Поддерживая Уитни под локоток, лейтенант Уэст вывел ее из театра на улицу.

— Это была лучшая неделя моего пребывания в Аризоне, — сказал он ей на ухо, наклонив голову так низко, что губы почти касались щеки.

Уитни приняла комплимент, рассеянно кивнув. Они медленно шли по дощатому тротуару; ночная жизнь Тумстона оказалась более оживленной, чем Уитни предполагала. Наверное, из-за близости серебряного рудника, размышляла она. В шумный город съезжаются толпы разношерстной публики — она еще раньше удивлялась, с какой легкостью здесь перемешиваются социальные группы.

Когда лейтенант Уэст пригласил ее в театр «Птичья клетка», Уитни сначала колебалась, но спектакль приятно удивил, хоть ему было далеко до столичных образцов.

Все-таки для города, которому немногим больше двух лет, Тумстон достиг многого. Уитни с удивлением обнаружила, что уже не испытывает к нему той неприязни, что была несколько дней назад.

Возможно, это из-за того, что она больше не встречалась, с Каттером и у нее появился постоянный спутник — лейтенант Уэст, составлявший приятный контраст первому, сказала она себе и позволила Уэсту отвести себя в кафе-мороженое. Он осторожно вел ее сквозь беспорядочную уличную толпу. Хотя Тумстон производил впечатление вполне пристойного места, но ниже по Аллен-стрит и в темных переулках зачастую были слышны стрельба и грубый смех.

— Почему шериф ничего с этим не делает? — вслух выразила свою мысль Уитни, и Уэст засмеялся.

— Джон Бихан? Вы шутите! Лентяй и мошенник, жадина, от него бесполезно ждать, что он станет наводить порядок. — Уэст с отвращением фыркнул, но тут же сделал вид, что закашлялся, когда Уитни нахмурилась. — Извините, мисс Брэдфорд, я не хотел выразиться так откровенно.

— Почему нет? Если дело обстоит так, почему не сказать об этом мне? Я тоже пыталась заручиться содействием шерифа Бихана, когда только приехала, но как вы только что сказали, он не расположен к сотрудничеству.

— Если бы не начальник полицейского участка Эрп, все было бы гораздо хуже.

— Эрп? Это тот джентльмен, которого вы мне вчера представили? С висячими усами?

Уэст засмеялся:

— Никогда не слыхал, чтобы его описывали таким образом. Да, это Вирджил Эрп. Его брат Уайатт намерен выступить соперником Бихана на следующих выборах.

Я надеюсь, что Уайатт победит. Он по крайней мере что-то делает для Тумстона, а Бихан только просиживает… место.

Уитни сдержала улыбку, услышав, как лейтенант смягчил выражение. Надо будет сказать ему, что в газетах отца она читает кое-что похлеще.

— Кажется, вы говорили, что Уайатт — совладелец игорного дома на этой улице? Китайский салун? — спросила она, склонив голову набок. — Кто же станет голосовать за него при таком явном конфликте интересов?

— Тумстону нужен волевой человек, который не побоится выступить против обеих группировок.

— Вы имеете в виду противоборство работников ранчо и горожан?

Уэст с уважением посмотрел на четкий овал лица и большие янтарные глаза Уитни:

— Да. Попали в самую точку.

— Я заметила по газетам, что между населением города и окрестных ранчо существует трение. А мистер Такер, к которому мы завтра поедем, в своем письме в завуалированной форме высказывается о категории «новоселов и надоед».

В это время они обходили группу буйных горожан, и когда благополучно миновали ее, Уэст указал назад большим пальцем:

— Видели? Это ковбои из-под Тумстона. Чтобы утихомирить таких людей, иногда вызывают армию.

Уитни украдкой оглянулась. И правда, все мужчины были при оружии, они были шумливы и самоуверенны и таращились на нее так, будто она была единственной женщиной, которую им доводилось видеть; однако когда она проходила мимо, все вежливо прикоснулись к шляпам.

— Я не совсем понимаю суть проблемы.

Лейтенант напрягся, его голос зазвучал с непривычной жесткостью.

— Позвольте пояснить небольшим рассказом. Недавно у нас пропали шесть мулов. Вирджил Эрп, как начальник полицейского участка, своей властью решил вернуть федеральную собственность. Вирджил, Уайатт, их брат Морган и я с отрядом солдат поехали и нашли мулов на ранчо Маклори. Мы прибыли в тот момент, когда Маклори менял на них клейма. Вирджил заставил его дать слово, что завтра они вернут мне мулов. — Голос Уэста окреп. — Но на следующий день Маклори заявил, что мулов у него угнали «конокрады». Оставил меня в дураках и успешно избавился от улик, а армия потеряла надежду привлечь его к суду.

— Почему вы сразу не забрали мулов?

— Потому что Вирджил заверил меня, что Маклори их непременно приведет. У меня не было выбора — я не мог подрывать его авторитет. — Уэст жалобно улыбнулся. — Конечно, после этого я стал не так доверчив.

