Слабые лучи солнечного света, проникая сквозь резные стекла окон в столовую, отбрасывали причудливые блики на ковер. Стол был накрыт замысловатой кружевной скатертью, а в самой его середине стоял простой канделябр с тремя рожками. Лакей ходил от стола к буфетной стойке, поднося тарелки, наполненные разнообразными яствами – начиная с копченого лосося и заканчивая пирогами с почками.

Саммер угрюмо смотрела в тарелку, ковыряя еду тоненькой вилкой с тремя зубцами, в то время как виконт наблюдал за ней с противоположного конца стола. Он был откровенно раздражен. Неужели она не испытывала хоть капли благодарности за то, что он не овладел ею? Его неожиданная гостья вела себя так, словно он изнасиловал ее, несмотря на отчаянное сопротивление.

Джеймс покачал головой. Он никогда не понимал женской логики, потому что она не поддавалась пониманию.

Когда Тидвелл подошел с серебряным подносом, на котором лежал аккуратно сложенный свежий номер «Тайме», виконт очнулся от раздумий. Он развернул газету, положил ее перед собой, сделав вид, что читает, и отхлебнул кофе. Пусть Саммер думает, что его ни капли не тронуло все, что произошло между ними.

Но он лгал себе, потому что на самом деле произошедшее не давало ему покоя. Зачем Саммер решила изобразить из себя опытную любовницу? Это казалось непостижимым, и Джеймс пожалел, что его матери, у которой он мог бы спросить совета, не было рядом. Фиона Камерон была из тех женщин, которые открыто высказывают свое мнение, и он сомневался, что она когда-либо проделывала с мужчинами то, что проделала с ним Саммер и что так мучило его на протяжении последних сорока восьми часов.

– Мистер Камерон.

Голос Саммер был тих и холоден, а в ее тоне сквозило нечто странное. Джеймс опустил газету и с любопытством посмотрел на девушку.

– Вы не знаете, когда примерно отплывает корабль, следующий в Америку?

Черт бы ее побрал! Она выглядела восхитительно с ее необычными волосами, которые были не совсем белокурыми, но и не каштановыми и которые обрамляли ее лицо очаровательными мелкими завитками. Даже, несмотря на события прошлой ночи, смешавшие все его планы, Джеймс все еще хотел ее.

– Нет. – Он шумно расправил газету, словно специально показывая свое раздражение. – У меня еще не было возможности справиться об этом. Но я могу оставить завтрак и сделать это, если желаете.

Саммер вспыхнула, и ее кожа приобрела розоватый оттенок, благодаря которому голубые глаза стали ярко-синими.

– Нет-нет. Не утруждайте себя.

– Тогда, я думаю, вы не станете возражать, если я отправлю одного из слуг разузнать все, что требуется? – Брови Джеймса насмешливо изогнулись, когда Саммер дерзко вздернула подбородок. – Полезно, знаете ли, иметь хорошо обученных слуг.

– Не стану, – огрызнулась Саммер, – вы совершенно правы!

– Все еще злишься? – улыбнулся. – Возможно, ты плохо спала? – Джеймс очень надеялся на то, что она проворочалась без сна всю ночь, так же как и он. Это была самая долгая ночь из тех, что он мог припомнить. Она была еще хуже той, в которую ему пришлось спать на неструганом полу гостиницы, когда Саммер не пустила его в свою постель.

– Я прекрасно спала, спасибо.

По лицу Саммер нельзя было прочитать ее мыслей, и виконт подумал, что она, возможно, и впрямь спала беспробудным сном. Это было вполне вероятно. Он до сих пор мучился от тянущей боли, от которой даже голова начала кружиться, а Саммер выглядела свежей и невозмутимой.

Вскочив, Джеймс бросил газету на стол.

– Рад слышать. Надеюсь, небольшая задержка не очень тебя расстроит. Я не планировал приезжать в Лондон, но, коль скоро я здесь оказался, мне нужно уладить кое-какие дела. Если тебе что-нибудь понадобится, позови Тидвелла.

Саммер густо покраснела, но покорно кивнула и тихо произнесла:

– Спасибо... ваше сиятельство.

Последняя фраза была призвана еще больше углубить возникшую между ними пропасть, но все же Джеймсу удалось улыбнуться, хотя и с трудом.

– Кто научил тебя этому, осмелюсь спросить?

– Тидвелл приставил ко мне служанку Летти – она-то и разъяснила мне, как нужно обращаться к такому важному человеку, как вы.

Саммер явно хотела разозлить его, но Джеймс отреагировал на ее слова спокойно. Не стоило подыгрывать ей. Он знал: Саммер считала его всего лишь шарлатаном, которому по счастливой случайности удалось заполучить титул и поместья, им не заслуженные, и которыми он не сможет с достоинством распорядиться.

С льстивой улыбкой Джеймс спросил:

– Но ведь и я должен сказать слугам, как к вам обращаться, мадам. Должно быть, вы тоже обладаете каким-то титулом.

Подперев подбородок рукой, Саммер улыбнулась: – Мисс Смит будет вполне достаточно. Спасибо.

– Надеюсь, это так. – Джеймс бросил взгляд на лакея, вошедшего в столовую с дымящимся кофе на подносе. – Чувствуйте себя как дома, мисс Смит. У меня есть дела, поэтому я на время оставлю вас.

Когда дверь столовой закрылась, Джеймсу в голову пришла приятная мысль, что, если ему повезет, он не увидит больше Саммер до самого ее отъезда из Лондона. Для него было слишком утомительно терпеть напряжение, которое возникало во всем теле при приближении к этой девушке.

Похожая мысль посетила и Саммер. Она молча сидела за столом, глядя в тарелку и ощущая на себе любопытные взгляды лакеев. Черт бы их побрал. Саммер не волновало, что они думают. И ее нисколько не волновало, что думает Джеймс.

