Группа захвата, кроме Донцова, включала пять человек. Старшему из них исполнился тридцать один год. Его звали Мишель. Он майор, но скоро должен стать подполковником. Неуклюжий и полноватый на вид, Мишель обладал мощным энергетическим потенциалом. Он был очень выносливым и мог перемещаться с поразительной скоростью.

Стриж, тоже майор, моложе Мишеля на два года. Его прозвище происходило не от названия птицы, а от слова «стриженый», потому что он всегда стригся коротко. Высокий, худощавый, с быстрыми, плавными движениями, Стриж умел подкрадываться к противнику быстро и незаметно.

Капитану Семину псевдоним не требовался, так как он уже имелся с рождения. Семина назвали Жерар, в честь знаменитого актера. Он ненавидел свое имя, и, став совершеннолетним, сменил его на более благозвучное и привычное – Евгений. Но Семина все равно называли Жераром. Рост у него был средний, но внешность приметная – симпатичный, голубоглазый блондин с обаятельной улыбкой.

Второй капитан, Владислав Гольдман по прозвищу Турок, являлся полной противоположностью Жерара – угрюмый, темноглазый, черноволосый, с грубыми чертами лица. Он не только метко стрелял, но и превосходно владел холодным оружием.

Старший лейтенант Агапов, называемый Метисом за смугловатый цвет кожи, оказался самым младшим в группе. Он обладал хорошо развитой интуицией и вел себя очень тактично даже по отношению к врагам.

Всех этих людей Донцов давно знал и доверял им. Но главным критерием при отборе послужило то, что они не поддавались гипнозу и воздействию психотропных веществ.

Прибыв в Калининград, группа захвата узнала о серии загадочных ограблений. В нескольких крупных магазинах области пропали деньги и ювелирные изделия. Сотрудники магазинов не могли дать какие-либо объяснения по этому поводу, и видеокамеры ничего не зафиксировали.

– Похоже, что Демон, действительно, побывал здесь, – вслух рассуждал Донцов.

– Это точно он! – заявил Мишель.

– Его стиль, – согласился Стриж.

– И полицейские видели странного брюнета в темных очках, который исчез прежде, чем к нему успели приблизиться, – добавил Жерар.

– Они его и вспугнули, – сделал вывод Метис.

Турок, молча, кивнул. Он всегда был немногословен.

– Метис прав, – сказал Донцов. – Демон вряд ли вернется сюда.

Пискнул телефон, предупреждая о получении SMS. Донцов вышел на балкон, прочел сообщение и удалил его, но текст запомнил. «Патриций тебя заказал. Киллер – один из пятерых. Он начнет действовать после ликвидации Демона». Это означало, что Брунский вынес Донцову смертный приговор, который должен привести в исполнение кто-то из группы захвата. «То, что Брунский спешит избавиться от меня, неудивительно. Если я получу еще одно внеочередное повышение, то стану его конкурентом», – мысленно произнес Донцов. «Настораживает другое. Я сам сформировал группу. Каким образом в ней оказался предатель? Брунский заранее дал задание киллеру или завербовал одного из выбранных мною? Я, конечно, вычислю киллера, только для этого потребуется время. А до тех пор, пока не разоблачу предателя, придется подозревать всех. Времени у меня пока достаточно. Киллер активизируется лишь после устранения Демона. Надо воспользоваться преимуществом и спровоцировать предателя»

Вернувшись в комнату, Донцов объявил:

– Отправляемся в Тулу!

Все восприняли это спокойно, только Мишель уточнил:

– Почему именно туда?

– Поступила информация о появлении Демона в Туле, – ответил Донцов, предполагая, что киллер сообщит об этом Брунскому.

Далее возможны разные варианты. Если Брунский специально выпустил Демона на свободу, поручив ему срочное и секретное дело, то он знает точные координаты преступника и обязательно направит группу захвата в нужное место, но только после того, как Демон выполнит поручение. В случае непричастности Брунского к побегу Демона следует ожидать его молчания и отсутствия дополнительных указаний.

