Древесный город оказался самым необычным поселением, которое когда-либо случалось видеть Криксу. На самых больших и старых соснах располагались строения, действительно напоминавшие обычные дома, но большинство сооружений больше походили на большие бочки вроде тех, в которых перевозят масло и вино. Впрочем, местные жители предпочитали называть их «осиными гнездами». В каждой подобной «бочке» могли разместиться максимум два человека. Из нее можно было наблюдать за лесом, в ней же можно было отсидеться в случае какой-нибудь опасности, но спать внутри мог только один человек, и то крайне неприхотливый. В более крупных постройках можно было ночевать с относительным комфортом — в них был настлан пол, на котором спящий человек, по крайней мере, мог бы вытянуться во весь рост. Для спуска и подъема здесь использовались тонкие веревочные лестницы, казавшиеся ненадежными, как паутина, но на деле способные выдержать вес взрослого мужчины, а между деревьями в любой момент натягивались шаткие и неудобные мостки из трех веревок — одной нижней и двух верхних, заменяющих перила. Обитатели Лисьего лога наводили эти ненадежные мосты с такой же легкостью и поражающей воображение быстротой, с какой передвигались по ним взад-вперед.

Рельни деловито пояснил, что в сердце Древесного города имеются по-настоящему удобные постройки, в том числе и такие, которые стоят на земле, но здесь, вблизи границы, приходится принимать усиленные меры безопасности. Для жителей Лисьего лога эта часть Древесного города — что-то вроде линии защитных крепостей. Здесь живут только те, кто охраняет Лисий лог от гвинов и адхаров. Айзелвиты тщательно поддерживают миф о собственной неуловимости и вездесущести, поскольку он внушает гвиннам страх и заставляет их держаться в стороне от этих мест, хотя на самом деле несколько отрядов хорошо вооруженных солдат могли бы разгромить Древесный город за неделю. Поэтому внешне лес должен выглядеть полностью необитаемым. Крикс должен был признать, что местные повстанцы невероятно преуспели в этом деле. Каждый дом на дереве тщательно замаскирован хвойными ветками и выкрашен пятнами серой и охряной краски, благодаря чему снизу они совершенно сливались со стволами сосен. Но все-таки значительная часть этой маскировки зависела от растущих рядом лиственных деревьев, и «дан-Энрикс» усомнился в том, что, окажись он в Лисьем логе в какое-то другое время года, он бы не заметил здесь ничего подозрительного.

— Как же вы обходитесь зимой? — вслух подумал он.

— Как раз зимой все не так плохо, — отозвался Рельни. — Здесь обычно выпадает очень много снега, все деревья одинаково похожи на сугробы, так что разглядеть что-нибудь наверху становится еще труднее, чем сейчас. Сложнее всего поздней осенью или весной… Но к следующей осени гвиннам, скорее всего, будет уже не до нас. Ты слышал, что король с Атрейном собирают армию, чтобы вышвырнуть гвиннов вон? По слухам, у Арденнского утеса собралось уже несколько тысяч человек.

— А почему войско собирается только теперь? — спросил «дан-Энрикс» — Я-то думал, вы воюете уже несколько лет.

— Ты вообще что-нибудь знаешь про нашего короля?

— Не знаю.

— Тогда ясно. Слушай… Незадолго до того, как гвины вторглись в Лисий лог, за сыном Тэрина явился маг из замка Леривалль. Он сказал, что спрячет мальчика с безопасном месте, там, где гвины точно до него не доберутся — а еще пообещал, что со временем истинный король вернется, чтобы править Эсселвилем. Честно сказать, сначала я думал, что это просто местная легенда. Судя по рассказам стариков, в Древесном городе — не в том, где мы сейчас стоим, а в самом первом, где короновали Тэрина — была такая жутка резня, что у любого находившегося там почти не было шансов уцелеть. Так что я полагал, что сына Тэрина убили вместе с остальными, а потом кто-то придумал историю про таинственного мага, чтобы у местных осталась хоть какая-то надежда. Да и вообще, будь этот маг таким могущественным, как о нем рассказывают — что мешало ему спасти весь Лисий лог, вместо того чтобы спасать отсюда принца?.. Значит, либо этот человек был не таким уж Одаренным магом, либо он был себе на уме и мало интересовался судьбами людей, которых бросил погибать в Древесном городе. Но еще вероятнее, что его просто не было, а рассказы о спасении наследника — чистейший вымысел. Примерно так я рассуждал, когда услышал эту историю впервые. Но потом, когда я поближе познакомился с Атрейном, то узнал, что маг существовал на самом деле. Ну а пару месяцев назад… ты меня слушаешь?

«Дан-Энрикс» растерянно сморгнул. Он и в самом деле перестал слушать Лювиня, задумавшись над его рассуждением в Светлом. Справедлив ли Рельни, обвиняя Князя в том, что тот не спас Древесный город? Люди, не имевшие магического Дара, всегда склонны переоценивать возможности тех, кто этим Даром наделен. В конечном счете, даже самый Одаренный маг — всего лишь человек. Он мог забрать наследника из Древесного города, поскольку точно знал_, что Лисий лог будет разгромлен гвиннами, а мог просто предпринимать те меры безопасности, которые подсказывала ему осторожность, и при этом действовать практически вслепую.

— Извини, задумался, — признался он. — О чем ты говорил?

— О том, что пару месяцев назад король вернулся — в точности, как и было обещано. Но, кажется, легенда все же кое-что преувеличила — на самом деле, маг не спрятал принца в Леривалле, а нашел ему приемную семью, где тот и вырос, ничего не зная о своем происхождении.

— Что-что?! — вздрогнул «дан-Энрикс». Но Райнар был слишком увлечен, чтобы обратить внимание на чувства собеседника.

— …Я слышал, его вырастил какой-то браконьер, практически бродяга. А потом король явился в Лисий лог, и все открылось. Говорят, что он — точная копия отца. Атрейн сразу признал в нем сына Тэрина.

— Вот оно как, — медленно сказал Меченый, делая над собой усилие, чтобы сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Выходит, у Тэрина и Маллис не было младших сыновей, способных унаследовать престол. Тот человек, которого здесь называют королем — либо обыкновенный самозванец, либо — что гораздо хуже — пешка в руках Олварга. Если подумать, то второе куда вероятнее. Чтобы какой-нибудь ровесник Крикса вообще додумался использовать в корыстных целях свое сходство с прежним королем, кто-то сначала должен был сказать ему об этом сходстве — сам-то он был слишком молод, чтобы помнить Тэрина. — Ты уже видел короля?

— Несколько раз.

— И что ты о нем думаешь?

Лицо Райнара растерянно вытянулось.

— О нем?.. — пробормотал Лювинь, как будто слова Меченого совершенно сбили его с толку. — Он… он, хмм… Нет, будь ты одним из нас, ты бы не задавал подобные вопросы. Он — Король! Король, которого мы ждали столько лет!

— Что, аэлиты тоже?..

— Разумеется, — с жаром ответил Рельни. — Эсселвиль велик, но нам с товарищами нашлось место только с Лисьем логе. Если есть на свете место, где никого не волнует, кто ты и откуда родом — то оно находится здесь. В Древесном городе готовы принять каждого, кто может держать меч и драться с гвинами. Когда мы только оказались в Эсселвиле, нас было сто двадцать человек, считая и латников, и моряков. А сейчас нас осталось двадцать восемь. Конечно, местных тоже постоянно убивают. Но до того дня, как король Лейн вернулся, большинство людей предпочитали жить обычной жизнью, как и до войны. Сажали хлеб, мирились с непомерными налогами и с бесчинствами гвинской солдатни, короче говоря — старались как-то выжить.

— Вполне объяснимое желание, — заметил Рикс.

— Да, разумеется. Но на деле это выглядело так: соседскую жену и дочку изнасиловали, а самого соседа вздернули за то, что он вел возмутительные разговоры?.. Очень жаль, конечно, но что я могу поделать? Да и вообще, если бы он вел себя осторожнее — то ничего бы не случилось. Надо тише, надо никуда не лезть, и тогда все будет в порядке. А если начать вступаться, возмущаться, или даже просто вытащить соседа из петли, чтобы похоронить — так меня самого повесят, а у меня, между прочим, дети… Приходим в деревню — полусгнивший труп болтается перед воротами. Снимаем сами и хороним — местные толпятся в стороне и смотрят. Молча, понимаешь?.. Честно говоря, иногда даже злость брала — мы здесь сражаемся за их свободу, пухнем с голоду, хороним собственных друзей, а у них там одна забота — как бы сделать вид, что ничего особенного не происходит. Якобы их вообще никто не завоевывал… а мы здесь так, горстка буйнопомешанных, которые сами придумали себе эту войну и лезут на рожон. Кое-кто из местных вообще винил нас во всех бедах. Например, кому-нибудь из деревенской молодежи надоест, что гвинны могут творить с ними все, что захотят, и не считают айзелвитов за людей — и он сбегает в Лисий лог, а гвинские солдаты устраивают карательный рейд в его деревне. И, конечно, те, кто уцелеет, кроют нас последними словами. По большому счету, гвины только потому и удержали власть над Эсселвилем, что сумели внушить людям, что сопротивление бессмысленно. Что бы с тобой ни делали — утирайся и молчи, не мути воду, а то будет хуже. Но в последнее время что-то изменилось. Люди почувствовали надежду…

«Как бы эта надежда не завела всех в беду» — мрачно подумал Крикс. А вслух спросил:

— А могу я увидеть короля?