Уитни немного подумала и сказала:

— Я полагаю, такие случаи не редкость. Кермит Такер — преуспевающий фермер, я рассчитываю на то, что он расскажет похожие истории про Каттера.

— Насколько я понимаю, расскажет. — Лейтенант Уэст бережно обхватил Уитни за тонкую талию, чтобы она не угодила в расщелину между тротуаром и проезжей частью. — В прошлом году в феврале Бихан стал шерифом, и теперь Маклори и Клэнтоны могут делать все, что хотят, — сказал он, когда они благополучно перебрались на другую сторону улицы.

Уитни мгновенно уловила то, о чем он не сказал:

— Ага, значит, вот почему Бихан так старается сохранить симпатии ковбоев! На следующих выборах ему понадобятся их голоса!

— Верно. — Уэст одарил ее долгим взглядом. — Для женщины вы очень сообразительны.

— Это комплимент? — резко спросила она и остановилась перед витриной, чтобы в ее свете рассмотреть Уэста. — А вообще-то женщины от природы тупые, так, лейтенант?

— Нет-нет, — торопливо заверил Уэст. — Просто вы первая женщина, которая с лету уловила ситуацию. Кроме, может быть, Нелли Кэшман, но она совсем не похожа на вас.

Нелли. Это имя напомнило ей Каттера и его сухое замечание, что он пожалуется Нелли в тот вечер, когда она прервала его купание. Он ждал женщину. Нелли?

— Кто такая Нелли Кэшман? — отрывисто спросила Уитни.

— Хозяйка «Расс-Хауса». Может, вы ее видели?

Видела ли она ее? Она была в номере 203 и видела больше, чем хотела!

Она не успела найти мало-мальски приемлемый ответ, как Уэст продолжил:

— В «Расс-Хаусе» подают лучшую в городе еду, а Нелли прослыла ангелом милосердия. Знаете, она сама искала руду! Она устроила для горняков уютное местечко; принимает денежные взносы и дает пособие горнякам, попавшим в беду. — Уэст говорил о ней с восторгом. — У нее повсюду друзья, даже Блэк-Джек…

Он замялся, и Уитни кинула на него любопытный взгляд:

— Кто такой Блэк-Джек?

Уэст покраснел, опустил глаза на корявые доски тротуара и промямлил:

— Блэк-Джек — король… э-э… задних дворов…

— Задних дворов? Вы, случайно, не имеете в виду дома с красными фонарями? — кисло спросила Уитни, и Уэст обреченно кивнул:

— Да, простите, что коснулся этой темы в разговоре с такой женщиной, как вы.

— Ну знаете, лейтенант! Неужели вы всерьез полагаете, что я никогда не слышала о таких… занятиях? Я не настолько наивна, хотя и не имею желания обсуждать эту тему. — Она так сжала ручку вечерней сумочки, расшитой золотым бисером, что побелели пальцы. Никогда еще не было у нее большего невезения, чем тот поход в «Pace-Хаус». Быть принятой за… ночную леди само по себе плохо, но то, что такой человек, как Каттер, пожаловался на нее хозяйке отеля, было величайшим оскорблением! Когда она заговорила, ее голос был спокоен:

— Полагаю, мисс Кэшман имеет свой интерес в такого рода бизнесе?

Уэст вздрогнул:

— Не знаю. Просто все в городе по-дружески к ней относятся.

Еще того не легче, подумала Уитни. И эта сводница — ангел милосердия! А Каттер пожаловался ей на неподобающую гостью!

— Зачем бы женщине ее положения общаться с отбросами общества? — удивилась Уитни, и только когда Уэст ей ответил, догадалась, что размышляла вслух.

— Зачем? — Уэст был в явном затруднении. — По-моему, она просто любит людей. Как я слышал, у нее есть друзья по всей стране.

Уитни этого не понимала. Ее круг друзей ограничивался мужчинами из числа знакомых отца. У нее самой был только один друг — ее отец. В школе девочки не проявляли к ней симпатии, и, откровенно говоря, она считала их скучными и глуповатыми — вечно хихикают, шепчутся о парнях и о нарядах, когда есть более важные темы для разговоров.

Выходя замуж за Натана, она думала, что теперь ей станут понятны перешептывания других новобрачных, но не тут-то было. Брак и брачное ложе оказались для нее шоком. Она не видела ничего хорошего ни в том, чтобы шептаться о выполнении «супружеского долга» или обретенной независимости, ни в том, что отныне она даже не Джулия Уитни Трусдейл, а миссис Натан Трусдейл.

«Почему женщина должна менять свое имя?» — спорила она, но даже отец был непреклонен. Под конец она ему это простила, но так и не смогла простить его спокойную уверенность в том, что брак принес ей счастье. Брак сделал ее таким ничтожеством, каким она не была никогда в жизни, и когда Натан умер, она не смогла даже притвориться, что горюет.

До того как этот проклятый полукровка, этот отщепенец прижал ее к своему голому телу — а это было две недели назад, — Уитни не подозревала, что интимность может быть наслаждением, а не тяжким испытанием.

