда, девять лет назад, ему достался анхардский кинжал. Он убил одного из грабителей и забрал его оружие. С тех пор кинжал неотлучно находился за правым голенищем.

Старинные гобелены в зале изображали сцены постройки замка. На них трудились каменщики, плотники и каменотесы. Землекопы рыли яму под фундамент, камни от каменоломни сплавлялись плотами по Руриану… Райк разглядывал выцветшие картинки, лишь бы не видеть торжества южан. В зале сделалось жарко и дымно. Подносы опустели. Под крики солдат поднялся Кол и потребовал молчания.

— Вы хорошо воевали, я горжусь вами. — Грохот чарок о столы ответил ему. — Довольно. В Зильскую крепость от каждого отряда вернется по двадцать пять человек, чтобы там не вздумали бунтовать. Отправление завтра. Припасы на дорогу возьмите в замке. Не смейте трогать поселян. В этой проклятой стране, кажется, по два-три месяца длятся холода. Мы дождемся, пока сойдут снега, и пойдем на замок Облаков. — Зал загалдел. — Тихо! Мы не должны ослабеть, сидя без дела. Но не будем и скучать. Поживем, как господа. Привезем из деревни женщин. — Восторгу не было предела. — Мне сказали, в гостевых комнатах в западном крыле найдется место для женщин. Вам больше не нужно охотиться за кухарками. И еще, в замке Торнор, как в лучших домах Кендры-на-Дельте, будет свой шири. — Райк этого слова не знал, оно было из южного диалекта. — Правда, наш шири новичок, но быстро научится.

Райк нагнулся к Гаму:

— Что значит «шири»?

— Можно сказать — шут, — ответил конюший. Райк кивнул. Он знал обычай южан заставлять ряженого мальчика прыгать и кувыркаться на пиру, зарабатывая себе на ужин. От шума и дыма разболелась голова, Райк устало откинулся на спинку стула. Что-то теплое коснулось его колена. Он нащупал мягкую шерсть и шелковистые уши. Пес ткнулся носом в ладонь. Райк узнал одного из волкодавов Атора и угощал его лакомыми кусочками со стола.

За этим занятием он мельком видел появление из дверей кухни шута, завертевшегося между столами. Для мальчика он был слишком велик и угловат, в коротких штанах, обнажавших лодыжки. Грудь шири оставалась неприкрытой. Со стола полетела мозговая кость. Шут бросился и, притворяясь собакой, схватил ее зубами. Потом забегал на четвереньках вокруг столов.

— Молодец! — заметил Кол.

Ряженый начал тявкать. За столами смеялись и швыряли ему объедки, которые тот подбирал. Прыгая по-собачьи и виляя, как хвостом, ивовым прутиком, он приблизился к главному столу. Это был даже не юноша, а худощавый, мускулистый мужчина. На теле виднелись синяки. Лицо было разрисовано голубой краской. Шут проскакал перед Райком, и тот не поверил своим глазам. Это был Эррел. Кол улыбался в лицо своему капитану, как после удачной шутки. Райк поднялся весь дрожа.

Встал Кол, тут же и Хельд.

— Помни свою клятву, капитан, — Кол был спокоен. — Он жив, ему не причинят вреда. Садись. — В шуме пира никто не замечал сцены. Глаза Кола Истра ожесточились. — Сядь. — Райк опустился на стул. Он задыхался. Голова готова была лопнуть от боли. Или стены должны были обрушиться. Не случилось ни того, ни другого.

…Губы Кола шевелились. Строители на гобеленах продолжали свой бесконечный труд. Еда не имела вкуса. В голове шумело.

 

Глава II

Через четыре месяца после смерти Атора весь север, кроме замка Пел, был во власти Кола Истра. Зима не задержала завоевателя.

Райк отправлялся из замка в свою родную деревню. Раз в три недели слуга и посыльный Кола совершал этот путь. На нем была подбитая мехом куртка для верховой езды, меховые сапоги, шерстяные чулки и штаны из кожи. Лошадиные копыта печатали четкие следы на подтаявшей зимней дороге. Между замком и поселением лежала каменистая пустошь. Летом галька порастала травой. Дети из деревни гоняли на пустошь коз и собирали в траве голубые маргаритки. Когда-то на месте пастбища стояли дома. Постройки почти примыкали к замковой стене. Потом люди переселились, старые стены разобрали для замковых построек. Немногие руины напоминали о прошлом. Зато с замковой стены все поле казалось покрыто прихотливым узором — следами древнего города, но время понемногу стирало четкие линии, узор распадался.

Запасов Атора, конечно, не могло хватить на трехсот воинов, прислугу, женщин и лошадей. Кол не грабил деревню. Он сдержал слово и не заморил крестьян голодом. Действовал по закону. Часть урожая и скота принадлежала владельцу замка как оброк, и господин был вправе потребовать ее в любое время. В поясе Райка лежали бирки, определявшие количество свиней, овец и зерна, которые надлежало доставить из деревни к исходу недели, если не помешает непогода. Взамен гарнизон замка охранял стада поселян от лисиц, волков и диких кошек. Воины добывали пропитание и охотой на диких коз. Южане не пользовались луками, предпочитая дротики и пращи. На прошлой неделе конники Гама напали на след кабана, но потеряли его. Более других этому огорчился главный повар-южанин, лишившийся случая блеснуть своими талантами.

Каждая бирка имела значок (серп-зерно, рог-козы) и насечку по числу мешков или голов. Зарубки Кол делал собственноручно. По его распоряжению Райк рассказал в деревне, что Эррел жив.

— Скажи им, что его благополучие зависит от их благоразумия, — поучал новый владелец Торнора. — Я не хочу никаких глупостей в деревне, вроде восстания. — Он качался с пятки на носок и посмеивался. Разумеется, не стоило уверять его, что старики, подростки и женщины не способны на мятеж среди зимы.

Райк въехал на знакомые узкие улицы, то вползавшие из низин на пригорки, то снова нырявшие вниз. С холма он увидел на льду реки женщин в шерстяных плащах с капюшонами. Они ловили рыбу в прорубях. Райк держал путь к дому деревенского старосты Стеррета, чтобы вручить свои ярлыки. Почти у самых крайних домов всадника облаяла свора собак. Какая-то женщина прикрикнула на них. Псы были худы, костлявы и походили на волков. Райк расшвырял их и обрадовался, что не взял в провожатые волкодава Атора. Пес, признавший его за хозяина, было увязался следом, но по просьбе Райка его изловили и задержали стражники у ворот. Окажись он тут, деревенские собаки в клочья изорвали бы чужака.

Староста Стеррет был колесным мастером, а сыновья занимались торговым делом. Один из них кочевал с товаром на юге, вести от него старик получал раз в год, летом. Дом управляющего из серого камня был больше остальных, имел настоящую печь с трубой и черепичную кровлю. С крыши свисали сосульки. Дом стоял посреди деревни, по соседству с рынком. К цели своего путешествия Райк приближался в сопровождении детей. Они, звонко крича, бежали перед лошадью, не замечая мороза. Капитан вспоминал свои детские забавы. Как он носился по этим улицам, пока от стужи не онемеют щеки и не посинеют пальцы ног в обувке из овечьих шкур.

Стеррет вышел навстречу вместе с младшим сыном. Он тоже воевал с Анхардом и в одном из сражений был ранен в бедро. С тех пор староста ходил с посохом. Каждый его шаг отмечали аккуратные круглые дырочки в снегу, словно провернутые плотницким буравом. Старик ощупал зарубки на бирках.

— Будет исполнено, — сказал он. — Как там принц?

Хлопнула ставня. Пахнуло домашней аппетитной колбасой. Выглянула какая-то женщина.

— Эррел здоров, — ответил Райк.

Сын старосты сверкнул глазами.

— Скажи ему, что мы ничего не забыли.

— Я передам.

— Пойдем. — Стеррет положил руку на плечо младшего из шести своих сыновей и одного из двоих оставшихся в живых. Опираясь на мальчика, колесный мастер вошел в дом. Ставня захлопнулась.

Ближе к другому концу деревни стояли дома ниже и площе. Трубы были над немногими, крыши — земляные и камышовые. Райк спешился возле такого небогатого домика. Над дырой в кровле виднелся дымок. Дверь отворилась. На пороге стояла мать в шерстяном одеянии. Он нагнулся и поцеловал ее. Младшая сестренка выглянула за порог. Из дома доносился запах овсяной похлебки. Отряхиваясь от снега, Райк ожидал приглашения войти.

Мать угощала сына ячменными лепешками и кислым пивом. Она двигалась от очага к столу неуклюжей походкой женщины, родившей двенадцать детей, из которых выжили пятеро. Четверо умерли еще до появления на свет Райка. Он протянул ноги к очагу. Снег таял на сапогах, капли падали на угли и шипели.

— Ты здоров? — спросила мать.

— Да. А ты?

Она оделила дочь куском лепешки, сделав вид, что не слышит. Густые волосы с проседью она заплетала длинной косой, как полагалось замужней женщине. Конец косы скрывался под сброшенным на спину коричневым капюшоном. Матери было лет сорок пять или немного больше. Она казалась старее сверстников-мужчин — женщины в горах быстро увядают.

— Она кашляет, — пискнула сестренка, держась за материнский передник.

— Пустяки, — сказала мать. — Это простуда.

Райк нахмурился. Отец умер от простуды. Летом выкупался в реке и простудился. Плохая смерть для воина. Он командовал отрядом у Атора, жил почти все время в замке…

— Ты ходила к лекарю?

Она поджала губы, давая понять, что этот разговор окончен. «Сурова, как зима», — однажды сказал про нее отец. Мать достала вязание.

— Весной Кепи пойдет в учение к знахарю, — она заговорила об отсутствующей средней сестренке.

— Сколько ей?

— Девять.

— Хорошо.

В горных селениях ценили знахарей. В деревне врачевала старая женщина по имени Ота. Восемь лет назад у нее была ученица, но девочка сбежала, и знахарка больше не брала помощниц, отчего вся деревня беспокоилась.

— А как поживает Эвион? — Брат Райка оставался единственным мужчиной в доме. Ему было тринадцать. В лучшие времена Эвион уже жил бы в замке — поваренком, конюхом или подручным кузнеца.

— Он всегда с мужчинами. Я нечасто его вижу. — Губы матери продолжали беззвучно шевелиться, она считала петли. Райк ожидал, пока будет закончен ряд.

— А Бик? — Старшей из сестер сравнялось девятнадцать. У нее было двое детей. Бик овдовела, когда под стенами Торнора топор южанина раскроил голову ее мужа. От этого беременная Бик выкинула. Райк дважды пытался увидеться с ней, но сестра избегала его, пряталась в своем доме. Вот и мать промолчала. — А как ты, малышка? — он шутливо дернул сестренку за косички. Она взвизгнула и, хихикая, бросилась под защиту материнской юбки. Малютке исполнилось семь лет.

Садясь в седло, Райк заметил мальчишек, следивших за ним из-за широкой двери сарая. Поняв, что обнаружены, они отвернулись. Эти юнцы в куртках из бараньих шкур скорее всего ненавидели капитана Кола Истра. Ненавидели за то, что он жив. Но в смерти их отцов и братьев нет его вины. Он живет ради Эррела и Торнора. Райк подобрал повод и помахал детям.

У них были ледяные ненавидящие взгляды, как у фигур на гобеленах. Мальчишки смотрели сквозь него. Один швырнул камнем просто вверх. Камень взлетел в вышину и долго не падал. Потом ударился о крышу, звякнул на обледенелом скате. Дети бросились врассыпную. Райк тронулся в обратный путь. Домики, сбившиеся кучкой, словно желая согреться, терялись в белых холмах. Оттуда доносился собачий лай. Клятвы верности лорду Атору и Колу Истру терзали сердце Райка.

Почему мать промолчала о Бик, он узнал спустя четыре дня.

Его люди были в карауле от полудня до заката. Райк обходил посты. Во дворе гремели молотки, на каменных плитах валялись стружки. Делался еще один стол и скамьи к нему. Небо еще не потемнело, но солнце зашло за стену, и внутренний двор погрузился в тень. Двое мальчиков пробежали в большой зал. Один тащил струганые палки, другой — охапку просмоленных факелов. Наступал вечер. Райку вспомнилась детская поездка с отцом на ферму дяди под Галбаретом. Над бескрайней равниной гулял ветер. Он сидел на плечах отца и видел море колосьев, малиновое в закатных лучах.

Задумавшись, он на ступенях сторожевой башни едва не сбил с ног женщину. Подхватив ее под локоть, Райк бормотал извинения. Гребень рыбьей кости скреплял прическу по южной моде, но эта женщина кого-то напоминала. Она отвернулась, намереваясь обойти Райка, но даже ее богатое голубое платье уже не могло обмануть. Он взял ее за плечо.

— Бик?

— Да, — она ответила холодно и с вызовом.

— Что ты тут делаешь?

— Я теперь женщина замка.

— И давно ты здесь?

— Три недели. — Она освободила плечо от его руки. Он не пытался удержать. Райк видел, как сверкают в сумерках ее глаза, светло-карие, цвета лесного ореха, такие же, как у него.

— А где твои дети?

— У Анны.

Анна, жена тележника, жила в деревне по соседству.

Райк растерялся. Он плохо знал сестру. Переселился из дома в замок, когда ей едва исполнилось восемь. С тех пор они встречались только летом да иногда на сборе урожая. Сестра росла дичком. А что подумал бы Джиб? Райк едва этого не спросил, но это было так ясно. Будь он жив, Бик не стояла бы здесь.

Быть женщиной замка, вообще-то, не считалось зазорным, тем более вдове в военное время, когда в селениях совсем мало мужчин. Если такой женщине случалось родить, ребенка отдавали на воспитание в деревню, а подростком возвращали в замок. Мать Эррела была женщиной замка.

Бик еще молода, хорошенькая, гладкокожая…

— Почему ты не объявилась, попав сюда?

— Видеть тебя не могла, — выпалила она со злостью. Сестра пахла жимолостью. Райк догадался: у нее в волосах или венок или ароматическая подушечка из сухих цветов. В башне зажгли огонь.

— Дай пройти, брат. Меня ждут.

Он отступил. Ее юбки прошелестели по ногам. Бик юркнула в башню. Райк склонил голову. Противно было думать о сестре в постели Кола Истра. Почему Кол не воспользовался этим, чтобы поиздеваться всласть? Наверное, он не знает. Нечего злиться. Женщинам нужно как-то устраиваться. Бик служит южанам, как и он. Эту мысль Райк поспешно прогнал.

У Райка был способ видеться с Эррелом. Чувствительная кухарка помогала им, как молодым любовникам, в обмене условными сигналами.

Как всегда, они сошлись на замковой стене над большим залом. Стояли, как часовые, плечом к плечу, пригибаясь под разыгравшейся метелью. Эррел спрашивал о деревне, Райк рассказывал. Принц выглядел неважно, спрашивал, как Атор. Райк вспоминал его охотником и лучником. Видел юного и величавого Эррела за спиной отца, когда Атор принимал клятву верности у коленопреклоненного Райка… Теперь принц кормился объедками на кухне. Капитан Кола Истра привалился к стене. Ярость душила его. Глубоко внутри она жила постоянно и обжигала. Райк ровно рассказывал про овец и свиней, а думал о мгновении, когда возьмет Кола за глотку.

— Стеррет всегда справляется о тебе. В деревне не забыли, кому присягнули.

Эррел залился краской.

— Я надеюсь, они не готовят сопротивления. Это не принесет пользы.

— Не готовят.

— Рад слышать. Что люди Кола, охраняют стада?

— Трое из отряда Опрана вчера принесли волка.

— Хорошо.

Владыка Торнора был в ветхом и бесформенном одеянии с клоками меха и драных, несуразно больших башмаках. Перчаток не было вовсе. Последний солдат одевался лучше. Кол предостерегал Райка от встреч с шутом-лордом, и они виделись наедине только в четвертый раз.

— Ты здоров, мой принц?

Эррел усмехнулся.

— Чего спрашивать. Я вполне здоров, чтобы каждый вечер кувыркаться в большом зале за нищенский ужин. Для чего здоров?

— Может, Кол позволит перебраться в конюшню, если ты попросишь.

— Ему бы это понравилось. Вот только сомневаюсь, что мне будет позволено сменить шутовской колпак на скребницу. Чужое унижение так приятно.

Принц еще и шутил. Райк подумал, что сделал бы Атор, узнай он о судьбе своего наследника. Службе ученой собаки, прыгающей и подающей голос за кучку обглоданных костей. Атор был бы в ярости. Но он мертв. Эррел прятал лицо под плащом. По приказанию Кола его брили и размалевывали перед представлением.

— Есть одна идея, — начал Райк.

— Говори.

Райк огляделся, насколько позволял снегопад. Стена в обе стороны была пуста. Внизу пробежала через двор девушка с распущенными волосами. Она несла в кухню медный котел. Босые ноги оставляли следы на свежем снегу. Райк заговорил:

— В конюшне припрятана дорожная меховая одежда. Я постарался, ее не обнаружит даже старый Гам. Если бы ты попал туда…

Эррел, опираясь ладонями о холодный камень бойницы, следил за круженьем снежинок.

— Это не выход.

— Ты что, отказываешься бежать? — вопрос отразился эхом в зубцах стены.

— Погода смягчилась. Ветер, вроде, спадает? — Он прислушался. Шагов не было. Принц продолжал: — Я мечтаю о побеге. Но, хоть играю дурака, еще не обратился в него. Это не выход. Ты окажешься перед лицом ярости Кола. Мне не подходит план, подвергающий тебя риску.

— Один человек в пути быстрее двоих.

— Нет, не желаю слушать. — Он отвернул лицо от налетевшего ветра и посмотрел на Райка.

— Клятвы налагают обоюдные обязательства.

Райк поклонился.

— Да, принц.

Ветер затих. Они услышали шаги. Приближалась стража. Двое прильнули к камням, и часовые, закутанные в мех, прошли мимо, ничего не заметив. Когда звук шагов уже нельзя было различить, Райк заговорил снова:

— Что-нибудь говорят Карты, мой принц?

По просьбе своего молодого господина он тайком вынес из его прежних покоев колоду Карт Судьбы. Магия была не по душе Райку. Он отказывался верить в возможность видеть будущее, съежившееся до каких-то символов в пригоршне цветных картинок. А Эррел верил Картам.

— Допустим, говорят, — ответил Эррел. — Ты все равно им не веришь.

— Чтобы убраться отсюда, я готов поверить во что угодно, даже в магические Карты.

Они пошли к южной стене. В сторожевой башне горел свет. Луч из окна терялся в смежной пелене. Там был Кол. Горечь овладевала Райком. Эррел заговорил:

— Не стоит поминать Карты всуе. Они древние и могущественные. Как многие старинные вещи, они не любят разговоров о себе, когда говорят не при них.

Ветер принес раскаты гневного крика.

— Хельд проверяет посты, — заметил Райк.

— Ты знаешь, на кухне его зовут Пес Кола?

Райк подумал, как поступил бы с Картами Кол.

— Скоро тебя начнут искать, — горечь Райка готова была выплеснуться.

— Забава дополняет скудный рацион.

— Сиронен его остановит, — убежденно сказал Райк. — Сиронен остановит его у замка Пел.

— Мя-ау.

От неожиданности Райк прянул, как норовистый конь. Из-за мехового отворота хламиды Эррела высунулась золотисто-рыжая голова котенка.

— Что это?

— Нашел ее замерзающей на лестнице. Отнесу на кухню, может, там она приживется.

— Мя-а-ау, — протяжно пропела кошечка. И, будто в ответ, снаружи под стеной раздался вопль, оглушительный, раздирающий слух.

— Дикая кошка, — в Эрреле проснулся охотничий азарт. — Они очень редко подходят так быстро.

— Должно быть, совсем оголодала.

Дикая кошка закричала снова, западнее, и они обернулись на звук.

— Взгляни. — Там, куда показал Эррел, на западной дороге, из-за серых скал выехали два всадника. Дорога эта вела к замку Облаков и к замку Пел и уходила к Великим горам — западной границе Аруна. Там уже не селились люди. Всадники приближались. Безмолвные, в снежных саванах, они напоминали призраков.

— Посланцы? — предположил Райк.

— Я встречал их. Странно, обычно зеленые не появляются так далеко на севере. Последний раз они были в наших краях, когда готовился мир с Анхардом.

— Они там, где война, — заключил Райк.

Прищурившись, он разглядел в снежной мгле знамя над пришельцами. Зеленое — знамя посланцев, герольдов и парламентеров. Под стеной кто-то закричал. У главных ворот появились люди.

Котенок снова мяукнул. Принц, не глядя, упрятывал его под одеждой. Глаза Эррела неотрывно следили за фигурами на дороге.

— Я должен идти, — забеспокоился Райк. — Меня могут хватиться.

— Да-да. Иди.

Райк нахмурился. Приказ Кола запрещает шуту подниматься на стены. Эррелу несдобровать, если стража застанет его здесь.

— Тебе тоже нельзя оставаться.

— Знаю. Ты уйдешь первым, а я спущусь по северной лестнице.

Уходя, Райк раздумывал: какое известие могло прийти в Торнор зимой. Должно быть, ничего опасного, кто же станет предупреждать о войне. Это какое-то предложение, прошение, а может, послание из замка Облаков…

Он вспомнил, как длинные пальцы Эррела ловко раскладывают магические Карты. В колоде были всякие фигуры. На одной картинке был человек в зеленом на гнедой лошади. Карта называлась Посланец.

Каблуки Райка дробно стучали по камням. Он добрался до северной лестницы и поспешил вниз, в теплый чад большого зала. Его окликнули.

— Я здесь. Кому я понадобился?

— Тебя спрашивает Кол, — голос принадлежал Варго. — Что происходит?

— Откуда мне знать.

Райка окружили воины, обдав запахом эля.

— Мы что, снова идем к замку Облаков?

— Не знаю.

Он отряс снег с плаща. Отбросив полы, Райк вышел из зала. Дул ветер. Пришлось набросить капюшон. По винтовой лестнице капитан поднимался в сторожевую башню.

Крепость Торнор обилием замысловатых коридоров походила на кротовую нору. Замок был воздвигнут двести лет назад. В ту пору зародилась династия лордов Торнора. Наружняя и внутренняя стены, казармы и большой зал были сложены тогда из горного гранита, темного и твердого. Хозяйские и гостевые апартаменты, конюшни, кузница и другие службы строились позже и не раз перестраивались. О первоначальных замыслах теперь можно было только догадываться. Морвен, отец Атора, добавил ко всему прачечную, а его сын починил и запустил мельницу на Руриане вблизи замка. Апартаменты сейчас пустовали, кроме комнат Кола и замковых женщин. Воины занимали казармы, прислуга спала на кухне, повара — в тесных клетушках при кладовых. Райк не знал, кто из прежних хозяев воздвиг сторожевую башню. Говорили только, что неведомый лорд повелел сделать так, чтобы он «видел разбойников Анхарда еще до того, как их короли пошлют своих воинов в набег». Окна башни в самом деле смотрели только на север. Другие стороны света были не видны. Атор подумывал о том, чтобы разобрать башню.

Колу она нравилась. Он распорядился навести порядок в башне, побелить и пробить недостающие окна. Стекла были вставлены в железные створчатые рамы. Теперь Кол собирал в башне совет с капитанами, занимался другими делами. Лестница была плохо освещена и казалась бесконечной. Наверху раздавались голоса. Громкий и властный принадлежал Колу, тот был явно чем-то обрадован. Удовлетворение прямо-таки сочилось из-под двери и стекало по ступеням навстречу Райку. Паж поклонился ему и распахнул дверь. Райк оказался в комнате.

Остальные командиры были уже там. Он кивнул им и поклонился Колу.

— Райк, — представил вождь. — Мой четвертый капитан.

Белые зубы блеснули в черной бороде. Ради гостей Кол нарядился в пурпурную тунику и голубую бархатную накидку. Куда подевался костюм из холстины и кожи. Он кивнул в сторону посланцев в пушистых дорожных мехах с отделкой из зеленой шерсти, обозначавшей положение их носителей.

— Норрес, Соррен.

Райк кивнул. К нему обратились два узких безбородых лица. Смотрели оценивающе. Совсем мальчишки, подумал Райк, но, приглядевшись, передумал. Гости были рослыми и статными, стояли плечом к плечу, готовые в любую минуту схватиться за кинжалы, висевшие на поясах. Словом, далеко не мальчики. Райк покопался в памяти и вспомнил. Летом в Торноре объявился темнокожий торговец с юга. Он путешествовал по реке с грузом шелков и пряностей и застрял в замке, заигрался в кости со стражей. Атор отправился спать, а азартный торговец развлекал всех разными историями. Впрочем, ему это не помогло — он проиграл трижды кряду и вынужден был расплатиться куском шелка и дюжиной павлиньих перьев. Только это его отрезвило. Тот купец рассказывал публике о знаменитом мореплавателе Эване Меде и об изгнании Равена Батто.

Желая нагнать на слушателей побольше страху, он и поведал о посланцах, о клане зеленых, как говорил торговец. Они перевозили особо секретные бумаги, которые рисковано было доверить другим. Посланцы не поддавались подкупу и никогда не шпионили. Торнорцы недоверчиво посмеивались. В замке помнили об услугах посланцев в войне с Анхардом, но не приметили в зеленых ничего зловещего. Тогда уязвленный заезжий гость рассказал о человеке, вознамерившемся подкупить посланцев. Те содрали с него кожу и приколотили к его дверям. Торговец называл и имена, может быть, даже Норрес и Соррен. Еще он говорил, что они — гуа. На южном диалекте это слово означало «двуполые». Гуа — наполовину мужчины, наполовину женщины, или вообще нечто третье. Поэтому и кажутся юношами, решил Райк и поспешно отвел глаза. Посланцы или не заметили его интереса, или попросту привыкли к тому, что их разглядывают.

— Они привезли предложение мира от Одноглазого Берента, — сказал Кол.

Берент владел замком Облаков. Уже месяц его донимали группы разведчиков Кола. Теперь Истр улыбался. Он либо рассчитывал на это с самого начала, либо имел в виду такой оборот.

— В заложники он посылает ко мне младшего сына. Если я дам согласие, он будет здесь через три недели.

Хельд скрипнул зубами.

— Он меньший дурак, чем я думал. Смекнул, что в сражении обречен.

Сущая правда, подумал Райк. Берента было жаль. Он каждое утро ожидает увидеть войско у своих ворот. Вот и жертвует сыном, чтобы отсрочить это зрелище. Райку стало жарко, он дернул за шнурки плаща. Кол распорядился побелить восьмиугольную комнату известью и завесить стены гобеленами из господских покоев. На одном человек с русой бородкой командовал воинами. Копоть и пыль времени исказили его черты. Райку он напоминал Атора.

Опран никак не мог поверить.

— А вдруг это шутка? Или обман?

— Нет, — заговорил посланец справа — Норрес. — Он не лжет, — Гуа говорил почти весело.

— Почему мы должны верить?

— Опран шутит, — гаркнул Кол. — Не хотите ли вина? — Он наполнил две чарки. Посланцы подняли желтые хрустальные бокалы и выпили. Капюшон свалился с головы Соррена, открыв волосы до плеч, перевязанные зеленой лентой, и бледную кожу северянина. Соррена отличал только шрам под левым глазом.

— Никогда прежде не случалось видеть такой комнаты, — произнес Норрес.

— Вы еще посмотрите на нее в дневном свете, — Кол говорил хвастливо. Он хлопнул по столу, на котором стоял кувшин с вином. — Когда мы впервые вошли сюда, в окнах не было рам, труба забита, а по стертым ступеням можно было ходить только с риском для жизни. — Он погладил бороду. — Надеюсь, придет время, и этот замок не будет уступать лучшим домам юга.

Не дождешься. Сиронен остановит тебя. Райк с усилием разжал стиснутые пальцы. Кол продолжал разглагольствовать. Нечасто бывал он разговорчив.

— Вы разделите наш ужин? Проголодались, наверное, по пути от замка Облаков. Особой роскоши предложить не можем, но еда, вино и развлечения найдутся.

— Ты гостеприимен, — сказал Норрес.

— Я знаю, как положено встречать посланцев. Эй, Лайт!

Вбежал паж.

— Покажи нашим гостям их комнаты.

— Сперва позвольте пройти в конюшню. В наших правилах вначале позаботиться о лошадях.

Неожиданная просьба только прибавила радушия Колу.

— Мой конюший будет лично сопровождать вас туда.

Гам был раздосадован — ему досталось поручение, достойное пажа.

— Благодарю, — вымолвил на прощание Норрес.

Гуа накинули капюшоны и последовали за Гамом. Паж с качающимся фонарем замкнул процессию. Кол запер за ними дверь и обернулся к Опрану.

— Избавь меня от своих вопросов, мой мальчик. Неприлично выражать сомнение в словах посланцев, тем более этой парочки. Они опаснее большинства зеленых. Я о них кое-что знаю и вовсе не хочу поссориться.

Опран пробормотал извинения. Он был самым молодым капитаном. Воины любили его за сноровистость и горячность.

— Меня от них в дрожь бросает. — Опран потянулся к кувшину с вином.

— Держи это при себе! — Кол ухватил капитана за грудь. — И предупреди людей! Я не потерплю глупых шуток сегодня вечером. Обсуждать будем потом. Уходите все!

Аудиенция была окончена, Опран — красен. Он опрометью бросился вниз по лестнице. Следом вышел Райк.

Крутизна лестницы исключала разговоры. Для них требовалась более надежная почва под ногами. На последней ступени капитаны сгрудились вокруг фонаря пажа. Опран был разозлен и надут.

— Давай сюда, — он потянулся к лампе, но мальчишка увернулся и умчался вверх по лестнице. Опран выругался.

— Как холодны его уста, — ехидно пропел Хельд. Опран проглотил насмешку. Троица двинулась в казармы.

— Я говорил шутя, — нарушил молчание Опран. — Они не обратили внимания.

— Твое счастье, — отозвался Хельд. — Обрати они внимание, с тебя содрали бы кожу, и никто не стал бы им в этом мешать. Привилегия клана. Такое уже было с одним господином на юге, который не в меру распускал язык.

— А что он сделал?

— Пытался подкупом заставить посланца солгать. Кстати, там были те же самые, — Хельд кивнул в сторону гостевых покоев.

— Знаешь еще что-нибудь про них? — Опрана разбирало ребяческое любопытство.

— Не более других.

— Правда, что они бесполые?

— Говорят…

— И дерутся, как волки или дьяволы?

— И дерут за свои услуги чертовски дорого, — подхватил Хельд. — Поэтому Кол может не сомневаться насчет Одноглазого. Никаких штучек не будет. Он прислал бы своего герольда, замышляя обман. — Для Хельда это была необычайно пространная речь. Райк решил, что суровому южанину уж очень нравится запугивать и смущать молодого капитана.

Опран пнул дворовую плиту.

— Я не убежден, что нас не собираются надуть, — буркнул он.

Райк заговорил, желая умерить самодовольство Хельда.

— Может, Одноглазый коварнее, чем кажется вам.

Хельд метнул злобный взгляд. Опран усмехнулся.

— А вдруг у него там сокровище.

— Все горные замки бедны, — заявил Хельд. — И эта треклятая зима не сделала их богаче.

Они не сговариваясь подняли головы. Снег перестал, свежий западный ветер гнал облака по звездной реке. Райк сказал:

— Хельд, если ты останешься тут, придется полюбить зиму.

— Черта с два.

Опран переменил тему:

— Колу понравилась компания.

Лицо Хельда разгладилось. Он смягчался от одного упоминания имени господина.

— Вечером славно угостимся. Я слышал, как он наставлял поваров.

Они шли рядом, шаг в шаг. Деревянные подошвы гулко стучали по камням. У Райка не было аппетита, но не явиться к ужину было нельзя. Кол желал, чтобы он видел дурачества Эррела. Пока Эррел скачет, как собачонка, по прихоти Кола, Райк связан клятвой и не смеет думать об измене.

Ни с того ни с сего Опран захихикал.

— Мои люди говорят, у Райка завелась подружка на кухне. — Он пихнул приятеля в бок.

— О-о, — хохотнул Хельд. — Капитан, конечно же, мог подыскать кое-что получше постели грязной кухарки.

Шутка зашла далеко, и Райк взялся за меч, но проглотил оскорбление, вспомнив про Эррела.

— Увидимся за ужином, — бросил он как ни в чем не бывало. И поспешил вперед, будто вспомнив о срочном деле.

…В большом зале слуги зажигали факелы.

 

Глава III

Три сотни воинов уселись за столы, приготовленные к пиршеству. Над головами дымили факелы в железных люстрах и роняли вниз хлопья сажи. Кол, его командиры и гости сидели за главным столом. Прислуга сновала между кухней и залом. Столы ломились от окороков, баранины, жареных гусей и угрей, соусов и подливок — повара превзошли самих себя. Собаки ползали под скамьями, выискивая мозговые косточки. Все было, как прежде, при Аторе, только на всех одеждах были другие, черно-красные эмблемы, и лица были совсем не те. У иных людей Райк учился, с другими стоял плечом к плечу в боях.

По торжественному случаю Кол распорядился о присутствии на пиру женщин замка. Они сидели на скамьях в окружении мужчин. Бик пока не было видно, но Райк мог и ошибиться. Женщины приоделись: в нарядах с тонким полотном и шерстяными тканями соседствовали мерцающий бархат и переливчатый шелк. Грубые солдатские рубахи вокруг резко отличались от этого цветного великолепия.

Райк наложил полную тарелку угрей, они ему всегда нравились, особенно в винном соусе. Однако после всего нескольких кусочков желудок взбунтовался, пришлось оставить тарелку. Вспомнился голодный взгляд Эррела на исхудавшем лице. Над Райком склонилась служанка.

— Попал испорченный кусок? — румяным лицом она напоминала Кепи. Он улыбнулся.

— Необыкновенно вкусно. Подай-ка ветчины в чистой тарелке.

Его люди заступали в караул от полуночи до зари. Райк слушал застольные речи, а сам обдумывал приказ часовым. Кол, в самом добром расположении, веселился. Шутил с прислугой, швырял подачки псам, с Гамом болтал о лошадях, а с Опраном обсуждал стратегию. Молодой капитан смущался, но ухитрялся не выглядеть полным невеждой. С Гамом спорили о том, какая порода выносливей: азешская или северная горная. Кол успевал следить и за тем, чтобы оставались полны тарелки его гостей. Говорил за столом только один из них — Норрес.

Ужин удался. Скамьи от столов отодвинули, сытые воины сидели развалясь, вытянув ноги. Женщины оттирали пальчики льняными полотенцами. Райк все искал глазами Бик, но сестры по-прежнему не было видно. Когда убрали жаркое, Кол велел подать на стол еще бочонок вина, блюда со сливками, медом и льдом и осведомился:

— А где мой шут?

Эррел сидел верхом на бочонке, который слуги вкатили в зал на специальной тележке.

— Ты прервал меня, — дерзко крикнул он, спрыгивая на пол и сделав кульбит.

— Что же ты делал?

— Писал. — Он увернулся от хлебной корки, брошенной Колом, и забегал между столами, размахивая шутовским жезлом. Им он хлопал некоторым по плечу. — Ты, ты, ты и ты тоже… — Пробегая мимо Райка, он скорчил рожу. Под полосами бело-голубой раскраски лицо было суровым и напряженным. Шут был сжат как пружина. Босые ноги бесшумно скользили по каменному полу. С важным видом Эррел катился на тележке между столами.

— Иа-а!

Райк заметил не без удовольствия, что многие побаиваются прикосновения шири.

— Что ты делаешь? — с притворным интересом спросил Кол, не отмеченный палочкой шута.

— Делаю вас неуязвимыми.

К диалогу прислушивались за всеми столами. Гости улыбнулись. Остальные довольно загудели.

— Мой шири, — пояснил Кол гостям. — Это южный обычай.

Райк подумал, как поступил бы Кол, если бы Эррел пометил посланцев своим жезлом?

— Он только шутит. Эй, дурак, поди-ка сюда!

Эррел взобрался на стол и, вышагивая между тарелками и кружками, бил своим жезлом по рукам, протягивавшимся к нему. Какой-то солдат поймал его за лодыжку, шут, недолго думая, опрокинул на обидчика блюдо колотого льда. Так он добрался до главного стола, поклонился гостям и по-лягушечьи присел перед хозяином. По случаю торжества Эррел нацепил пышный крахмальный воротник.

Райк услышал, как хихикает Хельд. Кол бодался вперед, положив руки на стол.

— Ты знаешь Берента Одноглазого?

— Еще как, — прогнусавил шут.

— Может он проучить меня, напав зимой?

— Никогда, — Эррел завертел головой, колокольчики на колпаке звенели. За соседними столами вытягивали шеи, стараясь расслышать каждое слово.

— Почему ты так уверен?

— Только люди с душой волка воюют зимой, — важно произнес Эррел.

— Я воюю зимой, — выкрикнул Кол, ухватив шута за ворот и подтянув к себе.

Эррела ничуть не напугала огромная рука у самого горла.

— Одноглазый хочет почетного мира, — шут помолчал. — В конце концов из него может выйти хороший псарь.

Кол со смехом оттолкнул Эррела. Тот соскочил на пол и юркнул под стол.

— Проклятье! — закричал один из солдат. — Он укусил меня.

Эррел вынырнул поодаль от своей жертвы с видом оскорбленной невинности. Кол криво усмехнулся. Его шири менялся. Прежде глупые шутки становились дерзкими. Его люди порой возмущались, но никто, кроме самого Кола, не имел права наказывать шири.

Оглядывая столы, Райк увидел, что одна из женщин сидит, словно окаменев, со сложенными на коленях руками, плотно сжав губы. Кажется, она была из деревни и звали ее Мади. Не только Райку в этом зале было противно происходящее. Это согрело его сердце. Он посмотрел на посланцев в зеленых туниках. Знают они, кто такой Эррел? Но если знают, что думают об этой жалкой унизительной роли? А сами они кто такие, задумался Райк. В самом деле гуа не делятся на мужчин и женщин? Или они скопцы? Такое случалось с людьми после некоторых ранений. Эти двое на евнухов не похожи. Никакой мягкости, будто мраморные.

Женщины удалились после десерта. Пир завершила попойка. Райк приглядывал за назначенными в караул — в делах службы Кол был особенно крут, и часовым вина не полагалось.

Двое подгулявших солдат сцепились между столами. Драчунов облаивали собаки. Кол поднялся со своего места. Один из забияк споткнулся, упал и выругался. Вокруг загоготали и принялись швырять в пьяниц объедки.

Райк вылез из-за стола и растолкал выпивох.

— Освободите место, свиньи. — Он уселся на пол перед скамьей, освобожденной поднявшимися солдатами. — Потягаемся? — спросил Райк, закатывая левый рукав.

Шум утих. Состязания в борьбе на руках любили все. Вперед вышел толстобрюхий воин из отряда Опрана.

— Кувшин вина на Скавата, — объявил Опран.

— Два на Райка, — крикнул Варго.

Райк усмехнулся. Соперники соединили руки, и толстяк был непринужденно повержен. Опран стонал.

— Следующий.

Он боролся еще и еще. Трезвая ясная голова давала преимущество, но пальцы заныли от усталости. Пора было заканчивать состязания, и тут тяжелая рука опустилась на плечо.

— Довольно, я устал, — Райк покачал головой.

Кол обошел скамью и занял место напротив.

— Для тебя это было нетрудно. Даже полупьяный одолеет выпивох. — Он закатал правый рукав. — Вот это будет честная борьба.

Воины теснились вокруг с горящими глазами.

— Честная? — Райк размял кисть и поставил локоть на скамью.

Он был цепок и искушен в борьбе на руках. Кол был сильнее, сложением напоминал быка. Они сцепили руки в ожидании команды Хельда.

— Начали!

Мышцы на руке Кола обозначились резче, жилы вздулись. Рука Райка едва не пошла вниз. Он стиснул зубы, силясь сохранить положение. Единственной надеждой было дождаться, пока Кол выдохнется. Перетерпеть. Лоб и шея Райка взмокли. Пот застилал глаза. Кол скалился по-волчьи. Он сдвинул руку соперника, равновесие чуть-чуть поколебалось. Райк со стоном вернулся к исходной позиции. Мучительно ныла шея. Казалось, прошли часы. Вдруг Кол снова нажал. Райк отразил и этот натиск. И… совершенно обессилел. Костяшки пальцев ударились о скамью. Он повалился на пол, лежал и не мог отдышаться.

— Честная борьба, — хрипло повторил Кол.

Зрители обсуждали поединок. Кол закатал левый рукав.

— Следующий! — Он вызывал соперников, подражая Райку. Охотников не нашлось. Райк поднялся. Ему освободили место на скамье.

— Ну, компания убогих, — насмехался Кол. — Вы что, бабы? — Солдаты с хохотом выталкивали вперед друг друга. Но никто не вышел. Кол огляделся. — А где мой шири? — Звон колокольчиков раздался рядом. Он указал место на полу: — Давай поборемся, Эррел!

Принц проскользнул в круг, отвесил шутовской поклон, улегся на пол и задрал ногу.

— Сядь нормально, — приказал Кол.

Шут кувыркнулся вперед и занял место.

Кол поставил на скамью правую руку.

— Это моя усталая половина. Посмотрим, кто сильнее, — в его голосе была злая насмешка.

Райк взялся за кувшин. Сейчас он не думал о запретах. Нацедил кружку и глотнул сладковатую жидкость. Горло обожгло. Он отер лоб. Что поделаешь, борьба была честной.

Эррел обнажил руку. Она была жилистой, но противник явно превосходил принца. Руки скрестились. Кол с рычанием навалился. Эррел выстоял. Шепот удивления пробежал в толпе.

— Он устал. — Хельд переживал за Кола.

Секунды шли. Руки оставались неподвижны. Райк понял: Эррел не отступит. Губы Кола вытянулись в ниточку. Он выругался. Эррел держался. Его рука противостояла сокрушительной силе Кола. Лицо принца свело от боли. И Кол отпустил его, резко ударив по пальцам. Эррел кувыркнулся назад и, стоя на коленях, схватился левой рукой за свою правую. Кол встал.

— Вина, — гаркнул он.

Полдюжины рук протянулись со всех сторон. Истр схватил кувшин, с жадностью припал к нему и выплеснул остатки в лицо Эррелу.

— Неплохо, маленький принц. Как-нибудь попробуем еще. — Колу наскучила забава. — Уже поздно. Убирайте все. С капитанами мы встретимся в башне. — Он поглядел на молчаливых гуа за столом. — Нашим гостям, вероятно, не терпится исполнить поручение. Прошу вас побыть с нами еще немного, мы должны посовещаться. Ответ Одноглазому Беренту я дам через три дня.

* * *

Прошлое подернулось пеплом. Но за четыре месяца из него, подобно птице Феникс, росла новая жизнь, складывалась в традиции.

Люди расходились. Командиры ожидали, пока Кол в сопровождении пажа с фонарем поднимется по лестнице в башню. Хельд расхаживал по двору. Его люди несли караул. Райк прислонился к стене. Правую руку свело судорогой. Обрывки солдатских разговоров доносились до него. Удачливые сегодня отправлялись не в казармы, а в покои женщин. Южане проще и беззаботнее в таких делах, подумал Райк. Конечно, приятно забавляться с подружкой, но женщина нужна мужчине, чтобы рожать ему детей. В зале возилась прислуга, скребла столы. В кухне повара кричали на судомоек.

Райк закрыл глаза. Ему было тринадцать, отец только что привел его в замок. Люди вокруг были огромны и необыкновенны, он трепетал перед ними. Чистил на кухне кастрюли золой, песком и уксусом, стирая в кровь руки. Через несколько месяцев удостоился права прислуживать за столом и дрался с другими мальчишками за привилегию подавать хозяину замка. Наверное, сейчас кухонные мальчишки тоже бьются за право служить Колу Истру.

Вокруг, как бы в насмешку над детскими воспоминаниями, звучал южный говор. Райк огляделся. Паж махал капитанам с нижней ступеньки лестницы. Они поднимались друг за другом: впереди Хельд, последним — степенный Гам. Паж растворил дверь.

Пахло смолистыми сосновыми поленьями. Кол стоял у огня. Поверх пурпурной туники был наброшен шерстяной плащ. В руке вождь сжимал хрустальный кубок. Кол вертел его в пальцах, и грани сверкали в пламени камина. Блики отражались на стенах восьмиугольной комнаты. Отражения мелькали и в темных стеклах окон, дробясь о неровности поверхности. Кол поставил кубок, и он превратился в обычную чарку из желтоватого кварца. Владелец Торнора обратился к Гаму:

— Как полагаешь, старина, что делать нам с этим предложением мира?

Гам сгреб в кулак свою седую бороду. Конюхи божились, что он стрижет ее, как лошадиную гриву. Вопрос его не смутил.

— Принять. Даже Берент знает, что ты его не будешь соблюдать.

— А ты что думаешь? — Кол повернулся к Райку.

Райк рассматривал воина на гобелене. Он в самом деле походил на Атора.

— Ты немедленно узнал бы о попытке Берента нанять солдат. Он этого не сделал, а гарнизон в замке слабосилен.

— Я проглочу любой гарнизон, — фыркнул Кол. — Но стоит ли доверять его предложению? Разве он так глуп, что доверится мне? Даже Берент не такой болван. Он хочет выиграть время и собрать ополчение. Сколько людей можно набрать и подготовить за два месяца?

— Так мы его атакуем? — обрадовался Опран.

— Может, месяца через три. — Кол пожал плечами, вынул кинжал и отрезал ломоть сыра, цветом похожего на кубок. — Держи. — Кол протянул кусок Райку. Сыр был жестким снаружи и мягким внутри. Желудок заныл, напоминая, что за ужином остался почти совершенно пуст. Сыр был не привычный козий, а коровий, довольно вкусный. Кол отрезал еще.

Ели молча, пока Райк не заговорил:

— Берент не воин. Из всех владельцев замков он более других добивался мира с Анхардом. Атор обычно говорил…

— Продолжай.

— …Атор говорил, что Берент вместе с глазом потерял и сердце.

— Готов побиться об заклад, — сказал Кол, — если у него хватит золота нанять посланцев еще раз, он отправит их и на запад.

— К Сиронену? — спросил Опран.

— Он заключит мир со мной и войдет в союз с замком Пел. Когда я нарушу договор, а в этом он не сомневается, Сиронен будет сражаться на его стороне.

— А с кем будет север? — осведомился Хельд.

— Он может обратиться к Анхарду? Не думаю. А ты, Райк?

— Такое только Хельду могло прийти в голову, — Райк отвечал, не скрывая брезгливости. — Берент исконный здешний житель. Многие поколения его предков владели замком Облаков. Он не станет искать союза с Анхардом.

Хельд недоверчиво усмехнулся.

— Ты тоже северянин и должен знать. — Кол поднял кубок. — Надо же, какой-то купец вез его сюда долгим путем из Кендры-на-Дельте. — Он глянул в темное окно. — В этих краях когда-нибудь наступает весна?

Тебя сюда не звали, подумал Райк и поспешно прикусил губу, едва не повторив этого вслух. Кол усмехнулся, будто угадав его мысли.

Хельд брякнул очередную непристойность о северянах. Кол, взглянув на него, процедил:

— Мне надоели твои рассуждения.

Хельд вздрогнул, как от удара, но продолжал, указывая вниз, туда, где располагались покои посланцев:

— А что вы скажете о них?

Райк пожал плечами, а Гам ответил:

— Мне понравилось, как они заботятся о своих лошадях.

— Кони у них того стоят.

— Думаешь, они спят с мальчиками? — Опран спрашивал Хельда.