До Тулы они добрались беспрепятственно и разместились в обычном отеле. Брунский не проявлял никаких признаков беспокойства. Может быть, потому, что еще рано? Ответить на этот вопрос Донцов пока не мог, и неизвестность его тяготила. Но хуже всего было то, что киллер находился рядом – не чужой, незнакомый человек, а кто-то из тех, которых Донцов совсем недавно считал надежными. Подозревать своих – отвратительно! Не хочется плохо думать о том, кто это не заслуживает.

– Какие-то проблемы, командир? – поинтересовался Мишель. В его больших, темно-серых глазах промелькнуло что-то похожее на сочувствие.

Мишель всегда хорошо понимал Донцова и не раз выручал в сложных ситуациях, поэтому Донцов относился к нему с особой симпатией. Он считал Мишеля своим другом.

– Нет, все нормально, – отозвался Донцов, испытывая чувство вины. Прежде он никогда не лгал Мишелю.

– Почти все, – поправил Мишель, но не стал больше приставать с расспросами. Он не обиделся, а лишь удивился.

«Мишель не способен меня убить!» – промелькнула мысль, но Донцов решил не поддаваться эмоциям и рассуждать логически. «Брунский был уверен в том, что Мишель войдет в группу, поэтому мог заранее завербовать его, используя шантаж или клевету», – предположил Донцов и пожелал, чтобы эта гипотеза не подтвердилась.

– Что мы ждем здесь? – спросил Жерар, и Донцов переключился на него.

Жерар был непредсказуем, но не до такой степени, чтобы стать киллером. Стрелял он отлично, хотя убивать не любил.

– Сообщения от человека, который видел Демона и вызвал нас сюда, – сказал Донцов.

– Осведомитель ошибся, – усмехнулся Стриж. – С такими деньгами, как у Демона можно найти более приятный вариант, чем Тула.

Стриж отличался дерзким характером, но инструкции выполнял точно и уважал Донцова, хотя иногда спорил с ним. Стриж открыто говорил то, что думал, даже если правда была неприятной, и за это Донцов ценил его. «Он тоже не похож на предателя», – подумал Донцов.

– Возможно, Демон решил притаиться здесь и дождаться, пока прекратится поиск, – задумчиво произнес Жерар.

– Или специально пустил нас по ложному следу, – сказал Метис.

В группе он оказался случайно. Донцов остановил выбор на нем лишь потому, что Метис, временно отстраненный от боевой службы по состоянию здоровья, тосковал по прежней работе и мечтал о секретном задании. Донцова он обожал и беспрекословно подчинялся ему. «Метиса подозревать глупо. Он готов пожертвовать своей жизнью ради меня», – сделал вывод Донцов и перевел взгляд на следующего кандидата.

Турок, как обычно, молчал. Он казался мрачным, даже свирепым, и имел мало друзей, но очень дорожил ими. Больше всех Турку нравился Метис. К нему Турок относился как к младшему брату. «Меня Турок тоже считает своим другом, поэтому умертвлять не будет», – продолжал размышлять Донцов.

Результат анализа получился нелепый – все члены группы порядочные и надежные, убить Донцова они неспособны. Но ведь кто-то из них согласился стать киллером!

 

***

Демон долго не выходил на связь. Брунский нервничал и пытался дозвониться ему, но абонент был недоступен. «Неужели Донцов уже добрался до Демона?» – испуганно подумал Брунский и решил побеседовать с киллером.

– Где вы? – взволнованно спросил он.

– В Туле, – спокойно отозвался киллер.

– Зачем?! Что вы там делаете?! – удивился Брунский.

– Спросите что-нибудь полегче!

– Донцов с вами?

– Естественно, он же командир группы.

– Чем сейчас занимается Донцов?

– Делает вид, будто пытается найти Демона.

– Хочешь сказать, что Донцов не намерен выполнить задание?

– Точно не знаю, но он определенно чего-то ждет.

– Я дам приказ о перемещении в Нэйск. Сосновский должен находиться в поселке Озерном. Если он еще жив – исправь эту ошибку, а потом займись Демоном и Донцовым!

