Дорога до озера не заняла много времени, хотя приятной прогулкой ее трудно было назвать. Даже несмотря на то, что погода в этой части земного шара на данный момент не была слишком жаркой и порой даже выпадали осадки, растительность была скудная. Выжженная, местами потрескавшаяся от засухи земля, пожухшая зелень на редких кустарниках, – все это мало походило на те красоты, к которым привыкла Мишель. Она впервые оказалась в Африке и пока не особо понимала, почему знакомые и друзья молодой женщины так восхищались черным континентом. Временами на пути попадались верблюды, пасущиеся на бескрайних просторах пустыни, а иногда среди кустов мелькали силуэты местных жителей, несущих на спине вязанку дров или большие канистры с водой на голове.

– Это женщины самбуру, – сказал Дидо, болтавший всю дорогу. – Они являются представителями одного из трех местных племен.

После клятвенных заверений Мишель, что ему не придется сопровождать их на остров, он оживился. По сути, проводник оказался очень веселым человеком, хорошо знавшим не только историю Кении, ее животный и растительный мир, но и местные легенды. Поэтому на протяжении пути Дидо с удовольствием делился информацией с журналисткой и сидевшим молча фотографом. Жермен расположился сзади, уставившись в одну точку, и старался ни о чем не думать. Молодого человека все раздражало: и веселая болтовня Кадика, и однообразный пейзаж, и ужасная дорога, и упрямство Мишель, и собственная глупость. Последнее злило его больше всего. Фотограф никак не мог взять в толк, как он позволил втянуть себя в такую авантюру! Хотя, стоп! Это же Жермен сам подсказал Мишель, где требуется искать предполагаемую червоточину, будь она неладна. Тогда молодой человек просто хотел помириться с журналисткой, понимая, что обидел ее, задев за живое. Но сейчас ужасающая реальность не давала ему покоя.

– Племя самбуру является родственным племени масаи. Они разделились на две группы еще в конце XIX века.

– Но почему?

– А как это обычно бывает: два сильных воина племени никак не могли выяснить, кто из них сильнее, а, следовательно, не захотели делить между собой власть. Вот так и получилось. Одни остались жить на родных землях, другие направились на север Кении, в частности, обосновались здесь, недалеко от озера. Различий между племенами почти нет: схожий язык, обычаи и одежда. Самбуру хотя и приобрели местный колорит, но все-таки остались похожими на масаев. Разница заключается только в строительстве домов. Масаи строят круглые дома, а самбуру – прямоугольные.

– А как они выживают на столь скудных землях? – удивилась Мишель, оглядываясь по сторонам и пытаясь определить, чем можно заниматься в этой местности.

– Вообще, эти племена ведут полукочевой образ жизни. Выращивают крупный рогатый скот, пасут верблюдов и овец… А вот посмотрите!.. Справа… Видите забор из кустарника? За ним еще стоят сплетенные из веток дома? Так это и есть одно из поселений самбуру. Хотите, мы может заехать туда. Посмотрите, как живут эти народы.

– Большое спасибо, конечно, но время не терпит, – поблагодарив за любезность, ответила молодая женщина.

– Ну да, не терпится на тот свет, – пробурчал Жермен. – Паршиво, что ни говори! Ох, как паршиво!

– О чем толкует ваш друг? – попросил разъяснить журналистку Дидо, не особо поняв фотографа. – О каком свете он говорит?

– Не обращайте внимания, Жермен вечно всем недоволен, – махнула рукой Мишель.

– А-а-а… если так, то хорошо. А то я начал было опять волноваться.

– Да зря, я же дала слово. Это наше дело, и только наше. Вы лишь поможете установить контакт с местным племенем, попросите их отвезти нас на остров, и все. На этом ваша работа и закончится.

– А как же вы собираетесь обратно попасть?

– Остров же называется «Безвозвратный», по местному преданию, не так ли? – невесело улыбнувшись, проговорила Мишель. – Так, значит, и везти назад никого с острова не придется.

Кадика открыл рот от неожиданности и резко нажал на тормоз. От слов журналистки у него мороз пошел по коже.

– К-как «не придется»?

– Как «не придется»? – вторил ему Жермен, почесывая ушибленный лоб. Он не успел сгруппироваться при резком торможении, поэтому сильно ударился головой о переднее сиденье. – Мы так не договаривались, Мано. Ты с ума сошла? Не-е-е, так дело не пойдет. Дидо, мы доставляем эту даму до озера, а потом вы сразу же отвозите меня обратно в аэропорт. С меня хватит твоих издевательств, Мишель. Мало того, что ты таскаешь меня по разным сомнительным местам в поисках сенсаций, из-за тебя я уволился из газеты, потеряв солидный доход и приличную работу, так ты решила меня еще и жизни лишить? Нет, нет и еще раз нет!

