— Эдмунд, я читала дневник жены первого искателя. Летиция и Сэлли Лоунт тоже связаны с осколками зеркала Вечности.

Эдмунд резко замер на месте, остановив на Кэт изумлённый взгляд. Посмотрев в эти загоревшиеся азартом искателя темно-серые глаза, Кристаленс невольно поёжилась, но уверенно продолжила:

— Ее звали Фелиция, и она была женой человека, которому Ворнетт первому доверил наше задание. Он искал осколки до того момента, пока у него не родился сын. Потом бросил, собирался через какое-то время продолжить, но вроде как разочаровался в Ворнетте. А той самой Фелиции это не нравилось, она очень хотела, чтобы муж не сидел на месте и чтобы не заставлял этим бездействовать ее саму. Летиция и Сэлли узнали об этом и предложили ей путешествие в Сонный город. Но на самом деле это было не благо, а, напротив, они решили сделать свою подругу приманкой для стражей: тихо подкинули ей осколок и надеялись, что стражи нападут на неё, а сами они в это время быстро заберут сокровище Сонного города и уйдут. Похоже, их не особо интересовали сами осколки, они всего лишь хотели получить славу… — и Кэт подробно рассказала о дневнике некой Фелиции и о своём последующем разговоре с Лоунт о наследнике Равенсов. Ей по-прежнему казалось подозрительным, как Летиция переменила тему, как принялась притворно беспокоиться о самочувствии гостьи, когда та только сказала ей, что не всех Равенсов убили.

— Возможно, она и вправду была как-то связана с Равенсами… — вслух размыслил Эдмунд, как только его спутница закончила рассказ. — Вся эта история, на самом деле, довольно подозрительная. Что-то в ней не так.

— Да, кажется, здесь действительно не хватает подробностей. Но что-то мы теперь все равно знаем. Хоть какая-то важная информация.

— Это радует. Но вот уверенности в том, что они действительно жаждут искупления, у меня нет. Я ещё помню древнюю ведьму Делинию Сэварт, которая умело изображала нашего друга, а на деле хотела всех нас убить и забрать годы. А если эта Летиция Лоунт что-то сделала с тобой?..

— Поверь, со мной все в полном порядке, — улыбнулась Кэт и демонстративно углубилась в свои мысли, не желая продолжать разговор. Больше всего ей в тот момент не хотелось, чтобы Эдмунд понял, в кого обратилась она после того щедрого исцеления. И кем ей придётся пройти оставшийся путь их опасного странствия, полного сложных магических испытаний и сражений.

На этом разговоры о сёстрах Лоунт, их предательстве и возможном наследнике закончились. Путники шли молча, порой напряженно сверяясь с картой, опасаясь потерять нужную дорогу, и с каждым днём все больше предавались смутному унынию, что нагоняла на них местная зима. Такая пустая, тёмная, безжизненная. Лишь изредка бросающая к ногам путников рыхлые, липкие, как болотная грязь, комья снега. И все вокруг здесь пропиталась нескончаемый давящей тоской: и чёрные, распухшие тучи, и оголённые деревья, и голодная земля, что так жаждала влаги, но так мало её получала. Только хмуро ёжилась от пробирающего холода, невидимый коркой ложащегося на её сжавшееся тело.

Кэт и Эдмунд добрались до вершины холма и остановились, чтобы свериться с картой и посмотреть вниз, на тихо притаившиеся в жухлом тумане неисследованные окрестности. Кэт сняла рюкзак и присела.

Даже несмотря на потерянную магию, она не испытывала физического утомления от долгих и нудных пеших путешествий, но так стало немного легче: тоска чуть отпустила, освободив место более приятным мыслям.

Посмотрев на небо, такое же тёмное, тяжелое, крепко заволоченное, она внезапно подумала о своем доме. О том мире, где она провела большую часть своей жизни, совсем другой, не такой странной, фееричной, не пропитанной тайной и неведомой магией. Там всюду лежала такая же серость, в воздухе нередко пахло выхлопами машин, но почему-то сейчас Кристаленс даже казалось, что там все ощущалось более живым, чувствующим. Здесь же, в этих краях, мир как будто уснул от нескончаемого человеческого безумия. Почему-то на какой-то миг обделённой магией волшебнице даже захотелось туда.

