=== Глава 1. Беспокойная ночь ===

Джим Рейнс неспешно шёл по узкой тропинке, вилявшей в тени раскидистых деревьев сада, и наслаждался долгожданным одиночеством. В ушах у него всё ещё звучала нескончаемая болтовня друга, короткую прогулку с которым парень только что совершил. Даже этой недолгой встречи хватило для того, чтобы у более молчаливого Джима разболелась голова от безостановочного щебета приятеля. Но сейчас, бредя по пустынному парку, где в воздухе витал терпкий аромат цветов, а игривый ветерок бросал к ногам случайных прохожих невесомые лепестки, мальчик чувствовал себя гораздо лучше.

Джим перелез через заросли нестриженых кустарников и наконец оказался перед небольшим двухэтажным домом с выкрашенными в жёлтый цвет стенами и тёмно-зелёной жестяной крышей. Привычно скрипнула калитка, Рейнс прошагал к крыльцу, открыл невысокую деревянную дверь и прошёл внутрь. Пару минут он неподвижно стоял в коридоре, внимательно прислушиваясь к чему-то, а затем облегчённо вздохнул: царившее вокруг безмолвие явно пришлось по вкусу уставшему от бесполезного трёпа мальчику.

Пытаясь узнать причину столь своевременной тишины в доме, Джим осмотрелся в гостиной, заглянул на кухню, в родительскую спальню и, не найдя там никого, вошёл в комнатку младшей сестры. Бледно-розовые стены, шкафчики с изображениями мультяшных героев, огромный кукольный дом, миниатюрный чайный сервиз и, конечно же, игрушки — всё было как всегда. Не хватало только хозяйки. Возле тщательно заправленной кровати брат обнаружил свёрнутый клочок розовой бумаги. Мальчик взял его в руки и развернул. Поверх ярких и неаккуратных детских рисунков виднелась надпись, выведенная корявым, неразборчивым почерком, с большим количеством ошибок. Джим прищурился и попытался разобрать нацарапанный текст, однако сделать это было не так-то просто: он словно утонул в безбрежном океане ошибок. По мере чтения старшему брату становилось стыдно за свою сестру, которая столь безграмотно писала, однако девочка оставила записку именно ему, и парню пришлось прочитать её.

Прошло довольно много времени, прежде чем Джиму удалось наконец расшифровать эти таинственные письмена, смысл которых сводился примерно к следующему:

«Мы с мамой и папой уехали к бабушке. Приедем скоро. По крайней мере, мама, папа и бабушка сказали именно так, но уехали мы только сегодня. А я хотела взять с собой несколько игрушек, но мне не разрешили. Сказали, что я уже большая девочка, невеста, а всё с игрушками играю. Тогда я попросила разрешения взять только одну, самую любимую игрушку и получила добро. А ты не ломай мои игрушки и не давай их другим мальчикам, потому что они плохие и могут всё сломать».

Дальше были нелепые детские рисунки, накаляканные, похоже, ещё до того, как девочка оставила столь «информативное» послание брату.

Джиму, конечно, мало что было понятно из пестревшей ошибками записки, а корявый почерк всё только усложнял, однако, куда именно уехали родители, ему удалось узнать. Несмотря на то что дата их возвращения по-прежнему оставалась загадкой, парень, давно научившийся самостоятельности, отнёсся к этой внезапной поездке равнодушно.

Вскоре Джиму совершенно случайно попалась под руку ещё одна записка — теперь уже от матери. Из неё мальчик узнал, что у его бабушки были какие-то неприятности, поэтому родителям и сестре пришлось срочно отправиться к пожилой женщине: она жила одна и была не в состоянии сама справиться с проблемами. Возвращение родственников домой планировалось примерно через неделю.

Прочитав мамино послание, Джим, не любивший длительные поездки, даже обрадовался, что родители не взяли его с собой. Парень положил записку обратно, ушёл в свою комнату и растянулся на кровати. Привычная спокойная обстановка (сдержанные тёмно-бежевые тона в сочетании с яркими зелёными вставками, фактурная деревянная мебель цвета морёного дуба, карта мира во всю стену и пара игрушечных динозавров, которых Джим решил оставить на память) расслабляла и одновременно настраивала на серьёзные мысли. Мальчик задумался. Он снова вспомнил, что школа, в которой он учился всё это время, сгорела при странных обстоятельствах. Как именно это произошло, парню было неизвестно, так как новость эту он узнал от дочери маминой подруги — загадочным образом пропадавшей чуть ли не целый год Кэт Кристаленс, но всё это значило, что совсем-совсем скоро мальчика ждал новый коллектив. Какими окажутся эти люди? Неизвестность интриговала Джима, и тот не переставал думать о предстоящем переходе в другую школу.

Эта неделя, проведённая наедине с самим собой, тянулась для парня как-то особенно медленно. Непонятное безразличие охватило его, и потому он целыми днями сидел дома, апатично глядя в окно и не зная, чем себя занять. Иногда, стараясь отвлечься от беспокойных мыслей, Джим доставал какую-нибудь книгу и пытался читать её, однако, несмотря на любовь к литературе, сейчас он перелистывал страницу за страницей без особого энтузиазма: чтение не доставляло никакого удовольствия, а слова проносились мимо, как назойливо жужжащие мухи, ни на секунду не задерживаясь в его сознании. С каждым днём тишина, царившая в доме, всё больше угнетала Джима, и тот, чтобы окончательно не впасть в уныние, включал телевизор или другую технику. Но ему определённо не хватало семейных разговоров по душам, звонкого смеха сестрёнки Мэри, ласкового и мягкого голоса мамы — всего того, что мальчик не ценил, находясь в кругу близких.

Но вот однажды, когда Джим, погружённый в свои невесёлые мысли, снова стоял у окна и глядел на проносящиеся вдалеке машины, послышались чьи-то шаги. Входная дверь резко отворилась — это вернулись радостные родственники парня. Они сильно соскучились по своему дому, но ещё сильнее — по Джиму, всю неделю в этом доме главенствовавшему. Особенно счастливой выглядела маленькая Мэри.

Семья Рейнс долго обсуждала свою поездку. Родители и сестра наперебой рассказывали о том, где побывали и что видели, очень подробно описывая особо понравившиеся места. И, если верить рассказу, там действительно было необычайно красиво.

Джим слушал крайне внимательно и даже жалел, что всегда так категорично отказывался от семейных поездок. Воображение рисовало ему картины, о которых только что восхищённо говорила мама: небольшой загородный посёлок, утопающий в зелени, кристальное озеро, в котором, словно в зеркале, отражаются ночью мерцающие звёзды, деревянный домик их бабушки, сама бабушка — улыбчивая женщина, которая, как помнил мальчик, всегда пахла свежеиспечённым хлебом и полевыми цветами. В следующий раз Джим собирался поехать куда-либо вместе с семьёй, а не сидеть целую неделю дома, перечитывать старые скучные книги, изнывая от безделья, и изредка гулять в одиночестве.

Так Рейнсы сидели и мирно болтали до позднего вечера, пока семилетняя Мэри не захотела спать.

— Взгляните на часы! Засиделись мы, однако. Уже почти полночь, — произнесла мама.

И была совершенно права: старинные настенные часы показывали без десяти минут двенадцать. Все начали понемногу расходиться и, уставшие от долгих разговоров и длительной поездки, сразу легли спать.

Джим Рейнс тоже собирался ложиться, но в голову опять закрались мысли о новой школе и будущих одноклассниках. В новом «доме» его могло поджидать всё что угодно, и это серьёзно беспокоило мальчика. Однако усталость и сонливость дали о себе знать: мысли становились всё бессвязнее и абсурднее, незаметно для самого себя парень заснул. Этой ночью ему приснился очень странный сон…

Джим стоял в каком-то длинном тёмном коридоре, конец которого терялся во мраке. На стенах были красивые резные подсвечники, в которых тусклым огнём горели большие бледно-жёлтые свечи; между ними висели какие-то мрачные картины, но света было недостаточно, чтобы рассмотреть их получше. Было очень холодно. Джиму казалось, что этот холод, пронизывавший его до костей, исходил из самих стен. Мальчик поёжился. Он был одет в чёрный костюм, поверх которого — чёрная мантия, на ногах — такого же цвета обувь. Вдруг Джим увидел на стене большое зеркало. Он подошёл к нему, но в отразившемся мальчике он совсем не узнал себя.

Незнакомец, смотревший на Рейнса из зеркала, был примерно такого же возраста, как и Джим, но выглядел очень странно. Высокий, выше, чем Джим, он казался и более тонким. У него были ядовито-рыжие волосы, словно он покрасил их какой-то едкой краской. Глаза у незнакомца тоже были очень яркими — будто в необычных линзах. Этот кислотно-синий цвет выглядел неестественно. Джим отвернулся: от столь резких цветов у него разболелись глаза. Он попробовал представить себе, насколько яркими выглядят эти волосы днём, при нормальном освещении.

Мальчик отошёл от зеркала и двинулся дальше, вглубь коридора, быстро ступая по каменному полу. Вскоре Джим стал замечать каких-то людей, толпившихся то тут то там вдоль стен. Одетые так же странно, как и сам мальчик, они всё же выглядели более естественно, чем он: почти у всех был нормальный цвет глаз и волос. Люди о чём-то переговаривались, некоторые с интересом смотрели на Джима. Вернее, на того, кем он сейчас был. Но юноша проходил мимо, упрямо двигаясь к своей цели — одной из комнат в этом длинном, мрачном и холодном коридоре. Он был твёрдо уверен, что ему надо именно туда. Всё казалось очень реальным, будто он, Джим, на самом деле находился сейчас в этом удивительном месте. Отбросив лишние мысли, он смело отворил нужную дверь.

Комната, в которую он вошёл, оказалась довольно просторным кабинетом. Посреди него стоял большой дубовый стол, за которым сидела женщина в чёрном плаще с капюшоном, частично закрывавшим её лицо. Опустив голову, она сосредоточенно писала и сначала не заметила вошедшего юношу.

Джим, пользуясь этим, осмотрелся. На стенах цвета старого вина висели картины, взглянув на которые мальчик содрогнулся. Одни изображали умирающих людей, другие — разрушенные войной города, третьи — уродливых существ, каких мальчик никогда раньше не видел. Окна были плотно закрыты тяжёлыми шторами, что только добавляло уныния и без того жуткому кабинету.

Внимание Джима неожиданно привлёк меч, висевший на одной из стен: идеально ровный, явно хорошо заточенный клинок мерцал тусклым, еле заметным блеском. Он почти слился с окружающей обстановкой, потерялся где-то в темноте, одним словом, казался простой антуражной вещицей. Несмотря на это, Джим очень остро чувствовал опасность, исходившую от меча. Клинок казался ему притаившейся змеёй, которая вот-вот вонзит в него свои ядовитые зубы. Россыпь драгоценных камней, украшавших рукоять, только подтверждала его предположения: огненно-красные рубины облепили древко меча, словно засохшие капли крови — память о прошлых жертвах.

Внезапно женщина за столом оторвалась от своего занятия и подняла глаза, посмотрев на нежданного гостя.

— Рада видеть вас, — произнесла она тихо и загадочно. — Вы хотели мне что-то сообщить?

— Совсем скоро сюда придёт вся моя семья, — сказал мальчик, решивший (он сам не знал почему) обойтись без лишних предисловий и перейти сразу к самой сути.

— Ваша семья? — Женщина удивлённо вскинула брови. — Зачем им приходить сюда, в мой кабинет?

— По очень важному делу. Директор разрешил им прийти.

— Ну хорошо. Я подожду их, — спокойно ответила женщина и снова принялась за только что прерванное занятие.

Джим остался в кабинете, где на некоторое время воцарилась тишина. Странная женщина продолжала что-то подписывать, даже не глядя на юношу, а Джим просто стоял молча, изредка переминаясь с ноги на ногу.

Через некоторое время кто-то постучал в дверь. Джим обернулся и увидел, как в комнату вошла ядовито-рыжеволосая и ярко-синеглазая женщина с маленькой девочкой на руках, а следом в дверном проёме показался мужчина, по внешности чем-то похожий на свою спутницу.

Хозяйка кабинета, услышав шаги, снова оторвалась от своей работы и вопросительно посмотрела на Джима.

— Зачем же они пришли ко мне? — спросила она у мальчика.

— Мы бы хотели помочь вам, — немного неуверенно начал юноша, робея под пристальным взглядом женщины. — Вы ведь тоже желаете уничтожить его.

Джим оглянулся на стоявших чуть поодаль взрослых, словно ища у них поддержки, а когда опять повернулся к хозяйке кабинета, заметил, как её зелёные глаза сверкнули недобрым огнём, и невольно попятился назад. Женщина резко встала из-за стола и подошла вплотную к мальчику.

— Как ты смеешь такое говорить? — вскричала она с нескрываемым гневом. — Чем же ты собираешься мне помочь?!

— Ну, просто помочь, — тихо ответил Джим, совсем уже растерявший остатки своей решимости. Но потом собрался с духом и осмелился сказать то, что хотел: — Нам просто нужен ваш браслет.

На секунду в кабинете повисла тишина, словно его хозяйка потеряла дар речи от невообразимой наглости этого юнца. Мгновение спустя она, разъярённая ещё больше, резко толкнула Джима, отчего тот свалился, сильно ударившись головой о каменный пол.

— Значит, — воскликнула женщина, — вы все собираетесь забрать браслет у меня?!

— Нет, — слабым голосом ответил юноша. Его голова раскалывалась от боли.

— Не трогайте нашего сына! — вступился за мальчика стоявший сзади мужчина. — Да, нам нужен ваш браслет. Но не просто так. А для очень важного дела.

Злые, горящие яростью глаза впились в мужчину: его слова, похоже, только сильнее разозлили незнакомку. Внезапно ударила какая-то вспышка, и он замертво упал прямо к ногам своей жены.

Женщина, по-прежнему державшая на руках девочку, подошла к телу мужа и склонилась над ним. А затем вдруг запела — чудесную, красивую песню на странном языке. Голос у неё был чарующе прекрасен.

Тем временем Джим с трудом приподнялся. Голова у него всё ещё сильно болела.

— Мы всего лишь хотим помочь вам уничтожить его. Мы не собираемся забирать ваш браслет навсегда. Нам он нужен для важного дела, — слабо произнёс он.

— За такие слова попрощайся со своей жизнью! — Незнакомка метнулась к висевшему на стене мечу — тому самому, что привлёк внимание мальчика.

Джим почувствовал ужасную боль, пронзившую его грудь: змея наконец добралась до своей жертвы. Из раны пульсирующим потоком хлынула ярко-красная кровь. Мальчик прижимал руку к груди, отчаянно хватаясь за жизнь, но кровь текла из-под пальцев, въедалась в одежду, расплывалась большим пятном на полу… Последнее, что он услышал, была чудесная песня той прекрасной синеглазой женщины с ядовито-рыжими волосами. И больше он ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Всё потемнело в его глазах. Потемнело навсегда.

Поздней ночью Кристин Рейнс, которой почему-то не спалось, вошла в комнату своего сына. Она любила смотреть на то, как её дети спали: в такие моменты женщину до краёв наполняла нежность к её ангелочкам.

Бесшумно проскользнув в дверь, женщина тихо подошла к кровати мальчика и… замерла от ужаса. Джим лежал в своей постели, неподвижный и спокойный, с огромным тёмным пятном, расползшимся по рубашке. Ткань на груди была разодрана и приоткрывала глубокую, страшную рану. Простынь и одеяло вокруг мальчика окрасились в черновато-багровый цвет, и только подушка оставалась нетронуто-белой, странно сливаясь с непривычной бледностью лица. Истошный, нечеловеческий вопль разорвал ночное безмолвие. Женщина кинулась к сыну, схватила его за плечи, начала трясти, умоляя открыть глаза. На какую-то долю секунды в сознании задержалась мысль, что всё это может оказаться просто шуткой, глупым, дурацким розыгрышем. Надо было во что бы то ни стало растормошить сына, заставить его сказать хоть что-нибудь. Мать крепко сжала руку мальчика.

— Джим, родной, пожалуйста… — Но слова и крики потонули где-то в глубине души, так и не вырвавшись наружу. Холодный. Холодный, как лёд. У Кристин скрутило живот, и к горлу подкатил комок глухих рыданий. — Джи-и-и-м!!! — из последних сил взвыла женщина, надеясь всё-таки докричаться до сына. Комната плыла перед глазами вместе с кроватью и лежавшим на ней бледным, с глубокой раной на груди… Кристин потеряла сознание.

Разбуженная внезапным криком малютка Мэри прибежала в комнату брата, чтобы понять, что произошло, и, увидев свою маму на полу, возле постели спящего Джима, очень испугалась.

— Мамочка, милая, вставай! Почему ты кричала? — изо всех сил пыталась она растолкать женщину. Это помогло, и спустя некоторое время Кристин пришла в себя.

Она приподнялась, глядя на взволнованную дочь. Лицо девочки казалось неясным, нечётким, размытым. Как и всё вокруг. Слишком нереальным. Будто… во сне? Да-да, именно. Во сне. Всё — сон. И Джим тоже? Женщина переборола в себе безотчётное желание ещё раз посмотреть на сына — только чтобы убедиться: эта кровавая картина не может быть правдой. Кристин прислушивалась к голосу рассудка. Разве могло это всё быть наяву? Нет. Кто мог бы такое сделать с Джимом? В доме не было никого, кроме самой миссис Рейнс, её мужа и детей. Женщина не спала, и поэтому она определённо заметила бы приход в дом чужака. Кристин ухватилась за эту спасительную мысль, как утопающий хватается за соломинку. Где-то глубоко внутри притаилось тяжёлое чувство непередаваемого ужаса, какое обычно охватывает человека в ночных кошмарах: оно давит и мучает, доводит до отчаянья, но от него бесполезно даже пытаться избавиться; остаётся только ждать пробуждения и успокаивать себя тем, что всё происходящее скоро закончится.

Сосредоточив всё своё внимание на младшем ребёнке, женщина ласково произнесла:

— Зайка, мне просто приснился страшный сон. Иди спать. — Она легонько подтолкнула девочку к двери, пытаясь как можно скорее увести дочь из этой комнаты. Ноги у Кристин подкашивались, всё ещё очень кружилась голова, в глазах было темно, а в ушах шумело, но пугать Мэри совершенно не хотелось.

— А почему ты лежала на полу? — продолжала задавать вопросы девочка.

— Да я просто устала сильно, хотела пересилить себя, чтобы не уснуть. Но не получилось, как видишь. — Кристин понимала, что это звучит вовсе не убедительно, но она не могла придумать ничего другого. К тому же Мэри — ребёнок, что она может понять?

Успокоившись, девочка легла спать. А Кристин решила посидеть со своей дочерью. Ведь ей совсем не хотелось потерять ещё и второго ребёнка, пусть даже во сне.

Вдруг кто-то постучал в парадную дверь дома. Женщина напряжённо прислушалась, а потом, сама не понимая зачем, подошла к двери и открыла её.

В дом вошла какая-то девушка в чёрном плаще с капюшоном. Из-под плаща выбилась прядь ядовито-рыжих волос. Кристин при виде этой незваной гостьи едва сдержала новый отчаянный крик. «Это просто кошмарный сон», — ещё раз с надеждой подумала она.

Странная гостья подошла к замершей от ужаса женщине и сняла капюшон. Девушка оказалась очень молодой, но слишком уж она была необычной и ужасающей. Её яркие волосы и кислотного цвета глаза пугали и без того до смерти перепуганную Кристин.

Пока женщина всё ещё стояла, замерев от ужаса, незнакомка начала что-то шептать, устремив вверх затуманенный, невидящий взгляд. Затем, не прекращая шевелить губами, прошла в комнату Джима.

— Да, я так и думала. Это он. Вот только почему? Может, кому-то из вас известно? — Гостья словно с кем-то разговаривала. Вот только с кем? На Кристин она даже не смотрела.

Внезапно взгляд таинственной девушки упал на маленькое новое зеркало, которое лежало на полке рядом с кроватью Джима.

— Всё ясно, — произнесла незнакомка.

— Ч-что вам ясно? — пролепетала Кристин, всё это время молча смотревшая на странную гостью. В её глазах плескался ничем не прикрытый страх.

— Я попробую вылечить его, — сказала девушка немного громче. Теперь, похоже, она наконец обратилась к стоявшей напротив неё хозяйке дома. — Но я сомневаюсь…

Девушка не договорила — и запела. Несчастная мать, пережившая за эту ночь столько страданий, сколько не выпадало на её долю за всю прежнюю жизнь, уже не нашла в себе сил чему-либо удивляться. Она прислушалась к прекрасному голосу. О чём он рассказывал — Кристин не знала, но эти слова на загадочном языке, слившиеся с тягучей, нежной мелодией, успокаивали взволнованную женщину. Песня была довольно длинной, и когда замерли её последние отзвуки, в доме на некоторое время воцарилась тишина.

— Ему уже ничем не поможешь. Слишком поздно, — снова будто бы обращаясь к кому-то невидимому, произнесла странная незнакомка. В её словах сквозило сожаление. Затем она повернулась к хозяйке дома. — Я должна забрать это зеркало. — Говорила она каким-то таинственным, потусторонним голосом. — Мне кажется, что именно оно стало причиной гибели вашего сына.

— Что вы имеете в виду? — тихо спросила Кристин.

— Ну, так могу ли я забрать это зеркало? — ещё раз задала свой вопрос незнакомка, явно не собираясь ничего объяснять. А может, она просто не обратила внимания на слова женщины.

— Да, забирайте, если оно вам нужно.

Девушка снова надела капюшон, взяла зеркало и покинула дом семьи Рейнс.

А Кристин, в очередной раз убедив себя, что эта ночь — просто кошмарное видение, вернулась в свою комнату, легла в кровать и попыталась забыться более спокойным сном. Тщетно. Она проворочалась до утра. А наутро все узнали, что случившееся ночью вовсе не было кошмаром. Это была реальность. Ужасающая реальность. Но никто так и не понял, что именно произошло. Почему Джим Рейнс погиб? Кем была та загадочная незнакомка? И вообще, что всё это значило?

 

=== Глава 2. Неожиданная встреча ===

Ночь стояла безоблачная. Молочно-белый срез луны уже давно проступил на небосклоне и теперь самозабвенно кружился с позолоченными звёздами в медленном танце. Природа дышала спокойствием и умиротворением.

Однако дом семьи Кристаленс явно не вписывался в эту прекрасную картину всеобщей безмятежности. Поздно вечером на пороге коттеджа неожиданно появилась гостья. Она, похоже, пережила сильное потрясение: женщину всю била мелкая дрожь, а с лица не сходило выражение ужаса и боли.

— Что произошло, Кристин? — с удивлением спросила открывшая дверь Амелия Кристаленс, увидев свою подругу в таком состоянии.

— Амелия, милая… — Кристин протянула к хозяйке дома руки, словно ища у неё защиты, затем вздрогнула, оглянулась назад. Несколько секунд она внимательно всматривалась в ночную темноту улицы. Амелия проследила за её взглядом, но не заметила во дворе ничего такого, что могло бы привлечь внимание: глянцевитая зелень кустов едва-едва шелестела, тревожимая слабым ветром; у соседских домов с горевшими ещё кое-где окнами всё было тихо; тротуар пустовал. Ни души. Амелия в недоумении застыла на крыльце, чувствуя, как трясутся на её запястьях холодные пальцы подруги. Безмолвие нарушил отчаянный, полный мольбы голос Кристин. — Спаси меня! Пожалуйста, спаси! Прошу тебя!

— Спасти? От чего? — Амелия не на шутку разволновалась. — Да что случилось-то у тебя?

— Это ужасно! Спаси меня, пожалуйста! — снова закричала Кристин, так и не ответив на вопросы. Дрожь одолела её тело, и она обхватила себя руками.

Амелия пропустила напуганную подругу в дом:

— Проходи, расскажешь мне всё.

Когда женщины вошли в просторную гостиную, хозяйка заботливо усадила гостью на диван, а сама пошла готовить чай. Мысли её были в смятении: она никак не могла понять, почему подруга, по натуре своей спокойная и уравновешенная, так паниковала. Чего боялась? Вскоре Амелия вернулась обратно, держа в руках две чашки ароматного травяного чая, одну из которых она сразу протянула Кристин.

— Ну, так что у тебя случилось? Рассказывай, — попросила Амелия чуть позже, когда подруга немного успокоилась.

— Мне очень тяжело и страшно говорить об этом, — ответила Кристин, судорожно вздохнув, — но всё же я должна.

— Рассказывай, — мягко, но настойчиво повторила Амелия.

— Хорошо. Началось всё с того, что прошлой ночью я не могла уснуть. — Кристин сделала большой глоток из чашки, глубоко вдохнула, с шумом выдохнула и провела тыльной стороной ладони по щеке. Кожа влажно заблестела в тёплом свете лампы. — И тогда я решила заглянуть к сыну. Я думала, он спал, но когда я… посмотрела на него, я… — Она передёрнулась и снова задрожала.

— Успокойся, Кристин. — На её руку мягко легла ладонь подруги. — Рассказывай дальше. Что случилось с Джимом?

— Он был весь в крови, — с трудом продолжила Кристин, уже не сдерживая слёз, — и с огромной, такой страшной раной на груди!

— Какой ужас! — Амелия широко распахнула глаза. — И что?.. Джим… Он?.. — Но ей не хватило духу спросить прямо, и она замолчала.

Кристин отвела взгляд и выдавила куда-то в пустоту:

— Джим мёртв. — Голос её был низким, грубым, хриплым, будто бы и не её вовсе. В нём слышались заглушённые рыдания.

Амелия крепко обняла подругу.

— Как такое могло произойти?..

— В том-то и дело, что я не знаю. Но на этом всё не закончилось. Потом ко мне в дом пришла какая-то странная дама в чёрном плаще с надвинутым на лоб капюшоном. Она разговаривала сама с собой. А ещё попросила маленькое зеркало, которое стояло в комнате Джима. Я не стала ей отказывать, а то вдруг она убила бы и меня, и мужа с дочерью. — Кристин уже не плакала, не кричала. Она еле слышно пробормотала всё это, пугая подругу отрешённостью своего взора.

Амелия не знала, что ответить, и лишь сильнее стиснула руку Кристин. Несколько минут траурную тишину в комнате нарушали только тихие редкие всхлипы. Но вдруг из-за приоткрытой двери послышались лёгкие шаги, и в гостиную вошла семнадцатилетняя девушка с прямыми каштановыми волосами до плеч. «Как всегда, грустная и задумчивая, — отметила про себя Амелия. — В последнее время Кэт ведёт себя так странно». Действительно, вид у девушки был невесёлый, а скучающий взгляд карих глаз блуждал по комнате, ни на чём не задерживаясь, словно ничто в этом мире Кэт уже не могло заинтересовать. Но, увидев перепуганную гостью, она всё же немного оживилась и спросила:

— Что-то произошло?

— Да… кое-что, — ответила ей мать, тряхнув головой, словно сбрасывая с себя оцепенение, — но я не уверена, что сейчас стоит об этом говорить. — Амелия скользнула взглядом по ссутулившейся на диване Кристин.

— Почему? — удивилась девушка. — Расскажи.

— Кэт, милая, сейчас действительно не время. Да и я вообще сомневаюсь, что тебе нужно об этом знать. По крайней мере, пока.

— Но я всё равно хочу узнать, — спокойно ответила Кэт, пытливо глядя на свою мать и её испуганную подругу.

— Кэт… — Амелия явно хотела возразить что-то ещё, но Кристин, до этого момента не встревавшая в семейный разговор, вдруг перебила её:

— Всё нормально. Надо рассказать. Так или иначе она сама скоро всё узнает.

Сложно представить, чего стоило Кристин повторить этот пусть короткий, пусть без деталей и подробностей, но от того не менее страшный для неё рассказ. Дрожь опять била несчастную женщину, и она невольно всхлипывала, вновь и вновь переживая тот кошмар. Амелия сочувственно причитала и гладила подругу по плечу, пытаясь утешить. На лице Кэт, молча и внимательно слушавшей женщин, можно было заметить растущее любопытство, а когда миссис Рейнс упомянула незваную гостью в чёрном плаще, которой зачем-то понадобилось обыкновенное зеркало, девушка слегка вздрогнула и даже немного подалась вперёд, будто боялась пропустить хоть слово.

— Да, странно всё это, — отозвалась Кэт, когда Кристин Рейнс договорила.

— Да, странно, — эхом повторила женщина.

Стояла уже глубокая ночь, но уличные фонари зажглись только сейчас. Они вспыхнули резко, разом ослепляя случайных прохожих.

— Я думаю, мне пора домой, — произнесла Кристин, посмотрев в окно.

— Ты куда-то спешишь? Если нет, то посиди ещё у нас, — предложила Амелия Кристаленс, всё ещё переживая за подругу. — Может, тебе станет хоть немного спокойнее.

— Ну, хорошо, — согласилась Кристин.

Кэт села на стул, стоявший в углу гостиной, и задумалась. На некоторое время в комнату вернулась тишина; лишь часы на каминной полке исправно отсчитывали секунды. Подперев рукой щёку, Кэт рассматривала узор на ковре, когда внезапно, заглушая мерное тиканье, откуда-то с улицы до её слуха донеслись странные звуки, похожие на чьё-то пение.

— Что это за звуки… — начала было девушка, но резкий, истошный крик матери не дал ей договорить.

— Уберите этот ужас! — Амелия Кристаленс в панике закрыла уши и тут же выпалила: — Нет! Не надо! Это чудесно! Это просто прекрасно! Нет, уберите! А-а-а! Не могу я это слушать!

В следующую минуту Амелия, казалось, сошла с ума: она то умоляла немедленно прекратить этот невыносимый вой, то слёзно просила кого-то петь ещё и ещё…

— Амелия, милая, что с тобой происходит? — обеспокоенно спросила Кристин.

— Этот великолепный голос! Я не могу оторваться! Я должна слушать это. Оно просто чудесно, это пение. Откуда оно?

— Ничего не слышно, — удивилась Кристин. Она действительно ничего не слышала, в отличие от своей подруги и её дочери.

— Какой ужас! Нет! Не могу больше! Уберите от меня это! Не-е-ет! Постойте, не надо убирать! Эти звуки бесподобны! Какой чудесный голос!

— Но ничего не слышно, — недоумевала Кристин, прислушиваясь. Женщина не понимала: либо она оглохла, либо Кэт и Амелия сошли с ума.

— Подождите. — Кристаленс-младшая порывисто поднялась со стула. — Я сейчас выйду и посмотрю, что там происходит.

— Кэт! Стой! — прокричала на миг очнувшаяся Амелия. — Куда ты? Мало ли что там! Тебя ведь могут убить! Джима ведь…

— Я не собираюсь спать, — нетерпеливо отозвалась Кэт, — но, если хочешь, пойдём со мной.

— Нет! Я не пойду туда. А если меня убьют? И тебе не надо.

Но Кэт Кристаленс и слушать ничего не стала. Охваченная любопытством, она поспешила навстречу таинственным звукам, пусть, возможно и не сулившим ничего хорошего. Всё лучше, думала она, чем её нынешняя — обычная и спокойная, а потому порядком уже надоевшая — жизнь. Мать что-то кричала вдогонку, пытаясь образумить и остановить свою единственную дочь, но в ответ лишь сухо хлопнула входная дверь.

Кэт вышла из дома. Ветер подул ей в лицо, неся с собой упоительные звуки чудесного пения — отчётливого и громкого. Девушка побрела на голос. Он казался ей каким-то очень знакомым. Она точно знала, что уже когда-то слышала эти прекрасные звуки.

Но внезапно совсем иной звук привлёк внимание Кэт. Шорох. Где-то рядом, за кустами. Там определённо что-то шевелилось. В голове проскочила неосознанная догадка, чего ждать дальше, и вот уже меж листьев мелькнула пара красных огоньков. Скрывшись затем ненадолго в гуще кустарников, огоньки вновь возникли — на этот раз прямо перед Кэт — красные, яркие, манящие. «Вольфент», — поняла девушка и остановилась в смятении, не зная, куда ей идти дальше. По-прежнему очень хотелось двигаться на звуки чарующего голоса, хотелось найти таинственного ночного певца, но светящиеся точки застыли перед девушкой и манили, манили…

Кэт заставила себя отвернуться: нужно было идти к источнику звука, который, как ей казалось, был уже совсем близко. Пытаясь не думать о чудовище с красными глазами, она медленно шла дальше, решив во что бы то ни стало продолжать путь к своей цели. Пение становилось всё громче и громче, но девушка не столько слышала, сколько чувствовала преследовавший её шорох. В растущих вдоль дороги кустах что-то так же медленно, но не отставая от Кэт ни на шаг, двигалось, и девушка изо всех сил старалась не смотреть по сторонам, прекрасно понимая, что если она опять встретится взглядом с вольфентом, то вряд ли сможет удержаться и не пойти на его зов.

Резкая вспышка на долю секунды осветила всё вокруг. Кэт, забыв о тех предосторожностях, которые только что твёрдо решила соблюдать, вскинула взгляд и, поражённая, уже не смогла его отвести. Примерно в полсотни метров перед ней стая вольфентов плотным кольцом окружила одинокую фигуру в чёрном плаще с натянутым на голову капюшоном. В темноте трудно было разобрать, женщина это или мужчина, но, скорее, подумала Кэт, всё-таки женщина. Да, точно женщина, и пела, похоже, именно она.

Рыча и щетинясь, вольфенты наступали на тёмную фигуру, но вдруг какая-то неведомая сила, исходившая словно из-под земли, ударила по чудовищам, и они, взвизгнув, разлетелись в разные стороны. Женщина в капюшоне снова запела, а затем произнесла странные слова, которые, как поняла Кэт, когда в воздухе появился огромный, искрящийся голубоватым светом шар, были неизвестным для неё заклинанием. Шар с ужасающей мощью обрушился на вольфентов, и те исчезли. Но ненадолго. Через некоторое время чудовища снова появились, давая понять, что схватка ещё не окончена. Женщина опять запела.

Кэт замерла в стороне, восхищаясь невероятной силой волшебницы: девушка понимала, что таких сложных заклинаний ни она, ни Эдмунд, ни Лилиан создать никогда не смогли бы.

Однако долго стоять на месте Кэт не пришлось: вольфенты заметили её и, скалясь, ринулись в атаку. Кристаленс знала заклинание, которое могло бы отогнать этих ужасных зверей, но сейчас их было слишком много… Один уже смотрел в глаза Кэт, заставляя позабыть о бдительности. Пара массивных лап грузно опустилась девушке на плечи, и, не удержав равновесия, она повалилась вниз: это другой зверь прыгнул на неё и опрокинул. Кэт беспомощно смотрела на раскрытую над ней пасть, не в силах что-либо сделать, когда вдруг поблизости раздались звуки волшебной песни. Зверь заскулил, соскочил с Кэт и попятился назад, поджав хвост.

После второго удара светящимся магическим шаром вольфенты снова исчезли — и снова ненадолго.

Неожиданно кто-то схватил Кэт за руку, и в тот же миг девушка почувствовала, как куда-то летит. Она приземлилась на траву.

Было темно. Сначала Кэт ничего не могла разглядеть во мраке, но вскоре её глаза зацепились за выделявшуюся на фоне чёрно-синего неба фигуру, укутанную в плащ: таинственная волшебница, только что с таким поразительным мастерством отбивавшаяся от вольфентов, стояла рядом. Кристаленс пробрало неприятное предчувствие. Она подумала о прислужнице Маунверта, приходившей прошлой ночью в дом Рейнсов. Что если под капюшоном сейчас скрывалась именно она? Скорее всего, так оно и было (Кэт не очень-то верила в совпадения), а это означало только одно: девушка снова оказалась в плену.

Она украдкой осмотрелась. Судя по всему, её занесло на опушку леса. Слева невдалеке вздымалась громада высоченных деревьев, шумевших переплетёнными кронами, справа тонула в густом тумане долина. Кэт была в этом месте впервые, но догадывалась, что оно находилось за пределами привычного для неё мира. Окружающая природа поражала причудливостью своих очертаний.

С одной стороны, Кэт рада была попасть сюда. С другой — радоваться этому было как-то глупо. Девушка попробовала мысленно перебрать варианты дальнейших действий и вдруг очень остро осознала всю плачевность своего положения: перебирать, в общем-то, было нечего. Бежать бессмысленно. Окрестностей Кэт не знала; не представляла, что могут таить в себе лес и скрытая сизой дымкой долина. К тому же, приспешнице тёмного мага с её-то способностями не составит труда найти беглянку, где бы та ни спряталась. А камень телепортации остался дома. Да и вообще: он не помогал Кэт. Ведь она уже столько раз брала его, говорила про другой мир, дом Квэйнов, но всё было бесполезно. Похоже, он больше не действовал.

От таких рассуждений неприятно скрутило живот. Если всё обстояло именно так, как думала девушка, и она действительно была без пяти минут пленницей Маунверта, то жить ей, скорее всего, оставалось недолго. И друзей своих увидеть было вряд ли ещё когда-нибудь суждено. Не станет же она выдавать их? Да ни за что на свете. По крайней мере, она очень надеялась на свою силу воли. Понятное дело, тёмный маг не погнушается никакими пытками, чтобы выудить из Кристаленс нужные сведения, но она не собиралась ничего рассказывать ни про комнату, ни, тем более, про осколки зеркала Вечности. «Ну что ж, Кэт, — горько усмехнулась про себя девушка, — тебе наскучила спокойная жизнь, вот и получай». Она поднялась на ноги.

Хотя лицо её спутницы (или правильнее сказать «тюремщицы»?) почти полностью скрывала тень, Кристаленс видела, как шевелятся аккуратные губы, но слов, сколько бы ни напрягала слух, разобрать не могла. «Интересно, с кем она разговаривает? — думала Кэт. — Может, вызывает своего повелителя?»

Кэт стояла неподвижно, вглядывалась, напрягая зрение, в фиолетовые сумерки и чего-то ждала, хоть и сама не понимала, чего именно. Пособница Маунверта всё так же что-то шептала. Потом её голос стал громче, но разговаривала она, похоже, не с Кэт.

— Неужели я действительно такая! Не может быть! — Голос был довольно молодым (Кристаленс невольно отметила про себя, что под капюшоном, скорее всего, не женщина, а юная девушка); в нём слышалась смешанная с удивлением радость, как бывает, когда человеку преподносят подарок, которого он долго ждал и который уже потерял надежду получить. Девушка вновь понизила голос до шёпота.

Постепенно начало светать, однако странная беседа девушки с самой собой всё продолжалась. «Может, она сумасшедшая?» — подумала Кэт, уже сомневаясь, что тёмная волшебница вызывала своего повелителя. Впрочем, всё могло быть. Вполне вероятно, прислужнице Маунверта было что обсудить с господином. Или же она спорила с кем-то из других его людей.

Просто ждать всё это время Кристаленс не могла, а потому терзалась отчаянной идеей предпринять-таки хоть что-нибудь, но вдруг девушка повернулась к ней:

— Иди за мной, Кэт Кристаленс.

— Откуда ты знаешь, кто я?

Девушка поднесла руку к капюшону, тёмным треугольником обрисовывавшему её лицо, и откинула его назад. Кэт отступила на два шага: эти ядовито-рыжие волосы, ярко-синие глаза… И, конечно же, мелодичный потусторонний голос, который она уже слышала. Перед ней стояла её старая знакомая, ученица белой школы — Кантида Сауз. Правда, теперь она, скорее, походила на воспитанницу чёрной: странно было видеть её в длинных тяжёлых одеждах, а не в том белом платье, которое запомнилось Кэт при первой встрече с волшебницей. Кантида тоже выглядела удивлённой.

Она куда-то звала Кэт, но та не спешила идти за ней. Как ни крути, Кантиду сложно было назвать нормальной, а их знакомство — достаточно близким, чтобы доверять, не задумываясь. Тем не менее, посчитала Кэт, просто так стоять на месте смысла не было.

 

=== Глава 3. Странный дом ===

— И куда мы идём? — спросила Кэт.

Девушки спустились с пригорка, на который перенесла их Кантида во время схватки с вольфентами, и теперь удалялись от леса. Сумрак редел, и туман тоже, и перед Кэт постепенно открывалась широкая равнина; она заполняла собой всё пространство от востока, где уже едва-едва светлел горизонт, до запада, ещё по-ночному тёмного, но край её всё равно терялся в голубоватой, сливавшейся с небом дымке.

— Я должна рассказать обо всём моей семье, — ответила Кантида.

— Твоей семье? — недоверчиво переспросила Кэт. Нигде не было видно хоть какого домишки или любого другого строения, в котором могли бы жить люди, но даже это казалось мелочью по сравнению с одним неоспоримым и, безусловно, весьма существенным фактом: у Сауз не было семьи. Кэт об этом хорошо помнила.

— Да, — невозмутимо отозвалась Кантида, — я должна поговорить с ними.

Сказать, что Кэт удивилась — ничего не сказать. Слова Кантиды были настолько абсурдны, что у Кристаленс почти не осталось сомнений: Сауз действительно помешалась. И, быть может, именно потому, что у неё не было семьи? Кто знает, при каких обстоятельствах погибли её родные. Что, если их смерть оставила неизгладимый отпечаток в душе девушки и она так и не нашла в себе сил справиться с потрясением?.. Как бы там ни было, любопытство вновь брало верх над Кэт, и она по-прежнему брела следом за спутницей: всё-таки хотелось выяснить, что же Кантида имела в виду.

— А ты знаешь, что произошло с тем мальчиком, Джимом? — решила сменить тему Кэт. Этот вопрос уже давно не давал ей покоя. — Кто его убил?

— Нет, — ответила Сауз, — я только догадываюсь, но надеюсь, что скоро узнаю.

Они вывернули на дорогу, парой серых нитей протянувшейся поперёк долины. «Пожалуй, это можно считать добрым знаком, — решила Кэт, — не с чего дороге появиться в совсем уж безлюдных местах, а значит, где-то поблизости есть поселение… Или было. Когда-то очень давно». Колея поросла бурьяном, в котором то и дело путались ноги — вряд ли по ней сейчас часто ходили. Кэт снова погрузилась в свои мысли. Сауз тоже не стремилась поддерживать разговор, поэтому довольно долгое время они шли молча, пока наконец Кристаленс не произнесла:

— Я не думала, что ты такая сильная волшебница. Даже сильнее, чем Лилиан Вульфорд.

— Я не просто волшебница, — сказала Кантида.

Кэт даже остановилась на секунду.

— А кто же ты? — оторопело спросила она.

Но Кантида промолчала. Она спокойно двигалась вперёд, не обращая внимания на Кэт: то ли просто не расслышала вопроса, то ли не посчитала нужным на него отвечать. Опять какая-то таинственность и ещё одна загадка в копилку этой чудачки. Да кто же она всё-таки такая?..

Кэт вспомнила, как Артур Нэдсон ненавидел Кантиду. Может, было за что? Ведь никто не знал и не мог даже предугадать, что на уме у этой странной девушки. Казалось, именно из-за неё случилось множество ужасных вещей, связанных с тёмной магией. А Кэт сейчас шла за Кантидой так доверчиво и безропотно, как овечка за пастухом, даже не зная, куда её ведут. Хорошо бы, не на убой.

Кристаленс мотнула головой, прогоняя неприятное сравнение. Останавливаться она всё равно не собиралась, несмотря на то, что доверия к Кантиде с каждым шагом оставалось меньше и меньше. Возможно, Сауз действительно собиралась убить Кэт. Но Кэт ненавидела отступать.

Шли они очень долго, и глаза уже устали от однообразия окружающего пейзажа. Но вот вдалеке показалась рощица, а перед ней — массивный дом, обнесённый высокой стеной из булыжника. Кантида направлялась прямо к нему.

Дом явно был очень старым. Чем ближе девушки подходили, тем лучше могла Кэт разглядеть неприветливый, серый фасад здания, зиявшие пустотой окна и двух горбатых существ (Кэт вряд ли бы назвала хоть одно более-менее похожее на них животное), вытесанных из камня и водружённых по обе стороны от древних ворот ограды.

— Сентаррио, — произнесла Кантида.

Синяя вспышка ударила по воротам, и те с противным скрежетом открылись. Путницы миновали неухоженный сад, и на парадном крыльце Сауз повторила заклинание. Раздался неприятный хруст (Кэт почему-то подумала, что с таким, звуком, наверно, ломаются кости), застонали заржавевшие петли, и старинная дверь медленно отворилась, пропуская девушек внутрь.

