Таинственная магическая мания продолжала сопровождать Эдмунда, упорно зазывая его вперёд, подсказывая правильный путь. Она знала многое, и он чувствовал это. Он совершенно не ведал, что хранилось за туманной завесой мрака, однако был абсолютно уверен, что что-то чрезвычайно важное, нужное ему. Что-то, что, несомненно, важнее обращающейся в стража Кэт. Да, если верить рассказам Летиции, она становилась чудовищем. Но в этом городе по-другому быть не могло. Пути к подобным сокровищам никогда не обходились без жертв, а этот город и вовсе только из них состоял. Однако все они проиграли — по неосторожности ли или сдавшись в последний момент — не важно. Они все проиграли, однако в любой игре всегда есть победитель. И Эдмунд вполне мог им стать, более того, имел все шансы им стать! Он просто не мог упускать такой возможности.

Саннорт уже приблизился к своей засыпающей сопутнице, чтобы отвести ее к сёстрам Лоунт, но неожиданно остановился. Голос-проводник подсказал ему, что он не станет ее спасать. Может, это неправильно, по-предательски, но в его случае это идеальный вариант. Пусть она немного поспит — если выживет, он ее потом заберёт, а если нет, просто оставит и пойдёт дальше намеченной дорогой в полном одиночестве, независимый ни от кого, кроме самого себя. Так лучше.

Саннорт не стал дожидаться, пока Кэт окончательно уснёт, а просто направился в ту сторону, куда неотступно зазывал его голос чар. В сторону небольшого лесочка, сотканного из раскидистых ветвей, который отбрасывал абстрактные силуэты и удивительно гармонично вплетался в общую затенённую картину города. Чем-то это напоминало полотно художника, чей дом путники совсем недавно посетили. Как будто он предсказывал, что совсем скоро его родное обиталище станет частью навеки почившего в зачарованном сне города теней.

Однако меньше всего Эдмунда в тот момент волновал художник. Он стремился найти сокровище и только. А оно… было там? Нет, не там. Но где-то совсем близко. Хотя там тоже можно было поискать — не исключено, что и там, среди теней, он нашёл бы что-то интересное. Но только недолго. Времени оставалось не так много, чтобы тратить его на пустые изучения очередной встретившейся на пути местности.

Эдмунд уже ступил в это переплетение силуэтов, как внезапно замер на месте, как вкопанный. На какую-то долю секунды мания отступила, словно дав ему ненадолго самому сосредоточиться на поиске неведомого и на высматривании нужных ему сокровищ, — и его словно ударило по голове мгновенной огненной, но при этом одновременно леденящей молнией. Кэт осталась там, в безмолвном сквере, в окружении спящих стражей и скрывающихся в многочисленных лепестках проклятых насекомых. Осталась спящая, беззащитная, с кровоточащим укусом на шее… А он просто бросил ее и хладнокровно пошёл дальше, даже не задумавшись, что хотя бы только что обращённого стража можно излечить.

Он мог сделать так, чтобы она исцелилась, прямо в тот самый момент, вместо того чтобы выискивать сокровище среди теней и лепестков! Сокровище подождёт; взаимопомощь важнее. Он просто не мог позволить себе поступить так мерзко, меркантильно, эгоистично — иначе бы, если выжил, как минимум на долгие годы возненавидел себя и впадал в самоедство при каждой располагающей к тому возможности. В нем уже начала зарождаться его обычная тихая, холодная, но при этом отчетливая ярость, на этот раз, разумеется, на самого себя за его страшную фривольность.

Резко развернувшись, Саннорт уже было направился в сторону сквера, где в тот момент беспомощно лежала Кэт, но снова остановился. А если точнее, его остановили. Город словно обхватил его невидимыми режущими тисками, запутал в плетущейся паутине теней и заставил вернуться к только что прерванным поискам. Зачарованная мания вновь вернулась на место, принявшись раздавать Эдмунду свои отчетливые подсказки.

