– Затягивай туже, безрукая дрянь, – недовольным тоном приказала Катерина Говард служанке, имевшей неосторожность затянуть корсет не так туго, как того хотела фаворитка. – Я похожа на корову! Ты этого добиваешься?

Она резко обернулась и ударила по лицу бедную девушку. Та покачнулась и чуть было не упала. Кэтрин покатилась со смеху.

– Где же тебя, такую неуклюжую, взяли? С завтрашнего дня ты… ты… я придумала: отправлю тебя в Ричмонд, к опальной королеве. Она и сама-то растяпа, пусть ей прислуживают такие же служанки… Чего стоишь, смотришь? Вон! Чтобы и духу твоего не было! – в ярости топнула ногой Катерина.

Фрейлины молча наблюдали за происходящим, боясь встать на защиту бедняги. За последнюю неделю новая хозяйка Хэмптон-Корта выгнала уже трех служанок и двух фрейлин. Причины были разные и самые незначительные, но сумасбродная фаворитка так не считала. А перечить ей никто не решался, даже король, которого она могла уговорить на что угодно. В руках девятнадцатилетней любовницы престарелый король был подобен воску. Влюбившись в Катерину, он не замечал ничего из того, что творилось во дворце, и не хотел замечать. Он выглядел счастливым и помолодевшим. Новая фаворитка была достаточно образованна, дипломатична, к тому же так сговорчива (что особенно нравилось королю) и обольстительна! Вместе с Кэтрин он снова начал устраивать праздники и пиры, чтобы с наслаждением наблюдать грациозные па, на которые его возлюбленная была мастерица. Распаленный ее зовущими движениями, эротичной пластикой, Генрих чувствовал себя настоящим львом-победителем, когда выходил из ее спальни.

– Джоан, подойди и помоги мне потуже затянуть платье! – приказала она фрейлине, взятой в услужение из-за давнего знакомства.

Вообще, почувствовав себя полноправной хозяйкой во дворце, Кэтрин по глупости стала приближать к себе людей из своего прошлого, совершенно не задумываясь о последствиях. Сейчас ей было не до этих тонкостей: желание продемонстрировать свежеобретенное величие бывшим знакомым и друзьям оказалось намного сильнее осторожности. Кроме Джоан Балтон, фаворитка приблизила и бывшего любовника, своего кузена Френсиса Дерехема, сделав его секретарем. Впоследствии он станет чуть ли не самым главным свидетелем обвинения, давая против нее показания. Но пока над головой беззаботной красотки светило яркое солнце, а жизнь с королевской щедростью преподносила подарки: бриллианты, жемчуга, земли с замками.

– Но, миледи, это невозможно, – потупив взор, отозвалась фрейлина.

– То есть как? – сердито взглянула на нее Катерина. – Что ты такое говоришь? Король, и тот вчера заметил, что я поправилась. Он еще смеялся за обедом, что я стала слишком много есть. А я ем, как птичка. Значит, это вы все виноваты, не выполняете простую работу. Что сложного – потуже затянуть корсет, и все!

– Кэтти, но тогда мы повредим ре…

– Тише, что ты раскудахталась, как курица! – прикрикнула на нее Кэтрин. – Думай, что говоришь, мы не одни.

Леди Говард покосилась на стоявшую около стола со шкатулками леди Бассет, убиравшую кружева и драгоценности, делая вид, что ничего не замечает. Однако это была только видимость: выполняя распоряжение королевы, Анна Бассет вся обратилась в слух, стараясь не пропустить ни одного слова.

– Да она ничего не слышит, – фыркнула Джоан. – Такая зануда, просто ужас! Не то что наши девчонки у старухи Норфолк. Вот были времена!

– Да что ты такое говоришь, – краснея, прошептала Катерина. – Даже не смей упоминать про эти времена. Не забывай, кто я теперь!.. Кстати, ты нашла врача, который за звонкую монету поможет мне избавиться… ну, ты знаешь?

– Пока нет, здесь это очень трудно провернуть. Везде чужие глаза и уши. Сразу посыплются вопросы и пойдут толки… Я вообще не понимаю, почему ты не можешь сказать королю, что это его ребенок? Ну, родится раньше срока, такое бывает.

– Ты в своем уме? Если повезет, то он может родиться через четыре месяца, и тогда я смогу за уши притянуть этого ребенка. А если родится раньше? Генрих и его доктора не дураки. Как я это им объясню? Чудом природы? Я и так тороплю день свадьбы, на тот случай, если все же не удастся найти никого. Будем молиться, что мне повезет, иначе… я боюсь даже думать, что будет тогда.