Казалось, в этом доме уже давно никто не жил. В нём пахло сыростью и гнилью. Стояла поистине гробовая тишина, которую нарушал только зловещий скрип половиц под ногами. Было темно. Кантида наколдовала себе в руке небольшой светящийся шар, и девушки двинулись вперёд. Все окна были занавешены тяжёлыми шторами, с потолка клочьями свисала паутина, по стенам расползлась сеть тонких — и не очень — трещин, на дверях облупилась краска, а мебель покрылась плотным слоем пыли. Кэт невольно поморщилась, чувствуя, как в ней поднимается отвращение.

— Тише! — вдруг прошептала Кантида, замерев.

— Что там? — Кэт тоже остановилась, прислушиваясь.

— Они здесь, — только и сказала Кантида.

— Кто?

Кантида не ответила. Она шла дальше, освещая все углы в огромном заброшенном доме. Просторные комнаты тянулись друг за другом бесконечной вереницей, но в каждой из них глазам представала одна и та же картина полнейшего запустения. Никого не было ни видно, ни слышно.

Лёгкий шуршащий звук пронёсся по зале и затих. Кэт насторожилась, вся обративших в слух, Кантида обернулась, сделала пару шагов к дверному проёму и поднесла шар к портьерам, будто бы ждала, что из-за них вот-вот кто-то выйдет. Но ничего не произошло. Тогда Кантида отодвинула рукой узорчатую ткань и скрылась в следующей зале. Девушки переходили из комнаты в комнату, и Кэт даже показалось, что этому вообще никогда не будет конца, но вдруг Кантида остановилась и негромко запела. Словно отвечая ей, звук, похожий на тот, что Кэт уже слышала, прошелестел в углу, но не затих, как в прошлый раз, а лишь усилился. Кристаленс, которая тоже держала в руке небольшой светящийся шар, направила его туда, откуда исходил звук.

— Не делай этого, — внезапно остановила её Кантида, — они не любят свет.

Кэт послушалась. Она прошептала заклинание, и шар исчез. Кантида уже успела погасить свой. Теперь девушки стояли в полной темноте.

— Я ничего не вижу, — сказала Кэт, пытаясь что-нибудь нащупать.

Ответом ей был голос, от которого у Кэт всё внутри похолодело. Женский голос. Но он не принадлежал Кантиде.

— Мы рады видеть тебя, Кантида Сауз! Дочь наша и сестра!

— Сестра моя! Скажи, что же ты видела? — Другой голос, явно юношеский, прозвенел, эхом отражаясь от стен.

— Я знаю, как тебя убили, — ответила Кантида.

— Мы все были убиты почти одновременно.

— И неужели я стала такой? Твоё заклинание попало в меня?

— Да, — послышался из темноты первый голос, — ты абсолютно права.

— Кто это? — шёпотом спросила Кэт у Кантиды.

Ей почему-то показалось, что в комнате стало гораздо холоднее, а потом глаза выхватили из мрака три смутных силуэта, паривших в воздухе прямо перед девушками. Вглядевшись получше, Кэт поняла, что один из них принадлежал женщине, другой — мужчине, а третий — юноше лет пятнадцати-шестнадцати.

Кантида порылась в складках своего плаща и что-то протянула брату.

— Мне кажется, именно эта вещь стала причиной гибели мальчика и таинственной связи, — произнесла она.

— Я так и думал, — отозвался призрак.

Кантида спрятала вещицу обратно, и Кэт так и не сумела рассмотреть, что же это было.

— У меня мало времени, мне пора, — произнесла Кантида Сауз, — но я уверена, что мы ещё встретимся.

* * *

Идя за Кантидой обратно по бесконечной анфиладе комнат, Кэт снова и снова прокручивала в голове увиденное и услышанное. От Кантиды она ждала чего угодно, но только не того, что Сауз действительно приведёт её к своей семье. Пусть призрачной, но всё-таки семье… Лишь когда девушки миновали последнюю, входную дверь, Кэт словно очнулась от оцепенения.

— Что ты тогда держала в руках?

— Это тайна. — Сауз испытующе глядела на Кэт, словно решая, говорить или нет. Потом всё-таки добавила: — Но думаю, я покажу тебе эту вещь.

Она выудила откуда-то из-под плаща небольшой предмет, блеснувший в утреннем свете.

— Осколок Зеркала Вечности? — удивилась Кэт.

— Тебе известно о них?

— Я знаю историю Зеркала, и мои друзья ищут его осколки.

— Очень тёмная вещь, — пробормотала Кантида, вновь убирая осколок.

 

=== Глава 4. Новое путешествие ===

Кантида Сауз привела Кэт обратно к тому месту, куда они перенеслись после схватки с вольфентами. Зачем они вернулись сюда, что Сауз собиралась делать дальше, — Кэт по-прежнему ничего не понимала и уже хотела было задать не дававшие покоя вопросы, когда вдруг послышался негромкий, чуть трескучий, но довольно приятный звук, который ей не составило труда узнать: кто-то поблизости телепортировался. Вскоре к девушкам приблизился Мавен Ворнетт.

— Рад снова видеть тебя, Кэт Кристаленс, — на ходу произнёс маг, мягко улыбнувшись девочке из-под блеснувших стёкол очков.

Кэт почему-то не нашлась, что ответить. Она только во все глаза смотрела на него, стараясь убедить саму себя, что, в общем-то, ничего удивительного тут нет: Мавен Ворнетт — великий волшебник (что стоит ему отыскать кого бы то ни было?), да и к тому же Кэт уже не первый раз в мире магии — пора бы наконец привыкнуть к подобным вещам. И всё же…

— Как я понял, — продолжил Ворнетт, — ты уже успела побывать в мире обычных людей?

— Да, — только и кивнула Кристаленс.

— Я хочу выслушать твой рассказ о том, как ты попала туда. Но сперва мы перенесёмся в мой дом. А тебе, — обратился волшебник к Кантиде, — я думаю, стоит вернуться в белую школу.

Кантида Сауз, не сказав ни слова, быстро исчезла. Лишь дрогнул воздух там, где она стояла.

— В нашем мире… — тут же начала Кэт, решившая не терять зря времени и поведать обо всём волшебнику как можно скорее, — в нашем мире творятся какие-то странные вещи…

Однако Ворнетт прервал её:

— Потом ты всё расскажешь, а сейчас отправимся в мой дом.

Он открыл портал.

Просторная комната, где Кэт оказалась, была очень знакома: именно здесь девочка, затаив дыхание, слушала историю тогда ещё совсем для неё нового, неизвестного мира.

Но, даже вернувшись домой, Ворнетт попросил Кристаленс повременить с рассказом, сообщив только, что должны подойти ещё гости, которым тоже непременно надо будет узнать новости из другого мира. Зачем же, резонно заметил маг, повторять дважды одно и то же? Гости, к счастью, не заставили себя долго ждать, и Кэт их появлению очень обрадовалась. Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт тоже были приятно удивлены, встретив Кэт в доме своего наставника.

— Ну а теперь мы тебя внимательно слушаем.

Когда все были в сборе, Мавен Ворнетт опустился в кресло у окна гостиной, жестом указав ребятам на диван напротив.

— Знаете, я бы хотела начать с конца, — заговорила Кэт, — с той странной истории, которая произошла в нашем мире совсем недавно.

Мавен Ворнетт слегка кивнул, подбадривая, а Лилиан, присевшая рядом с Эдмундом, заинтересованно подалась вперёд. И, убедившись, что её наконец готовы слушать, Кэт рассказала всё, что вертелось на языке. Рассказала про Джима, чьей внезапной смерти никак не могла найти объяснения. Рассказала и про Кантиду, у которой откуда-то взялся один из осколков зеркала Вечности. Не забыла добавить и про призрачную семью.

— Нам нужно как-то встретиться с Кантидой Сауз, чтобы забрать этот осколок, — заключила Кристаленс.

— Я так не думаю, — покачал головой Ворнетт, — у Кантиды этот осколок в безопасности, ведь она обладает необычной магией и способностями. Лучше пока не забирать его.

Лилиан и Эдмунд это мнение поддержали. Кэт лишь неопределённо пожала плечами и продолжила делиться своими открытиями.

— Кантида Сауз очень странная: говорит какими-то загадками… Эти призраки поняли её, но я — нет.

— Расскажи нам лучше о том, как ты попала в тот мир, — попросил Ворнетт, который и без Кэт знал о загадочной натуре Кантиды. — Откуда у тебя камень телепортации?

Кэт поведала о встрече со своим дядей, после которой камень так и остался у неё. Он просто лежал довольно долгое время, Кэт до него не дотрагивалась: ей никуда не надо было телепортироваться. Но однажды, когда он ярко засветился, чего с ним не случалось до этого ни разу, Кристаленс не удержалась.

— Вообще по плану до камня должен был дотронуться ты, Эдмунд, — говорила Кэт, глядя на приятеля, — но так получилось, что план не удался. До камня дотронулась я и оказалась в моей теперь уже бывшей школе. Сначала я ничего не поняла, но потом, осмотревшись, узнала это место. Я попыталась выбраться оттуда с помощью того же камня, но у меня ничего не вышло: он больше не работал, сколько я ни билась… А затем появились эти прислужники Маунверта, напали на меня. Хотели, чтобы я им показала вход в комнату с осколками. Но я этого делать не стала, и тогда один из них — кажется, Бенгуст Тольн — устроил магический пожар. Он, видимо, подумал, что я побегу к той комнате. Забавно, а? Ключа ведь у меня всё равно не было. — Кэт хмыкнула. — Видели бы вы, что там началось после! Через каких-то, наверно, пару минут вся школа оказалась в огне. Такая паника поднялась. Ученики и учителя, когда узнали, что здание горит, ломанулись к выходам, старались бежать. Не знаю, кто из них успел, но думаю, большинство погибли. Я всё пыталась что-нибудь сделать с камнем телепортации, но без толку. Камень не действовал — вот хоть ты тресни, — а огонь подступал всё ближе. Я тогда чуть не задохнулась. А потом… Я не представляю, какое чудо должно было случиться потом, но он всё-таки сработал! Я спаслась… Школа — сгорела. Думаю, от неё теперь уже ничего не осталось, потому что пожар был действительно ужасным.

Все в гостиной слушали Кэт сосредоточенно, но спокойно. Лицо Лилиан по-прежнему выражало лишь живой интерес к истории — сродни, вероятно, тому интересу, что испытывает жадный до знаний человек, открывая очередную книгу, способную напитать его ум новыми фактами. Ворнетт оставался бесстрастным. А Эдмунд… Сложно сказать наверняка, но Кэт на секунду показалось (впрочем, может, действительно только показалось — она не была уверена), что Эдмунд едва заметно нахмурился, когда она предположила, что большинство школьников и учителей в том пожаре, скорее всего, погибли.

— Камень они заколдовали специально, — отозвался после недолгого молчания Ворнетт, — так как у них есть ещё один похожий. А обладатель второго подобного камня может заколдовать другой. Так они и сделали в надежде, что дотронется до него Эдмунд. — Волшебник встал и, заложив руки за спину, подошёл к окну. — И кстати, — добавил он, полуобернувшись к ребятам, — мы нашли ещё несколько осколков зеркала Вечности, пока тебя, Кэт Кристаленс, здесь не было.

— Теперь, когда школа сгорела, задача Маунверта и его прислужников стала только сложнее, — усмехнулась Кэт, — ведь сейчас никто из них не сможет попасть в ту комнату.

— Не только их задача, — вмешалась Лилиан, — мы ведь тоже не сможем попасть в комнату. Нам надо искать другой путь, а он есть только один.

— Хочешь сказать, нам придётся отправиться туда, где когда-то давно находилась Тавелла? — предположил Эдмунд.

— Да, — медленно кивнула головой Лилиан. Она посмотрела сначала на Кэт, а затем с немым вопросом перевела взгляд на наставника.

— Ты права, Лилиан, — подтвердил тот, — теперь вам предстоит выполнить ещё одно нелёгкое задание — найти место, где раньше находилась столица древнего королевства Тавелия — город Тавелла. Мало кто знает об этом точно. Конечно, это можно будет определить по карте, если взять два её вида: древнюю и современную.

— Надо отправляться как можно быстрее, — сказала Лилиан.

Ворнетт ответил не сразу. А когда ответил, Кэт вдруг отчётливо поняла, что голос мага звучит непривычно устало.

— Путешествие будет очень опасным, но я не могу взять это на себя. Нам нужно составить план, как противостоять Маунверту и его армии. Если я буду путешествовать, он захватит здесь всё.

Однако Лилиан и Эдмунд не нуждались в объяснениях. Они прекрасно понимали, что на поиски Тавеллы им придётся отправиться вдвоём. На них рассчитывали и надеялись — они не могли подвести.

* * *

Под вечер все отправились навестить Квэйнов. Гостеприимное семейство было радо новому появлению Кэт, однако сама девушка их настроения не разделяла: она, хоть и принимала сложившуюся ситуацию, всё же в душе досадовала на друзей, которых так давно не видела и с которыми так хотелось пообщаться. А они… Они снова собирались в путь. Опасный путь. Неизвестно ещё, когда они вернутся. Да и вернутся ли?.. На сборы был отведён один день. Лилиан и Эдмунд выглядели серьёзнее обычного, тщательно проверяли, не забыто ли что-нибудь важное, то и дело повторяли какие-то заклинания, внимательно сверяли карты. Потом Ворнетт о чём-то долго беседовал с ребятами. Когда всё было готово, Кэт оставалось только, упрямо отбросив мысли о всяких назойливых «ли», пожелать друзьям на прощание удачи.

Девушка снова осталась одна в ставшем почти родным, но опустевшем теперь доме. Даже Тома и Пенелопы не было рядом: они уже отправились в чёрную школу.

 

=== Глава 5. Тайный замысел ===

Том и Пенелопа Квэйн вновь прибыли в чёрную школу. Пенелопу ждал трудный год: ей предстояли выпускные экзамены, и учиться нужно было намного усерднее обычного.

За время каникул в школе почти ничего не изменилось. Всё оставалось по-прежнему, и это не могло не радовать Тома и Пенелопу, которым совсем не хотелось, чтобы что-то менялось.

Тем не менее, одна новость всё же ждала их в начале учебного года. Как выяснилось в первые же дни, на работу в их альма-матер был принят молодой учитель, в котором брат и сестра не без удивления узнали Рэйниэла Сэдара — мужа Саманты Квэйн. Впрочем, довольно скоро стало очевидно, что такое пополнение в штате преподавателей оказалось только к лучшему. Рэйниэл умел располагать к себе людей, будь то взрослые или дети. С ним было приятно общаться, и среди его знакомых едва ли можно было отыскать того, кто бы не считал Сэдара доброжелательным и остроумным человеком. Поэтому и Квэйны, и узнававший от Пенелопы все школьные новости Ральф Лангорн были рады его появлению. Первый урок прошёл на редкость увлекательно, и все ученики с нетерпением стали ждать следующего занятия, на котором Рэйниэл обещал рассказать и показать нечто крайне интересное. Стоит заметить, своё слово он держал, и каждый раз ребята выходили из его кабинета в приподнятом настроении, активно обсуждая увиденное и услышанное.

В остальном же ничего необычного не происходило. Дни шли, и жизнь в чёрной школе шла своим чередом.

В один из понедельников (как известно, дней тяжёлых) Пенелопа Квэйн, просидевшая почти все выходные за домашними заданиями, спешила на перемене в библиотеку, чтобы прихватить там ещё пару увесистых талмудов, необходимых для подготовки к экзаменам. Ральф Лангорн, искренне убеждённый, что шестисотстраничная «Философия светлой магии» — неподъёмная ноша для юной девушки, упрямо шёл рядом, а Том… Том, уставший от того, что Пенелопе, по голову зарывшейся в учёбу, в последнее время было вечно не до него, и не упускавший ни единой возможности побыть рядом с сестрой, просто вызвался сходить за компанию. Когда они свернули в очередной коридор, Пенелопа вдруг остановилась, обратив внимание на прислонившуюся к стене, поодаль ото всех, девочку лет десяти-одиннадцати. Та громко всхлипывала, и было заметно, как тряслись её плечи.

— Что-то случилось? — с участием спросила Пенелопа, подойдя ближе.

Девочка не ответила. Она продолжала плакать, потирая чуть длинноватым рукавом мантии глаза. Но спустя пару секунд девочка резко подняла голову и вся сжалась, увидев стоявших перед ней Ральфа, Пенелопу и Тома.

— Отойдите от меня! — с отчаянием и обидой, пробивавшимися сквозь испуг в голосе, выкрикнула она. — Я случайно! Разве вам это непонятно?! Я вправду не хотела ничего слушать!

— Что именно слушать? — развела руками Пенелопа, удивлённо переглянувшись с ребятами.

Девочка несколько раз моргнула, опять отёрла слёзы, внимательно посмотрела на Пенелопу, а потом, немного успокоившись, произнесла:

— А, это не… Я думала, это он.

Пенелопа вздохнула и, чуть наклонившись к девочке, спокойно спросила:

— И кто же тебя так напугал?

— Мальчик один, — последовал ответ, — очень плохой мальчик.

— Какой именно?

— Красивый, но очень плохой. Просто мне моя подруга назначила встречу сегодня в этом коридоре, в какой-то комнате здесь, но, в какой именно, она не объяснила, и мне пришлось заглядывать в каждую. И в одной из них я увидела мальчика. Он держал в руках зеркало и смотрел в него. А потом он услышал шаги за спиной и оглянулся. А когда увидел меня, начал издеваться… Это было так неприятно и обидно!

— А как выглядел этот мальчик? — заинтересовалась Пенелопа.

— У него тёмные волосы, он примерно вашего возраста, красивый.

Несмотря на скудное описание, девушка догадалась, о ком шла речь.

— Я поняла, — кивнула она, — кого ты имеешь в виду. Да, поиздеваться он любит. Как морально, так и физически. Но успокойся, всё будет хорошо. — Пенелопа скинула с плеча сумку и, достав из кармашка салфетку, протянула её девочке. Та звучно высморкалась. — Мы не дадим ему тебя обижать. Только скажи нам конкретнее, где ты его видела.

— Там. — Девочка указала в сторону одной из дверей коридора. — Но я боюсь теперь даже приближаться к этой комнате.

— Мы пойдём с тобой, поэтому он тебе ничего не сделает, — заверил Том.

— Ну-у-у… — Девочка, явно удивлённая появлению у неё сразу троих защитников, казалось, сомневалась. Но в конце концов, решив не отвергать неожиданную поддержку, улыбнулась: — Хорошо.

И под эскортом молодых людей прошествовала к внушавшей ей столько страха двери.

— Вот она. Та комната. Может, мне лучше остаться здесь? — пролепетала девочка.

Ребята не возражали. Стараясь не издать ни звука, они вошли в комнату, на дверь которой боязливо продолжала смотреть оставшаяся в коридоре девочка, и огляделись. На одной из стен висела внушительных размеров картина. Перед ней, держа в руках небольшое зеркало, стоял юноша, в котором Том, Пенелопа и Ральф сразу узнали своего недруга — Рональда Хамминга. Они остались молча наблюдать за ним, не торопясь пока что привлекать к себе внимание. Долго, однако, это не продлилось: не прошло и минуты, как Хамминг дёрнулся, словно ужаленный, и крутанулся на месте, поворачиваясь к непрошеным гостям. Парень отбросил зеркало, которое тут же разбилось.

— Что вы здесь забыли?! — огрызнулся он.

— У нас к тебе тот же вопрос, — парировала Пенелопа.

— Не ваше дело.

Дверь слегка приоткрылась, и в неё заглянула любопытная девочка.

— А, вам эта девчонка пожаловалась! Ясно! — засмеялся Хамминг. — А теперь пошли вон отсюда! И чтобы я вас здесь больше не видел! И девчонку эту тоже!

— Думаешь, мы станем тебя слушать? — Том гордо сложил руки на груди.

— Станете, — ухмыльнулся Рональд и произнёс заклинание. Однако он промахнулся. — Вас это не касается! Прочь отсюда!

Разозлившись ещё больше из-за своей неудачи, он снова выпалил заклинание. На этот раз всё получилось: он попал прямо в цель. От его магии Тома, Пенелопу и Ральфа отбросило назад, и они оказались за дверью. А Рональд быстро захлопнул дверь другим заклятием.

— Он что-то замышляет, — сказала Пенелопа, приподнимаясь, — это точно.

— Это понятно, — ответил Том.

— Он хочет что-то сделать мне?! — Маленькая девочка подбежала к друзьям, вот-вот готовая опять заплакать.

— Нет. Ты здесь ни при чём… Интересно, — вслух начала размышлять Пенелопа, — что же это была за картина, около которой он стоял?

— Картина? — Девочка любопытствовала. — А вы уверены, что он не замышляет ничего против меня?

— Уверены, — отозвался Том.

Девочка обрадовалась, а потом внезапно испуганно произнесла:

— Я не помню обратной дороги из этого коридора? А вы?

— Мы помним, — успокоила её Пенелопа.

Друзья проводили девочку до знакомых ей коридоров и переходов, по дороге тихо обсуждая, что же задумал Хамминг. У каждого были свои предположения, но в одном они сходились: вряд ли Хамминг, по натуре своей любивший пакости, замышлял что-то хорошее. И, похоже, замысел его был как-то связан с зеркалами. Том, Ральф и Пенелопа знали о зеркале Вечности, хоть и немного. Им было известно, что оно так просто не разбивалось, да и не под силу было Хаммингу создать второе зеркало Вечности: для него эта магия была слишком сложной. Впрочем, не только для него — никто из современных жителей волшебного мира не мог создать второе зеркало Вечности.

 

=== Глава 6. Картина ===

— И что теперь?

Пенелопа и Ральф невольно встрепенулись. Том наконец задал вслух тот самый вопрос, что мучил каждого из троих друзей. Любопытство одолевало их со страшной силой, и они не хотели оставлять без внимания тайну Хамминга, в которую совершенно случайно, но так удачно сунули свои носы. Теперь ребята собирались проследить за ним и разузнать о его происках, но, с какой стороны подступиться к этой задачке, даже понятия не имели. Надо было пробраться в комнату так, чтобы Хамминг не оглянулся и не увидел незваных гостей, но пройти незамеченными через чары, которыми он защитил себя от посторонних глаз, было практически невозможно, и это осознавал каждый: комнату Хамминг точно запер, и, хотя исправить такую досадную мелочь можно было с помощью простейшего заклинания, не попасться при этом казалось гораздо сложнее. Ребята ломали головы, строили предположения одно смелее другого, но в результате приходили к общему выводу: вряд ли получится что-то хорошее.

Был поздний вечер. Уроки закончились давным-давно, и школа почти совсем опустела. «Почти» стоит употребить лишь потому, что в одном из тёмных коридоров (заметим, даже темнее обычного, так как освещение погасили ещё пару часов назад) на подоконнике примостилась Пенелопа, рядом, скрестив руки на груди, привалился к стене Ральф, а перед ними Том, что-то бормоча себе под нос, вышагивал туда-сюда, медленно и методично.

— А давайте в библиотеку сходим? — предложила Пенелопа, которую ритуал братца начал уже порядком раздражать. — Может, найдём там что-нибудь вроде справочника-путеводителя по всем заклинаниям? Не уверена, что такой вообще существует, но вдруг?

Ральф выразительно потряс часами на своём запястье.

— Какая сейчас библиотека? Она давно закрыта.

— И что с того? — пожала плечами Пенелопа. — Мы сейчас как раз ищем подходящее заклинание, чтобы незаметно взломать запертую дверь и проскользнуть в неё, не привлекая внимания. Даже если библиотека закрыта, это неплохой повод потренироваться, а?

Пенелопа по-доброму улыбнулась Ральфу.

— Прости, — выдохнул тот, — у меня голова что-то уже совсем не варит. Чем дольше думаю над этой задачкой, тем больше путаюсь в своих собственных мыслях. Ладно, давайте и правда поищем в библиотеке.

Сказано — сделано. Ребята быстро поднялись на верхний этаж школы, где располагалась местная кладовая знаний, и к своему удивлению обнаружили, что на каменные плиты пола из-за её дверей падает узкая желтоватая полоска света. Строгий библиотекарь — женщина пожилая, седовласая, с крючковатым носом, придававшим ей сходство со злыми ведьмами из детских книжек, — даже в этот поздний час оказалась на своём посту, словно и вовсе его никогда не покидала, боясь оставить без присмотра вверенное ей богатство (а всем известно, что для настоящего библиотекаря чернильная бумага — единственное истинное богатство в мире). Пускать в свою обитель кого попало и просто так колдунья отказывалась, поэтому друзьям оставалось только наврать, что пришли они по важному учебному вопросу. Заручившись разрешением, они начали поиски нужной книги, а волшебница ещё некоторое время подозрительно косилась на учеников, будто ей казалось, что они так и норовят порвать и сжечь все тома в её библиотеке. Однако, поняв вскоре, что никакого вреда книгам ребята не причинят, женщина оставила свою затею и ушла, напоследок ещё раз смерив их взглядом, полным сомнений.

— Смотрите у меня, — пробормотала она себе под нос.

Том, Ральф и Пенелопа долго просидели в библиотеке — доставали одну за другой книги с запылённых полок, листали, шуршали страницами, вдыхали-выдыхали стоявший в помещении приятный, одурманивающий запах старой и новой бумаги, — но так ни на йоту и не приблизились к ответу, и вскоре тот запал, с которым они принялись за изучение библиотечных фолиантов, угас, сменившись откровенной скукой.

— Чтобы понять, как нам действовать, — подавил зевок Ральф, — нужно найти заклинание, которое Хамминг использовал для защиты.

— Это понятно, — отозвалась из-за стеллажа Пенелопа. Где-то что-то жалобно заскрипело, запыхтело, куда-то хлопнулось, и вскоре девушка опять очутилась в поле зрения Ральфа с очередной толстой книгой в руках. Придирчиво оглядела потрёпанную обложку, постучала пальцем по широкому корешку. — Но в том-то и дело, что таких заклинаний немало. И существуют ли чары, способные предотвратить их все?

Ответить ей не смог никто. Друзья покопались в библиотеке ещё немного, но, вынужденные в конце концов признать, что поиски их бесполезны, покинули просторные залы с книгами.

— Я не думаю, что Хамминг слишком уж силён в магии, — с сомнением протянул Том, посмотрев на стенные часы и прикинув в уме время, проведённое в библиотеке. Выглядел он измотанным и удручённым.

— А ты уверен, что Хамминг накладывал эти чары сам? Возможно, кто-то помогал ему, — заметила Пенелопа. — Кто-то более опытный.

Том помрачнел ещё больше.

Тем не менее, ни бесполезный поход в библиотеку, ни бессмысленные разговоры не заставили друзей бросить их затею. Том, Пенелопа и Ральф прикладывали все силы, чтобы найти заветное заклинание и раскрыть тайну Хамминга, и порой из-за этого даже не успевали выполнять домашнее задание — к вящему неудовольствию преподавателей, которые в последнее время словно специально, назло ребятам, задавали столько, что и за месяц не управиться. Пожалуй, единственным, кто понимал и прощал их, был человек, снискавший себе, благодаря лёгкому характеру и поразительному умению увлечь неугодливых школьников своим предметом, славу самого любимого учителя, — Рэйниэл Сэдар.

Итак, поиски заветной разгадки продолжались, однако результат по-прежнему оставался нулевым, и постепенно, с каждой новой неудачей, друзья всё же стали терять веру в успех.

— У меня такое ощущение, — сказала однажды Пенелопа, покидая очередным вечером школьную библиотеку, — что ничего мы не найдём.

— А всё лишь потому, что мы не знаем, какие именно чары наложены на комнату. — Ральф даже не пытался скрыть досаду и разочарование.

Но, как известно, госпожа Удача не зря славится своеобразным чувством юмора. Бывает она порой и капризной, бывает и суровой, но всегда — себе на уме, и, должно быть, именно по её прихотливой воле, когда трое неразлучных друзей уже готовы были, несмотря на своё упрямство и завидное усердие, оставить надежду, что найдут-таки разгадку, разгадка сама нашла их.

Ральф, Том и Пенелопа шли по переходам чёрной школы и мирно разговаривали, поглядывая на висевшие кругом картины с изображением чудесной, но местами мрачной природы волшебного мира. Они обсуждали свои неудачные попытки раздобыть какую-либо информацию, как нейтрализовать заклинание, наложенное на заветную комнату, и, вероятно, ноги сами собой занесли их в коридор с той манившей, притягивавшей магнитом дверью. Друзья не стали покидать коридора, решив притаиться на какое-то время, в надежде хоть что-нибудь услышать. Они забились в дальний угол, спрятались за стоявшей там каменной статуей женщины и затихли, внимательно прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся до них.

Поначалу прислушиваться было ровным счётом не к чему: казалось, вся школа вдруг вымерла — остались в ней лишь они, Том, Ральф и Пенелопа, зажатые между шероховатой кладкой стены и мраморным пьедесталом с застывшей на нём великой волшебницей прошлого. Друзья слышали только своё дыхание. Но в один момент издалека донеслись звуки лёгких шагов, словно кто-то приближался к коридору, и вскоре из-за поворота показалась ученица чёрной школы, одетая в длинное тёмное платье и форменную мантию. Ничего не подозревая, она спокойно направлялась именно к той комнате, где претворял в жизнь свой замысел Рональд Хамминг. Друзья оживились и, как могли, напрягли слух в ожидании разборок Хамминга с нарушившей его покой ученицей, которые, несомненно, вот-вот должны были начаться. А значит, был шанс, что Хамминг, занятый разборками, не обратит внимания на незваных гостей, которые постараются незаметно проникнуть в комнату.

Как только незнакомая девушка подошла к дверям, друзья осторожно выбрались из своего укрытия и медленно, стараясь не наделать лишнего шума, двинулись следом, но, когда она без колебаний вошла в комнату, остались снаружи, решив, что пока так будет разумнее.

— Ты слышала, я знаю это! Ты подслушивала! Как ты посмела!? — Сквозь щёлочку в двери друзья увидели, как Хамминг шагнул к стоявшей напротив него девушке и злобно прошипел слова, на которые незнакомка, судя по всему, никак не отреагировала.

Впрочем, злость Хамминга заметно поутихла, стоило ему взглянуть на правую руку девушки.

— Ты можешь дать мне свой браслет? — расслышали Том, Пенелопа и Ральф. — Я прошу тебя. Сейчас мне он действительно нужен.

— Зачем он тебе? — спокойно спросила девушка и наконец повернулась к двери так, что стало хорошо видно её лицо. Том, Пенелопа и Ральф с удивлением узнали одну из самых сильных учениц школы — Селену Сэварт.

— Если ты мне не дашь его, тебя постигнет кровавая смерть! — Явно не желавший никого посвящать в свои планы, Хамминг решил перейти на угрозы. Глаза его горели, а в голосе теперь уже отчётливо были слышны нотки гордости и бахвальства. — Я намного сильнее тебя, Сэварт! Убирайся отсюда, пока не поздно! Отдавай браслет и убирайся, ясно!?

— Думаешь, я ещё не успела понять, зачем тебе нужен мой браслет? — равнодушно ответила Селена, глядя на украшавшую стену картину.

— Значит, ты подслушивала?!

— Для этого мне необязательно подслушивать или подсматривать. — Селена оставалась по-прежнему невозмутимой и смотрела прямо в глаза юноше, которому, видимо, было нелегко выдерживать на себе этот взгляд, пронзительный, холодный, полный ледяного спокойствия. — Мне и без тебя известно о картине, в ключе от которой ты так нуждаешься сейчас. Ты ведь желаешь попасть в тот магазин, не так ли?

Единственная картина, что висела на стене в комнате, и вправду представляла убранство небольшого, полутёмного магазина, сплошь заставленного многочисленными шкафами. На полках был разложен загадочного и, откровенно говоря, неприятного вида товар. Настолько загадочного и неприятного, что о предназначении всех этих мудрёных вещиц даже думать не хотелось.

— Дай мне браслет, или ты в скором времени будешь убита! — высокомерно возвестил Хамминг. — Меня тебе не одолеть: я намного сильнее!

— А вот я бы не стала говорить об этом так уверенно, — отозвалась Селена. Она долго не сводила с юноши своего бесстрастного зелёного взгляда, но потом всё же добавила: — Хотя, пожалуй, я открою тебе эту картину.

— Струсила! — хмыкнул Хамминг с плохо скрываемой злой радостью. — Ты меня боишься! Вот и правильно делаешь! Давай открывай мне эту картину, а иначе я убью тебя!

— На то есть другая причина, — заметила Сэварт.

Она приблизилась к картине, приподняла рукав мантии и платья и произнесла несколько слов на чужом языке. Том, Пенелопа и Ральф внимательно наблюдали за ней, а Рональд Хамминг не отрывал от вожделенного полотна шальных, сияющих глаз. Когда браслет на руке Сэварт засветился, у Тома, Пенелопы и Ральфа пол в буквальном смысле ушёл из-под ног, словно они куда-то медленно, плавно полетели, и через некоторое время, облепившее друзей совершенной пустотой, они очутились в тесном помещении, тускло освещённом, пыльном, затхлом. Неподалёку от них уже стоял Рональд Хамминг и с интересом осматривал новое место.

— Где это мы? — шёпотом спросила Пенелопа у ребят.

— У меня тот же вопрос, — пожал плечами Том, в недоумении вертя головой.

— А я… Кажется, я понял, — едва слышно прошелестел Ральф. — Картина. Мы внутри, понимаете? Внутри той картины.

Том и Пенелопа тоже это поняли, и теперь ребята с ужасом озирались по сторонам, отнюдь не разделяя того энтузиазма, с которым четвёртый переместившийся принялся исследовать жутковатый магазин. Хамминг то — ясное дело — был рад, что его желание осуществилось, и сейчас он с любопытством оглядывал всё вокруг.

 

=== Глава 7. Отряд Мавена Ворнетта ===

Немного подумав, я решила всё-таки продолжить эту заброшенную работу, которую хотела заморозить и даже порывалась удалить. Что с ней будет дальше, я ещё не знаю, а сейчас готовы четыре новые главы (за один день смогла осилить только их).

* * *

Шло время. Кэт Кристаленс так и оставалась в доме у семьи Квэйн, продолжая учиться магии у хозяев дома, их друзей, знакомых и коллег. Несмотря на то, что без друзей девушка скучала, она с лёгкостью находила себе занятия, позволяющие отвлечься от мыслей о Лили, Эдмунде, Томе и Пенелопе. К тому же, Квэйны решили активно заняться магической подготовкой своей гостьи, поэтому скучать ей было некогда. Также в их уютное жилище стал часто наведываться сам Мавен Ворнетт по различным важным вопросам, и он тоже обычно не упускал возможности позаниматься с юной волшебницей.

Кроме магических занятий, у Кэт было ещё одно развлечение — большой белый и пушистый кот Флаффи, питомец Лизы Квэйн, к которому гостья сильно привязалась за время, проведённое в этом уютном и гостеприимном доме. Флаффи абсолютно ничем не отличался от кошек нашего мира, которых мы ежедневно встречаем на улицах или в собственных квартирах — это был самый обыкновенный белый длинношёрстный кот непонятной породы с прямыми ушами, достаточно длинным хвостом и горящими зелёными глазами. С одной стороны, удивительно, что в волшебном, овеянном загадками, мире, который у всех ассоциируется с чем-то неведомым и сказочным, можно встретить такое заурядное животное, а с другой — ничего удивительного нет.

В один из таких дней, когда Кэт спокойно, никому не мешая, сидела в небольшой комнате, которую ей выделили хозяева дома, с котом на руках, к ней подошла Лиза Квэйн и попросила её спуститься вниз, в комнату, где обычно собирались гости. Выпустив из рук животное, девушка поспешила следом за матерью её друзей, спустилась по деревянной лестнице и, пройдя по небольшому коридору на первом этаже, вошла в одну из главных комнат дома.

— Приветствую тебя, Кэтлин Кристаленс, — послышался знакомый голос, и Кэт с лёгкостью узнала его обладателя — это был Мавен Ворнетт, снова прибывший в дом семьи Квэйн.

Поприветствовав важного гостя, Кэт прошла в комнату.

— Сегодня я буду обучать тебя очень сложной магии. Прошу сосредоточиться, — произнёс мастер магии, подойдя к явно заинтересовавшейся девушке.

— Я готова, мастер, — ответила Кэт, загораясь интересом.

— Я рад, что ты готова, но прошу дослушать меня. Ведь ты ещё не знаешь, чему я тебя собираюсь обучить, — ответил Ворнетт, — а обучить я тебя буду телепортации, которую твои друзья уже умеют применять, хоть и не являются профессионалами в этом весьма нелёгком деле. Надеюсь, что ты тоже окажешься способной к телепортации. Давай начнём.

Естественно, начали с самого простого — с азов, и Кэт с нетерпением ждала, когда они перейдут к чему-то более сложному, нежели рассказы и перемещение мелких предметов в пространстве.

— Телепортироваться самой или телепортировать какие-то вещи или людей ты сможешь только в то место, где уже побывала и только тогда, когда ты знаешь дорогу к данному пункту назначения, — пояснял Мавен Ворнетт.

К сожалению, уроки эти проводились не так часто, как думала Кэт, так как Ворнетт почти всегда был занят и приходил в дом Квэйнов достаточно редко, а сами хозяева дома, учившие гостью не особо трудным вещам, доверяли нелёгкие уроки телепортации только сильному, умеющему правильно научить магу.

И вот, после одного из таких уроков, Мавен Ворнетт подошёл к Квэйнам и что-то тихо сказал им, сильно заинтересовав этим не услышавшую его Кэт. Кристаленс, решив, что у них есть важная тайна, в которую её не хотят посвящать, не стала вмешиваться и ушла, однако любопытство не давало ей покоя, и через некоторое время, после того, как во входную дверь кто-то постучал, девушка снова вернулась посмотреть на пришедших. Новоприбывшие, которыми оказались братья Лангорны, сразу же прошли в гостиную, но этим всё не кончилось — через какое-то время в дом семья Квэйн пришла ещё одна гостья — Джаннита Слайен, после чего Кэт не составило труда понять, что волшебники собирались по какому-то очень важному делу.

Гости прибывали, народа становилось всё больше и больше — уже пришла Саманта Квэйн вместе с мужем и родителями, затем в доме появился какой-то незнакомец вместе с неизвестной девушкой лет двадцати трёх. Увидев, что никто не знает новоприбывших, Мавен Ворнетт незамедлительно их представил:

— Это Николас Эвер, глава небезызвестной фабрики Тилсей, производящей целебные зелья, и мой давний знакомый. А это — его прекрасная дочь Изабелла, будущий лекарь.

Изабелла была очень красивой, чем-то похожей на отца — такое же овальное с мягкими контурами лицо, высокие скулы, волнистые каштановые волосы, серо-голубые глаза, аккуратный нос. И немного высокомерный вид — кажется, обманчиво.

Кто-то явно заинтересовался новыми сторонниками: одних привлекла внешность, других — профессии, важные, полезные. Способные оказать огромную помощь и поддержку в предстоящих сражениях.

У Кэт почему-то сразу пробудилось любопытство к местной профессии лекаря. Поначалу она хотела позадавать Квэйнам некоторые вопросы, но, решив, что в тот момент им было не до лишних разговоров, быстро оставила эту затею.

Меж тем гости всё прибывали, и интерес Кэт Кристаленс к происходящему рос. Она не понимала, к чему было всё это собрание.

По прибытии оставшихся людей все прошли в гостиную, Кэт, к её радости, тоже позвали. Гости тихо переговаривались, однако, когда Мавен Ворнетт вышел вперёд для того, чтобы начать свою речь, все тут же замолкли, сосредоточив своё внимание на нём.

— Я рад приветствовать вас здесь, — начал главный маг. — Однако собрались мы все здесь не просто так, а по очень важному делу. Как все мы поняли, Джастин Маунверт становится сильнее, он набирает армию, и битва может начаться в любой момент. Мы должны объединиться, чтобы противостоять ему и всей его армии. Сначала мне хотелось бы выслушать ваше мнение, уважаемые гости.

— Я с вами полностью согласна, мастер Ворнетт. Только объединившись, мы сможем что-то сделать против Джастина Маунверта. Мне кажется, что нам нужно объединиться в какой-нибудь отряд, — произнесла Джаннита Слайен, встав со своего места и оглядев всех присутствующих в зале.

— Вы поддержали мою идею, однако мне бы хотелось узнать, есть ли у кого-то другое мнение насчет этого вопроса, — ответил Ворнетт.

Но других мнений не было, все были согласны на то, чтобы создать какую-то группу или отряд.

— Я рад, что все вы поддерживаете мою идею. Я возглавлю этот отряд, и потому он будет называться отрядом Мавена Ворнетта. У кого-нибудь есть возражения по этому поводу?

В толпе послышались тихие переговоры, однако через какое-то время Амадден Лангорн произнёс:

— Возражений нет. Все согласны.

— Отлично. Тогда я хочу объявить о том, что теперь все присутствующие здесь, кроме семнадцатилетней Кэт Кристаленс, являются членами отряда Мавена Ворнетта! Я прошу всех вас встать для того, чтобы произнести заклинание единства.

Все послушно встали со своих мест и стали произносить заклинания, которые летели вверх, образовывая под потолком белый круг, в скором времени ставший разноцветным. Отряд Мавена Ворнетта был создан официально.

Когда все снова расселись по местам, Мавен Ворнетт продолжил:

— Теперь, когда все мы объединились, мы должны решить, где будут проходить наши собрания. Я думаю, что данное помещение не самое лучшее место, так как места здесь немного.

— Это легко решается, мастер, — ответила Саманта Квэйн, улыбнувшись, — ведь у меня есть два дома. В одном из них я живу почти всегда, а в другом лишь изредка. Второй дом по размерам очень просторный, он находится на берегу моря, и там я бываю достаточно редко, и мне кажется, что это место очень даже подходящее для наших собраний.

— Отлично, — обрадовался Мавен Ворнетт, — тогда на сегодня всё.

Гости начали расходиться, а Квэйны подошли к Кэт Кристаленс, сидевшей в стороне и о чём-то думавшей. Сейчас ей было обидно, что её единственную из всех не взяли в отряд Мавена Ворнетта, и она не понимала, зачем её позвали на этот сбор.

— Я думаю, на следующий год ты тоже к нам присоединишься, — ласково произнесла Лиза Квэйн, — присоединится и Пенелопа, и Ральф.

«Я надеюсь», — подумала Кэт Кристаленс, желавшая поскорее присоединиться к отряду Ворнетта.

 

=== Глава 8. Первое собрание ===

Саманта Квэйн, державшая в руках камень связи, сидела в своей комнате, о чём-то задумавшись. Эти камни были у всех членов отряда Мавена Ворнетта, так как главному магу, решившему назначить очередное собрание, надо было как-то связываться со своими подчинёнными, и все решили, что для связи этот способ самый лучший. Действовал он достаточно просто: Мавен Ворнетт произносил заклинание, и у всех начинали светиться камни. При виде светящегося камня член отряда Ворнетта должен был проговорить подобное заклятие для того, чтобы осуществить связь с великим волшебником.

Саманта Квэйн, заинтересовавшаяся первым собранием, сидела с камнем в руках достаточно долгое время в ожидании заветного сигнала. Наконец завидев, что камень начал слегка светиться, девушка, готовая к этому моменту, незамедлительно произнесла заклинание.

Из камня послышался громкий голос Мавена Ворнетта, гулко разнёсшийся по всему дому Саманты, который объявил о дате предстоящего первого собрания.

— Всего один день… — тихо произнесла Саманта, внимательно выслушав великого мага.

Девушка не ожидала, что голос Ворнетта, доносящийся из камня, прозвучит настолько громко, и теперь ей пришлось с помощью магии складывать посыпавшиеся с полок шкафов вещи по местам, что было не очень-то интересным занятием.

В назначенный день и час все собрались в основном доме у Саманты Квэйн, так как немногие знали о месте нахождения второго дома волшебницы. Однако Саманта, недолго думая, телепортировала всех гостей в своё второе жилище, а сама переместилась туда следом за ними.

Оказавшись около какого-то великолепного особняка, по виду своему напоминавшему целый дворец, члены отряда Мавена Ворнетта внимательно осмотрелись. Они стояли на каменистом берегу бескрайнего синего моря, уходящего в неизвестные дали, овеянные туманной дымкой. Небо было затянуто хмурыми серыми тучами, застилавшими бесконечную лазурь, и лишь в некоторых местах безграничный небосвод оставался голубеющим, навивая чувство ленивой безмятежности, но в то же время вызывая своим безотрадным видом какую-то неведомую грусть, что поселяется в сердцах людей при виде потускневшего пейзажа.

Дул сильный ветер, нашёптывая свою протяжную песню. Огромные бурлящие волны, увенчанные белыми пенными гребнями, с шумом ударялись о каменистый берег, разлетаясь мелкими ледяными брызгами во все стороны. Все краски природы смешались, сливаясь в один достаточно мрачный и хмурый, но в то же время вдохновляющий своим неведомым великолепием, пейзаж.