Какая же она все-таки лгунья!

Саммер еле слышно вздохнула и яростно набросилась на копченую рыбу – отвратительную и соленую. Это мгновенно принесло облегчение.

Подняв голову, девушка перехватила взгляд слуги и слегка покраснела.

– Вы не могли бы передать мне газету? – попросила она, чтобы сгладить неловкость.

– Конечно, мадам.

«Таймс» легла ей в руки, и она разгладила смятые страницы.

Саммер попросила передать ей газету, чтобы не чувствовать себя глупо, но, когда она перевернула страницу, в глаза ей бросилось знакомое имя. Сердце ее ушло в пятки, а пальцы судорожно вцепились в шероховатую бумагу.

Под жирным заголовком она прочитала свое собственное имя.

Похищена богатая наследница американского предпринимателя

Нашедшему гарантируется вознаграждение

Уроженка Нового Орлеана мисс Саммер Сен-Клер была похищена неизвестным лицом или лицами из своего дома. Наследница судоходной компании и состояния Сен-Клера, племянница президента вышеозначенной компании Бартона Шрайвера, мисс Сен-Клер – редкая красавица с белокурыми волосами и голубыми глазами...

В газете было написано что-то еще, но Саммер не стала читать дальше. Очевидно, господа Фонтейн и Д'Обиньи – адвокаты ее отца – готовы были щедро заплатить за ее возвращение в целости и сохранности. Саммер заметила, что в заметке не упоминалось имя Татуайлера, и была несказанно рада этому.

Внезапно ее охватила ужасная слабость. Если виконт прочитает газету, он все узнает. Даже глупец не мог не увидеть заметку. Ей придется сказать ему правду. Саммер не могла позволить, чтобы Джеймс обнаружил ее ложь таким вот образом, даже если она и уедет в скором времени.

Саммер невидящими глазами смотрела на косые лучи солнца, проникающие в окно. Конечно, сообщить правду Джеймсу нужно тактично и осторожно. Главное, выбрать для этого наиболее подходящий момент.

Прошел месяц, а Саммер все еще жила в Лондоне на Брутон-стрит, 66, как будто не было ни одного судна, которое направлялось бы в Новый Орлеан или на котором нашлось бы место для леди. С тех пор как вновь возникла угроза войны, путешествия стали опасны. Кроме того, большинство кораблей предназначалось для военных целей, а не для перевозки пассажиров.

Настоящее имя Саммер до сих пор не было известно Джеймсу. Внезапно в ней проснулись такое малодушие и трусость, что она никак не решалась сказать ему правду. Саммер испытывала удивление и стыд оттого, что у нее в душе оказалось так мало смелости; кроме того, подходящий момент для разговора с Джеймсом все не наступал. И что более удивительно – виконт так и не прочитал злополучную заметку.

Саммер тщательно просматривала все газеты еще на протяжении целой недели, но объявление о ее пропаже больше не появлялось. Возможно, никто вообще не собирался печатать его повторно.

А между тем неделя за неделей проходили в полном спокойствии. Саммер редко видела хозяина дома, а когда они все же сталкивались, он был неизменно вежлив и изредка бросал на нее озадаченные взгляды. Нетрудно понять почему – должно быть, он удивлялся, что заставило его держать в своем доме столь несговорчивое существо.

Иногда Саммер слышала, как виконт приходил домой очень поздно или очень рано – смотря с какой стороны на это посмотреть.

А всего-то от него и требовалось – перестать разговаривать с ней от случая к случаю, хоть раз улыбнуться ей, вежливо поклониться и поцеловать руку... Тогда ее сердце забилось бы, как попавшая в силок птица. Какое ребячество! Ведь все это уже было в ее жизни, когда Саммер думала, что влюблена в Гарта Киннисона. Неужели она оказалась настолько сумасшедшей, чтобы влюбиться снова? Ну да, именно так. Даже каменному истукану было ясно, что она сошла с ума.

И все же Саммер оказалась не настолько безумна, чтобы отказаться от тяжелого кошелька, предложенного виконтом. Он ведь сказал, что это всего лишь ссуда. Правда, при этом в его голосе сквозил сарказм, а черные сросшиеся брови приподнялись в сардонической усмешке. Саммер взяла кошелек стиснув зубы, однако такое отношение обидело и разочаровало ее. Можно было подумать, что это она обидела его.

Прихватив с собой Летти, Саммер отправилась в город в карете виконта. Они оставили карету у «Двух лебедей» и отправились дальше пешком. Похоже, ее маленькая служанка знала, где делать покупки, и еще не пробило полдень, а они уже стояли перед каменным ограждением тротуара с руками, полными шляпных картонок и шуршащих бумажных свертков.

Ограждение было возведено властями города, чтобы защитить пешеходов от пролетавших мимо карет и двухколесных экипажей, и Саммер, взявшись рукой за ограждение, наклонилась, чтобы вынуть из туфли камешек. Туфли были новыми и слегка жали.

Несчастная Летти с трудом удерживала покупки, недовольно ворча себе под нос, и переминалась с ноги на ногу, пока Саммер развязывала ленты, обвязанные вокруг ног. Чулки, нижнее белье, косметика, гребни, шпильки были упакованы в многочисленные свертки.

– Сейчас я помогу тебе, – произнесла Саммер, быстро обвязав ленты вокруг лодыжек, на мгновение открыв взору прохожих обтянутые белыми шелковыми чулками стройные ножки. Выпрямившись, она взяла из рук Летти несколько свертков.

Дальше события развивались столь стремительно, что Саммер впоследствии не могла припомнить, что же все-таки произошло. Кто-то обхватил ее сзади за талию одной рукой, а другой крепко сдавил шею и поволок за собой. Вскрикнув от ужаса, она лишь успела заметить Летти, стоявшую посреди улицы с широко открытым ртом и руками, полными покупок.

