Положение Анны было именно таково, каким описал его герцог Саффолк. Никаких преувеличений, как подозревала Катерина, его рассказ не содержал. Анна, действительно, страдала от сильных головных болей и боли в спине. Падение с лошади не прошло для нее даром. Мэри, приехавшая в гости к принцессе в это время, настояла, чтобы Анна легла в постель. Сопротивляться было бесполезно, так как принцесса Мария обладала сильным характером и, так же как и ее отец, не терпела возражений. Целую неделю Мэри ухаживала за подругой, как она называла принцессу Анну. За это время, проведенное вместе, девушки сошлись еще ближе. У них оказалось очень много общих тем для бесед, и не последнее место среди них, безусловно, занимала свадьба короля и его фаворитки. Если Анна снисходительно относилась к женщине, занявшей ее место, и не испытывала к ней сильной неприязни, несмотря на то что Катерина продолжала плести против нее интриги, то Мэри была сильно настроена против будущей мачехи. Конечно, Анна не утаила от принцессы Марии тот факт, что фаворитка послала к ней свататься одного вельможу, что вызвало неудержимый смех со стороны дочери короля.

– Не может быть! – восклицала она. – Откуда вам стало это известно?

– Моя бывшая фрейлина, которую я оставила во дворце, написала мне об этом в письме, предупредив о возможности скорого появления «жениха».

– И как вы к этому отнеслись?

– А как я могла к этому отнестись, моя дорогая? Особенно после того, как из-за него упала с лошади и теперь вынуждена лежать в кровати? Конечно, я не сказала ничего о моей осведомленности, но дала ясно понять, что не нуждаюсь в его знаках внимания.

– И он так спокойно к этому отнесся? Странно! Вы, наверно, знаете, что он также сватался ко мне.

– Что? – изумилась Анна. – Невероятно! И что вы ему ответили?..

– Получил отказ, естественно, – презрительно фыркнула принцесса. – Да вы и сами его видели: да, он недурен собой, но на этом его достоинства и заканчиваются. Это один из самых циничных людей из окружения герцога Норфолка. Не удивлюсь, если он закончит свою жизнь на эшафоте. Когда я стану королевой, в первый же приказ о казни будет вставлено его имя!

Мария гневно сверкнула глазами и плотно сжала губы. На ее застывшем лице не было ни тени жалости. (Несмотря на страстное желание наказать графа, принцесса не успеет осуществить задуманное, ибо в январе 1549 года Томас Сеймур будет схвачен и заключен в Тауэр, затем обвинен в измене и казнен.)

– Моя дорогая! – воскликнула Анна, широко раскрыв глаза. – Вы пугаете меня!

Мария повернула голову к принцессе и слабо улыбнулась.

– Не волнуйтесь, миледи, вам нельзя волноваться. Это произойдет не так скоро, как хотелось бы. Увы, маленький Эдуард первым имеет право занять престол, и я сделаю все, чтобы так и случилось. Я не позволю отродью Катерины Говард, нагулявшей ребенка неизвестно от кого, порочить славное имя Тюдоров.

– А вскоре может так и произойти, – как бы невзначай бросила Анна, внимательно наблюдая за реакцией падчерицы.

– Как? – не поняла Мэри. – Что вы сказали?

– Катерина беременна.

– Она ждет ребенка? От короля? – вскричала Мария. – Но… Но… это невозможно.

– Невозможно, что она ждет ребенка, или невозможно, что она ждет его от короля?

– И то, и другое, – Мэри вскочила с кресла и начала быстрыми шагами мерить комнату. Новость настолько поразила принцессу, что она никак не могла прийти в себя от изумления.

– Это точно? – неожиданно остановившись посреди комнаты, спросила Мэри.

– Увы, да. Мне сообщила об этом леди Бассет, кому Катерина поручила найти повитуху. Насколько леди Анна поняла, фаворитка хочет избавиться от ребенка.

– Но это глупо! – пожала плечами Мария. – Не проще было бы сказать отцу, что это его ребенок?