Но вместо этого смотрела она на перетекающие друг в друга волны-холмы, на липкой пеной ползучий туман и на молчаливое грузное небо, что тоскливо сливалась с разливающимися из него окрестностями.

Кристаленс взяла в руки карту и неохотно развернула её, всмотрелась в уже почти заученные контуры — так, для лишнего убеждения, что путь правильный.

Но внезапно она вздрогнула, случайно выпустив из рук карту. Низкий, протяжный, гортанный рёв пронёсся по небольшому заснеженному лесу на холме, и что-то зловеще захрустело. Кэт подумала, что с таким звуком, наверное, ломаются кости заживо придавленного человека.

Резко поднявшись, она посмотрела сторону, откуда донесся звук, и на миг в холодящем изумлении замерла на месте. Впереди, в окружении хилых деревьях, на двух ногах стоял разъярённый зверь, напоминающий огромного косматого медведя с закрученными лосиными рогами и могучими, заточенными длинными когтями, что в тот момент безжалостно рвали обмякшую, окровавленную плоть. В мускулистых лапах чудовище сжимало массивный щит, защищавший его от последних жалких попыток жертвы пробить крепкое вражеское тело. И жадно горели ярко-жёлтые глаза, и злобно лязгали зубы, и вырывался утробный вой ненависти из сильной, мохнатый, крепко защищенной груди. Которую один раз уже, кажется, все-таки успели поразить.

Кэт случайно обратила внимание, что на груди у неизвестного существа тоже зияла рана, глубокая, болезненная, напитывающая слипшуюся шерсть густой багрово-фиолетовой кровью. Но это увечие, кажется, не отнимало его энергию, а заставляло лишь с большей ожесточённостью рвать обессиленное тело, наслаждаясь ощущениями рвущихся внутренностей под своими острыми когтями и рогами.

— Этих существ называют энфирами, — кратко пояснил Эдмунд, с пристальным прищуром глядя на жестокую расправу.

Затем он внезапно вытащил из кармана мантии целебную микстуру Дотрейеса и протянул ее Кэт.

— Я сражусь с энфиром, а ты попробуй вылечить человека.

— Нет, постой. — Кэт опасливо попятилась, но микстуру все же взяла. — Не надо с ним сражаться, лучше давай пойдём дальше, пока этот, как ты сказал, энфир не сделал с нами то же самое.

Однако Эдмунда, кажется, было уже не остановить: приготовив меч к бою, он отважно ринулся в сторону яростно ревущего противника. И только ослепительно сверкнула магическая сталь, с громким лязгом соприкоснувшись с грубой металлической поверхностью.

Печально вздохнув, Кэт на всякий случай вызволила из рюкзака мечи Летиции Лоунт и направилась к тихо стонущему, истекающему ручьями крови человеку.

Он ещё дышал и отчаянно хватался за жизнь длинными, аккуратными белыми пальцами. Из его пронзённой груди вырывались хриплые стоны, он мучительно корчился от боли и отчаянно извивался, словно надеясь таким образом избавиться от этого мерзкого, тяжелого, буквально рвущегося изнутри бремени. Кэт невольно вспомнила Дотрейес и несчастных обречённых мужчин, павших от вражеской руки в неравном бою.

Только этот человек, кажется, был магом. Неподалёку лежал разломанный надвое меч, мужчина уже не мог произносить какие-то заклинания, однако одет был в дорогой чёрный костюм, поверх которого струилась теперь уже изорванная в клочья, пропитавшаяся липкой кровью чёрная мантия. Обычно подобным образом в этом мире облачались именно маги, простые люди предпочитали другие, более скромные одежды.

Кэт только осторожно коснулась искажённого в страдальческой гримасе лица человека, чтобы капнуть ему в глаза драгоценную настойку, как резко отпрянула. Почему-то ей стало жутко. Ощущение собственной беззащитности, полной неспособности противостоять испытаниям этого мира теперь цепкой рукой схватило ее где-то изнутри, вызвав невольное оцепенение. Ведь она могла стать такой же… И ей это было гораздо проще, чем этому израненному путнику, что ещё отчаянно сражался за собственную жизнь даже с тяжёлыми увечиями. Потому что он владел магией. А Кэт — нет, только лишь жалким оружием, которое так же легко разломится, как его хрупкий меч, от первого же удара.

