Спустя несколько дней я уже начала адаптироваться, и Нэйск даже стал нравиться мне. Сева старался держать меня под контролем, но его опека иногда раздражала, особенно в те моменты, когда мне хотелось побыть одной и на природе. Парки, аллеи и скверы старого города притягивали меня. Я готова была бродить по ним бесконечно. Но самым замечательным местом я считала липовый парк.

Обожаю, когда цветут липы! А в этом парке их было много, точнее, весь парк состоял из одних лип, только у входа росли два куста сирени и одинокая акация. Попав впервые сюда, я была потрясена, восхищена и очарована. С тех пор липовый парк стал моим излюбленным местом отдыха.

В то утро я проснулась на рассвете с ощущением, будто со мной должно случиться что-то необычное. «Пусть это событие будет хорошим!» – мысленно произнесла я. Мне надоели нелепые, неприятные ситуации, в которые я попадала очень часто. Мои знакомые считали меня невезучей, а я надеялась, что черная полоса когда-нибудь закончится.

Желая поднять себе настроение, я решила отправиться в липовый парк. Перед уходом взглянула в огромное овальное зеркало, висящее на стене. Оно потускнело от времени, и позолота на раме поблекла, но именно это и придавало ему особый шарм. Сколько лет старому зеркалу, и кто смотрелся в него до нас? Ответы на эти вопросы я не знала.

В детстве бабушка подарила мне старинную книгу. В ней повествовалось о странных красавицах, которые не умирают, а превращаются в призраков и поселяются в зеркалах. Им запрещено выходить наружу. Но иногда они пытаются это сделать. И если красавица-призрак оказывается слишком близко от грани двух миров, то становится видна в зеркале.

Прочтя книгу, я долгое время мечтала увидеть красавицу-призрака, но мое желание не сбылось. Теперь я снова вспомнила легенду и не удержалась от соблазна испытать судьбу. Может быть, на этот раз мне повезет?

Но чудо не свершилось. Из зазеркалья на меня смотрела невысокая, худенькая, белокожая особа весьма невзрачного вида. Черты лица у нее были правильные, но невыразительные. Печальные серо-голубые глаза и светло-русые волосы, заплетенные в тугую, длинную косу, завершали портрет «серой мышки». Бледно-лиловая футболка и шорты песочного цвета соответствовали внешности, обстоятельствам и погоде.

Короче, я не обнаружила ничего, кроме собственного отражения, и направилась в липовый парк.

Неторопливо шагая по цветущим аллеям, я с наслаждением вдыхала чудесный липовый аромат. И вдруг по моим обонятельным рецепторам ударил резкий, неприятный до тошноты запах – смесь сигаретного дыма, алкогольного перегара и дезодоранта. Мерзкий запах сопровождался звуком, напоминающим цокот копыт.

Обернувшись, я увидела женщину лет сорока – полную, смуглокожую, неряшливо одетую и нелепо накрашенную. Глаза и волосы у нее были черные, ресницы – синие, веки – зеленые, губы – сиреневые. А на лбу сиял красный зигзаг, заключенный в овал такого же цвета. Шла она так, словно старалась вбить гвозди каблуками в асфальт.

Мне следовало бы быстрее уйти, потому что именно эта особа являлась источником зловония, усиливающегося с каждой секундой. Но я стояла, продолжая оторопело смотреть на нее. И лишь когда она поравнялась со мной, я заметила ужас в ее глазах.

– Демон уже близко! – хрипло пробормотала странная женщина. – Сейчас он заберет мою душу, а потом начнет преследовать тебя!

«Она сумасшедшая!» – догадалась я и помчалась прочь.

Выбегая из парка, я едва не сбила с ног молодого мужчину.

– Куда Вы спешите? – насмешливо поинтересовался он.

Взглянув на него, я остолбенела. Он выглядел так, словно сошел с обложки модного журнала. Его фирменная одежда цвета молочного кофе эффектно сочеталась с загорелой кожей и густыми, волнистыми, желтовато-русыми волосами. Роста он был выше среднего, но не слишком высокий, телосложение – спортивное, черты лица – безупречные. Но больше всего меня поразили его глаза – огромные, ярко-зеленые, сияющие, как звезды. Он был так прекрасен, что даже не верилось в реальность его существования.