– Все ясно, – ответил киллер. Изменение планов его не удивило. Он не возмутился по поводу того, что придется выполнять дополнительно чужую работу, и не намекнул на двойную компенсацию.

«Киллер – надежный и идеальный исполнитель», – сделал вывод Брунский. «Надо было сразу поручить все ему и не впутывать в дело Демона».

Рассуждая таким образом, Брунский снова обрел душевное равновесие. А киллер после разговора с ним связался с Демоном.

– Ты уже ликвидировал Сосновского?

– Нет, я же не идиот. Зачем мне убивать человека, который является гарантией моей безопасности?

– О какой гарантии ты говоришь? – не понял киллер.

– Пока Сосновский жив, Брунский не выдаст меня.

– Жаль тебя разочаровывать, но ты ошибаешься. Брунский понял, что ты вышел из-под контроля. Теперь я должен убить тебя, Сосновского и Донцова.

Некоторое время Демон ошеломленно молчал, потом зло процедил:

– Этот кретин сам вынес себе приговор!

– Действуй быстрее, пока он ничего не заподозрил! – посоветовал киллер.

– Спасибо, Оборотень! Я твой должник, – ответил Демон.

«Мне известно, как ты платишь долги», – мысленно произнес киллер, не испытывающий никакой симпатии по отношению к Демону.

 

***

Распоряжение Брунского ошеломило и насторожило Донцова. Геннадий Константинович вычеркнул Сосновского из списка, а теперь вдруг направил группу в Нэйск и велел срочно подключить к операции Алекса. «Брунский планирует избавиться не только от меня», – догадался Донцов. Он хотел предупредить Сосновского, но тот не отвечал на звонки. Донцов послал Алексу SMS. Текст он набирал уже по дороге на аэродром, сидя в машине.

– И как только люди жили раньше без мобильных телефонов? – насмешливо воскликнул Стриж.

– Я не развлекаюсь, чтобы скоротать время, а посылаю важное сообщение, – прокомментировал Донцов свои действия.

– Мы поняли, командир! Мог бы и не оправдываться, – сказал Мишель. Остальные расхохотались. Донцов тоже не смог сдержать улыбку.

– Между прочим, среди нас есть еще один человек, неравнодушный к этому благу цивилизации. Сегодня он все утро болтал по телефону, – Жерар указал на Турка.

Все рассмеялись, приняв его слова за шутку.

– Я бы тоже не поверил, если бы сам не увидел, как Турок прогуливался возле отеля с телефоном и в наушниках, – продолжил Жерар.

– Он слушал музыку, – пояснил Метис.

Турок утвердительно кивнул, вызвав новый приступ веселья.

Служебный самолет, присланный из столицы, уже ждал на аэродроме. «Скоро встретимся с Демоном, а киллер еще неизвестен!» – огорченно отметил Донцов. Прежде с ним не случалось ничего подобного. Предателей он распознавал безошибочно, но на этот раз внутренний голос молчал, и логическое мышление не помогало. «Если Брунский выдал нам местонахождение Демона, то это означает, что Демон выполнил свою миссию», – продолжал рассуждать Донцов. «Какое задание дал ему Брунский? Почему он решил привлечь Сосновского только сейчас? Может быть, причина в том, что Нэйск – родной город Алекса?». Последняя мысль, словно недостающий фрагмент мозаики, все прояснила и расставила по местам. Донцов, наконец, понял, чего добивается Брунский. Демон должен был умертвить Сосновского, а Донцов – уничтожить Демона. Киллеру предписывалось устранить Донцова. Но Демон, вырвавшись на свободу, отказался подчиняться Брунскому, и тогда тот применил запасной вариант, приказав киллеру ликвидировать всех троих – Сосновского, Демона и Донцова. О том, что Алекса нужно привлечь к операции, Брунский сказал специально, чтобы создать себе алиби. Надо быстрее вычислить киллера! Придется устроить провокацию.

