Кэт Кристаленс резко распахнула глаза. В голове ее был туман, липкий, вязкий и крайне неприятный. Мысли смешивались, сливались, плыли в белесой дымке, а тело нестерпимо ныло, словно она упражнялась несколько часов подряд. Наверное, стоило немного осмотреться?

Чтобы хоть чуть-чуть понять, отчего произошло это странное помутнение. Раньше с ней никогда такого не случалось… Странно. Может, во всём было виновато какое-то мудреное тёмное заклинание, под которое она попала совершенно случайно, по собственной неосторожности? И такое не следовало отрицать. Но для начала лучше во всем разобраться более подробно.

Кристаленс присела, попыталась подняться с кровати, на которой совершенно неизвестным образом очутилась, но сразу же рухнула обратно. Почему-то это оказалось слишком больно. Больно даже чуть присесть, больно встать на ноги… Особенно это ощущалось в области шеи, как будто именно туда попала неразгаданная магия.

А ещё Кэт не обнаружила на себе мантии — только совсем обычную, повседневную одежду, и то, совсем не ту, которая была на ней до этого. Вместо просторной походной экипировки на ней красовалась светло-сиреневое платье длиной до колен, расшитое аляповатыми кружевами и стразами. Как будто ее нарядили на бал, причём без всякого позволения. Кэт не видела себя в зеркало, но, только лишь представив, как примерно это на ней сидело, поморщилась. У человека, который приодел ее так, определённо не было вкуса.

А если и был, то однозначно оставлял желать лучшего. Хотя что уж наивно преувеличивать — его таки не было совсем. Человек, который имел хоть немного представления о моде, не стал бы такого даже в руки брать… Кэт это прекрасно осознавала, хотя назвать себя модницей могла лишь с иронией. Следить за модой — обыкновенно довольно бессмысленное и пустое дело, считала она. И часто тихо посмеивалась над одноклассницами, горами скупавшими модные журналы и проводившими дни напролёт в огромных залах дорогих магазинов и торговых центров.

Впрочем, сейчас выдавалось не то время, чтобы думать, насколько стильной или даже адекватной выглядела ее одежда. Кэт вообще, по правде говоря, в тот момент не было дела до какого-то там наряда. Для начала она хотела хотя бы разобраться, что с ней произошло, как она оказалась на кровати и где находилась. А в последнюю очередь — все остальное, в том числе и одежда, и причёска, и прочие детали внешнего вида.

Разобраться, во всем разобраться — как-то это даже слишком громко звучало в ее сомнительном положении. Потому что первым действием ей желательно было просто подняться с этой непонятной пружинистой, чрезмерно твёрдой кровати. Встать, осмотреть комнату, попытаться рассмотреть что-нибудь в тумане, лежавшем на ее разуме… А потом помышлять о немного больших подвигах.

С огромными потугами Кэт преодолела себя и поднялась, при этом всем телом сжимаясь от боли. Хорошо, что хотя бы силы остались с ней — иначе вставание бы проходило гораздо хуже… А впрочем, был ли толк в полном сил теле, когда каждое движение приносило откровенную боль? Если и был, то весьма невеликий.

Шею Кристаленс снова пронзила резкая боль, и она рефлекторно схватилась за беспокоящее место. Боль, какая-то знакомая боль… Кэт чётко вспомнила ее, как будто ощущала совсем-совсем недавно, может, даже каких-то несколько часов тому назад. Или даже минут. Кто-то точно уже причинял ей эту боль, и она уже пыталась подавить ее, но тогда все вышло тщетно. Некто оказался в этой схватке — если речь вообще шла о схватке — победителем. Кристаленс же проиграла, затонув в кисейной пелене из боли, нездоровой сонливости и запутанных мыслей. Однако то поражение было временным. Она обязательно отыщет своего противника и отыграется, жестоко отыграется, на этот раз вовсе забыв о существовании пощады. Гнев на неведомого врага вспыхнул внутри неё смутным огоньком.

Слишком смутным — который вспыхнул, попытался затрепетать, но почти сразу угас. И Кэт снова оказалась в этом тумане, навязчивом, раздражающем. Но, к счастью, начавшим хотя бы понемногу развеиваться. Осознав последнее, Кристаленс слабо обрадовалась и резонно решила заняться осмотром комнаты.

Маленькая, тесная и, логично, не особо уютная. Посередине помещения здесь покоилась кровать, на которой несколько минут назад почему-то обнаружила себя Кристаленс, рядом — выцветшая тумбочка с вооружённой на неё медной лампой, большое настенное зеркало в плетёной раме, компактный вязаный комод, украшенный миниатюрной фигуркой животного, и ещё одно маленькое квадратное зеркальце над ним. Почти вся комната, в том числе и мебель в ней, из дерева.

Комната выглядела совсем незнакомой — Кэт откровенно не помнила ничего подобного ни в обычном, ни в волшебном мире. Да, она вполне могла забыть столь серое и неприметное место, но, если бы бывала там раньше, в любом случае хоть что-нибудь бы узнала: проблемы с памятью она никогда за собой не замечала. Но здесь… Здесь она действительно не помнила ничего. И, более того, даже не понимала, принадлежал этот дом кому-то в данный момент или уже давно нет. Скорее все-таки принадлежал, но в столь чудаковатом мире всякое не исключено…

Кэт осторожно подобралась к большому зеркалу, ладонью прикоснулась к стеклу, стёрла пыль и внимательно взглянула на себя. Как оказалось, выглядела она более, чем не важно: волосы растрепались, глаза опухли, словно она страдала бессонницей или рыдала несколько часов подряд, а на шее отчётливо вырисовывалась небольшая едва затянувшаяся рана. Последнее привлекало особенное внимание.

Кэт напряжённо задумалась, пытаясь вспомнить, как она получила это странное повреждение. Оружие? Укус? Заклинание?

Скорее укус. Кристаленс неожиданно чётко вспомнила, что это был именно укус, чей-то внезапный, стремительный и до жути болезненный укус. Вот только чей? Это пока оставалось за пределами понимания.

Более того, Кристаленс даже на какой-то миг словно снова испытала те ощущения, которые мучили ее, когда она только получила эту непонятную рану. Сначала — ничего, все было как обычно, а потом — резкая боль, растекающаяся лепестками сонливости, головокружения и временного беспамятства.

От бесполезных попыток вспомнить произошедшее Кэт отвлёк один настенный предмет. Её взгляд неожиданно снова зацепился за маленькое зеркальце, одиноко висевшее над неприметным комодом. Да, Кэт определённо не понимала, как она оказалась в этом странном доме, что с ней до этого стряслось, но цель своих долгих странствий сознавала по-прежнему прекрасно.

Зеркало точно не мешало бы проверить. Возможно, времяпровождение в этих незнакомых стенах все-таки было не таким уж бесполезным, каким казалось на первый непосвящённый взгляд?

Кэт поспешно подобралась к тумбочке, положила на ладонь зеркало и произнесла уже прекрасно знакомое и привычное ей заклинание разбиваемости.

Зеркало осталось абсолютно целым, чистым, ровным, и ей, наверное, следовало бы радоваться, но почему-то такового желания не возникло. Что-то не так. Здесь определенно что-то было не так, неправильно. Да, на это зеркало заклятие не подействовало, но почему-то у Кэт в голове родилась странная мысль, что причина крылась совсем не в стекле, а в самом заклинании. Которого просто не произошло.

У Кэт не получилось одно из простейших для ее нынешнего уровня заклятий… Неужели она и здесь все забыла? Неужели эта туманная дымка, накрывшая ее разум, не только забрала понимание происходящего, но и стёрла из ее памяти некоторые заклятия? Придётся учиться заново?

