Поездка в Хивер показалась Катерине целой вечностью. Она то и дело спрашивала у фрейлин, долго ли им осталось ехать, но те только разводили руками. Туман, окутавший дорогу, ведшую к замку Хивер, не давал возможности сидящим внутри кареты женщинам разглядеть местность, по которой они двигались. Стук колес и копыт лошадей эхом разносился по окрестностям. И больше ничего: ни единого живого существа, ни единого постороннего звука.

– Пресвятая Дева, в каком захолустье живет эта змея. Немудрено, что у нее выработались такие странные наклонности.

– Но вы же уже были у нее в гостях, миледи, – удивилась Джоан. – После Нового года, разве не помните?

– Замолчи! – прошипела Катерина. – Самая худшая поездка в моей жизни.

– А мне показалось, что вы были очень довольны праздником, устроенным принцессой в вашу честь, – пожала плечами фрейлина, уставившись в окно.

– Я запрещаю тебе со мной разговаривать, – воскликнула королева. – Сейчас не важно, понравилось мне тогда или нет. Главное, я хочу показать этой выскочке, что никто не смеет посягать на мою власть, так как Его Величество – мой, и только мой. И неважно, нужен ли мне такой калека или нет, – лукаво посмотрев на Джейн, добавила королева, – но и отдавать его я не намерена. Он – залог моего благополучия, а ради этого я готова спать хоть с сатаной. Леди Рочфорд, вы отдали вчера мою записку… сами знаете кому? – обратилась Катерина к фрейлине, и та вполголоса принялась рассказывать о чем-то с явным воодушевлением. Джоан никогда не участвовала в этих разговорах. Во-первых, с появлением леди Рочфорд королева резко изменила свое отношение к бывшей подруге и перестала доверять сокровенные тайны. Во-вторых, Джоан устала от бесконечных любовных интриг Катерины, которые при ее новом статусе были неприемлемы. «Неужели эта дура не понимает, как ей повезло, – размышляла фрейлина, когда у нее выдавалась свободная минутка. – Она владеет сердцем самого могущественного человека в королевстве, да что там в королевстве, в Европе. Безусловно, Генрих не молод и не так привлекателен, как в юности, но сила его духа и твердость характера завораживают. Более того, он очень умен. Ах, как бы мне хотелось поговорить с ним об искусстве, о музыке. А вместо этого я вынуждена ежечасно выслушивать бред его жены. Где справедливость?» С одной стороны, Джоан была права – о глупости королевы говорил весь двор, но с другой стороны, в ней говорила чисто женская зависть, ибо фрейлина не обладала ни красотой, ни изяществом, ни умением нравиться противоположному полу, какими отличалась Катерина. Поэтому, вынужденная всегда быть на вторых ролях, Джоан очень страдала.

– Я долго буду ждать тебя? – внезапно услышала фрейлина голос Катерины. – Мы приехали! В каких облаках ты витаешь?

– Простите, Ваше Величество, – пробормотала Джоан и вышла из кареты вслед за королевой.

Та уже стояла напротив главного входа замка и окидывала взглядом фасад здания, увитого плющом.

– Вот оно, логово змей, – прошептала Катерина, с ненавистью поглядев на окна замка. Вокруг было тихо; ни одного звука, ни шороха.

– Ее высочество дома? – спросила Катерина слугу, почтительно стоявшего рядом в ожидании дальнейших распоряжений.

– Принцесса Анна совсем недавно приехала с охоты, во время которой ее сопровождал Его Величество, – с поклоном доложил старый слуга. – Сейчас она изволит отдыхать.

– Его Величество здесь? – вздрогнула от неожиданности королева, оторвав взгляд от окон замка и уставившись на слугу.

– Увы, Ваше Величество, он уехал сразу же по возвращении с охоты.

– Тем лучше для меня…

Королева сделала движение, направляясь к двери, но слуга остановил ее:

– Позвольте доложить о вашем приезде принцессе Анне.