До Нэйска добрались на вертолете. Когда оказались в условленном месте, Донцов объявил:

– Мне нужно срочно уладить одно дело! Оставайтесь здесь и ждите! Во время моего отсутствия главный – Мишель!

– Я отправлюсь с тобой! – возразил Мишель.

– Нет! Все должны выполнять приказ, – ответил Донцов.

– Нельзя отпускать тебя одного! – настаивал Мишель. Его глаза стали холодными и злыми.

«Он и есть киллер!» – с ужасом подумал Донцов. «Я должен немедленно ликвидировать предателя!». Рука сжала пистолет. Разум требовал привести приговор в исполнение, а эмоции мешали ему. «Стреляй быстрее, пока у тебя преимущество!» – приказал себе Донцов, но не успел спустить курок. Жерар выстрелил раньше, попав в пистолет. Донцов хотел достать запасное оружие, но Турок внезапно метнулся к командиру. Лезвие кинжала блеснуло на солнце, скользнув совсем близко. Донцов сумел увернуться.

Следующую попытку нападения предпринял Стриж. Он планировал обезвредить противника одним точным ударом, но Донцов разгадал маневр, успел защититься и заметил, что Метис достал пистолет.

«Хорошо, что Никитин вовремя предупредил меня», – подумал Донцов. «Только он обладал неточной информацией. Убийство поручено не одному из них, а всем пятерым».

– Предатели! – презрительно процедил Донцов, и тут же избавился от всех лишних эмоций. Его организм словно превратился в механизм, который работал быстро и эффективно. Пятеро человек оказались лежащими на земле прежде, чем успели сообразить, что происходит.

Первым опомнился Мишель.

– Ты, что, командир, совсем ошалел?!

– Не притворяйся! Ты тоже с ними! – отозвался Донцов.

– С кем?! – удивленно уточнил Мишель. В его взгляде уже не было злости.

– Брунский меня заказал. Вы все – киллеры, – пояснил Донцов.

– Геннадий Константинович прав, – хмуро произнес Стриж. – У командира галлюцинации и вспышки агрессии.

– Меня Брунский тоже предупредил об этом, – сообщил Жерар.

– И мне он так говорил, – признался Турок. – Только непонятно, почему Брунский поручил важное, секретное задание психически больному человеку и даже назначил его командиром группы.

– Сам ты психически больной! – буркнул Донцов. – И вообще, когда ты молчал, было гораздо лучше!

Последняя фраза развеселила всех, разрядив обстановку. Когда смех утих, Донцов рассказал о том, как пытался вычислить киллера.

– Брунский всех обманул, – прокомментировал Жерар. – Нас он пытался убедить в том, что у командира возникло психическое расстройство, а Никитину подсунул дезинформацию о киллере, специально, чтобы передать командиру.

– Я рад, что киллер оказался лишь выдумкой Брунского, – улыбнулся Донцов. – У меня словно камень с души свалился.

– Мы тоже рады, что наш командир – не безумный, – сказал Стриж.

– А я и не сомневался в этом! – заявил Метис. – Ваше неадекватное поведение меня шокировало. Я хотел помочь командиру, но не успел.

– Ты решил воспользоваться пистолетом для моей защиты?! – изумленно уточнил Донцов.

– Да. А Вы что подумали?

Донцов промолчал. Ему было стыдно озвучить свои мысли. Все это поняли и постарались поддержать командира.

– Тебе было тяжелее, чем любому из нас, – сочувственно произнес Мишель. – Скверно считать своих предателями.

– Хорошо, что это закончилось, – отозвался Донцов.

«Нет, Леонид Георгиевич! Вы ошибаетесь! Все только начинается», – мысленно возразил киллер.