Саннорт снова забыл о своей спутнице и вернулся к тропе, ведущей через переплетение деревьев. Здесь было лучше — в воздухе словно витал аромат приближающегося сокровища, вкрадывающийся в сознание и туманящий разум, а все его существо не покидала уверенность, что он все делает правильно. Сомнения, мысли о каком-то предательстве, омерзительности и неблагородности собственных действий — ничего этого здесь не оставалось. А может, и оставалось, но совсем на незначительном, неощутимом уровне, определенно несравнимом с жаждой наконец-то заполучить желаемое. Обхватить его твёрдой рукой, в полной мере ощутить себя богатым, сильным, властным. Неплохо, не правда ли?

Однако сам Саннорт не радовался. Несмотря на то, что он покорно следовал за указаниями невидимого проводника, овладевшего его разумом, он чётко осознавал, что это делает не он сам, а кто-то за него. И идеи, и мысли, и чувства тоже не его. Такие чужие, далёкие, но в то же время в тот момент такие близкие… Он не испытывал радости от мыслей о величии, но, кажется, ему даже нравилось быть таким. Хотя, если верить рассказам Летиции, всем нравилось. Только тем недолго, а вот ему — неизвестно.

Между тем тропа, которая проходила сквозь лес, привела Эдмунда чётко к небольшой городской площади, такой же пустынной, такой же окутанной соприкасающимися тенями. Среди деревьев Саннорту ничего найти не удалось, однако невидимый проводник подсказывал ему, что пока что там искать не следует. Эту дорогу он выбрал лишь для того, чтобы Эдмунд как можно быстрее вышел к площади, а не тратил время на обследование поросших густыми ветвями окрестностей. В лесочке тоже можно что-то поискать, но чуть позже. Сейчас нужно внимательней смотреть вокруг. Как можно внимательней!

Эдмунд замер на месте, принявшись пристально осматривать окружавшую его площадь. Пустая, угрюмая, безмолвная… Да, это место, в отличие от входа в город, действительно создавало впечатление, которое соответствовало состоянию этих туманных окрестностей. Никакого уюта, никакого отпечатка когда-то творившейся здесь жизни. Мрачная пустая местность, вымощенная брусчаткой, которую сплошь облепили туманные тени и алые лепестки, вызывающие своим видом ассоциации с пролитой кровью. Наверное, статные здания, возвышавшиеся в стороне, несколько выделялись из атмосферы площади, однако они утонули в сонливой дымке, поэтому тоже вполне вписались в общую картину. А резкие запахи увядших цветов и покрытый трещинами неработающий фонтан неплохо ее дополняли.

Эдмунд осторожно ступал по лепесткам, попутно внимательно вглядываясь вокруг, высматривая что-то, что находилось совсем близко. Да, совсем-совсем близко… Зачарованный голос уже чуть ли не кричал, что победа совсем рядом, рефлекторно разжигая пламя бушующего ликования. Ложное, чужое, но довольно приятное. Теперь Саннорт был уверен, что ему нравилось это ощущение. Оно словно уносило его к каким-то далеким, неизведанным берегам, в каждом уголке которых все происходило исключительно по его желанию, по его настоянию. И дело даже не в безграничной власти — она его настоящего точно не волновала; его желанием было и оставалось стремление изменить мир или даже миры в лучшую сторону. Исполнить, наконец, то, к чему стремились все искатели Ворнетта, подарить жителям этого мира долгожданное благоденствие. Лучше бы такое чувство не проходило подольше…

Ещё один осторожный шаг — и среди лепестков что-то сверкнуло, совсем рядом, стоило сделать всего несколько движений. Зачарованное ликование ярче загорелось внутри него, горячими струями словно вплеснулось в вены, смешалось с кровью… А его даритель крепче завладел уязвимым сознанием путника.

А может, он был не таким уж и победителем в этой игре?