Где-то в тумане виднелись призрачные силуэты удаляющихся кораблей, погружавшихся в неизведанную туманную даль. Восхищённые великолепием вечно холодного моря, члены отряда Ворнетта просто стояли и смотрели вдаль, навевающую на них различные мысли и погружающую их в тихие раздумья.

— Пройдёмте в мой дом, — пригласила Саманта Квэйн своих замечтавшихся гостей.

Пройдя через ажурные ворота, все последовали по мощёной камнями дороге к шикарному особняку, что простирался впереди. В самом доме всё было очень красиво и богато украшено: на стенах кругом висели различные картины, где-то стояли статуи.

Поднявшись следом за Самантой по винтовой лестнице, ведущей на второй этаж, все прошли по длинному и украшенному коридору и очутились в огромной комнате. Окна здесь были завешаны бархатными шторами, через которые лучи света едва пробивались, и блики падали на картины, которыми был завешан зал. Посреди комнаты в несколько рядов стояли стулья, и гости поспешили занять свои места, однако кто-то, к примеру, Аматтен Лангорн, вставший рядом с Изабеллой Эвер, почему-то решил постоять. Можно было заметить, как Аматтен поглядывал на девушку, однако та, увлечённая первым занятием, не обращала никакого внимания на Лангорна.

Как и в прошлый раз, тихие переговоры и шёпот сменились всеобщим безмолвием, когда в комнату вошёл Мавен Ворнетт и начал свою речь.

— Я рад, то все мы объединились, — начал главный, — и теперь нам будет легче противостоять Джастину Маунверту, но нужно учитывать, что он очень силён и полностью одержать победу нам ним и его армией можно только одним способом — уничтожить зеркало Вечности — и лишь тогда у нас наступит настоящий мир. Но цель нашего отряда состоит в другом. Наша задача — сражаться с Маунвертом и его многочисленной армией и всегда быть готовым к их нападению.

Внезапно из толпы послышался чей-то вопрос:

— А на чьей стороне Сэварты? Ведь они — одни из сильнейших волшебников и тоже смогли бы нам как-то помочь.

— Я думаю, что они не стали бы делать такое, — немного помолчав, ответил Ворнетт, — да, они против Маунверта, но у них своя сторона, а значит, ждать от них какой-то помощи не стоит, однако и враждовать с ними не следует. Возможно, когда-то нам понадобится их помощь, и может быть, они согласятся нам её оказать. Но сейчас всё зависит только от нас самих, мы должны сражаться, этим решая свою судьбу, — снова сделав небольшую паузу, волшебник продолжил, — возможно, вам кажется неразумным то, что я дал задание уничтожить все осколки зеркала Вечности двум подросткам, но что-то мне подсказывает, что я сделал правильный выбор, и я знаю это. А помочь им в силах только я. Задача нашего отряда сейчас — объединить все народы нашего мира, которые против Джастина Маунверта, в одну армию. Возможно, нам как-то смогут помочь и обычные люди, и светлые эльфы, и ещё множество различных народов, проживающих в нашем мире.

— Светлые эльфы? — удивилась Саманты Квэйн, читавшая об этих существах только в книгах и очень восхищавшаяся их красотой и величием.

— Да. И они в том числе, — ответил Мавен Ворнетт. — А ещё я уверен, что Маунверт призовёт в свою армию тёмных эльфов — одних из самых опаснейших и беспощадных существ нашего мира. А в данный момент мне бы получше хотелось познакомить вас с историей зеркала Вечности и нашего мира, в целом, — проговорив эти слова, Ворнетт произнёс заклинание, от которого, словно неоткуда, появилась его книга.

Пролистнув пожелтевшие от времени страницы книги, Мавен Ворнетт и его отряд отправились в путешествие по страницам фолианта, в которое когда-то, не так уж и давно, отправлялись Кэт Кристаленс, Эдмунд Саннорт и Лилиан Вульфорд. Только та книга была немного другой, так как целью отряда Ворнетта было лучше ознакомиться с историей самого волшебного мира, а не с тем, как было создано и разбито зеркало Вечности.

 

=== Глава 9. Нелёгкое путешествие ===

Было пасмурно. Тёмное небо затянули чёрные свинцовые тучи, поглощая собою бескрайнюю лазурь; слегка накрапывал противный мелкий дождь. Порывы леденящего ветра срывали с узловатых деревьев последнюю листву, которая хоть как-то скрашивала ту мрачную картину безысходности, что стояла в некогда играющем яркими красками волшебном лесу, от чудесной красоты которого почти ничего не осталось, кроме унылых и однообразных корявых ветвей, в темноте кажущихся неведомыми чудовищами.

Прикрываясь от порывов промозглого ветра и вязкой мороси, Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт на некоторое время остановились для того, чтобы очередной раз взглянуть на промокшую карту. Их нелёгкое путешествие длилось уже достаточно долгое время, однако пока что удача сторонилась их, и они до сих пор не нашли ни одного осколка зеркала Вечности, сколько ни искали. Постоянно сверяясь с картой, они всё шли и шли куда-то, сквозь порывы бушующей непогоды.

Сейчас друзья продолжали свой путь по унылому волшебному лесу, стараясь не обращать внимания на непогоду, что царила вокруг. Лили и Эдмунд шли дальше, углубляясь в дебри магического леса, минуя однотонные корявые деревья, совсем не радующие усталый от мрачной банальности глаз. Ветер раскачивал верхушки деревьев, осыпая с них последнюю листву.

Но внезапно всё стихло: ветер перестал дуть, а дождь кончился, словно какая-то неведомая сила остановила разыгравшуюся бурю. Однако потухший небосвод всё ещё оставался тёмным, поглощённым унылыми свинцовыми тучами; атмосфера стала какой-то нагнетающей, воцарилось зловещее безмолвие.

Почти не промокшие из-за заклинания Лили и Эдмунд остановились для того, чтобы снова взглянуть на карту и хорошо обдумать дальнейший маршрут. Конечно же, они понимали, что это странное затишье вряд ли приведёт к чему-то хорошему, однако при такой погоде что-либо найти нелегко, да и блуждать по неизведанным тропам волшебного леса в поисках неизвестно чего друзьям совершенно не хотелось, и потому они решили отправиться в другое место.

— Я думаю, что нам снова нужно телепортироваться к этой реке, — произнесла Лилиан Вульфорд, внимательно рассматривая карту.

Недолго думая, Эдмунд с ней согласился, так как они не так уж и давно были у этой реки, и путь через волшебный лес им приглянулся больше, нежели вторая дорога.

Телепортировавшись к нужной им реке, Лилиан и Эдмунд осмотрелись. Здесь была такая же промозглая и пасмурная погода, как и в лесу, однако без дождя и ветра. Хмурое небо отражалось в прозрачной и ледяной воде, гладь которой оставалась спокойной и практически недвижимой, лишь изредка по ней пробегала незаметная рябь.

Подойдя к обрывистому берегу реки, Лилиан Вульфорд произнесла какое-то заклинание, направив его прямо в воду. Раздался лёгкий всплеск, монотонная вода заиграла различными красками.

— Зачем ты сделала это? — удивился Эдмунд, с интересом глядя на реку.

— В реке тоже могут быть осколки зеркала Вечности. Данное заклинание проверит, есть там какие-нибудь посторонние объекты или нет, хотя я не уверена, что оно сможет найти осколок — всё-таки он наполнен сильнейшей тёмной магией.

Эдмунд с интересом наблюдал, как его подруга, внимательно прислушиваясь к каждому звуку, подошла ещё ближе к обрыву и посмотрела в ту сторону, куда попало заклинание, направленное в воду. Внезапно вода вздыбилась, и прямо из речных глубин вылетела какая-то синяя молния, осветив тёмный небосвод.

— Там ничего нет. Или это заклинание просто ничего не обнаружило, как я и думала, — произнесла Лили, отходя от обрыва, подозрительная трещина на котором всё расширялась, — поэтому реку нам переплывать не нужно, мы пойдём вдоль неё.

И друзья, ещё раз взглянув на карту, пошли исследовать другую дорогу — путь вдоль берега реки.

Дорога их была длинной и скучной — их окружали однообразные мрачные пейзажи, что простирались вокруг, своим видом ухудшая и без того унылое настроение путников, и это однообразие лишь ещё сильнее усыпляло заснувшую от банальности душу. Путь вдоль реки был прямой, однако, как заметили друзья, по карте вёл он к другому лесу, окутанному дымкой таинственный неизвестности.

И действительно, через два дня дороги без каких-либо остановок, а уж тем более отдыха, путники, как и рассчитывалось ранее, подошли к другому лесу, с таким же мрачным и однообразным пейзажем, который им ужасно надоел.

Внезапно гнетущую тишину прорезали неведомые звуки, от которых Эдмунд и Лили, привыкшие к таинственному безмолвию, вздрогнули. Друзья внимательно прислушались, готовясь, что на них в любой момент могли напасть.

— Это животные, обитающие в лесу… — прошептала Лилиан, стараясь не шуметь. — И я не думаю, что они безопасны.

Звуки, доносящиеся неизвестно откуда, постепенно приближались. Лили и Эдмунд, замеревшие в тревожном напряжении, приготовились к сражению и взгляделсь вдаль, пытаясь понять, откуда приближался неизвестный. Но долго ждать не пришлось, так как примерно через одну минуту из кустов выбежали три неведомых существа, каких в нашем мире, конечно же, встретить невозможно. Их многочисленные глаза, взгляд которых был устремлён к чужеземцам, горели алым пламенем, а ноздри раздувались от неописуемой ярости. В последний раз взглянув на незваных гостей, чудовища ринулись в атаку — один из них набросился на Эдмунда, другой — на его спутницу, а третий начал издавать странные звуки.

Готовый к атаке, Эдмунд Саннорт без труда смог отразить нападение неведомого существа, усыпив его заклинанием. Затем он увидел, что и у Лили эта битва не вызвала трудностей, однако, решив, что опасность позади, друзья очень сильно ошиблись, так как совсем скоро на них ринулась целая армия подобных существ, издавая те же странные звуки. Чудовищ становилось всё больше и больше, они вылезали отовсюду: выпрыгивали из-за деревьев, кустов, выползали из земли, появлялись неведомо откуда, атакуя чужеземцев, которые, используя даже самые сильные свои магические навыки, не смогли бы справиться с такой огромной армией.

Одним очень сильным заклинанием Лили смогла остановить сразу нескольких чудовищ, как и Эдмунд, заклятие которого получилось немного слабее, чем у его спутницы.

Друзья, понимая, что не смогут справиться с таким количеством врагов, стали усиленно думать о дальнейшем пути передвижения. Ведь возвращаться назад, к реке, было бессмысленно, так же, как и продолжать битву с жителями загадочного леса, простиравшегося вокруг них и таившего в себе ещё немало опасностей. Лилиан Вульфорд взяла карту для того, чтобы посмотреть, куда ещё можно телепортироваться, однако только она раскрыла заветный предмет, как на неё набросилось одно из чудовищ. Не ожидавшая нападения, девушка выронила карту, а житель зловещего леса разорвал её на части. Эдмунд Саннорт, завидев это, сразу же спас свою подругу, усыпив её противника заклинанием, но карту было уже не спасти — она была порвана, и её обрывки разлетелись повсюду.

— Извини… Я просто не ожидала этого нападения, — растерянно произнесла Лилиан. — Спасибо, что помог мне.

— Здесь нет твоей вины, — ответил Эдмунд, оглядывая всё вокруг в поисках клочков карты.

— Заклинанием собрать эти обрывки невозможно, так что нам теперь придётся их искать самим, без помощи магии.

— Но как ты предлагаешь сделать это? — спросил Саннорт, оглядывая, окруживших чужеземцев, чудовищ.

— Я не знаю… — Лили явно растерялась, что с ней случалось крайне редко. Эдмунд ещё никогда не видел её такой неуверенной.

Но внезапно Лилиан произнесла уверенным голосом:

— Обитатели этого леса принимают нас за своих врагов. Мы должны как-то помочь им.

— Я сомневаюсь, что сейчас у нас получится как-то подружиться с ними, — усмехнулся Эдмунд.

— Да, сразу не получится, но мы не должны сражаться с ними. Возможно, тогда они успокоятся.

Но, не успели путники остановиться, как животные успокоились сами, а точнее, они просто исчезли, испарившись. В лесу снова воцарилось зловещее безмолвие.

— Странно всё это… — произнёс Эдмунд, глядя в то место, где только что толпилась целая армия неведомых жителей леса.

— Да, соглашусь. Я не понимаю, отчего они стали такими агрессивными, и почему так резко исчезли.

 

=== Глава 10. Загадочный дневник ===

Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт всё ещё недоумевали, почему жители леса были такими агрессивными, и что послужило причиной их резкого исчезновения. Однако сейчас их больше волновало другое — карта, служившая им верным спутником и помощником, превратилась в мелкие обрывки, которые разлетелись повсюду. Теперь нужно было как-то найти эти клочки, так как без карты продолжать путешествие будет бессмысленно и придётся телепортироваться назад, в дом Квэйнов.

После долгих, упорных и жутко занудных поисков, в которых путники потеряли много времени, большую часть обрывков найти всё-таки удалось, и карта была частично восстановлена, несмотря на то, что некоторых её частей всё же не хватало, но те, потерянные с концами клочки, к счастью, не были важными для путешествия друзей, и потому они смогли остановить свои поиски.

Частично восстановив карту, друзья внимательно посмотрели на неё — всё самое главное было на месте, и теперь путники могли продолжить своё нелёгкое путешествие. Но для начала они решили исследовать таинственный лес, что простирался вокруг них.

Небо всё ещё было сокрыто свинцовыми тучами, дул лёгкий, но очень холодный ветер, узловатые ветви невольно шевелились, нарушая гробовую тишину, стоящую в лесу. Неведомые чудовища исчезли, и из корявых, оголённых кустов не доносилось ни шороха.

Прислушиваясь к каждому звуку гнетущего безмолвия, Лили и Эдмунд осторожно начали исследовать таящий в себе множество загадочных опасностей лес. Не находя осколков, путешественники продолжали свой путь в смутной надежде на то, что всё ещё впереди, однако что-то подсказывало им, что поиски были бесполезными. Обойдя несколько корявых деревьев и кустов, Лили и Эдмунд снова взглянули на весьма пострадавшую карту.

Стало темнеть. Скользящие сумерки медленно надвигались на таинственный лес, укрывая его густым невесомым покрывалом ночи и превращая узловатые ветви деревьев в смутные силуэты. Лес казался всё более загадочным и зловещим.

Поняв бесполезность поисков, друзья остановились, продолжая прислушиваться к ничем не нарушаемой тишине леса. Они осторожно прижались к корявому стволу одного из деревьев, размышляя над тем, что им делать дальше. С одной стороны, продолжать исследование леса, углубляясь в его дебри, было действительно бессмысленно, но с другой — надежда на удачу не покидала путников, приводя их в смятение.

Вдруг откуда-то снова послышались шорохи, заставившие путешественников оглянуться. В ночной темноте разглядеть огни горящих красных глаз не составило труда, и друзья сразу поняли, что жители леса их так просто оставлять не собирались. Загнав путешественников в ловушку своим внезапным исчезновением, они были готовы напасть.

— Они снова приближаются, — тихо произнёс Эдмунд, готовясь отразить атаку жителей леса.

— Да, они приближаются, но подожди. Мы не будем с ними сражаться. Подумай сам, как это бессмысленно: их целая армия, а нас — двое, — попыталась достучаться до разума друга Лили.

Затем девушка произнесла заклинание, от которого в её руке появился светящийся шар. Свет от него разлился по всему лесу, а затем внезапно смешался с другим, неведомым светом, исходившим откуда-то из корявых кустов.

— Это зелёная пантера… — тихо, и в то же время изумлённо произнёс Эдмунд, никак не ожидавший увидеть в этих местах такого.

— Действительно… — Лили внимательно вгляделась в тёмную чащу леса, откуда приближался зловещий знак. — Теперь всё ясно. Маунверт управляет этим лесом, поэтому его жители такие агрессивные.

Перемещаясь лёгкими и грациозными прыжками, зелёная пантера приблизилась к замеревшим в ожидании опасности путникам. Резко повернув свою голову, она глянула прямо на Лили и Эдмунда, поспешно отвернувшихся, чтобы не встретиться взглядами со знаком Джастина Маунверта.

— Нам нужно телепортироваться к реке, на этой территории мы бессильны, — произнесла Лилиан, закрывая глаза руками.

Но не успели друзья опомниться, как тут же всё исчезло, испарилось, как и в первый раз. Однако теперь Лили и Эдмунд знали, что это была ловушка, но даже сейчас, слушая доводы разума, они не прекратили своих бесполезных попыток исследовать лес, собираясь телепортироваться в безопасное место только тогда, когда враги вернутся.

Путники искали осколки зеркала Вечности, продолжая углубляться в таинственные дебри ночного леса, однако в темноте, при свете магического шара, искать что-либо было бесполезно, и друзья решили подождать до рассвета, получше обдумав маршрут дальнейшего передвижения.

Лишь когда рассвело, друзья продолжили свои поиски. Но, поняв, что только теряют время, они уже было собрались телепортироваться, как вдруг Эдмунд замер на месте, вглядываясь куда-то — под корявым деревом, находившимся недалеко от них, лежал непонятный предмет, напоминавший своими очертаниями небольшую книгу. Всё ещё внимательно приглядываясь, парень подошёл к дереву и осторожно поднял таинственный предмет, его подошедшая спутница тоже с интересом оглядела находку.

— Это похоже на книгу, но она пустая, — произнесла Лили, в то время как Эдмунд перелистнул первую страницу, ничего там не обнаружив.

Однако, решив, что книга пустая, друзья ошиблись, так как на следующей странице они нашли какие-то записи, выцарапанные кроваво-красными чернилами на непонятном языке.

— Это чей-то дневник, — догадался Эдмунд Саннорт, с интересом оглядывая таинственные слова.

— Эти записи на эвелийском языке. Указ, который подписывала королева Эвелии, содержал похожие слова. Я помню, — произнесла Лили, — я узнаю эти буквы, но не понимаю, что здесь написано, ведь я не знаю эвелийского языка.

— Но я думаю, что эта вещь очень важная.

— Да, конечно, мы должны сохранить её. Эта важная находка действительно может нам пригодиться. Вот только нужно найти какой-то способ прочитать то, что написано здесь, ведь мы не знаем эвелийского языка.

Подобрав загадочный дневник, друзья решили его оставить у себя, занявшись поисками осколков зеркала Вечности, а потом как-то попытаться прочесть записи, которые хранила в себе необычная находка.

 

=== Глава 11. Чары скорби (добавлена 03.03.2017) ===

Несколько недель. Множество угрюмых и до жути заунывных дней, наводящих тоску, усыпляющих душу. Прошло всего несколько недель — удивительно! Путникам откровенно казалось, что гораздо больше. Время словно застыло, обратившись чем-то вязким и тягучим. Приносящим нескончаемую скуку и однообразие.

Исследование местностей, детальное изучение карты и таинственного дневника, знакомство с окрестностями — ничего не доставляло радости, ничего не вызывало интереса, лишь усугубляя хмурь и апатию.

Ни осколков, ни загадок, ни знаков. Только дорога вилась бесконечной невзрачной лентой, кутаясь в мутные клубы осеннего тумана. Да надвигался холодными порывами ветер, встряхивал загустелый воздух, застилал небо тучами, мясистыми, грозными, насупленными. Словно предвещавшими собой что-то тёмное, страшное, опасное — или невыносимо скучное. Как ни странно, последнее уже казалось более вероятным.

Вычурным золотом осыпались с деревьев листья, оголяя унизаннные царапинами коры; краски увядали и тускнели. Природа всё глубже предавалась мрачной серости, угрюмой, безысходной. От вида которой хотелось лишь неприятно морщиться, погружаясь в тягостные мысли.

Тоска! Конечно, она имела место быть: путешественники постепенно терпели неудачу, глупую, бессмысленную. Каждая минута, секунда, час — ничего не приносило пользы. После приключения в лесу путь был ненужным и бесполезным. Дорога никуда не приводила — по крайней мере, так казалось друзьям, порядком утомившимся, впавшим в уныние от бесконечного серого однообразия.

Впрочем, скучать не следовало: задание не ждало. Однажды скука обещала закончиться. Ведь где-то, ещё очень далеко, замерли в пепельном сне развалины, иссушенные, заветренные. Настолько далеко, что невозможно было даже предположить, сколько отнимет оставшийся путь, куда повернёт. Это оставалось загадкой. Сложной, волнительной, заставляющей покорно следовать за стрелками, выведенными на карте, позабыв о тревогах и унынии.

Путешественники по-прежнему мало разговаривали, несмотря на дружеские отношения. Не желали отвлекаться, тратя время на бессмысленные беседы, забывая о возможных испытаниях. Следовало быть крайне бдительными, а посторонние темы бы только мешали, каждый раз выводя путников из действительности. Они почти вступили в битву — такую же нелёгкую, томительную, напряжённую. Только без кровопролитий и потерь. Хотя о последнем пока не следовало утверждать с уверенностью.

Они числились всего лишь помощниками, но относились к заданию, как к невероятно важной миссии, решающей судьбы. Подходили со всей ответственностью. Не хотели подводить Мавена Ворнетта, как это, судя по всему, некогда сделал загадочный предшественник Вульфорда, и самого Джеймса.

Джеймс… Брат Лилиан, с которым она так и не смогла попрощаться. Слишком много тогда обрушилось на её плечи, слишком трудным выдалось время — кажется, она не успела даже в полной мере осмыслить его мучительную гибель. Его всего лишь не стало. Джеймс словно просто ушёл из её жизни, ступив на новый неведомый путь.

Именно Джеймс «заставил» Лилиан прерваться, остановившись посреди тонкой невзрачной тропы, протянувшийся вдоль очередного речного берега.

Тучи темно-серой пеленой обволакивали небо, плясали, устремлялась к туманным далям. Ветер. Неприятный, холодный, покалывающий. Он упорно дул и разносил по влажноватому воздуху потоки сломанных листьев.

Старое трухлявое дерево, испещрённое рытвинами, возвышалось над пустеющим берегом. Не так давно, наверное, оно цвело, играло красками, закрывавшими многочисленные трещины, но теперь высохло, став частью тусклого и однообразного пейзажа, длинного, утомляющего. Около дерева Лилиан и остановилась.

Одна её рука скользнула к коре; другая, сжимавшая карту, заметно напряглась; потускневший взгляд заметался по извилистым картографическим линиям. Словно так она чувствовала себя уютней, спокойней… Странно! Это было на неё не похоже: по-видимому, девушку что-то действительно тревожило.

Недоумевающий и взволнованный, Эдмунд приблизился к Лили, пытаясь выяснить, что с ней происходит.

Вопросов не потребовалось: Лилиан сама принялась все объяснять, не став мучить друга долгими интригами и намёками.

— Ровно год, — печально прошептала она, потянувшись во внутренний карман мантии. — Ровно год назад не стало моего любимого брата Джеймса.

На её ладонь легла небольшая фотография с мягко закруглёнными краями, откуда с безмятежной улыбкой смотрел на них Джеймс Вульфорд, живой, радостный, счастливый. Крепко обнимающий миловидную светловолосую девочку лет десяти-одиннадцати. Фона не было — только Джеймс, его сестра и немного пожеланий, выведенных замысловатым почерком в нижней части изображения. Тёплых и добрых пожеланий, исполненных искренними верованиями и надеждами.

— До сих пор содрогаюсь, когда вспоминаю, как его пронзили клинком. А вспоминаю часто, — неожиданно призналась Лили, принявшись вертеть в руках незаменимое семейное сокровище. Кажется, одну из тех немногих вещей, что сохранились у неё от покойного брата.

На какой-то миг Эдмунду почудилось, что в глазах Лили заискрился страх, горячий, мучительный. Юноша удивлённо поднял брови: уж от кого-кого, а от Лилиан он такого не ожидал. Ему казалось, что Лили и вовсе нельзя напугать: она уже столько видела, столько слышала, столько чувствовала. Тем более — таким обыденным в обители тёмных магов явлением!

Разумеется, Джеймс приходился братом Лилиан, самым родным, близким, любимым. Который сопровождал ее с самого детства и даже немного занимался воспитанием. Который, наверное, успел стать для девушки самым главным в её жизни человеком — гораздо ближе жестоких отца и матери. Но не похоже это было на Лилиан. Она не такая — совсем не такая! Или Эдмунд просто плохо её знал…

— Тебя пугает смерть? — осторожно поинтересовался юноша, при этом прекрасно осознавая некоторую нетактичность своего вопроса. По правде говоря, он и вовсе не собирался спрашивать ничего подобного, но, изумлённый заявлением подруги, не сумел удержаться.

— Нет, для меня это было бы слишком грустно, — Лили горько усмехнулась. — Не пугает, но и не привлекает. Хотя в детстве я ужасно боялась смерти. Как ни странно, все изменил именно случай, напрямую с нею связанный. Отец на моих глазах расправился со служанкой, которую тоже обвинили в предательстве. После этого я долго терзалась, думала, размышляла. Однако Джеймс сумел успокоить меня и убедить, что, на самом деле, все не так уж и страшно… Как же все-таки я по нему скучаю! Сегодня, в годовщину его гибели, — особенно остро. — Печально улыбнувшись, Лилиан принялась с тоскливой нежностью рассматривать горячо любимую фотографию. Эдмунд между тем, взглянув на изображение, невольно отметил для себя, как сильно изменилась и повзрослела милая улыбчивая девчушка.

Словно вдохнув глоток свежего воздуха со страницы старого, родного снимка, Лилиан поспешно сложила и убрала фото в карман. Затем отошла от дерева и неспешно двинулась в сторону реки, плескавшейся, колыхавшейся. Тихо ударявшейся о холодное побережье.

Дождь забрызгал мелкими вязковатыми каплями. Уплотнялись в промозглом шёпоте тучи; небо становилось серее и пасмурнее. Где-то позади протяжно зашуршал туманный лес, окутанный призрачным дымчатым куполом, смутной загадочной линией протянувшийся неподалёку от сердца материка. Тот самый обширный лес, в дебрях которого некто оставил загадочный дневник.

— Сочувствую. Твои родственники невообразимо жестоки, — мрачно отозвался Саннорт, искоса поглядывая на угрюмые трещащие вершины.

— Я ненавижу их с самого детства! — резко выпрямившись, Лилиан полностью развернулась к другу — и он невольно уловил её взгляд, наполненный откровенной яростью. — Всех, кроме Джеймса, конечно. — Лилиан сдавленно вздохнула, печально понурив голову. Она не кричала и не срывалась — кажется, её голос звучал по-прежнему ровно, спокойно, сдержанно. Только в глазах отчаянно плескалась ярость, смешанная с глубокой тоской.

— Ему было всего двадцать шесть… А впрочем, оставим эту тему: уже прошёл год, да и я не хочу лишний раз тебя грузить. Задание не ждёт. Сейчас я с помощью заклинания попробую поискать в реке осколки.

— Лили, подожди, — неожиданно Эдмунд остановил Лилиан, направившуюся к реке. Он не мог оставить такое дело незаконченным. Нужно было хоть чем-то помочь девушке — теперь он это твёрдо решил.

Саннорт острожно взял Лилиан за руку, и та, слабо улыбнувшись, вопросительно просмотрела в его обеспокоенные серые глаза.

— Если тебя это так тревожит, мы не должны пускать все на самотёк, — уверенно заявил Эдмунд. От этого взгляд Лили на какой-то миг наполнился искренним изумлением, но, не став открыто его выражать, девушка тихо произнесла:

— Да, тревожит, но есть ли смысл это обсуждать сейчас? Прошёл год, моего брата не вернуть, мы продолжаем его задание. Нужно думать о деле. Честно говоря, я и вовсе не хотела начинать эту тему… — Лилиан снова печально опустила голову, принявшись рассматривать аляповатые прибрежные камни. — Случайно получилось.

— Смысл определенно есть, — таким же твёрдым тоном уверил Саннорт. — Это — как минимум мотивация к нашему дальнейшему продвижению и достойному завершению задания. Я, конечно, не навязываюсь, но, возможно, тебе станет лучше.

— Может быть, ты прав… — Лили многозначительно замолчала.

Между тем Эдмунд внезапно вспомнил, как он отреагировал, как ответил на печальную историю Лилиан в прошлом году. Вместе с Кэт выразив соболезнования, он просто перевёл тему. Равнодушно, безропотно, холодно. В тот момент, когда Лилиан хотела рассказать о разрушившейся семье и несчастной девушке Джеймса, так и не дождавшейся свадьбы. Кажется, это было грубо. Неприятное чувство одолело Саннорта — как будто он совершил какую-то ошибку, глупую, оскорбительную.

— Ты обижаешься на меня за то, что в прошлом году я придал этому событию иное значение?

— Нет. Тогда я даже была благодарна тебе: мне не хотелось обсуждать эту тему. Меня волновали осколки зеркала Вечности. Они меня волнуют и сейчас, но в голову часто закрадываются мысли о Джеймсе и его мучительной гибели. Его предсмертные судороги, его последние слова, кровь, хлеставшая из глубокой раны… — Говоря это, Лили крепче сжала руку Эдмунда, словно ища у того поддержки. — Помню, в тот роковой день мы, словно предвидя, вспоминали наше детство. Говорили о многом. — Голос девушки немного дрогнул, но она оставалась ровной, спокойной, невозмутимой. — Например, о том, как, когда мне было три года, Джеймс пытался научить меня магии. Три года, представляешь? — Лили невесело усмехнулась, вспоминая это событие. — Ему было тринадцать, он никогда не делал домашних заданий и не практиковался в магии, поэтому не слишком хорошо учился и часто использовал для заклинаний специальную волшебную вещь — замечу, один из немногих подарков от матери. Однажды он захотел научить меня колдовать и дал мне эту вещь. Но вышло несколько по-другому: эта «игрушка» мне настолько понравилась, что я забрала ее и упорно не хотела отдавать, как он ни выпрашивал, что бы ни делал. После Джеймс вовсе перестал использовать такие вещи, начав колдовать самостоятельно. Так он и совершенствовался…

А ещё мы очень любили подшучивать друг над другом — по-дружески, конечно. У Джеймса было замечательное чувство юмора. Ты, наверное, уже встречал в нашем мире жутковатых огромных разноцветных жуков, брызжущих какой-то гадкой жидкостью. Сейчас я просто испытываю к ним отвращение, а одно время немного их боялась. Но это здесь. А каково же было мое удивление, когда на меня в другом мире сел один из таких жуков! Неприятно. А это, оказывается, Джеймс внешне заколдовал какое-то совсем безобидное насекомое… А ещё помню, как он коллекционировал смешные сувениры из двух миров. Однажды я оживала одну из таких фигурок, жутко его напугав. А впрочем, это уже не столь важно: главное, что с ним у меня связано столько прекрасных моментов. Лучших моментов жизни, которые уже никогда не повторятся.

— Печально. Но не стоит на этом останавливаться: несмотря ни на что, он определенно погиб достойно, хоть и жестоко. Вспоминай его живым, но не думай о подробностях его смерти. Хотя бы постарайся, прошу тебя. — Теперь Эдмунд крепче сжал руку Лили, опечаленной, понурившейся. Его глаза наполнились искренним сочувствием и пониманием, брови немного сдвинулись, отчего создавалось впечатление, что он хмурится.

Лили подняла голову и, вновь встретившись со взглядом юноши, слегка улыбнулась.

— Я постараюсь, честно.

— Обещаешь?

— Да. Обещаю, — громким уверенным тоном откликнулась Лилиан; в её глазах мелькнул блеск.

— Теперь главное — сдержи это обещание. Я очень на тебя надеюсь, — серьёзно отметил Саннорт.

— Сдержу. Ты же знаешь, что я всегда держу свои обещания, — заверила друга Лили. — Надеюсь, ты не против, если я ещё немного поговорю о Джеймсе? Только поняла, что слова — действительно одно из лучших средств в таком случае. Благородное памятное молчание лишь все усугубляло.

— Я совсем не против.

— В детстве мы часто делали друг другу мелкие подарки, но ничего, кроме той фотографии, что я тебе показывала, до нынешних времён не сохранилось. Все или забрали себе, или уничтожили наши родственники — особенно Кэри. Она всегда насмехалась над нами, но подарки забирала — удивительно! — Лили снова вызволила из кармана фотографию и вгляделась в её контуры, светлые, ровные, аккуратные. Словно новые — Лили очень бережно относилась к таким вещам.

Прочувствовав заинтересованность и понимание со стороны друга, девушка продолжила:

— А ещё я помню, как мы путешествовали. Это было ещё до того, как Джеймс получил свое задание. Мы просто путешествовали, изучая наш мир. Тогда мне было всего девять, и я невероятно удивлялась всему, что видела… А он так живо, забавно и интересно объяснял, что я даже сейчас могу пересказать его слова. Ещё мы любили душевные разговоры. Когда наши родственники не слышали, мы часто делились друг с другом самыми сокровенными тайнами и желаниями… Мы были искренними, ничего не скрывали. Если кому-то из нас становилось тяжко, мы непременно обращались друг к другу, — помогало. Всегда прекрасно помогало — лучше любого средства или зелья.

Эдмунд слушал Лилиан внимательно, увлеченно, заинтересованно — неожиданно! Лили искренне полагала, что он и вовсе не станет её слушать, переведя тему на осколки, путешествие или другие необходимые части задания. А он слушал. Понимая, сочувствуя и, судя по обеспокоенному горящему взгляду, явно не оставаясь равнодушным к этим рассказам.

Раньше они никогда не делились друг с другом личными мыслями и переживаниями. Уделяли внимание общим интересам, увлечениям, наблюдениям — но не более. Так было проще, так легче поддерживалась дружба, милая, наивная.

Но теперь, похоже, всё начало меняться. Доверие укреплялось, становясь прочным и уверенным; времяпровождение друг с другом даровало тёплые впечатления. К лучшему ли? Друзья, объединённые общим делом, пока не ведали. Это могло нести не только положительное значение, могло отвлекать от задания, внезапно, непринуждённо, незаметно. Всего лишь создавая новые темы для душевных разговоров, невероятно отвлекающих от реальности, чего путешественникам делать совершенно не следовало.

Лилиан быстро осознала, что увлеклась. Поняв это, она закончила свой рассказ и, плавно подняв руку, прошептала заклинание. Образовавшее мерцающий символ памяти — знак, который волшебники обычно вырисовывали в воздухе, чтобы почтить память усопшего спустя месяцы после гибели и похорон.

Имя брата, окружённое багряным мутноватым контуром, вспыхнуло над речной гладью, кажется, даже немного окрасив сгущающийся осенний туман магическими искрами. Странное зрелище. Странное, печальное и красивое…

Уловив намёки Лилиан, Эдмунд сотворил аналогичные чары скорби, от которых имя зардело особенно ярко, а контур растворился, рассеялся, стал частью волшебного сияния.

Символ вспорхнул над рекой, озарив водную гладь, всплеснув колышущуюся поверхность. Словно символ надежды, тёплый, добрый, согревающий. Особенно на фоне насупленного осеннего неба.

Путешественникам стало уютнее — кажется, отступила даже тоска, навеянная меланхоличным однообразием. Замерев на месте, они наблюдали за символом памяти, разгонявшим мутный туман. Наверное, они бы ещё долго так стояли, наслаждаясь безмолвным безмятежным общением друг с другом, но время не ждало. Задание нависало над странниками грузом, массивным, тяжёлым, увесистым. Упорно зазывная в дальнейший путь.

Поэтому, когда символ погас, друзья поспешно отошли от реки и развернули карту, принявшись увлечённо обсуждать осколки, дневник и путешествие. Словно не было ни разговора, ни мыслей, ни воспоминаний.

 

=== Глава 12. Узники картины ===

Том и Пенелопа Квэйн, Ральф Лангорн, а с ними и Рональд Хамминг оказались на картине, висевшей в комнате, где третий пытался осуществить свои коварные планы. При этом Квэйны попали на данное произведение искусства совершенно случайно, в бесполезных попытках разузнать о том, что же делал их недруг в помещении с картиной. А произошёл этот весьма нелепый случай из-за того, что заклинание, которым Селена Сэварт околдовала полотно с нарисованном на нём магазином, подействовало на всех находившихся в комнате, а не только на парня, стоявшего неподалёку от волшебницы и жаждавшего наконец исполнить своё лукавое желание.

Теперь Том, Ральф и Пенелопа, попавшие на данную картину не по своей воле, стояли в каком-то странном магазине, неподалёку от восхищавшегося этим достаточно серым и мрачным помещением Рональда. В магазине были унылые обшарпанные стены и потолок, кругом пахло сыростью и затхлостью, отчего неприветливый вид ларька только отталкивал от себя случайно оказавшихся в нём друзей, и на лицах тех появлялось невольное отвращение.

Рональд Хамминг же, которому помещение явно пришлось по нраву, поспешно обошёл несколько стеллажей с лежащими на них странными предметами и подошёл к прилавку, за которым стоял хмурый пожилой мужчина.

Увидев лежащие на покрытой несколькими слоями пыли обшарпанной стойке предметы, Хамминг не смог сдержать своего восхищения, в то время как Ральф, Том и Пенелопа осторожно подошли ближе для того, чтобы увидеть, что так очаровало их недруга.

Как только друзья сделали несколько шагов в сторону прилавка, их взору предстали аккуратно разложенные на стойке неизвестные осколки зеркал и ключи. Несмотря на то, что Рональд стоял спиной к внимательно следящим за ним, можно было понять, как горели его глаза — словно какая-то его давняя мечта только что стала явью.

Немного отойдя в сторону, Том, Ральф и Пенелопа, не желавшие приковывать к себе лишнего внимания, замерли на месте. Сейчас им очень хотелось разузнать, что искал в этом совсем не привлекательном местечке их недруг, и потому они просто стояли и не отрывали взгляда от Хамминга.

В то время, как Рональд с присущим маленькому ребёнку, попавшему в магазин игрушек, интересом рассматривал необычные товары, хранившиеся на полках обветшалой лавки, таинственный старик стоял молча и о чём-то думал.

— Сколько это стоит? — заинтересованный парень взял с полки странный ключ и подошёл к продавцу.

— Сие мне неизвестно, — ответил пожилой мужчина, погруженный в свои мысли.

— Но… как?! — удивился Хамминг.

Однако, немного подумав, старик всё-таки назвал цену, услышав которую Рональд был очень обрадован.

— Конечно же, я куплю это! — засмеявшись, произнёс парень и протянул продавцу несколько старинных монет, какими в настоящее время в волшебном мире уже давно никто не пользовался. Они были заменены на более современный вариант.

— Откуда у него эти деньги? — прошептала удивлённая Пенелопа.

— Я не знаю, — судя по виду Тома, он тоже этим заинтересовался, как и Ральф, внимательно разглядывавший монеты, которые старик забрал у своего молодого покупателя.

Счастливый Рональд Хамминг взял купленный ключ и пошёл осматривать какие-то осколки от зеркал, разложенные на прилавке. Внезапно взгляд его упал на небольшое кольцо, привлекавшее своим интересным видом.

— Не нравится мне этот магазин… — тихо произнесла Пенелопа, ещё раз осмотрев монотонные тусклые стены и обшарпанный потолок.

— Тише, — прервал сестру Том, — нас ведь могут заметить.

— Я думаю, что рано или поздно он всё равно нас заметит, так как ему нужно будет как-то выбираться отсюда, — ответил Ральф.

Однако, несмотря на осознание ситуации, друзья хотели остаться в тени до самого последнего момента, и потому решили замолчать, притаившись за одним из стеллажей, в то время, как Хамминг продолжал исследовать диковинный товар и расспрашивать у неприятного с виду продавца о ценах продаваемых здесь предметов.

Купив несколько осколков, Рональд вскоре обнаружил, что у него почти не осталось денег. Однако, пользуясь возможностью, Хамминг решил продолжить изучение сего магазина. Когда парень дотронулся до приглянувшегося ему кольца, продавец окинул его каким-то недобрым взглядом, однако потом, увидев, что покупатель положил украшение на место, старик вновь стал угрюмым и равнодушным.

— Я бы хотел купить ещё вот это, — сказал Хамминг, протягивая пожилому мужчине какой-то ключ.

Внимательно оглядев товар, продавец назвал цену, после чего покупатель, посчитав свои оставшиеся деньги, с сожалением понял, что данную вещь он купить не сможет.

Не оставляя своих попыток приобрести ещё что-то, юноша продолжал осматривать многочисленные полки и стеллажи, поросшие несколькими слоями липкой пыли, отчего Тому, Пенелопе и Ральфу, внимательно следившим за Рональдом, становилось как-то не по себе. На их счастье, ни равнодушный старик, ни заинтересованный Хамминг не замечали их.

Осмотрев, наконец, всю лавку и поняв, что с его оставшимися деньгами искать что-то ещё здесь было бессмысленно, Рональд Хамминг, обрадованный своими покупками, направился к выходу из магазина. И тут, когда парень завернул за один из стеллажей, он и заметил наблюдавших всё это время за ним.

— А вы-то что здесь делаете?! — изумлённо и в то же время злобно воскликнул Хамминг, глядя на своих давних недругов. — Объясняйте немедленно, как вы попали сюда! — Рональд приготовился колдовать.

— Так же, как и ты, — спокойно ответил Ральф.

— Я знаю, что вы следили за мной, а значит, вам несдобровать! Вы останетесь здесь навечно!

— А ты хоть знаешь, где выход отсюда? Сам-то сможешь вернуться? — спросил Том с усмешкой.

Эти слова прозвучали для Хамминга как гром среди ясного неба. Парень внезапно замолчал, так как он догадался, что, скорее всего, Селена Сэварт заперла его на этой картине намеренно, для того, чтобы он не смог вернуться назад. Но смутная надежда на то, что девушка всё-таки поможет ему, у Рональда оставалась, и потому он, немного отойдя от своих недругов, тихо позвал:

— Селена Сэварт, ты меня слышишь? — однако ответа не последовало.

— Она тебя не слышит и не сможет услышать никого из нас. Ведь теперь все мы — картина, — сделала вывод Пенелопа Квэйн.

Рональд Хамминг, начавший в лихорадочных раздумьях ходить по магазину, понял это только сейчас, в отличие от Квэйнов и Лангорна, которых подобные мысли посетили практически сразу, как они оказались на картине. И сейчас, удостоверившись в своих догадках, друзья понимали, что они навсегда останутся вместе с Хаммингом и непонятным стариком-продавцом на безжизненном, поблеклом от времени полотне с изображением угрюмой и обшарпанной лавки с различными диковинными товарами, денег на которые не было ни у кого.

Понимая, что открыть картину мог только браслет Сэвартов, узники, не теряя надежды, стали осматривать таинственный магазин в поисках выхода из него. Лавка оказалась огромных размеров, однако серое однообразие, окружавшее запертых в ней юных магов, отнюдь не радовало глаз, а наоборот, лишь вводило в удручённое состояние.

Завернув за очередной стеллаж, Том внезапно произнёс:

— Смотрите, я нашёл дверь. Может быть, это выход?

Внемля словам брата, Пенелопа поспешно подошла к прозрачной двери и посмотрела на простиравшийся за ней хмурый переулок, краски которого были такими же блёклыми и однообразными.

— Я сомневаюсь, что это выход… — сказала девушка, оглядывая обветшалые серые здания, возвышавшиеся на этой неприветливой улице.

Заметив дверь, Хамминг сразу же подбежал к ней и со всей силы дёрнул ручку, однако, как оказалось, данный выход был заперт, и даже разбивающее заклинание не смогло открыть его, так как дверь была сделана из прочного магического дерева и стекла — и никакие заклятия на неё не действовали. Для того, чтобы отпереть данный выход, требовался специальный ключ, которым, судя по всему, тоже был браслет Сэвартов.

Не теряя последней, горящей тусклым огоньком надежды на спасение, узники картины продолжали осматриваться, и теперь даже у Хамминга, глаза которого несколько минут назад горели лукавым огоньком, эти серые обшарпанные стены и однообразные стеллажи вызывали уныние.

Несмотря на понурую монотонность, было в этой лавке и что-то зловещее, столь привлёкшее Рональда тогда, когда он только попал сюда. Неизвестная пугающая дымка окутывала всю картину, придавая ей мрачный и в то же время жуткий вид. Даже этот странный старик, словно обитавший где-то в своём мире, внушал какой-то невольный страх.

Обойдя весь магазин, Пенелопа Квэйн решила подойти к продавцу и задать ему мучивший всех вопрос, в надежде на то, что этот мужчина мог что-нибудь знать:

— Вы не знаете, как отсюда выйти? — спросила девушка, подойдя к неприятному с виду старику.