— Пусть они хоть со свиньями трахаются.

Опран захихикал. Кол взял серебряный подсвечник и от огня камина зажег свечу.

— Случается и такое, доводилось слышать.

Огонек свечи отражался в оконном стекле, как луна в озерной глади. Он поставил свечу на стол:

— Только меня больше интересует суть вещей и явлений. В этом различие между нами. — Он говорил, обращаясь ко всем разом. — Поразмыслите над этим. Подумайте…

Замок уснул.

Райк проверял часовых, обходя один пост за другим. В поясе у него была припрятана чистая льняная тряпица из запасов лекаря. Он побывал на внешней и внутренней стене, у казармы, в кузнице и на конюшне. Караульные приветствовали капитана. У задних ворот ему предложили сыграть партию в кости. Райк отказался — у южан были свои правила, которые он плохо знал. Все посты были настороже, ночной холод не давал страже дремать.

В темноте безлунной ночи странное чувство овладело им. Проходя по внутреннему двору, Райк уже во второй раз ощутил присутствие рядом Атора и своего отца. Хорошо еще нынче не полнолуние, подумал он. Согласно старинным преданиям, именно тогда появляются и бродят среди живых духи усопших, не нашедших покоя после смерти. В первые месяцы после падения Торнора Райк даже хотел взять себе женщину, не оттого, что нуждался в любви, думал забыться. Но представил себе, как встретят женщины замка его, явившегося искать у них успокоения. Мужчину, имеющего куда больший выбор, чем они, и ставшего предателем. Бик или Мади станут ли слушать его объяснения, поверят ли.

Дул ветер. Знамя Кола Истра, как неведомое ночное создание на привязи, вертелось вокруг флагштока. Райк вспомнил про своего пса — наверное, забился от ветра в каком-нибудь закутке. Он сунул озябшие ладони под мышки, кивнул часовому из кухни и прошел в судомойню. Вокруг большой печи вповалку спали поварята. Райк переступал через тела. На полках дребезжали медные кастрюли. Пахло жиром.

Эррелу повара выделили «спальню» — каморку с соломенным тюфяком и доской вместо стола. Райк заглянул за дощатую перегородку — Эррел не спал. Огонек сальной свечи освещал Карты, разложенные на доске. Некоторые названия и символы Карт были знакомы: Смерть, Колесо Удачи, Танцор, Звездочет.

Райк протиснулся в каморку и сел на тюфяк, отбросив на стену огромную тень. Для двоих тут было мало места.

— Дай посмотреть твою руку.

Эррел протянул правую руку. Средний палец распух, был черен и искривлен.

— Сломан, — равнодушно сказал принц, встретив вопрошающий взгляд.

— Можешь пошевелить им?

— Нет.

— Нужно сделать лубок. — Райк огляделся в поисках подходящей палочки или щепки.

— Нет. Если Кол заметит, то станет выяснять, кто это сделал. Он журил поваров за то, что слишком хорошо меня кормят. Вроде шутил, но слишком прозрачно. Он не поверит, что я смог наложить шину сам.

— Давай хотя бы плотно перебинтуем. — Райк достал припасенный лоскут. — Это не должно вызвать подозрений. — Он зажал руку Эррела в коленях и прибинтовал соседние пальцы к среднему. Принц застонал.

— Ты не должен быть здесь, — он говорил через силу.

— Мои люди на постах. Я проверяю их. — Райк завязал концы тряпицы узлом. — Не туго?

— Нет. — Эррел шумно выдохнул. — Так полегче.

Он потянулся к нише в стене. Левой рукой нащупал и достал краюху хлеба, разломил и подал половину Райку.

— Сегодня я ел до отвала, как лорд. Это остатки, ешь.

Унижения Кола не отучили Эррела повелевать. Райк послушно откусил. Хлеб был теплый и хрустящий. Эррел протянул кружку вина и спросил:

— Райк, зачем приехали посланцы?

— Привезли предложение мира от Берента Одноглазого. В заложники он готов передать Колу младшего сына.

Эррел отвернулся и рассматривал узор расположения Карт. Что-то они ему говорили.

— Думаю, выбора у него нет, и он это понимает, — сказал Эррел. — Так или иначе, весной Колу придется брать замок Облаков, либо люди его разболтаются и со временем уже не будут и на это готовы. — Принц сгреб Карты. — Ты видел посланцев? Говорил с ними?

— Мы виделись. Говорить не довелось. Их имена я узнал.

— Их зовут Норрес и Соррен. В кухне весь вечер судачили о них. А ты что скажешь?

Райк пожал плечами, он уже отвечал на такой же вопрос Кола.

— Затрудняюсь. Мы почти не общались. Они почти ничем не отличаются от других людей.

Эррел вдруг развеселился и встал. На лице остались следы шутовской краски:

— Райк, поднимись-ка.

Капитан подчинился. Эррел опустился на колени. Он приподнял тюфяк на колено и что-то пытался нашарить под подстилкой. Райк задыхался от пыли. Чтобы не чихнуть, он зажал нос. Эррел извлек из-под тюфяка мешочек и принялся развязывать его зубами и левой рукой.

— Позволь мне, принц, — Райк взял мешочек, на ощупь — из свиной кожи, и поднес поближе к свече. Внутри было нечто округлое. Узел наконец поддался. На ладонь выкатилось кольцо — массивный золотой перстень с квадратным рубином. На поверхности камня была вырезана восьмиконечная звезда, эмблема Торнора.

— Такое я видел у Атора в последний день. — Райку не пришло в голову, что он видел именно это кольцо и второго такого же никогда не существовало.

— Прежде чем засыпать землей его тело, они привели меня, — сказал Эррел. — Я снял перстень. Он всегда был великоват, а у мертвых тело делается суше…

Райк протянул кольцо.

— Нет, возьми ты.

— Зачем? — Райк отшатнулся.

— Ты можешь тайком добраться до покоев посланцев?

— Конечно.

— Покажешь им кольцо. Они его узнают. Объяснишь, кто ты. И выяснишь, могут ли они вызволить нас отсюда?

— С какой стати им это делать?

— Я знал их — Норреса и Соррена. Я выручал их. У них есть лошади — это шанс для нас. Ступай.

В темноте клетушки казалось, что говорят сами камни. Райку стало не по себе. Он зажал кольцо в кулак и спрятал на груди.

Из кухни доносился храп. Может, и они с Эррелом, как весь замок, погружены в страшный сон, вроде тех историй, что рассказывала мать больному маленькому Райку.

— Я пошел, принц…

 

Глава IV

Ледяной холод добрался до тела сразу за порогом кухни. Он запахнулся поплотнее и зашагал напрямик к господским покоям. Дрожь понемногу проходила. Райк прислонился к деревянной шершавой стене, переводя дух. Огляделся — не видит никто. Вьюжило. В отдалении лаяла собака. Что-то упало, звякнув. Райк представил, как в темноте крепостной стены шарит по камням часовой, выронивший алебарду из закоченевших рук.

Небо над головой было ясно. Очертания гор проступали на севере. В вышине сияли две звезды — Глаза. За ними змеился след — Хвост. Никто никогда не говорил о жителе небес. Было это человеческое существо, зверь или демон… Райк считал его рыбой со звездной чешуей и волчьими зубами. Он слышал, что южане читают по звездам будущее, как Эррел по своим Картам. Наверное, они придумали всякие названия звездным картинам. Вернувшись из мира ночных чудес, Райк нащупал дверной засов и оттянул его. Дверь скрипнула. Скользнув за нее, Райк нащупал следующую задвижку и нажал покрепче. Он опасался, что приоткрытая наружная дверь может привлечь чье-то внимание. Запор поддался неохотно, со скрежетом, вызывающим зубную боль. Райк выждал, все было тихо. Он один, как привидение, путешествовал по замковым покоям. Горячечное возбуждение вернулось к нему, пламенем пробегая по жилам.

Кол жил в комнатах Атора. В них всегда селились хозяева замка. Женщины помещались в южном крыле. Посланцев поместили так, чтобы гости женщин их не беспокоили. До Райка доносился приглушенный смех и возня в одной из комнат женщин. Хлопнула дверь, заскрипели половицы. Все равно при Аторе здесь было больше жизни. В одной из комнат Райк заметил пустившуюся наутек крысу и пожалел, что у него нет факела. От беленых стен тянуло холодом. Призраки прошлого обступали его. Дорогу он помнил наизусть.

Отраженный свет фонаря на стене подсказал, что цель недалеко. Под дверью свернулся паж, мирно спящий, несмотря на холод. Дверь оказалась не заперта. Райк навалился, и она поддалась с легким скрипом. Паж не шелохнулся. Райк переступил через него. В полном мраке он видел только мерцание углей в жаровне. Он прочистил горло, собираясь подать голос, но рука, возникшая из тьмы, ухватила его за волосы. Голова запрокинулась, и Райк едва устоял на ногах, он более всего боялся пробуждения пажа.

— Я друг, — шепнул он.

Возле горла чувствовался холодок клинка.

— Не двигаться, — приказ был отдан негромко. Вспыхнула свеча, на мгновение ослепив. — Капитан Райк.

Он разглядел перед собой Норреса со свечой. Волосы Райка и нож держал Соррен.

— Загляните в карман, возле сердца.

Пальцы Норреса, ловкие, как у карманника, выудили кольцо.

— Откуда оно у тебя? — спрашивал Норрес.

Глаза Райка раздражал свет. Он ценой немалых усилий держался на ногах.

— Мне дал его Эррел. Принц Эррел.

Соррен выпустил волосы. Райк привалился к стене, поправляя их. Посланцы переглянулись. Норрес отступил, поставив свечу в подсвечник. Одинокий огонь высветил угол постели, медные застежки сундука, лезвие анхардского копья на стене.

— Разве ты не человек Кола Истра?

— Я служу ему не по своей воле. Прежде я принес клятву Атору, владыке Торнора. Моя служба Колу — плата, установленная им за жизнь Эррела.

Посланцы снова обменялись взглядами. Райк заметил, что они вовсе не похожи друг на друга. Только волосы создавали сходство, тонкие и легкие, как северная трава.

— Почему мы должны подумать, что ты не подослан Колом Истром?

— Зачем Колу посылать меня?

— Был как-то случай, — сказал гуа, — один чудак подбивал посланцев нарушить нейтралитет.

— Кол не тот чудак, а я не его ловушка. Меня послал Эррел.

— Чего хочет принц?

— Он просит вашей помощи для нас — для него и для меня. Нам надо бежать из Торнора.

Обратной дороги не было. Выпалив эти слова, Райк сложил руки в ожидании. Соррен задумчиво вздохнул.

— Проклятье! — Ругательство не вязалось с высоким мелодичным женским голосом, который его произнес. Райк присмотрелся: под мягкой шерстью рубахи угадывались округлости бедер и грудей.

— Чего уставился, капитан? — говорил Норрес.

Соррен отбросила прядь волос с лица. Глаза у нее были в тон рубахи — бледно-голубые. У Норреса глаза были дымчатые, как сумерки.

— Сделаем, Норрес? — Соррен повернулась к Райку и продолжала: — Мы возьмем вас с собой, если вы сумеете выбраться за стены.

Райк был совершенно обескуражен. Он был вынужден обращаться за помощью к женщине.

— Вы поможете нам?

Норрес кивнул:

— Мы захватим вас на обратном пути. Мы должны незамедлительно вернуться в замок Облаков и доставим вас туда.

Соррен встряхнула головой. На левом бедре у нее висел кинжал, похожий на короткий меч. Райк подумал, что шрам под левым глазом она вполне могла получить в бою. Никогда раньше не встречался капитан с женщинами, умевшими сражаться.

— Кто вы? — спросил он.

— Посланцы, — ответил Норрес.

— Но Эррел говорил, что знает вас. Вы — северяне?

Норрес сдвинул брови. Заговорила Соррен:

— Мы были северянами. — Ее говор был то северным, то южным, угадать его природу не удавалось. Кинжал на поясе, сделанном горными златокузнецами, Соррен носила без ножен.

— Вы из Торнора?

— Мы здесь бывали. — По тону Норреса было понятно, что дальнейшие расспросы неуместны. — Мы исполним вашу просьбу. Теперь уходи. Мы уедем из замка по западной дороге. Ждите нас утром. Мы тронемся в путь и возьмем вас на пути.

— Приготовьте съестное, если сможете, — добавила Соррен. — Сейчас плохая охота. И дорожную одежду — будет холодно.

Норрес вернул кольцо Райку. Соррен нагнулась и задула свечу. Воцарилась темнота, только углы блестели красными глазами. Крепкая рука — Райк не угадал, чья — подтолкнула его к двери. Надо было еще побывать в конюшне и достать припрятанные для бегства меха. В темноте он нащупывал ногами пол. Под каблуком шмыгнула крыса. Не верилось, что ему только что сказали «да».

Перед встречей с Эррелом пришлось еще и обойти посты.

До рассвета оставался час. На востоке светлело. В этот краешек зари, бледнея и засыпая, проваливались звезды. Стража на постах не спала, люди мерзли и ругались. Райк наведался на конюшню. Откопав дорожный мешок, спрятанный в яме, накрытой доской и присыпанной соломой, незаметно вынес его. Конюхи храпели, часовые не обращали внимания на капитана. В кухонных службах, в комнатах над кладовыми появились огни. Главный повар уже проснулся и отчитывал своего подручного. Поварята и собаки лежали вперемешку перед еще теплыми зевами огромных печей. Райк прокрался в судомойню.

— Райк? — Эррел сел.

— Да.

Над губой принца пробивалась пшеничная щетина. Веки припухли. Он, похоже, не смыкал глаз.

— Что сказали посланцы?

— Они согласны. — Райк протянул перстень. — Прости, что так долго. — Мешок с меховой одеждой полетел на пол.

— Не беспокойся. — Эррел привычно потянулся за кольцом правой рукой, но спохватился и взял перстень левой. Он безразлично смотрел через плечо Райка. Потом лицо смягчилось и расплылось в улыбке, глаза загорелись. — Я верил, они не оставят нас в беде. — Он протянул руки навстречу наступающему дню. — Благодарю, Райк. Когда Кол отправит их к Беренту?

— Через три дня, не раньше.

— Хорошо. — Принц выглянул наружу в одну из щелей, заменявших в мойке окна, словно желая ускорить приход дня.

— Ты знаешь, один из посланцев — женщина?

Эррел прищурился. Присел на колени и упрятал кольцо под тюфяком.

— Я знал их еще детьми. — Он укрыл свою постель куском дерюги.

— Они жили в замке?

— Только Соррен.

— Почему же я их не помню?

— Это долгая история. — Принц сел на тюфяк, нянча свою забинтованную руку. — Как нам соединиться с ними? Ты, я вижу, принес теплую одежду?

— Под башней призраков. Прежде чем отправить их в обратный путь, Кол устроит хорошее угощение. Пока все сидят за столами, я буду вертеться возле кухни. Чтобы примелькаться поварам и прислуге. Когда коней посланцев выведут из конюшни, я выберусь через западные ворота.

— Там и встретимся. — Эррел в раздумье смотрел на свою ладонь. — Хотел бы я заполучить свой лук. Только смогу ли я натянуть его.

— Я попытаюсь достать. Лук в башне у Кола.

— Если я буду в состоянии с ним управляться, погоня не сможет приблизиться к нам. Я даже хочу, чтобы ее снарядили. — Эррел жестко усмехнулся.

— Не говори так, — Райк испуганно отмахнулся.

— Вне стен нас не сумеют захватить, — продолжал принц твердо. — Я знаю.

Предсказание Карт не успокоило Райка. Он оглядел каморку, но не обнаружил их. Верно, Карты были в своем обычном месте — под рубахой, на теле принца.

Во внешнем дворе под наружной стеной перекликались петухи. Собаки подняли лай. Замок просыпался. Завозилась кухонная прислуга. Райку не стоило попадаться ей на глаза.

— Мне лучше исчезнуть.

— Да. — Эррел улегся и накрылся ветхим одеялом. Веки задрожали и сомкнулись. Он казался смертельно усталым и таким юным… Впрочем, так оно и было.

На следующий день Райк был со своими людьми на площадке для упражнений. Во времена Атора он проводил за этими занятиями по два часа трижды в неделю — этого хватало для поддержания хорошей формы. Высокий рост и длина рук в большинстве поединков давали ему преимущество. Райк умело им пользовался, но не научился возбуждать в себе ярость к сопернику, которая многих приводила к победе. На службе у Кола он уделял боевой подготовке мало внимания и чувствовал вялость мышц.

Двор гудел от стука деревянных мечей. Райк ходил между кучами оружия, кожаных защитных нагрудников и кольчуг. Выбирая экипировку для себя, капитан не надел шлема, но видел, что большинство воинов этим не пренебрегают. Хороший удар по голове мог сразить и наповал. Прислонившись к ограде и потирая руку, стоял Варго. Райк подошел и поднял меч, валявшийся у ног парня. Деревянный меч не был сломан. Только покрыт вмятинами, как все учебные мечи. Рукоять была отполирована — он послужил многим воинам. Меч, как и тот, что у Райка, был вырезан из белого дуба. Прислонив его к ограде, капитан спросил:

— В чем дело?

Варго сгибал и разгибал руку.

— Я оказался раззявой. — Он скривился. — Только и всего. Правда, вот рука онемела. — Он пнул деревянный меч. — Чертовы игрушки! Дали бы мне мой топор…

— Любой, владеющий мечом, наделает в тебе дырок, прежде чем твой топор сможет его достать.

— Пока никому не удавалось оказаться ловчее меня, — хмыкнул Варго. Он выпрямил руку, скривился от боли и выругался.

— Возможно, и нет, — заметил его командир.

Некоторое время Райк приглядывал за тем, как отрабатываются различные удары: выпады, скользящие и боковые. Одним удобнее всего было проткнуть живот, другим — снести голову, третьим — вспороть доспехи… Люди бились до ломоты в мышцах. Под холодным полуденным солнцем катились ручьи пота. Ноги месили снег и песок, хрустевшие под каблуком.

Райк немного размялся, вернулся к груде доспехов, выбрал кожаный щит и отправился выбирать себе партнера. В углу площадки, у ограды, сражались Эфрем и Киниард. Последний был несвеж, а Эфрем полон сил. Райк остановил поединок. Киниард не мог отдышаться.

— Передохни, — приказал капитан и поднял меч. Эфрем улыбался незлобливо. У него не было щита.

— Хочешь мой шлем, Райк, — предложил Киниард.

— Нет.

Райк закружился, выбирая позицию, при которой солнце будет бить в глаза его сопернику. Эфрем занес меч обеими руками и ударил. Райк парировал, рукоять загудела. Эфрем был широкогруд и мощен, почти как Кол. Он внутренне подобрался и снова атаковал. Райк загородился щитом и сделал выпад. Южанин увернулся и шагнул вперед, сжимая меч. Райк отразил еще две атаки, предугадывая действия своего низкорослого соперника. Уступая натиску, он чувствовал, как в ладонях отдаются мощные удары. Эфрем шел напролом. Райк уклонился, и меч просвистел над головой. В то же мгновение южанин получил контрудар в оставшуюся незащищенной грудь, в железную пластину доспеха. Эфрем зашатался и сел на землю. Райк стоял, опираясь на меч. Запястья ныли. Эфрем дышал с натугой.

— Ты в порядке? — спросил Райк, подойдя.

— Вздохнуть не могу. — Эфрем растянулся на земле, пытаясь вдохнуть полной грудью. Отлежавшись немного, он поднялся на ноги, сбросил доспехи и развязал шнурки рубахи. Контур кольчужного нагрудника был отмечен на теле багровыми ссадинами, запечатлевшими удар Райка.

— Оденься, а то простудишься. Да сходи к лекарю, пусть поглядит, целы ли кости.

— Беспокоиться не о чем. — Эфрем поднял правую руку и сморщился.

— Все равно сходи, — посоветовал Райк. Эфрем потащился прочь.

Киниард, наблюдавший весь поединок, покусывал свой ус.

— Проведем еще схватку? — он храбро поднял меч.

— Нет, — ответил Райк. Его правая рука болела. Он вернул учебные доспехи на место, обнаружив, что вполне доволен собой.

Ужин был куда скромнее, чем празднество накануне. Отсутствие угрей в вине повара возместили избытком лука, сдобрив им все, что только можно. Райк ел осторожно, не желая всю ночь мотаться между постами, постелью и отхожим местом. Посланцы к ужину не вышли. Кол велел подать еду в их покои. Эррела для застольных развлечений не вызывали. Никто даже не подрался.

Завершая трапезу, Кол обратился к командирам:

— Сделайте необходимые распоряжения, и встретимся у меня.

Капитаны переглянулись, предложение было необычным. Хельд пошел с обходом. Гам отправился на конюшню. Опран флиртовал с кухарками в надежде стащить кусок гусятины. Райк сидел за столом. Прислуга прибиралась. Отказ посланцев спуститься к ужину беспокоил. Это могло насторожить Кола. Мальчишки с кухни гасили факелы, накрывая их колпаками на длинных шестах. Зал погружался в темноту. Собаки дрались за объедки. Колено Райка обдало теплым дыханием, и холодный нос ткнулся в него. Черный пес ластился. Райк почесывал и гладил собаку, готовя себя к встрече с Колом Истром в покоях Атора.

Волкодав сопровождал его по двору, но остался снаружи. У двери стоял паж. Входить не хотелось, Райк колебался.

— Все собрались? — спросил он.

Паж кивнул. Массивная дверь скрипнула, отворяясь. Медные накладки на железных петлях блестели. Райк коснулся начищенного металла. По этим узорам поколения замковых пажей определяли свой рост. Он тоже мерялся у этой двери и чистил ее металл. Райк распахнул ворот рубахи и вошел.

Кол стоял у камина, он, похоже, был недоволен. Под окном, на сундуке, накрытом куском голубого бархата, сидел Опран. Хельд подпирал стену. Гама не было.

Райк сел на табурет. Покои выглядели иначе, чем прежде. Сюда был перенесен большой гардероб с резными дверцами, появился и широкий стол черного дерева. На нем валялись пергаментные листы и свитки. У Атора бумагами занимался Джарет — секретарь, погибший при штурме. Кол секретаря не завел. Над каминной полкой Райк увидел нечто совершенно новое, чего прежде не видел: щит, граненый, как алмаз, величиной в человеческий рост. На гранях золотом, серебром и бронзой была выложена змея, пожирающая свой хвост. Такой символ имели на себе некоторые предметы из Анхарда, но никогда не случалось видеть таких совершенных изделий оттуда. Богатая инкрустация щита покрывала железную основу. Обороняться в бою или просто тащить за собой эту обузу было делом совершенно непосильным. На щите и не было никаких следов участия в сражениях. Это наверняка был дар, подношение одного из повелителей Анхарда, дружественный знак.

Вошел Гам, принеся с собой запах конюшни.

— Можем начинать, — сказал Кол, сунув большие пальцы за пояс. — Довожу до вашего сведения, я принял предложение Берента и до весны буду соблюдать перемирие.

— Мы что, прекращаем налеты на его владения? — забеспокоился Опран.

— Вот именно, — отрезал Кол.

— Тогда мы ничего не узнаем о его силах.

Кол ухмыльнулся.

— Я буду верен слову, но не смогу помешать появлению в окрестностях замка Облаков разбойничьих шаек.

— Может, лучше лазутчиков, — предложил Гам.

— Разбойники будут вернее.

Опран и Хельд принялись выяснять, когда лучше проводить набеги — ночью или днем. Райк почти не слушал. В комнате пахло воском и сухим жасмином. При Аторе пахло собаками. Дверь в спальню была приоткрыта на пару ладоней. Там горела свеча. В дверную щель на мужчин смотрела женщина. Волосы ниспадали на плечи, как покрывало. Это была Бик. Они встретились взглядами, сестра отвернулась.

Колу надоели спорщики, и он поднялся.

— Довольно. Доброй ночи, капитаны. Увидимся за прощальным завтраком с гостями… Погоди-ка, Райк.

Он никак не ожидал такого поворота. Хельд задержался на пороге и глядел ревниво и подозрительно. Кол жестом поторопил своего обожателя, и паж запер дверь.

— Поди сюда. — Райк, повинуясь, приблизился к столу. По лицу Кола было не понять, что у него на уме. Сердце бешено колотилось. Посланцы предали, решил он. Правая рука исподволь подбиралась к кинжалу на бедре.

— Ты умеешь читать? — Кол спрашивал доброжелательно.

Такого вопроса Райк никак не ожидал и повторил его про себя, чтобы понять, чего от него хотят.

— Я могу читать руны, — он всеми силами заставлял свой голос не дрожать. — Атор приказал мне выучиться, назначив вторым командиром. Южных букв я не разбираю.

— Прочтешь вот это? — Кол подтолкнул к нему свиток.

Райк расправил его, придерживая края руками. Темные линии строчек бежали вниз по листу. Некоторые были полустерты, слова не различались. Рукопись насквозь пропиталась. Райк щурился. Каждая строка начиналась с заглавной буквы.

Райк читал:

— В седьмом году — что-то непонятное — правление, кажется, — Кервина, лорда Торнора — тут об Анхарде.

Буквы «К», «Л» и «Т» были выписаны золотом, теперь осыпавшимся.

— Кто такой Кервин?

— Дед Атора. А может, прадед.

Кол зацепил ногой табурет и уселся.

— Знаешь, где я это откопал? В сторожевой башне. Среди крысиного помета…

— Я не подозревал о существовании этих бумаг. Что же это такое?

— История. Хроника событий. В каждом великом клане они хранятся. Семья Мед в Кендре-на-Дельте имеет комнату, набитую свитками, и служительницу, вытирающую их от пыли.

— Ты бывал в Кендре-на-Дельте?

— Пять лет служил семье Мед. Был проводником по Азешу.

Райк кивнул. Он слышал об этом крае. О странных людях, живущих южнее Галбарета в домах из шкур.

— Я сопровождал Эвана Меда и Равена Батто.

— Того, которого потом изгнали? — Райк спрашивал, смутно припоминая.

— И сюда докатились вести об этом? Вот неожиданность. Да, тот самый. Он убил кузена из семьи Мед и поступил довольно глупо. Мед — правители Кендры-на-Дельте. Десять лет, как все это случилось. — Кол подошел к окну и распахнул створку.

— Музыку любишь?

— Нет. — Райк был поражен.

— Жаль, на юге любят петь. — Изменившимся голосом, почти нежно Кол начал выводить:

— Слышал такую песню?

Райк покачал головой. Откровения кончились.

— Погода ясная, — сказал Кол. — Как считаешь, надолго?

— Вероятно, нет. Ветер влажный.

— Значит, опять снег. Хочу весны поскорее. Зима — отвратительное время. Зимой не полюбишь новую землю. «В любой земле я вечный странник» — это тоже песня. — Он снова сел и положил руку на пергаменты на столе. — Хочу, чтобы ты прочел это мне.

Райк едва не крикнул: «Меня не будет здесь!» Он перевел дух, покраснел и мысленно выругал себя.

— Думаю, смогу, — выдавил он наконец.

— Если трудно, скажи. Найдем кого-нибудь еще.

— Я справлюсь. — Райк чувствовал, как темные глаза Кола изучают его лицо. Только бы он отвернулся! В камине треснуло полено. Кол посмотрел на пергамент под рукой.

— Ты удивлен просьбой? — спросил Кол. — Тем, что хочу полюбить эту землю?

— Да.

— Она уничтожит меня, если этого не случится. — Они помолчали, и Кол добавил: — Впрочем, тебя это не огорчило бы.

Смущенный, Райк передернул плечами. Перед ним ладонью вниз лежала рука Кола. Вены, толстые, как корни, проступали на ней. В спальне шуршала одежда, что-то звякнуло. Он не обернулся. Отблеск свечи плясал на анхардском щите, казалось, змея извивается. Что же было над камином у Атора? Вспомнить не удалось. Теперь здесь воцарился Кол, о прежнем хозяине ничто не напоминало. Почему-то эта мысль придала Райку храбрости.

— Это все, чего ты желаешь для меня?

Кол посмотрел на него.

— Да, благодарю тебя.

Райк убрал руки, и старый пергамент свернулся.

— Доброй ночи. — Он повернулся спиной к своему господину. Выходя, Райк бросил взгляд в спальню, но не увидел ничего, кроме колеблющегося огонька свечи и теней от занавесей вокруг кровати.

 

Глава V

Всю ночь Райк не мог обрести покоя и обходил посты снова и снова. Ясная погода сохранялась. Если она не испортится, будет легче бежать, но легче и преследовать: в плохую погоду медленнее идут кони, а скрыться легче. Что более подходило затеявшим побег? У главных ворот стражники судачили о любовных пристрастиях посланцев. От казармы несло луком. Поднявшись на башню внешней стены, Райк поглядел на округу: деревню, нивы, хутора. Волкодав нашел его и вытянулся у ног. Скоро придется псу искать себе нового хозяина.

Совершая очередной обход, под предлогом осмотра дверей он взял фонарь. Проник в господские покои, обследовал свой вчерашний маршрут и, обнаружив в желтом пятне света свои следы на пыльной лестнице, аккуратно их стер. Потом осторожно запер за собой предательскую дверь.

Под утро глаза Райка будто засыпало песком. После смены караула он через зал добрался до кухни и у окошка для подачи блюд выпил три чашки густого мятного отвара.

Еще раз перебрал в уме все детали побега. Поклажа Эррела умещалась в один дорожный мешок. Другой — его — был надежно спрятан. В том мешке был маленький, едва не детский лук, найденный в пустых покоях. Правда, стрел к нему не было. Зато нож Анхарда в правом голенище сапога был готов в любую минуту послужить хозяину. Если бы удалось придумать повод и заполучить в руки меч…

— Еще? — служанка выглянула в окно кухни и улыбнулась.

— Довольно. — Райк вернул чашку. Широко распахнулись двери, в зал вошли Кол, Хельд, Опран, Гам и посланцы. Девушка поспешила предупредить поваров. Гуа были в дорожной одежде. Райк направился навстречу вошедшим, посланцы даже не взглянули в его сторону. Кол сел первым. Прислуга вносила блюда.

Хельд сидел с угрюмым видом. Вставал и прислушивался к звукам во дворе.

— Чего это ты сегодня? — спросил Кол.

— Что-то странно.

Райка прошиб холодный пот. Хельд не страдал избытком воображения. Он мог попросту пройти в кухню и обнаружить готового в путь Эррела.

— Ты чувствителен, как баба, — брякнул Гам. Он был недоволен — вместо конюшни, по приказу Кола, приходилось церемонно завтракать в зале. Гам потянулся мимо Райка к блюду с ветчиной.

— Пойду разузнаю, — предложил Райк.

Опран взглянул с удивлением — в карауле был его отряд. Райк поспешил выйти из-за стола, пока его никто не остановил. В кухне он не обнаружил Эррела. Прошел к казармам, потом на конюшню. Лошади гуа — жилистые степные кони с хвостами-метелками — стояли в ожидании седоков. Веял восточный ветерок. Райк побывал у главных ворот. Часовые скучали.

Он вернулся в зал. Как раз подали яйца и икру.

— Все в порядке, — объявил Райк и сел, ожидая, пока наполнят его тарелку.

Кол хмурился от неясного беспокойства. Еда не лезла в глотку Райку, вкуса он не чувствовал вообще. Его лоб покрылся потом, и он более всего боялся, что это заметит Кол.

Хельд что-то шепнул Опрану. Молодой капитан вспыхнул.

— Нет, черт возьми, в мое дежурство в замке не бывает происшествий. — Он хлопнул кулаком о стол.

— Не ерепенься, сопляк! — рявкнул Хельд.

Опран поднялся, брызжа слюной.

— Да… ты…

— Заткнись! — Кол оборвал ссору командиров. Глаза вождя жестко блеснули. Хельд стиснул зубы. Опран обмяк. Посланцы продолжали невозмутимо есть. — Опран, сядь! — Капитан подчинился, со злостью поглядывая на Хельда. — Райк!

Райк подскочил на скамье.

— В ночном карауле ты ничего не заметил?

— Луком пахло до дурноты.

Губы Кола дрогнули.

— Придется мне потолковать с поваром. — Он облокотился о стол. Посланцы отставили тарелки. Райк не смотрел в их сторону. — Вам хочется поскорее исполнить поручение до конца?

— До замка Облаков три дня пути, — ответил Норрес.

— Я хочу, чтобы в нашем соглашении с Берентом не осталось неясностей. Мы устанавливаем мир до истечения зимы. С его сыном обязуюсь обращаться, как с собственным. После второй оттепели окончание нашего договора.

Кол говорил так, словно только тем и занимался, что вел переговоры и заключал перемирия.

— Мы засвидетельствуем твои слова, — сухо подытожил Норрес.

Миссия посланцев была окончена. Райк посмотрел на гобелены. Работники продолжали свой извечный труд. Происходящее в зале строителей нисколько не заботило.

— Благодарим тебя за гостеприимство. — Норрес поклонился.

— Не хочу показаться менее щедрым, чем Берент. — Кол усмехнулся. — Проверь-ка, готовы ли лошади гостей, — скомандовал он пажу.

Пора, подумал Райк, чувствуя слабость в коленях. Поднялся Кол. Встали капитаны и гости. Норрес и Соррен натянули перчатки.

— Взгляни, открыты ворота? — Кол обратился к Опрану и, подождав, пока молодой капитан удалится, предупредил Хельда. — Не задирай его.

Вышли из-за стола. Мальчишки бросились убирать посуду и еду, пока она не досталась собакам.

В дверях зала Райк пробормотал:

— Прошу меня извинить.

Кол кивнул. Райк двинулся по внутреннему двору, едва сдерживаясь, чтобы не пуститься бегом. Ветер крепчал, над головой хлопали знамена Кола. Он миновал внутренние ворота и приблизился к внешним. Стражники болтали в будке у ворот. Райк повыше поднял свой дорожный мешок.

— Откройте ворота.

— Что это? — спросил один из стражей, налегая на засов плечом. Ворота открывались внутрь, караульный отступил на шаг.

— Это для посланцев. По приказу Кола. — Мешок едва не выскользнул из вспотевших рук.

— Можете закрывать, — крикнул он, не оборачиваясь.

За спиной скрипел засов. На дороге лежала тень сторожевой башни, как перст, указующий дорогу к свободе. Райк так стремился к ней, что едва не споткнулся о принца. Эррел скрывался за придорожным камнем. Он был тепло одет, щека расцарапана, повязка на пальце в грязи.

Райк поспешно распаковал мешок, чтобы переодеться.

— Как ты оказался за стеной? — шепотом спросил он.

— Перелез. Ты достал лук?

Райк присвистнул, оглянувшись на Торнор.

— Не думал, что ты такой ловкий.

Стены крепости были высотой в четыре человеческих роста. Райк облачился в меховой плащ.

— Нужда заставит, — только и сказал Эррел.

Райк вынул лук.

— Нашел только такой.

Эррел с сомнением вертел в руках чересчур легкое оружие.

— Пожалуй, я стрелял из него, когда обучался этому искусству. Стрелы тоже добыл?

— Нигде не мог отыскать.

На зимней дороге послышался стук копыт. Райк суетливо и неловко забросил мешок на спину. Сейчас, открыв ворота, караульные обнаружили его отсутствие и хватились… Он взглянул на Эррела. Принц, сжимая в руке лук, смотрел в другую сторону. Туда, где слышалась лошадиная поступь. Из-за угла замковой стены показались посланцы. Они ехали шагом по извилистой зимней дороге.

Снег блестел, как отполированный. Райк прищурился и прикрыл глаза ладонью. Первый всадник заметил их. Райк не мог поручиться, но, похоже, это была Соррен. Она подняла руку.

— Хола.

Это и вправду оказалась Соррен. Эррел метнулся навстречу ей из тени сторожевой башни, позабыв об опасности. Райк задрожал, ожидая услышать крики на стене.

Никто не кричал, ни один часовой. Соррен подъехала к Эррелу. Она остановилась, не доехав трех шагов. Лошадь и беглец были на солнце. В тень въехал Норрес. Райк ухватился за протянутую руку и взобрался на спину коня.

— Вперед.

— Держись за мой пояс, — буркнул Норрес.

Пальцы Райка вцепились в грубую кожу. Норрес склонился к лошадиной гриве. Они ехали по мосту. Внизу, подернутый рябью, лежал Руриан. Лошадь без труда несла двойной груз. Райк рискнул обернуться. Позади лежала безмолвная крепость. Дорога была пуста. Погони не было. От радости хотелось кричать, пока он не подумал, что, может быть, уезжает отсюда навсегда.

Качнулась ветка над дорогой, снег свалился ему на спину. Путники вступили в хвойный лес. Райк, держась за пояс Норреса одной рукой, сбросил с головы капюшон.

— Сколько дней пути до замка Облаков?

— Три, если ехать вдвоем, четыре — вчетвером, — ответил Норрес.

Соррен придержала лошадь.

— Не медли! — крикнул Норрес.

— Позади никого, — возразила Соррен. Эррел обернулся. Райк улыбнулся ему из-за плеча Норреса.

— Все равно. Передышку сделаем в тумане.

Соррен кивнула и дала шпоры коню. Райк не переставал прислушиваться. Среди людей Кола были следопыты, знающие северный край лучше него. Тишину вокруг ничто не нарушало. Высокие деревья расступились. Дорога уходила вверх и пропадала в клубах серого тумана. Они спешились.

— Смотрите, куда ступаете, — предупредил Норрес. Беглецы двинулись вперед и скрылись в тумане.

Эррел шел первым. Норрес — сзади, прислушиваясь. Туман клубился вокруг, лежал на скалах. Эррел ступал с осторожностью. В этих местах принц охотился до вторжения. Знал их по крайней мере ничуть не хуже, чем разведчики Кола. Порой тропа так круто уходила вверх, что приходилось не идти, а карабкаться. Соррен находилась между Эррелом и Райком. Они шли по тропе уже несколько часов.

— Пора и перекусить, — наконец сказал Эррел. Подождали, пока подойдет Норрес. У Райка горели ноги, он валился от усталости, спину ломило.

Путники устроились в скользкой выемке неподалеку от тропы. Кол снабдил посланцев едой в дорогу и кормом для их коней. В мешках Эррела и Райка было припасено вяленое мясо и сыр. И все же для четверых на четыре дня съестного не хватало.

— Придется поохотиться, — сказал Эррел.

Маленький лук лежал у него на коленях. Принц отложил его и размотал тряпицу на пальцах. Кровоподтек стал бледнее. Попытавшись шевельнуть сломанным пальцем, Эррел скривился и вернул бинты на место. Кольцо владыки Торнора он носил на левой руке.

Соррен поднялась.

— Если мы идем, то пошли.

Она набросила капюшон. Райк поднялся, стиснув зубы, мышцы ног мучительно ныли. Эррел занял место в авангарде. Соррен шла за ним. Капельки сгустившегося тумана сверкали на ее капюшоне, как драгоценные камни.

Беглецы уходили все дальше. Похолодало. Дул ветер, острый, как лезвие ножа. Руки скользили по влажным камням. Райку не верилось, что тропу проложили люди. Это сделала сама природа — вода, ветер и время. Теперь у него заломило в груди.

На долгожданный привал устроились в лощинке, защищавшей от ветра. Эррел, сидя на корточках, резал ветки кустарника.

— Стрелы, — пояснил он, заметив удивленный взгляд Райка.

— А где ты возьмешь наконечники?

— Что-нибудь придумаю.

И снова они были в пути. Райк недоумевал, куда подевалось солнце. Вместе с ним исчезло ощущение времени и направления движения. Различались только верх и низ. Райка бил озноб.

— Возьми, — Соррен протягивала флягу.

Райк приложился. Содержимое фляги обожгло горло, желудок наполнился теплом. Он отхлебнул еще. Дрожь прошла. Заткнув горлышко, Райк вернул флягу Соррен. Попрыгал на месте, разгоняя кровь.

На следующем коротком перевале Райк, прижимаясь к скале, слушал стук невидимых капель воды. Он думал о теплом летнем дожде, жарком солнце и ясном голубом небе.

Когда сумерки сгустились до черноты, они остановились на ночлег.

— Будем сторожить по очереди? — спросил Райк.

— Ни к чему, — сказал подошедший Норрес.

— А погоня?

Гуа рассмеялся.

— Они ни за что не найдут нас в темноте.

Посланцы велели Райку и Эррелу разуться, растереть ноги снегом и насухо вытереть.

— Зачем это? — осведомился Райк.

— Для защиты от обморожения, — пояснил Эррел. — Лучше было бы погреться у костра, — добавил он невесело. — Но, думаю, что и вы в своих странствиях не обучились искусству разжигать костры из снега и камней.

Соррен, резавшая вяленое мясо, подняла на него глаза.

— Увы.

Спать пришлось в тесной пещерке, скорее даже расщелине в скале. Места на четверых едва хватило. Норрес и Соррен завернулись в один плащ и уснули, тесно обнявшись. Снаружи завывал ветер.

Среди ночи Райк проснулся от дрожи Эррела. Принца колотило так, что озноб отдавался в теле Райка, в каждом уголке. Он повернулся на другой бок, обнял своего господина и, согревая своим теплом, прижался грудью к его спине. Дыхание Эррела стало ровнее. Райк лежал и слушал шум ветра. Сон не шел к нему. Холод пробирался к телу. Наконец Райк забылся в тяжелых снах.

Утром он долго разминал руку, возвращая ей чувствительность.

Второй день был похож на первый, но затяжной подъем сменился спуском.

Боль в груди прошла. Часть пути проделали верхом. За полосой тумана открылась колеистая равнина с низкорослыми деревцами. Облака лежали над окружающим миром, как рука неведомого исполина. Лохматые лошади лениво трусили. Заночевали в лощине, усеянной пнями. Развели огонь. Сырые пеньки дымили и шипели. Люди и животные жались к огню. Лошади жевали свой корм. Звезды были скрыты облаками. Норрес пустил по кругу фляжку. Райк глотнул живительной влаги и сразу же согрелся и сомлел.

У Эррела на коленях был неизменный лук. Принц сделал две стрелы, изготовив наконечники из прядей волос Райка, склеенных сосновой смолой. Загудела спущенная тетива. Задремавший Райк повернул голову.

— Подстрелил кого-нибудь? — сонно промямлил он.

— Кажется, нет. — В свете гаснущего костра Эррел казался высеченным из камня. Райк поглядел и заснул окончательно.

Утром на костре жарилось мясо.

— Что это? — удивился Райк.

— Годовалая лиса, — ответил Эррел.

— Оказалась слишком неосторожна, — заметил Норрес.

— Она знала о силках, но не встречала настоящих охотников, — объяснила Соррен.

Она привычно убрала волосы назад. В грациозном жесте проявилось ее женское естество. Райк увидел нежную кожу и мягкое лицо, потом видение исчезло. У костра был гуа — существо таинственное и непонятное.

Весь третий день они ехали степью. Справа показались горы. Под вечер ветер разогнал облака. Багровое солнце клонилось к горизонту. Эррел и Соррен переговаривались, сидя на лошади. Слов Райк не разбирал. К ночи на юге завыли волки. Лошади беспокоились, прядали ушами, жались друг к другу. Среди ночи зарядил дождь. Четверка, тесно сбившись, лежала и мокла. Никто не спал. Дождь прекратился с рассветом. Беглецы поднялись вымокшие и хмурые. Небо над ними было, как крыло цапли.

— Замок Облаков там, — Норрес указывал на горы далеко на западе, подернутые дымкой.

Замок в окружении гор выглядел игрушечным. Равнина перед ним виделась Райку цветущим летним лугом с сочной и ароматной травой. Мертвое зимнее пространство угнетало его. Дымки к югу от крепости указывали, что там селение. Лошади брели еле-еле. Между замком и путниками были только их удлиняющиеся тени.

Последнюю передышку они сделали неподалеку от стен, в ней нуждались лошади. Райк вытащил из сапога анхардский нож — проверить, не заржавел ли в дороге. Лезвие было гладким, как зеркало воды. Райк на всякий случай протер его и спрятал. Он дорожил своим клинком, почти как Эррел — луком. Тот, чтобы не ослабла от сырости тетива, снимал ее и носил, обмотав вокруг запястья.

— Я вот думаю… — принц умолк.

— О чем?

— Берент не слишком обрадуется нашему приезду. Он вправе не впустить нас.

— Куда же нам податься? — Райк обвел рукой безжизненную округу.

— Увидим, как он поступит. — В голосе Эррела не было озабоченности и раздражения, скорее задумчивость.

Замок Облаков не имел сторожевой башни. Серые стены были ровными и гладкими. Часовые у ворот держали копья. Доспехи стражей украшал герб Берента — золотая горная кошка на алом поле. Они загородили въезд своим оружием.

— Мы посланцы, возвращаемся из замка Торнор. Вы должны знать о нас, освободите проход, — прокричал охране Норрес.

— Мы знаем вас, но не знаем этих людей, — ответил один из стражников.

Эррел высоко поднял левую руку, показывая перстень стражникам.

— Взгляните. Вам известен этот герб?

Посовещавшись, часовые подали сигнал товарищам за воротами. Створки распахнулись.

Из внутренних ворот навстречу путешественникам вышли четверо. Трое — в одежде из льна и кожи и в кольчугах. Четвертый, малорослый, седой и сгорбленный, — в красной шерстяной мантии и с миткалевой повязкой на левом глазу — сам Берент.

— Милорд Торнорский, — произнес он. — Добро пожаловать.

 

Глава VI

Эррел улыбнулся.

— Ты наблюдателен, милорд.

— Ты похож на Атора.

— Правда?

Владыка Торнора смутился. Его грязные сапоги хлюпали. Засаленное одеяние Берента покрывали пятна. Звяканье уздечек казалось неестественно громким в безмолвном замке. Райк решил, что у него заложило уши. Эррел отступил на шаг и кивнул головой в сторону Райка.

— Это Райк. Ради спасения моей жизни он стал капитаном у Кола Истра. Четыре месяца, что я провел в плену, он был верным слугой Торнора.

Берент, по-птичьему вертя головой, оглядел спутника Эррела. Райк поклонился.

— Мои командиры, — представил старик трех воинов, стоявших за спиной. Он называл их по именам, и командиры поочередно кланялись Эррелу. Двое имели сходство с Берентом. Райк решил, что они — его сыновья. А еще был и подросток, которого предназначали в заложники. У слабосильного сморщенного человечка было трое наследников. Могучий Атор оставил после себя одного.

Видно, и Одноглазый Берент прежде был крепок. Райк раздумывал над этим, шагая за Эррелом во внутренний двор. Замок выглядел плохо укрепленным.

— А мы слышали, что тебя убили, милорд, — сказал один из сопровождающих. Райка покоробило от такого обращения запросто к его господину.

— Как видите, нет, — спокойно ответил Эррел.

Они шли мимо площадки для упражнений в боевых искусствах. Там никого не было. Только сейчас из конюшни появился паж и принял лошадей. Берент сопровождал гостей в большой зал. Владельцу замка это не пристало, отметил Райк. По дороге попалось несколько слуг, в большинстве пожилые. Главный зал был меньше, чем в Торноре, и сильнее закопчен. Дым стоял столбом. Огонь пылал в большой квадратной яме, пахло торфом. Стены были задрапированы тканями, попадались и гобелены. На стене, свободной от драпировок, опираясь на железные крючья, висела громадная палица. Ее украшали шипы и эмблема Анхарда. Трудно было представить человека, способного управляться с таким оружием.

Райк совершенно взмок в своих мехах. Когда появилась служанка с вином, он с наслаждением утолил жажду. В животе забурлило. Хотелось хлеба и мяса.

Норрес сообщил Беренту ответ Кола.

