Проснувшись, он обнаружил, что улыбается. Элли одевалась, сидя рядом. Керрис поскорее взялся за свою измятую рубаху. Отряхнул прилипшие травинки. Элли выглянула из горловины туники. Догадалась? Керрис натянул рубаху. Девушка смотрела с улыбкой. Потолок скрипнул. Керрис напустил на себя равнодушный вид, опасаясь, что все равно выглядит счастливым дураком. Вниз кто-то спускался. Он не видел лестницы и ни за что не решился бы посмотреть туда.

— Доброе утро, — произнес женский голос. В комнате стояла Терезия. — Прошу прощения, вчера я слишком устала, чтобы быть любезной. Мы с вами встречались в прошлом году. — Она поглядела на Керриса. — А с тобой мы не знакомы.

— Я брат Кела Керрис.

— Ты и еще с одним не знакома, — заметила Айлин.

— Да, я знаю. Азешцы его схватили. Жаль.

— Его зовут Риньярд, — тоскливо сказала Дженси, не поднимая глаз.

— Терезия, ты уже уходишь? — спросила Айлин.

— Хочу поспеть в отряд к завтраку. Клео буквально с ног валится. Хвала ши, Эрит заступил в караул, а то так долго не было смены на нашем посту.

— Дженси, не хочешь поесть? — спросила Айлин.

Подруга Риньярда качнула головой с отрешенным видом.

— Вы снова будете вместе, поверь. Ладно, схожу к сестре.

Айлин гладила Дженси по голове, с состраданием глядя на нее.

— Ступай. Я ничего, — безнадежно ответила Дженси.

— Будет о нем хоть словечко-мы сразу узнаем.

— Да. — Глаза на бледном лице вспыхнули ожесточением. Рука протянулась и бережно взяла кинжал, как будто это было все, что у нее осталось.

Керрис, подпрыгивая, натягивал штаны. На растертую пятку он старался не наступать, хотя боль стала много меньше. Надо будет походить босиком, а потом подыскать себе мягкие башмаки, как у Ардита. Он стал подпоясываться. Эриллард расталкивал Калвина. Айлин убирала постель, сегодня она спала на месте Риньярда. Дженси повязывала шарф на голове. Керрис запустил пальцы в волосы, на пол посыпались травинки. Он покраснел, вспомнив вчерашнее. Вспотела ладонь. Ничего с этим не поделать ему, младенцу в любви.

Наверху вновь раздались шаги. Керрис присел на корточки и начал скатывать постель. Спускались Кел и Сефер. Он поднял глаза, стыдясь себя. Кел улыбнулся открыто и нежно, и Керрис вдруг заметил, что улыбается в ответ. Несмотря на беды и напасти на шири и весь Илат, он был счастлив.

Кел, собираясь на площадку, заплел красную ленту в волосы и собрал их на макушке. На Сефере была обычная коричневая туника и такие же штаны, отделанные голубым шелком.

Брат приблизился к Дженси и опустился на колени.

— Солнце встало, Джен, взгляни.

— Только не для Рини, — с дрожью в голосе ответила девушка.

Кел выложил перед ней красный шарф.

— Сторожевой дозор отдал это Сефу. Он оставил знак в надежде, что так даст о себе весть. Выходит, жив и еще повяжет свой шарф.

Дженси осторожно потрогала, а потом стиснула в пальцах послание от Риньярда. Встала и заплела красную ткань в волосы.

— Кел, сегодня встречаемся на площадке? — спросила Айлин от двери.

— Да.

— А если явятся азешцы?

— Узнаем. В отряде Эрита есть владеющий внутренней речью. Он известит об их приближении. Керрис, мы пойдем в Танджо? Пора тебе побольше узнать о своих способностях.

Сефер предлагал доброжелательно, и в лице его не было ничего, похожего на обиду или недовольство. Элли говорила, что он знает о других возлюбленных Кела и не оскорбляется этим…

— Да, пойдем. — Керрис поймал одобрительный взгляд брата. — Прямо сейчас?

— Можно. В любое время могут явиться рейдеры. Тогда нам будет не до этого.