— Нет. Отсюда выбраться невозможно. Я тоже пытался, однако всё бесполезно. Вы, как и я, заключены здесь навеки, — равнодушно ответил продавец.

— Ненавижу этих мерзких Сэвартов! — сквозь зубы произнёс Хамминг. — Как она только посмела обмануть меня?! Если мне всё-таки удастся вернуться, я непременно убью её!

— Тебе не удастся вернуться, смирись, — сказала Пенелопа, а затем тихо добавила: — И нам тоже… Неужели мы теперь действительно стали вечными узниками картины?

 

=== Глава 13. Поиски разгадки ===

Кэриди Вульфорд, ничего не ведавшая о случившемся в одной из комнат чёрной школы событии, была очень удивлена тому, что её приятель, Рональд Хамминг, куда-то исчез. Сколько девушка ни искала парня — всё было бесполезно. Он пропал бесследно, как и Квэйны-младшие вместе с Ральфом Лангорном.

О таинственном исчезновении этих юных магов ходило уже немало слухов: от обыкновенных сплетен, которыми частенько обменивались ученики в коридорах, до чего-то поистине невероятного, не свойственного даже волшебному миру. Но никто не мог ни подтвердить данные предположения, ни опровергнуть.

Учителя, одни из первых заметившие странную пропажу своих учеников, стали усиленно заниматься их поисками, тщательно обыскивая чуть ли не каждый уголок чёрной школы. Они понимали, что покинуть учебное заведение незамеченными исчезнувшие просто не могли, так как директор, прослышавший о том, что Маунверт набирает силу, позаботился о защите школы и слежке за учениками, служившими тьме. Казалось удивительным то, что директор не уследил за Рональдом Хаммингом, который являлся одним из них.

Одна учительница, знавшая о связях Рональда, решила обо всём расспросить Кэриди Вульфорд, однако Кэри, не пожелавшая унижаться, отвечать ей что-либо отказалась, так как женщина эта не была на стороне Маунверта. После нарочито грубого ответа Кэриди светлая колдунья, немного шокированная подобной дерзостью, приняла решение позадавать вопросы другой ученице, когда-то общавшейся с Пенелопой Квэйн. Найти эту девочку преподавательнице не составило труда, так как юная волшебница стояла в одном из коридоров школы, поодаль от гомонящей толпы, и о чём-то думала.

— Последний раз я их видела две недели назад, — рассеянно проговорила девушка, внимательно выслушав учительницу, — а больше они нигде не появлялись: ни в комнатах, ни на уроках, ни в коридорах — просто пропали, и, к сожалению, мне неизвестно, что с ними случилось, но я всей душой надеюсь, что ничего опасного с ними не произошло, и они ещё живы и скоро вернутся.

— Очень жаль, что ты не знаешь этого, — ответила преподавательница и решила продолжить поиски разгадки самостоятельно, без помощи учеников, понимая, что тех в сие странное дело желательно не впутывать, иначе это могло привести к весьма неприятным и даже печальным последствиям.

Но, думая, что никому из учеников данная информация неизвестна, женщина ошибалась, потому что кое-кто всё же был посвящён в это нечистое дело. Конечно, этой оставшейся в тени ученицей оказалась хладнокровная Селена Сэварт, которую, в общем-то, можно было назвать виновницей случившегося. Ведь именно она заперла Хамминга на картине с помощью своего браслета, и потому сейчас, умело игнорируя немногочисленные вопросы, задаваемые ей, девушка хранила известную ей информацию в тайне. Несмотря на это, местонахождение Тома, Пенелопы и Ральфа не было ведомо даже Селене, хотя какие-то догадки по данному поводу у неё всё же возникали.

Однажды, решив проверить свои предположения, Селена Сэварт зашла в комнату с картиной и взглянула на висевшее здесь полотно с нарисованным на нём магазинам. И действительно, кроме многочисленных полок, покрытых липкой пылью, с лежащими на них предметами, обшарпанных стен и старика, здесь оказалось ещё несколько человек: три юноши и девушка. На картине фигуры не двигались, а лишь смотрели куда-то вдаль, похоже, в поисках выхода, замерев в немного неестественной позе. Также можно было заметить, что всюду краски уже поблёкли и потускнели, и лишь в том месте, где расположились узники полотна, цвета играли различными яркими оттенками.

Окинув невозмутимым взглядом каждого из запертых там людей, Селена поняла, что её догадки оправдались, однако мысли об освобождении пленников у неё даже не возникло. Именно поэтому, ещё раз оглядев картину, девушка покинула комнату, оставив Квэйнов, Хамминга и Лангорна на произвол судьбы. Естественно, что-либо рассказывать кому-нибудь об увиденном Сэварт не собиралась.

Весть о пропаже четырёх учеников неимоверно быстро распространилась по всей чёрной школе, и потому поиски всё усиливались, хотя и не давали никаких результатов. Судя по всему, ни у кого даже мысли не возникло о старой картине, мирно висевшей в одном из заброшенных комнат замка.

После безуспешных поисков, директор, начавший терять последнюю надежду, призвал на помощь самого Мавена Ворнетта, веря, что уж кто-кто, а такой великий волшебник точно сможет разгадать загадку, мучившую теперь практически каждого в чёрной школе.

Получив вызовы, директриса белой школы и Мавен Ворнетт не заставили себя ждать и поспешно присоединились к поискам. Но, к всеобщему удивлению и ужасу, даже они не смогли найти ответ, сколько ни пытались.

А время на месте не стояло. Оно бежало так же быстро, как и всегда, не обращая внимания ни на что. За окном уже сыпал пушистый сиреневатый снег, переливаясь на свету различными нежными цветами. Необычайной формы снежинки, станцевав в воздухе вальс, ласково обволакивали заснувшие цветы, кусты, деревья, отчего растения поднимали свои поникшие ветви, головы и листики и невольно вступали в оживлённую игру красок, вызывая этим сладостное упоение у жителей волшебного мира. Приближался День Утренних Звёзд, а значит, и следовавшие за ним каникулы. Дней с таинственной пропажи четырёх учеников проходило всё больше.

Несмотря на то, что найти Тома, Пенелопу, Ральфа и Рональда так никому и не удалось, и поиски их велись уже не столь активно, надежда на удачу всё ещё не угасала.

Но вот наступили долгожданные каникулы, и ученики разъехались по своим домам для того, чтобы отпраздновать День Утренних Звёзд вместе с семьёй и друзьями и отвлечься от привычной школьной суеты. Некоторые уже и вовсе забыли о Квэйнах, Лангорне и Хамминге, а кому-то мысль об их исчезновении до сих пор не давала покоя, вкрадываясь в их головы в самый неподходящий момент, но, несмотря на это, дети, как и преподаватели, покинули учебное заведение в мирной обстановке.

Кэт Кристаленс, ожидавшая снова встретиться с друзьями и отпраздновать вместе с ними День Утренних Звёзд, была очень удивлена, когда брат и сестра не вернулись домой. Как выяснилось позже, Лиза и Роберт знали о пропаже своих детей, просто не хотели сообщать об этом гостье раньше времени, в надежде на то, что длительные поиски увенчаются успехом. Когда супруги поняли, что скрывать это бессмысленно, и рассказали обо всём Кэт, беспокойство их явно возросло. Кристаленс же, как и всегда, бурно на это не отреагировала, лишь посочувствовала Квэйнам-старшим, хотя на её лице в это время можно было заметить нескрываемое удивление.

Теперь, когда ученики покинули чёрную школу, к поискам присоединились родители пропавших. Среди них были Лиза Квэйн, Роберт Квэйн, родители Ральфа, его двоюродные братья — Амадден и Аматтен, а также родители Рональда Хамминга — сторонники Маунверта. Появлению последних, похоже, мало кто был рад, однако виду никто не показал.

И так однажды, после длительных поисков, Мавен Ворнетт случайно наткнулся на комнату с полотном, на котором был изображён злополучный магазин. Сразу заметив необычно яркие переливы красок на картине, маг вгляделся внимательнее и лишь тогда всё понял: загадка об исчезновении четырёх учеников была практически разгадана. Осталось найти ответ лишь на один вопрос: как они там оказались?

После своего открытия Ворнетт незамедлительно позвал остальных участников поисков, которые в очередной раз обыскивали опустевшие коридоры чёрной школы, понимая, что лишь попусту тратят время, занимаясь этим, однако, не теряя надежды на то, что удача всё же улыбнётся им. Подоспевшие родственники пропавших учеников сразу же взглянули на странную картину с изображением неизвестного магазина, висевшую на стене, и ужаснулись, увидев там своих детей, навеки запертых среди многочисленных пыльных и обшарпанных полок.

— Открыть, а следовательно, и закрыть данную картину можно только с помощью браслета Сэвартов, — произнёс Мавен Ворнетт, — и, к сожалению, здесь я ничего сделать не смогу. Нужно найти Селену Сэварт. Лишь она в силах помочь нам, но, как я полагаю, на данном творении ученики оказались не без её участия.

Найти Селену Сэварт не составило труда, так как она и ещё несколько учеников не посчитали нужным отправиться по домам на каникулы, решив остаться в опустевшем замке. Когда девушка узнала о том, что пропавших наконец нашли, на её лице появилась невольная ухмылка. Её явно позабавило тугодумство Мавена Ворнетта и прочих участников поисков, нашедших разгадку только сейчас, когда после пропажи учеников прошло чуть ли не полгода.

— Да, быстро вы догадались… — саркастически произнесла Селена. — Неужели вы считаете, что я просто так выпущу их?

— Ты должна это сделать, — твёрдо сказала директриса белой школы, сразу понявшая, что заперла пленников на картине именно Сэварт-младшая.

Одарив женщину взглядом, полным хладнокровия и презрения, Селена всё же решила исполнить желание жалких и беспомощных существ, окружавших её, но только сначала немного помедлить, для того, чтобы те поунижались перед ней. Только так она могла почувствовать свою безмерную власть над этими бессильными созданиями, которые столь долгое время не могли додуматься до простейшего. Конечно, в какой-то степени дело это было ниже её достоинства, однако препираться с ничтожествами, ещё больше унижаясь, девушка не собиралась.

Внезапно отец Рональда Хамминга, решив применить силу, подбежал к Селене, схватил её руку, на которой красовался волшебный браслет и попытался сорвать сокровище. Но Селена, легко вывернувшись, запустила в него очень мощное заклинание, после чего мужчину отбросило к противоположной стене, и он, со всей силы ударившись о камень головой, потерял сознание. Сэварт же почувствовала гордость собой.

— И вы всё ещё считаете, что я стану помогать вам? — спросила Селена, будто издеваясь над «беспомощными».

Квэйны и Лангорны были ошарашены столь неожиданным выпадом Хамминга-старшего. Пытаясь не показывать неприязни к Селене, чья и без того завышенная самооценка росла на их глазах, родители Тома и Пенелопы вместе с родственниками Ральфа подошли ближе к картине, не сводя глаз со своих детей, переливавшихся различными яркими красками.

— Да, ты обязана выпустить их, — твёрдо заявил Мавен Ворнетт.

Ещё немного посмотрев, как жалкие существа унижались перед ней, Селена наконец решила сделать одолжение.

— Ну, хорошо, я помогу вам, вы ведь так долго искали их… — с презрением сказала она, подошла к картине и с неохотой произнесла заклинание. Однако можно было заметить, что она ужасно не удовлетворена тем, что делает что-то не по своей воле.

* * *

В это время Пенелопа, Том, Ральф и Рональд расхаживали среди монотонных магазинных полок, уже потеряв всякую надежду на спасение. Отвращение к этому помещению всё больше возрастало у каждого из них, постепенно сменяясь холодными нитями нескрываемой ненависти.

Но внезапно Ральф заметил, что прямо посреди магазина неизвестно откуда возникла яркая светящаяся точка, которая постепенно разрасталась, и свет от неё поглощал тусклые краски старинной лавки, навеки заключённой на картине.

— По-моему, это выход! — радостно произнёс Лангорн, но в то же время в его голосе слышалась какая-то осторожность: мало ли куда мог вести неведомый портал?

В отличие от Квэйнов и Лангорна, Хаммингу, похоже, было всё равно, так как он, молниеносно запрыгнув в портал, уже скрылся в разливавшемся всюду ослепительными лучами свете. Почуяв запах свободы и не захотев больше оставаться запертыми на полотне, Том, Пенелопа и Ральф последовали за своим недругом. Старик же не сдвинулся с места, похоже, решив остаться в своей весьма мрачного вида лавке навсегда.

После короткого перелёта через пространство высвободившиеся пленники, к своему счастью, оказались в той комнате, где висела картина.

— Неужели мы смогли выбраться?! — не веря своим глазам, воскликнула Пенелопа и угодила в объятия своей матери.

Селена Сэварт, уже ни на кого не глядя, подошла к картине и с помощью заклинания закрыла её, а затем, презрительно усмехнувшись, поспешила покинуть комнату.

— Вижу, ей явно не понравилось то, что мы вынудили её освободить вас, — произнёс Мавен Ворнетт.

— Она на стороне Маунверта? — спросила Пенелопа с каким-то удивлением.

— Как ты смеешь говорить о нашем великом хозяине таким пренебрежительным тоном?! — сквозь зубы сказала мать Рональда. — Разве тебе неизвестно, что наш повелитель враждует с Сэвартами, несмышленая? Мы все их ненавидим, хотя они могли бы стать нашими прекрасными помощниками.

Хамминг-младший склонился над своим отцом, лежавшим на полу без сознания, однако на их семью никто больше не обращал внимания. Квэйны, Лангорны и остальные светлые маги покинули злосчастную комнату, оставив там Хаммингов наедине друг с другом. Мавен Ворнетт не стал медлить и почти сразу открыл портал, в который все поспешно вошли, через некоторое время оказавшись неподалёку от дома Квэйнов, где попрощались и разошлись по своим домам.

Том и Пенелопа, которые провели на картине несколько месяцев, рады были снова вернуться домой, вот только одна вещь немного омрачала их радость: они пропустили чудесный День Утренних Звёзд.

 

=== Глава 14. Рассказ о магазине ===

Увидев своих друзей, наконец вернувшихся домой, Кэт Кристаленс очень обрадовалась, но в то же время была нескрываемо удивлена.

— Где вы были всё это время?! — с изумлением спросила она. — Вы пропустили День Утренних Звезд!

— Мы тебе обязательно расскажем эту довольно необычную историю, — ответила Пенелопа, — но немного позже.

— Ну, хорошо, — несмотря на свою заинтересованность, Кристаленс возражать не стала.

Немного пообщавшись с друзьями, Кэт Кристаленс пошла к позвавшей её Саманте Квэйн для того, чтобы в очередной раз попрактиковаться в магии, хотя сейчас в этом уже не было той необходимости, что прежде, так как колдовству Кэт уже была достаточно хорошо обучена. Сам Мавен Ворнетт, прекрасно знавший своё дело и умевший действительно правильно научить, обучал девушку, и если сравнивать её результаты с предыдущими, всего за два года она добилась просто невероятных успехов, и всё благодаря великому Ворнетту. Но, несмотря на все достижения Кэт, Саманта считала, что лишняя практика не помешает, так как со временем всё забывается.

Том и Пенелопа, немного посмотрев на то, как их кузина занималась с гостьей, пошли получать подарки, которые им должны были вручить на День Утренних Звёзд. Пройдя в уютную гостиную своего дома, они подошли к резному столу черничного цвета, украшенному ажурной скатертью, на которой были аккуратно разложены различные цветные коробки, переливающиеся разнообразными оттенками в свете яркого зимнего солнца. В этих коробках и находились подарки, приготовленные брату и сестре, которые им через некоторое время торжественно вручила Лиза Квэйн.

Но вот в основную дверь дома кто-то постучал, и затем, когда Роберт Квэйн открыл, в дом степенно вошёл Мавен Ворнетт, готовый поподробнее разъяснить Тому и Пенелопе о том, что приключилось с ними недавно, ну и заодно поведать об этом Кэт.

Квэйны-младшие, Кристаленс и Ворнетт прошли в гостиную, уселись на обитый мягким бархатом диван и, оставшись наедине с Мавеном, приготовились беседовать.

— Сначала мне бы хотелось услышать ваш рассказ о том, как вы связались с Рональдом Хаммингом и Селеной Сэварт, — попросил великий маг, с нескрываемым интересом наблюдая за тем, как за окном монотонно падали разноцветные снежинки причудливой формы, укрывая землю пушистым ковром.

Том и Пенелопа начали свой рассказ с момента, как они вместе с Ральфом увидели в одном из коридоров чёрной школы плачущую девочку, которую обидел некий «красивый, но очень плохой мальчик». Выяснить, кем же был данный незнакомец, труда не составило, так как девчушка точно знала, в какой из комнат коридора находился её обидчик, а уйти оттуда незамеченным за такое короткое время он бы просто не успел.

«Красивым, но очень плохим мальчиком» оказался не кто иной, как Рональд Хамминг, осуществлявший какой-то свой коварный план в комнате с большой картиной на стене, на которой блёклыми красками был изображён неприятный с виду магазинчик с обшарпанными стенами и многочисленными однообразными полками, покрытыми несколькими толстыми слоями пыли и грязи. Тогда парень, который околдовал комнату неизвестными никому из незваных гостей чарами, сразу заметил украдкой наблюдавших за ним и быстро выгнал их с помощью магии.

Услышав о Хамминге, Кэт вспомнила его дуэль с Артуром Нэдсоном и превращение в свинью. Но было понятно, что сейчас повзрослевший Рональд замышлял нечто большее, нежели тогда. Именно поэтому Том, Пенелопа и Ральф так заинтересовались его планом и решили проследить за своим недругом во что бы то ни стало.

Квэйны рассказывали, что после долгих раздумий и неудачных попыток им всё же удалось проследить за Хаммингом, но не без вреда для них самих, ибо в комнате той Рональд был не один, а с Селеной Сэварт, согласившейся помочь ему проникнуть на картину с магазином, которая открывалась только с помощью семейного сокровища Сэвартов. Заклинание Селены попало не только на Хамминга, а на всех, кто находился на определённом расстоянии от источника магии. Том и Пенелопа попали туда же.

Брат и сестра рассказали, что в магазине, в котором они очутились, продавались странные товары. А сам продавец также явно не внушал доверие своим подозрительным видом — очень равнодушный, ни в чём не заинтересованный человек.

— Хамминг купил какой-то ключ и несколько осколков от зеркал, а потом все мы обнаружили, что заперты на этой картине, — рассказывал Том.

— Мы пытались найти выход, но всё было бесполезно. Так и пробыли мы на этой картине несколько месяцев, потеряв всякий счёт времени, — продолжала Пенелопа, — и спасение наше пришло крайне неожиданно.

— Хамминг покупал осколки и ключ? — удивлённо спросила Кэт.

— Да.

— Ну, что ж, примерно так я и предполагал, хотя тогда, когда вы исчезли, у меня, если быть честным, подобных мыслей даже не возникало. А сейчас, думаю, мне стоит рассказать вам про этот магазин поподробнее, чтобы вы знали, куда попали, и откуда там осколки и ключ, — вмешался в разговор Ворнетт.

— Хорошо, мы вас внимательно слушаем, мастер Ворнетт, — ответил Том.

— Когда-то давно, когда я был ребёнком, на одной из весьма непримечательных и тёмных улочек нашего мира открылся большой магазин, в котором продавались самые разнообразные предметы, в основном, содержащие в себе чёрную магию или какие-нибудь проклятья. Среди этих товаров были поддельные копии осколков зеркала Вечности и ключей от комнаты, в которой было разбито великое зеркало. Естественно, все эти сокровища были лишь дешёвой подделкой, которую хозяин, мечтавший о богатстве, прославил среди наивных жителей, искавших в то время осколки зеркала Вечности, и продавал по ужасно высокой цене, получая этим отличную прибыль. Прослышавшие о данной лавке стремились туда, стараясь скупить как можно больше осколков и ключей, ну а продавец лишь ухмылялся, глядя на всё это. Главным достоинством в жизни этого весьма жадного человека были лишь деньги, и ради них он был, наверное, готов на всё. Однако радость его продолжалась недолго, так как однажды один из Сэвартов купил в ставшей знаменитой лавке привлекательное на вид кольцо и, надев его, превратился в неизвестное мерзкое существо. Конечно, такое случалось не с одним Сэвартом. С кем-то, закупившимся здесь, происходили вещи и похуже, но хозяину было всё равно, для него главное — продать товар и получить за него деньги. Сестра того Сэварта, носившая в то время браслет, узнав о приключившемся с её братом, очень разозлилась и с помощью семейного сокровища навеки заключила магазин на пустом полотне вместе с хозяином, после чего от злосчастной лавки осталась лишь картина, открыть и закрыть вход на которую можно было только с помощью сокровища Сэвартов.

— А какой была реакция остальных покупателей? — поинтересовалась Пенелопа.

— Кто-то был чрезмерно благодарен этой женщине, а некоторые, верившие в то, что продаваемые там осколки и ключи обладали той же силой, что и настоящие, были ужасно разозлены. Скорее всего, Джастин Маунверт имеет об этом схожее мнение, и именно он дал задание Хаммингу попасть на эту картину, а если верить слухам, сделать это можно было посмотревшись в зеркало и произнеся специальное заклинание перед тем полотном. Если судить по вашим рассказам, изначально Рональд Хамминг пробовал именно такой способ, однако потом, убедившись, что это лишь слухи, решил договориться с Селеной Сэварт.

— А возможно ли, что среди тех осколков был какой-нибудь настоящий?

— Сомневаюсь. Хотя, такое тоже возможно.

— Значит, Хамминг приобрёл подделки?

— Да.

 

=== Глава 15. Странное существо и радостное известие ===

У Тома и Пенелопы, вернувшихся наконец домой, начались каникулы, и потому они практически целый день оставались дома, рассказывая Кэт различные интересные вещи об их мире и школе. Несмотря на своё достаточно долгое время пребывания среди людей, подобных семье Квэйн, Кристаленс, внимательно слушавшая друзей, не переставала дивиться новой информации, узнаваемой о данном мире.

Брат и сестра, в свою очередь, были немного удивлены тем, как быстро их подруга привязалась к совершенно чужому для неё питомцу — коту Флаффи. Квэйны с лёгким изумлением отмечали для себя, что сам пушистый друг любил гостью намного больше, нежели собственных хозяев, которые с самого его появления в доме не переставали заботиться о животном и, естественно, периодически баловать его.

И так, однажды собравшись в одной из небольших и очень уютных комнат, друзья расселись на мягкий диван, обитый золотистым атласом, и решили обсудить интересовавший их вопрос о крепкой и нерушимой дружбе Кэт и Флаффи.

— Кэт, может быть, у тебя есть какой-то магический талант, связанный с кошками? — строила различные предположения Пенелопа, сама понимая их нелепость и неправдоподобность.

— Не думаю, — ухмыльнулась Кристаленс, неторопливо поглаживая блаженно урчавшего кота за ухом.

— Мне кажется, нам стоит перевести тему, — сказал заскучавший от подобных разговоров Том. — Мне, например, интересно, как прошёл День Утренних Звёзд, который мы провели в заточении на картине.

— Да, кстати, не могла бы ты рассказать нам о нём? — поддержала брата Пенелопа.

— Ну, в общем-то, этот праздник мало чем отличался от предыдущего, однако для меня на этот раз вся его атмосфера выглядела как-то по-другому, — задумчиво протянула Кэт, продолжая осторожно почёсывать Флаффи.

— Почему? — полюбопытствовал Том.

Но ответа на этот вопрос Квэйн-младший так и не получил, так как в комнату внезапно вбежала его мама и воскликнула:

— В этом доме такой жуткий беспорядок, а сегодня вечером у отряда Ворнетта собрание и все гости придут именно сюда, а не к Саманте! Нужно срочно разложить всё по своим местам, а иначе, увидев это, приглашённые придут в ужас.

— О каком беспорядке идёт речь? — искренне удивилась Пенелопа. — По-моему, в нашем доме всё лежит на своих местах.

— Да, конечно. А ты свою комнату видела?

— Да, и, мама, там не может быть беспорядка. — Уловив сердитый взгляд матери, она добавила: — Хорошо, я сейчас проверю.

Встав с дивана, Пенелопа направилась к своей комнате. Друзья, а с ними и Лиза Квэйн, последовали за ней.

Войдя в комнату девушки, Том, Кэт и в особенности Пенелопа, ужаснулись, так как всё, что совсем недавно было аккуратно разложено по своим местам, сейчас было раскидано по всей комнате, а часть вещей так вообще сломана, будто кто-то нарочно, желая насолить Квэйн-младшей, устроил весь этот разгром.

Кремовые обои на стенах частично отклеились, и на них виднелись грязно-бурые пятна. Ореховый шкаф, стоявший у левой от входа стены, находился на месте, но вещи, когда-то лежавшие на полках, были хаотично разбросаны по полу. У кровати, служившей здесь украшением, были подломаны ножки, отчего ложе стояло очень криво. Что касается окна, оно частично было разбито, и осколки его, перемешавшись с нужными вещами и бесполезным хламом, разбросались по всей комнате.

— Кто это сделал?.. — ужаснулась Пенелопа, не веря своим глазам. Она осторожно подошла к стоящему в углу комнаты столу, ножки которого также были подломаны, и огляделась.

— Я не знаю, — сердито сказала Лиза, — но мне кажется, убирать это придётся тебе, так как комната твоя, а у меня и без того дел много. А вас, Том и Кэт, я, пожалуй, займу кое-чем другим.

— Но… Это же сделала не я… — ошарашенно произнесла Пенелопа.

— Пенелопа, не глупи, ты ведь уже не маленькая девочка. Сегодня в нашем доме произойдёт важное собрание, и потому к нему нужно подготовиться заранее. — Лиза Квэйн, а вместе с ней её сын и гостья, покинули разгромленную комнату, оставив Пенелопу в одиночестве.

Ещё немного постояв, с ужасом оглядывая комнату, девушка всё же решила приняться за уборку. Она произнесла заклинание и, к своей радости, обнаружила, что магия здесь эффективна. Это значило, что беспорядок был устроен не магическим путём. Несмотря на своё открытие, на уборку Пенелопе понадобилось немало времени, так как быстро убрать весь этот разгром, наверное, было невозможно.

Наконец всё разложив по местам, обрадованная, она вышла из комнаты и решила помочь своим друзьям. Но внезапно девушка вспомнила, что для собственного удобства оставила недавно подаренный ей браслет на видном месте, на полу, а там он явно не должен лежать.

Предупреждая замечания и вопросы, Пенелопа решила вернуться в свою комнату и положить украшение в шкаф, но, зайдя туда, вновь ужаснулась, так как там снова царил ужасный разгром. Девушка поняла, что время, проведённое за уборкой, она потратила впустую.

Заинтересовавшись, она не стала унывать и решила всё ещё раз убрать, однако не выходить из комнаты. Она недоумевала, чьи это были выходки, и ей, терзаемой любопытством, хотелось это поскорее выяснить.

Снова всё разложив по местам с помощью магии, Пенелопа осталась в своей комнате и стала ждать загадочного хулигана. Надежда, что тот больше не вернётся, не покидала девушку, но оставлять свою комнату пустой в такой момент она не собиралась.

Внезапно на Пенелопу со всех полок посыпались вещи. Та, не ожидавшая такого поворота событий, с трудом успела увернуться.

— Кто здесь? — спросила она, глядя на верхнюю полку шкафа. Но ответа не последовало.

Уворачиваясь от сыпавшегося на неё града вещей, девушка отошла немного в сторону и внезапно увидела, что на верхней полке сидело какое-то странное существо.

Своим видом неведомое животное напоминало большую жабу или маленького дракончика: скользкая перепончатая кожа, выпученные злые глазки, длинные задние ноги, искривлённый рот, а на спине — что-то похожее на маленькие крылышки.

Завидев Пенелопу, существо спрыгнуло с верхней полки шкафа и противно засмеялось.

— Кто ты и что здесь делаешь? — спросила девушка, глядя на незваного гостя.

Странное животное, ничего не ответив, собралось выбежать из комнаты, однако Пенелопа остановила его.

— Ты не уйдёшь отсюда, пока не разложишь всё по своим местам, — спокойно сказала она, хотя вид её всё ещё был ошарашенным.

— Думаешь, я стану слушать тебя, маленькую и мерзкую девчонку? — гость разразился скрипучим хохотом.

— Ты что вообще здесь делаешь?

— Я делаю то, что мне говорит хозяин.

— Хм, и кто же твой хозяин? — Пенелопа подозрительно посмотрела на неведомое существо.

Но, не обратив внимания на вопрос девушки, животное вновь запрыгнуло на верхнюю полку шкафа, и оттуда опять посыпался град вещей.

— Что ты делаешь?! Тебя сюда вообще-то никто не приглашал! — воскликнула Пенелопа.

Услышав шум, в комнату вошёл Роберт Квэйн.

— Что здесь происходит? — удивлённо спросил он.

— Вот, посмотри. Откуда здесь этот неведомый зверь, и кто он вообще?

— Я знаю, зачем он здесь, — спокойно ответил отец Пенелопы. — Сегодня здесь будет проходить очередное собрание отряда Ворнетта, и это существо хочет узнать секретную информацию, обсуждаемую там, чтобы доложить обо всём своему хозяину — Джастину Маунверту. Вот только, как оно сюда попало, я не понимаю.

В своей скрюченной то ли руке, то ли лапе злорадно ухмылявшийся гость сжимал какой-то камень.

— Камень телепортации! Нужно отобрать его! Мы не можем позволить этому зверю просто так сбежать, — сказала Пенелопа, уже собираясь с помощью магии забрать волшебную вещь у существа.

Внезапно, будто белая молния, в комнату влетел кот Флаффи. Неведомый гость, завидев питомца Кэвйнов, прыгнул на него, и началась драка.

— Флаффи, стой! — воскликнула Пенелопа, но она опоздала, так как камень, который крепко сжимало злобное существо, засветился, озарив комнату своим сиянием, в котором через некоторое время скрылся странный гость, а вместе с ним и кот.

Куда исчезли дерущиеся животные — не смог узнать никто, потому что камень телепортации не был заколдован Маунвертом и засветился лишь потому, что до него дотронулись.

Пробравшись через разбросанные по полу вещи, отец подошёл к дочери.

— Да, очень жаль, что у нас больше нет такого кота, как Флаффи, — сказал он, внимательно осмотрев комнату.

— Фла-аффи, милый друг… Что с ним теперь станет, неизвестно. Возможно, и вовсе погибнет, — приглушённо отозвалась Пенелопа, печально опустив взгляд. — Но хорошо хоть это мерзкое существо наконец исчезло. Теперь оно не сможет подслушать и доложить обо всём Маунверту. Вот только я не понимаю, как оно сюда вообще попало.

С помощью магии Роберт быстро навёл порядок в комнате, в то время как его дочь пошла искать своих друзей, чтобы рассказать им о случившемся только что.

Выйдя из своей комнаты, девушка практически сразу встретила Кэт Кристаленс, занятую активными поисками Флаффи. Привязавшись к пушистому другу, Кэт в последнее время редко с ним расставалась, и потому сейчас была очень удивлена его таинственному исчезновению.

— Пенелопа, ты не видела Флаффи? — сразу задала вопрос Кристаленс, завидев свою подругу.

— Видела, — подозрительно безрадостным тоном отозвалась Пенелопа.

— Ну и где же он?

— Честно говоря, я не знаю… Это сложная история, — Пенелопа печально пожала плечами, а затем рассказала Кэт о том, что недавно произошло в их доме.

Услышав рассказ подруги, Кристаленс огорчилась, так как кот ей отлично заменял лучшего друга. Опечаленная этой новостью, она ушла в выделенную ей комнату, села на стул, находившийся возле окна, и задумалась.

Глядя на кружившиеся в таинственном вальсе снежинки и бескрайний пушистый ковёр, простиравшийся от уютного дома семьи Квэйн и уходивший в неведомые дали, Кэт подумала о своих друзьях — Лилиан и Эдмунде. Она поняла, что вся эта спокойная жизнь не для неё. Ей как никогда захотелось захватывающих приключений и опасностей, которые, наверное, сейчас поджидали её друзей на каждом шагу.

После этого дня Кэт заскучала. Целыми днями слоняясь по дому Квэйнов, она не знала, чем себя занять. Книги, которые хранила в себе небольшая библиотека, теперь не выглядели для Кэт столь интересными и завлекающими. Их вычурные обложки будто потускнели на её глазах и больше не тянули к себе, несмотря на всю любовь девушки к чтению.

Но однажды Саманта Квэйн собрала всех в своём богато украшенном доме, сказав, что собирается объявить какую-то радостную новость.

Находясь в приятном ожидании, все прошли через ажурные ворота, проследовали по мощёной камнями дороге, а затем прошагали к дому Саманты, которая поджидала их там, готовясь что-то сообщить.

Собравшись в просторной гостиной, гости расселись по местам, а хозяйка вышла вперёд и произнесла:

— Итак, как я уже вам говорила, я собираюсь сообщить вам одну очень радостную новость. Хочу сразу предупредить, что она никак не связана с Джастином Маунвертом, — добавила Саманта, уловив многозначительные взгляды гостей.

— И что же это за новость?

— В июле этого года в нашем мире будет проводиться великий бал — событие, которое происходит здесь раз в десять, а порой и больше, лет. Местом его проведения станет Жаресса, один из самых прекраснейших замков нашего мира. И я уверена, что практически каждый из вас захочет принять в нём участие, поэтому стоит подготовиться заранее.

— Наконец-то! — воскликнула Пенелопа, действительно обрадованная этой новостью, так как ей уже много раз приходилось слышать об этом чудесном событии, и потому она с детства мечтала там побывать. А ещё ей всегда хотелось побродить по бескрайним коридорам Жарессы, сияющим несказанной роскошью. Легендарной роскошью, о которой с далёких времён составлялось множество красивых легенд и историй.

Но, судя по общей реакции, осчастливлена была не только Квэйн-младшая, так как последний раз бал этот проводился двенадцать лет назад, когда сама Саманта, тогда четырнадцатилетняя, и значительная часть гостей ещё не достигли пятнадцати лет — возраста, начиная с которого можно было поучаствовать в данном великолепном мероприятии.

 

=== Глава 16. Мрак ===

Путешествие Лилиан Вульфорд и Эдмунда Саннорта уже длилось достаточно долгое время. Исследовав множество различных мест, в которые чья-либо нога, судя по всему, уже давно не ступала, друзья до сих пор не нашли ничего, что бы заинтересовало их, кроме, конечно, загадочного дневника. Эту таинственную находку Лили и Эдмунд оставили при себе и обычно, когда наступала ночь и они останавливались для того, чтобы лучше ознакомиться с новым местом, друзья не упускали возможности внимательнее осмотреть дневник, надеясь наконец найти разгадку и прочитать написанное там.

Несмотря на горящую надежду и упорные попытки, Лилиан и Эдмунд всё же понимали, что вряд ли смогут прочесть записи в дневнике и потому лишь попусту тратят время, ведь, сколько бы они ни старались, эвелийские слова для них всё равно казались непонятным набором странных и совершенно нечитабельных букв.

В последнее время, слишком увлёкшись путешествием, Лили и Эдмунд стали сверяться с их пострадавшей картой значительно реже, но, когда такие моменты всё же наступали, они, к своему облегчению, видели, что идут правильной дорогой.

Конечно, во время путешествия юноша и девушка стали больше общаться и лучше узнали друг друга, но основной темой для их разговоров по-прежнему оставались осколки зеркала Вечности и всё, что было связано с нелёгким заданием. Путникам совсем не нравилось то, что в последнее время удача не улыбалась им, и, исследуя различные, в основном, безлюдные места, они ничего не находили, лишь попусту тратя время. Но, несмотря на это, друзья не собирались останавливаться и продолжали идти к своей цели.

Также Лили и Эдмунд замечали, что путешествие их перестало быть столь интересным, как раньше. Они миновали множество рек, среди которых были как спокойные, так и извилистые, с бурным течением, немало лесов, холмов, гор, озёр, но никаких опасных приключений с ними не случалось, будто мир, окружавший их со всех сторон, чего-то ждал. Естественно, веской причиной тому было то, что друзья намеренно выбрали один из самых безопасных на вид путей.

В волшебном мире была весна — время года, когда мохнатый снег, покрывавший все дороги и деревья, начинал таять, и природа словно смеялась, пробуждаясь от долгого сна. Деревья начинали играть переливом разнообразных красок, и здесь, в магическом мире, на большей части из них каждую весну вспыхивали яркие, будто пламя, цветы, которые позже становились сочными плодами — лакомствами для животных. На некоторых деревцах появлялись нежные и хрупкие цветы, вид которых навевал сладостное умиротворение. Многие дамы, завидя эту красоту, мечтали о том, чтобы их молодой человек преподнес им столь прелестный подарок.

Лилиан и Эдмунд же сейчас находились в каком-то заброшенном и абсолютно пустынном месте, где о чудесном весеннем настроении можно было только мечтать, ибо вечное уныние царило в тех краях. Громадные свинцовые тучи, тяжело вздымаясь к тёмному небосводу, нависли над забытой долиной, словно угрожая случайным прохожим. Здесь не было ни единого деревца, всюду стояла гробовая тишина, отчего место казалось ещё более жутким.

Саннорт зачем-то снова достал загадочный дневник, в то время как его подруга, не обратив на него внимания, тщательно осматривала незнакомую и очень зловещую с виду местность, которая чем-то очень заинтересовала и Эдмунда, и Лили. Вот только друзья не могли понять, чем именно.

Рассудив, что данные заброшенные края вряд ли как-то связаны с дневником, Эдмунд Саннорт закрыл его и присоединился к Лилиан Вульфорд в исследовании местности. Прежде чем обходить заброшенную территорию, друзья решили взглянуть на карту. Достав своего верного помощника, Лилиан и Эдмунд стали сверяться со своим маршрутом и вскоре с ужасом поняли, что свернули на неправильную дорогу, и место, в которое они попали, не являлось частью изначально выбранного ими пути. К этому ещё добавилось то, что долина, в которой они оказались, не обозначалась на карте.

Друзья внимательно исследовали карту, пытаясь вспомнить, где именно они сбились с пути и какой дорогой шли. Но, как оказалось, никакого результата эти исследования не принесли, так как ни Лилиан, ни Эдмунду не удалось понять их местонахождение. На какой-то миг путников посетила мысль об Эвелии, Тавелии и их столицах, но вскоре она улетучилась, так как-то, что представало перед глазами друзей, совсем не походило на древние разрушенные королевства с их знаменитыми столицами. Здесь была лишь пустота и в некоторых местах лежали большие камни, но место это явно не напоминало ни Эвелию, ни Тавелию.

— Я не знаю, где мы, но нам нужно как-то выбираться отсюда, — сказала Лили, — а иначе мы ничего не сможем сделать, в том числе и телепортироваться, так как наше местонахождение нам не ведомо.

Ещё несколько раз исследовав карту, друзья поняли, что их попытки понять или найти что-либо бесполезны, и потому следовало искать какой-то другой выход из этого положения. Лилиан стала произносить различные заклинания, помогавшие выяснить, какие места есть поблизости, но ничего знакомого она не нашла.

Внезапно девушка встала и стала пристально всматриваться вдаль. А затем она произнесла:

— Посмотри туда. Там что-то светится.

Эдмунд посмотрел в ту сторону, куда указывала его подруга, и тоже заметил, что там что-то сверкало.

Осознавая, что там их могла поджидать любая опасность, но всё же не теряя надежды на лучший исход событий, друзья пошли к странному свету. Оказавшись ближе, они увидели то, что одновременно и обрадовало их, и изумило: в том месте лежало множество осколков каких-то зеркал.

Осмотрев странные фрагменты, Лили произнесла заклинание разбиваемости, под действием которого ни один из осколков даже не звякнул. А когда друзья осторожно взяли одну из частей и приложили к ней ту, что находилась у них, фрагменты совпали идеально.

— Неужели всё это — осколки зеркала Вечности? — спросил Саннорт, подозрительно оглядывая странную находку. Он понимал, что что-то здесь явно не так. Но что именно?

— Я думаю, что да, всё это — осколки зеркала Вечности, но мне кажется, что не стоит пробовать их собирать обычным способом, но всё-таки собрать их нужно.

— Но каким образом мы соберём их? — удивился Эдмунд, который не понимал, как можно было собрать все эти осколки, не касаясь их и не используя магию.

— Здесь нужно подумать, — Лили продолжала внимательно и в то же время подозрительно оглядывать фрагменты зеркала.

Понимая, что по-другому собрать осколки было просто невозможно, друзья всё же решили использовать магию. Осознавая, насколько опасным было то, что они собирались сделать, в таком зловещем и подозрительном месте, Лилиан Вульфорд сначала какое-то время молчала, всё ещё раздумывая над тем, стоило ли так рисковать, но потом, решившись, проговорила слова заклинания.

Фрагменты на какое-то время приподнялись в воздух, а потом аккуратно сложились в наколдованную Лилиан сумку, подобную той, в которой носил осколки зеркала Вечности Эдмунд. Девушка ещё раз произнесла заклятие, и сумка моментально уменьшилась в размерах, после чего Лили протянула её своему другу, который положил небольшой мешочек в карман своего плаща.

Лилиан и Эдмунд были рады тому, что им подвернулась такая чудесная находка, но в то же время какая-то тревога не переставала охватывать каждого из них — уж очень подозрительно выглядел весь этот склад осколков, словно кто-то так и намеревался заманить к себе наивных путешественников.

К тому же, если путники навеки останутся в этих глухих краях, не найдя обратной дороги, путешествие, как и поиск осколков зеркала Вечности, потеряет всякий смысл. Именно поэтому стоило поскорее, во что бы то ни стало искать выход из зловещей долины, чем друзья, не желавшие терять драгоценное время, и собирались заняться.

Ещё какое-то время поглядев на карту, скрупулёзно изучая мельчайшие её контуры, Лилиан, к радости путешественников, обнаружила на ней маленькую точку, обозначавшую место, в которое они случайно забрели.

— Если немного пройти на запад, а потом свернуть на юг, думаю, мы сможем выйти на наш изначальный путь, — произнесла Лили, указывая на точку другу.

— Да, именно так мы и сможем вернуться, так как другой дороги нет, — ответил Эдмунд, внимательно изучив то место на карте.

Уже собравшись покинуть сии забытые всеми края, друзья в последний раз осмотрелись, и внезапно взгляд их упал на небольшую тёмную точку, надвигавшуюся на них с северо-востока. Пятно стремительно приближалось и росло на глазах, обращаясь неведомым чёрным облаком.

— Что это? — в голосе Лилиан послышалось удивление, смешанное с нараставшей тревогой.

— Я не знаю… Судя по всему, это какая-то ловушка, — Эдмунд пристально вглядывался вдаль, пытаясь понять, что за опасность подступала к ним северо-востока.

Кругом неожиданно стемнело, будто ночь, победив день в отчаянной битве, вступила в свои права раньше нужного времени, а громадная ладонь неведомого гиганта закрыла собою поглощённую тучами небесную лазурь. Ослепительные молнии пронзили бездонный мрак, прорезав небосвод; грянул оглушительный гром; с неба сплошными потоками полился странный дождь; откуда-то послышались непонятные звуки, похожие на скрежет.

— Мне кажется, всё это определённо связано с Джастином Маунвертом. Похоже, он заманил нас в какую-то ловушку, — сказал Саннорт, пытаясь укрыться от неудержимых дождевых потоков.

— Это не связано с Маунвертом, — с уверенностью ответила Лили.

— Ты в этом уверена? — удивился Эдмунд.

— Да. Это всё связано не с Маунвертами, а с другим небезызвестным тавелийским семейством…

— С кем же?

— Всё это — древняя магия Сэвартов. Да, то, что предстало перед нами, — настоящие осколки зеркала Вечности, и это не обман. Но не всё так просто, как нам показалось сначала, ибо осколки эти защищены темнейшими чарами.

Ледяной дождь лил нескончаемыми потоками; отовсюду доносились неизвестные звуки, выглядевшие очень зловеще на фоне гулких громовых раскатов. Казалось, будто весь мир утопал в безбрежном море непроглядного мрака, созданного сильнейшими древними чарами.

Внезапно из приблизившегося облака тьмы появились странные призрачные всадники, созданные мраком. Обнажив свои казавшиеся невесомыми кинжалы, они двинулись на незваных гостей сквозь непроницаемую мглу и порывы бушующей непогоды.

— Мы ничего не сможем с ними сделать! Нам остаётся только бежать! — воскликнула Лилиан.