Тяжело дыша и кашляя, девушка изо всех сил пыталась вырваться. Рука незнакомца почти лишила ее возможности дышать. Но незнакомец лишь безжалостно прорычал ей в ухо:

– Заткнись, маленькая сука!

Однако вместо того, чтобы испугаться, Саммер пришла в бешенство. Она принялась брыкаться, пинать своего обидчика ногами и царапать сдавившую горло руку до тех пор, пока черные точки не заплясали перед глазами.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, Саммер заметила, как Летти бросилась на нападавшего. Она дико вопила что-то на кокни, а незнакомец проклинал их обеих.

И тут неожиданно негодяй отпустил свою жертву, при этом больно толкнув ее в спину.

Саммер оцепенело смотрела на стоявшего перед ней довольно тучного джентльмена в бриджах из дорогого сукна и шелковой шляпе – его шпага была обнажена, а мясистое лицо горело негодованием.

– Ах ты, проклятый карманник! – прокричал джентльмен, потрясая шпагой вслед улепетывающему вору, а потом переключил свое внимание на Саммер. – Вы не ранены, дорогая?

Летти помогла хозяйке подняться, и Саммер отряхнула юбки дрожащими руками. Волосы рассыпались по ее плечам, лицо покрывали царапины. Она с трудом могла говорить из-за синяков на шее.

– Думаю, все в порядке, – хрипло произнесла Саммер.

– Может, мне стоит послать с вами своего слугу? Вы не очень-то хорошо выглядите.

– Слугу? – гневно начала Летти на своем ужасном кокни. – А почему бы вам самому не проводить нас до гостиницы, сэр? Ее сиятельство ужасно напугана, и если с ней что-нибудь случится, его сиятельство мне голову оторвет!

– Конечно. Спасибо, что напомнили мне о манерах, – слегка смутившись, ответил джентльмен и с вежливым поклоном предложил Саммер руку. – Идемте, моя дорогая.

К тому времени, как они достигли «Двух лебедей», Саммер почти оправилась от испуга. Спасший ее рыцарь оказался весьма приятным господином – остроумным, общительным и прозорливым. Его звали мистер Фокс, и Саммер тоже представилась – разумеется, как мисс Смит.

Глаза мистера Фокса при этом заблестели.

– Очень рад с вами познакомиться, мисс Смит. Так, говорите, вы из Мейфэра? Что-то я не припоминаю никого оттуда по имени Смит, но, возможно, меня просто подвела память.

Узнав, что Саммер американка, мистер Фокс засыпал ее вопросами.

– Каждый раз, столкнувшись с американцами, я попадал в неприятную историю, – с удовлетворением заметил он, и Саммер показалось, что ее новый знакомый хотел сказать совсем не это. – Слава Богу, теперь все в прошлом.

Когда они подошли к гостинице, где стояла карета, мистер Фокс, внимательно посмотрев на Саммер, неожиданно спросил:

– Моя дорогая, будет ли это удобно, если я навещу вас как-нибудь?

Саммер вовсе не питала иллюзий относительно того, что мистер Фокс намерен немного пофлиртовать с ней. Что-то неуловимое мелькнуло в его проницательном взгляде, что-то непонятное и печальное.

– Не уверена, что это удачная идея, сэр, – сказала она. – Мой брат...

О Господи, ну просто невыносимая лгунья!

– А, да-да, понимаю.

Саммер с ужасом подумала, что мистер Фокс и в самом деле все понял, а когда он открыл перед ней дверцу кареты, девушка окончательно убедилась, что оказалась права.

– Передавайте от меня привет лорду Уэсткотту, мисс Смит. Мы с ним встречались пару раз. Приятный шотландец, правда, немного забияка...

Наступила пауза, которая привела Саммер в смятение; однако, когда она встретила испытующий взгляд мистера Фокса, в нем не было злости, лишь одно любопытство.

– Разумеется, – произнесла девушка, – обязательно передам.

– Хорошего вам дня, мадам.

Саммер понятия не имела, с кем познакомилась, до тех пор, пока слуги не доложили виконту о происшествии. Неожиданно шотландец пришел в ярость.

– Ты хотя бы представляешь, кто это был? Неужели нет? – взорвался он. – Мистер Чарлз Фокс – бывший лидер оппозиции вигов и закадычный друг принца.

Саммер сидела, не говоря ни слова, нервно комкая в руках подол. У нее ужасно болело горло, а Джеймс вел себя так, словно она каким-то образом навлекла на него несчастье.

– Ну и что? Что я должна теперь делать?

– Делать? – Глаза виконта горели гневом. – Прежде всего, ты должна оставаться здесь и с сегодняшнего дня посылать за покупками слуг. Хотя, может, тебе нравится, когда на тебя нападают... По твоему мрачному лицу я вижу, что тебя не устраивает мое требование. Послушай, моя маленькая девственная распутница, если ты не хочешь, чтобы тебя провожали через весь город как проститутку, оставайся здесь, скрытая от глаз до тех пор, пока корабль, следующий в Новый Орлеан...

Вскочив, Саммер гневно посмотрела на Джеймса.

– Распутница? Думаешь, я не знаю, что это значит, ты, проклятый напыщенный петух! Все это происходит со мной из-за твоей похотливости и твоего глупого поведения в Воксхолле. Теперь все будут знать, что я твоя любовница, а не сестра и не невестка!

– Но Саммер...

– Будь ты проклят! – Глаза девушки наполнились горячими слезами. Самым большим оскорблением для нее было оказаться наполовину девственницей, невинной девушкой, которую бросили, не доведя акт любви до конца.

Саммер увидела, как вспыхнул Джеймс, как упрямо и гордо сжались его губы, и выпалила:

– Распутник!

– Пусть так. Но я, по крайней мере не скрываю этого.