— Ну… если он захочет тебя видеть… — с некоторым колебанием ответил Рельни. — Понимаешь, он ведь все-таки король. И в любом случае, сначала тебе нужно встретиться с Атрейном. К счастью, сенешаль давно планировал наведаться сюда. Я расскажу ему о том, кто ты такой, и он решит, как с тобой поступить. А до тех пор ты должен будешь оставаться здесь, в Древесном городе.

— Хочешь сказать, что я в плену? — приподнял брови Крикс.

— Не то чтобы «в плену»… — уклончиво ответил Рельни. — Попытайся нас понять. Мы должны быть предельно осторожными. Я поручился за тебя, поэтому тебе оставили твое оружие и даже позволили беспрепятственно ходить по лагерю. Но это все, что я могу для тебя сделать. Будь ты просто парнем из деревни, который сказал бы, что он хочет драться с гвинами — тебя бы проверяли так же, как всех остальных. Но ты — особый случай.

— А как вы проверяете всех остальных? — заинтересовался Крикс.

— Мы не пропускаем их дальше границы, пока они не докажут, что способны приносить какую-нибудь пользу. Чаще всего мы даем им какое-нибудь поручение в ближайших деревнях. Иногда таких поручений может быть и два, и даже три — пока мы окончательно не удостоверимся, что это не какой-нибудь подсыл, который хочет выведать наши секреты.

— А если ваш доброволец попадется — то его повесят.

— Разумеется… Если только он сразу не решит, что подобные занятия ему не по зубам. Но в последние годы такое случалось редко — большая часть тех, кто приходили к нам, уже примерно представляли себе правила. — Райнар вздохнул. — Я понимаю, со стороны это звучит жестоко, но у нас не было другого выбора. К нам иногда приходят сущие дети — лет двенадцати-тринадцати. Приходят молодые девушки, и женщины, и даже старики. Некоторые из них действительно хотят сражаться с гвинами, а некоторые — просто найти убежище, в котором гвины не имели бы над ними власти. Но мы не община Милосердия и не странноприимный дом. Даже если бы нам не приходилось постоянно опасаться шпионов Олварга, мы все равно не смогли бы принимать к себе любого, кому больше некуда податься. Все, что мы можем — это постараться давать каждому такое поручение, с которым он — хотя бы теоретически — способен справиться.

— Понятно. Значит, я должен дожидаться здесь Атрейна. Когда он приедет?

— Я не знаю. Может быть, через неделю. Или через две… — откликнулся Рейнар, не подозревая, какое впечатление его ответ произведет на собеседника.

Крикс чуть не застонал, представив себе эту проволочку. Если Олварг в самом деле подослал к мятежным айзелвитам самозванца, катастрофа может разразиться в любую минуту. Кроме того, Крикса смущала мысль об Алвинне, оставшемся в Адели. Валларикс едва ли представляет, как быть с гостем, которого так «любезно» навязал ему племянник. Меченый чувствовал себя так, как будто его разрывают на куски. А магия, которая время от времени так откровенно управляла его жизнью, на сей раз никак себя не проявляла — несколько последних дней дан-Энрикс вообще не ощущал ее присутствия, хотя и понимал, что она никуда не делась, а просто дремала, притаившись, словно искры под остывшими углями. Приходилось примириться с мыслью, что магия привела его в Древесный город и сочла, что этого довольно. Со всем прочим ему предстояло разбираться самому.

* * *

Спали в Древесном городе посменно, причем мало кому удавалось урвать хотя бы по пять часов сна за одну ночь. Меченый вызвался ходить в дозоры вместе с Рельни и его товарищами, так что, по идее, должен был бы радоваться отдыху ничуть не меньше, чем другие аэлиты. Но сегодня он без всякой видимой причины проснулся среди ночи и никак не мог заснуть опять. Сколько бы Крикс ни говорил себе, что все вопросы можно будет обдумать позже, а сейчас куда важнее отдохнуть, мысли сновали в голове, как муравьи в горящем муравейнике.

Основной лейтмотив этих тревожных размышлений звучал так: «мне нужно найти самозванца и обманщика, который выдает себя за сына Тэрина — а я торчу здесь уже третий день, и могу проторчать еще неделю».

Рикс не утерпел и все-таки перевернулся на спину, глядя на обмазанный глиной потолок «осиного гнезда». Лежавший рядом Рельни что-то промычал, но, к счастью, не проснулся.

«…Ну, а если даже я найду этого «Истинного короля» — что дальше? — размышлял «дан-Энрикс», ощущая такой зуд во лбу, как будто был он снова оказался на допросе с ворлоком. — Они же все приходят в экстатический восторг, стоит только заговорить о нем. Меня на клочья разорвут, как только я попробую сказать, что он совсем не тот, кем кажется!.. И, наконец, если даже представить, что случилось чудо, и что айзелвиты — все до одного — внезапно поняли, что я и есть наследник Тэрина — то что мне с этим делать дальше?..»

Крикс болезненно поморщился. По правде говоря, быть королем «дан-Энриксу» хотелось так же мало, как и быть наместником в Бейн-Арилле. Возможно, для кого-то вроде Бейнора Дарнторна возможность сесть на трон и выглядит на редкость соблазнительно, но Валлариксу его королевский титул не принес ничего, кроме бесчисленных забот и ранней седины. Присутствуя на государственных советах и беседуя с Элиссив, Крикс проникся убеждением, что быть королем — значит все время наступать себе на горло ради государственной необходимости. Даже не будь Меченый связан с Тайной магией, он бы не пожелал себе такой судьбы.

— Катись оно все к Хеггу в задницу!.. — пробормотал южанин еле слышно, осторожно отодвинувшись от Рельни. Тот предостерегал его, что ночью без дела ходить по лагерю не следует — если дозорные решат, что перед ними враг, то вряд ли станут тратить время на предупреждения. Но оставаться в душном, пропахшим смолой «гнезде», где невозможно лишний раз пошевелиться, не задев соседей, тоже представлялось нестерпимым, так что Меченый решил рискнуть.

Он осторожно размотал тонкую лестницу и стал спускаться вниз. Теперь он мог проделать это значительно быстрее, чем в свой первый день в Древесном городе, хотя в сравнении с местными обитателями все равно показался бы медлительным, как черепаха. Пару раз рукав его рубашки прилипал к смолистому стволу сосны, но в остальном все обошлось вполне благополучно. Спрыгнув в мягкую лесную хвою, Меченый небрежно отряхнул саднившие ладони, обернулся — и увидел человека, стоявшего шагах в десяти от его дерева. Ни одеждой, ни осанкой этот человек не походил на кого-нибудь из обитателей Лисьего лога.

Меч «дан-Энрикса» остался наверху, но нож, полученный от Рельни, был по прежнему при нем, и сейчас рукоять мгновенно оказалась у него в ладони. Но чужак даже не шелохнулся.

— Ein dan-EnriГлава X, — сказал он. Старинное приветствие звучало серьезно, как ему и полагается, но по голосу незнакомца все равно казалось, что он улыбается. Меченый сделал несколько шагов вперед, пытаясь рассмотреть странного чужака — и чуть было не уронил свой нож на лесной мох.

— Седой?! — выпалил он. — Как ты сюда попал?

— Пришел поговорить с тобой. Должен сказать, что твоей выдержке можно только позавидовать. Я уже битый час пытаюсь выманить тебя наружу при помощи простенького заклинания, которое обычно называется «тревожный сон», но ты сопротивлялся с потрясающим упорством. А насчет местных дозорных не волнуйся — они спят, и будут спать до самого утра. Если, конечно, ты их не разбудишь.

— Ты усыпил их магией?

— Можно сказать и так.

— А если гвины…

— Этой ночью на ваш лагерь никто не нападет. Я обещаю.

Крикс кивнул. Больше всего ему хотелось уточнить «Это и правда ты?..», но подобный вопрос звучал бы слишком глупо. Меченый с ожесточением потер глаза, чтобы привыкнуть к темноте — а заодно удостовериться, что Светлый ему не привиделся.

— Как же ты понял, что меня нужно искать в Древесном городе?.. — осведомился он пару секунд спустя.

На лбу Седого прорезалась вертикальная морщина.

— К сожалению, это не так уж сложно. Пока ты носишь Меч Альдов, любой хоть сколько-нибудь сильный маг будет все время ощущать твое присутствие.

— Выходит, Олварг тоже знает, где я нахожусь? — спросил «дан-Энрикс», неприятно пораженный этой новостью. Седой кивнул.

— Скорее всего, да.

— Почему тогда он не отправил сюда всех своих Безликих и не приказал меня прикончить?..

Князь пожал плечами, словно Меченый спросил его о чем-то самоочевидном.

— Прежде всего, потому, что он тебя боится. Он не представляет, на что ты теперь способен.

Крикс немного поразмыслил над словами Князя и сказал:

— Понятно… Он считает, что благодаря Мечу я стал кем-нибудь вроде Одаренного невероятной силы. Получается, как только он поймет, как обстоят дела — он тут же попытается меня убить.

Седой нетерпеливо отмахнулся.

— Не так!.. Ни ты, ни он пока не представляете себе, «как обстоят дела». Вам с Олваргом придется выяснять это на практике. И хотя наш противник совершенно ничего не смыслит в Тайной магии, он все-таки прекрасно знает_, что в конечном счете вам придется встретиться лицом к лицу. Правда, он обязательно будет пытаться сделать вид, что этого возможно избежать. Как только он слегка оправиться от потрясения, которое он пережил, когда ты завладел наследством Энрикса из Леда, он будет пытаться избавиться от тебя чужими руками, в том числе и посылать к тебе Безликих. Но при этом где-то в глубине души он всегда будет понимать, что под конец вы все равно останетесь вдвоем. И будет до последнего пытаться как-то оттянуть этот момент, поскольку он не чувствует себя к нему готовым.