Не видя ничего перед собой, путешественники наугад побежали вперёд. Куда именно они держали свой путь — им не было ведомо, однако сейчас, в кромешной тьме, что-либо разобрать было просто невозможно, и потому им только и оставалось, что бежать в неизвестном направлении, пытаясь скрыться от гнавшегося за ними мрака.

Лили и Эдмунд бежали вперёд, стараясь не обращать внимание на тьму, что надвигалась на них сзади. Но сколько бы они ни пытались спастись — зловещий мрак не отставал. Тьма преследовала беззащитных путников, горя несокрушимым желанием поглотить их в самые свои глубины и оставить их там навеки, пожрав их разум, сознание и душу.

 

=== Глава 17. Тёмные эльфы ===

Разыгрывалась неистовая буря. Тёмное небо было сокрыто тяжёлыми чёрными тучами; пронизывающий ветер, завывая, дул стремительными порывами, будто грозился разорвать беззащитных путников на части, а затем, сделав своё чёрное дело, отдать окровавленные кусочки на откуп беспощадной тьме, надвигавшейся сзади. Ледяной дождь лил сплошными потоками, которые, с громким стуком падая наземь, разбивались и, разливаясь, обращались большими мутными лужами. Всюду слышались оглушительные громовые раскаты; ослепительные молнии беспрестанно озаряли небосвод. Было очень холодно, отчего создавалось ощущение, что ясная весна, а с ней тёплое лето, проиграв в решающей битве с осенью, уступили законное место своей золотой преемнице, принёсшей с собой свирепую непогоду.

Пытаясь не обращать внимания на яростную бурю, так и жаждущую сбить их с ног, Лилиан и Эдмунд, заранее защитившие себя специальными заклинаниями, всеми силами старались убежать от беспощадного бесплотного мрака, пожиравшего всё, что только попадалось ему на пути. Но, несмотря на все свои попытки, путники осознавали, что непроницаемая тьма была быстрее их. С громким клокотанием, странным скрежетом и зловещим лязганьем она неумолимо надвигалась, желая поглотить путешественников в самые свои глубины.

Так как друзья нанесли на себя специальные чары, одежда их не промокала, однако леденящие потоки дождя, словно нещадные иглы, били их в лицо, мешая двигаться дальше. Но путники не сдавались. Не видя дороги, они бежали дальше, так как понимали, что мгла вот-вот догонит их, и тогда они погибнут, канут в небытие или станут такими же, как те бесплотные всадники, преследовавшие их, — бездушными созданиями, управляемыми лишь всепоглощающим мраком — нет, не злом, а именно мраком, неясным и не ведающим того, что могут чувствовать живые существа. Что касается осколков зеркала Вечности, в этом случае они вновь вернутся на свои прежние места, и кому-то другому придётся начать всё сначала.

Лили и Эдмунд осознавали, что шансов на спасение было мало, так как телепортацию здесь они применить не могли, сколько ни пытались — видимо, в этих проклятых краях телепортироваться было невозможно, да и к тому же, для этого нужно было точно знать дорогу к месту, куда они стремились.

Чем сильнее становилась буря, тем больше приближалась к друзьям тьма. Не глядя по сторонам, а уж тем более назад, путешественники двигались вперёд абсолютно наугад, конечно же, даже не доставая карту. Они всё ещё были полны наивных надежд на то, что найдут, наконец, такое место, где густой мрак не достанет их, осознавая, однако, что сделать это им вряд ли удастся.

Не желая сдаваться, друзья продолжали свой путь. Возможно, да и скорее всего, существовали заклинания, способные остановить тьму, но таким волшебникам, как Лилиан и Эдмунд, эта магия была не под силу. К тому же, при мыслях о том, что такое мог сделать сам Мавен Ворнетт, их брали искренние сомнения. Что касается современных Сэвартов, даже они, скорее всего, были не способны воспроизвести подобного вида чары, так как создали эти заклятия их предки, в тот день, когда, по всеобщему мнению, зеркало Вечности было уничтожено. И это значило, что данные заклятия, сохранившиеся в тайне, были не под силу никому из ныне существовавших магов, в том числе и потомков древних Сэвартов.

Лилиан и Эдмунд, понимая, что могут сделать только хуже, даже пытаться не стали применять какую-то магию против гнавшейся за ними тьмы. Не теряя времени, они продолжали стремительно двигаться вперёд.

Неистовая буря усиливалась. Непроницаемый мрак, сопровождаемый оглушительными громовыми раскатами, зловещими звуками да змеистыми молниями, пронзавшими небо, становился всё ближе. Казалось, будто его клокочущее дыхание уже совсем рядом.

Неожиданно сзади послышался неведомый звук, похожий на чьё-то пронзительное пение, от которого всё вокруг начало покрываться льдом. Странный мороз, смешанный с пронизывающим дождём, сбивал с пути, заставляя на какое-то время остановиться, поддавшись зловещей непогоде. Гром всё ещё рокотал; молнии, казавшиеся абстрактными ледяными фигурами, продолжали озарять небосвод; холодный ветер протяжно выл.

Пройдя ещё немного, друзья заметили, что тьма надвигалась на них не только сзади — она, бешено клокоча и хрипя, неотступно приближалась к ним со всех сторон, окружала их, так и норовя поглотить в себя.

Кромешный мрак сгущался; леденящее пение, доносившееся из самых его глубин, становилось всё громче, и друзья, осознавшие, что спасения от этого нет, чувствовали, что постепенно превращаются в ледяные статуи. Также они не могли не заметить, что таинственное пение стало звучать уже не столь резко; пронзительные звуки, режущие слух, превращались в чарующую мелодию, навевающую самые приятные воспоминания; буря, каких-то несколько минут назад неистово бушевавшая, обратилась лёгким ветерком, нежно трепавшим волосы.

Эдмунд Саннорт и Лилиан Вульфорд стояли на месте, медленно превращаясь в лёд, утопая в море самых прекрасных воспоминаний, и потому мысли их становились всё более бессвязными и абсурдными. Происходящее им казалось каким-то чудесным, невероятным и поистине замечательным приключением, пережить которое дано не каждому.

Внезапно Эдмунд и Лили почувствовали, что их хаотичные мысли вновь начали обретать ясность; чувство превращения в ледяные статуи бесследно исчезло; змеистые молнии, потухнув, больше не озаряли тёмный небосвод; раскатистый гром уже не гремел; протяжные завывания ветра прекратились; буря стихла. Что касается тьмы, та, к великому удивлению путешественников, отступила, а потом и вовсе исчезла, словно растворившись в ставшем тёплым воздухе.

— Что произошло? И, вообще, где мы? — спросила Лилиан Вульфорд, всё ещё туго соображавшая после превращения в лёд.

— Не знаю, меня интересует тот же вопрос, — ответил Эдмунд Саннорт, с интересом оглядываясь вокруг.

Но вскоре, немного осмотревшись, друзья начали всё осознавать. Они увидели, что находились в неведомом прекраснейшем лесу. Небо здесь было ясным, и в причудливом свете солнца, озарявшем всё вокруг, оно казалось изумрудным. Всюду виднелись неизвестные друзьям деревья, одетые в разноцветные наряды из хрупких листьев и чарующих цветов. Лёгкий весенний ветер нежно ласкал мягкие листики и изящные цветочки, отчего те слабо покачивались. На некоторых деревьях горели очень яркие цветы, которые в солнечном свете сияли и переливались различными магическими оттенками. Также на лазурных кронах таких деревцев можно было заметить странные сиреневатые искорки, похожие на блёстки, которые, периодически рассыпаясь, одаривали землю волшебным сверкающим дождём. В воздухе здесь витал упоительный цветочный аромат, а на ветках сидели дивные птицы, периодически начинавшие заливистую песню.

Чтобы определить своё местонахождение, путешественники решили посмотреть на карту, однако, вспомнив о недавнем приключении, засомневались, что она у них ещё осталась. Но, на радость путников, через некоторое время эти сомнения улетучились, так как в одном из карманов своего плаща Лили нашла их потрёпанного верного помощника.

Внимательно изучив карту, к своему изумлению, друзья практически сразу обнаружили лес, в котором они находились. Но самым радостным было то, что, пройдя через данное место, они могли вернуться на свой прежний путь, с которого ненароком свернули.

Но прежде чем отправиться в путь, друзья решили немного побыть в лесу, который выглядел завораживающе и, судя по всему, никакой опасности в себе не таил. Изумрудное небо, причудливые деревья с неземной красоты цветами, сияющие сиреневатые искорки, невиданные разноцветные птицы и их прелестная песня, волшебный аромат здешних цветов — всё это очаровывало путников, доселе никогда не бывавших в подобных лесах, и потому они приняли решение лучше изучить данное привлекательное место.

Лилиан и Эдмунд считали, что тьма больше не вернётся, так как она отступила у самого входа в этот лес. Наверное, здесь было нечто светлое, отгоняющее мрак.

В волшебном мире была весна, но в этом лесу, похоже, уже давно наступило лето, а, возможно, оно отсюда никогда и не уходило. Природа здесь цвела и радовалась.

Пройдя немного по лесной тропинке, друзья вышли на небольшую полянку, где росли различные целебные травы. Приятно удивившись при виде столь редких растений, о которых она читала только в книгах, Лили подошла ближе и осторожно нарвала их.

Ничего зловещего в этих местах не было, и потому путешественникам, желавшим сейчас спокойствия и уединения, хотелось остаться там надолго, но они понимали, что время не ждало, и их тяжкое задание по-прежнему не было выполнено до конца.

Исследовав лес, осколков зеркала Вечности, друзья, конечно, не нашли, но они и не надеялись на подобные полные тёмной магии находки в таком светлом месте.

Лили и Эдмунд стояли под одним из самых прекрасных деревьев в этом лесу. С лазурной кроны на них падали сверкающие искорки, которые, разлетаясь, осыпали их сиреневатым дождём. Не обращая внимания на чудесные блёстки, друзья внимательно изучали карту, рассчитывая время, которое они планировали провести в данном лесу.

— Думаю, что утром мы уже должны отправиться в путь, нам не стоит здесь задерживаться, — заметила Лилиан.

Недолго думая, Эдмунд, понимавший всю ситуацию, с ней согласился. Конечно, по идее, им вообще не стоило задерживаться в этих чудесных краях, но желание посмотреть, как выглядел данный волшебный лес ночью, превышало всё остальное, и потому, поддавшись ему, друзья всё же решили провести здесь одну ночь.

Как только стемнело, лес, на удивление путешественников, краше не стал, однако в нём появилась некая загадочность, которую нельзя было уловить днём. Смутные очертания деревьев в мягкой ночной мгле выглядели таинственно, а странные цветы, что ярко светились днём, излучали тёмное, еле заметное сияние. Что касается сиреневатых искр, сыпавшихся с деревьев, они никуда не исчезли, но, как и цветы, стали блёклыми и еле различимыми в тёплом мраке. В лесу воцарилось безмолвие, нарушаемое пением причудливых ночных птиц, в темноте казавшихся светящимися синими огоньками.

Наколдовав магический шар света, Лили и Эдмунд, сидевшие на лесной поляне, глянули на карту и нашли на нём место, в котором находились. Внезапно, пристально вглядевшись в очертания леса, Лилиан вспомнила кое-что, о чём давно читала в книгах, и произнесла:

— Я знаю, что это за лес. Когда-то давно, во времена Древней Тавелии и Эвелии, здесь обитали тёмные эльфы, сначала державшие нейтралитет, но потом ставшие сторонниками Сэвартов и Маунвертов. Они — один из самых древних и великих народов волшебного мира, и равным им по силе найти очень трудно. На вид эти существа очаровательны, их красота пленит. Хотя, я думаю, ты помнишь их, так как во время нашего путешествия по книге Мавена Ворнетта мы с ними встречались не раз.

— Да, конечно, я помню, но ты думаешь, что они и сейчас обитают здесь? — удивился Саннорт.

— Я не знаю, — ответила Лили, — они здесь обитали очень давно, а сейчас они, так же, как и светлые эльфы, живут где-то далеко. У них есть свои города, селения…

Друзья ещё немного просидели на поляне, наслаждаясь красотой леса и прислушиваясь к его таинственным звукам. Они, погруженные в свои мысли, практически не разговаривали.

Внезапно откуда-то послышалось чарующее пение, какого путешественникам ещё никогда не доводилось слышать. Кто-то пел прелестную песню на странном языке.

— Это они, — сразу догадалась Лили, — тёмные эльфы. Нам нужно уходить. Я не думаю, что стоит попадаться им на глаза.

Зная, насколько опасны и сильны эти существа, Лилиан и Эдмунд поспешили встать с поляны и, стараясь не наделать лишнего шума, спрятались за вековым деревом, чья густая лазурная крона укрыла их.

Напевая чарующую песню, тёмные эльфы приближались, и совсем скоро путешественники смогли увидеть их воочию. Эти грациозные существа, яркий магический свет, исходивший от которых, озарял тёмный ночной лес, восседали на больших чёрных лошадях, по бокам которых проглядывались сложенные крылья. Несмотря на свою необыкновенную красоту, тёмные эльфы, как и их благородные кони, выглядели зловеще. Их чёрные, как смоль, волосы развевались на ветру; зелёные, жёлтые или кроваво-красные глаза, будто адские огни, светились во мраке, и свет этот, смешиваясь с сиянием, исходившим от самих существ, казался мистическим. Тёмные эльфы носили длинные чёрные мантии, закрывавшие их такую же мрачную одежду и гордо трепетавшие от порывов ветра.

Шествие возглавляли два эльфа, восседавшие на великолепных крылатых лошадях. На первом коне можно было увидеть гордого юношу лет двадцати на вид, если судить по человеческим мерам. На второй лошади сидела девушка, очень похожая на главного эльфа, видимо, его сестра: те же длинные чёрные волосы, пронзительный взгляд горящих зелёных глаз, острые уши и надменный изгиб губ.

Естественно, тёмные эльфы были вооружены. В основном, их оружием являлись луки с горящими магическими стрелами, обычно приносившими мучительную смерть, но, помимо данного вооружения, у этих существ было и другое, судя по всему, не менее сильное оружие. Похоже, даже не обладая магическими способностями, бессмертные и прекрасные тёмные эльфы могли сражаться получше многих волшебников. Что касается их хрустальных голосов, они звучали таинственно и даже холодно, однако, несмотря на это, пленили, вызывая невольное восхищение у путников, впервые видевших и слышавших тёмных эльфов вживую.

Но внезапно главный эльф развернул своего коня и, сделав странный жест рукой, приказал своим подчинённым смолкнуть, после чего их чарующая песня стихла, и последние звуки её растворились в смутном мраке. Затем, когда юноша произнёс неведомые слова на странном языке, взгляды всех тёмных эльфов устремились к тому дереву, за которым, плотно прижавшись друг к другу, прятались Лилиан и Эдмунд. Заметив незваных гостей, прекрасные существа моментально натянули стрелы, приготовившись стрелять. Главный эльф, решивший повременить с оружием, грациозно спрыгнул с коня и, раздвинув лазурную листву, почти бесшумно подошёл к опрометчивым путешественникам.

— Кто вы и как оказались здесь, в наших владениях? — ровным голосом спросил юноша на понятном путникам языке. Его прекрасное лицо было совсем близко, отчего казалось, будто горящие зелёные глаза вот-вот пронзят беззащитных путешественников в самое сердце.

— Мы путешественники и, заблудившись, совершенно случайно забрели в этот лес, — ответила Лили, в общем-то, сказав правду.

Тёмные эльфы, сверкнув глазами, недоверчиво посмотрели на чужеземцев. Они ненавидели, когда кто-то вторгался в их владения, и потому сейчас, похоже, готовы были пронзить незваных гостей своими магическими стрелами, а затем, понаслаждавшись их мучениями, разорвать на части.

— Вы — чужеземцы, которые посмели без нашего ведома проникнуть в наши владения, и потому мучительная смерть в скором времени постигнет вас! — важным тоном произнёс Лейтадиэн, возглавлявший тёмных эльфов.

Подчинённые Лейтадиэна, стрелы которых не просто убивали, а ещё и наносили проклятье, приносящее умирающей жертве ужасные мучения, приготовились к бою с путешественниками, однако главный эльф, увидев это, остановил их. Тёмные существа, глядя на путников, стали о чём-то переговариваться, а потом, закончив обсуждения, неожиданно схватили Лили и Эдмунда, не успевших оказать хоть какое-то сопротивление, и посадили на крылатых лошадей позади себя.

Услышав команду Лейтадиэна, кони послушно взмахнули своими огромными крыльями и взмыли в воздух. Вместе с гордыми всадниками и их пленниками животные куда-то полетели, поднимаясь всё выше и выше, прямо к тёмному ночному небосводу, покрытому сияющим звёздным ковром.

 

=== Глава 18. Неожиданное нападение ===

Кэт Кристаленс, несмотря на свою жажду приключений, продолжала проводить время в доме Квэйнов, который для неё уж стал как родной. Конечно, после случившегося с ней здесь она не собиралась возвращаться в обычный мир, где нет даже намёков на волшебство, и потому изученные девушкой магические приёмы, скорее всего, быстро забудутся, отчего жизнь её навеки потеряет хоть какие-то краски, обратившись нескончаемыми серыми буднями. Естественно, все взрослые в доме Квэйн, уже отлично знавшие свою гостью, понимали её положение, поэтому даже не намекали ей на то, что пора бы уже отправиться домой.

Что касается собраний отряда Мавена Ворнетта, те стали проходить намного чаще, так как по всему волшебному миру прошли слухи о том, что Джастин Маунверт собирает большую армию, готовясь к великой битве, принять участие в которой предстоит каждому, не равнодушному к судьбе магического мира. Но, помимо подготовок к битвам, на этих собраниях обсуждались и другие вопросы, не всегда связанные с главным врагом. Члены отряда Ворнетта уже знали множеств тайн, нередко касавшихся осколков зеркала Вечности, и, осознавая их важность, старались надёжно хранить и никому не рассказывать подобные вещи.

Кэт Кристаленс, частенько слышавшая перешёптывания гостей, пришедших на очередное собрание, очень хотела, чтобы ей поскорее исполнилось восемнадцать лет, так как любопытство со страшной силой мучило её, но она, не достигшая совершеннолетия, ничего с этим поделать не могла, ибо знала, что спрашивать о чём-либо у взрослых магов, бывавших на сборе, бессмысленно. Но, к досаде девушки, был только апрель, а её День Рождения приходился на август, до которого оставалось ещё целых четыре месяца.

Кристаленс, изучившая практически всё, что требовалось знать в её возрасте, часто практиковалась в магии, уже без помощи взрослых, постоянно чем-то занятых. Свободное время девушка проводила в библиотеке, где открывала для себя множество новых книг, вычурные обложки которых вновь обрели для неё былую привлекательность, узнавала новых писателей с их небезынтересными биографиями и понимала, что вдохновенную литературу нашего мира вряд ли можно сравнить с теми чудесными письменами из-под перьев творцов волшебного мира.

Совсем недавно она прочитала одну из таких книг. Уже из первых строк можно было понять, какой великолепный у автора стиль написания, будто он, сам того не замечая, вселил в своё творение частичку самого себя и неведомую магию, доступную лишь ему. Неповторимый стиль и высокий слог, смешанные с красочными описаниями, позволяли читателю отправиться в далёкое путешествие по разноцветному миру хаотичных мыслей писателя, объединённых в единое великолепное творение, равных которому, казалось, не было. Что касается фантазии автора, она тоже не могла не вызывать восхищения у читателя, жадно глотавшего каждую строчку и невольно подвергавшемуся действию таинственной магии, которую хранила данная книга. В общем, сие творение пробуждало лишь положительные эмоции, и впечатление, что осталось после его прочтения, скорее всего, обещало сохраниться в памяти читателя на долгие годы.

Конечно, идеальной эта книга не была, и то, что описано выше, всего лишь первое впечатление после её прочтения. Внимательный читатель, настроенный на критику, естественно, нашёл бы в данном творении немало недостатков, однако Кэт, будучи жительницей нашего мира и впервые читавшая считавшееся одним из лучших произведений волшебного мира, видела в нём лишь положительные стороны.

Несмотря на то, что девушка открывала для себя новые литературные шедевры, без кота Флаффи ей всё же было тоскливо. И в те моменты, когда скука подбиралась к ней, Кэт посещали мысли о Лилиан Вульфорд и Эдмунде Саннорте, находившихся где-то очень далеко от неё.

И однажды, когда в уютное жилище Роберта и Лизы, в котором, как ни странно, как и в доме Саманты, периодически проходили собрания отряда Ворнетта, съезжались гости, Кэт сидела в гостиной и читала книгу, бережно переворачивая пожелтевшие от времени страницы. Саманта Квэйн и Рэйниэл Сэдар, прибывшие первыми, стояли около входа в гостиную и о чём-то разговаривали с хозяевами дома, однако выражение лица второго было каким-то странным, будто он, уйдя на какое-то время от сего мира, погрузился в мир собственных неотступных мыслей.

Не особо большой дом семьи Квэйн постепенно наполнялся гостями, не желавшими опоздать на столь важный сбор, но, на удивление каждого из них, сам Мавен Ворнетт всё не появлялся. Создавалось впечатление, словно он был чем-то действительно занят.

Но, несмотря на это, члены отряда Ворнетта расходиться не собирались. Они, удобно расположившись в гостиной, тихо переговаривались, в то время как Кэт, понявшая, что была лишней среди взрослых магов, ушла в библиотеку.

Аматтен Лангорн, завидев Изабеллу Эвер, сразу, как и в прошлый раз, сел рядом с ней. Конечно, многие, понявшие о симпатии, испытываемой Аматтеном к Изабелле, восприняли это как само собой разумеющееся, но некоторые, завидев такой поворот событий, были крайне удивлены.

Изабелла, полностью игнорируя Аматтена и удивлённые взгляды, устремлённые в его сторону, спокойно разговаривала со своим отцом Николасом. Эвер-младшая, совершенно не интересовавшаяся Лангорном, была гордая и немного самовлюблённая, что не позволяло ей обращать внимание на подобную ерунду.

Время, проведённое в ожидании Мавена Ворнетта, тянулось для членов его отряда очень медленно. И, когда волшебник наконец прибыл, искренне извинившись за своё опоздание, остальным магам показалось, что, наверное, прошла уже целая вечность.

В то время, как члены отряда Ворнетта ожидали своего наставника, Кэт Кристаленс, ничего не ведавшая о его позднем прибытии, сидела за деревянным столом в библиотеке, вновь погружаясь в чудесный мир, таившийся в витиеватых строчках. Конечно, она не слышала ничего из разговора гостей и хозяев дома, так как дверь гостиной была околдована различными заклятиями, не пропускавшими звуки.

Ещё немного просидев в библиотеке, Кэт взяла нужную ей книгу и ушла в выделенную ей комнату, где, сев за письменный стол, продолжила чтение. Безмолвие, стоявшее в это время в доме, не могло не радовать девушку, желавшую полностью погрузиться в мир пожелтевших страниц и замысловатых строк.

Но внезапно тишину нарушили посторонние звуки, заставившие Кэт отвлечься от своего занятия. Откуда-то снизу послышался противный треск, сменившийся странными голосами и зловещим смехом, не похожим на тот, что был у членов отряда Ворнетта. «Кто это?» — насторожившись, Кристаленс прислушалась к непонятным звукам, а затем, одолеваемая любопытством, решила спуститься вниз и посмотреть, что же там происходит.

Спустившись и пройдя немного по коридору, Кэт увидела незнакомых людей, которые, выломав дверь заклинанием, проникли в дом и, ободрённые своим успехом, злорадно смеялись, стоя неподалёку от входа. Члены отряда Ворнетта же, занятые обсуждением какого-то очень важного вопроса, не слышали чужаков; к тому же, странные люди, судя по всему, наложили на дверь гостиной специальные чары, не позволявшие находившимся там слышать звуки, доносившиеся из коридора.

— О, какая удача! — воскликнул один из взломщиков, завидев Кэт. — Иди-ка сюда, красавица, именно ты мне и нужна. — И, не дав девушке сделать хоть какое-то движение, он крепко схватил её за руку.

— Зачем? — удивилась Кристаленс, пытаясь вырваться из крепкой хватки мужчины.

— Мне нужно с тобой поговорить. И не пытайся вырваться, всё равно не получится, я ведь сильнее тебя, — и, злорадно усмехнувшись, незнакомец куда-то потащил Кэт.

Затащив девушку в одну из ближайших комнат, мужчина крепко запер дверь заклинанием, а затем, усевшись на стоявший посреди помещения диван, обитый алым бархатом, и усадив рядом с собой Кэт, произнёс:

— Ну, вот, теперь нас никто не увидит и не услышит. И, к превеликой печали, никто не сможет спасти тебя, — ухмыльнулся взломщик, которым, как сразу поняла Кристаленс, был один из прислужников Джастина Маунверта.

Кэт, не понимавшая, каким образом сторонники Маунверта смогли так просто проникнуть в дом Квэйнов, с удивлением смотрела на незваного гостя; мужчина же, вновь ехидно усмехнувшись, сказал:

— Сейчас я задам тебе всего лишь один вопрос, ответ на который тебе наверняка известен. И звучит он вот так: куда и зачем отправился Саннорт вместе со своей подружкой-предательницей, и где они сейчас? — лицо незнакомца было совсем близко, отчего Кэт показалось, что его голубые глаза, полные злости, ненависти и неприкрытого злорадного торжества, вот-вот пронзят её. Задав свой вопрос, прислужник Маунверта тут же поспешил добавить совершенно невозмутимым тоном: — Ну, а если ты не ответишь на него, сразу же умрёшь, и никто здесь не сможет тебя спасти.

— Я ничего не собираюсь рассказывать, к тому же, я не знаю, — так же спокойно ответила Кэт, равнодушие в которой явно пересилило растущую тревогу.

— Неужто тебе не дорога собственная жизнь? Ну, раз так, я убью тебя, можешь не сомневаться.

— Можешь убивать. Если ты считаешь, что я такая же, как Майкл Кристаленс, ты глубоко ошибаешься, так как я не собираюсь переходить на сторону Джастина Маунверта.

— Ну, что ж, тебе же будет хуже, — усмехнулся незваный гость. — Но сразу я тебя убивать не собираюсь, сначала тебе не помешает немного помучиться. — И он, ехидно ухмыльнувшись, произнёс слова заклинания, после которых Кэт почувствовала, будто сотни нещадных игл вонзились в неё.

— Приятно, не правда ли? — начал издеваться мужчина. — Ну, теперь-то ты всё мне расскажешь, если жить захочешь.

— Даже не надейся, — сквозь жуткую боль, испытываемую ею в этот момент, произнесла Кэт, по-прежнему сохраняя спокойствие.

И тогда, поняв, что ожидать какой-то информации от Кристаленс бесполезно, прислужник Маунверта начал произносить убивающее заклятие. Но внезапно дверь, плотно запертая тёмной магией, отворилась, и в комнату степенно вошёл Мавен Ворнетт.

— Что вам всем нужно здесь? — спокойно спросил он. — Неужели ты считаешь разумным убивать Кэт Кристаленс?

Посмотрев прямо в глаза Ворнетту, а затем, злобно усмехнувшись, незнакомец резко исчез — похоже, он телепортировался, не пожелав общаться с таким сильным магом, как Мавен Ворнетт.

Мавен вместе с Кэт вышли из комнаты и, пройдя по коридору, очутились около выломанной двери, где члены отряда Ворнетта уже сражались с прислужниками Маунверта, неизвестным образом проникшими в дом Квэйнов.

Тёмные маги, количество которых было значительно меньше, нежели светлых, не ожидавшие такого поворота событий, сражались неохотно, лишь изредка пуская в своих врагов разноцветные магические вспышки и шары, которые, пролетая мимо цели или не долетая до неё, рассыпались на мелкие яркие искорки. А через некоторое время, завидев приготовившегося к небольшой битве Ворнетта, они поняли, что их план потерпел неудачу, и здесь их сил недостаточно, и потому, даже не начав сражения со светлым магом, поспешили телепортироваться.

 

=== Глава 19. Предатель ===

Не став больше сражаться с членами отряда Ворнетта, прислужники Маунверта телепортировались, и вскоре их и след простыл.

— Да, вижу, смелости у них маловато, — усмехнулся Аматтен Лангорн, приготовившийся к длительному сражению с неожиданно напавшими врагами.

— И действительно. Вот только меня интересует одно: как они вообще сюда попали? — недоумевала Саманта Квэйн. — Их неожиданный визит означает, что, скорее всего, им уже давно известно всё то, о чём мы говорим на собраниях, ведь некто, помогший им пробраться в этот дом, наверняка не упустил возможности доложить всю информацию их повелителю.

— Да, это всё действительно очень странно, — задумчиво протянул Мавен Ворнетт, — но из всего этого напрашивается очевидный вывод о том, что среди нас есть предатель и тайный шпион Маунверта, надёжно скрывающийся под маской нашего верного сторонника.

— Скорее всего, вот только кто из нас… — Саманта напряжённо думала, оглядывая каждого из стоявших неподалёку от неё магов, но не видя врага ни в одном из них.

Немного обсудив данный вопрос и так и не найдя на него ответа, члены отряда Ворнетта договорились заняться решением этой неожиданно появившейся проблемы на следующем собрании, точная дата которого ещё не была обозначена. Сейчас же главной задачей каждого из них являлось наведение порядка в доме Квэйнов, где после битвы с незваными гостями царил ужасный разгром: все вещи, прежде аккуратно разложенные по полкам шкафов, теперь были хаотично разбросаны полу; осколки большого зеркала, недавно висевшего на стене в прихожей, рассыпались по всему дому; картина, изображавшая чудесный сад волшебного мира, от попавшей в неё магии потеряла свою былую прелесть и, накренившись, беспомощно повисла, так и норовя упасть на пол и разлететься вдребезги; вся мебель была сдвинута и частично сломана; там, куда попадали пущенные в неправильном направлении заклинания, виднелись чёрные, будто грязные, пятна. Главная дверь, пострадавшая в первую очередь, была полностью выломана.

Ещё несколько раз оглядев всё это, волшебники, используя всевозможные заклинания, достаточно быстро навели порядок, вновь разложив вещи по местам, восстановив сломанное, но, к сожалению, так и не убрав магические пятна, видневшиеся на стенах и мебели.

После недолгой, но в то же время жутко занудной уборки члены отряда Ворнетта, торопившиеся по своим делам, начали расходиться. Они недоумевали, кто же среди них был предателем, и желали поскорее найти ответ на сей вопрос, явно заинтересовавший каждого, в том числе и самого Мавена Ворнетта.

Аматтен Ланрогн же, дождавшись, пока почти все гости разойдутся, подошёл к Изабелле Эвер и попытался начать беседу с ней. Несмотря на всю неловкость, испытываемую им в этот момент, Аматтен всё же решился заговорить с предметом своей симпатии.

— Изабелла… — почти шёпотом начал он.

— Извини, я очень спешу. Потом поговорим, — ответила девушка, завидев подошедшего к ней Лангорна, а затем, даже не взглянув на него, поспешила покинуть дом семьи Квэйн вместе с отцом.

Аматтен, сразу понявший всю ситуацию, лишь тяжко вздохнул, а затем, опечаленный несложившейся беседой, отправился домой, понурив голову.

Что касается Кэт Кристаленс, та, поучаствовав в уборке, вернулась в свою комнату и вновь продолжила ранее прерванное чтение, однако интерес к происшедшему не покидал её, разгораясь всё сильнее и заставляя её периодически отвлекаться от своего занятия, чтобы внимательно прислушиваться к каждому шороху, доносившемуся из коридора и соседних комнат. Она, как и остальные маги, не могла понять, кто же являлся предателем, и, строя различные предположения, с нетерпением ждала следующего собрания.

Когда наконец нужный день настал, Квэйны-старшие отправились в дом к Саманте, однако, зная о том, что прислужники Маунверта, осведомленные о проведении сбора, скорее всего вернутся, взяли Кэт с собой, лишь обрадовав её этим. Во-первых, девушке крайне редко доводилось бывать в роскошном доме Саманты Квэйн, а, во-вторых, ей не терпелось узнать ответ на интересовавший всех вопрос.

В то время, как Кэт, не видевшая ещё здесь всех комнат, пошла осматривать сие жилище, гости, собравшиеся в огромной гостиной, украшенной различных тонов картинами, стали переговариваться. Изабелла Эвер, пришедшая немного позже Лангорнов, завидев Аматтена, поспешила занять место рядом с Джаннитой Слайен, где лучи яркого полуденного солнца, пробиваясь сквозь бархатные шторы, попадали в глаза, мешая нормально смотреть и заставляя невольно прищуриваться.

Аматтен, не любивший навязываться, не стал подсаживаться рядом, оставшись на привычном ему уютном местечке подле миниатюрной статуи сидячего кота.

Как только Мавен Ворнетт, вновь немного опоздавший, наконец прибыл, долгожданное собрание началось, однако, не успел маг и слова сказать, как Саманта Квэйн неожиданно встала со своего места, поймав на себе множество недоумевающих взглядов.

— Рэйниэл, — подозрительно произнесла молодая колдунья, пристально осматривая каждого из гостей, — его нет.

И действительно, на этом собрании среди членов отряда Ворнетта не было одного из самых скромных и тихих волшебников, что, не осмеливаясь ослушиваться главного мага, постоянно посещали подобные сборы — Рэйниэла Сэдара, верного супруга Саманты Квэйн и учителя в чёрной школе, обожаемого многими учениками.

— Я, пожалуй, обойду дом, — решила жена таинственно исчезнувшего Сэдара. — Я не помню, чтобы он куда-то уходил, и, по-моему, он явно что-то скрывает от всех нас, раз не прибыл на собрание, даже не предупредив об этом меня.

Получив одобрение своего предложения, Саманта Квэйн, заинтересовавшаяся загадочной пропажей мужа, пошла осматривать дом, в котором царило протяжное безмолвие, нарушаемое лишь нежным шорохом штор да монотонным тиканьем настенных часов, висевших в прихожей.

Пристально оглядывая каждый уголок собственного роскошного жилища, открывая все двери, таинственно поскрипывавшие, и зовя своего супруга, Саманта не получала от этого никакого результата. Казалось, будто Рэйниэл, совсем недавно находившийся в доме и не планировавший совершать телепортацию, бесследно исчез.

И вот, уже решив покончить со своими бесполезными поисками, волшебница подошла к двери, ведущей в малую гостиную, и услышала, что оттуда доносился таинственный шёпот. Крепко прижавшись ухом к двери, Саманта стала напряжённо вслушиваться в странные звуки, нарушавшие абсолютную тишину.

— Мариетта, милая, — расслышала она знакомый голос, — сообщи повелителю, что я во что бы то ни стало исполню его просьбу.

Стараясь не наделать лишнего шума, супруга Рэйниэла осторожно приоткрыла дверь и, взглянув в щёлочку, увидела своего мужа, сидевшего за столом и сжимавшего в правой руке камень, который обычно использовали члены отряда Ворнетта, чтобы связаться с главным магом. Вот только Рэйниэл, похоже, преследовал другую цель… Решив прервать эту весьма милую беседу, Саманта распахнула дверь и, ворвавшись в комнату, наигранно сладким голосом спросила:

— Чем ты тут занимаешься, милый?

— А? Что? Собрание уже началось? — не сразу откликнулся Рэйниэл, занятый каким-то неотложным делом.

— Да, — голос Саманты звучал абсолютно ровно и невозмутимо, словно она просто пришла предупредить мужа о начавшемся сборе, однако, если внимательно вслушаться, можно было различить странные приторные нотки, не присущие её обычному тону.

— Хорошо. Сейчас подойду, — спокойно ответил Сэдар и, поспешно спрятав камень в карман брюк, встал со своего места.

— А ты в этом уверен, милый? — таинственно спросила молодая волшебница, специально сделав акцент на последнее слово.

— Я не понимаю тебя, — притворно удивился Рэйниэл, попятившись, однако, на несколько шагов назад, — я же состою в отряде Мавена Ворнетта.

— Думаешь, я не знаю, чем ты занимался только что? Ты связывался с одной из прислужниц Джастина Маунверта и просил её доложить вашему повелителю о том, что ты во что бы то ни было исполнишь его просьбу.

— Ну… Да, — признался Сэдар, явно растерявшись, — просто мне очень дорога моя жизнь.

— Конечно, ведь ты трус и предатель, — с язвительной ухмылкой ответила Саманта, подходя ближе к супругу.

— Но я люблю тебя, Саманта, и верен только тебе, поверь мне! Ты — моя жена, а Мариетта — всего лишь приятельница, и у нас с ней ничего нет! — затараторил Рэйниэл, однако слова его прозвучали, словно лепет маленького ребёнка, оправдывавшегося перед своей мамой за плохое поведение, чтобы та, сжалившись над своим дитём, не поставила его в угол.

Увидев всё ту же ехидную улыбку на лице жены, Сэдар осмелился приблизиться к ней, а затем, окончательно поборов свой страх, нежно взял её за руку.

— Мои чувства к тебе искренние, — сказал он, глядя на большой букет хрупких разноцветных цветов, стоявший в хрустальной вазе на находившемся посреди комнате столе.

— Думаешь, я поверю тебе, предателю? Ты никогда не любил меня и всего лишь притворялся, будучи трусом. Не стоит мне столь неумело льстить. Однако не в любви сейчас дело. — Резко отдёрнув руку, Саманта отошла в сторону и произнесла заклинание, после которого её супруга отбросило в сторону и крепко прижало к холодному полу.

— Теперь ты не сможешь попасть на собрание, — ухмыльнулась колдунья.

— Отпусти меня, прошу тебя, — взмолился Рэйниэл.

— Зачем? Ведь ты, всё это время являясь верным последователем Джастина Маунверта, присутствовал на всех собраниях отряда Ворнетта, а потом незамедлительно докладывал услышанную там информацию своему повелителю. Не так ли?

Рэйниэл молчал, растерянно глядя по сторонам, однако потом, когда его жена вновь приготовилась колдовать, он пролепетал:

— Да, я докладывал ему некоторую информацию, услышанную на ваших собраниях.

— Теперь рассказывай поподробнее, — слегка прищурившись, Саманта смотрела прямо в глаза своему супругу.

— Мой хозяин, желая проследить за всем вашим семейством, переманил меня на свою сторону. Я, не собираясь рисковать собственной жизнью, практически сразу согласился стать его помощником, притворяясь вашим сторонником и втайне от всех связываясь со своим повелителем. Да, моя любовь к тебе не была искренней, и я гораздо охотнее женился бы на Мариетте Кентлерс, однако в планы Джастина Маунверта входила лишь моя свадьба с тобой, наивной девушкой, беспристрастно верившей мне. И это я помог сторонникам Маунверта проникнуть в ваш дом, как и тому мерзкому существу, что однажды разгромило комнату Пенелопы Квэйн. На ваших последних собраниях я присутствовал, но информацию, услышанную там, не успел доложить повелителю, так как ты прервала нашу связь с Мариеттой, ответственной за это, — признался Сэдар, с ужасом глядя на жену, собиравшуюся применить магию против него.

— Отлично. Ну, что ж, я абсолютно уверена, что твой повелитель никогда не узнает то, что мы обсуждали на последних собраниях.

— Почему же? Ты не сможешь убить меня.

— Я не буду убивать тебя, несмотря на всё моё желание сделать это, — с презрением ответила Саманта, — тебя постигнет другое наказание…

— Ты ничего не сможешь сделать мне! — воскликнул Рэйниэл и попытался вскочить со своего места, однако, крепко удерживаемый заклятием, он смог лишь беспомощно раскинуть руки.

— Вот ты точно ничего не сможешь мне сделать. — Ехидно, ухмыльнувшись, Саманта произнесла заклинание, яркая вспышка от которого, молниеносно взвив к потолку, обрушилась прямо к цели, попав точно в Рэйниэла.

На лице беспомощно раскинувшегося на полу Сэдара появилась глупая ухмылка, и он, оглядев комнату абсолютно пустыми глазами, на какое-то время затих без движения, в то время как Саманта, усмехнувшись, вышла из комнаты и позвала Мавена Ворнетта, который привёл вместе с собой ещё нескольких членов отряда.

— Что здесь произошло? — удивлённо спросил Амадден Лангорн, посмотрев на странно улыбавшегося ему Рэйниэла Сэдара.

— Предатель найден, — ответила Саманта, — и я лишила его памяти.

— Рэйниэл Сэдар — предатель? Но почему ты не знала об этом?

Саманта Квэйн всё вкратце рассказала членам отряда Ворнетта, а затем, подойдя ближе к бывшему мужу, посмотрела в его пустые глаза.

— Я, так же, как и все вы, весьма удивлён тем, что Рэйниэл Сэдар — предатель, так как у меня никогда даже подобной мысли не возникало, но правда есть правда, и мы должны смириться с ней, какой бы она ни была. Ты правильно сделала, Саманта Квэйн, что наказала его таким образом. И я надеюсь, что среди нас больше нет тех, кто втайне от всех помогает Джастину Маунверту, поддерживая его идеи, — произнёс Мавен Ворнетт.

Затем, вернувшись в главную гостиную, члены отряда Ворнетта расселись по местам, и, задвинув бархатные шторы, стали думать, что же им делать с потерявшим память Сэдаром. По этому поводу у каждого возникло много предложений, однако в итоге, после довольно продолжительных переговоров, решили отпустить его, открыв ему дорогу в новую жизнь. Маги понимали, что даже при возвращении Рэйниэла к повелителю информация, услышанная им на собраниях отряда Ворнетта, будет навеки стёрта из его памяти, и потому Маунверту даже при всём желании не удастся узнать её.

 

=== Глава 20. Город тёмных эльфов ===

Большие чёрные лошади, управляемые своими гордыми всадниками, стремительно летели в туманную даль, грациозно размахивая изящными крыльями. Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт, попавшие в плен к таким странным существам, как тёмные эльфы, пытались понять, где же они летят, однако густая тьма, окружавшая их со всех сторон, закрывала всякую видимость.

Но, несмотря на непроглядный мрак, поглотивший всё вокруг, догадаться о маршруте было нетрудно, так как тёмные эльфы, подчинявшиеся своему королю и не смевшие ослушаться его, скорее всего, собирались сначала познакомить беззащитных узников с всемогущим эльфийским королём, наверное, с нетерпением ожидавшим очередную жертву.

В момент полёта через неизвестные места, простиравшиеся вокруг чарующего леса, одинокие пленники, пережившие уже немало опасных приключений, не особо беспокоились за собственную жизнь, однако осколки зеркала Вечности, обещавшие достаться безжалостным тёмным эльфам, не выходили из их головы ни на секунду, и невесомые нити тревоги, словно тугие верёвки, постепенно опутывали друзей. Лили и Эдмунд понимали, что, вторгнувшись в сии владения и оставшись там на какое-то время, они совершили ужасную ошибку, так как жестокие существа, ненавидевшие незваных гостей, вряд ли отпустят их просто так; наоборот, тёмные эльфы будут держать своих узников до последнего, пока те, потеряв способность что-либо ощущать и подчинившись собственному изнеможению, не раскроют все свои коварные планы. Как же наивно путешественники полагали о безопасности данного леса, когда, убегая от всепоглощающего мрака, ненароком зашли туда и, пленившись его обманчиво светлой красотой, не смогли справиться с собственным желанием остаться там всего лишь на одну ночь… Да, на непроглядную тьму, преследовавшую друзей, эльфийская магия подействовала, отчего древнее заклятие, потеряв всю свою мощь, мгновенно растворилась среди тёплых красок загадочного леса, истинные обитатели которого появлялись там лишь по ночам, но это вовсе не значило, что здесь царила светлая магия.

Лилиан Вульфорд, сидевшая позади высокого тёмного эльфа, пытаясь что-то разглядеть в непроницаемом мраке, пристально всматривалась в окутанную мутной дымкой даль. Что касается Эдмунда Саннорта, тот, отстранившись от надменной эльфийки, подле которой находился, погрузился в мир собственных неотступных мыслей, смешанных со смутной тревогой.

Тёмные эльфы, не обращая внимания на поведение своих пленников, на протяжении всего томительного полёта о чём-то переговаривались на переливистом языке, слова которого, звучавшие очень мелодично, были недоступными для понимания путешественников.

Когда прекрасные кони начали постепенно опускаться, складывая трепещущие крылья, узникам показалось, что прошла целая вечность, так как полёт, проходивший в кромешном мраке, явно не приносил им никакого удовольствия, и мучительное время, проведённое в нём, тянулось крайне долго.

Плавно опустившись, лошади резко дёрнулись, как бы норовя сбросить пленников, а затем, сделав ещё один неожиданный рывок, коснулись своими твёрдыми копытами земли и, немного проскакав, вновь расправили свои громадные крылья, взмывая в воздух: впереди простиралась извилистая река, кончавшаяся бурным водопадом, леденящие брызги которого, ударяясь о препятствие, с шумом разлетались в разные стороны.