Если бы я была знаменитой актрисой или фотомоделью, то имела бы шансы понравиться ему. Но моя основная проблема заключалась в моей внешности, которая оставляла желать лучшего. Печальный опыт и интуиция подсказывали мне, что нужно держаться подальше от красавчиков. Поэтому я не желала вступать в разговор с незнакомцем.

Я попыталась его обойти. Он преградил мне дорогу и спросил:

– Кто Вы? Когда и зачем прибыли? Где поселились?

– Почему Вы задаете мне такие вопросы? – пробормотала я, чувствуя, что краснею.

– Потому что этот город принадлежит мне, и только я решаю, кому можно в нем жить.

Сначала я даже растерялась. А потом, приняв его слова за шутку, изобразила улыбку. То, что он пытается блеснуть передо мной своим остроумием – совсем неплохо. Значит, что-то во мне понравилось ему. Наверное, я все-таки обладаю каким-то шармом.

– Меня зовут Надя, – представилась я.

– А я – Александр, но Вам позволяю называть меня Саша, – его изумрудные глаза искрились смехом.

По правилам этикета мне полагалось вежливо поддержать беседу. Но я вспомнила о безумной женщине и решила принять меры предосторожности.

Заметив, что я достаю телефон, Александр нахмурился.

– Кому Вы хотите позвонить?

– Надо вызвать полицию и «скорую», – объяснила я.

– Зачем?! – опешил Александр. – Неужели я напугал Вас до такой степени?

– В парке сейчас находится психически больная женщина.

– Покажите мне ее! – потребовал Александр.

Я привела его к тому месту, где встретила странную особу. Она была там, только не двигалась. Женщина лежала на асфальте, застыв в неестественной позе.

– Она мертва?! – пролепетала я, боясь поверить и надеясь услышать опровержение.

– Верно, – подтвердил Александр. – Вера Смирнова скончалась совсем некстати, но весьма эффектно.

– Вы с ней знакомы?! – удивилась я, не понимая, что общего может быть между ними.

– Как истинный абориген я обязан знать знаменитую охотницу на демонов, – спокойно ответил Александр.

Вспомнив слова женщины, я вздрогнула. Неприятный холодок пробежал по спине, руки и ноги стали как ватные.

– Звоните в полицию и «скорую»! – сказал Александр. – Только меня в это дело не впутывайте!

– Что?! – не поняла я.

– Полицейским сообщите, что случайно обнаружили труп во время прогулки. Вы никогда прежде не видели эту женщину и не общались с ней. Меня здесь тоже не было.

Александр стремительно направился к выходу и вскоре скрылся из виду.

Когда оцепенение прошло, я покинула парк. Затем позвонила в полицию, в «скорую» и Севе.

Медики прибыли первыми и констатировали смерть.

– Чем ты занималась здесь в такое время? – поинтересовалась симпатичная светловолосая девушка в белом халате.

– Гуляла по парку и вдруг заметила труп, – солгала я, выполняя инструкцию Александра.

– Какая ты смелая! – похвалила меня вторая медсестра, полная желтоглазая брюнетка. – Другая на твоем месте испугалась бы и убежала. А ты дождалась нас и даже проводила к покойнице.

– Меня едва не парализовало от ужаса, – призналась я.

– Я тоже боюсь мертвых, – ответила брюнетка.

Так мы и познакомились. Брюнетку звали Зоя, а ее напарницу – Люба.

– Покойница, Вера Смирнова, была экстрасенсом, к ней многие обращались, – объяснила мне Зоя. – Вера утверждала, что умеет предсказывать будущее и изгонять нечистую силу.

– Она, действительно, это могла? – испуганно спросила я.

– После запоя Вера была способна на все, особенно в состоянии алкогольного делирия, – ответила Люба.

Ее слова внушали мне больше доверия, чем гипотеза об экстрасенсорных способностях, хотя предсказание Веры сбылось – ее душа покинула тело. Только насчет меня Смирнова ошиблась. Вместо демона я встретила зеленоглазого красавца, который не стал преследовать меня, а наоборот, поспешил скрыться.