— Я готов.

Элли шлепнула его по лодыжке, заглянула в глаза, запрокинув голову.

— Потом увидимся.

— А где кинжал, Керрис? — Кел оставил Дженси и подошел.

— Сейчас. Подай, Элли. — Девушка протянула кинжал не ему, а брату.

— Расстегнись. — Кел продел ремень в петлю ножен и сдвинул оружие на бок, касаясь живота и бедер. — Не хочу отпускать тебя безоружным.

Керрис, распаленный прикосновениями, кивнул. Кел поцеловал его в лоб, и сердце бешено заколотилось.

— Ступай.

Он пошел к выходу. У двери Сефер обувал сандалии.

— Ты горишь, будто только что из печи.

Керрис густо покраснел. Вышли. В одном из палисадников ковырялась женщина.

— А вон дом, что подожгли прошлой ночью, — указал Сефер.

Из окна обгорелого дома высунулась голова.

— Что слышно об этих негодяях?

— Пока ничего.

— А если они сегодня не заявятся?

— Подождем!

Стайка птиц взвилась над кипарисом.

— Подожди и ты, это пройдет.

— Что? — вспыхнул Керрис.

Сефер искоса смотрел на него.

— Ощущение, словно весь огнем горишь.

У дверей конюшен стоял голый по пояс Тек. В огромных руках болталась железная цепь.

— Какие новости? — прогудел великан.

— Ничего. Ожидаем.

— Ты взаправду станешь делиться премудростью с этими убийцами?

— Мы будем делать то, что должны.

— Сеф, многим из наших это не по душе. Говорят, если ты обучишь азешцев, они спалят нас прямо в постелях.

— Этого не случится. Ручаюсь. — Сефер тронул конюха за плечо.

Тек жевал свой ус. Лалли вынырнула из-за спины отца. В руках девочка зажимала розовый ломтик мяса.

— Это что у тебя? — великан сгреб дочь и поднял к лицу в пригоршне громадных ладоней.

— Окорок. — Лалли вертела куском возле отцовского носа.

Сефер и Керрис пошли дальше. Две тени скользили перед ними в пыли, длинные на коротких карликовых ножках.

На площадке упражнялись в поединках на ножах мужчины и женщины. Некоторые вели схватку безоружными. В пыли валялся длиннющий деревянный меч. Эмет, тот, что пострадал еще в прошлом набеге и встретил шири по приезде, ходил среди сражающихся. Останавливал, что-то пояснял и переходил к другой паре. Наверное, он был здешним мастером.

— А где шири? — крикнул Эмет вместо приветствия.

— Идут следом.

— Никаких известий о бандитах?

Соперники опустили оружие, прислушиваясь. Сефер покачал головой.

В конце улицы они свернули к роще. Сефер легонько обнял Керриса, направляя на тропу, но тут же убрал руку. Словно знал, что его спутник не любит прикосновений чужих. Может быть, и знал.

— Школа-ваша идея. Мне Кел сказал.

— Сама школа-моя, а идея-его.

— Как это?

— Он приехал из Ванимы в звании шири, а у нас не было места ни для совершенствования в его искусстве, ни для изучения волшебства. Вот он и предложил.

Роща встретила их густым и пряным хвойным ароматом. Тропинка среди замшелых стволов стала совсем узенькой. Свет дня уступил лесному сумраку. Между темными деревьями показалась крыша Танджо в чешуе серебристой черепицы. Дорожка упиралась в зеленый лужок, окруженный подковообразным зданием, напоминавшим замок. На траве был выложен круг из белых камней, а в центре помещалось изображение Хранителя. Керрис поостерегся его разглядывать.

— Образ Хранителя напоминает постигающим волшебство, что их власть от него и они служат только ши, — сказал Сефер.

— А дом напоминает мне Торнор. Там, правда, нет садов.

— В Кендре-на-Дельте немало похожих зданий с внутренним двориком и садами вокруг.

— Этот город вам знаком?

— Случалось там бывать. Я не в восторге от больших городов, а моя сестра живет там с семьей. Она из черного клана.