— Зимнее перемирие, — ворчал старик. — Хорошо, хотя, конечно, меньше того, на что мы рассчитывали.

Старший из его капитанов усмехнулся:

— Большего и ожидать не стоило от южанина и гнусного отребья.

Райк хмыкнул, вспомнив, как он сказал это в лицо Колу.

— Не ко времени все это, — брюзжал Берент. — Если бы Атор не погиб…

— И я скорблю об этом, — Эррел говорил, вертя в пальцах тонкостенную медную чашу. — Благодарю за твое гостеприимство, милорд. Но скажи откровенно, что ты можешь предложить мне? Теперь твой союзник Кол Истр.

— Будто ты не понимаешь, что наш союз обречен сохранять только я.

— И если он захочет моей выдачи, ты выполнишь требование, чтобы сохранить мир.

— За вами была погоня? — спросил один из военачальников.

— Нет… — ответил Райк.

— Но могла быть, — перебил Эррел. — Милорд, поговорим начистоту. Ты можешь предоставить нам убежище?

Капитаны Берента отвели глаза.

— В замке гуляет лихорадка, — начал их господин. — У меня осталась половина гарнизона, и та едва держится на ногах. Атор был мне другом и союзником, но должен ответить тебе, я не могу принимать тебя более трех дней. Прости. Быть жестоким меня вынуждают обстоятельства. Я дам вам лошадей, провизию, оружие на выбор. Пойми, я не могу подвергать опасности всю крепость ради спасения одного человека, даже принца.

— Я узнал все, что хотел, милорд, — сказал Эррел.

Райк ухватился за стол. Даже разбойник мог среди зимы получить в замке приют на три дня. Эррел предполагал, что так случится. Или догадывался, или прочел в расположении Карт. Опять в дорогу — от этой мысли все тело заныло. Видимо, предстояло долгое путешествие в замок Пел. Вот если бы Берент был Атором… Атора больше нет. В Райке закипало негодование — не за себя, он всего-навсего солдат — за Эррела.

— Милорд, паж проводит вас в покои, — Берент закончил неприятный разговор. Все поднялись и покинули зал. Во дворе обида Райка вдруг прошла. Хотелось забыться.

Им отвели комнату более скромную, чем гостевые апартаменты в Торноре. Зато в ней был очаг и запас топлива, чан горячей воды и стопка льняных полотенец. И ничто не угрожало. Радуясь, как дети, Эррел и Райк сбросили грязную одежду и плюхнулись в чан. Их ожидала постель с пуховыми одеялами. Пол был усыпан камышом. Эррел ступил на него, спеленав себя необъятным полотенцем. Нашел в одном из сундуков деревянный гребень и причесывался. Райк тер себя мочалкой. Вода покрывалась грязной пеной. Выбравшись из чана, он присел у изразцовой печки и подбрасывал куски торфа, пока пламя не загудело. Эррел что-то мурлыкал. Решение Берента его, кажется, ничуть не тревожило. Райк смотрел и искал в принце сходство с Атором. Ему так и не удалось обнаружить черты, общность которых увидел хозяин замка Облаков. В дверь постучали. Слуга принес поднос с едой.

Эррел насыщался неторопясь. Райк глотал с жадностью. От густого запаха свежего хлеба кружилась голова. Набив желудок, он растянулся на постели, размышляя о том, чем заняты сейчас Норрес и Соррен.

— Приятно не ходить в караул, — улыбнулся Эррел.

— И не кувыркаться в зале, — подхватил Райк.

Эррел потянулся.

— В любой земле я вечный странник… — запел он звонко и мелодично.

— Перестань. Это любимая песня Кола. — Райк перебил исполнение, выбрался из подушек на мягкой постели и закружил по комнате. Над кроватью висел гобелен со сценой травли волка. Было сумрачно — оба оконца в северной стене прикрывали ставни.

— Ты встревожен? — спросил Эррел.

— Всем этим. — Райк сжал кулаки. — Зачем мы здесь?

— Сюда направлялись Норрес и Соррен. Меня что-то не тянет обратно в Торнор.

— Нет, туда только с войском. — Райк знал, как далеко до исполнения этой затеи. — Думал, Берент окажется хоть в чем-то полезен нам… Мне, — поправился он, — против Кола. Я должен свернуть ему шею. — Он подошел к экрану перед камином и сорвал с него сушившуюся одежду.

— Почему? — спросил Эррел.

Райк протянул ему костюм, но принц не заметил жеста. Глаза смотрели твердо и властно. Райк вздрогнул.

— Почему? — повторил Эррел.

— Он убил Атора.

Эррел кивнул.

— Веское основание, — сказал он, подумав, вертя на пальце кольцо Атора.

Ребра принца были исполосованы рубцами. Некоторые наверняка оставил Кол Истр. Лишу его жизни хотя бы за это, подумал Райк. Он вспомнил, как его враг говорил: «Хочу полюбить эту землю». Она тебя уничтожит, негодяй. Райк ощутил боевой азарт, представил себя в авангарде войск Сиронена, стиснул в пальцах воображаемый меч.

Он бросил одежду Эррела на постель и надел тунику.

— Ты думаешь, Сиронен не примет нас?

— Не вижу причин для его отказа, — Эррел взял свою рубаху.

— У Берента я не стал бы служить.

— Считаешь его трусом?

— Он не хочет драки. Чего ожидать замку, когда его лорд норовит нырнуть в кусты?

— Ты же слышал, — возразил Эррел, — его людей косит болезнь и, возможно, не только в крепости, но и на фермах. У владельца замка немало забот, кроме войны. — Голос принца сорвался.

— Замки строятся для войны! — Райк повысил тон.

Эррел не ответил. Райк не знал, как нарушить неловкое молчание. Он натянул штаны и обулся. Пересохшая кожа плохо гнулась. Поискал масла, роясь в сундуке, и, наконец, вымолвил:

— Прости, принц. Мне не следовало так говорить.

Принц рассеянно улыбнулся.

— Да нет. Ничего. Скажи, Райк, для чего возводился Торнор?

Райк с досады хлопнул крышкой сундука — смазать штаны было нечем.

— Каждый ребенок знает — крепости строили для обороны от Анхарда.

— Так. — Эррел откинулся на груду подушек. — А откуда взялись люди — строители замков? Архитекторы, каменщики, плотники пришли с юга. Оттуда текло золото, оттуда везли зерно и ткани. Первым господином Торнора стал южанин, восставший против властей в своем городе и изгнанный оттуда в горы. Он смирился, научил своих детей любить новую родину и презирать холмы и долины юга. Твой предок лет двести назад был каменщиком в Кендре-на-Дельте. — Эррел улыбнулся. — А мой — младшим сыном изгнанника с юга.

— Об этом повествуют свитки.

— Свитки?

— Рукописи из башни. Их мне показывал Кол.

— Рукописи в башне? — Эррел умолк. — Если бы знать о них раньше. Джарет был бы в восторге. Он-то любил историю, был учен…

Райк с трудом глотнул — в горле пересохло. Он поднялся поискать чего-нибудь выпить.

— Точно каменщик?

— Вполне возможно. — Эррел хлопнул приятеля по плечу. — Он мог быть каменщиком или солдатом…

— Или кузнецом, — подхватил Райк. Золотистые волосы на его руках выдавали истинного северянина. Люди с юга тоже не всегда были черноволосы. Райк вспомнил рыжего Варго. — Значит, я могу быть родственником Кола Истра?

— Можешь.

Райк сокрушенно качал головой. Торнор был его домом. Напрасно Эррел рассказал ему историю замка. Все это может быть и выдумка, легенда. Он поднес кувшин к губам.

— Придется убить тебя, родственничек, — пробубнил Райк в горловину. Вода была холодной и вкусной. Райк утолил жажду и злость. Он поглядел на принца. Тот, похоже, не расслышал последних слов. Сидел, упершись локтями в колени, и смотрел на огонь.

Их не тревожили до вечера. Райк дремал, раскинувшись на кровати. Просыпался и снова засыпал, наконец-то не под надсадный вой ветра. У пажа, появившегося за гостями, были светлые волосы, бледно-голубые, похожие на болотные огни глаза и тонкое умное лицо.

— Как тебя зовут? — спросил Райк.

— Лер, командир.

Он принес им плащи и пригласил в покои Берента. Чтобы сдвинуть тяжелую дверь, паж навалился на нее всем своим тщедушным телом.

Берент ожидал в обществе двух командиров. В комнате было жарко. Райк сбросил плащ. Паж Лер подхватил его и, приподнявшись на цыпочках, повесил на железный крюк.

— Подай вина, — распорядился Берент.

Мальчик выбежал и вернулся с кувшином и чашами. Налил Беренту, Эррелу, потом остальным. Одноглазый следил, как ловко он управляется. Лицо старика расплывалось от удовольствия. Лер остановился у его ноги в ожидании. Райк отер пот. В покоях, затянутых драпировками, дышалось с трудом. Старики говорят, жар костей не ломит, подумал Райк и пригубил теплое вино.

Берент тронул мальчугана за плечо.

— Довольно, ступай. Если будешь нужен, я позову.

Когда паж удалился, Эррел заметил:

— Тебе хорошо служат, милорд.

— Лер — мой сын, — сказал Берент, изумив Райка. Мальчику было никак не больше десяти. Жена старика умерла еще молодой. Выходит, мальчишку он прижил с одной из женщин замка.

— Милорд и ты, капитан, — продолжал Одноглазый. — Знаю, что мир с Колом Истром будет длиться ровно столько, сколько пожелает южанин. Что поможет нашему сопротивлению, когда он вздумает напасть?

Эррел кивнул Райку.

— В Торноре у него три сотни воинов, — начал Райк. — Еще сто пятьдесят в Зильской крепости. Люди выносливые. Есть среди них ловкие разведчики. Холод переносят плохо, но сражаться он им не мешает. Весной, особенно в половодье, у Кола будут трудности со снабжением войск через перевал.

Дверь отворилась наполовину. В нее протиснулся третий командир. Он пробормотал извинения, а Лер, появившийся следом, поспешил предложить вошедшему вина.

— Когда он двинется сюда? — спросил Берент.

— Месяца через два-три.

Лер прислушивался к разговору, зыркая по лицам. Берент заметил и строго скомандовал:

— Вон!

Мальчик исчез.

— Ты отправишь его в заложники? — участливо спросил Эррел.

— Айс, — Берент сложил руки на коленях.

Десять лет назад, подумал Райк, война с Анхардом в разгаре, у Берента целы оба глаза…

— Что он такое — этот Кол? — спрашивал Тав, старший сын лорда.

Райк нахмурился. Лучше бы говорить о снабжении войск. Ответил Эррел:

— Кол Истр жесток и осторожен. Иногда способен на очевидные промахи, — принц криво усмехнулся. — Не следовало оставлять в живых меня и Райка.

— Приятно, что он так ошибся, — сказал Тав. Эррел поклонился в ответ.

— Какие лошади у них? — осведомился средний сын Берента.

— Ухоженные и крепкие, но не горные. Холода их совершенно измучили, — ответил Райк.

— У вас есть лучники? — спросил Эррел.

— Не так много, — ответил Тав.

— Если посадить их в ущелье по дороге к замку, можно на некоторое время задержать войска Кола.

— Может быть, — средний сын сомневался.

Берент хлопнул по подлокотнику в виде оскаленной морды горного льва.

— Через пару месяцев придут обозы с юга. Зерна и мяса нам хватит на любую осаду.

— Кол не осаждает, — возразил Райк. — Он берет штурмом.

Берент сердито нахохлился.

— Стены замка Облаков еще ни перед кем не пали.

— До него так говорили о Торноре, — сказал Эррел.

Райк, измученный четырьмя днями лазания по горам и езды на лошадином крупе, вертелся на жестком сиденье деревянного кресла.

— Лер, — позвал Берент. Мальчик появился. — Принеси подушку командиру.

Райк покраснел.

— И мне тоже, сынок, — добавил старик и сунул подушку за спину.

— Может, послать к Сиронену, — предложил Тав.

— На моей войне сражаюсь сам.

— Но у Сиронена много людей.

— Может, так, а может, и нет, — Берент качал головой. — У меня нет припасов для еще одного войска.

— Весной еды будет вдоволь.

— Никто не знает, что случится. Вдруг Кол прежде атакует замок Пел. Решит, что драку с Сироненом лучше затевать со свежими силами.

Райк принял подушку из рук Лера и улыбнулся. Мальчик кого-то напоминал ему. Снова заговорил Тав:

— Если бы Торнор, — он смутился. — Прошу прощения, если бы Кол Истр готовил атаку замка Пел, об этом знали бы его командиры. — Тав вопросительно смотрел на Райка.

— Кол не разглашает планов даже своим командирам, — Райк отвечал, взвешивая слова.

Тем временем паж примостился на полу возле отцовского кресла. Надеялся, что так останется незамеченным. Райк понял: Лер напоминал его самого в тринадцать лет. На мальчике, как на братьях, был широкий кожаный пояс с пряжкой и ножнами на боку, но пустыми. Райк подумал, что пажу лорда пристало иметь оружие.

Позднее, под мягким гнетом пухового одеяла, он наблюдал пляску языков огня за каминной решеткой. Не поворачивая головы, спросил:

— Принц, ты говорил тогда о Беренте, что думал? — Он потер застывший кончик носа.

— О чем ты? — сонно спросил Эррел.

— Что из него выйдет псарь.

— Нет. С чего стал бы я рассказывать Колу о человеке, который станет его противником?

— Наверное, я был несправедлив к Беренту. — Райк подтянул одеяло к подбородку. — Зря считал его слабаком.

— Он больше не кажется тебе трусом? Уверен, Берент придет в восторг, узнав, что ты даришь его своей благосклонностью. — Холодную насмешливость последней фразы Эррел поспешил смягчить. — Прости Райк, я в дурном настроении, хандрю от разговоров о войне.

Биться легче, чем думать о битве, мысленно согласился Райк. Повернулся на бок и зарылся в подушку, согревая лицо.

— Берент пропал, — сказал он.

— Да.

— Зачем же отдает сына в лапы Кола Истра?

— Он знает, что будет побежден, а сдаваться на станет. Слишком горд для этого. Когда придет война, где наиболее безопасное место для мальчика? В Торноре.

— Ты говорил, у Кола душа волка. Он может пригрозить убийством заложника, если замок откажется сдаваться. Не хотелось бы мне оказаться на месте Берента.

— Я хотел польстить Истру, называя его волком. Он человек, как ты и я. — Принц повернулся на другой бок, и его голос стал глуше. — Если Берент не нарушит условий перемирия, мальчику не причинят вреда.

— Ты называл Кола жестоким.

— Даже волки не убивают своих детенышей.

На следующее утро Райк отправился в конюшню выбирать лошадей. Кони в стойлах были косматы и длинногривы. Жевали сено, которым он их угощал, и фыркали. Конюхи шныряли мимо, изображая занятость, чтобы не нарваться на поручение. Себе Райк выбрал серого мерина, а Эррелу — каурого жеребца. Принц появился во дворе с луком в руках. Его сопровождали несколько воинов Берента. Райк слышал звонкий голос своего господина.

В конюшню вошел Тав.

— Я искал тебя, — сказал он. — Ты выбрал себе Серого? — Тав потрепал мерина по морде, тот заржал.

— Да.

— Он хорошо послужит. Я его сам воспитывал.

— Извини.

— Да нет. Тебе он нужнее. Меня радует твой выбор. — Тав взял Райка под руку, и тот почувствовал мощное мускулистое плечо сына Берента.

— Вечером что-то говорили о намерении засылать сюда людей под видом разбойников. Пойдем, расскажешь поподробнее.

Райк припоминал подробности разговора в сторожевой башне Торнора.

За обедом в зале говорили не о будущей войне, вспоминали былые битвы с Анхардом, героев, павших в боях. Тав и Эйш — средний сын Берента — участвовали в той битве, когда Атор убил вождя анхардцев. Райк вспомнил, как воины замка ждали сигнала к атаке — подъема боевого стяга. Была жара. Пчела искала мед в чашечке голубой маргаритки. Нашла ли она дорогу назад и свой улей…

— А ты помнишь? — Эйш обратился к Эррелу.

— Немногое. Мне было четырнадцать тогда. Помню, хотелось пить. Я стоял на стене с другими лучниками.

Старый Берент молча кивал. Лер стоял у отцовского локтя. От военных историй у мальчика горели глаза.

Эррел ел левой рукой, правую держал на коленях.

— Ты разбередил палец? — спросил Райк.

— Нет, никак не проходит.

— Уже шесть дней, как ты сломал его.

— Да, и увечье может остаться навсегда, если не заставлять себя пользоваться рукой.

— Это точно, — подтвердил Эйш.

— Не лучше ли дать кости срастись, — возразил Райк.

Эррел растопырил пальцы и попытался согнуть. Средний палец ему не повиновался.

— Я делаю как лучше, — крикнул принц гневно. — Пока я не могу толком натянуть этот проклятый детский лук.

— Серьезное испытание для любого характера, — заметил Тав.

Райк сидел понуро. Норрес и Соррен не явились к столу. Он задумался, почему? Или они уехали, исполнив свою работу.

— Посланцы уехали?

— Они просили извинить их отсутствие, — сказал Тав. — Обед подали им в покои.

Райк разозлился. Зеленые умнее нас, думал он. Им не до разговоров о войне и смерти. Впрочем, и в Торноре посланцы не баловали Кола своим присутствием. После упоминания Норреса и Соррен за столом всплыла история о человеке, с которого они содрали кожу. Райк слушал, не слишком доверяя этим байкам. Может быть, что-то и было, но скорее всего того человека гуа просто убили.

Сияющий черный серп взошел над черными пиками. Эррел и Райк возвращались по внутреннему двору в свою комнату. На темном ночном небе зажигались звезды. Райка знобило. Очертания построек и стен были чужими. Даже шаги по дворовым плитам звучали иначе, чем в Торноре. Он был вне опасности и среди друзей, но чувствовал себя одиноким.

— Что с тобой? — забеспокоился Эррел.

Райк не знал, как объяснить, и ответил:

— Ничего особенного.

У себя они зажгли свечи и услышали стук в дверь. Райк пошел открывать. На пороге стояли Норрес и Соррен.

— Нам надо поговорить, — произнес Норрес.

Райк отступил в сторону, приглашая. Паж был отправлен за вином и после исполнения поручения отпущен. Райк разливал сам. Эррел поднял бокал.

— До сих пор мы не могли высказать вам свою благодарность.

— Мы твои давние должники, — ответил Норрес.

— Были. Теперь нет.

— Мы пришли узнать, что вы намерены делать, лишившись надежды обрести здесь кров, — заговорила Соррен.

Она сидела в кресле, подпирая подбородок рукой. Райка неудержимо тянуло получше рассмотреть ее. Голубые глаза Соррен были бездонны, как небо. Просторная туника и штаны для верховой езды не могли скрыть ее фигуру от внимательных глаз. Райк попытался представить, как могло бы быть, если… И встретил взгляд Норреса, холодный, как клинок. Если они любовники, как это все у них… Райк, никогда подолгу не остававшийся с женщиной, покраснел. Он потянулся за деревянной чашей, поднес ее к губам и стал пить медленными глотками. Вино было теплым, терпким и отдавало корицей. Они с Эррелом бездомные — эта мысль стучала в голове неотвязно.

— Мы двинемся в замок Пел, — заявил он сгоряча, не заметив, что заговорил прежде своего господина.

Соррен смотрела на Эррела.

— А куда направляетесь вы? — спросил принц.

— На юг, — ответил Норрес.

— Как вы выбираете цель своих путешествий?

— Собираем слухи по деревням, в замках, на дорогах, — пояснила Соррен. — Следуем за войной, как вороны.

— Стоящее занятие, — заметил Райк.

— Что ты имеешь в виду? — Соррен смотрела на него.

— Война не кончается.

— Может быть.

Райк глотнул вина. Он был пьян впервые за последние пять месяцев.

— Не кончается, — повторил он, распуская ворот рубахи. — Будет всегда.

— Какая война ждет вас теперь? — спросил Эррел.

— Никакая, — сказал Норрес. — Мы устали и едем домой.

— Где ваш дом?

Слово в ответ шелестело, как дождь:

— Ванима.

Райк захохотал. Все воззрились на него. Еле ворочая непослушным языком, Райк объявил:

— Такого места нет. Это сказка для детей. — Ванима, или долина Вана, была волшебной страной в западных горах, уголком благоденствия и вечного лета. В детстве он столько про нее слышал. — Ее нет!

— Она есть, — сказал Норрес. — Мы бывали там.

— В самом деле? — изумился Эррел. — И Ван — тоже реальная личность?

— Такой же человек, как ты, — сказал Норрес.

— Вы возвращаетесь туда? — спросил принц.

А Райк подумал, что в сказках в Ваниму нельзя было вернуться.

Норрес кивнул.

Райк выпил еще. Теперь он размышлял о Коле Истре. Деревянная спинка кресла досаждала ему. Райк поднялся и, шатаясь, побрел к постели. Комната плыла перед ним.

— Сколько пути туда? — продолжал расспросы Эррел.

— Отсюда восемь дней.

— О-о, — протянул принц.

Райк оглянулся. Почему-то сердце забилось сильнее.

— Едем с нами, — предложила Соррен.

— Я должен сражаться.

— Войны не будет еще три месяца. Что тебе делать все это время? Биться головой о стены замка Пел? Поехали с нами. — Голос Соррен звучал, как музыка. Волк на гобелене скалился на охотников. Райк опрокинулся на кровать.

— Восемь дней пути? — переспросил Эррел.

— Да.

— В долине принимают чужаков?

— Если они приходят не одни.

Эррел подошел к постели.

— Райк.

— М-м-м…

— Отправимся в Ваниму?

Райка трясло от смеха. Какое чудачество — отправляться в страну, которой нет на свете.

— Куда угодно — на запад, на юг, на восток, куда прикажете.

Кружилась голова. Райк сунул ее под холодную подушку. Реальность мешалась со сказкой. Неясные голоса вокруг шептали: «Лето в долине лета. Ванима».

 

Глава VII

Замок Облаков был оставлен следующим утром. Хозяева простились с гостями у главных ворот. Берент поблагодарил посланцев за помощь в заключении мира с Колом Истром и Райка за сообщение о планах и силах завоевателя. Тав подошел пожать руку бывшему капитану Кола и потрепать на прощание своего Серого.

— Счастливого пути.

— Спасибо. — Райк помахал остальным. — Берегитесь разбойников.

— Будем бдительны, — пообещал Тав.

Каурый конь под Эррелом перебирал ногами. Принц прощался с Берентом и успокаивал жеребца. Лорд, как и обещал, снабдил сына Атора и его спутника провизией, одеждой и оружием. Райк тронул кинжал на поясе. На ножнах был герб Берента — горный кот. Эррел тоже получил кинжал и полный колчан оперенных стрел для своего маленького лука. Посланцы ограничились вооружением, которое имели до прибытия в замок. Они сидели на лошадях, закутавшись в меха, загадочные и недоступные. Отворились внешние ворота. Эррел дал шпоры коню. Стража на стенах салютовала отъезжающим.

Перед ними лежала равнина. Южнее над степью поднимались дымы. Там было селение. Всадники двинулись к нему. Райк поравнялся с Эррелом.

— Берент не спрашивал, куда мы направляемся?

— Ему лучше про это не знать. Если Колу Истру придет охота выяснять, он с чистой совестью ответит, что приютил нас на две ночи, соблюдая обычай, и только.

— И Берент может надеяться, что Кол поверит?

Въехали в деревню. Улицы были безлюдны, окна домов закрыты ставнями. У колодца болтали три женщины. Они проводили всадников равнодушными взглядами. Из-за угла прямо под копыта вылетел поросенок, гонимый детворой. Эррел придержал норовистого жеребца. Он едва удерживал повод здоровой рукой. Дети бросились к визжащему поросенку.

— Зачем ты выбрал мне такого пугливого? — сердито крикнул Эррел.

— Извини, принц. — Райк хотел предложить поменяться конями, но, подумав, решил смолчать.

— Соррен сказала, что мне надо отвыкать от титула — в долине нет принцев. Привыкай называть меня просто по имени.

— Незачем.

— Ты не веришь в Ваниму?

— Нет, принц.

На дорогу выбежал цыпленок, и лошадь под Эррелом заволновалась.

— Не балуй, потомок осла, — ругался наследник Торнора. — От такого коня мой отец был бы в восторге. Он любил укрощать.

— Он был человек многих талантов.

— Он был талантлив как повелитель, — возразил Эррел. — А человек — вроде нас с тобой.

Райку это не понравилось. Почти так же принц говорил про Кола Истра. А разве можно было поставить южанина рядом с владыкой Торнора.

— Прекрати дуться. Я любил и уважал отца, но в избытке доброты его трудно было упрекнуть.

— Не понимаю тебя, — буркнул Райк.

— Ну и ладно.

На болоте за окраиной селения мужчины и женщины в теплых накидках и сапогах рубили лопатами смерзшуюся землю. Холодную, как камень, и бесплодную. Впереди была голая степь. Ее вид оживляли кучки грязно-белых овец и редкие, случайные сосны. Овец охраняли собаки. Райк припомнил, как в детстве, до переселения в замок, пас овец. Он ненавидел это занятие и торопился повзрослеть. И теперь воспоминания о пастушеском прошлом не вызывали умиления. На западе у горизонта тянулась гряда золотисто-оранжевых холмов. Дорога к ним от замка Облаков приводила в замок Пел. Они выбрали другой путь.

— Мы будем ехать мимо Галбарета? — спросил Райк, вспомнив о поездке с отцом.

— Не знаю.

— Может, увидим его?

— Нет, — с сомнением произнес Эррел. — Не думаю.

Проехали еще одну деревню. Держаться дороги не было нужды. По степи кони скакали, как по мостовой, оставляя за собой горбатые домишки.

Замок Облаков становился меньше и меньше. Потом потерялся в далеких скалах. В ярко-голубом небе слышались птичьи голоса. Серый меланхолически трусил, а каурый Эррела вертелся, как жеребенок. Принц пустил его в галоп, дал поскакать вволю и вернулся к спутникам.

Первые две ночи они провели под деревьями на ковре из сосновых игл. Ночлег не вызывал осложнений. Даже волки не появлялись поблизости, но Райку не спалось. С сосновых ветвей капала вода, и звук падавших капель заставлял его вздрагивать. Он отлично знал, что это туман наползает с гор, но не мог заснуть.

На третий день появилась первая зелень, красноватые почки на деревьях. Об оставшейся позади зиме напоминали подснежники в лощинах. Райк жадно глядел по сторонам, не желая пропустить ничего из обилия впечатлений. Теперь всадники ехали прямо на запад к линии гор, оранжевых по утрам и голубых вечером, но горы не становились ближе.

— Потерпите, — говорила Соррен.

Дорога теперь представляла собой обыкновенную тележную колею. В тот день, когда путешественники встретили первые подснежники, они миновали еще два селения. Из открытых дверей пахло свежевыпеченным хлебом. У Райка сосало под ложечкой от густого духа. В полях вокруг деревень сеяли. Мужчины и женщины шагали по бороздам, распевая песни, и приветливо махали проезжим.

На следующую ночевку они устроились в шалаше дровосека. Соррен отыскала ручей, принесла два меха воды и вновь исчезла. Райк нашел ее ниже по ручью. Соррен что-то мыла в ключевой воде. Закатный свет уже померк. Что она стирает, Райк не мог разобрать.

— Тряпочки, — беззаботно пояснила Соррен, поймав его любопытный взгляд. — Я тебе нужна?

— Нет.

Райк еще спустился вдоль русла, завернул за куст и помочился. На обратном пути он уже не встретил Соррен.

У шалаша был выложен круглый очаг из черных камней. Норрес развел огонь. Эррела не было, он ушел на соседний лесистый холм. Сидя на бревнышке, Райк смотрел, как огонь поглощает сухие сучья. Вдалеке прогудела спущенная тетива. Вскоре вернулся Эррел с убитым зайцем. Райк освежевал добычу и насадил на вертел. На угли капал жир, костер шипел и плевался. Три дня путешествия по долинам, холмам и перелескам сбили Райка с толку, дороги меняли направление. Сейчас он плохо представлял, куда их завезли посланцы.

— Не пойму, где мы, — произнес он, не в силах разобраться.

— Юго-западнее Торнора, — ответила Соррен, гладившая колено Норреса.

— В долине между Великими горами и Галбаретом, — добавил Норрес.

— Его видно?

— Галбарет? Нет. Мы слишком далеко. — Соррен нагнулась, разровняла пепел и взяла тонкий прутик.

— Это Торнор. — Она начертила крестик. — Это Руриан, течет с гор на юг. Тут Кендра-на-Дельте. — Соррен провела линию и в конце поставила еще один крестик. — Здесь Галбарет и город Тезера. Тут озеро Арун, а это — Великие горы. Мы находимся где-то здесь. — Появился еще один крестик на карте. — Ванима лежит в пяти днях пути от нас. — Соррен дополнила чертеж волнистой линией внизу. — Это океан.

— Вы там бывали? — спросил Эррел.

— Да, — ответил Норрес.

— Покинув Торнор, мы тогда пустились вниз по Руриану. — Соррен вела прутиком сверху вниз. — Направились в Галбарет. Там на фермах добрые люди. Мы работали у них, а после сбора урожая вернулись на речную дорогу и пешком добрались до Махиты.

— Тяжко приходилось? — спросил Эррел.

— Временами, — улыбнулась Соррен. — Но мы никогда не жалели.

— А где страна Азеш?

Гуа указала место между Галбаретом и Кендрой-на-Дельте.

— Мы там никогда не были. Племена Азеша не жалуют туземцев.

— Почему ты спросил? — удивился Эррел.

— В стране Азеш Кол обучался военному искусству.

— С чего ты взял?

— Он сам говорил об этом.

— А-а.

Норрес перегнулся через плечо Соррен и разворошил пепел.

— Давайте спать.

Соррен улыбнулась и поднялась. Они стояли плечом к плечу и снова казались близнецами. Совсем как тогда, в сторожевой башне, когда Райк впервые увидел посланцев…

Норрес сбросил с себя меховую куртку. Двое, взявшись за руки, пошли к лесу.

— Да ведь вы… — начал Райк и прикусил язык.

От него удалялись две женщины. Растерянный Райк завернулся в плащ. Он сердился, как жертва розыгрыша, и понимал, что обижаться глупо. Мог и раньше присмотреться и разглядеть в Норрес женщину. Никто этому не препятствовал. Женщины вернулись. Он слышал, как они укладываются. Молодой месяц запутался в ветвях деревьев над его головой.

— Доброй ночи, — сказал Эррел.

— Доброй ночи, — эхом отозвался Райк.

Кто-то из гуа тоже пожелал приятных снов, и воцарилась тишина.

На рассвете Эррел раскинул свои Карты. Они складывались на его плаще в магический узор. Над принцем кружились вороны. Яркие картинки привлекали птиц, и они норовили приблизиться.

— Это карты прошлого, — пояснял Эррел. Он поочередно показывал каждую из карт. Сломанный палец торчал в сторону. — Демон символизирует гнев и власть. Он в белом с зеленым пламенем вокруг головы и усмехается. Вот Перевернутое Солнце. Перевернутый Лорд, Посланец. — Принц посмотрел на Соррен. — Это вы.

Соррен кивнула.

— А это карты настоящего. Колесо Удачи. Смерть. Она означает перевоплощение, переход в иной мир. Перевернутый Волк. Звездочет. А вот карты будущего. Перевернутый Мудрец. Новая мысль. Феникс. Испытание. Прядущая нить. Носитель власти. Перевернутое Зеркало. А вот тут некто Созерцающий Безрадостно. Пожалуй, это ты, Райк.

— Не чувствую себя таким.

— Ты не веришь Картам. — Эррел сгреб колоду.

— Перемены, новые мысли, испытания… Это принесет удачу? — спросила Соррен.

— Я пока учусь и выучусь.

Норрес затаптывала угли в костре и не участвовала в разговоре.

Райк вскочил в седло. Вчерашняя обида не прошла. Он твердил себе, что злится безо всякого повода, но уверения не помогали. Эррел мог бы раньше рассказать ему про гуа. Почему же он этого не сделал? Соррен сидела верхом, держа лошадь подруги под уздцы.

— Когда же мы доберемся до вашей волшебной долины? — спросил Райк.

— Через пять дней.

— Там правда лето?

— Увидишь.

— Здесь тоже лето после торнорской зимы, — сказал Эррел, сладко потянувшись. — Весна на юге наступает рано.

— На север она приходит поздно — так считают южане, — улыбнулась Соррен.

Норрес приняла у нее повод.

— Завтра сделаем остановку в деревне у нашего друга.

Норрес пригнулась к гриве, расправляя уздечку. Ароматы первых цветов поднимались от земли. Пролетела бабочка. Крылья у нее были желтые с черными разводами. Дорога шла по холмам, сначала лесом, потом полями. Тени всадников бежали по траве впереди, указывая путь к далеким горам со снежными шапками на вершинах. Они ехали на запад все утро. По пологим склонам паслись овцы, за ними приглядывали дети и мохнатые собаки.

В низинах жирный чернозем покрывали тянущиеся к солнцу сочные побеги. Над полями взлетали стаи грачей. Чучела, обряженные в цветные лохмотья, торчали поодаль друг от друга. Они удивили Эррела, и Соррен пришлось объяснять.

— Удачная выдумка, — заключил принц.

В полдень путники остановились у ручья перекусить. Норрес из срезанного ивового прута и нитки, вытянутой из рубахи, изготовила рыболовную снасть. Червяк для наживки был обнаружен в береговом склоне. Почти сразу после заброса удилище задергалось. Норрес шагнула в поток и в бурлящей воде ухватила рыбу за хвост. Пока Соррен разжигала огонь, улов увеличился в пять раз. Рыбы были с ладонь Райка, в желтой чешуе, переливавшейся, как крылья дрозда.

Скоро их изжарили и съели дочиста, оставив только кости и плавники.

— Как назывались рыбки? — спросил Эррел.

— Желтяки, — ответила Норрес.

— Мне нравится эта страна.

Райк не слушал принца. Он удивлялся тому, что горы на западе стали заметно выше. К югу, насколько мог видеть глаз, расстилались холмы, по которым скользили тени облаков. Такие холмы лежали и на севере. Родные горы и замок Торнор остались далеко за ними. Там была зима, а здесь он давно упаковал дорожные меха.

— До деревни, в которую едем, еще далеко?

— Кстати, как она называется, — добавил Эррел.

— Герда Спинней, — сказала Норрес. — До нее день пути.

Герда Спинней оказалась кучкой домов в долине. По холмам вокруг стояли леса. Долина была расчищена и вспахана. Жители сеяли. Чумазая малышка, вооруженная прутиком, пасла длинношерстных коз. Завидев всадников, она вприпрыжку пустилась навстречу. Козы бежали за пастушкой. Жеребец Эррела опять задал хлопот седоку. Волосы девочки были заплетены в косички. Она быстро заговорила на незнакомом Райку диалекте.

— Мы приехали к Чайе, мы друзья. — Соррен сверкнула зубами.

Девочка улыбнулась в ответ и полезла вверх по склону, сопровождаемая козами. Она была, наверное, сверстницей младшей сестры Райка. В холщовой рубахе и штанах она взбиралась по крутизне, ничем не уступая своим бородатым подопечным. Что-то теперь делала семья Райка?

Селение было в три улицы и четыре поперек. На рыночной площади у колодца спал старик, накрыв лицо шляпой. Все постройки были деревянными, каменных домов не попадалось. Охристая краска покрывала стены, защищая дерево от сырости. Здешние дома, пониже северных, венчали крыши с крутыми скатами.

Посланцы направили коней к дому, стоявшему чуть в сторонке. Вокруг него резко пахло свежей краской. В горле запершило, и Райк откашлялся. Дверь отворилась, вышел мальчик. Он был светловолос и симпатичен. При ходьбе опирался на палку — одна нога не повиновалась ему. Мальчик приблизился с намерением принять лошадей. Райк заколебался.

— Не беспокойтесь, я справлюсь. — Мальчуган взял за повод Серого. Каурый тоже безропотно повиновался ему.

— Добро пожаловать, — произнес глубокий женский голос. Райк обернулся. Хозяйка появилась из-за угла дома. — Видела, как вы спускаетесь по склону. Ах, Норрес, Соррен!

Она раскрыла объятия. Три женщины закружились. Подруга гуа прятала волосы под соломенной шляпой. Ростом она была едва ли не с Райка. Ее одежду покрывали разноцветные пятна краски.

— Чайата. Для друзей — Чайа, — сказала Соррен и представила Эррела и Райка.

Женщина, смуглая, как Кол Истр, кивнула. Она приподняла шляпу, открыв косу, уложенную вокруг головы.

— Что привело вас сюда?

— Едем в долину, — ответила Соррен.

— Вот как? А они?

— Мужчины с нами. Они изгнанники. Ван примет их.

С чего эта женщина вздумала спрашивать о них? Почему считает, что она вправе, возмущался Райк про себя.

— Возможно, возможно. Прошу в дом. — Хозяйка легонько подтолкнула Соррен. — Эммлит подаст вам еду. У меня ткани в чанах, не могу их оставить.

Она удалилась. Райк хмыкнул — не слишком любезная встреча.

В низеньком домике было дымно. Пахло овчиной и краской. Домик оказался просторнее, чем можно было предположить, с кирпичной печью. За открытым окошком виднелся задний двор. Часть курятника с покатой крышей и чан, похожий на лохань для купания. Чан опирался на подставки, под ними горел огонь. Наверное, он глиняный, раз не горит, решил Райк.

Эммлит подал гостям козий сыр и эль. Он порхал по дому, костыль почти что заменял мальчику увечную ногу.

— Что с тобой стряслось? — спросил Эррел.

— Таким уж уродился, — ответил мальчик. — А вы откуда?

— С севера. С гор.

Вошла Чайата.

— Эммлит, ступай присмотри за огнем.

Сын захромал к двери. Мать налила себе эля. На кружке был изображен танцор — черная фигура на терракотовом фоне.

— Так много времени прошло, — сказала Чайата. — Слишком много. Три года. Последний раз мы виделись, когда вы ехали на юг. Слышала, вы вступили в клан зеленых.

Соррен тронула зеленую отделку на рубахе.

— Как видишь. Мы два года прослужили посланцами.

— Почему же зеленые приняли вас?

— Они считали, что мы гуа, — Соррен усмехнулась. — Это была идея Вана, и замысел удался.

— Не думаю, что вы мечтали об этом ремесле. Ах, мои дорогие. Впрочем, одному может нравиться то, что неприемлемо для другого. А как вам случилось среди зимы повстречать этих северян?

— Клан зеленых следует за войной. Она теперь на севере, и мы с юга попали туда.

Чайата сделала гримасу.

— Когда там не было войны?

— Эту войну принесли южане, — не выдержал Райк.

— Не забывай, мы в гостях, — одернул его Эррел.

Красильщица рассмеялась.

— Изгнанник, ты не знаешь, кого обвинить в своих бедах. Я тебя понимаю, сама была такой. Выпей-ка лучше эля. — Она наполнила кружку Райка. — У нас тут самое хлопотное время. Два дня, как управились со стрижкой овец. Теперь вот поддерживаю постоянный огонь. — Красильщица потянулась и зевнула.

— Тогда мы не станем задерживаться надолго, — рассудила Соррен, обрадовав Райка.

Ему не нравилась деревня, а более всего — их хозяйка. Она говорила и думала скоро и четко. Так не говорят поселянки. Возможно, она из Махиты. Там Норрес и Соррен повстречались с ней. Но что делать в этой глуши жительнице Махиты? Неужели красильщица тоже вдали от своего дома, еще дальше, чем они.

— Что слышно на юге? — спросила Норрес.

— Ничего.

Чайата взяла сыр и отрезала кусок, держа нож по-мужски.

— Торговцев оттуда еще не было. Появятся не раньше чем через месяц. Они ведут свои повозки на Галбарет прямо через посевы, будто катят по Великой Южной дороге. — Она бросила нож на стол.

— Удивляюсь, почему это позволяется, — сказала Норрес. — В Галбарете строги к чужестранцам.

— Что они вам везут? — спросил Эррел.

— Шелка. Пряности, масло, медь и латунь, — ответила Чайата, тронув латунную ручку ножа. — Покупают у нас шерсть, ткани, нитки. Сейчас в особой цене синие ткани.

— Могу объяснить, почему, — засмеялась Соррен. — Они вывешивают синие лоскуты над своими фургонами и именуют себя кланом синих. Правда, правда! — воскликнула она, перехватив недоверчивый взгляд Чайаты. — В Тезере торговцы собираются в большом зале, именуют это гильдией и сочиняют для себя законы и правила. Нарушителей этих законов изгоняют. Члены гильдии носят синие шапки и капюшоны.

— Какая глупость! — возмутилась красильщица. — Всем известны зеленый и черный кланы, а это просто чушь.

Черный капюшон. Райк вспомнил, его носил Джарет. Эррел называл его ученым, он учил Райка читать древние письмена.

— Времена меняются, — философски заметил Эррел.

— Не всегда к лучшему. — Раздраженная красильщица поглядела на мужчин, и лицо ее прояснилось.

— Как интересно! Сидят два чужестранца. Одежда на них, шитая на севере, у одного рубиновый перстень. Путешествуют в компании посланцев. Кто вы?

Эррел спрятал левую руку под стол.

— Мое имя Эррел…

— Чайа… — вмешалась Соррен.

— Нет, пусть говорит! Язык у него есть! Эррел — хорошее северное имя, но чего смущаться-то? Я только женщина, а ты воин. Ты боишься меня? Давай поменяемся секретами. Я из Кендры-на-Дельте. Жила в Ваниме. Я сестра Вана. А теперь покажи свой рубин.

— Мой принц… — начал Райк и осекся, посмотрев на Чайату.

Эррел протянул через стол руку с кольцом. Красильщица тронула герб Торнора.

— Ах, вот оно что.

Широко распахнутые темные глаза Чайаты вдруг подернулись дымкой. Райк поежился. Пальцы Норрес стиснули его руку. Она приложила палец к губам.

— Я вижу… — беззвучно шептала Чайата. — Вижу замок на холме… — По ее лицу пробежала судорога. — Стены из черного камня. Кругом снег. В башне человек. Ходит перед камином. Лица не разглядеть… Вижу юношу-стражника на лестнице. К нему идет женщина в красном платье. У нее светлые волосы. Другие там темноволосы. Башня тает и расплывается… Вижу хижину. На пороге старуха опирается на плечо девочки. В лачуге коренья и пряности, снадобья, сушеные травы… Это дом знахарки… Теперь опять замок. Разговаривают двое. Один — высокий и старый, лицо в шрамах. Другой — молодой, похож на первого. Это все. — Чайата с натугой выдохнула.

— У Сиронена лицо в шрамах, — сказал Эррел.

Райк прикидывал: человек в башне — Кол, женщина в красном — Бик. Он представил, как сестра спешит по лестнице к ложу Кола.

— Хижина знахарки, — задумчиво проговорила Норрес. — А я уже позабыла про нее и ее хозяйку, старую Оту. Интересно, жива ли она. — Обняв красильщицу за плечи, Норрес плеснула ей эля. — Выпей.

У Чайаты необычные глаза, отметил Райк. Он не верил в чудеса, но готов был предположить, что этой женщине известны замыслы Кола.

— Что означает твое видение?

Красильщица передернула плечами.

— Не знаю. Я просто вижу. А судить вам. Я вижу насущное для вас.

— Это не жизнь? Это сон?

— Нет, все это реально. Не спрашивай. Я все равно не знаю ответов.

Райку хотелось как следует встряхнуть прорицательницу. Что, Кол атаковал Сиронена? Почему она не увидела ни Берента, ни замка Облаков? Он даже спросить не осмелился. От крепкого духа в домике свербило в носу. Райк поднялся.

— Пойду прогуляюсь.

На западе над горизонтом проступали далекие горы, а Райку казалось, будто он взаперти. Где-то ржала лошадь. Райк обогнул дом и обнаружил конюшню. Осмотрел лошадей. За этим занятием вспомнил свой замок: промерзший Торнор под звездным небом, Торнор в зарослях весеннего вереска, Торнор, изнемогающий от летнего зноя и противостоящий осенним бурям. Ему был чужд изнеженный юг. Он слышал шум ночного ветра в полях спелых колосьев. Тогда чудилось, что мертвецы ходят по нивам, и маленький Райк жался к сильному плечу спящего отца.

Взрослый Райк оторвал щеку от гладкого лошадиного бока, стесняясь своей чувствительности. Но где-то внутри не умолкал капризный детский голос: хочу домой.

Выйдя из конюшни, он увидел Эррела, стоявшего, прислонившись к стене дома. Райк присел рядом. Принц вертел перстень на левой руке.

— Что это было? — спросил Райк.

— Она видела Торнор.

А мы видим, как убогие, простертые во мраке. Прежде Райк так не думал.

— Это что-то вроде Карт?

— Нет. Карты — только орудие магии. Как созвездия, камни, специальные палочки, которые используют разные народы, чтобы открыть для себя гармонию и закономерности мира. С помощью особых инструментов можно узнать об этом, как о будущей погоде по приметам. Любой простак заметит в природе предвестие дождя или мороза, и читать по Картам может научиться всякий.

— Любой, но не я, — возразил Райк.

— Ты не желаешь, а научиться мог бы. Стоит тебе захотеть и твердо знать цель. Ты же сумел научиться владению мечом. Вот видения Чайа — это редкий дар. Дается с рождения, подобно острому глазу, сильным рукам или увечной ноге.

— Южные фокусы.

— Ты опять забыл — мы все с юга.

Не был южанином и не буду, подумал Райк.

— Я с севера и хочу вернуться туда.

— С чего привиделся Сиронен?

— Не знаю.

Из-за дома выбежала собачонка и залаяла на чужих. Эррел левой рукой подобрал камень и швырнул. Собака завизжала и скрылась. Из дома вышли Норрес и Соррен; одна несла мех вина, другая — мешок.

— Чайа утомилась от ясновидения, — сказала Соррен. — И просит нас оставить ее дом. В дорогу она дала нам эль и сыру.

— Наш приезд оказался не ко времени, — огорчился Эррел.

— Не беспокойся, — сказала Норрес. — Чайа видит, с чем к ней пришли, читает и в мыслях, и в сердце. Но кто знает, что творится там в самом деле. — И она многозначительно посмотрела на Соррен.

— Неправда, — возразила подруга. — Я знаю все о своей душе. И всегда знала.

Райк непонимающе поглядел на Эррела, но тот только плечами пожал. Эммлит привел лошадей. Каурый был непривычно тих, куда подевалась его дикость.

За деревней Райк оглянулся. Маленькая пастушка на холме смотрела им вслед.

 

Глава VIII

Всю дорогу до ночлега Райк замечал отчужденность между Норрес и Соррен и тревожился. Успокоился он наутро, увидев, что посланцы спят, как всегда, в обнимку, укрытые одним плащом. Был его черед седлать. Каурого Райк оставил напоследок. Конь вертелся, норовя порвать сбрую. Подошла Норрес.

= — Тихо, — сказала она.

Жеребец чудесным образом мгновенно утратил свой пыл. Он стоял смирно, пока Райк взнуздывал и седлал его, и не артачился, когда пришла пора идти с другими лошадьми к ручью. Райк хотел выразить Норрес свое восхищение, но она, независимая и недоступная, будто перестала замечать его. От ручья вернулся Эррел с двумя мехами воды за плечами.

— Еще четыре дня езды, — со вздохом сказал он.

— Отсюда поворачиваем к югу, — объявила Соррен, затаптывая угли.