Полицейские тоже не заставили себя долго ждать. Брезгливо взглянув на труп, они решили, что Вера Смирнова отравилась суррогатами алкоголя. Записав мои данные, полицейские предупредили меня, что придется побеседовать со следователем.

– Мне надо сейчас поехать с Вами? – огорченно спросила я.

– Нет. Следователь сам найдет Вас, когда потребуется. Не волнуйтесь, это обычная формальность.

Сева появился последним. «Скорая» и полиция к тому времени уже уехали. Но именно на это я и рассчитывала. Сева проводил меня до работы. По дороге я рассказала ему о шокирующих событиях. От Севы у меня не было секретов, поэтому в то утро он узнал и о странной женщине, и об Александре.

– Похоже на то, что у Веры, действительно, был алкогольный делирий, и она вполне могла выпить что-то ядовитое, – высказал свое мнение Сева. – А насчет Александра у меня пока никакой гипотезы нет. Он очень подозрительный. Я спрошу о нем у аборигенов.

– Подозрительный, – повторила я, соглашаясь с Севой.

Александр вел себя странно. Почему он оказался так рано у входа в липовый парк? Куда он спешил? Зачем велел мне солгать полицейским? И, вообще, кто он такой?!

 

***

В больничном здании царила тишина. Миновав пожилого вахтера, крепко спящего на своем посту, я прошла в травматологическое отделение.

Навстречу мне выбежала санитарка Аллочка и радостно затараторила:

– Надюша, привет! Хорошо, что ты пришла пораньше! Я тоже выручу тебя, когда будет нужно!

Переодевшись, она умчалась.

Я искренне восхищалась Аллочкой – изящной, оптимистичной и беззаботной. Мне бы очень хотелось быть такой, как она. Но природа не наделила меня теми качествами, которые делают женщину очаровательной. Зато проблем у меня всегда хватало.

Расположившись на диванчике в коридоре, я погрузилась в изучение журнала, оставленного Аллочкой. Листая страницы, я рассматривала гламурных красавиц, пытаясь представить себя одной из них. И каждый раз в моих фантазиях почему-то присутствовал Александр – он восхищенно смотрел на меня и дарил мне цветы.

В реальность меня вернули грохот и визг, донесшиеся из восьмой палаты. Устремившись туда, я выяснила, что Маша Петрова позавтракала весьма неудачно – весь ее завтрак вместе с посудой оказался на полу. Натюрморт получился изумительный! В белоснежном кефирном озере плавали золотисто-коричневые рыбки, которые совсем недавно именовались копченой мойвой. Вокруг озера живописно расположились клубника, бананы, чипсы, конфеты, а также осколки стекла и фарфора.

– Оно само все упало, – нелепо оправдывалась Маша. – Тумбочка поломалась.

– Даже тумбочка понимает, что нельзя столько жрать, – проворчала соседка Маши, юная, миловидная блондинка.

В отличие от Маши Петровой, она была очень стройная, и попала в травматологическое отделение по серьезной причине. Девушка пострадала в автокатастрофе. А Маша получила травму на собственной кухне, поскользнувшись на банановой кожуре, которую разбрасывала повсюду, не задумываясь о последствиях.

– Прости, Надюша! – проскулила Маша.

И тогда я, наконец, осознала, что убирать все то великолепие, которым я любовалась, придется мне.

– Классное начало рабочего дня! – прокомментировала я. – Даже представить боюсь, что будет дальше!

– Я же не специально! – продолжала ныть толстая Маша.

– Не переживай по этому поводу! – поспешила я успокоить Петрову. – Все это ерунда по сравнению с тем, что случилось в липовом парке.

– А что там произошло? – заинтригованно поинтересовалась Маша.

– Тебе нельзя знать, иначе испортится аппетит, – отделалась шуткой я.

Убираться мне помогала вся палата, хотя правильнее будет сказать, что я помогала им, а если точнее, то мое участие в ликвидации последствий неудачного Машиного завтрака заключалось в том, что я принесла все необходимое для уборки.