– Может, все же спросить еще у кого-нибудь, кто умеет держать язык за зубами и у кого есть связи? – Джоан указала на леди Бассет. – Она крайне сдержанна, да к тому же сообразительна.

– Ты, видимо, и вправду умом тронулась, – посетовала Кэтрин. – Она же прислуживала Анне.

– Да, но та не взяла ее с собой, – многозначительно посмотрела на подругу леди Балтон. – Точно тебе говорю: между ними произошла ссора, вот она и выгнала бедняжку. А ты приласкай и одари подарками, глядишь, может, какую тайну о королеве выведаешь.

– А это идея! Как мне самой в голову не пришла столь удачная мысль… Позови ее!..

…То страшное утро, когда нужно было принимать решение, выдалось на редкость туманным. Анна с тоской смотрела на застывшую природу: ни единого звука, ни малейшего колебания воздуха. Солнечные лучи не в силах были пробиться сквозь серую пелену. У королевы очень болела голова, в ногах чувствовалась слабость. Вчерашние треволнения не прошли даром. Ночью ей снились кошмары. Едва дождавшись утра, королева, наспех одевшись, вышла в сад. Находиться в замке не было сил, стены душили ее. А она, как загнанный собаками зверек, мечтала вырваться из западни, куда попала благодаря политическим амбициям советника и главы своего рода. Но ей что за дело было до политики, когда Анна хотела лишь одного: семейного счастья.

Гуляя по аллеям парка и пытаясь собраться с мыслями, королева и не заметила, как оказалась в самом дальнем уголке сада. Вдруг ее охватил страх, ибо она внезапно поняла, что это место ей знакомо. Она уже видела эти кусты роз и деревья, окутанные молочным туманом, чувствовала сырой пронизывающий холод, узнавала могильную тишину… Ее охватила мелкая дрожь. Закутавшись поплотнее в накидку, Анна, трепеща, стала озираться по сторонам. Она ждала ЕГО! Того самого всадника, являвшегося во снах и наводившего на нее такой ужас. И вот наконец послышался мерный топот копыт, с каждой секундой звучавший все ближе и ближе. Королева застыла, как каменное изваяние. Охватившее ее оцепенение не позволяло ей пошевелить и пальцем. И вот густой туман расступился, прорезанный черным силуэтом лошади. Ее вьющаяся смоляная грива развевалась от быстрого бега, из ноздрей валил пар, а в темных глазах горел дьявольский огонь. Но не только лошадь производила зловещее впечатление на Анну. Седовласый всадник с пронзительным взором и смертельно бледным лицом приковал ее взгляд. Его странная на вид одежда подтверждала ту мысль, что всадник, как и его лошадь, не из этого мира. Но тогда кто он? И почему преследует Анну не только во сне, но и наяву?

Лошадь и всадник пронеслись мимо остолбеневшей королевы, обдав ее жаром разгоряченных тел. Этот порыв теплого ветра вывел Анну из оцепенения. Она бросилась вдогонку.

– Стойте! Подождите! – закричала королева. – Кто вы? Почему вы являетесь мне во снах? Что вам от меня нужно? Погодите же!

Анна остановилась, тяжело дыша. Бежать вслед за быстро удаляющимся всадником уже не было мочи. Она рухнула на дорожку, как подкошенная, и горько заплакала. Королева не знала, сколько прошло времени, но неожиданно она почувствовала теплое и легкое прикосновение. Анна подняла голову и в испуге отпрянула назад. Над ней возвышался тот самый всадник, а чуть поодаль стоял великолепный конь, нетерпеливо бивший копытом.

– Не надо бояться меня, дитя мое, – с отеческой теплотой в голосе произнес странный человек. – Я не причиню тебе зла. Наоборот, уже сколько раз я предупреждал тебя об опасности.

– Я… я… не понимаю вас, – еле слышно прошептала Анна, посмотрев на него глазами, полными слез. – Когда?

– Когда по ночам приходил к тебе во сне, – ласково улыбнулся незнакомец.

– Но к-к-то вы? – хрипло вымолвила королева.

– Я – твой ангел-хранитель и всегда защищаю тебя, – поглаживая ее по плечу, ответил старик.

– Вы?! – удивилась Анна, не поверив ему.

– Тебя удивляет мой вид? – он неслышно рассмеялся. – А какие должны быть, по-твоему, ангелы? В белых одеяниях и с крыльями?