– Хорошо, – холодно произнесла Мишель, спокойно глядя на его раскрасневшееся от волнения лицо. – Ты можешь поступать, как тебе угодно… Но, откровенно говоря, я пошутила. Ведь факт наличия червоточины на том самом острове находится под большим сомнением, я права? Нет ни документальных, ни каких-либо иных доказательств. Мы просто осмотрим остров и, если ничего не найдем, то просто спокойно вернемся домой. Если же нам на пути попадется аномальное место или что-то в этом роде, тогда мы оповестим французского генконсула и местные власти. Они организуют поиски, и мы будем помогать им в работе. Такой ответ вас устроит, господин Кавелье?

– Вполне…

– Я рада, – ответила Мишель. Затем, посмотрев на Дидо, журналистка улыбнулась. – Не переживайте, мы просто не знаем, когда мы вернемся. Вы же не будете ждать нас целых две недели? Такой простой губительно скажется на финансовом состоянии вашей семьи, а я не смогу оплатить ваши услуги в таком объеме. Простите… Может быть, мы уже поедем?

– Как скажете, мисс, – пробормотал Кадика и завел машину.

Несколько минут они ехали в полном молчании. Каждый погрузился в собственные невеселые думы. «А что, если и в самом деле существует чертова червоточина на острове, и Мишель захочет ее испытать? Люди-то исчезали куда-то. Ведь не находили ни единого следа: ни следов борьбы, ни человеческих останков. И так на протяжении не одного века. Люди просто растворялись в воздухе… Вряд ли у меня получится уговорить Маношу этого не делать. А если она исчезнет и больше не вернется? А что, если власти решат, что я попросту убил ее и скрыл следы преступления? Тогда меня посадят в местную тюрьму лет на двадцать, а то и того больше!» Такие вот мрачные мысли витали в голове фотографа Кавелье и, по чести сказать, они не радовали молодого человека. Мысли же Дидо были менее пессимистичны, хотя и радужными их назвать также было трудно. «Что знают эти журналисты об острове? Ведь не просто же так они приехали сюда. Им что-то надобно, но вот что? Интересно, а они знают о проклятии острова? Последний раз приезжие посещали его несколько десятилетий назад, и с тех пор никто не вернулся оттуда. Причем среди пропавших людей был француз. Вероятно, они и разыскивают того белого?»

Что касается Мишель, то журналистка старалась вообще не думать. «Будет информация, будет и повод подумать. А сейчас неплохо бы немного отдохнуть и собраться с мыслями»…

…Ближе к вечеру все трое без приключений добрались до небольшой деревни. Она стояла практически на береговой линии озера Туркана или, как его называли раньше, Рудольф.

– Это местное племя эль-моло. Как я уже говорил, оно самое малочисленное из всех африканских племен. Осталось всего-то около тридцати-сорока человек.

– Так мало? – изумилась Мишель. – А почему власти не хотят помочь им? Это же бесчеловечно! Куда смотрит ООН?

– Нет, их немного больше, естественно… Где-то около двухсот-двухсот пятидесяти человек. Я говорил о «чистых» эль-моло. Они живут на берегах этого озера и ведут тот образ жизни, какой вели их предки. Элимолианцы ловят рыбу, охотятся на водных животных, занимаются торговлей. Вот только озеро мелеет и загрязняется слишком быстро. Рыбы становится все меньше и меньше, а риск делается все больше и больше. Для того, чтобы поймать достаточно рыбы для пропитания и торговли, местные мужчины вынуждены погружаться в воду в тех местах, где зачастую плавают крокодилы.

– А лодки? Почему они не используют их?

– Традиции, мисс, – пожал плечами Дидо. – Испокон веков они пользовались плотами и ничего не хотят менять в жизни. Поэтому их народ и вымирает постепенно. Власти предлагают разводить скот, как это делают туркана и самбуру, но местные вожди ссылаются на все те же традиции, не позволяющие им ломать жизненные устои.

– По-моему, это глупо, – сказал Жермен, вылезая из машины. – Вот динозавры не приспособились к изменениям и вымерли.

– Боюсь, с племенем эль-моло произойдет то же самое через некоторое время, – грустно заметил их провожатый. – Что ж, пока они еще существуют, то напросимся на ужин и ночлег. Я знаю местного вождя. Пара сотен долларов, подарок его любимой жене – и живите здесь хоть целый год!

– Ну, год – это вряд ли, но заночевать сегодня где-то надо, – пробормотал Жермен, пытливо уставившись на журналистку, выходящую из машины. «О чем ты думаешь? Что скрывается под копной белокурых волос?»