Но о том, что он мог быть и обычной жертвой, такой же, как и другие путники, только пока не обращённой стражем, Саннорт не думал. Забыв об осторожности, он рванулся в сторону внезапной находки. Нечто сверкнуло еще раз, и из ниоткуда посыпался фонтан лепестков — судя по всему, защита сокровища. Однако на Эдмунда их сила не подействовала. Он внимательно прислушался к своим ощущениям, но ничего не почувствовал. Наверное, он и вправду был защищённым, неуязвимым против их страшного проклятия. Или, как Кэт, пока просто не ощутил укуса: она ведь не сразу осознала, что уже начала обращаться одним из стражей. Не важно. Теперь это было не столь важно, потому что Саннорт уже, кажется, нашёл сокровище, увидел его периодически вспыхивающее сияние в одном шаге от себя. Осталось только чуть нагнуться, поднять желанную находку, крепче сжать в ладони — и можно уходить. Лучше как можно скорее, пока не пробудились обращённые тварями жители Сонного города.

Одолеваемый будоражащим кровь азартом, Саннорт наклонился, протянул руку и обхватил напряжёнными пальцами что-то твёрдое, немного заострённое. Открыв ладонь, он обнаружил, что нашёл осколок зеркала. Прозрачный, гладкий, идеально ровный осколок зеркала с неестественно резкими гранями. Саннорт не стал медлить и сразу же произнёс заклятие, разбивающее обычные зеркала, — безрезультатно. Этот осколок остался таким же целым и невредимым, без единой трещины или скола. Разумеется, выводы напрашивались сами собой: Эдмунд нашёл не что иное, как очередной осколок зеркала Вечности, истинный и неподдельный. Осколок и был загадочным сокровищем, принесшем жадным любителям бесплатных богатств ужасное проклятие. Все оказалось слишком просто…

Однако пораздумывать Саннорт не успел, потому что неожиданно его чуть насквозь не пронзила молния, прилетевшая со стороны выходящей от площади улицы. Резко развернувшись, он выставил к бою меч, приготовившись отразить удар поступающего врага. Действительно, это даже помогло: соприкоснувшись с мечом, молния сначала обвила его, озарила лезвие убийственным бело-голубым светом, пометалась внутри наполненного магией металла, словно кипящая жидкость внутри сосуда. А затем погасла, растворившись в мече и не причинив его обладателю никакого вреда. Древняя магия Равенсов оказалась сильнее главного оружия стражей. Но Эдмунд был один, а хранителей зеркала — сотни, а может, и тысячи. По силам ли ему будет обезвредить все молнии, летящие в него с разных сторон потоками бесплотных смертоносных копий? В этом он был не уверен, совсем не уверен… Единственное, что он сейчас мог сделать, — поскорее телепортироваться назад, унеся из стен Сонного города заветный осколок. Или положить сокровище на место и оставить в сокровищнице — но это даже звучало смешно, если учесть, какой путь он к нему проделал. К тому же оба варианты совершенно не обещали, что стражи сразу же успокоятся и уснут, а не пустятся за ним или не отправят ему вслед несколько неостановимых пронизывающих молний.

И Кэт. Она была среди них, среди той агрессивной толпы, бездумно стреляющей убивающими зарядами. Теперь проклятая мания покинула Саннорта, и он осознал, какую нелепую и непростительную ошибку совершил. В спокойное время он бы непременно принялся корить себя за такое подлое предательство, однако сейчас было не до этого. Сейчас его волновал другой вопрос — как исправить содеянное, если это ещё, конечно, возможно. Как отправить Кэт в дом сестёр Лоунт, которые избавят ее от проклятия, в такой форме? Скорее всего, ответ был «никак», но не следовало раньше времени терять надежду. Подумать, всего лишь немного подумать…

Однако размышлять в таких условиях было не самой лучшей идеей. Молнии продолжали лететь в Саннорта нескончаемыми потоками, и ему приходилось постоянно уворачиваться или нанизывать их на лезвие меча. Разумеется, часть этих зарядов принадлежала и Кэт. Она и вовсе была одной из самых главных, сильных, новообращенных стражей, которые шагали впереди всего отряда и мимолетными жестами раздавали команды.