— Мой наставник из Торнора тоже был ученым.

— Кто? Сестра могла с ним встречаться.

Керрис поправил пояс.

— Жозен. Он уехал с юга больше двадцати лет назад.

— Тогда они с Керен не могли познакомиться. Входи же.

Серебристые стены Танджо покрывали записи изречений, выполненные на южный манер. В каких руках отыскал их Сефер? «Входи с миром, живи в гармонии», — прочел Керрис. Желобки резных букв покрывала красная краска. Сефер разувался. Сквозь желтые стекла в переднюю проникал дневной свет. Дальше был холл, из которого вело несколько дверей. Сефер отворил одну.

— Сюда.

Керрис очутился среди света и тишины. Две стены покрывало красное дерево, в одной было проделано большое окно, тоже желтое. Боковые стены были совершенно белыми. Керрис подошел и ощупал поверхность, гладкую, прохладную, проминающуюся под рукой.

— Это-особая бумага, — сказал Сефер. — Ее доставляют из Кендры-на-Дельте. Прочность достигается соединением размоченных древесных волокон и шелковых нитей. Натянув эту бумагу на деревянную рамку, можно получить экран любых размеров и очень легкий.

На поверхности экрана можно было различить вкрапления, чуть отличающиеся по цвету. У Элли были похожие ленточки в волосах. Керрис потер пальцем одно пятнышко, думая, что на холодном севере никогда не будет бумажных стен.

На полу по тростниковым циновкам были разбросаны подушки. В углу стоял маленький столик, а на нем-глиняный кувшин.

Вот и я добрался до цели, сказал себе Керрис. Здесь буду обучаться колдовству, здесь мои родные, тут моя родина. Он уселся на пол.

— Я готов.

Сефер сел перед ним, скрестив ноги.

— Что тебе известно о твоем даре?

— Название-внутренняя речь. И то, что я могу читать мысли других, значит-мыслечтей.

Сефер рассмеялся.

— Керен выражается так же. Видно, что наставником у тебя был ученый. Скажи, как это происходит?

— Я могу… — Керрис задумался. — У меня получается проникать в чужое сознание, соединяться с ним…

— Опиши подробнее.

Керрису было неловко. Человек перед ним так хорошо знал то, в чем сам он плохо разбирался и путался.

— Когда это захватывает, я перемещаюсь в чужое тело, становлюсь его совладельцем. Когда соединение не так сильно, кажется, что слышу мысли, будто они высказаны.

— Когда это началось?

Керрис вспомнил и покраснел.

— Мне было тринадцать. Я спал и, не просыпаясь, очутился в сознании Кела. Проснулся тут же…

— Испугался?

— Да. Думал, что помешался. Потом это случилось снова, потом еще… Я стал понимать содержание видений, но не мог ими управлять. Знал только, что вреда они не причиняют.

— Ты быстро понял, чей мозг открывается тебе?

— Не сразу, но довольно скоро.

Сефер сидел, сложив руки на коленях.

— Не ты первый, кому дар внутренней речи передан по наследству. Иногда бывает, что родные братья или сестры получают различные таланты.

— Как мама и дядя Ардит?

— Или как я и Керен. — Сефер потрепал его по щеке. — Совсем не помнишь своей мамы?

Керрис покачал головой.

— Не помнишь ничего из своей жизни до Торнора? Странно. Ну да ладно. Ты мысленно соединялся только с Келом?

— Да, пока Кел не объяснил происходящего со мной. Всего несколько дней назад. Он рассказал, что можно перемещать сознание, и помог это проделать.

— Ты научился управлять своим даром?

Керрис вспомнил вчерашний вечер в доме Сефера. То, как он воспринимал беспорядочные переживания шири после налета и как терялся перед ними.

— Не очень, — признался он.