С этими словами Джеймс вышел, успев, однако, еще раз предупредить Саммер, чтобы та больше не покидала дом. Она услышала, как в отдалении хлопнула дверь, и как виконт крикнул конюху, чтобы ему подвели коня. После этого в доме наступила тишина.

В камине потрескивал огонь, безмятежно мерцали свечи, отбрасывая на стены тусклые блики, а Саммер все сидела неподвижно на стуле с гнутыми ножками и спинкой, вырезанной в форме лиры.

Джеймс был прав – происшествие действительно напугало ее, а его жестокое безразличие причинило ей боль. Теперь оставалось только ждать.

Ожидание всегда давалось Саммер с трудом, впрочем, как и многое другое. Она не пела, не играла на струнных инструментах, не умела аккуратно складывать свои вещи. И очевидно, организовать надлежащим образом свою жизнь она тоже не умела. Но теперь она вынуждена была ждать.

И Саммер ждала, запертая между вчера и завтра, без будущего, которое придало бы ее жизни хоть какую-то определенность. При этом она раздражалась все больше и больше, бродя от библиотеки к саду и обратно.

Вскоре Тидвелл предложил ей поработать в саду, и Саммер нашла это занятие единственным светлым пятном в череде безрадостных дней, лишенных развлечений и общества Джеймса.

В садоводстве, по словам ее матери, можно было найти успокоение, и Саммер действительно доставляло удовольствие копаться в земле. Она рыхлила клумбы, сажала хрупкие растения в пахнущую перегноем почву, а потом пожинала плоды собственного труда, с удовлетворением наблюдая, как цветы поднимают свои слабые головки навстречу солнцу.

В один из таких дней на Брутон-стрит приехал с визитом лорд Эпсон. Саммер, как обычно, работала в саду. На ней было старое платье и соломенная шляпа, в руках она держала маленькую лопатку.

Тидвелл объявил о приезде гостя, и Саммер, обернувшись, с испугом увидела элегантную фигуру лорда Эпсона, идущего по дорожке прямо к ней.

Она поднялась с колен, неловко отряхивая землю с подола и ощущая на себе его удивленный взгляд.

– Леди Саммер! – воскликнул Эпсон – его неуверенность в правильности употребления титула была очевидна. – Должен сказать, вы напомнили мне некое лесное существо! Неужели Уэсткотт заставляет вас работать в его саду?

Замешательство лорда Эпсона придало Саммер уверенности. Улыбнувшись, она отбросила в сторону лопатку и сняла с рук перчатки.

– Вообще-то, милорд, виконт даже не знает, что я здесь. А если бы он узнал, то приятные дни в саду тотчас закончились бы.

Она бросила быстрый взгляд на Тидвелла.

– Пожалуйста, принесите нам что-нибудь выпить.

Когда Тидвелл исчез в доме, Саммер позволила лорду Эпсону проводить себя до скамьи, на которой они сидели с Джеймсом в ее первую ночь в этом доме. Скамья все еще была увита плющом, и девушка осторожно села на нее, словно крепкие камни могли расколоться под ней.

– Клянусь, – начал Эпсон, выразительно посмотрев на плющ и кусты жасмина, свисающие над скамьей, – теперь вы еще больше похожи на лесную нимфу, чем тогда в парке.

– В самом деле? – Саммер, поигрывая лентами шляпы, чуть улыбнулась. – Вы приехали только для того, чтобы сказать мне это? Или вам нужен Уэсткотт?

Саммер и раньше имела дело с такими мужчинами, как Эпсон. Она знала этот взгляд и этот налет невинности, под которым скрывались внутренняя опустошенность и озлобление. Тем не менее она постаралась выглядеть как можно любезнее.

– Вы весьма прямолинейны, леди Саммер, – смущенно произнес Эпсон. – Мне не нужен Уэсткотт. Я приехал навестить вас.

– Вот как. – Саммер завязывала и развязывала голубые атласные ленты шляпки. – Я польщена, сэр.

– В самом деле? – Эпсон провел рукой по своим светлым волосам. – Признаюсь, я надеялся, что вы встретите меня более приветливо.

Саммер желчно оглядела элегантный наряд гостя. Лорд Эпсон, несомненно, был самодовольным хлыщом и щеголем. Об этом говорил весь его облик – яркий желто-лиловый жилет с кармашком для часов, монокль, табакерка и кружевной платок с монограммой, который он поднес к носу после того, как изысканно чихнул. И все же он казался Саммер не слишком опасным, особенно после ее знакомства с таким человеком, как шотландец Камерон.

Нервно приминая каблуками растущую под скамьей траву, Саммер произнесла:

– Здесь всегда рады гостям, милорд. Жаль, что виконта нет дома, но...

Эпсон небрежно махнул рукой.

– Я недавно видел Уэсткотта. Он теперь поглощен игрой в макао. Или это был вист? Впрочем, не важно. Мне показалось, что он пьян. Должно быть, он не скоро вернется. Я слышал что-то о прекрасной леди, с нетерпением дожидающейся его в «Ковент-Гарден»...

Бесцветные глаза Эпсона внимательно наблюдали затем, как лицо Саммер постепенно заливается краской.

– Буду откровенен, миледи, я хотел поговорить с вами наедине.

Саммер тревожно заерзала на скамье, комкая в руках кончики своего пояса.

– Не могу представить о чем, – невинно начала она, но, подняв голову, вдруг заметила в глазах Эпсона опасный огонь. Ну, конечно же, маскарад в Воксхолл-Гарденз не смог его обмануть. Она его заинтриговала. Саммер улыбнулась. – Хотя по некотором размышлении догадаться можно, – как ни в чем не бывало продолжила она. – Вы хотите знать, в каких отношениях я состою с лордом Уэсткоттом, верно?