Собравшись с силами, Кристаленс снова вернулась к раненому, уже без страха коснулась его разгорячённого лица, ловко капнула алую, словно кровь, жидкость в помутившееся зелёные глаза. И стала просто ждать, крепко сжав руки в кулаки. И тревожилась при этом даже не столько за мужчину, далёкого, случайного, незнакомого, сколько за саму себя. Как будто взбесившийся энфир уже настиг её и вонзил в беззащитное тело нещадные когти.

Раненый резко дёрнулся, попытался подскочить, но, охваченный внезапной судорогой, плашмя упал наземь, не в силах даже пошевелиться. И вскоре затих, отдавшись собственной боли, медленно и спокойно.

Такие раны не могла исцелить даже эта микстура, на которую Кэт в последнее время возлагала немало надежд. Хотя в Дотрейесе она уже убеждалась её невсесильности.

— Отойди от моего брата! — неожиданно прозвучал холодный женский голос, и растерянную девушку отбросило в сторону. Она едва успела закупорить крышку заветного флакончика, иначе целебная микстура бы безжалостно пролилась на землю, смешавшись с ещё горячей кровью в едином красном цвете.

Приподнявшись, Кэт посмотрела в сторону, откуда, как она сразу поняла, некто запустил в неё отбрасывающее заклинание. И неожиданно что-то снова скрутило ее изнутри, цепкое, неприятное. Она узнала их, эти изящные черты лица аристократически-бледного цвета, блестящие чёрные волосы и удивительно холодные зеленые глаза. Сэварты — это были они. Дэвид Сэварт и незнакомая Кэт девушка, одетая в длинное строгое чёрное платье и такого же цвета мантию, чем-то напомнившую Кристаленс форму чёрной школы. Дэвид на этот раз был в костюме и мантии, не скрывающей его лица. Они присели около падшего брата и склонились над его изломанным, бездыханным телом.

— Эрен! Нет! Прошу, не покидай нас, пожалуйста, нет… — в отчаянии воскликнула незнакомка, начав лихорадочно трясти погибшего, словно пытаясь пробудить его от крепкого сна. Но он не вставал, он продолжал неподвижно лежать в луже собственной крови, рассматривая брата и сестру пустым, бессмысленным взглядом.

Тогда девушка всем телом сотрясалась от рыданий, она крепко схватилась за дрогнувшую руку Дэвида, ища у того поддержки. И он с какой-то тёплой, совсем не вяжущейся с его холодной внешностью семейной нежностью обнял ее и принялся успокаивающе поглаживать по голове.

— Эрен, зачем… О Эрен, — горестным полушёпотом проговорил Дэвид.

Но от созерцания столь странной для Кэт картины ее отвлёк очередной яростный рёв чудовища, пронзённого стремительным магическим лезвием. Только теперь он прозвучал несколько иначе, напоминал скорее не болезненный вой, а громогласный клич. Как будто зверь призывал помощь.

Кэт чуть повернула голову, напряжённо посмотрела вдаль — и внезапно с ужасом осознала, что оказалась права. Энфир действительно звал, причём далеко не одного помощника, а целую армию таких же отвратительных и озлобленных существ, жаждущих заживо разорвать очередную случайную жертву. Кэт. Скорее всего, первой жертвой окажется именно она, не способная даже полноценно постоять за себя.

— Эдмунд, осторожней! Там ещё энфир! — воскликнула Кэт, резким движением выставляя вперёд оружие Лоунт.

Саннорт ее явно услышал, однако ничего не ответил и даже не огляделся по сторонам, занятый отражением очередной безумной атаки раззадоренного противника. Кажется, как жертва он был все же ближе и именно к нему стремилась вся армия чудовищ, именно его мечтала искупать в мертвенно-солёной луже его собственной крови. А если бы погиб Эдмунд, Кэт бы просто не сумела вернуться из странствия. Пока не нашла бы какого-нибудь добросердечного мага, но совсем не факт, что она такового бы нашла.