Катерина резко обернулась и быстрым шагом стала надвигаться на старого человека.

– Да как ты смеешь, старый осел, останавливать меня? Тебя сошлют в Тауэр, и мерзкие крысы будут день за днем пожирать твою плоть! – прошипела королева и, не взглянув больше ни на кого, стремглав устремилась внутрь. Старый слуга, ничуть не испугавшись слов Катерины, покачал головой:

– Королеве не подобает так ходить; совсем как простолюдинка…

Тем временем Катерина, которую не могло уже остановить ни землетрясение, ни извержение вулкана, наконец-то достигла своей цели. Она ворвалась в будуар принцессы и замерла на пороге. Увиденная идиллическая картина и атмосфера, в которой было разлито умиротворение, настолько уязвили королеву, насколько не гармонировали с ее злобой и обидой. Принцесса Анна тихо восседала в большом кресле, подарке короля, и читала вслух какую-то книгу. У нее в ногах, сидя на подушке, расположилась леди Бланк с рукоделием в руках, а неподалеку, около окна, работали над шитьем леди Бассет и леди Джейн. Когда дверь неожиданно отворилась, Анна подняла голову от книги и с удивлением посмотрела на вошедшую.

– Ваше Величество? – изумилась принцесса, вставая. Она закрыла книгу и, положив ее на кресло, с достоинством поклонилась. – Какой приятный сюрприз. Я никак не ожидала увидеть вас у себя. Его Величество только что уехал, жаль, что вы его не застали. Тогда у меня был бы предлог пригласить его на ужин.

– Вы и без того выдумываете слишком много предлогов, чтобы заставить Генриха постоянно ездить к вам, – стараясь держаться холодно, заметила королева, не ответив на приветствие.

– Простите, я не совсем вас поняла, – недоуменно поглядела на нее Анна. – О каких предлогах идет речь? Я никогда ни о чем не прошу Его Величество. А то, что он ездит ко мне, так это вполне закономерно: я сестра Его Величества.

– Не смешите меня, – расхохоталась королева. Но смех получился каким-то искусственным, и это сразу поняли все присутствующие дамы, предвидя скандал, готовый разразиться от одного только неверного слова. Это поняла и принцесса. Выпрямив спину и гордо подняв голову, она молча наблюдала за смеющейся Катериной.

– Какая вы сестра? Да посмотрите на себя! – не унималась королева, чьи нервы совсем расстроились. – Кем вы себя возомнили? Может быть, вы не знаете, что говорили о вас, когда вы еще были королевой? Король называл вас фригидным бревном, а придворные – фламандской кобылой! Ха-ха-ха! Кобылой!.. И вы мне говорите, что Генрих…

Катерина залилась истеричным смехом, который не в состоянии была остановить. Ярость смешалась с чувством ревности, и эта ядовитая смесь вырывалась наружу. Фрейлины принцессы и королевы с ужасом смотрели то на Катерину, то на Анну. Она побледнела, но оставалась такой же невозмутимой, как и обычно. Насмеявшись вдоволь, Катерина медленно приблизилась к Анне. Все остальные дамы замерли в ожидании дальнейшего.

– Ты что, думаешь, я не знаю, о чем ты мечтаешь?

– Просветите меня, Ваше Величество, – холодно промолвила принцесса. В ее глазах появился ледяной блеск. – Вы, видимо, осведомлены об этом лучше моего.

– Да, лучше, – не оценив сарказма, ответила королева. – Ты надеешься вновь расположить к себе моего мужа и, убрав меня с пути, опять взойти на престол. Но Генрих мой! И только МОИ!

– Вы так думаете? – усмехнулась Анна, улыбнувшись лишь краешком губ и слегка сощурив глаза. От этого весь ее облик сделался столь зловещим, что Катерина, оторопев, отступила на несколько шагов.