– Насколько я поняла из письма, это невозможно, ибо она зачала ребенка намного раньше, чем началась ее связь с королем. И, предъявив его Генриху, она окажется в весьма щекотливом положении.

– И что же она собирается делать?

– Ждет момента, когда король ненадолго отлучится из дворца, чтобы иметь возможность избавиться от нежеланного дитя.

– Этим надо воспользоваться, чтобы сорвать свадьбу короля с этой дрянью, – подытожила Мэри и решительно направилась к кровати. – Вам следует показать письмо королю. И тогда…

– И тогда он вышлет меня из страны, а вас опять лишит титула и наследства, моя дорогая, – прервала ее Анна. – Генрих влюблен, и влюблен сильно. По сравнению с месяцами нашего неудавшегося брака он просто светится от счастья. Сейчас он нам не поверит.

– Но ребенок?

– Она может избавиться от него в любой момент, и у нас не будет доказательств. И что тогда?

Мария призадумалась. И было над чем. Сама жизнь давала ей в руки отличный шанс избавиться от будущей ненавистной мачехи, поэтому тут надо было действовать смело и уверенно, но избегая риска.

– У вас есть преданные люди при дворе? – спросила она у Анны.

– Да, Мортимер и леди Бассет. Она пишет письма, а слуга передает их через посыльного, тоже нашего человека.

– Отлично. Тогда сообщите им, чтобы, как только случится это событие, они тотчас же дали мне знать.

– Моя дорогая, я не хочу впутывать вас в это дело. Это слишком опасно! На кону может стоять ваша голова, а вы так молоды!

– И столько уже пережила за свою жизнь, Аннет, – грустно улыбнулась в ответ принцесса. – Обещайте, что дадите мне знать.

– Клянусь!

Как уже было сказано выше, ни принцессы, ни наследник не появились на свадьбе короля и Катерины Говард. Королева узрела в этом дурной знак и еще больше возненавидела Анну, решив, что она – виновница всех бед. Да еще и слова Генриха очень напугали королеву, так как после осмотра лекарем всплыла бы правда, которая могла стоить ей головы. Настроение у нее было подавленное, и она считала минуты до отъезда короля на охоту. Король, напротив, пребывал в прекрасном расположении духа. Он весело болтал с друзьями, обсуждая предстоящую поездку. Все было уже готово: лошади вычищены, стрелы заготовлены, собаки возбужденно лаяли в предвкушении парфорсной охоты (этого нового для того времени вида охоты, постепенно ставшей заменять привычную соколиную).

Целых два дня длились эта забава для людей и страдания для диких зверей. Человеческий азарт не пощадил ни одного лесного обитателя, попавшегося на пути. Генрих и его друзья, как и в молодости, неотступно сопровождавшие его, были весьма довольны: охота удалась на славу. Усталые, но гордящиеся своей добычей, они возвращались домой. Их путь пролегал неподалеку от замка Ричмонд. Завидев башни замка, Генрих придержал коня и поглядел на них.

– Ваше Величество, уже вечереет. Надо до ночи добраться до Лондона. Леса тут небезопасные, – сказал Джеймс Стаффорд, тоже остановившись.

– Что случилось? – спросил, подъехав к ним, герцог Саффолк. – Милорд?

– Езжайте без меня, я задержусь, – глухо ответил король, не отводя взгляда от замка.

– Но, Ваше Величество, – попытался возразить Джеймс, – вас ждет королева. Что мы ей скажем?

– Скажите, что я останусь на ночь во дворце Ричмонд, – с вызовом глядя на него, ответил король.

– Я не уверен, что ей это понравится, – вполголоса проговорил Джеймс.

– Я что, должен давать кому-то отчет или советоваться, что мне делать и как поступать? – взвился Генрих, нахмурив брови. – Вы можете ехать!

Взяв с собой четверых слуг, король круто развернул лошадь и поскакал по направлению к замку.