Преодолев реку, кони с громким ржанием вновь опустились на землю, а затем, сделав последний рывок, неожиданно остановились, после чего путешественники, всё это время с огромным трудом пытавшиеся удержаться на скользких лошадиных спинах, смогли обратить внимание на таинственный город, окружавший их. Здесь всегда царил призрачный сумрак, и лучи света, сокрытые незримой туманной завесой, попадали сюда частично, в искажённом виде, отчего создавалось ощущение, что сие место, овеянное туманной дымкой, было укромным пристанищем неведомого зла, ненавидевшего солнце с его ослепительными лучами. Густые кроны деревьев, подобных тем, что прорастали в лесу, закрывали тёмное-фиолетовое небо, и казалось, что город, не лицезревший истинного света, уже давно утонул в море непроницаемого тумана. Что касается освещения, смутно разгонявшего холодный сумрак, его здесь заменяли странные тусклые огни, еле различимые в тумане.

Ещё немного проскакав, лошади остановились около высокой башни, чья вершина, казалось, пронзала густой туман. Эта была одна из башен королевского дворца, очаровывавшего своим зловещим великолепием.

Как только кони остановились у массивных ворот, те открылись; к прибывшим тёмным эльфам мелкими шажками вышли несколько представителей их народа и, обменявшись с гостями несколькими словами на своём языке, пропустили их в роскошный дворец. Несколько существ, крепко схватив пленников, повели их за собой, по пути, однако, продолжая свои важные переговоры.

Стиснутые со всех сторон, узники, видевшие перед собой лишь длинные, тускло освещённые коридоры с нескончаемыми дверями, невольно следовали за тёмными эльфами и, пройдя какое-то расстояние, резко остановились, очутившись в тронном зале, где на роскошном алмазном троне, с гордым видом оглядывая своих служителей, восседал сам король тёмных эльфов, имя которого было Тейладиэн. Несмотря на свой зрелый возраст, выглядел Тейладиэн достаточно молодо, как и все существа, находившиеся в данном замке: его длинные чёрные волосы, тщательно уложенные, аккуратно струились по сильным плечам; живые зелёные глаза, пронзительный взгляд которых одновременно и притягивал к себе, и отталкивал, казались яркими огнями в тускло освещённом зале; на голове его красовалась корона из неизвестного металла, похожего на золота, обрамлённая драгоценными камнями.

Поклонившись могущественному королю, тёмные эльфы заговорили с ним на своём языке, понять который пленникам, не ведавшим значение этих замысловатых фраз, было не дано. Однако, разузнав у своих подчинённых нужную ему информацию, король встал со своего трона и, обратившись к узникам на доступным для их понимания языке, громогласным голосом произнёс:

— Что вам нужно в моих владениях? Как вы посмели вторгнуться в лес, который законно принадлежит нам и только?

Лилиан и Эдмунд, не видевшие смысла в том, чтобы что-то скрывать, рассказали практически всю правду, лишь в некоторых местах её исказив и утаив лишь некоторые факты.

— Я думаю, не трудно догадаться о том, что здесь вам предстоит. Кровавая казнь, свидетелями которой вы сейчас станете, в скором времени ждёт и вас, — голос Тейладиэна звучал жёстко и твёрдо, отчего прекрасный король, одновременно внушавший невольный ужас, выглядел ещё более зловеще.

Лили и Эдмунд, услышав эти слова, заинтересовались в том, какая казнь могла ждать их здесь. Ведь тёмные эльфы, обладавшие какой-то своей магией и волшебным оружием, всё же не были настолько сильны в колдовском деле, как волшебники.

Ещё немного поговорив со своим королём, тёмные эльфы вновь схватили пленников и отвели их в неведомый зал, от освещения в котором у друзей, привыкших к сумраку, заболели глаза. В этом огромном помещении, к удивлению путешественников, толпились представители различных народов, словно здесь предстояло какое-то грандиозное событие, подобное созданию зеркала Вечности.

Сам зал, которому, казалось, не было конца, был практически пустым; лишь несколько картин, изображавших нечто кровавое, висели на каменных стенах; высокий роскошный чёрный трон, навеивавший уныние своим безотрадным видом, стоял посреди помещения, и неподалёку от него виднелся неизвестный столб, выглядевший зловеще.

Протиснувшись через толпу, тёмные эльфы подошли к столбу и встали недалеко от него, крепко удерживая, однако, своих узников, чтобы те, лицезрев ужасающее событие, предстоящее здесь, никуда не смогли убежать и утопали в невероятных душевных муках, смешанных с глубоким отвращением, до самого последнего момента. Через некоторое время, ободрённые приятным ожиданием, ещё несколько подобного вида существ подошли к столбу и, крепко сжав руки неизвестной измученной женщине, поставили свою пленницу неподалёку от себя, чтобы та, похоже, будучи очень чувствительной, смогла увидеть предстоящее мероприятие во всех его красках. Лили, на какой-то миг поднявшая голову, сразу заметила прозрачные слёзы, поблёскивавшие на потускневших глазах несчастной.

И вот, в самом разгаре торжественных приготовлений, в зал, величаво подняв голову, вошёл сам Тейладиэн, а с ним были его сын и дочь: гордый принц Лейтадиэн и грациозная принцесса Лунетта — та самая эльфийка, возглавлявшая свой народ в лесу вместе с братом. Сопровождаемые бурей аплодисментов, члены королевской семьи проследовали к чёрному трону, где король, важно оглядев всех присутствующих, занял своё законное место; его дети, зачем-то натянувшие луки, презрительно посмотрев на слуг, встали рядом с троном, воспевая отца.

Внезапно, когда последние приготовления закончились, источники света погасли и в огромном зале воцарился зловещий полумрак, отчего гости, ожидавшие чего-то ужасающего, невольно поёжились. Тейладиэн же, даже не обратив ни на кого внимания, окликнул тёмных эльфов, тихо стоявших на посту неподалёку от входа в зал, после чего те, не посмев ослушаться приказа короля, на какое-то время удалились из озаряемого мертвенным светом помещения.

— Я обращаюсь ко всем, кто сейчас находится в этом зале, ибо, как вам известно, каждый из вас сейчас стоит здесь не просто так, — начал Тейладиэн, встав со своего места и выйдя на середину зала, — сегодня все вы станете свидетелями изнурительного допроса, который будет применён к нашему давнему пленнику — шпиону людей, незаконно проникнувшему в наш лес!

Услышав сии слова, тёмные эльфы дружно зааплодировали своему королю, а затем, когда тот закончил свою речь, замерли в низком поклоне ему и его детям, стоявшим подле отца и державшим наготове свои луки, стрелы которых горели ярким огнём.

Через какое-то время дверь, ведущая в зал, со зловещим скрипом отворилась, и в неё степенно вошли два тёмных эльфа, ведущих под руку неизвестного мужчину, вид которого явно оставлял желать лучшего. Голубые глаза пленника закатились и, потускнев, ввалились в глазницы, будто его уже долгое время мучил смертельный недуг; аккуратные черты лица безжизненно заострились; мертвенные щёки глубоко впали; спутанные тёмные волосы, в которых виднелись багровые сгустки крови, тяжело свисали с его бледного лица, изуродованного преждевременными морщинами и многочисленными порезами; с блёклых губ узника медленно стекала маленькая струйка крови; безжизненная гримаса, навеки застывшая на его измождённом лице, придавала ему вид ожившего трупа; конечности заключённого были крепко связаны железными цепями. Одет мужчина был в просторную чёрную рубаху и такого же цвета штаны, висевшие на его истощавшем теле. На ногах у него виднелись тяжёлые металлические сапоги, ещё сильнее сковывавшие его неуклюжие движения.

Лилиан и Эдмунд, взглянувшие на незнакомца, сразу поняли, что он был из обычных людей, так как бессонница и голод, мучившие этого беззащитного человека, сказывались на его внешнем виде.

Как только эльфы ввели пленника, зал вновь взорвался торжественными овациями, предвкушавшими удивительное зрелище.

Узника подвели к большому столбу, находившемуся неподалёку от королевского трона, а затем, крепко привязав его туда цепями, начали пытать. Полностью ослабевший, он не мог сопротивляться, однако, предупреждая лишние проблемы, тёмные эльфы решили ему по колено отрезать ноги, и, как только сверкающее лезвие нещадного кинжала пронзило живую плоть, и алая кровь хлынула из глубоких ран, откуда-то раздался женский крик ужаса — это кричала женщина, которую безжалостные эльфы подвели ещё ближе к месту проведения допроса.

— Как ты посмел проникнуть в наш лес без нашего ведома?! — зычный голос Тейладиэна громозвучно разнёсся по залу.

Но пленник, оглушённый резкой болью, лишь тихо стонал, доставляя истинное наслаждение своим мучителям, которые, решив принять более жёсткие меры, достали из карманов мантий светящиеся ножи с острейшими лезвиями, и медленными движениями, стараясь причинить мужчине как можно больше боли, стали выводить на его лице различные абстрактные рисунки. «Картинки», обагряясь ручьями крови, выглядели ещё более странно.

Уже давно сорвавший голос, узник издавал лишь хриплые стоны, в отличие от женщины, которая, высвободившись из крепкой хватки тёмных эльфов, подбежала прямо к столбу и, сокрушённо рыдая, умоляюще закричала:

— Прошу вас, отпустите его! Пожалуйста, умоляю вас, отпустите моего мужа! Он ведь вам ничего не сде… — но слова её оборвались, навеки застыв на охладевших губах, ибо меткая стрела Лунетты мгновенно пронзила несчастную в самое сердце, после чего несколько слуг унесли её окровавленное тело прочь.

Пытка, между тем, продолжалась. Палачи, «игравшие» со своей жертвой, продолжали испещрять обмякшую плоть многочисленными порезами, из которых тонкими ручейками стекала алая жидкость. Лилиан и Эдмунд, не пугавшиеся вида крови, стояли в стороне и, схваченные тёмными эльфами, насильно державшими их головы так, чтобы пленники видели допрос, смотрели на мучения беззащитного человека, чьи последние силы уже иссякли. Лилиан поджала губы; в глазах её, несмотря на спокойствие, метались искорки бушующей ярости, доходившей до откровенной ненависти. Эдмунд предался тягостной тоске и унынию. Они испытывали невероятную жалость к узнику, однако, к своему сожалению, ничем помочь ему не могли, и потому с грустью и отвращением, вызванным жестокостью тёмных эльфов, наблюдали за допросом.

К пыточному столбу подошли ещё несколько палачей, державших в руках странные плётки с большим горящим крюком на конце, и, решив ужесточить наказание, ударили своими инструментам сначала по одному, а потому и по другому глазу пленника, отчего очи его, проткнутые острым крюком, сразу же вытекли, навеки оставив несчастного в мире непроглядной тьмы. Ослепший узник, не могший пошевелиться или вскрикнуть, почти беззвучно стонал, а зрители, чья реакция на подобное была совершенно различной, бурно аплодировали тёмным эльфам, спокойно смотрели или же, беспрестанно ужасаясь, желали, чтобы им сделали так же, как заключённому, дабы, потеряв зрение, не видеть всей этой жестокости.

Не обращая абсолютно никакого внимания на тех, кому подобное зрелище явно не приходилось по нраву, тёмные эльфы продолжали развлекаться своими плётками, теперь уже перейдя ко всему телу узника. Не срывая с него одежды, эльфы стали бить пленника, вонзая в него нещадные крюки, отчего куски чёрной ткани вместе с кожей, мясом и частями внутренностей несчастного стали отрываться, и тот, уже не в силах терпеть адскую боль, начал биться в конвульсиях, принося себе этим ещё большие муки, так как цепи, приковывавшие мужчину к столбу, вонзились в его израненное тело.

Из горла узника хлестала кровь, сопровождаемая ужасными хрипами; сам он, жутко страдая, утопал в море алой жидкости, беспрестанно заливавшей каменный пол. Тёмные эльфы же, окончательно потеряв всякое чувство жалости, надели на свою жертву пояс, на внутренней стороне которого периодически появлялся магический огонь, наносивший рваной коже мужчины и его повреждённым внутренним органам сильнейшие ожоги, после чего, накопив в себе последние силы, несчастный взвыл, будто раненый зверь.

Услышав этот безысходный вой, палачи ещё больше оживились и влили в горло жертве неведомую зелёную жидкость, невольно проглотив которую, узник ощутил, словно все его внутренности, разъеденные неизвестной кислотой, сжались в единую пружину, и пленник, сам того не замечая, стал рвать зубами цепи.

— А теперь самое приятное! — воскликнул Тейладиэн, вставая с трона и подходя к пыточному столбу. На его правой руке была надета железная перчатка, на концах которой виднелись лезвия.

Немного постояв в неумолимо разливавшейся кровавой луже, беспощадный король, ехидно ухмыляясь, подошёл ближе к узнику.

— Конец настал тебе, — произнёс он, усмехнувшись, и приказал своим палачам отойти.

Как только тёмные эльфы послушно сдвинулись в сторону, Тейладиэн ещё больше приблизился к бившемуся в конвульсиях пленнику и, вонзив свою перчатку в его тяжело вздымавшуюся грудь, вырвал его трепетавшее сердце вместе с кусками рваной ткани. Тёмные эльфы, увидев это, издали торжествующие возгласы, а их король, между тем, сжимая в левой руке горячее окровавленное сердце узника, подошёл к своему трону и важно опустился на него.

— О великий Тейладиэн! — тёмные эльфы стали торжественно воспевать своего короля, который с довольным видом продолжал демонстрировать всем только что вырванное из груди человека сердце.

Существа, удерживавшие Лилиан и Эдмунда, внезапно куда-то потащили своих новых пленников. Тёмные эльфы, ободрённые кровавой казнью, повели путешественников в совершенно разные темницы, запертые со всех сторон, в которых царил вечный мрак. Здесь узники, разлучённые, не могли общаться между собой, а магия в данном месте практически не действовала, и потому, частично лишившись волшебных сил, друзья могли использовать не более двух слабых заклинаний в день. В этих комнатах Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт должны были провести два месяца — время, которое оставалось до их казни.

 

=== Глава 21. Погоня ===

Эдмунд Саннорт и Лилиан Вульфорд, схваченные тёмными эльфами, продолжали терять время, находясь в темницах. Они, запертые в совершенно разных местах замка, уже давно не видели друг друга, и потому не могли вместе составить план побега из этого неприветливого местечка. Но всего одна вещь, удивившая каждого из них, не могла не приносить радости: осколки зеркала Вечности, оставшиеся у путешественников, пока что были в целости и сохранности, и тёмные эльфы, похоже, не ведавшие об этих магических фрагментах, не собирались забирать их у своих пленников. Зато, завидев загадочный медальон, когда-то принадлежавший Кантиде Сауз, существа незамедлительно лишили Эдмунда Саннорта сего сокровища, как и карты, изрядно пострадавшей за всё время путешествия.

Но Эдмунд и Лили, понимавшие, что неотвратимая казнь ждала их, не особо беспокоились из-за карты, что не хранила в себе ничего волшебного и была всего лишь верным проводником и товарищем путников. Однако назойливая мысль о том, что осколки зеркала Вечности, пока находившиеся в целости и сохранности, в скором времени поневоле достанутся тёмным эльфам, не покидала каждого из пленников.

Любой день, проведённый в заточении, казался друзьям бесконечным и, чтобы хоть как-то сократить время, они, погружаясь в собственные мысли, считали дни, остававшиеся до казни. Конечно, это «развлечение» нельзя было назвать интересным — наоборот, оно лишь навеивало невыносимую тоску — однако единственным плюсом, имевшимся в подобном времяпровождении, было то, что оно позволяло сохранять рассудок, не потерявшись в днях и не впав в тягостное забвение.

Помимо кромешного мрака, в камерах царило протяжное безмолвие, отчего любой звук, крайне редко доносившийся издалека, представлялся узникам чем-то невыносимо громким, ужасно режущим слух, привыкший к вечной тишине. Среди таких неожиданных нарушителей спокойствия, если внимательно прислушаться, можно было различить шаги, голоса, пение или же душераздирающие крики заключённых, подвергаемых безжалостным пыткам.

Что касается магии, волшебников мучило непреодолимое желание вновь активно использовать её, однако, окружённые неизвестными чарами, они могли лишь мечтать о сильных заклинаниях, и подобные факты угнетали их ещё сильнее. Именно поэтому друзья, стараясь сохранить хоть какую-то возможность колдовать, не использовали никаких заклятий до самого вечера, который, как они понимали, наступал тогда, когда откуда-то снизу доносилось еле различимое чарующее пение тёмных эльфов, собиравшихся на вечерние концерты.

И однажды, в последний день перед казнью, Эдмунду Саннорту внезапно пришла заманчивая идея, позволившая вновь загореться тусклому огоньку надежды в его сердце — юноша подумал о том, что обычным людям здесь, скорее всего, приносили еду через дополнительную дверь, скрытую от их невидящих глаз, и потому парень, вдохновившийся данной мыслью, решил проверить, было ли подобное отверстие в его камере. Использовав не требовавшее особых усилий заклинание, от которого в руках у него появился небольшой светящийся шар, узник стал пристально осматривать каждый уголок своей тюрьмы, не находя, однако, ничего примечательного.

В итоге, потеряв ещё какое-то время в бесполезных поисках, Эдмунд понял, что идея его не настолько хороша, как казалось, так как в его камере людям, наверное, приносили пропитание через основную дверь, или же — что было более вероятно — данная темница, окутанная эльфийской магией, была предназначена только для волшебников. Лишившись всякого вдохновения в результате неудачных попыток, Саннорт, услышавший тихие шаги стражи, погасил световой шар и, снова встав в тёмном углу тюрьмы, о чём-то задумался.

Когда настал сам день казни, и до сего кровавого события оставалось совсем немного, Эдмунд и Лили, охваченные тягостным напряжением, проводили последние томительные минуты в заточении. Мысли об осколках зеркала Вечности, навевавшие на них неотступную тревогу, не покидали путников; всё, что было связано с их нелёгким заданием, вновь представало перед глазами друзей, будто те снова и снова переживали опасные приключения, случившиеся с ними в их длительном путешествии.

Эдмунд, потерявший последнюю надежду, в тот день сидел в своей тюрьме и считал последние минуты до казни, поддаваясь навязчивым мрачным думам, беспрестанно лезшим в его голову. Охваченному внезапным равнодушием, ему не хотелось ничего, и потому, понурив голову и хмуро глядя в смутные очертания предметов, видневшиеся во тьме, он ждал своего смертного часа.

Внезапно послышались чьи-то изящные шаги, за которыми последовало протяжное звяканье замка, и дверь, ведущая в камеру Саннорта, с противным скрипом отворилась. Насторожившись, пленник поднял голову и тут же пожалел об этом, так как лучи яркого света, пробежав по полу, резко ударили ему прямо в глаза, отчего юноша, неожиданно ослеплённый, вынужденно отвернулся и закрыл лицо ладонью; в голове его непрестанно вертелась навязчивая мысль о тёмных эльфах и предстоящей казни.

— Скорее иди за мной, — послышался незнакомый женский голос, и кто-то взял Эдмунда за руку, — возможно, я ещё смогу спасти тебя и твою подругу.

— Кто ты? — тихо спросил парень, не смея открыть глаза.

— Я не собираюсь убивать тебя и не хочу допускать, чтобы это сделал наш король, — ответила неизвестная женщина, подойдя ближе и направив источник света в другую сторону. — Можешь открывать глаза.

Послушавшись незнакомку, Эдмунд открыл глаза; уже не столь яркий свет ударил в них, но, лишь слегка прищурившись, Саннорт не стал отворачиваться. Юноша посмотрел на странную гостью и увидел перед собой высокую тёмную эльфийку, чьи чёрные волосы рассыпались водопадом по плечам, а зелёные глаза, совершенно не выражавшие жестокости, горели в смутном полумраке, и их пристальный взгляд был прикован к Эдмунду.

— Я — дочь местного стражника, — начала объяснять девушка, — и я всегда интересовалась волшебниками, которых, так же, как и обычных людей, здесь ждёт унизительный допрос и следующая за ним мучительная казнь. К сожалению, в этом замке я бываю достаточно редко, и потому не всегда знаю о заключённых здесь волшебниках, однако, когда такие вести долетают до меня, я стараюсь втайне от всех спасти несчастных магов от ужасной участи, ожидающей их здесь. Только сегодня я узнала о вашей казни, предстоящей через полчаса, и потому, скрывшись от всех, поспешила освободить вас. Возможно, мы ещё успеем. Скорее иди за мной.

Не особо веря тёмной эльфийке, но всё же понимая, что хуже уже не будет, Эдмунд пошёл следом за девушкой и, выбравшись из заключения, очутился в длинном тёмном коридоре, освещаемом лишь небольшим фонариком, который прекрасная незнакомка держала в руках.

— Мы пойдём немного другой дорогой, — предупредила дочь стражника, — а иначе нас благополучно заметят. Главное, не отставай от меня.

Пройдя ещё немного по абсолютно пустому и зловещему коридору, по каменным стенам которого бегали тусклые блики от света фонаря, беглец и его проводница, миновав железную дверь, свернули в другой, ещё более тёмный коридор. Непроницаемая мгла, царившая здесь, мгновенно поглотила в себя луч света, и тот, поблёкнув, в скором времени совсем погас.

— Следуй за мной, — прошептала эльфийка, чьи зелёные глаза, будто маленькие яркие огоньки, светились во тьме, хоть как-то разгоняя кромешный мрак.

Коридор, по которому шли путники, казался нескончаемым, и создавалось ощущение, будто тьма, окутавшая его, постепенно сгущалась.

Откуда-то сзади послышались чьи-то тихие шаги, однако, стараясь не обращать на них внимания и ускорив шаг, Эдмунд и таинственная незнакомка двигались дальше, устремившись лишь вперёд, откуда также доносились неведомые звуки.

Внезапно, не разглядев во тьме неизвестного, Саннорт, немного отставший от своей проводницы, с кем-то столкнулся.

— Кто здесь? — послышался женский голос, который Эдмунд, к своей радости, сразу же узнал.

Кто-то произнёс заклинание, в результате которого мутный свет озарил коридор; но даже в таком тусклом освещении Эдмунду Саннорту и Лилиан Вульфорд, похоже, как-то высвободившейся самостоятельно, не составило труда узнать лица друг друга. Обрадованные неожиданной встрече, бывшие путешественники обменялись приветствиями.

— Не отставай, волшебник, иди ко мне, — позвала тёмная эльфийка, сильно опередившая Саннорта.

Но, как оказалось, было уже поздно, ибо палачи, всё это время следившие за жертвами, пытавшимися сбежать, находились уже совсем рядом.

— У меня есть план, — одними губами сказала Лили, — я не уверена, что он подействует, но всё же мы снова встретились, и надежда на спасение у нас остаётся.

— Каков же твой план?

— Я думаю, что в том месте, где будет проходить казнь, мы сможем колдовать так же, как и всегда. Один из нас должен отвлечь тёмных эльфов, а другой — немедленно призвать их лошадей. Уже лето, и потому казнь будет проходить за пределами замка, неподалёку от конного стойла.

— Волшебник, скорее иди ко мне! — позвала тёмная эльфийка. — Я смогу защитить тебя!

— Нам надо решить, чем займётся каждый из нас, — уже не обращая внимания на зовущую его девушку, произнёс Эдмунд.

— Я думаю, тебе стоит отвлечь их, а мне — призвать лошадей, так как лишь мне известно это заклинание. А сейчас нам пора уходить.

Но не успели друзья и шагу сделать, как к ним резко подбежали несколько тёмных эльфов, а затем, практически обездвижив их, схватили своих пленников и связали их тугими верёвками. Горящие стрелы, пущенные бесстрашной спасительницей Эдмунда, тут же полетели в стражников, однако те, ловко увернувшись, поспешно покинули коридор вместе с узниками.

Тёмные эльфы, миновав несколько извилистых коридоров, лестниц и дверей, в скором времени вывели своих пленников из замка и, проследовав вместе с ними по мощёной камнями дороге, вышли к огромной площадке, где возвышались два столба, подобных тем, на которых был казнён несчастный человеческий узник. Здесь, как и в прошлый раз, когда сие мероприятие проходило в одном из самых мрачных залов замка, сновало множество представителей различных народов, то и дело поглядывавших сначала на великого короля, а затем — на беспомощных пленников, крепко связанных упругими верёвками.

— Сейчас вы в очередной раз станете свидетелями того, что становится с теми, кто смеет вторгнуться в мои владения! — громозвучно произнёс Тейладиэн, смерив узников презрительным взглядом.

Абсолютно беззащитных, пленников подвели к пыточным столбам, собираясь сначала «поиграть» с ними, а затем, скорее всего, отрубить им голову. Охваченные леденящим напряжением, друзья, чьи руки были не слишком туго связаны, попробовали применить магию, и, к их безмерной радости, волшебство подействовало, после чего бывшие путешественники не без облегчения поняли, что могли использовать колдовство. Однако, несмотря на это открытие, Лили и Эдмунд решили пока что повременить с магией, так как сотни, а, может, и тысячи глаз отовсюду пристально наблюдали за ними.

Но, поняв, что долгожданный момент наконец настал, Саннорт с помощью колдовства развязал упругие верёвки, а затем, высвободившись, начал пускать разнообразные заклинания в своих врагов, пытаясь отвлечь их. Сотни горящих стрел, мгновенно пронзив смутный сумрак, полетели в узника, однако тот, с огромным трудом уворачиваясь, не останавливался.

Лили же, не теряя времени, тоже высвободилась и, отбежав в сторону, стала проговаривать заклятия, словно призывая кого-то. Зрители, отвлёкшиеся на взбунтовавшегося пленника, даже не обратили на неё внимания.

Пытаясь уворачиваться от стрел, беспрестанно летевших в него, Эдмунд куда-то побежал, а затем, произнеся ещё одно заклинание, выхватил свой медальон у «зазевавшегося» эльфа, явно не ожидавшего такого поворота событий.

Горящие стрелы, смешанные с магическими шарами и молниями, неуклонно разрезали густой воздух, и, казалось, взмывали к самому фиолетовому небосводу, грозясь разорвать его. Множество тёмных эльфов и представителей других народов с воинственными криками гнались за убегавшим пленником, пытаясь поймать его, однако тот, не смея медлить ни на секунду, рывком запрыгнул на подлетевшего к нему чёрного коня; Лилиан, ранее сделавшая так же, уже восседала на соседней лошади.

К большому сожалению, карту друзья достать не смогли, но у них уже не оставалось времени, и потому, лихорадочно раздумывая о дальнейшем маршруте передвижения, они скакали в неизвестном направлении.

Через некоторое время, не получив никакого приказа, кони расправили гигантские крылья и взмыли в воздух, поднимаясь прямо к тяжёлому фиолетовому небосклону. Завидев сие, тёмные эльфы, вызвав своих верных питомцев, молниеносно вскочили на них и полетели следом за беглецами, уже успевшими сильно их опередить.

Лошади понимали лишь язык тёмных эльфов, и потому узники, не подумавшие об этом ранее, управлять ими не могли. Заклинание, произнёсённое Лилиан для призыва коней, было как раз на данном языке, однако, помимо этого заклятия, девушка больше ничего не знала. Что касается тёмных эльфов, те, не испытывавшие никаких проблем с управлением, постепенно нагоняли беглецов, и расстояние между ними беспрестанно сокращалось.

Друзья, обладавшие хорошим слухом, расслышали слово, с помощью которого их враги погоняли коней, и незамедлительно произнесли его, после чего лошади, внемлевшие просьбе всадников, стали лететь значительно быстрее.

Кони тёмных эльфов, погоняемые своими хозяевами, мчались, словно буйный вихрь; лошади беглецов, слышавшие команды в немного искажённом виде, также летели очень быстро, однако эта скорость была меньше, нежели та, с которой неслись отчаянные скакуны Тейладиэна.

Горящие стрелы тёмных эльфов беспрестанно рассекали воздух, так и норовя вонзиться в убегавших пленников, и одна из них неожиданно задела край мантии Лилиан, каким-то чудом не попав в лоснящийся лошадиный круп.

Погоня продолжалась. Решив принять более жёсткие меры, тёмные эльфы пустили непрерывный поток стрел, часть из которых, пролетев небольшое расстояние, вонзилась в тяжело вздымавшиеся лошадиные крылья; раненые кони, несшие беглецов, начали стремительно падать вниз, потеряв равновесие.

Лилиан и Эдмунд, завидев сие, крепко вцепились в ослабевших животных, пытаясь удержаться; лошади, покачиваясь из стороны в сторону, будто стараясь сбросить свою ношу, продолжали падать. Торжествовавшие эльфы, неумолимо подгоняя своих скакунов, были уже совсем близко, и стремительные стрелы их грозились вонзиться в беззащитные тела беглецов.

Лошади, с чьих ран текла багрово-фиолетовая кровь, с ужасной скоростью полетели вниз и совсем скоро, достигнув земли, бессильно рухнули на неё, сбросив своих всадников, которые не смогли удержаться на скользких спинах. Упавшие с небольшой высоты, друзья поспешно встали и попытались осмотреться, однако взгляды их мгновенно устремились туда, где неведомо откуда появилась яркая вспышка света, озарившая тусклый небосвод, завидев которую, тёмные эльфы сразу повернули назад, к своим владениям.

Как только ослепительная магическая молния померкла, и отблески её растворились среди тёмных красок мрачного неба, Лилиан и Эдмунд, к своему приятному удивлению, увидели Мавена Ворнетта, стоявшего неподалёку от них.

— Ну, вот, мы снова встретились, — с улыбкой произнёс маг, а затем проговорил заклинание, после которого изрядно потрёпанные путешественники, внешний вид и причёски которых оставляли желать лучшего, снова стали прилично выглядеть.

— Думаю, вам стоит на некоторое время прекратить ваше путешествие, — серьёзно сказал волшебник, — так как селению обычных людей, на которое собирается Маунверт, срочно нужна магическая помощь; у меня слишком много дел в моём отряде, и потому вся надежда лишь на вас.

Услышав это, Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт, понявшие всю ситуацию, сразу же согласились, и Мавен Ворнетт, пожелав им удачи, открыл портал, перенёсший друзей в селение обычных людей.

 

=== Глава 22. Подготовка к балу ===

Совсем скоро ожидался бал, что послужило причиной более частых собраний отряда Ворнетта, готовившегося к тщательной защите места, в котором планировалось проведение данного мероприятия. Ведь Джастин Маунверт и его прислужники, давно проведавшие о бале, могли в любой момент напасть и сильно помешать всеобщему веселью.

Том и Пенелопа, успешно сдавшие все экзамены, вернулись домой и присоединились к хлопотливой подготовке. В этом году Пенелопа Квэйн окончила чёрную школу, открыв себе дорогу во взрослую жизнь, и этот бал должен был стать для неё своеобразным празднованием сего знаменательного события, и потому ей следовало отнестись к нему скрупулёзно, подобрав себе идеальный наряд и продумав всё до мелочей.

Пенелопа, уже давно выбравшая себе партнёра, которым был не кто иной, как Ральф Лангорн, частенько заводила разговор о бале, так как была крайне заинтересована. Листая различные модные журналы, которыми она не особо увлекалась, и обсуждая прочитанное там с друзьями, девушка искала себе подходящее платье.

Что касается членов отряда Ворнетта, те готовились к балу не только в защитных целях; они, давно ждавшие данного события, также собирались принять в нём участие.

Кэт Кристаленс же не была уверена в том, что пойдёт на этот бал, так как, будучи ни в кого не влюблённой, она не особо интересовалась медленными танцами в роскошной бальной обстановке. Девушка, не нашедшая себе партнёра, относилась к предстоящему грандиозному событию равнодушно.

— Я уверена, что кто-нибудь точно пригласит тебя на танец! — смеялась Пенелопа Квэйн, подбадривая свою подругу. — Осталось совсем мало времени. Тебе стоит подобрать подходящий наряд, так как повседневная одежда явно не подходит к такому мероприятию.

Однако, кроме пресловутых повседневных нарядов, никакой одежды у Кэт Кристаленс в волшебном мире не было — все праздничные платья и прочие красивые одеяния покоились в платяном шкафу, стоявшем в комнате Кэт, что была в её настоящем доме. Хотя даже там наряды были не в таком изобилии, как у многих других девушек, так как Кристаленс, никогда не увлекавшаяся модой и шопингом, считала, что одежды должно быть не слишком много и целые шкафы, доверху заполненные разношерстными нарядами, — это лишнее.

Но, как только Саманта Квэйн узнала, что Кэт нечего надеть на бал, она тут же решила помочь гостье из обычного мира, показав ей недавно купленное длинное голубое платье с коротким рукавом, расшитое серебристыми стразами и пайетками, сверкавшими в темноте. Как оказалось, данный наряд идеально подошёл Кэт, и та, немного подумав, согласилась принять участие в предстоящем мероприятии. Однако Саманта, вспомнившая об одной особенности этого платья, сразу предупредила Кэт, что на человека, одетого в данный наряд, нельзя наносить никакие посторонние заклятия. К примеру, известное заклинание непромокаемости, нередко используемое волшебниками, здесь не действовало; а ведь на балу могло произойти всё, что угодно.

— Сначала, когда я только купила это платье, я собиралась его надеть, но потом, узнав эту его особенность, подобрала себе более скромный наряд, — сказала Саманта. — Но я думаю, тебе нечего опасаться, так как все вы будете под надёжной охраной.

— Хорошо, я надеюсь, — ответила Кристаленс, которую, в случае дождя, совсем не радовала мысль о том, что заклятие непромокаемости не подействует.

Кэт Кристаленс, почувствовавшая себя свободно, в основном, проводила время со своими друзьями, давно нашедшими себе пару для бала. У Пенелопы это был, как известно, Ральф Лангорн — симпатичный черноволосый парень, с которым девушка достаточно давно встречалась. У Тома же будущей партнершей для танцев являлась одна из учениц чёрной школы, частенько заигрывавшая с ним и пытавшаяся обратить его внимание на себя. Именно она, будучи неравнодушной к Квэйну, первая подошла к нему и предложила пойти вместе, на что Том, недолго думая, решил ответить согласием. Брату Пенелопы, не питавшему особого интереса к той ученице, было всё равно, и потому он, не желая обидеть девушку, принял её предложение, принеся ей этим безграничную радость.

— Конечно, я бы мог пойти с тобой… — испытывая какую-то неловкость, произнёс Том, глядя на Кэт Кристаленс.

— Ничего страшного. Мне и одной, думаю, будет неплохо, — та лишь кротко улыбнулась.

Помимо бала, члены отряда Ворнетта готовились к предстоящему собранию, на котором должны были присутствовать директора белой и чёрной школ, прослышавшие о том, что многие их ученики собирались посетить бал. Сбор решили провести прямо в доме семейства Квэйн, куда в последнее время чаще всего наведывались гости.

Собрание, к которому все долго готовились, началось в ранее назначенный день, тогда, когда все члены отряда, находившиеся в предвкушении праздника, прибыли в уютное жилище Лизы и Роберта Квэйнов.

Как только главный маг вышел вперёд, все разговоры, как и на прежних сборах, мгновенно стихли. Однако на этот раз Мавена Ворнетта сопровождали другие важные персоны — директора чёрной и белой школ, также числившиеся в его отряде, но, по причине собственной загруженности, крайне редко бывавшие на собраниях.

— Для начала нам следует решить, как мы будем защищать замок, — произнёс Ворнетт после слов приветствия, обращённых к нему и сопровождавшим его волшебникам. — Кому-то из вас точно придётся пропустить бал, так как нам нужна надёжная охрана, способная защитить участников мероприятия. Это очень важно, и, я думаю, каждый из вас, взрослых людей, всё понимает. Ведь бал — время, когда жители нашего мира радуются и никто не ожидает нападения, что является отличной выгодой для Джастина Маунверта.

— Конечно, мы понимаем всю серьёзность ситуации, и я уверен, что вместе с братом мы справимся, — заявил Амадден Лангорн, вставая с места; Аматтен, украдкой поглядев на Изабеллу Эвер, вновь проигнорировавшую его, встал вместе с братом.

— Я, пожалуй, тоже присоединюсь к вам, — решила Джаннита Слайен, считавшая подобное своим священным долгом.

— Отлично. — Мавен Ворнетт пристально оглядел вызвавшихся, а затем, согласившись на их участие в защите замка, назначил им ещё несколько помощников.

— В то время, как вы будете охранять замок, мы займёмся слежением за нашими учениками, — сказал директор чёрной школы.

— Да, эта мера действительно необходима, — согласилась с ним директриса белой школы.

Пока шло собрание отряда Ворнетта, Пенелопа Квэйн, ещё не вступившая в него, в очередной раз рассказывала своим друзьям о бале.

— Он будет проходить в одном из самых прекрасных замков нашего мира, — мечтательно произнесла она, гладя в окно, где природа, окончательно проснувшаяся после особой магической спячки, играла яркими красками, словно предсказывая предстоящее невероятное событие. — Как же я хочу увидеть его! Я с самого детства мечтаю побывать на этом балу.

— Мне тоже интересно взглянуть на это, — немного подумав, ответила Кэт, — ведь я, постоянно проводящая время в этом доме, не видела ещё много чего в волшебном мире.

— Это, конечно, можно исправить, но я всё же не думаю, что тебе стоит далеко уходить от нашего дома, так как это небезопасно, — предупредил Том.

— Я знаю. Хоть я уже и колдую не хуже вас, — Кэт не стала скромничать и скрывать правду, — я сама не справлюсь с Маунвертом и его многочисленной армией.

— Мы тоже, — ответила Пенелопа, — именно поэтому мы, также видевшие здесь не очень много, желаем получше изучить наш мир.

— А вот Эдмунд и Лили, наверное, уже видели немало, — резонно заметила Кристаленс, на что её друзья лишь иронично усмехнулись. Они понимали, что путешествуя уже несколько месяцев подряд, Лилиан Вульфорд и Эдмунд Саннорт успели повидать столько, сколько Кэт не повидала за все те годы, которые она была знакома с волшебным миром.

— Но вот когда мы вступим в отряд Мавена Ворнетта, что случится достаточно скоро, мы, я уверена, не будем сидеть на месте, — проговорила Пенелопа.

— Я ещё не скоро вступлю, — ответил её брат.

— Я уверена, что год, который тебе остался для пограничного возраста, пройдёт очень быстро, — утешила брата сестра.

В это время на собрании отряда Ворнетта, проводимом в гостиной, обсуждались последние приготовления к балу.

— Меня с вами не будет, — предупредил Мавен Ворнетт. — Прошли слухи о том, что Джастин Маунверт собирается напасть на одно из селений беззащитных людей, и я обязан помочь им.

— Мы тоже можем в этом поучаствовать, — сказала Саманта.

— Не стоит. Я хочу, чтобы все вы отдохнули и провели день, в который назначен бал, поистине чудесно, позабыв обо всех заботах и хлопотах. Но, несмотря на это, не расслабляйтесь и сохраняйте бдительность. Если защита людей займёт у меня немного времени, я телепортируюсь к вам и, если что-то всё же случится, помогу. Но если же оборона селения будет длительной по времени, в случае нападения вам придётся защищаться самим.

Каждый из присутствовавших, внимательно выслушав слова Мавена Ворнетта, отнёсся к ним действительно серьёзно и потому был морально готов к самому неожиданному нападению на замок во время бала.

На следующий день, когда было проведено ещё одно собрание, в конце которого Мавен Ворнетт куда-то телепортировался, члены его отряда смогли подготовиться к балу окончательно.

 

=== Глава 23. Вспышки во мгле (добавлена 15.05.2017) ===

Вечер, мглистый, густой, задумчивый. Пропитанный сладковатыми запахами и далёкими таинственными звуками. Скрашенный добрыми разговорами и тихими несбыточными желаниями.

Поздний вечер наступил на город, мутная пелена мрака легла на улицы, сады, здания. Мрак оплёл стены, высокие, увесистые; а ещё прикрыл город от вмешательства внешнего мира, одолеваемого злобой, жестокостью и ненавистью. Словно запрятав его на далёком необитаемом острове. Чудесном мнимом островке. Уютном уголке, до которого не добирались магические правила и принципы.

Магические… За пределами плескалась магия, но в самом селении — нет. Только люди. Обыкновенные люди, обделённые волшебными способностями, умелыми руками воздвигли городок посреди туманной долины, тихой, маленькой, неприметной. Затаенной в силуэтах деревьев, не бросающейся в глаза буйным особам, отчаянно жаждущим войн и кровопролития.

Боль? Кровь? Ненависть? Эти люди не любили боль, хотя уже не раз с ней сталкивались, не раз отбивали ее зверские атаки. Они считали это неправильным. Они хотели, чтобы все — будь то люди, маги, эльфы или другие главенствующие народы — хранили мир и благоденствие. Тёплые, спокойные, светлые. Позволяющие городам тихо развиваться и совершенствоваться.

Боль была страхом местных жителей; кровь, пролитая в битве, считалась проклятием. Разрушенные площади и скверы означали вечные страдания; подломанные посевы и высадки предрекали нечеловеческие муки, вечные, невыразимые. Выстроенные на фасадах горя и ненависти.

Несмотря на мирные взгляды жителей, этот вечер предвещал неминуемое. Войско, состоящее из людей и магов, целенаправленно двигалось в сторону города, стремясь разрушать, мучить и убивать. Жаждая нещадно сминать выхоженные сады и пастбища, подламывать цветы и деревья. Жадно желая окроплять мощённые камнем улочки чистой, неповинной кровью.

Роуз Монг знала это. Она не раз читала о битвах, долгих, разорительных. И не раз видела изображения, поражающие невыносимой жестокостью.

Роуз не любила чужую боль. А если правильнее, она просто ненавидела смотреть на то, как кто-то страдал, мучился, извивался, умоляя о помощи. Так же, как и те люди, она отчаянно желала мира. Несмотря на то что была магом. Любимой дочерью волшебников, которых великий мастер магии Мавен Ворнетт отправил на некоторое время в секретное укрытие.

В укрытие, которое теперь решительно не имело смысла. Потому что тёмные маги уже подступали, резко, стремительно. Сжигая благоговейные мирные луга, сады, пристани… Разумеется, от них уже не получилось бы укрыться, не вышло бы спрятаться. Даже при яром желании.

Тем не менее тот вечер семья Монг проводила в укрытии, крепком, массивном, но не слишком надежном. Двухэтажное здание, воздвигнутое на окраине города… Оно едва ли способно было защитить от волшебников: магия могла с лёгкостью разрушить и стены, и окна, и кровли. Или проникнуть сквозь щели и трещины, тёмные, незаметные. И закружить в смертоносной воронке невинных жителей, наивно надеявшихся обрести спасение.

Роуз Монг сидела в неуютной комнате, пропитанной затхлостью и ветошью. Напротив неё возвышался потёртый деревянный стол, старый, потрескавшийся. Зачем-то украшенный букетом местных грязновато-розовых цветов. Стены дышали вечерним холодом; шкафы, вдоль них тянувшиеся, разносили неприятные запахи сырости. Сырость. В этих краях было много сырости, там часто шли дожди, обдававшие плохо закрытые здания грязноватыми каплями.

А в комнате ещё стояла кровать, едва державшаяся на подломанных ножках. Но Роуз и ее семья не нуждались в ложе: они предпочитали образ жизни волшебников, а не обычных людей. Поэтому обходились без сна, лишнего, ненужного, отнимающего и без того ограниченное время.

Теперь Роуз сидела за деревянным стоялом и со скучающим видом рассматривала его многочисленные трещины, прислушиваясь к монотонному тиканью часов, которые странно выбивались из общей бедной атмосферы затейливой вычурностью орнамента.

Родители сидели напротив дочери, тихо переговариваясь, обмениваясь тревожными новостями и взглядами. Битва. Предстояла неминуемая битва, болезненная, мучительная. Обещавшая захватить и умелых, и неподготовленных, жаждавшая вылить кровь на малочисленные людские земли.

— Там будут маги. Сильные маги. А эти люди редко сталкиваются с магией, поэтому необученные. Трудно им придётся, — печально вздохнул отец Роуз, с подозрительным прищуром глядя в небольшое разбитое окно.

— Да. Трудно. Но я верю, что Маунверт пока не столь силён. Очень хочется надеяться, что они справятся, — понурив голову, отозвалась мать.

— Справятся? Не говори ерунды, — горестно отмахнулся отец. — Людей здесь совсем немного, а там — и люди, и маги. Целая армия.