И опять изменялся окружающий пейзаж. Холмы стали круче, зелени становилось меньше. Появились гранитные утесы, другие скалы разных оттенков. Справа открылись западные горы со снеговыми вершинами.

— Там никогда не тает снег.

Соррен на своей гнедой кобыле оказалась возле Райка. Рубашка с золотым шитьем гармонировала со светлыми волосами и нежной кожей. Она протягивала бурдюк с элем. Райк глотнул и вернул мех. Воздух был теплый, как эль, сухой и легкий. Жаль, что он не умеет, подобно Соррен, представлять, где они и куда едут, где Торнор.

— Утомила долгая дорога? — спросила Соррен.

— Был бы счастлив обойтись без нее. — Райк тут же пожалел о своей грубости. — А в общем неплохо.

— Я помню себя после отъезда из Торнора, — деликатно сказала Соррен.

— Но ты уходила по доброй воле.

— И в то же время хотела остаться. Я ненавидела и любила замок. А еще было очень страшно, в свои пятнадцать лет я не бывала нигде, кроме соседней деревни.

На коне она сидела ловко, словно с младенчества привыкала к седлу и стременам. По нраву ли ей эта кочевая жизнь? Странствия по дорогам — занятие для мужчин. Женщины не для этого рождаются на свет.

— Когда ты убежала?

— Восемь лет назад.

— Я почему-то тебя не помню.

— Разве мог ты обратить внимание на неприметную девчонку? А я тебя помню. Ты был в отряде Стана. Все лето твой пост был у конюшен. Мы там встречались с Норрес. Тогда твои волосы были светлее.

Райк четыре года служил под началом Стана — крупного, краснолицего, беловолосого. Пост у конюшен можно было считать наказанием, почти как охрану выгребной ямы.

— Почему вы сбежали?

— Так вышло. Кто позволил бы мне делать то, что я хотела. Я должна была сделаться женщиной замка, наследуя своей матери, и воспитывать детей. А мне хотелось жить с Норрес, сражаться и скакать верхом. Если бы все это было возможно в Торноре, я бы осталась. Мне тоскливо вдали от наших гор. — Они разом взглянули на запад, на далекие вершины.

— Воевать — не женское дело.

— Все так говорят. Оттого я и убежала. В первый раз меня поймали, привели к матери. Она выбранила, сказала, что я дурочка. Пообещала, если буду послушной, скорое и выгодное замужество. Как-никак мой отец — властелин замка.

— Ты дочь Атора? — Конь под Райком прянул. Он механически натянул повод. — Эррел знает?

— О да. Я сама от него узнала. Мы иногда играли вместе. Он показывал, чего достиг в обращении с оружием, и ужасно злился, что у меня это получается ничуть не хуже. — Соррен усмехнулась. — Какими мы были юными… Повзрослев, я ни с кем, кроме Эррела, и не общалась. Ему я о Норрес рассказала.

В придорожных кустах резко крикнула птица. Райк закусил губу, опасаясь, что Соррен собьется.

— Она тоже родилась в замке. Отцом Норрес был солдат, и воспитывалась она в деревне, у знахарки. Она терпеть не могла сидеть взаперти и толочь корешки. Убегала в замок и пряталась в конюшне. Ей нравились лошади. Мы скоро подружились. Я строила планы побега, но ничего наверняка успешного изобрести не могла. Или, может быть, не решалась оставить Торнор. Норрес терпеливо ожидала. Она научилась терпеть. Безропотно сносила побои Оты после своих отлучек и не признавалась, где была. Могла убежать в одиночку, но ждала меня. Все разрешилось с помощью Эррела. — Соррен привычно отбросила волосы с лица. — Он раздобыл мужскую одежду, и мы на конях из конюшни Торнора под носом стражи вместе с ним покинули крепость. — Она улыбалась своим воспоминаниям. Лучи утреннего солнца играли на щеках.

Откуда Эррелу стало известно, что у него есть сестра? Райк о ее существовании не подозревал. Соррен ехала рядом, крепко сжимая повод. Ее, вероятнее всего, Атор выдал бы за одного из сыновей Берента.

— А чем плохо выйти замуж, иметь детей?

Его спутница напоминала Леди из Карт Судьбы или Бик в красном платье на лестнице в башню. Соррен не отвечала. Бросив поводья, она откинулась назад и запустила руки в волосы.

— Твоя мать жива? — наконец спросила Соррен дрогнувшим голосом.

— Да.

— А моя нет. Я родилась, когда ей было шестнадцать лет. Она умерла в родах, едва мне сравнялось одиннадцать.

Мужчине не пристало разбираться в таких вещах, но о существовании снадобий, которые избавляют от беременности, Райку было известно. Наверное, поздно спохватилась, подумал он. И добавил вслух:

— Рожать — предназначение женщины.

— И повторять судьбу своих матерей.

Соррен ударила пятками в бока лошади и умчалась вперед, оставив озадаченного Райка. Серый забеспокоился. Райк спешился, осмотрел ногу, на которую мерин захромал. Обнаружил камешек в подкове и выковырнул его ножом. Снова сев в седло, он увидел, что Норрес и Соррен далеко впереди, а Эррел его поджидает. Райк с места пустил Серого галопом. Он вовсе не хотел обидеть или рассердить эту женщину. Просто сказал, что думал.

На ближайшем привале предложил Соррен сыру. Она, поблагодарив, протянула бурдюк с элем. Райк выпил и отдал мех Эррелу. Припекало. В вышине парил ястреб. Зеленая трава на холмах кое-где пожухла. Местность перед путешественниками как бы понижалась к горной цепи. Горы теперь стали видны и на восточной стороне горизонта, и прямо у них на пути. Дорога к югу вела в пески Азеша.

— Райк!

— Да?

Райк приподнялся и сел. Эррелл стоял над ним, усмехаясь. Серого он держал под уздцы.

— Поехали. Не время спать.

— Я не спал.

— А что же ты делал?

— Мечтал.

Райк протер глаза и взялся за повод. Отчего смеялся Эррел, он не понимал.

До Ванимы добрались к исходу восьмого дня.

Путь к долине шел у самых предгорий. Огромные каменные плиты нависали над дорогой. В детстве Райк играл такой головоломкой. В ней были деревянные планки, похожие на плоские глыбы, застывшие по склонам и непонятно чем оставленные. В той игре нужно было осторожно разобрать чурочки. Это удавалось без труда. На коричневых скалах играло солнце. Райк ехал последним, Эррел маячил впереди, Норрес и Соррен скрылись за поворотом. Принц обернулся и помахал рукой. Райк прищурился, пришпорил Серого и оказался у края тропы. Заглянув вниз, он увидел долину, уходящую вдаль, зеленую, с темно-коричневыми квадратами полей и кубиками домов. Райк бросил поводья, предоставив своему коню самостоятельно выбирать дорогу.

Глазам было больно. Он понял причину. Горные пики в вечных снегах обступали долину. Огляделся и, к своему удивлению, не увидел нигде ни сторожевой заставы, ни вообще какой-нибудь охраны. У людей в долине в руках были мотыги, но не было оружия. Воистину, Ванима — сказочное место.

Спутники остановились и поджидали Райка. Он поспешил присоединиться. Работавшие в полях люди приветливо махали четверке всадников. Путешественники подъехали к конюшням. У корыта с водой теснились лошади. Откуда-то прибежала девушка и приняла лошадей. Она скоро собрала поводья, по-хозяйски говоря с лошадьми. Девушка была в мужской рубахе и хлопковых штанах.

— Где Ван? — спросила Соррен.

— На площадке, — девушка указала пальцем.

Они пошли. Эррел тяжко вздохнул.

— Даже горы здесь другого цвета.

— Сюда могут проникнуть чужаки? — спросил Райк.

— Не зная пути сюда, в долину не попасть, — ответила Норрес.

От колодца в центре селения разбегались по сторонам домики. Райк насчитал не меньше двух десятков. Строили здесь из красного дерева. Тренировочная площадка оказалась несоразмерно большой для такой деревни. Ограду заменял заборчик, который мог без труда перескочить ребенок. Занятия проходили на пыльной земле. Ничто не защищало площадку от солнца. Полукругом стояли на ней мужчины и женщины. Перед ними боролись двое. Один швырнул соперника оземь. Тот, падая, сжался в комок, а едва коснувшись земли, сделал кувырок и оказался на ногах. Одна из женщин поддержала его. Первый участник противоборства сказал сопернику и подхватившей его женщине несколько слов. Потом пошел навстречу четверке.

— Вы вернулись, — он обращался к Норрес и Соррен.

Настоящий южанин с широко расставленными черными глазами, этот человек, подобно Колу Истру, был кряжист и мускулист. На нем были штаны из хлопка, загорелая грудь обнажена и обильно припудрена пылью. Волосы трех цветов — черные, рыжие и седые — стягивала красная ленточка, лицо обрито. Человек, подбоченясь, разглядывал Райка и Эррела.

— Кого вы привезли ко мне?

— Ван, это Эррел, а это Райк, — представила Соррен.

— Что ты умеешь делать? — Вопрос предназначался Эррелу.

— Умею стрелять из лука, могу петь и потешать других, еще я читаю Карты Судьбы.

— А ты? — Ван повернулся к Райку.

— Проигрываю войны, борюсь на руках, легко лгу.

Норрес нахмурилась, но Райку было все равно.

— Добро пожаловать в долину, — сказал Ван. — В поле работать можете?

— Научимся, — отрезал Эррел.

— Отлично. Отведите их к Маранте. Пусть подберет жилье и даст работу. Судя по вашему виду, вы из более холодных краев. У нас самая жара, вам стоит переменить одежду. Когда сочтете, что пора вспомнить о военной выучке, приходите сюда. — Ван вернулся в круг людей на площадке.

— Ты всегда оскорбляешь хозяев, являясь в гости? — спросила Норрес.

Райк пожал плечами. Он ожидал поддержки Эррела, но тот был поглощен Ваном. Смотрел на него так, что Райк даже встревожился.

— Я не хотел угождать и говорил правду.

— А о нас с Соррен ты подумал?

Тем временем Ван повторил бросок с другим соперником, и тот тоже моментально вскочил. Райк мало что понимал в этой борьбе, но почувствовал, как по спине ползут мурашки.

— Он похож на Кола Истра, — брякнул Райк.

Поля начинались сразу же за домами. Чучела размахивали тряпьем, отпугивая птиц. Черная пашня была готова принять зерна. Там, где не прошелся плуг пахаря, паслись лошади.

— Что это? — Эррел показывал на поле, покрытое всходами.

Райк пригляделся, закрываясь рукой от солнца. Растения не могли быть сорняками. Явно посаженные, они отличались необычной высотой — выше колена мужчине.

— Неужели пшеница?

— Да, пшеница. Озимые посевы. Тут не бывает суровой зимы, и озимые поспевают летом, — пояснила Соррен. — А овес сеют по весне и убирают перед осенними дождями, как в Торноре.

— Два посева, два урожая, — недоверчиво бормотал Эррел.

— Так сеют и в Галбарете, — сказала Норрес.

Они шли по улице, ведущей к колодцу. Поселение казалось заброшенным. Не сновали играющие дети меж домов, не было прях или просто соседок, болтающих, пригревшись на солнышке. Ванима никак не походила на деревню Торнора. Слышалась возня и кудахтанье кур. Райк увидел их в загончике, а за другой оградой — свинью. На крыше нежилась кошка. Вылизывала лапу и внимательно смотрела на приближавшихся людей.

Вслед за посланцами Эррел и Райк вошли в дом. За столом сидела женщина в красно-голубом одеянии с золотой отделкой. Волосы женщины были черны как смоль и окружали голову пушистой шапкой. Квадратное оконце за спиной хозяйки домика было распахнуто. Пахло пылью и чернилами. На столе валялись куски мела и пергаментные свитки. Женщина подняла глаза на вошедших и, радостно вскрикнув, бросилась обнимать Норрес и Соррен.

— Вернулись, — твердила она. Певучий голос напомнил Райку Чайату. Запястья хозяйки украшали браслеты с синими камнями, на которых были вырезаны геммы.

— Конечно вернулись, — смеялась Соррен.

— Кто ваши друзья?

— Райк и Эррел. А это Маранта.

Женщина улыбнулась. Эррел улыбнулся в ответ. Райк заметил, что с его пальца исчез рубин. Он тоже выдавил из себя доброжелательную улыбку, чувствуя, что измучен до крайности. Райку было не до новых знакомств; скорее бы поесть да растянуться где-нибудь подальше от всех. В окно впрыгнула кошка, сверкнув иссиня-черной шкуркой. Хозяйка гладила ее, а кошка терлась о руки женщины и довольно жмурилась.

— Где побывали?

— И на юге, и на севере.

— А про запад и восток я сама знаю. Кто теперь правит городом?

— Семья Мед, — ответила Норрес.

Маранта кивнула, кажется, ее не слишком интересовал ответ. А потом задумалась, прежде чем вновь заговорить. Что-то связывало Ваниму с далекой Кендрой-на-Дельте. Тамошние события были тут небезразличны.

— Постойте-ка, вы еще не повидали Амаранту. Она так подросла, стала выше меня. Думаю, Чайату перерастет. — Слова у Маранты вылетали часто, будто дождь стучал по пыльной земле.

— Довольно про Амаранту. Ты-то как? — перебила Соррен.

— У нас все в порядке. Вы приехали в хорошее время. Дождь прошел четыре дня назад, а через четыре дня наступает полнолуние. — Хозяйка поднялась и отыскала на столе какую-то дощечку. Райк заметил, что на ней была не юбка, а очень широкие штаны. — Надо подыскать жилье. Свободен домик с голубыми ставнями. Возьмите его.

— С удовольствием, — сказала Соррен.

Маранта сделала запись на дощечке. Кругленькие буквы вились непонятной Райку вязью.

— Теперь так много всяких работ. Сев на носу, а поля по-прежнему родят камни быстрее ячменя. Не станете возражать против очистки пашни от камней? Еще нужен человек на строительство плотины. — Райк, встретив взгляд Маранты, так и не понял, просит она или приказывает.

— Меня можешь отправить к козам, — сказала Норрес.

— Так я и собиралась, — объявила Маранта. — Когда они узнают о твоем возвращении, остальных попросту перестанут слушаться. Соррен, а ты встанешь за плуг?

Соррен кивнула. Кошка влезла на дощечку для записей и принюхивалась к Норрес. Хозяйке это не понравилось, и нахальное животное было довольно грубо брошено со стола на подоконник.

— Что у тебя с пальцем? — спросила Маранта.

— Он пострадал в борьбе, — улыбнулся Эррел.

— Однорукий человек не годится в охотники, пахари и даже стряпухи.

Маранта умолкла и, вскинув руки, запустила их в заросли волос. Райку она сначала показалась сверстницей. А теперь, глядя на ее грациозность и непосредственность, он готов был предположить, что Маранта вдвое моложе. На стене, возле кровати под пуховым одеялом, висела на крюке мужская одежда. Кем мог приходиться хозяйке ее владелец? Кто такая Маранта? Райк не привык получать указания от женщин. Ему это не нравилось, а Эррела, похоже, ничуть не смущало.

— Я могу успешно дергать сорняки, — предложил принц.

— Неплохая мысль, — усмехнулась Маранта. — Нам требуются люди на прополке. Ты, я надеюсь, в состоянии отличить злак от сорняка? — Ветер, дунув в окно, разворошил пергаменты на столе. Хозяйка поспешно придавила разлетавшиеся бумаги обеими руками. — Вы готовы оплатить вступительный взнос?

Соррен достала кошель, развязала шнурок, затягивающий верх, высыпала на ладонь деньги и принялась пересчитывать. Монеты были разной чеканки: с рыбами — из Тезеры, с колосом — из Шанана и еще с незнакомыми Райку символами. Среди денег медь попадалась редко, на ладони лежало почти сплошь серебро. От Соррен оно перешло к Маранте и сразу же оказалось в окованном железом сундучке, который стоял на табурете у стола. Хозяйка растворила в чернильнице палочку чернил, плеснув воды из медного кувшина, и начала писать на чистом пергаментном листе. Похожий лист пергамента висел в рамке на стене. Смысла написанного Райк не понимал.

— Ну вот и порядок. О своих приключениях вы расскажете мне за обедом.

— А ты поведаешь нам все деревенские сплетни.

— Терпеть не могу сплетен, — деланно вознегодовала Маранта. — Ступайте прочь. Дайте мне работать.

На улице потемнело. Солнце закатилось. Горы сделались темно-коричневыми.

— В долине рано смеркается, — сказал Эррел. В загоне похрюкивали свиньи.

— Принц, мы превращаемся в крестьян?

— Райк, меня зовут Эррел. Да, мы станем здесь пахарями, пастухами, теми, кто потребуется.

Райк согласно мотнул головой безо всякой радости. Солдату тесно в деревне, а это поселение не более четверти его родного.

— Кто такая Маранта? — спросил Эррел.

Соррен вертела в пальцах подобранную с земли соломинку.

— Супруга Вана. Только не говорите так при ней, рассердится. Маранта считает, что не принадлежит никому и совершенно независима. В Ваниме она секретарь, казначей и летописец. В Герда Спинней она встречается с торговцами и выменивает у них все, что нужно для общины. Ван называет ее Погонялой. Утверждает, что без Маранты нам было бы не прожить.

— Так вот для чего деньги. Торговцам платить? — Эррел удостоился утвердительного кивка Соррен. — Ты заплатила за четверых. Я верну долг, как только смогу.

Все вокруг окрасилось в багровые тона: горы, деревенские улицы, дома и черепичные кровли. Они отыскали домик с голубыми ставнями, напомнивший Райку его родной дом. Жилище делилось дощатой перегородкой на две части. На чердак вела лестница. Норрес и Соррен отправились туда. Стены были покрашены, природный рисунок дерева украшал их. Пахло хвойной смолой. Обнаружив постель, Эррел повалился на взбитую перину, поспешно стянув сапоги. Он погрузился в нее с блаженным вздохом.

На каминной полке нашлись сальные свечи. Возле кровати Райку попался кувшин с водой, а под кроватью — ночной горшок. В передней комнате он приметил сундук. Под крышкой оказались шерстяные одеяла, кусок ткани, игла, нитки, пустая коробка, пояс с железной пряжкой в форме ладони, кинжал с обломанным лезвием. Раздался стук в дверь, Райк отворил. Девочка, встретившая их у конюшни, принесла дорожные мешки. Сверху спустилась Соррен. Она переоделась; ее наряд состоял из голубой туники и мягких штанов из хлопка, пригодных и для езды верхом, и для работы.

— Очень хорошо, — Соррен обрадовалась, увидев свой багаж.

— А мы можем раздобыть такую одежду? — спросил Эррел, и Соррен указала на сундук.

Райк вновь открыл его и среди одеял нашел несколько пар штанов и три рубашки из хлопка. Освободившись от плена кожи и шерсти, он никак не мог насладиться новой одеждой, почти невесомой, нежной, как женская ласка. Пояс больше не требовался. Штаны держались на обычном шнурке. Рубаху украшало вышитое солнце. Норрес тоже сошла вниз. Они с подругой теперь были обуты в мягкие цельнокроеные башмаки высотой до лодыжек. В сундуке Райк отыскал три пары такой обуви и еще сапог грубой кожи без пары. Для себя он подобрал подходящие башмаки, а для принца обуви не нашлось.

— Тебе сошьют, — утешила Соррен Эррела.

Все мышцы ныли, но путь был пройден. Никогда он не бывал так далеко от дома. И это тревожило. Рука Эррела легла на плечо.

— Пойдем.

Райк поднялся через силу.

— Куда?

— В трапезную, — ответила Соррен. — Ты что, не голоден?

Пустой желудок сразу напомнил о себе. Они вышли на улицу. Ноги в мягких башмаках несли, как по воздуху. Запах жаркого и свежевыпеченного хлеба разносился вокруг, такой манящий после многих дней еды всухомятку. В окнах домика за колодцем горел свет, непривычно мягкий, не резкий и тревожный — факельный. В лицо Райку летела искра. Он отмахнулся, но искра не погасла и снова пролетела перед носом.

— Какого черта? — Райк всмотрелся в сумерки и увидел свою искру уже поодаль. Он кинулся вперед, нагнал ее, но искра ускользнула.

— Что это?

— Светлячок, — смеялась Соррен. — Летающее насекомое. У него хвостик светится, как фонарь.

— Не пытайся поймать его, — улыбался Эррел.

— Я хочу рассмотреть его.

— Погодите-ка. — Норрес остановилась и протянула руку.

Светлячок кружил над головами, мигая своим фонариком. Он нырнул вниз и опустился на ладонь Норрес, Райк затаил дыхание. Огонек в руке вспыхивал и гас.

— Огонь холодный, — сказала Норрес. Она встряхнула рукой, летучий фонарик расправил крылья и вспорхнул.

— Ты умеешь приручить кого угодно, — сказала восхищенно Соррен.

Трапезная помещалась в доме под островерхой крышей с прибитым к коньку шестом. Внутри мелькали тени. Непривычно мягкий свет исходил от масляных плошек, расставленных по столам. Столы были длинные, с лавками без спинок, как в Торноре. В большом камине пылали куски торфа. Пол был устлан камышом. У одной стены возвышалась стойка. На стенах не было ни гобеленов, ни оружия. На всех присутствующих были похожие одежды из хлопка и мягкая обувь. Некоторые прихватили с собой шерстяные плащи.

— Где нам сесть? — спросил Эррел.

— Где понравится. — Соррен указала на скамью: — Можно здесь. На четверых места как раз достаточно. Мы с Норрес принесем еду.

Гости Ванимы уселись. Сосед Райка поглядел с улыбкой. Главного стола в домике не было. Вернулись с подносами Норрес и Соррен. Принесли свинину и зайчатину, сыр и суп. Заправленный молоком, он оказался неожиданно вкусным. По столам стояли кружки и кувшины. В них на поверку оказалась вода, но Райк все равно выпил. Эррел о чем-то спрашивал Соррен.

— Тут все и едят, — отвечала девушка. — Наша пища-то, что мы выращиваем. По очереди работаем на кухне, сами печем, варим, чистим и моем. Пополняем рацион охотой и рыбалкой. У нас нет прислуги. В Ваниме все живут трудом и учатся.

— Чему? — спросил Эррел.

— Военному искусству, — ответила Соррен.

Рядом с улыбчивым соседом за столом сидела женщина с девочкой. Волосы ребенка были заплетены в две длинные косицы. Оглядевшись, Райк приметил девушку из конюшни и мужчину, которого видел на тренировочной площадке. Это было очень непривычное застолье. За едой негромко переговаривались. Не было ни господ, ни начальников. Один из прислужников оставил стойку и занял место за общим столом. Среди сотрапезников не было ни одного вооруженного. Все было ново и в то же время привычно, как новый башмак, сделанный по старой колодке. Что-то напоминало Райку его прежнее житье.

Желание выпить вина он утолил новой порцией воды. Эррел и Соррен беседовали. Вошел мужчина в сопровождении двух женщин. Шапка волос одной из них выдавала Маранту. Ей помахали из-за стола, и она оставила своих спутников. Двое других наполнили подносы у стойки и направились к незанятым местам. Ван, а это был он, сел безо всяких церемоний. Сопровождавшая его женщина устроилась рядом и оказалась девушкой-подростком. Волосы, обрамлявшие выразительное личико, были непокорны, как у Маранты, и трехцветны, как у Вана.

— Райк, — представил Ван. — Эррел. Моя дочь Амаранта. — Он отломил хлеба и обмакнул в мясную подливу, действуя быстро и изящно.

— Где устроились?

— В доме с голубыми ставнями, — ответила Соррен.

— Ага, — Ван налил себе воды.

Разговоры вокруг с его приходом поутихли. Принц наблюдал за ним, нянча свою больную руку. Райк внутренне подобрался и со стуком поставил локти на стол, обратив внимание окружающих.

— Что это, где мы находимся?

— Ванима, — сказал Ван. — Страна лета.

— А вы откуда? — спросила Амаранта. У нее были глаза Вана, но совсем не такие пронизывающие. Эррел улыбнулся девочке.

— Мы с севера.

— Там что-то случилось?

— Война.

— Вы потерпели поражение?

Эррел молча кивнул.

— Кто победил?

— Разбойник-южанин, — поспешно ответил Райк. Не хотелось, чтобы Эррел входил в подробности про Кола Истра.

— Не все на юге плохо, — заметил Ван. От стола он отодвинулся в тень, так ему было удобнее смотреть. — Вам знакомо южное слово «ши»?

— Нет.

— Да, — сказал Эррел. — Оно означает «равновесие».

— Ага, баланс. От него образуется слово «шири». Слышали его? — Эррел усмехнулся. — Ныне смысл этого слова искажен, им обозначают шута, дурака. Прежде за ним скрывалось другое понятие, обозначающее силу и власть.

— Танцор, — сказал Эррел.

— Откуда ты это знаешь, северянин? — Ван приподнял бровь.

— Из Карт Судьбы. Так называется одна из них, не имеющая старшинства. Ее еще называют дураком. Эта карта всегда в центре комбинаций, определяет смысл.

— Не знаю про это. — Ван задумался. — Слышал о Картах Судьбы, но никогда не видел их. Ученые юга считают танец священным потому, что танцор символизирует ши — равновесие нашего мира. — Ван раскрыл ладони и соединил кончики пальцев. — Шар — выражение целостности и равновесия. — Он перегнулся через стол к Эррелу, для которого предмет разговора был понятен и интересен. — Все находится в движении и уравновешивается: день-ночью, зима-летом. Созвездия появляются на небе каждое в свой черед. Наша жизнь совершается от рождения к юности, зрелому возрасту и смерти вне зависимости от нашего желания. Люди часто стремятся разорвать этот круговорот и нарушают равновесие. Искажают гармонию так же, как искажают смысл понятия шири.

— Чем нарушают?

— Воюют. Убивают. Вы спросили, что это за место… Здесь возвращаются к равновесию. — Ван усмехнулся. — По крайней мере, я надеюсь на это. Я обучаю воинскому искусству, которое не нарушает баланса, не приводит к гибели людей.

На Эррела эти речи, похоже, производили большое впечатление. Райк решил вмешаться:

— Что толку в схватке, которая не приведет к победе?

— Почему же не приведет. Только суть в том, чтобы одержать верх, не убивая себе подобных. — Глаза Вана сияли. — В убийстве нет искусства.

За столами согласно закивали. Теперь все прислушивались к разговору. Райк чувствовал себя не в своей тарелке. Они толковали о войне без убийства. Рассуждения о равновесии — пустые слова. Будто в самом деле можно этим урезонить Кола Истра! Сказать: ты нарушаешь гармонию, иди домой. А Эррел все это слушает всерьез, ему по сердцу слова Вана.

— Я тоже был шири некоторое время, — сказал принц. — Хотелось бы взглянуть на ваших.

— Мы покажем, — кивнул Ван и поднялся.

Вместе с дочерью они шли к выходу. Люди за столами обращались к нему. Ван всякий раз останавливался, выслушивал, что-то говорил. У Райка он не вызывал никакой симпатии. Норрес и Соррен взяли со стола подносы и понесли к стойке.

— Ты намерен остаться здесь? — спросил Райк, придвинувшись к Эррелу.

— На какое-то время. А ты не хочешь?

— Видимо, мне поздно переучиваться. Меня учили убивать в сражениях.

— Я не стану принуждать тебя к тому, что тебе не по душе. Если не хочешь оставаться, ты волен уйти.

Разрешение принца Райк принял, как пощечину.

— Я связан клятвой.

— А я любопытен. — Эррел улегся подбородком на сложенные руки. Забинтованный палец нелепо торчал. — Жаль, ты не таков.

Уголком глаза Райк видел какую-то яркую точку, то ли звезду за окном, то ли светлячка. Он хлопнул по столу ладонью.

— Нет.

 

Глава XI

Ужин закончился. Вернулись Норрес и Соррен. Они вышли вчетвером. Свежий ветерок забрался под тонкую рубашку Райка. Те, кто прихватили в трапезную плащи, оказались людьми предусмотрительными. Легконогим жеребенком, сверкнув глазами, мелькнула мимо гибкая фигура — Амаранта.

В домике с голубыми ставнями Эррел зажег свечи. Женщины ушли наверх. Райк развел огонь в камине. Запахло сосной.

— Доброй ночи, — крикнула сверху Соррен.

Забравшись в постель, Эррел моментально уснул, а Райк никак не мог. Все тело болело. Хворост за каминной решеткой складывался в очертания зданий. Одна из палочек башней возвышалась надо всеми. Похоже на Торнор, подумал Райк. Видение пропало в огне под безмятежное посапывание Эррела. Райк тоже заснул.

Он проснулся среди ночи. Хворост прогорел и стало холоднее. Снова задремав, Райк увидел сон. Он был в комнате, которой не узнавал, но почему-то был уверен, что находится в Торноре. Ему стало жарко. Ставни на окне запирались щеколдой, долго не поддававшейся. Кое-как открыв ставни, Райк увидел за окном волчью морду. Зверь скалился, темные глаза горели. Волк неспешно полез в окно. Райк пятился, но двигался еще медленнее. Ноги не слушались, ни меча, ни ножа не удавалось найти. А волк стал вдруг делаться больше и больше. Райк кричал, призывая на помощь…

Он проснулся, задыхаясь под шерстяным одеялом, и обрадовался, увидев в этом объяснение плохого сна. Высунул голову наружу, стряхнул шерстинку с носа. На розоватых деревянных стенах лежали лучи утреннего солнца. От страшного сновидения Райка прошиб пот. Он подождал, пока высохнут грудь и спина. Эррел не просыпался. От теплого цвета натурального дерева казалось, что лето уже пришло. Над головой скрипнули доски. Норрес и Соррен ходили наверху. Кто-то из них сбежал по лестнице. Хлопнула дверь, послышалось, как льется вода. Райк почувствовал сухость во рту. Осторожно, чтобы не разбудить принца, выбрался из постели. Нашел на полу штаны и рубаху и оделся. Увидел на столе кувшин и таз. Налил воды и умылся. Таз имел такое же изображение, что и рубаха Райка, — солнце с лучами во все стороны. Он ополоснул рот и сплюнул. Заворочался Эррел.

— Хм-м.

— С добрым утром.

После приветствия Райка принц сел на постели. Райк понес выносить таз с грязной водой. В открытую дверь ворвался сквозняк. Вода, выплеснутая из таза, сверкнула на солнце, точь-в-точь как глаза приснившегося волка. Вернувшись в дом и наполнив таз свежей водой, Райк задумался о смысле своего сна.

— Райк, прекрати ухаживать за мной. Запомни, я здесь не принц, ты мне не слуга.

— Я этого не думаю, — буркнул Райк.

Он продолжать думать о сне. Эррел мог бы прояснить его значение. Если там был Торнор, то волк — Кол Истр. Однако не следовало заставлять принца размышлять надо всем этим.

— Как спалось? — Эррел умывался.

— Хорошо, — ответил Райк.

Вспомнил, что прислуги в Ваниме нет, отправился перетрясти постель и вывесить одеяла на солнышко. Соррен на задах выплеснула содержимое горшка и помахала ему. Небесная твердь сверкала, как драгоценный камень чистой воды.

Эррел успел одеться. В свете дня его дорожные сапоги выглядели еще более нелепо. С чердака спустилась Норрес в рубашке с распахнутым воротом. В наряде, который был ей к лицу, она казалась счастливой и беззаботной. Приветственно вскинула руку и вышла. Райк позавидовал приподнятому настроению Норрес.

— Ты готов? — спросил Эррел. — Пошли.

Под солнцем сияли черепичные крыши. В полях виднелись работники. На склоне холма, между елями и кедрами, рассыпалось стадо коз.

— Мне туда, — сказала Норрес, перехватив взгляд, и поцеловала Соррен в губы. — До встречи, милая.

Соррен повела мужчин в поля, обсаженные календулой для защиты от насекомых.

— Сколько лет вашему поселению? — спросил Эррел.

— Десять. Помню, Маранта говорила, что они пришли сюда, когда Амаранте исполнилось четыре года.

— Должно быть, девочке тут было одиноко, — сказал Райк.

— Ничуть не больше, чем в любом замке. Да они и недолго оставались в одиночестве. А потом появились и другие дети.

Райка продолжало смущать отсутствие охраны при въезде в долину. Наверное, здешние жители полагают, что сюда не добраться, не зная дороги. Норрес тоже об этом говорила. Горы сами сторожат путь к Ваниме. На западе над отвесной кручей парил орел. Райка отвлекли странные повторяющиеся звуки: уэп, уэп…

— Слышите? — Он хлопал себя по ляжке, имитируя непонятные шлепки.

— Да.

Эррел взглянул на Соррен. Та с усмешкой показала в сторону красноватого холма. Сначала Райк не понял, что является источником звуков. На вершине возвышалось некое подобие башни с каким-то колесом. Потом он догадался, что шлепками сопровождается вращение лопастей этого колеса. Уэп, уэп, уэп…

— Ветряная мельница, — пояснила Соррен. — В Ваниме нет подходящих ручьев, чтобы устроить водяную мельницу. В Галбарете тоже строят ветряки. Там они стоят рядами и, словно великаны, машут друг на друга. Мы сами смалываем свой урожай.

— А если буря, она не сломается? — спросил Эррел.

— Не знаю как, но мельницу можно остановить.

— И она не замерзает зимой?

— Нет.

— Хм. Хотелось бы взглянуть поближе. — Эррел смотрел на вертящиеся лопасти, загородившись от солнца.

Пологим склоном они сошли к посевам. Эррел снял повязку и пошевелил рукой. Поврежденный палец торчал в сторону.

— Мое дело — сорняки, — весело сказал принц и шагнул на пшеничное поле.

Да он совсем крестьянин, отметил Райк. Соррен показывала на склон.

— Видишь, вон, с вилами, Симмела.

Райк щурился, глядя против солнца. В земле копались двое. Неподалеку еще один человек шел за плугом, который тащила пара лошадей. Как оказалось, его звали Дориан. Они встретились с Соррен, как старые друзья. Райк подошел к двум другим земледельцам — женщине, вооруженной вилами, и мужчине с лопатой. Его звали Ламат.

Солнце припекало. Райк со своими новыми знакомыми шел впереди лошадей. Они очищали землю перед плугом от камней и камушков. Свои находки они выкладывали в виде барьера по гребню борозды слева. Ламат говорил, что это помогает собирать дождевую воду. Потревоженные насекомые удирали из-под ног. Воздух уплотнялся. Превращался в густой и вязкий жар. Райк буквально продирался сквозь него, а Ламат и Симмела выковыривали камни без устали. Дориан перебрасывал их Райку, а следом Соррен вела лошадей. Надо было сгибаться, поворачиваться, выпрямляться и сгибаться снова. Ладони покрылись волдырями. Райк заметил, что отстает, и изо всех сил подгонял себя.

Наконец Ламат скомандовал перерыв. Симмела сходила к лошадям, вернулась с кожаной флягой и протянула Райку.

— Ты, похоже, нуждаешься.

Вода, припахивающая кожей, была необыкновенно вкусна. Фляга пошла по кругу. Райк оглянулся назад — пройдена четверть поля.

— У тебя нос обгорел, — сказал Ламат. Райк схватился за лицо. Кожа была сухой и горячей. — Смажь грязью, — посоветовал южанин.

Следующая передышка началась с того, что бросили жребий, кому идти за провизией в деревню. Выпало Дориану.

— Повезло ему, — сказала Симмела. — Вдоволь напьется воды и сможет ополоснуться.

Дориан притащил из деревни корзину. В ней нашелся бурдюк, полный свежей воды, хлеб, намазанный медом, мясо и сыр и мешочек мелких синих ягод, жестких и сладких. Все расселись прямо на теплой земле вокруг корзины и принялись за еду. Симмела плеснула воды на голову и стала похожей на выдру.

— У-ух. — Вокруг темно-голубых глаз-ягодок собрались морщинки. Симмела жмурилась от удовольствия.

Заполдень жара стала непереносимой. Работа остановилась. Соррен выпрягла лошадей и отвела в тень. Ламат забросил заступ на плечо. Они вышли с пашни. Лошади в лугах застыли среди зноя. Только хвосты лениво шевелились. Ястреб висел в небе. Мельница ворочала лопастями. Уэп-уэп. Райку напекло голову, лицо горело, спина одеревенела. Рядом шагала Соррен.

— Упражнения в верховой езде — не лучшая подготовка для пахаря. Совсем другие мышцы участвуют в работе.

— Мы вернемся на поле? — Райк бесполезно пытался скрыть, что совершенно изнурен. Симмела услышала вопрос и поняла состояние северянина.

— Да нет. — Она улыбнулась. — Переусердствовав на пашне, мы будем никуда не годны на тренировочной площадке. Сегодня сделано достаточно. Еще три дня такой работы, и поле будет готово под посев в самое лучшее время.

— В лучшее?

Симмела обернулась к Райку.

— Ну да, к полнолунию. Мы сеем при свете луны.

Она говорила совершенно обыденным тоном, а Райку пришли на ум истории о мертвецах, ночами встающих из-под земли. Ученый Джарет считал это выдумками и сказками для детей. Может, он ошибался.

— От лунного света зерно быстрее идет в рост, а колос лучше наливается. Мы научились этому у жителей Галбарета. Разве на севере так не делают?

— Нет.

— Странно.

— Ты не знаешь, что такое север, — сказала Соррен. — Там земледелие не в чести.

У колодца они остановились, попили всласть и умылись из ведра. Райку полегчало. Живот раздувался от поглощенной воды. Он вспомнил про Эррела, покинутого утром.

— А в Галбарете женщины плетут соломенные шляпы для работы в поле, — заговорил Дориан. — У нас здесь не такое жгучее солнце, но труд мастерицы, знающей это ремесло, был бы оценен. Для меня день на солнцепеке не страшен, — он показал свою жилистую бронзовую руку. — Но белокожих солнце не щадит. — Дориан взглянул на Райка и Соррен.

— Я попробую плести, — сказал Райк.

— Стоящее дело, — сказала Соррен. — Семь лет назад я убирала в Галбарете свой первый урожай в такой шляпе. Без нее мои волосы к осени выгорят добела. Райк повесил ковш на соломенный сруб.

— В долине пьют только воду?

— Непривычно, да? — засмеялся Ламат. — Ван говорит, что вино притупляет чувства. Я здесь восемь лет и давно не тоскую о вине.

— Неужели ты восемь лет в Ваниме? — спросила Соррен. — Мы с Норрес тогда же ушли с Севера.

— Да, в самом деле немало прожито. А бывали дни, когда за глоток вина я готов был убить. — Ламат качал головой.

От колодца Симмела и Ламат ушли вперед, склоняясь головами друг к другу. Жители домика с голубыми ставнями ступили под его кров. Воздух внутри застоялся. Эррел сидел на стуле, погрузив ноги в глиняную бадью с водой. Лицо было красно, в волосах запутались сухие травинки. Райк остолбенел, и принц, заметив это, засмеялся.

— Мы не привыкли к такому солнцу. Думаю, Соррен стоило нас предупредить.

— О чем предупредить? За три года я отвыкла от работы в поле, думать забыла о палящем солнце.

— Галбарет живет под этим солнцем, а нам земледельцы казались лентяями.

Соррен растянулась на полу.

— Я остаюсь здесь. Наверху можно заживо изжариться. — Райк подал девушке подушку с постели.

— Спасибо.

Стоя над Соррен, он любовался ее золотистой, тронутой загаром нежной кожей. В уголках глаз осталась черная пыль. Соррен улыбнулась ему.

— Конечно, не Торнор, но и здесь не так уж плохо.

Райк пожал плечами и ощутил боль в мышцах.

Вошла Норрес и остановилась на пороге, подбоченившись. Райк валялся на постели, Соррен — на полу, Эррел горбился на стуле.

— Что случилось?

— От тебя пахнет козами, — изрекла Соррен, едва приподняв голову.

— Естественно. Здесь что, произошло сражение? Или вы заболели?

— Обгорели немного, — ответил Эррел.

Норрес осматривала их, поджав губы.

— Вы все красные. Подождите-ка. — Она вышла.

— Нет сил шевельнуться, — сказала Соррен.

Норрес вернулась с небольшим горшочком в руках. Обмакнув туда пальцы, она белой мазью покрыла лицо и руки подруги.

— Что это? — Соррен приподнялась. Ее лицо напоминало маску.

— Отвар лопуха с воском.

Норрес перешла к Райку. От нее и вправду пахло козами. Райк попробовал мазь пальцем. Снадобье было прохладным и душистым.

— Лучшее средство от ожогов и волдырей, — пояснила Норрес.

Пришел черед Эррела.

— Где ты взяла мазь?

— У Вана целый сундук этой чепухи. — Увидев ноги Эррела, целительница нахмурилась. — Завтра положи в обувь порошок болиголова.

— С большим удовольствием я отправлюсь в поле босиком.

— Ладно. Сделай припарки болиголова на ночь. У Вана он найдется. Я пошла купаться.

Норрес вышла.

Мазь понемногу унимала жжение кожи. Солнце скользило за горы, тени становились длиннее. Эррел нарушил молчание:

— Лекарь Ван искусен, как и Ван — воин? Он знаток истории и других премудростей. Как звали его прежде?

Соррен разглядывала свои руки.

— Не знаю.

Райк не поверил, она должна была знать.

— Он когда-нибудь покидает долину?

Соррен покачала головой.

— Чайата, его сестра, вспоминает о своем житье в Кендре-на-Дельте. В этом городе он мог быть наставником. А разве его прошлое так уж важно?

— Да нет, просто интересно, — ответил Эррел.

После ужина Маранта потребовала от Норрес и Соррен отчета об их приключениях. Райк приветливо распрощался до завтра с Симмелой и Ламатом. В трапезной вытирали со столов. В красной накидке с прорезями для рук возле Эррела возникла Амаранта.

— Пойдемте на площадку.

— Зачем? — спросил Райк.

— Отец хочет, чтобы вы увидели ширас.

И девушка исчезла.

— Что? О чем она говорила?

— О чем-то, связанном с шири, мне кажется, — ответил Эррел. — Пошли.

Райк зачерпнул из корзинки на столе остатки ягод и последовал за принцем. Дул свежий ветер, как и прошлой ночью. Райк, захвативший на ужин плащ, порадовался своей предусмотрительности. Почти полная луна сверкала на небе серебристым подносом. Горы ночью казались еще грандиозней, а деревня — совсем крошечной. Сколько же людей обитало в долине? Райк спросил у принца, не очень надеясь на ответ.

— Пожалуй, с сотню, но люди меняются, приходят и уходят.

Наверное, Соррен ему про это рассказала, подумал Райк. Площадку окружали факелы на длинных шестах. Люди полукругом сидели на пыльной земле. В факельном свете все были на одно лицо. Их заметила и махнула рукой женщина в красном шелковом одеянии. Оказалось, это Маранта. При каждом движении шелк ее одежд шелестел, как колосья под ветром.

— Садитесь здесь, — она усадила их напротив полукруга.

Вышли пятеро, в том числе Ван. Он тоже был в красном. К пятерке присоединилась Маранта. Готовилось какое-то представление для всего-навсего двоих зрителей.

Ван топнул ногой. Воцарилась тишина. Наставник притопнул еще, задавая ритм. Зрители в такт захлопали в ладоши. Шестеро взялись за руки и соединились в круг лицом наружу. Они ритмично переступали шаг в шаг. Маранта улыбалась. Кроме нее и Вана, в круге двигались еще двое мужчин и две женщины. Танцующие поворачивались, откидывались назад, касаясь друг друга пальцами открытых ладоней. Ритм убыстрялся. Шестерка разорвала круг, образовав две цепочки. Они разошлись и опять соединились. Разбились на пары и вновь образовали круг, не переставая кружиться и строго держа ритм. На лицах блестел пот, развевались волосы, башмаки отбивали такт… А руки плели хитроумный узор, обращаясь то внутрь круга, то наружу, сталкиваясь и отскакивая. Казалось, ударами ладоней высекаются искры. Кружение оборвалось внезапно. Раз-два, и все шестеро остановились прямо посреди танца. Одна из женщин трясла головой, у нее дрожали руки. Райк заметил, что ему жарко, будто он тоже плясал в круге. Собравшиеся шумно приветствовали танцоров. Круг распался. Все окружили Вана, волосы которого взмокли от пота.

— Это часть того, чем мы занимаемся.

Ван отошел, окружаемый толпой последователей. Маранта взяла его под руку. Остальные танцоры тоже удостоились долгих выражений восторга. К северянам приблизились Норрес и Соррен.

— Вам понравилось? — Соррен не скрывала своего возбуждения.

— Это необыкновенно, — ответил Эррел.

У Райка устали глаза. Он был недоволен. Вытер вспотевшее лицо, не в состоянии уразуметь, причем тут воинское искусство. Зрелище впечатляло, но было бесполезно, как и красивые застольные речи Вана. В Торноре нарушен баланс. Восстановить его можно только одним — вернуть Эррелу законные права хозяина.

— Райк глядит кисло, — сказала Норрес. — Ему, похоже, не понравилось.

— Да нет, — возразила Соррен. — Райк не понял, зачем это нужно.

Факелы на шестах гасли один за другим. Люди покидали площадку под светом звезд. Говорили о танце и сельских заботах. Все одинаково одетые, среди них Райк заметил Амаранту. Соррен верно сказала — он не понимал, для чего все это.

Следующий день выдался жарким.

Накануне по дороге домой Норрес исчезла и вернулась с травой болиголова и металлической посудиной для заваривания. В приготовленном крепком отваре смочила пару льняных чулок, обрезанных до середины икр, и заставила Эррела натянуть их на свои сбитые ноги. Утром о кровавых мозолях напоминало несколько темных пятнышек. Принц рассыпался в благодарностях.

Под слепящим солнцем проработали до середины дня. Потом вновь отправились к колодцу. Даже привычная Симмела кляла жару. Приставив руку ко лбу наподобие козырька, она углядела на севере стайку облачков.

— Отлично.

— Что? — спросил Райк.

— Пекло должно прекратиться. Если зной не спадет, зерна испекутся в земле. А от дождей на такой жаре они сопреют.

— Худо, что в Ваниме нет колдуна — создателя погоды.

— Очень.

Симмела кивнула с самым серьезным видом. А Райк просто повторил расхожую шутку крестьян. Он никогда не слыхал о людях, управляющих погодой. Это была досужая выдумка. Второй день в поле меньше утомил Райка. Зачерпнув в последний раз, он глотнул из ковша и плеснул остатки воды в лицо.

— В долине много женщин?

— Зачем тебе? — ответила вопросом Соррен.

— Просто интересно.

У входа в дом Маранты вертелась черная кошка, потом остановилась, уставясь на людей.

— Пока меня тут не было, мало что изменилось. Женщин немного, как прежде. Одни не могут сюда добраться, другие ничего не знают о долине и не ищут такой жизни.

Последних Райк вполне понимал. Для чего женщине обучаться военному делу? Он не мог взять в толк. Продолжать разговор не стоило.

На площадке собралось десятка три жителей Ванимы. Над раскаленной землей клубилась пыль. Люди упражнялись, разбившись на пары. У некоторых были мечи, но никто не пользовался защитными доспехами.

Атаки чередовались с ложными выпадами. На первый взгляд, оружием пользовались вполне грамотно. Кое-кто держал в руках короткие палочки, имитируя поединок на ножах. Райк ненавидел драки с ножами, хоть и ловко владел этим оружием. От одного их вида сосало под ложечкой. Ван расхаживал по площадке от одной пары к другой. В углу четверо мужчин и две женщины разучивали танец. При свете дня в нем не было ничего загадочного, но этот танец, как и вчерашний, требовал немалого напряжения. Сражающиеся были обуты, танцоры — босые. Соррен шагнула за барьер.