При этом выглядела Кристаленс тоже не совсем по-человечески — в целом и ее черты, и фигура сохранились, но глаза стали совсем другими. Кроваво-красными, горящими, зловещими и, главное, без зрачков. Сплошные однотонные алые белки, извергающие безжалостные потоки молний…

Другими стали и движения — потеряли плавность, уверенность, изящность и как будто самостоятельность. Она и все стражи шли подобно куклам, которых невидимый кукловод дергал за ниточки. То резко, порывисто, то внезапно медленно и нерешительно, заметно покачиваясь в разные стороны. Однако такая неправильная неоднородность движений ничуть не мешала им в битве — целились они все равно чётко, метко и всегда безошибочно. Если бы Эдмунд в первый раз оказался в подобной схватке, он бы проиграл сразу же, не успев даже посопротивляться. А так у него, возможно, даже были шансы, хоть и становившиеся с каждой секундой все более сомнительными.

— Все воры обречены. Никто не посмеет унести сокровище из стен Сонного города. А кто посмеет, умрет, не успев осознать, что на самом деле совершил, — произнесла Кэт не своим голосом — громогласным, потусторонним, немного булькающим. Как будто она находилась где-то водой.

Высказав угрозу, она снова направила свой смертоносный взгляд на Эдмунда, готовясь запустить в него очередную волну зарядов. При этом губы её расплылись в улыбке, обнажившей зубы. Если бы улыбалась обычная Кэт, это могло бы быть даже мило, но от такой по коже невольно пробежали мурашки. И, стоит заметить, эта улыбка явно открыла ещё одно отличие Кэт-мага от Кэт-стража: «правильная» Кэт никогда так не улыбалась и, наверное, не стала бы улыбаться, даже если бы ее попросили. Она просто не любила улыбаться с зубами. Считала это некрасивым и неестественным, создающим пустую иллюзию счастья.

Однако Кэт-стража явно не волновало, насколько естественно она выглядит с такой улыбкой… Хотя что говорить о естественности, когда ни в ее облике, ни в движениях ею даже не веяло. Чудовище, истинное чудовище, порождение тьмы, охраняющее осколок зеркала Вечности от алчных воров. Вот кем она стала. По его вине. Возможно, по его вине. Но если не сделать ничего прямо сейчас, она точно останется такой навсегда исключительно по его вине — и ничьей больше. Летиция Лоунт все в подробностях рассказала, Эдмунд отлично все знал. Ему оставалось только действовать. Причём теперь самыми радикальными методами — иначе ему однозначно никоим образом не получится вытащить спутницу из мерцающих стен этой тюрьмы-проклятия.

И Саннорт решил не медлить. Да, это было невероятно глупо, опасно и безрассудно, но что делать, когда нет другого выбора? У Эдмунда такого точно не было. Если только встретить свою смерть, сдавшись перед стремительно увеличивающейся армией стражей. Но такого варианта он не приемлил.

Мимоходом увернувшись сразу от нескольких молний, Эдмунд бросил на землю сначала один осколок, а потом и все остальные. Разумеется, не навсегда. В его голове зародился не самый удачный, но все же какой-то план. Который мог даже подействовать, если очень повезёт. На удачу Саннорт не рассчитывал, он вообще на неё редко рассчитывал, но сегодня его могла спасти только она. Умственные способности бы уже оказались бесполезными.

Саннорт бросил осколок и, не став дожидаться, пока стражи уснут, отважно кинулся прямо к своей проклятой спутнице. Ее армия не остановилась — при виде столь отчаянного шага они стали пускать молнии, кажется, даже с ещё большим азартом, стремясь безжалостно пронзить столь наглое создание прямо в сердце. Один раз почти попали. Вернее даже попали, но задели лишь край рукава мантии. Он вмиг обратился мелкими чёрными лоскутками, которые разлетелись в разные стороны и стали частью настила из лепестков.