– Вот это новость, – пробормотал герцог, многозначительно посмотрев на графа. – Что бы это могло значить? Ты можешь мне объяснить?

– Надо было развестись, чтобы понять, как ты относишься к другому человеку.

– Но он обожает Катерину, об этом и говорить не приходится. Сносит ее капризы, глупость и болтовню. Клянусь, я бы давно придушил ее своими руками, – со смехом заметил герцог. – Но тут…

– Плоть есть плоть, а душа – это душа. Генрих, как и мы с тобой, уже не мальчик, и приходится задумываться о приближении старости. Хочется душевного тепла и понимания. Катерина не может ему этого дать в силу своей молодости и ветрености. Вот он и ищет иного прибежища.

– Наверно, ты прав. Когда состоялся их развод, я случайно заметил взгляд, который он бросил на Анну. Он был более чем красноречив. На минуту мне показалось, что Генрих готов остановить процедуру развода.

– Да, тогда Анна выглядела истинной королевой. Непонятно, куда делись неловкость, нескладность, застенчивость. А главное, она казалась настоящей красавицей, грациозной, с величественной осанкой. Она явно выигрывала на фоне вечно хихикающей Катерины.

– Ты тоже это заметил?.. Ох, надо ехать, – герцог бросил последний взгляд в сторону удаляющегося короля. – Что сейчас будет, когда королева узнает об отсутствии короля… Спаси и сохрани наши бедные головы…

– Его Величество Генрих VIII, – несколько испуганным голосом сообщил слуга, войдя в спальню Анны.

– Кто? – изумилась принцесса и зарделась. – Генрих? Просите, конечно.

Она с удивлением поглядела на фрейлин, мгновенно вскочивших со стульев, как только они услышали о прибытии важного гостя.

– Что бы это могло значить? – спросила она их, но те в ответ только пожали плечами.

Не прошло и полминуты, как в комнату стремительно вошел король. Анна попыталась встать, но Генрих остановил ее:

– Не вставайте, миледи, это моя просьба.

Он бросил пронзительный взгляд в сторону фрейлин и жестом приказал им удалиться. Когда дверь за последней закрылась, он подошел к кровати и присел рядом с Анной.

– Как вы? Мне только позавчера сообщили о вашем состоянии. Почему вы ничего мне не сказали?

– Простите, Ваше Величество, я не знала, что это имеет какое-то значение для вас. К тому же у вас и без меня было столько дел, что лишние заботы были бы ни к чему.

– Вас осмотрел мой лекарь? – положив свою руку на руку принцессы, осведомился Генрих.

– Да, благодарю вас, – произнесла принцесса, покраснев. – Слава Пресвятой Деве Марии, ничего страшного, – только сильный ушиб. Он прописал мне микстуры и мазь, и мне уже стало немного легче.

– Вы прекрасно стали говорить по-английски, – заметил король, убирая руку.

– У меня много свободного времени и хорошие учителя. Ваши дочери постоянно гостят у меня и обучают всему тому, чего я была лишена в детстве. Они у вас замечательные.

– Я знаю, – мягко улыбнулся Генрих. – Лизи еще здесь?

– Нет, сегодня утром она отправилась к Эдуарду. Узнав, что мне лучше, она решила проведать брата. Его состояние уже улучшилось, но все равно надо быть настороже.

– Вы очень любите детей?

– Да, Ваше Величество, – глаза Анны засветились лучезарным светом. – Я очень их люблю. Жаль, что Господь не послал мне собственных… Я не ждала гостей, но уверена, что на кухне есть много чего вкусного. Тем более что вы, наверно, проголодались, да и я еще не ужинала. Дайте мне, пожалуйста, полчаса, и тогда я буду иметь честь пригласить вас отобедать со мной.

– Вы уверены, что вам можно вставать? – заботливо спросил король, окидывая ее встревоженным взглядом.

– Я думаю, не произойдет ничего страшного, если мы поужинаем за столом, – улыбнулась Анна.