— Не могу устоять.

Проскользнула между участниками боев и подошла к Вану, который встретил ее улыбкой. Она подобрала в пыли палку-нож и тряпицу, чтобы повязать волосы, и заняла место в одной из пар, заметив бойца, взявшего передышку. Соперник Соррен был выше ростом и явно сильнее. Он никак не ожидал первого выпада, но тут же атаковал в ответ. И пронзил воздух. Пару раз деревянный нож едва не достал Соррен, сказывалось отсутствие практики. Но глядя на поединок, Райк не мог не радоваться, что судьба не столкнула его в бою с гуа. Соррен двигалась, как змея. Один на один, может быть, и можно было ее одолеть, а против пары Норрес — Соррен Райк попросту был обречен. Если, конечно, подружка столь же искусна. Вот без оружия они с ним не справятся. В ближнем бою побеждает всегда тот, кто сильнее.

Соррен словно читала его мысли. Что-то сказав партнеру, она отбросила нож. Райк вытянул шею, другие соперничающие пары мешали следить за поединком. Нож мужчины подстерегал Соррен. Обманные движения сменялись стремительными атаками. Противники кружились в пыли. Девушка угадывала и повторяла движения атакующего. Ее перемещения все более напоминали танец. Мужчина сделал мгновенный выпад, нацеленный в живот. Соррен уклонилась. Райк не углядел, что случилось потом. Только деревянный нож вдруг оказался в руках Соррен, а мужчина лежал носом в землю. Победительница, смеясь, подтолкнула его ногой. Мужчина поднялся. Его лицо было в пыли. Райк потирал переносицу. Разыграли представление, рассудил он и заметил рядом Эррела.

— Видел?

— Да, — ответил принц.

— Как она это сделала?

— Не знаю.

— Они все подстроили. В настоящем бою ее проткнули бы.

— Нет. — Ван приблизился неслышно, как кот, и стоял слева от Райка. Обнаженную грудь покрывали рыжие волосы с бисеринками пота. Штаны были перепачканы. — Они боролись всерьез. — Райку он своей статью по-прежнему напоминал Кола, а в манере держаться было что-то от Атора.

— Не верю.

— Желаешь убедиться? — Ван жестом остановил поединок одной из пар. — Бери.

Рукоятью вперед он протягивал деревянный нож. Взглянув на безучастного Эррела, Райк ступил за барьер. Сейчас ему все придется делать очень быстро. Райк пригнулся. Глаза Вана лучились. Бойцы описывали круги. Ложным выпадом Райк заставил противника оказаться против солнца — пусть знает, мы тоже кое-чему обучены — и хохотнул. Смех оборвался — оружие в руке было готово для удара снизу. Позиция сулила успех. И он ударил.

Промах. Ощутил руки Вана, стиснувшие плечи, потерял равновесие и грохнулся спиной оземь. В голове звенело. Нож вылетел и валялся под ногами зрителей. Кто-то из них подобрал его. Обескураженный и разозленный, Райк поднялся. Он ринулся в рукопашную схватку. Ван увернулся. Райк пришел в себя, лежа в пыли лицом вниз. Теперь он был вне себя. Вскочив, достал противника кулаком. Ему показалось, что он бьет в дерево, а не в живую плоть. Ван хрюкнул, и его рука, как крюк, зацепила шею Райка. Он снова валялся на спине. Едва поднявшись, попался на очередной бросок и больно ударился локтями. В глазах потемнело. Дыхание сбилось. Над ним перешептывались. Солнце было за спинами зрителей, и вместо людей Райк видел длинные темные силуэты. Эррел помог подняться.

— Пойдем.

Райка шатало, он должен был опираться на своего господина. Левую лодыжку пронзило болью. Все-таки скорее всего это был не перелом. Голову наполнял гул. Он послушно брел, влекомый Эррелом.

В домике Райк брякнулся на стул и почувствовал прикосновение прохладных рук. Голос Соррен попросил:

— Вытяни левую руку.

Райк подчинился, не поднимая глаз на девушку. Теперь она ощупывала ребра.

— Нигде не болит?

— Нет.

— Кости целы. Хорошо.

Райк зашипел от боли, когда Соррен коснулась головы. Шею саднило. Во рту был противный металлический привкус.

— Пить хочешь?

— Да.

За водой сходил Эррел. Райк неловко глотал, не имея сил приподнять голову. Скрипнула и захлопнулась дверь — кто-то вошел. Эррел убрал кружку с водой. Незнакомые крепкие пальцы обхватили голову.

— Какого черта…

— Заткнись, — оборвал его низкий голос. Пальцы переместились на шею. — Дай-ка осмотреть тебя.

Райк попытался расслабить сведенную болью шею. Повинуясь чужим рукам, его голова повернулась чуть вправо, чуть влево. И еще влево — рывком. Что-то хрустнуло. Слезы брызнули из глаз, но тут же боль стала меньше. Ван, а это был он, убрал руки и заглянул в лицо Райку.

— Можно научиться удачно падать. Хочешь?

— Пошел ты…

— Ну и ладно, — наставник бесшумно направился к выходу.

Райк собрался с духом.

— Погоди.

Ван вернулся. Его руки, покрытые рыжими волосами, бугрились мышцами. Походили на столбы частокола. В запястьях они были шире ладоней.

— Я хочу научиться падать.

— Хорошо. Завтра не ходи в поле. Приступишь к занятиям на площадке. — Ван будто солдата в караул назначал. — Наутро тебе покажется, что ты побывал под копытами коня. Но ты поднимешься. Много не ешь. Придешь на занятия к полудню, или мне придется заставить тебя…

— Мать твою…

— Никогда больше не говори так, — Ван улыбнулся и ушел.

Райк зажмурился. Глаза он открыл, услышав удары по кремню. У очага на коленях стояла Соррен. За ее спиной ворохом лежало тряпье.

— Что ты затеваешь?

— Развожу огонь, — она не оборачивалась, — собираюсь вскипятить воду для примочек на твою шею.

Райк осторожно поводил головой. Шея болела меньше. В очаге занялся огонь. Соррен отошла. Над почти невидимым пламенем помещался горшочек. Соррен стояла в пятне солнечного света. Это все по твоей милости, хотелось сказать Райку, но вместо этого он произнес:

— В наших краях падают только умирающие.

— Не забывай, что мы земляки.

— Воины так не сражаются.

— И чем же хороши те воины?

Райк упрямо мотнул головой и взвыл от боли.

— Вы для меня — загадка, — сказал он, имея в виду прежде всего Вана.

Соррен приглядывала за варевом. Немного погодя она подошла с готовой примочкой. Тряпка обожгла шею, с нее текло за ворот.

— Спасибо.

— Всегда к вашим услугам.

Спина тоже болела. Захват Вана будто все еще сдавливал шею. А если бы у него был меч? Соррен сняла примочку и вернулась к огню, грациозная, как девочка Амаранта.

— Я не в том возрасте, чтобы переучиваться, — сварливо сказал Райк и рассмешил девушку.

— Сколько же тебе лет?

— Двадцать семь.

— Успеешь выучиться. — Она вынула тряпку из кипятка.

— Почему ты возишься со мной?

— А разве не стоит?

Она подошла. Горячая примочка легла на его затылок.

 

Глава X

Наутро сбылось предсказание Вана — Райк чувствовал себя растоптанным.

Под застрехой возились голуби. Не хотелось ничего, только лежать. Рядом в постели был Эррел. Его спину, гладкую и белую, как кора серебристого бука, пересекали два параллельных рубца. Шевельнувшись, Райк задел принца локтем. Тот замычал, но не проснулся. Послышались шаги — вниз спускались Норрес и Соррен. Эррел все же пробудился и сел, убирая волосы с лица.

— Как самочувствие? — спросил он.

— Нормально, — ответил Райк.

Эррел отправился к ночному горшку. Райк отбросил одеяло. Мышцы болели. Ступить на левую ногу удалось через силу. К ним заглянула Соррен, усмехнулась и исчезла, проговорив:

— Когда будете готовы, скажете.

Райк потянулся за одеждой, перепачканной в пыли.

— Погоди-ка, — Эррел в одних штанах вышел за перегородку.

Стукнула крышка сундука. Вновь появилась Соррен, и Райк поспешно прикрылся одеялом.

— Ты чего?

Девушка собрала грязную одежду.

— Оставь.

— Это стоит постирать. — Она стояла, упираясь руками в бока. — Пока вы будете на площадке, я займусь постирушкой.

Эррел бросил на постель чистые штаны и рубаху. Соррен выпорхнула за перегородку.

— Ты похожа на замковую прачку, — крикнул Райк и услышал в ответ озорной смех.

Вовсе не нужно было напоминать ему о занятиях на площадке. Эррел обувался, сидя на стуле. Он сумел где-то раздобыть мягкие башмаки. Одевшись, Райк перетряс постель и развесил одеяла на окне. Эррела в одежде, по загорелому лицу и рукам, можно было принять за южанина, только волосы выдавали его происхождение.

Показалась Соррен с комом грязного белья и, кивнув им на прощание, вышла из домика. Райк выглянул в окно. Коричнево-зеленые тона пейзажа казались неестественными, слишком яркими и чистыми. Воздух был сух и прозрачен. Ничто не напоминало о севере. Райк зажмурился. Где-то далеко, на серых камнях, пробивалась робкая неяркая зелень — Торнор встречал весну.

Одернув себя, Райк отвернулся от окна. Эррел зашнуровал башмаки, поднялся и притопнул.

— Ну вот, другое дело.

Он выпростал из-под воротника волосы, махнул рукой и оставил Райка одного.

А Райка, провожавшего его взглядом, тревожил сон с волком. Все-таки надо рассказать его принцу. Думая об этом, Райк взял у камина веник и подмел нижние комнаты. Перекусил слегка, помня наказ Вана. Солнце поднялось, пятна света лежали на струганом полу. Пора было идти. На площадке он не увидел Вана. К нему подошла Маранта. Волосы она заплела толстой косой и не надела своих браслетов.

— Я научу тебя как следует падать. Гляди.

Маранта откинулась назад, коснувшись спиной земли, собралась в комок, перекатилась через голову и оказалась на ногах, все — одним стремительным движением.

— Понял?

— Нет.

Она повторила.

— Ты как бы приседаешь, поджав ногу, — поясняла Маранта. Райк стоял, как журавль. — Помогаешь движению руками. Опираешься на плечи. — Ученик не смог исполнить кувырок. Ноги торчали над головой. — Взбрыкни ногами. Резче! — Райк лягнул ногами воздух. И обнаружил себя сидящим в пыли. — Неплохо, — оценила Маранта. Райк попробовал еще раз. — Видишь, не труднее, чем ходить, а на ноги встают во младенчестве. — Он еще раз повторил кувырок и получил урок, как прятать голову, чтобы не повредить при падении. Наконец все было исполнено без грубых ошибок, хотя и довольно неуклюже. Маранта захлопала в ладоши: — Здорово!

Обучение продолжалось. Райк усвоил, как падать назад и вставать на ноги. Потом научился переднему кувырку. Борода, пропитанная пылью, чесалась. Кожа зудела, и он понял, почему мужчины в Ваниме бреют лицо.

— Давай еще, — командовала наставница.

Это напоминало о детстве. Так же, до боли в груди и головокружения, обучался он владению мечом. Парировал удары, делал выпады, получал тумаки за ошибки.

Ван подошел и наблюдал. Райк перекатился в пыли и поднялся, ожидая оценки. Станет потешаться, выбью ему глаз, уж как-нибудь исхитрюсь, решил он.

— Смотри. — Ван согнул руку, вывернув локоть наружу. Большой палец смотрел в землю. — Такое положение рук помогает не терять равновесия. Старайся сохранять его.

Повернулся и пошел в противоположный угол площадки, не удосужившись выяснить, как его поняли. Вана интересовали двое мужчин, соперничающие в бою на ножах. Райк последовал совету и оценил его полезность. Маранта протянула ему деревянный нож.

— Пора и поразвлечься немного.

Теплую рукоять отполировали до блеска руки многих бойцов. По команде наставницы Райк имитировал выпад.

— Да не так! По-настоящему!

Маранту разочаровала его неторопливость. Райк сделал серию ложных замахов и ударил от души. Она поймала его запястье, дернула на себя, и ноги Райка лишились опоры. Он грохнулся лицом вниз. Выбрался из пыли совершенно огорошенный. Правда, нож в руке держал.

— Почему ты не сделал передний кувырок? Давай еще раз.

Теперь Райк был готов применить разученный прием. Он атаковал, но наткнулся лицом на кулак Маранты. Вскрикнув от внезапного удара, запрокинулся… И неумело, но в общем правильно перевел падение в кувырок и оказался на ногах. Нос ломило, кружилась голова.

— Так-то лучше, — сказала Маранта, своей суровостью напомнив Джарета. — Ну-ка, еще разок.

На этот раз он остался на земле. Поднялся и двинулся в новую атаку. Больше не было маленькой и слабой женщины. Строгий голос заставлял идти вперед, жесткий кулак бойца всякий раз останавливал. Райка шатало. Маранта отпустила его, когда солнце поднялось в зенит и тени на земле исчезли. Шесть человек, соединившись в круг, разучивали на площадке свой танец.

В доме с голубыми ставнями Райк повалился в постель, едва стянув одежду. Проснулся он оттого, что взмокла спина — кто-то укрыл спящего одеялом.

Во второй раз Райка разбудило прикосновение Эррела. Волосы принца были влажными после купания. На полу протянулся солнечный блик.

— Может, поешь?

Райк поднялся. Тело плохо повиновалось. В ногах лежала рубаха с вышитым солнцем и штаны. От одежды пахло щелоком. Он оделся.

В трапезной встретилась женщина, на спине которой в широкой полосе ткани сидел ребенок. При каждом шаге младенец забавно подскакивал. Волосы женщины были заплетены в косы.

— Привет, — сказала она Райку, несущему поднос от стойки.

Они с Эррелом заканчивали еду, когда, поднявшись со своего места рядом с Марантой, к их столу подошел Ван. В черно-красном одеянии, с серебряной заколкой в виде бегущей лошадки в волосах. Южанин положил большую руку на стол, и Райк почувствовал, что весь напрягся.

— Устал?

— Терпимо.

— Завтра будешь продолжать?

Ван улыбнулся. В свете масляной плошки его лицо напоминало золотую маску. Райк взглянул на Эррела. Принц наблюдал происходящее, положив руки на стол и отставив в сторону средний палец на правой руке.

— Что? — спросил Райк.

— Маранта учила тебя падать, я могу научить побеждать.

Райк почувствовал вызов и хмуро глянул на Вана, ежась под пронизывающим взглядом.

— Я приду.

— Хорошо. — Ван повернулся к Эррелу. — Ты желал видеть, что умеют шири?

— Да.

— Теперь видел?

— Да. Видел. — Эррела или не смущали глаза Вана, или он ловко скрывал, что ему не по себе. — Мое любопытство удовлетворено.

— Приходи ко мне, если желаешь научиться.

Ван убрал руку со стола и упругой кошачьей походкой вернулся на свое место за столом.

Чему это он вознамерился обучать принца, подумал Райк и спросил:

— О чем шла речь?

— Ван полагает, что я последую примеру большинства приходящих сюда. Забуду о прежней жизни и стану шири.

— Он и про меня так думает?

— Вряд ли, он отнюдь не слепец, — рассмеялся Эррел.

Райк кивнул. Чует северную кровь, не без самодовольства решил он. Знает, северяне не отрекаются от того, что дорого. Должно быть, Норрес и Соррен все про них с Эррелом рассказали.

В углу трапезной кто-то затянул красивым звонким голосом:

Песня нарастала в полутемном зале. Слова ее обжигали душу. Райк повернулся к Эррелу. Тот, повесив голову, будто окаменел на скамье.

Песня кончилась. Тут же завели другую.

— Пойдем, мой принц.

Над горами висела луна. До совершенного круга ей не хватало всего-навсего волоска. В домике с голубыми ставнями Эррел стянул с себя рубаху. Он был взволнован. Наверное, Торнор вспоминал.

— Райк, ты никому не рассказывал о том, кто мы и откуда? Моего имени не открывал?

— Нет. Никто и не спрашивал, кроме Амаранты в первый вечер.

— Хорошо. — Эррел запустил руки в волосы.

Стукнула ставня. Райк встал закрыть окно.

— Что мы северяне, видно безо всяких расспросов.

— Это верно. — Эррел забрался в постель. — Только здесь это ничего не значит. Разве не заметил? В долине люди не делятся на южан и северян. — Свеча замигала от сквозняка, и принц укрыл огонек. Пламя просвечивало сквозь ладонь, сложенную ковшиком. — Должно быть, они оставили свои дома, семьи, друзей, чтобы приобщиться к идее, которую стали считать своей мечтой… Ты долго намерен торчать перед окном?

Райк обернулся. Своими разговорами о мечтах принц бередил его душу. Райк улегся с опасением, что снова увидит во сне волка. Задремал и проснулся. Луч лунного света тянулся к нему серебряным языком. Райк пригрелся возле Эррела и окончательно уснул.

Открыв глаза, он увидел, что проспал рассвет и в постели один. Эррел собрался и ушел, не потревожив его. Не зная, чем заняться, Райк сходил к колодцу за водой. Принц не возвращался. Он отправился в трапезную. Эррела не было и там. Наверное, он уже трудился в поле. Зато Амаранта вертелась, как на посту. Она находила время побывать во всех уголках долины, и всех повидать, и знать обо всем. Не успел Райк обратиться к девочке, как она вылетела за дверь и до него донесся ее крик:

— Дикта-аа!

Он потащился на площадку, но, кроме пыли, ничего там не нашел — Маранты не было. Райк выбрал место почище и стал практиковаться в падениях. Получалось лучше, чем накануне. Положения рук он сверял, приглядываясь к другим занимающимся. В пыли, подражая взрослым, кувыркалась парочка малышей. Они возились, как щенки. Райк падал, вертясь вперед-назад, до головокружения. Потерял счет кувыркам и, в очередной раз вскочив, увидел рядом Вана. Крепыш держал в руке деревянный нож. Подбросил его, поймал и нацелился.

— Йа-а!

От крика Райк сжался, как от удара. Превратился в подвижный сгусток мышц. Преимущество имел отнюдь не он. Внезапно вспомнил Торнор в свои пятнадцать лет. Старики говорили мальчишке: «Читай мысли по глазам, а движения рук — по ногам». А как действовал Ван, когда нож был у Райка? Он лихорадочно припоминал. Ван атаковал, неуверенно «размазав» удар. Райк сделал шаг в сторону и рукой отбил приближающийся нож вниз. Противник молниеносно переместился ему за спину. Он успел повернуться. Нож был в другой руке и нацелен в горло. Райк отскочил и поднял руки, защищаясь. Он слишком поздно понял, что попался на обманное движение. Оружие оказалось возле его незащищенного бока. Такой удар настоящим ножом был бы смертелен.

— Хадрил, поди сюда.

Повинуясь Вану, незнакомый юноша шагнул из-за барьера на площадку. Наставник вручил ему нож и скомандовал:

— Атакуй.

Новый противник Вана, почти мальчик, двигался легкой поступью танцора. Свой удар он подготовил серией ложных выпадов. Ван уклонился, поймав руку, ухватил юного бойца за шею. Сделал шаг назад и, резко повернувшись, бросил противника на землю. Перевернувшись через голову, Хадрил оказался на ногах и по-прежнему с ножом в руке.

— Ты все рассмотрел? — спросил Ван.

— Не слишком хорошо, — ответил Райк.

— Помедленней.

Хадрил повторил атаку, двигаясь, будто в полусне. Ван считал, обозначая каждую фазу движения. После повторной демонстрации приема пришел черед Райка показывать, чему он научился. Хадрил сделал выпад и замер по команде Вана, как статуя. Райк должен был теперь под счет наставника проделать все необходимые действия. Раз — уклониться в сторону, два — захватить руку с ножом, три — поймать волосы или ворот противника, четыре — соединить руки и сделать поворот. После того как Райк все запомнил, Хадрилу было велено медленно атаковать его. Прием был исполнен. Хадрил упал, выронив нож. Поднявшись, он взялся за шею. Мальчишка побежал за отлетевшим ножом.

— Чересчур резко, — сказал Ван. — Не будь он подготовлен, ты свернул бы ему шею.

— Извини, — сказал Райк.

— Продолжайте, пока не нужно будет задумываться, что сделаешь в следующее мгновение, прием должен выходить сам собой. — Ван пошел к другим занимающимся.

Мальчик протягивал нож Хадрилу. Тот взял учебное оружие с улыбкой.

Они упражнялись без устали, покуда полуденное солнце не вынудило сделать остановку. Когда Райк сбивался, юноша помогал ему со счетом, бессознательно подражая густому голосу Вана. Наставник вновь подошел. Взял у Хадрила нож и сам испытал Райка, позволив тому совершить бросок.

— Неплохо. — Ван вернул оружие Хадрилу. — Можете отдыхать.

Райк пошел умыться и у колодца встретил Соррен.

— Позанимался? — Она улыбалась, держа в руке коричневый мешок, пахнущий ячменем.

— А ты закончила стирку?

— Давно. Напрасно ты думал, что я такая копуша, у которой на стирку уходит два дня. Иду поискать грибов на склонах. — Она встряхнула мешок. — Пойдем?

До этой встречи Райк собирался разыскать Эррела и медлил с ответом. Хотя, будь он нужен принцу, тот давно бы встретился с ним или дал знать о себе. Что толку бегать за Эррелом, будто за малым ребенком.

— Пошли.

— Тогда берем второй мешок.

Вернулись в кладовую. В просторных беленых комнатах громоздились запасы: меха, ткани, ценное дерево… Остатки зимнего продовольствия занимали отдельное помещение: мука, вяленое мясо, картофель. К зимовке тут, видно, всерьез готовились. Райк приподнял крышку ближайшего ларя. Оттуда пахло рыбой, но ларь был пуст.

— Как тут зимовать?

— Легче, чем в Торноре. Снега мало. В лесах полно дичи.

Поднявшись по склону, они вступили в лес. Среди хвойных деревьев встречались березы. Они росли рядами, будто взошли от семян, брошенных в борозду. Березовые почки напоминали крошечные яблочки. Под ногами пружинил ковер сосновых игл. Соррен заметила кучку грибов с розовыми и беловатыми шляпками у темного древесного ствола.

— Это съедобные. Зеленые и совсем белые не собирай — они ядовитые.

Райк шелушил мягкую сосновую кору, отчего-то волнуясь. Деревья стояли, как огромные мечи. С древней ели на пришельцев уставился весь хвостатый беличий гарнизон. Соррен нашла еще одну компанию грибов. Пальцы девушки ловко с ними управлялись.

Он поймал себя на том, что глаз не может отвести. Косые солнечные лучи касались ее щеки, и нежный пушок на ней, обычно невидимый, сиял золотом. Шрам под левым глазом выделялся бледным пятнышком на загорелом лице. Только сейчас стало заметно ее сходство с Эррелом. Соррен обернулась. Райк дернулся за очередным грибом. В ветвях, насмехаясь, цокала белка.

Определенно, в существе Соррен был заключен и мужчина. Возможно, этим она и отличалась от всех женщин, известных Райку. А Норрес, Маранта, Бик? А его мать? Нет, мужское начало скрыто во многих. Значит, и в мужчинах есть что-то женское?

— Райк! — он вздрогнул. Соррен смеялась. Ее мешок был полон на четверть. — Бездельник.

Белка вторила смеху девушки. Смех Соррен звенел ручейком, улыбка была безмятежна. Райк полез за приглянувшимся грибом.

За ужином Эррел выглядел озабоченным, хмурился. Райк хотел исподволь понаблюдать за ним, но всякий раз натыкался на взгляд принца — странный, лишенный тепла или раздражения. Так смотрят на камень или пень. От этого было не по себе, по коже ползли мурашки. Принц смежил веки. Спустя мгновение холодные глаза открылись и устремились на Соррен.

— Что-то не так, мой принц?

— Да нет. Я задумался.

Домой они возвращались в сумерках. Долину наполняли синие тени. В вечернем свете, как на гобелене, рисовались домики под красными крышами и аккуратные квадраты полей. Эррел сразу затворил голубые ставни в их жилище. Райк, стоя на коленях, высекал огонь у камина.

— Они здесь, — с этими словами в домик вошла Соррен. — Мы видели, что вы направлялись сюда. Почему вы ушли из трапезной?

— А для чего нужно было оставаться? — ответил вопросом на вопрос Эррел.

Соррен распахнула ставни. Лунный свет наполнил комнату. Медные щипцы у камина превратились в серебряные.

— Полнолуние. Время сева.

Райк замахнулся для удара по кремню и застыл с поднятой рукой. Ему совсем не хотелось этой полночью оказаться в поле. В голову лезли мысли о странствующих мертвецах. Он посмотрел на Эррела. Принц был серьезен, словно изготовился к встрече с неведомым, ожидающим его впереди.

— Снимайте-ка. — От команды Норрес, стоявшей за спиной подруги, Райк подскочил.

— Что?

— Обувь. Разувайтесь.

— А надо ли нам туда? — спросил Эррел. — Это ведь южный обычай.

— Надо. В Ваниме сеют всем миром.

Принц нагнулся к башмакам. Увидев это, Райк убрал кремень и взялся за завязки на своей обуви. После дневных тренировок пальцы сделались неловкими. Наконец он справился с башмаками.

Уличная пыль успела остыть. Луна сияла над горами. Все полнилось светом и неясным предчувствием. Долина жила ожиданием, как женщина на пороге материнства. Возле большого амбара по соседству с трапезной темнела толпа. Райку вручили мешок ячменя, и он забросил его на спину. Симмела факелом подала сигнал Вану. Люди не говорили между собой. Захныкавшего ребенка поспешно угомонили, и снова стало тихо. Райк, не понимавший, что к чему, не решился нарушить молчание. Его подхватили под руки, он стал звеном человеческой цепи. Повинуясь общему движению, он поднимался по склону к полю, предназначенному под посев. Комья рыхлой земли крошились под пятками. Кричали ночные птицы. У кромки поля цепь распалась. Тени людей протянулись по бороздам. Они пошли вперед, наполняя землю новой жизнью. Белели под луной, будто вырезанные из кости, снеговые пики западных гор. Ван с факелом шагал впереди.

Когда последние зерна легли в пашню, все снова взялись за руки. Симмела крикнула. Пронзительный звук отразился в ближайших скалах, похожий на соколиный клекот. У Райка зашевелились волосы, по телу ползли мурашки. Ветер стлался по пшенице. Райк почувствовал, что дрожит. Обозвал себя дураком, объясняя свое состояние ночной прохладой и свежестью ветра. Тем временем Ван обеими руками поднял факел над головой и, резко опустив, загасил о влажную землю. Райк, собравшись с духом, перестал дрожать. Цепь неровной линией спускалась в деревню. На полпути Райк оглянулся и остолбенел. Странные темные фигуры маячили над посевами. Он не сразу признал в них полевые пугала и оборвал нервный смешок. Закашлялся и поспешил за остальными.

Эррел грел ноги в тазу с водой, сидя на стуле. Соррен зажигала свечу от пламени камина.

— Райк? — спросил принц, не оборачиваясь. — Запри дверь. Для одной ночи довольно прогулок.

Райк просунул в петли железный палец засова. Соррен уносила свечу наверх. На лестнице огонек вдруг полыхнул, мгновенно озарив профиль Эррела. Райк вздрогнул. На краткий миг он снова увидел живого Атора.

 

Глава XI

После сева произошло несколько странных вещей.

На следующее утро Райк увидел, что Эррел, как портной, кроящий ткань, расположился на полу со своими Картами.

— Уходи, — сказал он, заметив Райка.

Тот поспешно ретировался, успев увидеть на полу только Фокусника и Дьявола. Да и не хотелось подглядывать в Карты против воли господина.

Поднявшись на третий день, Райк прыгал, тренируясь в поединке с тенью. Его удивляло, что никто не обращает внимания на перемены в Эрреле, его суровость и замкнутость. Потом совершил традиционный утренний ритуал: вывесил одеяла на окно, подмел в домике. В постоянных занятиях на площадке борода все более мешала, причиняя никчемные неприятности. Пора было с ней распрощаться по примеру остальных. Райк покопался в сундуке. Нашлась и бритва, и зеркало с серебряной амальгамой. Оно было исполнено в виде женской головки с распущенными волосами. Голова и лицо служили ручкой, А волосы охватывали серебряный кружок. Поправив лезвие бритвы на куске кожи, он взбил пену. Поглядел на свое отражение и намазал щеки.

Снаружи доносились голоса Эррела и Соррен. Над головой поскрипывали доски — там была Норрес. Райк приступил к делу. Холодное лезвие царапало кожу. Эррел и Соррен вошли, когда он ополаскивал бритву.

— Взгляните-ка на Райка! Он превратился в южанина, — Соррен с ночным горшком в руках не перестала хохотать, пока не скрылась на чердаке.

Райку в рот попала пена, и он отплевывался. Кожа на месте бороды оказалась неестественно белой. Он этого не ожидал. Вытер лицо и выплеснул мыльную воду за окно.

— Ты идешь на площадку? — спросил Эррел.

— Да.

— Я пойду с тобой.

Последнюю фразу принц произнес помягче. Спустились женщины. Соррен, проходя мимо, подтолкнула Райка.

— Как дела с Ваном?

— Нормально.

— Он занимается, пока ученики не начинают валиться с ног. Можешь поработать со мной, чтобы не слишком утомляться. — Соррен улыбнулась.

Ее волосы были перевиты алой лентой. На загорелой шее в ямочке билась жилка. На рубашке скакала коричневая вышитая лошадка.

— Я с удовольствием, — чистосердечно ответил Райк.

На площадке Соррен пошла к пирамиде выбрать нож. Райк смотрел, как у барьера беседуют Эррел и Ван. Сейчас позовет Маранту, предположил он и ошибся. Ван выслушал принца и кивнул в тот угол, где всегда собирались танцоры.

Его кисть захватило в тиски, ноги подломились. Лежа на боку, Райк хватал ртом воздух.

— Не теряй осмотрительности. — Соррен легонько толкнула его ногой. Она, подбоченившись, ожидала, когда Райк поднимется.

Следующие три дня они занимались вместе. Эррел все это время посвятил разучиванию движений танцоров.

— У него неплохо получается, — заметила Соррен как-то, удивив Райка. Она вроде бы и не смотрела за тем, что делает принц на площадке. — Наверное, это оттого, что ему приходилось бывать в роли шири, — добавила Соррен в том же тоне.

После полудня Райк, Соррен и Эррел отправлялись в пшеничные поля. Крестьянская работа больше не изматывала. Под солнцем добела выгорели волосы Эррела. Они с Райком в едином ритме со всеми двигались по борозде.

В день, когда луна убавилась на четверть, зарядил дождь. Все сидели по домам. Капли стучали по крыше. Только Норрес выходила подоить коз и вернулась, недовольно ворча. Соррен чинила рубашки. Райк при помощи сапожного шила сухожилиями зашивал башмаки, порвавшиеся с носка. Эррел достал из сундука колчан со стрелами — подарок Одноглазого Берента.

— Что ты затеваешь? — спросила Соррен.

— Смотри и учись, — ответил Эррел.

Разложив стрелы рядком, наконечниками в одну сторону, он извлек из кожаного чехла топорик. Голубоватое лезвие сверкнуло и опустилось. Еще и еще раз. Перед принцем лежали обезглавленные стрелы, вернее, теперь просто палочки. Топорик оставил на полу прямую тонкую отметину.

— Ты портишь полы, — сказала Соррен.

— Обещаю протереть их воском.

У Райка от сидячей работы затекли мышцы. Он встряхнулся и передернул плечами. На жалкую кучку оперенных палочек было противно смотреть. Эррел убрал топорик в чехол.

— Ничего, если я возьму твою бритву? — Не дожидаясь ответа, принц пошарил на каминной полке и принялся аккуратно освобождать изуродованные стрелы от оперения.

— Думаю, тебе стоит прерваться и объяснить свою затею, — сказала Соррен.

— У Маранты нехватка кисточек для письма. Я хочу избавить ее от этой проблемы.

Райк выронил шило.

— Тебе больше не понадобятся стрелы?

Рот Эррела вытянулся в нитку. Он механически водил бритвой по стреле. Строгал и хмурился.

— Если понадобится, я сделаю себе другие. В окрестных холмах достаточно берез.

Наутро после дождя над пашней появились ростки ячменя. В полях пшеницы пошли в рост сорняки, но грязь мешала их выпалывать. Люди ругались.

— Ничего, — философски замечала Симмела, — сорняков всегда больше, чем людей.

Во второй день после дождя Райк пришел на поле позже других. Шли с верхнего края вниз, вырубая мотыгой непокорные сорняки, когда на дороге послышался конский топот и бряцание упряжи. Райк выпрямился. Приезжие спускались к деревне, их было шестеро. Послеполуденное солнце струило потоки света по склонам гор. Небо на востоке поражало неземной голубизной. Всадники сидели на усталых лошадях.

— Это долина Вана? — крикнул один из них.

Он задал неожиданный вопрос. Очень странный вопрос. Райк, ухватив мотыгу покрепче, зашагал навстречу незнакомцам. Путешественников возглавляла женщина. Он приблизился к ее лошади; всадница, перебросив ногу через седло, соскочила на землю. Сверкнула жемчужной улыбкой на смуглом, почти черном узком лице. Она была рослой и худощавой. Одета в дорожную куртку и широкополую шляпу. Волосы под шляпой кудрявились, как усики гороха.

— Меня зовут Домио. Это Ванима, не правда ли?

— Должно быть, она. Озин говорил, она должна быть где-то здесь, — заметил один из спутников женщины.

— Погодите, — прервала она. — Спешивайтесь. А то мы похожи на авангард армии, притаившейся за холмом.

Ее слова спутники восприняли как команду. Властностью женщина напоминала Соррен. Лошадь незнакомки потянулась к краю посевов, но тут же получила окорот.

— Нас послал Озин. Он наставник на площадке в Махите. Мы учились у него. Озин объяснил, как сюда добраться, и снабдил посланием и приветствиями… — Она на мгновение зажмурилась. — Маранте, Симмеле, Чайе и Вану. Мы можем пройти? — За ее спиной топтались усталые кони.

Негоже было долее задерживать приезжих на солнцепеке, и все же Райк спросил:

— А кто вы?

— Мы ширас.

Он показал, как проехать в деревню.

— Спасибо, — женщина села на лошадь.

Райк, не пожелав удостовериться, как поняли гости его указания, двинулся вниз напрямик, сжимая свою мотыгу.

Вана он застал на площадке. Тот как раз собирался уходить.

— Едут чужестранцы, — Райк махнул в сторону дороги. — Говорят, какой-то Озин из Махиты послал их. Сюда попали впервые. За главную у них женщина по имени Домио. Про себя говорят, что они ширас.

Все, кто был на площадке, слушали, сгрудившись вокруг.

— Озин? — сказал кто-то в толпе. — Я видел его перед отъездом из Махиты.

— А как они нашли дорогу, если не бывали здесь?

— Сколько их, ты сказал?

— Шестеро.

— Довольно, — прервал расспросы Ван. — Давайте их встречать. — Он отряхнул пропыленные руки. — Хадрил, сбегай за свежей рубахой для меня и, если застанешь дома Маранту, пригласи ее сюда. — Юноша умчался. Ван в окружении танцоров направился к колодцу. — Райк, оставь в конце концов тяпку. — В голосе наставника не было иронии. Только сейчас заметив, что держит мотыгу, как боевое копье, Райк усмехнулся и прислонил грозу сорняков к ближайшей стене.

В конце улицы показались всадники. Лошади горячились, почуяв близость воды. Райк ковырял ладонь, пытаясь вытащить занозу.

— А где же Маранта? — спросил Ван, принимая у Хадрила рубаху. Юноша пожал плечами. Кавалькада приближалась под стрекотание кузнечиков в пшеничных полях. Солнце золотило лица незнакомцев. Толпа у колодца удвоилась. Райк услышал, как стучит его сердце.

Кони стали. Всадники спешились. Животные нетерпеливо тянули хозяев вперед, на запах воды. Приезжие осаживали их.

— Напоите лошадей, — сказал Ван.

Дорожная пыль припудрила плащи путников. Среди них оказалась еще одна женщина. Все были в войлочных шляпах, с красными повязками на руках. Лошади чужестранцев южной породы ростом и статью превосходили горных. Уткнувшись в корыта, они довольно взмахивали хвостами. Наслаждение длилось недолго. Их оттащили от воды, опасаясь перепоить. Из трапезной спешила Маранта.

— Нас прислал Озин из Махиты. Мы — ширас, — представилась Домио. Черные глаза перебегали по лицам.

— Добро пожаловать в Ваниму.

— Ты Ван? — определила она.

Наставник кивнул. Смуглянка сложила руки на груди и, склонившись в поклоне, протянула ладони к Вану. Такого приветствия Райк прежде не видел. Домио сверкнула глазами.

— Скайин. Озин шлет тебе привет и почтительно просит принять нас. Он пребывает мастером площадки в Махите.

В толпе зашептались. Соррен склонилась к уху Райка.

— В Махите не было мастера, когда мы попали туда.

С другого бока вперед скользнула Маранта и встала рядом с мужем. Серебряные браслеты вновь были на ней. Ван представил Маранту. Она тоже удостоилась привета от Озина, встретив его яркой улыбкой. Поодаль ото всех за колодцем стоял Эррел.

— Ах, Озин! Добро пожаловать. Вы проголодались, должно быть. Прошу к столу. Дикта, Амаранта, позаботьтесь о лошадях. Как там Озин? Рассказывайте поскорее. Что же мы до сих пор торчим посреди дороги, точно бараны.

Как истинная хозяйка, Маранта повела гостей в трапезную.

Приезжие сели порознь. Соседом Райка за столом оказался молодой коренастый южанин по имени Лирит. Смущаясь всеобщим вниманием, он вертелся из стороны в сторону. Отвечал на бесчисленные вопросы и никак не мог воздать должное еде. А аппетит у Лирита был волчий.

— Ехали мы вверх от Тезеры. Галбарет обошли стороной. Из Махиты отправились накануне полнолуния.

— Вас не тронули племена Азеша?

— Стоило оказаться за городскими воротами, мы почувствовали, что они, вынюхивая, рыщут вокруг. Да только с нас нечего было взять, ни одной повозки на поживу.

— Кто правит в городе? — спросила Симмела.

— Семья Мед. — Гость запустил веснушчатую руку в горшок с тушеным мясом.

— А где ночевали? — спросил Орилис.

— Где придется. Случалось, в амбарах, чаще на голой земле.

— В Тезере не приходилось ничего слышать о жизни на севере, о замках? — Соррен задала вопрос как бы между прочим. Райк уставился в жующий рот Лирита. Тот потянулся к кувшину с водой.

— Да нет, вроде не припоминаю.

Райк почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо. Повернулся и увидел Эррела. Сдвинулся сам и локтем отодвинул Соррен, освобождая место на скамье. Тем временем Лирит рассказывал о том, каким образом Озин стал мастером.

— Вызывал на поединок любого жителя нашего города, и никто в Махите его не сумел побороть. После поражения капитана городской стражи Озину предложили его место, но он отказался. Отцы города растерялись, не зная, что делать, и объявили его мастером площадки.

— Когда это случилось? — спросила Соррен.

Лирит поковырялся во рту и извлек наружу осколок кости.

— Пару лет назад.

Разговоры в трапезной оживлялись и затихали. Ван сидел рядом с Домио. Губы смуглянки шевелились. Общий шум перекрывал ее речь. Не переставая говорить, она тронула красный шарф на рукаве. Райка занимало содержание ее рассказа. Эррел, сидящий рядом, вдруг спросил:

— А это что значит? — Перегнулся через стол и тронул красную повязку Лирита.

— Озин говорит, раз мы стали шири, нам надо носить свой знак. Подобный тем, что имеют ученые, посланцы и даже торговцы. Он выбрал красный цвет, потому что, как известно, красную повязку носит Ван.

Собеседники Лирита примолкли. По задумчивым лицам мелькали тени.

— Значит, клан красных? — проговорила Соррен.

После ужина всей деревней пошли на площадку. В чистом небе звездные цепочки висели, цепляясь за горные пики. По этим дорожкам уходят люди в иные миры, думал Райк. Квадрат площадки был обозначен факелами. Домио вывела своих людей в центр. Густо пахло жимолостью. Шири исполнили свой танец и закончили, как всегда: притоп, поворот… и громкий крик, от которого повскакивала с земли половина зрителей, а Райку вспомнился боевой клич.

— Красный клан — это мне определенно нравится, — сказала Соррен за его спиной, вызвав ропот одобрения.

Ущербная луна, похожая на шляпу, опускалась на горную вершину.

— А мне нет, — произнес голос невидимого Вана.

— А мне — да, — это говорила Маранта. — Разве ты не мечтал об этом. Клан шири. Его отличие — красные повязки. Мы все их наденем.

— Все жители долины? — спросил Хадрил.

— Нет, здесь не только шири.

— Маранта права, — Райк вступил в разговор, сам того не ожидая. Просто он знал, что никогда не станет шири. Одно дело — научиться падать и защищаться от коварных ударов. Но никогда не будет он ступать по земле в ногу с другими. Все эти танцы — одна глупость.

На следующий день Маранта вынесла из кладовой штуку красной материи. Она, Соррен и Орилис, сидя на солнышке у входа в трапезную, резали ее на полосы и подшивали. Мать пыталась привлечь к делу и Амаранту. Норовистая девчонка тут же сбежала на конюшню, призывая криками свою подружку. Возвращаясь в полдень с площадки, Райк услышал, как взрослые обсуждают бегство Амаранты.

— Ты уж не ругай ее, — уговаривала Соррен.

— Да как же. Она не шьет, не занимается каллиграфией. Помощи от нее, как от козы.

— Руганью делу не поможешь. Потерпи, все еще образуется, — не сдавалась Соррен.

— С чего бы это, — фыркнула Маранта.

— Уж не знаю. Да только я вот образумилась. А в ее возрасте была совсем, как она, — дикий ребенок. Ей есть в кого быть такой.

— Вздорной дочерью?

— Порождение двух мятежных душ.

Райк ощущал стеснение в груди. Жался за колодцем, боясь обнаружить свое присутствие и помешать разговору. Голоса разносились по пустой улице. Райк обнимал влажные камни.

— Никакая я не мятежница, — спорила Маранта.

— Ты разделила судьбу изгнанника. Ты решилась на разрыв с семьей. Она примет тебя?

— Забыла спросить. — Маранта, смеясь, оторвала заготовку для очередной повязки. Из трапезной вышел Лирит, и разговор прекратился. Райк побрел в свой домик с голубыми ставнями. В лугах звенели насекомые. Из глубины ягодного куста лилась переливчатая птичья песнь, звонкая и светлая.

В передней комнате сидел Эррел. На левой ладони лежал перстень с рубином. Принц зажал его в кулак и спросил:

— Что с тобой?

— Иду от колодца…

— И что?

Райк пересказал услышанное. Эррел слушал, нагнувшись вперед и разглядывая шар, сложенный из растопыренных ладоней. Он повторял любимый жест Вана.

— Ты понял, что скрывается за этим? — спросил принц.

— Что-то вертится в голове, вспомнить не могу.

— Про историю изгнания Равена Батто никогда не слыхал?

— Однажды мы говорили про это с Колом. — Райк помедлил и с сомнением в голосе спросил: — Думаешь, Ван и есть Равен Батто?

— Может статься.

— Его знал Кол. Он говорил мне.

Почему-то это обстоятельство казалось Райку существенным. За окном вновь запела птица. Зря он вспомнил захватчика. Принц смотрел на него. Глаза похолодели — две синие льдинки. Райку под ними было неуютно.

В поле он пошел один. Теперь казалось возможным, что Эррел может и не покинуть долину, останется насовсем. Это была очень скверная перспектива. Стоило только оседлать лошадь, сесть в седло… И никто не удержит его, да и не станет. А что дальше? Порыв ветра остудил голову. Нет, он принадлежит своему господину, как ручей подземному ключу в истоке. Райк взялся за подбородок — оказывается, утром он забыл побриться.

К ужину все шири явились в повязках. Красные полоски были на рукавах, шеях, головах. Чувствовалось всеобщее оживление, трапезная выглядела празднично. Два мальчугана — сыновья Ламата и Симмелы — бегали между столами, играя в салочки. Амаранта, чтобы позлить мать, взобралась на балку под потолком и сидела там, болтая ногами. Маранта терпеливо сносила ее выходки. Хадрил пел.

Из трапезной шли в безмолвии звездной ночи. Норрес и Соррен в обнимку, а за ними Эррел с Райком. Теплый воздух казался сладким. Луна еще не показалась. Тихонько напевала Норрес. Песня была знакома. Эррел улыбался, шагая рядом. Хорошо, что Норрес мурлычет без слов, они сейчас явно лишние. Райка мучил вопрос о том, сколько им еще тут оставаться. Он совсем было собрался его задать, откашлялся… И не решился спросить. Вдруг Эррел вслух подтвердит все его тайные опасения.

У дверей Норрес сказала:

— Погодите-ка. — Шмыгнула внутрь и тут же появилась со свертком из одеял. Их расстелили прямо на дороге, и все четверо уселись, слушая пение цикад. Райк с удовольствием освободился от башмаков. Прилетел светлячок и кружил над головами.

Две тени, легкие, как дым, приближались по улице — Ван и его гостья. Домио переоделась на принятый в долине манер: рубашка из хлопка и легкие штаны на шнурке, которые едва прикрывали колени длинных ног.

— Похоже, мне у вас понравится, — сказала смуглянка, едва не наступив на сидящих.

— Осторожней, — предупредила Соррен.

— Не беспокойтесь, — в ночной тишине голос Вана звучал еще более низко. Райк вглядывался в его лицо. Как мог бы поступить наставник, спроси он сейчас напрямик: ты Равет Батто? — Что это вы придумали? — спросил Ван.

— Наслаждаемся весной, — ответила Соррен.

— Ай да северяне. — Танцор присел на краешек одеяла.

— А ты и не бывал на севере. — Ван удостоился шутливого тумака Соррен. — Если хочешь узнать о нем, спроси меня или Райка. Или Эррела и Норрес. Хотя нет, этих не спрашивай. Они север не любят. Другое дело — мы с Райком.

— Тебе не по душе север? — Ван обращался к Норрес.

— Я его ненавидела. Там было холодно, и все говорили «нет». Противно.

— Картина не радужная, — заметил Эррел.

— Тебе же не говорили «нет», — Норрес смеялась.

Соррен тронула плечо подруги.

— Будет уже…

Помолчали. Домио вытянула ноги и откинулась назад, опираясь на локти.

— Мы слышали в Тезере, север воюет.

Вскинулся Эррел. Соррен обернулась к южанке.

— Лирит говорил, что с севера не было вестей.

Домио хмыкнула:

— Лирит не заметит войны и в самой гуще сражения.

— И что же слышно о той войне? — спросил Эррел.

Гостья Ванимы наморщила нос.

— Замки сражаются. Там есть один, которым владеет одноглазый лорд. Не помню, как его зовут…

— Берент Одноглазый, хозяин замка Облаков, — подсказал Эррел.

— Так вот, он, кажется, убит. Его противник взял верх.

У Райка сдавило горло. Эррел поник. Светлячок спланировал и опустился на светловолосую макушку.

— Я этого боялся, — беззвучно повторял принц.