– Отдыхай, Надюша, тебе еще целые сутки работать! – сказали мне женщины.

Их внезапный порыв трудолюбия и забота обо мне показались подозрительными. Я решила, что им что-то нужно от меня и не ошиблась.

Когда порядок был восстановлен, самая старшая пациентка, Галина Борисовна, ласково обратилась ко мне:

– Наденька, может быть, ты все-таки расскажешь нам о происшествии в липовом парке?

Я не давала подписку о неразглашении, и в том, что смерть Веры является секретной информацией, очень сомневалась. Поэтому повторила женщинам то, что говорила полицейским.

Пока они переваривали полученную информацию, Маша Петрова выбежала в коридор и завопила:

– Верка Смирнова померла!

Ее мощный голос разбудил всех пациентов. Последней проснулась медсестра и попыталась узнать у Маши подробности.

– Откуда я знаю! Покойницу Надюшка нашла, – ответила Петрова.

– А орешь так, словно собственноручно задушила Верку, – сделала ей замечание медсестра.

– Смирнову не задушили, она отравилась суррогатами алкоголя, – уточнила я.

– Из-за этого ты явилась сюда на два часа раньше и переполошила все отделение? – медсестра так посмотрела на меня, что мне сало стыдно.

Переполох длился недолго. Обсудив новость, больные сделали следующий вывод: суррогаты алкоголя вредны для здоровья, поэтому пить надо только водку или чистый спирт.

Когда пациенты успокоились и разошлись по палатам, пришла другая медсестра – более молодая и менее строгая, эффектная кареглазая шатенка Зина.

После завтрака в отделение хлынули посетители. В одиннадцать часов они должны были исчезнуть, но их количество, наоборот, увеличилось.

– Почему Вы позволяете нарушать им распорядок дня? – спросила я Зину.

– О чем ты? – не поняла она.

– Надо выпроводить всех посторонних, – пояснила я.

– Нет здесь посторонних! – возразила Зина. – У нас лечатся не только горожане, но и жители ближайших деревень и поселков. А там проблемы с транспортом. Чтобы навестить больных родственников, иногородним приходится добираться до Нэйска на попутке или пешком.

– Девушку из восьмой палаты кто-нибудь навещает? – поинтересовалась я, и по выражению лица Зины поняла, что сказала очередную глупость.

– Если бы нашлись какие-то родственники или знакомые, она бы здесь не находилась, – ответила медсестра.

Девушка страдала потерей памяти и жила в больнице уже полгода. С ней приключилась странная история. Ее обнаружили ночью, на трассе, за городом, с ранами на голове, без сознания и без документов. «Скорая» доставила пациентку в районную больницу. Там девушку вылечили, но память не восстановилась. Полиция ничего не смогла выяснить о ней. Медики хотели поместить девушку в пансионат для бездомных, но там ее не приняли в связи с отсутствием документов. Тогда девушку направили в Нэйск, будто бы с целью реабилитационного лечения. Так она оказалась в местной больнице.

– Подозрительно, что ею никто не интересуется! Может быть, она попала сюда из другой области? – вслух рассуждала я.

– Тебе пора мыть полы, – напомнила Зина.

Вооружившись шваброй и влажной тряпкой, я вступила в борьбу с грязью и микробами.

За этим полезным занятием и застал меня Александр. Я слишком поздно заметила его и растерялась. А он насмешливо взглянул на меня и произнес:

– Теперь я знаю, где и кем Вы работаете!

Мне очень хотелось ответить ему так резко и остроумно, чтобы сразу пропало желание смеяться надо мной. Но ничего подходящего не удалось придумать, и я сказала первое, что пришло в голову:

– Почему Вы без бахил?!

Вопрос был вполне закономерный и логичный, только Александр не воспринял его всерьез.

– Если Вы имеете в виду нелепые ярко-синие полиэтиленовые пакеты, то они совершенно не соответствуют моему имиджу.

Поняв, что он открыто издевается надо мной, я возмущенно завопила:

– Немедленно уходите отсюда!

На мой крик прибежала Зина и недовольно взглянула на меня.