Эдмунд успел телепортироваться в деревню, причём вместе с Кэт. С Кэт-стражем, которая по-прежнему не прекращала своих попыток растерзать Саннорта на части жестокими потоками молний. Она продолжала пускать заряды глазами, иногда крича:

— Воры обречены. Алчные любители чужих сокровищ понесут наказание, страшное и мучительное. И никто даже не отыщет их изуродованные тела.

А может, следовало попробовать убить? Эдмунд невольно вздрогнул, осознав, какая мысль только что его посетила. Убить свою спутницу, свою подругу, свою напарницу, которая уже не раз его выручала из бед и которая готова была следовать вместе с ним до самого конца путешествия?

«Была…» Нет, не была, она все ещё Кэт, все ещё прежняя Кэт, всего лишь находящаяся под действием чар. Временных чар, которые ещё можно снять. Она не может быть безнадёжной! И он ни в коем случае не должен был думать о том, чтобы ее бросить и, тем более, убить. Ее можно было попробовать несмертельно ранить, чтобы немного обездвижить. Причём лучше ранить в глаза — самое важное у стражей место. Однако какие могли быть раны, если в обличии агрессивных стражей эти люди неуязвимы? Даже меч Равенсов на них не действовал: перед телепортацией Саннорт попытался остановить им одного стража, подобравшегося совсем близко. От смерти или серьёзной раны его спасла только скорость, а страж остался таким же целым, невредимым и абсолютно боевым.

«Может, просто стать приманкой и затащить ее в дом Лоунт?» — подумал вдруг Саннорт, но сразу же горько усмехнулся от собственной идеи.

Какой нормальный человек, имеющий хоть каплю самосохранения, согласится, чтобы к нему в дом привели смертоносное чудовище, да ещё и ловкое и неуязвимое? Кажется, никакой. Даже чудаковатые сестры Лоунт.

Эта мысль совсем не обнадёживала. Эдмунд прекрасно понимал, что, скорее всего, завидев Кэт, сестры его даже не пустят. Так сделал бы каждый адекватный человек. Не пустят и оставят наедине с Кэт, такой, «неправильной».

— Тебе все равно не увернуться! И сейчас здесь будет вся моя армия: уж с ними со всеми ты не справишься, даже если сильно постараешься. Меч Равенсов по сравнению с нашим общим оружием — жалкая побрякушка… — И снова эта улыбка, широкая, злорадная, почти неподвижная. В такие моменты Кэт-страж особенно напоминала куклу, которую сделали специально, чтобы пугать маленьких детей. Или просто ошиблись при вылепке — не столь важно.

Эдмунд чётко представил, что она может остаться навсегда такой, и внезапно ему просто стало все равно. Всего его одолело безрассудство, навеянное гневом на самого себя и желанием любым способом спасти спутницу. Да, возможно, его не пустят, в ужасе отправят обратно в город, но он должен попробовать. Зачастую именно риск — двигатель прогресса.

И он уверенно направился к пустынной деревенской улочке, в сторону единственного жилого домика семьи Лоунт…

Разумеется, Кэт последовала за ним, при этом не переставая пускать молнии. Эдмунд старался двигаться не впереди стража, а рядом, поэтому мог уворачиваться. Хотя и с трудом. В один момент Кэт действительно почти попала и уже даже начала ликовать, но слишком рано. Саннорт успел выставить меч Равенсов, который сразу же поглотил и обезвредил губительный заряд.

К счастью, дом семьи Лоунт оказался совсем близко. Миновав насколько однообразных серых домиков с покосившимися крышами, Эдмунд в скором времени уже оказался у знакомых ворот. Как и в прошлый раз, было открыто. Саннорт поспешно ступил за ворота и, пропустив следом Кэт, сразу захлопнул дверь. Теперь оставалось самое сложное — постучать к самим хозяйкам, показать им Кристаленс, попросить их о помощи, да ещё сделать все так, чтобы никого не убили. Здесь не помешала бы подготовка, хотя бы небольшая репетиция. Но у Эдмунда не было ни времени, ни возможности.