Тав. В память о нем остался Серый. А как звали среднего брата? Младший — Лер. Мальчишка-паж прислуживал своему отцу, ему еще оружия не вручили. Может, Кол пощадит его или забудет о милосердии после урока, который получил от Эррела. Мужчины не плачут, и глаза Райка остались сухими, но он не ожидал, что известие о севере вызовет такую боль.

— Стоило нам уехать, и Кол наверняка их атаковал. Воспользовался тем, что Берент не выдал нас. Предлога было достаточно… — голос Эррела срывался. Райк на ощупь отыскал башмаки. Для Кола годился любой повод, в этом не стоило сомневаться.

Тяжелая холодная рука прервала его возню. Она опустилась на плечо и пригвоздила к земле. Райк замер. Светлячок взлетел. Раздался глубокий голос Вана:

— Объясните, о чем вы толкуете.

Эррел встал. Рука стиснула плечо Райка.

— Подождите, — сказал принц. — Я кое-что покажу.

Он исчез в доме. Там стукнула откинутая крышка сундука, что-то летело на пол. Эррел выскочил на порог.

— Взгляни. Тебе известно, что это такое. — В протянутой руке сверкнул под взошедшей луной перстень.

— Откуда у тебя знак замка Торнор?

— Он принадлежит мне.

— Ты — лорд Торнорский? Как известно, им был человек много старше тебя. Его имя Атор.

— Он погиб. Я его сын.

— Прошу меня извинить. — Домио тактично удалилась.

Райку вновь виделся Атор — крупный, светловолосый и громкоголосый, в окружении дворни и любимых собак.

Такой знакомый образ поблек в памяти, и оттого Райку стало еще горше. Атор был ему как отец, больше, чем отец. Он уже забывает своего благодетеля.

Уставясь невидящим взглядом в далекие горы, Эррел рассказывал:

— Мой дом захвачен человеком по имени Кол Истр. В начале зимы он пришел с юга и овладел замком. Отца убил, а меня сделал своим шутом. Когда Норрес и Соррен как посланцы покидали Торнор, мы бежали с ними. Они направлялись к Беренту подтвердить заключение мира.

— И Кол разорвал это соглашение, использовав ваш побег для обвинений владельца замка Облаков в нарушении договора.

Ван прихлопнул комара на щеке. На севере полыхали далекие молнии, обозначая контуры гор. Кольцо лежало на ладони танцора.

— Что собираешься делать, Эррел Торнорский?

— В горах есть замок Пел. Им владеет суровый и опытный Сиронен. У него сильное войско. Колу не избежать столкновения с ним. Война может начаться в любую минуту, и мне надлежит быть там.

— Лошади в конюшне.

Эррел так и не взял у Вана свой перстень.

— Чего мы здесь сидим?

Райк попытался привстать — рука на плече не шелохнулась. Налетевший порыв ветра швырнул пыль в лицо. Райк закашлялся.

— Мне этого не нужно.

В ночи глаза Эррела утратили яркий цвет. Он весь сделался как бы бестелесным. Только бисеринки пота поблескивали на лбу.

— Я никогда не владел Торнором. Он принадлежал моему отцу, а теперь — Колу Истру.

Райк хотел возмутиться и открыл рот, но Ван ожег его взглядом, и слова застряли в горле. Подбросив кольцо на ладони, наставник спросил:

— Оно тебе не нужно?

— Нет.

— Тогда вот что. — Рука с перстнем протянулась к Эррелу. — Возьми его. Бери же! — Пальцы Эррела с опаской прикоснулись к рубину, словно трогали печной уголек. — А теперь выбрось. Зашвырни подальше, хотя бы вон в те кусты. — Ван ткнул пальцем в ягодные заросли у дома.

Сердце Райка колотилось у самого горла. Его бил озноб. Спина покрылась ледяной испариной. Ему казалось, это холод смерти.

Эррел занес руку, чтобы бросить. А потом ее будто свело.

— Не могу, — тяжко вздохнул принц.

— Хочешь отдать его Колу Истру?

Эррел покачал головой.

— Значит, оно твое.

Молния сверкнула уже в долине. Ветер мчался через поля, пригибая колосья к земле.

— Лучше перебраться под крышу, — сказала Норрес. — Гроза вот-вот начнется.

Никто не тронулся с места.

— Человека по имени Кол Истр я знал давно, десять лет назад, еще в другой жизни. Он был воин родом из деревни в окрестностях Тезеры, сын кузнеца. Широкоплеч, большерук, чернобород. И умен.

— Тот самый, — убежденно сказал Райк.

— В бою с ним лучше не встречаться, если не имеешь в запасе двух-трех хитрых приемов.

— Не может быть! — вскрикнул Эррел.

Ван соединил пальцы в излюбленном жесте.

— Я должен переговорить с Марантой… — Удар грома прервал наставника, и он переждал, пока не стихнет грохотанье. — Есть одна идея. Что если кое-кто из нас пойдет с тобой.

— Возражать не стану.

Райк растирал ногу, затекшую от неподвижности. Раскаты грома нарастали. Плеча вновь коснулась рука — совсем другая.

— Райк, — заговорил Эррел. — Прости, что раньше не сказал тебе… — Он больше не был призрачным. И рука была настоящей, сильной и горячей.

— Принц, никаких извинений не требуется.

 

Глава XII

На следующий день, поутру, влетела Амаранта. Крикнула с порога:

— Зайдите к нам, — и унеслась прочь.

— Думаю, откладывать нечего. — Эррел взялся за башмаки.

Дождь собирался всю ночь и разразился настоящим ливнем перед самым рассветом. Капли сверкали на каждом листе и паутинке в омытой дождем долине.

Они застали Вана сидящем на табурете. Маранта стояла перед ним, подбоченясь. Волосы пушились, как беличий хвост. Обернулась к Эррелу и Райку, и браслеты на руках зазвенели.

— Десять лет мы не ездили из Ванимы никуда, кроме Герды Спинней. Теперь вот собрались на север в чуждую даль, на чуждую войну.

— Я не просил тебя об этом, госпожа моя. — Эррел удивленно смотрел на Вана.

Наставник не успел рта открыть, как его супруга выпалила:

— Я отправляюсь с вами.

Опираясь о притолоку, Райк пытался вспомнить, что ему снилось. С ночи во рту остался неприятный привкус. Он не чувствовал себя отдохнувшим. Эррел смотрел на Вана протестующе. Тот поднял руку, останавливая речи жены.

— Ты бы лучше послушала.

— А ты одобряешь ее решение?

Маранта сердито засопела.

— Мое мнение ничего не значит, решать тебе. Можешь возражать ей, но сомневаюсь, что эту женщину кто-нибудь переспорит.

— Ни за что. — Маранта гордо качнула бедрами. Шелковые штаны пришли в движение, шурша складками. Черная кошка возлежала на грифельной доске и вылизывала лапу. — А как вы собираетесь без меня обойтись? Ты знаешь, что он задумал? — спросила она Эррела.

— Нет. Верно, нечто хитроумное.

— Конечно. Мы составим ширас, который отправится в Торнор для развлечения Кола Истра. Детали Ван пояснит.

— Ширас? — изумился Эррел.

— Судя по твоим рассказам, Кол будет рад танцорам. — Ван говорил, сложив ладони. — Нам потребуется настоящий ширас — трое женщин и трое мужчин. Одним из танцоров будешь ты. Успех всего дела зависит от человека, знающего Торнор.

— Кол меня узнает.

Супруги переглянулись.

— Твою внешность мы изменим так, что он не догадается.

— У него зоркие глаза.

— Я тоже знаю Торнор, — сказал Райк.

— Да, только ты не шири, — остудил его Ван.

Что бы он ни говорил, Райк понимал: ступив за порог Торнора, принц будет в большой опасности. Маскарад шири может и не защитить. Маранта испытующе смотрела на Эррела.

— Что может горстка людей противопоставить целому войску? — спросил принц.

— А мы будем не одни. — Похоже, Вану очень нравилась его выдумка. — Ты говорил, в замке Пел много солдат. Они пойдут с нами.

От такой самоуверенности у Райка что-то вступило в поясницу. Да так, что его скрючило. Сейчас было не до споров, но он знал — Сиронен может и не дать воинов. Райк не сказал об этом потому, что боялся сглазить. И еще, он чувствовал свою привязанность к Вану. Тот предлагал Эррелу помощь в деле, которое было не по зубам Райку, и ревность терзала его. И было стыдно за себя.

— Кто заменит тебя на площадке? — спросила Маранта.

— Реохан. — Этот шири был одним из лучших учеников Вана. — А кто поедет торговать в Герда Спинней?

— Вполне может Симмела. Пусть прихватит Амаранту. Девице давно пора облегчить бремя бесконечных забот своей старухи-матери. — Она карикатурно сгорбилась и тут же выпрямилась, как молодое деревце, упруго и изящно. — Пойду доставать из сундуков дорожную одежду. — Маранта скрылась в задней комнате.

Эррел ерошил волосы.

— Скайин, ты не сомневаешься в своей затее? Тебе это нужно?

— У меня есть причины поступать так. — Ван говорил отрывисто, как подобало Равену Батто, командиру стражи в Кендре-на-Дельте.

Шири вышел вслед за Марантой, вернулся с пергаментным свитком и расстелил его на полу.

Райк увидел карту и прижал ногой ближайший угол. Эррел поступил так же, а еще один край придавили взятой со стола чернильницей.

— Север, юг, восток, запад, — Ван рукой показал стороны света. Полукольцо горбов на чертеже, должно быть, обозначало горы. — Мы, как я понимаю, здесь, — палец пополз к северу в сторону Райка. — Тут замок Пел. До него четыре дня орлиного полета. Нам потребуется не меньше пяти. Вплоть до степи дорога идет горами.

Он говорил так, словно не раз проделал весь путь. А Соррен рассказывала, что Ван совсем не знает севера. Так же вот повествовал о событиях глубокой старины Джарет. Наверное, когда учат на мудрецов, преподают заодно искусство не ведать сомнений, думал Райк, склонившись к карте. Она была незатейлива, лишена золотых виньеток. Обозначения нанесены серым цветом. Пояснения написаны по краям мелким южным шрифтом.

— Маранта в самом деле едет с нами? — спросил Эррел.

— Она говорит только то, что думает.

— А кто остальные?

— Подберем.

— Наверняка Соррен, — брякнул Райк.

Ван и Эррел воззрились на него, изрядно смутив. В который раз слова вырвались помимо воли, сами собой.

— Она сама сказала?

— Да нет…

— Тогда поговори с ней.

— Удачная мысль, — согласился Эррел. — Она знает Торнор. — Птичий пересвист доносился снаружи. Эррел поднялся и выглянул за окно, опершись ладонями о подоконник. Кольцо владыки Торнора сидело на среднем пальце левой руки. — Так когда мы отправляемся?

— Надо собрать ширас, — прикинул Ван. — Позанимаемся в новом составе дня три-четыре, не меньше.

Кошке надоели людские разговоры. Она скакнула на окно и приглянулась Эррелу. Удержать увертливого зверька не удалось. Кошка, мазнув принца хвостом по лицу, исчезла. Эррел обернулся к хозяину.

— В Ваниме найдется охотничий лук?

— Мы здесь не держим оружия.

— Принц, в сарае отличные сухие жерди. — Райк буквально зажегся.

— В самом деле? — Эррел прятал улыбку в уголках рта.

Вчетвером они отправились на площадку. Квадрат двора гудел голосами.

— Тихо! — крикнул Ван, зычным голосом покрыв общий гвалт. — Молчите и слушайте!

Танцоры и бойцы обступили своего предводителя. Он неспеша огляделся, уперев руки в бока.

— Это займет немного времени. Мне трудно напрягать голос. — Воцарилась тишина. — Я покидаю долину. — Ван вскинул руки, предупреждая протесты. Аромат жимолости разливался вокруг, легкий и ломкий, как летящие снежинки.

— Я иду на север. Со мной Маранта и еще кое-кто. Мы вернемся самое большее через два месяца. — Он поворачивался, стараясь обратиться к каждому в толпе. — Долина благоденствует. Весна — удобное время для путешествий. Назад мы поспеем до уборки урожая. — Ван говорил все громче. Даже в полях на ближних склонах люди оставляли работу, пытаясь понять происходящее в селении. Райк вдруг увидел, до чего крохотна Ванима — оазис в глубине гор — и как огромен мир вокруг нее.

— Кто останется за тебя на время отсутствия? — крикнули из толпы.

— Реохан, — объявил наставник.

Избранник замахал руками, отнекиваясь. Ван только глянул на него, и возражений Реохана как не бывало.

— Куда вы уходите? — спросил Хадрил.

— На север. И не пытайтесь узнать больше.

— А вдруг вы не вернетесь? — вопрос Ламата отозвался всеобщим вздохом. Ван подбоченился, вскинул голову и спросил с вызовом:

— Кто думает, что я могу не вернуться? — Никто не подавал голоса, и он смягчился. — Все может быть. Ванима создавалась для того, чтобы я мог обучать вас. Теперь многие из вас достаточно подготовлены, чтобы самим обучать других. Искусство, придуманное мной, живо и способно распространяться без моего участия. — Ван оставил горделивую позу. — Хватит речей. Давайте заниматься. Хадрил, подай мне нож.

Танцоры сомкнулись в круг. Орилис отсчитывал такт. Райк перешагнул ограду и пустился восвояси, пока его не хватились. У шири свои цели и мечты, а у него — свои. Их у Райка было две: живой Эррел — лорд Торнорский и мертвый Кол Истр. А пока он шел в сарай за мотыгой.

В поле было сделано неожиданное открытие. Оказывается, ему стал нравиться запах земли, гудение и звон насекомых и то, как железное лезвие вонзается в сорняки. Даже жара, соленый пот на губах и грязь больше не раздражали. Прямо с работы Райк явился на ужин. Доедая свою порцию, он обратил внимание на обилие свободных мест за столами. Знакомых не было, Эррела тоже. Когда шел домой, сова уже вылетела на охоту и бесшумно пронеслась над ним. Сквозь голубые ставни пробивался свет. У двери запахло горящим торфом. Эррел сидел у огня. Над ним, на каминной полке, горели две свечи, а масляная плошка стояла на табурете рядом. Пол усыпали стружки. Принц орудовал топором. Зажав ногами длинную заготовку, он отесывал ее, то и дело поворачивая. Волосы были предусмотрительно повязаны тонким сыромятным ремешком, чтобы не падали на глаза. Судя по тому, как бойко тюкал топор, сломанный палец больше не стеснял Эррела. У его ног змейкой свернулась навощенная тетива. Принц опустил инструмент и что-то разглядывал у себя на пальце.

— Тут тоже тисы растут, — сказал Райк, поглядев снаружи.

— Выходит так. Я нашел пару жердей. Одна от природы кривая, а другая подходящая. Конечно, из нее тоже может ничего не выйти. — Эррел кивнул в угол. Там стояли еще три заготовки. — Но выбор есть. Лишь бы дерево не стало расщепляться. — И снова замахал топором.

Лук был готов через день. Эррел натягивал его изо всех сил; ни единой трещинки не появилось. Принц сшил чехол из телячьей кожи. С обеих сторон изобразил на нем восьмиконечную красную звезду на белом поле. Для нового лука было определено место возле постели. Райк, вставая по ночам, со сна принимал его за неведомое живое существо.

На стрелы пошел березовый чурбан. Наконечники принц смастерил из индюшиных шпор. Потом Эррел уселся на солнышке и тушью, взятой у Маранты, раскрасил оперение. Под вечер он предложил Райку:

— Пошли на конюшню. Хочу сделать мишень.

В тележку, которую Дикта запрягла рабочей лошадью, бросили несколько охапок сена. Райк взялся править.

— Куда едем?

— На мельницу.

Райк чихнул. Дорога поднималась вверх. Тележка поскрипывала в разбитых колеях, то и дело под колеса попадали камни. Не доезжая мельницы, Эррел распорядился свернуть к двум высоким деревьям. Листья на них, медного оттенка, пожухли от жары. Вывалив сено, Райк изготовил тугую вязанку и пристроил ее на нижних ветвях. Эррел отошел подальше, прицелился и отпустил тетиву. Стрела пропела в воздухе и целиком ушла в сено. Все ее сестрички тоже прошли испытание. Наконец принц опустил лук, и Райк поспешил к мишени. Стрелы вонзились кучно, он одну за другой их вытащил. Выстрелы оказались удачны, но однажды он видел мишень Эррела, в которой шесть торчащих стрел можно было захватить в ладонь.

Вдруг нагрянула Чайата.

Райк и Соррен нежились на луговом склоне, лежа в цветущем клевере, когда она показалась на дороге. Красильщица сидела верхом на костлявой, вероятно, пегой лошади. Точно определить цвет не удавалось — шкуру клячи покрывали черные, белые и рыжие пятна, словно она красила ткани вместе с хозяйкой.

— Должно быть, приехали торговцы, — предположила Соррен, посасывая палец. — Проклятая заноза.

Ее Соррен только что заполучила, собирая ягоды. В утешение она съела почти половину, не дожидаясь, пока мешок попадет на кухню. Губы и пальцы стали совершенно синими.

— Кровь идет?

— Да нет, — она откинулась в траву. — Столько съела, что двинуться не могу.

— Кто-то называл меня бездельником, — пошутил Райк. Соррен улыбнулась в ответ. На щеке тоже синело пятно. — На севере ягод не будет.

— Знаю.

Еще утром она рассказала, что получила приглашение Эррела и согласилась отправиться вместе с Норрес. Подруга, легка на помине, приближалась по склону. Соррен приподнялась.

— Садись, — она хлопнула по траве подле себя.

Норрес покачала головой.

— Я думала, мы пойдем поздороваться с Чайатой. — Тебя это не касается — говорили Райку ее глаза. Он отвернулся.

— Я так устала, — простонала Соррен. Подруга развернулась, ни слова не говоря. Соррен будто подбросило. — Эй. — Она пустилась вдогонку. — Я же не отказываюсь, милая.

Соррен обхватила Норрес за плечи, и они зашагали вниз по склону. Райк снова улегся. Все утро он мечтал о Торноре, силился представить его теперь и не мог. Все это было совершенным вздором, но в невозможности мысленно видеть свой дом ему мнилось нечто страшное. Словно реальный Торнор тоже сделался смутным призраком, как и тот, что в его голове.

Треща крыльями, взлетел рябчик. Чье-то приближение спугнуло птицу. Из кустов вышел Хадрил и приветливо махнул рукой, увидев Райка. Одному Вану было известно, почему юноша вошел шестым танцором в ширас для Кола Истра. Без рубахи, весь мокрый, Хадрил бросился на траву, задрав босые ноги.

— У-ух! — Он блаженствовал.

— Что это ты?

— Мы танцевали до упаду и только что закончили. Я вылил на себя полколодца. — Он перевернулся на спину. Спину и грудь покрывала гусиная кожа. — Солнце — это превосходно. — Хадрил довольно потянулся.

Райк почувствовал, что его маленький сучок становится упругим, и поспешил отвернуться.

— Неужели я тоже отправляюсь на север. Не верится. — Райк нехотя повернул голову. Хадрил сидел, прижав к груди колени. — Никому в долине про это нельзя говорить. — Хадрил замялся. — Скажу только тебе. Пускай война — отвратительное нарушение равновесия, но я хочу ее видеть.

— Увидишь.

— Чайата здесь.

— Знаю, видел, как приехала.

— Перекрашивает Эррела в рыжего.

— Что?

— Говорят, это сделает его неузнаваемым.

Райк стукнул кулаком по земле. Простачки южане, им невдомек, что в Торноре не может быть ничего приметней, чем рыжая голова. Он выругался, сделал передний кувырок и, вскочив на ноги, отправился в дом Вана.

Эррел в ярко-красной рубахе сидел на стуле. Коротко остриженные волосы нелепо торчали. Как жидкая зеленая грязь, лежала на них хна. На происходящее с любопытством взирал Ван. Райк подивился высокому росту Чайаты. Наверное, она была бы опасной противницей в поединке.

— Теперь все только на него и будут смотреть.

— Ну да. — Сестру Вана даже обрадовали слова Райка. — Будут видеть волосы, броскую одежду, но не лицо. Соображаешь?

Райку оставалось признать правоту Чайаты, но он не унимался:

— Кол может узнать Вана или тебя, Соррен.

— Меня не узнать с отросшими волосами. К тому же я теперь женщина, а не гуа. Норрес будет помалкивать, чтобы не выдать себя голосом. Я поговорю за двоих.

— Ты справишься, — сказала Чайата.

Амаранта появилась в дверях и сморщилась.

— Ну и вонища. Чем вы тут занимаетесь?

Чайата стала объяснять.

— Его проще всего выдавать за пламя из печки. — Амаранта хихикнула.

Ширас танцевал при свете факелов. Для Вана, Маранты, Норрес, Соррен, Хадрила и Эррела это было последнее выступление в долине. Волосы цвета меди и сумрак ночи делали принца чужим и странным. Это задевало Райка. Не в силах усидеть на месте, он слонялся за спинами зрителей. Искры факелов уносились в черное небо.

— Загляни в свои Карты, — попросил Райк, когда они с принцем пришли домой.

Он был готов к отказу, к насмешкам над его неверием в Карты, но Эррел молча полез в сундук. Вытащил свой дорожный мешок, старый, из Торнора, и достал оттуда Карты, обернутые лоскутом шелка. На рубашке колоды была красная звезда на белом поле. От пребывания во многих руках Карты засалились, белый цвет превратился в серый. Все-таки они были очень древними.

Эррел гадал на полу перед камином. За решеткой пылал огонь. В колеблющемся свете изображения на Картах сделались особенно красивы. Казалось, лошадь под посланцем перебирает ногами. Что-то расскажут сейчас эти картинки. У ног Лорда помещался тщательно вырисованный волкодав, похожий на пса — любимца Атора. «Они несут страдание», — так говорил Кол о посланцах. Райк стал разыскивать в Картах лицо своего врага.

— Карты прошлого, — заговорил Эррел. — Лорд Перевернутый — рабство, потеря наследства, а может, и то и другое. Колесо — удача, неожиданность, может быть, судьба. Посланец — озарение, неожиданная весть, помощь со стороны. Леди Перевернутая — нищета, немощь, война.

Во всех этих Картах незримо присутствовал Кол.

— Продолжай, — хмуро сказал Райк.

Эррел положил руку на следующий ряд.

— Звездочет. Он означает некие замыслы и истину. Солнце значит достижения, исполнение желаний. Но тут же Фокусник — выдумки, заблуждения, самообман. Может быть, и в нашем замысле немало бесплодного, но не настолько, чтобы сделать его неосуществимым. Лучница — это принятый вызов и решенное дело.

Принц перешел к последнему ряду. Из-под пальцев скалился волк. Ага, вот и Кол, подумал Райк.

— Волк. Влюбленные. Непредполагаемое решение должно посетить одного из нас под влиянием ненасытной жадности или страсти. Орел. Один из нас принесет жертву. Башня — переворот заведенного порядка.

На картинке башня подламывалась под ударом молнии, рассыпалась… Карты предсказывают Колу такую кончину в сторожевой башне Торнора? Ну уж нет. Я сам это сделаю. Райк не расставался со своей мечтой.

— Карты предвещают победу? — спросил он.

Эррел собрал колоду и завернул в шелк. Сверкнул рубин на пальце.

Они уезжали на рассвете.

В дверь дважды постучали. Эррел мгновенно вскочил, скорее всего он совсем не спал. Принц на чердаке поднимал Норрес и Соррен. Райк протирал глаза.

Достал из сундука теплую дорожную одежду. Пахнуло хвоей. Сел на кровать и обулся в сапоги. Поднялся, чувствуя себя нетвердо стоящим в своей прежней обуви. Эррел надел кумачовую рубаху — подарок Маранты, — чуть великоватую ему. С короткими рыжими волосами он никак не походил на северянина. Лишь бы у Кола не возникло иных мыслей на этот счет.

Райк умылся. Сон прогнать не удалось. Ночью он долго ворочался. Замысел Вана не давал покоя. Он обдумывал отдельные детали, прикидывал так и эдак… Что-нибудь обязательно пойдет не так. Райк распахнул окно. Небо на западе было еще ночным, а на востоке заря золотила горные вершины. На севере последняя звезда сияла, как маяк.

Женщины сошли вниз. Соррен, улыбчивая и молчаливая, замкнувшаяся в себе Норрес. Райк вспомнил, как она была в замке Берента Одноглазого. Впервые заговорила о Ваниме, называла ее домом. Он собрал одеяла. Этим привычным делом больше не придется заниматься. Вдвоем с Эррелом они развесили одеяла на окнах. Норрес смотрела в холодный камин, сунув руки в карманы. Соррен хмурилась в нетерпении.

— Могли бы и не трудиться, — бросила она.

Пошли в трапезную. Пели утренние птицы. В домиках распахивались двери.

— Счастливого пути! До встречи! Возвращайтесь поскорее.

Провожали без слез, но слезы слышались в голосах многих. Дориан, высунувшись в чердачное окно, махал рукой. Деревянные каблуки сапог взбивали пыль, оставляли на дороге цепочки полукружий. По улице, не смущаясь присутствия людей, осторожно кралась кошка Маранты. Она была поглощена ловлей ящерицы и попалась сама. Норрес подхватила ее. Кошка изогнулась, но тут же замурлыкала, тычась мордочкой в ладонь. Норрес спрятала лицо в блестящей шерстке. Кошка лизнула ее в подбородок и была отпущена.

У колодца стояла Чайата. Поочередно обняла Норрес и Соррен. Слова прощания она произнесла шепотом, и Райк ничего не разобрал. Эррелу тоже что-то шепнула на ухо. Принц кивнул. Пришел черед Райка. От туники со следами пятен пахло краской. Чайата не надела шляпы, выставив на обозрение трехцветные, как у Вана, волосы. Твердый костлявый палец ткнул Райка в грудь.

— В конце пути ты обретешь мечту, — сказала она. — Бережно сохраняй то, что носишь в сердце. — Чайата говорила, как знахарка Ота, колдующая над своими снадобьями.

— Идем! — поторопила Соррен.

Дойдя до трапезной, Райк оглянулся. Чайата, не трогаясь с места, глядела им вслед. Хорошо, что она была далеко, Райк терялся под ее взглядом.

В кухне для путников приготовили бурдюки с водой и провизию: вяленое мясо, сыр, сушеные и свежие фрукты. В углу Маранта что-то говорила Симмеле, размахивая руками. Амаранта стояла непривычно смирная. Наверное, страшно оставаться одной, ведь совсем девчонка. Услышав ржание, Райк выглянул наружу. Дикта держала поводья семи лошадей, взнузданных и оседланных. С краю беспокойно перебирал ногами жеребец Эррела. Его нельзя было не узнать. Амаранта бросилась к отцу. Ван обнял дочь. Гладил по волосам и говорил, ласково глядя в глаза. Райк взял бурдюк и пошел к лошадям. Обычная одежда северянина казалась ему панцирем. Он принял от Дикты повод Серого. Из трапезной выбежал горящий возбуждением Хадрил. Райк вскочил в седло. Каурый завертелся под принцем.

— Ну, ослиный ублюдок, — осаживал его Эррел.

Вышли Ван и Маранта в несвежей и мятой одежде. Видно, в дорогу они долго не собирались.

— Трогай, — скомандовал Ван, сидевший на серо-коричневом коне. Жеребец наставника пошел в гору. Райк оглянулся на спящие в долине поля и ястреба, кружившего над ними.

 

Глава XIII

Долина скрылась из вида. Ван вел кавалькаду. На перевале похолодало. К вечеру вершины скрылись в тумане. Теплая одежда больше не стесняла Райка — здесь она была очень кстати.

Весь первый день путники ехали среди бесконечного скального лабиринта. Заночевали в песчаном каньоне — высохшем русле древней реки. В одной из расщелин Эррелу попалось засохшее дерево. В подходящем углублении Райк сложил костер. Все собрались к огню. Сухие сучья горели споро. Наползал туман. Несмотря на толстый плащ, Маранту пробирала дрожь.

— В-весь путь на север такой?

— Да нет. За перевалом, внизу, гораздо теплее, — успокоил Эррел.

— Ск-корей бы.

Райку не спалось. Он думал о неведомых обитателях суровых скал. Подножья каменных громад освещал костер. Выше утесы становились все темнее, вершины пропадали в сплошной черноте. В надежде заснуть Райк дважды принимался считать и сбивался. Соррен ворошила угли.

— На севере говорят, что в горах холодно оттого, что они ближе к ночи, — сказала она.

Маранта ворочалась, кутаясь в плащ. Встала Норрес и ушла к лошадям. Вернулась с меховыми полостями из седельных сумок.

— Подстели, будет теплее.

— А второй можешь накрыться, — добавила Соррен.

Маранта зарылась лицом в длинный темный ворс.

— Ах. — Она расстелила мех и спохватилась: — А разве вам не нужно?

— Не тревожься, — Соррен качала головой. — Мы — северяне.

А Райка стал донимать холод. Соррен и Норрес завернулись в один плащ. Где-то в скалах закричал горный кот, разбудив Хадрила.

— Все в порядке, — успокоил юношу Райк. — Эти звери не приближаются к огню. — Крик повторился, словно в опровержение его слов. Лошади забеспокоились. — Оголодал за зиму.

Райк взглянул на Эррела. Принц держал лук под рукой. Он кивнул, подтверждая готовность к бою, и предложил:

— Давай спать. Если кошка приблизится, лошади нас разбудят. Угомонись, — приказал Эррел Хадрилу и накрылся плащом. Мальчик нахлобучил капюшон и придвинулся к огню.

Туман обступал стоянку, но костер сохранял в сплошной пелене круг, доступный зрению. Внезапно Райк увидел в нем бесшумно крадущуюся горную кошку, привлеченную теплом и запахом живого.

Райк отогнал видение, обругав себя идиотом. Лежит тут, как малое дитя, и грезит наяву, глядишь, и не то еще померещится. Он посмотрел на скалы, темно-красные, а ниже розовые, как плавники только что пойманной рыбы, с желтыми вкраплениями цвета лягушачьего брюха…

Ржание лошади разбудило его. Женские крики и звериный рык. Он вскочил, выпутываясь из своего плаща. В предрассветном сумраке рвался с привязи каурый жеребец. Взметнулось золотисто-коричневое тело — кошка добралась-таки до них.

— Стоять! — Ван рявкнул на Норрес, опередившую всех.

Загудела тетива. Конь, оборвав повод, скакнул прочь. Пронзенный стрелой зверь покатился на землю и замер. Райк, оказавшийся ближе остальных к незваному гостю, осторожно приблизился. Кровь струилась из раны в груди и разинутой пасти. Из-под шкуры выпирали кости — горный кот пережил нелегкую зиму.

— Такой худющий, совсем отощал, — с жалостью заметил подошедший Хадрил.

— И очень кстати. Зверя, полного сил, такой стрелой можно было бы только ранить. — Эррел, упираясь ногой в грудь кошки, вытащил стрелу, наполовину вонзившуюся в тело. — У меня нет ни одного подходящего наконечника. Не было времени сделать. Думал, что охотиться придется самое большое на кроликов. — Он оглядывался в поисках чего-нибудь пригодного, чтобы вытереть кровь со стрелы.

По пути к костру Райк подобрал плащ. Все произошло мгновенно, и только сейчас его прохватило нервным ознобом. Норрес успокаивала лошадей. Вернулся Хадрил, бегавший за оторвавшимся жеребцом.

— Он не дается.

— И не трогай его, — сказала Норрес. — Конь последует за нами и подойдет, как только захочет есть. Травы тут почти нет — никуда не денется. Какое-то время тебе придется ехать на крупе, — Норрес поглядела на Эррела.

— Не беда.

— Можешь ехать со мной. Я самая легкая, — предложила Маранта.

— Нет, — возразила Норрес. — Двойную ношу осилит мерин Райка — самый крепкий из наших коней.

Соррен, упаковывавшая меха, подняла голову и улыбнулась Эррелу.

— Возьми мою лошадь, брат. Я поеду с Райком.

Брови Вана взметнулись вверх, но он смолчал. Только выбираясь из каньона на тропу, шири буркнул:

— Брат? Это многое объясняет.

— Неужто, — Соррен хмыкнула.

— Может, прихватим мясца? — Хадрил пнул ногой убитого кота.

— Нам некуда вьючить новую поклажу, — сказала Норрес.

Эррел разбирал поводья гнедой кобылы Соррен.

— Мясо кота невозможно разжевать, к тому же он мог быть болен. — Принц сел в седло. — Оставим здесь — найдется, кому его съесть.

Райк нагнулся с коня, желая подсадить Соррен. Ей потребовалось лишь слегка опереться на его локоть. Серый присел от непривычного груза.

— Двигайся вперед.

Райк сместился к лошадиной шее. Соррен устроилась поудобней и прижалась к его спине. Ее волосы щекотали шею. Маранта ворчала на беззаботность своих спутников, пренебрегших даровым мясом. Ван выехал на дорогу. Туман вокруг редел. За наставником следовала супруга, за ней Норрес, потом Эррел, Хадрил и в арьергарде — Райк и Соррен. Серому приходилось нелегко, и на другой позиции он замедлял бы общее движение. У себя за спиной Райк слышал отдаленный стук подков. Жеребец Эррела трусил за путниками.

К полудню облака поднялись выше — они миновали перевал и спустились в предгорья. Небо, вовсе не синее, походило на бледный цветок лаванды. Ван достал карту, вроде той, что была в его доме, только поменьше, и выяснял их теперешнее местоположение. Райк чувствовал себя превосходно, если не считать боли в ногах — отвык от верховой езды. Он спросил:

— Где деревня Чайаты?

— Здесь не отмечена, — сказал Ван. — Примерно тут, — он коснулся карты большим пальцем. — Мы к западу от нее, в двух днях пути. Он свернул карту и убрал в седельную сумку. Дорога снова пошла на подъем. Путешественники вступили на холмистую равнину. На юге и на западе холмы были красными, а на севере — серыми. Восток покрывала густая тень, должно быть, лес.

Зеленые островки карликовых сосен оживляли окрестную степь. Над ней у горизонта к небу тянулся столбик дыма, коричневый на странно бледном фоне.

— Верно, селение. Поехали туда, — предложил Эррел.

Соррен заметила Каурого неподалеку.

— Может, стоит попытаться изловить этого зверя?

Жеребец поглядел на людей и взрыл копытом землю.

— Сейчас попробуем.

Норрес спешилась и ласково заговорила с конем, неспешно к нему приближаясь. Каурый махнул хвостом, сверкнув глазом, и отбежал, совсем как жеребенок. Норрес продолжала увещевать коня, и через некоторое время он перестал размахивать хвостом, как флагом, присмирел и позволил поймать себя за узду. Осторожно приблизился Эррел с седлом.

— Спасибо, — сказал он, принимая жеребца. — Стой смирно, зверюга, — приговаривал он, седлая строптивца.

Дым вился вовсе не над селением. Вместо него путники нашли уединенную ферму — старенькие домик и амбар из серого камня. Пашня лежала вокруг. Земля, поднятая плугом, поражала богатством цветовых оттенков. Приезжих встретил лаем пес, выскочивший из-за амбара. Дворовый сторож предусмотрительно держался на расстоянии от лошадиных копыт. Из дома вышла женщина, бледная и неприветливая. Как подобает замужней северянке, она была в коричневом шерстяном платье, волосы заплетены в косу.

— Ко мне, Грин, — позвала женщина. Пес послушно подбежал. — Привет. — У нее был настоящий северный говор. Вблизи она выглядела совсем молоденькой, значит, на деле едва вышла из детского возраста. — Едете в город? — спросила юная фермерша.

— Айе, — Соррен тоже заговорила по-северному, начала с твердого «айе» вместо мягкого южного «аи». — Мы можем пополнить запас воды в вашем колодце? — Соррен указала на островерхую крышу над колодцем посреди двора.

Хозяйка кивнула, поджав губы. Хадрил и Райк сошли с коней. Пес встретил их рычанием. Шерсть на загривке вздыбилась.

— Тихо! — прикрикнула фермерша.

Четыре из семи бурдюков оказались пусты. Они направились к колодцу. Хадрил вертел головой по сторонам. Скрипнув ставнем, открылось окошко. За ним показалась старческая голова, не разобрать — мужская или женская. Заблеяли овцы.

— Слышу овец и чую их запах, но почему-то не вижу, — сказал Хадрил и попробовал воду. — Вкусная.

— Овцы в амбаре заперты.

Полные бурдюки оттягивали руки. За спиной закрылось окно. Соррен беседовала с хозяйкой.

— Убита? Это точно? — говорила женщина.

— Я сама видела, — отвечала Соррен.

Фермерша, хлопнув в ладони, побежала к амбару.

— Чем ты ее обрадовала? — спросила Маранта.

— Горный кот резал их овец и задрал трех собак. Они заперли свое стадо вчера, услыхав с вечера звериные вопли. Муж этой женщины отправился выслеживать кота. Я рассказала, что мы его уже прикончили.

Райк взвалил на Серого бурдюк.

— Смотрите! — Обернувшись на восклицание Хадрила, он увидел, как белая река устремилась из открытого амбара. За стадом, мчавшимся в степь, вприпрыжку скакал и лаял пес.

Припустил дождик. Пашни почернели. Путникам встретилось еще несколько ферм. Дождь кончился, и четверо северян сбросили капюшоны. Ван последовал их примеру. Только Маранта и Хадрил кляли неласковую погоду. В окрестных лугах шла в рост трава. Не яркая, буйная и сочная, а робкая первая травка. Райк не уставал любоваться знакомыми картинами. К вечеру они въехали в настоящую деревню с кузницей, дубильней и живодерней. На небольшой выгороженной площадке подростки учились владению мечом. Ван повернул туда.

К приезжим вышел староста. Вежливо осведомился, кто они и куда едут. О том, что перед ним отнюдь не торговцы, он без труда догадался по отсутствию крупной поклажи. В деревне не было постоялого двора. Для ночлега староста предложил просторный сарай, служивший приютом для всех проезжающих.

Возле сарая был сложен примитивный очаг. Внутри нашлись стойла для лошадей. Для отдыха людей предназначался сеновал наверху. Поблагодарив старосту, они завели в сарай и обтирали соломой вспотевших коней.

— Почему этот мужлан все время пялился на меня? — спросила Маранта. — Я вела себя, как порядочная северная жена, ни слова не проронила.

— Просто никогда не встречал таких смуглокожих, тем более женщин, — засмеялся Эррел.

— Далеко ли замок Пел? — спросил Ван.

— Дня три по степи, должно быть.

Услышав ответ Эррела, Райк усмехнулся, прижавшись к гриве Серого. Ждать оставалось недолго.

В старом сарае отыскалось ведро с кусками торфа. Развели огонь. Ван желал знать, что это за топливо.

— Болотный торф, смешанный с навозом, — пояснил Райк.

В соседнем доме Соррен одолжила лохань, и все по очереди умылись. Край неба окрасился закатным солнцем. Райк сидел, положив подбородок на кулаки, и смотрел на север. Там, за пустым горизонтом, мнились очертания родных гор. Ветер швырнул ему в лицо дым костра. Райк закашлялся и вернулся к реальности. Соррен протягивала кусок вяленой оленины, жесткой, как древесная кора.

— Жаль, тут не нашлось кроватей, — заметил Ван, насмешив Маранту.

— А как мы уезжали из Кендры-на-Дельте?! Четыре дня по стране Азеша до самого Шанана. Меня надо было привязывать к лошади, чтобы от усталости я не вывалилась из седла. Забыл? — Маранта босой ногой толкнула Вана в бок. — Ты стал неженкой.

— Думаешь? — Ван изобразил огорчение, повернулся к Эррелу и спросил: — Вы говорили со старостой о плате за ночлег?

— На севере дают приют путникам, не спрашивая об этом.

Ван сверкнул глазами.

— Клан красных не нуждается в одолжениях. Вставайте.

Тренировочная площадка не могла вместить танцоров и зрителей. Староста избрал местом выступления площадь посреди деревни. Райк чувствовал себя часовым, потерявшим свой пост. Стоял, привалившись к колодцу. Посовещавшись, шири разулись. Кто-то принес факел. Танцоры стали в круг. Они выглядели утомленными, даже Хадрил, но преобразились, как только Ван ударил в землю ногой. Ритм оживил и встряхнул исполнителей. Для Ванимы этот танец был простоват, но местные жители прежде не видали ничего подобного и даже не слышали о ширас. Стремительные гибкие тела согласно неслись в танце. Шепот восхищения прокатился в полутьме по площади, когда шири закончили.

К месту ночлега ширас сопровождал староста.

— Это было необыкновенно, — сказал он, подойдя к костру и жмурясь от дыма.

— Посидите с нами. — Эррел опустился на землю.

— Вам надо отдохнуть, — возразил старик. — Вы устали. Просто я хотел сказать, что не видывал такого отродясь. Только однажды довелось лицезреть нечто подобное. Тогда я был малец, младше моих внуков. В степи резвился табун диких коней, а я смотрел на их танцы. — Староста погладил бороду. — Так как вы себя называли?

— Мы — клан красных, — ответил Ван. — Или шири, то есть танцоры. А все вместе — ширас.

— Мудреная штука. Южная. Танцуете свободно, как дикие кони. — Старик отправился восвояси, удаляясь мелкими шажками.

Райк пошел к колодцу. Вода из бурдюков припахивала кожей, а ему хотелось свежей, пахнущей весной. Деревенские шавки облаивали чужого от порогов своих домов. Стоило нагнуться за камнем, они стремительно исчезали, прижав уши. За спиной послышались торопливые шаги. Темный силуэт поравнялся с Райком. Капюшон упал на плечи. Это была Норрес.

Он вертел колодезный ворот, она придерживала веревку и глядела на него. Воздух пропитывали запахи деревни: прогорклого жира, сала и перекисшего домашнего вина. Райк помнил этот вкус с оттенком уксуса. Хотелось поскорее промочить горло. Он напился из ведра и повесил ковш на крюк. Размокшая земля вокруг колодца чавкала под ногами.

— Ты влюблен в Соррен.

Стало холодно, наверное, от колодезной воды. Ветерок трепал его волосы. Райк взялся за капюшон. Рука Норрес остановила его.

— Ответь. Не прячься.

— Я и пальцем ее не тронул, — сказал он, помолчав.

— Она этого и не позволит. — Норрес усмехнулась. — Можешь не сомневаться.

Он сморозил очередную глупость. Его не про то спрашивали.

— Наверное, люблю. Да она меня не любит. — Язык еле ворочался. Райк и про себя почти никогда не произносил слово «любовь», а говорить это вслух было и вовсе мукой.

Взгляд Норрес пронзал его насквозь. Правая рука лежала на эфесе кинжала.

— Она тебе верит. Райк, если ты причинишь ей зло, я убью тебя, клянусь.

Райк спрятал застывшие ладони в подмышках.

— Я не сделаю ей зла.

Они вернулись к сараю. Костер был погашен. В кромешной тьме сеновала Райк сразу же на кого-то наступил. Бормоча извинения, перебрался через тела товарищей и на ощупь отыскал свободное место в ворохе сухой травы. Снаружи завыла собака. Он представил, как она сидит рядом с остывающим теплом. Райк разулся и зарылся ногами поглубже в теплое сено. У него першило в горле и пощипывало глаза. Вдруг на щеку выкатилась слеза, за ней другая. От стыда он что было сил закусил руку, сдерживая рыдание. Райк глотал слезы, уповая, что никто из спутников не расслышит.

Северные горы показались на следующий день, серые и невысокие, похожие на облачка, у самого горизонта. Райк дрожал в радостном нетерпении, глядя на эти недвижные облака в прозрачном и ярком небе. Серый прибавил резвости, словно почуяв настроение хозяина. До самых гор земля стелилась озерной гладью, только зеленой от молодой травы. Во влажных низинах зелень имела густой цвет. Там возвышались метелки тростника, который поселяне называли «детскими вениками».

На третий день стал виден замок Пел. Как кулак поднятой руки, вздымался он среди гор, величественный, куда больше Торнора. От основания до зубцов башен огромного белого монолита. Когда стали различимы фигуры воинов на стенах, навстречу путникам выехала группа верховых. Всадники были в одежде воинов — кольчугах, кожаных куртках и шлемах. На доспехах выделялся герб их господина — серебряный трезубец на черном поле. Это были люди Сиронена.

Ван вступил в переговоры. Стража не сразу поняла, что такое ширас.

— Мы даем представления для публики, как жонглеры или фокусники.

— Откуда вы взялись?

— Пришли с юга.

Воины пялились на женщин. Один вздыбил своего коня, красуясь перед незнакомкой. Соррен не впечатлила удаль. Райк взглянул на Эррела, принц скрывал лицо под капюшоном. Солдатские ухватки встречающих, их мощные фигуры на ухоженных конях радовали глаз. Настоящие воины, с удовольствием думал Райк.

Танцоров проводили к замковой стене. Начались объяснения со стражей у ворот. Маранта, поджав губы, изучала мощные крепостные укрепления. От белых стен все вокруг делалось светлее. Пахло дымом и каленым железом. Серый забеспокоился. Райк стиснул его бока и потер затекшую шею. Откинул голову назад. Часовые с копьями смотрели со стены. Он закрыл глаза, вспоминая Торнор.

В воротах отворилась калитка.

— Можете войти, — объявил старшина караула.

Райк последовал за своими спутниками. Они ехали, отбрасывая на белые камни резкие тени. По всей внутренней стене стояли стражники-копейщики. Под въездной аркой четверо солдат играли в кости. Во дворе за второй стеной было многолюдно. Из кухонной трубы валил дым. Мужчина в кожаном фартуке отчитывал двух мальчишек. Слышался стук молотков. От конюшни к путешественникам бежали грумы. Поклажу оставили на лошадях, только Эррел не расстался со своим луком. Казармы пахли оружейной мазью. Оттуда высунулась голова. Радостный вопль любопытного товарища привлек к окнам не менее дюжины солдат.

— Привет, милашки! — орали из казармы на разные голоса.

Покои в замке Пел напоминали торнорские, разве что гобелены были посвежее. Полы устилал камыш. На столе стояла ваза с цветами. От обилия запахов у Райка свербило в носу. Маранта потрогала ткань шпалер.

— Тонкая работа, — сказала она негромко.

В комнате помещались две широкие кровати. Присев на ближайшую, Райк принялся стаскивать сапоги. Слуги внесли корыто с водой.

— Торнор такой же? Тоже весь каменный? — спросила Маранта, когда за прислугой затворилась дверь.

После того как все помылись, девочка-служанка зашла забрать грязные полотенца. Она прямо-таки светилась любопытством. Более всего малютку занимали огненные волосы Эррела. Она исподволь оглядела принца с головы до пят. Следом явился паж с подносом мяса и медным кувшином. Понюхав его содержание, Райк остался доволен. Подали вино, которого они уже больше месяца во рту не держали. Райк нацедил полную кружку. Здешний напиток был крепким и непривычно горьким. Хадрил изучал сюжеты гобеленов. Его привлекла сцена боя. Воины Анхарда скакали внизу и карабкались на стены, размахивая мечами. На всех защитниках замка можно было рассмотреть серебряный трезубец Сиронена. Так сражались и в Торноре, думал Райк. Ничего, мы там еще повоюем. Ему хотелось сказать об этом Соррен, но та была увлечена разговорами с Норрес. Остервенело лаяли собаки во дворе. Кто-то кричал на них. Жалко, что в комнате нет окна во двор. Там всегда немало любопытного. От нечего делать Райк снова приложился к кувшину.

— Ты только пьешь, Райк, — заметил Ван. — Поешь.

Хадрил взял с подноса кусок грудинки и с заговорщицким видом протянул Райку.

— Я смогу раздобыть меч перед сражением? — спросил он потихоньку.