— Научишься. — Сефер вскочил, прошелся туда-сюда и снова сел. — Теперь позволь рассказать, что известно нам о волшебных дарах. Почему одни люди обладают ими, другие-нет, мы не знаем, но можем различить пять различных талантов. Некоторые считают, что их семь. — Он растопырил руку и стал загибать пальцы. — Чтение мыслей или внутренняя речь. Дар предвидения или ясновидения, иногда этот талант подразделяется на два. Перемещение в пространстве-это довольно просто. Со многими бывает во сне. Управление стихиями. Еще перемещение предметов. Впрочем, можно считать управление стихиями частным случаем перемещения предметов. Последнее-это врачевание, или дар исцеления. Исключительно редкая способность. В Илате только трое ею наделены.

Обо всем этом Керрис еще утром даже не подозревал. Ай, как разволновался бы сейчас старый Жозен.

— Вам многое известно о колдовстве?

— Смотря что ты имеешь в виду, говоря «известно». По моей просьбе Керен изучала архивы ученых, искала записи о колдунах и волшебстве.

— Что-то сохранилось?

— Немногое. Видимо, в Аруне всегда жили люди, считавшиеся колдунами. И прежде, и теперь большинство из них совершенно не осведомлено о своих возможностях и не может разумно ими воспользоваться. Такие люди подавляют или скрывают свой дар. То, что мне известно со слов Кела и Айлин об основателе клана красных, убеждает-Ван был ясновидящим. Только доказать это нечем. Многие вообще не признают существования волшебных даров. Некоторые ученые тоже думают, что это глупое суеверие.

Оказывается, Жозен в этом не одинок, удивился про себя Керрис.

— На севере в колдунов верят темные люди да невежды.

Сефер улыбнулся.

— И правильно делают. От большой учености иногда происходят великие заблуждения.

Хлопнула наружная дверь, в холле раздались голоса.

— В Галбарете про Илат говорят-город колдунов. Опасаются вас.

— Знаю, — вздохнул Сефер. — Даже Калвин не сразу привык к здешней жизни. Многие караваны обходят котловину стороной. А по-настоящему страшно совсем другое, то, что и нас пугает. — Тень печали набежала на его лицо. — Керен видит будущее, как и Кел. Жаль, свой талант она применяет только в архивных разысканиях, а Кел в схватках да танцах.

— А чего бы вам хотелось от него?

— О-о, — Сефер поскреб подбородок. — Мог бы постигать, исследовать, овладевать новыми возможностями. Так мало открыто нам. Подумай, сколько можно увидеть при помощи волшебства! Побывать во всех землях Аруна и Анхарда, оказаться за океаном. Там тоже должны жить люди. Волшебный дар соединит нас. Мы сможем побывать в будущем и даже проникнуть в прошлое, совершенствоваться в борьбе с болезнями. Не раны и лихорадки, а старость и даже смерть станут излечимы. Влияние звезд на людей считается суеверием. Мы сможем узнать, так ли это. Увеличивая свои знания, мы станем ближе к постижению ши, гармонии и равновесию. К закону всеобщего порядка-источнику, питающему все живое и дарующему надежду. В образе Хранителя мы хотели узреть ши, но как это творение далеко от величия истины. Все дары людям-послания ши. Мы обязаны их понять.

Его голос звенел, как рог над полем битвы. Потребовалось некоторое время, чтобы Сефер успокоился.

— Мало, очень мало известно людям. Сколько времени путешествует сообщение от Торнора до Кендры-на-Дельте? Представь теперь, что передать его просто, как нам с тобой говорить, что влага орошает поля, когда это нужно, и урожаи не погибают. Нет больше угрозы голода. Так? — он засмеялся.

— Нет. Это невозможно, — робко возразил Керрис.

— Мне тоже порой не верится. Но однажды люди придут в Илат, чтобы понять назначение волшебных даров, как сейчас собираются в Тезеру, чтобы узнать секреты изготовления клинков, или в Кендру-на-Дельте, где учатся златоткачеству.

— Другие наставники тоже верят в это?

— Кто как. Мы много спорим. Большинство людей, вроде моей Керрен, Кела, Ардита, заинтересованы в извлечении из волшебства практической пользы.

— Колдовство может приносить пользу?

— Еще увидишь. — Сефер облокотился на подушку, откинув волосы назад. — Но разве не могут пригодиться умения управлять стихиями, переносить предметы или узнавать правду?

— Каким образом узнавать?

