Осень в 1540 году выдалась необычайно ясной и сухой. Был уже конец октября, но воздух был таким же теплым, как и в начале сентября. Такая погода была непривычна для этого времени года, когда обыкновенно муссоны с Атлантического океана приносят грозовые тучи, благодаря которым серый туман окутывает всю Англию вплоть до начала декабря. В этой промозглой тьме природа погружается в глубокий сон, сбрасывая листву и оголяя кривые ветви деревьев. Унылый английский пейзаж поздней осени вместе с плотной завесой тумана всегда действует угнетающе на людей, измученных бесконечными дождями и порывистым ветром. Но в тот год все обстояло иначе. Трудно было найти объяснение столь странному капризу природы, и многие видели в том Божье провидение.

Осень вернула мир и покой в королевскую семью. Генрих простил Катерине ее необдуманные действия по отношению к Анне, поверив словам жены, что она только заботилась о его сестре, так как стала виновницей развода. Такая правдоподобная ложь не только сошла королеве с рук, но даже принесла свои плоды: Генрих подарил королеве все земли опального Кромвеля и замки бывшей жены, Джейн Сеймур, и это не считая других дорогих подарков, которые Кэтрин получала чуть ли не каждый день. Король души не чаял в жене и всячески восхвалял и превозносил ее. Тем временем в Хэмптон-Корте звуки музыки не смолкали день и ночь. Веселье, пиры, театральные вечера сменяли друг друга, мелькая, как в калейдоскопе. Бесконечные дни слились в один сплошной праздник, и Катерина наслаждалась этим. Ее фантазии не было предела. Каждый раз она придумывала все новые и новые игры, забавы, чтобы повеселить короля, да и самой иметь возможность покрасоваться и пококетничать с кавалерами. Вначале это развлекало короля, и он с наслаждением наблюдал за играми жены, но с каждым разом они нравились ему все меньше и меньше. Но тем не менее ночь все расставляла по своим местам. И к утру король, стремительно тучневший из-за постоянных празднеств, обо всем забывал. К тому же постоянное присутствие герцога Норфолка, незаметно и плавно направлявшего мысли короля в нужное ему, герцогу, русло, уже начали приносить свои плоды. Реформы, так осложнявшие жизнь католикам, постепенно делались более лояльными, позиция короля – все более гибкой, что обрадовало католиков и заставило содрогнуться протестантов.

Казалось бы, что могло нарушить эту идиллию? Но случившаяся беда разом внесла изменения в развеселый уклад жизни короля и королевы. Не то чтобы их отношения претерпели серьезные изменения, но они уже навсегда перестали быть такими горячими, как раньше. Случившееся событие навсегда изменило ход истории…

…Во дворце в Ричмонде весь вечер слышались оживленные голоса и звуки музыки. Принцесса Анна пригласила своих названых детей погостить у нее и отметить традиционный в Англии праздник Хэллоуин. Традиции этого дня уходили своими корнями во времена древних обрядов друидов, веривших, что именно в этот день воскресают злые духи. Для того чтобы их отпугнуть, они жгли костры. Позднее, когда римляне захватили британские земли, Хэллоуин приобрел некоторые черты Праздника Сбора Урожая, обычно праздновавшегося римлянами первого ноября. Но традиция жечь костры и рядиться в духов осталась, что весьма забавляло детвору. Весь дворец был украшен светящимися изнутри тыквами и гирляндами овощей. Лизи и Эдуард резвились, как молодые жеребята. Анна и Мэри сидели поодаль, с удовольствием наблюдая эту картину.

– Аннет, я благодарю за честь быть приглашенной на этот праздник, – улыбнувшись, сказала Мэри.

– Это вам спасибо, что приняли его, принцесса. Я очень рада, что в этот вечер мои самые близкие люди со мной. Моя семья далеко, да даже если бы она и была рядом, вряд ли бы я стала более счастливой, чем теперь, – просто ответила Анна, с любовью поглядев на резвившихся детей.

– Вы никуда не выезжаете, не ходите в гости, никого, кроме нас, не приглашаете, почему?