— Ну почему ты так пессимистично? — женщина ласково взяла руку мужа. — Надо верить. Должна быть надежда. — Она попыталась улыбнуться подрагивающими уголками губ.

— Надежда есть, — неожиданно вмешалась в разговор Роуз, до этого витавшая в своих мыслях, мрачных, тревожных. Затемнённых нарисованными, но страшными изображениями битв.

— Роуз, не надо… — прервала ее мать, с тоской глядя прямо в глаза дочери. — Мы не надежда. Мы не боевые маги.

— Да, наверное, это так… — Роуз робко замялась, кажется, чуть покраснев от смущения: она ненавидела спорить с родителями. Она вообще ненавидела с кем-то спорить и ссориться. — Но у меня здесь есть друзья, и мне больно представлять, что с ними может стать. Я не хочу, чтобы они погибли, — последние слова Роуз произнесла тихо, приглушённо, неуверенно. Словно пытаясь мысленно убедить себя, что это невозможно, что так не случится, что все непременно выживут. Но при этом прекрасно осознавая наивность и глупость таких идей. Потому что в битве все были равны и любого могла с огромной вероятностью настигнуть гибель, страшная, мучительная.

— Никто не хочет, — мать ласково пропустила сквозь пальцы прядь волос дочери. — Никто не хочет. Но мы осознаем собственные силы. Которых крайне недостаточно, чтобы участвовать в страшной и кровопролитной битве.

Внутри Роуз заиграло негодование, горячее, бурное. Ей не нравилась апатия родителей. Ей хотелось их переубедить, наставить, уговорить, но… это не имело смысла. Битва — это боль. Битва — это мучение. Битва — это страшное деяние, разрывающее мирные взгляды и представления. А они не хотели боли. А ещё они считали, что город — подобие хрупкого стебля, который в любой момент способен был сломаться и осыпаться на кровавую почву.

Роуз запуталась в себе, тяжко, горестно. Она боялась страданий родителей, но не могла принимать их пассивности, не могла представить, что из-за их нежелания погибнет больше людей. И в то же время она имела возможность сама присоединиться к друзьям, спасти город от боли, скорби, но не желала предавать родителей. Уйти. Сбежать. Оставить семью. Нет. Это было бы предательство, жуткое, болезненное. Способное ранить и покалечить хрупкие души родителей.

А если она погибнет? Если окажется в земле, холодной, безмолвной? Или станет чудовищем вроде вольфента? Глупая девочка, не послушавшаяся совета родителей и бросившаяся в омут кровопролития и смерти? Неправильно. Совсем неправильно. Она просто не могла себя заставить так поступить. Её сердце и душа не принимали этого, начиная внутренние укоры от каждой такой мысли, каждой идеи, каждого намерения. Заставляя её проникаться невольным отвращением к самой себе.

— Ну почему… Почему вы так говорите? — обреченно пролепетала Роуз, взявшись рукой за голову.

— Потому что это правда, Роуз. Чистая правда.

— А может быть, мне самой помочь? — Роуз поднялась с места, пытаясь казаться уверенней — не слишком успешно.

В голову сразу же невольно закралась мысль о её внезапном порыве, случившемся почти два года назад. Она отважно бросилась в замок Маунверта, чтобы спасти подругу, забыв о запретах, о страхе, об опасности. Даже не подумав о последствиях своего решения.

Тогда в ней победили эмоции, ярко, невыносимо. Отзвуки нестерпимой боли, оставшиеся после смерти Артура Нэдсона… Но теперь вперёд вышли разум и глубокая любовь к родителям, подкреплённая осознанием того, что им будет больнее, гораздо больнее…

— Что? Ты с ума сошла! — Ужаснулась мать, отстранившись от дочери. В её глазах заметались искорки страха и паники. Кажется, Роуз невольно вынудила её окунуться в воспоминания о своём подвиге, тревожные, томительные. Заставила вновь передумать много жутких и ужасающих мыслей.

Роуз снова села и виновато потупила взгляд: она собиралась совершить ужасную ошибку, страшную, непоправимую. Которая могла обернуться плачевными последствиями.

В глазах Монг-старшей не было слез, но, кажется, её мучила ужасная тоска, вытягивавшая из её разума самые тяжелые воспоминания и обращавшая их наружу, в поток мыслей, в воронку тревоги и беспокойства. Руки немного тряслись, глаза затуманились тенью ужаса. Она трагически замерла на месте, кажется, с подступающей паникой глядя на дочь. Словно читая все её мысли и намерения.

— Прости, мама, — виновато произнесла Роуз и замолчала, поджав губы. Думы принялись мучить её с новой силой.

— Нет. Ты никуда не пойдёшь, — чётко отрезал отец, подходя к окну и с беспокойством наблюдая за тем, как на вечернем небе проступали расплывчатыми пятнами ослепительно яркие звёзды. Напоминавшие огоньки тревоги, что предвещали наступление битвы.

— Да, понимаю, — Роуз тяжело вздохнула и, встав с места, направилась к шкафу. Взяв с полки первую попавшуюся книгу, она снова села за стол и сделала вид, будто углубилась в чтение, вдумчиво, тщательно. Стремясь понять все идеи и смыслы, каждую малейшую задумку автора. Каждое маленькое сюжетное ответвление.

На самом деле, она ничего не понимала. Слова не задерживались в её сознании, проносясь мелкими назойливыми насекомыми, а смыслы и вовсе казались чем-то смутным, туманным, загадочным. Тонущим за занавесом тревожных мыслей и жутковатых идей и образов, которые неустанно возникали в голове девушки.

И если бы кто-то вдруг спросил у неё, о чем книга, она бы замерла на месте с растерянным видом. Тщетно пытаясь вспомнить хоть какое-то слово или предложение.

В тот момент руки были словно отдельно от разума. Тонкие пальцы мягко перелистывали пожелтевшие страницы, стремясь узнать, что дальше, а мысли бродили где-то посреди далёких полей и пустошей. Посреди окруженных площадей. Посреди кровопролитного сражения, беспощадно захлестывающего неподготовленный город.

Маг должен был помочь. Маг не мог сидеть на месте, мирно, расслабленно. С беспечным видом наблюдая издалека за бьющимися людьми, не способными противостоять заклятиям. Маг должен был сражаться!

Между тем родители ушли, и Роуз осталась одна, задумчивая, растерянная. Горящая неиссякаемым желанием присоединиться к кровопролитной схватке.

Боль? Гибель? Страх? Ее уже ничего не пугало — в ней снова было достаточно решимости совершить ужасное, отчаянное; мешало только сильное беспокойство за родителей, и без того успевших намучиться.

Роуз была уязвима. Она могла погибнуть. Они бы остались одни, несчастные, страдающие. Отягощенные горем и болью от утраты единственной дочери.

Поток мыслей девушки внезапно прервала ветвистая молния, озарившая небо, чёрное, зловещее. Что-то леденящее одолело Роуз изнутри, заставив крепко примкнуть к окну, наблюдая за каждым движением города. Сердце часто забилось. Мучительные картины чётко вновь чётко предстали её затуманившемуся взгляду. Пальцы мелко задрожали, скользя по запятнанному стеклу.

— Час настал. Раздумывать некогда, — вслух проговорила Роуз, глядя, словно заворожённая, на тени магических отблесков.

Армия магов была близко. Они надвигались на город, озаряемые смертоносным оружием, и сила их была несравнима с людскими способностями; а бороться с ними могли лишь они, мирная семья Монг, тихая, спокойная. Всегда ненавидевшая конфликты и сражения.

Уже ни о чем не думая, кроме битвы, Роуз буквально отскочила от окна.

В комнате стояла тишина; часы мерно тикали, накаляя напряжение. Часы. Время, текущее сквозь надвигающийся огонь битвы.

Роуз осторожно отворила дверь и, протиснувшись в коридор, прислушалась. Никого. Кажется, родители ушли в соседнюю комнату, чтобы обсудить предстоящую битву, оставив дочь наедине с мыслями и переживаниями.

Прокравшись по пустынному отсыревшему коридору, Роуз добралась до главной двери. Коснулась дрожащими пальцами холодной ручки — открыто: похоже, в укрытии ожидалось пополнение, поэтому дверь не заперли. К счастью девушки — или к сожалению.

Роуз резко толкнула дверь дверь и, выбравшись на оплетённую мраком улицу, глубоко вздохнула, печально, томительно. Пытаясь прочувствовать внезапно наступившую свободу, которая далась без особых усилий.

Свобода. Удивительная свобода, окрашенная чужой кровью и магическими вспышками…

Роуз Монг замерла посреди небольшой цветущей поляны, расположенной неподалёку от массивного каменного двухэтажного здания с местами разбитыми окнами, что служило мирным жителям временным укрытием.

Ветер мягко развевал её светлые волосы, высокая трава тихо шелестела от лёгких шагов. Ночные звуки ласкали слух девушки, навевая смутные благостные мысли и добрую надежду.

Свобода. Да, кажется, в этом было ощущение свободы. Роуз чувствовала его, наблюдая за чернеющим высоким небом, ловя порывы ветра и прислушиваясь к таинственным полуночным шорохам.

Но свобода неприятная, тревожная. Отражающаяся липким внутренним холодом, что заставлял мучиться от неприятных дум и представлений, назойливых, неотступных. Не способных скрыться даже под пеленой мыслей о великом подвиге, о благодатной помощи.

Вернуться? Возможно, следовало вернуться? Быть может, все ее патетичные идеи были глупостью, нелепой, несусветной, пусть и отчасти благородной?

Роуз остановилась, подумав, что, наверное, действительно следовало вернуться. Получше поразмыслить. Пережить этот момент с родителями. Послушать чужие советы, полезные, мудрые, спасительные, а не отчаянно бросаться в смертоносный вихрь закипающего сражения.

Роуз обхватила руками голову, передававшись секундным тревожным раздумиям. Но ее размышления вновь прервала магическая молния, сотрясшая небосклон зловещим сиянием, озарившая беспокойно дремлющий город. Вздрогнув, девушка на некоторое время задержала взгляд на небе и сразу же осознала, что враг близко, совсем близко. Эти мысли словно одурманили ее голову жгучей тревожной пеленой.

Уже не раздумывая, Роуз сделала решительный шаг и, раскинув объятия прохладным порывам ветра, без всяких сомнений двинулась вперёд. Навстречу подкрадывающейся опасности. Навстречу надежде и спасению.

 

=== Глава 24. Нападение на город людей ===

Мавен Ворнетт, попрощавшись с Лилиан Вульфорд и Эдмундом Саннортом и пожелав им удачи, телепортировал их в город, где жили самые обыкновенные люди. Селение это друзьям узнать не составило труда, так как в прошлом году, добывая информацию о неизвестном осколке, они отправлялись туда и разговаривали там с Роуз Монг — юной волшебницей, ставшей жительницей этого города после небольшого сражения с Джастином Маунвертом в его тёмном замке.

Сейчас, когда путешественники вновь попали в знакомое место, оно им показалось пустынным и мрачным, будто жители его, прослышав о нападении Джастина Маунверта, заперлись в своих домах и поддались тягостным думам. Уныние, воцарившееся здесь, словно витало в тёплом воздухе, отчего даже друзьям, прибывшим сюда, стало как-то не по себе, а тёмное небо, затянутое хмурыми тучами, лишь ещё больше навевало тоску.

Эдмунд и Лилиан, немного осмотревшись, обнаружили, что стояли на одной из небольших городских площадей, где раньше оживлённо сновал народ, а сейчас, когда битва должна была вот-вот начаться, стояло полнейшее безлюдье; лишь одинокая птица, похожая на голубя, статно обхаживала горячую брусчатку, которой была выстлана площадь, в поисках затерявшихся крошек и, к своей досаде, не находила ничего.

Пройдя немного по площади, друзья, никого не обнаружив, решили свернуть на тесную улочку, что простиралась впереди. Они знали, что среди людей в битвах принимали участие только мужчины, вооружённые различным физическим оружием; женщины же, не способные сражаться, обычно прятались в специальных укрытиях вместе с детьми.

Но не успели друзья и свернуть на узкую улицу, как откуда-то послышался тихий стук копыт, а затем из-за стоявшего неподалёку от площади серого здания показались несколько вороных коней; на них, тревожно оглядываясь по сторонам, восседали вооружённые всадники, которыми были самые обыкновенные люди. Они двигались прямо к площади, и потому, завидев их, волшебники остались на месте.

Готовые к битве, молодые воины ожидали нещадного врага и, подчиняясь громким командам своего предводителя, скакали дальше. Совсем скоро, даже не обратив внимания на Лилиан и Эдмунда, люди скрылись за ближайшим поворотом, ведущим на ещё одну пустынную улочку, с которой до этого времени не доносилось ни звука. Не став их догонять, маги остались на площади, ожидая появления другого отряда.

Как оказалось немного позже, друзья сделали правильно, не покинув этого места, так как через некоторое время вновь послышался равномерный цокот копыт, и к площади, возглавляемые суровым командиром, двинулись ещё несколько всадников. Подле одного из них Лили и Эдмунд сразу заметили идущую молодую светловолосую девушку, одетую в длинное синее платье, поверх которого — подобного цвета мантия. Завидев магов, блондинка, чьи голубые глаза выражали смутную тревогу, внимательно посмотрела на них, а затем, улыбнувшись, направилась прямо к площади.

Подойдя к путешественникам, девушка тепло поприветствовала их, и они, ответив тем же, без труда узнали в ней свою знакомую — Роуз Монг.

— Я очень рада снова увидеть вас здесь! — сказала девушка. — К тому же, своим визитом вы вселили в наши сердца последнюю надежду. И да, я единственная девушка из этого города, которая примет участие в предстоящей битве.

— Уже не единственная, — поправила её Лилиан, — я тоже буду участвовать. Нас сюда прислал Мавен Ворнетт и, конечно же, мы поможем вам.

— Да, но до сего момента вся надежда возлагалась только на меня, обладающую магическими способностями. Без колдовской помощи это селение будет уничтожено, так как люди, беззащитные против Маунверта и его прислужников, здесь ничего сделать не смогут. Их оружие против магии — ничто. И я очень рада, что вы поможете нам. Мавен Ворнетт тоже обещал присоединиться, однако далеко не сразу, так как какие-то неотложные дела ждут его.

Эдмунд, Лилиан и Роуз, охваченные горящей надеждой, направились к отрядам людей, появлявшимся отовсюду. Воины, завидев их, очень обрадовались, так как крайне нуждались в магической помощи.

— Вы все ещё такие молодые… — удивился один из них.

— Да, но магические навыки все мы приобрели благодаря Мавену Ворнетту, и потому знаем больше заклинаний, нежели некоторые взрослые маги. Мы очень надеемся, что наша помощь действительно пойдёт вам на пользу.

Отряды людей продолжали куда-то скакать, поднимая клочья вязкой пыли. Помимо беспрестанного стука копыт, не было слышно ни звука, отчего на душе у каждого загоралась неотступная тревога. Но абсолютно все в этом городе понимали, что затишье это было неспроста, так как совсем скоро на них собиралась напасть огромная армия тёмных магов, ловких и прекрасно обученных.

Время, проводимое в томительном ожидании, тянулось как-то уж очень долго. Казалось, что монотонный стук копыт, доносившийся отовсюду, не утихнет никогда, и битва, обещавшая вот-вот начаться, станет лишь невыполнимым желанием Джастина Маунверта и напрасным страхом людей.

Внезапно, во время напряжённого ожидания, в воздухе появились изящные очертания горящей зелёной пантеры, которая, изящно повернув голову, прыгнула прямо на людей.

— О нет! Эта мерзкая зелёная пантера! Не вздумайте смотреть ей в глаза! — в ужасе воскликнул один из воинов, однако те, чьи взгляды уже успели встретиться с пронзительным взором очаровательных очей призрачного зверя, естественно, не слышали его; невольно спрыгнув со своих лошадей, пленившиеся, словно зомби, последовали прямо к зелёной пантере.

Лилиан Вульфорд, совершенно случайно взглянувшая в ту сторону, куда магический зверь сделал изящный прыжок, чуть не стала такой же, как те люди, неумолимо приближавшиеся к зелёной пантере, однако Роуз, заметившая направление её взгляда, закрыла ей глаза ладонью.

— Не смотри туда, там зелёная пантера, — шёпотом предупредила Монг, после чего Лили сразу же отвернулась.

Обычные люди, понявшие, что настало время применить силы их верных помощников, предоставили им лошадей, чьи всадники покинули сёдла, пленившись завораживающим взглядом зелёной пантеры.

Сев на коней, волшебники поскакали следом за обычными людьми, лихорадочно пытавшимися спастись от настигавшей их участи. Зелёная пантера же, грациозно минуя все препятствия, не отставала. На фоне чёрных туч, заволокших тяжёлое небо, магическое животное казалось изумрудным, и необычный цвет её, отражаясь на серой земле, ещё больше пленил беспомощных воинов.

— Не смотрите в ту сторону! Скачите вперёд! Быстрее! — разрывался командующий, боясь повернуть голову, чтобы не встретиться с проклятым взглядом.

Как только кони, не привыкшие к столь бурным скачкам, начали утомляться, волшебники наложили на них специальные чары, под воздействием которых животные не ощущали усталости. Однако, также пытаясь убежать от пленительного взгляда зелёной пантеры и не имея возможности околдовать чужих лошадей, друзья нанесли заклятие лишь на собственных скакунов; кони людей же, ежеминутно утомляясь, создавали для своих всадников очередное препятствие, не позволявшее избежать встречи с зачарованным взглядом манящих очей. Для того, чтобы подвергнуться магическому воздействию, животным следовало остановиться, чего они, непрестанно подгоняемые воинами, сделать просто не могли.

Проскакав ещё немного, все заметили, как отовсюду, разрезая терпкий воздух, полетели яркие вспышки замысловатой формы и большие светящиеся шары, которые, попадая в людей, сбивали их с лошадей. Следом за вспышками, озарявшими тёмный небосвод, будто змеистые молнии, последовали странные звуки, и со всех сторон стали появляться прислужники Маунверта, прекрасно подготовленные к битве.

Люди, не терявшие последней надежды, пытались сражаться, однако, подвергаясь воздействию тёмной магии, теряли равновесие и падали с коней, получая тяжёлые раны, оставаясь без сознания или же навеки закрывая глаза.

Лилиан, Эдмунд и Роуз, надеявшиеся хоть как-то помочь жителям захваченного селения, сражались с многочисленными врагами. Но, обладая не столь сильными навыками, чтобы вступать в битву с таким огромным количеством тёмных магов, друзья не могли одолеть их всех, и невинные люди, в которых попадали заклинания, подвергались ужасным страданиям или же, не успев даже вскрикнуть, просто погибали на месте.

Прислужников Маунверта, между тем, становилось всё больше, и надежда, вселившаяся в сердца людей вместе с появлением помощников, постепенно угасала, обращаясь мерклой искоркой. Будто тряпичные куклы, воины падали на землю под натиском безжалостного врага.

Неожиданно, произнося очередное заклинание, Лилиан невольно посмотрела на зелёную пантеру и, не удержавшись, взглянула ей прямо в глаза. Серые очи девушки, помутнев, мгновенно стали пустыми, а их выразительный взгляд — затуманенным. Управляемая неведомой силой, Лили, ничего не видя перед собой, направилась к зловещему знаку, заманивавшему её к себе.

— Лили, остановись, прошу! — воскликнула Роуз, пытаясь удержать девушку с помощью заклинаний, однако всё было бесполезно, ибо справиться с древней магией, которую хранила в себе зелёная пантера, молодой волшебнице было не под силам.

— Ты не сможешь её остановить, — с сожалением произнёс Эдмунд, — сделать это может лишь Джастин Маунверт.

— Но… Как мы теперь без Лили?! — Роуз Монг растерянно смотрела на Лилиан Вульфорд, всё больше приближавшуюся к горящему знаку.

 

=== Глава 25. Записи в дневнике ===

Лилиан Вульфорд, посмотревшая в глаза зелёной пантеры, куда-то исчезла, и последняя надежда, почти угасшая, теперь возлагалась лишь на оставшихся в селении Роуз и Эдмунда.

Роуз Монг, оставшаяся наедине с Эдмундом Саннортом, понимала, что, если бы не битва, она бы не смогла с ним столь свободно общаться. Даже во время сражения, пытаясь заговорить с юношей, девушка испытывала некую досадную неловкость, немного сковывавшую её движения. Но, несмотря на это, ей было трудно оторваться от его серых глаз, и она, словно утопая, пыталась как-то скрыть свой интерес к парню, растущий, наверное, с каждым мгновением. Также Роуз, втайне желавшая подобной встречи с Эдмундом, очень жалела о том, что вокруг шла битва, но всё-таки, внемля просьбе Мавена Ворнетта и своему хотению помочь людям, не прекращала сражения с врагами.

Человеческие воины же, ежеминутно падавшие со своих верных коней, были очень слабы против неотступного врага, однако, не теряя веры, продолжали личную битву, участие в которой было их святым долгом. Надежда на победу, заметно поблёкнув, неумолимо угасала. Единственным, что слегка подбадривало сражавшихся, было то, что скоро, решив важные рабочие дела, к ним должен был присоединиться Мавен Ворнетт. Но, будучи крайне занятым, маг сильно задерживался, и потому, делая всё возможное и невозможное, молодые волшебники пытались как-то помочь людям, обрушивая на врагов непрерывные потоки заклятий.

Вульфорды, также сражавшиеся на стороне Маунверта, не могли скрыть безмерной радости по тому поводу, что предательница Лилиан Вульфорд, ненароком взглянувшая в глаза зелёной пантеры, теперь в их руках. И это значило, что по возвращении они смогут сделать с ней всё, что захотят, а пока что, попав к Джастину Маунверту, не участвовавшему в данной битве, она, наверное, подвергалась невыразимым мучениям. Вдохновлённые радостной вестью, прислужники Маунверта сражались всё более ужесточено, постепенно усложняя ситуацию, творившуюся в частично разрушенном городке.

Среди людей, непрестанно терявших своих воинов, было действительно много раненых и погибших, в отличие от последователей Джастина Маунверта, среди которых присутствовало несколько раненых и совсем не было падших.

Но в один момент, охваченный диким пламенем ярости, человеческий воин, подойдя близко в своему врагу, вонзил свой острый меч ему прямо в сердце, отчего тот, издав жалостный стон, ничком повалился на обагрённую кровью землю. Немного ободрившись, храбрец продолжил свою битву.

Что касается магической помощи, её стало меньше, нежели было до этого, так как без Лилиан Вульфорд друзьям стало сражаться труднее, и они, используя самые сложные магические приёмы и с трудом уворачиваясь от вражеских заклятий, пытались помочь людям как могли.

Но всё же от всех заклинаний было не увернуться, и внезапно, когда Роуз дралась с одним из прислужников Маунверта, в неё попало очень мощное отбрасывающее заклятие, под действием которого девушка отлетела очень далеко и чуть не врезалась в покрытое густой зелёной кроной дерево. Но, к счастью, практически не ушибившись, Роуз Монг быстро встала и, подойдя ближе к месту битвы, продолжила сражаться.

Битва была ужасной. Магические вспышки и шары со свистом рассекали воздух, попадая в людей или же пронзая сокрытый тучами небосвод; человеческие стрелы, пущенные лучниками, летели к цели, однако потом, подвергнувшись магическому воздействию, переламывались, поворачивали в сторону либо падали, вонзаясь острыми наконечниками во влажную землю; всюду слышался пронзительный лязг стали и оружия.

Внимание прислужников Маунверта же, в основном, было обращено к сражавшимся волшебникам, так как, стоило последователям тьмы их уничтожить — и все люди, потеряв всякую защиту, мгновенно пали бы под натиском сильнейшего врага. Зная о том, что Мавен Ворнетт скоро будет на этом месте, прислужники Маунверта старались поскорее сделать своё чёрное дело, непрерывно пуская заклятия в юных магов. К тому же, тёмным волшебникам не составило труда узнать своих давних знакомых — Роуз Монг и Эдмунда Саннорта, чьи цели были связаны с осколками зеркала Вечности, однако, несмотря на своё жгучее желание, последователи Джастина Маунверта не могли не заметить, как прекрасно сражались их враги, обученные Ворнеттом.

Испытывая сладостное удовольствие от издевательств над людьми, тёмные маги злорадно ухмылялись, отчего людям явно становилось не по себе.

Эдмунду Саннорту сразу вспомнилось путешествие, проведённое по книгам Мавена Ворнетта, но только теперь, когда подобное коснулось его самого, юноша сам участвовал в похожей битвы.

Прислужники Маунверта, сразившись с Роуз и Эдмундом, решили временно переключиться на обычных людей, чтобы те, пав от их смертоносных заклятий, своими душераздирающими криками не прерывали их блаженное удовольствие, испытываемое от издевательства над молодыми светлыми магами.

— Думаете, что вы сможете справиться с нами?! — смеялись последователи Маунверта, непринуждённо пуская заклинания. Они выглядели очень радостными и, казалось, с каждой минутой становились всё более жестокими.

Многих людей, прежде чем убить, они нестерпимо мучили, и когда воин собирался испустить последний вздох, тёмные маги небрежными движениями бросали в него убивающее заклятие.

Битва продолжалась. Неожиданно, когда Роуз Монг собиралась запустить замораживающее заклинание в своего противника, её кто-то тихо окликнул. Обернувшись, девушка увидела своего хорошего друга-человека, ослабевшего и тяжело раненного.

— Спасите наш город, прошу вас… — умоляюще произнёс он, задыхаясь и будто бы вытягивая из себя каждое слово. — Я не хочу, чтобы в нём поселилась тьма.

— Пожалуйста, не умирай, — прошептала Роуз, очень дорожившая этим человеком, — я попробую вылечить тебя. Мы попытаемся спасти этот город, поверь.

Подойдя ближе к умирающему воину, девушка склонилась над ним и, произнося различные заклинания, стала медленно лечить его.

— Помогите нам, — прохрипел лежавший рядом человек. — Где третья из вас? Она ведь обещала нам помочь. Неужто она предала нас?

— Нет. Она посмотрела в глаза зелёной пантеры, — ответил Эдмунд.

Роуз, понявшая, что лечить её друга уже бесполезно, встала со своего места и тяжело вздохнула. А затем, пытаясь подбодрить людей, сказала:

— Не сдавайтесь. Мы будем стараться.

Эдмунд и Роуз, отойдя от умирающих, продолжили свои попытки помочь беззащитным воинам. Несмотря на замечательные магические навыки, они не могли справиться с таким огромным количеством прислужников Маунверта, и потому со скорбью смотрели, как ежеминутно погибали люди.

Внезапно, в самый разгар сражения, тёмное небо озарила яркая вспышка света, которая, обратившись огромным магическим шаром, полетела во врага, сбивая его с ног. Заметив это, прислужники Маунверта, не пожелавшие сражаться с поистине сильным волшебником без своего повелителя, поспешили телепортироваться. Эдмунд и Роуз же, к своей невероятной радости, увидели шедшего к ним Мавена Ворнетта.

— Почему вы так задержались? — спросила Роуз.

— Джастин Маунверт и его армия беспрестанно задерживали меня. По пути мне приходилось сражаться с его прислужниками, вольфентами и прочими созданиями из его огромной армии, — объяснил Ворнетт.

Мавен Ворнетт, вылечив некоторых раненых, подошёл к молодым магам.

— Вы молодцы, что помогли людям. Без вашей помощи они бы сразу погибли, а их город достался бы Джастину Маунверту, — произнёс он.

— Да, но Лилиан Вульфорд посмотрела в глаза зелёной пантеры, — печально проговорила Роуз Монг.

— Мне это известно. Я попытаюсь помочь ей, а вам, думаю, стоит на некоторое время остаться в этом городе.

Внезапно у Эдмунда Саннорта, вспомнившего одну вещь, возникла небезынтересная идея. Достав из кармана плаща загадочный дневник, найденный в путешествии с Лили, юноша подошёл к пожилому магу, протянул ему небольшую книгу и произнёс:

— Мастер Ворнетт, не могли бы вы прочитать то, что написано здесь?

Взяв дневник из рук Эдмунда, Мавен Ворнетт с интересом осмотрел таинственную находку, а затем, открыв первую страницу, с лёгким изумлением сказал:

— Это действительно ценная вещь, и я не знаю, как она оказалась у тебя, Эдмунд Саннорт. Слова, написанные здесь, — на эвелийском языке.

— Эта вещь — всего лишь случайная находка в одном из лесов нашего мира, — честно ответил Саннорт.

— И что же там написано? — спросила Роуз, явно заинтересовавшись.

— Сначала здесь описывается история меча Равенсов с самого момента его создания, — начал объяснять Мавен Ворнетт, с искренним любопытством перелистывая хрупкие страницы, — затем следует дневник неизвестной женщины, — похоже, представительницы великого семейства Равенсов, — вкратце описывающий её жизнь. Ну а далее мы можем прочесть вот эти слова, — и маг, сделав небольшую паузу, стал читать выведенные там строки: — После его смерти, наступившей скоропостижно, я спрятала меч Равенсов в замёрзших землях, куда чья-либо нога ступает крайне редко. Пещера, в которой я оставила сие сокровище, располагается на дне озера, находящегося неподалёку от места обитания неких наших призрачных предков. Вся она покрыта нетающим льдом. И я искренне надеюсь, что никто из ныне живущих не сможет достать меч без тяжёлых усилий.

— Меч Равенсов? — Роуз Монг была крайне заинтересована.

— Да. И я думаю, тебе, Эдмунд Саннорт, не стоит с этим медлить и потому следует отправиться на поиски меча Равенсов прямо сейчас, так как именно его магия, соединившись с волшебством браслета Сэвартов, может уничтожить зеркало Вечности, осколки которого ты ищешь вместе с Лилиан Вульфорд.

— Можно мне тоже в этом поучаствовать? — спросила Роуз, очень надеявшаяся на согласие.

— Да, хорошо, — разрешил Мавен Ворнетт, — но прежде чем отправляться туда, возьмите карту замёрзших земель, — и маг протянул путешественникам небольшой кусок пергамента, на котором в схематичном виде была изображена скованная вечными льдами местность.

— А как же люди, на которых прислужники Маунверта могут вновь напасть, обойдутся без нашей помощи? — внезапно заметила Монг.

— Я обеспечу им защиту, — с улыбкой заверил её Ворнетт. — Ну, что ж, вы готовы начать ваше путешествие по ледяным землям?

— Да, — дружно ответили Эдмунд и Роуз, после чего, услышав положительный ответ друзей, маг незамедлительно телепортировал их в королевство вечного холода.

 

=== Глава 26. Бал ===

Пенелопа Квэйн, прелестно наряженная, смотрела на себя в зеркало. На ней красовалось облегающее лазурное платье со сверкающими стразами, обтягивающее стройную фигуру девушки; поверх сего чудесного одеяния была надета подобного же цвета мантия, концы которой мягко струились по полу. Волосы Пенелопы были магическим образом завиты, отчего её лицо, косметика на котором была практически незаметна, казалось ещё милее, нежели выглядело на самом деле.

Шли последние скрупулёзные приготовления к балу, и гости, прибывшие в жилище Квэйнов, вместе с хозяевами суетливо бегали по дому, пытаясь справиться со всеми домашними хлопотами до начала долгожданного мероприятия. Как и перед Днём Утренних Звёзд, который сразу же вспомнился Кэт, все в доме, вдохновлённые собственным желанием подготовиться идеально, были крайне заняты, что, наверное, выглядело весьма забавно.

Все, занимаясь последними приготовлениями, с нетерпением ждали карету, которая совсем скоро должна была прибыть за ними и отвезти их всех к чудесному замку — месту проведения предстоящего бала. Конечно, гости, уже побывавшие там, могли свободно телепортирваться, однако, следуя традициям, даже они решили выбрать путь, которым раньше часто пользовались жители нашего мира.

Пенелопа Квэйн, абсолютно готовая, вошла в комнату Кэт, чтобы проведать подругу перед ожидавшимся знаменательным событием. Взглянув на чудесное платье девушки, расшитое сверкающими стразами и пайетками, Пенелопа в очередной раз восхитилась. Но не успела Квэйн-младшая похвалить великолепное одеяние, как из гостиной послышался звонкий голос её матери:

— Поторопитесь! Карета уже прибыла! — позвала всех Лиза, но, как оказалось, её слова были лишними, так как каждый, находившийся в её доме, уже завидел великолепную золотую карету, запряжённую тремя резвыми лошадьми, стоявшую подле входа в уютное жилище.

Абсолютно готовые, гости мигом покинули дом Квэйнов и, восхитившись красотой гордых животных, сели в карету. Путь им предстоял неблизкий.

— Поскорее бы прибыть туда, — с нетерпением говорила Пенелопа. Том, в отличие от неё, относился к предстоящему балу равнодушно.

Кэт Кристаленс же, больше интересовавшаяся природой, с любопытством рассматривала окрестности, простиравшиеся за окном. Её взору представали серые пыльные дороги, уходившие в туманную даль, бескрайние поля, залитые ослепительными лучами разгоравшегося дня, извилистые речушки, на спокойной глади которых играли озорные блики, небольшие домики, аккуратно выстроенные магическим народом, раскидистые деревья, яркие плоды на которых пылали в свете солнца, и прочие пейзажи, вдохновлявшие своим светлым великолепием.

Безбрежный небосвод, очистившийся от свинцовых туч, был чистым и лазурным, навевая своим видом идиллическое спокойствие; где-то вдалеке виднелись остроконечные пики гор, пронзавшие голубеющий небосклон; расцветающая природа, утопавшая в золотистых лучах полуденного солнца, заливисто смеялась, словно предсказывая чудесный день, отчего настроение у гостей становилось всё более счастливым и безмятежным.

Как только карета остановилась, въехав в открывшиеся массивные ворота, украшенные искусной чеканкой, и все, воодушевлённые гармоничным пейзажем, вышли из неё, пред ними предстал огромный великолепный замок Жаресса, статно возвышавшийся над живописными холмами. Его многочисленные башни, казалось, разрезали чистейшую небесную лазурь на мелкие лоскутки.

Восхитившись, гости прошли по мощёной жёлтым кирпичом дороге и остановились около двойной двери, ведущей в чудесный замок. Здесь, неподалёку от входа, толпилось множество представителей различных народов, совершенно по-разному одетых. Оживлённо болтая, они ждали, когда их запустят в роскошное помещение.

Внезапно резные двери с тихим звяканьем распахнулись, и народ, увидевший это, стал постепенно проходить в прекрасный замок.

Как выяснилось, внутри Жаресса был ещё более воодушевляющим: всё, начиная от небольших статуй и заканчивая высокими колоннами, здесь было выковано из золота и прочих драгоценных металлов, ослепительно сиявших в игривых лучах яркого солнца; огромные коридоры, извивавшиеся и уходившие вдаль, казалось, были бесконечными; множество дверей с украшенными самоцветами ручками, ведущих в самые укромные места замка, расположились на позолоченных стенах, однако наряженные гости, восхищаясь роскошным великолепием сего места, следовали дальше, к винтовой лестнице, что заканчивалась на втором этаже.

Поднявшись на второй этаж и пройдя по ещё одному огромному коридору, где всюду стояли колонны и статуи, а на стенах висели разнообразные картины, все вошли в громадный прекрасный зал, в котором и должно было состояться долгожданное мероприятие.

Бальный зал был совершенно пустым, и лишь в некоторых его местах виднелись сверкающие колонны, сделанные из неизвестного магического металла, да массивные статуи, выкованные именитыми мастерами. Большие сводчатые окна здесь были занавешены тяжёлыми шторами, сшитыми из алого бархата, сквозь которые золотистые солнечные лучи едва пробивались и, падая на металлические изваяния, обращались разноцветными бликами. На потолке в этом помещение висела гигантская позолоченная люстра, отбрасывавшая свою причудливую тень на покрытый узорчатым мрамором пол. В левом углу зала находилось место, специально выделенное для оркестра, участники которого, наряженные в парадные чёрные фраки и мантии, уже приготовили свои причудливые инструменты.

Кэт Кристаленс, Том Квэйн, Пенелопа Квэйн, а с ними и Ральф Лангорн, недавно встретившийся со своей партнершей, осмотревшись, стали искать членов отряда Ворнетта, которые, одетые значительно скромнее, в основном, стояли около огромных окон и тревожно вглядывались вдаль сквозь просветы, не загороженные шторами. Предводителя их, как и ожидалось, не было, так как он, ушедший защищать город людей, не собирался посещать бал.

Джаннита Слайен, не особо нарядная, вошла в зал и, позвав братьев Лангорнов, пошла с ними к месту, где им полагалось охранять замок. Попрощавшись со своими детьми и пожелав им удачи, Квэйны-старшие, также назначенные на этот пост, покинули бальный зал вместе со своими коллегами.

И вот, когда гордый дирижёр взмахнул своей палочкой, послышались первые звуки, мгновенно разнёсшиеся по залу и обратившиеся протяжной хрустальной мелодией. Услышав это, нарядные кавалеры тут же, низко поклонившись, пригласили на танец своих милых дам, которые, кротко улыбнувшись, сделали первые па.

Незнакомая рыжая девушка, закружившаяся вместе с Томом Квэйном в дивном танце, была поистине счастлива. Она смотрела на своих наряженных подруг, вальсировавших с чванливыми кавалерами, и, наверное, пыталась разделить с ними, выбравшими не самых удачных партнёров, своё невероятное наслаждение.

Кэт Кристаленс, не нашедшая себе пару, скромно стояла в стороне, неподалёку от входа в зал, и смотрела на своих радостных друзей, вслушиваясь в незабываемые звуки, издаваемые таинственными инструментами.

Внезапно, когда девушка совсем отстранилась от танцующих, к ней подошёл таинственный незнакомец и, приветливо улыбнувшись, пригласил её на танец. Кэт, тоже желавшая принять участие в подобном мероприятии, охотно согласилась.

Сделав первое неловкое движение, Кристаленс вспомнила День Утренних Звёзд и уже без всякого стеснения, почувствовав сильную руку кавалера на своём плече и талии, закружилась с ним в упоительном танце, вписываясь во всеобщее разноцветное полотно, связанное из нежных звуков, грациозных движений, дивного вдохновения, положительных эмоций и невесомых нитей лучезарного счастья, проникавших глубоко в душу каждого из гостей.

Как только танец закончился, и пары, сделав завершающее па, приготовились к следующему порыву воодушевления, партнёр Кэт, низко ей поклонившись и тепло улыбнувшись, покинул девушку и присоединился к другой красавице, что стояла около мерцавшей в тусклом свете солнца, пробиравшегося сквозь бархатные шторы, колонны и также искала себе кавалера.

Кристаленс, вновь оставшись наедине с собой и собственным вдохновением, отошла к стене и стала ждать начала нового танца. Но не успела он и начаться, как к Кэт подошёл другой юноша и, также улыбнувшись ей, протянул свою руку, приглашая на танец.

Вновь вписавшись в разноцветную картину, радужные краски которой становились всё ярче, Кэт опять позволила себе невольно окунуться в чудесный мир вдохновенных звуков и изящных движений, закручивавший каждого в свой упоительный круговорот.

По окончании танца Пенелопа Квэйн, чьё лицо пылало ликующей радостью, на некоторое время отстранившись от Ральфа Лангорна, подошла к Кэт Кристаленс.

— Я надеюсь, тебе нравится? — спросила она подругу.

— Да, конечно, — улыбнулась Кэт.

— А для меня это не просто радость, а сбывшаяся давняя мечта. С самого детства я желала поучаствовать в этом балу, и сегодня, когда такая возможность выдалась, я невероятно счастлива! — с воодушевлением произнесла Пенелопа и, отойдя от Кэт, вновь закружилась в лёгком танце вместе с Ральфом.

Кристаленс же, услышавшая очередную мелодию, чарующие звуки которой разнеслись по залу, снова присоединилась к своему партнёру, глаза которого горели лучезарным счастьем.

С каждом моментом атмосфера бала становилась всё светлее и светлее: музыка, плавно льющаяся из неведомых Кэт инструментов, звучала всё красивее; пары, находившиеся в порыве безудержного вдохновения, танцевали всё воодушевлённей, казалось, затмевая собою свет; разноцветные магические огни, неожиданно появившиеся в воздухе, весело играли на стенах, шторах, статуях, колоннах и одеждах гостей.

Но внезапно волшебные огоньки, поблёкнув, померкли; чудесная музыка, резко оборвавшаяся на высокой ноте, затихла, обратившись смутным отзвуком, разнесшимися по залу; всякое освещение погасло, и в зале воцарился кромешный мрак, сопровождаемый гнетущим безмолвием.

Сначала некоторые гости, ничего не ведавшие, решили, что всё так задумано, и потому разразились бурными овациями, однако потом, поняв, что это не входило во всеобщие планы, затихли, слившись с перепуганной толпой.

— Что произошло?! — Отовсюду стали доноситься тревожные крики; нити лучезарного счастья, окутывашие души гостей, растворились в неясном тумане растущего аларма.

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, не паникуйте, — откуда-то послышался голос Джанниты Слайен.

Перепуганные участники бала, поддаваясь тревоге, на ощупь искали выход, однако, затерявшись в непроницаемой тьме, понимали всю бессмысленность этих поисков.

Неожиданно за окном сверкнула неведомая молния, рассёкшая небосвод, и бальный зал озарил таинственный изумрудный огонь, в скором времени обратившийся зловещим знаком Маунвертов — зелёной пантерой. Завидев сие, гости начали в панике разбегаться, наталкиваясь друг на друга, теряя равновесие и падая на мраморный пол.

В зале, между тем, стали постепенно появляться прислужники Маунверта; тёмные маги, количество которых неумолимо росло, злорадно смеясь, начали атаковать всех находившихся в помещении, пуская в них разнообразные заклятия, во тьме казавшиеся ослепительными молниями.

Члены отряда Ворнетта, ворвавшиеся в зал, вступили в яростную битву с незваными гостями, на злобных лицах которых замерли ядовитые ухмылки. Джаннита Слайен, зовя всех за собой, стала пытаться вывести участников бала из окружённого помещения.

— Что происходит? — тихо спросила Пенелопа Квэйн.

— Я не знаю, — ответил Ральф Лангорн, глядя на разгоравшееся сражение.

— Это, как видите, нападение Маунверта, — произнесла Кэт Кристаленс, нашедшая своих друзей в зловещем мраке.

Заговорившись, Том, Пенелопа, Кэт и Ральф отстали от перепуганной толпы, и потому, вслушиваясь в доносившиеся отовсюду звуки, пытались найти выход из зала самостоятельно.

Но не успели друзья покинуть помещения, как вдруг, словно стремительная шаровая молния, неподалёку от парадной двери вспыхнул портал, блеснувший в густой тьме.

— Не думаю, что нам стоит туда заходить, — резонно заметила Пенелопа, — этот портал может привести нас куда угодно.

— Том, не отставай, иди сюда скорее! — из коридора смутно доносился знакомый голос, принадлежавший партнёрше Тома Квэйна.

— Может быть, этот портал — наше спасение? — предположил Том. — Мне, например, совсем не хочется следовать за всей этой толпой.

— Да, нам тоже не хочется, — произнесла Пенелопа, — но заходить в неизвестный портал — опасно и абсолютно не разумно. Может, он ведёт в замок Маунверта или, к примеру, в Пурпурные горы. — От одного упоминания Пурпурных гор Кэт, которой довелось там побывать два года назад, невольно поёжилась.

— Может, всё-таки рискнём? — предложил Квэйн, глядя на озарённые порталом лица друзей.

— А почему бы и нет? — жажда приключений, уже была угасшая, вновь загорелась в душе Кэт, затмевая все остальные её чувства и отметая всякие доводы разума.

Однако принять решения молодые волшебники не успели, так как портал, словно управляемый неведомой силой, сам приблизился к ним и, осветив каждого, жадно поглотил их в свой круговорот.

 

=== Глава 27. Последний альфор ===

Пролетев через мутное пространство, Том, Кэт, Пенелопа и Ральф, поглощённые неведомым порталом, опустились на холодную, покрытую несколькими слоями хрустящего снега землю. Здесь, в отличие от прочих мест волшебного мира, царила зима, и потому леденящий холод, смешанный с ревущими порывами пронизывающего ветра, сковывал сии края.

— Что это за место? — с удивлением спросил Ральф Лангорн, отряхиваясь от рассыпчатого снега и нанося на себя чары против мороза.

— Я не знаю, — Пенелопа Квэйн с интересом осматривала окутанную снежной дымкой равнину.

— Я, кажется, догадываясь, где мы, — через некоторое время произнесла Кэт, вглядевшись в смутные очертания остроконечных горных вершин, затерявшихся в хладном тумане. — Да, я точно знаю, где мы.

— И где же? — поинтересовался Том.

— В замёрзших землях. Два года назад я была здесь и потому прекрасно помню, как выглядит это место.