— Я тоже не чувствую себя готовым, — проворчал «дан-Энрикс». — Всякий раз, когда мне кажется, что я в чем-нибудь разобрался — тут же выясняется, что все было совсем не так, как я успел себе представить. То вдруг выясняется, что Олварг — старший брат Валларикса и мой ближайший родственник по материнской линии. То я внезапно узнаю об Эсселвиле… честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему Валларикс так упорно скрывал правду о моем отце. Может, он опасался, что я воспользуюсь аркой Каменных столбов — а потом не вернусь назад, как не вернулась моя мать?..

— Возможно, — вздохнул Князь. — Валларикс всегда переживал из-за того, что не сумел помочь своей сестре. Но есть как минимум еще одна причина. Много лет назад я запретил Валлариксу рассказывать тебе какие-то подробности, касавшиеся твоего происхождения. И Валларикс, и Ирем знали только маленькую часть этой истории, а я бы не хотел, чтобы ты сам додумывал недостающие куски и приходил к неверным выводам… Я был уверен, что, когда ты станешь Эвеллиром, у меня будет достаточно времени, чтобы самому рассказать тебе всю правду, и заодно научить тебя тому, что должен знать наследник Энрикса из Леда. Но когда ты не смог достать Меч Альдов, все мои надежды рухнули. По крайней мере, так я думал… Я сказал себе: Тайная магия не ошибается, а значит, сама по себе надежда на обещанного Альдами Наследника не может оказаться ложной. Следовательно, я ошибался только в том, что это будешь ты. Если поторопиться, положение еще возможно как-нибудь спасти.

— Звучит неплохо, — улыбнулся Крикс.

— Звучит, может быть, и неплохо, но на деле положение было достаточно безрадостным. Законных наследников у Энрикса из Леда больше не осталось, где искать побочных — тоже было не вполне понятно… Честно говоря, на тот момент я был буквально уничтожен. Мне казалось, что моя недальновидность погубила дело, которому я служил всю свою жизнь. Ты, вероятно, помнишь, что я даже не пошел к Валлариксу, а попрощался с тобой в галерее Славы?

— Помню. Ты очень спешил.

Седой поморщился.

— Конечно, я спешил. Но не настолько, чтобы не уделить вам еще хотя бы полчаса. Просто я не хотел, чтобы Вальдер видел меня в такой растерянности.

— Кажется, я тебя понимаю, — задумчиво кивнул Меченый. — Валларикс очень спокойно выслушал известие о том, что ты отправился в очередное путешествие. Он сказал — 'ну что ж, пусть Князь выполняет свою задачу, а мы постараемся выполнить свою'. Или как-то иначе, но с таким же смыслом. Он ничуть не сомневался в том, что у тебя есть запасной план действий.

— …Которого у меня и близко не было. По крайней мере, в тот момент, — закончил за него Седой. — Однако хорошо, что он так думал. Я знаю Валларикса едва ли не со дня его рождения. Твой дядя вечно чувствует себя ответственным за вещи, за которые он не способен отвечать, и взваливает на себя гораздо больше, чем способен выдержать обыкновенный человек. Надо сказать, в этом вы с ним похожи… Единственный способ оградить его от этого — заставить Валларикса верить в то, что кто-нибудь настолько безупречен, что ему можно довериться с закрытыми глазами и без всяких оговорок. Думаю, твой бывший сюзерен тоже это заметил, — мимолетно улыбнулся Князь. — Но, как бы там ни было, с Вальдером я не попрощался, и свое распоряжение насчет тебя не отменил. Признаться, это просто вылетело у меня из головы. Прости меня.

Крикс смущенно махнул рукой.

— Да ерунда… не так уж это важно. Все равно я узнал то, что должен был узнать. А тебе удалось найти других потомков Энрикса из Леда?

— Да. Но можешь мне поверить — это было нелегко. Уже через полгода своих поисков я искренне жалел о том, что твои предки не вступали в Орден Белых братьев и не соблюдали целибат. Побочные сыновья побочных сыновей, истории времен Воителя и даже Беатрикс… семейные предания, которые в большинстве случаев оказывались вымыслом… В конечном счете я нашел шесть человек, в жилах которых совершенно точно текла кровь дан-Энриксов. Я попытался убедить себя, что продвигаюсь в верном направлении, но у меня никак не получалось. Чем внимательнее я присматривался к каждому из претендентов на наследство Энрикса из Леда, тем сильнее проникался мыслью, что напрасно трачу время.

Крикс вопросительно приподнял брови.

— Они что, действительно были так плохи?..

— Вовсе нет; по меньшей мере четверо из них были отличными людьми. Просто «хороший человек» — это одно, а Эвеллир — совсем другое. Хорошие люди живут своей жизнью и довольны этим. Они никогда не покушаются на то, чтобы менять основы мира — в их глазах мир попросту «такой, как есть». И если они отвлекаются от своих повседневных дел, чтобы кому-нибудь помочь, то потом с облегчением возвращаются к своей обычной жизни. Эвеллир — совсем другое дело, у него этой «обычной жизни» просто нет. Сэр Ирем кое-что об этом знал — поэтому и возражал против того, чтобы мы слишком рано подвергали тебя испытаниям. Но твой сеньор не понимал того, что Эвеллир ничем не «жертвует» — Тайная магия не просит и принимает ничьих жертв. Наследником Альдов мог стать только тот, чьи подлинные устремления и цели совпадают с целями создателей Меча. Поэтому-то я и сомневался в том, что сумею найти кого-нибудь, кто подходил бы на роль Эвеллира так же, как и ты… Забавно то, что на второй год своих поисков я все-таки нашел потомка Энрикса из Леда, который способен был со временем стать Эвеллиром. Причем нашел я его совсем не там, где ожидал найти — не в Ярнисе и не в Легелионе, а сравнительно недалеко отсюда — на границе Эсселвиля с Дель-Гвиниром, в замке Марахэн.

— Не понимаю, — безнадежно пробормотал Крикс. Лорд Ирем как-то раз сказал, что разговоры с Князем вызывают у нормальных людей приступы мигрени, и сейчас «дан-Энрикс» был почти готов с ним согласиться.

— Это потому, что люди вообще часто не замечают самых очевидных объяснений. Скажем, я разыскивал бастардов Наина Воителя, копался в древних сплетнях — и совсем забыл об Олварге, который, как-никак, тоже дан-Энрикс.

Крикс вскинул взгляд на собеседника.

— Но ведь не мог же Олварг сам…?

Князь коротко и резко рассмеялся.

— О, безусловно. Олварг не такой дурак, чтобы не понимать, что еще один «Рикс» ему уж точно ни к чему. Поэтому он тщательно следил за тем, чтобы никто из его женщин ненароком не родил ему наследника. Во имя Всеблагих, не делай такое изумленное лицо! Конечно, сейчас нашему противнику на женщин наплевать… какие уж тут женщины, когда тебя жрут заживо, и ты об этом знаешь… Но тринадцать лет назад, когда произошла эта история, он еще был другим, и женщин у него было не так уж мало. После очередного пира со своими приближенным Интарикс был настолько пьян, что утром он даже не вспомнил, как накануне затащил в кровать служанку. Про кровать я фигурально… не исключено, что все произошло даже не в королевской спальне, а где-нибудь в коридоре. Это, кстати, вероятнее всего, иначе кто-то из его гвардейцев сообщил бы Олваргу, что он приводил женщину, и все бы так или иначе выплыло на свет. А так эта служанка родила ему бастарда, о чем Олварг, к счастью, не имеет ни малейшего понятия. Иначе, полагаю, он бы тут же от него избавился. По крайней мере, если бы узнал об этом до того, как ты стал Эвеллиром.

— Значит, теперь ему больше ничего не угрожает? — уточнил «дан-Энрикс».

— Со стороны Олварга — скорее всего, нет. А в остальном… — Седой поморщился. — Ты уже слышал что-нибудь о замке Марахэн?.. Гвинны провозгласили его королевской резиденцией, но в действительности он больше похож на приграничный форт где-нибудь в Такии. Суровые порядки и не самые приятные люди. Куча слуг, больше напоминающих рабов — по большей части, пленные из Эсселвиля, — потом королевские гвардейцы, которые держат в страхе всю округу, и адхары, которых даже гвардейцы Олварга боятся, как чумы. Выжить в подобной обстановке не так просто. Откровенно говоря, сейчас мальчишка был бы в бóльшей безопасности, если бы Олварг узнал правду.

— Ты бы мог это устроить?

— Мог бы, но не стану. Сейчас это просто двенадцатилетний мальчик. Не слишком осторожный, и, пожалуй, чересчур самонадеянный, но зато с крайне интересными задатками. Немного смахивает на тебя в таком же возрасте. И то, что жизнь в Марахэне его пока не испортила, само по себе что-нибудь значит. Но если наш враг захочет воспитать из него своего наследника, то я боюсь даже представить, что из него выйдет. И к тому же, я не исключаю, что Интарикс уже окончательно сбесился, и убьет мальчишку в любом случае, хоть тот и не наследник Энрикса из Леда. Одним словом, я хотел бы попросить тебя, чтобы ты присмотрел за мальчиком.