Чудовища были совсем близко, один даже направился чётко к Кэт, брызгая клейкой слюной. Кристаленс в оцепенении замерла на месте. Ей очень захотелось применить хоть какое-то заклинание, но это было бы так же бессмысленно, как и исцеление Эрена Сэварта. Сейчас она должна была только вспоминать приёмы, которым ее успела немного научить ненавистная Летиция Лоунт.

Но внезапно в глаза Кэт ударил ослепительно-яркий белый свет, и она зажмурилась, не в силах его терпеть. На какой-то миг ей показалось, что он выжжет ей глаза, что навеки ослепит, оставив в мире пустого мрака и бессилия. Но нет — это был явно не слепящий и не убивающий свет, хотя и такой же белый, зловещий. Это сияние словно знаменовало собой рождение чего-то нового, гигантского, великого, способного навеки уничтожить всю существующую боль, разлив бескрайние океаны мира и надежды. Что-то доброе, живящее, спасительное и невероятно сильное чувствовалось в этих таинственных лучах, порождённых чьей-то необъяснимо мощной магией. Словно новое солнце родилось на этом унылом холме и даровало своё святое сияние всему миру, напитало его новыми силами для борьбы с ненасытным злом.

Магия Междумирья. Кэт была уверена, что это она, та самая великая высшая магия, о которой ей однажды поведал Эдмунд. И она защищала путников, буквально сметая на своём пути гигантских озлобленных тварей и, словно беззащитные пушинки, закручивая их в стремительном белом вихре.

Когда великая буря внезапно утихла и таинственный свет погас, растворившись в пространстве, Кэт осмелилась открыть глаза. Всю ее охватило полное непонимание происходящего. Она глубоко задумалась, кто мог сотворить такие поистине высшие чары, кто сумел одним ударом смести целую армию сильных чудовищ. Это было явно мощнее магии альфора и способностей современных Сэвартов. Отгадка крылась в чем-то совсем другом, таком странном, необъяснимом…

Эдмунда, в свою очередь, междумирная волна настигла в момент, когда он ещё раз вонзил меч в порядком истерзанное тело чудовища, надеясь окончательно сразить его этим ловким ударом. Но бешеный болезненный вой сменился тихим шелестом, а сверкающий меч, прошедший сквозь грузное мохнатое тело, ослепительно вспыхнул, будто вмиг впитав в себя все существующее небесное сияние. И Эдмунд сам словно стал частью этого великого белого пламени, его святым творцом, внезапно пришедшим на измученную землю, чтобы спасти ее от конца сущего. Кем-то, гораздо более высоким, чем простой маг, кем-то поистине всевластным и непостижимым разуму простых смертных.

Но как только сияние погасло, Саннорт снова ощутил себя лишь простым юношей с необычными способностями. Не божество, не всевластная сущность и даже не мастер магии — всего лишь обычный молодой волшебник, сжимающий в напряжённой ладони окровавленное древнее сокровище. Вор, посягнувший на артефакт священной Эвелии.

А перед ним стояла такая же молодая колдунья, все ещё вытянув вперёд правую руку с изумрудным браслетом на хрупком запястье. Раньше они нормально виделись только один раз, во время битвы во льдах, — дуэль в чёрной школе не в счёт — но тогда даже не встретились взглядами. А сейчас она замерла прямо напротив него и словно пронизывала его своими холодными зелеными глазами. Селена Сэварт.

Восторженное благоговение, вызванное столь невиданной мощью, сразу же испарилось, как только Саннорт ощутил на себе леденящий взгляд обладательницы браслета. На какой-то миг ему показалось, будто она жаждет испить всего его изнутри, растерзать на части, оставив лишь сухое, безжизненное тело, что с приглушённым грохотом упадёт на окровавленную землю и исчезнет так же, как поверженные тела чудовищ. Но пока она не планировала убивать, а всего лишь смотрела, внимательно смотрела на Эдмунда и легендарное сокровище.

И Саннорта неожиданно озарило, что могло породить междумирную силу. Меч и браслет — два великих творения древнейших семейств, наполненных высшей магией. Селена произнесла заклинание, от которого две силы соединились и с легкостью выжгли чудовищ в пламени междумирной мощи.