– Я не выезжаю потому, что некуда. Только к вам, да еще к принцессе Лизе. Во дворец меня не приглашают, да я бы и сама не поехала. Вы знаете правила: я должна буду преклонить колени перед своей бывшей фрейлиной. Не думаю, что мне это доставит большое удовольствие. Я – принцесса по рождению, а она – графиня, ставшая королевой только по прихоти короля. Я не смогу.

– Я вас понимаю, – кивнула головой Мария. – Я сама с трудом выношу ее общество. Никогда в жизни я не встречала более глупой особы, чем она.

– Вы не правы, Мэри, она не глупа. Ей не хватает воспитания и желания учиться. Но несерьезность ее поведения сыграет с ней плохую шутку.

– Согласна. И почему этого не видит отец? Ладно бы только глупость. Она просто бесстыжая потаскушка!

– Мэри! – глаза Анны округлились. – Как можно! Даже ругая ее, не стоит опускаться до ее уровня.

– Но это так! – воскликнула Мэри. В ее глазах зажегся злой огонек. – Вы же не знаете еще всего.

– А что я должна знать?

– Она изменяет отцу!

– Этого не может быть! Вы, верно, поддались досужим сплетням.

– Вы так думаете? – иронично спросила Мэри и рассмеялась. – А вы знаете о романе Катерины и Томаса Калпепера?

– Да, мне известно, что ходят такие слухи.

– Но откуда?.. Ах да, леди Бассет, которая с недавнего времени вновь служит у вас.

– Но неужели вы верите в эту ерунду? – удивленно глядя на Мэри, осведомилась Анна. – Надо быть самоубийцей, чтобы под носом у Генриха вести такую опасную игру.

– Отец либо не замечает, либо не хочет замечать. Но так или иначе вскоре его глаза откроются, и я помогу ему это сделать, – хладнокровно произнесла принцесса Мария.

– Но каким образом?

– Я уже имела разговор с Томасом.

– Мэри?

– Не удивляйтесь, прошу вас. Я еще не на такое способна ради короны… Да, я знаю, что бедный Эдуард наследник, но его здоровье настолько шатко, что трудно предположить, сколько ему еще осталось жить.

– И что Томас вам ответил?

– Он согласился играть на нашей стороне.

– Как он может предать свою возлюбленную? Ведь за это она может лишиться головы! – ужаснулась Анна.

– Вы слишком добры, милая Аннет, и во всех видите только положительные стороны, даже в ней, – горько вздохнув, ответила Мэри. – Я же прошла хорошую жизненную школу и не верю в чистые чувства и порядочность.

– Это значит, что вы не верите, что я люблю вас, вашу сестру и брата всем сердцем? – сокрушенно покачав головой, спросила Анна.

– О, ну что вы, – Мэри схватила бывшую мачеху за руки и крепко сжала их в своих ладонях. – Конечно, верю. Вы так горячо меня отстаивали, когда мой отец захотел выдать меня за Луи X Баварского. Я никогда не забуду вашу поддержку. Родная мать, и та вряд ли бы пошла на конфликт с самим Генрихом, зная его буйный характер. Но вы…

– Это в прошлом, моя дорогая, – мягким голосом произнесла Анна и улыбнулась своей лучезарной улыбкой. – Помните, что до конца моих дней я буду любить вас, Лизи и Эдуарда. Вы – мои дети.

На глазах Марии выступили слезы. Она горячо обняла принцессу и тихо прошептала:

– Я сделаю все, чтобы вы были счастливы, моя дорогая Аннет.

– Ужин подан! – громко объявил слуга, приглашая всех к столу, по случаю праздника украшенному головой-чучелом из полой тыквы с горящими свечами внутри. Помимо традиционной еды на праздничном столе стояли великолепные блюда с яблоками в глазури, индейкой с яблоками, а также яблочный пирог, но, разумеется, главным блюдом была тыква, запеченная со специями. Ее сладковатый аромат наполнял всю залу, где происходил праздничный ужин. Весело болтая и рассказывая друг другу разные истории, гости и хозяйка наслаждались теплой атмосферой ужина. Но, увидев, что у Эдуарда слипаются глаза от усталости, Анна сказала:

– Мои дорогие, уже поздно, вам пора в ваши теплые кроватки… Мадлен, помогите, пожалуйста, Эдуарду; он, бедняжка, почти спит.