— Я?! — с досадой повторил дан-Энрикс. — Князь, во имя Всеблагих!.. Я оказался неспособен позаботиться даже о своей собственной семье. Мой младший брат стал вором, а двое других живут в трактире, потому что Тену не под силу в одиночку справиться с хозяйством — но вместо того, чтобы остаться в городе и попытаться самому устроить их судьбу, я предоставил это Браэнну и Пенфу… потому что у меня, видите ли, имеются задачи поважнее! Недавно меня осенила мысль, что всякий раз, когда я вмешивался в жизнь других людей, я очень быстро перекладывал ответственность на кого-нибудь другого. Тена с Арри я буквально навязал на шею капитину Ниру, Бренн оставил Белым сестрам, а заботиться о Ларе предоставил сэру Ирему… я брал на себя столько разных обязательств, что потом не знал, что с ними делать. Неужели ты действительно считаешь, что я — именно тот человек, который может «присмотреть» за этим парнем?!

— Успокойся, — хладнокровно сказал Князь. — Прежде всего, ты заблуждаешься в оценке собственных поступков. Скажи — можно ли утверждать, что жизнь людей, которым ты пытался помогать, действительно менялась к лучшему?..

Крикс нахмурился.

— Да, но…

— Никаких «но», пожалуйста. На самом деле, если бы ты начал задавать себе вопросы — а могу ли я действительно чем-то помочь этому человеку? Хватит ли у меня времени, возможностей и сил? Готов ли я взять на себя подобную ответственность?.. — ты бы, вероятно, сразу же признал свое бессилие и просто прошел мимо. Как и большинство других людей, которые стремятся действовать разумно, а в итоге — вообще не действуют. Нет, Крикс; на деле от нас требуется только твердость, чтобы в каждую конкретную минуту делать то, что нужно — а все остальное следует доверить Тайной магии. Поэтому давай закончим с этой ерундой насчет «твоей» ответственности и вернемся к изначальной теме… Я вовсе не прошу тебя бросить все свои дела и мчаться в Марахэн. Но я хотел бы, чтобы ты не забывал о том, что этот мальчик, как-никак, дан-Энрикс и твой брат. Его зовут Олрисом. Недавно он начал носить меч за одним из гвардейцев короля. И мне бы не хотелось, чтобы дело дошло до того, что вы с ним встретились на поле боя.

— Понимаю. Значит, «Олрис»… — задумчиво повторил дан-Энрикс. — Ладно, я запомню. Но ведь ты тоже будешь присматривать за ним?..

— Конечно, — подтвердил Седой, едва заметно улыбнувшись. — Но все же мне будет спокойнее, если я буду знать, что этим делом занимаюсь не я один.

— Ну, хорошо, — нетерпеливо кивнул Меченый. — Лучше скажи: что это за король, которого здесь называют сыном Тэрина?

Князь озадачено нахмурился, как будто бы не понимал, о ком шла речь — а потом усмехнулся.

— Ах, этот… Не волнуйся, к Олваргу он не имеет никакого отношения.

Крикс даже не стал спрашивать, как его собедседник догадался о терзавших его подозрениях. Пожалуй, в данном случае ход мыслей Меченого был бы очевиден для любого человека, даже не наделенного такой же проницательностью, как Седой.

— Так что, это обычный самозванец?.. — уточнил дан-Энрикс.

— Ну, обычный или нет — судить тебе. Я думаю, ты с ним еще увидишься. А я, по правде говоря, не слишком интересовался этим юношей — хватало и других забот. Наверняка можно сказать только две вещи — он не служит Олваргу, и в его жилах нет ни капли крови Энрикса из Леда. Несмотря на это его сходство с прежним королем, я сильно сомневаюсь, что он может оказаться родственником Тэрина. Происхождение здесь вообще не главное. В такой стране, как Эсселвиль, где половина местных жителей годами ожидает возвращения чудесно спасшегося короля, какой-нибудь король однажды обязательно появится.

— Не понимаю, как ты можешь говорить об этом так спокойно?.. — удивленно спросил Крикс. — Разве не ты когда-то обещал им, что сын Тэрина однажды вернется сюда и восстановит справедливость?

Князь покачал головой.

— Нет, Крикс. Я обещал только спасти наследника — то есть тебя. Как видишь, это обещание я выполнил. Ну а все остальное — это просто воплощение их собственных желаний и надежд. Именно так люди обычно и творят свою историю. Как бы там ни было, давай закончим разговор об айзелвитах и их короле, и возвратимся к нашим собственным делам. Ты понял то, что я сказал тебе в самом начале нашей встречи?..

— Что мы с Олваргом должны будем сразиться друг с другом? Ну, об этом я догадывался с самого начала.

Лицо Князя на секунду стало жестким.

— Догадываться тут мало, Крикс. Ты должен верить, что так будет — что бы ни случилось. Даже если тебе вдруг покажется, что ты попал в ловушку, из которой невозможно выбраться, и никакой надежды уже нет — не позволяй себе забыть о том, что эта история не может кончиться, пока вы с Олваргом не встретитесь лицом к лицу. Я не могу заранее сказать, что тебя ждет. Но даже если в какой-то момент ты потеряешь память и забудешь все, что знал — это_ ты должен помнить до конца.

Меченый подумал, что сэр Ирем — если бы он мог присутствовать при этом разговоре — в этом месте ни за что не удержался бы от шпильки в духе «Раз ты говоришь, что по-другому быть не может, то какая разница, во что он будет верить?..». Крикс невольно улыбнулся. Все же монсеньор, при всех своих достоинствах, ни бельмеса не смыслил в Тайной магии.

— Я не забуду, Князь, — пообещал он Светлому.

— Тогда прощай, — кивнул Седой. — И разбуди ваших дозорных.

— Непременно, — отозвался Меченый. Ему хотелось сказать Князю что-нибудь еще, но он не мог придумать ничего хоть сколько-нибудь подходящего. Сам он беседовал со Светлым всего дважды, причем оба раза они говорили исключительно об Олварге и Тайной магии. Глядя на высокую и сухопарую фигуру мага, постепенно таявшую в предутренней мгле, Меченый неожиданно попробовал представить, каково было бы спросить Светлого о том, кто из людей был его лучшим другом или кто, по его мнению, талантливее как поэт — Хэн Мордвуд или Алэйн Отт?.. В какую-то секунду он почти решился задать Светлому такой вопрос, но Князь был уже слишком далеко, чтобы окликать его ради подобной глупости.

* * *

…Меченый проснулся от того, что чей-то острый локоть впился ему в ребра. Он открыл глаза — и увидел Лювиня, который пытался выглянуть наружу сквозь отдушину в стене.

Через эту отдушину в «осиное гнездо» проникал ярко-белый свет.

— Доброе утро, — сказал Крикс, надеясь, что Лювинь сообразит, что совершенно незачем продавливать ему грудную клетку, даже если Рельни вдруг понадобилось срочно выглянуть наружу.

Рельни пробормотал в ответ какое-то ругательство, но, к счастью, догадался отодвинуться. Помимо них двоих, в «осином гнезде» не было ни одного разведчика.

— Мы что, проспали?.. — мрачно спросил Рельни у соседа.

Крикс пожал плечами, хотя было совершенно очевидно, что проспали они просто капитально. Судя по всему, сейчас было никак не меньше девяти часов утра. Похоже, их товарищи по доброте душевной решили дать своему командиру выспаться, а спавшего возле самой стены «дан-Энрикса» было просто невозможно растолкать, не потревожив Рельни.

Крикс подумал, что Лювиню в самом деле давно следовало хоть немного отдохнуть — многонедельный недосып привел к тому, что Рельни щеголял такими синяками в пол-лица, как будто бы ему сломали нос.

Одобрив, таким образом, решение своих соседей, Меченый задумался о том, была ли их ночная встреча с Князем просто его сном, или же все это происходило с ним на самом деле.

Если предположить, что все случившееся ночью ему попросту приснилось, то надо признать, что это был на удивление подробный сон. К тому же, сны обыкновенно забываются, как только ты проснешься, а Меченый помнил все — не только каждую фразу Князя, но даже ту интонацию, с который Светлый ее произнес. Как и предсказывал Седой, Крикс вскоре нашел трех дозорных, которые сладко спали, сидя прямо на земле, причем один из них, счастливо улыбаясь, прижался щекой прямо к сочащейся смолой коре старой сосны, а другой использовал вместо подушки деревянное ложе собственного абралета. Меченый, разумеется, не стал подходить слишком близко, ограничившись тем, что бросил в одного из айзелвитов подобранной с земли палкой — это позволило ему скрыться прежде, чем проснувшиеся часовые успели поднять переполох. Все это здорово напоминало их проделки в Академии, так что в «осиное гнездо» Меченый забрался в прекрасном настроении. И, втиснувшись на свое место между Рельни и обмазанной глиной стеной, тут же заснул.

— Ты собираешься торчать здесь до обеда? — недовольно спросил Рельни. — Нет? Тогда подвинься.

Крикс вздохнул и отодвинулся, позволив Рельни сбросить вниз веревочную лестницу, а потом выбрался наружу вслед за ним. Было похоже, что Лювинь не оценил заботы их соседей по достоинству.

До сих пор Меченый никогда не видел, чтобы жители Древесного города собирались где-нибудь большими группами, но в это утро все, по-видимому, шло наперекосяк. Под деревьями собралась толпа, состоявшая минимум из пары дюжин человек, и она продолжала увеличиваться.

Рельни выразительно нахмурился.

— Эвро только что вернулся из дозора. Он сказал — в лесу полным-полно адхаров, — озабоченно говорил один из айзелвитов в тот самый момент, когда «дан-Энрикс» с Рельни подошли поближе. Лица у собравшихся вокруг дозорных были хмурыми и сосредоточенными, но по каким-то мелочам все равно чувствовалось, что защитники Лисьего лога не на шутку встревожены. Сам разговор велся на местном языке, но Меченый этого даже не заметил — то ли потому, что за последние несколько дней приноровился слушать разговоры айзелвитов, то ли потому, что общий смысл сказанного был понятен и без перевода. Стоявший среди других дозорных Олметт недовольно покосился на «дан-Энрикса», но вслух ничего не сказал — должно быть, рассудил, что Меченый тоже имеет право знать об угрожавшей лагеря опасности.