И в голову Эдмунда пришла нелепая идея — им нужно… познакомиться. Да, сделать первый шаг, что потом бы привёл к плодотворному сотрудничеству. У неё был браслет, у него — меч, а ведь известно, что вместе эти сокровища могли уничтожить зеркало. Пора начать, сказать ей хоть слово…

Но внезапно всего его охватила досадная, глупая скованность. Он просто не знал, как начать диалог, как заинтересовать эту девушку и не попасть в неловкую ситуацию. Раньше он вообще особо не знакомился с людьми первым, просто не желал, да и не умел знакомиться. Тем более — с потомком древних тавелийских королей и одной из сильнейших молодых волшебниц современности. А ее неотрывный пронизывающий взгляд все только усложнял.

Обсудить с ней погоду? Нет, глупость. Похвалить ее действительно привлекательную, пусть и зловещую, внешность? Совершенная глупость. Сразу перейти к делу? Довольно рискованно. Возможно, просто подождать, пока она сама начнёт разговор? Если начнёт — а может, и не начнёт.

— Это было… удивительно, — сконфуженно произнёс Эдмунд, робко улыбнувшись и упорно стараясь не смотреть в эти пристальные пугающие зеленые глаза. Он бы ещё с удовольствием подумал и начал бы разговор как-нибудь иначе, хотя бы более непринуждённо, но эти слова у него вырвались сами, почти против его воли. И он уже не мог ничего вернуть. Что же, все лучше, чем «Как пасмурно сегодня» или фальшивые комплименты.

Лицо Селены даже не дрогнуло — она как будто и не обратила внимание на его жалкую попытку начать диалог, оставшись такой же холодной, равнодушной и скептически-невозмутимой. Эдмунд подумал было, что стоило ещё что-нибудь сказать, чтобы не было этой напряженной молчаливой паузы, но вовремя остановился. Ничего умного ему в голову в тот момент все равно не лезло, поэтому лучше было действительно промолчать, чем ляпнуть какую-нибудь полнейшую глупость.

— Брось меч, — внезапно приказывающим тоном потребовала Селена. От неожиданности Саннорт даже на несколько секунд замер на месте, напротив, крепче сжав сокровище Равенсов, но, встретив ее гипнотизирующий взгляд, невольно покорился. Это был не Дэвид, перед ним стояла «правильная» Сэварт, и против ее мелодичного, но насквозь ледяного голоса и безжалостного взгляда было трудно куда-то пойти. Она словно одним своим видом заставляла себе покориться.

— Ты ведь хороший маг, не так ли? — так же хладнокровно спросила она и зачем-то легким движением сняла браслет, отбросив его чуть в сторону.

— Что? Я? — Эдмунд растерянно посмотрел на Селену.

— Да, именно. Можешь даже не отвечать, ибо ответ мне известен. И он позволяет нам провести поединок, отбросив легендарные сокровища и положившись лишь на собственную магию.

— Мы будем биться насмерть? — ошарашенный, Эдмунд снова не сумел удержаться от глупого вопроса.

— Не исключено. Хотя от высших чар, как и от личных или семейных заклинаний, мы воздержимся — только стандартный уровень. К коему, впрочем, относится и привычное всем убивающее заклятие.

— Может, мы воздержимся и от убивающих заклятий? — осторожно предложил Саннорт.

— Мы не в стенах школы, а потому каждый волен сам выбирать свою тактику, опираясь на правила и имеющиеся познания в стандартной магии. Начнём?

— Начнём… — голос Саннорта все ещё звучал неуверенно, но он просто не мог противиться ей, такой властной, величественной. Да, на вид они были примерно одного возраста, но внутри неё, кажется, бушевала ледяным пламенем магическая сила, сметающая все на своём пути. А его способности по сравнению с этими были всего лишь тусклой искоркой, что лишь несмело трепетала, ощущая страх и благоговение перед мощью древней магии.

Они отошли на несколько шагов назад, формально поклонились друг другу и принялись произносить первые заклинания.