– Конечно, миледи, не волнуйтесь, я все сделаю, – взяв наследника на руки, ответила леди Бланк.

– Спокойной ночи, мои дорогие, – Анна по очереди поцеловала принцесс.

Через некоторое время дворец был окутан сладостной приятной дремой. В комнатах погасили свечи, слуги разошлись по своим комнатам. Люди и животные, коих во дворце было множество, все заснули крепким сном. Так и продолжалось бы до утра, но внезапно Анна открыла глаза. Смутное беспокойство охватило ее. Вначале она подумала, что ей приснился кошмар, но, почувствовав запах гари, поняла, что кошмар не пригрезился: что-то приключилось наяву. Она взглянула в сторону двери… и в лунном свете увидела выползающие из щели клубы дыма. «Боже! Это пожар!» – промелькнуло у нее в голове.

– Мадлен! Леди Джейн! Кто-нибудь!..

Она вскочила с кровати, набросила на ночную рубашку халат и поспешила к выходу. Открыв дверь, Анна ужаснулась. Вся комната, где обычно находились фрейлины, была объята пламенем. Уже горел потолок, рисунок на котором не раз приводил принцессу в восторг, стены, завешанные гобеленами, и мебель в гостиной. Сквозь клубы дыма и языки пламени принцессе удалось разглядеть человеческую фигуру, лежавшую на полу. Анна бросилась к ней, развернула лицом к себе и замерла от ужаса. Это была леди Бассет; лицо ее было мертвенно-бледным, глаза закатились, а рот приоткрылся. Принцесса быстро подбежала к окну и распахнула его. Но тут же подпитанный свежим воздухом пожар занялся с новой силой. Понимая, что они могут сгореть заживо, принцесса, подхватив женщину под мышки, потащила ее к выходу. Задыхаясь от едкого дыма, Анна медленно, но верно продвигалась вперед со своей ношей, однако каждый шаг давался с неимоверным трудом. Кашель раздирал легкие, голова кружилась, а тошнота подступала к горлу, но тем не менее принцесса продолжала волочить фрейлину, понимая, что любое промедление может стоить им жизни. А пламя тем временем не жалело ничего и гуляло уже не только по гостиной, но и перекинулось в спальню принцессы. Однако Анна этого уже не видела. Все ее мысли были обращены к заветной цели, где они могли бы получить помощь. Вот наконец и спасительные двери… еще несколько шагов…

– Леди Анна, держитесь, – проговорила принцесса, подтягивая девушку к двери, – нам осталось совсем немного. Скоро все закончится.

Она распахнула дверь, ведущую в коридор, и позвала на помощь:

– Леди Джейн! Мадлен! Хоть кто-нибудь, помогите!.. – прокричала она, кашляя, но тут голос у принцессы сорвался. – Хоть кто-нибудь, – прохрипела Анна, волоча за собой фрейлину.

В конце коридора, потолок которого почти наполовину был объят пламенем, раздавались возбужденные возгласы и крики. Принцесса увидела людей с факелами и ведрами и помахала им рукой, призывая на помощь. Но тут случилось непредвиденное. Никто впоследствии так и не смог точно рассказать, что же произошло. По свидетельству слуг, спешивших на помощь, одна из резных балок, служивших украшением потолка, внезапно с треском обрушилась вниз и накрыла Анну и фрейлину. Из глаз принцессы посыпались искры от удара по голове, ее сознание помутилось, и она погрузилась во тьму…