– Вы необыкновенно проницательная молодая леди. – Эпсон одарил Саммер своей самой очаровательной улыбкой. – Кажется, совсем недавно я слышал одну историю. Дайте вспомнить... Да, я слышал о некой молодой леди, на которую напали грабители в ее собственном гостиничном номере. И кажется, ее спас какой-то джентльмен. Может быть, вы...

– Что вам нужно? – Саммер смерила Эпсона ледяным взглядом. – Мне кажется, вы собирали всю эту информацию с определенной целью, милорд. Так может, вы просветите меня на этот счет?

– Восхищаюсь женщинами, с которыми можно говорить без обиняков. – Эпсон поднял монокль и внимательно оглядел девушку. – Мои желания очень просты, миледи. – Он снова широко улыбнулся. – Вы мне нравитесь.

Саммер нахмурилась.

– Мне кажется, ваш визит закончен, милорд, – сказала она, резко вставая со скамьи, но Эпсон лишь улыбнулся еще шире. Он подкинул привязанный к атласной ленте монокль и намотал ленту на палец.

– Моя милая, я вовсе не хотел вас обидеть. Я всего лишь хотел выразить мое искреннее восхищение вами. – Он приложил руку к груди, и Саммер с опаской посмотрела на него.

– Я повторю свой вопрос, милорд. Что вам нужно?

– Немного правды. – Эпсон протянул руку, чтобы погладить Саммер по щеке, но та отпрянула от него. – Я себя много раз спрашивал: почему вы остались здесь?

– Если бы вы собрали немного больше информации, – едко произнесла Саммер, – вы бы поняли почему. Причина в том, что ваши порты переполнены и я не могу отыскать место на корабле, чтобы отправиться домой.

– Вот оно что. – Эпсон слегка приподнял бровь, словно подражая Джеймсу. – Мне очень жаль разочаровывать вас, но кто-то ввел вас в заблуждение. На судах, отплывающих из Саутгемптона, вполне можно найти несколько свободных мест. – Он вежливо откашлялся, потом достал табакерку и, взяв из нее понюшку табаку, втянул в ноздри. После этого Эпсон чихнул, прикрыв нос кружевным платком, и продолжил: – Возможно, кое-кому ваше присутствие здесь более желательно, чем вы думаете.

Саммер ничего не ответила. Она смотрела на Эпсона с вежливым вниманием, пытаясь скрыть сумятицу в душе, вызванную его словами. Неужели Джеймс намеренно лгал ей? Но зачем? Уж наверняка не потому, что хотел, чтобы она осталась, – ведь в течение последнего месяца он приложил немало усилий, чтобы совершенно ее не замечать.

– А-а, – протянул Эпсон, словно стараясь успокоить Саммер. – Вижу, я дал вам пищу для размышлений. – Он с минуту смотрел на свою табакерку, словно впервые видел ее. – Вы когда-нибудь нюхали табак, миледи? Нет? Жаль.

– Я вынуждена еще раз повторить свой вопрос, – ледяным тоном произнесла Саммер. – Зачем вы приехали?

– И я тоже повторю, миледи. Вы мне нравитесь. – Эпсон взял девушку за запястье. – Вам, должно быть, уже понятно, что Уэсткотт не собирается вам помогать, как обещал, и похоже, он уже начал уставать от вашего очарования. – Его губы расплылись в улыбке. – Мне прекрасные женщины наскучивают не так быстро, как нашему благородному шотландцу. И еще – я не даю пустых обещаний. Я буду лелеять только вас одну!

Саммер с негодованием выдернула руку. Ладони Эпсона были гладкими, как у женщины, и это вызвало у нее лишь презрение.

– Очевидно, вы неправильно меня поняли, милорд. Я не та, за кого вы меня, должно быть, приняли, и мне не нужен еще один защитник. – Она махнула рукой в сторону дома. – Как видите, у меня есть надежная крыша над головой, а если лорд Уэсткотт ищет плотских утех где-то еще, это его дело. – Саммер спокойно и холодно встретила озадаченный взгляд Эпсона. – Я не настолько глупа, чтобы влюбиться. И я также не настолько глупа, чтобы поверить в то, что вы будете меня холить и лелеять. Вы просто хотите того же, чего и остальные мужчины, – теплую, податливую женщину с подходящей фигурой и лицом. Меня не заинтересовало ваше предложение, сэр.

Эпсон быстро пришел в себя.

– Полностью разбит, мадам, – сказал он с кривой усмешкой. – Но если вы вдруг передумаете – я к вашим услугам. И кто знает? Возможно, со временем вы сочтете меня более достойным любовником, нежели Уэсткотт.

– Боюсь, у меня не будет желания опровергнуть это утверждение, – холодно ответила Саммер, не обращая внимания на вспышку гнева в глазах Эпсона.

– К вашему сожалению, моя дорогая... – Он помолчал, а потом добавил со злорадством: – Уэсткотт известен как человек вспыльчивый и злопамятный. Насколько я знаю, он не выносит трех вещей: шулеров, лжецов и все французское. Я думаю, вам стоит взять это на заметку и не сбрасывать меня со счетов окончательно.

Саммер невольно сглотнула.

– Непременно, милорд.

– А если хотите, забудьте. Только это ведь риск, моя милая леди, – вкрадчиво произнес Эпсон.

Саммер не помнила точно, что сказала лорду Эпсону на прощание. Она сочла его слишком гнусным, однако небрежно оброненные им слова обожгли ей сердце. Но больнее всего ей было осознавать, что Джеймс проводит время с другой женщиной. Хотя такая возможность была не исключена. Зрелый мужчина, он наверняка не мог слишком долго находиться без женского общества. Почему она не учла этого? И почему ей хотелось разрыдаться прямо здесь, посреди сада, уткнувшись лицом в перепачканные землей перчатки?

Глубоко вздохнув, Саммер решила, что должна уехать как можно скорее, потому что угроза отдать свое сердце этому красивому шотландскому негодяю, которому, похоже, оно было вовсе не нужно, оказалась слишком серьезной.