Кэт, наблюдавшаяся за происходящим в стороне, неожиданно вся сжалась. Внутри у неё снова что-то скрутило от осознания происходящего. Ее сопутник, довольно умелый, но при этом даже не слишком опытный и вряд ли самый талантливый волшебник, даже не обучавшийся в магической школе, один на один сражался с сильнейшей жестокой ведьмой и наследницей древних тавелийских королей. И Кристаленс была уверена, что Селене ничего не стоит применить убивающее заклятие или даже что-то похуже: понятие «стандартной магии» весьма расплывчатое. Заветную корону победы в своих руках уже точно держала Селена Сэварт, а Эдмунд лишь тщетно пытался ее сломать, веселя свою неравную противницу. Если бы Кэт только могла чем-то помочь, если бы способна была спасти друга от неминуемой гибели и саму себя от нескончаемых скитаний по серой местности, наедине с навеки потерянной магией! Но если бы — это только если бы, мечты и желания, а не реальность.

Первое заклинание Селены почти попало в Эдмунда, однако он успел в последний момент выставить защиту, и темно-синяя вспышка разбилась, с лёгким шелестом ударившись о преграду. Заклинание Саннорта просто пролетело мимо, даже не достав ловкую противницу — ход оказался неудачным. Эдмунд и сам ощутил горячеватую волну стыда, ударившую ему в лицо: слишком глупый, нелепый промах. Видимо, нужно было, наконец, целиком сконцентрироваться на дуэли, не отвлекаясь на мысли о самой сопернице, о ее восхищающем таланте, властности и красоте.

Следующее заклинание Сэварт попало в Саннорта, и его чуть отбросило назад. Но он быстро поднялся и сразу же запустил обездвиживающие чары, причём на этот раз точно в противницу, без постыдных отклонений в сторону. Селена, словно выхватив кусок самого пространства, создала мощный щит, и его слабоватое по сравнению с такой силой заклятие просто исчезло, обратившись тусклыми искорками. Счёт все больше становился в ее пользу. Однако на лице самой Селены при этом не было ни ликующей радости, ни глумливой насмешки над переоцененным соперником — только прежнее непробиваемое, ледяное спокойствие, от вида которого с каждой неудачей все больше становилось не по себе.

Третий ход, четвёртый ход, пятый, шестой, седьмой — на счету Эдмунда было уже несколько пропущенных и неудачных заклятий, а Селену по-прежнему ни разу не удалось поразить или даже отбросить. С мастерским непринуждённым изяществом, присущим истинным Сэвартам, она отбивала все атаки, уворачивалась в нужный момент и пускала мощные магические вспышки в своего невезучего соперника. Пока что Кэт радовало лишь то, что она не переходила к убивающей магии. Однако это ещё явно было впереди. Она не подавала виду, но, наверное, наслаждалась столь легко дающейся победой.

Но вот противники одновременно произнесли заклятия, и свистящая зелёная вспышка столкнулась с фиолетовым шаром. И оба заклинания не рассыпались, как обычно, а зависли в воздухе, набухая, словно цветок, перетекая и наполняя друг друга потоками сильной магии.

— Не отпускай. Сконцентрируйся на своих силах. Теперь ты сам — лишь твоя магия, тебя больше не существует, есть лишь она, мощная и неудержимая волшебная материя. Прочувствуй ее, стань ею, — наказала Селена, свободным жестом сдерживая сильнейший поток флуоресцентного зеленого света.

И Саннорт невольно покорился. В один миг ему показалось, словно сама его душа внезапно вырвалась из бренного тела и, как кровь по венам, потекла по блестящему фиолетовому следу, оставшемуся от запущенного заклятия. И наполнила трепещущий шар невиданной энергией, что удерживала его, созревала и сплетала с великой магической мощью Сэвартов. Две фигуры в едином танце, две тучи в грозовом порыве, два урагана в сплошном разрушительном потоке… Эдмунд и сам до конца не понимал, что происходит, но, кажется, вряд ли в том фиолетовом вихре была Селена — это сделал он сам, его сила, его личная магия, прочувствованная магия, оказавшаяся неожиданно сильной. И она текла где-то внутри него, и потоками света вырывалась наружу, сталкиваясь с таким же могущественным волшебством противницы.