— Разум не способен лгать. В мыслях все правдивы. Как это полезно, скажем, во время переговоров. В Совете Городов или в Совете Кендры-на-Дельте, наряду с секретарями, приставами и стражниками, появляется человек, способный узнавать правду в головах других…

Конечно, в этом была бы очевидная польза. Обрубок начал зудеть, и Керрис его растер. Для работы, о которой говорил Сефер, не требовалось двух рук. Выходит, он может совершенствоваться в искусстве, не думая о своем увечье? Однорукий писарь нуждается в помощи-перья очинить, чернила развести… А тут нужен только разум…

— Что мне предстоит?

— Многое ты уже знаешь. Попробуй сейчас соединиться со мной.

Закрыв глаза, Керрис собрался. Его сознание вновь должно стать подобным руке и послушно протянуться к человеку перед ним… Он не встретил ожидаемого препятствия. Возникло ощущение тепла, доброе, манящее. Потом пропало его тело. Он оказался в бездне, сияющей и безграничной. Падение замедлилось. В его существо вливались ясные чувства, складные, как песня, и кто-то направлял их стремительный ток. Перед ним возникли образы памяти: тучные созревающие поля под высоким небом, женское лицо, неуловимая мелодия, вкус фетака, улыбка Кела, запах дыма в морозном воздухе, изгиб руки, обхватившей крепкими пальцами ручку косы… Из глубины выступили боль и обиды детства, страдания от чьей-то смерти… Чужое горе обожгло, и Керрис подался назад. Увидел свое тело, лежащее без движения на подушках, и закрыл глаза-глаза Сефера. Потом открыл и посмотрел, как, повинуясь ему, шевелятся пальцы на руке.

— Довольно, — это говорил ему владелец руки. — Ты теряешь связь со своим телом.

Он повиновался, осторожно выбрался назад и вернулся в привычную оболочку.

Тело отозвалось холодом. Керрис не мог отдышаться. Возвратилось осязание, мягкость подушек и неровности переплетений циновки. Сознание озарилось новым светом.

Сефер поднес питье в стеклянном бокале. Керрис отхлебнул, смакуя вкус и аромат лимона. Он испытал только что нечто, совсем не похожее на торнорские «видения» или опыты, подсказанные Келом. Не верилось, что это исполнено им. Может, все дело в его учителе?

— Я действовал самостоятельно? — нерешительно спросил Керрис.

Сефер кивнул.

— Я просто не препятствовал тебе.

— Как это называется?

— Глубинное исследование. При его выполнении требуется крайняя осторожность. Слишком легко повредить себе и причинить вред другому.

— Я не…

— Ты был аккуратен. Пока неумел, но осторожен. В случае ошибки ты сразу же ощутил бы ее на себе. Дар предостерегает болью того, кто им владеет, и, испытывая боль, нельзя воспользоваться внутренней речью. Это команда немедленно отступить.

— После того как я попадал в Кела, у меня всегда болела голова и глаза.

— Обычная история. — Сефер поглаживал живот. — Многие реагируют так.

Керрис потягивал лимонад. Сейчас живостью и ясностью ума Сефер вызывал почти что восхищение.

— Вы поверили в меня. Спасибо.

— Почему я должен был думать иначе? Я знал, что ты незлоблив. Доброжелательные люди не бывают иными в мыслях.

— Но я не… — Керрис замолчал. Все его свойства и черты начинались с «не»: неуклюжий, неумелый, не имеющий руки…

— Керрис, — с укоризной сказал Сефер. — Ты не глуп и не слабосилен. Напрасно ты поверил не понимавшим тебя торнорцам. Можно сказать, знающий и довольно привлекательный молодой человек. Если я тебя не убедил, спроси у брата, — озорно закончил он… И легко проник в сознание, развернув череду желанных образов: Кел улыбается, Кел нагой, волосы Кела ниспадают на гладкую спину…

— Хватит, — взмолился Керрис. И тут же все прекратилось.

— Прошу прощения, — сказал Сефер, продолжая улыбаться глазами. — Я, кажется, переборщил.