Кристаленс попыталась успокоить себя, что это ещё не потеря навыков, а всего лишь мимолётная неудача. Сказывалось ее состояние. Только что она ничком лежала на кровати, провалившись в болезненное помутнение, а теперь хотела так сразу приступить к магии? Наверное, следовало немного отдохнуть. Магические способности не ограничивались какими-то запасами, не слабели и не источались, однако иногда могли здорово подводить. После недавно пережитого Кэт — пусть она и не понимала, чего именно — такое вряд ли было чем-то удивительным.

Попытавшись расслабиться, Кэт снова вернулась к кровати, но ложиться не стала — только осторожно встала рядом и задумалась, беспокойно, напряжённо. Вроде бы в этом доме пока ничего дурного с ней не произошло, рана затянулась, она чувствовала себя не так уж и плохо, хоть и выглядела немного удручающе, однако всю её упорно не покидало неприятное предчувствие. Как будто в ближайшее время должна случиться беда. С ней ли или, может, с Эдмундом, о состоянии и нахождении которого она совсем не имела понятия, Кэт не определилась. Но ей не следовало здесь долго задерживаться. Ей вообще не следовало здесь задерживаться, а желательно было снова отправиться в путь в ближайшее время — только немного восстановить магию, чтобы спокойно обороняться от возможных неожиданных противников.

Но не успела Кэт принять чёткое решение, как дверь чуть приоткрылась, и в комнату протиснулась смутно знакомая ей женщина. Невысокая, чернокожая, кареглазая, с густой чёрной шевелюрой, пухлыми губами и массивным подбородком — где-то Кристаленс уже ее видела. Возможно, не так давно, а может, несколько лет тому назад… Скорее все-таки первое. Кэт не особо помнила саму женщину, но могла чётко представить себе впечатления о первой встрече с ней. Не самые приятные впечатления — насколько она могла вспомнить, незнакомка не вызвала у неё бурлящего восторга. Скорее наоборот. Даже сейчас просто в одной ее фигуре Кристаленс видела что-то очень странное, противоречивое, может, даже безумное. Вряд ли она была тёмным магом, но от близкого общения с ней Кэт бы лучше воздержалась — если бы была такая возможность.

Однако незнакомка, очевидно, так не считала. С невозмутимым видом она подошла к Кристаленс и совершенно непринуждённо заговорила:

— Как ты себя чувствуешь, Ханна? Уже лучше?

Ханна? Она назвала Кэт Ханной?

— Прекрасно, но, по-моему, вы меня с кем-то путаете, — глупо улыбнулась Кэт. — Я не Ханна.

Женщина на короткий миг задумалась, потом посмотрела на Кэт и вздохнула, наигранно тоскливо, но на деле равнодушно и безэмоционально:

— Мне жаль. Ты ничего не помнишь, Ханна Голден… Даже своё имя. Знаешь, я впервые вылечила проснувшегося стража — я не думала, что это вообще получится. Мне даже хочется немного гордиться собой, — на последних словах она добродушно усмехнулась.

Кэт было не жаль, что она ничего не помнила о некоей Ханна: вряд ли это представляло что-то важное, интересное. Хотя она не имела ничего против того, чтобы узнать, почему эта странная незнакомка ее так назвала. Однако эта цель стояла далеко не первой во всей удручающе длинной череде: своё имя Кристаленс в любом случае знала, и убеждать ее в том, что оно какое-то другое, не имело смысла. Неизвестный случай не настолько подпортил ее память. На самом деле, он вообще не подпортил обычную память — только немного сказался на магической, но даже это ещё совсем не точно.

— А меня, наверное, ты тоже не помнишь, — с улыбкой предположила женщина.

И на это раз она даже угадала: Кэт помнила только какое-то неприятное удивление и сомнение, вызванное прошлой встречей с ней, но о самой незнакомке ничего сказать не могла. Ни имени, ни фамилии, ни умений, о которых она тоже, возможно, упоминала. Если они когда-то и вправду были знакомы, это стоило выяснить, причём как можно скорее. Возможно, ее инициалы дали бы ей какую-то подсказку. Хотя вряд ли…

Почему-то Кэт была уверена, что то загадочное происшествие едва ли было как-то связано с женщиной — если только чуть-чуть, совсем незначительно. Победивший враг или непройденное испытание крылось в несколько в ином…

— Да, к сожалению, вы правы, — глухо отозвалась Кристаленс, невольно взглянув при этом в ее густо-карие глаза, спокойные, но в то же время сияющие какой-то глубинной радостью. Похоже, только что она совершила что-то действительно важное — или думала и уверяла себя, что совершила.

— Что же, я так и думала. Тогда нам стоит немного поговорить. Я попробую тебе напомнить все, что с тобой недавно произошло. К сожалению, это для тебя не обошлось без последствий, но о них позже…

— Подождите. Без последствий? Каких последствий? — Кэт сомнительно прищурилась и, сильнее напрягшись, попыталась представить, какими могли быть эти загадочные последствия. И насколько опасны для неё. Возможно, она уже столкнулась с ними, но просто не обратила внимание, сосредоточившись на чем-то незначительном?

— Всему своё время, — прервала ее размышления женщина. — Я обязательно расскажу тебе об этих последствиях, но позже. Для начала я напомню тебе, кто ты вообще и как здесь оказалась… Хотя это даже смешно, потому что я, в общем-то, сама практически не знаю, кто ты. Но все же что-то скажу.

— А мы с вами уже были знакомы когда-то? Мы, кажется, виделись, но где, когда… — случайно вырвалось у Кэт.

Не вовремя, совсем не вовремя — на это следовало намекнуть, тонко и незаметно, а не бездумно бросать в лицо. Совсем не обязательно, что незнакомка была ее сторонницей. Конечно, она уже знала, что Кэт ее не помнит, однако Кристаленс откровенно не стоило лишний раз подчеркивать этот досадный факт. К тому же ее вопрос прозвучал невероятно нелепо.

— Да, мы уже виделись и даже были знакомы. Ты и твой друг Майкл заблудились и решили постучаться в наш дом, единственный жилой в деревне, чтобы узнать что-нибудь о Сонном городе. Мы вас радушно приняли, все вам рассказали, решительно порекомендовали не ходить в Сонный город. Но вы не послушали наших советов. А мы ещё рассчитывали на ваше благоразумие и помогли вам защитить себя от проклятия города — наивные… Вы защитили себя, но не с той целью, о который предполагали мы. Не для дополнительной безопасности. Вы просто решили пойти в Сонный город. И вы действительно пошли туда, и я даже догадываюсь, зачем, но сейчас не буду говорить об этом. Вы бездумно отправились в этот город, а твоя защита оказалась неправильной. А точнее, ее вообще не оказалось. Ты ошиблась в заклинании и не защитила себя от проклятых насекомых, а они с удовольствием этим воспользовались. Тебя укусили и обратили стражем Сонного города. А твой друг, судя по всему, не сумел справиться с манией сокровища. Да, моя ошибка, что я не сказала вам об этом… Сокровище не просто оставили в городе — его ещё и окружили чарами, которые заманивают к нему тех, кто наивно хочет его забрать. Хотя что сейчас говорить об этом — все равно насекомые уже успели укусить тебя, а твой друг опомнился только тогда, когда ты явилась в облике стража. Тогда он и задумался о твоём спасении. И привёл к нам, умеющим исцелять стражей. Спящих стражей… А ты была не спящим. Ты уснула только тогда, когда Майкл ушёл и вернул сокровище в город. А прежде ты… — она запнулась и напряжённо поджала губы — кажется, смутилась или испугалась.