И если сначала ему приходилось изрядно напрягаться, чтобы удержать эту разгоравшуюся световую феерию, то с каждой секундой его движения становились все более расслабленным, непринуждёнными. Магия все решала за него, она слушала лишь туманный голос подсознания, а маг покорялся ей и сливался с ней, обращаясь единым сгустком колдовской материм.

Но внезапно рождённая мощь обратилась тяжёлым бременем, Эдмунд снова напрягся, пытаясь удержать его. Но не сумел. Фиолетовый шар больше не слушал его, напоился чужой энергией и вместе с зелёным обратился могущественным отбрасывающим заклятием, с силой оттолкнувшим волшебника далеко в сторону. Он едва не скатился с холма, но вовремя успел удержаться, ухватившись за сморщенное вековое дерево, массивными корнями вгрызшееся в ослабленную землю.

Присев и ухватившись за ушибленную руку, Эдмунд посмотрел на Селену. Она по-прежнему спокойно стояла на месте, только теперь на ее холодном лице отчётливо проявилась лёгкая озадаченность.

— Достаточно. Наш поединок завершён, — объявила она. — Но победа досталась мне не так легко, как могло бы быть, поэтому… неплохо. Напоследок дам один весьма ценный совет — больше используй свою магию, а за меч берись только в крайних случаях.

Она ловко подняла с земли браслет и, изящно развернувшись на носках, направилась к своим родственникам, что все ещё в стороне скорбели по погибшему.

— Тебе чем-то помочь? — к Эдмунду подбежала несколько обеспокоенная Кэт.

— Да, целебные капли из Дотрейеса мне бы не помешали. — Он чуть скривился от сильной сдавливающей боли в руке.

— Конечно. — Кэт осторожно дала другу заветный флакончик.

В это время Селена встала напротив Дэвида и его сестры, все ещё сокрушенно всхлипывавшей в успокаивающих объятиях брата.

— Думаю, труп нужно сжечь, — с пугающим равнодушием произнесла она и вытянула руку вперёд.

— Мы должны его похоронить как великого мага, — хриплым от слез голосом возразила женщина.

— Явно не то время, не то место, не то окружение и, кажется, не тот маг. — Уголки губ Селены дёрнулись в ледяной усмешке. — Отойдите, мне нужно сжечь его тело.

— Не смей его трогать, бездушная стерва! — неожиданно вскинулась сестра, тоже выбросив вперёд руку для осуществления заклинания. — Он был великим магом, и мы устроим ему достойные, пышные похороны. А если будешь мешать, окажешься рядом с ним. И уж поверь, тебя мы просто оставим гнить.

— Что же, ваше дело. Я в этой церемонии участвовать не буду. Удачных вам пышных похорон. — В последних словах отчётливо прозвучал ядовитый сарказм; холодный зелёный взгляд поочерёдно впился сначала в разъярённую женщину, затем в её печального брата.

Явно решив, что общаться с этими людьми просто ниже её достоинства, Селена снова грациозно развернулась и пока в одиночестве направилась в дальнейший путь. Где-то у неё ещё были родственники, старшие Сэварты, но об их местонахождении Кэт и Эдмунд ничего не знали, да и в тот момент не особо хотели знать.

Кристаленс неожиданно зацепил разговор Селены и ее сестры — ее невольно передернуло от цинизма их речей, и она почему-то вспомнила собственных родителей. Кэт понятия не имела, что случилось между сёстрами Сэварт до этого, что вызывало такую ненависть, но она не могла не обратить внимание на смысл слов старшей. Возможно, ее родные родители, до шестнадцати лет заботливо растившие её, в тот момент тоже уже лежали мертвые и позорно гнили, всеми забытые и оставленные. По её вине. Да, они предатели, но так поступать с ними, уже позабывшими свои способности, было слишком жестоко. В стиле Сэвартов, равнодушных, эгоистичных и, кажется, больше всего на свете ненавидящих друг друга. И не важно, «правильных» или нет.

Кэт виновато опустила голову, бессмысленно уставившись в серую землю, терзаемая неприятным, распирающим чувством. Однако недолго — сожаление о былом поступке быстро отпустило ее, и ей удалось откровенно убедить себя, что она поступила правильно, что так должно быть. На миг стало даже жутковато, но она быстро отвлеклась, сконцентрировав своё внимание на оставшихся Сэвартах.