Когда после полудня Джеймс вернулся на Брутон-стрит, он нашел Саммер в саду. Ее лицо украшали полосы грязи, а сама она боролась с сорняками, атаковавшими какой-то цветок.

Слегка озадаченный, виконт некоторое время наблюдал, как Саммер выпалывала сорняки с необычайной свирепостью. Ее маленькая садовая лопатка была облеплена комьями черной земли, а ножницы, которыми она так ожесточенно орудовала, стали липкими от вытекшего из сорняков сока. Очевидно, она с трудом сдерживала негодование, и Джеймс не мог винить ее за это. Он был бы также раздражен, если бы его заперли в четырех стенах. Проклятие! Ну почему все на свете так сложно устроено?

Беседа с мистером Фоксом оказалась не слишком приятной и оставила в его душе некоторую тревогу. Конечно, этот уважаемый человек знал о личной жизни Джеймса гораздо больше, чем ему того хотелось бы, но поделать ничего было нельзя. Фокс всегда знал все и обо всех – он практически сделал это своей профессией. Он считал, что нападение на мисс Смит не простая случайность и совершил его не вор-карманник, ведь нападавший даже не попытался забрать ее кошелек. Видимо, похитителю нужна была она сама.

Джеймс не мог не удивляться, почему он до сих пор не расспросил Саммер обо всем. Скорее всего потому, что ответов на свои вопросы он все равно не получил бы, зато лишь усугубил бы ситуацию.

Тогда почему он стоял теперь здесь, в саду, и наблюдал, как Саммер расправляется с помощью лопатки с сорняками? Это противоречило логике. Может, все дело в том, что ему нравится, как эта милашка прикусывает кончик языка маленькими белыми зубками, словно пытаясь его удержать?

Джеймс улыбнулся. Ему следует быть осторожным. Она прекрасно управляется со своим грозным оружием, эта маленькая американка с кошачьим лицом и беспорядочно рассыпанными по плечам блестящими волосами цвета солнца.

Наконец девушка заметила его и присела на корточки. В гневном взгляде ее ярко-голубых глаз не было ни капли радушия. Она оглядела его небрежный наряд – ботфорты, штаны и расстегнутую белую рубашку – и сморщила свой очаровательный носик.

Джеймс подавил вздох. Он не ожидал радушного приема, но предполагал, что Саммер проявит хотя бы немного вежливости. Ведь он дал ей достаточно времени, чтобы простить его за их последнюю ссору. Прощение – с него было бы достаточно и этого.

Миновав выложенную камнями дорожку, виконт уверенно подошел к цветочной клумбе.

– Пытаетесь найти клад, мадам? – поддразнивающим тоном поинтересовался он.

Саммер откинула назад упавшую на лицо прядь волос, при этом лишь еще больше размазав грязь по лбу.

– А что, если и так?

В голосе красотки сквозила явная враждебность. Что же так разозлило ее?

Джеймс поддел ногой валяющийся на дорожке камень, пытаясь сдержать охватившее его раздражение. Эта соплячка заставляла его чувствовать себя неоперившимся птенцом.

Виконт решительно сдвинул брови.

– Почему ты не носишь одно из тех новых платьев, которые я для тебя купил?

– Чтобы работать в саду? – Саммер пожала плечами. – Не хочу показаться неблагодарной.

Она подчеркнула слово «неблагодарной», и губы Джеймса сжались.

– Думаю, ты права, – произнес он гораздо более грубо, чем хотел. – Тебе ведь хочется быть благодарной, не так ли?

Вонзив лопатку в землю, Саммер поднялась и исподлобья посмотрела на виконта. На какое-то мгновение она напомнила ему попавшегося в силок хорька. Ее тело слегка трепетало от с трудом сдерживаемых эмоций.

– В моем положении ничего не остается, кроме как быть благодарной. И еще ждать! Зато ты можешь играть в азартные игры, пить и... и таскаться по бабам. Вероятно, я выразилась слишком грубо, но это потому, что я не люблю, когда мне лгут!

Джеймс внимательно посмотрел на девушку.

– Лгут? Относительно чего?

С минуту Саммер молчала. Ее горло судорожно подергивалось, а подбородок дрожал.

– Относительно того, как трудно найти свободное место на корабле, отправляющемся в Новый Орлеан. Мне дали понять, что это вполне возможно.

– Вот как? И кто, интересно, любезно сообщил тебе столь ценную информацию?

Саммер нерешительно переминалась с ноги на ногу.

– Лорд Эпсон.

– Теперь понимаю. Когда же этот щеголь успел побеседовать с тобой?

Пытаясь избежать взгляда Джеймса, Саммер посмотрела мимо него. Ее голубые глаза все еще излучали гнев.

– Сегодня утром. Я послала в доки слугу, велев ему все выяснить, но он еще не возвращался. Эпсон прав?

– Какой смысл отрицать? – Джеймс холодно встретил уничтожающий взгляд Саммер. – Похоже, ты веришь всякому, кто говорит то, что ты хочешь услышать.

– Думаешь, я хочу услышать, что ты мне лгал? Или то, что на корабле было место, а ты не захотел расстаться с деньгами, чтобы купить его для меня?

– Значит, вот как ты думаешь? – Джеймс ощутил, как его охватывает ярость, и перешел на свое родное гортанное наречие. – Ты считаешь меня скупым негодяем, которому жаль для тебя ничтожной суммы денег?

Спокойно встретив его гневный взгляд, Саммер уперлась руками в бока.

– Из твоей тирады, произнесенной на ужасном языке, я поняла, что ты зол, и скорее всего потому, что я оказалась права. Разве твоей злости есть другое объяснение?