…В это утро Катерина проснулась очень рано. Она никак не могла понять причины такого преждевременного пробуждения. «Что бы это могло значить? Мало того, что мне всю ночь снились кошмары, мучил храп толстого мужа, так еще и эта напасть», – подумала королева, с неудовольствием глядя на спящего Генриха. Какое-то смутное предчувствие неотвратимо надвигающейся беды, смешанное с беспричинной нервозностью, будоражили ум королевы. Она села в кровати и задумалась. Вчера Катерина в который раз напомнила дяде о его обещании избавить ее от волнений, связанных с бывшей королевой. Однако он в очередной раз уклонился от прямого ответа, сославшись на то, что всему свое время. В отместку за такое пренебрежение к спокойствию своей особы, Катерина буквально весь вечер провела в обществе друзей короля, Джеймса Стаффорда и Чарльза Саффолка, явных врагов герцога, а в довершение всего еще и очень тепло распрощалась с архиепископом Кранмером, чем вызвала еще больший гнев дяди. Но она только рассмеялась в ответ на выраженное герцогом недовольство, сказав ему, что она – королева и вольна делать то, что считает нужным. Если бы Катерина заметила взгляд герцога Норфолка, которым он проводил уходившую вслед за королем племянницу, то пришла бы в ужас. «В последнее время королева стала менее сговорчива, чем это нужно для дела, – в приватной беседе поделился герцог своими мыслями с Ральфом Невиллом. – Надо быть начеку: кто знает, какую шутку она может выкинуть. Она – наша единственная надежда закрепиться подле власти, и потерять ниточку, на которой держим короля, мы не можем». Разумеется, Катерина не знала о далеко идущих планах дяди совершенно ничего. Она считала, что делает для своего клана и друзей и так много: она приблизила свою подругу Джоан Балтон, сделав ее фрейлиной, назначила Дерехема личным секретарем, пристроила ко двору даже Генриха Манокса, бывшего учителя музыки. Кроме того, на герцога и его приближенных сыпались, как из рога изобилия, доходные места. «Так чего же еще хочет дядя?» – пожимая плечами, незаметно для себя вслух произнесла королева.

– Почему ты не спишь, дорогая? – Вдруг услышала она голос Генриха и вздрогнула от неожиданности.

– Я жду твоего пробуждения, милый, – замурлыкала Кэтрин, страстно прижимаясь своим горячим телом к мужу. – Меня изнутри сжигает страсть, и только ты можешь утолить пламя желаний.

Генрих самодовольно улыбнулся. «Боже, как же легко его можно заставить верить в этот бред, – усмехнулась про себя Катерина, целуя влажные губы короля. – Но главное, что он в это верит! Однако разве его жирное тело с вечно гниющей раной может заменить душистое, мускулистое тело Томаса»…

Но громкий, резкий стук в дверь прервал эту идиллию. Звук был настолько сильным, что показалось: это бьет набат.

– Кто там? Пошли вон! Убирайтесь к черту! – недовольным голосом прокричал король.

– Ваше Величество, – из-за двери послышался взволнованный голос слуги, – герцог Саффолк просит срочно принять его.

– К черту герцога! – прорычал Генрих, глядя на обнаженную фигуру жены, после тайного аборта вновь приобретшую былую стройность. – Я занят!

– Но, Ваше Величество, герцог привез дурные вести из Ричмонда…

При этих словах лицо короля посерело, охватившая его ярость из-за того, что помешали продемонстрировать молодецкую удаль в постели, сменилась тревогой. Он быстро встал (насколько это было возможно при его весе и болезненной ране), надел халат и рывком открыл дверь. На пороге стоял личный слуга Его Величества, побелевший от ужаса.

– Простите, Ваше Величество, я никогда бы не побеспокоил… но герцог так настаивал… простите, – опустив глаза, лепетал он.

– Ты все сделал правильно, мой мальчик, дела государства превыше всего! Где Чарльз?

– Он ожидает вас в кабинете, милорд.

Когда король удалился, Катерина, встревоженная его внезапным уходом, вызвала к себе леди Рочфорд, вдову Джоржда Болейна, брата казненной Анны Болейн. С недавних пор она заменила сосланную по приказу короля леди Бассет. За несколько недель, проведенных в должности фрейлины, леди Рочфорд сумела доказать королеве, что более верной, смекалистой и пронырливой служанки ей не найти. Леди Балтон тотчас же отошла на второй план. Впоследствии чувство обиды, глубоко засевшее в душе Джоан, и подтолкнет фрейлину давать показания против королевы. Но это будет еще нескоро, а пока леди Балтон, зло поглядывая на весело болтающих женщин, наблюдала за всем происходящим со стороны, ничего не упуская и все замечая.