По коже Кэт пробежал легкий холодок: она не помнила ни о моменте самого укуса, ни о Сонном городе, ни о стражах, но почему-то от последних слов женщины ей стало жутковато. Как будто она совершила что-то страшное или крайне неприличное; совершенно не могла представить, что, но уже все заранее чувствовала. И ещё эта пауза, натянутая гнетущая пауза…

— Что я сделала прежде? — с подозрением спросила Кэт, пытаясь нарушить давящее на нервы молчание. Незнакомка немного помялась, о чем-то подумала, но затем все же решила сказать, не став оттягивать самые страшные слова:

— Убила детей. Человеческих детей, которых мы с моей сестрой Сэлли приютили после того, как их родителей обратили стражами. Они хотели посмотреть, как выглядят неспящие стражи, побежали к тебе, и мы не успели их остановить. Но я не виню тебя, не бойся. Я понимаю, что это сделала не ты, а проклятие. Вернее ты, но под властью чар.

— Я убила кого-то? — Кэт не поверила ее словам. Возможно, она и вправду была проклятой, ее разум временно помутился, но убийство… Убийство — это было уже чересчур даже для околдованной Кэт. Она знала, чётко знала, что просто неспособна прямо взять и убить невиновного человека — и даже не столько из жалости, сколько из вечного стремления к справедливости. И чуть-чуть из отсутствия нужного опыта, который, впрочем, не так уж и хотелось приобретать.

С другой стороны, опыта не было у неё, как и желание справедливости принадлежало ей, но совсем не точно, что все это относилось к существу, в которое Кристаленс временно обратилась… Его мысли вполне могли быть полными противоположностями.

На душе Кэт стало совсем не по себе, стоило ей представить, что она кого-то убила. Дети ли, взрослые ли — это ее не столь волновало. А вот факт самого убийства прозвучал крайне удручающе.

— Вы в этом уверены? Я точно кого-то убила? — глухо повторила Кэт, все ещё подсознательно надеясь, что женщина ошиблась. Может, спутала ее с кем-то или в панике подумала совершенно не о том, о чем следовало. Хотя это даже звучало глупо — не о том подумала, не то сказала… Она и вправду так могла сделать, если бы говорила о чем-то мелком, незначительном, но, чтобы случайно сказать об убийстве человека, ей следовало совсем потерять рассудок.

— Да, к сожалению, я в этом уверена. Моя сестра теперь тебя очень боится, и из-за ее нежелания пускать тебя в двери нашего дома исцеление чуть не провалилось. Но я оказалась слишком упорной, поэтому все прошло успешно. Теперь ты больше не страж. А исцелять тебя было удивительно сложно — видела бы ты, сколько я разных методов перепробовала. Это очень тяжело без магии. Зелья, промывание крови, вытягивание яда из раны — и это ещё не все. Впрочем, теперь не столь важно, так ведь? Важнее — то, что ты больше не страж, не то ужасное чудовище.

— Было бы неплохо, если бы вы мне ещё рассказали или напомнили, кто такие стражи…

— Ах, да! Точно. Ты и этого, скорее всего, не помнишь — как я могла такое упустить!

И женщина со всеми красочными и не очень подробностями повторила свой рассказ о городе, жадности, проклятии и насекомых, тихо притаившихся в тёмных уголках. Слушая её, Кэт понемногу начала вспоминать.

Да, что-то из этого вполне могло случиться. Теперь слова женщины не казались таким пустым абсурдом, а её нервозное изумление всё меньше походило на помешательство. Стражи действительно существовали, причём обычно преспокойно дремали в стенах Сонного города — обычно дремали, но, стоило только кому-то нагло покуситься на сокровище, как резко и эффектно пробуждались. Становясь агрессивными и неконтролируемыми. Поэтому запустить в человека уничтожающие молнии вряд ли было для них проблемой.

— А ваше имя — Летиция Лоунт? — неожиданно вырвалось у Кэт. В ее голове в тот момент вырисовалась отчётливая картина: она, Эдмунд, какая-то маленькая комната с атласным диваном и деревянным столом и две женщины, рассказывавшие о Сонном городе. Одна из них сразу же назвалась Летицией, другая — Сэлли; женщины были сёстрами, долго уже жили вместе и с недавних времён до печального момента воспитывали двоих неизвестных им самим детей. Которые попали в дом Лоунт по причине того, что их родители обратились стражами.

От этих слов на лице женщины даже появилась лёгкая полуулыбка, как будто она обрадовалась, что Кэт вспомнила ее имя.

— Да, меня зовут Летиция, а мою сестру — Сэлли, — откликнулась она. — Кажется, ты начинаешь что-то вспоминать. Это не может не радовать. Вполне возможно, что совсем скоро ты вспомнишь абсолютно все, что забыла после этого превращения.

— Мне кажется, я не так уж и много забыла… — честно отметила Кэт.

Туман в ее голове стремительно рассеивался, открывая образы и воспоминания. И одной из первых она увидела сцену, которая произошла, судя по всему, в гостиной этого дома. Когда две сестры — Сэлли и Летиция Лоунт — с встревоженным видом рассказали Кэт и Эдмунду о Сонном городе, помогли им для бдительности защититься эльфийскими заклятиями и строго наказали, чтобы те даже не думали соваться в эту проклятую обитель… Тогда ещё у них была какая-то потрёпанная тетрадь в ветхой обложке, и почему-то никто не хотел брать её в руки, словно чего-то опасался. Хотя там всего лишь кто-то выписал эльфийские заклятия. Те самые, которыми друзья защитили себя перед путешествием в город.

А ещё тогда она назвалась Ханной Голден, а Эдмунд — Майклом Слейном, на всякий случай, в целях лишней безопасности. И Кэт определенно стало понятно, почему хозяйка назвала ее не своим именем. Идею этакой анонимности она поддерживала и теперь, даже когда что-то немного знала о таинственных сёстрах, даже когда Лоунт великодушно исцелили ее. Несомненно, она не считала их тёмными магами, но открывать им своё истинное лицо не желала. Слишком странные личности, слишком одержимые какой-то собственной жизнью люди.

— Это отлично. Я очень рада, что исцеление прошло настолько успешно. — Летиция снова чуть заметно улыбнулась.

— А где Эд… Майкл? — сразу открыто поинтересовалась Кэт. Дальше слушать историю Сонного города из уст Летиции у неё больше не было нужды и смысла. Лоунт все равно не говорила ничего нового, а только почти теми же словами пересказывала то, что открыла во время их первой встречи.

— Майкл? Он скоро придёт, — немного взволнованно отозвалась Летиция. На оговорку Кэт она, похоже, не обратила внимание — или притворилась, что не обратила внимание — но это уже было не столь важно. Кристаленс изрядно покоробила неуверенность в ее голосе и какие-то неконтролируемые нервные движения руками, которые она незаметно принялась делать. Может, она и Эдмунда нечаянно убила в обличии стража, только сама не помнила, а Летиция пока что решила от неё это скрыть? Даже если так, долго скрывать не выйдет. Кэт все равно добьётся у неё всех подробностей, а в крайнем случае даже применит магию: Летиция, потерявшая свои силы, вряд ли сможет как-то бороться против способностей мага. А упрямства Кэт, в свою очередь, хватит ни на одно заклятие.

— Скоро придёт? Откуда придёт? — Кэт подозрительно сощурилась.

— Послушай, Ханна, его сейчас здесь нет. Мне пришлось сразу выгнать его, потому что из-за него ты-страж не хотела засыпать. Я сказала ему возвращаться через две недели, а две недели ещё не прошли и не скоро пройдут, поэтому можешь за него не беспокоиться. Я думаю, он не пропадёт.

— И куда же он пошёл без меня?

— А вот этого я не знаю, честно. Но не думаю, что далеко. Мне кажется, он понимает, что дальше может быть опасно, даже ещё опасней, чем в Сонном городе.