 

***

Подслушивать чужие разговоры неприлично и даже рискованно, особенно если это касается начальства. Ирочка и не планировала ничего подобного. Она, вообще, должна была отсутствовать в офисе, потому что директор любезно предоставил ей отгул. Хотя это сказано слишком мягко. От его любезности веяло холодом. А дополнительный выходной Ирочка не просила. Это случилось вопреки ее воле и желанию. Просто Станислав Анатольевич очень тактично дал ей понять, что секретарь иногда бывает лишним. Ирочка не посмела возразить. Она покорно ушла, и, возможно, никогда не узнала бы о том, что происходило в кабинете директора. Вполне возможно. Но она вдруг вспомнила о случайно забытом зонте. Совершенно случайно! Неважно, что небо сияло синевой, обещая отличную погоду. Дождь мог начаться в любой момент. Внезапная гроза летом – обычное явление.

Осторожно войдя в приемную, Ирочка задержалась возле зеркала, висящего на стене, рассеянно взглянув на свое несчастное лицо. Из кабинета директора доносились голоса. Приблизившись к двери, Ирочка замерла и прислушалась. Не специально, конечно! Хотя ей очень хотелось узнать, почему ее выпроводили в то время, когда все остальные сотрудники фирмы усиленно трудились или делали вид, что напряженно работают.

– Мы благодарны тебе за то, что ты сделал для нас, – голос Руслана Ирочка узнала сразу и разозлилась. У директора и его заместителя появились какие-то тайны, а секретарь стала лишней!

– Это в последний раз, – предупредил Станислав Анатольевич.

– Хорошо, я передам ему твои слова, – прошипел Руслан. – Но если ты проболтаешься…

– Не смей угрожать мне! – возмущенно прервал директор.

– Я не играю такую роль, как он. От меня ничего не зависит. А он непредсказуем и опасен. Постарайся не навлекать на себя его гнев!

– Он мой должник, а не наоборот.

– Всем известно, как он платит долги.

– Втянул меня в эту авантюру, а теперь пытаешься запугать?

– Никто не желает тебе зла, – примирительно произнес Руслан. – А я не претендую на твое место, хотя многие уверены в обратном.

Дверь распахнулась так резко, что Ирочка едва успела увернуться от ее удара. Руслан понял, что секретарь подслушивала, и в его взгляде вспыхнул недобрый огонь. А Ирочка вдруг отметила, что у Руслана цвет глаз стал другим. Светло-коричневая окраска сменилась темно-янтарной.

– Оборотень! – испуганно прошептала Ирочка, медленно отступая назад.

Губы Руслана скривились в ехидной усмешке.

– Станислав Анатольевич! Вам известно, чем занимается Ваш секретарь? – произнес он намеренно громко и подчеркнуто официально.

Ирочка ощутила, как кровь прилила к лицу. Сердце заколотилось так, словно пыталось выскочить из груди. Ладони стали влажными и холодными. Директор вряд ли будет доволен, узнав, что его приказ нарушен. Как он поступит? Неужели уволит?! Найти другую работу несложно. Но как жить, не имея возможности видеть его?!

– У нее отгул, – донеслось из кабинета.

– Понятно, – Руслан закрыл дверь и внимательно посмотрел на Ирочку.

Она облегченно вздохнула, пролепетала что-то невнятное и умчалась прочь.

Чем можно заняться в свободный день? Еще одна проблема. Мозг еще ничего не придумал, а ноги уже рефлекторно брели по знакомой дороге. Ирочке не хотелось возвращаться домой так рано, но альтернативы не было. Как назло, она снова встретила Свету.

– Ездила к Вере? – бесцеремонно поинтересовалась бывшая одноклассница.

– Да, но безрезультатно, – отозвалась Ирочка, не вдаваясь в подробности. – Она умерла в прошлом году.

– Как?! Почему?! – опешила Света.

– Не знаю. Так мне сказали. Расспрашивать было неудобно.

– А я бы спросила. Гибель экстрасенса – это сенсация. Наверное, случилось что-то ужасное.

«Мне хватает своих проблем и кошмаров», – едва не ответила Ирочка. Но такая фраза усилила бы любопытство Светы.