– Джейн, ты не знаешь, зачем приехал герцог в столь ранний час? – спросила Катерина фрейлину, как только та появилась на пороге. – Я расслышала слово «Ричмонд».

– Нет, моя госпожа, – присев в реверансе, проговорила та, – но если хотите, я обо всем узнаю.

– Но Генрих в кабинете!..

– Но и там тоже у стен есть уши, миледи. Я все узнаю.

Королева с благодарностью поглядела на фрейлину и отослала ее следить за мужем, в предвкушении потирая ручки. Благодаря смышленой, изворотливой и наблюдательной фрейлине она теперь первой будет узнавать обо всех новостях во дворце.

– И муха не пролетит мимо меня! – подытожила Кэтрин, нежась в кровати.

А тем временем в кабинете, прохаживаясь из угла в угол, герцог Саффолк поджидал короля. Он уже догадывался, какая его ожидает буря. Единственным оправданием сможет послужить только тот факт, что весь вчерашний вечер, на который Чарльз был приглашен лично Генрихом, он провел в обществе короля и королевы. Празднество затянулось глубоко за полночь, и герцог остался во дворце.

– Что стряслось в Ричмонде такого, Чарльз, из-за чего я был вынужден прервать сон? – сердито буркнул король, входя в комнату.

Генрих, не глядя на своего друга, прошел мимо него и уселся в кресло.

– Ну, рассказывай! – потребовал король недовольным тоном.

– Как вы приказали раньше, во дворце Ричмонд круглосуточно дежурят преданные мне люди. Поэтому, как только произошло это событие, мне тут же сообщили, – издалека начал Чарльз. – Разумеется, я тотчас же принял меры, но…

– Что, черт возьми, там произошло? Ты можешь внятно объяснить? – Генриха охватило волнение, и он не пытался его скрыть.

– Ночью, – чувствуя свою вину, герцог Саффолк опустил глаза, не смея смотреть на короля, – там произошел пожар. Выгорело почти все крыло, которое занимала принцесса и ее служанки. Слава Богу, ваши дети спали в другом месте. Обычно они ночуют рядом с покоями принцессы, но Анна не хотела, чтобы они были разобщены, и поместила их…

– Наследник в порядке? – не дослушав, спросил король, не на шутку испугавшись за жизнь сына.

– Да, Ваше Величество, с ним и принцессами все хорошо. Они очень испугались, но уже находятся в полной безопасности. Фрейлина, спасенная принцессой Анной, тоже пришла в себя и уже…

– Плевать мне на фрейлин, всех, вместе взятых. Что с Анной?

– Видите ли, милорд… – замялся герцог.

Генрих встал со стула и пристально уставился в залившееся краской лицо Чарльза.

– Что с ней? Она… она… погибла? – его голос сорвался до хрипоты. – Не молчи! Слышишь?

– Нет, милорд, не совсем, – наконец выдавил из себя герцог, – но…

– Что «но»? – взревел король, не в силах терпеть неизвестность. – Ты будешь говорить или мне из тебя все нужно клещами вытаскивать?

– Она в бессознательном состоянии, Ваше Величество, врачи делают все возможное, но прогноз самый неутешительный…

– Прогноз самый неутешительный, – повторила леди Рочфорд и бесшумными шагами поспешила докладывать потрясающую новость своей госпоже.

– Она умрет? – спросил Генрих, потрясенный до глубины души.

– На все воля Господа, будем молиться.

– Где она сейчас? Во дворце?

– Нет, оставаться там было невозможно ни наследнику, ни принцессам, ни, разумеется, принцессе Анне. Я приказал немедленно доставить их в Хивер. Как мне только что доложили, они уже на месте.

– Тогда почему ТЫ здесь? Я приказал и днем и ночью оберегать мою Ан… сестру, – взбеленился король. – Вот так ты выполняешь свои обязанности? Я говорил, что ты головой отвечаешь за жизнь принцессы?