— Ну, если учесть, что мы зашли к вам потому, что заблудились…

Однако Кэт не успела договорить: Летиция ее внезапно перебила. И голос ее уже не был исполнен ни бодрого восторга, ни нервозного беспокойства. Она неожиданно снова приняла тот серьёзный и задумчивый вид, с которым, как вспомнила Кристаленс, некогда встретила путешественников. На лбу ее проступила морщинка.

— А мне кажется, вы не заблудшие путники… — неожиданно глухим голосом произнесла она.

— А кто же? — Кэт постаралась сделать искренне удивлённый вид, однако вряд ли получилось убедительно. Кажется, эта женщина и вправду ещё что-то знала. И могла на самом сказать гораздо больше, чем говорила, вот только зачем-то скрывала.

— Вы ищете осколки зеркала Вечности, не так ли? — эти слова Лоунт буквально прошептала, будто опасаясь, что их услышит кто-то нежелательный.

— Почему вы так думаете? — вопросом на вопрос отозвалась Кэт. Она все ещё старалась казаться глупой, ничего не понимающей девочкой Ханной, случайно забредшей в окрестности Сонного города, но здесь ее актёрское мастерство оставляло желать лучшего. Кажется, пора было перевоплощаться в Кэт Кристаленс. Наигранные метания Ханны больше не принесло бы ничего, кроме излишних подозрений.

— На это есть свои причины… Я без труда определяю людей, которые ищут осколки зеркала Вечности. В этом деле у меня уже есть немалый опыт.

Неожиданно Кэт осенило: не отошедшая от зачарованного сна, она даже не обратила внимание, как чётко и уверенно рассказала Летиция об их путешествии в Сонный город, сокровище, восставших стражах, мании… Хотя Эдмунда из своей хижины сразу выгнала, а сама в том сложном походе точно не участвовала. Если только тайно, желая при этом тихо понаблюдать за ними — но здесь вряд ли имелся смысл. А других вариантов всего два: или она была какой-то провидицей, способной в прямом смысле прочитать, что только что произошло с человеком, или сама когда-то видела все своими глазами. Возможно, конечно, что она уже все это просто от кого-то слышала или читала, но почему-то Кэт была почти уверена, что это не так. Летиция все поведала настолько живо и правильно, словно когда-то сама присутствовала там, да и ее поведение и странная скрытность вызывали немало сомнений.

Кэт хотела было осторожно начать расспросы, но не успела: Летиция удалилась из комнаты. При этом, закрывая дверь, она тихо кинула Кэт:

— Жди меня здесь, никуда не уходи.

Кристаленс задумалась и принялась внимательно осматривать комнату, представляя, что и в ней тоже могло находиться что-то необычное, подозрительное, крайне интересное для юных искателей. Однако не нашла больше ничего, кроме того осколка, с которым уже тщетно пробовала осуществить привычное заклятие. Пробовала, когда только очнулась от туманящего разум проклятого сна. А теперь она уже отошла от него, все вспомнила, снова стала собой. Почему бы не попробовать ещё раз? Даже если Летиция вернётся, она в любом случае поймёт, потому что все прекрасно знает.

Кэт снова осторожно взяла зеркальце с тумбочки, положила себе на ладонь и проговорила заклятие разбиваемости, чётко, размеренно. Однако зеркало ничуть не разбилось, так и оставшись круглым, целым, аккуратно лежащим в руке фрагментом стекла. И, кажется, и на этот раз не получилось и самого заклинания.

«А может, это все подстроено специально? Зеркало необычное, но в то же время и не осколок зеркала Вечности. Или просто в этом доме действует не вся магия», — попыталась предположить решительно ничего не понимающая Кэт.

А затем решила действовать радикально. Она просто взяла фрагмент, размахнулась и со всей силы бросила его в твёрдую деревянную стену. К ее неприятному удивлению, на этот раз зеркало с приглушённым звяканьем разбилось, обдав комнату фонтаном колких прозрачных осколков.

Кэт сразу же произнесла восстанавливающее заклинание, но снова бесполезно, потому что ничего не произошло, а спальня так и осталась усыпанной мелкими стеклянными фрагментами. Кажется, в этом доме и вправду было какое-то ограничение на магию.

Кристаленс уже приготовилась к обычной уборке, однако так и не успела к ней приступить. Дверь снова с тихим скрипом отворилась, и в неё отчего-то с печальным видом скользнула Летиция. В руках она сжимала ту самую таинственную тетрадь, в конце которой некто оставил защитные заклятия против стражей.

Кэт виновато перевела взгляд с разбитого зеркала на вошедшую хозяйку. Летиция сразу же заметила разбросанные осколки, однако во взгляде ее не промелькнуло даже тени гнева.

— Я сама уберу, — безэмоционально произнесла она.

— Я думаю, это лучше сделать мне. Я разбила. И лучше даже не убрать — я могу восстановить это зеркало заклинанием, оно будет как новое, — с натянутой вежливой улыбкой откликнулась Кэт. Она решила не говорить прямо о недействующих заклинаниях, а попробовать сделать так, чтобы это ей сообщила сама Летиция. И заодно пояснила причину.

Между тем от слов Кристаленс Лоунт ещё больше помрачнела и опустила взгляд, как будто боялась в чем-то признаться. Теперь она, кажется, снова занервничала: её пальцы принялись чуть заметно теребить корочку тетради.

— Нет, не нужно его восстанавливать. Я уберу, — сконфуженно произнесла она.

— Не стоит отказываться от моей помощи, я действительно не стану вредить вам, а только восстановлю зеркало, — стараясь быть как можно более дружелюбной, заверила Кэт. И, не став дожидаться ответа Летиции, уже на ее глазах произнесла восстанавливающие чары — разумеется, снова тщетно.

— Ханна… — Летиция подняла глаза и впилась в Кэт обречённым взглядом. — У тебя ничего не получится. Точно так же, как не получится и у меня, как не получится и у Сэлли. Превращение в стража и, тем более, обратно безвозвратно лишает мага его способностей. Теперь ты — потерянный маг.

От этого заявления Кэт словно ударило по голове чем-то тяжёлым, все ее тело на какой-то миг сковал леденящий холод. Не в силах сказать ни слова, она попятилась на несколько шагов, затуманенно глядя в печальные карие глаза Летиции. Лоунт молчала, словно ожидая, пока Кристаленс примет эту шокирующую новость, и при этом заметно нервничала.

Сначала Кэт не могла поверить, что это снова произошло — ещё один маг потерял свои способности, причём на этот раз тем магом оказалась она сама. Кажется, Летиция говорила неправду? Точно, она просто придумала это, чтобы Кэт лишний раз в ее доме не применяла волшебную силу. Потерянные маги явно не любили, когда при них осуществляли магию. Это просто давило им на больное, напоминая, что когда-то они были такими же, а может, и гораздо более способными волшебниками, а теперь стали почти обычными людьми.

Но какой смысл ей был говорить неправду — неужели чисто ради того, чтобы Кэт при ней не применяла магию? Это даже звучало глупо, смешно и оттого весьма удручающе. К тому же молодая волшебница даже представления не имела, какими последствиями могло обернуться столь загадочное превращение. Скорее всего, Летиция все же говорила правду. И у Кэт вряд ли оставалась надежда.

Неверие неожиданно обернулась ненавистью на Летицию, вспыхнувшей внутри Кристаленс дрожащей искоркой. Кэт бы с удовольствием запустила в неё убивающее заклятие или даже что-нибудь похуже, если бы только могла. Однако теперь она не могла ничего, кроме как неподвижно стоять на месте и испепелять Лоунт взглядом, полным откровенного отвращения.