– Что у тебя опять случилось?!

– Он нарушает больничный режим, – я указала на Александра.

– А ты сделай вид, будто не замечаешь, – посоветовала медсестра.

– Этот человек тоже пришел пешком из села? – злорадно осведомилась я и осталась довольна произведенным эффектом.

Александр ничем не напоминал деревенского жителя. Недоумение на его лице было вполне объяснимо и даже естественно.

– Нет, он живет в новом городе, неподалеку от больницы, – пояснила Зина.

– Значит, ему не положены льготы, – сделала вывод я.

– Занимайся своими прямыми обязанностями! – раздраженно произнесла медсестра. – С посетителями я сама разберусь.

Она проводила Александра в одиннадцатую палату. Я тоже направилась туда с благородным намерением произвести уборку.

Войдя в палату, я застала Александра беседующим с Николаем Корецким, который поступил несколько дней назад с переломами ребер, голени и черепно-мозговой травмой. Сева, дежуривший в травматологии в ту ночь, когда доставили Николая Корецкого, рассказывал, что Николай бредил и постоянно твердил о девушке-призраке. В разговоре с полицейскими он тоже упоминал о ней. Николай Корецкий утверждал, будто девушка внезапно возникла на дороге перед его мотоциклом. Чтобы не сбить ее, Николай резко свернул влево и врезался в столб. А девушка бесследно исчезла.

Заметив меня, Николай сильно побледнел и замолчал на полуслове. Он уже не первый раз так реагировал на меня, но я не придавала этому значение.

– Опять она, – пробормотал Николай Корецкий.

– Кто? – не понял Александр.

– Девушка-призрак. Она продолжает преследовать меня и приходит в больницу под видом санитарки.

– Все гораздо серьезнее, чем я предполагал, – огорченно произнес Александр, обращаясь к Николаю. – Ты очень сильно ударился головой.

Я согласилась с Александром. Поведение Николая Корецкого встревожило меня, и я поспешила проинформировать об этом Зину. Медсестра объяснила мне, что у Николая – временное нервное расстройство. Призраком он называет каждую светловолосую девушку в белом халате.

Когда я вернулась, Александр уже ушел, а Николай разгуливал по коридору на костылях, хотя постельный режим ему никто не отменял.

– Вам нельзя вставать! – напомнила я Николаю.

– Сгинь, нечисть! – нагло ответил он и заковылял дальше.

Обидевшись на него, я снова пожаловалась Зине. Но медсестра не собиралась возвращать нарушителя обратно в палату.

– Пусть погуляет немного, если ему хочется. У нас не тюрьма. Больным и так тяжело, особенно в жару, а тем, которые в гипсе – хуже всех, – сказала Зина.

Спорить с ней было бесполезно. Закончив уборку, я решила опять посетить восьмую палату. Я переживала за девушку, утратившую память, и хотела попытаться помочь ей при помощи метода, часто используемого в неврологической и психиатрической практике. Суть его заключалась в следующем. Врач называл любые слова, а пациент должен был быстро и не задумываясь говорить то, что ассоциировалось у него с этими словами. Зная, что девушка неохотно общается с медицинским персоналом, я решила замаскировать метод лечения под игру и предложила его всей палате в качестве развлечения.

– Такую игру мне навязывали много раз врачи и медсестры, – проворчала девушка.

Мне, конечно, было досадно, что не одна я оказалась умной и изобретательной, хотя приятно порадовало то, что мои мысли двигались в правильном направлении.

– Если тебе неинтересно, то не играй, – сказала девушке Галина Борисовна. – А мы попробуем.

– Ночь! – произнесла я громко и четко.

– Луна, – ответила Катя, молоденькая симпатичная аборигенка с гипсом на левой руке.

– Звезды, – добавила Оля, темноволосая девушка лет восемнадцати, лечившаяся по поводу травмы коленного сустава.

– Сон, – задумчиво произнесла Галина Борисовна.

Безымянная девушка и Маша молчали.

– Дорога, – продолжила я.

– Кафе! – крикнула Маша.

Остальные пациентки рассмеялись.