– Я знаю, что виноват, – понурив голову, с раскаяньем в голосе проговорил герцог Саффолк, – но на вчерашний пир я был приглашен лично вами и не посмел бы проигнорировать приглашение. Я приставил преданных мне людей, но, видимо…

– Видимо, они не так уж и преданы тебе. Выясни все подробности и накажи виновных по всей строгости. Благодаря их бездарным действиям, они упустили преступника или преступников, вследствие чего едва не погибла моя сестра. Ты понял? Было совершено покушение на жизнь одного из членов моей семьи, поэтому я этого так не оставлю. Отправляйся и не возвращайся, пока не найдешь виновного в ночном пожаре.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонился герцог и хотел было удалиться, но его остановил голос короля.

– Прикажи оседлать мою лошадь. Я еду в Хивер.

– Но, милорд, может, лучше карету?

– Ты что, меня не услышал? – грозно спросил Генрих герцога, сверкнув глазами. – И скажи спасибо, что твоя голова пока еще на плечах, но еще один проступок, и я не буду церемониться с тобой. Ступай!

Генрих остался один. «Кто же мог так поступить? Кто посмел поднять руку?» Он встал с кресла и направился обратно в спальню, где его с нетерпением ожидала Катерина, уже осведомленная о происходящем.

– Ну наконец-то ко мне вернулся мой могучий лев. Милый, твоя киска заждалась тебя, – замурлыкала Кэтрин при виде короля.

– Не сейчас, Кэтти, – мрачно отмахнулся Генрих. – Я пришел сообщить, что уезжаю и, вероятно, сегодня не буду присутствовать на празднестве. Вообще, его следовало бы отменить.

– Как не будешь? Куда уезжаешь? Почему отменить? – восклицала удивленная королева. – Что ты хочешь этим сказать?

– Сегодня ночью был пожар во дворце Ричмонд, пострадала сестра, и мне нужно срочно ехать.

– Но, милый, ты же можешь и завтра ее навестить, – попыталась уговорить его Катерина. – Что за спешка? Ну пожалуйста, останься! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Сегодня такой большой день – День Всех Святых! Утром мы сходим на службу, а вечером…

– Ты забылась, Кэтрин, – сухо произнес Генрих, глядя на нее в упор немигающими глазами. – Это Я король Англии! К тому же я уже предупреждал тебя, чтобы ты не лезла в мои отношения с Анной. И, как я сказал, так и будет!

Король круто развернулся и вышел из комнаты, оставив пораженную словами мужа Катерину в полной растерянности. «„Прогноз самый неутешительный“, – повторила она про себя слова фрейлины. – Да пусть она вообще сдохнет! Ведьма!»

Замок Хивер располагался в графстве Кент, что на юго-востоке Англии. Первые упоминания о нем относятся примерно к 1270 году, когда здесь был построен массивный дом, окруженный стеной. Вокруг стены был глубокий ров с водой, и для того чтобы попасть на территорию замка, охрана всякий раз приводила в действие механизм деревянного разводного моста. До того как замок достался Анне Клевской в качестве отступных или подарка (как выразился сам король), Хивер принадлежал покойной Джейн Сеймур, впрочем, так ни разу и не появившейся здесь, а до того – семье Анны Болейн. Сюда Генрих не раз наведывался в период бурного романа со своей второй женой. Сейчас он ехал по знакомой дороге и, вольно или невольно, вспоминал о радостных днях давно минувших лет. «Боже, как же много событий произошло за это время, – горестно усмехнулся король, – а кажется, что все было только вчера. Время… время летит так быстро. Я старею, и остановить это не может никто, даже сам Господь Бог. Сколько еще отвел он мне? Успею ли я очистить мою душу от грехов? Тело еще требует движения, бурных чувств и страсти, но душа уже просит покоя. Вот в чем и состоит моя беда – противоречие между душой и телом. Вопрос только в том, как найти гармонию?»