— Конечно.

Кто-то стукнул в дверь и отворил, не дожидаясь ответа. На пороге стоял молодой человек в черном с серебряной отделкой костюме. Не по возрасту суровое, почти жестокое лицо обратилось на Эррела. Просто он рыжий, вот и привлекает всех, рассудил Райк, но это его не успокоило.

— Добро пожаловать в замок Пел, — сказал пришелец. На груди справа у него был нашит трезубец. — Я — Арно, четвертый командир в войске нашего лорда. Он прислал спросить, готовы ли вы дать представление перед ужином.

— Для этого мы здесь, — ответил Ван.

Арно вышел.

— Церемонный мальчик, — обронила Маранта.

— Не увлекайтесь едой, раз сегодня танцуем, — предупредил Ван. Он сидел на постели, обнимая жену. Курчавые волосы Маранты разметались по спине и плечам. Соррен в кресле терла глаза. Заметив взгляд Райка, она опустила руки.

— Аромат цветов нагоняет сон на меня.

Сгибаясь под тяжестью дорожных мешков, в комнату ввалился паж. Уходя, забрал поднос и снова вернулся, чтобы зажечь свечи. На левом бедре мальчишки болтался нож. Паж напоминал Лера. Сколькими людьми мог располагать Сиронен? Может быть, часть его воинов уже полегла в замке Облаков. Райк раздумывал, а Эррел вертел в руках свой рубин. Услышав приближавшиеся шаги, Райк напрягся. Каблуки простучали мимо, и все затихло в гулком коридоре. Хадрил хрустнул пальцами.

— Прекрати, пожалуйста, — попросила Норрес.

Невесть откуда долетел в комнату аромат жареного барашка. Райк слонялся из угла в угол, глотая слюнки. Соррен швырнула в него подушкой.

— Угомонись.

Райк поймал подушку на лету и улегся прямо на камыш, подложив ее под голову.

В замковом зале было сумрачно. Факелы на стенах отбрасывали свет вверх, на потолок. Зал встретил шири грохотом и гулом голосов. Райк вошел последним. От шума и лязга казалось, что вступаешь в железную клетку. Пять столов были расставлены в зале, еще один помещался на возвышении. На скамьях восседали, вольготно развалясь, рослые крепкие мужчины. Громко спорили и хохотали. Между ног сновали собаки.

За главным столом в резном деревянном кресле сидел Сиронен. Над головой лорда на стене мерцал золотой трезубец. В одеждах пирующих преобладали цвета господина — черный и серебристый. За главным столом сидели его командиры и три женщины. По левую руку скорее всего была супруга Сиронена в ярком, как рубаха Эррела, длинном платье. Волосы дамы были подобраны вверх и заколоты, лицо напудрено. Райку она показалась настоящей красавицей. Другие женщины были явно помоложе и очень походили на первую даму. А Сиронен постарел, отметил Райк. Совсем седой стал, но не одряхлел; сидит прямо, крепкий, как дуб. На правой щеке старого лорда рдел шрам — след вражеского меча.

— Вы явились развлечь нас, — произнес он. — Начинайте.

— Мы готовы, милорд, — ответил Ван.

Танцоры образовали круг перед помостом. Ван задал ритм. Сегодня ширас танцевал в обуви. Удары каблуков отдавались в каменных плитах. Воины тянули шеи, кое-кто вылез из-за стола. Шири подхватили ритм, хоровод завертелся. Под восторженный рев Ван перебросил Маранту через голову. Ускоряющийся танец завораживал. Шири скользили над полом стремительно и слаженно. В дверях зала толклась замковая прислуга, за главным столом одобрительно посмеивались. Заключительный крик разорвал тишину. Танцоры застыли с горящими щеками. Воины повскакивали с мест, барабанили ладонями по столам. О каменный пол звякнула монета, за ней другая. Вскоре под ногами шири лежал сплошной серебряный ковер. Сиронен махнул рукой, и слуги бросились собирать деньги. Их сложили в серебряное блюдо и поднесли Вану.

— Держи. — Сиронен бросил через стол нечто, сверкнувшее золотом. Ван ловко поймал подарок лорда. За столами продолжали вопить. — Эй, вы, невежи, освободите места танцорам. Да подайте побольше вина. От таких трудов разыгрывается жажда.

— Садись с нами, парень, — пригласил Райка солдат в коричневой рубахе. — Ты ведь из их компании. — Он пихнул своего соседа и подвинулся сам, освободив кусок скамьи. — Черт побери, выпить хочется уже от одного зрелища ваших танцев. — Он улыбнулся Райку. — Меня зовут Ториб, а тебя? Ты вроде северянин.

— Я Райк.

— Да у тебя и говор северный. Ты откуда?

— Из деревни Торнора.

— Хм. — Ториб, отвалившись от стола, ухватил за передник пробегавшую служанку. — Душенька, умираю от жажды, подай-ка вина. — Он погладил ее, будто проверил лошадиные стати, и оттолкнул. — Из Торнора, говоришь. А знаешь, что случилось с замком?

— Слышал.

— Айе. Ублюдок южанин хотел бы держать в секрете тамошние дела, но кое-что просачивается даже сюда. Где бывал на юге?

Что можно было ответить? Врать не хотелось.

— В горах, — туманно высказался Райк. — А ты откуда?

— Полдня пути от замковых ворот. Куда провалилась эта чертова девчонка? Ну, наконец-то идет. Говорили, что мать прижила меня от болотного дьявола. Она была дочерью пастуха и сильно важничала. Благодарю тебя, душенька. — Собеседник Райка собрался облапить служанку. Девушка увернулась от объятий и грохнула на стол полный кувшин и несколько кружек. — Значит, из-под Торнора… Случалось тебе воевать? Ты, парень, смахиваешь на солдата. — Слуга водрузил на стол блюдо с бараниной.

— Воевал против Анхарда, — ответил Райк, проглотив слюну.

— Ах вот как. Выпьем! — Они сдвинули кружки. — Как сейчас помню ту проклятую ночь. Знаешь, я видел, как убили их предводителя. Атор Торнорский вихрем налетел на него, выбил из седла…

Ториб пустился в подробный рассказ. Он фыркал, как боевой конь, и лязгал, как анхардский клинок, размахивая руками, и не забывал взбодриться добрым глотком вина.

После ужина все собрались в покоях. Соррен сидела в кресле.

— Однажды пришлось дать по зубам, уж слишком пылкий попался обожатель, — сказала она. — Давно не случалось являться женщиной в компанию мужчин, признаться, я позабыла, что это такое.

Райк взялся за кувшин. Он наполнял кружку, когда вошел Арно.

— Мой отец выражает вам свою благосклонность, — произнес суровый юноша. — Он просил узнать, не задержитесь ли вы у нас на несколько дней?

Ван и Эррел переглянулись.

— Это будет зависеть… — Эррел замялся. Арно, прищурившись, разглядывал его. Принц шагнул к сыну Сиронена и что-то вручил. Наверняка это был рубиновый перстень. — Вот это ты должен передать лорду, но только с глазу на глаз.

Четвертый командир нахмурился.

— Мне не пристало служить посыльным у шутов.

Голосом мягче воска Эррел произнес:

— Я только прошу вас, командир. Пожалуйста, это очень важно.

Арно удалился.

— Надутый индюк! — сердито фыркнула Соррен из глубины кресла. — Подумать только, будь я послушной дочерью, могла бы достаться в жены этому болвану.

Она развязала и сняла красный шарф. Все шири выступали, повязав головы в подражание Вану, кроме Эррела. У принца была слишком короткая прическа. Соррен, улыбаясь, глядела на свою подругу.

Слуга принес жаровню с углями в железном треножнике. Достал кремень, чтобы затопить камин. Маранта грела руки над жаровней.

— Пальцы совсем застыли.

— Слышите, — вскинула голову Норрес.

К их двери кто-то приближался широким и решительным шагом.

— Там не один человек, — предупредила Норрес.

Вслед за Арно в дверь протиснулись двое стражников в шлемах, кольчугах и с мечами. Слугу как ветром сдуло. Райк припал на колено, целиком поглощенный своей обувью, и нащупал анхардский клинок в голенище.

— Тебя желает видеть лорд Сиронен, — объявил Арно Эррелу.

— Я в этом не сомневаюсь. Командир, вы не станете возражать, если со мной пойдут двое моих друзей? Так уж у нас заведено. Не люблю являться на люди в одиночку.

 

Глава XIV

Анфиладу комнат наполняли цветочные ароматы.

Совсем рядом раздался женский голос, глубокий и звучный. За поворотом коридора они оказались лицом к лицу с дамой в алом. Она была статной, держалась горделиво. Три служанки сопровождали госпожу. У двоих руки занимали охапки цветов, третья несла вазы и чаши. Девушки прижались к стене, освобождая дорогу, дама чуть посторонилась. Ее светло-карие глаза внимательно оглядели незнакомцев. В этом взгляде таилась магическая сила, напоминавшая Райку Чайату.

— Простите, миледи… — смутился Арно.

— Не слишком ли пышно для обращения к матери? — Хозяйка замка Пел убрала приставший лепесток с сыновьего плеча. Арно вспыхнул. — Передай отцу, если он хочет прокормить свое войско, следует получше заботиться о наших стадах. Куда ты ведешь этих людей?

— В покои лорда.

Райку не давал покоя густой цветочный аромат. В носу опять зачесалось. Одна из служанок строила глазки. Ее госпожа обратилась к шири.

— Рада видеть вас в замке. Вы на редкость хорошо танцуете, просто замечательно.

Сиронен ожидал их в тишине просторной и холодной комнаты. Огонь в камине чуть теплился. На постели лорда лежал тюфяк, не толще солдатской подстилки, только что соломой не набитый, как в казарме. Хозяин апартаментов сидел в жестком кресле безо всяких подушек, на коленях лежал обнаженный меч. На плохо освещенных стенах поблескивало оружие: мечи, дротики, копья, по большей части сработанные в Анхарде. Дряхлый брюхастый мастиф с некогда грозными челюстями грелся у огня. Арно вошел первым, стражники остались за дверью.

— Я хотел видеть владельца кольца, одного. — Сиронен был суров.

Арно открыл рот, но Эррел его опередил.

— Милорд, не гневайся. Райк и Ван оказались здесь по моему настоянию.

— По твоему настоянию? — Старик поглядел на говорившего.

Нужели он до сих пор спит со своей женой? Если да, то не в этой унылой комнате, рассудил Райк. Тут не место для любовных утех.

— А кто ты, собственно, такой? — спросил Сиронен.

— Я владелец кольца. — Эррел указал на рубин в руке старика.

— Человек, которому принадлежит этот перстень, мертв.

— Умер мой отец, милорд. Перед тобой сын Атора.

Шрам на щеке Сиронена побагровел.

— Хочешь уверить меня, что ты Эррел из Торнора?

— Я утверждаю это, — кивнул Эррел. — У кого иного могло находиться кольцо?

— А кто твои спутники?

— Враги Кола Истра.

Сиронен поглаживал бронзовую с серебряной отделкой рукоять меча.

— Мне трудно поверить в твои слова. Месяц назад Кол Истр обвинил Берента Одноглазого в покровительстве его недругам и выступил против замка Облаков. Мой старший сын Тер увел сотню воинов на помощь Беренту. Он не вернулся, погиб вместе с лордом и его сыновьями. Я сомневаюсь, слушая чужеземцем, именующих себя врагами Кола Истра.

— Ты поступил как должно, милорд. Я помню Тера. Он был старше меня.

Райк совсем не знал сына Сиронена и уже не узнает. Слишком много мертвецов. Так могла прерваться и его жизнь. В войне с Анхардом или в сражении с южанами. От этих мыслей пребывание в неуютной комнате с голыми стенами, увешанными оружием, сделалось невыносимым. Будто не в замковых покоях находился он, а в каземате.

— Твои слова не похожи на речь простолюдина, — сказал Сиронен.

— Я ему не верю, — отрезал Арно. — У Эррела Торнорского были светлые волосы.

— Они и сейчас такие. Разве ты никогда не слышал о краске для волос?

У пса перед камином подергивались лапы. Он тихонько ворчал. Во сне мастиф гнал зверя.

— Дай мне взглянуть на твою голову.

Эррел приблизился к креслу, стал на колени и склонился, как осужденный над плахой. Сиронен пальцами раздвинул рыжие пряди.

— Он в самом деле светловолос, — заключил старик после осмотра. Испытуемый поднялся. — А теперь расскажи мне что-нибудь сокровенное о своем отце, то, чего не могут знать посторонние. Для Эррела из Торнора это не составит труда.

— О чем я могу поведать, милорд? О том, что отец бывал горяч, или о том, что он любил собак? Всякий бездельник из дворни был прекрасно осведомлен об этом, прослужив в замке пару недель. — Принц задержал взгляд на Арно, задумчиво полуоткрыв рот. — Пожалуй, я возьмусь доказать. Милорд, девять лет назад зеленый клан посредничал в переговорах с Анхардом. Для заключения мира ты приехал в Торнор и привез с собой сыновей. Тер был постарше и оставался около тебя, а нам с Арно было скучно среди взрослых. Как-то утром мы сбежали во двор, повздорили из-за пустяка (может, Арно даже вспомнит причину ссоры) и крепко подрались. В зал мы вернулись, перепачканные в навозе с головы до ног. А победа в той драке досталась твоему сыну.

Райк улыбнулся, припомнив эту историю. Сражение разыгралось у конюшен, он как раз заступил в караул, и сам разнимал забияк.

— Все было так, как он говорит? — Сиронен неотрывно смотрел на сына.

— Да, милорд, — подтвердил Арно.

— Тогда я могу тебе верить. — Старый воин попробовал пальцем лезвие меча, поднялся и вложил оружие в ножны. Потом возвратил Эррелу перстень с рубином и снова сел. — Вина! — приказал он. Арно нырнул за отцовское кресло и вернулся из глубины комнаты с двумя серебряными кубками. Один подал отцу, другой — Эррелу. Сиронен поднял чарку. — Приветствую тебя, повелитель Торнора.

— Милорд не обрадован нашей встречей? — заметил Эррел.

— О, я рад видеть тебя в живых. Но ты загадочно исчез месяц назад и внезапно объявился в странном виде и в компании фигляров. — Сиронен скривился, будто уксуса глотнул.

— Я волен быть там, где пожелаю. А моих друзей позволь представить. Райк — без него я не сумел бы бежать из Торнора, попросту погиб в плену. — Райк отвесил поклон. — Это Ван. Он придумал способ одолеть Кола Истра.

Старый лорд слушал с сумрачным видом. Перевел взгляд на Вана. Угол рта на изуродованной щеке подергивался.

— Таким молодцам тоже нужно поднести. Подай-ка.

Арно наполнил еще два кубка. Он тяготился ролью пажа, видно, прислуживать казалось ему недостойным, но особенно этого не показывал. Райк не стал пить вино. Ему показалось, возле стены стоит что-то вроде табурета. Темнота не обманула его глаз. Он принес табурет и предложил Эррелу.

— Спасибо.

Дряхлый пес поднял голову, ворчливо зевнул и свернулся поплотнее, возвращаясь к своим снам. То, как Сиронен смотрит на собаку, можно было назвать нежностью. Чувство впервые выглянуло из-под маски суровости на лице старика, но лишь промелькнуло.

— После гибели моего сына, — даже голос Сиронена не дрогнул, — я немало размышлял о том, как прихлопнуть негодяя южанина. Ничего реально осуществимого так и не пришло в голову. Он все время отсиживается под защитой крепостных стен. Известно, что у него три сотни людей, умелые солдаты, испытанные в боях. Под моим началом четыре сотни, но что толку. Воины не любят долбить каменные стены, они могут показать себя в открытом поле. Вы что, знаете, как выманить негодяя из замка?

— Нет. Мы откроем ворота перед войсками. Танцоры, выступавшие сегодня, отправятся в Торнор, а ты, милорд, — к замку Облаков. Возьмешь его (никто не должен ускользнуть при штурме, а пленные — надежно заперты), потом двинешься на Торнор. В назначенное время шири отворят ворота и впустят твоих людей.

— Кол держит в замке Облаков сотню воинов, — заметил Арно.

— Вы куда сильнее, — вставил Ван.

— Если кто-то сумеет удрать, то…

— Надо позаботиться, чтобы этого не случилось, — прервал Сиронен с многозначительным смешком. — Посильная задача для хороших солдат. Затея мне нравится. Такой план мог выдумать Тер. Сколько дней нужно, чтобы вы были готовы встретить мою армию?

— Восемь, — ответил Эррел.

— Один день потребуется мне. Я соберу на совет своих командиров.

Из глубины холодных коридоров до Райка долетали женские голоса и смех. Он вспомнил сестру и почувствовал, как сдавило горло. Их ожидает скорая встреча.

— Возьмите нужное вам вооружение.

— Полагаю, не потребуется. Я иду в Торнор с танцорами, Райк остается в твоем войске. Он славный боец, а я — охотник. Лук — мое оружие.

— Ты серьезно рискуешь.

— Не слишком, — Эррел взялся за остатки своих кудрей. — Кол знал своего пленника-шута. К нему явится другой Эррел — танцор с юга с медными волосами.

Райк не пошел на военный совет. Там было вполне достаточно Эррела. Вернувшийся принц сообщил, что план одобрен.

— Вот и отлично, — буркнула Маранта. — Не слишком гостеприимное местечко этот замок.

— Торнор тебе понравится еще меньше, — сказала Норрес.

Соррен встряхнула головой и подобрала волосы.

— Так когда мы трогаемся?

Вечером Эррел пошел делать новые наконечники для своих стрел. Под недоверчивым взглядом замкового кузнеца принц сам отковал прочные острия и оснастил ими стрелы. Ширас уезжал на следующий день. Пасмурное утро выдалось холодным. Путники облачились в меха. Их провожал Райк, Сиронен и его командиры. Эррел отдал Райку на сохранение свой лук и колчан. Они обнялись, прижавшись щека к щеке.

— Восемь дней, — выдохнул принц в самое ухо Райка.

— Мы придем.

Подошла Соррен. Зарделась и обхватила за плечи.

— До встречи.

Хадрилу не терпелось вставить фразу, но он благоразумно придержал свой длинный язык. Норрес, надувшись, стояла у лошадей. Сиронен обнял Эррела и кивнул остальным. По сигналу лорда стражники распахнули тяжелые ворота. Всадники тронулись. Некоторое время они были видны в проеме главных ворот, а потом растворились во мгле.

Войско Сиронена готовилось выступать. Внутренний двор заполняли запряженные повозки и верховые кони. Повсюду сновали люди. Запахи лошадиного пота, колесной мази и горячего железа мешались между собой и наполняли замок. Его белая громада сияла под солнцем. Перед дорогой Райк подкрепился куском хлеба, пахнущего маком. В животе все равно урчало. Непривычно было сознавать, что Эррела нет рядом. Сиронена и его командиров Райк сторонился. Зато у него снова был меч, восхитительный клинок тезеранской стали. Такого оружия в Торноре он не имел. Райк отправился искать Ториба. Он успел привязаться к болтливому толстяку, который совершенно неожиданно оказался помощником третьего командира.

— Хо! — Ториб обрадовался приятелю. Он наблюдал за погрузкой. — Готов в дорогу?

— Готов.

— А где же твой конь?

Серый ожидал в стойле. Конюхи Сиронена хорошо заботились о мерине. Его вычищенная шкура лоснилась. На обработанных копытах стояли новые подковы. Райк взнуздал и оседлал Серого. Во дворе его нагнал грум с мешком то ли овса, то ли ячменя. Конь оживился. Райк дернул повод.

— Не балуй. Итак растолстел на конюшне.

В углу двора, обо всем позабыв, целовалась девушка с молодым солдатом. Их жаркие объятия совсем не трогали сердце Райка.

Выступили в полдень. Сиронен выслал вперед отряд легкой конницы. Авангард получил приказ загнать по домам фермеров, пастухов и дровосеков — всех, кто попадется на дороге к замку Облаков.

— А если им встретятся не только поселяне? — поинтересовался Райк у Ториба, ехавшего рядом.

Толстяк выразительно чиркнул пальцем по горлу.

— Слухи о походе не должны опередить нас.

Дорога поднималась из долины. Теперь ее обступали скалы в пятнах бледно-зеленого мха. Впереди, на повороте, мелькнул Сиронен на рослом черном коне.

На горной тропе не было места для ночлега четырех сотен людей. В сумерках по колонне передали приказ: спешиться и идти дальше. Скоро вступили в полосу тумана. Райк согревался дыханием Серого. Спереди прокричали предупреждение: подъем становится круче. В стороне заорал горный кот, встревожив лошадей. Ториб оступился и угодил под задние копыта своего коня.

— Не сильно помяло? — встревоженно крикнул Райк.

Ториб выругался и тяжело поднялся с сердитым бурчанием.

К середине следующего дня войско вышло в степь. Поставили лагерь. Разводить огонь не резрешалось. Их никак не могли увидеть от замка Облаков, но Сиронен строго следил за скрытностью движения. Прискакал авангардный отряд. Лошади резвились на приволье после долгой дороги по горным теснинам. Покормив Серого, Райк устроился поспать. Проснувшись, первым делом почувствовал боль в ногах. Усталость не прошла, хотя он предусмотрительно стянул сапоги перед сном.

Под замок Облаков Сиронен пришел ночью. Райк уже притерпелся к верховой езде в темноте. Остановок почти не делали. Их предводитель щадил только лошадей. Только ради них он позволял редкие недолгие привалы. Наконец на северо-востоке в темноте ночного неба проступила еще более черная громада, похожая на скопление скал, — замок. Ториб погнал коня вперед — узнать, как действовать дальше.

— Разворачиваемся в цепь и продолжаем движение. Велено еще держать языки за зубами. Наше направление — на запад, — выложил толстяк по возвращении.

Пустынная и безмолвная степь лежала под копытами коней. Зашла луна. Ничто не нарушало вселенский покой. Близился рассвет. Серый вздыхал под седоком. Бедняге досталось больше моего, Райк тоже вздохнул и уловил хорошо знакомый запах. Где-то в темноте была заблудившаяся овечья отара. Райк вспомнил вкус жареного барашка и усмехнулся, проглотив слюну.

Замок остался в стороне, а небо понемногу светлело. Уже различались силуэты соседей по цепи. Становился понятным замысел Сиронена. Войска обтекали крепость широким полукольцом, отрезая от дорог и степи. Пути для гонцов к Колу были перекрыты. Серый поднял цесарку, она вылетела прямо из-под копыт. Испуганный конь взвился. Усталый Райк едва удержался в седле.

Армия Сиронена неторопливо завершала окружение. С фланга скакали курьеры. Наконец скомандовали спешиться. Лошадиные спины освободились от груза седоков, люди с радостью ступили на земную твердь. Вдали возвышался замок. Кое-где на стенах виднелись огоньки факелов. Они были неподвижны. Никаких признаков тревоги. Райк достал флягу из седельной сумки. Вкус воды он ощутил после нескольких глотков, чувствительность не сразу вернулась к пересохшему горлу.

— На коней.

Крик ожег Райка. Только взлетев на Серого, он осознал смысл команды и послал коня вперед. Живот свело. Райк не смотрел по сторонам. Видел только скачущего рядом Ториба, его ухмылку и волосы, раздуваемые ветром. Переброшенный за спину щит напоминал о себе на каждом лошадином скачке. Он всегда мешал Райку, стесняя движения. Под стенами щит не будет обузой, у Кола могут найтись лихие лучники. А может, и нет, ведь они южане. Райк пригнулся к лошадиной гриве. Камешек из-под копыт саданул по щеке. Райк схватился за лицо. Увидел кровь на перчатке, первую каплю в этой битве. Неразрывная конная цепь скакала на крепость. Ее защитники метались по стенам. Теперь огни факелов мелькали, появлялись и исчезали. Конный строй становился плотнее, кольцо стягивалось под стук множества копыт. Люди Сиронена атаковали молча. Поверх голов всадников на стены летели стрелы. Лучники замка Пел спешили за своими товарищами.

— Спешиться!

Райк вытащил меч, услышал жужжащий звук и понял — его щит больше не обуза. Южане успели кое-чему научиться. В кожу щита ударила стрела, потом еще одна. Послышались редкие глухие удары — таран. Солдаты Сиронена привезли его с собой, притащили по скалистым тропам и перевалам? Нет, такое попросту невозможно. Наверное, таран соорудили в степном лагере, пока он спал.

— Держи!

Райк дернулся, закрываясь руками. На него, больно ударив по ладоням, свалился конец длинной деревянной лестницы. Он увидел, как люди с такими же лестницами бегут впереди.

Под стенами лестницы вздымались в небо и падали на каменные зубцы. Атакующие кряхтели от натуги, будто на тяжелой работе.

— Пожелай мне удачи! — крикнул ухмыляющийся Ториб. — Их всего сотня, на всех может не хватить.

Он полез по ступенькам. Райк удерживал нижний конец лестницы. Мимо него наверх лезли люди: карабкались, ползли, почти взбегали. Стрелы больше не досаждали нападающим. Райк с облегчением опустил руку со щитом. Все-таки это большая обуза. Кто-то подтолкнул его вперед, и он ухватился за перекладину. Оказавшись наверху, увидел орущего бородача и копье в его руках. Райк понял, что именно его избрал своей целью южанин. Крик терялся в шуме боя, казалось, чернобородый разинул рот от удивления. Он не достал Райка копьем и, получив удар мечом плашмя, покатился куда-то в сторону. Громовой вопль раздался у ворот, буханье тарана прекратилось. Теперь щит снова понадобился — в атакующих могли угодить стрелы лучников Сиронена. Ему передалось всеобщее возбуждение, и он помчался вперед. Меч Райка безостановочно вертелся, сливаясь в широкий блестящий полукруг и делая своего владельца неуязвимым. Внизу, во дворе, орал сражающийся Ториб. Райк усмехнулся. Где-то рядом должна была быть лестница, ведущая во двор.

Южане бились с ожесточением дьяволов, но этого было мало, чтобы возместить недостаток людей. Пленных собрали у наружной стены и по приказу Сиронена заковали в цепи. Райк с разрешения стражи осмотрел узников, не встретил никого из своих знакомцев и был очень этому рад. При штурме он не получил ни царапинки. Просто смертельно устал и почувствовал это, едва сошла горячка боя. Руки поднять не мог. Неугомонному Торибу досталось мечом по голове. К счастью, удар пришелся вскользь, меч только рассек и ободрал кожу.

— Кровь била, как из свиньи, — сообщил Ториб публике. — После этого меня запросто могли убить. Ничего перед собой не вижу, кровь глаза застилает…

— И ты, незрячий, несешься прямиком в женские покои, — захохотали слушатели.

— Я нашел их по запаху.

— Дамы готовятся к встрече с нами?

— Дрожат от нетерпения, — порадовал публику толстяк. — Они целый месяц видели одних южан. — Ториб хотел почесать голову, задел окровавленную повязку и отдернул руку. — Я вам так скажу — с тем, кто женщину не веселит, у нее одни слезы.

Шутку оценили. Раскаты хохота мешались с карканьем воронья, слетавшегося на богатую поживу. Победители бродили по замку в поисках трофеев, вина и женщин. Кое-кто, вкусив плоды победы, уже валялся на скамьях и под столами. Воздух в зале состоял из тошнотворной смеси запахов вина и крови. Райка мутило.

— Ториб, я скоро вернусь.

— Смотри не потеряйся.

Райк улыбнулся и поспешил убраться из замка. Повод был — найти Серого. С этим он опоздал. Кто-то уже распорядился собрать лошадей под восточной стеной. Убитых сложили в сторонке и укрыли плащами, защищая от ворон. Райк приветливо потрепал Серого, убедился, что лук Эррела на месте и содержимое седельных сумок в целости. Пыль, поднятая сотнями всадников, улеглась. На стенах болтались знамена Кола Истра. Люди Сиронена до них еще не добрались. Первые трофеи были приторочены к седлам: круглые шлемы южан и короткие мечи; другой добычи не было. Видно, лорд замка Пел был крут с мародерами. Конечно, в женских покоях сегодня будут и крики, и слезы, но этого даже Сиронену не запретить.

Райк пошел к воротам.

В пространстве между стенами лучники собирали стрелы. Окруженный командирами, стоял лорд-победитель. Райк вздохнул… И поперхнулся. Тяжелый дух теплой человеческой крови… Он не мог его вдохнуть. И тут услышал хрип умирающего. Но вокруг не было ни раненых, ни лекарей. Какой-то лучник попросил его посторониться, Сиронен пошел прочь в сопровождении свиты… Хрип раздавался из кучи тел. На трупах были кандалы! Райк вспомнил усмешку Сиронена в мрачной комнате замка Пел. Старик вовсе не собирался стеречь пленников. Каждый солдат нужен ему в сражении за Торнор. У Райка кружилась голова, его бил озноб. Он сам сейчас лежал в цепях у замковой стены, ведь так и вправду с ним было.

Нет, нет, это замок Облаков. Он не в Торноре, он среди победителей.

Мертвые глаза смотрели на него. Райк в холодном поту содрогался от ужаса и приступов рвоты. Бросился за ворота и, лишившись сил, упал, ободрав лицо о колючий кустарник. Лошади косились, не переставая жевать.

Шесть ночей спустя Райк очутился под стенами Торнора.

Лежал в грязной луже, мокрый и измученный, с ломотой в спине.

Пальцы проверили лук и колчан за спиной — оружие удалось сохранить сухим. Лунный диск в три четверти висел над головой, за спиной стояли в ожидании конники Сиронена. Временами ему слышалось их незримое присутствие. Тогда Райк замирал и убеждался, что в ушах звенит тишина и ничего больше. Он был один возле Торнора. Четыре сотни на лошадях не могли проявить себя случайным словом, кашлем или лязгом упряжи. Войско ожидало на безопасном расстоянии.

Райк сориентировался, представив расположение ворот. Западные он мог сейчас потрогать. Напротив — восточные, справа за углом — главные. За ними двое внутренних. Решетка. Еще и башенная дверь, тоже серьезная преграда. На все это шесть человек. Что они успеют сделать, оставаясь незамеченными? Райк рискнул приподняться, разминая мышцы, и в безумной надежде надавил на створку ворот. Заперты. Он снова скорчился в грязи.

Внутри что-то звякнуло. Словно стражник зацепил алебардой камни стены. Все смолкло…

Райк уже закоченел, когда между створками появилась щель. В нее высунулась голова Эррела. Принц махал головой, приглашая внутрь. Райк вскочил и поскользнулся сгоряча. Эррел подхватил его, втащил за ворота и втолкнул в будку стражи. Тесное помещение пропахло вином и кожами. Райка распирало от радости. Он шесть дней напролет (два дня в замке Облаков и четыре в пути) только и думал о своем принце. Видел его и убитым, и посаженным под замок… А теперь сжимал живого и здорового в своих объятиях. Щеки Эррела поросли колючей щетиной, он отпустил бороду, довершив маскарад.

— Все в порядке? — срывающимся шепотом спросил Райк.

— Ага. Танцевали вчера и позавчера. Кажется, ему понравилось.

Говорить «он», не называя имени, можно было только об одном человеке в Торноре.

— Будь он проклят. — Райк привык к темноте и огляделся. На полу белели обглоданные кости, в углу громоздились бесчувственные тела двух солдат. — Покойники?

— Нет, оглушенные. Лук с тобой? — Райк отдал оружие, сбереженное в неприкосновенности. — Вот спасибо. Сиронен взял замок Облаков. Верно?

— Да.

Эррел, конечно, ждал подробностей, но сейчас было не время рассказывать.

— Потом поговорим. — Принц все понимал и сам. — Идем к главным воротам. Помнишь, как действует механизм решетки?

— Да, — ответил Райк.

Чувствовал удивление Эррела его сухостью и ничего не мог с собой поделать. Он вернулся, и ему нужно время, чтобы осмыслить это. Райк погладил дерево стены. Они еще поговорят потом.

Приложив палец к губам, Эррел вывел его наружу. В пространстве между внутренней и наружной стенами лунный свет не достигал земли. Темнота пахла навозом. Отрывисто залаяла собака. Райк вздрогнул, замер и резко отшатнулся. Тускло блеснул кинжал, и железная рука сдавила горло.

— Это мы, — шепнул Эррел.

— Прошу прощения, — прогудел голос Вана, и кинжал исчез. Райк повертел освобожденной шеей. — Вы точны. Войско здесь?

— Стоит снаружи.

— Боковые ворота открыты. Очередь за решеткой. Маранта.

Из темноты возникла смуглая рука. Райк услышал почти беззвучный смех и закусил губу. На посту у главных ворот всегда несли караул четверо. Он знал проворство и умение Маранты, но неужто ей по силам одолеть четверых? Эррел тронул за плечо.

— Смотри.

Маранта появилась в полосе лунного света в своих широченных штанах, которые поначалу казались юбкой. Она шла, будто по двору в Ваниме, к темной, со щелями вместо окон комнате стражи. Приблизилась к толстой, с железными накладками двери и постучала.

— Привет. — Окно приоткрылось. — Мне не спится. Хочется поболтать, а товарищи мои храпят. Можно посидеть у вас? — Она кокетливо отбросила тяжелые волосы. — Вот вино. — В руке появился объемистый мех.

Дверь отворилась, выглянули двое. Маранта отступила на шаг и стояла, чуть покачиваясь. Стражники вышли втроем. Один взял вино, а его приятели подхватили под руки красотку.

— Й-а-а, — крикнул Ван.

Как волки, вынырнули из темноты Норрес, Соррен и Хадрил. Пальцы Маранты сомкнулись на глотке стражника. С другими разделались Норрес и Соррен. Хадрил вбежал в караульную.

— Пошли, — скомандовал Ван и своим кошачьим шагом помчался к двери.

Райк бежал следом. Они увидели бледного и растерянного Хадрила со следами крови на лице. За спиной юноши на скамье лежал, скорчившись, четвертый стражник.

— Ранен?

Хадрил отрицательно мотнул головой.

— Ты убил его?

— Я был вынужден…

— Теперь ты почувствуешь, что это такое. — Ван хлопнул его по щеке. — Ладно, возьми себя в руки.

— Что там у вас стряслось? — закричали со стены. По голосу это был Хельд.

А кому достался мой отряд? Скорее всего Варго… Размышления Райка прервала Соррен. Она захлопнула за собой дверь и задвинула массивную щеколду.

— Поторопись, — Эррел подтолкнул его к лестнице.

На первой же ступеньке он разорвал о гвоздь перчатку и стал подниматься, механически перебирая руками. Глянул вниз и увидел мертвеца на скамье. Рядом на полу валялся слетевший шлем. Голова запрокинулась. Бескровное лицо обратилось на Райка. Оно было белое, как парное молоко. В глазах остался предсмертный ужас, во рту умер неродившийся крик. Кинжал пронзил шею чуть выше ворота кольчуги. Райка качнуло. Он покрепче вцепился в перекладину. На лестнице не стоило задерживаться. Поднявшись к механизму решетки, он не сразу сообразил, что делать. Зачем-то ощупал блоки. Наконец добрался до ворота и навалился всем телом. Колесо заскрипело и не тронулось с места. Где-то был стопор, который фиксировал решетку.

Снизу неслись крики и собачий лай. Они казались совсем близкими, словно кричали в караульной.

— Быстрее.

Вот этот окрик был точно оттуда. Стопор отыскался. Райк освободил колесо и с натугой повернул.

В люке появилась голова, кто-то взбирался по лестнице.

— Чего ты ждешь!

Соррен! Они дружно налегли на ворот. Решетка поднималась с грохотом, способным разбудить всех мертвецов в округе. Только остановившись, они услышали удары тарана во внешние ворота, треск дерева и гул металла, падающего на камни. Железные скобы лопались и вылетали из дубовых досок. Запоры поддались…

По упавшим воротам бежали воины Сиронена.

 

Глава XV

Началась резня.

Южане были смяты и отброшены в казармы. Беспощадный Сиронен приказал поджечь здание. Запылало все, что могло гореть. Балки и части кровли обрушивались на людей, как челюсти исполинского капкана. Стены раскалились. Казармы превратились в чудовищную печь. Опасаясь за соседние строения, старый лорд держал наготове людей с ведрами.

В конюшне бесновались перепуганные лошади. На стенах добивали тех, кто в момент атаки стоял в карауле. Спустившись в комнату стражи, Райк и Соррен увидели следы настоящего побоища. Их друзья исчезли. Райк ухватил за руку рванувшуюся к выходу Соррен.

— Постой. — Среди бездыханных тел он не сразу нашел меч.

За дверью они наткнулись на раненого. Человек лежал, зажимая живот. Сквозь пальцы сочилась кровь, глаза закатились от боли. Райк перешагнул дергающиеся ноги. Соррен задержалась. Он увидел, как поднялась ее рука для избавительного удара, и отвернулся. От едкого дыма пожара навернулись слезы. У входа в большой зал мелькало знамя Сиронена. Повсюду валялись стрелы.

— Пойдем, — сказал он, не оборачиваясь.

Воин с трезубцем на груди бежал, ведя в поводу лошадей. У одной был рассечен бок. Простоволосая женщина в сером платье стремилась спастись из стен Торнора. Посреди двора продолжалась схватка. Кто из сражающихся люди Сиронена — было не разобрать. Крики со всех сторон сливались в истошный непрекращающийся вопль.

У входа в башню Райк увидел знакомую фигуру и тоже закричал. Хельд бежал, не оглядываясь. Судя по прыти, он даже не был ранен. Ничего, не уйдет.

Лязг скрестившихся мечей раздался за спиной. Соррен отражала нападение невесть откуда взявшегося южанина. Он держал оружие двумя руками. По ухватке Райк узнал Эфрема. Кольчуга на нем болталась и звенела. Соррен без труда отражала мощный, но бестолковый натиск, изматывая противника. Эфрем нацелился в голову, и его меч едва не коснулся волос. Тело Соррен вытянулось, как летящая стрела. Острие клинка пробило кольчугу у самого сердца. Эфрем упал. Соррен выдернула меч, наступив на поверженного врага.

Знамя все еще колыхалось у дверей зала. Райк указал туда, и Соррен побежала за ним.

Гулом, мельканием мечей, топоров и летящими дротиками встретил их зал, превратившийся в поле боя. От звона стали заложило уши. Здесь пахло большой кровью. Райк не хотел ввязываться в бойню. Он вовремя заметил замах и увернулся. Топор рассек воздух. Меч Райка взвился прежде, чем его владелец этого захотел. Лезвие погружалось в живую плоть. Раненый взвыл. К Райку бросился еще один черно-красный воин Кола Истра. Его встретил сверкающий круг вертящегося меча. Райк пошире расставил ноги и занял позицию. Здесь он встретит любого врага, а если надо, умрет, не сходя с места. Он в Торноре и не уйдет отсюда.

Густой голос за спиной произнес:

— Где Кол Истр?

Вот до кого нужно добраться. Рассчитаться с Колом. Избавить землю от него, его приспешников и их потомков. Райк оскалился.

— Он в сторожевой башне.

— Как попасть туда?

— Направо, в углу двора.

Солдаты Сиронена уже наверняка очистили его и преграждали единственный выход из башни. Колу оставалось метаться в восьмиугольной комнате. Он попался, как крыса.

— Уходим отсюда, — Ван кивнул.

Они отступали спина к спине, когда снаружи с шумом, от которого мог рухнуть потолок, в зал толпой ворвались черно-красные. Эти думали не о спасении собственной жизни. Увидели среди сражающихся Сиронена и прорубали дорогу к нему. Впереди — Кол Истр. За его спиной орудовал копьем Хельд. Райку выпал случай. Рванувшись вперед, он успел заметить, что Ван падает. Пробиваться к Колу, бросив шири, Райк не мог. Не мог и посреди отчаянной рубки найти Вана на полу. Нанося и отражая удары, он ощутил под ногами что-то мягкое. Лишь бы это был не Ван. Райк задыхался, ловя воздух ртом. Меч потяжелел, и он держал его двумя руками. В голове звенело. Происходящее все больше казалось сном. Только бы лечь и закрыть глаза, и не чувствовать больше запах крови…

Это его кровь! Он ранен в бок. От боли Райк вскинулся. Кол был совсем недалеко. Сиронен скрипучим голосом выкрикивал команды.

— Прочь с дороги, — взревел Райк.

Он должен был встретить врага лицом к лицу. У солдата перед ним подогнулись колени, Хельд достал его копьем. В то же мгновение Пес Кола взмахнул рукой, будто наткнувшись на стену. В груди у него торчала стрела. Хельд не успел упасть, когда рядом был поражен еще один воин. Оглянувшись, Райк увидел Эррела. Принц стоял на столе и вновь натягивал лук. Загудела тетива — рухнул южанин. Он и его товарищи были легкими целями для охотника. Стрелок не знал промаха. В зале стало так тихо, что Райк услышал, как бурлит у замковых стен весенний Руриан.

Кол пытался разглядеть в полутьме зала неумолимого посланника судьбы. Его губы шевельнулись… Стрела вонзилась в живот, другая пробила шею. Судорога пробежала по лицу и застыла гримасой боли. Кровь струилась по кольчуге Кола. Он упал.

Ван, сидя на полу, рвал на себе одежду, чтобы добраться до раны на бедре. Он получил удар копьем. Рассеченный бок Райка давал о себе знать. Тряпица, приложенная к ране, немного унимала кровь, но не боль. Кружилась голова.

— Помоги! — Ван пытался встать.

— Дождемся лекарей.

Ван упал, выругался и сделал новую попытку подняться.

— Я плохой тебе помощник. Тоже ранен.

— Так хотя бы подай копье.

Чего ему неймется, досадовал Райк. Голова была готова лопнуть от криков Сиронена. Что-то там неладно в конюшнях. Может, они загорелись, а лошадей не успели вывести? Райка клонило к полу, прямо на тела убитых. Он каждый раз успевал спохватиться и выпрямить спину. В зал проник первый солнечный луч и пополз по блеклым гобеленам.

К ним, обходя трупы, приближалась Маранта. Она принесла воду и напоила Вана. Подошла к Райку; руки, протягивающие флягу, были забрызганы кровью.

— Тебя ранили? — спросил Ван.

— Нет. Сиди спокойно. — Маранта повернулась к мужу и тронула его лоб.

— А другие наши?

— Невредимы.

Ван со вздохом накрыл ладонь жены своей рукой.

Толстый благодушный лекарь заставил Райка задрать кольчугу и рубаху.

— Ничего страшного. Ну-ка, выпей. — В руке Райка оказалась фляга. Он проглотил смесь вина с медом. — Молодец. Если будет поташнивать, не бойся.

Поврежденный бок обдало холодом.

— Что это?

— Целительная мазь. Другую руку подними повыше… — Полоса льняной ткани обматывала грудь. — Все, можешь опустить руки. — Лекарь повернулся к Вану. — Что с тобой приключилось? — Он цокал языком и разводил руками, похожий на черного с серебром жука, выпускающего крылья. Райку стало смешно.

Наверное, этим повадкам врачеватель долго учился у своих наставников. Лекарь прищелкивал и цокал, пока хлопотал над раной и мыл горячей водой ногу Вана. Пострадавший плотно сжимал губы, не издавая ни звука. Маранта гладила его по голове.

— Милосердный удар, — заключил толстяк, окончив труды. — Нога еще послужит. Тебе повезло.

— Я танцор.

— Может, и танцевать сможешь со временем. Если дашь ране хорошенько затянуться и не примешься с завтрашнего дня скакать на больной ноге. Ей нужен полный покой, иначе рана загноится. Тебе тоже, ты потерял много крови.

— Он получит покой, — сказала Маранта. — Я привяжу его, если потребуется.

Райк поднялся. Мазь утоляла боль. Края раны чесались под повязкой. Он огляделся, поднял свой меч и вложил его в ножны.

— Увидимся позже.

— Мы будем здесь, — ответила Маранта.

Ван молчал. Он был бледен, дышал учащенно. Райк побрел прочь.

Дымились развалины казарм. Над замком кружились вороны. У остатков пожарища заливали угли. Ведра с водой передавали по цепочке от колодца. Порыв ветра обдал Райка тошнотворным запахом горелого мяса. Он подошел к лестнице перед входом в башню. На нижней ступеньке сидели два солдата с серебряными трезубцами на груди.

— Постой. Сюда нет хода.

— Я что, похож на грабителя?

— Извини. Так приказал лорд.

Какой лорд? Сиронен или Эррел? Райк не стал спрашивать у охраны. Уговаривать, чтобы они его пропустили, тоже не стоило. Какое дело солдатам до его желания непременно побывать в башне. В кожаной куртке становилось жарко. Возле замковых покоев для гостей он стащил ее с себя. Меч, болтавшийся на боку, тоже больше не потребуется. Райк отцепил его и прислонил к стене. Ему почудился плач за окном. У входа в покои не было охраны, и он вошел.

Под ногой что-то хрустнуло. Вещица на полу блестела в полутьме освещения. Он нагнулся и подобрал. В ладони лежала брошь-цветок, похоже, серебряная. Райк перевернул ладонь.

Здесь нечего было охранять, покои подверглись разграблению. Сапоги победителей смешали с грязью куски шелка и бархата, содранные откуда-то и брошенные по дороге. Их голоса слышались в глубине апартаментов. Ближайшая дверь висела, сорванная с петель. За ней на растерзанной постели с обрывками полога сидела женщина. Платье на ней было разорвано на груди, волосы растрепаны. Она повернула к вошедшему распухшее от слез лицо с красными, но уже сухими глазами. В голове у Райка загудело, он судорожно глотнул.

— Я не сделаю зла, не бойся. — Женщина смотрела невидящим взглядом. — Я ищу свою сестру, Бик. — Она словно не понимала. — Бик!

— Четвертая дверь, — сказала женщина, облизнув сухие губы.

Райк пошел вдоль стены, считая двери. Из-за третьей доносились то ли рыдания, то ли всхлипы любовных восторгов. За четвертой пахло кровью. В ненавистный запах смерти вплетались ароматы жимолости и жасмина. Посреди всеобщего разгрома на постели лежала Бик, раскинувшись, как во сне, рассыпав волосы по покрывалу. Он не думал, что у нее такие длинные волосы. Если бы Бик встала, концы волос достали бы до колен… Но глаза смотрели мимо Райка, в одну точку. То, что случилось с остальными, было законным правом победителей, а Бик… Наверное, узнали, что она принадлежала Колу.

Выйдя во двор, Райк столкнулся с Эррелом. Не признал его в рыжем чужеземце и пошел своей дорогой.

— Райк, — принц остановил друга, взяв за плечо. — Ты ранен?

— Царапина в боку.

К ним подбежал солдат.

— Мой принц!

— Что случилось?

— В конюшне еще сопротивляются. Милорд Сиронен предлагает их спалить.

— Ни в коем случае! Я сам иду туда. Пойдем. — Эррел подхватил Райка под руку. Принц был перепачкан в саже, левая бровь опалена. На пальце пламенел рубин.

Сиронен расхаживал перед воротами конюшни, сверкая багровым шрамом. Остатки армии Кола забаррикадировались внутри. Толпа солдат вокруг напоминала стаю голодных котов у порога мясника. Некоторые держали факелы и ждали только команды.

— Нет. — Эррел выразительно кивнул Сиронену и подошел к воротам вплотную. — Эй, вы, там, слушайте! Кол Истр мертв. Вся крепость в наших руках. Выходите и сдавайтесь. Тогда останетесь невредимы. Иначе вас придется выкурить.

Двор заворчал. Людям Сиронена хотелось еще одного пожара. Под взглядом Эррела ропот стих. В конюшне спорили. Ветер гонял по двору солому.

— Кто предлагает нам сдаться? — раздался голос Гама.