Но это длилось совсем недолго — Кристаленс быстро пришла в себя и, несмотря на разрастающуюся ненависть, абсолютно спокойно произнесла:

— Хорошо, теперь я потерянный маг, не могу использовать заклинание и волшебные предметы. Я поняла. Но, насколько я помню, вы хотели что-то рассказать о зеркале. Я не против выслушать это. И ещё: вы с сестрой тоже были стражами?

Летицию заметно покоробило от от подобной безэмоциональности. Она определённо ожидала чего-то большего: истерика, драма, возможно, даже попытки убить ее. Но такую реакцию явно считала чем-то неправильным.

— Нет, мы с Сэлли никогда не были стражами: мы просто чересчур любили экспериментировать, часто друг над другом. Один из таких наших экспериментов против нас же и обернулся. Вышло довольно нелепо, — отрешенно прояснила Летиция, открывая тетрадь.

Случайно взглянув на первую страницу, Кэт увидела какой-то текст, написанный таким же аккуратным и убористым почерком, что и эльфийские заклинания. Она снова испытующе взглянула на Летицию и принялась ждать от той хоть каких-то подробностей о ее таинственных знаниях.

— Знаешь, Ханна, многие меня ненавидят. И ты тоже, я полагаю, среди них. Меня есть за что ненавидеть: я все ещё не могу простить себе тот случай, да и после него я почему-то постоянно глупейшим образом ошибаюсь. Вот, возьми, почитай, — и она протянула Кэт раскрытую тетрадь. — Наверное, после этого ты будешь ненавидеть меня ещё больше, но я не возражаю. Я заслужила ненависти.

Кристаленс взяла из ее рук потрёпанные записи, но какое-то время мялась, не решаясь заглянуть внутрь. Нет, Кэт была не из трусих, боящихся каждого малейшего шороха, однако слова Лоунт не могли не навевать ей самые неприятные мысли.

Но она быстро переборола себя и, наконец, опустила взгляд в текст.

Почему-то в каждом мгновении, которые они проводили в тишине, ненависть к Летиции только возрастала, и даже без прочтения тетради. Кэт решила, что во всем виновата тишина и надо бы заставить собеседницу заговорить, чтобы случайно не сделать ей что-то крайне неприятное.

А впрочем… Читать, читать внимательно и ни в коем случае не думать о потерянной магии. Кэт решила, что в ее случае это будет самым логичным решением. Потому что любая случайная мысль об утраченной силе только ярче разжигала искорку ненависти и постепенно обращала ее в пламя.

Кэт принялась внимательно вчитываться в записи, аккуратные и четкие. Ей сразу стало понятно, что разбирать здесь ничего особо не придётся: на ее счастье, владелец книги обладал на редкость ровным, каллиграфическим почерком.

Сначала там был, судя по всему, дневник какой-то женщины. Она писала о себе, писала немного о своей жизни, о личных желаниях. При этом Кэт сразу обратила внимание — она вела записи словно как-то отстранённо, не указывая ни своего имени, ни фамилии. Хотя, может, у нее просто в этом не было нужды. Вряд ли дневник читал кто-то, кроме ее самой и ее близких.

Кэт поначалу подумала, что этот текст определённо принадлежал Летиции или ее сестре Сэлли. Кому, собственно, могло понадобиться отдавать дневник столь странным особам? Или они просто украли его?

«Моя жизнь идеальная, даже слишком идеальная. Такая, о которой, наверное, мечтает значительная часть женщин моего возраста. Муж, ребёнок, любовь, забота, развлечения, частые приятные путешествия…» — громко заявляла неизвестная.

Кэт задумалась. Почему-то после этих слов у неё промелькнула мысль, что автором здесь была вовсе не Летиция и даже не Сэлли. А кто-то совсем другой, абсолютно незнакомый ей. Неизвестная женщина, при этом ещё и увлекающаяся эльфийской магией.

«Моя жизнь слишком идеальна. По идее, я должна радоваться и благодарить судьбу за то, что даровала мне все эти красоты. Но, наверное, я слишком странная, и я не радуюсь. Да, моего мужа все устраивает, он доволен жизнью в этих краях, — весёлой и яркой жизнью среди пафосных балов, праздников, приёмов и прочих развлечений. Ему трудно понять, что со мной не так. Он не обделяет меня ни духовно, ни материально — моя жизнь полноценна, прекрасна. Я не должна в ней ничего менять, я обязана наслаждаться всем, что у меня есть. Редко кому ещё выдаётся такая удача — выйти замуж за столь именитого мага, родить от него милейшего сына, да ещё и жить с ним и полноценно пользоваться всеми благами такой жизни.

Но идеальность — понятие субъективное. Лично я часто сравниваю его с болотом, которое засасывает человека, затягивает на тёмное и непролазное дно. Кто-то из него выбирается, а кто-то так и остаётся там и проживает все оставшиеся годы. Или вовсе не проживает. Захлёбываться идеальностью — это звучит странно и даже немного забавно. Как будто идеальность — это что-то очень тёмное и губительное. Но для меня все именно так. Я захлебываюсь идеальностью, мне кажется, что она медленно убивает меня. Мне хочется свободы, но ее почему-то нет. Здесь я как в клетке, как к болоте — без разницы. Я не хочу бросать мужа, сына, но жажду хотя бы ненадолго выбраться из постылой идеальности. Я хочу туда, где, возможно, даже опасно, жутко, но, главное, нет этой приторной совершенной сладости».

Подобных размышлений здесь было немало — неизвестная буквально исписывала многие страницы своими мыслями о свободе. И Кэт почему-то даже подумалось, что чем-то они похожи. Только та была старше — но Кэт ведь тоже когда-нибудь станет такой же, как хозяйка дневника. И тоже вряд ли пожелает жить среди спокойствия и полной «идеальности».

Когда-то же она почти так же жила. Конечно, ее жизнь трудно было назвать идеальной, но, если сравнивать с волшебным миром, ее и вправду окружало сплошное спокойствие и благоденствие.

От этих размышлений Кэт снова стало немного не по себе, и на какой-то миг она даже захотела захлопнуть дневник, отдать его Летиции. Но Лоунт в тот момент как назло не оказалось в комнате. Она явно решила, чтобы Кристаленс прочитала эти записи сама, не на ее глазах. Возможно, даже побаивалась, как бы «Ханна» не сделала ей чего-нибудь дурного.

Поэтому Кэт пролистнула несколько страниц и стала читать дальше. Но стоило ей только вчитаться, как она замерла на месте, ощутив внутренний холодок. Неизвестная писала что-то об осколках зеркала Вечности: что именно, Кэт пока не поняла, потому что открыла немного не ту страницу. Здесь фразы уже продолжались, в то время как начинались они немного в другом месте, чуть раньше.

Кэт резкими, немного нервными движениями принялась листать.

«Когда-то мой муж искал осколки зеркала вечности, был помощником Мавена Ворнетта. Но после рождения сына он оставил это дело. Он уверил себя позднее вернуться, но… Беспощадно позабыл о собственном обещании? Почему я не вижу в нём истинного рвения? Почему мысли о былых достижениях и подвигах не вызывают в нём прежнего энтузиазма? Как будто он потерял к ним интерес, как будто решил, что приторная „идеальная жизнь“ — это главная цель, который он теперь успешно добился и от которой больше никогда не собирается отступать. Но я напомню ему, что он не прав, что он должен вернуться, закончить начатое. Пусть и без Ворнетта, в котором он, честно говоря, разочаровался. Сам. Но должен, обязан вернуться — иначе это будет даже трусливо с его стороны. Я не хочу, чтобы мой муж был столь легко сдающимся человеком. И я рада, что жизнь подарила мне таких прекрасных подруг, как Летти и Сэлли».