Первый из айзелвитов тем временем продолжал:

— Эвро сказал, что арка Каменных столбов оцеплена Безликими. Он не решился подобраться к ним поближе, так что не может сказать наверняка, сколько их было. Но он говорит, что их было не меньше дюжины.

— Дюжины?! Я в жизни не видал больше пяти одновременно!

— Если не перестанешь так орать — скоро увидишь… Пока Эвро возвращался в лагерь, он наткнулся еще на троих. Похоже, что адхары разделились и прочесывают лес. Но Эвро они не заметили.

— Но почему они разъезжают средь бела дня?.. Такого раньше не бывало. Они всегда нападали только ночью!

— Это очевидно, — сухо сказал Рельни. — Судя по всему, они кого-то ищут.

«Кажется, я даже знаю, кого именно» — подумал Крикс, почувствовав сосущий холод в животе. Сейчас он был бы только рад, если бы их ночная встреча с Князем оказалась сном, но разговор дозорных не оставлял никакой лазейки для сомнений.

Меченый приказал себе успокоиться и рассуждать логически. Князь приходил сюда перед рассветом, и погони за ним не было — Седой бы ее обязательно заметил. Значит, его выследили позже, когда Светлый уже возвращался к Каменным столбам. По-видимому, ему все-таки удалось как-то от них скрыться, но «кромешникам» известно, что он где-то здесь. Крикс похолодел, поняв, что теперь Князю некуда деваться — в лесу его рано или поздно обнаружат, а добираться до ближайших деревень или вернуться в Лисий лог он не захочет сам, чтобы не привести Безликих за собой.

И зачем только Князь пошел на такой риск, чтобы встретиться с ним и полчаса поговорить об Олварге?.. Стоил ли их полночный разговор того, чтобы заплатить за него собственной жизнью?

Крикс прикусил губу, ломая голову над тем, что теперь делать. Остаться в лагере, покинув Светлого на произвол судьбы, было немыслимо. Но и о том, чтобы очертя голову бросаться Светлому на помощь, не могло идти и речи — Меченый не имел даже малейшего понятия о том, где маг находится в данный момент, а наугад бродить по лесу, в котором полно Безликих, мог бы только сумасшедший. Седой, несомненно, был бы в бешенстве, сделай «дан-Энрикс» что-нибудь подобное.

«Хотя, возможно, дело и не в Князе, — неожиданно подумал Крикс. — Может быть, они хотят найти меня».

— Они придут сюда? — спросил один из самых молодых дозорных. Голос у него едва заметно дрогнул.

— Спроси что-нибудь полегче, парень! — хмыкнул первый айзелвит. — Зависит от того, что они ищут.

— Надо подготовиться! Пусть видят, что нас голыми руками не возьмешь! — предложил Олметт, сверкнув глазами.

Стоявший с ним рядом мужчина средних лет пожал плечами.

— Все, что можно, мы на этот случай уже сделали.

Крикс знал, о чем он говорит. Лес, по которому его провели в самый первый день, был вовсе не так безобиден, как ему казалось поначалу. В действительности, если бы он не встретился с Эвро, а забрел в Древесный город в одиночку, то наверняка попался бы в какую-нибудь из расставленных айзелвитами ловушек. Здесь повсюду были хитро спрятанные под травой и дерном волчьи ямы с кольями на дне, из-за которых въехать в этот лес на лошади решился бы только самоубийца. Но, помимо них, имелись и гораздо более серьезные приспособления — вроде нескольких связанных между собой бревен, которые падали прямо на голову тому, кто ненароком задевал натянутую между деревьями веревку, или петли, слегка напоминавшей кроличий силок — попавшийся в нее чужак оказывался подвешен на сосне вниз головой. Кое-какие из этих ловушек Риксу показал Рейнар — прежде всего, затем, чтобы он по неосторожности не угодил в одну из них, бродя по лагерю — но Меченый не сомневался в том, что были и другие, о которых ему не сочли необходимым говорить. Для того, чтобы гвинны не подожгли лес, пытаясь выкурить противников из их укрытия, повсюду были вырыты глубокие траншеи, которые в случае чего помешали бы огню распространяться, и теперь эти траншеи тоже должны были на время задержать нападавших.

Поразмыслив, Меченый решил, что все не так уж плохо. В открытом бою у людей мало шансов выстоять против «кромешников», но волчья яма — это всегда волчья яма, даже если в нее свалится Безликий. Если бы не это обстоятельство, то Олварг уже много лет назад покончил бы с засевшими в Древесном городе повстанцами.

— А где сам Эвро?.. — неожиданно спросил Рейнар, оборвав размышления «дан-Энрикса».

В глазах рассказчика промелькнуло замешательство. Он бросил быстрый взгляд через плечо, как будто бы рассчитывал, что Эвро вот-вот выйдет на поляну.

— Я… Он вроде шел за мной… Потом сказал, что он слишком устал, чтобы идти так быстро, так что мне не стоит его ждать — он доберется сам. Наверное, еще не дошел…

— За это время он бы двадцать раз дошел, если бы даже останавливался отдыхать под каждым деревом, — отрезал Рельни. — Он даже не собирался за тобой идти. Вы встретили его на нашей стороне ручья?

— Да.

— А потом?..

— Он рассказал нам то, о чем я говорил. Тогда я сказал Альпину с Хьюэлом, чтобы они остались там, а я пойду сюда, предупрежу насчет Безликих.

— Это все? Больше вы ни о чем не говорили?

— Н-ну… В самом начале Альпин стал кричать, что Эвро сволочь, потому что бросил Хагена…

— А ты?!

— Велел ему заткнуться.

Лицо Рельни потемнело.

— И ты хочешь сказать, что ты не понял, что произошло?.. — процедил он.

Меченый понимал не больше половины из того, что они говорили, но зато он ясно видел, что последние слова дозорного привели Рельни в бешенство. Взгляд у Лювиня стал таким, как будто он примеривался, с какой стороны свернуть своему собеседнику челюсть. Крикс почувствовал, что следует вмешаться.

— Кто такой Хаген? — спросил он.

Рельни обернулся с таким видом, как будто раздумывал — не съездить ли по физиономии еще и Меченому.

— Напарник Эвро, — отрывисто сказал он. — Они вместе отвечают за участок леса, прилегающий к Каменным столбам. Люди из одного дозора должны возвращаться вместе, но даже такой баран, как Альпин, мог сообразить, что здесь особый случай!.. Если бы Эвро стал дожидаться Хагена, Безликие бы его обязательно заметили… А ты — ты знал, что он решит вернуться! — рявкнул он, вскинув глаза на айзелвита. — Или скажешь, что ты даже не догадывался, зачем он отстал?..

Айзелвит на одно мгновение отвел глаза — и Крикс подумал, что, по-видимому, он все же кое о чем догадывался. Но не счел необходимым вмешиваться — видимо, в глубине души он разделял позицию Альпина, полагавшего, что Эвро не следовало бросать напарника в лесу.

Рельни махнул рукой.

— Все, хватит. Не желаю даже знать, о чем ты думал… Я пошел за Эвро.

— Отлично! Я с тобой, — вызвался Олметт, на долю секунды опередив Меченого.

— И я тоже, — сказал Крикс.

Рельни на мгновение задумался, а потом сказал:

— Пойдем мы с Риксом. Ты останешься за командира. Все!

Олметт недовольно поджал губы, но возражать не стал. Крикс давно уже заметил эту любопытную особенность. Будь то в дозоре Браэна, в Лаконе или в Ордене — люди каким-то шестым чувством понимали, когда с отданным приказом можно спорить, а когда благоразумнее промолчать.

Рейнар двигался через лес так быстро, что даже «дан-Энриксу» приходилось прилагать определенные усилия, чтобы не отставать. Впрочем, Лювиня в данном случае явно подстегивала злость.

Они перебрались на ту сторону ручья, за которым начинался «ничей» лес, который не могли назвать своим ни айзелвиты, ни гвины, и, не замедляя темпа, двинулись в сторону Каменных столбов.

— Ты слышишь?.. — отрывисто спросил Рельни несколько минут спустя.

— Лошади? — вскинулся Рикс.

— Похоже. Плохо дело! Возвращаемся назад.

— Нет, подожди.

— Рикс, стой! Там впереди прогалина. Тебя заметят, — сказал Рельни, схватив Меченого за рукав.

И в ту же самую секунду до них долетел истошный крик. Так мог кричать разве что человек, буквально обезумевший от ужаса. Крик доносился точно со стороны прогалины, и Меченому даже показалось, что он узнал голос Эвро.

Рейнар и Крикс переглянулись — и, не сговариваясь, бросились в ту сторону.

Выбежав из леса, Крикс увидел человека, из последних сил бежавшего к спасительным деревьям, и преследующих его всадников — темные вороненые доспехи из прекрасной лирской стали и лоснящиеся вороные кони делали их похожими на столичных рыцарей, съехавшихся на какой-нибудь турнир. Двое из них были еще довольно далеко, но третий уже подобрался совсем близко к своей жертве. Меченому даже показалось, что он придерживает своего коня нарочно для того, чтобы растянуть удовольствие от погони. Тем не менее, расстояние между Безликим и разведчиком стремительно сокращалось. Эвро, несомненно, тоже чувствовал, что ему не уйти — поэтому и закричал.

Крикс ощутил внезапный приступ дикой злобы. Эти три «кромешника» просто играли с Эвро, словно кошка с мышью. Они прямо-таки упивались его страхом — поэтому и не замечали больше ничего вокруг.