– Если бы я захотела убрать вас со своего пути, то не стала бы так долго ждать, Ваше Величество, – продолжала принцесса Анна, шаг за шагом приближаясь к королеве. – Ибо мне известны все ваши прегрешения, как и то, почему именно вы до сих пор не смогли подарить Его Величеству наследника.

– Ты лжешь… ты ничего не знаешь… – Катерина стала белее снега. Она нервно облизнула посиневшие от страха губы и судорожно сглотнула. – Это неправда! Ты лжешь! Ты… А-а, это леди Бассет рассказала обо всем!

– Я… я ничего не говорила, миледи, Бог с вами! – пролепетала перепуганная девушка. – Я же дала слово!

– МОЯ фрейлина была с вами честна, Ваше Величество, – отчеканивая каждое слово, заметила принцесса. – Но даже через закрытые окна можно многое увидеть… Я не собиралась и не буду впредь касаться этой темы. Как и темы ваших бесконечных измен супругу. Это на вашей совести и совести тех людей, кто способствует обману, – при этих словах Анна выразительно поглядела на леди Рочфорд. Та буквально съежилась под тяжелым взглядом принцессы. – Его Величество любит вас и бесконечно счастлив. Он не раз говорил мне об этом в наших беседах. Что касается его частых приездов… Видимо, как сестра, я могу дать ему то, чего не можете вы, будучи его женой.

– И что ж это вы можете ему дать? – иронично спросила Катерина, постепенно возвращаясь в сознание, едва не потерянное от ужаса, охватившего ее.

– Душевное тепло и понимание, – просто ответила Анна. – Надеюсь, я ответила на все ваши вопросы? Тогда не соблаговолите ли вы покинуть мой замок? Время позднее, а дороги небезопасны. Да и милорд может заметить ваше отсутствие, и тогда вы не сможете скрыть ваш визит ко мне. А о нем лучше забыть всем, не так ли?

Принцесса с вызовом посмотрела на стоявшую перед ней Катерину. Та, сжав свои маленькие кулачки до белизны, резко повернулась и пошла было прочь, но, остановившись в дверях, обернулась. Помолчав несколько секунд, Кэтрин дерзко заметила:

– Вы остались такой же неотесанной коровой, какой и приехали во дворец. Фламандская кобыла! Фи! Мне смешно на вас даже глядеть. Уверена, вскоре Генрих поймет, какой уродиной и змеей является его сестра, и вышвырнет вас не только из замка, но и из Англии.

– Ваше Величество, – любезно обратилась к ней принцесса, – если вам когда-нибудь понадобится помощь, вы всегда можете послать за мной, несмотря на то, что сегодня нанесли мне оскорбление.

Катерина зло поглядела на Анну и скрылась за дверью…

– Ваше преосвященство, вы позволите? – услышал архиепископ Кранмер за своей спиной. Он неспешно повернулся и взглянул на вошедшего в его кабинет человека. На морщинистом лице прелата отразилось недоумение, смешанное с удивлением. Он отошел от окна и приблизился к вошедшему человеку.

– Надо сказать, я никак не предполагал увидеть вас в моем кабинете, Ваше Высочество. Это большая честь для меня. Прошу вас, присаживайтесь.

– Благодарю вас, – усаживаясь в предложенное кресло, отозвалась фигура. – Однако я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать комплименты. Ни для кого не секрет наши взаимоотношения. Тем не менее я пришла сюда не ради диспутов о неверном понимании Писания или обсуждения того, нужно ли церкви исцеление, что считать ересью, а что реформой английской церкви. Сейчас перед нами стоит совсем другая задача, а именно: укрепление власти. Народ из-за неправильных и вызывающих поступков некоторых людей начинает терять веру в праведность нашего государя.

– Принцесса Мария, я полностью с вами согласен. Между нами действительно много противоречий, и, увы, это очень меня расстраивает, так как Бог един. Так позвольте узнать, что вас так настораживает? Почему вы пришли ко мне в столь поздний час?