Кэт резко вздрогнула. Так, значит, этот дневник принадлежал некой их подруге? И все они были как-то связаны с зеркалом. И незнакомка, и Летиция, и Сэлли — все они имели какое-то отношение к зеркалу. А хозяйка этого дневника — и вовсе жена первого искателя. Кэт помнила, что Ворнетт когда-то упоминал о нём, но совсем вскользь, как о весьма несущественной детали в столь важной и ответственной миссии. Тем не менее когда-то он путешествовал вместе с ним, тоже искал осколки… Но потом оставил это неблагодарное дело и вскоре был сменен Джеймсом Вульфордом. Всё. Больше Кристаленс о нём ничего не знала, ничего не слышала и, честно говоря, даже не интересовалась. Он казался ей серой, непримечательной фигурой, потерявшейся в тумане лет. Но теперь к ней в голову закралась навязчивая идея, что он таки мог быть кем-то большим. И сделать мог даже гораздо больше, чем Джеймс, и, тем более, чем они с Эдмундом.

Кристаленс снова опустила увлечённый взгляд в ценные строки:

«Разумеется, они не сотрудничают с Ворнеттом — и это неудивительно, я бы крайне изумилась, узнав, что они вообще связались с наставником. Они всегда все делали сами, ещё с самого детства, и поиски осколков не исключение. Совсем недавно они вычитали легенду о таинственном Сонном городе, который когда-то был обычный мирным городком — до тех пор, пока люди не узнали о запрятанном в нём сокровище, пока не начали охоту на сокровище, и пока неизвестный тёмный маг не обратил город своей сокровищницей, напустив на его улицы и жителей странное проклятие. Сокровище остаётся там до сих пор, и Сэлли вместе с Летти без труда выяснили из литературы, что это — один из осколков зеркала Вечности. Они решили отправиться на поиски осколка в Сонный город и взять с собой меня.

Конечно, муж будет в гневе, если узнает о нашем путешествии, но он не узнает. По крайней мере, до тех пор, пока мы его не завершим и не вернёмся с нашей находкой. Будет замечательно, если это подтолкнет его на продолжение прерванного пути, на этот раз вместе со мной — и, главное, на прощание с однообразной, нудной „идеальной“ жизнью.

Ну да, стоит всё же хорошо защититься, прежде чем стремительно пускаться в путь, потому что идти в сонный город без дополнительного подкрепления — совсем опасно.

Но это будет сделать не сложно: Летти и Сэлли сказали мне, что для этого нужны кое-какие заклинания светлых эльфов, а наша семья с ними в ладу. Я уверена, они помогут мне. Нужно лишь правильно подступиться, правильно сформулировать просьбу. Может быть, я слишком наивна и оптимистична, но это лишь потому, что сейчас я слишком радостна. Я предчувствую настоящий запах свободы. Хотя бы на несколько дней я смогу уйти от этого праздного существования, что не приносит ничего, кроме непроходимого уныния».

Кэт подняла глаза и принялась обдумывать прочитанное. Все постепенно начинало складываться в картинку, но в тоже время картинку неполную, без некоторых наиболее важных деталей и фрагментов. Правильно будет сказать — контуры картины, наброски.

Но она точно поняла, что и Сэлли, и Летиция, и хозяйка дневника собирались в Сонный город. И, скорее всего, им и вправду удалось туда попасть. Вот только…

«Уже несколько дней я ничего не писала в дневник. У меня просто не было времени, да и не хотела я сразу же придавать этим новым для меня впечатлениям письменный вид. Подобное лучше сначала ощутить в полной мере, а потом уже записывать, чтобы надолго запомнить.

Но сегодня я, наконец, дошла до того, чтобы оставить здесь очередную запись. На этот раз она будет короткой, пока короткой, но после нашего маленького путешествия я обязательно распишу все в подробностях.

Итак, тщательно подготовившись, собрав все нужные заклинания и защитив себя от проклятия стражей, мы, наконец, двинулись в путь. Удивительно, но началось всё довольно легко — без сложных испытаний и изголодавшихся врагов на пути. Мы уже путешествуем несколько дней, и с каждый днём мне всё больше нравится, и я всё глубже вдыхаю сладковатый запах долгожданной свободы.

Сейчас мы находимся неподалёку от нашей цели, и здесь даже природа немного другая. Здесь нет этого бледно-сиреневого неба, здесь нет вычурных замков, выделанных лепниной, но есть ощущение свободы. Кругом все чёрное, мрачное, по идее, угнетающее, но для меня отчего-то пропитанное свободой. И мне так нравится гораздо больше, чем в тёплом, наполненном роскошью замке.

Видимо, я немного неправильная. Кто-то бы и вовсе назвал меня сумасшедшей, и я бы совсем не обиделась, потому что теперь меня это ничуть не волнует. Впереди возвышаются стены Сонного города, и совсем скоро мы в них ступим, совсем скоро начнётся самая опасная и самая захватывающая часть нашего приключения…»

Дальше почерк резко изменился, став неровным и неразборчивым: хозяйка дневника явно делала эти записи второпях. Кэт чуть прищурилась и напрягла глаза, силясь прочитать оставшиеся записи. А их уже было не так много: насколько помнила Кэт, многие оставшиеся листы, которые они тогда пролистали вместе с Эдмундом, печально пустовали. Что наводило на весьма неприятные мысли и подозрения.

«Вот мы в Сонном городе. Времени совсем мало, нужно быть максимально сосредоточенными, поэтому я буду писать на ходу. Кратко. Пока город немного не такой, каким представлялся мне. Выглядит как самый обычный мирный городок, только совсем безлюдный: я не вижу ни одного человека, хотя Летти перед началом нашего странствия говорила, что он полон спящих людей…

А вот и первый спящий. Кругом все почему-то усыпано лепестками. Кажется, именно в них обитают проклятия, о которых вычитали Летти и Сэлли. Нужно быть осторожными.

Но здесь происходит что-то странное. Со мной происходит что-то странное, кто-то будто овладевает моим разумом, и я больше не чувствую ни ощущения свободы, ни будоражащего привкуса приключений. Мне нужно сокровище. Я очень хочу сокровище. Мне кажется, я просто умру, если не получу его.

Впрочем, я знаю, где оно. Знаю, точно знаю. Даже прекрасно понимаю, куда идти, хотя здесь впервые. С Летти и Сэлли, судя по всему, происходит то же самое. Они тоже уверенно идут куда-то, при том, что едва ли изучали каждую дорогу города вдоль и поперёк. Что это? Проклятие? Оно что-то подсказывает нам? Честно говоря, мне все равно, с каждой минутой становится все равно. Просто нет дела до чего-либо. Кроме сокровище, осколка. Я заполучу его, обязательно заполучу».

Дальше записи выглядели ещё более неразборчивыми — настолько, что у Кэт на какой-то миг возникло желание отложить дневник, попытаться самой додумать окончание загадочной истории. Но это было глупо, потому что, хотя Кристаленс что-то уже и предполагала, экстремальное приключение Летиции, Сэлли и хозяйки дневника могло обернуться чем угодно. Единственный верный вариант узнать продолжение был всего один — читать, внимательно читать.

Дав своим глазам немного отдохнуть, Кэт снова уверенно решила сесть за чтение и опустила взгляд в корявые строки.

«Парки, улицы, площади — все усыпано лепестками, иногда — спящими среди них людьми. Людей не так много. Я бы, может, даже попыталась выяснить, почему, если бы это было мне интересно. Но мне это не интересно. Внутри меня горит единственный интерес, и я не могу дождаться, когда найду сокровище. Когда коснусь его собственными руками.