…Радушный прием, оказанный племенем после предварительной договоренности с вождем, чуть приподнял настроение исследователям. После трудной дороги хотелось немного расслабиться и отдохнуть, и местные жители предоставили им такую возможность, устроив праздничный ужин в честь гостей. Мишель и Жермен с любопытством смотрели по сторонам. Образ жизни аборигенов, их взаимоотношения, обряды, танцы, еда и одежда – все было в новинку жителям большого города. В свою очередь и элимолианцы испытывали повышенный интерес к незнакомцам. Они то и дело поглядывали в их сторону и, смеясь, о чем-то переговаривались между собой. Особенно их привлекла молодая журналистка. Женщины и девушки то и дело подходили к ней, трогали белокурые локоны и рассматривали ее одежду. Мужчины проявляли большую сдержанность, но было видно, что привлекательность Мишель замечена и ими.

– Вождь спрашивает, кем тебе приходится твой друг, – прожевав очередной кусок рыбы, сообщил Дидо журналистке. – Я сказал, что это ваш муж, а двоеженство запрещено во Франции. Вождь очень удивлен этим фактом. Сказал, что это неудобно.

– Почему вы соврали ему? – подняв от удивления брови, спросила Мишель.

– Видимо, потому, что Ндамбуки намеревался пополнить гарем, назвав мадемуазель шестой женой, – усмехнулся их провожатый. – Видите, с какой злобой смотрит на вас его любимая жена?

Молодая женщина вздрогнула, поглядела в ту сторону, куда указал ей Кадика, и натолкнулась на зловещий взгляд элимолианки. Он не предвещал ничего хорошего.

– Да я и не собираюсь занимать ее место, – опешила журналистка. – Вы объясните ей, успокойте. Скажите, что… что Жермен мой муж, мы молодожены. И мы приехали сюда работать и одновременно провести медовый месяц.

– Не волнуйтесь, насильно замуж тут не отдадут, – рассмеялся Дидо, слегка хлопнул Мишель по плечу. – Хотя… цену за вас можно заломить приличную… Не бойтесь, я пошутил!

– Вы уже договорились насчет лодки? – спросил Жермен, прервал бурное веселье проводника. Мысли об острове не давали ему покоя.

– Нет, во-первых, сегодня праздник, поэтому о делах никто разговаривать не будет. Во-вторых, я уже сказал, что традиции не позволяют им иметь лодки.

– А как же мы доберемся до острова?

– Элимолианцы строят плоты. На них и поплывете. Завтра утром обо все договоримся. Кстати, спать придется в одном доме, а то аборигены не поймут вас, и тогда могут возникнуть проблемы. Если вы устали, то я могу проводить молодоженов до их жилища. Вождь охотно предоставил вам покои одной из жен.

– Покои одной из жен? – не поняла, о чем идет речь, журналистка.

– Именно так. Каждая жена вождя, впрочем, и не только вождя, имеет отдельный дом. Это очень удобно… Ну что, вы идете?

– Да, спасибо, думаю, что самое время покинуть праздник, – согласилась с ним журналистка, устав от всеобщего внимания: заинтересованных взглядов женщин и брошенных исподтишка мужских. – Пожалуйста, поблагодарите вождя за приглашение и предоставленный дом для ночлега и попросите у него разрешения удалиться.

Дидо перевел слова Мишель вождю, который с важным видом кивнул головой в знак согласия. Потом, сказав что-то проводнику, он жестом отпустил гостей.

– Спокойной ночи, мисс Мано. Спокойной ночи, господин Кавелье, – махнув им на прощание рукой, произнес Дидо Кадика и оставил молодых людей одних.

– Ну и паршивый денек, – изрек Жермен, растягиваясь на циновке. – А завтра будет не лучше, а может быть…

– А мог бы быть еще хуже, – прервала фотографа Мишель, укладываясь поодаль. «Где бы я сейчас была, если бы поехала одна. В гареме вождя? Как бы не бесил меня Жермен, при всем при том я благодарна ему за то, что он поехал со мной. Ему эта поездка не по душе, я знаю, поэтому на остров поеду одна. Я так решила». С этими мыслями молодая женщина погрузилась в тревожный сон…

– Ах, как тут прелестно! – сквозь дрему услышала Мишель и не поверила своим ушам.

– Видимо, я еще сплю, – сонным голосом пробормотала она и повернулась на другой бок.

– Филипп, дорогой, как хорошо, что мы решили вырваться из дождливого Парижа! Ах, жаль только, что этот противный директор школы не позволил нам взять детей с собой, и их пришлось оставить у твоей сестры. Тут просто ВЕЛИКОЛЕПНО! Восхитительно! Волшебно!

– Аннет?! – подскочив с циновки, прошептала Мишель, опешив от изумления. – Какого черта она тут делает?