– Я объясню вам, Ваше Преосвященство. Сегодня днем меня посетил герцог Норфолк. Не вам объяснять, какие у нас с ним сложились отношения.

– Да, безусловно, – усмехнулся прелат, – мне известна история вашей вражды с лордом-казначеем, и ситуация несколько накалилась, когда на престол взошла Катерина Говард.

– От вашего всевидящего ока ничего утаить нельзя, – неслышным смехом рассмеялась принцесса.

– Это Бог видит все, а я – лишь его недостойный раб, – смиренно заметил архиепископ Кранмер. – Значит, герцог был у вас сегодня? Как неожиданно! Интересно, зачем ему это понадобилось?

– Как обычно, он начал издалека, – начала рассказывать принцесса Мария, – но я не стала слушать его пространные объяснения и спросила о цели его визита напрямик.

– Меня всегда поражала ваша решительность, принцесса Мария. Вы истинная дочь вашего отца!

Мария слегка кивнула головой в знак признательности и сухо продолжила. Она поскорее хотела закончить разговор, ради которого и приехала к архиепископу Кентерберийскому, хотя и считала его противником своей веры. Однако желание избавиться от ненавистного герцога Норфолка пересилило неприязнь к прелату, испытываемую принцессой.

– Герцог рассказал мне о подозрениях и сомнениях, зародившихся в его голове и не дающих ему спокойно спать. И они касаются королевы.

При этих словах глаза прелата загорелись. Если до того поза Кранмера выражала полное спокойствие, то сейчас немолодой архиепископ весь напрягся и словно приготовился к прыжку.

– И что же так мучает многоуважаемого лорда-казначея? – с живым любопытством поинтересовался прелат. – Мучает до такой степени, что он лишился сна и нашел в себе силы приехать к вам?

– Он уверен, что в доме своей тетки королева не только жила как с мужем со своим теперешним секретарем, но и после свадьбы продолжает изменять Генриху.

– Неслыханное обвинение! – запротестовал архиепископ. – Я отказываюсь в это верить! Грязные сплетни! Я не хочу об этом даже слушать!

– Перестаньте разыгрывать удивление, Ваше Преосвященство, – холодно заметила Мария. – Ложь вам не к лицу. Сознайтесь, что и сами искали повод избавиться от королевы, в чьих жилах течет кровь Говардов, ваших злейших врагов.

Кранмер бросил на нее подозрительный взгляд, но промолчал. Он опустил глаза, боясь, что в них принцесса прочитает ответ на ее слова. Прелат действительно внимательно наблюдал за действиями королевы, хотя лично к ней (а он считал ее глупым и никчемным существом) не испытывал неприязни. Но она – одна из Говардов. И пусть сейчас королева интересуется только нарядами, а в голове у нее одни только развлечения, но кто знает, как она поведет себя в будущем? Да, Катерину не занимают ни вопросы веры, ни политика. Но король не молодеет и безумно любит свою жену. Кто знает, не станет ли она вмешиваться в политику или в вопросы реформ? Ведь весь ее могущественный клан состоит из ярых католиков. А вдруг они захотят все вернуть на круги своя через нее? Эти вопросы очень тревожили немолодого прелата, ибо ради Реформации он был готов пожертвовать не только чужими жизнями, но и собственной, если понадобится.

– Мне нужны доказательства, – твердым голосом сказал архиепископ Кентерберийский. – Без них наш с вами разговор теряет смысл.

– Я так и думала, Ваше Преосвященство, – слегка улыбнулась принцесса. – Именно поэтому принесла вот это.

Из потайного кармана юбки она вытащила несколько свитков и положила их на стол перед прелатом.

– Прочтите их, и у вас отпадут всякие сомнения.

– Что это? – подозрительно покосился архиепископ на лежащие свитки.

– Это то, что вы хотели видеть. Доказательства. Письма королевы к ее любовнику.