Вот он совсем рядом, я знаю об этом. Мы стоим на старой, мрачной площади. Здесь тоже есть спящие люди и лепестки, но я даже не могу сфокусировать свой взгляд, потому что мною по-прежнему неизбывно движет лишь одно желание, и мне совершенно безразличны эти люди. А я вижу небольшой пьедестал посреди площади. Я чувствую, что осколок там. Нужно только подойти, получить сокровище, просто сняв его с пьедестала. Теперь я не просто чувствую, теперь я вижу его. Я не знаю, кто мной управляет, но он показал мне правильный путь. Теперь осколок будет у меня, и я счастлива. Касаюсь его хрупких граней. Он в моих руках, я первая, кто получил его. Летти и Сэлли стоят рядом, они смотрят на меня, словно ожидая чего-то. Но что происходит? Они пробуждаются? Они идут к нам. Красные глаза наполняются светом, их взгляды направляются на нас. Мы начинаем битву. Мы…»

На этом запись неожиданно оборвалась, и дальше лист пестрел лишь беспорядочными линиями и бесформенными пятнами от чернил.

Вряд ли это имело смысл, но для лишней уверенности Кэт пролистала тетрадь до конца. И больше ничего не нашла. Разумеется, кроме заклинаний, которые хозяйка оставила в конце своего дневника. Но это уже не следовало считать, потому что их они уже видели. И там действительно были только лишь заклинания.

Почти угадав время, когда Кэт закончит чтение дневника, в комнату спустя несколько минут снова вошла Летиция. Она одарила Кэт печальным виноватым взглядом. Кристаленс почувствовала себя… не очень умной: она прочитала все записи, но так и не поняла с точностью, в чем конкретно заключалась вина сестёр Лоунт. В том, что они хладнокровно включили свою подругу в смертоносное испытание?

— Что стало с вашей подругой? — осторожно поинтересовалась Кэт, протягивая дневник Летиции.

Лоунт плотно сжала губы, нервно потеребила корочку тетради и, с минуту поразмыслив, все же решилась произнести:

— Она погибла. Последняя запись была сделана буквально за минуту или даже за несколько секунд до её смерти.

— Её убили стражи?

— Да, ты права. Её пронзили сразу несколько молний стражей, которые проснулись после того, как она дотронулась до осколка. И это был наш план.

— Ваш план? — Кэт непонимающе сощурилась Разумеется, она не отрицала, что в голове этих странных особ мог выстроиться некий коварный план, безумная идея по отношению к своей подруге. О них она вообще не могла ничего отрицать, пожалуй, кроме принадлежности Лоунт к ряду тёмных прислужников. Потому что в образе преданных сторонников Маунверта она не могла увидеть этих женщин даже при всём старании. Но она даже не представляла, на что была способна их фантазия у ворот Сонного города. Тогда.

— Да, — голос Летиции зазвучал совсем глухо и низко. — Это был наш план. Мы специально взяли её в это путешествие в качестве приманки. И нас не остановил тот факт, что Фелиция — мать пятилетнего ребёнка, нас вообще тогда ничуть не волновал её сын и его будущее. Даже несмотря на то, что мы видели, как мальчик привязан к матери. Пока она тихо сидела и писала дневник, погруженная в свои мысли, мы подкинули ей осколок зеркала Вечности. Да, у нас тогда были осколки. Так мы надеялись отвлечь внимание стражей, а сами схватить осколок и поскорее уйти из города. И нас тогда волновали не столько осколки, сколько слава, которая обрушилась бы на нас после удачной мисси в Сонный город. Получилось, что Фелиция дотронулась до осколка первой, на неё сразу набросилась вся армия стражей, и мы не решились подобраться к сокровищу. И мы даже не подумали тогда спасти её. Мы были слишком напуганы, предались панике, поэтому сразу поспешили спастись сами. Стражи в это время убили Фелицию и вскоре успокоились. Позже мы вернулись в Сонный город и даже не обнаружили её тело — только дневник, который и забрали. Магия стражей его совсем не повредила, и все, что там было написано, осталось. Мы решили сохранить его и помогать магам защищаться от стражей. Мы надеялись, что так искупим собственную вину, но напрасно, совсем напрасно. Такую вину не искупить ничем, кроме смерти. А смерть нас словно обходит стороной. Вот даже сейчас, когда гибель сама пришла к нам в виде пробудившегося стража, мы выжили. Дети погибли, а мы выжили, даже без всяких усилий. Даже не получили повреждения. Почему-то желающие смерти всё никак не обретают её, а боящихся она находит и подстерегает сама. Сложно.

Как ни странно, Кэт даже не удивилась такому их предательству. Почему-то в какой-то миг ей показалось, что для них это — совсем не страшная вещь. Вряд ли они были из тех, кто готов отважно бросаться спасать друга, попавшего страшную беду. И вряд ли они дорожили чьей-то жизнью больше, чем собственной — причём, скорее всего, и до сих пор, хотя рассуждали о смерти и наказании. В этом мире многие стремились лишь к собственному спасению, живя исключительно самостоятельной жизнью — и сёстры Лоунт явно тоже были в этом числе.

Хотя тот изначальный подлый план — это действительно было слишком даже для них. От этого Кэт порядочно передернуло. Летиция оказалась права: Кристаленс и вправду ощутила к ней ещё большее отвращение, при том, что большего, казалось, быть уже не могло. Но на этот раз ей не захотелось наброситься на Лоунт и убить её. Да, Летиция уверила, что они заслуживают лишь смерти, однако Кэт посчитала иначе. После подобного лучшей карой была именно жизнь. Однообразная, одинокая жизнь в глухой деревне, наедине с потерянной магией и нещадно грызущим изнутри чувством вины.

Летиция глубоко вздохнула, её руки расслабились, и в самом теле стало заметно меньше напряжения. Нервозность смешалась с туманной печалью, которая теперь плотно окутала её одинокую фигуру.

После в комнате воцарилось гнетущее молчание. Кэт обдумывала только что прочитанное, а Летиция просто стояла на месте и виновато смотрела на неё, ожидая какой-то реакции.

— А знаешь, Ханна, мне даже стало немного легче, — неожиданно она нарушила тишину. — Ты — первая, кому я открыла эту тайну. Мы никогда никому ее не рассказывали, просто боялись. А теперь, когда я встретила человека, который тоже ищет осколки, мои силы иссякли. Я поняла, что не могу больше нести этот груз в себе. Я должна его с кем-нибудь разделить. Я по-прежнему чувствую себя виноватой, но груз стал чуть легче.

Кэт многозначительно промолчала. Ей не хотелось обсуждать это с самой Летицией, да и, честно говоря, ей вообще не хотелось разговаривать с Летицией. Более того — у неё вовсе не было желания в тот момент с кем-либо разговаривать. Ей следовало побыть одной и поразмыслить. Поводов для раздумий предстояло немало…

Словно уловив ее намеки, Летиция резко перевела тему:

— Ладно, я не буду тебя лишний раз загружать. Я понимаю, что ты ненавидишь меня, вряд ли хочешь здесь оставаться, но сейчас тебе следует отдохнуть. Потом ещё кое о чем поговорим…

И Летиция поспешила выйти из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Кэт осталась наедине с размышлениями и чувствами, тихо игравшими внутри неё после всего прочитанного и приключившегося. Она немного запуталась, и теперь ей следовало во всем разобраться. Для этого, кажется, требовалось осознать все в подробностях.