– Мужчина! – перехватила инициативу Катя.

– Повар! – завопила Маша, вызвав взрыв хохота.

– Машина! – сделала я очередную попытку восстановить память девушки.

– Бутерброды! – отозвалась Маша.

Больные были в восторге, а я злилась на Машу за то, что игра приняла не такой оборот, как мне бы хотелось.

Огорченно вздохнув, я направилась к выходу.

– Крым! – донесся мне вслед голос Оли.

– Симферополь, Феодосия, Алушта, Ялта, Мисхор, Гурзуф, – затараторила вдруг безымянная блондинка.

Застыв в дверях, я изумленно поинтересовалась:

– Ты была там?!

– Может быть… Не знаю… Не помню. У меня болит голова!

Девушка побледнела и прижала ладони к вискам.

«Сработало!» – мысленно возликовала я. «Память начала возвращаться к ней!».

– Надя, позови медсестру! – попросила меня Катя.

Я привела Зину. Та дала девушке анальгин.

– Надо вызвать врача! – посоветовала я.

– Эта боль неопасна, у нее и раньше такое бывало, – пояснила Зина.

– Она вспомнила, что была в Крыму! – поделилась я с медсестрой радостной новостью.

– Ничего она не вспомнила, а просто перечисляла названия городов, – вмешалась Маша Петрова. – А про Крым говорила Ольга.

Но я осталась при своем мнении. Все-таки метод оказался эффективным! Надо продолжит его, только позднее, когда девушке станет лучше.

 

***

Утром, при выходе из больничного двора, меня встретил Сева и пригласил в кафе.

– Мне надо в роддом, – призналась я.

– Зачем?! – ошеломленно спросил Сева.

– Там я тоже работаю.

– Ты совсем не жалеешь себя! – проворчал Сева.

Мне было приятно, что он заботится обо мне. Но на этом все и заканчивалось. Я дорожила его дружбой, хотя никаких сильных чувств по отношению к Севе не испытывала.

В роддоме меня ждала медсестра Лена. Сдавая смену, она сообщила о новой пациентке.

– Валентина Корецкая недавно перенесла операцию. Ей требуется особый уход.

– Она родственница Николая Корецкого? – уточнила я.

– Жена. Из-за Кольки Валя и попала на операционный стол. Ей оставалась неделя до родов, когда случилась авария. Валя так разволновалась, что повысилось давление и начались судороги.

Я пообещала Лене позаботиться о Валентине Корецкой. Жена Николая оказалась спокойной, симпатичной и дружелюбной.

Поставив Валентине систему, я решила не покидать пациентку до тех пор, пока не закончится лекарство.

– Наденька, сходи, пожалуйста, на третий этаж, узнай о моем сыночке! – попросила Корецкая.

– Мне нельзя сейчас отлучаться, – объяснила я.

– Это же ненадолго, – вмешались другие пациентки, сочувствующие Валентине. – А мы в твое отсутствие проследим за системой.

Немного поколебавшись, я все-таки отправилась в отделение новорожденных.

Малыш чувствовал себя нормально. Я поспешила обрадовать Корецкую, но, войдя в палату, едва не лишилась дара речи от изумления.

Возле Валентины находился… Александр!

– Это Саша, друг Николая, моего мужа, – обратилась ко мне Корецкая. – Николай сейчас в больнице, поэтому Саша навещает и его, и меня.

Мне было стыдно за свое поведение в травматологии, и я предпочла бы не встречаться с Александром. А Валентина, ни о чем не подозревая, представила ему меня, охарактеризовав как лучшую медсестру. Александр смотрел на меня так, словно впервые увидел.

Заметив, что флакон с лекарством опустел, я отключила систему, вынула иглу из вены и наложила на место инъекции повязку. Александр ошеломленно наблюдал за моими действиями.

– А за сыночка не волнуйся, с ним все в порядке, – сказала я Валентине.

– Спасибо, Наденька! – просияла Корецкая.

Я поспешила покинуть палату. Александр догнал меня в коридоре.

– Ваш карьерный рост впечатляет! Вчера Вы были санитаркой, а сегодня – уже медсестра!