– Нет, ты ведь так любезна, – прорычал Джеймс, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Его удивляло, насколько быстро этой девушке удавалось привести его в ярость. Если бы виконт не знал ее, он бы подумал, что она вовсе не хотела этого, но подозрительный блеск в глазах Саммер заставил его более внимательно присмотреться к ней.

– Детка, ты, если хочешь, можешь поехать с Тидвеллом, когда он в следующий раз отправится в контору корабельной компании. У меня есть знакомый в компании Сен-Клера, который сообщит мне, если появится место на корабле.

Джеймс быстро протянул руку и удержал отпрянувшую от него девушку.

– Хочешь поспорить со мной? – спросил он, не вполне, впрочем, понимая, что стало причиной такой реакции. – Ей-богу, ты самая неугомонная женщина из тех, кого я знал!

– Я не собираюсь спорить, – огрызнулась Саммер. – Я злюсь потому, что ты мне ничего не сказал. Ты ведешь себя так, словно я больна, и ты боишься оставаться в моем обществе, чтобы не заразиться. – Саммер наклонила голову и откинула назад упавшие на лицо волосы, едва не потеряв свою соломенную шляпу. В ее голосе сквозила уязвленная гордость, когда она тихо продолжила: – Я хотела подарить тебе самое драгоценное, что у меня было, а ты с презрением отверг мой дар. Потом ты заставил меня чувствовать себя так, словно я совершила нечто ужасное. А теперь сюда приходят твои друзья, которые даже не скрывают того, что считают меня шлюхой. Но я не намерена страдать молча. Возможно, ты и не лгал мне, но разве после всего этого я не могу слегка разозлиться?

Виконт вздрогнул, но не произнес ни слова. Ему отчаянно хотелось вызвать Эпсона на дуэль и стереть боль, сквозящую в глазах Саммер. Помолчав немного, он сказал:

– Я вовсе не собирался причинять тебе боль, детка. С Эпсоном я разберусь, можешь не сомневаться. – Его кулаки сжались, и он со всей силой топнул ногой, обутой в тщательно начищенный ботфорт, по свежевскопанной клумбе. – А что касается другого... Я не хотел обижать тебя. Мне было гораздо сложнее отказаться от твоего предложения, нежели принять его. Я просто хотел удержать тебя от ошибки, которую уже никогда нельзя будет исправить. – Джеймс пожал плечами. – Конечно, мне стоило более тщательно подбирать слова, но пойми, я тоже чувствовал неловкость и смущение...

– Похоже, ты оправился от смущения довольно быстро.

Джеймс бросил на девушку недовольный взгляд и хотел уже сказать что-то резкое и грубое в ответ, но остановился, увидев поблескивающие в уголках ее глаз слезы.

– Господи! Да ты плачешь!

– Я плачу не из-за тебя, Джеймс Камерон. – Саммер судорожно вздохнула. – Не из-за тебя! Мне просто жаль себя. Меня никто никогда не спрашивал, чего я хочу или о чем я думаю, да и думаю ли я вообще! Вы – самодовольные и ограниченные мужчины – принимаете решения, затрагивающие мою судьбу, и у вас при этом даже не возникает мысли, что я могу с этими решениями не согласиться! Как я вас всех ненавижу! – Саммер отвернулась, из ее горла вырвалось сдавленное рыдание.

Подойдя ближе, Джеймс повернул девушку лицом к себе, но она тут же стала вырываться, сжимая свои изящные маленькие ручки в кулаки и колотя его в грудь.

– Не мучь себя, детка, – пробормотал Джеймс, сначала позволив Саммер наносить удары по своей груди, а потом крепко схватив ее за руки.

Ярость Саммер вскоре действительно утихла, и девушка, прильнув к виконту, уткнулась лицом в его рубашку, а он крепко обнял ее.

Грудь девушки, упершаяся в него, едва ощутимый нежный аромат ее волос мгновенно и совсем не вовремя возбудили Джеймса. Даже запах земли, смешанный с удушающим ароматом какой-то сорной травы, не смог притупить его желания.

Когда он осторожно отстранил от себя Саммер, она уже не плакала, хотя Джеймс заметил на ее щеках грязноватые разводы от вытертых слез. Глаза ее были лишь слегка затуманены, когда она взглянула на него.

– Прости меня, – вежливо произнесла девушка. – Кажется, я немного вышла из себя, да к тому же еще и перепачкала твою рубашку.

– Ничего страшного. – Виконт крепко взял ее за руку и подвел к скамье. – Сядь. Мне нужно поговорить с тобой.

Саммер послушно села и посмотрела на свои руки.

– Я боялась, что ты это скажешь.

– Ты все еще не хочешь открыть мне своего настоящего имени? Может быть, оно слишком известно и ты от кого-то прячешься?

Джеймс терпеливо ждал ответа, хотя внутри у него все бушевало. Молчание упрямицы было необъяснимо. Возможно, она скрывала что-то, что могло причинить ей зло?

– Так как же?

Саммер умоляюще посмотрела на виконта, потом, набрав полную грудь воздуха, тихо произнесла:

– Я не могу сказать тебе.

Джеймс нахмурил брови.

– Ты думаешь, что я причиню тебе вред, так? – Он отрывисто засмеялся. – Что ж, спасибо за доверие.

Саммер схватила его за руку.

– Нет, это не так. Просто для моего молчания есть причины.

– А. Уже лучше. Теперь вместо подлого негодяя я ощущаю себя толстокожим глупцом, не способным понять женщину, которая провела целый месяц в компании мужчины без компаньонки. Все ясно. Ты думаешь, что я начну кричать на каждом углу твое им», если узнаю его? Или я представлю тебя суду?