Для начала хотя бы осознать то, что она теперь — потерянный маг. Отныне она не сможет ни осуществить заклинание, ни даже взять в руки какую-либо магическую вещь. И она почти беззащитна. В их опасном путешествии она совсем беспомощна, потому что неспособна создать даже простейшие чары. Кажется, все это и вправду было ошибкой, огромной ошибкой, обросшей жестокими последствиями…

Подумав, что это конец ее странствий, Кэт принялась корить себя за то, что вообще решила в них отправиться. Совсем начинающая, неопытная, неподготовленная. Разумеется, для неё это было слишком сложное задание, и она бы в любом случае с ним не справилась. Потеря магии — это ещё, наверное, лучшее, что с ней могло произойти. Особенно если подумать о том, что они уже прошли и что могло предстоять им в дальнейшем пути. Как же глупо, самонадеянно и опрометчиво она поступила, с искренней уверенностью выступив из толпы, да ещё и заявив, что жаждет обрести славу. От последнего воспоминания на губах возникла горькая усмешка. Что же, она и вправду почти обрела славу, только не совсем такую, какую хотела, но это уже не столь важно. Потерянные маги в этом мире — явно не столь частое явление. Летиция и Сэлли — первые случаи, о которых Кэт вообще услышала. Ее родственники хоть и отказались от использования своих способностей, но сами способности себе оставили — видимо, осознавали, что они ещё могут им понадобиться.

Кэт все ещё до конца не верила, что она осталась без своих сил. Разумеется, ей было обидно, ужасно обидно. Но все же основным чувством, оставшимся от этой новости, был растущий гнев на Летицию. Просто не подумала, забыла, не предупредила ее — казалось бы, такие мелочи по сравнению с тем, что она совершила несколько лет тому назад. Но для Кэт они значили в тот момент даже гораздо больше, чем то страшное предательство. И мысль о них гораздо сильнее возбуждала недовольство, нежели откровения Лоунт.

Полное осознание пришло через несколько часов, после того, как Кэт по привычке несколько раз попыталась применить магию — и все ее старания не увенчались успехом.

В один момент на неё холодной волной накатило отчаяние. В голову неминуемо закрались мысли, что теперь она точно безнадёжна, что теперь в путешествии она будет лишь ненужным грузом. Да и не только в путешествии. В этом мире, где обычные люди были слабыми, почти беззащитными и диковатыми. Где почти все решало обладание магическим даром. Не было способностей — не было и полноценной жизни, по крайней мере, для тех, кто к ней уже успел привыкнуть.

Неужели теперь настало время вернуться в мир обычных людей? Но кем она будет там? У неё не было ни полноценного хотя бы школьного образования, ни даже дома. Вряд ли родственники пустят ее в бывший дом после того, что она хладнокровно сделала с родителями. Если только те не сумели как-то вернуться, но это было вряд ли — Кэт подозревала, что они все ещё где-нибудь одиноко бродили, а может, и вовсе погибли.

Кэт почувствовала себя совсем неуютно, ей отчего-то стало холодно, и она поспешила закутаться в шерстяной плед, лежавший на кровати. Она подумала о том, что уже совершила: обрекла собственных родителей на неизвестность или даже на верную гибель, убила невинных детей, пусть и находясь под проклятием… Кажется, ее груз должен был быть почти таким же тяжёлым, как и у Летиции. Но его почему-то не было. Она чувствовала себя невиноватой, ни в чем не виноватой. От мысли об убийстве ей становилось жутковато, однако она не ощущала себя убийцей, тварью, жестоким монстром. Но в то же время и совсем не жалела себя. Ее отчаяние и ощущение собственной ничтожности никак не были связаны с желанием показаться несчастной, страдающей. В последнее время эти мысли довольно часто посещали ее, а потеря магии словно только лишний раз подтвердила их.

Уныние рыхлой дымкой окутало её разум, и Кэт уже даже почти предалась ему, на какое-то время ощутив полнейшее безразличие ко всему. Но это было лишь на время, примерно на несколько тяжких, томительных часов. По его окончании Кристаленс резким движением поднялась с кровати, решив, что из этого печального положения у неё остался лишь один выход. Возможно, не самый благоразумный, довольно абсурдный, но тем не менее единственный правильный. И Кристаленс он нравился. Хотя и в душе она сомневалась, ужасно сомневалась, что это в очередной раз не приведёт к дурным последствиям.

Но Кэт было не «истинной» Кристаленс. Она не собиралась повторять судьбу своих родственников, даже, в отличие от них, лишившись магии. Её манила совсем другое, более яркое, привлекательное и воодушевляющее будущее.

* * *

Кэт и Летиция встретились на следующий день. Они собрались с гостиной, где Кэт когда-то сидела в наивном неведении вместе с Эдмундом, и принялись обсуждать её чудесное исцеление.

Как ожидалось, Сэлли на эту встречу не пришла, потому что все ещё боялась, как бы Кэт не убила её саму. Сидела, запершись в своей комнате, и с бунтовской покорностью ждала, пока нежеланная гостья наконец покинет стены их спокойного дома.

Кэт считала такое решение не самым разумным, однако не говорила это вслух. Её совсем не интересовала Сэлли. Она желала лишь одного — дождаться Эдмунда, который все ещё где-то странствовал, и продолжить путь.

От разговоров с Летицией Кэт тоже предпочла бы лучше воздержаться. И она бы даже отказалась от этой встречи, сославшись на плохое моральное самочувствие, если бы спустя несколько часов после прочтения дневника ей в голову не ударила одна идея. Которая настолько захватила Кристаленс, что та не могла оставить это дело просто так. Ей срочно понадобилось задать Летиции важнейший вопрос.

— А ваша подруга была не из Равенсов? — сразу решила открыто спросить Кэт, не став дожидаться, пока Летиция начнёт расспрашивать её о какой-нибудь повседневной занудной ерунде.

Лоунт на несколько секунд в изумлении замерла на месте, впившись недоумевающим взглядом в Кристаленс, но быстро пришла в себя и довольно спокойно ответила:

— Нет, она была не из Равенсов. Наверное, мне бы стоило назвать её фамилию, но я не могу, просто не могу, это для меня слишком тяжело… А всех Равенсов убили ещё за четыре года до этого случая. Но да, она была женой довольно знаменитой фигуры — известного писателя и сына политика, входившего в Тайный Совет Магов, когда таковой ещё существовал и управлял землями волшебников.

Ответ Летиции породил в голове Кэт немало вопросов: ей захотелось узнать, кем, собственно, была эта женщина, кто её муж, которого она в своих записях определила как первого искателя, и что такое Тайный Совет Магов. Но от лишних разговоров она воздержалась. Только многозначительно протянула:

— Не всех Равенсов убили.

— Всех, Ханна, всех, — печально вздохнула Летиция и поспешила переменить тему: — Как ты себя чувствуешь? Честно говоря, я удивлена твоей реакции. Сама я после потери магии впала в долгую депрессию. Несколько дней рыдала, потом просто как будто потеряла себя, не знала, что делать дальше. И Сэлли не могла меня поддержать, потому что с ней происходило то же. А ты так спокойна, хладнокровна… Ни слёз, ни стенаний, ни депрессии. Как будто тебя особо и не тронул факт потери магии. Или ты переживаешь в глубине души?

— Научите меня, пожалуйста. — Кэт подошла к Летиции и протянула ей позолоченный меч, который до этого момента висел около входа в комнату. Слова Лоунт о депрессии, слезах, переживаниях в глубине души она проигнорировала: ей это совсем не было интересно.

Летиция на несколько секунд опешила.

— Что? Научить? — замялась она, словно раздумывая, брать меч из рук «Ханны» или нет.

— Да. Просто научить, — подтвердила Кристаленс. — Если вам не трудно.

— Ну, я могу, но…

— Я знаю, что вы можете. Поэтому и прошу, — беззастенчиво улыбнулась Кэт.

Летиция ещё немного поколебалась, но быстро сдалась, взяла меч и жестом позвала Кристаленс за собой.