 

***

Стас с трудом сдерживал ярость. Как они смели его шантажировать! Ирочка права. Руслан совсем обнаглел! Давно бы следовало уволить его, но мешают многие причины. По работе к Руслану претензий нет, а личная неприязнь не в счет. Директор должен быть объективен. Хотя главное не в этом. У Руслана есть компромат на директора «Грэй-Сити», а Стас не хочет терять свою должность. Увольнять Руслана, конечно, нельзя, и ссориться с ним нежелательно. Но мелкую пакость можно позволить.

Позвонив знакомому инспектору ДПС, дежурившему в тот день в нужном районе, Стас кратко изложил свою просьбу, подкрепив ее обещанием щедрого вознаграждения. Спустя полчаса машина Руслана уже стояла на штрафной стоянке, а на банковскую карту услужливого инспектора поступила приличная сумма. Еще через десять минут позвонил Руслан.

– У меня машину укради! – пожаловался он недоуменно. – Прямо на улице, в многолюдном месте!

– Где конкретно? – уточнил Стас, изображая сочувствие и готовность помочь.

– Возле нового супермаркета, – огорченно вздохнул Руслан.

– А ты, случайно, не заметил там знак, запрещающий стоянку?

– Если бы это сделали менты, то пропал бы не только мой автомобиль.

– Логично, – согласился Стас.

– Я опаздываю на встречу с заказчиком!

– Вызови такси, пока еще не поздно.

Руслан прервал разговор. Наверное, поспешил воспользоваться советом директора. А у Стаса улучшилось настроение.

Вечером он отправился вместе с супругой в театр. Яне нужен был повод, чтобы надеть новое платье, в котором она смотрелась изумительно. Хотя платье не имело для Стаса никакого значения. Яна была прекрасна в любой одежде и даже без макияжа.

На следующий день Руслан хмуро сообщил, что машина, действительно, оказалась на штрафной стоянке, а на встречу с заказчиком он опоздал, хотя договор все-таки подписали. Директор «Грэй-Сити» великодушно простил своего заместителя и посоветовал ему впредь быть внимательнее. Вскоре Руслана оштрафовали за превышение скорости, а потом у него сломался автомобиль. К последнему событию Стас не имел никакого отношения, потому что в это время был занят другим делом.

Рассеянно взглянув на заявление заместителя о предоставлении отпуска без содержания, Стас подписал его, не интересуясь причиной, и стал размышлять над тем, каким подарком порадовать Яну.

 

***

Геннадий Константинович Брунский очень гордился собой. Он всегда занимал только руководящие должности – не потому что начальство ценило его, просто Брунский умел вовремя избавиться от конкурентов. Действовал он разными методами, предпочитая шантаж и клевету. В случае с Донцовым оба варианта оказались неприемлемыми. Компромат на Донцова отсутствовал. Полковник Донцов был кристально чист, словно горный родник. Он добросовестно выполнял то, что положено по службе, и все повышения получил обоснованно. В личной жизни тоже придраться не к чему – примерный семьянин, обожающий жену и детей. Курсанты восхищались Донцовым, высшее начальство уважало его. Донцова считали авторитетным, честным, смелым, принципиальным и обаятельным. Любая попытка опорочить его закончилась бы полным крахом. Донцов вполне устраивал Брунского в качестве подчиненного, но его карьерный рост навевал грустные мысли. Если так будет продолжаться, то вскоре Донцов займет более высокое положение и станет начальником Брунского. Такое нельзя допустить! Донцов – опасный и сильный конкурент. Устранить его можно только одним способом – лишив жизни.