– Нет! – Саммер вцепилась руками в подол платья и скомкала его. – Неужели ты правда ничего не понимаешь? Лорд Эпсон знает, что ты спас меня от глупого трактирщика и взял меня под свое покровительство! Он в самом деле считает нас любовниками, и ничто не убедит его в обратном. А этот мистер Фокс, хоть и кажется более скрытным, прекрасно знает, что я не член твоей семьи. Поэтому я должна покинуть Англию как можно быстрее и по возможности неузнанной, иначе моя семья в скором времени обнаружит, где я была столько времени и с кем!

Саммер тяжело дышала. Ее глаза были широко раскрыты и подернуты поволокой. Джеймса словно обожгло – она его обманула.

– Не от тебя ли я слышал, что ты сирота?

– Так и есть. У меня остался только дядя, который может сделать мою жизнь еще более невыносимой, чем раньше.

– Понимаю.

Саммер так яростно замотала головой, что соломенная шляпа слетела и упала на землю.

– Нет, не понимаешь. Ты понимаешь только то, что оскорблен моим недоверием к тебе. Я не вижу смысла дальше это обсуждать.

Джеймс поднялся со скамьи.

– Согласен с тобой. Нет смысла говорить правду, когда ложь сослужит свою службу не хуже.

Саммер раздраженно дунула на белокурый локон, упавший ей на глаза.

– Я не лгала. Просто я не сказала тебе всего.

– И ты считаешь, что это честно?

– Как видишь, да.

Губы Джеймса сжались в узкую полоску, он внимательно посмотрел в бледное лицо девушки.

– Вспоминаю твое справедливое негодование, когда я признался, что вовсе не являюсь бедняком. – Заметив, что щеки Саммер порозовели, виконт слегка улыбнулся. – А теперь, когда мы поменялись местами, я слышу какие-то отговорки. Вы взбалмошная и непостоянная женщина, леди.

При этих словах Саммер вызывающе вздернула подбородок и, не моргнув, встретила взгляд виконта.

– Спасибо за комплимент.

– Полагаю, я должен восхищаться такой способностью противоречить самой себе без тени раскаяния, но мне сложно это сделать.

– Какая незадача для тебя.

– И для тебя тоже...

Джеймс в мгновение ока схватил девушку за запястья, поднял ее со скамьи и крепко прижал к себе. Он был зол. Ну почему она оттолкнула его? Он старался быть честным, старался все делать правильно, а она постоянно презирала и отвергала его.

Святой Боже, его тело мгновенно отреагировало на прикосновение к Саммер. Она делала все, чтобы вывести его из себя, и ему казалось, что ей это почти удалось.

Когда глаза Саммер округлились при взгляде на внушительную выпуклость на тесных панталонах, на его губах заиграла угрюмая улыбка, а голос зазвучал особенно язвительно:

– Не думай, что я отношусь к тебе также, как мое слабовольное тело. Я не хочу тебя.

– В самом деле? – услышал он ее спокойный голос. Виконт выругался про себя. Ну и лиса! Она наслаждалась его неловкостью, упивалась властью, которую имела над ним... Помедлив, Джеймс грубо ответил:

– В самом деле.

Саммер удивленно вскинула бровь.

– Если вы помните, милорд, я открыто предложила себя вам, но вы меня отвергли. Я считаю, что это не слишком любезно и не совсем по-мужски. – Ее голос превратился в мягкое мурлыканье. – Но возможно, я ошибалась, считая вас более мужественным, чем вы есть на самом деле.

Подбородок Джеймса непроизвольно дернулся. Он был настолько возбужден, что все его тело болело. Между тем Саммер смотрела на него своими голубыми, холодными, как льдинки, глазами и упивалась созерцанием его борьбы с самим собой. Может, она насмехалась над ним, потому что чувствовала себя в безопасности, уверенная, что он не пойдет на поводу у своего желания? Однако Джеймс уже чувствовал, что страсть начала отодвигать на второй план все его благородные принципы, а Саммер, похоже, даже не подозревала об этом. Будь прокляты девственницы с их насмешками!

– Осмелюсь предположить, что вы ступили на опасный путь, миледи, – вымученно произнес Джеймс и прищурил глаза.

Саммер облизала губы кончиком языка.

– Черт возьми, мадам!

Девушка тихо засмеялась, а ее глаза злорадно заблестели. Тогда виконт, дернув за руку, притянул ее к себе.

– Ну что ж, дорогая. Раз тебя так задело то, что я отверг твое предложение, я... передумал! – Его глаза так ярко пылали гневом, что он мог видеть отражение собственного гнева в глазах Саммер. – Я приму твою драгоценную девственность, потому что ты, похоже, очень торопишься отделаться от нее. Потом я посажу тебя на корабль, направляющийся в Америку, а если это не удастся, посажу в шлюпку и отвезу домой собственноручно.

Саммер испуганно охнула, когда Джеймс подхватил ее на руки и направился к дому, но он не обратил на это никакого внимания, как, впрочем, и на любопытные взгляды слуг. Пытаясь вырваться, Саммер уронила шляпу и одну туфельку. Ее юбки приподнялись, открывая взорам окружающих стройные лодыжки и перепачканные землей белые шелковые чулки, однако она, похоже, уже ничем не могла себе помочь.

Виконт пинком открыл дверь спальни и точно так же захлопнул ее за собой. Потом он пересек комнату, бросил Саммер на широкую кровать и плюхнулся туда сам, вдавив ее в перину всей тяжестью своего тела.

– Вот уж нет, – протянул он, перехватывая ее руки и крепко сжимая их. – Я не намерен вновь позволять тебе колотить меня. Теперь мне нужны лишь твои сладкие поцелуи.

– Тогда тебе придется взять их силой, потому что я не намерена сдаваться! – Саммер выгнулась, гневно сверкнув глазами.

Губы виконта изогнулись в улыбке. Он слышал, как бешено колотилось ее сердце и как пульсировала в венах кровь.

– Кажется, – тихо произнес Джеймс, – на этот раз я смогу тебе доказать, что ты ошибалась на мой счет, дорогая.