Желтое пятно окна светилось на бумажной стене. Он нарочно дразнит, рассудил Керрис и спросил:

— Я тоже могу вот так?

— Вносить образы в сознание другого? После известной подготовки сможешь. Прием этот осваивается читающими мысли без особого труда. Смысл в том, чтобы, коснувшись образа, не стремиться к постижению его сути, а закрепить впечатление. Так же, как, касаясь предмета, ты сразу узнаешь его форму и фактуру, еще не предполагая о значении этой вещи.

— Можно попробовать?

— Для этого мы здесь. Приступай. — Сефер поманил рукой, приглашая.

Керрис пустился вперед. Они встретились.

— Легче касайся, — предупредил наставник. Сверкающая прохлада его сознания расстилалась гладью. А я как паук-водомерка на пруду, подумал Керрис, и в нем отозвалось веселье Сефера. Он чуть продвинулся, отступил и попробовал снова. Чувствовалось, что прикосновения слишком грубы.

— Все верно?

— Нет. Уходи.

— Что у меня было не так? — спросил он, вернувшись в себя.

Сефер потер подбородок.

— Твой дар слишком уж силен и давит на сознание другого. В этом все дело. А ты не пробовал ограничивать себя, устанавливать барьеры?

— Даже не пытался. А как?

— Представь себе стену, которая должна нас разделить, — кирпичную или каменную, как вздумается, но без единой щелочки и не имеющую конца. Через эту стену нельзя перебраться, ее невозможно разбить. Думай о ней.

Керрис закрыл глаза. Ему виделись стены Торнора. Образ выступил перед ним, будто из глубин прозрачного водоема. Он почувствовал боль от перенапряжения и услышал: остановись.

— Передохни, — сказал Сефер в голос. — Все у тебя получится. Не надо так усердствовать.

Керрис переждал, пока исчезнут неприятные ощущения, и сделал вторую попытку. Сложившийся было образ вдруг рассыпался, заставив вскрикнуть от боли. Стоп! — прозвучала тут же команда Сефера.

В глазах заплясали солнечные блики на шелковистом экране. Болезненный укол, полученный только что, напугал, и Керрис не сразу пришел в себя.

— Опять промашка.

— Ты не потерпел ущерба, это главный урок. Запомни, твои действия не причинят тебе вреда. — Сефер поднялся. — Пойдем.

— Куда?

— Выйдем, посидим в саду. — Сефер поправил подушки, выложив их ровненьким рядком. — Нам пора отдохнуть.

Керрис поднялся, хрустнув коленями, оттолкнул подушку.

В холле их остановил полнотелый мужчина.

— Корит разыскивал тебя, — сказал он Сеферу.

Волосы толстяка длинной косой свешивались на спину. На конце косу перевязывала шелковая ленточка. Руки с пухлыми пальцами выглядывали из рукавов рубахи розового цвета.

— Если увидишь, передай ему, что я в саду.

— Кто это? — спросил Керрис, едва незнакомец отошел.

— Дорин, еще один наставник. Мастер перемещения в пространстве. Мысленно он может побывать в очень далеких краях. Ты не проголодался?

— Немного.

— Погоди-ка. — Сефер нырнул в арку и скрылся за полосатой шторой. Ткань откинулась, пропуская его обратно с блюдом фетака в руках.

Они расположились прямо на траве. Керрис уселся спиной к изображению Хранителя. Освежающий вкус фетака начинал нравиться ему. Он смотрел на Сефера, голубую отделку его рубахи, похожую по цвету на реку в ясный день, и ел. В животе заурчало. Керрису стало стыдно собственной жадности. Он прилег в траву, локтем спугнув ящерицу. Сефер передвинул блюдо поближе.

— Ешь, тут еще много.

Поколебавшись, Керрис потянулся за новой порцией.

— Скайин! — От дверей Танджо к ним бежал мальчик, стройный, темноволосый, с тонкими чертами лица. Он бросился на траву, обиженно спросил:

— Где ты был? Я все комнаты обегал, — и сжал в ладонях правую руку Сефера. Высокие скулы и острый подбородок делали его лицо похожим на мордашку выдры. Учитель улыбнулся.