Вторым соперником, пока еще потенциальным, Брунский считал Александра Сосновского, лучшего ученика Донцова. Реальную угрозу для карьеры Брунского Сосновский станет представлять лишь через несколько лет. Но зачем ждать надвигающуюся беду, если имеется возможность применить профилактические меры? Ликвидацию Сосновского Брунский решил поручить Демону, поэтому и отпустил его, заключив договор – свобода в обмен на жизнь Сосновского. Демон согласился. У него не было выбора. Только Брунский не собирался выполнять обещание. Опасно оставлять такого свидетеля! Устранение Демона он поручил Донцову, таким образом, чтобы тот ничего не заподозрил. А Донцова должен был убить человек, которому Брунский доверял. Оборотень являлся тайным агентом Брунского и имел второе прозвище, официальное, известное многим разведчикам-экстремалам. Три года назад Оборотень по заданию Брунского познакомился с Демоном и вошел к нему в доверие. Вначале Брунский опасался, что Демон быстро разоблачит агента, но Оборотень оказался настоящим профессионалом. Он сумел понравиться Демону. Друзьями они, конечно, не стали. Демон не желал иметь друзей, зато врагов у него всегда было достаточно, и с ними Демон не церемонился. Больше всех он ненавидел Владимира Нечаева. Охваченный жаждой мести, Демон заявил, что займется Сосновским лишь после того, как расправится с Нечаевым. Брунский согласился, но вскоре пожалел об этом. Демон его обманул. Добравшись до своего главного врага, он забыл обо всем остальном. Пришлось активизировать запасной план, согласно которому Оборотню полагалось уничтожить всех троих – Демона, Донцова и Сосновского. Оборотень не возражал. Он никогда не спорил с Брунским и выполнял все безукоризненно, только не желал, чтобы его отвлекали и торопили во время задания. Хорошо зная Оборотня, Брунский вычислил время, необходимое для завершения операции, и терпеливо ждал доклад. По его расчетам, Оборотень должен был выйти на связь утром, в условное время, поэтому ночь Брунский собирался провести спокойно и надеялся, что наконец-то отоспится. За последнее время он был так занят, что на отдых оставалось не более четырех часов в сутки.

С удовольствием растянувшись на своем любимом диване, Брунский погрузился в долгожданный сон.

Он не видел, как распахнулось окно, и темный силуэт бесшумно проскользнул в комнату. Подушку, закрывшую лицо, Брунский тоже не ощутил. Ему снилось что-то приятное. Его смерть была легкой и быстрой. Может быть, он и не заслужил такой конец, только убийце так было проще и безопаснее действовать. Он не испытывал злость или ненависть по отношению к жертве, а лишь совершал акт возмездия.

 

***

Земля быстро залечила свои раны. Прошел всего год, а лесная поляна, поврежденная взрывом, опять ожила. Трава росла там так же густо, как прежде, и сияли мелкими огоньками дикие цветы. О том, что случилось, напоминал только металлический крест, покрытый черной краской. Он одиноко возвышался в центре поляны, а вокруг, словно капли крови, пылали рубинами ягоды земляники.

«Вот и все, что осталось в память о нем!» – тоскливо подумала Валентина. «Нет ни могилы, ни памятника, ни надписи». Наверное, это было естественное явление. Горожане хотели быстрее забыть о «черной банде». Только прошлое нельзя так просто вычеркнуть из памяти. Кто установил крест – так и осталось загадкой. Это было сделано тайно, ночью, вскоре после трагедии. Яму, оставшуюся после взрыва, засыпали щебнем, песком и землей. Черный крест водрузили в середине ямы. Траурные венки отсутствовали. В прошлом году, накануне отъезда, Валентина положила к подножию креста скромный букет полевых цветов – украдкой, опасаясь любопытных взглядов. А потом она сбежала из Нэйска, потому что другого выхода не было. Иначе бы ей пришлось извиниться перед тем человеком, которого она ненавидела, и заклеймить позором любимого мужчину. Александра Сосновского реабилитировали другие журналисты. Его даже воспевали, как героя, хотя ничего героического он не совершил. Этот наглый хулиган достоин только презрения! Жаль, что Виктор не успел уничтожить его! И почему все решили, что Виктор – бандит?! Где доказательства того, что он убил Сафронова? Рассказы бывших полицейских, будто бы состоявших в банде, не могут служить аргументами. У Виктора, как и у каждого человека, были недоброжелатели. «Враги избавились от него и оклеветали его после смерти!» – тихо произнесла Валентина. Ей хотелось, чтобы так было, и она поверила в это. Для нее Виктор остался замечательным человеком, вызывающим восхищение. Лучше жить в мире иллюзий, чем смириться с ужасной действительностью.