То ли при свете дня кромешники выглядели не так пугающе, как ночью, то ли Крикс был слишком зол — однако на сейчас раз он не почувствовал того леденящего ужаса, который пережил в Солинках.

— Опоздали! — выкрикнул Лювинь, с первого взгляда оценив положение Эвро. — Ему уже не помочь! Уходим, Рикс… Уходим!

Но Крикс, не слушая его, рванул вперед, на ходу вытаскивая из ножен меч. Обмотанная кожей рукоять Ривалена казалась теплой, как будто бы меч уже успел нагреться от его ладони.

Опередивший своих товарищей Безликий наклонился с седла и рубанул бегущего мечом. Эвро заметил нависающую над ним тень и успел шарахнуться в сторону, но, судя по всему, Безликий все-таки достал его — юноша дико закричал и покатился по траве. Безликий развернул коня, чтобы добить упавшего — и, наконец, заметил Крикса.

Меченый перешел на шаг, поскольку слишком глупо сломя голову бежать на конного противника, и теперь скользящими шагами двигался ему навстречу, держа меч прямо перед собой — в том положении, из которого с одинаковой легкостью можно перейти к защите или нападению. Все нервы у него звенели, словно перетянутые струны.

Но до схватки дело так и не дошло.

Безликий резко дернул на себя уздечку, и его лошадь, возмущенно дернув головой, попятилась назад. «Кромешник» крепко сжимал меч, готовясь отразить любое нападение «дан-Энрикса», но сам, похоже, не особо рвался в бой. Двое других Безликих, выехавших на прогалину следом за ним, остановились почти сразу же, едва заметили «дан-Энрикса», и сейчас находились шагах в тридцати от своего товарища.

Меченый сделал еще шаг вперед — и тут над лесом неожиданно раздался низкий и гнусавый звук охотничьего рога. Криксу часто приходилось слышать, как трубят рога, но этот рог, судя по звуку, был гораздо больше и мощнее остальных. Нельзя сказать, чтобы от этого его звук сделался приятнее. Даже после того, как рог умолк, Меченому казалось, что у него вибрируют все внутренности.

Ближайший к нему Безликий развернул коня — как показалось Криксу, с некоторым облегчением — и пришпорил его, заставив с места взять в галоп, так что из-под копыт полетели комья сухой земли. Два других адхара последовали его примеру, промедлив не больше одной секунды, и исчезли за деревьями на несколько секунд раньше, чем их товарищ.

Провожая их глазами, Крикс почувствовал себя таким опустошенным, как будто он в самом деле дрался с тремя противниками одновременно. Но потом он вспомнил об Эвро — и обернулся.

Раненый пытался опереться на руки, как будто собирался встать — но получалось очень плохо. Когда ему все же удалось немного приподняться, его тут же вырвало на смятую копытами траву. Меченый вспомнил, что случилось с Фэйро, которого тоже ранили оружием «кромешников», и по коже у него прошел мороз.

Крикс сунул Ривален в ножны, подошел к разведчику и присел рядом с ним на корточки. На первый взгляд полученная Эвро рана выглядела не особенно серьезной — рассечены мышцы шеи и спины, но сухожилия и кости целы. Будь это обычный меч — досаточно было бы наложить швы, перевязать и провести неделю в полном покое. Но сейчас не приходилось сомневаться в том, что дела обстоят значительно серьезнее. Меченый осторожно перевернул трясущегося, словно от озноба, айзелвита на спину — и тихо выругался, увидев мутные глаза, закаменевшие от напряжения мышцы вокруг рта, и судорожно подергивающееся лицо.

Крикс вдруг подумал, что у него была масса времени на то, чтобы узнать, не существует ли каких-то способов бороться с магией Безликих. Он мог бы спросить об этом Алвинна, пока выхаживал его от ран. А мог задать этот вопрос Седому, когда разговаривал с ним этой ночью…

Почему он этого не сделал?! Неужели ему было мало смерти Фэйро?!

Услышав совсем рядом чьи-то осторожные шаги, Крикс обернулся — и увидел Рельни, бледного, как полотно.

— Кто ты такой?.. — негромко спросил он. — Ты маг?

Крикс покачал головой.

— Нет, Рельни. Я не маг.

«А жаль. Маг бы, по крайней мере, знал, что теперь делать с Эвро».

— Так кто же ты?.. И что ты сделал с этими Безликими?

— А что я с ними сделал? — спросил Крикс, слегка пожав плечами. — Я отвлек того, который собирался добить Эвро. Потом они услышали звук рога — и вернулись к своим. Я думаю, что это был сигнал, после которого все находившиеся в лесу отряды должны были съехаться в условленное место.

— Они тебя испугались. Я же видел, — настойчиво сказал Рельни.

Меченый сделал вид, что ничего не слышал, и снова повернулся к Эвро.

— Ты можешь ему помочь? — спросил Лювинь, поняв, что ответа на первый вопрос он так и не дождется.

— Я не знаю, — глухо сказал Крикс.

— Надо что-то решать. Эти Безликие могут в любой момент вернуться с подкреплением. Мы должны либо забрать его с собой, либо добить.

— Добить?.. — повторил Меченый, вспомнив про Фэйро.

Рельни тяжело вздохнул.

— Я понимаю, странно убивать кого-нибудь из-за такой царапины. Но ты же видишь — это не простая рана. Те, кого ранят «кромешники», не выживают, Рикс. А умирают они несколько часов, а то и дней подряд, и выглядит это на редкость омерзительно. Поэтому мы всегда их добиваем. Это лучшее, что можно для них сделать. Я просто подумал — вдруг ты знаешь какой-нибудь способ…

«Я не знаю никакого способа» — подумал Крикс, чувствуя, как сердце бешено колотится о ребра. Может, Рельни прав, и милосерднее всего было бы добить Эвро сразу?

— Помоги мне его поднять, — сказал он вслух, стараясь, чтобы его голос прозвучал достаточно решительно.

— И все-таки ты маг, — заметил Рельни удовлетворенно.

— Да хоть сам император, — огрызнулся Меченый. — Если тебе нравится так думать — я тебе мешать не буду. Бери его за ноги, только поосторожнее. Вот так… Теперь пошли.

* * *

В сгущавшихся над лесом сумерках горевший под деревьями огонь создавал непередаваемое ощущение тепла и защищенности, но подошедший к Меченому Рельни покосился на него с неодобрением. Здесь, на границе Древесного города, огня не разводили вовсе — даже пищу охранявшие границу айзелвиты не готовили на месте, а получали от живущих в глубине Лисьего лога.

Впрочем, в настоящую минуту Рельни явно занимали вещи поважнее, чем какой-то там костер.

— Мне только что сказали, что Атрейн уже в Древесном городе. Его отряд приехал всего несколько часов назад, но ему уже сообщили об утреннем происшествии с Безликими. Сенешаль хочет видеть нас обоих.

— Не сейчас, — ответил Меченый, не отрывая глаз от Эвро. — Я не могу оставить его здесь. Иди один.

— Что я скажу Атрейну?.. — тоскливо спросил Рейнар.

— Скажи, что я сожалею, — с ноткой нетерпения ответил Крикс. — И попроси кого-нибудь, чтобы принесли еще веток для костра. Он того и гляди потухнет.

— Не потухнет. Лучше бы ты не бросал туда так много веток сразу… этот твой костер и так слишком большой, — с едва заметной ноткой недовольства отозвался Рельни. Впрочем, несколько секунд спустя он примирительно сказал — Я понимаю, ты заботишься об Эвро. Но мы должны думать и об остальных. Граница слишком близко, ты же понимаешь. В этой части леса вообще нельзя разводить огонь — это может выдать гвиннам наше местонахождение.

Крикс промолчал — и Рельни, сдавленно вздохнув, ушел, а оставшийся в одиночестве «дан-Энрикс» подбросил в костер еще несколько веток. К вечеру в лесу похолодало — воздух стал промозглым и сырым, а от оврага расползались клочья серебристо-белого тумана. Крикс никак не мог отделаться от странного, ничем не обоснованного ощущения, что из промозглой темноты за ним следит чей-то недобрый взгляд — и этот кто-то терпеливо дожидается, пока «дан-Энрикс» не уйдет.

Поэтому южанин и не собирался уходить.

Все тело Меченого затекло от долгого сидения на коленях. Учивший его мастерству Неэри Астер мог просиживать в подобной позе целые часы, а в случае необходимости вскакивал на ноги одним бесшумным и почти неуловимым для глаз наблюдателя движением. Для Крикса до сих пор осталось тайной, как Астеру это удавалось. Сам он чувствовал себя так, как будто бы его отколотили палкой. Кости ныли, а затекшие мышцы отзывались на любое движение тупой болью.

Меченый потрогал руку Эвро. Ему показалось, что кожа раненого уже не была такой ледяной, как несколько часов назад. Пульс тоже выровнялся, и «дан-Энриксу» хотелось верить в то, что это добрый знак. Пока они несли разведчика до лагеря, по телу Эвро то и дело пробегали судороги, словно у больного «черной рвотой», но потом он перестал шевелиться, а все его тело начало мало-помалу коченеть, как будто Эвро уже умер — хотя слабый пульс доказывал, что парень еще жив. «Что нужно делать?» — спросил Рельни, явно ожидавший от «дан-Энрикса» каких-то четких указаний. Этот тон заставил Меченого ощутить очередной прилив беспомощности. Сюда бы сейчас магистра из Совета Ста… или хотя бы Рам Ашада… Хотя оба, вероятнее всего, сразу сказали бы, что тут уже ничем нельзя помочь. Меченый наклонился и оттянул раненому веко. Белки глаз казались посиневшими, а неподвижные зрачки расширились настолько, что стало почти не видно светлую, орехового цвета радужку. Крикс только мельком посмотрел разведчику в глаза, но ему все равно почудилось, что его самого засасывает в черный ледяной колодец.