Своим прикосновением Каттер пробудил в ней любопытство — это странным образом волновало и смущало.

Уитни так глубоко задумалась, что не заметила, как они дошли до кафе-мороженого, Войдя, она подняла взгляд и увидела Каттера, который наблюдал за ней, прислонясь к столбу. Он скрестил руки и ноги, и поза была ленивая и расслабленная, но в то же время странно угрожающая. Сердце забилось, в горле пересохло, мелькнула мысль: а вдруг он знает, что она собирается делать? А именно — интервьюировать человека, который когда-то был его другом. Кермит Такер с готовностью признал, что несколько лет назад они дружили, еще до того, как Каттер получил репутацию стрелка, который убьет не моргнув глазом.

Она быстро взглянула на Уэста и поняла, что он не видит Каттера. Притворившись, что у нее заболела голова, она попросила лейтенанта немедленно отвести ее в отель; он удивился, но послушался.

— Спасибо за самый приятный вечер, который у меня был с тех пор, как я приехала в Тумстон, — любезно сказала она в дверях своей комнаты. — Мне уже лучше, а хороший сон окончательно прогонит головную боль. Во сколько завтра выезжаем?

— В пять. Вые Мэри ждите у входа в отель, мой отряд доставит вас к мистеру Такеру еще до наступления жары.

— Мы с Мэри будем готовы, — пообещала Уитни. — Думаете, мы сможем проехать тридцать миль до того, как станет слишком жарко?

— Часть пути, — усмехнулся Уэст. — В Аризоне жара наступает рано.

— Я это заметила. Спокойной ночи, лейтенант.

— Пожалуйста, зовите меня Эндрю. А я могу называть вас Уитни?

— Конечно, — любезно сказала она.

Он схватил ее руку и жарко поцеловал.

— Спокойной ночи, Уитни! Войдя к себе, Уитни сказала Мэри, что разденется сама, и пожелала горничной спокойной ночи. Больше всего ей хотелось поскорее улечься в постель и заснуть крепким сном без сновидений. После интервью с Такером она сядет в дилижанс, идущий до Бенсона, а там первым же поездом уедет в Нью-Йорк. И пусть Каттер не думает, что это из-за него, он должен знать, как она ненавидит Аризону. К тому же ей надо писать книгу, а здесь это невозможно.

Нет, ей никак нельзя задерживаться в скандальном Тумстоне, где царствует серебро, а человеческая жизнь ничего не стоит. Где воскресным утром в переулках тут и там лежат трупы неизвестных бродяг и ковбоев, а их убийцы остаются непойманными и безнаказанными, если верить «Тумстон наггет». В своей газете она напишет: «Разве для безымянных не существует справедливость?»

Уитни зевнула, нырнула в прохладную, благоухающую постель и выключила лампу на столике. Мэри оставила окна открытыми, чтобы ветерок приносил прохладу, он задувал в полуоткрытые ставни. Уитни легла на спину и уставилась в темный потолок. Заснуть не удавалось, слишком много мыслей и впечатлений будоражили ум.

Сможет ли она написать такой роман, чтобы критики аплодировали, а папины знакомые зауважали ее?

Она хотела произвести впечатление не на своих, а на папиных знакомых. Хотя все они были старше ее, она всегда относила себя к их кругу, однако чувствовала, что они не до конца ее принимают. Она хотела принадлежать к этому кругу, найти нишу, где бы чувствовала себя в ладу с собой и с другими. Ведь даже Морган Брэдфорд — хотя он был к ней снисходителен, баловал и с гордостью говорил о ее достижениях — все же считал, что раз она женщина, то уже поэтому не так хороша, как мужчины.

Вообще, отношение мужчин к женщинам вызывало у Уитни возмущение. Почему в важных делах между ними нет равенства? Почему мужчины считают себя умнее и сильнее? Это несправедливо, и, более того, это не правда. В физическом смысле — да, но ведь это не все! Были времена, когда женщина и в этом могла побить мужчину.

Интересно, что бы сделал надменный мистер Каттер, если бы у нее хватило духу применить один из приемов, которым ее научил Чин?

Чин Ю был старым другом отца, и после одного уличного инцидента в Нью-Йорке — Морган тогда заявил, что это не ее дело, — Чин предложил научить ее нескольким движениям, не требующим силы, чтобы отражать нападение. Морган раскричался, его бесила мысль, что дочь наденет штаны и будет учиться бросать мужчину через плечо, но Уитни загорелась. Чин объявил, что она способная ученица, но ей и в голову не пришло применить эти приемы против Каттера.

«А надо было!» — свирепо подумала она. Надо было показать надменному убийце, что не всякого можно задирать. Как жаль, что она тогда так тряслась, что забыла об уроках Чина! Но если у нее появится возможность реабилитировать себя, она с радостью это сделает!

Она представила себе удивленное лицо Каттера, когда он увидит ее мастерство, и погрузилась в сон, наполненный надменными убийцами и голыми индейцами с бронзовыми телами, изваянными столь же великолепно, как «Давид» Микеланджело.