Внезапное появление короля взбудоражило весь замок. Слуги непрерывно сновали туда-сюда, пажи и лакеи, застыв в почтительных поклонах, ожидали распоряжений Генриха. Но тот молча прошел мимо них и направился прямо в опочивальню, оборудованную специально для принцессы Анны. Войдя в комнату, он обнаружил сидевших там фрейлин принцессы и своих дочерей. При его появлении все вскочили со своих мест и присели в почтительном реверансе. Едва взглянув на них, король перевел свой взор на широкую кровать, украшенную бордовым балдахином. На ней возлежала Анна. Ее изможденное лицо было пепельно-серым, губы посинели, а золотистые чудные волосы, словно ореол, окружали лицо бедной принцессы, утопленное в подушки. В белых одеждах она была похожа на задремавшего ангела… Бледного измученного ангела.

У Генриха комок подступил к горлу от жалости. Этому сильному, гордившемуся своей мужественностью и уверенному в себе человеку, который был безжалостен к тем, кто его разочаровывал, никогда еще не приходилось испытывать чувства сострадания. Но именно беспомощный вид Анны заставил дрогнуть это черствое сердце. Что это было? Укор? Или, быть может, в глубине этой души еще осталась человечность? Знал это только Генрих Тюдор, могучий, воинствующий и суровый правитель Англии.

– Как она? – спросил он у стоявшей рядом дочери.

Мэри грустно покачала головой, и слезы потекли по ее бескровному лицу. Она смахнула их рукой и тихо проговорила:

– Мы не знаем, как это произошло. Я, Лизи и Эдуард спали в другом крыле. Ночью услышали крики и громкие голоса. Выбежав из спален, почувствовали запах гари. Я сразу же приказала слугам отвести в безопасное место Лизи и брата, а сама побежала к Анне. Но когда я пришла, она была уже в бессознательном состоянии, как сейчас. Как мне рассказали, она пыталась вытащить леди Бассет из горящей комнаты, но с потолка упала деревянная балка и накрыла их обеих.

– Она спасла мне жизнь, – тихо проговорила Анна Бассет и заплакала. – Я никогда себе не прощу, если ценой собственной жизни…

– Оставьте нас! – строго приказал Генрих.

Все незамедлительно покинули комнату, оставив короля с названной сестрой наедине.

– Моя храбрая, смелая девочка, – присев на край кровати, у изголовья, произнес Генрих. Он погладил Анну по голове и печально улыбнулся. – Кто бы мог подумать, что ты готова на самопожертвование ради спасения другого человека? Признаюсь, я совсем тебя не знаю. С каждым разом ты открываешь для меня все новые и новые грани своего характера. Я… я удивляюсь себе, что не смог их разглядеть раньше. Что ни говори, а первое впечатление всегда обманчиво. Иногда внутренний мир может быть намного красивее внешнего, только люди не догадываются об этом, предпочитая довольствоваться картинкой. Но картинка со временем поблекнет и выцветет, потеряет былой лоск, а внутренняя красота, дающая радость бытия, так и останется насыщенной, яркой. И глупец тот, кто так и не поймет, что за внешним блеском нет ничего, только пустота, а все главное – там, во внутреннем мире… Я очень жалею, что не в силах повернуть время вспять и начать наше знакомство с самого начала. Вероятно, моя судьба сложилась бы по-другому, и в твоем лице я нашел бы не только преданную супругу, но и задушевного друга. У нас бы появились дети, и мы стали бы самой счастливой семьей в мире… Увы, прошлое нельзя исправить. Я во многом виню себя, ведь будь я рядом, с тобой ничего такого не случилось бы. Господи! Только не забирай ее! Не сейчас, она так мне нужна! Дай мне возможность исправить свои ошибки!

Генрих закрыл глаза и стал молиться. Еще никогда он не обращался к Господу так истово, как теперь, прося его помочь оправиться Анне. Еще никогда он не был так искренен в своей мольбе. Ему нужна была помощь, и король страстно желал, чтобы Господь внял его молитве.

Несколько минут король сидел в полном молчании, смотря на принцессу взглядом, полным отчаяния. Затем он взял ледяную руку Анны и поцеловал ее. Тяжело вздохнув, он поднялся и уже было направился к двери, как вдруг до него донесся еле слышный голос:

– Генрих, пожалуйста, не уходи!