Дэвид все ещё крепко прижимал к себе сестру. Она больше не плакала, а лишь скорбно шептала:

— Почему наша младшая сестра стала такой, почему… Когда-то она была нашим другом, — на последних словах она скривилась, словно сам факт, что когда-то младшая сестра была их другом, был удивительно горьким. — А Эрена мы похороним как великого мага, вместе. И не важно, что станет с путешествием. Он наш брат.

— Миранда, послушай… — неожиданно с сомнением ответил Дэвид. — Здесь Селена права, и у нас действительно слишком мало времени, а вдвоём устроить ему пышные похороны в любом случае не выйдет. Мы можем попрощаться с ним иначе, развеять его прах…

Только услышав это, названная Мирандой изменилась в лице: ее глаза снова гневно сузились, а губы сжались в тонкую пугающую полосу. Она в бешенстве оттолкнула Дэвида, ухватилась за неподвижную руку падшего брата и истерично закричала:

— Значит, тебе какое-то жалкое волшебное стекло тоже дороже семьи?! А мы ещё так тепло приняли тебя… Ты двуличная тварь, Дэвид, такая же, как и твоя мерзкая сестра!

— Миранда, подожди, я не…

— Я не стану ничего слушать. Прощай, — на этот раз холодно заявила Миранда, достала из кармана мантии осколок зеркала Вечности и с ненавистью швырнула в брата. Затем, обхватив покойника, она произнесла заклинание и исчезла, растворившись в пространстве.

Дэвид остался один, удручённый, потерянный, убитый горем, с неровным осколком зеркала Вечности в руках. Его глаза были абсолютно сухими, но в их затуманенной глади читалось столько искренней боли, тоски и скорби, что в голове Кэт невольно возникла мысль — наверное, именно так выглядит навеки и безвозвратно разочаровавшийся в собственной жизни человек.

И если ещё несколько минут назад она бы без всякой жалости подошла к нему и со всеми шокирующими подробностями описала приключение на древнем кладбище, на которое Сэварт их отправил, то сейчас она не посмела бы даже подбодрить его удачно найденным в тех землях фрагментом зеркала. Всю ее изнутри снова охватило какое-то тёплое и тягучее чувство, заставившее ее капнуть алое снадобье в помутившиеся глаза Дэвида после битвы с живыми деревьями. И ей оно не нравилось, решительно не нравилось, но оно было сильнее ее сознательных желаний. В том числе и сильнее желания ненавидеть этого человека, странного, подозрительного, но так внезапно потерявшего брата, жестоко брошенного всеми и такого бесконечно несчастного.

— Дэвид, тебе чем-нибудь помочь? — робко спросила Кэт, подойдя чуть ближе.

— Нет, спасибо, не нужно, — отрешённо произнёс он и поднял на Кристаленс свой задумчивый взгляд, полный боли. Она невольно сжалась, чуть попятилась, но не отступила. — Такие раны невозможно исцелить зельем из Дотрейеса. Но, возможно, если вы заберёте этот осколок зеркала Вечности, он будет меньше резать мне сердце.

И он протянул Кэт руку с блестящим фрагментом волшебного зеркала.

— Может быть, ты… — начала Кэт, но резко остановилась, взяла осколок и на несколько шагов отошла от Дэвида.

— Благодарю, — так же безучастно отозвался он, принявшись со скорбью рассматривать кровавые пятна, оставшиеся на равнодушной земле.

Кристаленс же хотела предложить Сэварту пойти с ними, преодолеть оставшийся путь с ними, подальше от ненавидящих его родственников, но просто… Вовремя опомнилась? Нет, скорее просто не решилась, побоявшись сделать ему ещё больнее очередным напоминанием о путешествии и осколках. Это было трудно признать, но в тот момент она ужасно не хотела как-то ранить его, усилить страдания. И она сама запуталась, нравились ей такие мысли или нет.

Поэтому, ещё раз мимолётно взглянув на Дэвида, она направилась к ожидавшему ее Эдмунду, чтобы и дальше продолжить их тяжёлое странствие в паре.