– Откуда они у вас? – с удивлением в голосе спросил Кранмер.

– Неважно, – отчеканила принцесса, с вызовом поглядев на него. – В любом случае, почерк королевы вы знаете и сможете удостовериться в их подлинности.

Кранмер недоверчиво покачал головой, но любопытство взяло вверх, и он развернул один из свитков и внимательно прочитал. Сомнений не было: это писала королева. Однажды ему уже довелось читать записку Катерины. Она была настолько безграмотной и нескладной, что, прочитав это любовное послание, прелат удостоверился в истинности слов, сказанных принцессой.

«Господин Калпепер, мой возлюбленный. Никогда я желала ничего так, как видеть вас и говорить с вами. Я желаю это произойдет вскоре, как думаю об этом, и меня утешает мысль о встречи нашей. Но вновь подумаю, что вы покинете меня, так сердце умирает от этой мысли о расставании. Но безумно верю вам, что вы придете, молю вас вспомнить, как вы это обещали леди Рочфорд»…

– Она здесь тоже замешана? – оторвав взгляд от письма, уточнил Кранмер. Он бросил пергамент на стол и задумался. Удача сама шла к нему в руки. О таком подарке судьбы он и мечтать не мог. Но его все равно настораживало что-то, а точнее, кто-то: принцесса Мария. Архиепископ пристально поглядел на нее и в лоб спросил:

– А какую выгоду эта игра сулит вам? Зачем вы решились на подобный шаг? Она поддерживает ваши идеи и идеи ваших сторонников; ведь Катерина, в конце концов, католичка.

– Она – племянница герцога Норфолка, человека, из-за которого умерла моя мать, в нищете и забвении. И это единственная возможность воздать ему по заслугам, – жестко ответила Мария. В ее глазах загорелся недобрый огонек, не предвещавший ничего хорошего недругам принцессы.

– Что ж, Ваше Высочество, в этом вопросе наши цели совпадают, – перестал скрытничать прелат. – И будьте уверены, что в моем лице вы найдете верного союзника.

– Я была уверена, что вы согласитесь мне помочь. Кто, как не вы, сможет тактично намекнуть нашему королю на грехи его жены? Я не сомневаюсь, что и расследование этого дела тоже поручат вам.

– Я сделаю все, что от меня зависит. Но вы сами должны понимать, что король не оставит мысли о наследнике и вскоре захочет жениться опять. У вас есть кто-нибудь на примете?

– Да, Ваше Преосвященство, и уверена, – вы одобрите мой выбор.

– Вы меня заинтриговали, принцесса, – удивленный словами дочери короля, произнес Кранмер. – Кто же она?

– Моя мачеха и бывшая жена моего отца.

– Анна Клевская? – потрясенный заявлением принцессы, выдохнул архиепископ Кентерберийский.

– А что вас смущает? – пожала плечами Мария. – Это самая подходящая кандидатура для всех.

– Да, но она приняла католичество, переменив веру, в которой была воспитана. К тому же, если помните, Генрих развелся с ней.

– У меня есть достоверные сведения, что они пребывают в очень теплых и… не просто дружеских отношениях, хотя и скрывают это… Что же касается веры, то ее брат, Вильгельм, будет только рад, если король вновь возьмет в жены его сестру, а значит, поддержка Шмалькальденского союза вам обеспечена.

– Но вам-то что от этого? – не унимался Кранмер.

– Я люблю Анну и считаю, что мой отец поступил с ней несправедливо, это во-первых, а во-вторых, во мне течет испанская кровь, Ваше Преосвященство. И пока я не отомщу за мать и свое унижение, испытываемое на протяжении многих лет, я не успокоюсь.

Принцесса Мария встала, преисполненная достоинства, и, слегка поклонившись, вышла из кабинета. «Как она похожа на свою мать: та же стать, та же гордость. Истинная королева! Эх, и почему вера разделяет людей и многим приходится за нее умирать?»