— Корит, это Керрис, брат Кела. Познакомьтесь. Корит умеет двигать предметы, как Ардит и Тазия.

— Привет, — улыбнулся мальчик.

Керрису вспомнилась водяная феерия с кипарисовыми ветками.

— Привет.

— Ты двоюродный брат Тазии. Я только что ее видел. Она без устали швыряет подушки.

— Одна? — встревожился Сефер.

— Нет, рядом была Тамарис.

Ответ успокоил наставника.

— Мой племянник Корит-довольно-таки назойливый тип. — Он взъерошил волосы мальчика. — Чего тебе сейчас нужно от меня, челито? Ты ведь не зря обрыскал Танджо?

— Ничего особенного, — холодно ответил Корит. — Мы должны были встретиться вчера, но ты был занят. Все нынешнее утро я опять упражнялся в одиночестве. Теперь ты свободен? — Он повернулся к Керрису. — Прошу простить мою бесцеремонность.

— Речь идет о тренировке в перемещениях предметов, — пояснил Сефер. — Но, малыш, ты же видишь, мы отдыхаем. Какое расстояние ты преодолевал сегодня?

— Достигал макушки шеста на поле Орила.

— Очень хорошо. Твоя мать будет обрадована. Корит-средний сын Керен, — пояснил он. — Когда она распознала его талант, привезла сюда, решившись на долгое путешествие.

— Здесь тебе нравится? — спросил Керрис.

— О да, — мальчик улыбнулся. — Мне не хватает моего города временами. И мамы, — Корит сразу погрустнел. — Очень хочется ее повидать.

Сами собой пришли к Керрису бесхитростные чувства мальчугана: любовь, гордость, одиночество, проблеск страха, тоска по дому… Явился образ статной черноволосой женщины. Возле нее маленькая фигурка-сам Корит.

Он не замечал присутствия Керриса, а Сефер внимательно следил. Керрис закусил губу, в голову кольнуло, и он освободился от чужих мыслей.

— Семейные связи соединяют всех нас, — сказал Сефер. — Я тоже скучаю по Керен, челито. Пройдут трудные времена, глядишь, и я оставлю Илат, вместе поедем домой, в Кендру-на-Дельте.

На траву перед ними упала тень.

— Чтобы ты бросил Илат? Да ни за что.

Керрис поднял голову, прикрываясь от солнца. Над лужайкой возвышалась женская фигура в ярко-зеленом халате, перетянутом медной цепочкой. Черные волосы курчавились вокруг лица. Руки были сложены на груди.

— Керрис, это Тамарис, — представил Сефер. — Она тоже занимается перемещениями и еще-член Совета. Как дела у Тазии?

— Сегодня она-маленький демон. Я не отпустила ее с Ардитом в дозор, и вокруг этого чертенка все летело кувырком. Теперь она выместила свой гнев на подушках и заснула. Я хотела позаниматься с Коритом, а он здесь.

— Я не задерживаю его, — Сефер освободил руку из ладоней мальчика. — Ступай, Корит.

— Я хотел, чтобы ты посмотрел.

— Прекрасно, челито. Я готов, показывай.

Корит плотно зажмурился.

* * *

В поле стоял высоченный шест. На вершине неподвижно висели ленточки. Вокруг стеной стояла пшеница, поджидавшая серп жнеца. Ленточки на шесте начали подергиваться, поднялись параллельно земле, будто под ветром, и затрепетали, отпугивая пролетающих ворон.

* * *

— Видел?! — Корит торжествовал.

— Еще бы. Ты просто молодец.

— Корит, — вмешалась Тамарис. — Не надоедай. Можно подумать, что ты себя совсем вести не умеешь.

— Почему? Инану (на южном наречии так называли дядю), разве я такой настырный?

Сефер не отвечал. Его глаза не мигая смотрели в одну точку. Лицо судорожно подергивалось, губы беззвучно шевелились.

— Да, — разобрал Керрис. — Да, я скажу ей.

Наставник глубоко вздохнул и повернул голову к далеким холмам под солнцем.