– Мои способности виртуозно мыть полы так понравились главному врачу, что он решил повысить меня, – не удержалась я от иронии.

– Один ноль в Вашу пользу! Но я обязательно отыграюсь, и не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю все Ваши тайны! – Александр был очень заинтригован.

– Два ноль! – возразила я, указывая на ярко-синие бахилы на его ногах.

Александр рассмеялся и одобрительно посмотрел на меня.

– Пусть будет так! Я все равно отыграюсь!

Насмешливо пожелав ему удачи, я улыбнулась, полагая, победить в этой игре мне будет легко.

Мое дежурство закончилось вечером. Сева опять ждал меня.

– Расспросил аборигенов об Александре? – поинтересовалась я.

– Да, только ничего выяснить не удалось. Александров здесь много, особенно в новостройках. Под описание подходят многие. А самым красивым мужчиной в городе считают Геракла.

– Статую? – не поняла я. Это имя ассоциировалось у меня с мифическим древнегреческим героем.

– Настоящее его имя – Герман, фамилия – Корецкий. Геракл – прозвище, придуманное еще в детстве.

– Он, случайно, не родственник Николя Корецкого?

– Герман – старший брат Николая.

Я рассказала Севе о визитах Александра в травматологию и в роддом.

– Это значительно облегчает задачу, – обнадежил меня Сева. – Завтра я поговорю с Николаем, а ты побеседуй с Валентиной.

Когда мы подошли к нашему дому, Андрей и Борис курили у входа.

– Вы бы погуляли еще немного, – сказал Андрей с непонятной усмешкой.

– Нагулялись уже. Надя устала и хочет спать, – ответил Сева.

– Ей нельзя сейчас идти в свою комнату, – предупредил Борис.

– Почему? – уточнила я.

– Глупый вопрос! – буркнул Андрей.

Друзья Севы вели себя странно. Подозрительно странно! Проигнорировав их возражения, я поднялась на второй этаж, распахнула дверь и застыла, пораженная увиденным.

Аня лежала в своей постели, но не одна, а вместе с Виталием.

Я не помню, как выбежала обратно.

– Почему не предупредили?! – крикнула я приятелям Севы.

– Именно это мы и пытались сделать, – усмехнулся Андрей. – Они думали, что ты будешь дежурить двое суток подряд.

– Сладкая парочка совсем обнаглела! – заявил Борис. – Скоро они выживут тебя из комнаты.

Сева, наконец, сообразил, что происходит.

– Вы хотите сказать, что Аня и Виталик…

Он задумался в поисках подходящих приличных слов.

– Удовлетворяют свои инстинкты! – цинично подсказал Борис.

– Не надо их осуждать! Они собираются пожениться, – упрекнул приятеля Сева.

– Это мы знаем. А Надьке что теперь делать? Опять ночевать в больнице? – раздраженно произнес Андрей.

– Поэтому ты так часто дежуришь?! – Сева смотрел на меня удивленно-возмущенно-сочувственно.

– Прозрел, джентльмен! – проворчал Борис. – Думай, что предпринять!

– Я бы снял квартиру для них, но у меня нет таких денег, и вряд ли они появятся в ближайшее время, – хмуро ответил Сева.

– А почему ты должен оплачивать им жилье?! – возмутился Андрей.

– Сами они не в состоянии это сделать, – пояснил Сева. – Их финансы уже на исходе. Виталик просил родителей перевести ему деньги. А родители у Виталика то ли бедные, то ли жадные. Они всегда выделяют ему мизерные суммы, которых едва хватает на питание.

– Если питаться так, как Виталик, то никаких денег не хватит, – съязвил Борис.

– Он же не виноват в том, что у него хороший аппетит, – попытался реабилитировать приятеля Сева.

– И другие потребности у твоего друга тоже неплохие, – усмехнулся Борис.

– Придумал! – воскликнул Андрей и рассмеялся.

– Говори быстрее! – отозвался Борис. – Мы тоже хотим повеселиться.

Андрей кратко изложил свой план. Идея нам всем понравилась. А то, что ее осуществление связано с риском, волновало нас меньше всего.