Через полчаса они сидели за накрытым столом, заставленным яствами. Золотые кубки были наполнены элем, на тарелках лежали говядина, кроншнепы и баранина, нарезанная ломтиками; на серебряных блюдах белело мясо крабов и алела лососина; рядом были выставлены вареные овощи и свежие фрукты. Одетая скромно, но изысканно, раскрасневшаяся Анна была очаровательна. Ее спокойное, умиротворенное лицо притягивало взор. Манеры девушки были безукоризненны, речь правильна, а высказываемые мысли – интересны. «Как это я раньше не замечал всего этого? – удивлялся про себя король, глядя на оживленно говорившую Анну. – Почему не отметил обаяния и мудрости этой женщины? Как странно».

– Ваше Величество, я совсем забыла… После церемонии развода вы так поспешно удалились, что я не успела вернуть вам свадебное кольцо. Сейчас я хочу исправить это упущение… Вот, возьмите.

Она протянула ему свое кольцо, которое он надел ей на руку всего полгода назад. Генрих машинально взял его и стал рассматривать. Изысканное кольцо с изящным рисунком, сделанное из золота, со вставленными по ободку мелкими бриллиантами напомнило ему о том времени, когда они были вместе. Как много событий произошло за такой короткий срок. Как же так случилось, что они столь стремительно расстались? Почему? Глядя на Анну новыми глазами, Генрих не мог ответить на этот вопрос. В ней было столько женственности, столько разумной умеренности, утонченности и грации! Он вдруг почувствовал, что его влечет к этой женщине. И даже больше: им вдруг овладело страстное желание поцеловать Анну и прижать к себе.

– Ваше Величество, – вдруг услышал он встревоженный голос принцессы, – вам плохо? Вы так побледнели!

– Н-н-нет, все хорошо, – очнулся от грез король. – Видимо, я просто устал. Вы позволите удалиться в свою комнату? Мне надо прилечь… Большое спасибо за угощение… и за то, что вы рядом.

Анна бросила на него вопросительный взгляд, но тут же опустила глаза и покраснела.

– Приятных сновидений, милорд, – тихо проговорила Анна, вставая. – Леди Бланк проводит вас в ваши покои.

Принцесса, не поднимая головы, сделала изящный реверанс. Генрих застыл в восхищении и, непроизвольно сделав шаг вперед, внезапно остановился.

– И вам, моя дорогая сестра, сладких снов. Благодарю за все…

Он порывисто вышел, оставив недоумевающую Анну, гадавшую, что означают слова, сорвавшиеся с уст короля, в компании леди Джейн.

Утро выдалось на удивление тихим. Анна, одетая в легкое платье цвета слоновой кости, которое украшали только ее роскошные, свободно ниспадавшие волосы, гуляла по саду. Утренняя свежесть придавала ей бодрости, а легкий ветерок будто гладил нежную кожу. Мелодичный щебет птиц наполнял воздух, лаская слух. Разноцветные бабочки легко перепархивали с цветка на цветок, а трудолюбивые пчелы деловито сновали повсюду и сердито жужжали. Анна наклонилась, чтобы вдохнуть аромат розы, и внезапно услышала шорох приближающихся шагов. Она резко выпрямилась и посмотрела в ту сторону, откуда шел звук.

– Ваше Величество, – слегка поклонилась принцесса подошедшему королю, – я не ожидала увидеть вас в столь ранний час. Как вам спалось?

– Благодарю, миледи, вдали от суеты сны снятся отличные. Доктор разрешил вам гулять? Это не опасно для вашего здоровья?

– Прогулка в утренние часы, когда жара еще не вступила в свои права, благотворно влияет на здоровье, милорд.

– Да, утро сегодня выдалось чудесным… Я… я… м-м-м… – замешкался он, но потом, взяв себя в руки, продолжил: – Я хотел попрощаться, перед тем как уехать.

– Вы уже покидаете меня?