– Я не знаю, – смутилась Анна, потупив взор.

– Давай я помогу тебе встать, – протянул руку старец.

Королева в нерешительности взяла мягкую, несмотря на возраст, руку и с помощью ангела встала. Она еще не совсем пришла в себя, но, ощутив силу в руке старца, внезапно почувствовала себя спокойнее. Приятное тепло разлилось по всему ее озябшему телу. Анна с благодарностью поглядела на незнакомца.

– Спасибо, – тихо произнесла она.

– Пока не за что, дитя мое. Мне не разрешено с тобой разговаривать, но твои горькие слезы тронули мое сердце. И я не смог сдержать обещание, данное мною Богу.

– Вас накажут? – с ужасом в голосе произнесла Анна, схватив его за руку.

– Возможно, – уклонился от ответа старец, – но твое заступничество и беспокойство защитят меня от гнева, не переживай… Слушай меня внимательно, дитя мое. У нас мало времени… Видишь, Фиделис зовет меня…

– Можно его погладить? – внезапно спросила Анна.

– Попробуй, – улыбнулся ангел, – только будь осторожна – Фиделис не каждого к себе подпускает, только того человека, у кого чистое сердце.

Анна осторожно подошла к коню. Тот напрягся, играя всеми мускулами, и зафыркал.

– Тише, тише, – спокойным голосом проговорила королева и медленно протянула к его носу руку.

Тот прижал уши и заржал, заиграв передними ногами. Но Анна не уступала. Тихо разговаривая с ним, она медленно приближалась. Фиделис шумно вдохнул воздух и… вдруг сам потянулся к королеве. Осмелев, Анна подошла еще ближе и стала нежно гладить коня по морде и легко похлопывать по могучей шее.

– У тебя доброе сердце, дитя мое, – мягким голосом проговорил старец, подходя к ним. – Я нисколько не сомневался в тебе… А теперь слушай внимательно… Вчера ты получила письмо от короля. Твоя жизнь висит на волоске.

Анна с испугом поглядела на него и задрожала всем телом.

– Тебе не нужно волноваться. Я сумею защитить тебя, но для этого тебе надо принять правильное решение.

– Но какое? Всю ночь напролет я только об этом и думала. Но я не нашла выхода из сложившейся ситуации. Если я соглашусь на развод, меня отошлют домой. А там я погибну, ибо моя матушка выпьет всю мою кровь из-за неудачного брака. Да и насмешек за спиной будет не избежать. А это для меня хуже смерти. Но кроме того, я так боюсь расстаться с детьми. Я люблю их, как своих собственных, и уехать от них – значит вырвать из груди сердце… Но если я не соглашусь на развод – меня прилюдно казнят на площади как развратницу или изменницу. Третьего мне не дано.

Слезы опять полились из глаз прелестной девы. Накопившаяся за все эти месяцы боль вырывалась наружу с рыданьями. Старец ласково погладил Анну по голове. Та не выдержала и в порыве отчаяния прижалась к нему, как к единственной соломинке. Нет, королева не была так малодушна, чтобы бояться смерти или порицания окружающих. Она просто понимала, что еще так мало сделала в жизни, так мало видела и так мало помогла бедным и обездоленным…

– Не расстраивайся, дитя мое. Главное, не препятствуй разводу… Погоди, не перебивай, – укоризненно посмотрел на нее ее добрый ангел. – Тебе НАДО согласиться на него, но только попросить не разлучать тебя с детьми. Поверь, Генрих по-своему любит их, а они, в свою очередь, очень привязались к тебе.

– Откуда…

– Я же ангел и должен все знать, – вновь беззвучно рассмеялся старец. – Поэтому-то он и согласится на этот компромисс.

– Вы так думаете? Он не сошлет меня? – с надеждой в голосе спросила королева.

– Нет, если будешь умной и дипломатичной… Дай мне слово, что сегодня же напишешь ответ.

– Обещаю, – одарив старца улыбкой, с благодарностью ответила Анна.

– Вот и умница. А теперь вытри слезы и иди. Тебя уже ждут, – ласково глядя на нее, сказал ангел и, вскочив на коня, пришпорил его.

– Мы еще когда-нибудь встретимся? – крикнула Анна исчезающему в тумане всаднику.

– Помни, я всегда рядом с тобой! – послышалось уже где-то вдали, а через какое-то мгновение все стихло и королева осталась одна…