Сжимаясь от леденящих порывов ветра, друзья стали поспешно накладывать на себя заклинания против мороза, в то время как Кристаленс, вспомнившая об особенности своего платья, могла лишь с завистью смотреть на них и беспрестанно ежиться от невыносимого холода. Стараясь не обращать внимания на лютую стужу, девушка, страдавшая больше всех, пристально вглядывалась в морозный туман, пытаясь найти там желанную светящуюся точку, по-видимому, канувшую в небытие. Именно этот портал, способный вернуть молодых волшебников назад, в бальный зал, являлся их спасением, однако, сколько они ни искали — магической точки нигде не было.

— Должен же быть отсюда какой-то выход, — заметила Пенелопа.

— Да. Он ведёт в белую школу, — ответила Кэт, стараясь побороть мелкую дрожь, внезапно охватившую её.

— И где же он?

— Я точно не знаю. В прошлый раз он открылся в одной из пещер, однако, когда мы пытались вернуться назад, его уже и след простыл. На том месте появился новый портал, приведший нас в Пурпурные горы.

— И всё же нам не стоило задерживаться в этом зале… — Слегка прищурившись от стремительных порывов завывавшей бури, словно так и норовившей вырвать глаза затерянным путникам, Том Квэйн изучал незнакомую ему местность.

— Я думаю, что все эти порталы — дела рук Джастина Маунверта. Пытаясь заманить к себе как можно больше наивных волшебников, он открывает эти порталы всюду, — проговорила сестра Тома.

— Возможно.

Однако, сколько путешественники ни всматривались в овеянные хладной дымкой дали — ничего, что бы могло вызвать у них подозрение или радость, они не находили, и потому, прорываясь сквозь безумствующие вихри, друзья шли дальше.

В замёрзшей обители царило таинственное безмолвие, нарушаемое лишь рёвом зверствовавших ветров да гулким треском камней, не выдерживавших мороза. Хрупкие снежинки, поднимаемые в воздух неистовым вихрем, вздымались к свинцовому небосводу и, рассыпаясь в разные стороны, кружили над скованной льдами равниной. Невзрачные вершины скал, утопавшие в густом тумане, казалось, сливались с небесной бесконечностью. Ветер протяжно выл, отчего создавалось ощущение, что увенчанные нетающими льдами земли стенали о той нелёгкой участи, что навеки постигла их.

Никаких признаков присутствия Джастина Маунверта и его прислужников — будь то зелёная пантера или просто яркая магическая вспышка — в замёрзших краях не было, однако это вовсе не значило, что тёмные маги не планировали навещать сие местечко; вполне возможно, что верные последователи Маунверта, следуя указаниям своего господина, прятались в ледяных пещерах, компактно укрывавшихся в сизых скалах.

— Может быть, выход находится в одной из пещер? — предположил Ральф Лангорн, пристально вглядываясь в зиявший у подножия горы проход.

— Не думаю, что исследовать все эти скалы — хорошая идея, — ответила Кэт, безустанно ёжившаяся от холода, пронзавшего всё её тело, будто ледяные кинжалы.

Немного посоветовавшись, путники приняли решение всё же сначала обойти загадочную обитель льдов, а потом, в случае, если они ничего не найдут, приступить к исследованию таившихся в скалах пещер, так как другого выхода просто не было.

Кэт, изрядно замёрзшая, шла быстрее всех, и её друзья, периодически останавливавшиеся и напряжённо вглядывавшиеся в туманную даль, порой не поспевали за ней, и потому, пытаясь ускорить шаг, начинали утопать в безбрежном море свежевыпавшего снега.

— Кэт, не иди так быстро, ведь в таком исследовании никакого смысла нет, — окликнула подругу Пенелопа Квэйн, после чего Кристаленс, вопреки собственному желанию, замедлила движение и, присоединившись к друзьям, попыталась сосредоточить всё своё внимание на усердных поисках. Руки её дрожали от сильного холода, однако девушка, стараясь не замечать этих неприятных ощущений, шла дальше.

Ральф Лангорн, крайне заинтересованный в различных путешествиях, по-видимому, готов был полностью исследовать замёрзшие земли, не пропустив ни единого их уголка. Пенелопа Квэйн, заметившая излишнюю увлечённость своего друга, одёрнула его. Следовало поспешить, но в то же время не упустить из виду важных объектов, затерявшихся в белёсом тумане.

Спустившись в неглубокую ложбину, расположившуюся между скалами, и пройдя ещё какое-то расстояние, путешественники расслышали чьи-то тусклые голоса, доносившиеся с запада. Похоже, кто-то направлялся прямо к ним, неумолимо приближаясь. О чём толковали незнакомцы, было непонятно, так как неясные фразы их, теряясь среди протяжных завываний ветра, казались абсолютно бесплотными, и потому, сосредоточенно прислушиваясь к каждому шороху, Квэйны, Кристаленс и Лангорн решили пойти навстречу опасности, подкрадывавшейся всё ближе.

— Интересно, кто там? — прошептал Том, с интересом глядя на запад.

— Тише, — оборвала его сестра, — они могут услышать нас.

Тихо беседуя, неизвестные приближались, и скоро в тумане можно было различить их смутные силуэты, один из которых, как поняли друзья, принадлежал девушке, а другой — юноше.

Через некоторое время, когда незнакомцы были совсем близко, и путешественники увидели их воочию, глаза друзей широко раскрылись от неописуемого удивления, так как перед ними собственной персоной предстал Эдмунд Саннорт, а с ним — неизвестная светловолосая волшебница, тревожно всматривавшаяся в расплывчатые очертания скал.

— Эдмунд?! — Пенелопа Квэйн, уже было приготовившаяся к нападению, в изумлении замерла в нескольких шагах от своего знакомого, выглядевшего не менее удивлённым столь неожиданной встречей.

Поприветствовав друг друга и познакомившись с Роуз Монг, вновь встретившиеся путники стали обсуждать увиденное ими в замёрзших землях. Так как каждый из них, следуя собственной цели, уже изучил определённые участки, снова возвращаться туда уже не имело смысла, и потому, тщательно всё обговорив, маги решили идти к озеру, на дне которого, судя по записям в дневнике, был спрятан меч Равенсов. Однако сначала Том, Пенелопа, Кэт и Ральф, не осведомленные о задании Эдмунда, посчитали, что тот, также случайно попавший в замёрзшие земли, имел в виду выход из затерянной во льдах местности, по его мнению, располагавшийся подле озера. Неловкую ситуацию, возникшую в один момент, быстро уладила Роуз, поподробнее объяснив их главную задачу.

— Мы ищем не выход, — сразу сказала она, завидев некую неуверенность на лицах Квэйнов, послушно следовавших за Саннортом, — наша цель состоит немного в другом.

— В чём же? — поинтересовался Том, после чего получил подробный ответ, содержавший рассказ о мече Равенсов, загадочном дневнике и таинственных записях в нём.

— А где Лилиан? — внезапно спросила Пенелопа Квэйн, сразу вспомнившая о девушке, некогда помогавшей Эдмунду в его нелёгком задании.

— Она посмотрела в глаза зелёной пантере, — печально ответил Саннорт, на некоторое время погрузившись в мир собственных мыслей, а затем, поподробнее проинформировав друзей о напасти, неожиданно подкравшейся в город обычных людей, негромко произнёс: — Думаю, нам пора идти. С этим делом не стоит медлить.

— Хорошо. Тогда мы поможем вам, — решительно ответил Том, чем явно не обрадовал Кэт, упорно желавшую выбраться из этих холодных мест.

Согласившись на подобное сотрудничество, Роуз и Эдмунд куда-то повели остальных членов компании, с любопытством озиравшихся вокруг.

— Мне кажется, прислужники Маунверта где-то близко, — с подозрением произнесла Роуз Монг.

— Возможно. Но пока что, как видишь, никого нет, — ответила Пенелопа.

Кэт Кристаленс, до этого времени скромно шедшая позади всех, догнала своих друзей и, ненароком взглянув в лицо Роуз Монг, сразу же узнала голубоглазую блондинку, некогда улыбнувшуюся Артуру Нэдсону в одном из коридоров белой школы. Да, несомненно, именно Роуз два года назад была счастливой девушкой Артура, однако, потеряв своего возлюбленного, трагически погибшего в поединке с прислужниками Джастина Маунверта, совершенно случайно впуталась в дело, связанное с осколками зеркала Вечности.

Исследуя замёрзшие земли и периодически поглядывая на карту, путники упорно шли к цели, но, сколько бы ни искали, ничего не находили. На какой-то момент путешественников, уже начавших терять уверенность в правильности выбранного маршрута, охватили сомнения, однако им, получившим доверие самого Мавена Ворнетта, сдаваться было крайне стыдно, и потому, внимательно всматриваясь в каждую точку, обозначенную на карте, они непреклонно двигались дальше, продираясь сквозь разыгрывавшуюся снежную бурю.

— Очень жаль, что я не попала на бал. Всегда хотела поучаствовать в этом мероприятии, — с грустью сказала Роуз, нарушив напряжённое молчание.

Подойдя ближе к Кэт, Роуз Монг, заметившая что-то неладное, окинула озябшую девушку взглядом, полным удивления и непонимания. Ей явно показалось странным то, что волшебница, обучавшаяся магии у Мавена Ворнетта, не догадалась защитить себя простейшими чарами против мороза.

Поймав на себе недоумевающий взгляд новой знакомой и сразу же поняв намёк, Кристаленс произнесла:

— У платья, которое надето на мне, есть одна особенность, и заключается она в том, что на него нельзя нанести никакие защитные заклинания. То есть, сколько бы я ни пыталась защитить себя от мороза — у меня ничего не выйдет.

— Да, к сожалению, мы ничем не можем тебе помочь, а путь нам ещё предстоит длинный, — с сожалением сказала Роуз, усиленно пытаясь придумать хоть что-нибудь, способное как-то защитить Кэт от нещадного мороза, царившего в этих глухих краях.

Пройдя ещё какое-то расстояние и сверившись с картой, друзья обнаружили, что до заветного озера оставалось совсем немного, и потому, заметно ободрённые данным фактом, путники ускорили шаг. Кэт Кристаленс, с трудом передвигавшая окоченевшими конечностями, попросила их немного замедлиться, но друзья, упорно следовавшие к своей цели, не услышали её.

Сделав очередной поворот направо, путешественники, чётко видевшие обозначение нужного им водоёма на карте именно в том месте, где они находились, вгляделись в окутанную морозной дымкой даль. Там, посреди равнины, омываемой бескрайним снежным морем, они различили смутные очертания небольшого озера, скованного многолетним льдом. Затерянное в вечных льдах, озерцо казалось абсолютно одиноким, и безотрадный вид его лишь навевал тоску; на замёрзшей поверхности водоёма в некоторых местах играли еле различимые блики, которые, наталкиваясь на препятствие, растворялись в хладном тумане, нависшем над замёрзшими землями. В одном участке, куда свет, казалось, не проникал вообще, была заметна небольшая прорубь, похоже, проделанная магическим путём. В том месте холодная вода, леденящие брызги которой изредка выплёскивались из своего «хранилища», выглядела абсолютно чёрной, и потому невольно создавалось ощущение, что в эту непроглядную черноту, поглотившую всё живое, кануло немало невинных жертв, встретивших на своём пути неизвестную опасность, тихо таившуюся в озере.

Однако, несмотря на явно отталкивающий вид водоёма, сдаваться было нельзя, и поэтому, поборов в себе навязчивую тревогу, отважные путники нанесли на себя чары непромокаемости и приготовились по очереди прыгать в ледяную воду. Кэт Кристаленс, завидевшая действия своих друзей, решительно отказалась присоединяться в ним, так как ей, ужасно озябшей, затерянное во льдах озеро грозило неминуемой гибелью. Но всё же следовало учитывать и то, что на берегу водоёма девушка, ставшая практически беззащитной, могла подвергнуться нападению Джастина Маунверта и его прислужников, возможно, притаившихся где-то совсем рядом и готовых приступить к боевым действиям. И если поиски меча Равенсов затянутся, Кэт, находившаяся в отвратительном состоянии, явно не сможет справиться с огромной армией в одиночку, что, без сомнения, приведёт к её скоропостижной кончине от убивающего заклятия, с которым тёмные маги, любившие сначала расправляться со слабыми, вряд ли станут медлить.

Приняв к сведению вышеуказанные факты, Кэт, будучи не в силах размышлять, всё-таки осталась на берегу, где, как ей показалось, было больше шансов остаться в живых. Подойдя чуть ближе к озеру и взяв из рук Эдмунда карту, девушка внимательно наблюдала за тем, как её друзья, встав друг за другом, по очереди медленно погружались в чёрную воду. Глядя на сие, Кэт не выпускала мысли о том, что как за ней, так и за остальными путешественниками могли внимательно следить, но, несмотря на это, покидать берег, одновременно предавая друзей, Кристаленс не собиралась.

Роуз, Эдмунд, Пенелопа, Том и Ральф, околдованные специальными чарами, даже не ощутили погружения под воду, и потому, словно летя по бесплотному воздуху, осторожно опускались всё ниже. Протяжный вой бушевавшего вихря, несколько минут назад отчётливо доносившийся до слуха путешественников, постепенно стих, обратившись глубоким безмолвием, которое периодически нарушалось таинственным бульканьем. Вода, окружавшая друзей, уже не выглядела столь зловещей, и, нежно касаясь их защищённых лиц, казалась невесомым ветерком.

Опустившись поглубже, молодые волшебники наколдовали шары света, моментально разогнавшие подводный мрак. На дне, озарённом магическим сиянием, грузно лежали какие-то камни, не таившие в себе абсолютно никакой опасности, а немного в стороне от них виднелась заветная пещерка, снаружи также казавшаяся огромным булыжником, в котором был прорублен небольшой проход.

Обнаружив желанную пещеру, путники неотступно поплыли к своей цели, и через некоторое время, протиснувшись через узкий проход, очутились в большом тёмном зале, непроглядный мрак в котором отвоевал своё место среди тусклых световых бликов. Здесь, в тайнике Равенсов, магические шары моментально погасли, и сколько друзья ни пытались их вернуть — всё было бесполезно.

То, что хранила в себе пещера, утонуло в непроницаемой тьме, однако, даже не видя тех несметных богатств, путешественники могли примерно представить себе, какие великие сокровища были попрятаны здесь. Но, несмотря на заманчивые мысли о содержимом тайника, путники не собирались ничего оттуда брать, кроме меча, так как осознавали, что Равенсы, не жаловавшие воров, надёжно защитили свои сокровища, да и к тому же друзьям, никогда не кравшим чужого, сии богатства были совершенно не нужны.

Тщательно ощупывая каждое сокровище, молодые маги искали заветный меч, полагаясь на собственное осязание, однако, к своему сожалению, ничего не обнаруживали, кроме драгоценных камней, монет с вычурной чеканкой и прочих заманчивых вещиц, не нужных никому из них.

Но, как оказалось через некоторое время, не всё было так просто, ибо несметные богатства охранялись. Как только Ральф Лангорн дотронулся до небольшого сундука, расположившегося в углу пещеры, отовсюду послышались странные звуки, похожие на хлюпанье и чавканье, после чего сокровищницу озарил тусклый свет, в котором стали различимы фигуры каких-то маленьких и очень мерзких на вид существ, приближавшихся к «ворам».

Конечно, волшебникам, знавшим немало магических приёмов, справиться с такими врагами не составляло труда, однако вся сложность заключалась в том, что количество неведомых подводных чудовищ неумолимо возрастало. Издавая противные звуки, существа кусались и не оставляли попыток ослепить врагов, выколов им глаза своим странным оружием, напоминавшим вилы. Не желая сдаваться и собираясь во что бы то ни было достичь своей цели, маги продолжали битву, с каждой минутой понимая её бессмысленность.

Кэт Кристаленс между тем замерзала всё сильнее. Безжалостный холод, продолжавший сковывать всё её тело, стал казаться ей одновременно и приятным, и губительным. Мороз, пронзавший девушку, словно сотни острых кинжалов, уже не столь ощущался, и это, очевидно, означало, что чувства несчастной заметно потупились.

Сжимая карту озябшими пальцами, Кэт, позабыв о друзьях, лихорадочно искала пути, способные вывести её из замёрзших земель. На глаза девушке, в тот момент весьма туго соображавшей, попалась единственная дорога, ведущая в сизые скалы, в которых, наверное, царил такой же жуткий холод.

Отчаявшись, Кристаленс оставила какие-либо попытки по поиску выхода и, подойдя ещё ближе к озеру, стала упорно ждать своих друзей, явно задерживавшихся. Прислушиваясь к монотонному завыванию вьюги, Кэт внезапно услышала посторонние звуки, донёсшиеся со стороны скал. Сначала, вглядевшись в морозную дымку, девушка ничего не увидела, однако звуки, постепенно приближавшиеся, становились всё громче.

Неожиданно таинственный рокот прорезал оковы безмолвия, и в тумане показались фигуры маленьких отвратительных ледяных существ, следом за которыми, тяжело ступая по глубоким сугробам, шли огромные великаны, будто слепленные из громадных льдин. Становилось всё холоднее, и чудовища, зычно грохоча, неотступно приближались к одинокой Кристаленс, которая была не в силах с ними сражаться.

Один из великанов, первым начавший нападение, дохнул льдом, отчего Кэт почувствовала ещё более жгучий холод. Дрожащим голосом девушка попыталась произнести заклинание, способное разжечь огонь, однако вместо ожидаемого пламени появилась лишь тусклая искорка, мгновенно погасшая.

Ободрённый поражением соперницы, ледяной великан вновь дохнул, и на этот раз, получив очередной удар холодом, Кэт Кристаленс плашмя упала на пушистый снег. Уже не двигаясь, девушка чувствовала лишь холод… Губительный холод, непрестанно пронзавший её беззащитное тело…

Друзья Кэт, канувшие в тёмную воду, всё не появлялись, и становилось ясно, что там, в неведомых глубинах, на них также кто-то напал. Только они, способные сражаться, могли оказать сопротивление врагам, в отличие от Кристаленс, неподвижно распластавшейся на снегу.

Маленькие существа, завидев слабость своей соперницы, стали кусать её обмороженные руки, однако девушка, окончательно побеждённая, этого уже не чувствовала.

Неожиданно среди протяжного воя вьюги и раскатистого гула, издаваемого ледяными чудовищами, Кэт, практически ничего не понимавшая, смогла различить неземное чарующее пение, проникнувшее прямо в её сознание. Завораживающий женский голос, казавшийся очень знакомым, будто согревал девушку, возвращая её к жизни.

И действительно, через некоторое время Кристаленс открыла глаза и сразу же увидела, что все враги разбегались, начиная таять. Неземная песня, разливавшаяся по всем замёрзшим землям, звучала всё громче, обращаясь поистине мощным оружием.

Кэт Кристаленс, не чувствовавшая своих конечностей, не могла подняться, и потому продолжала лежать на месте неподвижно, прислушиваясь к чарующим и одновременно отталкивающим звукам. Однако, когда голос неизвестной певицы зазвучал немного по-другому, более плавно и нежно, Кэт почувствовала, что осязание постепенно возвращалось к ней, а обморожения, полученные ею в результате долгого нахождения на морозе и пронизывающего дыхания ледяных великанов, затягивались вместе с укусами местных кровожадных обитателей. Кристаленс, оживавшая на глазах, больше не испытывала губительного холода, несмотря на то, что злосчастного платья с неё никто не снимал.

Свободно поднявшись и немного оглядевшись, Кэт увидела неподалёку от себя молодую девушку с большими ярко-синими глазами, как и всегда, выражавшими абсолютное спокойствие, и длинными ядовито-рыжими волосами, аккуратно рассыпавшимися по плечам. Конечно, в этой странной незнакомке Кэт не составило труда узнать свою знакомую — загадочную и странную Кантиду Сауз.

— Почему сейчас, когда на мне надето это платье, я не мёрзну? Ведь на него не действуют никакие заклинания, — удивилась Кристаленс.

— Мои заклинания действуют, — невозмутимо ответила Кантида, подходя ближе.

— Тебе известно, где находится выход отсюда?

— Да.

Но не успела Кэт расспросить об этом поподробнее, как со стороны скал с оглушительным гулом вновь полезли ледяные чудовища. Издавая зловещие звуки, они приближались, и Кантида, заметив их, снова вступила с ними в битву. Её удивительный голос, обрамлённый сильнейшей магией, распространялся по всем замёрзшим землям, создавая мощнейшие заклинания, которые, попав во врагов, мгновенно уничтожали их, обращая в огромные лужи холодной воды или мелкую ледяную крошку.

Битва, представшая глазам Кэт Кристаленс, выглядела действительно зрелищной, однако внимание девушки привлекло нечто другое, постепенно появлявшееся на поле сражения. Неожиданно к монотонному вою ветра и чарующей песне Кантиды присоединился другой звук, который, как сразу догадалась Кэт, означал чью-то телепортацию. И действительно, девушка не ошиблась, так как всюду, злорадно хохоча, начали возникать прислужники Маунверта, находившиеся в приятном ожидании предстоящей битвы.

Ледяные чудовища, между тем, управляемые волей Маунверта, всё появлялись, но Кантида Сауз, не испытывавшая никаких трудностей в сражении с ними, продолжала их уничтожать, применяя неведомую мощнейшую магию собственного волшебного голоса. Кэт Кристаленс, вернувшаяся в нормальное состояние, уже не была беспомощной, и потому, быстро присоединившись к певице, также принимала участие в сражении. Пуская заклинания во врагов и непроизвольно глядя на свою помощницу, Кэт не могла не отметить то, что магия у Кантиды была далеко не как у всех волшебников — наоборот, способности этой колдуньи значительно отличались от тех, что давались обыкновенным магам, и этот явный факт не мог не вызывать интереса у Кристаленс, ничем не выделявшейся среди волшебников.

Сразу приметив сие, прислужники Маунверта, вступившие в битву, на этот раз решили сначала обратить своё внимание на более сильную соперницу, также заинтересовавшую их. Осыпая Кантиду бурным потоком заклятий, они с явственной досадой смотрели на то, как та, изящно отходя в сторону, уворачивалась и отражала их мощные атаки, продолжая петь, и голос её, будто множество ножей, нещадно резал их нежный слух, не привыкший к подобному. Закрывая руками уши, прислужники Маунверта, судя по всему, готовы были умолять Кантиду Сауз, чтобы та прекратила свои действия, но вместо этого, не желая унижаться и не теряя наивной надежды на победу, они продолжали пускать в соперницу разнообразные магические шары и вспышки, безостановочно прорезавшие мягкий морозный туман.

— Ты не сможешь уйти от нас, так как мы рано или поздно убьём тебя, — говорили они голосом, исполненным веры.

Обратив неземную песнь в ментальную, Кантида на какое-то время замолкла, однако огромные магические шары, образовываемые подобного вида чарами, продолжали рассекать воздух, словно падая с потухших небес или вылетая из-под мёрзлой земли, отчего прислужники Маунверта, сосредоточившиеся на своей главной цели, вовсе позабыли про Кэт, стоявшую в стороне и помогавшую певице.

— Если ты считаешь себя сильнее нас, ты глубоко ошибаешься! Мы всё же убьём тебя, но сначала, находясь в предвкушении превеликого удовольствия, проверим, на что же ты способна! — глумились последователи Джастина Маунверта, как бы пытаясь раззадорить соперницу, но, несмотря на это, лица их явно выражали нескрываемое изумление.

Кантида, пока что не собиравшаяся причинять вред тёмным магам, молча игнорировала их угрозы, сражаясь с ледяными чудовищами, вылазившими из пещер, скрытых в извилистых скалах. Охваченные чёрным пламенем ярости, некоторые прислужники Маунверта, объединив свои силы, создали мощнейшее убивающее заклятие, которое, пролетев некоторое расстояние, внезапно растворилось в блёклом тумане; Кантида Сауз же, завидев сие, произнесла, как и всегда, абсолютно ровным тоном, словно сообщая погоду:

— Я сомневаюсь, что вы сможете убить меня или причинить мне какой-то вред. Я — последний альфор, уже успевший обрести бессмертие.

Глаза Кэт Кристаленс, знавшей об альфорах из книги Мавена Ворнетта, широко раскрылись от подобного заявления. Ей, как и прислужникам Маунверта, не ожидавшим такого поворота событий, было крайне трудно поверить в эти слова, прозвучавшие как гром среди ясного неба, однако, если учитывать то, какую магию использовала Кантида, внезапное заявление её было чистейшей правдой. Ведь именно альфоры, обладавшие невероятным голосом, могли использовать его в качестве мощнейшего оружия, а также, применяя другую свою способность, как бы мысленно связываться со своими знакомыми, в том числе и теми, чей век существования на этом свете был давно окончен. Помимо этого, альфоры, особо яркая внешность которых не могла не резать глаза обыкновенным смертным, завидев гибель одного своего родственника, могли значительно продлить собственную жизнь, а, став свидетелем кончины трёх близких, имели возможность обрести бессмертие.

— И когда же ты успела стать бессмертной? — полюбопытствовал Феттер, стараясь говорить крайне небрежным тоном, однако, не скрывая искреннего удивления.

— В раннем детстве. В тот день, когда мой брат был безжалостно пронзён мечом Сэвартов, а отец пал от убивающего заклятия, моя мать, находившаяся рядом с ними, решила продлить себе жизнь с помощью специальной песни, однако сделать этого не успела, так как почти сразу смерть постигла и её. Но песнь, излившаяся из её уст, прозвучала, и заклинание, образованное этой песней, попало в единственного живого альфора, которым и оказалась я. И, так как я стала свидетелем гибели троих своих родственников, заклятие сделало меня бессмертной.

Внезапно Кэт Кристаленс вспомнила загадочную встречу с призраками в весьма странном доме, своим видом навевавшим уныние. Тогда Кантида обсуждала с ними некую тайну, касавшуюся их гибели. Судя по всему, узнав о своём бессмертии после гибели Джима Рейнса, Кантида Сауз, весьма изумлённая подобным известием, решила обо всём расспросить у обитавших в её бывшем доме привидений, и призраки, услышав её догадки, подтвердили их.

— Так что же стало причиной связи между твоим братом и Джимом Рейнсом, погибшим той же смертью? — спросила Кристаленс, всё ещё не отрывая взгляда от альфоры.

— Здесь я ничего с точностью сказать не могу, однако, насколько я понимаю, причиной этому стал осколок зеркала Вечности, находившийся в его комнате.

Прислужники Маунверта, отходившие от услышанного, на какое-то время прекратили свои атаки и молча стояли неподалёку от замёрзшего озера, обдумывая полученную информацию. Они не понимали, почему, видя магию и внешность Кантиды, не догадались об этом раньше. Видимо, подобные мысли ранее просто не посещали их, считавших, что все альфоры уже были уничтожены.

Из состояния задумчивости тёмных магов вывели их приятели, внезапно появившиеся рядом с ними и напавшие на Кэт Кристаленс. Завидев других прислужников Маунверта, ранее погруженные в свои мысли волшебники также вступили в битву.

Однако, помимо тёмных магов, в замёрзших землях стали появляться и другие волшебники, которыми, к огромной радости Кристаленс, оказались члены отряда Ворнетта, похоже, прослышавшие о намечавшемся сражении. Кроме этого, неожиданно из озера выбрались друзья Кэт, среди которых особо выделялся Эдмунд Саннорт, сжимавший в правой руке прекрасный меч, обрамлённый драгоценными камнями, и Том Квэйн, весь мокрый, израненный и с трудом державшийся на ногах…

 

=== Глава 28. Возвращение ===

Том Квэйн, не удержавшись на ногах, упал на снег, переливавшийся в тусклом магическом свете, и потерял сознание. Он был весь мокрый, с трудом дышал, а раны, нанесённые ему неведомым врагом, кровоточили.

Завидев это, Саманта Квэйн отвлеклась от битвы и незамедлительно подошла к кузену, над которым уже склонилась его взволнованная сестра. Кэт Кристаленс, не менее заинтересованная в случившемся, также, отразив яростную атаку прислужника Маунверта, присоединилась к волшебницам из отряда Ворнетта.

— Что произошло? — с удивлением спросила Саманта.

— Сейчас я всё расскажу, — тихо ответила Пенелопа, а затем, стараясь не смотреть на Тома, начала свой рассказ.

Девушка подробно описала приключения путешественников. Начала она с того, что они, готовые к любому испытанию, погрузились на тёмное дно озера, которое, как казалось сначала, не таило в себе ничего, кроме грузных камней да заветной пещерки, компактно расположившейся неподалёку от булыжников. Естественно, без труда заметив желанную пещеру, друзья целенаправленно двинулись к ней и, проникнув в сокровищницу, даже без света смогли понять, какие несметные богатства хранил в себе этот весьма небольшой тайник. Но, несмотря на заманчивый вид сокровищ, путников интересовало лишь одно из них — легендарный меч Равенсов, тщательно скрытый среди прочих драгоценностей. Именно его поисками друзья, чьи световые чары здесь не действовали, и занялись, ощупывая каждое сокровище и пытаясь понять, какое из них им нужно.

Однако не всё было столь просто, так как Равенсы, совершенно не жаловавшие воров, неплохо защитили несметные богатства, хранившиеся в невзрачной с виду пещере. Подводные жители, до этого времени тихо прятавшиеся за огромными камнями, мгновенно выползли из своих надёжных укрытий и, проникнув в сокровищницу, напали на путешественников, в чьи коварные планы, по мнению охранников, входило ограбление.

Заметив врага, друзья, конечно, вступили в битву с ним и, быстро одолев ледяных существ с помощью магии, уже было собрались продолжить свои поиски, однако подводные жители, также не желавшие сдаваться, сразу же появились вновь, и количество их явно превышало прежнее. Так и началась ожесточённая битва, победителем в которой не становился никто.

Том Квэйн меж тем, не отвлекаясь на разгоравшееся сражение, продолжал поиски меча и, неожиданно нащупав нечто, напоминавшее обрамлённую драгоценными камнями рукоять, сделал стремительный рывок. Завидев внезапное действие Тома, его друзья, отразив атаки врагов, вместе с ним поспешили покинуть пещеру и незамедлительно стали подниматься на бурлящую поверхность озера.

Квэйн, немного отставший от всей компании, тоже начал выплывать, но внезапно заклятия, не позволявшие ему задохнуться, замёрзнуть или промокнуть, перестали действовать и, обременённый тяжкой ношей, юноша, задыхаясь, камнем пошёл ко дну.

Углядев слабость одного из воров, отвратительные ледяные существа, так и намеривавшие поскорее расправиться с противниками, сразу же напали на Тома, начав его кусать и пытаясь выколоть ему глаза своим оружием, похожим на вилы.

Что касается друзей Квэйна, те, приметив сие, снова погрузились на обложенное камнями дно и попытались помочь Тому, чьих последних сил здесь, естественно, было недостаточно. Эдмунд Саннорт, подумав о мече Равенсов, находившемся в тот момент под явной угрозой, резко выхватил сокровище из обмякшей руки приятеля, после чего, внемля просьбе Роуз Монг, стал выбираться на поверхность ледяного озера. Остальные путешественники, отразив последние атаки агрессивных подводных жителей, взяли под руки Тома и, пока странные существа опять не появились, поспешили присоединиться к Саннорту.

Рассказывая это, Пенелопа Квэйн не могла скрыть неотступной тревоги, заметной в её ставшем тихом голосе. Она беспокоилась за брата, и потому одна только мысль о скоропостижной смерти Тома, навеянная его неожиданным падением, не давала покоя взволнованной девушке.

— Не беспокойся, я смогу ему помочь, — заверила кузину Саманта.

— Я надеюсь… — негромко ответила Пенелопа, отходя от парня.

Вплотную подойдя к своему двоюродному брату, Саманта Квэйн стала произносить заклинания, в результате которых одежда Тома, промокшего до нитки, абсолютно высохла, а раны его, нанесённые подводными жителями, практически затянулись. Том Квэйн, словно пробудившись ото сна, резко подскочил, стряхивая с себя белый рассыпчатый снег.

— Где меч Равенсов? Неужели мы потеряли его? — тревожно спросил он.

— Меч в надёжных руках, поверь мне, — почти шёпотом отозвалась Пенелопа, лицо которой мгновенно озарили яркие лучи радости, в то время как Эдмунд Саннорт, сжимавший в правой руке заветное сокровище, вышел вперёд. — Я думаю, что тебе пока не стоит его брать. Возможно, ты особенный, и меч действует так только на тебя, — добавила девушка.

Не став перечить сестре, Том Квэйн согласился, а затем, вглядевшись в смутные очертания сражавшихся, сокрытые хладным туманом, решил присоединиться к битве.

— Лучше останься здесь и держись поближе к членам отряда Ворнетта. Сейчас ты ещё слаб, и тебе нужна защита, — посоветовала Пенелопа, всё ещё с беспокойством глядя на брата.

— Не стоит, я отлично себя чувствую, — улыбнулся Том, однако, одарив вопросительным взглядом Саманту.

— Да, думаю, ты уже можешь принять участие в битве, — уловив намёки, ответила кузина.

Обрадованный согласием Саманты, Том Квэйн присоединился к своим друзьям, которые, не желая медлить, уже пускали разнообразные заклинания во врагов.

Казалось, с каждой минутой битва становилась всё более ожесточённой. Прислужники Маунверта, готовые сделать всё ради своего повелителя, непрестанно появлялись, выходя из однообразных порталов, разрезавших густой туман, или же самостоятельно телепортируясь к месту сражения; гигантские ледяные чудовища, сопровождаемые кровожадными местными жителями, то и дело надвигались со стороны заснеженных скал, острые вершины которых беспощадно прорезали помутневший небосвод; леденящие вихри, поднимавшие монотонные снежинки, выли всё громче, как бы пытаясь заглушить пронзительные звуки битвы, а заклятия, летевшие со всех сторон, вспыхивали среди неясной дымки, что бережно окутывала замёрзшие земли.

Прислужники Маунверта, прекрасно подготовленные, сражались великолепно, то и дело пуская витиеватые заклинания в своих противников, которые, как оказалось, в последнее время также изучили немало боевых приёмов и по силе не уступали тёмным магам.

Несмотря на свой успех, члены отряда Ворнетта, надеявшиеся на лучший исход сражения, ждали своего наставника, которого, как ни странно, всё не было. По-видимому, волшебник был чем-то действительно занят, а иначе он, почти сразу узнававший о начинавшихся битвах, вряд ли стал бы медлить с подобным.

Некоторые светлые маги, боявшиеся за самых молодых волшебников, хотели отправить Тома, Пенелопу, Ральфа, Кэт, Эдмунда и Роуз в дом Квэйнов, где друзья оказались бы в безопасности, однако, глядя на то, как хорошо те сражались, члены отряда Ворнетта оставили свою идею. К тому же, их сразу же посетила мысль о том, что восемнадцати лет не было только Тому Квэйну, родившемуся на год позже остальных, и Кэт Кристаленс, чей День Рождения приходился на август. Но, не став брать во внимание сей факт, взрослые волшебники разрешили друзьям остаться на поле сражения.

И вот, когда количество прислужников Маунверта заметно увеличилось, на месте битвы наконец-то появился сам Мавен Ворнетт. Прошагав некоторое расстояние сквозь неясный туман, маг, чьё прибытие ожидали многие, вступил в сражение. Но, несмотря на его помощь, исход сражения так и оставался неизвестным, так как, обладая очень сильной магией, волшебник сражался великолепно, однако прислужники Маунверта, на этот раз не побоявшиеся вступить в поединок с Ворнеттом, тоже были не так уж просты, а количество их, неумолимо появлявшихся среди бескрайнего моря сугробов, всё возрастало.

Битва, становившаяся всё яростнее, была явно не из лёгких. В ней участвовали практически все члены отряда Ворнетта, а также Кэт Кристаленс, Том Квэйн, Пенелопа Квэйн, Ральф Лангорн, Эдмунд Саннорт, Роуз Монг и Кантида Сауз, альфора, помощь которой здесь была незаменимой.

Кантида, Кэт, Эдмунд и Роуз уделяли больше внимания ледяным чудовищам, подступавшим со стороны сизых гор. В этом сражении, проходившем на весьма небольшом участке, Эдмунд Саннорт смог лицезреть всю мощь меча Равенсов, от одного удара которого ледяной великан мгновенно рассыпался, обращаясь беспомощной грудой прозрачных льдин. Оружие, что сжимал в руках Эдмунд, ослепительно сияло, озаряя туманную обитель холода, и таинственный свет его не мог не вызывать восхищения у юноши, до этого момента видевшего что-то подобное лишь на страницах книги Мавена Ворнетта. Именно там, в древней Эвелии, великие короли, чьей неповторимой мощи завидовали многие волшебники, сражались с помощью этого меча, однажды выкованного заново для самой создательницы зеркала Вечности.

На некоторое время застыв в трепетном благоговении, Саннорт упоённо смотрел на обрамлённую драгоценными камнями рукоять и на безупречно чистое лезвие, следов битв на котором не было и в помине. Для него, обыкновенного мага, держать в руках подобное сокровище казалось чем-то невообразимым.

Внезапно, в самом разгаре битвы, посреди поля сражения в хладном тумане появились чьи-то смутные силуэты, совершенно не похожие на прислужников Маунверта. Неуверенно шагая, они, будто опасаясь чего-то, приближались к членам отряда Ворнетта, с нескрываемым любопытством вглядевшимся в морозную дымку.

— Смотрите, кто идёт сюда! — через некоторое время, злорадно смеясь, воскликнул один из прислужников Маунверта. — Да, весьма неожиданно!

Члены отряда Ворнетта, тоже разглядевшие лица неизвестных, были также крайне удивлены столь неожиданным появлением этих людей, однако, сохраняя спокойствие, промолчали. Кэт Кристаленс же, явно заинтересовавшаяся, посмотрела в сторону вновь прибывших и, разглядев из получше, не поверила своим глазам, ибо пред ней, крайне напуганные клокотанием битвы, собственными персонами предстали… её родители!

— Да это же Кристаленсы! Неужели после того, как прошло почти восемнадцать лет, они обрели храбрость и сейчас жаждут показать нам её?! — начали глумиться прислужники Маунверта, завидевшие дрожащих супругов.

Кристаленсы, хотевшие прийти незаметно, были расстроены тем, что их планы оборвались, однако, пытаясь не привлекать к себе лишнего внимания, они тихо подошли к Кэт.

— Кэт, милая, мы потеряли тебя, — начала её мама, — возвращайся домой, пожалуйста.

— Зачем? — ошарашено спросила Кэт, естественно не планировавшая уходить из волшебного мира, этим предавая друзей и показывая свою трусость.

— Ты должна вернуться! — настаивала Амелия Кристаленс. — Я не желаю больше это терпеть!

Не успела девушка и возразить, как её мать, упорно продолжая требовать возвращения дочери, дала ей в руки что-то твёрдое, похожее на камень, и Кэт, рефлекторно дотронувшись до неизвестного предмета, куда-то стремительно полетела. Ей, сразу обо всём догадавшейся, стало ясно, что Амелия, некогда проживавшая в волшебном мире, знала о том, как пользоваться камнями телепортации, и сейчас, когда настал нужный для этого случай, применила свои умения, подумав о доме и моментально передав камень дочери.

Пролетев через бесплотную пустоту, Кэт Кристаленс опустилась на деревянный пол, укрытый мягким махровым ковром. Конечно, девушке не составило труда узнать свою комнату в квартире, в которой она прожила много лет. Стены здесь, как и ранее, были покрыты нежно-голубыми обоями, выцветшими в некоторых местах; небольшой шкаф, доверху набитый разнообразными безделушками, как и прежде, возвышался слева от низенького письменного стола, неподалёку от окна, занавешенного золотистыми атласными шторами; у правой стены, как и в былые годы, находилась просторная кровать на деревянных ножках, занимавшая большую часть пространства спальни, а на прикроватной тумбочке всё ещё стоял ранее столь ненавистный Кэт будильник. Что касается подоконника, на нём, омываемые ярким солнечным светом, сквозь шторы виднелись смутные очертания обыденных цветов, покоившихся в глиняных горшках.

Поднявшись и с ненавистью оглядев в прошлом родную комнату, Кэт рефлекторно пошла к распахнутой двери, ведущей в коридор. Она всё ещё наивно верила, что её родители, будучи более благоразумными, нежели её дядя, решив помочь отряду Ворнетта, остались в замёрзших землях.

Как оказалось, уютный дом Кристаленсов, куда частенько наведывались гости, даже сейчас не пустовал. В небольшом коридоре, стены которого были покрыты ярко-розовыми обоями, чего-то напряжённо ожидая, стояла сестра Амелии, а вместе с ней — её задумчивый муж.

— Неужели у Амелии получилась! — радостно воскликнула женщина, завидев племянницу. — И да, Кэт, у тебя очень красивое платье! Я тоже себе такое хочу! Где ты его покупала?

Однако Кэт, угрюмо промолчав, вновь ушла в свою комнату и прошагала к небольшому шкафчику, откуда достала повседневную одежду и с помощью магии надела её на себя, одновременно сняв бальное платье.

— Как ты так быстро? — Тётя, проследовавшая в комнату за племянницей, уже отвыкла от магического переодевания, и потому ей, привыкшей к образу жизни обычных людей, подобное показалось чем-то невероятным.

Кэт, не пожелавшая отвечать на весьма глупые вопросы тёти, подошла к окну, раздвинула атласные шторы и, погрузившись в собственные мысли, вгляделась вдаль. Небо было лазурным, и лишь на западе, где уже пламенел закат, невольно окрашивалось в ярко-розовый цвет; очертания города, залитые нежным солнечным светом, терялись в розоватом свечении, отчего Кристаленс казалось, что где-то там, быть может, открывался портал, ведущий в волшебный мир, история о котором здесь, среди обычных людей, была обыкновенной сказкой, одной из тех, что заботливые родители частенько рассказывали на ночь своим неугодливым детям.

— Ну всё, мы вернулись, — сзади послышался бодрый голос Амелии, оборвавший все смутные надежды Кэт на то, что её родители, взявшись за ум, помогут отряду Ворнетта.

— Зачем вы сделали это? — спросила Кэт голосом, полным неприязни и разочарования.

— Мы всего лишь хотели спасти тебя и не собирались участвовать в битве.

— Да, я весьма разочарована. Никогда не думала, что вы такие же, как тот человек, у которого я забрала камень телепортации, — Майкл Кристаленс.

— Ты даже представить себе не можешь, как мы волновались! — запричитала Амелия.

— Если бы волновались, вы бы уже давно вернули меня сюда, — заметила Кэт, — а вы сделали это только сейчас, когда прошёл почти целый год. Неужто вам стало скучно, и потому вы, решив развлечься, специально отправились в волшебный мир, чтобы забрать оттуда меня? И чем же, скажите, я должна вас развлекать?

Родители, явно пожалевшие о содеянном, хмуро молчали, но через некоторое время, окончательно осознав слова дочери, Амелия Кристаленс заплакала.

— Кэт, мы очень любим тебя! — воскликнула она сквозь слёзы. — Пойми это! Мы просто не могли там остаться, так как самое главное для нас — наша семья!

Женщина подошла ближе к своей дочери и попыталась её обнять, однако Кэт, оттолкнув от себя мать, с брезгливым видом отошла в сторону.

— Главное для вас не семья, а ваша шкура… — едко усмехнулась девушка.

— Ты не права! — Амелия, глубоко задетая подобными словами, ещё сильнее расплакалась. — Ах, неужели ты не любишь нас! Ну почему никто не любит нас, даже наша родная дочь?! Почему?! За что нам такое?!!

— Хватит ныть, — презрительно ответила Кэт, в то время как её отец, также изрядно расстроенный, крепко обнял свою жену.

Между тем Кэт Кристаленс, которую подобное заметно раздражало, уже обдумывала одну замечательную идею, внезапно пришедшую к ней в голову. Конечно, это могло не сработать, но всё же девушка, надеявшаяся на лучший исход событий, решила попробовать. Посмотрев на камень телепортации, теперь лежавший на полу, к своей радости, Кэт заметила, что он сиял, озаряя комнату таинственным светом. Резко взяв магическую вещь и передав её родителям, девушка отошла в сторону и стала ждать.

— Что это? — испуганно спросила Амелия, однако ответа она услышать не успела, так как, рефлекторно схватившись за камень, женщина куда-то полетела вместе с мужем, словно канув в небытие.

Так как точную цель Кэт не определила, а камень засветился сам собой, то место, куда попали родители, девушке известно не было, но она по этому поводу и не тревожилась. Кэт, оставившей магическую вещь у себя, хотелось во что бы то ни стало вернуться в волшебный мир, вот только камень, к её досаде, больше не работал.