— Повелитель Торнора.

За воротами началась возня. Осажденные разбирали баррикаду. Во двор вышел Гам в круглом шлеме и в попоне вместо плаща. Борода начальника конницы с одной стороны обгорела.

— Если на меня набросятся, остальные снова завалят выход.

— Бросай оружие, — потребовал Эррел.

Гам разглядывал его.

— Ого, как я погляжу, мы с тобой знакомы, шут.

— Шири.

Старый вояка склонился и положил к ногам Эррела меч и кинжал, потом опустился на колени.

— Встань!

Гам поднялся на своих несуразно кривых ногах лошадника.

— Ты свободен.

Люди Сиронена снова были недовольны.

— Ты отпускаешь нас? — Гам схватил себя за бороду.

— А на что вы годны. Подметать замок? Ворота в той стороне. Ступай и не забудь своих приятелей.

Гам с тоской посмотрел на принца.

— А лошади?

Черно-серебряные возмущенно загалдели. Сиронен усмехнулся. От его смеха мороз по коже продирал. Гам попятился к воротам, из которых уже выходили друг за другом воины, швыряя оружие на землю. Потерянные, они не решались поднять глаза на тех, с кем совсем недавно скрещивали мечи. Победители обступали их со всех сторон.

Мертвых прибрали и похоронили под внешней стеной. Сиронен вывел войско из крепости и стал лагерем в поле. Бивак обустраивали помощники командиров. Сам лорд Пелский оставался в замке вместе со свитой, Эррелом, Райком и шири. Он посоветовал принцу не выпускать за ворота Гама и других уцелевших солдат Кола и объявить их своими пленниками.

— Стоит им выйти из крепости, сгинут без следа. Мои люди не дают спуску, — Сиронен по-волчьи оскалился.

Эррел принял совет не раздумывая. Вооруженные тряпками и ведрами, под охраной, пленники уничтожали последствия ночного боя. Кровожадность не мешала воинам замка Пел действовать расчетливо. С головы поваров и кухонной прислуги не упало ни единого волоска. Как только утих бой, они повылезали из чуланов и мучных ларей целые и невредимые. При виде Эррела исконные торнорцы упали на колени, южане норовили улизнуть и прятали глаза. Принц велел всем без исключения отправляться наводить порядок в кухне и кладовых.

— Эвад, постой-ка, — Эррел задержал в зале мальчика в фартуке. — Ты умеешь ездить верхом? — Поваренок утвердительно кивнул. — Скачи в деревню, сообщи Стеррету о том, что случилось, и накажи завтра быть в замке. Я хочу повидать его.

— Пошли письмо. Сорванец все переврет, — предложил Сиронен.

— Нет, он все сделает, как надо. — Эррел улыбнулся мальчику. Так улыбался своим подданным Атор. За это его и любили, подумал Райк. — Стеррет — его дядя. Справишься?

— Да, милорд, — посланец зарделся от гордости.

— Выбери смирную лошадь, — напутствовал его принц.

Мальчишка неумело поклонился и помчался к выходу из зала.

Эррел, усевшись на скамью, облокотился на стол и зажал лицо в ладонях. Он успел переодеться в чистое. Новый наряд был заметно великоват. Кажется, такая пурпурная туника была у Кола… Райк протер глаза, будто засыпанные песком. Ему не хотелось думать ни о чем.

Служанки поднесли Сиронену кувшин вина. Пили вкруговую. За вином заговорили об оставшемся в Зильском замке гарнизоне южан. Шири слушали, сидя в сторонке, и не вмешивались. Хадрил положил голову на стол, Норрес склонилась на плечо Соррен.

— Прошу прощения, милорд. — Сиронен и Эррел разом повернулись. Говорил Ториб. Его мясистая лапа лежала на плече щуплого мальчика. — Он называет себя сыном Берента Одноглазого. Я подумал, вы захотите его видеть.

Сын Берента запомнился Райку не таким малышом или здорово исхудал. Глядя на паренька в грязных лохмотьях, трудно было ручаться, что это Лер. Только льняные волосы и глаза, как болотные огоньки, остались прежними.

— Подойди, — поманил его Эррел.

Мальчик держался боязливо.

— Я помню тебя, — ободряюще сказал принц. — А ты меня узнал?

— У тебя другие волосы.

— Тебя это и смущало? — Мальчик кивнул. — Напугало сражение?

— Да. Но он сразу отослал меня в кухню, велел залезть в какой-нибудь котел и не высовываться, пока все не утихнет. Я и послушался.

— Ты правильно поступил. Есть хочешь?

— Да, господин.

— Накорми его хорошенько.

Ториб поклонился. Принц прижал к груди наследника Берента.

— Почему ты не в лагере, помощник командира? — спросил Сиронен.

Ториб расплылся в улыбке.

— Толковал с кухарками по части снабжения… обеспечения… — Отвесил еще поклон и заторопился исполнять поручение.

Лер шел рядом деревянной походкой. Куда подевалось прежнее изящество пажа.

Все-таки Кол сохранил ему жизнь. Эррел верно говорил. Теперь знамена завоевателя трепыхались на зубцах стены, как сохнущее белье. Но Бик больше не было. Сознание Райка не могло оторваться от этой мысли, как лягушка от змеиных глаз. Что он скажет матери? Кроме него некому, все равно придется…

Принесли мясо, дымящееся и кипящее. В подносах булькала подлива. Соседи завозились, взялись за кинжалы. Лун, второй командир у Сиронена, размахивал поросячьей ляжкой, пытаясь ее остудить.

— Может, обратимся к клану зеленых, пускай договариваются с засевшими в Зильском замке, — вернулся он к оставленной было теме. Сотрапезники захохотали.

— Никак устал воевать?

— Что ты на это скажешь, лорд? — настырный Лун обратился к Эррелу.

— Это вам решать, а не мне.

— Что-что? — Сиронен оторопел.

Эррел опустил на стол сцепленные руки.

— Я покидаю Торнор.

Офицеры лорда замка Пел поразевали рты и, когда сошел столбняк, многозначительно поглядели друг на друга и своего благодетеля. Черный пес крался к столу, стараясь не выдать своего присутствия в зале.

— Зачем же ты позвал нас сюда? — спросил Арно.

— Чтобы избавить от Кола Истра замок. И вас заодно. С ним не миновать войны. Рано или поздно вы бы все равно столкнулись.

— Но ты повелитель Торнора, — просипел Сиронен.

— Если сам не отступлюсь от этого.

— Ты отдаешь замок? Кому? — Арно не скрывал интереса.

Соррен слегка повернула голову. Эррел вертел на пальце рубин.

— Я не единственный ребенок Атора.

— Что с того? — хмыкнул Сиронен. — Атор, как всякий мужчина, мог иметь хоть дюжину детей.

Райк мгновенно вспотел. Каждая жилка в теле дрожала от напряжения.

— Это было дитя, рожденное повелевать, сражаться, властвовать. Так, как я не сумею, — он умолк.

— Кто? — выдохнул Арно.

Эррел повернулся к шири. Кровь отхлынула от лица Соррен, сидевшей неестественно прямо. Рядом каменела Норрес.

— Сестра, ты примешь Торнор?

Соррен кивнула. Эррел перегнулся через стол. Рубиновый перстень перелетел из ладони в ладонь.

Командиры Сиронена крякнули так, что на кухне из рук прислуги попадали кастрюли. Арно вскочил, как ужаленный, забыв свою церемонность.

— Женщина не может владеть замком! — запальчиво выкрикнул он и подбоченился.

— Ты видел меня в бою? — Соррен разглядывала юношу, склонив голову набок.

— Волки и собаки тоже умеют огрызаться. Владеть оружием и владеть замком — разные вещи.

Это резонно, подумал Райк. У Соррен на руке, сжимавшей кольцо, побелели костяшки пальцев.

— Я была посланцем, членом зеленого клана. Спросите моего брата, он скажет. — Эррел кивнул. — Юнец, ты оскорбляешь меня, а зеленые этого не прощают.

Лун закусил губу.

— Женское дело — рожать сыновей мужчинам! — взвизгнул Арно и впрямь по-мальчишески. — Им не дано управлять и командовать.

Соррен поднялась, сверкнув потемневшими глазами.

— За эти слова, щенок, я прибью твои уши к голове.

Вышла из-за стола и шагнула к обидчику.

Арно, поняв, что с ним не шутят, взялся за свой длинный кинжал. Противники сошлись и закружились. Стук каблуков отмечал выпады. Безоружная Соррен стерегла каждое движение Арно. Тот излишне крепко стискивал бронзовую рукоять. Скованность лишала его действия быстроты. Уклонившись от очередной атаки, Соррен очутилась за спиной четвертого командира. Он резко повернулся и увидел веселый танец — женщина потешалась над сыном Сиронена. Ван захрюкал в кулак. Соррен демонстрировала противнику пустые ладони — смотри, я и так тебя одолею. Он бросился вперед сломя голову, соперница опять увильнула. Дальнейшее Райк мог предсказать заранее. Ноги Арно взлетели от подсечки, и он грянулся на спину. Соррен прыгнула на грудь, коленом прижала врага к полу и вывернула руку, сжимавшую кинжал. Оружие выпало со звоном и тут же оказалось в руке Соррен. Другой рукой она, дернув за волосы, запрокинула голову беспомощного Арно. Он извивался, пальцы скребли камни пола, ноги судорожно дергались. Когда Соррен вернула ему свободу, несчастный Арно еще долго катался по полу, ловя воздух открытым ртом. Девушка вернулась за стол как ни в чем не бывало.

— Торнор мой, — сказала она, переводя дух, и надела рубин на большой палец левой руки.

На следующий день в замок явился Стеррет, такой же, как всегда, с неизменным посохом. Тут до Райка дошло, как недавно они с Эррелом готовили побег. Всего-навсего полтора месяца миновало. Из зимы они успели попасть в лето, странствовали и жили в чужой земле. Вернувшись, застали конец зимы, а весну встретили в Торноре. Птицы вили гнезда на карнизах, кони в лугах скакали, как жеребята… Об этом Райк мечтал в Ваниме.

Со Стерретом они встретились, когда стражник задержал лошадь старосты возле поваленных ворот. Поздоровались, словно расстались вчера. Наверное, Эвад рассказал дяде о его возвращении.

— Привет тебе от матери.

— Она не хворает?

— Вполне здорова. — Стеррет с сокрушенным видом рассматривал законченные руины казарм. Верно, прикидывал расход леса на ремонт. — Как принц?

— Он ждет тебя. — Райк, распахнув ворот рубахи, махнул в направлении зала. — Там.

Райк решил не говорить старосте о том, что Эррел ему больше не господин. Молча шел, умеряя шаг, чтобы хромой не отставал.

Принц и Соррен сидели на скамье. На стене над ними висела алебарда с лезвием в виде головы дракона. Стеррет склонился в поклоне, выпрямился, с любовью глядя на Эррела.

— Госпожа моя, — с подчеркнутой почтительностью сказал принц. — Позволь представить тебе торнорского старосту.

Соррен поднялся. Райк не стал развлекаться замешательством Стеррета. Не дожидаясь, пока огорошенный старик поймет что к чему, он ушел во двор.

Сидя на солнышке, слушал Гама, костерившего грумов. Скоро Гам и его приятели будут щеголять в цветах Торнора с восьмиконечной звездой на груди. Все началось с предложения Сиронена оставить часть своих людей для охраны.

— Ториб готов принять командование над гарнизоном, пока ты не назначишь кого-то другого, — говорил он, представляя Соррен своего помощника командира.

Новая владелица замка, поглядев на масляную улыбающуюся рожу Ториба, вдруг спросила:

— А где тот старик, конюший Кола? Он еще здесь?

Ториб обиделся, что Соррен готова дать службу южанину, а она сказала:

— Эти люди служат за деньги, им безразлично, кто их господин, Кол Истр или я.

Тогда привели Гама, как был, — с метлой. Она его оглядела со всех сторон:

— Старик, мое имя Соррен. Я дочь Атора и сестра Эррела. С недавних пор этот замок со всем содержимым принадлежит мне, а людей не хватает. Я готова нанять тебя.

Гам и прежде был простоват, а тут последний разум потерял. Вывалил челюсть и стоял. По его крупным желтым зубам старого мула можно было успеть научиться счету. Он так и не смог понять, зачем понадобился.

— Ты не причинил мне никакого зла и знаток лошадей, — объяснила Соррен. Тогда Гам кое-как поклонился и как гаркнет:

— Твой слуга, миледи!

— Райк. — Задумавшийся Райк подскочил. Она стояла перед ним. Ее отныне он должен называть, как старый Гам. — Я отвлекла тебя?

— Вовсе нет.

— Можно присесть?

К чему спрашивать. В Торноре она вправе делать все, что угодно. Тут каждый камешек ей принадлежит.

— Пожалуйста.

Она села рядом, прижала колени к груди и легла на них подбородком. Волосы закрывали щеку блестящим крылом и падали на шелковую тунику с бледно-зелеными цветами. Наряд довершали мужские штаны и красная повязка шири на голове. Соррен собрала волосы у щеки и отбросила за спину.

— Тут славное местечко.

— Да.

Она рассеянно оглядывалась. По двору трусил черный пес. Райк свистнул. Черный повернул морду в его сторону и побежал своей дорогой.

— Наконец-то все позади. Как долго здесь копилось зло.

— Все позади? — спросил Райк.

Ее лицо стало чужим.

— У меня. — Она вытянула ноги и выпрямилась. — Райк, могу я попросить тебя… — Он ожидал. — Трудно говорить об этом… Словом, мне не достает настоящих людей. Не таких, как щенок Арно, годных только на то, чтобы сомневаться во мне.

Так, ей нужен капитан Райк. Он поглаживал теплые камни и ждал, когда она это скажет.

— Гам снова станет конюшим и получит отряд. Одного я возьму у Сиронена. Он предложил мне на выбор любого из своих помощников командиров. Можешь не сомневаться, это будет не Ториб. Разумеется, Норрес получит отряд. — Райк стрельнул глазами. И отвел взгляд. Владычица Торнора смотрела твердо. — Она обещала остаться в замке по крайней мере на год. — Что и говорить, новость была ошеломляющая. Норрес во главе отряда мужчин. Может, она снова превратится в гуа? — Я хочу иметь на замковой площадке мастера. Его обещал прислать из долины Ван. Он говорил, на юге войско принято делить на три отряда.

— Но я думал… — Райк осекся. Что-то вступило в спину. Он стал дергать плечами и потягиваться, а потом спросил: — Выходит, я тебе не нужен?

Черноволосая кухарка шла к воротам. Несла обезглавленную курицу и пела негромко. Райк узнал мотив и прошептал:

— В чужой земле я вечный странник.

— Ты нужен в замке Облаков. Я бы очень хотела видеть тебя регентом маленького Лера. Ты был бы его опорой и глазами. За замком Пел стоит приглядывать. Я не склонна доверяться Сиронену, нужен верный человек между ним и Торнором. Нужно будет собрать гарнизон. В деревне и на окрестных фермах остались одни старики и подростки, как и здесь. Ты уж постарайся. А пока вызовем зеленых и составим точные обстоятельные договоры между всеми замками.

Кухарка скрылась за воротами. Поди, для Ториба птичка… Это Норрес настояла. Его не гонят, а отсылают… А может, отказаться?

— Я хочу поговорить с Эррелом.

— Конечно.

Кажется, ее обрадовал ответ.

Райк шел мимо, когда в гостевых покоях приоткрылась дверь. Выглянула Норрес. Держалась за дверной засов и молча смотрела. Он механически переставлял ставшие чужими ноги, не находя нужных слов. Черный пес протиснулся во двор, и дверь закрылась. На ступенях у входа в башню сидели Эррел, Хадрил и Ван, расслабленные и ленивые, как коты на нагретой крыше. Ван располагался на нижней ступеньке. Под вытянутую раненую ногу было подложено тряпье. Наставник подставлял солнцу голую грудь, щеки покрывала щетина. Повыше сидел Хадрил, а на третьей ступеньке — принц с повязкой шири на руке.

— Хо! Присаживайся с нами, — пригласил Ван.

— Кажется, Маранта обещалась привязать тебя.

— Мы пришли к соглашению. Я прыгаю только на здоровой ноге, а Маранта меня не пилит. Ране от этого одна польза. — Ван хлопнул Хадрила по колену. — Спускайся ко мне, челито. — Райк уселся на освободившейся ступеньке, чувствуя спиной, что Эррел рядом.

Скрипнула и отворилась дверь покоев, Маранта направилась к башне. Только что вымытые волосы торчали во все стороны. Хадрил предупредительно подвинулся, освободив место возле Вана. Жена смотрела на него, строго прищурив глаза.

— Я прыгал, как договорились, — поспешно сказал Ван.

— Да не буду я тебя корить. — Маранта придвинулась к мужу.

Райку стало худо, не от раны, свербившей в боку, от сознания, что нет у него никого, с кем можно вот так сидеть, чувствуя друг друга плечом.

— Что собираетесь делать? — спросил он.

— Подождем, пока эта чертова дырка зарастет. — Ван обнял жену.

— А потом?

— Разумеется, в долину. — Вопрос его удивил. — Куда же еще. А ты что думал?

Все-таки бок здорово беспокоил. Райк решил, что сходит к лекарю сменить повязку.

— Вдруг ты отправишься на юг. Замки могли бы похлопотать, и изгнанник, получив прощение, смог бы вернуться домой.

Он спохватился, что сболтнул лишнего. Вану могла не понравиться такая бесцеремонность, да и Хадрил, вероятно, ничего не знал о прошлом своего учителя. Наставник обернулся, он не выглядел рассерженным.

— Ты не понял. Я возвращаюсь к себе домой.

Хадрил стягивал рубаху. Плечом он задел колено Райка.

— А ты тоже в Ваниму?

— Ага. — Юноша разгладил рубаху на коленях. — Север мне не понравился. Тут холодно, идут войны… А я их ненавижу, — на последних словах голос Хадрила зазвенел. Как он юн и горяч. Райк чувствовал себя стариком.

— Принц… — выговорил он пересохшим ртом.

— Не надо так называть меня.

— Ты с ними?

— Да. — Эррел нагнулся, касаясь Райка плечом.

— Зачем?

— Ты же знаешь. Я похож на Хадрила. Был счастлив в Ваниме и несчастлив на войне.

Райк вдыхал запах плоти. Неповторимый, у каждого свой, сопровождающий человека от рождения до могилы. Совсем недавно в Ваниме Райк чувствовал его, просыпаясь по утрам. Эррел был выбрит, гладкая кожа блестела, золотистая, как у Соррен. Волосы отросли до воротника. А глаза еще синее, чем у нее. Все, что он любил в Соррен, Райк видел в Эрреле. Сможет ли Норрес когда-нибудь это понять?

— Соррен просила меня уехать в замок Облаков регентом маленького Лера.

Шири молчали. Эррел заговорил, словно опять был лордом:

— Более верного друга и союзника ей не найти. — Замолчал и прибавил по-дружески тепло: — Я тоже этого хотел бы.

Ван с Марантой говорили о своем, Хадрил изучал свои ладони. Как это Чайата пророчила? Бережно сохраняй то, что носишь в сердце. А он не уберег своей мечты и вот потерял. Неужели эта колдунья все знала наперед. По руке полз муравей, волоча былинку. Райк его сдул. Сквозь толщу стен во внутренний двор проникал шум реки. Бурливый Руриан, напоенный тающими в горах снегами, журчал в каменистом русле. Поток мог сколько угодно биться о скалы, течь ему предстояло туда, где утесы расступаются и дают дорогу. Райк слушал голос реки и не находил в ворчании вод ответа для себя.

Оставалось единственное.

— Я пойду с вами.

— Ты же не шири.

Это означало «нет». Дух захватило.

— Ты присягал на верность моему отцу, с этой минуты ты свободен от клятвы.

Далеко за северной стеной вонзались в небо горные пики. Райк видел, как они рвут в клочья облачную пелену и белые клубы проплывают над его головой и уносятся к югу. Ты не властен освободить меня, подумал он и сказал:

— Благодарю тебя, мой принц.

Поднялся, осторожно перебрался через ноги сидящих. В зале его ожидала Соррен.

Она получит согласие.

 

Об авторе

 

Элизабет Линн (род.1946), США.

Соискательница премии Джона У. Кэмпбела 1977 года, присуждаемой лучшим молодым авторам, работающим в жанре научной фантастики. Обладательница премии за лучшую работу в жанре фэнтези за 1980 год. Автор популярнейшей трилогии «Хроники Торнора».

Ее первая новелла «Мы все должны идти» была опубликована в 1976 году в сборнике издательства Берклей и впоследствии вместе с ее другими ранними работами вошла в сборник «Женщина, любившая луну, и другие рассказы» (1981).

В это же время выходит в свет получившая широкую известность трилогия «Хроники Торнора», в которую вошли романы «Сторожевая башня» (1979), «Танцоры Аруна» (1979) и «Северянка» (1980), написанные в стиле фэнтези.

Мир Элизабет Линн отличает филигранная выверенность и точность деталей и композиций романов. Суровый и сдержанный стиль повествования передает атмосферу вселенной, населенной воинами, влюбленными и танцорами.

«Книга необычайной глубины, силы и неожиданных решений», — отзывается о Хрониках известнейший американский писатель-фантаст Роберт Силверберг. Надеемся, что и для вас Элизабет Линн станет открытием.

 

Поп-литература — новый вкус

Еженедельно выходит в эфир на волнах «Радио Свобода» философ и культуролог Борис Михайлович Парамонов со своей передачей «Русские вопросы». Говорится в ней о разном, но автор неустанно подчеркивает для нас, бывших его соотечественников, принципиальное различие между русско-советской тоталитарной культурой и культурой демократического общества.

Знакомство с творчеством Элизабет Линн заставляет вспомнить об утверждении Бориса Парамонова: «Искусство в демократическом обществе из государственного становится частным, а утратив «сакральный» смысл, неизбежно приносит и более скромные плоды. Вот и слава Богу», — продолжает Парамонов, но в данном случае нам интересен не вывод, а сам феномен «опрощения» искусства. Массовая литература не лучше и не хуже, она просто другая, пока еще мало известная нам. Предлагаемые в этом томе романы — блестящее тому подтверждение.

«Мир Элизабет Линн отличает филигранная выверенность, точность деталей и композиции романов. Суровый и сдержанный стиль повествования прекрасно передает атмосферу вселенной, населенной воинами, влюбленными и танцорами…» — так оценивается мастерство автора в литературной энциклопедии. Писатель-фантаст Роберт Силверберг назвал «Хроники Торнора» (два романа из трех вам предстоит прочесть) «книгой необычайной глубины и неожиданных поворотов». Добавьте сюда литературную премию 1980 года за лучшее произведение Соединенных Штатов в стиле фэнтези, которую тридцатичетырехлетняя писательница получила именно за «Сторожевую башню» и «Танцоров Аруна», и после нескольких страниц прозы Элизабет Линн вы можете впасть в легкое недоумение. Оценка творчества Элизабет Линн американскими читателями и коллегами рискует показаться читателю русскому несколько завышенной, по крайней мере, без учета поправки, предлагаемой Борисом Парамоновым. Мы привыкли к куда более «взыскательному» подходу к писательскому ремеслу. Помнится, отечественные зоилы снисходительно встретили запоздавший с выходом на тридцать лет роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго», отмеченный Нобелевской премией, но не приминули попенять на композиционную рыхлость и стилистические огрехи. Попадись на зуб таким критикам романы Элизабет Линн, от них камня на камне не осталось бы. Между тем книги госпожи Линн пришлись по вкусу массовому американскому читателю, отвоевали себе место на книжном рынке и уже в силу одного этого обстоятельства, с точки зрения демократического сознания, достойны всяческого уважения. Здесь уместно вспомнить, что в один год с романом «Унесенные ветром» на Пулитцеровскую литературную премию были выдвинуты произведения Уильяма Фолкнера и Джона Дос Пассоса, а досталась награда все-таки Маргарет Митчелл.

Что поделаешь, то, что с нашей точки зрения выглядит простовато, сухо, возможно даже и не художественно, американцы склонны предпочесть творчеству «высоколобых» авторов. Такова многолетняя традиция заокеанской читающей публики. Еще Корнея Ивановича Чуковского возмущала всеамериканская слава поэта Генри Лонгфелло: «Это был гений банальности. Американцы почитают его национальным поэтом… От их имени говорил Эдгар По, их пророком мнил себя Уолт Уитмен, они оттолкнули этих гениальных самозванцев и признали Лонгфелло, прекраснодушного джентльмена, обычного клерка по уму и сердцу». В течение многих десятилетий в нашей стране был свой счет к американской литературе в силу различий ментальных и политических. Нам предлагались по большинству переводы авторов, сочиняющих в русле русской литературной традиции, склонных к социальной проблематике, духовным исканиям, сатире на американские идеалы и т. д. Писатели эти могли быть даже вовсе не известны в самих Соединенных Штатах, в то же время любимцы американской читающей публики нередко оставались незнакомы нам.

Теперь, кажется, пришел черед и для этих. Элизабет Линн — одна из них. Фигура ее типична. В тридцать лет появляется первая публикация писательницы в сборнике издательства Беркли, а спустя четыре года она получает всеамериканскую премию и завершает работу над трилогией «Хроники Торнора». На литературном рынке не требуется многолетних творческих опытов, если потребитель с готовностью покупает твои книги. Развития «высокой», элитарной литературы рыночный подход не исключает и таковому не препятствует, но там и тиражи и гонорары совсем другие. Там художник творит для себя либо проповедует, а в массовой литературе творческим побуждением автора выступает читательский интерес. Симптоматично, что Элизабет Линн обращается к жанру фэнтези именно на рубеже восьмидесятых годов — в период настоящего рыночного бума, захватившего не только литературу Соединенных Штатов. Достаточно вспомнить снятый в то же время фильм Джорджа Бурмэна «Экскалибур». Этот киношедевр фэнтези стал событием и собрал урожай призов американской Киноакадемии.

Итак, романы госпожи Линн появились на свет на волне интереса американской читающей публики. От традиционных сочинений фэнтези их отличала почти нарочитая аллюзийность. Среда обитания героев отчасти фантастическая, а отчасти живо напоминает о жизни американских поселенцев, пионеров, осваивающих необжитой континент. Сама география романов с великой рекой, текущей к морю с севера на юг, Галбаретом — житницей страны, горами на севере и пустынями на юге ассоциируется с картой Соединенных Штатов. Для удобства читательского восприятия приспособлены и композиция и язык романов. Примерно такими словами может быть написан газетный репортаж. Сдержанность, простота и ясность — так предпочитает повествовать Элизабет Линн. Путешествие — древнейший, еще гомеровский способ организации драматического действия становится основным и для нее. Жизнь обтекает странствующих героев, предлагая повороты сюжета и новые коллизии. В ряде случаев течение повествования достигает прямо-таки комиксной схематичности. Таково, например, описание побега героев из Торнора в романе «Сторожевая башня». Российский читатель может остаться разочарован аскетизмом и сухостью одного из центральных эпизодов романа, но не следует забывать — американец, возросший на культуре комиксов, судит иначе, а книга сочинялась ему на потребу. Такой вот, во многом для нас непривычный оборот — писатель сочиняет на потребу. Чарский из пушкинских «Египетских ночей» снисходительно говорил Импровизатору-итальянцу: «У нас поэты — сами господа». Элизабет Линн не желает быть госпожой своих читателей, «властительницей дум». Она работает в той литературе (называйте ее, по своему усмотрению, массовой, демократической, коммерческой), где действуют более всего экономические законы и успех книги зависит оттого, обнаружат ли на ее страницах читатели то, чего им хотелось бы.

Вот лишь один пример в подтверждение этой мысли. В обоих романах присутствует однополая любовь, в «Танцорах Аруна» еще и подробно описывается интимная близость между братьями. Резонный вопрос: почему дама берется за столь рискованное, по вполне понятным причинам, дело? Что ей Гекуба?

Ответ на удивление прост. Всего год назад при личном участии президента США Билла Клинтона было наконец принято решение, разрешающее гомосексуалистам проходить воинскую службу. Событие стало одним из самых заметных во внутриполитической жизни Америки 1993 года. «Рухнул еще один запрет для сексуальных меньшинств, эти люди получили возможность полнее реализовать свои гражданские права» — примерно так реагировала демократическая пресса Соединенных Штатов. Словом, благодаря этому позволению граждане, независимо от своей сексуальной ориентации, получили еще одно подтверждение, что живут в свободной стране, и все вместе смогли порадоваться за своих ранее обделенных сограждан. Надо ли говорить, что Америка состоит не из одних убежденных демократов, и прежде чем восторжествовали конституционные идеалы равенства, несколько лет продолжалась шумная, на всю страну, полемика. А возникновение общественного интереса к проблемам жизни сексуальных меньшинств, реализации их гражданских прав приходится как раз на вторую половину семидесятых — время писательского становления Элизабет Линн. Мы можем только гадать, отчего в деловитой Америке с ее культом добропорядочной семьи появился устойчивый интерес к проблемам подобного рода, но писательница лишь «чутко его уловила».

Разумеется, из этого не следует, что творчество госпожи Линн и ее коллег по массовой литературе откровенно конъюнктурно и антихудожественно. Такое суждение десятилетиями навязывалось нам. Внушалось заведомо пренебрежительное отношение к массовой культуре в целом. Между тем бестселлеры всякого рода сами собой возникали и в советском искусстве и, как правило, не встречали официального одобрения. В литературе это, несомненно, прежде всего книги Эдуарда Успенского, Кира Булычева, братьев Вайнеров и Стругацких… Отпал гнет цензурного диктата, на который шепотком сетовали советские писатели, и что же? Много ли новых имен узнал массовый читатель? Как случилось, что маститым советским кинематографистам оказалось до сих пор не по плечу создание ничего подобного по популярности не только американской «Санта-Барбаре», но даже мексиканским сериалам? Спрос на качественное массовое искусство неограничен, а удовлетворить его отечественные мастера культуры почему-то не спешат.

«Нет, не могут», — утверждает уже упоминавшийся Борис Парамонов. Он считает, что демократическое искусство предполагает иной, непривычный для наших художников метод творчества. Наши мастера норовят вершины классики покорять или к ним стремиться, а демократическое искусство идет своими путями, на вершины не заглядывается. Стремится не самовыражаться, а выражать художественными средствами то, что волнует и интересует публику. И каждый художник имеет своего читателя, слушателя, зрителя. По книгам Элизабет Линн можно в равной мере судить и об авторе, и о тех, кто предпочитает покупать именно ее романы.

Вполне возможно, госпожа Линн не станет вашим любимым автором в жанре фэнтези, но серия «Меч и посох» предполагает широкую программу такого рода литературы, и без книги популярной писательницы Америки, к тому же получившей известность уже в восьмидесятые годы, панорама вышла бы «рваной». Чтобы как следует освоить огромное культурное поле, на которое нас так долго не пускали, и понять, «кто есть кто» в поп-литературе сегодняшнего дня, не грех с этой литературой поближе познакомиться.

А.Сапронов.

 

Приложение 1

Собственные имена в романе Э. Линн «Сторожевая башня» цикла «Хроники Торнора»

АМАРАНТА — дочь Вана и Маранты.

АРНО — сын Сиронена, капитан отряда в его войске.

АТОР — лорд замка Торнор, отец Эррела и Соррен. Погиб при захвате Торнора Колом Истром.

БЕРЕНТ ОДНОГЛАЗЫЙ — лорд замка Облаков.

БИК — старшая из сестер Райка, 19 лет. Овдовев во время штурма Торнора Колом Истром, стала женщиной замка.

ВАРГО — воин армии Кола Истра, помощник капитана Райка.

ВАН — настоящее имя — Равен Батто. После изгнания из Кендры-на-Дельте, где был командиром городской стражи, основал в долине коммуну, названную Ванимой. Основоположник и наставник шири.

ГАМ — капитан отряда в войске Кола Истра, главный конюший.

ДЖАРЕТ — секретарь Атора, ученый. Погиб при захвате Торнора Колом Истром.

ДЖИБ — муж Бик, погиб при захвате Торнора Колом Истром.

КЕПИ — средняя сестра Райка, 9 лет.

КИНИАРД — воин из отряда Райка армии Кола Истра.

КОЛ ИСТР — южанин, родом из деревни Иста в окрестностях Тезеры. Захватил северные замки во главе войска наемников.

ЛАЙТ — паж Кола Истра.

ЛАМАТ — житель Ванимы, супруг Симмелы.

ЛЕР — младший сын Берента Одноглазого. Впоследствии владелец замка Облаков.

ЛУН — капитан отряда в войске Сиронена.

МАДИ — женщина замка.

МАРАНТА — супруга Вана, шири, староста Ванимы.

НОРРЕС — подруга Соррен, член клана зеленых, шири. Впоследствии — капитан отряда в войске Соррен.

ОЗИН — мастер площадки в городе Махита.

ОПРАН — капитан отряда в войске Кола Истра.

ОСЭЛ — лорд Зильской крепости. Он и вся его семья погибли при захвате крепости Колом Истром.

ОТА — знахарка в Торнорской деревне.

РАВЕН БАТТО — см. Ван.

РАЙК — капитан войска Атора. После захвата Торнора, ради спасения жизни принца, стал капитаном Кола Истра. Впоследствии — капитан в замке Облаков при Лере.

РАОХАН — житель Ванимы, шири, один из лучших учеников Вана.

СИММЕЛА — жительница Ванимы, супруга Ламата.

СИРОНЕН — лорд замка Пел.

СОРРЕН — дочь Атора, член клана зеленых, шири. После освобождения северных замков — владелица Торнора и опекунша Лера.

СТЕРРЕТ — староста Торнорской деревни, колесный мастер.

ТАВ — старший сын Берента Одноглазого, капитан отряда в его войске.

ТЕР — сын Сиронена. Погиб при захвате Колом Истром замка Облаков.

ТОРИБ — воин армии Сиронена, помощник капитана.

ХАДРИЛ — житель Ванимы, шири. Вошел в число шири, освобождавших Торнор.

ХЕЛЬД — капитан отряда в войске Кола Истра.

ЧАЙАТА — сестра Вана. Красильщица в Герде Спинней. Обладает даром ясновидения.

ЭВАД — племянник Стеррета.

ЭВАН МЕД — член клана Мед, правителей Кендры-на-Дельте, мореплаватель.

ЭВИОН — младший брат Райка, 13 лет.

ЭЙШ — средний сын Берента Одноглазого, капитан отряда в его войске.

ЭРРЕЛ — единственный сын Атора, принц Торнорский. Впоследствии — шири.

ЭФРЕМ — воин из отряда Райка армии Кола Истра.

 

Приложение

2

Собственные имена в романе Э. Линн «Танцоры Аруна» Цикла «Хроники Торнора»

АЙЛИН — шири.

АРДИТ — дядя Керриса и Кела по материнской линии, житель Илата. Обладает способностью перемещать предметы.

БАРАТ — предводитель азешского племени клейменных, возлюбленный Теры.

БЕРЕНЗИЯ — стражница в Илате, наделена способностью к внутренней речи.

БОРТИ — сын Айлин.

ДЖЕЙКОБ — азешец из племени клейменных. Обладает даром предвидеть действия противника в поединке.

ДЖЕНСИ — шири, возлюбленная Риньярда.

ДЖЕРЕМЕТ — юноша из галбаретского поселка, подвергшийся нападению Риньярда.

ДОРИН — наставник в Танджо, наделен даром перемещения в пространстве.

ЖОЗЕН — ученый, летописец в замке Торнор, друг и наставник Керриса.

ЗЭИН — житель Ванимы, потомок Вана, шири, наставник Кела.

КАЛАД — азешец из племени клейменных. Наделен даром перемещения в пространстве.

КАЛВИН — шири.

КЕЛ — брат Керриса, шири. Близкий друг Сефера.

КЕРВИН — отец Кела и Керриса, уроженец Торнора.

КЕРЕН — сестра Сефера, мать Корита, жительница Кендры-на-Дельте.

КЕРРИС — юноша 17 лет. В детстве лишился правой руки. Одарен способностью к внутренней речи и чтению мыслей.

КИЛИ — прачка в Торноре.

КЛЕО — жительница Илата, командир отряда.

КОРИТ — племянник Сефера, ученик в Танджо. Обладает способностью перемещать предметы.

ЛАЛИ — дочь Тека.

ЛАРА — старейшина, глава Совета Илата, целительница.

ЛИА — жена Ардита. Обладает способностью перемещать предметы.

МЕДА — старшая дочь Ардита и Лии, стражница.

МЕРИ ТА — член Совета Илата, писарь.

МИРИАМ — старейшина азешского племени клейменных. Обладает даром ясновидения и способностью управлять животными.

МОРВЕН — 19-й лорд Торнора, дядя Керриса и Кела по отцовской линии.

МОРО — плетельщик веревок в Илате.

МЭРОК — мастер площадки в поселке Брас.

НЕРИМ — азешец из племени клейменных. Обладает способностью перемещать предметы.

ПЕРИН — сын Моро.

ПОЛА — приемная мать Керриса.

ПИТО — племянник Тэмис.

РЕО — сын Ардита и Лии.

РИНЬЯРД — юноша 19 лет, шири. Уроженец Галбарета. Возлюбленный Дженси.

СЕФЕР — основатель школы Танджо, близкий друг Кела. Обладает внутренней речью и способностью читать мысли.

СОРИТ — дочь Лары.

СОША — сын Тека.

СУРА — глава общины поселка Брас.

ТАЗИЯ — младшая дочь Ардита и Лии. Ученица в Танджо. Наделена даром перемещать предметы.

ТАМАРИС — член Совета Илата, наставница в Танджо.

ТАМЕТ — младший сын Ардита и Лии.

ТАТ — знахарка в Торнорской деревне.

ТЕК — конюх в Илате.

ТЕНЕТ — мастер площадки в Торноре.

ТЕРА — женщина из племени клейменных, возлюбленная Барата. Имеет дар читать мысли и способность к внутренней речи.

ТЕРЕЗИЯ — горничная Сефера.

ТИЯ — житель Илата, погибший при набеге азешцев.

ТРИДЖ — сын Узла, друг детства Керриса.

ТЭМИС — глава общины поселка под Галбаретом.

УЗЛ — капитан стражи Торнора.

ЧАРИН — мастер площадки в Махите.

ЭЛИС — мать Керриса и Кела. Погибла при нападении азешцев. Обладала даром чтения мыслей и внутренней речью.

ЭЛЛИ — девушка 20 лет, шири, уроженка Махиты.

ЭМЕТ — мастер площадки Илата.

ЭРЕТ — дочь лорда Морвена.

ЭРИЛЛАРД — шири.

ЭРИТ — командир отряда в Илате.

 

Приложение

3

Северные замки в романе Э. Линн «Сторожевая башня» цикла «Хроники Торнора»

ТОРНОР — по преданию, основан южанином, восставшим против властей в своем городе и изгнанным в горы. Герб замка — красная восьмиконечная звезда на белом поле. Символ владельца — золотой перстень с квадратным рубином, на поверхности которого вырезана восьмиконечная звезда. 13-й лорд замка Атор был убит при захвате Торнора Колом Истром. Эмблема Кола — красный меч на черном поле, цвета — черный и красный. Замок был отбит и возвращен сыну Атора Эррелу, который отказался от Торнора в пользу своей сестры Соррен.

ЗАМОК ОБЛАКОВ — герб замка — золотая горная кошка на алом поле. Владелец Берент Одноглазый и его старшие сыновья погибли при захвате замка Колом Истром. Замок Облаков был отбит войсками Сиронена. Новый лорд — несовершеннолетний Лер, опекунша — владелица Торнора Соррен.

ЗАМОК ПЕЛ — герб замка — серебряный трезубец на черном поле. Единственный замок, не подвергшийся нападению войска Кола Истра. Владелец Сиронен участвовал в освобождении северных замков, захваченных южанином.

ЗИЛЬСКАЯ КРЕПОСТЬ или Зильский замок — первой среди северных замков была захвачена Колом Истром. Владелец лорд Осэл и вся его семья погибли.

 

Приложение

4

Карты судьбы в романах Э. Линн цикла «Хроники Торнора»

В романах Элизабет Линн цикла «Хроники Торнора» одним из магических атрибутов являются гадальные карты — Карты Судьбы.

На протяжении романов Карты Судьбы используются для предсказания будущего, трактовки событий недавнего прошлого.

Неизвестными остаются принципы и схема гадания, значение каждой отдельной карты и их комбинаций. Данное приложение представляет собой описание рисунков, изображенных на каждой Карте Судьбы.

ТАНЦОР — карта без номера. Юноша в набедренной повязке. Левая нога приподнята в танце. Серые глаза. Длинные золотистые волосы. Его просветленные черты выражают радость. Над головой юноши темно-синее небо с восходящим полумесяцем.

ПРЯДУЩАЯ НИТЬ — женщина в зеленом платье, сидящая за ткацким станком у окна. В одной руке она держит челнок — она работает над ковром с изображением цветущего дерева. Ее длинные черные волосы свободно падают за спину.

ВИДЯЩАЯ СНЫ — спящая женщина с золотистыми длинными волосами. Она лежит на спине, руки сложены на одеяле. В ее подушке сияют две красные звезды.

ЛЕДИ — женщина с золотистыми волосами, стоящая в чистом поле. Улыбаясь, она держит большой букет полевых цветов. У ее ног стоит лоснящаяся белая борзая. День. В отдалении видны поля, ферма и сад.

ЛОРД — мужчина, сидящий на деревянном стуле с высокой спинкой. Лицо его сурово. Глаза голубые, волосы золотистые. На правой руке кольцо с рубином. Он одет в красное с серебром. У его ног, обутых в сапоги, лежит черный волкодав.

МУДРЕЦ — мужчина, одетый в длинное, отделанное серебром черное платье с капюшоном, скрывающим большую часть его лица. Он стоит у стола. Рука покоится на стопке рукописей.

ВЛЮБЛЕННЫЕ — женщина и мужчина, разделенные стеной, покрытой плющом и синими цветами.

ЛУЧНИЦА — женщина в набедренной повязке, натягивающая тетиву лука. Ее золотистые волосы свободно ниспадают на плечи. За ее спиной — полумесяц.

ПОСЛАНЕЦ — человек, одетый в зеленый плащ с капюшоном. Нельзя разобрать, мужчина это или женщина. Он на гнедом коне скачет через снега. Темно-синее небо безоблачно.

ВСАДНИК — человек с развевающимися золотистыми волосами, скачущий через степь на вороном коне без узды и седла. Степная трава бледно-зеленого цвета.

ЗВЕЗДОЧЕТ — женщина, стоящая на балконе. Она смотрит на звезды. Ее лицо серьезно и сурово. У нее черные волосы и голубые глаза. Женщина одета в голубое платье. На переднем плане — стол, на котором лежит древний свиток.

ФОКУСНИК — молодой человек, улыбаясь, жонглирует несколькими ярко раскрашенными шарами. На нем красно-оранжевая одежда и синий кружевной воротник.

ВОЛК — на карте изображена голова серого волка. Глаза его красные, в оскаленной пасти видны длинные желтые клыки.

ОРЕЛ — орел, парящий над пропастью. Кончики перьев сияющего белого цвета. Когти нацелены на жертву. Позади него темно-синее небо, скалы окрашены красным закатом.

ФЕНИКС — изображенная в профиль птица Феникс, объятая пламенем. Крылья и оперение всех оттенков радуги.

ЗЕРКАЛО — пейзаж с домами, деревьями и озером, который отражается с такой точностью, что трудно определить, что отражение, а что — реальность.

БАШНЯ — высокая каменная башня рушится от удара молнии. Далеко внизу изображены бегущие люди и лошади.

КОЛЕСО — колесо с восемью спицами, между которыми пытающиеся вырваться наружу люди. Это мужчины и женщины разных возрастов, от младенцев до стариков.

ДЕМОН — получеловек-полузверь с рогами и зубчатым хвостом. Он обнажен. Его тело покрыто зеленой чешуей. В оскаленной пасти видны клыки.

СМЕРТЬ — скелет человека. Из пустых глазниц исходит красный свет. Он стоит посреди кукурузного поля на фоне сумеречного неба.

ЛУНА — полная луна, поднимающаяся над водой. У воды, спиной к нам, стоит светловолосая женщина, протягивая руки к луне. У ее ног — черный кот.

СОЛНЦЕ — держащиеся за руки люди образуют круг. Их руки соединены. Число их варьируется — иногда их шесть, иногда больше. Но, как правило, трое мужчин и три женщины. В волосах женщин — венки цветов. Позади людей изображены сарай, мельница и стадо коз. Все освещено ярким солнечным светом.

 

Приложение

5

Диалектизмы языка героев Э.Линн цикла «Хроники Торнора»

«Вам знакомо южное слово «ши»?»

«Хвала ши!»

ШИ — обозначает равновесие, баланс, гармонию как внутри человека, так и во взаимодействии с природой. Дарует человеку талант, силу и мудрость. Обязывает избегать пользоваться оружием, но не отрицает боевых искусств. Образ ши — Хранитель — каменное изваяние.

«…в замке Торнор будет свой шири»

«…наш шири новичок, но быстро научился»

ШИРИ — искаженное значение — шут, дурак. В обычаи южан заставлять ряженого мальчика прыгать и кувыркаться на пиру, зарабатывая себе на ужин.

«В комнату прошли шири»

«К ужину все шири явились в повязках»

ШИРИ — производное от ши, обозначающее силу и власть. Первый шири — воин и мудрец Ван из Кендры-на-Дельте основал селение в долине Красных Гор — долину Вана, или Ванима. Шири — слуги гармонии, владеющие боевым искусством и постигающие равновесие в ритуальном танце. В Картах Судьбы — карта Танцор. Еще ее называют дураком (отсюда искаженное значение шири — шут, дурак). Эта карта всегда в центре комбинаций, определяет их смысл. Танцор — символизирует ши — равновесие мира.

«Отец хочет, чтобы Вы увидели ширас»

«Мы — ширас»

ШИРАС — шесть-восемь шири, постигающие гармонию в боевом искусстве и танце. В ширасе принимают участие равное количество мужчин и женщин. Символизирует взаимопонимание, взаимосвязь и единство. Движения танца стремительные, как боевые выпады. «Если шири перестанут танцевать — станет меньше равновесия, нарушится баланс, исчезнет гармония.»

«Можно спросить тебя, скайин?»

СКАЙИН — уважительное обращение к наставнику, мастеру площадки шири. Соответствует понятию: учитель.

«Это была Соррен. Она подняла руку.

— Хола.»

ХОЛА — дружеское приветствие знакомому человеку. Обычно выкрикивается на расстоянии. Близко по значению слову: привет.

«Довольно, ступай, челито.»

ЧЕЛИТО — ласковое обращение к ребенку. Соответствует словам «малыш», «сынок».

 

Библиография произведений Элизабет Линн

— A Different Light (Свет иной), 1978

— Watchtower (Сторожевая башня), 1979

— The Dancers of Arun (Танцоры Аруна), 1979

— The Northern Girl (Северянка), 1980

— The Woman who Loved the Moon and Other Stories (Женщина, любившая луну, и другие рассказы), 1981

— The Sardonyx Net (Опаловая сеть), 1981

— The Red Hawk (Красный сокол), 1984

— The Silver Horse (Серебряный конь), 1984

— Tales from Vanished Country (Повести исчезнувшей страны; сб. рассказов, опубликованных ранне), 1990

 

Сериалы Элизабет Линн

— CHRONICLES OF TORNOR (Хроники Торнора):

— Watchtower (Сторожевая башня), 1979

— The Dancers of Arun (Танцоры Аруна), 1979

— The Northern Girl (Северянка), 1980