Поэтому, быстро собравшись с силами, он уверенно подобрался к двери и осторожно постучал.

«Какая наглость, какой эгоизм! Перестань. Эти люди ни в чем не виноваты, а значит, и ничего тебе не должны. Они лечат, да, но спящих стражей. Не стоит подвергать их опасности из-за собственной глупости и слабости», — прозвучало у него голове, и он даже немного отстранился от двери, но, разумеется, поздно.

В свете пронизывающей молнии, снова пролетевшей мимо цели, возникла фигура низкой чернокожей женщины в темно-синей мантии, с позолоченными мечами в руках. Она впилась своим взглядом сначала в Эдмунда, а затем — в Кэт. Глаза Кристаленс в это время уже наливалась губительным светом, который та явно собиралась отправить сначала в Эдмунда, а затем — в Летицию Лоунт, стоявшую на пороге.

Саннорту стало откровенно неудобно — даже больше, ужасно стыдно и неудобно, как будто он только что совершил нечто поистине ужасное и теперь спокойно просил помощи у случайного человека… Хотя почему как будто? Все действительно было почти так, только помощи он пытался отыскать не для себя, а для пострадавшего по его вине. Однако в его случае была невелика разница.

Смущение ударило в его голову горячей волной, но он не подал виду. Думать о своём положении — значило для него лишь усугублять неловкую ситуацию. Теперь помочь могли активные слова и действия, какими бы они для него ни были.

— Вы все-таки пошли в Сонный город, — разочарованно протянула Летиция. Удивительно, но в ее голосе в тот момент совсем не ощутилось страха, как будто стражи в этой деревне — столь частое явление. Она выглядела спокойной. Невозмутимой, задумчивой, но немного разочарованной. — Майкл, во-первых, верни сокровище в город, во-вторых, уйди сам, причём лучше как можно дальше. Я попробую что-нибудь сделать. Может, выйдет.

На голос Летиции прибежала Сэлли и любопытные дети. Сестра, в отличие от Летиции, от вида Кристаленс сразу же впала в панику: ее глаза в ужасе расширились, руки затряслись, черты лица вытянулись, и она в ужасе закричала:

— Пробудившийся страж Сонного города! Страж!

— Что? Настоящий страж? — Не выдержав, дети протиснулись через стоящих сестёр и с горящими то ли от любопытства, то ли от ужаса глазами выбежали вперёд. И сразу же были встречены молниями Кэт. Кажется, стражам было все равно, кого убивать, главное — вообще убивать, уничтожать как можно больше. Они уже не могли считаться людьми, у них не было никаких чувств, кроме азартной жажды оберегать осколок зеркала от опрометчивых воров.

Поэтому первым делом от пронизывающей магии «неправильной» Кэт пали самые слабые существа. Теперь настала очередь существ посильнее, которые могли как-то сопротивляться. Но, судя по виду Кэт, она не считала сестёр Лоунт слишком сильными противниками — и в ее случае это было вполне объективно…

— Уходи, и просто оставь ее здесь. И главное — отнеси сокровище в город. Возвращайся через две недели — тогда и узнаешь, вылечили мы ее или нет, — крикнула Летиция, к ужасу сестры, затаскивая в дом смертоносное создание.

Эдмунд уже оставил в городе все осколки, но забирать их пока не собирался. Там они были надежно защищены, наверное, даже от прислужников Маунверта. Саннорт решил подождать, пока Летиция исцелит Кэт — если вообще исцелит — и только тогда вернуться в Сонный город, причём в одиночестве. А пока он планировал обследовать ближайшие окрестности и ещё немного поработать над самым удобным маршрутом.