– Дела, моя дорогая… сестра, – скользнув по ней быстрым взором, ответил Генрих. – Нельзя надолго оставлять государство без присмотра.

– Вы правы. Что ж, я желаю вам хорошей дороги и удачи!

– Благодарю, Анна, – сказал король и, подойдя поближе, поцеловал ее в щеку.

Принцесса вспыхнула и опустила глаза. Она хотела что-то сказать, но в конце аллеи показался слуга, неся на вытянутых руках какой-то сундук.

– Это еще что такое? – удивился король и нахмурил брови.

– Миледи, – низко кланяясь, произнес незнакомый слуга, – мой хозяин просил передать вам это и послание.

Генрих стремительно вырвал свиток из рук слуги и развернул его.

«Миледи, – принялся он читать письмо, адресованное Анне, – прошу простить меня за дерзость, но не писать вам не могу. Вы не отвечаете на мои письма, возвращаете мои подарки. Почему? Чем я вызвал ваш гнев? Оскорбил? Вы все еще сердитесь за то, что я стал невольной причиной вашего падения, из-за которого вы вынуждены оставаться так долго в постели? Как я корю себя за неосторожное желание поскорее увидеть вас, если бы вы только знали! Но вы простите меня за такую порывистость, если поймете наконец как я люблю вас. Все дни, прожитые без вас, приносят только разочарование, они пусты, ибо в них нет моей дорогой принцессы. Ваше молчание доставляет мне боль, а отказы – ранят сердце. Не гоните раба своего, так как не будет ему светла дорога даже в ясный день, не будет вкусна еда ему, если не будет вас рядом, не будет хватать воздуха, если вы откажетесь стать моей. Преданный вам навеки граф Томас Сеймур».

Лицо Генриха побагровело. Он посмотрел на Анну с яростью во взоре и, потрясая перед ней посланием, задал вопрос, еле сдерживая свой гнев:

– Это что такое? Как следует понимать эти признания? Говорите, миледи! Я требую объяснений!

– Думаю, вы и сами уже догадались, – пытаясь сохранять самообладание, ответила Анна. С недавних пор она перестала бояться вспышек бешенства Генриха; но все равно, ситуация, в какой она оказалась сейчас, была, мягко говоря, не слишком приятной. – С недавних пор меня не перестает преследовать граф Сеймур, постоянно одаривая всевозможными знаками внимания.

– И как долго продолжается ваша связь?

Анна величественно выпрямилась, взгляд ее посуровел. Весь облик девушки выражал возмущение несправедливыми словами короля.

– К несчастью для себя, милорд, я была вам верна как до свадьбы, так и во время нашего скоротечного брака. Сейчас же я вправе поступать, как мне заблагорассудится, Ваше Величество. Я свободная женщина, и вы не вправе меня осуждать, так как вы пренебрегли мною. Я не давала обета безбрачия и, возможно, когда-нибудь вступлю в новый союз, ибо мое самое заветное желание – иметь свою семью, растить детей, любить и быть любимой!

– Но вы ему отказали. Почему? – изумленный такими смелыми словами, уже спокойнее спросил король. – Ведь, судя по письму, он любит вас.

– Хм, любит, – презрительно бросила Анна, пройдя мимо Генриха. Затем она резко обернулась и добавила: – Хотите знать об истинной причине столь пристального внимания к моей особе?

– Разумеется, миледи, мне очень хотелось бы узнать об этом.

– Власть, роковая тяга к власти, дающей силу, богатство и влияние, – насмешливо продолжила Анна. – Куда же без этого… Сколько голов слетело с плеч в ожесточенной схватке за власть? А сколько еще полетит, ведает только Бог… Вы, вероятно, знаете, что он уже сватался к Мэри и получил отказ?

– Нет, я не знал об этом, – обескураженный ее словами, сознался Генрих.