«Нужно развести огонь», сказал он Рельни. Тот, по счастью, не стал колебаться и ссылаться на имевшийся на этот счет запрет, а просто послал своих разведчиков за хворостом.

Лесную нечисть вроде фэйров отгоняют факелами — вероятно, потому, что всякое пламя отчасти напоминает Очистительный огонь, зажженный Альдами в Начале всех времен. К несчастью, «кромешникам» простой огонь не страшен. Но у Крикса был Ривален, который имел свою собственную память — значит, должен был сохранить и воспоминания об Очистительном огне. Эти воспоминания необходимо было только разбудить… Крикс подошел к огню и поднял меч над пламенем, глядя на то, как на широком серебристом лезвии пляшут оранжевые сполохи. Если в мече, созданном Альдами, действительно жила Тайная магия, то она должна быть сильнее магии Безликих.

У Крикса не было уверенности в том, что найденный им способ хоть чего-то стоит, но он решил, что, если Истинная магия и впрямь парадоксальна, то это вполне бы соответствовало ее духу — создать меч, который может послужить не для убийства, а для исцеления.

Меченый промыл длинную тонкую рану на спине разведчика, приложил к ней лезвие меча и закрепил его повязкой, как шину на сломанной руке. Столпившиеся вокруг Эвро айзелвиты выглядели несколько разочарованными. Лагерь уже облетела новость, что «дан-Энрикс» оказался магом, способным прогнать троих адхаров разом, и теперь все явно ожидали, что он станет произносить какие-то заклинания или чертить узоры на земле.

— Это все? Или тебе еще что-нибудь нужно?.. — спросил Олметт, выражая всеобщее настроение.

Несмотря на всю серьезность положения, «дан-Энрикс» чуть не улыбнулся, на мгновение вообразив, как вытянется лицо Олми, если он потребует принести ему волосы утопленника или высушенное крыло летучей мыши. Хотя, может быть, присутствующие восприняли бы это пожелание как должное. Простые иллирийцы вроде Олми всегда отличались богатым воображением, а уж в такой стране, как Эсселвиль, где вовсе не существовало Одаренных, непременно должна была расплодиться куча всяких диких суеверий, касавшихся магии.

— Мне нужно два… а лучше даже три теплых плаща, — ответил Меченый, чуть-чуть подумав. — Эвро должен лежать в тепле. Еще мне нужно столько хвороста, чтобы можно было поддерживать огонь, пока он не придет в себя.

С тех пор хворост ему приносили постоянно — вероятно, в этой части леса уже не осталось ни одной валявшейся на земле ветки. Некоторые из добровольных помощников даже предлагали сменить Рикса и посидеть рядом с Эвро за него, но Меченый отказывался. Это он призвал на помощь Истинную магию — а значит, он должен остаться здесь до самого конца.

* * *

Крикс не знал, сколько времени прошло после ухода Рельни. Может, два часа, а может, целых три. Темнота за деревьями сгустилась окончательно, а собственное тело начало казаться Меченому одеревеневшим и чужим. Крикс сел на пятки и покрутил головой, разминая затекшую шею. Потом потянулся — сильно, до хруста в позвонках… и пропустил момент, когда ресницы Эвро слабо дрогнули. Когда он снова посмотрел на раненого, то увидел, что глаза разведчика открыты. Эвро щурился на яркий свет огня, пытаясь разглядеть «дан-Энрикса».

— Рикс?.. — неуверенно спросил он. — Мне снился очень странный сон… как будто бы за мной гнались Безликие.

Крикс чуть не подскочил от радости. Эвро тем временем попытался приподняться — и на его лице мелькнуло удивление.

— Больно, — пожаловался он.

— Это потому, что ты был ранен. Лежи тихо и не двигайся, — сказал «дан-Энрикс», старательно подбирая тарнийские слова. Может быть, на местном языке это должно было звучать как-то иначе, но разведчик его понял.

— Значит, это был не сон?.. Я почти ничего не помню. Где мы?

— В лагере, — ответил Рикс. Раненый беспокойно шевельнулся.

— Ты что, развел костер прямо в Древесном городе?! Сейчас же потуши его! Хочешь выдать нас гвиннам?..

— Тихо! — перебил «дан-Энрикс», выпрямившись и прислушиваясь к звукам, доносившимся из леса. — Кто-то идет.

Через лес шли по меньшей мере двое, и один из них двигался, как человек, который одет в латы и кольчугу. Это настораживало. Все разведчики Лисьего лога надевали для защиты только кожаные куртки, в лучшем случае с железными пластинками, вшитыми между двумя слоями кожи — эти легкие доспехи почти не стесняли движений. Крикс потянулся к арбалету, который оставил ему кто-то из разведчиков, и бесшумно зарядил его, глядя в ту сторону, откуда доносился шум. Плохо было то, что из-за костра царившая вокруг ночная темнота казалась непроглядной, тогда как они с Эвро, наоборот, были видны, как на ладони.

— Эй, Меченый! — окликнули его из-за деревьев голосом Лювиня. — Опусти самострел. Свои.

Через несколько секунд Рельни и его спутник выбрались на свет. Крикс обнаружил, что он не ошибся — на втором из двух мужчин действительно была кольчуга и стальной нагрудник, в котором ярко отражалось пламя от костра. Крикс догадался, кем он может быть, хотя и представлял его несколько старше. На вид спутнику Рельни можно было дать лет сорок. В подвязанных кожаным шнурком волосах цвета палой листвы еще даже не появилась седина. Внимательные темные глаза остановились на лице «дан-Энрикса».

— Рейнар сказал, что ты отказался идти с ним в Древесный город, и я решил прийти к тебе сам, — сказал мужчина, пристально глядя на Меченого. На аэлинге он изъяснялся чисто, почти без акцента. Впрочем, плох тот вождь, который не умеет говорить на языке своих людей. — Меня зовут Атрейн.

Эвро едва не свернул себе шею, попытавшись посмотреть на человека, которого в Лисьем логе поминали даже чаще, чем самого короля.

Когда раненый зашевелился, на лице Атрейна промелькнуло изумление.

— Я вижу, ты и впрямь великий маг, Крикс-из-Легелиона. Мне сказали, что ты обратил адхаров в бегство, даже не вступая с ними в схватку. Это правда?..

Больше всего Криксу хотелось ответить что-то вроде — «Я не понимаю, о чем речь». Но в манерах его собеседника было нечто такое, что «дан-Энрикс» понял, что с ним стоит быть предельно откровенным.

— Дело не столько во мне самом, сколько в моем мече, — ответил он, кивнув на рукоять Ривалена, выглядывавшую из-за плеча у Рельни.

В темных глазах Атрейна отражались отблески костра. Он прямо-таки впился в меч глазами, словно никогда еще не видел ничего подобного.

— Волшебный меч?..

— Можно сказать и так, — помедлив, отозвался Крикс. Он положительно не знал, как объяснить природу Тайной магии тому, кто никогда не видел даже Одаренных.

Атрейн перевел взгляд с меча на Рикса, и с минуту молча и внимательно разглядывал его. Лицо мужчины оставалось невозмутимым, как и полагалось человеку, привыкшему хранить свои мысли при себе, но Меченый был уверен в том, что сенешаль заинтригован.

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал он, наконец. — Если не возражаешь, то Рейнар займется раненым, а мы с тобой пройдемся до ручья и побеседуем.

Несмотря на вежливую форму, в которую сенешаль облек свою просьбу, было совершенно очевидно, что он не рассчитывает на отказ.

Меченый медленно поднялся на ноги, чувствуя, как в икры и ступни как будто бы разом вонзились тысячи мелких иголок.

— Следую за вами, монсеньор, — ответил он.

* * *

Олварг с порога вперился глазами в сухопарого, высокого мужчину, прикованного к сырой каменной стене. Пленника только что доставили адхары, и сейчас он был похож на серую ночную бабочку, пришпиленную к бумажному листу булавкой.

Привлеченный скрежетом засовов пленник тоже посмотрел на Олварга — но не его лице не отразилось ни одного из тех чувств, которых ждал Интарикс. Ни бессильной ярости, ни страха, ни даже смятения. Взгляд серебристых глаз казался отстраненным, словно этому не имевшему человеческого возраста мужчине с длинными седыми волосами приход Олварга казался чем-то незначительным.

Интарикс в несколько шагов преодолел разделяющее их расстояние и, повинуясь непреодолимому порыву, с силой ударил стоявшего у стены человека кулаком в лицо.

Голова пленника мотнулась, словно у тряпичной куклы, и Олварг только теперь по-настоящему поверил в то, что все происходящее — реально. Это не было ни разыгравшимся воображением, ни сном.

Они действительно поймали Сивого!

— …Ты совершенно обезумел, — глухо сказал Князь, выплюнув на пол сгусток крови. — Вся твоя теперешняя ярость — просто способ убежать от собственного страха. Ты как сумасшедший, который мечется в разные стороны, пытаясь поразить воображаемых врагов, а попадает исключительно по самому себе.

— По самому себе? Неужто?..

Олварг размахнулся и нанес еще один удар, почувствовав на своих пальцах что-то теплое и липкое. Ну, а теперь под дых!… Еще?! На, получи еще!! Скосив глаза, Интарикс увидел неправдоподобно-алые брызги на полу и на своей одежде. Он почувствовал резкую боль в костяшках кулаков, но это было сущей мелочью в сравнении с пьянящим ощущением освобождения. Подобного он не испытывал уже давно — и пленники, и их беспомощность давно уже ему приелись, а однообразие подобных сцен вгоняло в скуку. Но нынешний случай был особым. Перед ним стоял не просто пленник… и даже не его личный враг, которому он собирался отомстить, а Сивый.