В последнее время у него стало меньше времени для общения с детьми. Катерина заполнила всю его жизнь. Любовь к ней стала чем-то вроде болезни, от которой он не хотел бы вылечиться. Ее живость, ее смех, энергия завораживали его. Она была ему необходима, как воздух, поскольку с ней он забывал о возрасте. Да, король старел и очень боялся немощи, а с милой Кэтрин он чувствовал себя молодым; почти юнцом, готовым на любые подвиги.

– Он потерпел фиаско, и кое-кто решил воспользоваться этим провалом и в качестве следующей жертвы предложил ему меня.

– Кто посмел? – мрачно осведомился Генрих, сжав кулаки. – Имя!

– Вряд ли вам будет приятно его услышать. Тем более (в этом я уверена!) вы не воспримете мои слова всерьез, предположив, что я свожу личные счеты.

– Имя! Назови имя! – взревел Генрих в ярости. – За сводничество я отрублю ему голову!

– Это вряд ли, милорд. Но если вы настаиваете, то я назову его. Это… – Анна на секунду замолчала, но потом, тяжело вздохнув, произнесла: – Ваша жена, королева Катерина.

– Ч-ч-что?! – король удивленно уставился на принцессу, не в силах поверить в то, что ему довелось услышать. – Вы понимаете, о чем говорите? Как смеете вы говорить мне об этом? Это ложь! Клевета! Вы совсем забылись? Или свежий воздух ударил вам в голову? Вы обвиняете королеву Англии! Вы обвиняете в подлости мою жену!

– Я знала, что вы мне не поверите. Но у меня есть доказательства, – невозмутимо ответила Анна. – И сейчас я их представлю.

Оставив короля наедине с его мыслями, принцесса вернулась в комнату и достала из шкатулки письмо леди Бассет, где говорилось о коварном плане королевы. Вернувшись в сад, Анна застала короля в крайнем возбуждении. Он шагал взад-вперед, заложив руки за спину. Завидев девушку, король быстро приблизился к ней и выхватил письмо. То, что Генрих прочитал, развеяло все его сомнения. Но все равно король еще отказывался верить очевидному.

– Кто это писал? – строго спросил он.

– Моя бывшая фрейлина. Покидая Хэмптон-Корт, я взяла только двух фрейлин, – таков был ваш приказ. Леди Бассет осталась…

– Осталась, чтобы доносить на мою жену? – перебил ее Генрих.

– Нет, – с достоинством парировала Анна, – чтобы защищать меня от нападок вашей жены. И если бы не это письмо, я бы имела шанс неосторожно поверить в лживые слова графа и вновь стать жертвой жестокой игры.

Ни с того ни с сего слезы вдруг брызнули из глаз Анна. Обиды, копившиеся со дня приезда в Англию, вырвались наружу. Не имея возможности сдержаться, она побежала по дорожке аллеи, желая скрыться от посторонних глаз. После пятнадцатиминутных поисков Генрих нашел ее в беседке, увитой розами. Анна сидела, сложив на коленях руки и отрешенно глядя вдаль.

– Анна… Анна, – тихонько позвал он.

Принцесса повернула к нему заплаканное лицо и пристально посмотрела в глаза.

– Ваше Величество, – начала она печальным голосом, – вы думаете, я не замечала вашего пренебрежения, ваших насмешек и осуждения всего во мне: моих манер, незнания света, неумения плести дворцовые интриги? Вы думаете, я не чувствовала вашу отчужденность? Зачем вы вновь пытаетесь меня унизить?

– П-п-простите, Анна, – только и сказал Генрих, круто развернулся и пошел прочь.

Проходя мимо того места, где состоялся их разговор, он заметил все того же слугу, стоявшего, как изваяние, с сундучком в руках, не зная, как ему поступить.

– Ты все еще здесь? – холодно проговорил король. – Передай своему хозяину, что я желаю его видеть в Хэмптон-Корте. И пусть не запаздывает, если не хочет лишиться головы.

Он подошел к центральному выезду из дворца, где его уже поджидали слуги с лошадьми. С трудом взобравшись на коня, Генрих пришпорил его и приказал хриплым голосом:

– В Лондон!..