Сивый!!

Князь пошатнулся, но цепи, тянувшиеся от его наручников к скобам в стене, не дали пленнику упасть.

— Зря ты убил Галахоса, — выдохнул Сивый через несколько секунд, сумев восстановить дыхание. — Он был тебе необходим.

Олварг до такой степени не ожидал, что пленник вспомнит о его помощнике, что на секунду даже растерялся. Но потом ему отчетливо вспомнилось перекошенное от бессмысленного ужаса лицо Галахоса с трясущейся нижней губой и лезущими из орбит глазами — и он опять почувовал тяжелый, безысходный гнев. Олварг не помнил, когда он в последний раз испытывал такую же ярость, как тогда, когда наведался в Галарру и узнал, что Эвеллир был там — и смог уйти живым, еще и прихватив с собой Шоррэя.

— Необходим?.. — повторил он — Этот маг всю жизнь был бесполезным, жалким трусом. Он упустил Эвеллира, хотя мог его убить.

Князь пристально взглянул на Олварга. Бесцветные, как легкий серый пепел, волосы падали ему на лицо и липли к окровавленному лбу.

— Уверен, ты не хуже меня знаешь, что твой маг ни при каких условияхне смог бы убить Рикса. Думаю, тебе будет непросто обходиться без Галахоса. Все эти годы он служил для тебя ширмой, за которой ты пытался прятаться от силы Темного Истока. А теперь, когда Галахоса не стало, она будет пожирать тебя еще быстрее.

Олварг ощутил знакомый ужас и до хруста стиснул зубы. Откуда он знает?!

— За меня не беспокойся, — с ненавистью сказал он. — Лучше уж подумай о себе. Мне всегда было интересно — люди наподобие тебя когда-нибудь задумываются о самом худшем свойстве вашей Тайной магии?.. Она всегда предает вас как раз тогда, когда вы больше всего в ней нуждаетесь. Вы ждете ее помощи, надеетесь на нее, а в ответ — ничего! Полная тишина!.. А хуже всего то, что вы даже не знаете, в какой момент останетесь одни, лицом к лицу со всей своей беспомощностью… Ну совсем как ты сейчас. Жалкое зрелище, не правда ли?!

К досаде Олварга, его тирада не произвела на пленника особенного впечатления — он продолжал смотреть на собеседника все с тем же раздражающе спокойным выражением лица. Хотя, пожалуй, сейчас этот самоуглубленный взгляд плохо вязался с густеющей кровью на губах и рассеченном лбу Седого.

— Тайная магия не всесильна, это для меня не новость. Когда дети по твоей милости умирали от «черной рвоты», их родители всегда надеялись на чудо… ждали его с такой страстной силой, которую ты едва ли в состоянии представить… и при этом очень часто никакого чуда не было! Так неужели ты действительно считаешь, что я должен чувствовать себя обманутым из-за того, что Истинная магия позволила мне оказаться здесь, вместо того, чтобы в одиночку перебить всех твоих адхаров?.. Ошибаешься. Я на такое вовсе не рассчитывал.

— Ну, значит, ты еще глупее, чем я думал! Зачем служить магии, которая слишком слаба, чтобы тебя спасти? — осведомился Олварг, презрительно скривив губы.

Князь поморщился.

— Ты не поймешь. Все твои представления о магии основаны на том, что ты узнал, имея дело с Даром или с силой Темного Истока. Но Тайная магия — не господин и не слуга… она, скорее, друг или союзник. С ней не нужно торговаться — она и без этого сделает все, что в ее силах, ничего не требуя взамен. Но надо понимать, что в мире были, есть и будут вещи, которые Истинная магия способна сделать только с нашей помощью. А пока Смерть и Солнце обладают равной силой, в мире будет существовать то, с чем мы не сможем справиться даже совместными усилиями. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы не сумеем уничтожить сами Темные Истоки.

— Ну и кто же сможет уничтожить Темные Истоки? — насмешливо спросил Олварг, с трудом сдерживая клокотавшее в нем бешенство. — Ты уже мертв, старик… Тайная магия, как мы только что выяснили, совершенно бесполезна… а ваш Эвеллир ничуть не подготовлен к своей миссии. Могу представить, каково тебе об этом думать! У тебя ведь было столько лет, чтобы все ему объяснить, но ты решил, что он — совсем не тот, кто тебе нужен. То-то ты, наверное, кусаешь локти, вспоминая про упущенное время!

Князь едва заметно усмехнулся.

— Судишь по себе, не так ли, Тар?.. У тебя было столько случаев, чтобы его убить — а ты вообразил, что он не тот, кого тебе следует опасаться. Да, ты прав, мы с тобой совершили одну и ту же ошибку. Но боюсь, что тебе она обойдется несколько дороже.

Олварг медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь овладеть собой. Продолжать этот разговор было бессмысленно. Пожалуй, с Сивым у него выходило даже хуже, чем с «дан-Энриксом» в Кир-Роване… Интарикс потянулся к перевязи и медленно вытащил из ножен длинный обоюдоострый нож. Лезвие составляло почти две мужских ладони, а витая рукоять была украшена головой фантастического зверя с двумя головами. Олварг усилием воли растянул губы в улыбку.

— Посмотри сюда, старик. У меня в Марахэне служит некий Ролан… айзелвит… кует ножи не хуже лирских оружейников. Вот этот я даже забрал себе. Но у меня пока не было случая опробовать его на практике.

Он медленно провел острием по щеке пленника. В первую секунду казалось, что прикосновение железа к коже было таким легким, что не оставило после себя следа. Но через несколько секунд на лице Сивого стал быстро наливаться кровью тонкий алый порез. Улыбка Олварга сделалась шире.

— Рыжебородый говорит, что это двухголовое чудовище на рукояти — какой-то древний гвиннский оберег, который должен охранять хозяина от порчи. Забавно, да?.. Я правлю идиотами и дикарями, а Адель с ее книгохранилищами и Лаконской академией по-прежнему принадлежит моему братцу.

— Каждому свое, — откликнулся Седой. — Жаль только, что от Истока тебя никакие обереги не спасут.

— И все же на них иногда бывает любопытно посмотреть… Во всяком случае, я бы на твоем месте не отказывался от такой возможности. Через пару минут, когда я выколю тебе глаза, ты ничего такого больше не увидишь.

* * *

Поляна с разведенным Меченым костром давно осталась позади, и теперь Крикс с Атрейном шли по лесу в полной темноте. Меченый мимолетно удивился, как уверенно его попутчик выбирает направление, нисколько не боясь ловушек и волчьих ям — а потом вспомнил, что Атрейн почти семнадцать лет был предводителем повстанцев в Лисьем логе, прежде чем сделаться сенешалем Истинного короля.

Крикс пожалел, что он не может в лоб задать попутку какой-нибудь вопрос о «сыне» Тэрина, не вызвав у Атрейна лишних подозрений. Поэтому он молчал, гадая, о чем собирается беседовать его попутчик.

— Рельни говорил, что в вашем мире ты сражался под началом человека, который мог превращаться в сокола. Ты тоже так умеешь?.. — отрывисто спросил сенешаль, нарушив затянувшуюся паузу.

Крикс покачал головой.

— Тот человек, о котором говорил Рельни, был Неэри, Снежным Соколом. Они только наполовину люди. Научиться этому нельзя.

— Жаль!.. Еще Рельни говорил, что ты убил человека, которого называли Бешеным принцем, а потом взял неприступный замок под названием Тронхейм.

— Правильнее было бы сказать, что я участвовал во взятии Тронхейма. А Бешеного принца я случайно подстрелил из арбалета.

Сенешаль угрюмо покосился на него, как будто бы подозревал, что Меченый просто морочит ему голову.

— Ну хорошо, пусть так. И все же — в тебе, видимо, есть нечто, отличающее тебя от других людей. Скажи — зачем ты прибыл в Эсселвиль?

— Я уже говорил об этом Рельни. Человек, который называет себя Олваргом — мой враг. Я должен отыскать его, чтобы убить.

Атрейн остановился и внимательно посмотрел на Меченого.

— Это все?.. Значит, других причин, чтобы отправиться сюда, у тебя не было?

— Да, это все, — ответил Крикс, не совсем понимая смысл этого вопроса. — К сожалению, я быстро понял, что добраться до Олварга будет не так-то просто. Он ведь правит большей частью Эсселвиля.

— Не считая Дель-Гвинира и Дакариса, — добавил сенешаль. — Но теперь это уже ненадолго. Ты, конечно, знаешь, что возле Арденского утеса стоит войско Истинного короля?.. Сейчас в наших руках только Арденны и полуразрушенная крепость Эдельвейс. Но к концу месяца мы собираемся захватить Авариттэн и выбить гвинов из предгорья. Судя по тому, что о тебе рассказывал Рейнар, твоя помощь может оказаться исключительно полезной. Если ты отправишься со мной к Арденнскому утесу, я представлю тебя королю. Согласен?..

Крикс сделал для себя мысленную заметку, что Рейнар, похоже, был так увлечен рассказами о его «подвигах», что не упомянул о необычном интересе, который Крикс уже дважды проявлял к особе Истинного короля. Иначе сенешаль бы точно заподозрил, что «дан-Энрикс» в сговоре с адхарами — поэтому те и не тронули их с Рельни этим утром.

— Я поеду с вами, монсеньор, — ответил он.